1 сентября началось перемещение транспортных средств из немецких портов в Северном море в сторону гаваней на французском побережье Ла-Манша, где предполагалось погрузить на суда войска и технику вторжения.



В Директиве ОКВ от 3 сентября по поводу сроков проведения операции «Морской лев» срок проведения операции – 15.9 – был «сдвинут» на 21.9, но опять-таки отсутствовала однозначность в сроках ее проведения:



Содержание: Операция «Морской лев».

В отношении приготовлений к операции «Морской лев» пока действуют следующие сроки:

1. Самый ранний срок для:

а) выхода транспортного флота – 20.9.1940 г.

б) дня «S» (день высадки) – 21.9.1940 г. (выделено мной. – М.А.)

2. Приказ о начале операции будет дан в день «S» минус 10 дней, т. е. предположительно 11.9.1940 г.

3. Окончательное установление дня «S» и времени «S» (начало первой высадки) последует самое позднее в день «S» минус 3 дня в полдень.

4. Все мероприятия должны предприниматься с таким расчетом, чтобы операцию еще можно было остановить за 24 часа до времени «S».

Начальник штаба

верховного главнокомандования вооруженных сил

Кейтель»[178].



В Директиве был обозначен день высадки – 21 сентября. При этом было оговорено, когда будет отдан приказ о начале операции, когда будет окончательно установлен срок высадки и предусмотрена возможность отмены операции.

5 сентября в подчиненные соединения был направлен приказ главнокомандующего военно-воздушными силами о порядке использования авиации при проведении операции «Морской лев»:

«Основание: Совершенно секретный документ оперативного отдела руководящего штаба главнокомандующего военно-воздушными силами, № 5925/40, от 27 августа 1940 г.

В разъяснение, точнее во изменение, упомянутого распоряжения приказывается:

Изменение планов ОКХ:

Переправа 16‐й армии из Роттердам – Кале на прибрежный участок Фолкстон – Гастингс.

Переправа 9‐й армии – первый эшелон 1‐го потока из Гавра, последующие части из Булони на прибрежный участок между Бексхиллом и Уэртингом.

1-я оперативная цель:

Захват всей линии: устье Темзы – высоты южнее Лондона, Портсмут. При этом первой боевой задачей является захват прежде всего территории хотя бы до линии: высоты на полпути к Кентербери, Фолкстон – Ашфорд – высоты 20 км севернее Гастингса и части побережья примерно до линии: высоты 20 км севернее Бексхилла – высоты 10 км севернее Уэртинга.

Группа армий “Б” в выполнении первой боевой задачи участия не принимает. При благоприятном изменении обстановки на море она может позднее быть переброшена из района Шербура на прибрежный участок залива Лайм.

Непосредственная поддержка операции по высадке и наступлению сухопутных войск обеспечивается 2‐м воздушным флотом (8‐й авиационный корпус) и 3‐м воздушным флотом (1‐й авиационный корпус) в соответствии с приказом главнокомандующего военно-воздушными силами (совершенно секретный документ оперативного отдела руководящего штаба № 5925/40 от 27.8.1940 г., пункт 36).

Непосредственная поддержка возможной высадки группы армий «Б» обеспечивается 3‐м воздушным флотом.

Порядок ввода в действие корпуса зенитной артиллерии установлен главнокомандующим военно-воздушными силами (совершенно секретный документ оперативного отдела руководящего штаба № 5929/40 (ор. 2) от 28.8.1940 г.). Однако следует учитывать то, что переведенные в Берлин и в Центральную Германию полки зенитной артиллерии не могут быть возвращены. Если потребуется их заменить, сделать это из района действий 2‐го и 3‐го воздушных флотов. О прикомандировании специальных плавучих средств (понтоны – СС) корпусу зенитной артиллерии будет дан соответствующий приказ.

Разграничительная линия между 2‐м и 3‐м воздушными флотами при разведке и в боях (включая корпус зенитной артиллерии) изменяется следующим образом: Сен Кантен (3) – Булонь (3) – Гастингс (2) – Райгет (2) – Хендои (3) – Елстри (2) – Банбери (3) – старая разграничительная линия.

Новое распоряжение о подчинении 8‐го авиационного корпуса 2‐му воздушному флоту вступает в силу по приказу главнокомандующего военно-воздушными силами (совершенно секретный документ руководящего штаба (1а) № 8342/40 от 26.8.1940 г.). Новое распоряжение о подчинении 1‐го авиационного корпуса 3‐му воздушному флоту вступает в силу по особому приказу главнокомандующего военно-воздушными силами после осуществления наступательной операции «Ложе» (совершенно секретный документ главнокомандующего военно-воздушными силами, руководящий штаб (1а) № 8476/40 от 31.8.1940 г.).

1‐й авиационный корпус остается на теперешнем плацдарме.

Разграничительная линия защиты с воздуха между 2‐м и 3‐м воздушными флотами остается прежней.

Артиллерийская защита 1‐го авиационного корпуса и дальше без изменения обеспечивается в прежнем объеме военно-воздушным округом Бельгия, Северная Франция. 3‐й воздушный флот уполномочен распоряжения о введении в действие этих сил передавать непосредственно в военно-воздушный округ Бельгия, Северная Франция.

2‐й воздушный флот передает западную часть военно-воздушного округа Бельгия, Северная Франция по непосредственной договоренности в распоряжение 3‐го воздушного флота. Снабжение, согласно секретному служебному предписанию № 90 военно-воздушных сил, вменяется в обязанности 2‐го воздушного флота. …»[179].

31 августа из Бухареста за подписью «Ещенко» в Центр с информацией, что «война с СССР начнется в будущем году»: «АБЦ передает, что германский военный атташе в беседе с ним сообщил: «Наступление на Англию сейчас не актуально. Сейчас нам надо думать об опасности, которая угрожает со стороны СССР. СССР все время концентрирует войска на западной границе. Сейчас СССР провоцирует инциденты на границе с Румынией. Война с СССР начнется в будущем году (выделено мной. – М.А.), так как мы должны закончить все дела с маленькими странами, окружающими Германию. Мы теперь гарантируем границы Румынии». Центр не среагировал на данную шифртелеграмму – на бланке донесения отсутствовали какие-либо резолюции руководства РУ ГШ КА.

«Ещенко» – майор Г. М. Ерёмин[180], назначенный в августе 1940 г. резидентом РУ ГШ КА под прикрытием должности пресс-атташе полпредства СССР в Румынии. Ерёмин прибыл на замену старшего лейтенант И. И. Шемет (псевдоним «Ахилл»), он же В. И. Шевелев, находившегося в стране с апреля 1939 г. на должности атташе полпредства. Именно «Ещенко» удалось активизировать работу «АБЦ» – Курта Велькиша[181] – сотрудника отдела прессы посольства Германии в Румынии, в последующем – с февраля 1941 г. – пресс-атташе посольства. Руководство агентом и получение информации от него осуществлял не имевший опыта ни военной службы, ни службы в органах военной разведки, ни, тем более, опыта агентурной работы воентехник 2‐го ранга М. С. Шаров (псевдоним «Корф»), прибывший в страну в январе 1940 г. на должность прикрытия – корреспондента ТАСС. Информацию от «АБЦ» «Корфу» передавала жена Велькиша – Маргарита Рениш («ЛЦЛ»)[182].

В телеграмме, поступившей из Бухареста 4 сентября, содержались сведения о том, что гарантии границ Румынии, данные ей Германией и Италией, «направлены исключительно против СССР. Эти гарантии дополнены военным соглашением между Германией и Румынией. Германские войска займут в первую очередь нефтяные районы. Всю необходимую подготовку для ввода войск уже закончил германский генштаб. Между Венгрией и Германией заключен военный союз против СССР». В телеграмме также сообщалось, что «Германия пока опасается действовать открыто против СССР и хочет внешне поддерживать германо-советскую дружбу. Война против Англии уже не актуальна». На сей раз начальник Разведупра наложил на телеграмму резолюцию: «Передать Наркому через ГШ срочно. Голиков. 5.9».

Из Заметок о совещании начальника штаба командующего армией резерва по вопросу о комплектовании, формировании и переформировании сухопутных войск и планируемых перебросках сил на Восток от 5 сентября 1940 г.:



«Совершенно секретно.

Только для командования.

…



Б.

