Наталья Андреева

Ад под ключ

Спасибо моим друзьям в группе ВКонтакте за то, что вы не только читаете мои книги, но и пишете такие замечательные отзывы. За поддержку и понимание. За то, что вы есть!
Осень в этом году порадовала теплыми солнечными днями, давненько уже такой не было. Появилось ощущение, что на полпути к долгой утомительной зимовке лето вдруг спохватилось: а все ли сделано? И вернулось в Москву, где, зазевавшись, задержалось на весь октябрь.

Столица в последнее время сказочно похорошела, скинув наконец засаленный домашний халат строительных лесов с грязными оборками маскировочных сеток, и, выйдя от визажиста-архитектора со свежим макияжем, засияла улыбкой отреставрированных фасадов. Иностранцы, приехавшие на чемпионат мира по футболу со всех концов света, увидели красавицу при полном параде и пошли строчить в Инете восторженные отзывы. Поглазеть теперь было на что, вот и лето не спешило уходить. Оно держало солнце, словно собаку на поводке, каждое утро командуя: фас!

И дневное светило яростно, оскалив пасть, взлетало на небосклон, рассыпая жаркие лучи, и грозно рычало на застывшую на пороге осень, не давая ей войти в столичный регион. Было почти по-летнему тепло, листва на деревьях желтела и краснела как-то вяло, а воздух остывал только к вечеру, когда намаявшееся за день солнце, у которого не было ни минуты покоя, наконец укладывалось спать.

В начале ноября зима так и не пришла, хотя по календарю положено было. Но в последнее время все смешалось, и не только в природе.

День милиции Леонидов встретил без энтузиазма, хотя всегда считал его своим главным праздником. Алексей по-прежнему, как и весь народ, называл его Днем милиции, хотя у праздника теперь было официальное название из нескольких слов. Но все новое почему-то не приживалось, а старое никак не забывалось. Отмечали тоже по старинке: официальная часть, неизменный концерт с участием всех звезд российской эстрады, который традиционно транслировался по Первому каналу, широкое застолье, массовое, на показ, а потом междусобойчик. К ночи все расползались по норам, объединялись в небольшие компании по принципу давней дружбы, неважно, кто и где теперь служил. Новые связи отчего-то рвались быстро, зато прошлое вспоминали охотно.

В последнее время Алексей не мог отделаться от неприятного чувства, что щедро накрытый стол — весь из продуктов, чей срок годности на грани. Еще не с душком, но вот-вот. Повсеместно проходили проверки, люди стали бояться друг друга, а новичков сторонились как зачумленных. Кто знает, что за человек, чей он, с чем пришел? Поэтому и праздновать не хотелось.

В середине девяностых, во время кровавых бандитских разборок, Алексею было намного легче. Хотя платили тогда в милиции копейки, а опасность была на каждом шагу. Об икре с осетриной и крабами приходилось только мечтать, люди, измученные неизвестностью, коробками тащили со складов макароны и подсолнечное масло, про запас, единственные джинсы рвались в самый неподходящий момент и в таком месте, что позорнее некуда, куртка на рыбьем меху почти не грела, работы же было завались. Потому что никто не хотел идти туда, где голодно и трудно. А еще страшно.

Теперь иное дело, продуктов в магазинах — на любой вкус и кошелек. И всякого барахла, за которым в советское время годами стояли в очередях. Но радости от этого нет. И бумажная работа, которая теперь хорошо оплачивается, душу не греет. Потому что не знаешь, чего ждать завтра. Пуля-то понятно, откуда прилетит, а вот кто донос настрочит и какое твое слово, устное ли, а в особенности письменное, станет причиной для увольнения с волчьим билетом — это вопрос. И задавать его надо ежедневно. Да что там! Ежечасно. Хоть на работу не ходи.

Невольно Алексей то и дело вспоминал Сажина, который в начале лета вышел на свободу. Как правильно сказано в одном из старых советских фильмов: свергаемое лицо проще всего свергается в отсутствие свергаемого. С Дмитрием Александровичем церемониться особо не пришлось. Сел — значит, сдал фирму. Хотя Сажин отбывал срок с уголовниками, за убийство, которого не совершал. Но об этом знали только его жена и Алексей Леонидов, который молчал, потому что так было надо.

