– Я могу сожалеть о том, что с ней случилось – такого никто не заслуживает, – но при этом я могу ее ненавидеть?

— Довольно плотное расписание.

– Да!

— Мисс Побережье 1972-го заработала сто тысяч долларов. Она была очень предана делу. Много работала и никогда не жаловалась.

– Не знаю, почему я сама не дошла. Даже когда я формировала эти лица своими руками, я не думала об этом.

Даллас промолчала. Сто тысяч долларов — порядочный кусок. Неплохо. Она участвовала в конкурсе смеха ради, хотелось утвердиться. Может, пришла пора взглянуть на вещи посерьезнее? Надо спросить совета у Эда, скорее всего, он не в таком уж восторге от ее победы. Она спросит его позже, на приеме.

– Вот для чего нужны подруги.



– Ну, лучшая подруга, ты только что ответила на вопрос, который меня мучил. Да, забудем про нее. А теперь давай спустимся и выпьем шампанского. Иначе сил не хватит занимать гостей до рассвета.

Даллас поселилась вместе с Бобби. Приятно, после стольких номеров в гостиницах, иметь собственное жилье.

– У Сиси прекрасные вечеринки. – Выходя из комнаты, Ми обернулась с веселой улыбкой. – Я купила новое платье, специально для сегодняшнего вечера. Совершенно убойное.

— Двадцать долларов за раз! — возмущалась Бобби. — И за целую ночь тоже! Детка, считай, ты все даром раздавала! Теперь ты со мной, и мы не соглашаемся меньше чем за сотню на каждую. Держись меня, малютка, и мы разбогатеем!

– Черт возьми! Теперь она от меня не отстанет со своим нарядом. Ну, ладно. Не буду спорить. Пусть сама выберет, что мне надеть.

Бобби жила в замызганной однокомнатной квартире, обставленной потрепанной мебелью, с кладовкой, полной диких туалетов. Она была на короткой ноге со всеми дежурными в гостиницах, так что телефон трезвонил постоянно. Самое главное, в комнате стоял цветной телевизор с экраном в двадцать восемь дюймов по диагонали.

Ми шутливо толкнула Симону в плечо.

Она научила Даллас всему, что знала сама. Сначала Даллас обучалась неохотно, но позднее, поскольку ее тело реагировало на Бобби, она стала получать удовольствие от их отношений. Бобби оказалась первым человеком, которому она была небезразлична.

– Это будет весело!

Отношения в постели с мужчинами никогда не вызывали у нее никакой ответной реакции, но с Бобби все было по-другому, и секс обретал какой-то смысл.

Сиси уже выбрала ей платье. Сама купила его и повесила в гардеробной, думая потом уговорить Симону его надеть.

Деловой стороной их отношений тоже занималась Бобби. Она говорила Даллас, что делать, что надевать. Она научила Даллас заводить мужчин самыми разнообразными способами.

После изрядного количества шампанского и сплетен она потащила девочек в свою ванную комнату, чтобы сделать макияж и прически. По ее мнению, Ми будет отлично смотреться с гладкой и сексуальной прической, а необычно послушной внучке надо накрутить небрежные локоны.

— Ты можешь из них мозги вытрясти, — учила Бобби, — но это только работа, так и держись, не позволяй им достать тебя. Только я могу достать тебя, верно, милочка? Верно?

Платье Ми – красное, с открытыми плечами, кокетливой юбкой и поясом на тонкой талии – Сиси одобрила и теперь смотрела, как Симона примеряет полночно-синее платье. Длинные рукава и длина до колен, возможно, намекали на скромность, но глубокое декольте, вырез на спине и длинный разрез по правой ноге намекали на противоположное – тем более, что сидело оно как вторая кожа.

Даллас соглашалась.

– Так вот почему ты вчера сделала мне синий маникюр.

Прошло полгода. Однажды ночью позвонили из мотеля на шоссе.

