А что есть тезис об изначальной греховности Человека? Что означает Первородный Грех?

Поскольку без соития мужчины и женщины, без зачатия нового существа в лоне женщины от проникшего семени мужского — человек не существует, он невозможен без этого, — то? Что?

Что Человек греховен уже самим фактом своего существования.

Но! — вскричал Джаред в сильнейшем возбуждении. — Но!

Господь ведь велел ему плодиться и размножаться! Что значит это противоречие? А то значит, что Господь повелел человеку вести свое неизбежно греховное существование в поте лица своего. Трудиться, славить Господа — и все равно быть грешным!

То есть? Как насчет дуализма? Единство и борьбы противоположностей? Тебе положено быть греховным, суть твоя такова!

А грех — что? Надо избывать, замаливать, бороться с ним, стремиться исключительно к добродетели. Это — как?!

Это так, что первородный и исконный грех означает: с тобой не все в порядке, и никогда не будет все в порядке. Но тем не менее — ты должен постоянно, всю жизнь — бороться с тем, что есть. Чтобы сделать так, как должно быть. Хотя окончательная победа в принципе невозможна.

То есть? Ты не должен быть тем, что есть! Ты должен делать что-то, чтоб быть иным. И тем самым, делая что-то — ты делаешь иным мир.

Доля твоя и участь — всегда переделывать себя и мир. А стремление к совершенству — это стремление к безгрешности: окончательная победа невозможна, цель иллюзорна.

Первородный грех означает: доля твоя, человек — вечно переделывать мир и никогда не удовлетвориться окончательным результатом. Ты — улучшатель мира, человек, ты — его изменятель и преобразователь.

Первородный грех — это залог и знак вечной, имманентной неудовлетворенности.

Ты понял меня, борода вонючая, хуй с рогами? Ты — просто символ того, что борьба за лучшую жизнь, наличие недостатков и борьба с ними — это нормальное, постоянное состояние человечества.

Душу он захотел. Козлина. Хоть бы выпить принес.

— Принес, — сказал черт и достал из пространства бутылку. — Кружки давай.

Он налил по половине, они глухо стукнулись фаянсовыми кружками и выпили, причем черт с удовольствием крякнул. После чего вынул из воздуха пачку «Мальборо», распечатал и протянул Джареду.

Джаред, еще ощущая во рту блаженное послевкусие настоящего «Джека Дэниэльса», а пожалуй что и «Джентльмен Джека», прикурил от язычка светильника, откинулся и выпустил дым в потолок.

— А ты полезный, — признал он.

Черт хмыкнул, вздохнул и признался:

— Скучно мне. И тебя жаль. Вот торчишь ты здесь. Надеешься на что-то. Мозг свой бедный напрягаешь. А ведь все равно не в силах понять смертный, что произошло.

— Это почему же? — высокомерно осведомился Джаред. К тому времени он полагал себя крупным мыслителем. Эдаким мудрецом-отшельником, прозревшим истину в дальнем глухом лесу.

— А потому, грешник мой нераскаянный, душа заблудшая и пропащая, — заговорил вдруг Черт складно, витиевато и легко, — что не ведаете вы, смертные дурачки, что творите, и души свои никчемные бережете, вместо того чтоб на разум высший их обменять. Но раз ты уже зелья моего причастился и дыма моего вдохнул, и понравилось это тебе так, что блаженство с лица не сходит, то у нас с тобой уже мир да дружба, совет да любовь. И по дружбе нашей великой да по любви нашей горячей я тебе поведаю, профессор философии херов:

Грех — в психологии обычно называется комплекс вины. Это одно и то же. И комплекс вины — это проявление неудовлетворенности собой. А точнее — неудовлетворенности своим поведением. Поступком. Своим действием в системе мира. Неудовлетворенность соотношением «я — и мир». Какой-то поступок не тот. Какое-то качество, свойство характера не то. Что-то во мне требует исправления.

А что надо исправить? Вот я ребенка обидел. Девушку обманул. Друга предал. Хорошо бы восстановить status quo. Но это невозможно. Тогда хоть другого ребенка приласкать, девушке как-то жизнь улучшить, другу потери возместить и просить прощения.

Комплекс вины означает: я должен переделать этот мир, чтобы он стал лучше.

Причем:

Я должен принести свои интересы, удобства и желания в жертву, ради того, чтоб лучше стало другим людям. Тогда моя душа… ну прости, не сердись!.. тогда моим чувствам будет спокойно, мои отрицательные эмоции сменятся положительными. Мой вредный и нежелательный дистресс сменится желаемым и полезным эустрессом. Моя психика придет в сбалансированное, ровное, позитивное состояние — чего и требует моя физиология, мой мозг и весь организм.

Организм человека требует, через мозговые процессы, конкретной деятельности по такому изменению окружающей действительности, чтобы исчез комплекс вины. Чтоб он был компенсирован. Переделай что-то вне себя, снаружи себя — и тогда тебе станет хорошо и правильно внутри себя.

Пока понятно? Наливай — вот же бутылка.

Ты близко подошел: грех — это имманентное состояние человека. А иначе: комплекс вины — это имманентное свойство человеческой психики.

Комплекс вины требует избавления от него — и тем самым побуждает человека вечно что-то переделывать в окружающем мире. От погладить ребенка — до взойти на костер ради убеждений, иначе «совесть замучит». Отдать свой кусок хлеба умирающему от голода, строить жилье сначала вдове друга с семью детьми, а потом уж себе.

А теперь — дискотека! — дурашливо вскричал Черт и отбил копытами чечетку. — Теперь — приступим:

Вот — все хорошо. Все — хорошо! Безопасность, еда и питье, одежды и любое барахло, медицина, образование, свобода, права личности, изобилие. Калека? Возьмем на содержание, будем лечить. Дети-дебилы? Поместим в интернаты, лечить, учить, кормить, содержать. Преступники? Никого не бить, не казнить, сажать в тюрьмы как комфортабельные отели, кормить хорошо, работать не заставлять. Так. Все устроили. Вертим головами, перебираем мысли: что еще делать?..

Нечего делать. Хочешь — работай, хочешь — учись, хочешь — бездельничай. Секс, разврат? Любой, сколько влезет, пожалуйста. Спорт, путешествия? Вперед. Наркотики? Якобы преследуют, но на самом деле свободно — только это для простонародья, низкого сословия.

А комплекс вины? А жажда действий, свойственная смертным — пусть меньшинству, но элите, лидерам?

Комплекс вины, жажда действий, потребность в переустройстве мира — внакладку на комфорт завершённого и совершенного общества — дают в сложении страшный эффект. Кумулятивный эффект, можно сказать. Тот самый, который мы с тобой наблюдаем. Вернее, я наблюдаю; а ты переживаешь, — поправился он. — Поучительнейшее зрелище, доложу я вам.

Ты меня понял?

— Кажется, начинаю, — проговорил Джаред.

