Майкл Макколлум
Восход Антареса
Глава 1
Посадочная шлюпка падала кормой вниз на бело-голубую планету. Снаружи уже начинался сверхзвуковой ветер, его дыхание окутывало корпус шлюпки едва видимым сиянием плазмы. Внутри же ветер был не слышен, а скорее чувствовался, только первые рывки торможения обещали жесткую посадку.
Капитан-лейтенант Ричард Дрейк, командир крейсера Альтанского космического флота «Дискавери» и единственный пассажир шлюпки, лежал, пристегнувшись к противоперегрузочному креслу, и смотрел на обзорный экран. Дрейк был среднего роста, стройный и черноволосый, а побледневший загар выдавал в нем человека, который последние восемь месяцев провел в космосе. На лице с высокими скулами и широким носом выделялись зеленые глаза. Дрейк выглядел моложе своих тридцати пяти лет. По-военному коротко подстриженные волосы уже тронула седина, левую бровь пересекал белесый шрам — последствия травмы на школьных соревнованиях.
Дрейк задумчиво наблюдал за потоками плазмы, струящимися по крылу шлюпки. Послание с грифом «совершенно секретно», подписанное самим адмиралом Дарданом, предписывало Ричарду немедленно прибыть в здание Адмиралтейства в Хоумпорте, столице Альты.
— Чем мы заслужили столь высокую честь? — поинтересовался Бэла Мартсон, первый помощник командира, когда Дрейк показал ему приказ.
— Может, он прознал о тех генераторных катушках, что мы оставили на базе Фелисити, когда проходили ремонт? — полушутя заметил Дрейк.
Мартсон покачал головой:
— Да от них уже лет десять назад следовало избавиться.
— Это нас не спасет, если Дардан решил, что самое время потребовать от Парламента дополнительных ассигнований.
— Ваша правда, капитан, — улыбнулся Мартсон. — Приказать денщику приготовить вам бронированное белье?
Дрейк засмеялся:
— Идея что надо. Оно вполне может мне пригодиться.
Шлюпка совершила посадку в Хоумпорте через сорок минут после входа в атмосферу Альты. Как только посадка завершилась, Дрейк отстегнул ремни и вышел к шлюзу, где пилот шлюпки нервно наблюдал за маневрами внешнего трапа.
— Что такое, шеф? — спросил Дрейк. — Не доверяете портовым рабочим?
— Доверить «Молли» этим неуклюжим болванам, капитан? Нет, сэр. Они же не видят дальше собственного носа.
Шлюпка приземлилась уже после заката, но тысячеваттные прожектора космопорта превращали ночь в день. Дрейк видел, как трап прилепился к корпусу шлюпки. Пилот дал разрешение, и капитан перешел в пассажирский терминал.
В здании его уже ждал коммодор Дуглас Уилсон. Дрейку приходилось служить под его началом три раза, и за годы службы он научился хорошо различать настроение Уилсона. Сейчас коммодор был явно взволнован, но пытался это скрыть.
— Рад вас видеть, Ричард, — приветствовал его Уилсон. — Как прошла посадка?
— Довольно жестко, сэр. Мне со времен Академии не приходилось входить в атмосферу на максимальном ускорении. Что тут происходит?
— Адмирал вам расскажет. — Коммодор уклонился от ответа. — Идемте, нас ждет машина.
Уилсон провел Дрейка к лимузину Адмиралтейства. Водитель помог капитану погрузить багаж и занял свое место за пультом управления, а офицеры устроились на заднем сиденье. До Адмиралтейства было километров десять.
— Как поживает ваша девушка? — спросил Уилсон, пока водитель маневрировал в плотном потоке транспорта к Хоумпорту.
— Синтия? Нормально, сэр. — Дрейк указал на свою сумку. — Вот надеялся навестить ее.
На лице Уилсона отразились некие непонятные чувства.
— Боюсь, капитан, так долго вы здесь не пробудете.
— Да? — Дрейк в ответ даже поднял брови, но коммодор не попался на эту удочку. Он откинулся на спинку сиденья, провожая взглядом убегающие назад темные деревья.
Несколько минут прошло в молчании, затем водитель указал на восточный небосклон.
— Восход Антареса, господа!
Дрейк посмотрел на восток. В шестидесяти километрах располагалась горная гряда Колгейт. Днем ее снежные вершины сверкали на солнце, а лесистые склоны придавали вид, столь любимый производителями голокубов. Ночью горы казались иззубренной черной стеной, встающей над горизонтом. Сейчас из-за центрального пика гряды вставала ярчайшая бело-голубая звезда. Пейзаж вокруг менялся на глазах. Рассеянные облака, отражавшие тусклый оранжевый свет фонарей Хоумпорта, внезапно вспыхнули голубым; темный лес по обеим сторонам шоссе залился серебристым сиянием; на запад через дорогу протянулись черные тени.
— Это всегда так? — спросил Дрейк, указывая на вид за окном лимузина.
Уилсон кивнул:
— С тех пор, как сверхновая восходит после заката. До этого была просто звезда, которую видно при дневном свете.
— С орбиты она и сейчас так выглядит. — Дрейк несколько секунд молча смотрел в окно. — Кто мог знать, что катастрофа окажется такой красивой?