– Под цвет платья, – кивнула Сиси. – И обуви.

— Туфли. Сиськи вымажь шоколадным кремом. Плащ, — велела Бобби. — Я этого старикашку знаю, ему только и надо, что слизать крем с твоих сисек и кончить тебе в туфлю. — Она хихикнула. — Он здорово старый.

Она достала свое следующее оружие – босоножки на высоком серебряном каблуке. Синие, с металлическим отблеском тонкие ремешки оплетали ступню от пальцев до щиколотки.

Бобби отвезла их в мотель в своем потрепанном „форде\". Всю дорогу она болтала и смеялась.

– Сексуальная богема, – заявила Сиси.

Даллас чувствовала себя странно. Вымазанная кремом грудь, да и все голое тело прилипало к пластиковому плащу.

– Они великолепны. – Симона села, застегнула их, встала. – Буду потом хромать неделю.

Мужчина и впрямь был стар. Бобби забыла упомянуть, что на нем будет пижама, из которой он выпустит наружу сморщившийся, вялый пенис.

– Счастливого Йоля[6]! – Сиси включила фотокамеру на телефоне. – Примите позу, девочки.

— Да ему около девяноста, — прошептала Даллас. — Боюсь, мне такого не выдержать.

– Черт, парень из кейтеринга пишет, чтобы я подошла. Пока выбирайте украшения! Для Ми – деликатные и тонкие. Симона – артистичные и немного цыганские. Вперед!

Бобби строго на нее взглянула.

И она убежала – вихрем развевающихся красных волос, многослойных юбок, в ботиночках на шнуровке.

— Я всегда выполняю обещания. Я потом тебе компенсирую. Пошли.

– Как ей это удается? – подивилась Ми.

Они сняли плащи, и глаза старика засветились давно забытым желанием. Он лег, Бобби наклонилась над ним, помахивая покрытыми шоколадным кремом сосками у него перед губами. Даллас последовала ее примеру. Старик принялся вяло лизать.

– Не знаю, но я намерена так же хорошо выглядеть, так же быстро двигаться и так же широко жить, когда буду в ее возрасте. Давай выберем серьги, потом спустимся, чтобы ей помочь.

Через несколько минут Бобби сняла свою туфлю и накрыла ею слегка воскресший пенис старика.

Ветер усиливался, на улице становилось холоднее, а дом Сиси наполнился людьми – жители острова и приезжие, художники и музыканты, все весело общались за мини-роллами с лобстером, креветками на шпажках и шампанским. Некоторые выходили в патио, где были установлены переносные обогреватели. Из динамиков ревела музыка, а иногда те, у кого имелся талант и желание, брали в руки гитару или играли на синтезаторе.

— Ну, давай, сделай это для мамочки, — уговаривала она его.

Сиси общалась со всеми гостями, наслаждаясь каждым моментом, хотя она ждала одного конкретного человека. Заметив его, она направилась к Симоне.

Он начал кончать, содрогаясь и вскрикивая.

– Дорогая, ты не могла бы сбегать наверх? Боюсь, я не погасила свечу в спальне. Не хочу спалить дом.

Даллас отвернулась. Может, именно в этот момент она решила, что такая жизнь не для нее?

– Конечно. Отличная вечеринка, Сиси!

Неожиданно послышались странные, стонущие, булькающие звуки. Потом — тишина.

– У меня других не бывает.

— Боже милостивый, — внезапно воскликнула Бобби, — да этот старый засранец помер! Он помер!

Сиси подошла к Риду, который расплылся в улыбке, когда увидел ее.

Даллас медленно повернулась. Разумеется, Бобби, как обычно, шутит. Но когда увидела лежащего старика, то сразу поняла, что он мертв.

– Ты говорила, что твоя вечеринка – это вызов всем другим вечеринкам. Ты не лгала. Веселого Рождества!

Бобби хлопнула его ладонью по лицу.