— Только не крестись, если кажется, — быстро предупредил Черт. — Завершаю, друг мой сердечный:

Комплекс вины, он же в данном случае психологический мотив переустройства мира человеком — толкает на что? Искать, что можно улучшить, когда все хорошо!

А конкретно — получается сначала исправление Природы, исправление Мира, каким его создал Повелитель! — злорадно засмеялся Черт. — Они решают надругаться над своим Богом и его творением. Они вообразили себя умнее и милосерднее. Они вообразили себя могущественнее и праведнее Природы и своего Бога!

Ты женщина? Должна быть сильной, храброй и умной, как мужчина! Ты глуп? Имеешь право занять должность и получать зарплату не ниже умного. Ты ебешь мужчину в жопу? Это ничем не хуже юноши и девственницы под венцом. Дикари срут под своей хижиной и режут друг друга? Позови их в свой город, посели, корми и не смей отвечать, если они тебя бьют.

Негры в массе своей глупее и ленивее белых и желтых? Ставь им те же отметки и выдавай те же дипломы, бери на те же посты и плати те же зарплаты, что умным и работящим. Они херово работают? Это ты виноват — зачем сто лет назад угнетал!

Мусульмане воюют друг с другом в своих нищих странах? Позови их к себе и дай все. Корми их четырех жен и двадцать детей — это их культура.

Получается прекрасно! — возликовал Черт. — Они все — мои клиенты, мой счет в Аду разбух от бонусов!

Терзаемые комплексом вины — решили, что их культура это: посадить всех себе на шею, кормить, ублажать, разрешать себя оскорблять и пиздить — и при этом еще каяться, что они белые, что они создали эту культуру, что пустили всех выблядков в свой дом!

А черножопые дикари решили, что их культура — это иметь все, что сделали белые дураки, и их же оскорблять, что они смеют быть умнее, смеют знать, что всю эту цивилизацию создали они!

От стыда, то есть комплекса вины перед господином и моралью своего сословия, самурай делал сэппуку. Офицер пускал себе пулю в висок — его комплекс вины назывался замаранной честью, с этим нельзя жить. От комплекса вины предатель, выдавший под пытками друзей, мог потом повеситься. От комплекса вины убийца раньше или позже, хоть перед смертью, мог иногда признаться и снять вину с того, кого казнили по ошибке.

Но когда все хорошо — это тоже нехорошо! люди это всегда знали. Когда все хорошо — это страшно: что-то должно случиться. И оно всегда случается!

А если не случается? Если не случается само — люди помогают трагедии совершиться. Комплекс вины не позволяет людям слишком долго жить слишком хорошо. Надо что-то исправить. Причем!

Причем! Надо так что-то изменить, чтоб стало хуже, плохо, ужасно!

Вот так цивилизация кончает самоубийством.

Один парень в Европе лет двести назад понял, что есть объективные законы Истории. То есть так он называл Правила Бога.

А эти «объективные законы» проявляются не сами же по себе, а через людей: люди действуют. А чтоб люди действовали, они должны этого хотеть. А чтоб хотели — должны думать, что так будет хорошо и правильно.

И вот они пилят сук, на котором сидят, копают яму, в которой себя похоронят, и произносят умные речи о том, что все будет отлично: справедливо и правильно — и наступит счастье.

Что бы люди не уничтожали — они всегда уверены, что борются за счастье. Оцени мой афоризм, смертный червь!

— Уже оценил, — кивнул Джаред Симпсон. — Можно я себе еще налью?

— Вот так комплекс вины — это точка в конце длинной истории цивилизации. Ее зарождения, подъема, пика, спада — и неизменного крушения в конце.

Комплекс вины — это встроенный самоуничтожитель. Человек, доведя свою цивилизацию до мыслимого совершенства — обязан ее уничтожить. Другой парень в другой стране, тоже в Европе… темные вы люди, америкашки… назвал это эволюцией. А чтоб продолжалась эволюция, то есть развитие материи бренной вашей шло от простого ко все более сложному — все системы, в том числе социальные системы, должны гибнуть, чтобы уступить место новым. Место на Земле ограничено, да и количество материи тоже.

Оказалось, что Черт восседает в кресле с высокой резной спинкой и явно дубовыми подлокотниками, на груди его белеет твердая крахмальная манишка, венчаемая вкруг воротничка черной бабочкой, а нос облагораживают очки в изящной золотой оправе. То есть вид он имел архаично-профессорский, как в кино про Кембридж в XIX веке.

— Вы где-нибудь учились? — неожиданно и крайне глупо спросил Джаред на «вы».

— Я прослушал первые три лекции Конта по позитивной философии в его квартире в Париже, вместе с Гумбольдтом и Пуансо, — скромно ответил Черт. — Жаль, что после третьей лекции он сошел с ума.

Глава 22. Потребность как опережение

Варианты построения всеобщего счастья столь же прекрасны, сколь вечны. Называют ли мир всеобщего счастья раем, коммунизмом, утопией или как еще — суть не меняется. И состоит она в том, что счастье — это всеобщее равенство при условии удовлетворения потребностей каждого. Каждому по потребностям — это великий социальный и философско-экономический тезис.

Тезис об удовлетворении потребностей возник из непонимания двух вещей:

1. Что такое потребность. Какова ее сущность? И какова ее функция?

2. Потребность всегда является опережающей реальность, почему не может быть удовлетворена в принципе.

Говорить мы будем простыми словами. Сложные истины и без того трудны для понимания, чтобы не усложнять их еще более словами, само чтение которых утомляет и отвлекает внимание. Процесс раскодирования текста не должен быть сложен сам по себе. (Очень часто сложность текста воспринимают как сложность заключенных в нем мыслей, путая форму и содержание, как ни банален этот трюизм.)

Простейшая потребность — в биологическом жизнеобеспечении, далее — социальное самоутверждение, далее — разведка окружающего пространства и экспансия, далее — социальное усложнение, далее — совершенствование форм и видов труда и трудовых орудий, развитие ремесел, развитие государства. А вот все у человека есть — а он горит жаждой писать прекрасные стихи или исполнять прекрасную музыку.

И получается:

Потребность — это эмоционально-рациональное острие социальной эволюции. Или иначе: луч, освещающий и направляющий движение социальной эволюции.

Сущность потребности субъективная — импульс к действию. Сущность потребности объективная — импульс к переделыванию мира.

Функция потребности — мотивационный механизм к совершению действий.

Когда классики философии и политической экономики говорят об удовлетворении потребностей — они имеют в виду потребности общего порядка, некоего среднего (по стандартам своей эпохи) уровня. Бытовые: еда, жилище, одежда, развлечения. Социальные: безопасность работы, участие в управлении социумом. А также интеллектуально-эстетические: возможность творить в науках и искусстве.

Вообще это классно. К этому всегда и стремились.

Но.

Потребность всегда требовала излишнего. Вот какое дело. Вся человеческая история — это удовлетворение потребности в излишнем.

