«Что ты знаешь о женщинах?» – спросила пустыня.
Из моих ушей выскочили женские слова, которым меня научила Мирьям: «Сурьма. Запах. Жена. Фига. Колдунья». Пустыня кивала.
«Иди домой», – сказала пустыня.
Я пошёл к Мирьям, спал, снова проснулся.
Я почувствовал что-то на груди, что-то горькое и шелковистое.
Это был Млечный Путь, сочившийся из груди сквозь камни и песок.
Я был больше целого.
«Я не с тобой, я в тебе», – произнесла пустыня.
Я опустился на колени и поднял руки, из груди хлынуло звёздное молоко. Оно струилось через всю историю и стекало в жизнь.
Пока я кормил молоком птиц и животных, я продолжал думать о мужском и женском.
С тех пор в моих корабельных снах скользит звёздная река. Я сплю, и корабль рассекает мой сон на прошлое и будущее.
Глава 17
Гости
Обрывок дороги, конец асфальта. Акация на обочине, с плоской кроной. Под ней стоит ослик. Солнце опускается за вершину холма.
Сидя под деревом, Михаил сворачивает самокрутку. Расшнуровывает обувь, снимает вместе с носками, вытягивает ноги. Закуривает.
Появляется Мирьям.
М и р ь я м (останавливаясь перед Михаилом). Я соскучилась.
М и х а и л. Я всю жизнь сопротивлялся привязанностям, говорил себе: Мишаня, будь мужиком, не отличай пораженье от победы – вставай и иди. (Он выпускает дым, щурится на солнце.) Мирьям, вот ты и снова здесь.
М и р ь я м. Я приготовила на ужин рыбу.
М и х а и л. Я рад, что ты снова пришла. Я думал, ты когда-нибудь исчезнешь навсегда.
М и р ь я м. Я тоже.
М и х а и л. Весь день думал о том монахе. Ведь как бы там ни было, я в нём узнал себя. Но потом, когда приехал на опознание, ничего общего, так, только несколько штрихов, какие-то две-три чёрточки, комплекция даже разная.
М и р ь я м (удивлённо). Конечно, в покойнике всегда трудно узнать живого человека.
Молчание.
М и х а и л (сокрушённо). Можно узнать, как ты провела день?
М и р ь я м. Спала. Читала. Стряпала. Заходила к Рубинштейнам за розмарином.
М и х а и л (в изумлении). За розмарином?! Когда мы жили в Иерусалиме, он рос в палисаднике. Проклятая пустыня.
М и р ь я м. Не гневи Бога. Всё можно вынести.
М и х а и л. Но только не пустыню.
Молчание.
М и х а и л. Как хорошо проснуться утром после двенадцати часов непрерывного сна. Без планов, без мыслей. Вдруг захотеть отправиться в Мар Сабу, в монастырь, где почил когда-то Иоанн Дамаскин. Всего-то одиннадцать километров напрямик – только стоит выглянуть в окно и направить взгляд в бездну спуска по Иудейской пустыне, мимо Иродиона, мимо Текоа и Нокдима. Когда много веков назад Иоанн явился в Мар Сабу, никто из монахов не хотел становиться его духовным отцом. Все говорили – зачем нам связываться с писателем, одни проблемы, мы не потянем. И только настоятель наконец согласился. При одном условии: отныне Иоанн не будет писать, ни слова. Иоанн Дамаскин смиренно принял это послушание. Но спустя десять лет нарушил его, уступил просьбам одного монаха, умолившего его сочинить скорбную песнь в помин по усопшей матери. За ослушание Иоанна хотели выгнать из монастыря. Однако монахи заступились перед настоятелем. И тогда Иоанну было приказано вычистить все отхожие места, что он и сделал. И продолжил писать. Какой вывод отсюда?
М и р ь я м. Нельзя обижаться на Провидение. Рабби Нахман говорил: «Когда вас спрашивают: \"Как дела?\" – надо отвечать: \"Прекрасно!\" Потому что, если ответить: \"Так себе\", Господь скажет: \"Ах, ты не знаешь ещё, что такое плохо\". И будет такое, что мало не покажется. А если ответить: \"Отлично!\" – Господь скажет: \"Так ты ещё не знаешь, что такое хорошо, я покажу тебе настоящие райские кущи!\" И сделает тебе хорошо».