Развертывание сил на Востоке:

1. В генерал-губернаторстве находятся: 20 дивизий, – перебрасываются дополнительно: 10 дивизий (Здесь и далее выделено мной. – М.А.), – сверх того предстоит перебросить: 20 дивизий.

2. 35 дивизий располагаются на отдыхе, 40 дивизий остаются на Западе, 8 дивизий в Норвегии.

3. Всего к весне на Востоке должно быть сосредоточено: 120 дивизий.

…

Г.

Для действий в направлении Петсамо [Печенга] сосредоточены в Норвегии: две дивизии из Остмарка [Австрия] и еще две дивизии дополнительно.

Д.

Политическая обстановка:

1. Румыния: неспокойно.

Сильное коммунистическое брожение под влиянием России. Аналогичное явление в Финляндии. Предположительно сюда придется ввести 40‐й армейский корпус.

2. Англия: Операция против Англии под вопросом.

Очень хорошие результаты бомбовых налетов: Лондонский порт, от использования которого ранее отказались, уже четыре дня снова принимает прикрытые сильным охранением конвои, прибывающие со стороны северного побережья Шотландии. Это делается потому, что порты на южном побережье сильно разрушены. В Ливерпульском порту разбит шлюз, вход в порт невозможен. Последние четыре дня наблюдаются полеты английских учебных истребителей самых старых образцов»[183].

6 сентября штаб Верховного главнокомандования вермахта направляет указание руководству Управления военной разведки и контрразведки (абвера) о мероприятиях по маскировке предстоящих перебросок на Восток:

«В ближайшие недели концентрация войск на Востоке значительно увеличится. К концу октября необходимо добиться положения, указанного на прилагаемой карте.

Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на Восток. В то же время Россия должна понять, что в генерал-губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате[184] находятся сильные и боеспособные немецкие войска (здесь и далее выделено мной. – М.А.), и сделать из этого вывод, что мы готовы в любой момент и достаточно мощными силами защитить наши интересы на Балканах против русского вмешательства.

Для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями.

1. Маскировать общую численность немецких войск на Востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т. п.

2. Создать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на Севере сравнительно невелика.

3. Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий.

4. Распространять соответствующим образом подобранные сведения для создания впечатления, что после окончания западного похода противовоздушная оборона на востоке серьезно усилилась за счет трофейной французской техники.

5. Работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей, ссылаясь при этом на то, что они ведутся нормальными темпами и служат главным образом экономическим целям.

В какой мере отдельные подлинные данные, например, о нумерации полков, численности гарнизонов и т. п. могут быть переданы абверу для использования их в контрразведывательных целях – решает главное командование сухопутных войск»[185].

Воевать Германия пока еще не собиралась, поэтому и предписание: «Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на Восток». И вместе с тем следовало дать понять «России», что в генерал-губернаторстве и в Восточной Пруссии «находятся сильные и боеспособные немецкие войска», готовые защитить «наши интересы на Балканах». Это делалось для того, чтобы у СССР не возникло «соблазна» напасть на Германию. В тексте отсутствует термин «дезинформация». Из указаний абверу следовало, что имело место сотрудничество разведок двух стран, которое Верховное главнокомандование вермахта прерывать не собиралось.

6 сентября главнокомандующий сухопутными войсками Браухич отдал приказ командующему группой армий «Б» «отражать любое нападение противника» и продолжать работы «по инженерному оборудованию местности»:

«1. Командование группы армий «Б» отвечает за оборону восточной границы Германии на протяжении от Словакии (исключительно) до Балтийского моря.

Приказываю отражать любое нападение противника в непосредственной близости от границы, чтобы тем самым обеспечить условия для последующих наступательных действий наших войск.

2. Работу по инженерному укреплению местности продолжать в соответствии с прежними указаниями; но, учитывая возрастающее количество сосредоточенных на Востоке войск, главные усилия перенести с собственно оборонительных работ на строительство дорог и мостов, а также совершенствование сети связи.

3. Переходящие в распоряжение группы армий войска размещать с таким расчетом, чтобы не вызвать у русских подозрения в угрозе нападения с нашей стороны»[186].

Вечером 7 сентября по Лондонскому радио прозвучал кодовый сигнал «Кромвель», обозначавший «Вторжение неминуемо» и вызвавший хаос. Четыре дня спустя, 11 сентября, в своем выступлении по радио премьер‐министр Великобритании Черчилль предупредил, что если вторжение должно состояться, оно не может «долго откладываться». «Поэтому, – сказал он, – необходимо рассматривать ближайшие дни как очень важные в нашей истории»[187].

11 сентября приказ о начале операции 21 сентября (т. е. за 10 дней) отдан не был, а через три дня высадка была перенесена на 27.9 с возможным проведением 8.10.

На совещании в Берлине 14 сентября 1940 года Гитлер вынужден был признать, что «предпосылки для операции «Морской лев» еще не созданы» однако это не означало все еще отказа от проведения высадки на территорию Англии:

«Фюрер:

I. Успешный десант с последующей оккупацией Англии приведет к быстрому окончанию войны. Англия умрет с голоду.

Несмотря на необходимость десанта, он не может быть обусловлен определенным сроком, в который его следует во что бы то ни стало провести. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что длительная война связана с обострением обстановки, в особенности в области политики. В политической жизни нельзя рассчитывать на стабильное положение. В любой момент возможны неожиданности.

Противнику станет ясно, что его расчеты провалились. Ожидавшегося Россией “истощения” [Германии в войне на Западе] не произошло. Мы достигли величайших успехов без больших потерь. Отсюда вытекает новая оценка обстановки нашими противниками. Прежние расчеты Москвы оказались неверными. Осознание этого уже оказало тормозящее влияние на поведение России в отношении Финляндии и на Балканах. Мы заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать изменению обстановки на Балканах. Мы также заинтересованы в том, чтобы не допустить создания в бассейне Балтийского моря такой обстановки, которая могла бы ослабить наши стратегические позиции в этом районе.

Фюрер не считает это обострение критическим. Об отказе от наших интересов не может быть и речи. В настоящее время все еще не существует твердой уверенности в стабильности положения на длительное время. Возможно быстрое изменение обстановки (например, в Норвегии). Военный потенциал Америки в полной мере может дать о себе знать лишь в 1945 году.

Длительная война для нас нежелательна. Того, что для нас имеет практическую ценность, мы уже достигли. Захваченные нами базы вполне удовлетворяют нас в политическом и экономическом отношении.

II. Самым быстрым способом окончания войны явилась бы высадка десанта в Англии. Предварительные условия для этого, которые должен был создать военно‐морской флот, созданы (похвала флоту!). Укрепление побережья закончено. Действия авиации заслуживают всяческой похвалы.

Необходимо четыре-пять дней хорошей погоды, чтобы перейти к решительным действиям. Необходимы самые энергичные действия на территории противника с целью создания для него всевозможных трудностей. Шансы на то, что удастся провести тотальный разгром Англии, очень велики. Результаты нашего воздействия на Англию потрясающи. Однако решающий успех, который зависит от четырех-пяти дней хорошей погоды, пока еще не достигнут. Малейшее промедление идет на пользу противнику. Авиации необходимо использовать свои успехи так же, как это делают сухопутные войска в ходе преследования. Однако это возможно лишь при продолжительной хорошей погоде. Отсутствие ее означает значительное истощение сил авиации. В настоящее время главные силы британской ПВО переместились в Лондон. Расход боеприпасов для заградительного огня огромен.

Полностью ликвидировать истребительную авиацию противника еще не удалось. Наши донесения о потерях, нанесенных противнику, не создают достоверной картины. Но, несомненно, противник понес тяжелые потери.

Однако, несмотря на все успехи, предпосылки для операции “Морской лев” еще не созданы (здесь и далее выделено мной. – М.А.).

III. Выводы из вышесказанного:

1. Успешная высадка десанта означает победу, но это требует полного господства в воздухе.

2. Неблагоприятные условия погоды, существовавшие до сих пор, помешали достижению господства в воздухе!

3. Все другие факторы благоприятны.

Поэтому решение: В настоящий момент мы еще не отказываемся от проведения операции. Наши воздушные налеты оказали очень сильное воздействие, хотя, возможно, главным образом психологическое. К этому присоединяется также страх перед высадкой десанта. Угроза высадки десанта не должна исчезать. Даже если мы будем продолжать непрерывные воздушные налеты только в течение десяти – двенадцати дней, в Англии может возникнуть массовая паника. Если мы за десять – двенадцать дней в основном достигнем господства в воздухе, тогда высадка десанта вынудит противника бросить в бой свои эсминцы, чтобы помешать десантированию. Противник в этом случае понесет потери, и у него не останется сил для конвоирования морских караванов.

