Роман Злотников
Швейцарец. Будущее.
Большего бреда я не читал! Интересно, что он курит – я такое тоже хочу попробовать :–). Это же надо так глумиться над историей страны – куда только КГБ смотрит! Ау, органы – вы где? Блин, да после такого надо социальный рейтинг срезать, причём сразу на десятку. Полный треш! Никогда не читал этого графомана, а после этой книги – вообще не буду…
Алекс хмыкнул и закрыл страницу электронной библиотеки, на которой была представлена его новая книга. После чего с хрустом потянулся и, встав из-за стола, вышел из кабинета.
Эрика обнаружилась на веранде, в своём любимом круглом кресле-шезлонге, в котором она уютно устроилась, забравшись в него с ногами. Но не смотря на столь домашнюю позу урождённая графиня фон Даннерсберг в настоящий момент не отдыхала, а работала. На её лицо была надета полумаска с встроенным голографическим экраном, а по бокам от кресла были установлены стойки с датчиками визуальной проекции, позволявшими работать с изображением движениями пальцев и рук в целом. Алекс замер, любуясь сосредоточенной женой, полностью погружённой в свою работу. В отличие от него, занимавшегося написанием книг по альтернативной истории всего лишь как хобби или, как здесь это, вследствие куда меньшего количества англицизмов в языке, назвалось «из интереса», Эрика, снова занявшаяся дизайном, довольно быстро сумела завоевать авторитет среди коллег и заказчиков и в настоящий момент являлась очень востребованным дизайнером интерьеров. Причём, особенно её любили владельцы усадеб, замков и дворцов, предпочитающие классический стиль. Сейчас, например, она работала над интерьером какого-то из полуразрушенных замков на Рейне, который выкупила одна из крупнейших японских отельных сетей, собирающаяся восстановить его и превратить в элитный отель.
Эрика сделал ещё пару движений рукой, после чего замерла и щёлкнула пальцами. Это означало, что в получившемся результате её что-то не нравиться. Алекс хитро прищурился и, на цыпочках подравшись к жене, наклонился и чмокнул её в едва заметный шрамик на обнажённом из-за короткого топа животике.
– Ай! – взвизгнула Эрика и, мгновенно содрав с головы экран, сердито стукнула его своим крепким кулачком. – Ну зачем?! Я же даже не сохранила! – возмущенно выкрикнула она. Алекс чуть разогнулся и кровожадно впился уже в губы жены. Она замерла. Стиснутый кулачок расслабился, а затем уже обе руки взметнулись вверх будто крылья взлетающей птицы и-и-и… упали вниз обхватив его за шею.
– Вот ду-урной, – промулыкала она устраиваясь у него на груди, когда они разомкнули объятия, и её муж рухнул на кресло-шезлонг, устраиваясь рядом с женой. – Я же работаю…
– А тебе всё равно не нравилось то, что у тебя получилось! – усмехнулся Алекс. – Я знаю: когда ты начинаешь щёлкать пальцами – значит результат тебя не устроил.
– А я что сейчас щёлкала? – удивилась Эрика.
– Ну да.
– Хм-м… не заметила, наверное рефлекторно… Впрочем, ты прав: то, что получилось – мне не понравилось, – она немного поёрзала, поудобнее устраиваясь в его объятиях. – А как твоя новая книга? Снова ругают?
Алекс ухмыльнулся.
– Ты бы слышала как! Просто вдребезги разнесли! И главный герой у меня – «мелкий второстепенный чиновник третьего ранга никогда не обладавший ни влиянием, ни хоть какой-то значимостью» – это они, на минуточку, про Хрущёва, и «любому, кто хоть немного разбирается в истории и политике ясно, что Мао Цзедуну даже в голову не могло прийти рассориться с СССР»… ну и так далее. Короче я – бездарь, графоман, и вообще идиот.
Эрика оторвала свою головку от его груди и настороженно поглядела на мужа.
– Алекс, а может тебе лучше… – что лучше, она сказать не успела. Потому что муж вновь завладел её губами, отчего её способность хоть что-то говорить оказалась заблокирована на целых полминуты.
– Ай – не бери в голову, – тихонько рассмеялся мужчина, когда они, наконец, оторвались друг от друга. – Если честно – то все эти категоричные заявления вызывают у меня только смех. Я ведь вовсе не альтернативную историю пишу – я описываю историю своего мира. То, что было. То, с чего всё началось. Ничего не придумывая, и не добавляя. Но отсюда, из этой нашей реальности она кажется многим чем-то глупым, неуклюжим, нежизнеспособным, а то и абсолютно невозможным. Так что вся эта критика меня просто смешит. Да и, не смотря на всю ругань, скачивают меня всё-таки довольно много. Читает народ, читает…
– Но, всё же, может… – снова обеспокоено начала жена, но тут же ахнула, замерев. Потому что её великовозрастный муж, изогнувшись, снова припал губами к тому самому шрамику, с которого и начались их игры.
– Может, всё-таки, уберём его? – поинтересовался Алекс, развернувшись и устроившись головой у неё на коленях. – Ты же его стесняешься. Когда собираемся на пляж – так и норовишь надеть цельный купальник.