Торговая сеть «АNДА» еще два года назад оказалась на грани банкротства. В отсутствие Сажина холдингом руководила его дочь Алиса, приставив к маленькому сыну Димке опытную няню. Но Алиса Дмитриевна была хоть и энергичной и умной, но совсем еще молодой, а главное, она была женщиной. Муж, ранее руливший у ее отца службой безопасности, мог защитить Алису от пьяных хулиганов и бандитских разборок, но он ничего не смыслил в бизнесе.

Леня Дымов привык беспрекословно выполнять приказы шефа. Потому что уважал его безмерно и признавал за ним право отдавать эти приказы. Жена Леней тоже командовала, такой уж у нее был характер. Сажина! А Леня так любил ее, что никогда не спорил, считал, что до него снизошли и он даже мизинца единственной сажинской дочки не стоит. Замотанная Алиса времени для разговоров с мужем не находила, ограничивалась скупыми фразами: «Привет», «Как дела?», «Няню отпустил?», а чаще всего: «Ты Димку накормил?».

«Все хорошо», «Отпустил», «Накормил», — отчитывался Леня по телефону, стараясь не замечать, какой усталый голос у любимой жены.

Алиса Дмитриевна просиживала на работе до полуночи, похудела до прозрачности, почти уже заработала невроз, извелась так, что больно было на нее смотреть. Но противостоять машине правосудия, когда она заработала на полных оборотах, Леня с Алисой были не в силах. Найти у такого монстра как «АNДА» огромные дыры в отчетности было несложно, тем более что законы все время менялись. Одна за другой последовали проверки, был опечатан главный офис, и все без исключения документы тщательно изучались опытными в таких делах следователями. И разумеется, они нашли то, что им было нужно.

А Сажин в это время отбывал срок. Как прирожденный лидер, он все замкнул на себя, и в его отсутствие огромная фирма рассыпалась. В итоге Сажину сделали предложение, от которого он не смог отказаться, после чего контрольный пакет акций любимого детища Дмитрия Александровича был им утерян.

Леонидов с отчаянием наблюдал, как тонула «АNДА», он догадывался, чем все закончится. Сажин не такой человек, чтобы простить. И Алексей об этом честно предупреждал руководство: не будите зверя. Сразу после Нового года адвокаты Сажина напряглись, да и некие влиятельные лица, отхватив жирный кусок, сочли, что тюрьма его сломала. Раз сдал холдинг — значит, собирается уехать за границу со всеми оставшимися деньгами, как все и делают. Да вали в Лондон, вас там много таких. А не то еще дальше, в Аргентину какую-нибудь. Живи, радуйся солнышку и тому, что ноги унес.

И в первых числах июня Сажин вышел на свободу. Срок ему скостили за «примерное поведение».

Но за границу, вопреки ожиданиям сильных мира сего, Сажин не уехал. Туда, в любимую Италию, сразу после суда над Дмитрием Александровичем перебралась его жена, Дарья Витальевна. Там же и рожала. Алексей подозревал, что Сажин нарочно вывел жену и маленького сына из-под удара. И что сдаваться Дмитрий Александрович не собирается. А вот что он собирается делать — загадка.

Начал Сажин с создания общественной организации под многообещающим названием «БуЗа», что расшифровывалось как «Будущее за нами». Само по себе не криминал, только что это такое на самом деле? Общественная организация, новая бизнес-корпорация или организованная преступная группировка? Ведь во главе «БуЗы» стоит бывший зэк, сумевший стать на зоне авторитетом. Опять-таки загадка. Как? Какие такие подвиги совершил Дмитрий Александрович за время отсидки, что блатные признали его своим? Вопросов было много, а ответов пока ни одного…

… — Чего ты, Леха, как не мент? Не кисни, — хлопнул его по плечу Юрка Панов. Пардон, товарищ генерал Панов. Старый друг из тех кровавых девяностых.

Панов приехал из Питера на торжественную часть, где собирались высшие полицейские чины. И пригласительный билетик в Кремлевский дворец у него имелся. Юркино предложение встретиться на банкете Леонидов отверг. Было такое чувство, что его обошли вниманием и наградами. А разве не заслужил? Хоть тот же билетик на звездный концерт. Нет, Панов, конечно, классный мужик, но он не задает неправильных вопросов, даже мысленно. Алексей же всю свою жизнь остро реагировал на несправедливость.