Он протянул ей подарочный пакет.

— Проснись же! — приказала она. — Просыпайся!

– Какой ты милый! Я положу его под свою елочку. – Сиси поцеловала молодого человека, провела рукой по рукаву его темно-серого пиджака. – И красивый.

— Если он умер, — тупо спросила Даллас, — то что же нам делать?

– Пришлось принарядиться ради лучшей вечеринки на острове. Ты выглядишь потрясающе! Слушай, почему бы нам не сбежать после праздника…

Бобби схватила свой плащ.

Внезапно он умолк, ошеломленный, и Сиси понимающе улыбнулась. Ей не нужно было оборачиваться – согласно ее тайному плану, по лестнице спускалась Симона.

— Убираться отсюда ко всем чертям, вот что нам надо делать!

Конечно, Рид знал ее лицо – изучал его, как и многие другие, по делу «Даун-Ист». Еще он знал ее по фотографиям, искусно разбросанным по дому Сиси, и по картине, которая зажгла в нем слабый огонь похоти.

— Но как насчет полиции? Они узнают, что мы здесь были, дежурный им скажет.

Но то было искусство, фотографии, свидетельские показания, несколько телевизионных интервью.

— Мы его не убивали.

А сейчас перед ним стояла женщина во плоти, и его мозг отключился на целых десять секунд, наполнившись гулом, сквозь который пробилась единственная мысль: «Ух ты».

— Я не хочу встречаться с полицией.

Когда она направилась прямо к нему, гул стал громче.

— Я с тобой, сестренка. Пошли отсюда к чертовой матери. Никто его до утра не найдет, а к тому времени мы уже будем в Лос-Анджелесе.

– Все в порядке, – сказала богиня.



– Спасибо, детка. Это Рид, будущий шеф полиции острова и мой любимчик. Рид, а это мое самое ценное сокровище, моя Симона.

На приеме Даллас была в центре внимания. Ей это ужасно нравилось.

– Рид, конечно, много слышала! – Ее губы, великолепные губы, изогнулись в великолепной улыбке, ее голос вызывал мысли о мягком тумане над волшебным прудом. – Рада наконец с тобой встретиться.

Эд Карлник все время торчал рядом. Но он должен был держаться в тени, нельзя, чтобы другие заметили. Реймо Калиффе сверкал в ее сторону ослепительно белыми зубами араба.

Он взял протянутую руку… Она почувствовала? Почувствовала его трепет?

— „Майами-Бич\" отправилась на встречу с Элом Кингом, — сообщила Мисс Бостон. — Вот повезло, правда?

– Взаимно…

Даллас улыбнулась и смутно вспомнила, что какая-то женщина-фотограф предлагала ей провести ночь с Элом Кингом. Только ному это нужно? Звезды такие скучные. Тоска смертная. И спать с ними скучно. Говорят непрерывно только о себе, а потом сбивают тебя с ног, чтобы первыми добраться до зеркала.

– Проводи Рида к бару и налей ему выпить. Пива, детектив?

— Думаю, я сегодня заночую в квартире, — удалось шепнуть Эду.

– А, конечно. Пиво. Хорошо. Хорошо.

— Мне казалось, ты всегда едешь домой по субботам?

Боже.

— Сегодня — исключение.

– Следуй за мной.

Еще нескольких часов не прошло, как она победила, а Эд уже готов идти на жертвы.

Симона махнула ему рукой и пошла вперед. Риду помогло, что к нему подходили люди, хлопали по спине или пожимали руку.

— Мне надо неделю жить в „Плазе\".

Она сделала знак бармену.

Эд поднял брови.

– Значит, ты купил дом Дорчетов?

— Ты вовсе не должна.

– Да. Я… э-э… переезжаю в начале года.

— Если хочешь, — хитро предложила Даллас, — ты можешь заехать ко мне попозже. — Мысль об Эде Карлнике, тайком пробирающемся в гостиницу, едва не вызвала у нее приступ хохота.