– Нет, – Эрика запустила пальцы в волосы мужа и провела рукой по его уже немного отросшей шевелюры. – Ты не прав. Не стесняюсь. Вот этого вашего полностью открытого бикини с ниточками вместо бретелек и тремя крошечными клочками ткани не месте груди и паха – стесняюсь. А этого шрама – нет. Он вообще почти незаметен. Здешние хирурги – настоящие кудесники. Так что пусть остаётся. Как память. Память о том, что мы пережили, через что нам пришлось пройти, прежде чем наша жизнь стала такой, какая есть. Память о том, как, в последний момент, ты чуть не потерял меня, а я тебя…
Как они прошли через портал – никто из них не помнил. Дети были под снотворным, Эрика потеряла сознание ещё до того, как они в него вошли, а Алекс… он помнил, как схватил жену на руки, как его едва не повело когда Зорге навалил сверху детей и навесил рюкзаки, как шагнул к порталу, как что-то стукнуло его в спину и-и-и… очнулся он уже в частной клинике в Люцерне. Прооперированным. И уже выздоравливающим. Как выяснилось – им дико, немыслимо повезло! В этой реальности его дом снова был разрушен. Как Алекс выяснил уже гораздо позже – это произошло ещё в конце сороковых. Тогда случился второй пожар, причём очень сильный. Как будто дом не просто подожгли, но ещё и основательно полили стены горючими жидкостями. Однако, поскольку, это был уже второй пожар, а после первого, случившегося ещё лет за десять до этого – в самом конце тридцатых (то есть, похоже, в день их перехода), дом так и не восстановили, никакого особенного расследования не было. А чего там расследовать – сгорели руины, ну и сгорели. Тем более, что собственником участка официально числился какой-то латиноамериканский миллионер, который, к тому же, никак не отреагировал на письмо, которое послал ему полицейский департамент кантона ещё после первого пожара. А если владелец сам не сильно интересуется собственной недвижимостью – чего бы этим заморачиваться посторонним людям? Так что дело было довольно быстро закрыто и отправлено в архив… А вот в конце двадцатых годов уже нового двадцать первого столетия, мимо густо заросших и ставших уже к тому моменту вполне себе живописными руин была проложена очередная горная туристическая тропа. И одна из туристических стоянок на этой тропе оказалась обустроена неподалёку от этих самых руин. А в тот момент, когда Алекс с семьёй вывалились из портала, на этой стоянке расположилась на отдых семейная пара туристов в составе мужа – жизнерадостного пятидесятилетнего итальянца, владевшего неподалёку отсюда, а конкретно в Люцерне небольшой частной клиникой, и его молодой, тридцатилетней жены, до свадьбы работавшей у него в клинике старшей хирургической сестрой. Сам момент перехода они не видели, стоянка располагалась не вплотную, а вот грохот, случившийся вследствие того, что Алекс, выпав из портала, задел какие-то обгорелые и полусгнившие балки – вполне себе услышали. И, предварительно убедившись, что непосредственно им самим в настоящий момент ничего опасного не грозит, пошли посмотреть, что же там такое грохотало…
– Мне Зульфия звонила. Они приглашают нас на годовщину свадьбы, – Алекс отвлёкся от воспоминаний и ухватив руками ручку жены, продолжающую ласково гладить его по волосам, со вкусам чмокнул её в ладонь.
– А что – давай слетаем. В конце концов, они – наши ангелы-хранители. Когда они хотят отпраздновать?
– Шестого июля. Уже заказали зал в каком-то горном отеле и забронировали три десятка номеров.
– Ох, опять на тебя будут пялиться все эти престарелые итальянские мафиози, – делано сердито нахмурился Алекс. – Поубиваю!
Эрика рассмеялась.
Ну да – профессор Лиотти оказался не слишком типичным владельцем медицинской клиники. Похоже, его основной бизнес состоял в обслуживании неких личностей, не слишком дружащих с законом и потому испытывающих некие перманентные трудности с получением высококлассного медицинского обслуживания более легальным и законным путём. Вследствие чего у профессора выработались весьма специфические привычки и личные реакции. Иначе трудно было объяснить, почему, обнаружив в руинах двоих истекающих кровью взрослых, вместе с двумя, крепко спящими детьми, в рюкзаках которых кроме весьма скудного набора личных вещей обнаружилось несколько сотен золотых монет царской и советской чеканки, добропорядочный швейцарский гражданин Серджио Лиотти не стал вызывать полицию, а просто позвонил в свою клинику и, вызвав оттуда реанимобиль, быстренько доставил всех найденных к себе… Но, как бы там ни было, и какие бы причины для подобных действий у господина Лиотти не имелись – он их спас. Интенсивные реанимационные мероприятия начались уже в машине, а сразу по приезду Эрика, а затем и Алекс попали прямо на операционный стол, к которому господин Лиотти встал лично. Вместе со своей женой. После свадьбы она не ушла с работы, а продолжила помогать мужу в, похоже, наиболее «деликатных» операциях. Так что давно запланированное романтическое туристическое путешествие семейства Лиотти сквозь «швейцарские дикие горные леса» закончилось вот таким, совсем не романтическим образом. Впрочем, они не прогадали. Алекс умел быть благодарным. Так что эта пара хирургических операций не только разом обогатила профессора на весьма и весьма солидную сумму, но и позволила Серджио обзавестись столь редким и весьма полезным при его образе жизни активом как номерной счёт в андоррском банке. Дело в том, что такие счета андоррцы прекратили открывать уже лет тридцать тому как. Но, в отличие от швейцарцев они не стали закрывать уже открытые счета и переводить в их в обычные именные. Вследствие чего некая возможность получить в пользование закрытый номерной счёт в андоррском банке осталась. Но теперь это стало возможно только в случае, если какой-нибудь владелец подобного счёта перепишет его на тебя. Что Алекс и сделал, просто подарив профессору один из своих счетов. Отчего Серджио пришёл в восторг и заявил, что для него нет теперь большего друга чем «тот, которого мне послали ангелы»! И что «его дорогой друг теперь не просто может, но и обязан располагать всем, что я имею»!…
– Мам, па-ап, я дома! – раздалось снизу. Алекс разогнулся и сел. Сын сегодня сдавал переводные экзамены за шестой класс. Спустя несколько мгновений на лестнице послышался дробный топот шагов и, в следующее мгновение на веранду влетел Ванька. – Можете меня поздравить – полный бал! – восторженно проорал он, с разбегу запрыгивая на отца, после чего, преданно уставившись ему в глаза, поинтересовался: – Ну так что – мы летим?