М и х а и л. О да, Господь ревнив. Евреи это знают, как никто. Но у меня нет сил хвалить пустыню.
М и р ь я м. А ты попробуй, не развалишься.
Молчание.
М и х а и л. Поздно думать о себе. В определённом возрасте безразличие становится религией.
М и р ь я м (пожимает плечами). Человек не блоха, ко всему привыкнет.
М и х а и л (пристально взглядывая). Без тебя я не протянул бы и дня. (Пауза, оживлённо.) С другой стороны, жизнь продолжается, покуда есть силы на ужин. Откуда ты взяла рыбу в пустыне?
М и р ь я м. Хватит. Пойдём потихоньку. Чем так сидеть, лучше бы вернуться.
М и х а и л. Сегодня хороший урожай на алфавит. Анализатор потрудился. (Михаил достаёт из сумки прибор, нажимает кнопки.) Для пустыни тем более роскошная добыча.
М и р ь я м. Что сказал бы рабби Нахман, глядя на то, как мы тут живём?
М и х а и л. Он сказал бы: «Молодцы». Он не стал бы рассуждать. Кстати. Этот монах оставил мне рукопись. Сегодня я расскажу об этом детективу.
М и р ь я м (жалобно). Пойдём уже!
М и х а и л. Нам некуда торопиться. Чего ты не видела в нашем бараке?
Молчание.
М и р ь я м. Мне надо выучить греческий и заняться палеографией. Для этого времени должно быть навалом. Как прошёл день?
М и х а и л. Ты уже спрашивала. Зачем? Медленное время – для страданий. Когда страдаешь, время останавливается. Вот посмотри на Бен-Гура (кивает на осла). Он никуда не торопится, потому что страдает.
М и р ь я м (с возмущением). Откуда тебе знать?
М и х а и л. Животные бессильны что-либо с собой поделать.
Молчание.
М и х а и л. Сегодня я видел, как противолодочный самолёт с удлинённой кормой, скрывающей антенну для обнаружения подлодок, пролетел на бреющем над Мёртвым морем и ушёл по Иордану патрулировать Кинерет. Что тут скажешь! Я всегда завидовал лётчикам и ангелам, способным скользить по коже карты.
М и р ь я м (показывая пальцем). Небо та ещё пустыня.
М и х а и л (наклоняясь). Действительно. (Выпрямляется, потягивается.) Вот только там время течёт быстро. Есть шанс, что страданий меньше. Не то чтобы их там вообще нет…
М и р ь я м. Я давно хотела тебя спросить. Этот твой монах сказал тебе что-нибудь особенное? В последнюю минуту…
М и х а и л (мечтательно). Последняя минута… (Задумчиво.) Я не был при нём тогда. Когда он лежал у нас в бараке, он бредил немного. Ничего особенного. Просто проклятия. Просил оставить его в покое.
М и р ь я м. Ты хочешь мне помочь?
М и х а и л (не слыша). Иногда мне кажется, что монах в конце концов вернётся. Или что это я – тот, кто должен занять его место в монастыре. Мол, только это мне поможет прочесть рукопись. Вообще, я чувствую себя неважно. (Он снимает пробковый шлем, смотрит внутрь, жмурится от показавшегося там звёздного неба.) Мне, честно говоря, боязно. Пустыня одолевает меня. Я совершенно лишился покоя после той встречи. Откуда ты находишь силы терпеть меня, пустыню, удивляюсь, как ты ещё не исчезла.
М и р ь я м. Мне хорошо.
М и х а и л. Удивительный ты человек, стойкий.
М и р ь я м. Нормальный.
М и х а и л. Когда-нибудь пустыня проглотит меня.
М и р ь я м. Идём домой.
М и х а и л (не слыша). Какое странное существо человек. Ничто, прах, горстка молекул, но сколько великолепной злобы способен произвести. И в то же время жалуется на пустыню. (Ещё раз снимает шлем, смотрит внутрь.) Что за рыбу ты приготовила? Рыбу ели апостолы. Они вообще все были рыбаками. Мы с тобой апостолы пустыни. (Молчание. Михаил откладывает в сторону шлем.) Чего мы ждём, Мирьям?