Есть у тебя надежная пещера, огонь и топливо, вода и плоды, мясо и шкуры, дубина и каменный нож, и семья у тебя есть. И род твой многочисленный и сильный, врагов не боится. Все! Все у тебя есть! Какого еще черта тебе надо?

Нет. Запасают еду впрок. И шкуры впрок. И учатся добывать огонь, чтоб не хранить вечно. И привязываю каменный нож к палке и делают топор. И сорок тысяч лет спустя, имея прекрасные кареты и лошадей — изобретают автомобиль, а потом борются за чистоту атмосферы.

А мяса им мало — они изобретают пиво и вино, хлеб, разводят овощи такие большие и питательные, каких в природе не было, а потом хотят соль, перец, чай и кофе, хотят есть вилкой (во бред!!! было бы что есть!!!), хотят штаны с карманами, причем сегодня пошире, а завтра поуже.

И тогда благодетелям человечества надо провести линию: ниже линии — потребности удовлетворим, а выше — это уже с жиру бесятся. У всех жилища есть — а этот хочет, чтоб все вместо дела строили храм, неизвестно зачем. А этот хочет новый костюм — «по моде», хотя у него есть два, и оба еще целые и годные.

Но. Так изобрели прядильные и ткацкие машины, и швейную машинку, и ее же с электрическим приводом, и типовые лекала для раскроя ткани, и многочисленные красители для одежд, пуговицы и «молнии».

«Пирамида потребностей» Маслоу очень примитивна; условна и ограничена. Да: внизу жизнеобеспечение, выше социальные потребности, на самом верху — творческие, эстетические и в навершие — духовные.

Правильно же — во-первых, пирамида вытянута вверх в бесконечность как шпиль, а из каждого уровня-этажа тянутся в стороны-вверх утончающиеся длинные побеги. Ну смотрите: удобный благоустроенный дом превратился в небоскреб, пища стала гастрономическими изысками, одежда — в дикие эксклюзивные показы домов моды, живопись стала абстрактным бредом, а безопасность породила тысячи самоубийц «экстремального спорта».

Потребность как понятие сопряжено еще с двумя важнейшими вещами: свободой и безостановочностью жизни. Поступательное развитие принципиально неостановимо. А потребность — мотивационный механизм этого развития человеческой цивилизации и всего с ней связанного.

Принципиальное же удовлетворение потребностей означает ограничение хотения сверх того, что у тебя есть. Запрет на свободу желать и добиваться чего-либо, чем ты еще не обеспечен!

И тогда коммунистические демагоги говорят о раскрытии творческих способностей: реализуй свою потребность в творчестве! Сытость гарантирована — реализуй свои потребности в области науки и духовности. Да? А если все будут творить — кто будет исполнять? Природа социума такова, что на одного творца — сотни трудяг, исполнителей, делателей. Люди таковы! Нет у большинства никаких творческих потребностей — большинство всегда стадо конформистов, категорически необходимое для устойчивости социума, для здорового консерватизма, для исполнения планов и замыслов, рожденных в одной или немногих головах. Социума нет без коллективизма и — о, простите! — корпоративизма.

И свои потребности в изменении мира большинство направляет в вещи простые и доступные. Дом побольше и покрасивее в лучшем районе, машина подороже и поновее, одежда, украшения, развлечения, уровень престижа в своем кругу и принадлежность к высшему кругу. То есть потребность подавляющего большинства имеет характер стремления к повышению своего материального и социального уровня в любом существующем обществе. Тем самым потребность всегда иметь больше — двигатель прогресса и роста производства. А это процесс неостановимый! Миллиардеры зарабатывают еще больше миллиардов! Потому что потребность миллиардера — не иметь сто миллиардов, а делать миллиарды, делать их, делать, делать! Это его форма существования, его потребность!

Человек отличается от животного именно неудовлетворяемостью потребностей! Человек не уравновешен в природе, не вписан ровно и гармонично в окружающую среду — он энергоизбыточен, ему потребно все изменять под себя. Не скажет он никогда: «Остановись, мгновенье!» Ибо остановка есть смерть всего.

…Левые этого не поймут никогда. Потому что не хотят. Потому что страсть к преобразованию мира — первична. А разум рационализирует эту страсть как план достижения намеченной цели. Желаемой страстью цели. Разум вторичен, роль его — служебная.

Проповедующий «каждому — по потребностям» дурак и лжец. И кто строит коммунизм — не должен удивляться, когда построит казарму. Даже комфортабельную казарму. Но! В казарме за тебя всегда мыслит фюрер.

Глава 23. Социализм в США

Социализм — это силовое внедрение утопии в жизнь.

Социализм — это силовое приведение жизни в соответствие с утопией.

Трагедия социализма — это невозможность совместить несовершенную реальность с совершенным идеалом.

Социализм возможен, если изменить людей в нужном направлении.

Беда социализма в том, что ему нужны одни люди, а Природа создала других.

Ошибка социализма в том, что он противопоставляет реальному настоящему — гипотетическое будущее.

Социализм — это мир фантастики, где за ошибки авторов расплачиваются персонажи.

Философская невозможность социализма в том, что мораль как психологический закон существования социума — он подменяет благими пожеланиями как вымышленной моралью гипотетического социума.

Бредовость социализма в том, что он отрицает разницу в возможности существования реального социума — и социума гипотетического.

Беспощадность социализма в том, что он любыми способами отрицает разницу между реальностью и гипотезой.

Будучи беспомощен и лжив как наука — социализм может торжествовать только как вера и религия.

Социализм как вера и религия необходим людям в отсутствие иной веры и религии, восходящей к Богу. Психологически людям для успешного сосуществования в социуме необходима Высшая Надличностная Ценность, которая придаст смысл всем их помыслам и поступкам, не сводимым к эгоистическому самообеспечению.

Сегодня, в 2021 году н. э., в мире наличествуют только две веры: Коммунизм и Ислам. Обе удовлетворяют высшим потребностям человека: дают Категорический Императив системообразующих ценностей — и Высший Смысл поступков человека и направленности его жизни.

…………………………

Сытость, безопасность, комфорт и изобилие — порождают благодушие, лень, слабость и разврат духа и тела. Не желая тратить силы на переделывание окружающего мира по своему вкусу — пост-цивилизованный человек изыскивает причины и предлоги мириться со всем происходящим, строя спекулятивные теории о нравственности и пользе принимать все происходящее. Так возникает суицидальная идеология саморазрушающейся цивилизации.

Саморазрушающаяся цивилизация раздваивается внутри себя, порождая два противоположных течения.

Одно можно назвать толерантным пацифизмом: терпеть все происходящие изменения, мириться со всеми разрушительными тенденциями, формировать поддерживающую эту историческую пассивность идеологию. Все, кто мешают этому сладкому тлению и гибели цивилизации, кто будоражат ее покой и душевный комфорт — вызывают сильнейшее раздражение. Таких диссидентов клеймят позором, изгоняют из общества, лишают права голоса, сажают по надуманным обвинениям в тюрьмы и позиционируют как людей жестоких, порочных и невежественных.