– Дом превосходный.

— Я не могу этого сделать, — возмутился Эд. — Ты же знаешь, что не могу.

– Ты в нем бывала? Ну, конечно, бывала, – спохватился Рид. – Он запал мне в душу.

Их прервали фотографы, щелкающие своими камерами, и Эд поспешно от нее отошел.

– Я тебя понимаю.

Даллас зевнула. День выдался нелегкий, и она устала. Ну так что?

То была ее ночь, и она решила получить от нее максимум удовольствия.

Глава 6

Эл проснулся поздно с мрачными предчувствиями. Состояние было мерзопакостное.

Лежа в постели, он открыл глаза. Вставать совершенно не хотелось.

Он знал, почему он себя так чувствует. Он боялся, он просто-напросто элементарно нервничал.

Он чертовски беспокоился по поводу предстоящего турне.

Почему он так нервничал? Эл постарался разобраться в своих ощущениях. Он и раньше много раз ездил в турне, и вполне успешно. Но последний раз это было два года назад, а два года — долгий срок. Ладно, за это время он выступал в концертных залах, по телевидению, записывал пластинки. Но главное, чего Эл хотел, что ему больше всего нравилось, это остаться один на один с огромной живой аудиторией. Выйти и сделать все по первому классу.

За последние годы он заработал кучу денег. Если он захочет сейчас все бросить и никогда больше не работать, он обеспечен до конца жизни. Верно, пластинки не так хорошо идут, как раньше. Они пытаются это скрыть от него, но он всегда хорошо знает, что происходит, если это касается его карьеры. Тогда что же значит для него это турне?

Это значит, он сможет выяснить, как люди действительно к нему относятся. Придут ли на концерты те же самые поклонники, которые аплодировали ему два года назад? Все ли еще он лучший из лучших? Или же сейчас, в тридцать семь, он уже слегка устарел для обожания и истерии? Не отнесутся ли к нему, как к еще одной заходящей звезде?

Он все еще выглядел блестяще. И голос все тот же. Хорошо это или плохо? Может, они ждут, что он изменился?

И выдержит ли голос, один Бог знает, столько концертов на огромных стадионах…

Эл нервно откашлялся. Уж скорее бы начиналось это треклятое турне! Каждое утро он просыпался в страхе, и это его угнетало. Он даже с Полом не мог ничего обсудить, не хотел вслух высказывать свои сомнения. Может, будь он дома, поделился бы с Эдной. Но, зная Эдну, он был уверен, что она предложила бы ему отказаться от турне и остаться дома. Похоже, она втайне мечтала, что он разорится и они снова переедут в одну комнату.

В некотором смысле Эл осуждал ее. Почему она ничего не читает? Не зовет гостей? Не носит красивые тряпки? Не постарается выглядеть получше?

Он изменился, и к лучшему. Когда начинал, был резок, неотесан. Теперь же может пойти куда угодно и чувствовать себя прекрасно.

Эдна относилась к нему, скорее, как мать, не как жена. Всегда под рукой. Никаких жалоб. Горячая еда. Чистые рубашки. Именно она однажды расстегнула ему штаны, достала член и массировала яйца, потому что его концертные брюки были слишком узки. По правде сказать, то был единственный случай, когда она такое сделала. Он вздохнул. С каждым днем пропасть между ними становилась все шире.

Разумеется, ему не следовало вообще жениться. Но тогда у него не было бы Эвана, а ему всегда хотелось иметь сына, пусть он даже совсем отбился от рук.

Сколько он знал счастливых браков? В том кругу, где он сейчас вращался, не слишком много. Он, по крайней мере, мог доверять Эдне. Она никогда и не взглянет на другого мужчину. И любила она его ради него самого, вся эта шумиха насчет Эла Кинга была ей по фигу.