М и р ь я м. Чего?
М и х а и л. Мы ждём мессию? А что, если он уже приходил, а мы не знали?
М и р ь я м. Разве такое может случиться?
М и х а и л. Ну… (Ищет что сказать.) Почему нет. Мы же люди. Даже ангелы могут прозевать. Увы, то немногое, что я понял о жизни, говорит о том, что мессия не был узнан. Наверное, это связано с тем, что с возрастом всё чаще исчезает способность испытывать катарсис. Надеюсь, это лишь косвенно говорит о деменции.
М и р ь я м. Это относится, скорее, к возрастному цинизму. Когнитивные функции ни при чём.
М и х а и л. Приятно слышать.
М и р ь я м. Можешь верить. Я тебе как специалист и по катарсису, и по когнитивным функциям говорю.
Михаил смеётся, но быстро обрывает смех.
М и х а и л. Как сказал Гейзенберг: «Первый глоток из сосуда естественных наук делает нас атеистами. Но на дне сосуда нас ожидает Бог». Другое дело, что дно этого сосуда всё никак не покажется. Похоже, устройство Вселенной граничит с устройством мозга, и это создаёт принципиальные трудности для полноты знаний.
М и р ь я м. Ужасное лишение.
М и х а и л. Что ещё нам остаётся для забавы, кроме тайны. (Пауза.) Мирьям…
М и р ь я м (раздражённо). Что такое?
М и х а и л. Ты читала Книгу Еноха?
М и р ь я м. Книгу Еноха… (Размышляет.) Наверное, когда-то заглядывала.
М и х а и л (удивлённо). Правда? Это очень важная книжка.
М и р ь я м. Уж не знаю, я мало что поняла.
М и х а и л. А на меня когда-то… Книги вообще похожи на сны.
М и р ь я м. Если бы. Книгу можно закрыть. А мне вот снится часто… Покинутый дом, мёртвый сад – такова плоть кошмара. Сюжеты могут быть разные, но форма иссякнувшего рая одна: родной дом, где живут безразлично чужие люди, погибший сад при нём. Вроде бы это связано с любопытством, потому что интересно вернуться на старое место, но на деле всё оборачивается глубинной тоской. Как избыть этот сон – непонятно. Я бы хотела что-то исправить, только бы сны эти больше не снились.
М и х а и л. Это трудно. А мне всё время снятся пещеры. Будто я перелезаю по узким, немыслимо узким ходам из одной пещеры в другую. Стены пещер иссечены, как в Бейт-Гуврине, треугольными полочками, в них ютятся птицы. Они взлетают со стенок и поднимаются в дыру под сводом, оттуда бьёт нестерпимый свет, и птицы исчезают в нём, а потом спускаются обратно. Это невыносимо, понимаешь? Такая свобода!
М и р ь я м. Всё равно мёртвый сад ужаснее… И птицы странные. Они похожи на динозавров.
М и х а и л. Это динозавры похожи на птиц… (Пауза.) Был бы я поэтом, мне не было бы так страшно.
Молчание.
М и х а и л. О чём я говорил… Ты когда-нибудь писала стихи?
М и р ь я м. У меня нет нужного отверстия в голове.
М и х а и л. Вот у меня есть, но толку чуть. Эту историю, с ангелом Метатроном, помнишь?
М и р ь я м. Нет.
М и х а и л. Хочешь, я тебе расскажу?
М и р ь я м. Я тоже должна тебе кое-что сказать.
М и х а и л. Расскажешь. (Пауза.) Хорошо, когда кто-то из нас говорит… Ненавижу тишину. В пустыне так тихо, что слышно, как тлеет сигарета. (Лезет в карман, достаёт кисет.) Метатрон взял Еноха на небо и показал ему звёзды. И Енох пишет: «Они были похожи на горящие горы».
М и р ь я м. Звёзды?
М и х а и л. Да, представляешь? Горы, протяжённый объект. Третий век до нашей эры, а кто-то из смертных уже понимает, что звёзды – это солнца. Это же спасает!
М и р ь я м. От чего?
М и х а и л. От молчания перед тайной.