Другое течение можно назвать съедением заживо. Вся внутренняя агрессия общества направляется на себя само. Жаждущие реализовать свои силы и возможности люди обретают смысл жизни в уничтожении своей цивилизации, вскормившей их и давшей высочайший уровень жизни и круг перспектив. Они, в свою очередь, изобретают теории, доказывающие необходимость и благотворность уничтожения этой своей цивилизации, объявляя ее скопищем всех пороков. При исторической невозможности бороться за дальнейшее развитие цивилизации — они становятся убежденными и активными бойцами за ее уничтожение.

И в том же направлении действуют внешние факторы, превращаясь во враждебные силы. Осознавая и чувствуя беспомощность гибнущей цивилизации против их напора — жестокого, фанатичного, отчаянного и беспощадного — варвары презирают сытых, благополучных и трусливых (в их понимании) граждан цивилизации — и, пользуясь их стремлением терпеть и оправдывать все, лишь бы не напрягаться — цинично и расчетливо завладевают их землями, страной и имуществом.

…Вот поэтому к концу I четверти XXI века Соединенные Штаты Америки, охваченные лихорадкой всех видов социализма-коммунизма, в который грянула их молодежь и образованный мыслящий класса, оказались беспомощны также перед Исламом, поднимавшимся в полный рост над гниющим отцветшим садом Великой Западной Цивилизации.

Вот поэтому Катастрофа не могла не произойти.

P. S. Надпись зеленым фламастером на задней сторонке обложки брошюры гласила:

Обычно сначала в капиталистической стране побеждает социалистическая революция (или переворот) — а потом довольно быстро наступает нищета и государственное распределение продуктов и одежды по карточкам.

Богатая и прочно организованная Америка пошла по другому — парадоксальному и обратному — пути: сначала разрушители цивилизации уничтожили экономику и ввергли народ в нищету — а уже потом объяснили голодным массам, что заботливое центральное правительство будет заботиться о них: раздавать всем пособия, продукты и товары первой необходимости. Так социализм пришел к власти в США.

Глава 24. Рынок не переплюнешь

В рынке — всегда и обязательно присутствует элемент случайности. Учитывается и работает. Кто-то самый сообразительный вынюхал конъюнктуру завтрашнего дня и поставил товар за день до появления и взлета спроса. Кто-то вдруг открыл золотые россыпи, обвалил цены на золото и обусловил экономический подъем региона. У лидера молодежной группировки брат пришел из армии и подарил ему армейскую куртку со значками — завтра ему стали подражать крутые парни и кумиры улиц.

Предприимчивый безработный механик придумал делать только одну какую-то запчасть к автомобилю — но очень качественно, быстро и дешево: он мгновенно завоевал сегментик рынка, и ему стали подражать с другими деталями. У женщины обнаружился тонкий вкус в одежде и чувство стиля — она заняла денег в банке под залог чего угодно и открыла свою линию: толпы клиенток и новые линии.

Холодная зима! И кто-то сегодня же скупил запас синтетического меха и начал бешено строчить теплые куртки и шубки: завтра они в магазинах, а он миллионер. Уродилось несметно яблок: и кто-то мгновенно строит склады, арендует винокурню для изготовления кальвадоса и консервную фабрику, производящую повидло.

Случайность нельзя предусмотреть. То есть можно — одним-единственным образом: быть максимально готовым в кратчайшие сроки адекватно отреагировать на любую случайность. Раз — и отреагировал: мгновенно и правильно.

Экономический план принципиально исключает случайность. А случай в природе всегда имеет место. Запасы на случай голода сделать можно. Но держать пустые склады и производственные мощности на случай непредсказуемо большого урожая уже невозможно. А спланировать и наладить производство в считаные дни и недели нереально.

Свободное предпринимательство отличается от планового производства тем, что решает задачу наипростейшим способом и в кратчайшее время, сведя объем согласований к совершеннейшему минимуму. Свободное предпринимательство исключает из себя множество затрат и операций, органически присущих плановой экономике.

Свободное предпринимательство — то есть рынок — это: производитель всегда и необходимо связан обратной связью с потребителем — связью прямой и мгновенной. Исключаются все посредники, кого только можно исключить. «План» определяется и корректируется ежечасно, без инерции.

Рынок — это миллион щупалец, миллион глаз и миллион голов, постоянно тестирующих обстановку на всех участках одновременно — и мгновенно принимающих адекватное решение на всех участках и всех этапах всеобщего производственного процесса одновременно. Плановый же социализм исключает ум и адекватное действие подавляющего большинства участников, превращая их в бездумные винтики производства, координируемого ничтожным меньшинством, у которого отсутствует прямая информация и прямая связь с производством.

То есть: социализм в действии — намного глупее, медлительнее и раскоординированнее рынка.

Посему социализм принципиально проигрывает свободному рынку, причем проигрыш этот всегда и быстро превращается в разорение.

Ну, и о ценах. При свободной конкуренции цена устанавливается на минимально приемлемом уровне — чтоб не разориться, но обеспечить себе спрос. (Вот за честностью конкуренции и обязано следить государство, пресекая как сговор производителей, так и монополии с их произволом монопольных цен.) При плановом социализме цена устанавливается произвольно — как «государство» решит. Что делает одни производства убыточно-дотационными, а для дотаций цены на товары других, прибыльных производителей задираются до небес. Получите черный рынок, бедность и дефицит.

Поэтому — спокойно, ребята! Они могут собрать конструкцию социализма — свод политических и экономических институтов и законов. Но эта выдуманная конструкция все равно завалится. Хотя лучше пересажать социалистов заранее, а самых рьяных — перестрелять. Дешевле обойдется.

…………………………

(простая иллюстрация): Представьте себе поворот поезда, идущего по железной дороге. Рельсы плавно поворачивают, кривизна поворота мала, вагоны пологой дугой следуют за локомотивом, через километр-другой состав может повернуть на 90 %. Теперь — идет длинная вереница автомобилей: при необходимости резко повернуть — радиус поворота 5 метров — через секунду шеренга автомобилей уже повернула, развернувшись в нужном направлении. Поворот поезда последователен, все вагоны сцеплены — автомобили же поворачивают «все вдруг», на ходу выстраиваясь в нужный порядок. Это и есть разницы между плановой экономикой и рыночной, когда надо реагировать на повороты дороги, на изменения курса.

Глава 25. Власть

Без этого не понять, без этого не понять…

Благонамеренные идиоты рассматривали власть как насилие. А насилие порождает сопротивление. И сокрушить власть — задача и долг возлюбивших свободу. То есть сокрушить государство, являющееся источником такой власти. И устроить счастливое общежитие, где никто никому не приказывает и никто никому не подчинен. Все общее, все вместе, мирным договором между собой, если необходимо.

В силу природы человека такие замыслы, будучи претворяемы в практику все полнее, в результате неизбежно доводятся до тоталитаризма. Всегда и без исключений. Но это левых мыслителей не интересует и исключается из рассмотрения как раздражающая и не принципиальная мелочь.

