СОБСТВЕННОСТЬ КАК СТИМУЛ ПРОГРЕССА


Пашет как проклятый! Хочет машину и слетать на Багамы, отдельную квартиру и новые джинсы. А жил бы вообще безработным – все равно ведь сытнее, чем вождь их рода в своей пещере!

СОБСТВЕННОСТЬ КАК ЗНАК ОПЕРЕЖАЮЩИХ ПОТРЕБНОСТЕЙ


И вот это стремление увеличивать собственность – определило возникновение рабства. Я прокормлюсь! Но раб даст мне прибавочный продукт. Который я обменяю на новое копье и зеркало для жены. А вождь сдерет с меня налог на своих ученых шаманов. Мы уже иначе организуем общество, делимся на сословия, повышаем производительность, ученые шаманы изобретают шайтан-арбу и прочие машины… Ну и далее по лестнице прогресса – вплоть до акул капитализма, миллиардеров в развитом государстве.

СОБСТВЕННОСТЬ КАК ДВИГАТЕЛЬ И ПРИЧИНА ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА


У вас еще не выступил на лбу пот восторга? Мы поем просто какую-то оду, ораторию поем священной собственности! Капитализм недаром объявил собственность священной – он инстинктом своим уловил, чуйкой своей бизнесменской, что собственность – вот краеугольный камень прогресса и процветания. И тут же бросился создавать умные теории в подтверждение, в поддержку жажды своей наживы неуемной.

Но мы против наживы. Мне лишнего не надо, ты мое не отбирай. Мы романтики и идеалисты. Служить надо счастью человечества. Великому делу всеобщей справедливости. Мы понимаем. И стараемся. Ты только мое не отбирай, гад, борец мне нашелся с бедностью, за мой-то счет!

Как вы поняли, мы вплотную приблизились к социализму.

И вопрос очень простой: а как с собственностью при социализме?

Ну, про собственность на средства производства все понятно: только общественная, общенародная. А вот как с собственностью на средства потребления? И – всегда ли можно провести границу: что ты потребляешь – а посредством чего ты производишь? И кто будет пограничником, охраняющим эту границу от посягательств частников-эксплуататоров?

Итак. Завод, фабрика, больница, школа, аэропорт, конструкторское бюро – только общественные. То есть – государственные. Общество организует себе государство для управления своим общим имуществом. И все свои средства производства сдает государству на аутсорсинг, выражаясь по сегодняшней моде.

А предметы личного потребления могут принадлежать личности. Личная собственность. Зубная щетка, трусы, одежда и обувь, жилище и автомобиль.

Заметим. Социализм – это плановая экономика, и по закону нарушения обратной связи в открытой системе она будет производить не столько и отчасти не то: и гражданам будет всегда не хватать желаемой и качественной личной собственности.

Дефицит неизбежно порождает черный рынок, где можно приобрести нужную вещь по завышенной цене. Таким образом, реальный доход честных граждан уменьшается – прослойка торговцев-спекулянтов появляется – а распределение дефицитных товаров выходит из сферы социалистического распределения в пространство свободного рынка. Возникают хищения на предприятиях, подпольные цеха, подпольная торговля и подпольные миллионеры. Можно их всех посадить. Можно расстрелять. И это применялось много лет! Но в результате рухнул социализм, а не рынок, даже подпольный и задушенный.

В свое время мы, поколение комсомольцев 1960-х годов, глубоко презирали фарцовщиков и торговцев всех мастей, и вообще барахольщиков презирали. Коммунистическое самосознание в нас было воспитано будьте-нате! Увы: как вода размывает плотину в самом слабом месте – так собственность сокрушила социализм через секретарей, директоров, мясников и официантов, таксистов и швейцаров, европейскую косметику и диски западных групп.

Победитель всегда прав. Это иная формулировка тезиса «Практика – критерий истины».

А если я при помощи мастерка и ведра для раствора сложил кому-то печь на даче и взял деньги – это частное производство? Отремонтировал ему машину частным образом? Починил ему крышу? Занимался репетиторством с его детьми – математику им растолковывал? Купил пилу и рубанок и сделал ему табурет – продал за деньги? Список очень длинен.

И вот уже конкретное социалистическое государство решает: разрешить ли частнопредпринимательскую деятельность? А каких видов? А при соблюдении каких условий? А какие предоставить справки – жилплощадь, образование, профессия, основной заработок, техника безопасности, отсутствие судимостей? А какой налог должен платить частник?

Проще – все запретить. Но – тогда будут втихаря делать свое. Мимо государства.

Собственность как потребность и инстинкт подгрызает углы и ножки у социализма. Мгновенно использует любые дыры и щели, чтобы воспроизвести себя в нужном виде.

Борясь с частной собственностью – социализм борется с частной инициативой. Блокирует человеческую энергию свободного созидания. Лишает человека свободы – ибо свобода начинается с экономической независимости, а из нее проистекает независимость политическая. Социализм уменьшает доходы человека и общества – ради соблюдения идеологических догм и политических правил.

Стремление к свободе не только слова, печати, шествий и эмиграций обрушивает в конце концов любой социалистический эксперимент. Но единое стремление – к свободе труда и свободе распоряжаться плодами своего труда. Сам сделаю и сам отвечу. Здесь социализм вступает в неразрешимое, антагонистическое противоречие с психологией человека и мотивационным механизмом его действий.

Собственность и все ее злоключения – наиболее простой и наглядный пример нежизнеспособности социализма.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Скажешь – принеси МОЮ Библию.

Человек – открытая система, он больше себя самого, и присодинять как можно большне окружающего – это инстинкт: быть как можно значительнее.

Инстинкт собственности – это материальная вещественная форма экспансии.

Мой дом, или мой сувенир, или мое государство.

Вопрос всегда – каков уровень разрешенной собственности при социализме? Одежда, еда, книга, ножик?

Мотивация к труду

Труд – он почему и для чего? Чтобы удовлетворить некоторые свои потребности. Потребность в чем-либо как мотивация к труду. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Ряд теорий мотивации существует давно. Абрама Маслова (оу, сори, Абрахама Маслоу, оф кос) – самая известная и по-простому основательная. Но у нас здесь свой интерес до дела, мы попробуем сами кое-что определить.

Понятно, что общий и базовый стимул работать – потребность в питье, пище, одежде и жилище. И человек будет работать настолько усердно, чтобы хоть по минимуму себя обеспечить. В сегодняшнем цивилизованном мире (белая культура и азиатские тигры) с голоду не пропадет никто.

А вот дальше – от интенсивности и эффективности труда зависит степень развития страны и уровень жизни народа. На этом полезно остановиться подробнее. Чего ради пахать? И что будет, если осуществится мечта сегодняшних левых: кто не работает – тот все равно ест?

1. Человек – существо энергоизбыточное. Из того цивилизация и поднялась с уровня биологического мира. И делать что-то, придумывать и мастерить, налаживать и совершенствовать, к чему-то прикладывать свои силы – ему потребно. Спорт, игры, путешествия – все это формы неосновного, недоминирующего приложения энергии. А основная форма – именно труд, во всех и различных своих проявлениях.