М и р ь я м (отворачивается и смотрит вдаль. Пауза.) Чем дольше живу, тем меньше есть кому и что сказать. С одной стороны, это заставляет не забывать о деменции. С другой – почему бы и нет. И вот ещё сходство с детским временем – стали сниться странные, глубокомысленные страшные сны. Вот вроде тех, про мёртвый сад.
М и х а и л. Это пустыня снится… Она пробралась даже в сны. (Пауза. Закуривает.) Как вышло, что… горящие горы явились к Еноху?
М и р ь я м. Идём домой.
М и х а и л. Я не могу.
М и р ь я м. Почему?
М и х а и л. Я жду.
М и р ь я м. Кого?
М и х а и л. Того монаха.
М и р ь я м. Идём домой. (Пауза.) Зачем тебе это?
М и х а и л. Понимаешь, Машка, я отмечаю три способа стареть. Первые два – стать администратором жизни или удовлетвориться путешествиями. Третья возможность – без подготовки броситься на неведомую территорию и быстро столкнуться с чем-то непосильным. Лично мне кажется приемлемым только третий вариант, хотя не знаю, что это могло бы быть в точности. Я вот решил ждать монаха.
М и р ь я м. Зачем?
М и х а и л. Я хочу с ним поговорить об аде.
М и р ь я м. Чем тебе жизнь не ад?
М и х а и л. И всё-таки я буду его ждать. Если он однажды явился…
М и р ь я м. Ну и?
М и х а и л. Это как наваждение.
М и р ь я м. Ты же сам ездил на опознание.
М и х а и л. Ездил. Но всё равно знаю, что он придёт.
М и р ь я м. И что? Даже если он действительно придёт, это не значит, что не надо возвращаться.
М и х а и л. Надо быть всё время начеку, понимаешь? Пустыня не прощает зевак.
М и р ь я м. Что ты у него спросишь, когда он придёт?
М и х а и л. Ещё не знаю. Предложу попить воды.
М и р ь я м. Что же мне делать?
М и х а и л. Без тебя я не протянул бы и дня. Он с трудом встаёт и обнимает ослика, что-то ему шепчет. Затем подносит к глазам бинокль и смотрит в него. Обходит дерево и снова смотрит в бинокль. Мирьям нерешительно следует за ним, встаёт за его плечом, пытаясь понять, на что он смотрит.
М и р ь я м. Что ты видишь? (Отходит на несколько шагов.)
Михаил возвращается под акацию, снова усаживается.
М и х а и л. Если бы не дорога, что бы мы здесь делали? (Откладывает в сторону бинокль, достаёт анализатор алфавита, снова нажимает на кнопки.) Что ни говори – удачный день! (Поворачивается к Мирьям.) Ты можешь идти.
М и р ь я м. Нет, не могу.
М и х а и л. Почему?
М и р ь я м. Я тоже буду ждать монаха.
М и х а и л. Может, ты и права. (Пауза.) Ты уверена?
М и р ь я м. В чём?
М и х а и л. Что я нужен тебе.
М и р ь я м. Что за рукопись оставил тебе монах?
М и х а и л. Он должен за ней вернуться.
М и р ь я м. Я понимаю.
М и х а и л. Это «Тайное Евангелие от Марка». Таков мой свиток.
М и р ь я м. Точно?
М и х а и л. А что ещё? Монах исчезает из монастыря, его находят мёртвым, а поиски не прекращаются.
М и р ь я м. Теперь я понимаю, почему ты не хочешь возвращаться.
М и х а и л. У меня есть выбор: представить миру выкраденное «Тайное Евангелие» или сокрыть его – вернуть в монастырь. Я выбираю ни то и ни другое – я хочу вернуть рукопись монаху, чтобы тот сам решил, что делать – каяться или просвещать.
М и р ь я м. И ты уверен, что он, мёртвый монах, придёт именно сюда, к нам с Бен-Гуром…
М и х а и л. Все тропы в пустыне начинаются и заканчиваются этим местом. Здесь игольное ушко. Так что у него нет выбора. Придёт.
М и р ь я м. Не придёт.
М и х а и л. Твоё неверие меня опустошает… (Меняется.) Что ты хочешь этим сказать? Он должен уже быть здесь.
М и р ь я м. Господи, я все готова принять, но только не вот эту телегу про мёртвого монаха, собирающегося вернуться за краденой рукописью, обнародование которой перевернёт мир.