Первым рациональную теорию гравитации предложил сэр Исаак Ньютон в 1687 году. Согласно его «Математическим принципам натуральной философии», гравитация есть сила, с которой каждый атом во Вселенной притягивает остальные атомы. Взгляды, высказанные Ньютоном, никто не оспаривал около двухсот пятидесяти лет. Положение ньютоновой физики пошатнулось в 1916 году, когда Альберт Эйнштейн опубликовал свою общую теорию относительности. Он утверждал, что гравитация — вовсе не сила, а изгиб пространственно-временного континуума, вызванный присутствием массы. Никто не подвергал серьезному сомнению истинность эйнштейновой картины мира, пока в 2078 году Баширбен-Сулейман не опубликовал свою монографию по макрогравитационным эффектам.
Сулейман работал в обсерватории Фарсайд на Луне. Всю жизнь он занимался определением точных позиций и движения нескольких тысяч ближайших звезд. После двух десятилетий работы Сулейман вынужден был признать, что эйнштейновы простые модели гравитационных изгибов не могут адекватно объяснить расположение светил на небесном своде. Расхождения с теорией оказались малы и исключительно трудно регистрируемы, но они были. Сулейман не мог объяснить их помехами и погрешностями измерений в отличие от астрономов, работавших в условиях земной атмосферы. Чем дольше он работал, тем сильнее убеждался в том, что пространство не только искривляется в непосредственной близости от звезд и планет, но еще и свернуто само на себя в длинные складки, тянущиеся на тысячи световых лет.
Идея о многомерности пространственно-временного континуума не нова. Классическое пространство-время имеет четыре измерения, три пространственных и одно временное: вверх-вниз, вперед-назад, вправо-влево, прошлое-будущее. Но если четырехмерное пространство-время искривлено (по Эйнштейну), должно быть еще одно измерение, куда ему искривляться. Если общая теория относительности справедлива, у пространства-времени по крайней мере пять измерений. Баширбен-Сулейман добавил к ним еще одно, шестое. Он полагал, что если эйнштейново искривленное пространство искривляется в пятое измерение, то его свернутое пространство — в шестое. Чтобы разделить эти два понятия, он ввел «вертикально» поляризованное искривленное пространство — ведь представление человека о вертикали связано с гравитацией, следствием искривления пространства, — и «горизонтально» поляризованное свернутое пространство.
Сулейман предположил, что длинные, сложно изогнутые пространственные складки берут начало в громадной черной дыре, что занимает центр галактики. Заметив, что складки располагаются вдоль спиральных рукавов галактики, он предположил также, что они участвуют в формировании звезд, собирая при вращении межзвездное вещество. Это прояснило проблему повышенной частоты рождения звезд в спиральных рукавах.
До конца жизни Сулейман совершенствовал свои теории. В возрасте девяноста двух лет он доказал, что гравитация — искривление в пятом измерении — искажает складки шестого измерения примерно так же, как линза — луч света. Он математически показал, что при столкновении с массой порядка звездной складка фокусируется на ограниченном пространстве. Обычно этот эффект малозаметен. Однако иногда фокус настолько силен, что пространственно-временная ткань истончается, и у складки образуется выход.
Спустя двадцать лет после смерти Сулеймана ученые нашли «складкам» практическое применение. Они установили корабль в одной из двух «складок» Солнечной системы и произвели контролируемый выброс энергии, чтобы свернуть пространство еще сильнее. Корабль провалился в «складку» и мгновенно перенесся к следующему выходу из нее. Исследовательский корабль висел близ Солнца, а через миг оказался на орбите Лютена, за двенадцать с половиной световых лет от Земли.
После этого человечество было уже не удержать. Началась Великая миграция, за несколько столетий «утечка» людей с Земли превратилась в поток. Направление миграции определялось расположением «складок». У некоторых звезд обнаружился один выход, у других — два, три и даже больше. Массивным звездам больше повезло в этом отношении. Красный сверхгигант Антарес оказался просто чемпионом: в его окрестностях обнаружилось шесть выходов, что сделало его отправной точкой исследований звездных систем на восточных рубежах миграции.
Складки располагались вдоль спирального рукава, в который входит Солнечная система, поэтому человечество двигалось в космос вдоль оси этого рукава. Расстояние между колониями измерялось не световыми годами, а числом подпространственных «точек перехода». Иногда, чтобы достичь соседней звезды, требовалось переместиться по «складке» на пятьсот световых лет назад, а затем вернуться.
В самом начале миграции корабли-разведчики обнаружили в системе Антареса за 490 световых лет от Солнца планету земного типа, вращающуюся вокруг безымянной звезды спектрального класса G3. Звезду назвали Напье, в честь капитана корабля, а планету — Нью-Провиденс. Были созданы компании по ее разработке, в систему вкладывались большие ресурсы, Нью-Провиденс меньше чем за сто лет достигла самообеспечения и процветала. По мере роста колония стала искать новые звездные системы для вложения излишков рабочей силы и капитала.
Система Напье располагается достаточно близко к Антаресу, звезде-гиганту, в результате чего Нью-Провиденс досталось целых три «перехода» — один вел к самому Антаресу, за двумя другими обнаружили первоклассную недвижимость в виде планет земного типа.