Труд – это изменение окружающего мира путем приложения к этому процессу психической и физической энергии человека. А тогда получается:

ТРУД – ЗАКОН ВСЕЛЕННОЙ: ПЕРЕРАБАТЫВАЙ ЭНЕРГИЮ И ИЗМЕНЯЙ МИР


О какое неожиданное прояснение образовалось!

(Но – здесь стоит сделать небольшое примечание: врожденную человеческую наклонность к деятельности необходимо с раннего детства пускать в правильное русло. Поощрять, поддерживать нравственно и идеологически, формам труда обучать. Иначе может случиться катастрофа: вырастет бездельник-потребитель, социальный паразит, и энергия его врожденная примет форму хаотического вмешательства во что ни попадя и приобретет характер социально негативный, разрушительный. А вот это люди всегда знали, и звучит это банально до ужаса, если бы не одно «но»: новомодные левые теории настаивают на праве и свободе не работать, если не хочется. А это уже прямой путь к социальной дискриминации и концлагерям.)

2. Труд – не только вынужденная обязанность – но развлечение! Человеку необходимо чем-то занять себя, чтоб было интересно, чтоб было чего добиваться, чтоб вышло из его действий что-то новое, интересное. В человеке заложена потребность в создании новых информационных и энергоматериальных моделей: чегой-нибудь придумать и изладить. Не во всех эта потребность ярко выражена, большинство вяловато. Но из этого большинства и выходят обязательно придумщики, изобретатели, открыватели и фантазеры.

Трудиться – интересно! Увы, не всем и не всегда. Если труд однообразен и примитивен, бросить его нельзя под страхом голода и нищеты, а нагрузка тяжела, – это чистое проклятие. Человеку надо давать дышать.

3. Из этого уже понятен творческий характер труда. В идеале, конечно, в желаемой сердцевине. Иногда. В принципе, вот! (Пашет замученный пролетарий при конвейере, так конечно какое тут творчество: захочет убить хозяина и поделить его добро…)

Идеальный случай – это совпадение работы и хобби. Что относится к людям творческих профессий. Художники, писатели, композиторы – все хотят денег, но работают – из любви, из интереса, хош такой имеют, зудит у них, себя гробят – но добиваются совершенства в творчестве. Таковы же ученые, конструкторы, философы. Не заплатят – да они бесплатно работать согласны, лишь бы воплотить свои идеи!

4. Свобода и самостоятельность! Любой работник, от живописца до токаря, хочет работать так, как ему удобнее, как он считает нужным, как лично у него лучше получается, вот как ему хочется, видится, как комфортнее его душе и телу. Только когда он работает в полном согласии с собственным разумением – труд для него имеет осмысленный и желаемый характер. Насилие над собой как осмысленным и компетентным работником человеку несносно.

Не лезь в его работу, не мешай. Лучший результат он выдаст, если будет хотеть и добиваться сам. Хороший врач сам знает, как лечить, хороший крестьянин сам знает, когда сеять и когда жать, хороший столяр сам знает, какое дерево выбрать и как работать с конкретной древесиной.

5. С этим связана и свобода выбора. Уйду когда хочу и куда хочу. Буду тем, кем сам решу. Приду тогда, когда сам решил. Уже одно чувство свободы, сознание своей свободы – поднимает эмоциональный настрой человека, повышает иммунитет, работоспособность увеличивается: охота пуще неволи!

Свободный лучше мыслит и лучше работает. При этом: приравнивать заставляющий работать голод к государственному закону, запрещающему сменить работу под страхом возврата и жестокого наказания – грубое жульничество. Можно накопить на скудное житье до следующего заработка, можно просить милостыню, можно уплыть зайцем в Новый Свет, и сознание этой возможности помогает тебе жить. Но если ты – государственный крепостной, за отказ или побег пойдешь в каторгу – это совсем другое дело, верно?

ВОЛЯ ДОРОЖЕ ХЛЕБА


История знает массу тому примеров.

6. Труд как самореализация. Человек должен (запрограммирован, стремится) делать самое большое, на что он способен. Силы его тела и ума направлены на то, чтобы реализовать себя через действия, изменения окружающей среды, мира. Учитель или монтажник, летчик или фермер – он переводит свой жизненный потенциал в дела и вещи окружающего мира. И чем больше, лучше, рациональнее и качественнее он работает и производит – тем полнее он проживает свою жизнь. А вот к этому, к самореализации через дела, человек влечется инстинктивно. Горько сознавать, что твои способности и силы пропадают втуне, что мог бы стать художником, космонавтом, чемпионом, миллиардером – а вот не стал… не то лень было, не то обстоятельства не позволили.

7. Труд как самоутверждение. Через что вообще утверждается человек? Изначально: сила, красота, храбрость, удачливость, ум. И проистекающий из них статус: перворанговый самец. Или самка. Они берут первый кусок, их слово решающее, их побаиваются и уважают. От их способностей и успехов род/племя зависит больше, чем от любых других людей.

Таким образом. Тот, кто делает главное дело лучше других – более способен, энергичен, значителен. Более уважаем. И человек стремится работать не хуже, а лучше других – чтоб быть значительным в своей группе. Он кой-чего стоит, с ним считаются, он крупный кусок закваски, если делает свое дело лучше других. (Модель лучшего охотника племени в эпоху индустриализации и на уровне масс.)

8. Самоуважение. Хороший работник уважает себя за умелость, достаточную силу и достаточный ум, характер и волю: вообще за свою значимость, за уважение других, за то, что он лучше многих прочих, и уж точно не хуже других, справляется с делом. С ним считаются, его мнения спрашивают.

9. Ступень социальной иерархии. Самоуважение, самоутверждение – это все аспекты потребности занять как можно более высокую ступень. Это только со стороны кажется, что все рабочие в цеху или солдаты в роте равны. Включается регистр «неформальная табель о рангах». Это форма и казарма у всех одна, или цех и столовая у всех одна, но внутри группа четко ранжирована. Этот солдат – отслужил уже почти весь срок, характер сильный, в глаз заедет мгновенно, ничего не робеет и вынослив, как конь. Лидер роты. А у этого слесаря-сборщика работа идет быстрее, поломки исправит еще и другим, наряды всегда отспорит в свою пользу, в замашках крут, и авторитет его неизмеримо выше прочих работяг: он тут номер первый.

Труд – это не только хорошая эффективная работа. Это еще разные уровни престижа. И если вождь племени – это просто самый крутой и лучший воин (причем харизматичен и неглуп), то директор завода – это высшая ступень заводской социальной иерархии: уборщицы-разнорабочие-квалифицированные рабочие-высококвалифицированные специалисты-бригадиры-мастера-инженеры-начальники цехов-начальники служб-заместители директора-директор. Вот такая многоступенчатая лестница.

Рабочий учится в вечернем институте, становится инженером – и проигрывает в зарплате. Но выигрывает в социальном статусе.

Заработок не связан прямо с социальной иерархией. Особенно на первых порах, когда заводской рабочий или дальнобойщик гораздо зажиточнее студента. Зато на самом верху – решают миллиарды: богатство определяет твой статус. И однако: президент или премьер в государственной табели о рангах стоят выше миллиардеров!