М и х а и л. А если он придёт незримо?
М и р ь я м. Ты собирался следователю рассказать о рукописи.
М и х а и л. Расскажу обязательно.
М и р ь я м. Но он потребует её отдать.
М и х а и л. Я уговорю его вместе с нами подождать монаха.
М и р ь я м. То есть…
М и х а и л. Пока он не придёт.
М и р ь я м. Ты наивен.
М и х а и л. Просто моя вера крепка.
М и р ь я м. Нет уж, тут ты ошибаешься.
М и х а и л. Я хочу знать, что содержится в рукописи.
М и р ь я м. Ты любишь меня?
М и х а и л. Да.
М и р ь я м. Честное слово… (Разозлясь.) Ты никогда не можешь мир оставить в покое. А меня тем более.
М и х а и л. Мы это уже обсуждали.
М и р ь я м (оглядываясь вокруг себя). Сто раз причём.
М и х а и л. Скоро стемнеет, и на нас посыплются звёзды.
М и р ь я м. Исчезнувшие звёзды. Те, что догорели, а свет от них всё ещё идёт в пространстве.
М и х а и л. Не в этом дело. И всё же… Вот акация… (Поворачиваясь к ослику.) Вот Бен-Гур.
Пауза.
М и р ь я м. Ты что-то хотел сказать, но никак не решаешься…
М и х а и л. Да, я хотел… хочу понять… Почему мы с тобой не встретились когда-то? В самом начале, когда нам было двадцать, двадцать пять, когда жизнь была впереди.
М и р ь я м. Вот дурачок… Потому что не заслужили. Но ещё заслужим, в тебя я верю. И себе я верю.
М и х а и л. Счастливая ты, я знаю… Знаешь, мне мать в детстве сочиняла на ночь сказки. У неё был любимый сюжет. Она придумывала истории про детей, которые попали в лапы злой Бабы-Яги. А вызволяла их из плена добрая Баба-Яга. Так вот мне кажется – ты добрая волшебница, вытащившая меня из плена у волшебницы злой. От злых волшебниц.
М и р ь я м (смеясь). Я же говорю – ду-ра-чок. Только не забывай, что волшебница – это по-прежнему Баба-Яга.
М и х а и л. А я и не забываю.
М и р ь я м. Мы ещё встретимся в прошлом. Верь мне.
Пауза.
М и р ь я м. Ты уверен, что следователь…
М и х а и л. Что?
М и р ь я м. Да, ты прав.
М и х а и л. Он выслушал меня. (Пауза.) Я рассказал ему, как встретился с умирающим двойником в пустыне и как тот оказался монахом, который потом исчез из нашего барака, чтобы сгинуть в пустыне. Но при этом оставил после себя рукопись на греческом. О рукописи я умолчал. Но непременно расскажу. Я слишком уже стар, чтобы хранить тайны. Хотя бы это я понял.
М и р ь я м. А когда он обещал прийти?
М и х а и л (нервно оглядываясь вокруг). Я не помню, но он обязан явиться.
М и р ь я м. Сегодня или в четверг?
М и х а и л. Что же делать?
М и р ь я м. Ничего. Ждать. Отвечать как на духу. Ты волнуешься?
М и х а и л. Нечасто приходится признаваться в том, что спятил.
М и р ь я м. Все мы вне нормы. Это не значит, что нужно паниковать. (Пауза.) Ты вообще ни в чём не виноват.
М и х а и л (слабо). Твоими бы устами… (Мирьям садится. Михаил медленно обходит сцену, иногда останавливается и подносит бинокль к глазам. Мирьям садится в позу лотоса. Медитирует. Михаил останавливается перед Мирьям.) Машка… (Тишина.) Мирьям… (Тишина.) Мирьям!
Мирьям резко открывает глаза.
М и р ь я м. Что ж тебе неймётся всё время. (С упреком.) Почему ты никогда не даёшь мне помедитировать?
М и х а и л. Думаешь, легко мне оставаться одному?
М и р ь я м. Мне вот что пришло в голову.
М и х а и л. Это неважно.
М и р ь я м. Я думаю, что…
М и х а и л. Не сбивай меня с мысли!