Он снова вздохнул. Потом вспомнил, что Пол должен организовать ему обед с этой, как ее, победительницей конкурса — Даллас. Да. Эл усмехнулся. Совсем недурна.

Он взглянул на часы, которые показывали половину двенадцатого. Вылез из постели и сделал тридцать отжиманий. Господи, с каждым днем это давалось ему все труднее.

Обед с девушкой по имени Даллас. Интересно, какая она?

Такая же, как и остальные. Хорошенькая, но тупая. Или торчит все время перед зеркалом, или охотно разрешает ему оставлять свой автограф на ее сиськах. Они все одинаковые, эти бабы.

Эла переполняло отвращение. К самому себе — за то, что использует женщин, и к ним — за то, что позволяют ему использовать их, поскольку он — звезда.

Пошли они все! К черту девицу по имени Даллас! Он снял трубку и набрал номер Пола.

– Бельведер, – сказали они одновременно.



Утро у Пола не выдалось.

Она рассмеялась – вылитая Сиси – и сказала:

Он уехал из квартиры Линды в шесть утра, когда она еще спала. Она проснулась в семь, позвонила ему и выразила свое неудовольствие.

– Именно.

Он тоже был недоволен. Ему пришлось отбиваться от какого-то обкурившегося субъекта на улице и долго искать такси.

И он почувствовал, как гул в голове унялся.

Надо запомнить. Найти Линде квартиру в более приличном районе города.

– Можно поговорить с тобой минутку?

Теперь он суетился, пытаясь договориться с Мисс Побережье насчет обеда с Элом. Ему удалось уговорить организаторов конкурса, что это полезно для рекламы, но, судя по всему, сама Даллас думала иначе.

– Разумеется.

Пол прикинул, чем можно умаслить Эла. Отказы случались редко.

Рид вывел ее из толпы вокруг бара и увел в дальний конец большой комнаты.

Раздался звонок. То был Эл.

– С тех пор, как я подружился с Сиси, я много узнал об искусстве.

— А, — жизнерадостно произнес Пол, — ну как самочувствие?

– Она тебя очень любит.

— Нормально. Что нового?

– Я в нее влюблен.

— О турне есть статьи во всех газетах. Поганая статья в „Репортере\". Но ничего особенного. — Черт побери, уж он-то об обеде вспоминать не собирается. Может, Эл забыл.

– В нее все влюблены, – улыбнулась Симона.

— Насчет того обеда, что я просил тебя организовать…

– Она открыла для меня дверь, через которую я никак не мог пройти. Конечно, я все еще чертовски плохо разбираюсь в искусстве, но вот эта вещь… – Он указал на «Возникновение». – Если бы я мог позволить себе покупать настоящее искусство, и она не принадлежала бы Сиси, она была бы моей.

— Ах, да. Понимаешь, она…

Симона помолчала. Протянула руку, чтобы взять бокал с подноса проходящего официанта.

— Откажись.

– Почему?

— Отказаться?

– Ну, она красивая, но важнее всего, когда я смотрю на нее, я вижу… подтверждение жизни. Странные слова для описания.

— Ты меня слышал. Кому это нужно?

– Нет. Нет, вообще-то идеальные слова.

— Ты прав. Плевое дело. — Пол облегченно положил трубку. Повезло. Теперь Эл никогда не узнает, что получил отлуп.

– Я был там в тот вечер…

Пол всегда стоял на страже интересов брата. Ему нравилось, когда у того все шло гладко. Даже в самом начале он старался говорить Элу только о приятном.

Симона кивнула, не отрывая взгляда от скульптуры.

Он желал ему успеха и немало потрудился, чтобы этот успех состоялся.

– Не хочу вдаваться в подробности – мы все-таки на вечеринке. Сиси водила меня в твою студию, и я видел другие твои работы. Они все… ну, волшебные. Но эта… она словно хватает меня за горло и бьет прямо в сердце.