Чтоб стать врачом в Америке – нужно пройти долгое и очень сложное обучение и еще более тяжелую интернатуру. Зато потом – и заработок, и статус врача высок.

Каждая профессия имеет свою социальную значимость на иерархической лестнице. И стремясь наверх – человек выбирает ту форму труда, которую считает лично для себя наиболее перспективной.

Социальный статус труда.

10. Осмысленность и полезность.

Недаром одной из пыток в концлагерях было перекидывание куч земли заключенными по кругу или ежедневное складывание стенки с ее разборкой в конце дня. Деятельность абсурдная, бессмысленная способна свести с ума. И парикмахер вешается на зеркале, оставив надпись: «Всех не перебреешь».

Человеческая психика связана с мышцами и внутренними органами таким образом, что человек желает делать и может делать хорошо только то, что ему нужно – или просто хочется: интересно, доставляет удовольствие. Это – природный инстинкт. А проявляется он у сложно устроенного человека неоднозначно.

Когда человек работает на прямое самообеспечение – строит свой дом, пашет свое поле, шьет себе одежду – он прямо заинтересован в максимально хорошем результате и работает предельно добросовестно: хорошая работа бывает трудна, но ее качество и результат доставляют удовольствие.

Когда человек работает «на дядю», а труд его нетворческий, монотонный, и результат на благосостоянии работника никак не сказывается – работника надо контролировать и подгонять, не то он тебе такой фигни намастерит, что и выкинуть некуда.

Но. Если работник знает, что от него зависит жизнь и смерть людей, допустим он на оборонном заводе во время войны трудится, а сыновья на фронте – труд его предельно осмыслен, и добросовестен он будет предельно.

В развитом государстве, с огромной степенью дифференциации производств – работнику потребно знать, что производимые им автомобили, хлеб, костюмы, кирпичи – нужны всем, нам всем нужны, и оно должно быть хорошего качества, и чтоб всем хватило, и не слишком дорого. Он, может, не шибко интеллектуально развит, он, может, таким образом мысли не формулирует, но чувство это присутствует всегда: я работаю нелегко, делаю нужные вещи, приношу пользу людям, я заслуживаю уважения, человек я неплохой, нужный и честный.

А теперь вариант: автомобили делаем говенные, костюмы сидят как на корове седло, дороги разваливаются быстро, а мебель отечественную никто покупать не хочет. Объективные трудности планового хозяйства. Ну и зачем стараться?.. Улучшить невозможно, одни неприятности. Понятно, что производительность и качество будут низкими.

11. Целесообразность. «Если ты не делаешь то, что тебе нравится – пусть тебе нравится то, что ты делаешь.» По принципу «стерпится – слюбится».

Каменщик может строить стену собственной тюрьмы – но если он хороший каменщик и любит свою работу как таковую – он будет класть хорошую стену, ровную и прочную. И работа будет доставлять ему удовольствие сама по себе!

Психике человеческой потребно, чтобы работа делалась максимально хорошо: разумно, рационально, организованно, качественно и эффективно. Даже если эта стена никому не понадобится, машина не будет куплена, костюм никто не наденет, а рассказ никто не напечатает – внутри собственной целесообразности человеку потребно делать дело по уму – логично, профессионально, совершенно.

Иногда это называется перфекционизм. Придают этому явлению расширительное толкование; тем паче перфекционизм и впрямь иногда приобретает гипертрофированные размеры, требуя немыслимого (уже – измышленного) совершенства и идеала.

В основе же перфекционизма – здоровый инстинкт сделать свое дело максимально хорошо: с минимальными усилиями и максимальной вероятностью настичь и убить добычу, без потерь в своем племени уничтожить врагов поголовно, сделать свою дубину максимально удобной, а жилище – теплым и неприступным.

А также в основе перфекционизма – избыток физической и психической энергии, побуждающий «бессмысленно» украшать узорами предметы, наносить на тело татуировку, расшивать одежду бисером и так далее.

Одновременно! – избыток психической энергии человека есть основа эстетического чувства, способности воспринимать и переживать красоту – как природы, так и рукотворных изделий. То есть, говорю я:

Эстетическое чувство как аспект и сублимация избыточной психической энергии человека – привходит в его стремление целесообразности своего труда и его продуктов.

12. Известный и важнейший стимул – соответствие вознаграждения важности и тяжести труда. Человек устроен так, что за производительный, квалифицированный и добросовестный труд он считает необходимым и правильным получать большее вознаграждение, чем за неэффективный, небрежный и малопроизводительный. Если классному работяге и лентяю будут платить поровну – у работяги пропадет охота работать хорошо.

13. Торжество справедливости. Чувство справедливости могущественно и непобедимо: это инстинкт группового выживания, сформированный миллионами лет групповой жизни. Это чувство диктует: каждый получает кусок в зависимости от своего вклада в общее дело; дети окружаются заботой; старики и больные получают меньший кусок, если еды хватает на всех; вождь получает самый большой кусок, но не такой большой, чтобы обожраться и оставлять недоеденное, когда другие не могут насытиться. Мера справедливости определяется максимальной пользой всей стаи, ее здоровьем и боеспособностью. Справедливость как распределение благ соответствует оптимальной структуре и иерархии стаи, поддерживая ее в наибольшем могуществе.

Поэтому хороший рабочий должен получать много, плохой – мало, бездельник – выгоняться, босс и владелец – очень много, но разрыв между его доходом и зарплатой работяг не должен разрушать то чувство, что они делают общее дело, он хорошо рулит, организовал и катит все дело, и без него жить будет хуже, чем работая у него.

Человек устроен так, что предпочтет более низкий уровень благ при торжестве справедливости – нежели более высокий при явно несправедливой оплате своего труда по сравнению с другими.

14. Справедливость оплаты связана со статусом: считают тебя достаточно значительным, занимающим достаточно высокую ступень в коллективе, чтобы всерьез считаться с тобой – или пренебрегают, кидая подачку: мол, с тебя и этого хватит. Здесь бунтует социальный инстинкт! Первый в деревне – это большее достижение, чем последний в Риме.

15. Самолюбие и соревновательность. Тот же социальный инстинкт и стремление к своей максимальной значимости лежат в их основе. Быть первым и лучшим в своем деле – не для чего-то, а просто чтобы быть таковым. Это дает признание в глазах окружающих.

16. Ну и формы поощрения за труд очень многообразны, есть масса косвенных. Лучшее место в столовой, фотография на Доске Почета, грамота, орден, благодарность перед строем. То есть: тебе могут не дать вообще никаких благ – но поднять чуть-чуть по лестнице социального престижа: ты такой же, как все – а все-таки выше и значительнее других. Едва ли не первыми это в общем порядке применили римляне: первый воин, взошедший на стену штурмуемой крепости, получал лавровый венок, и так далее.

Итого:

Мотивация первого порядка – физиологическая.

Мотивация второго порядка – психолого-социальная.

…Чем же отличается мотивация к труду при социализме от нее же в обществе свободного предпринимательства?