Вопреки глубоко нами уважаемым Гоббсу, Локку и Руссо, мы не можем принять всерьез ни гипотезу «войны всех против всех», предшествовавшей появлению государства, ни теорию «общественного договора». Потому что безвластного периода в истории человечества не было. Вообще. Никогда. От появления человека на свет. И ранее того — когда он был еще обезьяной.

Обезьянья стая — это структурированный социум со своей системой власти и подчинения. Первобытная человеческая стая — родовая группа численностью в 20–50 человек — для успешного выживания в суровой природе и столкновениях с чужаками — также должна была структурироваться оптимальным образом. Что необходимо для предельно эффективной защиты каждого члена, добывания пищи и защиты от хищников.

Система — это организация элементов в такую взаимосвязь, когда совокупно они обладают большей энергией, способны на более значительные действия, нежели порознь. Собранные в систему элементы обладают новым качеством по сравнению с простой суммой тех же элементов.

Власть — это имманентный аспект любой социальной системы.

Власть — это имманентный аспект любой координации общей деятельности.

А поскольку человек — существо социальное, то с равным правом можно сказать: человек — существо властное. Внутри социума он всегда связан отношениями повелевания и подчинения.

В некоторых пределах, разумных ли, малых ли, но необходимость власти не только понятна подчиненным, но само подчинение признается разумным, нужным и воспринимается с удовлетворением.

Власть капитана на корабле, где у каждого члена экипажа своя судовая роль. Власть командующего македонской фалангой. Власть бригадира в бригаде, капитана в роте, учителя в классе. При условии, разумеется, что властвующий компетентен и справедлив.

Подчиненный испытывает удовлетворения от сознания и ощущения того, что его личность и деятельность — необходимы, уважаемы и действует он на своем месте наилучшим образом. Он — полноправный член достойной группы.

Социальный инстинкт присущ природе человека. Социальный инстинкт заставляет его собираться в группы и занимать как можно более высокое место в этой группе.

А где группа — там и власть.

Власть — это не только координация. Власть — это не только цементирующий раствор. Власть — это усилитель группы. Власть (в некоторых пределах!) усиливает, увеличивает возможности группы до уровня, которого люди никогда не достигли бы совершенно добровольно. Не стали бы строить пирамиды.

Но. Конечно. Власть обязана подавлять сопротивление и навязывать свою волю — иначе она не власть. Скандалисты всегда найдутся, без конфликтов не бывает. Каждую печаль не утешишь — лидеру надо рулить всей группой, руководствоваться общим благом. И вот здесь — чем больше группа, тем больше отчуждение власти от людей внизу. В бригаде или партизанском отряде ты диктатором не будешь — сместят или пристрелят: ты свой братан, не борзей. Но по мере создания и роста государства с его бюрократической пирамидой и полицейским аппаратом — чиновник опасается лишь своих начальников и подчиненных, лишь от них зависит: и злоупотребления власти могут приобретать характер безнаказанности.

А если отменить власть? Пробовали. Тогда властью станут бандиты. Или новые выборные лица, вкусив неограниченных возможностей, проявят диктаторские черты сами. И установится такой тоталитаризм, что «буржуазная власть капиталистов» покажется визитом благотворителей в детский сад.

Отмена упорядоченной власти — означает установление неупорядоченной власти. Самопровозглашенной, бандитской, которая ограничена только собственной силой.

Отмена власти — означает господство произвола. То есть господство голой силы. Не сдерживаемой никаким законом и не смягченной никакой моралью.

Что делать? Давно известно. Гражданское представительство, разумные и справедливые законы, аппарат контроля за их соблюдением. Разделение ветвей власти. Уравновешивать. Переизбирать. Пресса, суды, законодатели.

Да, абсолютной гарантии от злоупотреблений не существует. Главное: такой общественный и государственный механизм, который постоянно, в режиме коррекции курса, замечает и исправляет злоупотребления. В режиме поворотов руля при движении по дороге адекватно реагирует на изменения, происходящие в мире.

А если коррупция всех сожрала? Увы. Не впервые в истории. Остается право на восстание. Где Дерево Свободы, которое нужно поливать кровью тиранов и патриотов?

Но. Если вы сломаете все. Чтобы на обломках создать счастье и равенство. То. Поскольку все ограничительные и уравновешивающие структуры будут разрушены. Настанет такая первобытная жестокость. Что хана вам всем. Друг друга сожрете. Как всегда бывало в истории.

Так что понимайте про власть немного внимательнее.

ЛЕВЫЙ МАРШ

Да здравствует ЛСДАП! Дело Либерал-Социалистической Демократической Американской Партии живет и торжествует!

Боевые отряды юных бойцов смело вышли на улицы и сломали хребет капиталистическому зверю. И в страхе бежали от них полицейские убийцы и продажная национальная гвардия.

Миллиардеры и олигархи, воротилы американского бизнеса и магнаты СМИ, цинично думали, что используют революционную молодежь как безмозглых леваков и шпану — для уличных погромов и запугивания обывателя. Нашими руками они хотели посеять хаос и совершить государственный переворот в своих целях. Левые активисты казались им глупцами — слушали провокаторов, брали для Движения и борьбы деньги магнатов и разрушали старый порядок по их планам.

Но левые борцы разгадали эти планы. Они использовали магнатов как дойную корову. И после победы Славной Революции, сокрушив Старый Мир, революционеры твердой рукой взяли власть — не собираясь отдавать ее богачам и эксплуататорам.

Короче, ребята: хватит тут доклад делать, к черту эти буржуазные предрассудки! Давайте я по-простому, по-нашему:

После победы переворота мы решили прирезать богачей, вообразивших себя кукловодами, а всю власть забрать себе. Сила была на нашей стороне! Толстосумы тщетно спасались от наших беспощадных отрядов красных мстителей. Да, и убивать случалось, и награбленное отбирали! — а вы как думали?! Армия не стала защищать эксплуататоров, идеологически армия стала нашей, солдаты и генералы — все уже были левыми.

Вот так мы установили коммунистическую диктатуру!

И теперь памятники Солу Алински, Берни Сандерсу, Че Геваре и Лео Троцкому стоят на всех площадях обновленной страны! И живые цветы не вянут у их подножий!..

И наша Партия, поэтапно подчинив и включив в себя прочие партии (а неподчинившиеся запретив и уничтожив), теперь обладает полной монополией на государственную власть! И вместе с вами мы строим светлое будущее для всего человечества! А временные трудности, нехватку продовольствия и дефицит квалифицированных кадров, мы преодолеем.

Книга V

Глава 26. Рождение духа и далее

Знаете, а ведь это страшно заезженный сюжет. Бродячий. Классический миф о Великой Американской Мечте. Самый народный, самый массовый его вариант. От земли и хлеба, если хотите; от основ.