Раздался стук в дверь. Он открыл ее и увидел Линду.

Рид сделал большой глоток пива.

— Утро доброе, — сказала она жизнерадостно, — я скверно поговорила с тобой по телефону, ты извини. — Она обняла его за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать.

– Вот, в общем…

— Ты даешь уроки французского? — серьезно спросил Пол.

– Ты был ранен. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Не в тот вечер, а прошлым летом. Но это связано.

— Иногда… — Линда поколебалась. — Прямо сейчас хочешь позаниматься?

– Да.

— Ну…

– Как ты теперь?

— Ну… — Она принялась расстегивать молнию на его брюках. Зазвонил телефон. Оба рассмеялись, и Пол пошел к телефону.

– Стою рядом с красивой женщиной, пью пиво. Я бы сказал, что чертовски неплохо.

Линда закурила сигарету и отошла к окну. У нее было странное чувство, которое она всегда испытывала, когда Пол уезжал. Он вошел в ее жизнь. Он ушел из ее жизни. Как на море, черт бы все побрал, прилив — отлив. Она просто была его подружкой в Нью-Йорке, он трахал ее, когда уезжал от жены. Она мысленно решила, что во время турне надо что-то предпринять или кончать с этим романом.

– Извини, я отлучусь на минутку.

— Совершенно невозможно изловить Берни, — пожаловался Пол, вешая трубку. — Оставляем ему послания здесь, там, повсюду, и никакого результата.

– Конечно.

Линда рассмеялась.

– Подожди здесь. Я сейчас вернусь.

— Как насчет Мисс Побережье? Заарканил ее на обед?

Рид смотрел, как она уходит, и прислушивался к себе. Сердце вновь стало биться нормально, а мозг вернулся к работе. «Просто какая-то странная реакция. Просто какой-то странный перебой в системе, и теперь все в порядке».

— Самое смешное, она категорически отказалась. Ты веришь? Впервые такое произошло в… — Его перебил телефонный звонок. Звонил Берни Сантэн. Они пустились в обсуждение деловых вопросов.

Потом он увидел, что Симона возвращается, и почувствовал тот же самый перебой.

Линда только-только прикурила вторую сигарету, как вошел Эл. Он схватил ее в объятия и чмокнул. Обычное приветствие Эла Кинга, но она всегда чувствовала себя неловко. У него была привычна засовывать ей колено между ног. Она научилась своевременно пятиться. На этот раз, однако, не успела.

Она подвела к нему красивую женщину в красном платье. Он узнал ее.

— Слишком много куришь, — укорил ее Эл.

– Ми, это Рид.

— Это мой рак, — сердито ответила она.

– Привет, Рид.

— Очень смешно. Надеюсь, ты не прохохочешь себе дорогу в могилу.

– Ми-Хи Юнг. Доктор Юнг, – добавила Симона.

— Значит, Мисс Побережье все еще отказывается, — огрызнулась Линда. — Как, впрочем, я и предсказывала.

– Ми. – Улыбаясь, Ми протянула руку. – Приятно познакомиться.

— О чем ты? Это я отменил обед.

– Рид купил дом Дорчетов, тот что с бельведером, у леса.

— Да ладно, Пол сказал мне, что она решительно отказалась.

– О, отличный дом!

Улыбка сползла с лица Эла.

– Он станет новым шефом полиции на острове. А раньше был полицейским детективом… в Портленде, как я поняла?

— Пол, что все это значит?

– Да, – сказал Рид, пожимая руку Ми.

Пол неопределенно махнул рукой. Он был занят разговором по телефону и не слышал их беседы.

– Он был там в тот вечер. – Симоне не требовалось уточнять, что за вечер она имеет в виду. – Мы все были там. Теперь мы все здесь. Странно, правда? Рид стал полицейским. Ми врач, ученый, биомедицинский инженер. А я… – Она посмотрела на скульптуру. – Ты стал копом из-за того вечера?