На уровне декларативном: социализм гарантирует каждому удовлетворение базовых физиологических потребностей – в отличие от «чистого» либерализма, который предоставляет каждому полный диапазон возможностей от несметного богатства до сдохнуть с голоду.

На деле: по достижении определенного уровня материального развития параллельно с расширением демократии – общество свободного предпринимательства обеспечивает своим бедным более высокий уровень потребления, чем социализм.

В результате: социальный паразитизм при двух этих системах принимает разные формы. – Бездельник в развитом капитализме становится профессиональным нахлебником и пребывает в маргинальном слое, морально и социально отделенном от трудящихся. Трудящиеся – трудятся и кормят бездельников.

Бездельник же при социализме – имитирует работу по принципу «не бей лежачего», стараясь получать зарплату с минимальными усилиями. Бездельники и трудящиеся при социализме смешиваются в однородную массу – не везде, не всегда, но как тенденция. Нет смысла работать лучше – тогда тебе повысят план, оставив зарплату прежней. Безработица и иждивенчество при социализме растворяются в рабочей массе и снижают ее общее качество. «Скрытая безработица».

На деле: резкое нивелирование доходов снижает материальную мотивацию к труду при социализме.

Еще: невозможность быстро и самостоятельно основать собственное предприятие любого рода – резко снижает мотивацию к труду как свободному занятию, самореализацию и самоутверждение в труде.

Еще: государственно-плановая система убивает личную инициативу, резко снижая мотивацию к труду.

Грубо: труд при социализме – это вариант рабского труда в высокоразвитом обществе. Машин полно, хлеба много, жилье у каждого сносное, определенный диапазон свобод наличествует. Но: ты делаешь то, что предписано, и так, как предписано, и получаешь за это плату, какая предписана. И от хозяина уйти не можешь: один у тебя хозяин – государство.

Понятно, что при аналогичном уровне материально-информационного развития – труд в обществе свободного предпринимательства неизбежно более мотивирован, вследствие чего более эффективен.

Универсальный базовый доход

Самое страшное, что может произойти – это жизнь человека освободят от необходимости что-либо делать, введя обязательный всеобщий доход. Достаточный для нормальной жизни. Хочешь и можешь – работай. Не хочешь или не можешь – не работай. Развитое механизированное компьтеризованное государство обеспечит всех.

Это означает уничтожение труда как биологического, социального и психологического закона жизни. А ведь на этом законе история цивилизации держится, как башня на каркасе, как подвесной мост на тросе. Жизнь – это жесткое единство труда и существования. Труд – это объективная форма реализации человеческой жизни, строго говоря.

Труд – это функция человека в природе.

Исчезла необходимость усилий. Исчез обязательный материальный стимул. Исчезло сопротивление среды. Самообеспечение происходит автоматически, встроено в систему самого существования.

Это что значит?

Исчезла необходимость в получении информации, необходимой для жизни. Шорох врага, запах добычи, строительство шалаша, овладение любой профессией, умение применить инструмент – ничего этого больше не нужно. Лежи на диване, сиди в тенечке, чеши живот – прокорм тебе и так обеспечен.

Дурак и умный, сильный и слабый, умелый и безрукий – с точки зрения выжить, прожить, самообеспечиться – уравнялись. Тогда зачем ум и сила?

Исчезла и необходимость в анализе и переработке информации. Чего тебе анализировать, думать то бишь? Трижды в день будешь сыт, в магазине купишь одежду. Мысли минимальны: как лучше употребить средства, которые у тебя уже есть.

Реакция на информацию также отсутствует: ни бить, ни бежать тебе больше не надо. Твои потребности удовлетворены – скромно, но наравне со всеми, и вполне достаточно для комфортной жизни.

Это существо уже не человек. Это биологическая система, очень сложно организованный паразит. Он существует только в защитно-кормящем мире, организованном и созданном не им.

Для процесса окружающей жизни, для эволюции Земли и Мира, человек больше не нужен. Он из жизни исключен. Ему не приходится переделывать мир по базовой причине того, что есть хочется. Он ест, то есть получает свободную энергию, которая захватывается и используется для преобразования окружающей энергоматерии, не им.

То есть! Кормящая среда – может человека кормить, а может не кормить. Кормящей среде, той субстанции, которая переделывает мир, человек больше не нужен. Объективно, для дальнейшей эволюции энергоматерии – да хоть бы даже только и для эволюции цивилизации – человек кормимый больше не требуется.

Следствие первое: молниеносная и чудовищная деградация. Расслабление и обезволивание. Поглупение. Мысли и желания ослабевают. Можно не вставать, можно ничего не делать, можно ничего не хотеть. Пища, кров и одежда у тебя будут сами собой.

Неразменный пряник всегда при тебе, а кнут исчез. Отрицательные и положительные эмоции как мотивационный механизм человеческой деятельности – на базовом уровне кормления исчез.

Следствие второе: стремительное вымирание, бесплодие, бездетность, снижение иммунитета. Ибо: отсутствие социальной перспективы и социальной востребованности делают народ и цивилизацию ненужной объективно. Вот она и исчезает в самом прямом, физическом смысле.

Следствие третье: атомизация общества. Никто никому не нужен. Базовый вопрос жизни – прокорм – решен навсегда для каждого. Дружба и семья более не представляют защиты и помощи: не от кого защищать и не в чем помогать. Нет и производственных связей. Каждый самодостаточен сам по себе.

Следствие четвертое: социальная деградация и социальная энтропия. Ни политическая, ни экономическая структуризация и иерархия больше не нужны, ничем не вынуждены к существованию, бесполезны для прокорма. Сообщество превращается в стадо.

Следствие пятое: беззащитность. Полное отсутствие тренировки в борьбе за существование – атрофируют волю к жизни, способность к борьбе и сопротивлению, уничтожают необходимую для защиты себя агрессию. Такой человеческий планктон – легкая добыча любого варвара, агрессора, насильника.

Следствие шестое: самоуничтожение через стремление к сильным ощущениям, возбуждению, кайфу, наслаждению. Отдых после работы, счастье победы, наслаждение вкусной едой – перестают существовать. Легкодоступный секс перестает быть сильным стимулом добиваться его. Наркомания в разных видах становится повальным бедствием, частью образа жизни.

Следствие седьмое: криминализация общества и бандитизм. Тупые и энергичные, в поисках самоутверждения, начинают терроризировать массы и помыкать ими. Хоть на помойке – да короли. Имманентное стремление группы к социальной структуризации принимает вот такие уродливые и бесплодные формы. Понимаете: усложнение оказывается отделенным от группового самообеспечения.

И восьмое: образование нового феодализма вымирающего, реликтового общества. Стремление сильных к самоутверждению и созданию социальной пирамиды с собою на верхней ступени – рождает отбирательно-приказную систему, где сильные, агрессивные и жадные угнетают остальных, отбирая у них еду и вещи и подчиняя своим прихотям.

Одни сообщества (народы, государства) вымрут при этом полностью. Другие разрушат остатки собственной (кормящей) цивилизации и начнут новый виток истории, фазу существования новой цивилизации. Предсказать сегодня трудно, всегда играют роль многие привходящие обстоятельства.