М и р ь я м (показывая на пустыню). Ты должен поменять своё отношение к ней. (Молчание.) Нехорошо, Миша. Кому, как не тебе, понимать пустыню?
М и х а и л. Пусть она будет домом только для ящериц. И, может быть, для птиц ещё.
М и р ь я м. Иногда мне кажется, что лучше бы нам расстаться.
М и х а и л. Конечно, я этого боюсь.
М и р ь я м. Да в том-то всё и дело. (Пауза.) Чтоб по гроб жизни рука об руку. (Пауза.) Это очень важно, чтобы интересно было. (Пауза. Нежно.) Правда, Миш?
М и х а и л. Всё в порядке.
М и р ь я м. В пустыне всё всегда в порядке. Чистенько и тихо. (Мечтательно.) Чтоб так у врагов моих было, как говорила моя бабушка. Чистенько и тихо. (Пауза.) Недобрая шутка, на самом деле.
М и х а и л. Да.
М и р ь я м. Бабушка была замучена жизнью. И не претендовала на то, чтобы быть Махатмой Ганди.
М и х а и л. Я устал.
М и р ь я м. Однажды ей муж, комиссар, на минуточку, велел всё продать и ехать к нему на Урал. Она продала дом и все пожитки, отправилась на вокзал и обронила деньги вырученные, завёрнутые в платок. Мимо женщина шла. Она ей: «Мадам, не вы ли это обронили?» Та: «Конечно, мерси». Продолжать?
М и х а и л. Я устал!
Михаил снова обходит сцену. Мирьям следует за ним, но потом отстаёт. Михаил возвращается, проходит мимо Бен-Гура, пересекает сцену. Мирьям делает несколько шагов по направлению к нему. Останавливается. М и р ь я м (мягко). Ты очень устал? (Михаил не отвечает. Мирьям делает шаг вперёд.) Ты хотел мне сказать что-то. (Молчание. Ещё шаг.) Скажи, Мишка…
М и х а и л (не поворачиваясь). Что сказать мне о жизни?
М и р ь я м (шаг вперёд). Прекрати, никаких стихов. (Молчание. Шаг вперёд.) Я устала от поэзии! (Молчание. Шаг вперёд. Трогает его за плечо.) Послушай, Миш… (Молчание.) Пойдём домой, родной! (Михаил поворачивается.) Обними меня! (Михаил хочет её обнять и раздумывает.) Давай, не дури! (Михаил расслабляется. Они обнимаются. Михаил пятится назад.) Что такое, милый?
М и х а и л. Я должен дождаться монаха. (Молчание. Мирьям подходит к ослику, гладит его, взглядывая на Михаила.) Что нам теперь делать?
М и р ь я м. Мужик сказал – мужик сделал. Жди.
М и х а и л. Да, но ты-то как?
М и р ь я м. Я – верная жена.
М и х а и л. Это правда. Не то что пустыня. Завертит, закрутит да бросит.
М и р ь я м (заинтересованно). А ей-то что за дело?
М и х а и л. Да уж пора бы привыкнуть. Там, где кончаются иллюзии, есть место счастью.
М и р ь я м. Если честно, я не знаю, что с тобой делать.
М и х а и л. Бедная. (Они приближаются к ослику, гладят его.) Вот наш друг.
М и р ь я м. Можно покататься?
М и х а и л. Я поклялся, что тяжелей морковки он больше не повезёт.
М и р ь я м. Да, ты прав.
М и х а и л. Ты тоже права.
М и р ь я м. А толку чуть.
М и х а и л. Уж как водится.
М и р ь я м. В том-то и дело.
М и х а и л. Вот кончится вода – и всё тут.
М и р ь я м. Да подумай же, почему она должна кончиться.
Михаил смотрит вдаль.
М и р ь я м. Всё кончается, кроме пустыни.
М и х а и л. Сейчас объясню. (Думает.) Ты закрываешь глаза… ты зажмуриваешься… (Со злостью.) Да пойми же наконец!
М и р ь я м. А как же прадед? Он тоже жил в пустыне.
М и х а и л (с удивлением). Какая ж это пустыня в Лос-Анджелесе? Королевский ландшафт, горы, океан… (Пауза.) Тогда как… (Достаёт и смотрит на часы прадеда.) …время идёт, не имея к нам отношения.