Эти планеты и стали новой мишенью для колонизации, как только Нью-Провиденс достаточно окрепла. Система Хэллсгейт, богатая металлом, привлекала к себе больше инвестиций. Меньшая часть ресурсов пошла на разработку спутника безымянной звезды спектрального класса F8. Новые колонисты назвали планету Альта, а звезду — Валерия, но вскоре стали сокращать до Вэл.
Колония на Альте росла, хотя и медленнее, чем Мир Сандарсона в системе Хэллсгейт, и к 2506 году, когда ей сровнялось 200 лет, тоже начала исследовать окружающие звезды. Но в системе Валерии была только одна точка перехода, и альтанским кораблям приходилось использовать систему Напье, чтобы достичь Антареса или Хэллсгейта. В 2510 году начались переговоры с правительством Нью-Провиденс о свободном доступе в систему Напье для альтанских кораблей. Еще через два года, когда переговоры близились к завершению, проблема отпала сама собой.
В 17 часов 32 минуты 3 августа 2512 года по Общему календарю альтанский лайнер «Бродяга» сообщил, что его приборы не регистрируют точки перехода Вэл — Напье. Туда немедленно выслали разведывательные суда, и спустя несколько недель они прояснили характер катастрофы. По никому не известным причинам единственная точка перехода в системе Валерии исчезла, и Альта оказалась отрезанной от остального мира.
Здание Адмиралтейства представляло собой неприглядную гору стекла и стали, оставшуюся со времен основания Альтанской колонии. Дрейк и Уилсон вышли из лимузина перед главным входом Адмиралтейства, ответили на приветствие охранников и через двери армированного стекла вошли в просторный вестибюль. Центральное правительство Земли предназначало это здание для представительства и резиденции посла, в мраморной мозаике на полу еще можно было различить знакомые очертания континентов Матери Человечества.
Охранник в вестибюле, сидящий в кабине из армированного стекла, с гостями особо не церемонился. Он попросил их опустить диски-идентификаторы в специальное отверстие в стене кабины. Компьютер в подвале обратился к файлам, подтвердил, что гости — те, за кого себя выдают, и зажег на пульте зеленый огонек. Охранник козырнул и вернул им идентификаторы. Уилсон отвел Дрейка к старинному лифту, нажал кнопку последнего этажа, и вскоре они уже шли по тихому коридору под портретами предыдущих адмиралов. Уилсон остановился перед тяжелой дверью, сделанной из цельного куска ониксового дерева, постучал и получил приглашение войти.
Адмирал Дардан сидел за громадным рабочим столом и внимал маленькому седовласому человеку, стоящему у голографического экрана. Когда вошел коммодор Уилсон, адмирал поднялся из-за стола поприветствовать гостей. Седовласый лектор рассерженно замолчал.
— Спасибо, Ричард, что так быстро приехали. Позвольте вам представить — профессор Михаил Планович, председатель Астрономического общества Университета Хоумпорта. — Дардан подвел Дрейка к лектору. — Профессор рассказывал нам об Антаресской сверхновой.
— Рад познакомиться, профессор Планович. — Дрейк пожал ему руку.
— Я тоже, капитан.
Затем Дардан подвел Дрейка к человеку, что развалился на кушетке напротив стола со стаканом в руке.
— Полагаю, вы знаете Стэна Барретта, уполномоченного премьер-министра.
— Да, сэр. Я встречал мистера Барретта два года назад, когда служил представителем флота в Парламенте. Но, думаю, он меня не помнит.
— Конечно, я помню вас, Дрейк. — Барретт пожал ему руку, не вставая с кушетки. — Ведь именно вы делали пятилетний прогноз по стоимости обслуживания флота. Мы тогда чуть не вогнали Старикана Джона в гроб!
— Но нам выделили деньги, — ответил Дрейк. «Старикан Джон», о котором говорил Барретт, — Джонатан Карстерс, лидер консерваторов, не жаловал флот ассигнованиями.
Барретт рассмеялся.
— Какой талантливый и скромный! Капитан, вы мне нравитесь. Луис подобрал нам подходящего человека.
— Об этом — после, — сказал адмирал Луис Дардан. — Присядьте, капитан Дрейк, и послушаем профессора Плановича.
— Да, сэр.
Планович вернулся к экрану и указал на ярко-красную звезду и бело-голубую искорку рядом с ней.
— Я уже говорил, адмирал, что Антарес, известный также как Альфа Скорпиона, — звезда-сверхгигант с массой в двадцать раз большей, чем у Валерии, и в четыреста раз больше ее по диаметру. Антарес… — Планович поднял глаза от бумаг и глуповато улыбнулся. — Антарес был двойной звездой — класса МО и A3. Вы видите их на экране. Звезды класса М имеют красный либо красно-оранжевый цвет за счет поверхностной температуры в 2600–3500 градусов Кельвина. «Антарес» по-гречески — «противник Ареса».
— Что еще за Арес? — поинтересовался Барретт.
— Полагаю, сэр, — ответил Планович, — это четвертая планета Солнечной системы, она тоже красного цвета.
— По-моему, она называется Марс.
— Греки называли ее Арес, как своего бога войны. Марс — римское имя. Если позволите, сэр, я продолжу…
— Простите. — Барретт явно не чувствовал себя виноватым.