Вероятнее – что останется в живых лишь новая глобальная элита «околомашинных» аристократов ума, тела и духа.

Вариант – как это ни смешно – что сбудется избитый сценарий войны людей и машин: люди станут машинам лишними как никчемная, непродуктивная нагрузка к производству. Пусть вымирают, сами это все устроили. А если посмеют мешать машинам двигать свою цивилизацию дальше – придется архаичных паразитов обезвредить: они свою историческую миссию уже выполнили.

…Но – с чего это мы здесь излагаем? —

А с того, что коммунизм как общество гармоничного изобилия, каковое изобилие надо справедливо распределять для всех – мгновенно уничтожит обитателей этого самого гармоничного изобильного коммунизма. Как сладкий яд, как блаженный сон морфиниста.

Коммунизм и фашизм: принципы и практика

Экономика гитлеровской Германии была фантастически эффективна. Под ужасающими бомбардировками союзной авиации, превращающей в щебень и огненные смерчи целые города, при катастрофической нехватке всех ресурсов и топлива, на голодном пайке, – Германия противостояла всей мощи военного, промышленного и людского потенциала США, огромной Британской Империи и Советского Союза. И как противостояла! – тысячи баллистических ракет обрушивала на Лондон, ежедневно спускала со стапелей новейшую подводную лодку завтрашнего дня, почти полторы тысячи реактивных истребителей стояли на аэродромах, сильнейшие в мире танки уходили с заводов на фронт, пехота получала автоматы класса, который победители разработают только после войны.

Национальный Социализм Рабочей Партии Германии показал, что такой его вариант может быть чрезвычайно производительным и эффективным? Патриотизм граждан III Рейха был огромен, добросовестность их труда может служить примером. Так что – бывает прекрасен социализм, если бы только не его агрессивность и мироненавистничество?

Внимание! Мы ступаем на минное поле.

…Вот уж применительно к этому вопросу «кипят яростные споры» нисколько не преувеличение и вообще не метафора. Тут штамп есть оттиск истины.

Одни считают, что коммунизм и фашизм не просто смертельные враги, но являются полной противоположностью друг другу. Коммунизм – левое учение и течение, это торжество равенства рабочих и их власть; в основе – общественная собственность на средства производства и плановая экономика. Капиталистов тут нет, никто никого не эксплуатирует. Все для блага трудящихся. А фашизм – это крайнее правое движение, высшая стадия империализма в интересах крупного капитала.

Другие возражают: позвольте, он даже называется «национальный социализм». Это крайний национализм, да, расизм, превыше всего благо «арийской расы», а прочих можно угнетать, изгонять и даже уничтожать. Но для «своих» – равенство, забота, здоровье, повышение уровня жизни, и вообще интересы трудящихся прежде всего. Да, превыше всего – благо государства. А у коммунистов – что, не так? А кто всегда призывал отдать жизнь за Родину и Советскую власть?

После чего идет бешеная ругань коммунистов о спасении мира от коричневой чумы и вечной благодарности всего человечества. Защитников фашизма среди приличных людей не находится, разумеется, и недоброжелатели коммунизма возражают, что если один бандит уничтожил другого, то дело это полезное, но победитель от этого не перестал сам быть бандитом.

После чего диспут заходит в тупик. Но нападающая коммунистическая сторона остается моральным победителем.

Мы сейчас оставим в стороне, что коммунизм в лице Советского Союза победил фашизм в лице Германии не сам, но совместно с Британской Империей и США. То есть капитализм также воевал с фашизмом, и непримиримо.

Мы попробуем вкратце разобраться: почему вообще коммунизм сравнивают с фашизмом? Разве в них есть сходство? Какое? И давайте же увидим их огромные различия!

Антикоммунисты напирают на внешнее сходство, на совпадение атрибутики и некоторых государственных органов:

Во главе партии и государства – полуобожествленный вождь, его слова и указы – закон.

И в Германии, и в СССР – одна партия, остальные запрещены. Партия контролирует все стороны жизни людей и функционирования государства.

Одна идеология, другие наказуемы. Инакомыслие жестоко карается. Вся информация подвергнута строгой цензуре, объективная подача запрещена, безраздельно господствует государственная пропаганда.

Все делается ради интересов привилегированной группы: там – арийцы, здесь – пролетарии. Чужие группы объявляются враждебными и уничтожаются: там – евреи и цыгане, здесь – буржуазия.

В СССР – пятилетний план развития экономики – в Германии четырехлетний план.

Внедряется культ Родины, (Расы или Пролетариата) и Государства, чьи интересы выше любых личных. Личные интересы всегда должны быть подчинены общественным. Отдать жизнь за Родину и Государство – долг и высшее счастье.

Официальная доктрина: Мы хотим мира, но если враги навяжут нам войну – наша армия сильнее всех, и победа будет за нами.

Образ человека труда и воина – в центре искусства.

Физкультура и спорт пропагандируются и насаждаются.

И наконец:

Капиталистические демократические державы – рассматриваются как враги, прежде всего идеологические и социальные. Для СССР капитализм – угнетатель и эксплуататор трудящихся и должен быть уничтожен в мировом масштабе. Для Германии те же западные парламентские демократии – порочный и ненавистный строй всемирных и порочных еврейских плутократов, пьющий кровь трудящихся.

Товарищи! геноссе! – пока все совпадает!

Теперь о различиях:

Коммунизм хочет захватить весь мир. Буржуазию везде уничтожить.

Фашизм хочет захватить большое «жизненное пространство» на западе и востоке, а местное население превратить в слуг и батраков. Плюс сырьевые колонии в Азии и Африке. Но вовсе на весь мир он не претендует. И необходима сильная армия, чтобы поддерживать такое положение.

Коммунизм уничтожил – трудно сказать сколько миллионов своих граждан. Гражданская война, раскулачивание, Голодомор, репрессии 1937 года, ГУЛАГ – не меньше 10 миллионов человек, но не больше 30. Цифра в 15 миллионов человек представляется сдержанно-взвешенной и отнюдь не преувеличенной. (Это до Второй Мировой войны.)

III Рейх по сравнению с СССР был режимом вегетарианским. В лагерях сидело от 8 до 45 тысяч человек. Число жертв не превышало 10–12 тысяч. Во время «ночи длинных ножей» было убито от 77 до 200 человек (считают по-разному.) Это – тоже до Второй Мировой. В войну жертв много, и они иные. Мы сейчас сказали о «мирном времени».

То есть – коммунистический внутренний террор был гораздо более обширен и жесток, чем фашистский (даже объявленные низшей расой евреи могли эмигрировать из Германии до Второй Мировой… если было куда).

У коммунистов границы были закрыты наглухо. У фашистов – нет.

Но самое главное:

В СССР был «социализм по Марксу»: только общественная – на деле она же государственная – собственность на средства производтства.