И ведь мы сейчас легко и быстро проследим генезис этого архетипа. Ничего, что я такими словами? Больше не буду. Я имел в виду, что это не просто расхожий сюжет американских романов «в стиле кантри», если допустимо так выразиться, и даже не просто голливудский штамп: рядовой человек обретает смысл жизни в созидательной деятельности, преобразуя дикую природу. Куда-то едет и с нуля на голом месте что-то создает, хорошее и значительное.

О нет: смотри глубже. Это восходит к традициям племенного строя, когда каждый народ отчасти жил в изоляции, отчасти был окружен врагами, и свежая кровь очень ценилась в мире родственных браков. И образ заезжего бойца, сильного дружественного чужака, альфа-самца в гостях, который женился на дочери вождя и становился вождем сам, ведя свой новый народ к величию — этот образ переходил из былей в песни, из песен в сказания, из сказаний в поэмы, драмы, эпосы; а потом люди научились писать романы.

Был другой вариант: герой с любимой женщиной, с ними могли быть дети, могла группа друзей, уходили от своего народа в неизведанные дали, осваивали новые земли и становились патриархами, отцами-основателями нового города и державы.

Это даже штамп. Он вам наверняка знаком. Видели вы такие фильмы, в них играли знаменитые актеры (сюжет, музыка, пейзаж, ружья). И читали книги — те из вас, кто читал книги, и в те времена, когда люди еще читали книги вообще.

Таким образом, вам все это будет очень легко себе представить.

Где-то середина XIX века. Сельская округа и небольшой городок — на северо-востоке, недалеко от побережья. Живут люди трудно, небогато, хотя усердно работают. И приходят слухи, что далеко на Западе есть много свободной земли, она плодородна, но путь туда далек и опасен. Но у кого-то знакомый знакомого туда уже отправился, а кто-то читал в газете, что земля там плодородна, а чиновников нет и еще долго не будет; а кого-то ввергает в задумчивость известие, что рука закона туда не дотягивается.

Так собирается караван. Это мелкие фермеры, которые не могут расплатиться по закладным, со своими семьями. Наемные рабочие, сезонники без кола и двора. Пара клерков, мечтающих стать свободными хозяевами. Разорившийся торговец, строящий планы стать монополистом округи и разбогатеть. Мужчины без профессий, бродячий священник, безработный школьный учитель, уставший от бесприютной жизни ганфайтер.

У кого-то есть лошади и фургон, у кого-то быки, мулы, запасы муки, мешки с зерном; люди знакомятся, договариваются, составляют списки, продают ненужное имущество. Покупают провизию и снаряжение, готовят палатки, веревки, у многих оружие.

И вот они трогаются: четыре десятка фургонов, сотни полторы человек. Пара вооруженных всадников шагом едут впереди каравана, проверяют путь. Еще двое замыкают колонну: пыль и колесный скрип, погромыхивание утвари под парусиновыми тентами, мычание быков и лошадиное ржание. Иногда дети выскакивают на землю и идут, бегут рядом — размять ноги, поиграть.

К вечеру разбивается лагерь, готовят пищу на кострах, пасется распряженный скот, если есть трава, — или задается корм в торбы или ясли. Разговоры, планы, подсчет расстояний. Запах дыма, навоза, пота, колесной мази. Утром — снова в путь. Быстрый завтрак, запрягаются в фургоны лошади и быки. Иногда двенадцать миль в день, а случается и больше двадцати — в хорошую погоду, по ровному месту.

Караван спускается с зеленых холмов, на берегу реки мужчины валят деревья и вяжут, сбивают большие плоты. Начинается долгий сплав по большой реке — каждый плот держит и несет фургон с припасами и распряженными лошадьми. Один плот разбивается на камнях, кто-то тонет, чья-то лошадь пугается и прыгает в воду, обычные происшествия. Вечером пристают к берегу, утром сворачивают лагерь — день за днем.

Наконец в небольшом городке они продают свои плоты на бревна, докупают припасов; и там же нескольку переселенцев в баре поссорились с местными: драка, раненый, лечение побоев, угрозы, все как полагается.

И караван начинает путь через прерии. Высокие травы сменяются низкими; неделя за неделей, покачиваясь и скрипя, фургоны плывут к горизонту, за который спускается солнце… Держи на Запад!

В караване оказывается вор — украл у одного деньги. Обнаружили, били, хотели повесить. Потом выгнали.

Здесь на лагерь ночью нападают бандиты, пытаясь угнать лошадей. Крики, скачущие кони, стрельба, кто-то ранен, кто-то умирает; нападение отбито. Утром хоронят своего мертвого, пастор читает молитву, и могила остается все дальше позади каравана.

Огромное стадо бизонов снесло пару фургонов на своем пути, тучи пыли, топот, пару бизонов удается подстрелить, много мяса, его вялят в запас на дорогу.

Ну, конечно, нападение индейцев, переселенцы срочно распрягают фургоны и выстраивают в круг, отстреливаясь из этой крепости: оперенные стрелы, улюлюканье, всадники с томагавками, двое убитых. Еще две могилы оставляет утром караван: не все дойдут до цели…

Так месяц за месяцем идут фургоны через Великие Равнины. Почва становится каменистее, ночи холоднее.

Люди давно сроднились. Уже определились лидеры и молчуны, шутники и скептики. Дружат и дерутся мальчишки, ссоры в одной семье, подозрение на измену в другой. Среди налаженной лагерной жизни по вечерам — складываются отношения одной пары, со временем перерастающие во влюбленность. Иногда — прогулка под звездами, разговоры о будущем на новом месте.

Там, где Равнины превращаются в пустыню, караван застала страшная жара, воды не хватало. А позднее, когда стали подниматься в горы, сильный ливень смывал фургоны с тропы, их держали и толкали руками, один все же рухнул с обрыва, но люди уцелели.

Возможно, читателю недостаточно этих сцен, хорошо ему знакомых и потому явственно встающих перед глазами, но автор готов подтвердить драматическую сагу реальной историей и географией, с цифрами и названиями.

Если из Пенсильвании, традиционно фермерских округов Йорк или Ланкастер, отправиться на Запад, перейти Аппалачи, добраться до верхнего течения Огайо, спуститься по ней до Миссисипи, переправиться на ее правый (западный) берег и направиться на северо-запад, то караван приходил в Индепенденс, превратившийся из поселка на фронтире в город. Он стал началом Великой Орегонской Тропы. Но можно было предпочесть и северный маршрут, Восточный Путь к Тропе начинался вообще от Олбани. Двигаясь на запад южнее Великих Озер вдоль северного края Огайо и Индианы, пересекая Иллинойс на юго-запад, пионеры переправлялись через Миссисипи и Миссури и достигали того же Индепенденса.

Из Индепенденса, что близ Канзас-Сити, пришедшие из разных мест караваны отправлялись дальше, на Запад. Через Форт Керни, Форт Лэрэми, оставив позади Великие Равнины, преодолев перевалы Скалистых Гор, спускались они в долины Орегона. Здесь заканчивалось великое переселение.