Алекс расплылся в улыбке и потрепал сына по шевелюре.
– Конечно – я же обещал!
– Вау! – сын взлетел с его коленей как ракета и тут же бросился вон с веранды, крича во весь голос: – Эльза! Эльза – мы летим на Луну! В гостиницу «Лагерь первопроходцев» в кратере Циолковского! Знаешь, там установлен настоящий лунный модуль, в котором Леонов и Бакулин первыми прилуни…
Ну да, лунный туризм здесь вполне себе процветал. Как и, кстати, подводный. Например, на одном из склонов Марианской впадины на глубине девять тысяч шестьсот сорок метров располагалась самая глубоководная гостиница, регулярно принимающая группы туристов. Сильно большой популярностью она не пользовалась, на такой глубине смотреть особенно было нечего – темно и пустовато. К тому же выход из неё был возможен только на борту экскурсионного батискафа. Так что её посещали в основном в качестве экзотики и из-за сертификата, выдаваемого каждому туристу, в котором говорилось, что оный турист теперь входит в эксклюзивную команду сверхглубоких акванавтов, коим покорились самые тёмные и неизведанные глубины мирового океана… А вот те, что размещались на гораздо меньших глубинах и в куда более живописных местах типа Красного моря или Большого барьерного рифа, были распространены куда более. И пользовались намного большей популярностью. Потому что в них можно было в любой момент, устав любоваться на подводные красоты через огромный панорамный иллюминатор, выйти из номера, надеть акваланг и через ближайший шлюз отправиться лично пообщаться с многочисленными живописными представителями богатого животного и растительного мира коралловых рифов. Всего к настоящему моменту в мире существовало ажно семь крупных специализированных сетей подводных гостиниц. Две американские, две советские, немецкая, японская и египетская. Впрочем, последняя на самом деле принадлежала англичанам… Прошлым летом они всей семьёй отдыхали в одной такой – «Эритра Талласа». Эта огромная подводная гостиница на шестьсот номеров и сорок шлюзов, являлась базовой гостиницей советской сети «Аквамир» в Красном море.
– Ладно, пойду Ваньку кормить, – Эрика гибким движением поднялась с кресла и движением руки поправила волосы. – Сам будешь кушать?
– Да, пожалуй. Проголодался что-то, – кивнул Алекс, так же поднимаясь. Несмотря на то, что у них в доме была своя прислуга – кухарка, горничная, няня, шофёр и садовник, так что работой по дому Эрика почти не занималась – кормила мужа и детей только она лично.
– Жена здесь – я, – мягко, но уверенно заявила урождённая графиня фон Даннерсберг, когда Алекс попытался как-то пошутить на этот счёт, – поэтому я определяю кто и как будет кормить моего мужа и детей. И я не допущу, чтобы мои дети и муж в моём доме получили пищу из рук какой-то другой женщины помимо меня. Даже если эта пища и приготовлена не мной.
– А как же официантки в ресторане или, например, мы приём устроим? – сделал ещё одну попытку Алекс.
– Моего мужа и моих детей в моём доме буду кормить только я, – мягко, но категорично повторила Эрика. – А вот о гостях могут позаботиться и нанятые мной люди. Но опять же мной. Уж позволь, эту сторону нашей жизни оставить в моей исключительной зоне ответственности.
Ну он и оставил…
– Как экзамены? Сильно волновался? – поинтересовался Алекс у Ваньки, когда они уже сидели за столом.
– Не-а, – мотнул головой тот, активно работая ложкой. – После республиканской Олимпиады по математике все эти школьные задачи – так, семечки. А русский у меня вообще хорошо идёт. У меня же папа – писатель! – сын полыхнул лучезарной улыбкой и ухватил очередную свежую булочку. Эрика так же улыбнулась и погладила сына по голове.
– А-а-а… пап, можно я в воскресенье с пацанами в Ярославль смотаюсь, в «Лего-мир»?
Ну да, старейший вариант местного «Лего-ленда» здесь располагался в Ярославле, а не в Биллунде. Хотя в Биллунде он тоже имелся. Поскольку фирма «Лего» здесь являлась советско-датской. Как и в Находке, Гюнцбурге и индийском Улхаснагаре. А ещё три строились. Похоже, Иосиф Виссарионович из своего путешествия в будущее вынес куда больше, чем Алекс даже мог подумать. Во всяком случае, то, что в изначальной реальности Алекса именовалось «мягкой силой» СССР этой реальности использовал по полной. Новые музыкальные стили, сюжетные ходы, мода, дизайн – во всем это СССР если не доминировал, то, как минимум, держался в первой тройке. Кроме того, СССР был разработчиком и инициатором принятия почти половины всех современных действующих стандартов – от стандарта дорожных знаков до стандартов пиктографических обозначений. Ну, тех самых табличек, которые обозначают лифт, туалеты, запасной выход и так далее. Но о технологиях тоже не забывали. Именно в СССР начали первыми производить персональные компьютеры, светодиодные лампы, кевлар, промышленные и бытовые лазеры и многое-многое другое. Причём, качество всего этого было вполне достойным. Возможно, одной из причин этого являлось то, что большая часть подобных товаров производилась международными концернами. Например, первую строчку в мировом производстве автомобилей занимал концерн «ГАЗ-Мерседес», а «ЗИЛ-MAN» и «Москвич-Тойота» вовсю наступали ему на пятки. В электронике же фирмой номер один был концерн «Светлана-Мацусита». Причём, вот ведь прикол, в СССР продукция концерна продавалась под японскими марками, а в самой Японии и всей юго-восточной Азии под маркой «Светлана»… Более того – русские умудрились отметиться там, где ранее никогда не представляли из себя ничего особенного. Например, в военном кораблестроении. Так, архитектура боевого корабля с расположенной на корме посадочной площадкой и ангаром для вертолёта во всем мире нынче называлась «русской». Потому что первыми корабли подобного типа начали строить именно в СССР. В начале пятидесятых.
– Хорошо. Деньги нужны?
– Неа! У меня ещё с прошлого раза остались.
Вторая половина дня прошла спокойно. Алекс съездил за Магдаленой, которая была в школе «на продлёнке», няня привела из сада младшего – Сёмочку, а Эрика, наконец-то, закончила со своим проектом. Так что к восьми вечера вся семья, наконец-то, собралась вместе.
Алекс, сразу после того, как привёз Магдалену, снова ушёл в кабинет поработать, поэтому, когда он вышел в гостиную, все уже собрались там.
– Папа, а Ванька меня за косичку дёрнул! – пожаловалась Магдалена, забираясь ему на колени, едва только он присел в своё любимое кресло перед камином. Наиболее популярными в настоящее время считались электрические, с голографическим проекционным экраном, но Алексу больше нравился традиционный, дровяной. Несмотря на то, что исполненную современной «панелью» голограмму огня очень сложно было отличить от настоящего.
– А ещё, – Магдалена добавила в голос побольше слезливости, – он говорит, что ты не возьмёшь меня на Луну.
– Вот как? – он рассмеялся и погладил дочь по головке. – Это почему это?
– Потому что я ещё маленькая и меня в ракету не пустят, – голосок дочери аж задрожал от обиды.
– Это он ошибся, – улыбнулся Алекс. – На «Лунамаксы» пускают уже с пяти лет.
В глазах дочери тут же засияло торжество и она, развернувшись к брату, довольно показала ему язык.
– Понял? Э-э-э-э…
– А мы что на «Лунамаксе» полетим что ли? – разочаровано заныл Ванька. – Это ж два лишних дня! Лучше бы «Космостерн».
– «Космостерн» хоть и летит быстрее, но зато у него взлётные перегрузки больше. А мы с мамой старенькие уже, у нас косточки хрупкие… – рассмеялся Алекс. Ванька насупился.
– Ага, старенькие… ты до сих пор в два раза быстрее меня шкот на лебедку наматываешь.
Яхтингом всю семью увлекла Эрика. Но это случилось уже после того, как они переехали в СССР. Сначала они завели небольшую яхту на Истринском водохранилище, потом, через годик, уже побольше на Ладоге. Ну а пару лет назад Алекс купил для любимой жены роскошную восемнадцатиметровую красавицу, которая сейчас стояла в марине в Керчи. В прошлом году они летом целый месяц ходили на ней по Чёрному и Средиземному морям, посетив Севастополь, Одессу, Измаил, Констанцу, Варну, Стамбул, Александруполис, Кавалу и Салоники. После чего Эрика начала с воодушевлением планировать кругосветку. Не вот сразу одним махом и вокруг «шарика», а потихоньку – лет за десять. Каждое лето за месяц проходя по «вкусному» кусочку, с заходом в наиболее интересные страны и порты и в конце летнего путешествия оставляя яхту на арендованной стоянке в «марине», в конечной точке маршрута. Чтобы на следующее лето двинутся дальше с того места, в котором закончили предыдущее путешествие…
Вечер прошёл уютно. Тихо, тепло, семейно… Даже Ванька угомонился, а потом, смилостивившись, почитал младшим сестрёнке и братику сказки на ночь. Малышня, в конце концов, так и уснула под убаюкивающий голос старшего брата. Ой, точно очки зарабатывает перед поездкой… Они с Эрикой тоже не стали засиживаться и ушли в спальню уже через полчаса после того, как няня увела и унесла детей по своим комнатам.
– Знаешь, – задумчиво произнесла Эрика, которая после душа присела за туалетный столик расчесать свои всё ещё длинные и роскошные волосы, без каких бы то ни было секущихся кончиков, которыми так пугает дам безжалостная телереклама, – я, там, в прошлом, часто задумывалась, как мы будем жить, когда окажемся здесь, в будущем. И на меня иногда такие страхи нападали… ты же много всего про будущее рассказывал – про наркотики, про терроризм, про этот твой «даркнет», про эпидемии новых вирусов…
– И что, они оправдались? – усмехнулся Алекс.
Эрика не стала отвечать, а обернулась к нему, счастливо улыбнулась, после чего отложила расчёску и, грациозно встав с банкетки, изящным движением выскользнула из банного халата. А затем сделала этакий кошачий шаг вперед и-и-и… прыжком пантеры запрыгнула на мужа…
Когда Эрика, наконец-то, заснула, уютно устроившись у Алекса на груди, по-хозяйски обхватив его рукой и закинув на него свою ножку, тот прикрыл глаза, так же собираясь побыстрее заснуть, но-о-о… спустя двадцать минут внезапно обнаружил, что сон как-то совсем не идёт. Потому что в голове теснятся мысли и воспоминания. В том числе и о том, как и почему они, в конце концов, оказались здесь, в СССР. Несмотря на то, что им, с его деньгами был открыт весь мир… Ведь совсем же не собрались!
Нет, здешний СССР был куда больше похож не на того монстра, который он знал только из интернета, ну, или, из коротких и уже почти забывшихся рассказов матери и её знакомых, а, скорее, на Россию, из которой он уехал. То есть оказался куда более «капиталистическим». Впрочем, та Россия ему тоже не нравилось. Он же из неё уехал! Хотя, если быть совсем уж откровенным, последние месяцы перед «попаданством» начали-таки появляться мыслишки насчёт вернуться. Редко и маленькие, но начали. Не очень-то у него складывалось всё в «благословенной Европе». Ни девушки, ни друзей, ни, будем уж откровенными – особенных перспектив. Нет, будь он, там гениальным музыкантом типа Ростроповича, или, скажем, гениальным конструктором – тогда да. А обычным инженером… здесь у них таких выпускников местных вузов до хрена и больше. Сами работу найти не могут и подвизаются официантами в пиццериях и продавцами в «Медиамарктах», «Билла» и «Лидлах». При том, что языком они владеют с детства, а социальными связями через пап-мам, дедушек-бабушек и одноклассников-однокашников обрастают с детства. Ну и кому предложат повышение при прочих равных?… И останавливало его от возвращения вовсе не что-то, что происходило в самой России, нет, а-а-а… то, что он в таком случае окажется куда ближе к маме. Настолько близко, что она, даже, однажды утром может взять билет и просто нагрянуть к нему без предупреждения как снег на голову. Для того чтобы так вот сгонять в Вену её пенсии и присылаемых им денег всё-таки не хватало, а вот куда-нибудь в Москву или Питер она из своего Энгельса доехать вполне могла. И ладно бы на денёк-другой, ну, ладно, пусть на неделю. Она же вообще могла решить остаться! А долго терпеть характер мамочки Алекс уже был не способен. Уж таким она была человеком… Ей вообще ничего никогда не нравилось. Во всяком случае из того, что она уже успела так или иначе попробовать. Ни СССР, ни Россия, ни, даже, Италия, в которую она успела-таки прокатиться на экскурсию, которую ей оплатил Алекс. Душно, грязно, все исторические памятники – облупившиеся и в плесени, простыни в отелях в дырках, еда – отстой, итальянцы – чистые хачи и точно так же норовят обсчитать… короче список претензий после этой поездки был таков, что Алекс с тех пор зарёкся отправлять маму куда-нибудь ещё раз. И к людям она относилась так же. Даже, вроде бы, к близким подругам. Нет, когда они приходили в гости – она была сама любезность, но стоило им сделать шаг за порог, как они превращались в «дуру», «шлюху», «ту ещё стерву» и так далее… А вот эти самые вышеупомянутые подруги и знакомые, кстати, относились к распавшейся стране не столь однозначно. Хотя Алекс тогда считал подобное отношение просто «воспоминаниями о молодости»… Но, как бы там ни было, здесь СССР, разрешивший частную собственность сразу после войны и, к настоящему моменту, по социально-экономической модели напоминающий, скорее, Скандинавию покинутой реальности с её высоким средним уровнем жизни, отличной медициной и образованием, но при этом бешенными налогами на богатых, штрафами в зависимости от уровня дохода и всём таком прочем им первоначально в качестве места обустройства не рассматривался. И тем, кто натолкнул его на эту идею оказался никто иной как профессор Лиотти.
Сразу после того, как они выписались из его клиники, Алекс через профессора арендовал небольшой дом в коммуне Хюненберг, расположенной в двадцати с небольшим километрах от Люцерна и, наняв машину с водителем, отправился в Андорру. Увы, другие, менее затратные способы добраться до своих номерных счетов в этом будущем оказались куда более чреваты проблемами. Потому что будущее, в которое они попали, оказалось с одной стороны намного более развитым и безопасным, а с другой, намного более… тоталитарным? Вот не получалось у него подобрать никакого другого слова… Нет, в обычной жизни этого практически не ощущалось. Наоборот, в этом будущем не было очень многого из того, что стало обыденным в той, первой покинутой Алексом реальности. Например, те же рамки в аэропортах отсутствовали как класс. Да и полиции на улицах, дорогах, вокзалах и аэропортах практически не было. А вот там, например, его как-то во Франкфуртском аэропорту даже собака обнюхивала… Но, зато, здесь все перекрёстки, пешеходные переходы, подъезды, холлы, залы кафе и ресторанов, автобусы, трамваи, поезда, вагоны метро, машины такси и, даже, лифтовые кабины, были поголовно оборудованы камерами, подключенными к глобальной полицейской сети оснащённой программой распознавания лиц. Нет, это не означало, что следят за всеми поголовно и все двадцать четыре часа в сутки. На этот не хватит ресурсов даже у самого богатого государства! Но всякий, кто попадал в поле зрения полиции и специальных служб – скрыться уже не мог. Как бы не пытался. И ни грим, ни наклеенные усы тут не помогли бы. Как рассказал Серджио, идентификация идёт по контрольным точкам, большая часть которых связана со строением костей черепа – то есть учитывалось расстояние между зрачками, форма глазных впадин, размеры и форма носовых хрящей, величина надбровных дуг и всё такое прочее. Причём, судя по изложенным подробностям, профессор был сильно в теме. Уж больно со знанием дела рассказывал. Впрочем, учитывая круг его пациентов – это было немудрено… И – да, никакие ухищрения типа закрывающих лицо платков и шарфов или глубоких капюшонов так же не работали. Потому что если в метро или, там, трамвае это ещё могло как-то прокатить, то вот при посадке в автобус или такси, водители с милой улыбкой вежливо, но твёрдо просили скинуть капюшон либо опустить шарф или платок и улыбнуться в камеру. А если ты не делал такого же при входе в подъезд или лифт, двери просто не открывались. И никакие ссылки на культурные и религиозные традиции никто не принимал. Если ты хочешь соблюдать свои национальные и религиозные традиции, которые противоречат местным или требованиям закона – езжай обратно к себе домой, и ходит там в парандже и хиджабе сколько тебе влезет. А здесь будь добра – веди себя как требуется… Короче с той возведённой в фетиш толерантностью в этой Европе, которая после войны попала под плотную «опеку» СССР было довольно плохо. Но самим европейцам эта их жизнь, похоже, нравилась куда больше, чем тем, кто жил в Европе той уже исчезнувшей реальности. Во всяком случае ни о каких «Национальных фронтах» или «Альтернативах для Германии» здесь никто и слыхом не слыхивал…
Но к здешним правилам всё равно пришлось привыкать. Алекс первое время каждый раз вздрагивал и испуганно замирал, когда вежливый человеческий или программный голос вот так вот просил «улыбнуться в камеру» – потому как, а вдруг программа обнаружит, что он не числится ни в каких учётах, и его раз и быстренько арестуют. Нет, ему говорили, что сравнение лица идёт с базами данных преступников и правонарушителей, так что отсутствие в базах – это плюс, а не минус. Но это так официально говорится – а как оно на само деле никто ж не знает. Однако, как бы там ни было – и его поездка в Андорру, а потом и, по старой памяти, в Марсель, к знакомым мафиозо, прошла без каких бы то ни было проблем. Ну если не считать неожиданного столкновения с наркоманом в одном из переулков в припортовом районе Марселя… Но от него удалось откупиться наличной двадцаткой. Жалко только, что этот расход оказался бессмысленным. Как и сам заезд в Марсель в целом. Знакомых лиц в этой реальности оказался минимум, причём обретались они на каких-то совсем второстепенных и левых позициях. Так что решить вопрос с документами старыми и уже не раз опробованными в предыдущих переходах способами не удалось. Зато, неожиданно, помогли новые знакомства. Когда Алекс, уже после того, как полностью расплатился с Серджио за помощь и сделал ему подарок в виде номерного счёта, обмолвился тому о своих проблемах, итальянец задумался и попросил дать ему несколько дней на выяснение вопроса. А спустя пару дней перезвонил и, пригласив его к себе, предложил уже известный Алексу вариант с паспортами Южно-Африканского союза.
– Дорогой мой, – похохатывая пояснил профессор Лиотти, – белые там задрали ручки вверх и передали власть чёрным, – как Алекс уже успел заметить, Серджио был тем ещё расистом. Правда больше на словах. В конце концов, он вполне себе женился на Зульфие, которая была пакистанкой, и не видел в этом ничего необычного. Наоборот – жил и радовался своему удачному выбору. Но в разговорах его регулярно «пробивало»… – Так что сегодня эта страна широкими шагами мчится к свободе и демократии. Вследствие чего там сейчас твориться такой дикий бардак, что вам не слишком дорого сделают необходимое количество вполне себе легальных паспортов. С другой стороны, это понятно не только мне, но и большинству других умных людей. Так что подобный паспорт в ближайшие двадцать лет точно будет весьма токсичным активом. И вам будет лучше как можно скорее поменять его на другой.
– Да это-то понятно… – вздохнул Алекс. – Вот только как это сделать. Как можно скорее, я имею ввиду.
– Хм… – Лиотти задумался. – Скажи, а у тебя много денег?
– Мне – хватает, – осторожно ответил Алекс. – А к чему вопрос?
– Да тут слушок один прошёл. Насчёт того, что русские, вроде как, наконец-то сдались и вскоре так же должны запустить программу «гражданство в обмен на инвестиции» как это уже давно делается во всех других цивилизованных странах.
– Как это? – изумился Алекс. – У них же социализм!
– И чего? Частная собственность у них вполне себе разрешена. Правда налоги они с неё дерут… – он вздохнул и покачал головой. – Но я понял ваш вопрос. Да – раньше они подобного не практиковали. Но сейчас у них очень острая ситуация. Из-за Сирии.
«Боже – и здесь Сирия!» – мысленно изумился Алекс. А итальянец, между тем, продолжил:
– Ты же помнишь тот репортаж CNN над котором все ржали?
Его собеседник осторожно кивнул. Естественно, никакого «того репортажа CNN» он не помнил и помнить не мог, поэтому даже предположить не мог о чём вообще идёт речь
– Ну вот – именно из-за него русские разозлились, и их Verhovni Soviet дал разрешение на включение «Сирийской советской социалистической республики» в состав СССР. Ты же видел какие гуляния в Дамаске тогда были. Они там, даже, фейерверками какой-то большой торговый центр сожгли – так разошлись!
– И что?
– А то, что в СССР плановая экономика. То есть с большой долей рынка, конечно, но стратегически – именно плановая. И пятилетний план у них принят всего лишь год назад. А тут – Сирия. И, поскольку они её присоединили, денег в неё вбухивать нужно немеряно. Причём прямо сейчас. Там только на образование и здравоохранение неотложно нужно миллиардов пятнадцать-двадцать. Ну так пишет Блумберг… А лишних денег нет. План же сверстан! Ждать же ещё четыре года, когда будет принят новый пятилетний план – некогда. Они, конечно, в своём плане всегда предусматривают кое-какие резервы, но не на новую же страну с двадцатью миллионами населения с социалкой, отстающей от их стандартов лет на пятьдесят. Вот поэтому русские, вроде как, и собираются запустить подобный проект. Но стоить это будет дорого. Как-никак – самая развитая страна мира…
– Хм, а для этого нужно будет переехать в Сирию?
Профессор Лиотти с готовностью захохотал.
– Ну и ты и сказану-ул! Да нет, конечно! Живи, где хочешь. Только инвестируй положенное… ну и оставшиеся денежки трать законопослушно. Единственное – в СССР за тобой, естественно, будут приглядывать куда как пристальнее, чем где бы то ни было. Поэтому те люди, которые мне об это рассказали, всё ещё раздумывают – воспользоваться ли открывающимися возможностями или не стоит рисковать.
Алекс мысленно ахнул. Как это?
– И что русские вот так просто пустят к себе за деньги толпу мафиозо?
– А чего им бояться? – усмехнулся Серджио. – Это ж русские. У них с этим строго. Ты думаешь у нас тут засилье камер и полицейское государство? То, что у нас – это мелочь! А вот у русских ты пукнуть не сможешь без того, чтобы этого не заметили. И никто не сможет. Так что если туда ехать – то придётся отказаться от прежнего образа жизни и стать совершенно законопослушными. То есть абсолютно уйти на пенсию. А наши привыкли, даже отойдя от дел, всё равно ощущать себя донами… Потому и думают.
Хм… – Андрей задумался. – Всё равно не понимаю. Им-то это зачем?
Понимаешь, – задумчиво начал сеньор Лоретти, – дело в том, что такого уровня безопасности ты не найдёшь более нигде в мире. Никто и нигде не смеет трогать русского. Потому что это – самоубийство. Опять же – экология. Просторы. Нет ни одной страны мира которая простирается от полюса до субтропиков! Медицина, опять же, лучшая в мире. Нет, я, скажем, кое в чём вполне способен удивить русских. В некой узкой области. Очень узкой… Но общий уровень у них точно выше, чем у нас в Швейцарии. Да и верхний тоже вполне неплох. У них же тоже имеются частные клиники… Ну и балет с кино у них тоже очень хорошие, – и он снова расхохотался. В этот момент в гостиную, в которой они сидели, вошла Зульфия с подносом в руках, на котором стоял кофейник, молочник, сахарница, розетки с джемом и корзинка с тостами.
– Спасибо, дорогая, ты, как всегда – великолепна! – с истинно итальянской экспрессией поблагодарил жену Серджио и, развернувшись к Алексу, указал на поднос. – Присоединяйся. Зульфия делает изумительный джем из фейхоа. Не заметишь, как язык проглотишь.
– И всё-таки почему СССР, а не, скажем, та же Швейцария? – поинтересовался Алекс когда они отдали должное кулинарным талантам Зульфии.