Германия категорически отрицала «еврейский марксистский социализм» и заявила, что у нее своя модель, германская, арийская, и никаким жидобольшевикам мы «истинный народный социализм» не отдадим. Когда Отто Штрассер спросил у Гитлера, национализирует ли он концерн Круппа ради построения социализма и равенства всех работников, Гитлер закричал: надо быть сумасшедшим, чтобы разрушать прекрасное предприятие.

Фашизм – это корпоративное государство, снимающее противоречия между трудом и капиталом. Как?! Административно-силовым регулированием.

Частные предприятия остаются принадлежать владельцам. Но если надо – государство их национализирует. Так Геринг национализировал концерн «Юнкерс» для пользы министерства авиации.

Государство планирует, сколько чего надо выпускать, и распределяет план по исполнителям. Они сами решают, как лучше это делать.

Если нужное предприятие в убытке – государство дает ему ссуду. Но вся прибыль сверх 5 %, остающихся владельцу, идет государству.

Юридически владелец и любой его рабочий равны в правах и подчинены общим правилам. Владелец подотчетен государственному арбитру, контролирующему ход и порядок работ во имя общего благосостояния.

На собственность ремесленников, торговцев и крестьян никто не покушается.

Государство может контролировать цены.

За счет государства строятся дороги и сокращается безработица – быстрее, чем в любой стране Запада.

За счет государства организуются спортивные лагеря и стадионы, строятся круизные лайнеры для семейного отдыха рабочих, билеты на которые общедоступны и недороги.

И работники национал-социалистического государства солидарны в ощущении общего единства, справедливости и общей заботе о благе каждого. Это великий результат!

Экономически – это смешанный частно-государственный вариант под необходимым в любой момент контролем государства, оставляющего за собой все командные высоты.

…К этому стоит добавить – насчет условий и обстоятельств:

Сильно влияет на чувство единства и преданности власти – наличие опасного врага: внутреннего, им объявлены евреи, и внешнего – сильная жадная Франция, ограбившая и унизившая немцев.

Утоляемая жажда реванша: мы больше не унижены, мы больше не нищие, еще отплатим вам, которые глумились над нами!

Милитаризация и эффект военного строя: форма, сапоги, знамена, чеканный шаг в ногу, огромные парадные шеренги и колонны! Это дает силу, уверенность в себе, радость общей мощи!

Быстрое повышение жизненного уровня. Жить стало лучше, жить стало веселей! И ты веришь в правительство, его идеи и его курс.

Во власти – простые ребята, на праздниках они пьют с тобой шнапс и танцуют.

Гитлер – гениальный оратор с колоссальной харизмой, и у него редкий талант истинного политика – он говорит именно то, что болит у народа, чего народ хочет и что ненавидит, во что хочет верить. Он дышит в унисон с толпой, и толпа ревет в экстазе и счастливых слезах! Вождь – это их голос и их чаяния! (Не надо лицемерных слов о «народе, который дал себя обмануть».)

А еще – обретенное чувство чистоты одной расы: мы братья, мы не можем обманывать друг друга.

И последнее – трудовая этика протестантизма: вековая немецкая честность и исполнительность, трудолюбие и добросовестность, аккуратность и надежность.

…Сочетание всех этих факторов и дало необыкновенную экономическую эффективность Германии, которая, пожалуй, не имеет равных себе в истории.

…Другое дело, что толерантное открытое общество, мультикультурное и чуждое агрессии, которое не унизили и величия не пообещали, где нельзя гордиться собой и некого побеждать – в таком обществе подобный социализм, разумеется, невозможен. Да к нему никто и не призывает, слава богу. Мы просто обозрели недолгий (12 лет, из которых всего 6 мирных, а еще 6 – страшной войны) опыт.

Теория конвергенции и социальное государство

Здесь самое время вспомнить теорию конвергенции, возникшую на Западе в 1950–60-е годы. Происхождение ее возводят к Питириму Сорокину, Джону Гэлбрайту, Уолту Ростову и целому ряду других. Варианты и трактовки есть разные, но суть нам интересна одна: сближение рыночного капитализма и планового социализма.

То есть:

Частная собственность на средства производства в условиях свободного рынка максимально эффективно производит товары и максимально быстро и гибко реагирует на колебания спроса.

А государственное планирование и социальная политика заботы о трудящихся массах – позволяет избегать кризисов перепроизводства и излишнего потребительства, направляя средства в обеспечение: медицина, образование, объекты для отдыха и спорта, жилье и дороги – по льготным ценам или за счет государства («бесплатно»).

И таким образом, мечтали высокообразованные люди, страшась ядерной войны между СССР и США, капитализм и социализм будут постепенно сближаться. Пока не сольются в экстазе. Образуется одна политико-экономическая система. Добрый и работящий гибрид от брака противостоящих сторон. И всем будет хорошо.

В Советском Союзе конвергенцию возненавидели как идеологическую диверсию, ересь и подкоп капиталистов под марксизм.

А невозмутимые, умеющие с достоинством делать что угодно китайцы – в свой час пошли именно по пути гибридизации экономической системы, наглядно демонстрируя торжество этой самой теории этой самой конвергенции. И отлично зашагали! Аж мир удивился…

Вообще на практике конвергенцию проводил (или внедрял?) еще Франклин Рузвельт, вытаскивая США из Великой Депрессии. Термина и теории не существовало. Правительство стало распределять федеральную помощь и создавать рабочие места. Национальное Управление экономики регулировало цены и минимальные зарплаты, длительность рабочей недели и условия труда. Ввели контроль за производством сельхозкультур и госдотации фермерам. Приняли закон о профсоюзах для наемных работников: гарантии равных условий в переговорах с работодателями, прав на забастовку и т. д. Национальный Совет следил за соблюдением прав рабочих. «Закон о социальном обеспечении» включал в себя систему пенсионную и пособий по безработице. Высокие налоги на богатых в пользу бедных и общественного устроительства. А также рос бюрократический аппарат – надо все регулировать и распределять.

Мы имеем заметные и значительные элементы государственного управления экономикой, планирования, администрирования производственных процессов и перераспределения доходов. Недаром Рузвельта с этим его «Новым курсом» обвиняли в социализме, урезании свобод и огосударствлении экономики. И вообще в стремлении к диктатуре, что социализму свойственно, по разумению критиков.

На что Рузвельт отвечал, что ему плевать, как это называется, если работает.

…Шо мы имеем?

Что если в провально работающий социализм ввести нужные, правильные элементы капитализма, то бишь свободного предпринимательства, оно же частная собственность на средства производства – то гибрид может начать работать отлично.

А если погибающий в кризисе капитализм откорректировать рядом социалистических введений, – государственное планирование, государственные субсидии, элементы госконтроля за экономикой и административного перераспределения доходов, оплата строек из бюджета ради создания рабочих мест – это способно реанимировать экономику и вернуть к жизни. Социалистическая плановая регулировка может быть благотворна.

Только ничего нельзя доводить до абсурда. Экая новость.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На самом деле в теории конвергенции есть столько же смысла, сколько в индивидуально назначенной диете: правильное соотношение калорий и голодания, белков и жиров, воды и соли. И пропорция эта весьма индивидуальна: одному худеть, другому поправиться, третьему изгнать лишнюю жидкость, четвертому активнее промывать организм.