Наш отказ от намерения высадить десант не останется в тайне, и это дает противнику психологическое облегчение. Поэтому в настоящий момент мы не должны прекращать подготовки.

Редер разделяет мнение фюрера. Риск очень велик. Положение в воздухе существенно не изменится до ближайших благоприятных для десантирования дней: 24–27.9. Поэтому срок должен быть перенесен. Следующий благоприятный срок – 8.10. На него и следует ориентироваться. Если к тому времени авиация одержит полный успех, можно будет даже отказаться от проведения десанта.

Фюрер: Сначала ориентироваться на 27.9. Так что ближайший срок для принятия предварительного решения – 17.9. Только после этого – ориентироваться на 8.10.

Браухич соглашается с этим, но предлагает не связывать себя сроками, предложенными военно‐морским командованием, а произвести высадку десанта под прикрытием дымовой завесы. Указал на угрозу с воздуха портам, забитым судами и войсками. Поставил вопрос о подавлении батарей противника артиллерийским огнем.

…

Фюрер: Решающим является непрерывное продолжение воздушных налетов»[188].





Указание ОКВ об операции «Зеелёве»:



Во время совещания с главнокомандующими видами вооруженных сил 14.9 фюрер принял следующие решения:

1. Операция “Морской лев”:

а) Начало операции отодвигается на новый срок. Соответствующий приказ (согласно совершенно секретному документу штаба оперативного руководства ОКВ, отдел обороны страны, № 33255/40 от 3.9.1940 г., пункт 2) будет отдан 17.9.1940 г. Все приготовления продолжать;

б) подавлять английские батареи дальнобойной артиллерии, ведущие огонь по французскому побережью, с помощью военно-воздушных сил, как только будет завершена соответствующая подготовка;

в) при нынешнем положении нет необходимости уже теперь осуществлять в полном объеме предусмотренные для прибрежных районов особые мероприятия (совершенно секретный документ ОКВ № 2332/40, абз. III (в) от 29.8.1940 г.). Напротив, следует усилить необходимые меры по введению противника в заблуждение и контрразведке в пределах, определенных для отдельных прибрежных районов между ОКВ (отдел контрразведки) и ОКХ, т. е. между соответствующими командующими.

2. Налеты авиации на Лондон.

Налеты авиации на Лондон и в дальнейшем производить главным образом на важные в военном отношении и жизненно необходимые для большого города цели (включая вокзалы), до тех пор пока еще будут сохраняться такие цели. При этом необходимо расширять районы боевой деятельности авиации.

Массированные терроризирующие налеты исключительно на жилые кварталы должны сохраняться как последнее возможное средство давления, и поэтому в настоящее время их пока еще не производить.

Начальник штаба

верховного главнокомандования вооруженных сил

Кейтель»[189].

При налете обоих воздушных флотов 15 сентября над Лондоном произошли большие воздушные сражения, которые завершились для немецких ВВС, из-за недостаточного истребительного прикрытия, потерей 56 самолетов. Противник потерял около 70 машин. Тремя днями позже вблизи британской столицы имели место бои истребителей, которые показали, что британское истребительное прикрытие значительно усилилось[190]. В период с ночи на 6 сентября до утра 19 сентября, то есть меньше чем за 14 дней, на Лондон было сброшено 5187 тонн фугасных бомб и 6907 кассет зажигательных бомб по 36 штук в каждой. Для того времени это было весьма впечатляющее количество[191].

Германской авиации так и не удалось выиграть «воздушную битву» за Англию и установить свое господство в воздухе. Достигнув апогея 15 сентября, наступление люфтваффе пошло на убыль.

«15 сентября следует считать кульминационным моментом. – Напишет в своих воспоминаниях У. Черчилль. В этот день германские военно-воздушные силы после двух ожесточенных налетов, проведенных 14 сентября, совершили крупнейший массированный дневной налет на Лондон. Это была одна из решающих битв всей войны, и, подобно битве при Ватерлоо, она произошла в воскресенье… 15 сентября явилось переломным моментом в битве за Англию. Той же ночью наша бомбардировочная авиация совершила массированный налет на суда в портах между Булонью и Антверпеном. Особенно тяжелый ущерб был нанесен противнику в Антверпене. Как мы теперь знаем, 17 сентября фюрер решил отложить на неопределенный срок операцию “Морской лев”. Лишь 12 октября вторжение было официально отложено до следующей весны. В июле 1941 года оно снова было отложено Гитлером до весны 1942 года – “когда будет завершена русская кампания”»[192].

В период с начала августа до середины сентября 1940 г. верховное главнокомандование вермахта до предела повысило военное и психологическое воздействие на Англию в надежде сломить волю ее народа и правительства к сопротивлению. Одновременно для возможной реализации успеха этой акции вооруженные силы, предназначавшиеся для проведения операции «Морской лев», приводятся в состояние наивысшей готовности. Помимо своей основной задачи – броска в Англию – они призваны были выполнять и другую роль – непосредственной угрозой вторжения усилить общую деморализацию противника. Однако все эти средства имели обратное действие: смертельная угроза, нависшая над страной, варварские бомбардировки английских городов ожесточили англичан, вызвали у них прилив сил, укрепили их стойкость и решимость бороться до конца.

Разработка плана нападения на СССР была продолжена в Генеральном штабе сухопутных войск (ОКХ) под руководством генерал-лейтенанта Ф. Паулюса, который к этому времени получил должность первого обер-квартирмейстера, и параллельно – в штабе оперативного руководства Верховного главнокомандования начальником группы «Сухопутные войска» штаба ОКВ подполковником Бернгардом фон Лоссбергом.

«Целью кампании против Советской России, – отмечалось в разработке Лоссберга, представленной 15 сентября 1940 г.[193], – является: стремительными действиями уничтожить расположенную в Западной России массу сухопутных войск, воспрепятствовать отводу боеспособных сил в глубину русского пространства, а затем, отрезав западную часть России от морей, прорваться до такого рубежа, который, с одной стороны, закрепил бы за нами важнейшие районы России, а с другой, мог бы послужить удобным заслоном от ее азиатской части».

«В войне против Германии у России есть в общем следующие три возможности. – отмечал подполковник Лоссберг. -

I. Русские захотят нас упредить и с этой целью нанесут превентивный удар по начинающим сосредоточиваться у границы немецким войскам.

II. Русские армии примут на себя удар немецких вооруженных сил, развернувшись вблизи границы, чтобы удержать в своих руках новые позиции, захваченные ими на обоих флангах (Балтийское и Черное моря).

III. Русские используют метод, уже оправдавший себя в 1812 г., т. е. отступят в глубину своего пространства, чтобы навязать наступающим армиям трудности растянутых коммуникаций и связанные с ними трудности снабжения, а затем лишь в дальнейшем ходе кампании, нанесут контрудар.

Относительно этих трех вариантов можно сказать следующее.

Вариант I.

Представляется невероятным, что русские решатся на наступление крупных масштабов, например, на вторжение в Восточную Пруссию и северную часть генерал-губернаторства, пока основная масса немецкой армии не скована на длительное время боевыми действиями на другом фронте. Видимо, на это не будут способны ни командование, ни войска. Более вероятны операции меньших масштабов. Они могут быть направлены либо против Финляндии, либо против Румынии. Однако удар по Финляндии при напряженных отношениях с Германией никак не улучшил бы стратегическое положение русских. Наоборот, силы русских, вторгшиеся в Финляндию, оказались бы в результате наступления северного крыла немецких армий вдоль побережья Балтийского моря в большой опасности и могли бы быть отрезаны от России.

По-иному сложилась бы обстановка в случае вторжения русских в румынские нефтеносные районы. Целью этого вторжения было бы разрушить одну из главных опор немецкой базы тылового обеспечения. При известных обстоятельствах было бы достаточно для достижения этой цели даже действий одной только русской авиации. А если наступательные действия развернутся также на земле, то можно ожидать использования сравнительно многочисленных и, как утверждают, хорошо обученных русских воздушно-десантных сил. Для ликвидации этой опасности целесообразно использовать немецкие “учебные части” и организовать противовоздушную оборону силами румын. В подготовке соответствующих оборонительных мер на указанный случай и будет состоять ближайшая задача немецкой военной миссии в Румынии. Эту миссию следует рассматривать как “передовой отряд” южного крыла немецких армий.