— Два месяца назад Антарес резко изменился. — Картинка на экране поменялась. Вместо красной звезды с бело-голубой искоркой он теперь показывал режущее глаз сияние, которое Дрейк и Уилсон видели над холмами десять минут назад. — Это результат того, что сто двадцать лет назад Антарес стал сверхновой. Расстояние от Антареса до Вэл — 125 световых лет, до нас только начал доходить волновой фронт. Мы еще не закончили анализ, но может оказаться, что Антарес — величайшая сверхновая в истории.
— А как же сверхновая в созвездии Краба в 1054 году? — спросил Уилсон.
— Эта звезда взорвалась в 4000 году до новой эры, коммодор. 4 июля 1054 года ее видели на Земле китайские астрономы. Двадцать три дня ее можно было наблюдать при солнечном свете и два года после этого — ночью. Да, Антарес гораздо крупнее.
— Спасибо за исправление, — проворчал Уилсон.
— Я поправил вас не из педантизма, сэр, — холодно заметил Планович. — Такая «задержка» наблюдаемого взрыва обусловлена скоростью света. Мы знаем расстояние между Вэл и Антаресом, а также точное время, когда увидели сверхновую, а значит, можем вычислить, когда она взорвалась. Это произошло 3 августа 2512 года.
— Тогда же, когда исчезла наша точка перехода, — задумчиво произнес адмирал.
— Да, сэр, — ответил Планович. — Хотя мы можем указать момент ее исчезновения только с точностью плюс-минус шестнадцать часов. Мы давно подозревали, что в этот день произошла катастрофа достаточно серьезная, чтобы сместить складку и нарушить сообщение Вэл — Напье. Теперь ясно, что дело в сверхновой.
— Значит, задело не только нас? — подал голос Барретт.
Планович повернулся к нему. Голографический экран освещал половину его лица, вторая оставалась в тени.
— Не беспокойтесь, сэр, нас покарал не Божий гнев. И нам повезло больше, чем некоторым. Меня беспокоит судьба нашего «материнского» мира.
— Почему? — спросил адмирал.
— Вы знаете, сэр, что Нью-Провиденс отстоит от сверхновой на пятнадцать световых лет.
— И что?
— Еще до взрыва поэты Нью-Провиденс писали о «злобном взгляде одноглазого воина, сверкающем среди снегов». Имелось в виду яркое свечение Антареса в южном полушарии перед зимним солнцестоянием. — Планович подошел к окну и раздвинул шторы. Серебристое сияние заполнило комнату. — Представляете, каково наблюдать звезду в шестьдесят четыре раза ярче?
— Вы полагаете, что сверхновая могла повредить Нью-Провиденс? — спросил адмирал.
— Не «могла», а точно повредила, сэр! Сверхновая выбрасывает множество опасных частиц — электроны, протоны, высокоскоростные нейтроны, рентгеновское и гамма-излучение. В космическом ветре после такого взрыва будет даже антивещество. При взрыве Антарес мог стерилизовать и Нью-Провиденс, и всю систему Напье!
— А если и у них пропали точки перехода?
— Тогда, боюсь, погибли три миллиарда человек.
— Разве такое могло случиться внезапно? — спросил Барретт.
— Конечно, нет. Астрономы давно знали, что Антарес стареет. Еще первые исследователи заметили, что он испускает гораздо больше нейтрино, чем положено. Это означает, что ядро звезды перешло в стадию обогащения железом. Рано или поздно звезда схлопнется на себя и взорвется. Только в случае звезд «рано или поздно» значит «через несколько миллионов лет». Никто не ожидал такого быстрого конца.
— Чего же нам ждать теперь? — Это снова Барретт.
— Хороший вопрос, сэр, — ответил Планович. — За сто лет излучение от взрыва рассеялось. Атмосфера Альты спокойно отфильтрует вредные частицы, однако в космосе уровень радиации существенно повысится. Все внеатмосферные приборы придется оборудовать специальной защитой.
— А что с подпространством?
Планович пожал плечами.
— Эти эффекты невозможно предсказать. Некоторые полагают, что после прохождения фронта волны у нас вновь появится точка перехода.
— Правда? — Дардан переглянулся с Барреттом и Уилсоном.
— Это теория, адмирал. Лично у меня нет по этому вопросу четкого мнения.
— Возможно, зря.
— Простите?
Дардан глубоко вздохнул и откинулся в кресле.
— Возможно, профессор Планович, вам будет интересно узнать, что двадцать часов назад наши сенсорные станции засекли материализацию очень большого объекта в северном полушарии нашей системы. Судя по его излучению, это звездолет из внешнего мира.
Глава 2
Звездолет! Ричард Дрейк поморгал, пытаясь осмыслить слова адмирала. Строго говоря, все корабли Альтанского космического флота были звездолетами. Сто двадцать лет назад «Дискавери» и еще два корабля являлись частью Большого флота Земли. Если бы не рейд по восточным колониям в момент исчезновения точки перехода у Вэл, «Дискавери», «Клинок» и «Дредноут» и сейчас служили бы Матери-Земле. Но не только эти крейсера оказались отрезаны от внешнего мира. В момент взрыва сверхновой в системе находились еще двести кораблей — в том числе гражданские лайнеры, яхты и грузовые суда. Но звездолет без выхода в подпространство — вещь несуразная и никуда не годная.
Появление звездолета в системе Валерии значило очень многое. Закончится наконец долгая изоляция, возобновится межзвездная торговля, альтанское общество выйдет из столетнего стасиса и окунется в бездну новых идей и изобретений человечества, а «Дискавери» снова полетит к звездам, а возможно, и к самой Земле.