Это вот к чему:

Нет государство полностью капиталистического или полностью социалистического. Нет абсолютной тирании и абсолютной свободы.

В любой социальной системе уживаются и борются противоположности. Все дело в их пропорции.

(Вам кажется это банальным? Кто ж не слышал о Гераклите и диалектике? Меньше спеси. Это понимают только умные. А их незначительное меньшинство. Остальные – дураки. Дурак – это тот, кто из всех красок требует назвать ему: лучшая – белая или черная? Вот она и главная. А раз так, нечего говорить о других. Если главная белая – то думающие иначе – необразованные идиоты; ведь нормальные люди знают, что белая – главная.

Белые или красные? Немцы или русские? Мы всегда победители – или нас вечно били? И если ты отрицаешь абсолютность одной точки зрения – ты враг или дурак, потому что никаких аспектов, оттенков, диалектик и сложностей для дурака нет.

Умом дурака командует спинной мозг: бей или беги! Пища или отрава, добыча или опасность, друг или враг, надо или не надо. Вот эта двоичная система принятия ящером конечного решения – проецируется у него в сознании и накладывается на вербальное поле. «Там много слов и очень мало смысла».

Ум подобен панорамному освещению всей сцены, где одновременно происходит масса разных событий, увязанных между собой.

Глупость подобна узкому лучу фонарика, который способен осветить в любой момент времени только одну деталь, и ее-то дурак принимает за смысл всей картины.

Потрясает, что даже Маркс в «Манифесте Коммунистической партии» говорил о борьбе классов – не желая понимать их нерасторжимое единство в имманентной противоположности. Борьба – один из аспектов взаимодействия противоположностей в их сущностном единстве. Режьте меня на куски – но даже Маркс не понимал диалектики, взятой у Гегеля и приспособленной к нуждам коммунизма.

Прочесть Гераклита – минуты. Понять – вот на это нужны не только ум, но и время, проведенное в размышлениях по мере опыта…)

Итак – в самом абсолютистском султанате, где воля властителя есть Высший Закон и расписано все: кому где и сколько работать, сколько есть и когда спать, где жить и как молиться – все равно есть свобода, хоть в узких щелях тоталитарного здания. Съесть на ложку больше или меньше, если еды вдруг вдоволь. Носить штаны чуть шире или уже, короче или длиннее. В какой цвет покрасить стену в комнате. Какие слова сказать жене или мужу. Какие имена дать детям. Сделать из куска мяса шашлык или рубленый бифштекс, наконец.

В самой строгой казарме, в самой жестокой тюрьме – люди обнаруживают пространство свободы и устремляют на него свою страсть. Солдат подшивает штаны поуже и выгибает пряжку ремня. Матрос пряжку ремня разгибает плоско, а вырез тельника расширяет. Значение получают: твердые прокладки в погонах, лычки определенной моды, сержанты и старшины заходят в столовую вперед рядовых – едят одну пищу за одними столами, но уже в очередности входа – свои ценные привилегии. (Сравни: перворанговые куры с правом первого клевания.)

Зэки устанавливают строгую иерархию шконок: у окна пахан или смотрящий, мужики ближе к двери, чушки ближе к параше. На зоне – воры в черном, мужики в синем (если только есть физическая возможность). Атрибуты и ценности: сохраняемый нож, теплый свитер и т. п. Все это отличает привилегированного члена сообщества от аутсайдера.

…Что требует увязывания воедино? Говоря о свободе, она всегда подразумевается внутри иерархированной группы (а других групп не бывает), где одновременно наличествует и момент координированности действий. В одной крайности, одном диапазоне жизни своей – делай что хочешь. А в другом – по команде! строем! на работу! в атаку! навались!

В самом что ни на есть свободном обществе – возьмем чистый анархо-коммунизм – неизбежно регулирует отношения жесткая система императивов и табу. Типа Десяти Заповедей: Не красть. Не убивать. Не уводить силой чужую жену. Не вселяться без спросу в чужой дом. Не жрать из общего котла, если нагло ничего не внес месяц за месяцем. И т. п. А нарушения решает общество, которое в серьезных случаях превращается в Суд Линча. Воля Народа! Это – прямое народовластие.

В любой группе, сообществе, социуме, стае – неизбежны свои законы и правила, без которых сосуществование невозможно. Так что элемент насилия и несвободы есть всегда. И даже самый безгосударственный и безвластный способ решения вопросов – общий сход племени на священной поляне, сообща мирно определяющий, что на что менять с соседями – все равно это форма протогосударства, размытый аналог государственной власти.

Еще. В самом эксплуататорском обдирательском государстве всегда есть элементы социальной заботы о тружениках. Даже рабовладелец как-то кормит рабов, спят они под навесом хоть в какой-то конуре, и работают не до смерти, чтоб через двое суток испустить дух. Пусть в целях собственной наживы – рабовладелец обеспечивает рабам минимальные, но средства для жизни. Кстати, раб дорог – вырабатывает прибавочную стоимость. И если он заболел – дешевле дать ему отлежаться и выздороветь, чем загубить свое имущество: пусть потом поработает.

А даже в самом что ни на есть социальном и демократическом государстве – у тебя отберут налоги, а за уклонение строго накажут. Дороги, стены, войска – кто оплачивать будет? И предпишут: не убивать, не бить, не красть. Не лжесвидетельствовать. Не шпионить! А в армии, которая необходима, свободы тебе и вовсе не будет.

То есть. Все же понятно. Свобода и запреты, вольный выбор и принуждение, личная инициатива и государственное планирование – во-первых, всегда есть; а во-вторых, в разные моменты и в разных местах при разных условиях – полезны и потребны в разный пропорциях.

Пропорции рынка и госпланирования – могут определяться только конкретно для каждой ситуации и каждого момента времени.

Война, выход из разрухи и кризиса – требуют преобладания центрального, государственного то есть, планирования. Но! Никогда не тотального! Каждый ремесленник в мастерской, фермер в поле, лейтенант в окопе – сам лучше знает, когда сеять, как делать вазу и когда стрелять.

А вот когда экономика эффективна и народ процветает – не смейте лезть со своими указаниями и портить то, что хорошо работает. (Но: следить и предугадывать ход событий, чтоб быть готовыми к боям и неприятностям – это очень полезно и нужно.)

Для экстренных ситуация – диктатура бывает единственным спасением: когда корабль терпит крушение – капитан царь и бог на борту. Единая воля и единый ум спасительны при панике и развале. Нет ничего хуже толпы в панике, где никто не знает общей картины и мечется в жажде спасения.

А диктатора, навязывающего авторитарную волю нормальному обществу, правильнее всего повесить.

Охраняйте законы – а люди сами все устроят наилучшим образом.

То есть:

«Плавающая конвергенция» не только полезна, не только иногда необходима – она возникает как бы сама собой в экстренных случаях. Социальный организм принимает меры для спасения себя, включает структурные резервы.