Вариант II.

Это решение представляется наиболее вероятным, поскольку нельзя предположить, что столь сильная военная держава, как Россия, без боя уступит свои богатейшие, в том числе и недавно завоеванные области. Кроме того, по имеющимся сведениям, русские развернули западнее Днепра особенно хорошо оборудованную сеть наземных сооружений военно-воздушных сил. При отступлении в глубь страны русские вскоре лишились бы этой сети.

Если русские остановятся на варианте II, то расположение их сил будет, видимо, иметь известное сходство с теперешним. При этом скорее всего еще более крупные силы сосредоточатся на территории Русской Польши, а главные резервы останутся в районе Москвы, что обусловлено уже хотя бы структурой русской железнодорожной сети.

Для нас такое решение, при котором противник уже на раннем этапе примет бой крупными силами, было бы благоприятным потому, что после поражений в приграничных сражениях русское командование вряд ли сможет обеспечить организованный отход всей армии (Здесь и далее выделено мной. – М.А.).

Вариант III.

Если русские будут заранее строить свой план ведения войны на том, чтобы сначала принять удар немецких войск малыми силами, а главную свою группировку сконцентрировать в глубоком тылу, то рубежом расположения последней севернее Припятских болот может быть скорее всего мощный водный барьер, образуемый реками Двина [Даугава] и Днепр. Этот барьер имеет разрыв шириною всего приблизительно в 70 км – в районе южнее Витебска.

Такое неблагоприятное для нас решение следует также учитывать как возможное. С другой стороны, совершенно невероятно, что южнее Припятских болот русские без боя оставят почти незаменимые для них области Украины».

Боевые действия планом Лоссберга планировалось вести тремя группами армий на трех стратегических направлениях. «Предлагаемый план предусматривает нанесение главного удара на севере [севернее Припятских болот] при следующем порядке проведения операций.

Наступление двумя группами армий с общего рубежа восточнее линии Варшава – Кенигсберг. Главное направление – в полосе южной группы армий, сосредоточенной в районе Варшавы и в юго-восточной Пруссии. В состав этой группы армий следует ввести основную массу танковых и моторизованных соединений. В течение зимы необходимо будет подготовить для них базу снабжения в районе сосредоточения.

Южная группа армий, нанося главный удар в промежуток между Днепром и Двиной [Даугавой], рассеет силы русских в районе Минска и затем будет наступать в общем направлении на Москву (здесь и далее выделено мной. – М.А.). Нанесению главного удара через Минск на Москву с участием мощных моторизованных соединений будет благоприятствовать то обстоятельство, что единственная до конца сооруженная русскими автомобильная магистраль ведет от Минска к Москве.

Северной группе армий предстоит наступать из Восточной Пруссии на рубеж Двины [Даугавы] и форсировать эту реку в ее нижнем течении.

…

Действующей южнее Припяти группе армий была бы поставлена задача, охватив с обеих сторон войска противника на участке от Припятских болот до Черного моря, уничтожить их, овладеть в ходе преследования территорией Украины, форсировать Днепр и, выйдя на рубеж восточнее Припятских болот, установить непосредственное соприкосновение с северным крылом.

Главные удары следовало бы при проведении такой операции наносить на обоих флангах. Главная ударная группировка могла бы сосредоточиться в южной части генерал-губернаторства (район Люблина), сконцентрировав крупные силы на левом фланге. Она нанесла бы удар в направлениях на восток и юго-восток, а в ходе дальнейших операций продвигалась бы вдоль железной дороги Росно (северо-восточнее Лемберга [Львов]) – Екатеринослав [Днепропетровск], стремясь опереться открытым флангом на Припятские болота, позднее на Днепр. …

Одновременно с началом наступления было бы целесообразно перебросить группу соединений, включая моторизованные, из Остмарка [Австрия] по железным и шоссейным дорогам через Венгрию в район севернее устья Дуная. При этом румынам, которые здесь рассматриваются как союзники, будет поставлена задача прикрывать переброску, а находящиеся в Румынии немецкие подвижные войска могли бы использоваться для удержания рубежа реки Прут. Задачей упомянутой группы соединений было бы прорваться – правда, по трудной из-за водных рубежей местности между Черным морем и Трансильванскими Альпами – на север и отрезать отход на восток русским силам, действующим южнее Припятских болот».

Многое из предлагаемого Лоссбергом нашло закрепление в последующем в Директиве ОКВ № 21 от 18 декабря 1940 г. и Директиве ОКХ от 31 января 1941 г. Лоссберг дал своему плану кодовое обозначение «Фриц», а позже предложил Йодлю название – «Барбаросса».

Проведение «Зеелёве» делалось все более неоднозначным. Невозможно было поддерживать в боевой готовности рассредоточенную армаду, орудия, танки и средства материального обеспечения, собранные на французском побережье Ла-Манша для вторжения, отложенного на неопределенный срок.

В сентябре капитан 1‐го ранга М.А. Воронцов[194] смог проинформировать Центр из Берлина о том, что Германия не сможет провести операцию «Зеелёве»[195]. Причина тому, отмечал Воронцов, не только нехватка десантных судов для организации переправы через Ла-Манш, но и повреждение большого количества переправочных средств в результате шторма.

17 сентября не последовало приказа о начале операции через 10 дней (отдача предварительного приказа) – 27 сентября.

17 сентября миновало, а Гитлер так и не принял окончательного решения – отдача предварительного приказа за 10 дней, в случае начала операции 27 сентября. Двумя днями позже он счел необходимым, ввиду угрожающе больших потерь тоннажа судов в портах отправления из-за налетов британской авиации, отдать приказ рассредоточить тоннаж и остановить дальнейшее развертывание транспортного флота. При этом обеспечивалась возможность своевременного «воссоединения» тоннажа при благоприятных погодных условиях в течение десятидневного срока после отдачи предварительного приказа до начала десантной операции (срок которой уже не был конкретизирован).





Указание ОКВ от 19 сентября 1940 г.:



Содержание: Операция «Морской лев».

Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами принял следующее решение:

1) Передвижения транспортных судов для развертывания, если еще не закончены, остановить (Здесь и далее выделено мной. – М.А.).

2) Во избежание лишних потерь от налетов вражеской авиации в исходных портах не допускать скопления судов, рассредоточивая их за пределами портов. Однако необходимо помнить, что в случае благоприятной погоды их снова надлежит подтянуть в исходные порты, строго соблюдая намеченные сроки – день “S” минус 10 дней (отдача предварительного приказа).

3) Выделенные для операции “Хербстрайзе” [высадка в Ирландии] 10 судов из Норвегии должны быть возвращены и использованы по своему основному назначению. 6 других судов, предназначенных для операции «Морской лев», следует незаметно, в разное время, оттянуть и до дальнейшего распоряжения использовать для ускорения снабжения XXI группы.

4) Главнокомандующему ВВС по возможности усилить противовоздушную оборону в исходных портах.

Начальник штаба

верховного главнокомандования вооруженных сил

Кейтель»[196].



За победное завершение войны против Англии, переместив ее центр тяжести на «периферийные» театры, выступил немецкий главнокомандующий кригсмарине гросс-адмирал Э. Редер. Условием этого он считал сближение с Россией, тем самым поддержав позицию командования сухопутных войск – Браухича и Гальдера – «укрепление дружбы с Россией», – высказанную ими еще 30 июля 1940 г. «Мы должны, – говорил Редер Гитлеру 24 сентября 1940 г., – постараться всеми средствами усилить нашу войну против Англии, и без промедления, пока Соединенные Штаты еще не вступили в борьбу. При этом я еще раз указал на Гибралтар, Суэц, а также Ближний Восток и Канарские острова. Ослабление английских имперских позиций могло бы иметь решающее значение. Мы ни в коем случае не должны нарушать заключенного с Россией пакта, так как он спасет нас от войны на два фронта. Нельзя же себе представить, – сказал я Гитлеру, – чтобы он решился развязать войну на два фронта; ведь ранее он постоянно подчеркивал, что не повторит ошибки правительства 1914 г. По моему мнению, заявил я, ни при каких обстоятельствах нельзя брать на себя такую ответственность. Наоборот, мы должны сконцентрировать все силы на разгроме Англии… Для этого нам надо с величайшей энергией вести морскую войну, опираясь на порты Атлантики, расширить во взаимодействии с французами систему опорных пунктов до западного побережья Африки и завоевать с помощью Италии и Франции господство на Средиземном море и над африканским побережьем до Суэцкого канала. Тем самым для Англии путь в Индию окажется отрезанным, а Северная Африка будет подключена к европейской экономической системе, что важно для снабжения Европы. Проблема продовольственного обеспечения Европы за счет Востока отпадает сама собой»[197].