— Он с Берни разговаривает!

– Отчасти. Из-за него и из-за Эсси. Эсси Макви.

— На хрен Берни! Когда я хочу говорить с моим братом, я буду говорить! — Эл подошел и резким ударом ладони нажал на рычаг.

– Офицер Макви… Она меня и нашла. Это она пришла первой. Ты с ней знаком.

— Что ты, черт тебя побери, делаешь? — рассердился Пол. — Я все утро пытался до него дозвониться.

– Да. Мы друзья. Последние несколько лет она была моим напарником.

— Ты договорился об обеде с этой сучкой, королевой красоты, или нет?

– Я вспомнила, – сказала Ми. – Ты спрятал маленького мальчика, спас его. Тогда ты не был копом.

— Ты же сказал, что не хочешь с ней обедать.

– Нет. Учился в колледже и подрабатывал в ресторане «Манджи».

— Это я знаю. Но она собиралась прийти?

– Ты не пострадал той ночью, – вслух размышляла Симона. – Но пострадал позже. Ми была ранена. Полицейский и ученый. Ты говорила, Ми, что трагедия выносит на поверхность то, кто мы есть. Извините меня…

— Право, я не знаю, я…

Она быстро ушла.

— Кончай с этим дерьмом. Она отказалась. Верно? Как мило выразилась твоя подружка, она мне решительно отказала. Так?

– Я ее расстроил… – начал Рид.

Пол гневно взглянул на Линду.

– Нет. – Ми положила руку ему на плечо, наблюдая за своей подругой. – Нет, она не расстроена. Она думает… и она видит то, на что долго отказывалась смотреть. – Ми повернулась к нему, просияв. – Не знаю, что ты сказал или сделал, но я счастлива познакомиться с тобой.

— Какое это имеет значение? Ты же все равно не хотел с ней встречаться.

— Я передумал. Добудь ее. — Хлопнув дверью, Эл вышел из комнаты.

— Ну что я могу сказать? — промямлила Линда.

— Думаю, сказала ты достаточно. Ты же знаешь, какой он, так почему же ты не можешь держать язык за зубами?

— Я, пожалуй, пойду.

— Пожалуй, иди.

Снова Эл встал между ними. „Пусть он застрелится, — подумала Линда. — Не собираюсь я перед ним пресмыкаться\".

Глава 16

— Если хочешь, — рискнула предложить она, — я постараюсь что-нибудь сделать. У меня есть фотографии, которые я могу завезти в гостиницу. Возможно, мне удастся поговорить с Даллас.

В январе началась стажировка Рида. Он знал работу полицейского, работу детектива, умел вести допрос подозреваемого, свидетеля, потерпевшего. Знал требования, процедуры, бумажную работу. Понимал ценность отношений с людьми и нужных знакомств.

— Все лучше, чем ничего, — он слегка помягчел. — Слушай, я понимаю, это вообще-то не твоя вина. Я должен был предупредить, чтобы ты молчала.

— Угу.

Однако он сомневался в своих навыках администратора, начальника, понимании местных властей. И в полной мере осознавал, что пришел на эту работу как человек со стороны.

Он поцеловал ее.

Он делал все, что мог, чтобы стать на острове «своим». Каждое утро гулял или ездил по деревне на велосипеде, регулярно пил кофе и завтракал в кафе «Санрайз», открытом круглый год с шести утра до десяти вечера, болтал с официантками и продавцами, купил свою первую лопату для уборки снега в местном хозяйственном магазине, а когда в январе остров покрылся сугробами, вернулся туда же и купил снегоочиститель.

— Буду ждать звонка. Сделай что сможешь.

По предложению Сиси Рид нанял ее приятеля, строительного подрядчика Джаспера Минка, чтобы тот починил в доме все, что еще требовало починки. И отлично с ним поладил.