Соотношение свободного рынка и государственного планирования есть всегда, дело в пропорции. В весьма тоталитарном и плановом Советском Союзе все-таки были частные портные и сапожники, частных репетиторов не преследовали, а с какого-то момента крестьянам разрешили иметь «приусадебные участки» и продукты с них продавать на рынках по свободным ценам. Хотя в конечном итоге плановая макроэкономика угробила великую страну.

Китай, мы говорили, ввел свободный рынок под власть и идеологию компартии, и отлично получилось.

А военная промышленность в любой стране ходит под государственным планом, ибо иначе невозможно.

Не надо рвать на груди рубахи и метать пену с криками о чистоте государственного строя. Абсолютно чистого нет даже состава молекул в валютном золоте, не говоря об уране-235.

На всякий случай: термин «конвергенция» здесь употреблен не совсем в том смысле, какой содержал в 1960-е годы.

И кстати, глобализация – это именно конвергенция в ее конечном смысле. И она надвигается на нас, как колпак на чайник.

Китай

Кстати – Китай: прекрасный пример того, как бедственный социализм сменяется процветанием корпоративизма.

Сначала была гражданская война и свержение законного демократического режима. Потом нищие сельхозкоммуны. Потом провал дилетантского и грандиозно запланированного «большого скачка: сразу выйти в мировые лидеры по производству чугуна и стали, сделав крестьянскими силами маленькие домны в каждой деревне. Выплавили уйму такого, что невозможно оказалось применить никуда. Потом провели «культурную революцию»: натравили юное поколение на интеллигенцию всех видов, перебили массу народа, зато «выпустили пар» и воспитали поколение нерассуждающих исполнителей. Ну, под эти судьбоносные реформы двадцать-тридцать миллионов перемерли от голода. Но лишнего народа и так много – Китай.

Одна партия, одна идеология, один вождь! Все как полагается. И общественная собственность на средства производства. Фанзы нищие, жрать нечего, армия на параде: умрем за дело коммунизма. Справедливость.

Великий кормчий Мао переплывал Янцзы, не чистил зубы и обкладывал себя на ночь юными девушками: крепил здоровье для борьбы за коммунизм. Но смерть вечно приходит раньше коммунизма, хотя Мао ждал до 83 лет.

И в конце 1970-х великий Дэн Сяопин начал свои титанические реформы. Через треть века Китай, где 80 % населения были неграмотны и зарабатывали 1 доллар в день, стал сверхдержавой. Вторая экономика мира, Китай превосходил всех по темпам роста экономики и теснил США.

Что сохраняется:

Одна партия, тоталитарная идеология, никаких оппозиций. Один вождь. Правда, изредка сменяемый. Но власть его огромна. А партия рулит всегда – когда сочтет нужным.

Стратегические основы планирования экономики.

Национальная солидарность. Основной народ – ханьцы. Жители Поднебесной традиционно комплекса неполноценности ни перед кем не испытывают, напротив – полагают себя лучше всех. Самая древняя культура, могучий интеллект, несравненное трудолюбие, славная история и так далее. Руководители страны ездят по США и Европе и на встречах с китайскими диаспорами напоминают о национальном единстве и величии.

Жестокость наказаний без всякой толерантности. За тяжкие преступления расстреливают, в том числе за экономические, если ущерб более полумиллиона долларов(!). И за наркотики – безжалостно.

Но:

Аграрные коммуны заменили на семейный подряд.

Разрешили частные предприятия с не более чем 100 наемными работниками.

Частная инициатива поощряется.

Убыточные предприятия могут приватизироваться.

Предприятия часть выручки отдают государству, часть оставляют себе.

Государственный контроль цен сменился во многих отраслях и для многих предприятий свободным ценообразованием.

Планирование всего и вся предприятиям крупным и мелким, коммунам и частникам, вся эта опека с горами инструкций и указания – не существует, отменена.

На крупных предприятиях государство оставило за собой контрольный пакет акций, остальные распределены руководством и коллективом завода.

Оборонная промышленность полностью контролируется государством; армия, естественно, государственный институт.

Поощряется привлечение иностранных инвестиций частниками.

Вот такой свободный рынок под общим идейно-партийно-государственным контролем. Государство тоже в рынке участвует!

(Ну и, до поры до времени, Китай был рынком дешевой рабсилы. А еще – нагло воровал технологии, изобретения, дизайн у ведущих мировых фирм. Вот эти последние два пункта можно назвать именно китайской спецификой такой модели социализма.)

…Одни сравнивают это с НЭПом в СССР. Другие считают это капиталистическими реформами. Третьи – азиатским гибридом социализма и капитализма. Произнести «корпоративное государство» никто не решается, поскольку термин уж больно скомпрометирован фашизмом, создавшим подобную модель и пустившим слово в оборот.

Китайские коммунистические идеологи, естественно, выкручиваются. Они говорят, что раз земля государственная, но неважно, если хозяйствуют семейные артели. Что коммунистическая идеология ревизиям и отклонениям не подлежит – а вот практика критерий истины, сам Маркс сказал, вот на практике и приспосабливаемся. Что главное – создать зажиточное государство справедливости.

Марксизм учит учитывать конкретику и специфику. Мы храним великую китайскую культуру, конфуцианское наследие, между прочим, это наша сокровищница. И наш китайский социализм – это гармоничное государство трудящихся, пропитанное конфуцианским духом. Китайский народ всегда умел сочетать свежие ветры перемен с вечным единством и добродетелью. Вольно, товарищи, можно разойтись.

Факт в том, что такой корпоративный гибрид социализма с мощным корпусом частной собственности и капиталистических форм рыночной экономики – дал сильнейший экономический эффект. Высочайшую эффективность и производительность труда. (М-да: хотя, откровенно говоря, качество продукта не лучшее – с немецким и японским не сравнить… Все-таки – социалистическая погоня за валом и демпингование через снижение затрат. Впрочем – качество товаров ухудшается во всем мире – это отдельная тема.)

Что еще раз подтверждает: не надо демагогии и догматики ортодоксального марксистского социализма, который неукоснительно проваливался везде и всегда. А вот разумное, оптимальное для данного момента и места сочетание элементов капиталистической экономики с ее личной свободой и заинтересованностью – и социалистической идеологии справедливости, взаимопомощи и необходимых – необходимых! – элементов экономического планирования – вот такое сочетание, вероятно, есть наилучший вариант.



P.S.

Держать долго соотношение соц-ма и ка-ма для наилучшего производства – тяжелая задача.

Золотой сон взрывников

Порция пюре с мозгами

В 1918 году Мировая Революция почти что свершилась!

В ноябре вспыхнуло восстание на германском флоте. Через советское посольство в Берлине шли деньги и оружие, ехали советские коммунисты. Кайзер бежал, монархия рухнула, установилась социал-демократическая республика – и в январе 1919 восстали коммунисты, стараясь завершить революцию установлением пролетарской диктатуры по Марксу-Ленину.

Но еще в ноябре 1918 создали Эльзасскую Советскую Республику.

Тогда же красные радикалы собирают Советы в Люксембурге.

В январе 1919 устанавливается Бременская Советская Республика.

Март 1919 – Венгерская Советская Республика.