30 сентября Гальдер сделал запись в своем военном дневнике:

«… Фюрер направил Сталину извещение о заключении пакта с Японией за 24 часа до его подписания (Имеется в виду телеграмма Риббентропа временному поверенному в делах Германии в СССР от 26.9.1940 года, а также телеграмма Риббентропа от 2.10.1940 года – Прим. нем. изд.). Теперь отправлено новое письмо Сталину с целью заинтересовать его в английском наследстве и добиться его поддержки против Англии. Если это удастся, то полагаю, что можно будет начать решительные действия против Англии»[198].

Добиться поддержки от Советского Союза в борьбе против Англии по убеждению Гитлера можно было за счет привлечения СССР к готовившемуся к подписанию Тройственному пакту.

27 сентября 1940 г. в Берлине между Японией, Германией и Италией состоялось подписание Тройственного пакта. При подготовке текста этого документа Берлин проявлял заинтересованность в том, чтобы в то время он не мог рассматриваться как направленный против СССР. В договоре, в частности, было сказано: «Германия, Италия и Япония заявляют, что данное соглашение никоим образом не затрагивает политического статуса, существующего в настоящее время между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом (статья 5)»[199].

28 сентября Гальдер записал в дневнике о новых сроках вторжения в Великобританию:

«… Начальник оперативного отдела доложил о текущих делах, в том числе:

а) о новых сроках операции “Морской лев” (длительное неопределенное положение становится невыносимо. – М.А.);

б) об использовании английской авиацией германских опознавательных знаков»[200].

«Длительное неопределенное положение становится невыносимо» – обычное состояние командования вермахта, обусловленное тем, что Гитлер до последнего момента оставлял за собой право принять окончательное решение о проведении операций.

Именно 28 сентября должен был быть отдан приказ о проведении операции «Морской лев», если бы было принято решение проводить высадку 8 октября. Однако такой приказ так и не не был отдан.

29 сентября из Берлина были отправлены два сообщения «Метеора» (Н.Д. Скорняков[201], помощник по авиации военного атташе при посольстве СССР в Германии, полковник, резидент военной разведки в Берлине).

В первой шифртелеграмме «Метеор» докладывал о германской оценке отношений с СССР:



«Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Ариец провел беседу с Шнуре (руководитель хозяйственной делегации в СССР) Шнуре передал:

1. Налицо существует ухудшение отношений СССР с немцами.

2. По мнению многочисленных лиц, кроме министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.

3. Немцы уверены, что СССР не нападет на немцев.

4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями (выделено мной. – М.А.)»[202].

На телеграмме имелись пометы: «Инф[ормационный отдел]. НО-1. Голиков». «Список № 2[203]. Голиков. 30.9.». «Т. Большакову. К учету. Кузнецов. 1.10.40». «Исполнено. 1.10.40».

Следует напомнить, что два месяца назад – 31 июля, Гитлер на совещании с командованием вермахта подвел следующим образом итог своим рассуждениям: «… Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 г. (выделено мной. – М.А.)». Это была 100 % информация о планах нападения Германии на Советский Союз.

«Ариец» – Рудольф фон Шелиа, сотрудник Министерства иностранных дел Германии. Карл Юлиус Шнурре – заведующий восточноевропейской референтурой политико-экономического отдела МИД Германии; глава германской делегации на переговорах с СССР по экономическим и торговым вопросам.

В этот же день «Метеор» отправил в Москву еще одно сообщение:



«29 сентября 1940 г.

Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

1. По сведениям ряда коллег и немцев, немцами за последние 2–3 недели переброшено с запада на восток 10–12 пех. дивизий и передвинут ряд дивизий из глубины к границам. Непосредственно у восточной границы сосредоточено до 60 пех. дивизий. Все войска, находившиеся ранее в Восточной Пруссии, возвращены целиком в Восточную Пруссию. Движение воинских поездов на восток продолжает иметь место.

Немцы опасались и опасаются, что договор Германии, Италии и Японии вызовет контрмеры со стороны СССР (этот абзац на полях отчеркнут. – М.А.)

2. Частям, расположенным в Бельгии, Голландии и Северной Франции, даны указания готовить зимние квартиры и выдается зимняя одежда. Можно предполагать, что наступление переносится на следующий год.

3. Немцы перебрасывают в Испанию первый корпус.

4. Альт сильно устал, нервное расстройство и тому подобное. Ей разрешено лечение и оказана материальная помощь. Установлена связь с Хиром (Хельфрих Карл, журналист, ставший впоследствии мужем «Альты» – М.А.).

Имеются пометы: «Инф[ормационный отдел]. 1). Использовать в сводку. 2). Пункт 2‐й – 3‐й – также. НО-1. Доложите т. Панфилову п. 4. Голиков. 30.9.». «Т. Большакову. К учету. Кузнецов. 1.10.40». «Т. Эпштейну. К учету. 1.10.40»[204].

«Альт» – Ильзе Штёбе[205], групповод. Являлась связной между «Арийцем» и сотрудниками военной разведки под прикрытием торгпредства СССР в Германии Н.М. Зайцевым и А.И. Старицким.

Утверждение «Метеора» о сосредоточении «по сведениям ряда коллег и немцев» до 60 пехотных дивизий «непосредственно у восточной границы», полученное им в ходе общения при выполнении «крышевых» обязанностей помощника по авиации военного атташе СССР в Германии, явилось результатом дезинформационных мероприятий абвера.

«Гитлер отклонил выдвинутое еще в начале сентября ОКХ предложение об использовании специальной эскадрильи люфтваффе над Россией для производства аэрофотосъемки, поскольку не хотел такими мерами спровоцировать преждевременный конфликт с Советским Союзом. В начале октября он приказал начальнику управления военной экономики и вооружений ОКВ генералу пехоты Томасу, чтобы поставки русским по торговым соглашениям от 19 августа 1939 и 11 февраля 1940 года пользовались приоритетом даже над поставками германским вооруженным силам. Он считал, что немцы должны пунктуально соблюдать соглашения, и тогда русские, которые крайне необходимые для немецкой военной экономики поставки с самого начала вели четко и планомерно, теперь будут вести их еще быстрее, чем раньше»[206].

2 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф.И. Голиков направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.П. Берия, Н.Г. Кузнецову, Н.Ф. Ватутину и Т.Ф. Корнееву[207] (начальник 6‐го отдела (приграничная разведка) Разведупра Генштаба РККА) очередную разведывательную сводку «О переброске германских войск на Восток, их составе и группировке в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши на 25.9. 1940 г.»[208]. В рассылке отсутствовали фамилии наркома и начальника Генерального штаба РККА.

В разведсводке сообщалось: «На 25 сентября в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши установлено – 70 пех. дивизий, 5 моторизованных дивизий, 7–8 танковых дивизий и 19 кав. полков, что в сравнении с августом дает увеличение на 8 пех. дивизий, 2 моторизованные дивизии (этот абзац на полях документа был отчеркнут. – М.А.)»[209].

В действительности по состоянию на 07.10.1940 г. на Востоке по-прежнему было развернуто, по подсчетам Б. Мюллера-Гиллебранда, 30 германских дивизий, в том числе 25 пехотных, 3 танковых и 2 моторизованных дивизии[210], а не 82–83 дивизии и 19 кавалерийских полков! На совещании вскоре после отмены плана вторжения в Англию (12 октября 1940 г.) Гитлер, со своей стороны, заявил: «Мы уже имеем на русской границе 40 дивизий»[211]. О «Новых формированиях на Востоке – 40 дивизий из солдат, участвовавших в боях» Гитлер говорил еще на совещании 31 июля»[212]. 40 дивизий, это – желаемое количество соединений, которое должно было быть развернуто, но так и не было достигнуто. Цифра Мюллера-Гиллебранда ближе к действительности и в дальнейшем следует «опираться» на нее. Подобное, едва ли не в два (если не в три) раза, завышение численности соединений сухопутных войск вермахта в Восточной Пруссии и в «Генерал-губернаторстве в Польше» и псевдо увеличение в течение месяца числа переброшенных дивизий на 10 единиц могло подтолкнуть руководство страны к принятию неадекватных решений.