Дрейк взглянул на Плановича. Профессор замер от удивления. Дардан, Уилсон и Барретт, напротив, были спокойны и сосредоточенны.
Профессор Планович откашлялся и неуверенно спросил:
— А вы уверены, адмирал? Это не ошибка?
— Конечно, нет. Коммодор, просветите нашего гостя.
— Да, сэр.
Уилсон поднялся и прошел к голографическому экрану, а профессор устроился на кушетке рядом с Барреттом. Коммодор набрал код на пульте управления, и бело-голубая сверхновая исчезла, а вместо нее появилось схематическое изображение системы Валерии. В глубине куба над золотой точкой Вэл плыла крохотная красная стрелка. На экран поместились орбиты четырех из двенадцати планет.
— Корабль материализовался в северном полушарии системы на расстоянии 250 миллионов километров от Вэл, в точке близкой, но не идентичной классической точке перехода Вэл — Напье.
— Вы уверены?
— Конечно, профессор.
— Значит, сверхновая нарушила локальную конфигурацию подпространства! — воскликнул Планович.
— Да, сэр. Мы тоже так решили. В этом случае внутренняя связь пространственных складок могла измениться. По другую сторону могут оказаться уже не система Напье с Нью-Провиденс.
— То есть наши таблицы прыжков окажутся бесполезны?
— Вполне возможно, капитан Дрейк, — ответил Уилсон и вновь повернулся к Плановичу. — Поэтому вы здесь, сэр. У вас, ученых, наверняка найдутся способы узнать, куда теперь ведут складки.
Планович долго и задумчиво смотрел на экран. Наконец он кивнул:
— Пожалуй, это возможно! Нужно тщательно измерить гравитационную постоянную у точки перехода.
— Когда вы будете готовы отбыть? — спросил адмирал Дардан.
— Отбыть?
— Да, сэр. Отбыть в экспедицию для измерения гравитационной постоянной.
— До конца этого семестра я полностью занят. Кроме курса лекций, у меня есть и административные обязанности.
— Мы понимаем вашу ситуацию, профессор, — сказал Барретт, — но это дело правительственной важности.
Седовласый человек посмотрел на Барретта, затем — на адмирала. Профессор провел два месяца за изучением Антаресской сверхновой и научился принимать неизбежность. Он тоскливо вздохнул:
— Когда отправляется экспедиция?
— Надеюсь, через семьдесят часов. Премьер-министр уже отдал приказ. Мы пригласили и других специалистов, в том числе светил многомерной физики.
— Кого именно?
— Доктор Натаниэл Гордон согласился лететь.
— Вы пригласили этого жалкого ассистентишку раньше меня? Да я никогда…
— Что, профессор? — спросил Барретт.
— Не важно. Дайте мне знать, откуда и когда мы отправляемся.
— Непременно.
— Я начну готовиться, раз мы улетаем через три дня.
— Прекрасно, сэр, — сказал Барретт, поднимаясь на ноги. — Моя машина и шофер к вашим услугам. Вы, конечно, понимаете, что вся информация о корабле является государственной тайной…
Двое гражданских покинули комнату, оставив офицеров флота одних.
Дардан улыбнулся:
— Мы с Барреттом целый день работаем с учеными. Это был пятый за сегодня рассказ об истории сверхновой.
— Барретт очень хорошо делает свою работу, — ответил Дрейк.
— Это точно. Слава богу, что мы не политики, а, капитан?
— Да, сэр.
— А теперь — о вашем задании. Перейдем к секретной информации, Дуг.
— Сейчас, сэр.
Уилсон вызвал на голографический экран еще одно звездное поле, на этот раз расцвеченное яркими красками инфракрасной съемки. Сверхновой видно не было, но в центре экрана находился странный объект с сияющим хвостом, как у кометы.
— Так выглядел в телескоп наш гость, когда только появился, Ричард. А хвост — это пламя корабельных двигателей.
— Так он маневрирует? — спросил Дрейк. Уилсон кивнул.
— Допплеровский анализ показал ускорение в половину стандартного.
— Можно вычислить курс?
— Звездолет удаляется от Вэл.
— Удаляется? Куда же он движется?
— Возможно, ищет следующий вход в подпространство.
— Корабль-разведчик?
— Возможно.
— Они должны знать, что у нас только одна точка перехода.
— Вы что, не слушали, капитан? Этот взрыв, — Уилсон ткнул пальцем в сторону окна, в которое струилось серебристое сияние, — нарушил структуру подпространства. Возможно, складки существенно сместились. Поэтому мы так спешим с отправкой экспедиции. Пока мы не знаем даже, сколько точек перехода в нашем распоряжении.
— Наш гость может знать. С ним пытались установить контакт? — спросил Дрейк.
— Мы уже сутки пытаемся это сделать, — ответил адмирал. — Пока звездолет не отвечает на лазерные и радиовызовы. Потому я вас и вызвал, капитан. Ваша задача — догнать и перехватить звездолет. Надо заставить их заговорить. Сами решайте, как этого добиться, но с оружием будьте поосторожнее! — Дардан полез в стол, достал запечатанный пакет и положил его перед Дрейком. — Здесь полные оперативные указания, а также начальные данные по перехвату. Не вскрывайте пакет, пока не вернетесь на «Дискавери».