«Чего ты как не мент?»

А если непрошеные мысли сами лезут в голову? Потому что тот же Сажин достоин уважения, а вот те, кто завладел его бизнесом, нет. Разве они создали «ANДА» с нуля, с одного-единственного магазина, и развили крохотную фирму в полноценную торговую сеть? И не факт, что без Сажина фирма не разорится. Мало завладеть, надо еще уметь управлять этим огромным активом.

Алексей мрачно смотрел на бутерброды с копченой колбасой и красной икрой, истекающие жиром и сливочным маслом в пластиковых тарелках посреди боевой батареи бутылок водки и шампанского. Водки было больше. Ее вообще сегодня было — залейся. Леонидов пил, чувствуя, что все равно не отпускает. Может, потому, что вокруг были чужие?

Междусобойчик оказался совсем уж крохотным: на четверых. Низшие чины сюда не попали. Вместе с Алексеем пили водку два полковника и один майор, который оказался самым сообразительным и к тому же смазливым. Тут же организовал двух баб из другого отдела. Одна майорша из борцов с интернет-мошенниками, которых стало пруд пруди, другая просто секретарша, но с амбициями, из-за которых спала с кем надо и игнорировала тоже предсказуемо — тех, кого можно проигнорировать. Компанию с такими звездами на погонах игнорировать было нельзя, поэтому за праздничным столом их стало шестеро.

Алексей ушел, как только начались любовные игрища. Интереса к ним у него давно уже не было. Только-только наладились отношения с женой, да где-то в далекой Канаде рос сын Лешка, которого Леонидов видел только на фотках и по скайпу. Но даже не представлял, как он пахнет, этот мальчишка, потому что никогда не держал его на руках.

«С бабами все заканчивается одинаково», — думал он мрачно, глядя, как смазливый майор тискает сообразительную секретаршу. И некстати вспомнил, что майор тоже женат. На банкет к Панову было уже поздно, и Алексей, поймав такси, назвал домашний адрес.

Жена знала, что он придет пьяный, но в такой день по сложившейся традиции молчала. Леонидов выпил на кухне еще водки, в одиночку, глядя в темное окно. Как за помин души. Кошки на ней уже не скребли, на их место пришли более крупные и хищные звери. Которые рвали зубами, грызли, терзали, да еще и выли при этом. Жена отвела Леонидова спать в состоянии полного отупения. Она же разбудила утром.

Был воскресный день, да еще и послепраздничный, следовательно, выходной. Леонидов долго не мог понять: чего от него хотят?

— Отвяжись, дай поспать, — бодал он головой Сашу, которая упрямо тянула с него одеяло.

— Да проснись ты! Леша! Это срочно!

— Что может быть срочного? — пробормотал он и сел на кровати.

Жена тут же сунула ему под нос планшет.

— Ни черта не вижу, — пробормотал Леонидов, не открывая глаз. Ему на нос мгновенно нацепили очки.

Алексей нехотя открыл глаза. Строчки перед глазами плыли, но, прочитав первые три, он сказал «ё-мое…» и тут же проснулся.

Имена его вчерашних собутыльников были во всех топовых новостях Инета, и его имя — тоже. Оказывается, вчерашняя попойка закончилась групповым изнасилованием. Так, во всяком случае, утверждала «правильная» секретарша.

— Какая муха ее укусила? — пробормотал Алексей.

— Сволочь! — сверкнула глазами жена. Алексей хотел возразить, что баба просто дура, но потом понял, что оскорбление адресовано ему, и потерял дар речи.

Когда речь к нему вернулась, Леонидов заорал:

— Ты что, этому веришь?!

— Ты пришел пьяный!

— Да, но во сколько?!

— Твое имя везде упомянуто!

— Да, я был вчера с ними! Потому что мы вместе работаем! Но я только пил с ними, и ничего больше!

— Горбатого могила исправит! Ты бабник! И всегда им был!

— Саша, я тебе клянусь! Мне хватило в жизни приключений! Да я сразу ушел, как только понял, что все уже вдугаря! Ты мозги-то включи! Два полкана, которым под полтинник, всю ночь кого-то насиловали! Да для них по разу за счастье! Они без снотворного давно уже уснуть не могут! И были бы они вчера трезвыми! Когда я уходил, они вилками в тарелки уже не попадали, не то что…

— Давай обойдемся без скабрезностей! — воскликнула жена.

— Хорошо. Я категорически не верю в групповое изнасилование. Что касается меня…

— У тебя сын в Канаде. Знаю, — вновь сверкнула глазами Саша.

— Бес меня вчера попутал, — пробормотал Алексей, натягивая штаны. — Надо было к Юрке идти.

На следующий день началось служебное расследование. Два дня Леонидов отсидел в СИЗО, откуда вышел злой как черт. Слава создателю, его алиби подтвердил таксист. Честное имя Алексея Леонидова вернулось к нему, но, как это водится, запашок остался. Ситуация с якобы изнасилованной секретаршей тоже разрулилась, причастным оказался один только майор, и то все было по взаимному согласию. Дело замяли.

Но Леонидова все это достало настолько, что он пришел к начальству с рапортом об увольнении.

— Все. Ухожу. Пенсию я выслужил, так что не уговаривайте.

Он как раз таки ждал, что начнут уговаривать. Как-никак лучший сыщик во всей Москве и Московской области! Как сам Леонидов самонадеянно считал. И не только остаться будут умолять, но и обласкают, извинятся, осыплют почестями-наградами. Но Леонидову сухо сказали:

— Подумай, пока будешь в отпуске. Но знай: никто за тебя не держится.

— Что, маньяки перевелись? — ехидно спросил Алексей. — Враг не прячется, поэтому и сыщики не нужны?

— Много себе позволять стал! — рявкнул генерал. — Ты думай, кому, где и что говоришь!

— Я уже понял, что давно здесь чужой, — горько сказал Алексей и отправился в свободное плавание. Отпуск он брать не стал, потому что знал: даже подумав с месяц, в органы он не вернется. Так чего тянуть, отрубать хвост по частям?

— Дурак, — в сердцах сказала жена. — Какой же ты дурак, Лешка! Ну, кто так увольняется? Тянут, сколько можно, чтобы выплатили все, что положено. А ты до сих пор как ребенок! Сначала делаешь, потом думаешь! Хоть бы со мной посоветовался! А ты бабах — корочки на стол!

— Тебе денег мало? — разозлился он.

Саша с досадой закусила губу и сама стала похожа на обиженного ребенка. Они резко замолчали.

Три дня он лежал на диване, делая вид, что отдыхает. Но разве тут отдохнешь?

Жена выглядела потерянной и напуганной. То и дело спрашивала:

— Что теперь будет, Леша?

— Тебе на жизнь не хватает? — не выдержав, сердито спросил он. — Я вроде пенсию выслужил.

— У нас двое детей!

— Сергей давно уже не ребенок. Он взрослый мужик, работает. Почему мы должны ему помогать?

— Он живет на съемной квартире!

— Большинство его ровесников живут на съемных квартирах.

— Ксюшу выучить надо.

— Выучим, — буркнул он. — Найду я работу, не реви.

— Где ты ее найдешь в твоем возрасте? И что ты умеешь, кроме как разгадывать свои детективные головоломки? В коммерции уже поработал, хватит. Никакого бизнеса, понял? Я имею в виду ИП, если ты вдруг захочешь стать частным сыщиком.

— Не захочу, — буркнул он.

— Тогда куда? Охранником в супермаркет? А сможешь? Уверена, что нет. Не с твоим характером. Ты же гордый.

— Я мужик или нет? Сказал — найду работу. Отвяжись.

На следующий день он позвонил Сажину.

Глава 1

— Приезжай, — коротко сказал Дмитрий Александрович.

Они не виделись с того момента, как Сажин вышел на свободу. Их встреча была короткой. Сажин ждал в московском аэропорту жену и сына, которые должны были прилететь из Италии. Так получилось, что Алексей в том же аэропорту провожал Сашу, которая на недельку улетала с дочкой в Крым. Леонидов поехать с ними не мог из-за спецзадания, которое выполнял.