Полторы тысячи миль нужно было преодолеть с Востока только до Индепенденса, и еще две тысячи по Тропе — от него до орегонских долин. Не менее трех с половиной тысяч миль проходил караван. Полгода — полгода! — продолжалось путешествие через весь континент — пешком, верхом и в фургоне.

На Запад приходила спаянная команда, выносливые, закаленные, упорные люди, надежные в работе и опасности, доверяющие друг другу имущество и жизнь в трудную минуту.

Кстати о городках той эпохи. В вестерне обычно — это полдюжины деревянных построек по одной улочке, вдоль которой скачут и стреляют. Обязательны бар, отель, парикмахерская и пара жилых домов.

Городок — это: магазин с продуктами, одеждой и обувью, бакалеей и предметами конской упряжи, инструментами плотницкими и для полевых работ, плюс оружейная лавка; то есть магазинов становилось несколько. Это кузница, где могли перековать коней. Ветеринар был ценным специалистом: кони дороги, скот — это главный капитал. Аптека, где аптекарь был и доктором. Это почта, где продавали и посильной свежести газеты. Банные номера, парикмахерская — это уже мелочи. Ну да, бар обязателен — прибыльный бизнес. Его можно совместить с дешевым рестораном: заезжий люд стосковался по цивилизованной пище. А вот бордель при нем — это в основном художественный вымысел.

…Но — возвращаемся к нашему художественному вымыслу, который и есть правда:

Фургоны вытягиваются вереницей из леса на равнину у реки. И тот, кто вел караван все эти месяцы, спрыгивает с коня и стреляет в воздух: мы пришли!

Люди обнимаются, плачут, смотрят вдаль, вспоминают потери и строят планы: они хозяева своей новой жизни. Упрямые, суровые, трудолюбивые и храбрые пионеры. Родоначальники цивилизаций. Позже их назовут отцами-основателями.

И вот уже валятся под звон топоров огромные сосны, из белых ошкуренных бревен ставятся дома, крест водружается на скромную деревянную церковь, одна из женщин оказывается учительницей и составляет список будущих учеников, и земледелец, оставив у края поля винчестер, налегает на рукояти плуга за парой быков, ведя первую борозду по целине.

Из косточек они проращивают саженцы персиков и яблонь, вручную жнут урожай, и в новой церкви состоится первая свадьба:

Наш герой и его любимая, юные и смущенные, с натруженными руками, он в неловко сидящем костюме, она в белом платье, стоят перед священником:

«Согласны ли вы быть с ней в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?»

Они надевают кольца друг другу, целуются, и юные муж и жена выходят из церкви, забрасываемые то ли горстями риса, то ли лепестками.

И туман, и месяцы, и в своем доме, маленьком, бедном и чистом, они рядом склонились над колыбелью с ребенком…

…А теперь — то главное, ради чего было все, что описано выше:

Прошло пятьдесят лет.

В просторной комнате на постели умирает старик.

Вокруг сидит его большая семья — зрелые мужчины с женами, его сыновья, немолодые женщины с мужьями — его дочери. Внуки, юноши (один очень похож на него), девушки, совсем еще маленькие дети.

Седая жена сидит в изголовье, держа его за руку и вглядываясь в родное лицо.

Его зовут Джо Баррет.

Окна открыты на три стороны. Лето, солнце, ветерок шуршит листвой за окном.

За одним окном — его поле, большое, возделанное, там зреет хороший урожай. За другим — его сад, тенистый, ухоженный, яблоки скоро будут наливаться. А за третьим — его город: каменная церковь, школа, банк, почта, магазины и дома под железом и черепицей.

Это — его жизнь.

Это он оставляет после себя на земле. Его след, его вклад, труд его жизни, воплощенный в этом городе, этих полях и садах. Вот — его жизнь.

Это большое счастье.

…А теперь помянем его, позавидуем ему. И промотаем еще сто лет вперед:

Обычный захолустный городок: асфальтовое шоссе, супермаркет, банк-почта-аптека, несколько ресторанов и МакДональдс. Здесь живет двадцатилетний Итан Баррет, оставшийся в родном городке и умирающий от скуки. Он не хочет работать клерком в банке или на почте, продавцом в магазине или механиком на бензоколонке, не знает, как завести свой бизнес, какая-нибудь ученая карьера для него слишком сложна. Хороший мотоцикл дорог, да и драться он не любит, так что податься в байкеры тоже не для него.

Этот мир готов. Он сформировался и завершен. Итану Баррету нечего в нем делать. Для него нет фургона, нет каравана, нет Орегонской Тропы, бизонов и бандитов тоже нет, и нет индейцев, ставших коренными американцами. Нет неосвоенных земель, нет риска и тяжелого труда. Нет кайфа в жизни.

Все, что он может сделать — это перевернуть этот мир, сломать, изменить, разрушить — и на его обломках построить новый. Счастливый, справедливый, мир равенства и счастья. Ибо нужна же причина для разгрома опостылевшего старого мира?

Итан Баррет пристал к своему каравану друзей из Интернета и вместе с ними двинулся в обетованную, неизведанную землю Социалистической Революции.

…………………………

И караван пошел в обратную сторону, но в ту же реку нельзя войти дважды, нельзя воскресить юного Джо Баррета, но можно уничтожить дело его жизни, разрушить семьи его правнуков, надругаться над его религией и пустить по ветру плоды его труда. Уже нет тех суровых богобоязненных пионеров, трудолюбивых и бесстрашных, их добродетели осмеяны, их представления о добре и зле заклеймены порочными и преступными. Но дух — дух рассеивается в воздухе и времени, становится атмосферой, которую мы вдыхаем в себя — и вдруг оказывается, что дух людей, на чьем поте и крови взошла страна, дух жив.

Вот такой наивный архаичный пафос, эхо романов XVIII века, вдруг оказывается единственно верными словами, а они, лучше бы не надо, но уже ничего не исправишь — слова оказываются правдой.

Глава 27. Казнь фашиста

^{обрывок комикса в пустом аэропорту}

В первом квадратике рисунок: испуганный мужчина в официальном чиновничьем костюме и с петлей на шее. Из головы исходит вверх ножка белого овала, в овале картинка: судья в парике и черной мантии с кружевным жабо, изо рта которого тянутся слова: «Какие вы видите основания к тому, чтобы не быть повешенным за шею высоко и коротко, пока не умрете?» Это формула старинного английского судопроизводства из исторических романов, какие когда-то читали подростки.

Квадратик второй, рисунок: веревка с петлей на шее человечка перекинута через уличный фонарь, подросток сидит на его перекладине, двое мужчин в рабочих комбинезонах готовы налечь на свисающий свободный конец. В желтом круге фонарного света толпится пара десятков мужчин, несколько женщин, некоторые вооружены. Над седым стариком в стетсоне — слова: «Да свершится правосудие!»

Рисунок в третьем квадратике: осужденный рыдает: «Пощадите! За что?»

Четвертый рисунок: слова над толпой: «За то, что вы уничтожили страну, твари!» «Кто уничтожал нашу историю?» «Натравил детей на родителей, а теперь воет, сука!»