Он ходил за покупками на местный рынок, проводил вечера в «Дринк-Ап» – единственном баре, который был открыт зимой. И вообще, старался, чтобы люди его видели и, при желании, могли с ним поболтать.

Глава 7

Он узнал, какова жизнь островитян зимой – неспешная, в строгой зависимости от погоды и по большей части замкнутая. Он пообщался с местными пожарными-добровольцами, потом с врачами – и его затащили на медосмотр.

Ее снимки появились на первых полосах всех газет, и она с упоением их рассматривала. Здорово, с ума сойти, как здорово! На той же полосе — статья о президенте и его фотография, совсем маленькая, куда меньше, чем ее. Внезапно она стала кем-то, она уже не какая-то там уличная шлюха, а человек, чей портрет в газете даже больше, чем портрет самого президента.

Поскольку свою роль играет и политика, Рид пришел на заседание местного совета, слушал жалобы на отключение электричества на южной стороне острова во время последнего шторма и опасения по поводу эрозии почвы на северной стороне. Обратил внимание на колкую перебранку по поводу уборки мусора и имена тех, кто часто игнорирует постановление.

Она жила в гостинице „Плаза\" и делала что хотела. В сумочке лежал чек на десять тысяч долларов, и ей не пришлось их зарабатывать, лежа на спине.

Он собирался только слушать и запоминать, и поэтому сердце у него екнуло, когда мэр назвала его имя.

Она чувствовала необыкновенный подъем. Вскочила с постели, распахнула окно и залюбовалась видом.



– Встань, Рид, чтобы люди тебя видели. Многие из вас знают, или должны знать, что через пару месяцев, когда Сэм Уикетт уйдет на пенсию, Рид займет пост начальника полиции. Подойди сюда, расскажи людям немного о себе и о том, почему ты здесь.

— Взгляни, какой вид, лапочка, — звала ее Бобби, когда они летели в Лос-Анджелес. — С ума тронуться можно!

Хильди была умным мэром, хорошо знала своих людей и не терпела дураков. Как бы ему перед ней не осрамиться.

Они остановились у подруги Бобби, жалкой белой девицы с пристрастием к героину.

Он встал лицом к нескольким десяткам человек, которые потрудились сегодня явиться.

— Не могу я здесь, — заявила Даллас через несколько дней. — Мы что, не собираемся снять свою квартиру?

– Меня зовут Рид Квотермейн, в прошлом детектив департамента полиции Портленда.

— Да, пора приниматься за дело, — согласилась Бобби.

– Почему «в прошлом»? – крикнула женщина. – Тебя уволили?

Она нашла квартиру в стороне от главной улицы и возобновила свои старые связи.

– Нет, мэм. Вряд ли мэр предложил бы мне работу, если бы меня уволили. Просто, как и многие портлендцы, летом я провел на острове некоторое время, и мне здесь понравилось.

В Голливуде все было иначе. Никаких приезжих придурков, жаждущих перепихнуться. Вместо них — изысканные, утомленные мужчины, которым требовалось куда больше, чем простое траханье. Даллас пожаловалась Бобби.

– Лето – одно дело. А зима другое.

— Блин, девка! — возмутилась та. — Ты что! Да закрой глаза и ни о чем не думай. Деньги у них те же.

– Я это уже понял, – ответил Рид с улыбкой. – Я купил снегоочиститель у Сайруса в «Оборудовании и красках» и научился им пользоваться. Осенью я приобрел дом на острове, который помнил еще с детства. Когда я снова его увидел, когда вошел в него, я понял, что буду жить здесь.

— Нет, — не соглашалась Даллас. — Я этого делать не хочу.

– Дом Дорчетов – большой дом для одинокого мужчины, – заметила женщина с седыми, как сталь, волосами, заплетенными в косу. Она с сомнением оглядывала молодого человека, не прекращая что-то вязать из ярко-зеленой пряжи.