— Да, сэр. А зачем такая секретность?
Адмирал нахмурился.
— Преждевременное разглашение этой информации может разрушить несколько отраслей промышленности, капитан Дрейк, не говоря уже о влиянии на фондовый рынок. Премьер-министр хочет сохранить тайну, пока мы не будем знать больше.
— Понимаю, сэр. У нас будет поддержка?
— Нет. И «Клинок», и «Дредноут» смогут выйти на позицию поддержки не раньше чем через триста часов.
— Вас понял, сэр. Это только наше задание. Благодарю за доверие, адмирал.
— Не заставляйте меня пожалеть об этом. И еще одно. С вами отправится Стэн Барретт в качестве личного представителя премьер-министра. Относитесь к нему с уважением, но не забывайте, что командуете экспедицией вы. Барретт сможет только давать советы, вы не обязаны их принимать.
— С нами летит мистер Барретт, сэр? — уточнил Дрейк.
— А в чем дело?
— Но вы приказали лететь с максимальным ускорением!
— Так точно! — раздалось позади Дрейка. Он обернулся и увидел идущего по кабинету Барретта. — Не беспокойтесь за меня, капитан. Да, я полноват, но здоровье у меня нормальное. Развивайте такое ускорение, как вам необходимо.
— Хорошо, мистер Барретт, — ответил Дрейк. — Надеюсь только, что вы останетесь живы.
Политик рассмеялся:
— Я тоже надеюсь, капитан. Очень надеюсь.
— Ну что ж, — произнес коммодор Уилсон, — машина отвезет вас обоих в космопорт. Посадочная шлюпка заправлена и готова к отлету, Ричард. Вам предстоит долгая погоня, а пока мы тут стоим, звездолет все разгоняется. Не смеем больше вас задерживать. Удачи.
— Благодарю вас, сэр.
Ричард Дрейк лежал пристегнутый в кресле второго пилота шлюпки и смотрел, как на переднем экране растет крейсер Альтанского космического флота «Дискавери». Когда корабль только появился в зоне видимости, он выглядел еще одной звездой, поднявшейся над горизонтом Альты. Затем начал расти — вначале до размеров игрушечного звездолета, что свободно поместится в пухлой ладошке ребенка, потом превратился в подобие хорошей масштабной модели и, наконец, заполнил весь экран.
Посадочная шлюпка обходила «Дискавери» сзади и сбоку, так что Дрейк мог получше рассмотреть свой корабль. Крейсер представлял собой цилиндр, окруженный кольцевой структурой. В цилиндре находились преобразователь массы, фотонный реактор и прыжковые двигатели, которым требовалась только новая компьютерная программа, чтобы вновь понести корабль к звездам, а также топливные баки с дейтериево-тритиевым криогеном, тяжелые излучатели антиматерии — главное оружие «Дискавери» — и вспомогательные генераторы, обеспечивающие энергией внешнее кольцо.
Это кольцо крепилось на цилиндре с помощью двенадцати пустотелых спиц. В нем находились жилые помещения, системы связи, дополнительные оружейные отсеки, грузовые трюмы и ангар для шлюпок.
Всю дорогу Дрейк слушал переговоры между шлюпкой и крейсером. Он заметил, что по периферии жилого кольца заработали позиционные моторы. При пребывании на парковочной орбите корабль вращался вокруг своей оси, чтобы обеспечить в жилых помещениях гравитацию в половину нормальной. Сейчас позиционные моторы останавливали вращение, готовя крейсер к приему шлюпки.
В интеркоме царила тишина, изредка прерываемая краткими сообщениями. Дрейк был доволен — отсутствие болтовни в эфире говорило о хорошей выучке команды. С законным чувством гордости он смотрел, как вращение корабля прекратилось и перед шлюпкой открылись двери шлюза.
— Шлюпка «Мольер», заглушите реактивные двигатели! — раздался голос дежурного по ангару.
— Заглушаю, — отозвался пилот, перебрасывая большой красный рычаг на уровне правого колена.
На контрольной панели зажглась надпись «Двигатель выключен».
— Готовьтесь, сейчас втянем вас.
— Выдвигаю стыковочный модуль.
Из открытого шлюза появилась торпеда с прикрепленным к ней тросом. Долетев до шлюпки, торпеда исчезла из виду на несколько секунд, затем голос дежурного произнес:
— Начинаем тянуть вас, «Мольер».
Кабель натянулся, и шлюпка заскользила вперед. Корпус крейсера и шлюз заняли весь экран. Шлюпка окунулась в темноту, но ненадолго. Как только она вошла в ангар, экраны залил бело-голубой свет дюжины прожекторов.
После гашения инерции гигантские манипуляторы втянули судно в док, из динамика на переборке раздалась новая порция приказов:
— Закрыть внешние двери. Приготовиться к шлюзованию.
Дрейк отстегнулся, поблагодарил пилота за аккуратную посадку, а второго пилота — за предоставленное кресло, забрал Барретта и его багаж из каюты и переправился к шлюзу, где его уже ждал командир шлюпки.
— Ну что, есть жалобы на посадку?
— Никак нет, капитан. Я бы и сам лучше не сделал. У наших я за «Молли» всегда спокоен.
Снаружи корпуса засвистел воздух. Командир шлюпки посмотрел на приборы и открыл шлюз, внутрь сразу ворвался холодный воздух, принеся с собой облако пара. Дрейк непроизвольно поежился, ухватился за трос безопасности и поплыл вдоль ангара к другому шлюзу, ведущему внутрь корабля. Капитан помогал Барретту пройти через шлюз, когда по интеркому объявили:
— Приготовиться к возобновлению вращения!
Бэла Мартсон ждал их в коридоре за шлюзом. Первый помощник посмотрел на Барретта, затем — на пакет с приказом, висящий на правом запястье Дрейка.
— Мы не ждали вас так скоро, капитан. Продуктивная поездка?
— Можно сказать и так, — ответил Дрейк. Он придал лицу максимально официальное выражение. — Как быстро можно приготовить корабль к отбытию, мистер Мартсон?
— К отбытию, сэр?
— Это приказ.
— Капитан, — сказал помощник, потирая подбородок, — сразу после вашего отбытия компьютер вспомогательных двигателей сообщил о машинной ошибке. Главный инженер распотрошил его и ищет неполадки.
— Что за ошибка?
— В скорости передачи данных к плазма-инжекторам.
— Реальная или подозреваемая?
— Подозреваемая, сэр.
— Тогда пусть главный инженер заканчивает и готовится к запуску. Когда мы сможем вылететь?
— Через час, сэр.
— У вас сорок пять минут. Я с мистером Барреттом буду у себя. Сообщите, когда все будет готово.
— Есть, капитан.
Ричард Дрейк маневрировал по длинным серым коридорам, все встреченные им члены экипажа двигались в невесомости с легкостью, говорящей о большой практике. Станислав Барретт следовал за Дрейком. Политический ассистент не мог похвастаться такой же ловкостью, но поспевал за капитаном без особенных проблем. К тому времени, когда они достигли внутренней палубы жилого кольца, корабль уже начал вращаться, и гравитация составляла одну десятую нормальной.
— Как раз хватает, чтобы держать ноги на полу, пока готовимся к отправлению, — объяснил Дрейк по пути к двери его каюты.
Он открыл дверь, отступил назад и сделал приглашающий жест. Барретт вошел и тихо свистнул.
— Неплохо, капитан! Я и не знал, что на флоте так живут.
Дрейк подумал, не было ли тактической ошибкой со стороны адмирала пускать на борт политика. Опасаясь снижения ассигнований на развитие флота, он сразу же пояснил:
— Это древняя традиция, мистер Барретт. Каюта оформлена так же, как при капитане Крюгере, последнем земном командующем, который передал судно колониальным властям.
Барретт рассматривал картину с изображением старого парусного корабля в полной оснастке. Он повернулся и сказал:
— Я и не критикую. Просто слегка поражен.
Дрейк пригласил Барретта присесть возле своего рабочего стола.
— Ну что, вскроем приказ, сэр?
— Несомненно.
Капитан сел за стол и снял цепочку, которой пакет с приказом был прикреплен к его запястью. Он потер след от цепочки, положил приказ на стол и приложил большой палец к бледно-зеленой панели замка на пакете. Раздался щелчок, и пакет раскрылся. Внутри лежал небольшой стеклянный блок, верхний свет радугой отражался в нем. Дрейк высвободил блок из эластичных захватов и поместил в считывающее устройство на рабочем столе. Раздался звуковой сигнал. Дрейк ввел в компьютер свое имя, рабочий номер и код допуска. Через секунду на экране появилась надпись: «Готов к секретному вводу». Дрейк ввел двенадцатиразрядный буквенно-цифровой код, известный только ему и главному компьютеру Адмиралтейства. По экрану побежали янтарно-желтые строки:
Капитан— лейтенанту Ричарду Дрейку, командиру корабля Альтанского флота «Дискавери»
От адмирала Луиса Дардана
Адмиралтейство
Хоумпорт
Альта
Дата: 14 Гермес, 2637
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
1.0. В 21 час 37 минут 42.16 секунды сенсорные станции флота Альфа-7134 и Альфа-9364 зафиксировали объект с координатами 3615/+ 2712/ 250Е6.
2.0. Анализ Адмиралтейством этих сведений привел к следующим заключениям:
1) В системе Вэл вновь появилась точка перехода с вышеуказанными координатами;
2) Обнаруженный объект — звездолет из-за пределов системы Вэл;
3) Последующие передвижения корабля указывают на возможность того, что это разведывательное судно, и оно ищет следующую точку перехода.
3.0. Корабль движется на своей тяге. Его текущий курс 3615/+ 8865 к предыдущей позиции.
4.0. Корабль не отвечает на попытки Адмиралтейства связаться с ним.
5.0. В свете вышесказанного капитану корабля Альтанского флота «Дискавери» приказываю:
1) Перехватить означенный корабль так быстро, как только возможно, не нанося ущерба собственной команде;
2) Узнать происхождение и природу корабля любыми средствами, имеющимися в наличии;
3) Безотлагательно сообщить полученную информацию Адмиралтейству;
4) Помешать означенному кораблю покинуть систему Вэл через подпространство, если это не будет противоречить выполнению других пунктов приказа.
6.0. Принять меры безопасности по защите своей команды для успешного выполнения миссии.
7.0. Консультироваться с личным представителем премьер-министра относительно вышеозначенного корабля, когда и если позволят обстоятельства.
8.0. Удачи, «Дискавери»!
(подпись)
Луис Эмилио Дардан
Адмирал флота
ПРИЛОЖЕНИЯ
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Дрейк поднял глаза на Барретта.
— Вы знакомы с содержанием приказа, сэр?
Барретт кивнул.
— Включая параграф семь?
Политик рассмеялся.
— Особенно с параграфом семь, капитан. Я хотел, чтобы мой статус на корабле был более четко обозначен, да и премьер-министр тоже, но адмирал не стал этого делать. Все же надеюсь, «когда позволят обстоятельства», вы будете со мной советоваться.
— При условии, что вы понимаете: командует на корабле только командир.
— Никаких возражений.
— Прекрасно. Тогда за работу?
Дрейк принялся изучать приложения к приказу. Они содержали изображения корабля, одно из них он уже видел в кабинете адмирала. Капитан просмотрел прогнозы дальнейшего курса «пришельца» с пессимистическими и оптимистическими допущениями. Судя по вычислениям корабельного компьютера, догнать корабль будет нелегко.
— Почему? — спросил, услыхав об этом, Барретт.
— Последние двадцать четыре часа корабль уходил от Вэл с ускорением, мистер Барретт. Мы с самого начала отстаем на четверть миллиарда километров. Сейчас его скорость составляет 388 километров в секунду, и он постоянно ускоряется. Нам необходимо покрыть потерянное расстояние и время, превысить его максимальную скорость, повернуть и уравнять скорости, когда мы настигнем его. Если он не прекратит ускоряться, нам нужно будет сделать то же самое, чтобы не отстать. И при этом сохранить резерв топлива, чтобы вернуться домой! Проблема состоит в двух взаимоисключающих факторах — способности «Дискавери» развить нужную скорость и способности команды выдержать ускорение. Слишком низкое ускорение — и мы израсходуем все топливо до встречи с кораблем, слишком высокое — я рискую жизнью экипажа.
— Где же ответ, капитан? — спросил Барретт.
— Достаточно близко. — Дрейк ввел в компьютер корабля новую информацию. — Тридцать три часа на погоню и двадцать один час на торможение для встречи с «гостем». Итого пятьдесят четыре часа с ускорением в три с половиной G. Мы окажемся в той же точке пространства на той же скорости, что и наша цель, и у нас останется двенадцать часов резерва до возвращения домой.
— Пятьдесят четыре часа с ускорением в три с половиной G?
— Вы сказали, что выдержите, — напомнил Дрейк.
— Так и было, — ответил Барретт со вздохом. — Бедная моя спина.
Глава 3
Непосвященные думают, что рубка на космическом корабле находится в носовой части, однако это вовсе не так. Конструкторы «Дискавери» поместили рубку — точнее, рубки, — в самое безопасное место, которое смогли найти, — на внутреннем изгибе жилого кольца. На крейсере имелось три рубки, каждая позволяла в случае необходимости управлять кораблем и вести бой. В нормальных условиях между ними существовало некое разделение труда: первая рубка выполняла обычные функции мостика — управление полетом, связь и астронавигация, вторая рубка контролировала оружие и сенсоры, а третью инженерный отдел использовал для наблюдения за общим состоянием корабля и его двигателей.
— Начинайте отсчет, мистер Кристобаль, — приказал Дрейк, пристегиваясь к креслу в первой рубке.
Он прибыл на борт «Дискавери» меньше часа назад и уже успел разместить Стэна Барретта в противоперегрузочном контейнере двумя палубами ближе к корме. Корабль прекратил вращение, в жилом кольце установилась нулевая гравитация. Дрейк выслушал отчеты по кораблю. Лейтенант Аргос Кристобаль, астронавигатор «Дискавери», громко вел предстартовый отсчет:
— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… Вперед!
Зажегся дополнительный экран, и камера, вынесенная на жилое кольцо, показала, как из кормы «Дискавери» вырвалось пламя. Теоретически выхлоп фотонного двигателя крейсера должен быть невидим в вакууме, но плазма из преобразователей массы окрашивала его всеми оттенками — от ослепительно-белого до ярко-пурпурного.
Дрейк изучил приборы и, убедившись, что с кораблем все в порядке, вызвал каюту Барретта.
— Как ваши дела?
Политик, лежащий в устройстве, похожем одновременно на водяной матрас и ванну, улыбнулся в камеру:
— Нормально, капитан. Я думал, будет гораздо хуже. Дрейк засмеялся.
— Просто перегрузки еще не начались. Вот погодите, выйдем из внутренней транспортной зоны… Если хотите, можете встать, но не выходите из каюты. Вернитесь в контейнер, как только услышите предупреждение о перегрузке.
— Обязательно.
Час спустя корабль шел по стандартной орбите, уходя от Альты с ускорением в 1 G, а команда в спешном порядке переориентировала помещения из орбитального положения «низ снаружи» в положение «низ на корме», обычное для полета. Не переориентировались только рубки, подвешенные на шарнирах, и большие технические отсеки — двигательный, ангар и прочие, доступ в которые не зависел от направления «низа».
— Транспортный контроль сообщает: мы вышли из внутренней зоны и можем ускоряться, — доложил лейтенант Кристобаль.