Местами лист порван, не все рисунки можно разобрать, но смысл и последовательность сцен понятны:

Работяга со сжатым кулаком:

— Это вы угнали наши места в Китай и в Малайзию, закрыли заводы, выкинули нас на улицу и посадили на нищее пособие!

Ранчер в сапожках на высоких каблуках, опоясанный патронташем:

— Зеленые и веганы запретили мясо! Заставили порезать весь скот! Народ жрет вашу генномодифицированную сою и вырождается!

Ветеран в старой армейской форме:

— Это ты хотел конфисковать наше оружие? Хотел сделать народ беззащитным?

Плачущая старуха:

— Вы свели с ума моего сына, ваши врачи кастрировали его, он стал евнухом и одевается как женщина! У меня не будет внуков…

Чиновник с петлей на шее:

— Вы фашисты! Убийцы! Пещерные люди!

Лысый профессор в очках, со шрамом через лицо:

— Фашисты — вы! Университеты воспитывают гитлерюгенд! Заставляете лгать! Запугиваете несогласных! Запретили свободу слова! Грабите работяг и содержите паразитов! Контролируете всю нашу жизнь! Объявили врагами всех, кому вы не нравитесь!

Нефтяник в оранжевой каске:

— У нас все остались без работы. Теперь нефть покупают в России и Иране. Смерть предателям!

Толстый шофер в футболке с портретом Трампа и красной бейсболке:

— Мы гоняли траки по всей Америке! Из Нью-Йорке до Калифорнии, из Сиэтла до Нью-Орлеана! Мебель и мясо, книги и обувь! Вы запретили бензин и солярку, остались электропоезда и дурацкие хилые электромобили! Вы сделали бедной всю страну!

Пьяный журналист в твидовом пиджаке:

— Ты истинный фашист, приятель. Вы лгали всем и всегда. Лишали всех свободы и требовали соглашаться и подчиняться. Создали государство, против которого человек бессилен. Фашистское государство распоряжается всем. И для отвода глаз называли фашистами своих врагов! Мы хотели свободы, хотели распоряжаться своей судьбой и своей страной, сами воспитывать своих детей и сами выбирать себе правительство. И вы, фашисты, еще называли фашистами нас. Сдохни, приятель.

Общий хор:

— Смерть фашизму!

Предпоследний рисунок: на груди дрожащего чиновника висит табличка: «Левацкий демократический фашист».

И на последней картинке: дергающиеся ноги над землей, с одной ноги туфля свалилась наземь, с другой туфли стекает тонкая струйка мочи. Довольно натуралистично.

Это — на левой странице журнального разворота.

А на правой странице — отрывок статьи:

«….шибочно считали фашизм правым движением. Это не столько заблуждение, происходящее от незнания истории левых движений вообще и фашизма в частности, сколько целенаправленная пропаганды со стороны социалистических и коммунистических кругов, по понятным причинам желающих отмежеваться от своего скомпрометированного некогда попутчика, а затем конкурента.

Возникшая в Италии 23 марта 1919 года партия Fascio di Combattimento, «Союз Борьбы», созданная исключенным из лидеров итальянского социализма Бенито Муссолини, имела программой движение по «третьему пути», отличному как от марксистского социализма в интерпретации руководимого Москвой Третьего Коммунистического Интернационала, так и от общества свободного предпринимательства, обычно именуемого буржуазной демократией или просто капитализмом. Через три года, после прихода фашистов к власти, развернулось мощное государственное строительство: прокладка автомобильных дорог, осушение болот, создание рабочих мест и новых пахотных земель. Три четверти фирм в Италии принадлежали государству. Был установлен 8-часовой рабочий день, введено всеобщее избирательное право (для женщин также), Муссолини устанавливал размеры зарплат и регулировал цены на……

……ря того же 1919 года Антоном Дрекслером и Карлом Харрером была создана Немецкая Рабочая Партия. Она создавалась именно как партия рабочего класса, в отличие от других социалистических партий, состоявших в основном из интеллигенции и среднего класса. Позднее в НРП вступил Адольф Гитлер; в начале 1920 года она была переименована в Национальную Социалистическую Рабочую Партию Германии.

25 пунктов програм……

…… Коминтерн, III Интернационал, он же Коммунистический, был создан по указанию Ленина в Советской России 2 марта 1919 года! Это совпадение необходимо отметить.

Коминтерн был орудием исключительно внешней политики Советов и направлен на подрыв капиталистических — то есть всех прочих в мире! — государств. Прежде всего экономически развитых, то есть Западная Европа и США. Задачей Коминтерна было всемерное распространение и усиление коммунистов во всем мире с целью последующего установления коммунистического строя во всем мире. То есть коммунист, антигосударственный подрывной элемент и диверсант — стали близкими или просто адекватными понятиями.

Это в корне отличает советский социализм от итальянского фашизма и германского национал-социализма, которые занимались почти исключительно внутренним политическим и экономическим устройством, в плане же внешней политики ограничивались возвращением колоний и завоеванием «жизненного пространства», необходимого, по их мнению, для процветания страны.

Отличия же внутренние СССР, Италии и III Рейха были непринципиальны. Советский социализм был наиболее жесток и радикален, физически уничтожая целые социальные сословия (аристократию, офицерство, буржуазию) и вынудив к эмиграции миллионы граждан. Германия заняла радикальную антисемитскую позицию, придя к уничтожению евреев, а также цыган, гомосексуалистов и психически больных. Италия же была наиболее толерантна к расовым, национальным и социальным различиям, провозгласив курс на корпоративное государство и единство расы как культуры.

Но всем трем режимам были свойственны: тоталитарная идеология, подавление единомыслия, милитаризм, культ героизма и культ государства, пропаганда добросовестного отношения к труду, государственное регулирование экономики, забота о благополучии простого рабочего человека. Все три режима провозглашали принципы справедливости, равенства, патриотизма, здоровья нации, все прославляли человека труда и ненавидели мировой финансовый капитал и буржуазные демократии.

Единственное внутреннее отличие: абсолютное огосударствление экономики СССР и смешанную экономику с включением как государственной, так и частной собственности на средства производства в Германии и Италии. Что давало огромный экономический эффект в последних и неэффективное хозяйствование в первом.

В политическом же плане единственное и главное отличие советского социализма от итальянского и немецкого фашизма: острая классовая борьба и уничтожение «враждебных социальных элементов» в Советском Союзе и классовый мир с социальной солидарностью и сотрудничеством в фашис……»



На развороте журнала — бурые пятна запекшейся крови и отпечаток рифленой подошвы армейского ботинка. Сквозняк из разбитых окон терминала пошевеливает мусор на полу, по лестнице с дребезжаньем скатывается пивная банка.

Глава 28. Белая стрела

Донесение агента а1с18 «Швея» Службы Внутренней Безопасности Отдел М
«В результате личных контактов, а также сбора вербальной, визуальной и техническими средствами слежения информации по разработке установленной косвенными методами группы киллеров докладываю: