– Пусть так, что толку нам сейчас говорить о том, как и когда она успела влюбиться в Рис-Джонса? Важнее понять, что же теперь делать? – Эмили была рада, что при неприятной сцене с истерикой сестры из всех ее подруг присутствовала именно Джейн, способная дать хороший совет и не болтать об увиденном.

– И что только она нашла в нем… – мисс Соммерсвиль словно и забыла, что еще недавно со всей серьезностью рассматривала вопрос своего брака с мистером Рис-Джонсом.

– Он довольно хорош собой, к тому же пережил трагедию. Кэролайн, как и все мы, большая любительница романов, а история Рис-Джонса так похожа на роман – смерть невесты с таким же, как у нее, именем, погружение в бездну отчаяния и обретение новой любви…

– Только вот эта любовь – не Кэролайн! – возразила Джейн. – По законам романов именно она должна была утешить его и пробудить к жизни, а на ее месте оказалась мисс Несбитт! Как Кэролайн увязала эту нестыковку в своем романе?

– Если она захочет, то расскажет, я не буду давить на нее… – леди Гренвилл внезапно едва не подскочила в своем кресле. – Господь милосердный, за этими переживаниями я забыла о причине, вызвавшей их! Мисс Несбитт мертва, а суперинтендент Миллз считает, что убить ее мог Филипп Рис-Джонс!

– Я ни на минуту не забываю о смерти Флоренс.

– Что ты чувствуешь, Джейн? – Эмили протянула руку, чтобы ободряюще погладить ладонь подруги. – Вы не успели даже познакомиться поближе, она едва скользнула по краю твоей жизни, и вот ее уже нет…

– Я не знаю, – мисс Соммерсвиль сжала пальцы Эмили, молчаливо выказывая свою благодарность. – Она не нравилась мне, не знаю почему. И я надеялась, что со временем все переменится, и отец найдет способ объединить нас в одну семью. Мистер Несбитт… вот о ком я думаю, Эмили! Флоренс уже не вернуть, а он должен продолжать жить! Как мне разделить его боль и одиночество?

Леди Гренвилл до выходки Кэролайн тоже думала о мистере Несбитте и о том, как жесток свет – он не позволит Джейн открыто утешать отца, стоять рядом с ним у гроба Флоренс. Самые гнусные сплетни отравят им жизнь уже через несколько дней после похорон мисс Несбитт. В подруге Эмили не сомневалась – Джейн сохранит свои чувства в тайне, в конце концов, множество женщин будут проливать слезы во время прощания с юной девушкой. А вот мистер Несбитт… Как поведет себя он, невозможно было предугадать тем, кто не знал его хорошо.

«Надеюсь, спустя три-четыре дня после похорон он приведет свои мысли хоть в какой-то порядок, – думала Эмили. – Друзьям полагается наносить визиты, и мы с Джейн сможем бывать у него и после похорон Флоренс, не вызывая подозрений – ведь половина графства съедется в поместье Несбиттов, и большинство – отнюдь не из желания поддержать несчастного отца. Скорее всего, мистер Несбитт не станет принимать всех и каждого, но для Джейн он, конечно, сделает исключение».

Подруги еще долго сидели рядом молча, то и дело утирая слезы. По стечению обстоятельств обе оказались вовлечены в трагедию глубже, чем кто-либо мог подумать. Джейн лишилась сестры, ее отец сходил с ума от горя, а сестра Эмили страдала от неразделенной любви к несостоявшемуся жениху мисс Несбитт.

К обеду Соммерсвиль и лорд Гренвилл спустились в столовую. Джейн поднялась к Кэролайн и убедилась, что девушка все еще спит, и сон для нее сейчас был благом, если только ей не снились кошмары. Но и они не могли быть ужаснее той действительности, в которой ей предстояло проснуться.

Уильям согласился остаться в доме Соммерсвилей еще на одну ночь. Посеревшее лицо Эмили вызывало в нем жалость, но он не умел выразить ее. Какой хорошенькой она была вчера на балу в своем экстравагантном туалете, а сегодня в коричневом старом платье мисс Соммерсвиль, которое было ей велико, казалась старше на десять лет и на столько же печальней.

После обеда Джейн попросила джентльменов не оставлять их одних и велела горничной принести шерри – уже не раз опробованное ими средство от горестной тоски. Ричард только насмешливо приподнял брови, но не осмелился шутить, а лорд Гренвилл сам наполнил их бокалы и даже предложил поиграть в карты, чтобы как-то отвлечься.

Все проявили воодушевление, которое никак нельзя было назвать искренним, тем не менее игра оказалась не самым плохим способом занять время.

Днем слуга Говардов привез записки от Дафны и Сьюзен. Обе леди были удручены случившимся, но если Сьюзен сильнее всего жалела мистера Несбитта и его дочь, то миссис Пейтон сетовала на то, что Кэтрин Рис-Джонс и Меллотты опять должны будут почувствовать на себе действие сплетен и пересудов. Беспокоило Дафну и то, что она и ее подруги опять будут много говорить и думать о смерти, что может привести к нервическому расстройству. Спасением, по мнению миссис Пейтон, должен стать приближающийся лондонский сезон. Если летом вся их компания спаслась от тягостных разговоров на курорте, то зимой для этого как нельзя лучше подойдут столичные развлечения.

– Мы ведь думали поехать в Лондон с Кэролайн и мисс Рис-Джонс… – вздохнула Эмили.

Джейн кивнула в ответ на понимающий взгляд подруги – она тоже собиралась в Лондон, только с отцом и сестрой, о чем не могла сказать при джентльменах.

Лорд Гренвилл, из головы которого это намерение жены также благополучно испарилось, теперь нашел идею превосходной. Обеим юным леди полезно будет оказаться подальше от Филиппа Рис-Джонса. А мистер Ченнинг, если он всерьез интересуется Кэтрин, может приехать в Лондон и продолжить свои ухаживания вне пределов бдительного ока леди Пламсбери, старавшейся держать Николаса поближе к себе, чтобы знать как можно больше о его намерениях – не собирается ли он затевать судебную тяжбу?

– Я же пригласила к чаю миссис Логан! – вспомнила вдруг леди Гренвилл. – Придется утром послать Пауэллам записку с извинениями и назначить другой день.

– Миссис Логан поймет тебя, должно быть, она все еще опекает мисс Рис-Джонс, – заметил Уильям.

19

Обещанное чаепитие состоялось через три дня. Обе дамы приятно провели время в гостиной Эмили, лишь Кэролайн не присоединилась к ним.

Все эти дни она не хотела ни с кем разговаривать и предпочитала проводить время в своей комнате. Старшая сестра решила пока ее не беспокоить. Девушке нужно было время, чтобы собраться с силами и прийти в себя, а чувство стыда, мучившее ее из-за того, что она выдала свою тайну, должно было постепенно пройти, так, чтобы она смогла смотреть на лорда Гренвилла и Соммерсвилей, не краснея.

Разговоров о том, что произошло в доме Рис-Джонсов в последний день января, невозможно было избежать. Миссис Логан лишь вчера вернулась к Пауэллам, Кэтрин не отпускала ее от себя, неожиданно найдя в старой леди ласку и заботу, которых не смогла получить от родной тетки.

Как сообщил миссис Логан полковник Дейл, принявший на себя обязанности хозяина, пока Филипп вновь не примется за дела, полиции не удалось отыскать следов преступника. На мерзлом гравии садовой дорожки ничего нельзя было разглядеть. Констебли опросили всех слуг, находящихся в доме и служебных постройках, но так и не получили полезных сведений. Лишь домыслы о разорившемся фермере покойного лорда Мортема, вынужденном скитаться и попрошайничать, чтобы прокормить семью, или слухи о браконьерах в лесу того же Мортема, которые бесчинствовали там, пока леди Пламсбери не выкупила лес у наследника лорда Мортема и силами своих людей не навела там порядок. Оставшиеся без пропитания браконьеры вполне могли превратиться в шайку грабителей и нападать на одиноких путешественников. В графстве уже лет двадцать не слышали ни о каких бандитах, но это не означало, что они не могли появиться вновь. Самые дерзкие из них могут даже осмелиться грабить богатые дома или убить леди ради ожерелья!



В доме Меллоттов миссис Меллотт успокаивала дочь.

– Не плачь, моя дорогая, все это скоро забудется. Филипп ведь не был помолвлен с мисс Несбитт, и мы можем считать, что она была лишь одной из приехавших на бал к Рис-Джонсам.

– Но мы же были там! – Эвелин расхаживала по комнате, не в силах усидеть на месте и заняться каким-нибудь рукодельем или чтением. – Это еще хуже, чем случай с мисс Гринлоу! Оказаться в доме, где произошло убийство!

– Вспомни, сколько людей было там кроме нас! – миссис Меллотт начинала терять терпение, в последние дни Эвелин была просто невыносима! – На этот раз никто из них не сможет показывать на нас пальцем, мы все в равном положении! И этот печальный случай никак не отразится на нашей репутации, поверь мне!

– Я бы согласилась, если б Рис-Джонсы не были нашими родственниками! Нам не повезло больше всех остальных!

– Подумай о Кэтрин и Филиппе! Вот уж кому не повезло! Кэтрин теперь не скоро захочет устраивать большой прием, а твой кузен должен оплакивать девушку, на которой уже летом мог жениться! – миссис Меллотт в этот момент была бы благодарна любому, кто захотел бы жениться на Эвелин и увезти ее из родного дома.

– Ах, бедный Филипп! – язвительно усмехнулась Эвелин. – Кто знает, может быть, он и убил обеих леди!

– Что ты такое говоришь? – миссис Меллотт охнула и прижала руку к груди, словно у нее заболело сердце.

– То, о чем сейчас думают все соседи! Многие видели, как он вел себя последние месяцы, какой был раздражительный и грубый! Вспомните, как мы читали о сыне торговца, убившем несколько девушек из-за того, что его невеста разорвала помолвку! С Филиппом ведь произошло то же самое, его отвергла Полли! А теперь он и вовсе лишился рассудка. Полковник Дейл говорил вчера отцу, что он крушил все без разбору в своем кабинете, полковнику и камердинеру пришлось силой его удерживать, пока доктор Вуд давал ему какое-то лекарство! Разве это не говорит о его душевном нездоровье? Не знаю, как вы, а я ни за что не останусь больше в одной комнате с ним, если рядом не будет какого-нибудь сильного мужчины, чтобы защитить меня!

Роковые слова были произнесены, и их расслышала миссис Пауэлл, явившаяся к Меллоттам с визитом. Она вошла слишком быстро вслед за горничной, которая должна была доложить о ней и тоже стала свидетельницей обвинительной речи мисс Меллотт.

По изумленно округлившимся глазам гостьи миссис Меллотт поняла, что Эвелин допустила непоправимую ошибку. Завтра же в Торнвуде станет известно о том, что семья подозревает Филиппа в убийствах! А горничная разболтает другим слугам, какую бы сумму ей ни предложили за молчание. Беду невозможно было предотвратить, хоть миссис Меллотт и попробовала.

– Ты расстроена, Эвелин, и говоришь глупости. Миссис Пауэлл, прошу прощения за поведение моей дочери, она, разумеется, ничего такого не думает.

Сообразившая, что зашла слишком далеко, Эвелин закивала, подтверждая слова матери. Миссис Пауэлл сделала вид, что все понимает, но ее визит был необыкновенно краток, она явно спешила поделиться тем, что узнала, с другими соседями.

– Подумай, что ты натворила! Вот теперь можешь забыть о том, чтобы найти себе жениха в ближайшие лет десять!

Миссис Меллотт обрушилась на дочь с упреками, хотя и понимала, что это бесполезно. Но надо же было отвести душу…



Траурный завтрак в доме мистера Несбитта напоминал другие подобные мероприятия – дамы в черном, сдержанные всхлипывания и вздохи, неслышно скользящие лакеи с подносами. Гостей собралось много, и в обеих гостиных и в большой столовой толпились родственники, соседи и старые и новые знакомые Несбиттов. Приехал старший брат мистера Несбитта с семьей.

Итан Несбитт выглядел точно так, как его описывала леди Пламсбери, – высокомерный мужчина, пренебрежительно оглядывающий людей, одетых скромнее, чем он сам или его супруга. С братом он почти не говорил и всем своим видом показывал, что не желает находиться здесь дольше, чем того требуют приличия.

Дама в дорогом черном платье с бокалом вина в руках холодно оглядела старшего Несбитта и повернулась к своему собеседнику:

– Мог хотя бы сделать вид, что сочувствует брату. В конце концов, теперь он или его дети унаследуют все состояние Руперта Несбитта.

– Совсем необязательно, – джентльмен даже не повернулся, он уже достаточно насмотрелся сегодня на мистера Итана Несбитта во время похорон. – Руперт Несбитт может оставить свои деньги кому угодно, какому-нибудь бедному кузену или племяннику, например. Блэквеллы добрее к нему, чем родной брат, и такой человек, как он, этого не забудет. В конце концов, он еще может жениться вновь и произвести на свет наследников – в его возрасте это вполне возможно.

– Возможно, вы и правы, друг мой. И все же это очень, очень печально…

– Мне тоже жаль мисс Несбитт, хотя ее смерть и была неизбежна…

– О, вот как? – леди подвинулась ближе к своему собеседнику. – Разве это не просто нападение грабителя?

– Я бы не стал утверждать с полной уверенностью, но, думаю, все же дело вовсе не в грабителе…

– Вы не хотите поделиться со мной своим предположением? – казалось, дама была обижена.

– Еще слишком рано, – хитровато улыбнулся мужчина. – Позвольте мне удивить вас. В свое время вы все узнаете. К тому же я не хотел бы ошибиться, в сад действительно мог проникнуть кто угодно…

– Как вам будет угодно, терпение – одна из моих добродетелей.

– А теперь я, пожалуй, попробую выразить свое сочувствие мистеру Итану Несбитту и его супруге. Хотелось бы знать, насколько далеко простирается его лицемерие.

– Вам никогда не надоест наблюдать за человеческой природой, – усмехнулась дама в черном. – Что ж, попробуйте.

20

Мистер Рис-Джонс укрылся в оконной нише. Филиппу не хотелось ни с кем разговаривать, ему равно отвратительны были как бесполезные утешения, так и подозрительные взгляды знакомых. Причем последних становилось все больше и больше, а первые предназначались скорее бедному отцу, нежели несостоявшемуся жениху мисс Несбитт.

Филипп смутно помнил все происходившее с ним после того, как он услышал от своего дворецкого, что мисс Несбитт умерла. Он не сразу понял, что дело не столько в потрясении от случившегося, сколько в успокаивающих средствах доктора Вуда, которыми полковник Дейл потчевал своего молодого друга с чрезмерным рвением. Как только Рис-Джонс, с трудом удерживая свои мысли, как будто тонущие в каком-то липком тумане, сообразил, что его телесная и умственная слабость вызвана желанием полковника Дейла защитить его от душевной боли, он отказался принимать лекарства.

Состояние его изменилось не сразу, но вчера Филипп впервые смог разобрать то, что пытался сообщить ему полковник, – назавтра состоятся похороны Флоренс. Но и тогда он не смог вспомнить, что же происходило в ночь после бала и последующие дни, осталось только смутное воспоминание о том, что он сделал что-то дурное, что уже невозможно поправить.

И лишь сегодня он вполне осознал, что больше никогда не увидит Флоренс. Ее портрет, заказанный отцом к восемнадцатилетию дочери, висел над камином в обрамлении траурных лент из черного крепа, но Рис-Джонс намеренно повернулся к нему спиной. Сама мысль о том, что он будет рассматривать нежные черты и лукавую улыбку той, кто час назад упокоилась в семейном склепе Несбиттов, страшила его. Филипп не был уверен, что сумеет дотянуть до окончания траурного завтрака и не устроить какой-нибудь сцены, до такой степени были напряжены его нервы. «Пожалуй, мне стоило с утра выпить немного этого проклятого лекарства, – подумал он. – Тогда я был бы спокоен, как мистер Несбитт. Как ему удается выносить все это с таким достоинством? Или его сила духа достойна восхищения, или доктор Вуд уговорил и его выпить что-нибудь из своего ящичка».

– Мистер Рис-Джонс! – кто-то позвал его, и Филипп повернулся на звук голоса.

Перед ним стояла бледная девушка в черном платье немного устаревшего фасона. Впрочем, Рис-Джонс не имел ни малейшего представления о том, соответствует ли наряд этой леди сегодняшней моде на траур. Носик девушки припух и покраснел, тонкие веки наполовину прикрывали заплаканные серые глаза, в руках она стискивала платочек.

– Леди Кэролайн Уитмен! – Филипп не сразу вспомнил, как ее зовут.

Кажется, она обрадовалась тому, что он узнал ее. Улыбнулась и тут же покраснела. Ее лицо было повернуто к окну, и зимнее солнце безжалостно показывало то, что есть, не пытаясь приукрасить черты или скрыть недостатки.

«Что мне ответить ей, когда она заговорит о том, как огорчена из-за смерти Флоренс? Они даже не были близко знакомы! Я не должен быть грубым, но сейчас она так напоминает Кэтрин с ее виноватой, напуганной улыбкой, что мне вот-вот захочется накричать на нее!»

Сестра старалась не попадаться ему на глаза, и Филипп смутно помнил, что у Кэтрин были на то причины. Должно быть, он обидел ее, когда она приходила поговорить с ним о Флоренс.

– Я хотела сказать вам… – начала Кэролайн и тут же настороженно обернулась, когда неподалеку раздался звучный голос леди Пламсбери. К счастью, старая леди стояла спиной к окну, а ее собеседники не обращали внимания на полускрытых портьерой Филиппа и Кэролайн.

– Так что же, леди Кэролайн? – Рис-Джонс подумал, что должен помочь ей высказать то, что она хочет. Тогда она оставит его в покое и уйдет. – Вы, вероятно, горюете о мисс… Несбитт, как и большинство присутствующих здесь леди?

– Я горюю о вас, – серьезно и без дрожи в голосе ответила девушка, не сводя глаз с его лица.

– Обо мне? – он слегка растерялся. – О чем же тут горевать? Как видите, я жив и буду жить дальше, а она уже никогда…

– Это очень печально, я знаю, – неожиданно перебила Рис-Джонса юная леди. – Но мисс Флоренс уже там, где ей хорошо, а вы обречены страдать здесь.

– Разве кому-то в этой комнате есть дело до моих страданий? – вот он и не удержался от резкости.

– Поверьте, есть. Вашим друзьям, потому что они любят вас… и мне, потому что я тоже вас люблю.

Филипп потерял дар речи. Неужели снадобье доктора Вуда способно сыграть с ним такую шутку, и все, что сейчас происходит, он видит во сне? А на самом деле похороны мисс Несбитт прошли без его участия?

Его обескураженное молчание Кэролайн поняла по-своему. Она не могла уже покраснеть сильнее и дала себе слово не плакать, так что ей оставалось только продолжать говорить, пока кто-нибудь их не прервал. К этой речи она готовилась несколько последних дней и знала, что другой случай увидеть Рис-Джонса может представиться очень не скоро.

– Да-да, я знаю, что леди не подобает говорить о своей любви джентльмену, но я хотела бы, чтоб вы знали. Я так боюсь, что вы не выдержите отчаяния и сделаете что-то с собой! Может быть, если вы будете знать, что я люблю вас, это поможет вам удержаться от рокового шага!

– Я сплю или брежу? – пробормотал Филипп.

Младшая дочь лорда Уитмена могла рассчитывать на более подходящий случаю ответ, а потому в растерянности уставилась на Рис-Джонса. Как и думала ее сестра, трагическая история любви Филиппа так напоминала сюжет романа, что Кэролайн просто не могла не думать о Рис-Джонсе с того самого дня, как впервые увидела его после смерти его невесты, мисс Гринлоу. И эта скоропалительная влюбленность, увы, отчасти проистекала от временной победы романтической стороны ее натуры над прагматичной. Но лишь отчасти…

Рис-Джонс потер виски и смущенно посмотрел на девушку. Кажется, он сказал глупость и обидел леди Кэролайн. Он подумал вдруг, что и представить не может, как тяжело далось ей признание в любви. Если предположить, что все происходит сейчас наяву, а не в недрах его разума, он оскорбил ни в чем не повинную девушку.

– Простите меня, – Рис-Джонс неловко взял ее за руку. – Уже несколько дней я плохо осознаю происходящее со мной и порой не могу отличить истину от кошмара…

Он осекся, понимая, что вновь говорит что-то не то, но Кэролайн была необыкновенно снисходительна к нему.

– Я понимаю, что вы должны чувствовать, – она не собиралась высвобождать ладонь из его руки, а он уже забыл о своем жесте. – Моя сестра умерла почти шесть лет назад, но мы до сих пор горюем о ней. И вы будете тосковать о мисс Несбитт еще очень долго, но только, ради бога, не губите себя! Уильям, муж моей сестры Луизы, все еще оплакивает ее, но он сумел оправиться до такой степени, чтобы вновь заняться своими делами и позаботиться о поиске матери для своего сына…

– Я должен вам признаться кое в чем ужасном, – Рис-Джонс почувствовал, что просто не может быть неискренним с этой девушкой. – Видите ли, леди Кэролайн, я вовсе не так сильно тоскую о Флоренс, как вы думаете. И из-за этого я сегодня переполнен чувством вины…

Кэролайн вздрогнула и отшатнулась. Она так старательно стремилась выбросить из головы слова лорда Гренвилла о том, что возможным убийцей мисс Несбитт, по мнению суперинтендента Миллза, может быть Филипп Рис-Джонс, что преуспела в обратном. Сколько пламенных речей в его защиту она мысленно произнесла, сколько аргументов ей удалось придумать, и это притом что, по сути, она очень смутно представляла себе характер Филиппа! Любая из юридических корпораций, доведись ее членам послушать одну из этих речей, тотчас присвоила бы юной леди звание почетного бенчера. И вдруг сам Рис-Джонс заявляет, будто его страдания совсем не велики! Что она должна теперь думать о нем? Неужели он может быть виновен в смерти девушки, в которую был влюблен?

Выражение страха на лице Кэролайн осталось непонятным Филиппу. Догадайся он, о чем она думает, их дальнейшие отношения сложились бы иначе. Но он решил, что девушка испугалась из-за того, что подарила свое признание недостойному бессердечному человеку.

– Боюсь, я все еще не вполне осознаю, что с ней случилось. Мои мысли спутаны, а сердце отказывается признать эту истину. Пройдет некоторое время, и этот удар обрушится на меня во второй раз. И если перенести его окажется мне по силам, то в этом будет и ваша заслуга.

Кэролайн снова придвинулась ближе. Несмотря на всю тяжесть этого разговора и боязнь, что кто-то прервет их, она какой-то частью своей натуры испытывала сладкий трепет от того, что впервые беседует с возлюбленным наедине. Пусть их уединение и было лишь условным.

– Пожалуйста, не запирайтесь в своем доме, когда это случится. Помните, что у вас есть друзья! Моя сестра и ее муж всегда будут рады видеть вас и не станут докучать разговорами, а я… я буду молиться за вас!

– Вы так добры ко мне, – неуверенная улыбка появилась на лице Рис-Джонса и тут же исчезла. – А я веду себя недостойно джентльмена! Вы открыли мне свое чувство, огромный дар для любого мужчины, я же только и говорю, что о себе и своих горестях! Как бы мне хотелось, чтобы вы полюбили кого-то другого!

– Разве мы можем располагать своим сердцем? – неожиданно мудро возразила юная леди, впрочем, возможно, она прочла эту фразу в каком-то романе. – Но вы не должны испытывать чувство вины еще и из-за того, что я полюбила вас. Вы не давали мне ни малейшего повода, вам не в чем себя упрекнуть!

– Если честно, один повод я вам все-таки дал, – на этот раз Рис-Джонс улыбнулся почти по-настоящему. – Наверное, вы не помните, как восемь лет назад, на свадьбе вашей старшей сестры и лорда Гренвилла…

– Кэролайн! Твоя сестра желает, чтобы ты немедленно присоединилась к ней в холле, – появление мисс Соммерсвиль не позволило закончить фразу. – Лорд Гренвилл объявил, что возвращается в Гренвилл-парк. Мистер Рис-Джонс, я прервала вашу беседу, но была вынуждена это сделать, так как моя подруга беспокоится о своей сестре, которая внезапно исчезла из гостиной…

Кэролайн почувствовала в словах Джейн упрек и неодобрение, но все же повернулась к Филиппу.

– Вы ошибаетесь, мистер Рис-Джонс. Я храню тот случай в своих воспоминаниях. Только венчание Луизы состоялось девять лет назад…

– Простите, время для меня идет так быстро… – под холодным взглядом мисс Соммерсвиль, недавно столь расположенной к нему, Филипп смешался. – Прошу вас, передайте леди Гренвилл, что я ненамеренно задержал ее сестру. Леди Кэролайн – одна из немногих, кто сегодня попытался ободрить меня, и я весьма признателен ей за это.

Теперь уже Джейн должна была почувствовать упрек, но она лишь кивнула и слегка улыбнулась Рис-Джонсу, прежде чем увести Кэролайн.

«Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Что же они со мной сделают?» – Рис-Джонс огляделся по сторонам и, убедившись, что находящиеся в комнате по-прежнему не обращают на него внимания, направился к выходу, держась поближе к стенам, чтобы избежать столкновения с группками беседующих людей.

21

Эмили очень хотелось узнать, о чем Кэролайн говорила с мистером Рис-Джонсом, но она решила потерпеть с расспросами до дома. В присутствии Уильяма девушка все равно ничего не скажет, только рассердится и еще больше отдалится от сестры. «Так больше продолжаться не может, – думала леди Гренвилл. – Джейн успела шепнуть мне, что Кэролайн и Рис-Джонс спрятались в углу комнаты и стояли непозволительно близко друг к другу. Нельзя допустить, чтобы про дочь лорда Уитмена говорили, будто она забыла о приличиях и флиртует на похоронах! Тем более с человеком с такой репутацией, как у Филиппа. Я не верю, что он мог совершить преступление, но наша матушка с ума сойдет, как только до нее дойдут слухи о том интересе, который Кэролайн проявляет к Рис-Джонсу. А леди Пламсбери уж постарается, чтобы все подробности сегодняшнего утра дошли до моей матери как можно скорее. Кэролайн, как же мне помочь тебе?»

– Я пригласила Кэтрин Рис-Джонс погостить у нас некоторое время, – Эмили устала от молчания, дорога домой начала казаться ей бесконечной. – Сейчас мне не хочется ехать в Лондон, не то настроение. Может быть, позже…

– Рис-Джонс останется в одиночестве, – заметил лорд Гренвилл, – Меллотты, похоже, не очень-то стремятся поддерживать с ним родственные отношения. Сегодня я ни разу не видел кого-то из них рядом с ним.

– Полковник Дейл присмотрит за Филиппом, он обещал продлить свой визит еще на две-три недели. Боюсь, Рис-Джонс погрузится в свою скорбь, как это было несколько месяцев назад, только сейчас сил на борьбу со своим горем у него намного меньше, – Эмили невольно покосилась на сестру, но Кэролайн делала вид, что ее очень интересует сумеречный пейзаж за окном. – И все же мне намного больше жаль мистера Несбитта. Филипп еще молод, его судьба рано или поздно повернется к нему светлым ликом, а мистер Несбитт останется совсем один… Правда, у него есть семья…

– Я подходил к старшему Несбитту, чтобы сказать несколько подобающих фраз. Похоже, его не столько огорчила смерть единственной племянницы, сколько необходимость соблюдать траур. Этот человек едва процедил десяток слов, а его супруга посмотрела на меня так, как будто я пришел на благотворительный обед попросить тарелку супа.

– У меня это семейство тоже не вызвало симпатии, – после знакомства с мистером Итаном Несбиттом Эмили порадовалась, что ее подруга – дочь не этого Несбитта.

Лорд Гренвилл как раз вспомнил о Джейн Соммерсвиль.

– Я думал, что Соммерсвили поедут домой вместе с нами. Но Ричард сказал, что мистер Несбитт попросил их остаться на день-два, похоже, на него благотворно влияет спокойствие Джейн.

– Мистер Несбитт давно знаком с Соммерсвилями, я думаю, их незавидное положение вызывало у него сочувствие. Во всяком случае, он был рад сближению своей дочери и Джейн, и, не случись этой беды, они с Флоренс прогостили бы у Соммерсвилей довольно долго.

– Мисс Несбитт было чему поучиться у твоей подруги, – согласился Уильям. – Они даже чем-то похожи, боюсь, как бы мистер Несбитт не разглядел в ней замену своей дочери.

Эмили вздрогнула – неужели ее муж что-то заподозрил?

– Что плохого, если он окажет Джейн и Ричарду покровительство? Старый друг семьи, преуспевший в делах, способен помочь Соммерсвилям улучшить свое положение.

– О, им бы очень пригодились его советы, но ведь Джейн – не Флоренс и никогда не будет ею. Мисс Соммерсвиль уже не требуется забота отца, она привыкла к самостоятельности, а мистер Несбитт может начать вмешиваться в ее жизнь, что приведет к ссоре.

«Ты сам никогда ведь не думал, что я – это какая-то часть Луизы, – подумала Эмили. – Так с чего бы мистеру Несбитту считать Джейн своей покойной дочерью? Тем более что она и так его дочь, абсолютно живая. И теперь единственная…»

– Пока Джейн лишь собирается говорить с ним о Флоренс, если он этого захочет, или отвлекать его какими-то другими темами, если он еще не готов к этому. А Ричард может посидеть с ним в кабинете, выпить и побеседовать о политике. Насколько я понимаю, старший Несбитт не собирался задерживаться, кажется, их экипаж должны были подать сразу вслед за нашим.

– Ричард не очень силен в политике, – усмехнулся лорд Гренвилл. – Но в остальном я с тобой согласен. Если кто и может успокоить Несбитта, так это Джейн.

«Отчего же ты не выбрал ее в свои утешительницы?» – в словах мужа Эмили послышалась зависть или какое-то другое похожее чувство. Сама она редко произносила в присутствии Уильяма имя Луизы, боясь расстроить его. Может быть, она была неправа?



– Кэролайн, я собираюсь поговорить с тобой о мистере Рис-Джонсе, – Эмили пришла в спальню сестры поздно вечером.

Кэролайн уже лежала в постели с книгой в руках, и Эмили именно на это и рассчитывала – даже если ее упрямая сестра не пожелает разговаривать, убежать из комнаты в ночной рубашке ей не удастся.

Две пары серых глаз с одинаковым упрямством смотрели друг на друга. Наконец, Кэролайн покраснела и опустила голову.

– Я хочу только всего самого лучшего для тебя, дорогая, – старшая сестра присела на край кровати. – И потом, я должна знать хоть что-то, если мне вдруг придется отвечать на вопросы матушки о том, что здесь происходит. После того как сегодня ты так долго беседовала с Рис-Джонсом наедине, боюсь, леди Пламсбери может написать матушке…

Румянец Кэролайн тотчас увял, как будто его и не было. Она совсем не подумала о леди Пламсбери! Среди тех, кто приехал на похороны Флоренс Несбитт, не было ни одной близкой подруги леди Уитмен, и Кэролайн не сильно беспокоилась о том, что ее мать узнает о странном поведении дочери. Но бабушка лорда Гренвилла с ее представлениями о том, что приличествует юной леди, а что нет, вполне способна предложить леди Уитмен получше смотреть за младшей дочерью!

– Я забыла о леди Пламсбери, – виновато прошептала Кэролайн. – Но я должна была поговорить с Филиппом! Я так боюсь за него! Что, если он захочет умереть?

– Чтобы увидеться на небесах с мисс Гринлоу и Флоренс? Навряд ли он пожелал бы встречи с двумя невестами сразу! – Эмили тут же пожалела о своей мрачной шутке – Кэролайн посмотрела на сестру с обидой и даже каким-то ужасом.

– О, как ты можешь шутить так жестоко! Ты жалеешь своего мужа, почему же ты не хочешь понять страдания Филиппа?

– Прости, – раскаяние в голосе Эмили должно было убедить сестру в ее искренности. – Я не хотела оскорбить Рис-Джонса, но я не думаю, что он пожелает покончить с собой. Уильям никогда бы так не поступил, сколько бы горя не принесла ему смерть Луизы. У него ведь есть сын, и он должен заботиться о своем состоянии до тех пор, пока Лори не вырастет. Так же и Филиппом Рис-Джонсом должны управлять не только его страдания, но и чувство долга.

– Ведь у него нет сына, – возразила Кэролайн. – И он уже в третий раз переживает несчастье в любви. За что ему досталось столько мук?

– Я не знаю, – леди Гренвилл пришла к сестре поговорить о ней самой, а вовсе не о страдальце Рис-Джонсе. – Жаль, что ты не была с нами во время чаепития с миссис Логан. Она удивительно хорошо умеет подбирать утешительные слова, после разговора с ней мне стало намного легче думать о Флоренс. Она так помогала Кэтрин в первые дни после трагедии, увы, Филипп был не способен тогда услышать ее… Скажи мне, Кэролайн, ты влюблена в Рис-Джонса?

– Да, я люблю его, – если уж она сказала это самому Филиппу, неужели побоится ответить сестре?

– Это так неожиданно… Ведь вы едва знакомы… Ты уверена, что это именно то самое чувство? – осторожно спросила Эмили.

– Ты не веришь мне? – глаза Кэролайн заблестели от слез. – Зачем ты тогда спрашиваешь?

– Я верю, что ты сама веришь в свою любовь, – мягко ответила ее сестра. – Меня пугает скоропалительность, с которой все это случилось. Ты виделась с Рис-Джонсом лишь несколько раз, немного потанцевала с ним и обменялась двумя-тремя фразами. Этого достаточно для того, чтобы влюбиться?

– Разве тебе понадобилось несколько лет, чтобы полюбить Уильяма? – юная леди шмыгнула носом и полезла под подушку за платком.

На это леди Гренвилл нечего было ответить. Она была покорена едва ли не с первого взгляда. Возможно, все женщины в их семье влюбляются сразу и навсегда? Луиза, правда, не ответила на расспросы младших сестер о том, как скоро возникло ее чувство к лорду Гренвиллу, но тогда Эмили была совсем юной, а Кэролайн и вовсе ребенком.

– Давным-давно, на свадьбе Луизы, я потеряла ленту… – медленно заговорила Кэролайн. – Один джентльмен нашел ее, но не пожелал отдать мне. Он сказал, что в далекие-далекие времена перед тем, как рыцарь отправлялся на битву, его дама повязывала ему свою ленту, которая защищала и оберегала его от стрел врага. И он бы хотел, чтобы моя лента была его счастливым талисманом…

– И на какую же войну он собирался? – Эмили и в голову не могло прийти, что ее младшая сестра запомнила Рис-Джонса еще с венчания Луизы.

– Ему предстояло учиться в университете, кажется, – юная леди мечтательно улыбнулась, видимо, это воспоминание было одним из самых счастливых. – Хотелось бы знать, что он сделал потом с моей ленточкой…

– Тебе было всего лишь девять лет! И ты никогда никому не рассказывала о том, что Филипп захотел стать твоим рыцарем?

– Конечно нет! Луиза посмеялась бы надо мной, а ты…

– И что же я? – Эмили почувствовала себя обиженной, оказывается, сестра не доверяла ей даже в детстве.

– Я боялась тебя, – смущенно потупившись, призналась Кэролайн. – Ты всегда придумывала какие-то жуткие истории, а я не хотела бы услышать что-нибудь о том, как мистера Рис-Джонса убьют разбойники по дороге в университет, и моя лента останется лежать в пыли, запачканная кровью.

– Да уж, я вполне могла сочинить что-нибудь подобное, – согласилась леди Гренвилл. – Прости меня, Кэролайн, я всегда любила фантазировать, но из-за болезни мои фантазии приобрели какой-то мрачноватый оттенок. Я не должна была запугивать тебя!

– Все это в прошлом, – младшая сестра нашла в складках одеяла ладонь Эмили и ласково погладила ее. – Из необходимости противостоять твоим попыткам заставить меня поверить во всяческие ужасы выросло мое здравомыслие. С другой стороны, эти фантазии манили и меня, поэтому я стала много читать, но только те романы, которые заканчивались счастливым соединением главных героев. Я всегда заглядывала в конец…

– И ты надеешься, что твой роман тоже закончится счастливым финалом? – тихо спросила леди Гренвилл.

– Навряд ли… – по печальному лицу девушки было видно, что Кэролайн неоднократно задавала себе этот вопрос, и ответ всякий раз был неутешительным. – Взрослые говорили о том, что через несколько лет он, по желанию родителей, обвенчается с мисс Гринлоу. Ее ведь тоже звали Кэролайн… И какое-то время мне казалось, что это я должна быть той самой Кэролайн, что когда он получит образование и вернется, он приедет ко мне, а вовсе не к Кэролайн Гринлоу! Конечно же, по мере того, как я взрослела, вся эта история мало-помалу переставала казаться мне правдоподобной. Я вовсе не мечтала о мистере Рис-Джонсе последние годы, так, вспоминала иногда о том эпизоде и понимала, что он просто пошутил тогда. А этой зимой, когда я увидела его на балу, мое сердце словно затанцевало. Я и забыла, каким мужественным и красивым он показался мне в день свадьбы Луизы, а потом вдруг разом те чувства вернулись, но стали уже другими… Сперва я пыталась понять, что со мной происходит, а потом узнала, что Филипп ухаживает за мисс Несбитт… Все только и говорили, что об их скорой помолвке…

– Дорогая моя, сколько же сил тебе понадобилось, чтобы не выдать своей печали…

– Я уговаривала себя, что это скоро пройдет, девушкам ведь постоянно нравится какой-нибудь джентльмен, и старалась обращать внимание на других мужчин. А мисс Несбитт внезапно умерла…

– И Филипп снова свободен, – закончила Эмили за сестру, когда та умолкла на середине фразы.

– О, я вовсе не так жестока, чтобы радоваться ее смерти, мне очень жаль мисс Несбитт!

Кэролайн убеждала то ли сестру, то ли себя саму, и леди Гренвилл могла понять ее лучше, чем кто-либо другой. Сама она точно так же боялась отыскать в своем сердце проблеск радости от того, что Луиза ушла и уступила ей Уильяма!

– Я вовсе не думаю, что ты способна на это, – Эмили знала, как важны ее слова для сестры. – Тем не менее это случилось, и Рис-Джонс опять одинок и несчастен. Ты можешь подождать некоторое время, а когда он справится с потерей и захочет окрасить свою жизнь в более радужные цвета, окажешься рядом и попытаешься стать ему для начала хорошим другом…

Своими словами леди Гренвилл надеялась удержать сестру от каких-либо необдуманных поступков, но она опоздала.

– Сегодня я открылась ему.

– Ты сделала… что? – Эмили надеялась, что не так ее поняла.

– Я сказала, что люблю его! – Кэролайн понравилось это ошеломленное выражение лица Эмили. – Мне показалось, это знание ободрит его, поможет сохранить рассудок, если ему вдруг захочется лишить себя жизни. Разве это не повод оставаться на этом свете? Если кто-то любит тебя?

Как позже честно записала в своем дневнике леди Гренвилл, первым посетившим ее чувством была зависть, а удивление следовало за ней по пятам. «Моя младшая сестра не побоялась признаться в любви человеку, которого видела лишь несколько раз за последние три месяца, а я не осмеливаюсь объясниться с мужем после почти пяти лет брака! Притом что люблю его в два раза дольше!»

Кэролайн терпеливо ждала, когда старшая сестра придет в себя после услышанного. Девушка и не подозревала, что Эмили думает вовсе не о ней, а о себе. Наконец, леди Гренвилл вернулась к действительности.

– Что же было дальше, скажи же мне! Что ответил тебе Рис-Джонс?

– Кажется, сперва он решил, что все это ему только снится. Последние дни он словно был в бреду или внутри кошмарного сна, – Кэролайн не собиралась пересказывать сестре все подробности, но кое-что готова была открыть. – Потом он сказал, что лучше бы я полюбила кого-нибудь другого.

«И в этом я с ним полностью согласна, – подумала леди Гренвилл. – Вот только этого может не случиться, если чувства Кэролайн так же глубоки, как мои собственные. Филипп – достойный человек, он не станет насмехаться над моей сестрой и делать ее признание достоянием посторонних. Может быть, его слова несколько отрезвили ее? Мне бы этого хотелось».

– А затем пришла Джейн и увела меня, – кажется, Кэролайн говорила что-то еще, но Эмили отвлеклась на собственные мысли, а переспрашивать сестру не решилась из боязни обидеть ее.

– Не лучше ли будет тебе вернуться домой? Присутствие в Гренвилл-парке Кэтрин Рис-Джонс будет напоминать тебе о ее брате, и ты станешь часто расстраиваться.

– Но ведь он непременно навестит сестру, и я смогу с ним увидеться! Пожалуйста, Эмили, не отсылай меня! Я обещаю вести себя скромно и не повторю той сцены, что произошла в доме твоих друзей. Я и сама не знаю, как не смогла сдержаться, но я до сих пор не могу успокоиться, когда думаю о том, что кто-то подозревает Филиппа в ужасных преступлениях!

– Если ты хочешь остаться, тебе придется научиться сдерживать себя! – Эмили заговорила строже. – С каждым днем подобные разговоры станут вестись все чаще и чаще, уже вчера ты могла заметить, как холодны были с Рис-Джонсами соседи, лишь недавно приглашавшие их на свои зимние балы. В окрестностях Торнвуда давно не случалось никаких происшествий, никто не давал поводов для сплетен, и люди с жадностью ухватятся за возможность вновь вернуться к такой щекочущей нервы теме, как убийства. Тебя не было здесь, когда лорд Мортем совершил преступление, и ты не представляешь, как судачили о нем почти в каждой гостиной на много миль в округе. Если хочешь помочь Филиппу и не погубить свою репутацию, не выступай слишком горячо в его защиту, прошу тебя!

– Ты говоришь так серьезно! – Кэролайн зябко подтянула рукава ночной рубашки.

– А все это и есть серьезно! Подумай над этим хорошенько, милая, и, если ты не уверена в себе, возвращайся домой, пока какая-нибудь новая история не завладеет вниманием наших знакомых!

– Я не уеду, пока есть возможность видеться с мистером Рис-Джонсом! И я хотела бы подружиться с Кэтрин, мы же собирались вместе отправиться в Лондон, ты забыла?

– Вовсе нет, – Эмили уже думала, не лучше ли вернуться к первоначальному плану и увезти девушек подальше от Рис-Джонса и пересудов, но пока не могла настроиться на беззаботное времяпровождение. – Но мне бы не хотелось уезжать прямо сейчас, да и Кэтрин, возможно, не захочет оставлять брата совсем одного. Мне показалось сегодня, Меллотты не собираются оказывать ему родственную поддержку.

– Это все из-за Эвелин, я уверена! – Кэролайн с первого же взгляда невзлюбила капризную кузину Филиппа. – Когда мы выходили из церкви, я слышала, как миссис Пауэлл рассказывала миссис Блэквелл о том, что Эвелин говорила о своем кузене. Она почти не сомневается в его виновности!

Юная леди опять начала закипать, и Эмили поторопилась погасить истерику, пока она не набрала силу.

– Довольно, Кэролайн! Ты как будто не слышала, что я недавно сказала. Если ты хочешь продолжать оставаться в Гренвилл-парке и видеться с Рис-Джонсом, тебе следует хорошенько обдумать мои слова и поучиться у Джейн Соммерсвиль скрывать свои чувства. Я постараюсь успокоить матушку, если до нее дойдут какие-нибудь преувеличенные слухи, но, если она приедет за тобой, я ничего не смогу сделать!

– Хорошо-хорошо, – благоразумие не совсем покинуло Кэролайн, и она тут же поняла, что ей выгодно, и поторопилась согласиться со всем, что предлагала сестра. – Я буду стараться изо всех сил, а если этого окажется недостаточно, просто уйду в свою комнату, когда какая-нибудь злобная сплетница примется чернить доброе имя Филиппа.

– В своем доме я этого не допущу, – зловеще усмехнулась леди Гренвилл. – В гостях же тебе придется очень постараться. Теперь я пожелаю тебе доброй ночи и пойду спать, это был еще один тяжелый день, который я бы предпочла поскорее забыть.

«А я буду помнить его всю свою жизнь», – подумала Кэролайн, вслух же лишь пожелала сестре доброй ночи.

22

Ричард Соммерсвиль уже давно спал, а его сестра и мистер Несбитт все сидели в маленькой гостиной Флоренс. Джейн впервые была здесь и чувствовала неловкость, смешанную с любопытством – ведь это ее сестра выбирала мебель и безделушки, ее рукоделие хранилось в корзинке возле дивана…

Мистер Несбитт привел Джейн сюда, чтобы рассказать ей о Флоренс. Каждое слово рождалось через боль, но в то же время он испытывал безмерную благодарность Создателю за то, что может говорить о погибшей дочери не с чужими людьми или бездушными родственниками, а с ее родной сестрой!

– Вы с Ричардом могли бы остаться на несколько дней? – мистер Несбитт как будто враз постарел и выглядел теперь старше своего брата Итана. – Твоя поддержка так много значит для меня…

– Я бы хотела, но Ричард будет томиться здесь, а если он уедет, я тоже не смогу остаться, – Джейн жалела отца, но не могла позволить жалости взять верх над всеми остальными чувствами, а их в ней бурлило ох как много! – Приезжайте к нам сами, ваши вещи – хороший предлог, чтобы навестить нас и пожить неделю-другую. Моего брата часто не бывает дома, и мы сможем говорить так много, как захотим.

– Дитя мое… – мужчина горестно вздохнул. – Я так и сделаю, мне невыносима мысль об одиночестве, но ничье другое общество мне сейчас не нужно! Мне кажется порой, что господь послал мне тебя в утешение, когда решил отнять у меня мою маленькую девочку…

«Или наоборот, – подумала Джейн. – Разве не мог господь счесть, что две дочери – слишком много для мистера Несбитта?»

– Это случилось так быстро, мы не успели подружиться… – она уже не в первый раз говорила это.

– Может быть, это и к лучшему, то, что вам не хватило времени полюбить друг друга, – сказал вдруг мистер Несбитт. – Потеря не так велика, когда тебе неведомо, что ты потерял.

– Я знаю, она была чудесной девушкой, и вижу, как велико ваше горе, этого мне достаточно, чтобы понимать, какой прекрасной сестры я лишилась…

– Эта боль останется с нами навсегда. Не знаю, наступит ли однажды мгновение, когда я перестану проклинать тот день, когда повез ее на бал к Рис-Джонсам…

– Филипп Рис-Джонс, должно быть, думает точно так же… – Джейн уже давно хотелось спросить, как относится ее отец к распространяющимся слухам о причастности Филиппа к смерти Флоренс и его первой невесты.

– Не сомневаюсь! Если он – настоящий джентльмен, чувство вины должно лишить его покоя и сна! – жестко ответил Несбитт. – Ему следовало позаботиться о безопасности своего дома!

«По крайней мере, он не принял всерьез эти пересуды, или никто еще не осмелился заговорить об этом при нем, – поняла Джейн. – Он убьет Рис-Джонса голыми руками, если заподозрит его в убийстве. Я должна приложить усилия, чтобы они не встречались до тех пор, пока отец немного не успокоится».

– Грабители редко встречались в наших краях, все мы привыкли гулять где вздумается, – Джейн сочла, что надо встать на защиту Филиппа. – Все изменилось с тех пор, как лорд Мортем убил мою горничную, а его поместье перешло к наследнику, который не собирается занять его место. Некоторые фермеры разорены, кто-то из них обозлился и стал преступником.

– Да, я слышал об этой мрачной истории, – согласился мистер Несбитт. – И все же, все же, как мог кто-то лишить жизни такую юную, невинную девушку лишь ради ее ожерелья, будь оно проклято! Она бы отдала его сама, если б какой-то нищий попросил ее!

Джейн терпеливо успокаивала отца, понимая, что ей еще много месяцев придется быть его опорой и утешительницей. Что ж, не такая уж большая цена за возможность быть его единственной дочерью.



– Надеюсь, твоя комната тебе понравилась, – Эмили вошла в Персиковую спальню посмотреть, как устроилась ее гостья. – Неподалеку спальня Кэролайн, вы можете сколько угодно болтать перед сном.

Кэтрин Рис-Джонс неуверенно улыбнулась. До появления хозяйки дома она бережно разложила свои вещи и водрузила на маленький столик у окна своего верного рыцаря-чернильницу.

Выбранная леди Гренвилл для юной гостьи спальня и в самом деле была очень уютной. Она получила название от обоев, разрисованных цветущими персиковыми ветками и спелыми плодами. Покрывало, обивка кресел и оконные шторы также были в тон, и их теплый отблеск заметно оживлял бледные лица, что было очень кстати и для мисс Рис-Джонс, и для хозяйки дома.

– Вы так неизмеримо добры ко мне, леди Гренвилл! – Кэтрин развела руками, словно хотела охватить все окружающее ее великолепие. – Не могу передать, как я рада возможности уехать из нашего дома, куда еще недавно стремилась всей душой!

– Друзья называют меня «Эмили», тебе придется к этому привыкнуть. Я хорошо представляю себе твои чувства, не так давно я сама вместе с мужем и подругами бежала из дома, желая развеять печаль и страх, владевшие нами в те дни. Пройдет две-три недели, и ты повеселеешь. Боюсь, твоему брату будет намного тяжелее оправиться, ведь он любил мисс Несбитт…

– Я знаю, что должна была остаться и поддерживать его, но я боюсь, – Кэтрин приняла слова леди Гренвилл за упрек, хотя Эмили вовсе не стремилась огорчить девушку. – Он столько всего сломал и разрушил, метался по дому, кричал, а потом, когда полковник Дейл сумел дать ему лекарство, стал бродить, словно тень, и это выглядело еще ужаснее…

Выпуклые глаза мисс Рис-Джонс стали казаться еще больше на осунувшемся личике, бедняжку никто бы не назвал сейчас даже миловидной. Эмили решила отвлечь гостью от воспоминаний о столь печально закончившемся празднике.

– Сегодня на обед приглашена миссис Логан. Я думаю, ты будешь рада ее увидеть.

– Конечно! – личико Кэтрин просветлело. – Миссис Логан напоминает мне бабушку, которую я почти не помню. Она такая ласковая и говорит забавные вещи!

«Эта девушка – еще совсем ребенок! Так о наших гостях мог бы сказать Лори. Кэролайн всего на год старше, и лишь несколько дней назад я считала ее юной беззаботной глупышкой, а она, оказывается, переживает свою несчастную любовь! Интересно, сколь глубоко Кэтрин увлечена Ченнингом? С ее внешностью ее ждет немало страданий, если ей понравится какой-нибудь бессердечный красавец навроде нашего Ричарда! Николас подходит ей, пожалуй, но не будет ли ей скучно с ним? Боже мой, ради нее мне ведь придется терпеть его визиты! Хоть бы он не напросился погостить у нас!»

– Вот и прекрасно! Уверена, мы проведем приятный вечер. Я бы хотела послушать, как вы играете, – на лице Эмили не отразилось ни следа этих промелькнувших недавних мыслей.

Кэтрин покраснела, но не стала отказываться – леди Гренвилл ведь была так добра к ней!



– Сегодня как раз подходящая погода, чтобы немного прокатиться верхом! Ветер стих, дороги сухие, любой из фермеров будет рад налить нам по кружке доброго эля! – полковник Дейл нашел своего молодого друга стоящим у окна в кабинете.

Филипп Рис-Джонс сначала хотел отказаться, но потом почувствовал себя неловко. Полковник пренебрег приглашением своей сестры на свадьбу дочери, чтобы не оставлять Филиппа в одиночестве, и заслужил хотя бы немного благодарности.

По дороге полковник развлекал Филиппа историями из своего армейского прошлого, и Рис-Джонс старался не упускать нити повествования и смеяться в нужный момент, но мысли его так и норовили ускользнуть в направлении Гренвилл-парка.

Уже третий день Филипп не решался навестить сестру. Он знал, что Кэтрин напугана его выходками, и собирался продемонстрировать ей сдержанного, контролирующего эмоции старшего брата, но не представлял себе, как встретится с леди Кэролайн Уитмен.

Ее признание занимало его дни и ночи, потеснив даже горе. Как теперь вести себя с ней, чего она ждет? Рис-Джонс не мог представить себе, чтобы слова Кэролайн оказались жестокой шуткой. Выходит, она и в самом деле любит его, но что из того? Разве он способен сделать ее счастливой? Тем более теперь…

Полковник выдохся и ненадолго умолк, а Филипп тотчас припомнил вечер бала и ссору с мисс Несбитт. Он разозлился тогда слишком сильно…

Флоренс назвала его трусом, когда он сознался, что не решается просить ее руки у мистера Несбитта. Она убеждала его, что не надо опасаться ее отца, но и тогда не сказала, что любит его. Леди не положено признаваться в своих чувствах, пока она не убедится, что джентльмен намерен сделать ей предложение, а лучше всего подождать, пока он попросит ее руки не только у нее, но и у ее отца или опекуна.

А Кэролайн не побоялась объясниться, в то время как едва ли не все общество отвернулось от него. Преподнесла ему свою любовь, как рождественский подарок, без надежды на ответный дар. Или она все-таки на что-то надеется?

«Я помню, как страдал, когда Полли отвергла меня. Ее отказ и послужил толчком ко всем последующим печальным событиям, заставил меня совершать поступки, о которых я, может быть, обречен сожалеть всю жизнь. Зачем я так поторопился? Что, если Кэролайн Уитмен – та самая женщина, с которой я мог бы быть счастлив, согреваясь ее любовью?»

Что толку теперь гадать? В одном он сегодня был уверен – если в его силах будет избавить Кэролайн от того, что он сам пережил прошлой весной, он сделает все, что угодно, лишь бы она не проливала слез. Девять лет назад он обещал быть ее рыцарем, как он мог забыть об этом? Разве подобные мимолетные встречи, крошечные эпизоды, кажущиеся ничего не значащими, происходят случайно? Во всем есть предопределенность, иногда Филипп верил в это.

«Если суперинтендент Миллз не испортит мне жизнь своими обвинениями, я искуплю прежние грехи. Слишком много я думал о себе и о своей неудавшейся любви, пора теперь подумать о той, кто любит меня».

Полковник Дейл уже спешивался у дома одного из самых работящих и удачливых фермеров Рис-Джонсов, и Филипп последовал за ним с твердым намерением завтра же побывать в Гренвилл-парке и впредь не избегать общества Кэролайн. И ему надо убедить ее семью в том, что он – не убийца!

23

По обыкновению, леди Гренвилл рано поднялась с кровати. В предутренние часы ее больная нога начинала ныть как-то по-особенному, и Эмили предпочитала встречать рассвет в кресле с хорошей книгой и чашечкой чая, нежели ворочаться в постели, тщетно пытаясь устроить ногу так, чтобы боль стала менее ощутимой. Часто по утрам молодая женщина записывала в дневник события, так или иначе затронувшие ее.

Сегодня Эмили вновь открыла тетрадь в кожаном переплете. Она уже успела сделать несколько записей, касающихся гибели мисс Несбитт, и теперь хотела изложить впечатления последних дней, не заглядывая в предыдущие записи, наполненные печалью. Более всего сейчас ее тревожила Кэролайн, и Эмили постаралась как можно точнее записать все, что говорила сестра о своих чувствах к Филиппу Рис-Джонсу.

Напоследок она оставила описание вчерашнего обеда.

«Появление миссис Логан так обрадовало Кэтрин, что она не отходила от своей доброй феи почти весь вечер. Пожалуй, можно предложить Филиппу пригласить старушку пожить в их доме на правах компаньонки Китти. Уверена, это доставит удовольствие им обеим. Такие люди, как миссис Логан, тяжело переживают забвение. Если им кажется, что никто не нуждается в их заботе, они впадают в хандру и уныние, а миссис Логан еще полна сил и желания приносить пользу. Кэтрин же давно лишена материнской ласки и готова открыть свои объятья любому, кто хотя бы просто заметит ее. Николас старался быть рядом с нею, но, кажется, Китти обиделась на него за то, что он уехал в тот вечер одним из первых. С другой стороны, он не мог поддерживать ее открыто до тех пор, пока они не помолвлены. Если это и в самом деле когда-нибудь произойдет!»

Эмили на мгновение оставила перо и посмотрела в высокое французское окно, но так ничего и не смогла рассмотреть в стылых февральских сумерках.

«Миссис Логан дождалась, когда Кэролайн и мисс Рис-Джонс отлучились в музыкальную комнату за нотами, а Ник увязался за ними, и поделилась с нами последними новостями. Разумеется, они имеют отношение к трагедии с мисс Несбитт.

Я уже было настроилась услышать очередные измышления по поводу душевного расстройства Рис-Джонса, но, как оказалось, ошиблась. По словам миссис Логан, после похорон бедняжки Флоренс Пауэллы говорят только о том, что в смерти мисс Несбитт повинен ее дядя! Подумать только, как за пару часов старший мистер Несбитт сумел настроить против себя все наше общество! Блэквеллы его родственники и привыкли воспринимать его таким, каков он есть, но все остальные, кто давно не виделся с ним или не был знаком вовсе, нашли Итана Несбитта и его супругу весьма неприятными особами.

Причем настолько, что кто-то из Пауэллов или их гостей выразил уверенность в том, что старший брат Руперта Несбитта захотел унаследовать все его богатство, для чего ему надо было лишь избавиться от своей племянницы. Судя по тому, как нахмурился Уильям, это предположение показалось ему не лишенным здравого смысла. Мы не успели обменяться мнениями, как вернулись обе девушки и Ченнинг – я едва успела попросить миссис Логан не продолжать при них.

Нельзя сказать, что я расстроена этой новостью. Пускай уж лучше наши соседи подозревают в злодеянии Итана Несбитта, который живет в Лондоне, нежели Филиппа Рис-Джонса. Если эти слухи помогут отвести от него подозрение, я сама готова поддерживать и распространять их!

Ох, нет! Даже ради спокойствия сестры я не должна забывать о справедливости! Мистер Итан Несбитт не может быть обвинен в убийстве только потому, что он нам не нравится! Пускай этим занимается полиция, наверняка суперинтендент Миллз и его коллеги в Лондоне уже задавались вопросом, кому выгодна смерть Флоренс Несбитт. Кроме вора или бродяги, польстившегося на ожерелье. На первый взгляд кажется, что семье Несбитта-старшего, но ведь никому не известно, что у младшего мистера Несбитта есть еще одна дочь. Никому, за исключением меня. И Джейн, разумеется».

– Джейн! – Эмили в который раз отложила перо. – Джейн?

Мысль, внезапно пришедшая ей в голову, была столь ужасна, что молодая женщина почувствовала себя предательницей. Некоторое время она пыталась справиться с угрызениями совести и доказать самой себе, что ее подозрения сродни тем фантазиям, которыми она прежде пугала младшую сестру и которым иногда была склонна предаваться в одиночестве.

Но чем упорнее она старалась изгнать эту фантазию, тем решительнее та овладевала ею.

– На что может решиться Джейн, чтобы избавиться от грозящей ей бедности? – Эмили наконец сдалась и решила пройти по пути своих размышлений до конца, даже если то, что она там обнаружит, глубоко ранит ее.

Появление мистера Несбитта в роли отца Джейн показалось и ей самой, и Эмили чудом. Вот оно, спасение! Мистер Несбитт сразу же признал в мисс Соммерсвиль свое дитя и твердо решил позаботиться о ее будущем. Казалось бы, о чем теперь мечтать Джейн? Все ее тревоги отныне позади, богатства отца хватит на обеих дочерей.

– Но что, если ей захотелось большего? – пробормотала леди Гренвилл. – Она сказала, что ей не нравилась Флоренс, и я не нашла в этом ничего предосудительного. Джейн надеялась, что сумеет сблизиться с сестрой и полюбить ее позже. Во всяком случае, она так сказала… Могла ли она обмануть меня?

Могла – должна была признать Эмили. Несмотря на то что они с Джейн были близкими подругами, леди Гренвилл прекрасно осознавала, что мисс Соммерсвиль не всегда бывает полностью откровенной. Но ведь у каждой леди есть свои маленькие тайны, некоторая скрытность сама по себе еще не считается недостатком в обществе, безраздельно преданном условностям и этикету.

Однако не всякую тайну можно счесть всего лишь дамским секретом, особенно если речь идет об убийстве. Эмили еще раз перевернула несколько страниц дневника, пока не нашла записи о том, чем закончился бал Кэтрин Рис-Джонс.

– Что же тогда сказала Джейн? Ее слова в тот момент не показались мне странными, и все же я постаралась запомнить и записать их как можно точнее… Ах, вот они. «Теперь у него осталась только я».

Леди Гренвилл закрыла глаза и представила себе тот эпизод в карете. Это Кэролайн пожалела мистера Несбитта, у которого не осталось никого после смерти дочери. И слова мисс Соммерсвиль прозвучали в ответ на реплику Кэролайн. Не послышалось ли в интонациях Джейн скрытое чувство удовлетворения? А если так, испытывает ли она благодарность к убийце, сделавшей ее единственной дочерью богатого человека, или же она сама направляла руку судьбы?