Довольно скоро выяснилось, что при рассредоточении предназначенного для операции «Морской лев» тоннажа, удовлетворяющем требованиям противовоздушной обороны, десятидневного срока для его воссоединения недостаточно. Поэтому ОКХ и командование военно‐морского флота вышли с представлением об увеличении этого промежутка времени от 14 дней до трех недель. Гитлер колебался, и гроссадмирал Редер 26 сентября предложил до 15 октября оставить все как было, а затем запланированную операцию вообще отменить или, по крайней мере, отложить ее до весны, ибо погодные условия и волнение моря в зимние месяцы не позволят ее провести. Рейхсмаршал в этих дискуссиях не участвовал, поскольку уже давно был убежден, что в обозримом будущем до высадки десанта в Англии дело не дойдет. Поэтому в военно-воздушных силах приготовления велись вяло и основные обсуждения с участвующими в операции сухопутными войсками начались только непосредственно перед датой ее начала[213].

3 октября на совещании с главкомом сухопутных войск все еще рассматривался вопрос об очередном переносе сроков начала операции «Зеелёве» на 20 дней. Генеральный штаб сухопутных войск докладывал, что сохранение войск на французском побережье Ла-Манша «под непрерывными налетами английской авиации ведет к неоправданным потерям». По этому поводу Гальдер лаконично записал в своем дневнике: «Совещание с главкомом об изменении сроков начала операции «Морской лев» (20 дней)»[214].

8 октября 1940 г. Зорге направил из Токио шифротелеграмму о направленности трехстороннего пакта:



«Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Военный атташе Германии Мацке и посол Отт заявили, что пакт 3-х государств направлен исключительно против Америки. Оба, однако, согласны с тем, что позднее этот пакт при новых политических обстоятельствах может быть направлен и против СССР, если Сов[етский] Союз стал бы проводить политику, “нежелательную с точки зрения Германии”. Такое изменение направления пакта, которое не являлось вовсе мотивом для его заключения, может произойти позднее в порядке признания того, что пакт не соответствует требованиям дня (выделено мной. – М.А.)»[215].

Зорге совершенно адекватно дал оценку Тройственного пакта и указал на причины, которые могут привести к изменению его направленности.

«Этцдорф, – запишет 8 октября в своем дневнике Гальдер, – кратко доложил о том, что фюрер держит курс на сближение с Францией и что ему удалось добиться изменения позиции Италии по этому вопросу. Основная идея плана состоит в том, чтобы объединить как можно больше государств против Англии, видимо, пока без Испании, но зато с Россией (Ирак и др.). С Францией следует добиться заключения тайного союза; за это ей будут даны обещания, которые в значительной мере приблизят заключение мира. Италия отказалась от многих требований (Савойя) и хочет получить лишь Тунис, возможно, Корсику, но не Сирию. Мы готовы гарантировать Франции сохранение Алжира и Марокко (поэтому от содействия Испании снова следует отказаться). Что касается собственно Франции, то мы также должны отказаться от ряда своих планов, хотя пока еще не ясно, в какой степени.

Порядок переговоров: переговоры с Испанией на новой базе, затем с Франсуа Понсе, потом с Петэном и затем с Молотовым.

Для ведения войны на Средиземноморском театре (для выполнения задачи на зиму) Муссолини хочет получить только одну танковую бригаду, авиационные и специальные части (в этом чувствуется его стремление сохранить свой престиж). Есть надежда, что позже его удастся сделать более уступчивым.

Далее соображения об англо-китайских, русско-японских (Япония намеревается пойти на уступки), русско-германских (по-видимому, Россия в настоящее время снова становится по отношению к нам более дружественной), японо-американских отношениях (посол [Хориначи] будет отозван)»[216].

10 октября 1940 г. начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии генерал-лейтенант Голиков представил народному комиссару обороны СССР маршалу Советского Союза Тимошенко «агентурные донесения по вопросу экономических отношений Германии к Советскому Союзу и обеспеченности Германии горючим». «Источник, – докладывал Голиков наркому, – неоднократно давал своевременную и довольно правильную информацию по вопросам, известным германскому посольству в Москве. В силу этого и настоящее донесение его, констатирующее серьезные сдвиги в сторону ухудшения отношений Германии к СССР и возможности невыполнения Германией договорных поставок, заслуживает серьезного внимания.

ПРИЛОЖЕНИЕ (донесение источника от 5 октября 1940 г. – М.А.): Материал на 7 листах»[217].

«Источником», о котором докладывал Голиков, являлся заместитель заведующего отделом торговой политики посольства Германии в Москве Герхард Кегель[218].

11 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф.И. Голиков был впервые принят И.В. Сталиным для доклада. Встреча происходила без посторонних и продлилась 40 минут – с 21 ч. 45 м. до 22 ч. 25 м. После того как вышел начальник Разведывательного управления, к Сталину одновременно, в 22 ч. 30 м., зашли: Жданов, Андреев, Маленков, Молотов, следом – Микоян (22 ч. 40 м.), Булганин (22 ч. 55 м.) и Вознесенский (22 ч. 55 м.). Позднее, в 23 ч. 05 м., прибыл нарком внутренних дел СССР Берия (в состав наркомата входил 5‐й отдел ГУГБ, занимавшийся внешней разведкой). Все вышеперечисленные вышли от Сталина в 00 ч. 50 м.

Что именно Ф.И. Голиков мог докладывать, Сталину однозначно сказать трудно. Несомненно одно: речь шла об информации, полученной ранее военной разведкой, касавшейся позиции Германии по отношению к Советскому Союзу в военной и экономических областях.

Что же касается операции «Морской лев», то ее надо было сворачивать, по крайней мере, на зиму. В направленном ОКХ в штаб оперативного руководства ОКВ послании было отмечено следующее: «Сосредоточение большого количества техники и крупных сил в непосредственной близости от портов отправления, как этого требует установленный десятидневный срок, при постоянных воздушных налетах английской авиации на побережье Канала ведет к весьма чувствительным потерям в живой силе и технике. При поддержании теперешней степени готовности страдает подготовка участвующих войск и не могут быть проведены предусмотренные на зимний период организационные мероприятия – передача примерно трети личного состава подразделений новым формированиям, зачисление на их место новобранцев. Среди подготовленных для участия в операции “Морской лев” подразделений находятся саперные и другие части, входящие в отправляемые на восток дивизии и остро необходимые там. Их исключение и замена другими формированиями при существующей степени боевой готовности невозможна. Если существует намерение поддерживать ее на протяжении зимних месяцев, так чтобы операция “Морской лев” могла быть проведена в любое время после предусмотренного на сбор периода, как последний удар по близкой к окончательному краху Англии, тогда ОКХ предлагает продлить этот период до трех недель (выделено мной. – М.А.). Если же, напротив, есть желание поддерживать боевую готовность исключительно с целью оказания военного и политического давления на Англию, тогда она может быть снижена с помощью отвлекающих маневров настолько, чтобы обеспечить возможность выполнения предписанных организационных мероприятий»[219].

Столь весомым аргументам Гитлеру нечего было противопоставить.

12 октября Гитлер, наконец, отменил вторжение, по крайней мере, до весны, о чем сообщалось в Директиве ОКВ:

«1) Фюрер принял решение о том, чтобы приготовления к высадке в Англии с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию.

Если весной или в начале лета 1941 г. вновь будет намерение осуществить высадку в Англии, то своевременно будет отдан приказ о необходимой степени боевой готовности. До тех пор необходимо улучшить военные основы более поздней высадки (здесь и далее выделено мной. – М.А.).

2) Все связанные с ослаблением степени боевой готовности мероприятия устанавливаются главнокомандующими видами вооруженных сил, исходя из следующих положений:

а) необходимо у англичан сохранять впечатление, что мы продолжаем готовить высадку широким фронтом;

б) однако вместе с тем необходимо освободить экономику Германии от излишнего бремени….»[220].

Это решение Гитлеру облегчил тот факт, что воздушные налеты на Англию, проводившиеся с 13 августа 1940 г., показали, что решающих успехов добиться не удалось, а потери начали подтачивать силы немецкой авиации[221].