– Понимаешь, Алекс, я никогда у тебя не спрашивал, как ты попал с семьёй в те руины и откуда у вас с женой показались пулевые ранения. И не спрошу! – он предупредительно вскинул руку. – Это – мой жизненный принцип, который позволяет мне безбедно жить и заниматься тем делом, которым я занимаюсь. Но-о-о… я знаю тебя уже достаточно, что сделать вывод о том, что ты попал в подобный переплёт совершенно случайно. И что ты не имеешь никакого отношения к криминальной среде. Не те у тебя привычки, манеры, отношения в семье, наконец… Нет, жизнь вас с Эрикой, конечно потрепала и кое-чему научила, как минимум за то время, когда вы скрывались от тех, кто вас так «пометил»… но, в общем и целом, криминалитету вы чужды.
– А почему ты думаешь, что мы скрывались?
Лиотти окинул его сожалеющим взглядом. Мол что за глупости ты только что сказал…
– Ты. С женой и детьми. Без документов. Без денег. Зато с золотом. Мне продолжать?
Алекс хмыкнул.
– Да уж – не поспоришь…
– Ну вот и я о том же. Так вот что я тебе скажу: самый лучший выход для вас – стать гражданами СССР. Ни одна страна мира не сможет обеспечить тебе даже сходного уровня защиты – ни Швейцария, ни Франция, ни Швеция, ни, даже, США. Я тебе уже говорил – никто не смеет лезть к русским. И это не просто слова! Гоминьдан в начале пятидесятых по наущению и под гарантии американцев захватил танкер «Туапсе» – и где теперь тот Гоминьдан? В КНР на «День воссоединения» до сих пор носят огромные фото и макеты русских десантных кораблей. Причём, говорят Мао Цзедун чуть ли не на коленях в Кремле перед Сталиным стоял, выпрашивая разрешение для НОАК присоединиться к десанту на Тайвань. Русские собирались сделать всё сами… ЦРУ в шестьдесят четвёртом, сразу после смерти «дядюшки Джо», попыталась ещё раз – и получили ракетный удар по своей секретной базе в Параисо. И сильно благодарили бога, что он был не ядерный… С тех пор никто более не рискует проверять русских на прочность. Да, взамен они потребуют абсолютной лояльности. Ну и других ограничений будет побольше. Но разве это не достаточная плата за безопасность? Особенно в твоей ситуации, – он замолчал. А Алекс задумался. Нет, профессор, дай ему Бог жизни и здоровья, не совсем правильно понимал его личную ситуацию. В этой реальности не было никого кто мог бы угрожать жизни и здоровью его семьи. Все они остались там, в покинутом ими времени. Но-о, действительно же – вариант…
– А может тогда, нам сразу… – задумчиво начал он.
– Молодец! – прервал его итальянец и, от полноты чувств, хлопнул по плечу. – Но паспорта ЮАС будут нужны. Тебе же нужно будет легально въехать в страну. А как это сделать без документов?
– Но ты же говорил они токсич…
– А ещё я говорил, что русским на это плевать. Для них токсичные любые несоветские паспорта. Они – те ещё расисты, между нами. Не совсем в том смысле, в котором мы, обычно, понимаем этот термин, конечно… Для них чужаки все, кто несоветские. Или, хотя бы, несоциалистические. Причём не просто чужаки, а, как бы это… недоразвившиеся. Глупые ещё. Малыши-несмышлёныши, так сказать. За которыми стоит получше приглядывать. Ну чтобы они, по своему неразумению, куда-то не вляпались… Так что с каким бы паспортом ты не приехал – они будут смотреть за тобой в оба глаза и немножко сверху. Но, дорогой мой, именно это и позволит тебе и твоей семье чувствовать себя в безопасности. Потому что хрен кто рискнёт к вам приблизится под таким присмотром… Но если ты собираешься жить честно и спокойно – почему это должно тебя волновать? Пусть смотрят! Ничего предосудительного они не увидят…
Но даже после этого разговора Алекс ещё сомневался. До того момента пока не вернулся в снятый им дом на окраине Хюненберга. К тому моменту Эрика уже уложила детей. Так что, когда он поел и пересел на диван, она присела рядом с ним, обхватила его руками.
– Что-то я боюсь, любимый, – тихо сказала жена. – Здесь всё такое… не моё. И шум, шум, шум. По этому вашему телевизору идёт триста с лишним каналов. В мире твориться чёрт знает что! В Африке идёт постоянная, непрерывная война, в САСШ – демонстрации, расстрелы в школах, в Англии – мусульманские проповедники.
– Неужто всё так плохо? – усмехнулся Алекс. Да уж, современные новости способны были сильно ударить по сознанию человека, не выросшего в условиях постоянного информационного давления. Эрика подняла взгляд и посмотрела на него.
– Я не знаю. Мне кажется, что я сошла с ума. Или с ума сошёл весь остальной мир, – она грустно вздохнула. – Знаешь, не смотря на то, что в жизни в СССР было много своих проблем и трудностей, именно в Москве я чувствовала себя самой защищённой. И-и-и… я понимаю, что это абсолютно невозможно, но-о-о мне временами так хочется обратно. В Москву.
Алекс усмехнулся, погладил её о голове и, решившись, произнёс:
– Ну, почему же – в Москву, так в Москву…