– Неужели мы никогда не узнаем истину? – Эмили стало страшно. – Даже если я прямо спрошу Джейн, все равно я не смогу определить, говорит она правду или притворяется! Да и как я смогу задать подруге такой вопрос? «Джейн, милая, ты не убивала свою сестру?» Боже, зачем ты вложил в мою голову эти мысли? Теперь мне не будет покоя, пока полиция не найдет убийцу, а этого может не случиться вовсе! Тайна смерти мисс Несбитт должна быть раскрыта!

Чтобы успокоиться, леди Гренвилл попросила горничную принести ей свежего чая и большой кусок сладкого пирога – она все еще не разочаровалась в целительной силе сладостей. Так это было или нет, но спустя два часа, когда ее юные гостьи пришли пожелать ей доброго утра, Эмили смогла приветствовать их вполне жизнерадостным тоном.

Сегодня мисс Рис-Джонс ожидала визита брата, и Эмили собиралась поговорить с ним о миссис Логан. Полковник Дейл не мог задержаться дольше, чем еще на две недели, и в доме Рис-Джонсов не мешало бы поселиться человеку опытному, разумному и добросердечному. Миссис Логан казалась леди Гренвилл соответствующей всем этим требованиям.

Кэролайн выказывала признаки нетерпения, и ее старшая сестра на время отвлеклась от своих тягостных раздумий, с интересом ожидая встречи Филиппа Рис-Джонса с влюбленной в него девушкой. Кроме того, Эмили все никак не могла решить, стоит ли ей поехать в Лондон с обеими девицами или же остаться дома и подождать, чем закончится полицейское расследование. Скорее всего, суперинтенденту Миллзу придется признать свое поражение!

24

Спустя три недели леди Гренвилл все же решила уехать из Гренвилл-парка. Причин, побудивших ее поступить таким образом, было несколько.

Письма, полученные от матери, расстроили Эмили и еще больше – Кэролайн. До леди Уитмен дошли слухи о том, что Гренвилл-парк часто посещает мистер Рис-Джонс, но встречи с сестрой являются лишь предлогом для свиданий с младшей дочерью лорда Уитмена.

«Я и помыслить не могла, что ты пренебрежительно относишься к своим обязанностям, Эмили, – писала леди Уитмен. – Мы оставили Кэролайн на твое попечение, будучи уверенными, что она будет находиться под должным присмотром. И что же я узнаю? В твоем доме постоянно бывает этот человек, Рис-Джонс! И это в то время, когда все только и говорят о смерти двух его невест! Неужели ты не понимаешь, какой опасности подвергаешь не только репутацию сестры, но и ее жизнь?

Уже твое желание поселить у себя сестру Рис-Джонса показалось мне странным. Порой твое стремление опекать лиц, которые в этом вовсе не нуждаются, удивляет меня до глубины души. Мисс Рис-Джонс надлежало бы оставаться в собственном доме и не показываться на людях до тех пор, пока ее брата подозревают в совершении ужасных преступлений! Не говоря уж о том, чтобы пригласить эту девицу в Гренвилл-парк в то время, когда там гостит твоя сестра! Но принимать у себя Рис-Джонса – это просто немыслимо! Миссис Блэквелл сообщила леди Пламсбери, что видела Кэролайн прогуливающейся по парку с этим человеком, а в другой раз они сидели рядом и беседовали так тихо, что невозможно было расслышать, о чем они говорят. И это в то время, когда почти никто из соседей не приглашает Рис-Джонса к себе, и даже его близкие родственники, Меллотты, прекратили всякое общение с ним!

Мне жаль, что я не могу доверять твоему здравомыслию, Эмили. Безусловно, тяжкий недуг оставил отпечаток на твоем рассудке и характере, но даже это тебя не извиняет.

Лорд Уитмен собирается на несколько дней в Лондон, оттуда он заедет в Гренвилл-парк и заберет Кэролайн домой, если только ты сама не отвезешь ее в город согласно первоначальным планам. Надеюсь, ты правильно воспримешь мои материнские наставления, и мисс Рис-Джонс в скором времени вернется домой, а вы с сестрой не будете видеться с мистером Рис-Джонсом. С этой же почтой я отправляю письмо Кэролайн, в котором укажу ей на необходимость вести себя достойным образом и тщательнее подходить к выбору знакомств».

– Ты ведь не позволишь отцу увезти меня домой? – Кэролайн со слезами вбежала в комнату Эмили, когда та как раз закончила читать письмо, адресованное ей.

– Я предупреждала тебя, дорогая, – леди Гренвилл и сама плакала, слова матери обидели ее, особенно намек на то, как больная нога повлияла на ее способность мыслить разумно. – Леди Пламсбери ни за что не оставит без внимания твои отношения с Филиппом Рис-Джонсом. Она не допустит, чтобы про кого-то из ее семьи болтали во всех гостиных.

– Какое ей до меня дело, я же ей не родственница! – возмутилась Кэролайн. – Присматривала бы лучше за Ником Ченнингом, как бы он не сбежал вместе с Кэтрин Рис-Джонс!

– Будущий лорд Пламсбери ведет себя безупречно, – возразила Эмили, она не любила Николаса, но не могла сказать о нем ничего дурного. – В отличие от тебя он понимает, как сильно может леди Пламсбери навредить ему, если он опозорит их фамилию. Ты – моя сестра, значит, тоже ее родственница, хочешь ты этого или нет. К тому же я уже не раз говорила тебе, что Рис-Джонсу еще слишком рано ухаживать за очередной юной леди!

– Он не ухаживает за мной! – вскинулась Кэролайн. – Разве ты хоть раз заметила, что я веду себя неприлично?

– Ваши уединенные прогулки не одобряет даже Уильям, а Кэтрин обижается на брата за невнимание, – леди Гренвилл хотела еще сказать, что муж уже намекал ей о недовольстве своей бабушки, но пожалела сестру. – Вы могли хотя бы брать на прогулки мисс Рис-Джонс, тогда вас не смогли бы упрекнуть в нарушении правил приличий!

– Кэтрин такая скучная! – Молодые девушки так и не подружились, хотя ежедневно проводили много времени вместе. – Филипп жалеет сестру, но ему не о чем с ней поговорить. К тому же она сама избегает его общества!

Отчасти это было правдой – мисс Рис-Джонс предпочитала встречаться с братом в гостиной леди Гренвилл в присутствии других людей. Похоже, она относилась к тем, кто подозревал Филиппа в убийстве мисс Несбитт. Или ее просто очень сильно напугало его несдержанное поведение в вечер бала.

– Ну, хорошо, – Эмили не стала говорить о том, что у мисс Рис-Джонс могут быть причины держаться от Филиппа подальше, и вернулась к тому, что беспокоило ее в данный момент. – Будем надеяться, что мне не придется жалеть о своем попустительстве. Нам остается решить, что делать?

– Я не поеду с отцом домой! – глаза Кэролайн снова заблестели от слез. – Ты должна помочь мне!

– Разве я не помогаю тебе, позволяя проводить так много времени с Рис-Джонсом? – старшая сестра укоризненно покачала головой – как эгоистичны бывают молодые девицы! – Из-за твоего нежелания вести себя более сдержанно матушка рассердилась на меня, а леди Пламсбери, я уверена, вскоре сама появится здесь, и уже тогда нам обеим придется выслушивать ее проповеди о распущенности!

– Господи, только не это! – Кэролайн содрогнулась, представив себе, как они с сестрой покорно сидят на жестких стульях, сложив руки на коленях, а почтенная матрона нависает над ними, словно коршун, и не замолкает на протяжении часа или двух. – Что же нам делать?

– Я думаю, нам остается только собраться и как можно быстрее направиться в Лондон. Вдали от Рис-Джонса ты вновь сможешь вести себя, как подобает воспитанной леди, и мы сумеем уговорить отца оставить тебя на моем попечении еще на какое-то время. Как бы мне хотелось, чтобы убийца был найден, и Рис-Джонса снова начали принимать как завидного холостяка!

– И я каждый день молюсь о том же!

– Так ты согласна поехать со мной и при отце не вспоминать о Филиппе Рис-Джонсе?

– Что мне еще остается… – молодая девушка с завистью посмотрела на замужнюю сестру, которая могла не слушать приказов родителей. – А Китти тоже поедет с нами?

– Как ты знаешь, миссис Логан согласилась стать ее компаньонкой хотя бы на несколько ближайших месяцев, так что Кэтрин самое время возвращаться домой. Если она поедет с нами, матушка решит, что Филипп будет наносить нам визиты и в Лондоне, а тогда уж тебе не удастся отвертеться от возвращения домой. И я бы не хотела видеть в своей лондонской гостиной Николаса Ченнинга, я уже порядком устала от него за последний месяц!

Кэролайн кивнула, хотя ее глаза выражали сожаление.

– А теперь иди и начинай собираться. Мне нужно поговорить с Уильямом и отправить несколько слуг в Лондон, подготовить дом к нашему приезду.