Таким образом сроки вторжения в Англию многократно переносились: «Приготовления к общей операции закончить к середине августа»; готовность к высадке – 15 сентября; проведение операции – 15 сентября; осуществление высадки 21, 27 сентября, возможно, 8 октября; 3 октября рассматривалась возможность проведения операции через 20 дней. При этом делались оговорки: приказ поступит за 10 дней до начала операции, окончательный приказ – за три дня и была предусмотрена возможность отмены проведения операции за 24 часа.

Столь подробное цитирование документов имело в том числе цель показать всю серьезность намерений Гитлера. Утверждать однозначно, чем завершилась бы операция по высадке десанта на побережье Великобритании – провалом или очередной победой, невозможно. Однако, невзирая на «раздрай» между сухопутными войсками и военно‐морским флотом, на отсутствие ожидаемых результатов в воздушной войне над небом Англии, войска бы выполнили приказ фюрера, будь он отдан.



Все директивы и указания верховного главнокомандования вермахта начинались словами: «фюрер принял решение», «фюрер принял следующее решение». Только от него зависело проводить операцию «Морской лев», перенести или отменить. Мнения главнокомандующих видов вооруженных сил принимались к сведению и не более того.

Единолично! без каких-либо консультаций с командованием вермахта, было принято решение о проведения кампании на Западе (план «Гельб»), а затем многократно!!! переносились и корректировались сроки начала этой кампании, однако в отличие от «Зеелёве» эта операция в конце концов была реализована[222].

«Никто не может точно сказать, в какой день Верховный главнокомандующий пришел к решению начать наступление на западе или что заставило его пойти на этот шаг (выделено мной. – М.А.) – Напишет в своих мемуарах «В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала» начальник отдела обороны (оперативного отдела) ОКВ Вальтер Варлимонт. – Известно одно: это решение больше всех затрагивало главнокомандующего сухопутными войсками, тем не менее, когда Браухич появился в спецпоезде 9, а затем 12 сентября [1939 года] и провел первый раз с Гитлером не меньше двух часов, тот ни словом не обмолвился о своих намерениях. После этого совещания Браухич спросил Вормана (генерал фон Ворман, офицер связи при ставке Гитлера. – М.А.), есть ли у Гитлера какие-то мысли о нападении на Запад. Получив от Вормана отрицательный ответ, Браухич добавил: “Вы знаете, что мы не сможем сделать это; мы не можем атаковать линию Мажино. Вы должны сразу же дать мне знать, если идеи такого рода возникнут даже в ходе беседы”. Ясно и то, что накануне принятия этого решения не проводилось консультаций ни с одним старшим офицером, хотя оно означало ни больше ни меньше как начало Второй мировой войны. Второй раз я побывал в ставке 20 сентября (к тому времени офицеры перебрались из спецсостава в отель “Казино” в Сопоте). Кейтель был просто ошеломлен и рассказал мне об этой новости, серьезнейшим образом предупредив, что все должно держаться в тайне и намерение Гитлера следует рассматривать как совершенно секретное. Даже ему, главкому ОКВ и “единственному советнику по делам вермахта”, Гитлер ничего не сказал, и Кейтель узнал обо всем от адъютантов фюрера! Поэтому Кейтель полагал, что у него не было возможности открыто высказать свои возражения. …

27 сентября, на следующий день после возвращения в Берлин, Гитлер собрал в новой рейхсканцелярии главнокомандующих сухопутными, военно‐морскими и военно-воздушными силами, пригласив и нас с Кейтелем, и сообщил о своих намерениях. Все, включая даже Геринга, были просто ошеломлены. Никто из них явно не читал или, по крайней мере, не уловил суть фразы в только что вышедшей директиве № 4: “Необходимо обеспечить готовность в любой момент перейти к наступательным действиям”. (здесь и далее выделено мной. – М.А.) У Гитлера был клочок бумаги, на котором он написал несколько ключевых слов, чтобы не забыть обоснования своего решения и общие указания по поводу боевых действий, которые он хотел нам дать. Закончив говорить, он тут же в кабинете выбросил эту бумажку в камин; никто не высказал ни слова против»[223].

3 октября в Центр поступили сведения от «АБЦ» из Бухареста о соглашении, достигнутом между германским и румынским генштабами о переброске в октябре в Румынию германской учебной дивизии в район Плоешти – Кампина – Брашов – Сибиу для обучения румынской армии. Обучением планировалось охватить восемь дивизий.

В Бухарест была направлена миссия сухопутных сил с учебными командами, предназначавшимися для реорганизации румынской армии. Помимо этого, немецкое командование направило в Румынию в качестве учебного соединения 13-ю моторизованную пехотную дивизию. Переброска этих войск через Венгрию началась 10 октября 1940 г. 13-я моторизованная пехотная дивизия по прибытии в Румынию была реорганизована в 13-ю танковую дивизию. Кроме того, во второй половине декабря дополнительно была переброшена 16-я танковая дивизия.

4 октября 1940 г. в восточных Альпах на пограничной станции Бреннер, расположенный между Германией и Италией состоялась встреча Гитлера с Муссолини. Здесь Гитлер впервые высказал ряд суждений о дальнейшем ведении войны против Англии в обстановке, когда были подорваны надежды на вторжение через Ла-Манш осенью текущего года. Он стал склоняться к мысли победить Англию путем создания «европейской коалиции». В этом контексте не была забыта и Россия. Гитлер рассуждал о причинах отказа от операции «Зеелёве» и о том, как «найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению». Много говорилось и о территориальных претензиях эвентуальных стран-участниц антианглийской коалиции.

Из Военного дневника Гальдера от 15 октября 1940 г.: «… Итоги совещания на Бреннере. Фюрер заявил о военном положении: война выиграна; доведение ее до полной победы – лишь вопрос времени. Он стремится как можно скорее закончить войну. Описание подготовки операции против Англии, проводившейся с лета. “Ошибки”: слишком большое скопление десантного флота, потери [в транспортных судах]. Решающим фактором при отказе от операции явилась плохая погода. Необходимы были пять хороших дней подряд, но их не было (Здесь и далее выделено мной. – М.А.). Переправа заняла восемь – десять дней. Новое оружие: морские мины, устанавливаемые на глубине до 30 м; для их установки применяются специальные самолеты. – Причина стойкости Англии заключается в двойной надежде:

а. На Америку. Америка будет, оказывать только экономическую помощь. США, переживающим большой спекулятивный ажиотаж (разрешение вопроса о рабочей силе, сбыт алюминия и моторов), фактом заключения Тройственного пакта сделано предупреждение. Беспокойство Америки перед перспективой ведения войны на два фронта.

б. На Россию. Эта надежда не оправдалась. Мы уже имеем на русской границе 40 дивизий. Позже будем иметь там 100 дивизий. Россия наткнется на гранитную стену. Однако невероятно, чтобы Россия сама начала с нами конфликт. “В России управляют разумные люди”.

Таким образом, обе надежды Англии оказались ложными. Однако надо найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению.

Гибралтар тесно связан с французской проблемой. Привлечение Испании затрагивает вопрос о французских колониальных владениях и диктует необходимость установления взаимодействия с Францией, в Северной Африке. Установление этого взаимодействия, которое приведет к заключению мира, может последовать лишь после выполнения требований Италии.

Дуче: Территориальные претензии Италии = 8 тыс. кв. км: 1 тыс. кв. км – в районе Ниццы; 7 тыс. кв. км – Корсика, Тунис и Джибути.

Фюрер: Требования Германии: Эльзас-Лотарингия с прилегающими районами; колониальные опорные пункты на западном побережье Африки; старые колонии с известным приращением; Французская Центральная Африка. Тронхейм [Норвегия] станет германской военно‐морской базой. Возможно также, что мы согласимся на предоставление Германии одного из Канарских островов вместо Агадира или другого опорного пункта на северо-западном побережье Африки.

Франко предлагает практиковать аренду портов. Фюрер хочет иметь собственные порты, чтобы можно было превратить их в военно‐морские базы. Взаимодействие с Испанией представляет для нас интерес ввиду необходимости захвата Гибралтара. Других стремлений с нашей стороны в отношении Испании нет. Внутреннее положение Испании тяжелое. Она потребовала от нас очень больших поставок зерна. Мы со своей стороны сделаем все, что возможно, несмотря на то что сами вынуждены добавлять в хлеб картофельный крахмал. Фюрер поднял вопрос об уплате Испанией долгов, которые она сделала в период гражданской войны [1936–1939 годы]. Суньер ответил, что “испанцам непонятно подобное смешение идеализма и материализма»”, что фюрер ведет себя как “мелкий еврейский торгаш”.