М и р ь я м. Всё-таки что это за прибор?
М и х а и л. А кто его знает. Может, он что-то измеряет. Глубину неба, например. Поначалу я думал, что время – это смысл. Что время – это мера мысли. Чем более толковую мысль подумал, тем старше становишься.
М и р ь я м. Это ты так сказал. Я не знаю.
М и х а и л. Иногда я не могу отделаться от мысли о прадеде. Как он жил, как мучился. Он был одинок…
М и р ь я м. Ничего. Так безопаснее.
М и х а и л. Да какой там – я ж говорю: без тебя я ни дня не протяну.
М и р ь я м. Кто?
М и х а и л. Я. Ни дня.
М и р ь я м. Миш, держи себя в руках.
М и х а и л. Что я знаю о прадеде? Я видел его дом. Видел место в центре города, где он работал. А потом он купил себе револьвер и застрелился. Поехал на работу и в гараже, в автомобиле, из гигиенических соображений, наверное…
М и р ь я м. Ну вот. Тебе нельзя волноваться…
М и х а и л. Тоже вариант, да? 26 февраля 1952 года. Шестьдесят пять лет. Даже до смерти Сталина не дотянул.
М и р ь я м. С другой стороны, куй железо, пока горячо.
М и х а и л. Вот потому я и не сойду с места, покуда не дождусь. Мне интересно, что будет дальше. Это нас ни к чему не обязывает.
М и р ь я м. Так кого мы ждём? Прадеда или монаха? Это раз. Следователя. Это два. Монах, причём мёртвый. О прадеде я уже не говорю. Это как-то слишком оригинально, тебе не кажется?
М и х а и л. А какой смысл в банальности?
М и р ь я м. Да, ты прав. Я не обратила внимания.
М и х а и л. Ну… Ничего особенного.
М и р ь я м. Кстати, зачем-то вспомнила: «Археолог – это следователь, опоздавший к месту событий на тысячи лет».
М и х а и л. Вот-вот. (Снова смотрит на часы прадеда, подводит стрелки.) А может, они что-то и показывают, только мы не знаем.
М и р ь я м. Что-то про счастье?
М и х а и л. Пожалуй. Главное – не держать при себе оружия. В наших краях это сложно – не держать при себе оружие. Про счастье? Про счастье может быть записка фенолога. А что? Хороший климат – это в нашем случае большое облегчение. Кстати, погоды нынче стоят – просто чудо. Пахнет осенью, чем-то чуть горьковатым, с печальным дымком, и так вокруг нежно тепло, и рассеянный свет предзакатный Иудейские холмы заливает. Всё-таки есть кое-какой прогресс в жизни – если в юности, чтобы до моря добраться, нужно было явиться на Курский вокзал и, дав проводнице купюру, забраться на сутки на третью полку, то сейчас пятьдесят три минуты из Иерусалима – и ты бредёшь по Собачьему пляжу близ Яффы, слегка уклоняясь при шаге от набегающих волн. Разве это не улучшение?
М и р ь я м. Так поедем к морю! Всего-то час езды.
М и х а и л. Нет. Мы ждём. Мы решили ждать.
М и р ь я м. Следователь точно не может ничего обещать.
М и х а и л. Может, ему нужно подумать.
М и р ь я м. На свежую голову.
М и х а и л. Посоветоваться с мирозданием.
М и р ь я м. С коллегами.
М и х а и л. С другими монахами. Расследование есть расследование.
М и р ь я м. А ты точно не хочешь ту рукопись прочитать?
М и х а и л. Даже если бы мог, ни в коем случае.
М и р ь я м. Ты же сам говорил: «Мир – это всего лишь кем-то рассказанная история».
М и х а и л. Да, но не такая. Вот именно – рассказ выбирают. Неужто не понятно?
М и р ь я м. Мне кажется, ты прав.
М и х а и л. Мне тоже.
М и р ь я м (взволнованно). Что же с нами будет?
М и х а и л. Что?
М и р ь я м. Я говорю, а мы?
М и х а и л. Не понимаю.
М и р ь я м. Какую роль мы в этом играем?
М и х а и л. Мы… хранители.
М и р ь я м. Не торопись.