Требования Испании: Гибралтар, Марокко, Оран. Если Франция об этом узнает, она перестанет защищать свои колонии, а будет играть на руку Англии, и тогда державы оси захватят Марокко. Испания хочет заключить договор, который содержал бы обещание выполнения ее требований. Фюрер отказался подписать такой договор. Теперь встает вопрос: каким образом можно привести Испанию и Францию к общему знаменателю? Речь идет о создании европейской коалиции против Англии. Германские колониальные требования не будут препятствовать этому. Германия намеревается из своих колоний вывозить только лес, растительные и животные жиры. Голландцам понадобилось 200 лет для того, чтобы их колонии действительно начали доставлять им богатства. На такой длительный срок мы ориентироваться не можем.

Франция никогда не станет нашим другом. Мы можем делать все, что угодно, но в первый же удобный момент во Франции снова возникнет идея реванша. То же самое в отношении Италии. Французы – галлы, а не романский народ. Утверждение о том, что Франция является латинской сестрой [Италии и Испании], – ошибка. Англичане и французы неизбежно снова сблизятся. В настоящий момент наилучшим выходом из положения является создание европейской коалиции. Поэтому следует теперь же установить контакт с французским правительством.

Военные проблемы:

а. Гибралтар необходимо захватить. Для этого следует использовать то германское оружие, которое уже одержало победу над сильнейшими французскими укреплениями.

б. Фюрер готов предоставить в распоряжение Италии для захвата Египта танковые части, пикирующие бомбардировщики и истребители-бомбардировщики дальнего действия. Могут быть выделены и специальные мины с самолетами для их установки.

Дуче: Приходится мириться с наступлением новой военной зимы. Италия не испытывает беспокойства. Со стороны России опасности нет. Америка ограничится поставками вооружения. Чтобы Америка могла сыграть решающую роль, уже слишком поздно. В остальном дуче присоединяется к мнению фюрера Он задал вопрос о будущей численности населения Франции. …

Дуче: С Францией необходимо заключить мир. Это позволит с наибольшей уверенностью предотвратить появление нового де Голля. По отношению к Испании следует проявлять величайшую осторожность. Она ненадежна и требует слишком многого. Лучшим методом в отношении Испании является “выжидание”.

Военное положение Италии. Отдан приказ на проведение второго этапа наступления на Египет. Наступление начнется в середине месяца. Итальянские генералы считают этот шаг неосторожным. Однако, несмотря на это, дуче отдал категорический приказ.

В Северной Африке – 15 итальянских дивизий; из них 12 – собственно итальянские. Для проведения второго этапа наступления Италия располагает 200 танками (100 тяжелых). Наша помощь не поспеет к началу второго этапа наступления.

Для проведения в середине ноября третьего этапа наступления Италия просит 100, по возможности тяжелых, танков и пикирующие бомбардировщики. Запасов авиационного бензина в Италии хватит на 13 месяцев, запасов горючего для флота – на такое же время. …

Фюрер: Потери германского военно‐морского флота составляют 28 подводных лодок, 10 эсминцев, 2 легких и 1 тяжелый крейсер; потоплен линейный корабль «Граф Шпее». Теперь ежемесячно производится 10 подводных лодок: в ближайшее время их будет производиться 17, а в дальнейшем – 25. В строй вступило 8 новых эсминцев и 3 тяжелых крейсера. …

Фюрер: Германские потери в авиации также будут восполнены. Германия тоже готовится выпустить новый, улучшенный самолет. Воздушная война будет продолжаться. Главный удар будет наноситься с аэродромов Северной Франции, так как здесь бывает меньше туманов.

Прочее [сообщение Этцдорфа]:

…

д. Письмо Риббентропа Сталину: 1) успокоительное разъяснение смысла наших мероприятий в Румынии; 2) успокоительное разъяснение целей наших мероприятий в Финляндии (они носят чисто “технический характер”); 3) о Японии (желательно заключение пакта о ненападении [с Россией]); перспективы неплохие, русские, возможно, воздержатся от заключения пакта до выяснения результатов Тройственного пакта); 4) о Мариамполе (требование Советского Союза передачи ему части литовской территории, оккупированной Германией. – М.А.); 5) о возмещении убытков немцам-переселенцам; 6) приглашение Молотова в Берлин. …»[224].

Рассуждая о победе над Англией путем создания «европейской коалиции», Гитлер не учитывал, что подготовка войны против СССР оттянет все силы вермахта с Запада на Восток. При этом речь пойдет не только о переброске на Восток основных сил вермахта, но и о переориентации материальных ресурсов, военного производства и самой структуры вооруженных сил Германии на задачи сухопутной войны, а не на строительство боевых кораблей, авиации и средств десантирования, что, вероятно, обеспечило бы успех вторжения в Англию.

Однако, к тому времени решение о нападении на Советский Союз не было еще принято. У Гитлера было даже намерение вовлечь Советский Союз в пакт трех держав.

С точки зрения достижения главных внешнеполитических целей Германии, связанных с борьбой за господство на Европейском континенте, средиземноморский театр военных действий занимал второстепенное место по сравнению с сухопутными театрами на востоке и западе Европы. Но вместе с тем для германского руководства было совершенно ясно, что развитие военно-политической обстановки в бассейне Средиземного моря могло оказать крупное влияние на положение противников и союзников Германии, находившихся в этом регионе, и тем самым на ход войны в целом.

Это в первую очередь относилось к Англии. Для нее средиземноморские позиции имели жизненно важное значение как связующее звено метрополии с Индией, Дальним Востоком, Австралией, Восточной и Северной Африкой. Суэцкий канал стал выполнять во время войны роль единственной коммуникации, через которую могло безопасно осуществляться снабжение британской армии в Египте из Англии и Соединенных Штатов. Ближний Восток являлся к тому же главным источником снабжения Британии нефтью. Потеря средиземноморских позиций англичанами могла самым серьезным образом снизить их способность вести войну. С другой стороны, решительное изменение военно-политической обстановки на средиземноморском театре в их пользу могло поставить под вопрос участие Италии в войне на стороне Германии, что имело бы тяжелые последствия для гитлеровского руководства.

Развитие ситуации в бассейне Средиземного моря самым непосредственным образом влияло на внешнеполитическую ориентацию других государств этого региона – Франции, Испании, балканских стран и Турции, каждая из которых имела крупное значение с точки зрения баланса сил между воюющими сторонами. Особо тесная военно-политическая взаимозависимость существовала между положением на Балканах и стратегической ситуацией на Ближнем Востоке и в восточной части Средиземного моря[225].

В разведсводке Разведывательного управления ГШ КА от 14 октября «О возможности германского вторжения в Англию», в целом, были адекватно отражены планы Германии на ближайшую перспективу:

«После поражения во Франции перед Англией стала реальная угроза вторжения германской армии. Это вторжение англичане считали особенно вероятным в августе и первой половине сентября, когда погода этому лучше всего благоприятствовала, а Англия еще широко не успела провести оборонительные мероприятия. В настоящее время опасность вторжения немцев, по мнению англичан, не ликвидирована, но с каждым днем возможность вторжения уменьшается. Более того, судя по докладам американских представителей в Лондоне, в Англии усиливается убеждение, что в настоящее время Германия, возможно, не будет пытаться захватить британские острова. Основное же усилие в ближайшее время Германия и Италия направят на Ближний и Средний Восток (Египет), а также на Балканы. В связи с этим Англия продолжает усиливать свои силы на Ближнем и Среднем Востоке»[226].

26 октября 1940 года на совещании у главкома сухопутных войск Браухича Гальдер доложил «о ходе подготовки к действиям в Ливии»:

«Использование в Ливии одной танковой дивизии совершенно недостаточно, так как численность английских войск возросла теперь до 200 тыс. человек. Если хотят достигнуть решающего успеха, следует одновременно овладеть Критом и Египтом. Для этого необходимо добиться разрешения от Болгарии и Турции (от последней в случае необходимости – силой) на проход наших войск через Босфор в Сирию. Возможно, что при данных обстоятельствах приемлемо и военное давление Италии на Грецию»[227].