Жена давно уже поняла, что расспрашивать Алексея бесполезно. Еще в конце зимы он замкнулся в себе. Поставив на багажную ленту объемный чемодан (зачем только женщины берут с собой на юг столько тряпок), Леонидов неловко обнял дочку, которая ростом была с него, и чмокнул в щеку Сашу:

— Ну, я пошел?

— Иди, — кивнула жена. — Тебя ведь ждут.

— Откуда ты знаешь? — удивился Алексей. О назначенной в аэропорту встрече с Сажиным он никому не говорил.

— По глазам вижу. Ты можешь скрыть правду от кого угодно, но только не от меня, — грустно улыбнулась жена.

Алексей с досадой подумал, что семейный человек потерян для дела. Жена, с которой он прожил много лет и вырастил двоих детей, все понимала без слов. Но тут же его мысли переключились на Сажина. У того ситуация еще хуже. Дмитрий Александрович вот уже много лет влюблен в свою жену, как какой-нибудь мальчишка, нежно и страстно. И как он теперь поступит? Или все перегорело за эти годы?

…Сажин ждал его в кафе. С усмешкой встал и протянул руку:

— Привет, невыездной.

— Взаимно. Тебя ведь тоже теперь закрыли. Или договорился? — Алексей внимательно посмотрел Сажину в глаза.

Да, изменился. По-прежнему мужик что надо, не больно постарел, но заматерел. Не вширь раздался, а именно заматерел. Плечи прямо необъятные, особенно в белой футболке. А глаза почти черные, словно в них запеклась кровь. И шрам на лице, раньше его не было. Рассеченная бровь.

«Он опять носит белое», — невольно напрягся Алексей. На Сажине была простая белая футболка без рисунка и белые же штаны. Не спортивные, но и не парадные. Кроссовки тоже белые.

— Садись, — не ответив на его вопрос, Дмитрий Александрович кивнул на пластиковый стул и сел сам. — По понятиям надо было в ресторан тебя пригласить, отметить.

— С каких пор ты стал жить по понятиям?

— Не пригласил же, — усмехнулся Сажин. — И охраны, как видишь, у меня нет. Был бы в авторитете, соблюл бы антураж. Жену, значит, провожаешь? — его взгляд уперся в Алексея.

«Оружие не носишь? Молоток», — невольно вспомнил он. Сажин по-прежнему морально давил, зачем ему охрана? Но с ним явно что-то случилось. Он теперь был другой.

— А ты встречаешь? — попытался пошутить Алексей.

— Да, давно не виделись, — небрежно сказал Сажин.

— Как у вас?

— Нормально.

— Что собираешься делать?

— Жить, — пожал могучими плечами Дмитрий Александрович.

— Это все общие слова, — поморщился Алексей.

— А ты мне кто, чтобы я с тобой откровенничал?

— Я думал, что мы друзья. Ошибся, Дмитрий Александрович?

— Слишком мало времени прошло, — нахмурился Сажин.

— С какого момента? Как ты сел или после того, как вышел?

— Не обижайся, Леха, — улыбнулся вдруг Сажин. — Планы большие. Ты ведь знаешь, что я потерял фирму.

— В курсе, — кивнул Алексей.

— Меня обложили красными флажками. Бизнес потерян, невыездной, избираться никуда не могу, ограничения в гражданских правах. С моей статьей я кругом закрыт. Даша считает, что это она во всем виновата. У нас не нормально, а хуже некуда. Я сейчас на разрыв, понимаешь? Либо мне на коленях просить помилования, после чего уехать вместе с женой за границу, навсегда. И посвятить свою жизнь ей и сыну. Алиса уже взрослая, она замужем, и Леня — настоящий мужик. Он о своей семье позаботится. Либо я даю бой.

— А есть варианты? — осторожно спросил Алексей. — Какой бой ты можешь дать?

— В жизни всегда есть место подвигу, — усмехнулся Сажин.

— Но тогда ты теряешь жену.

— А я ее еще не нашел.

Сажин прислушался. Давали объявление по громкой связи. Самолет, на котором летела из Неаполя Дарья Витальевна с маленьким Сашей, заходил на посадку.

— Если тебе нужен будет переговорщик — обращайся, — сказал Алексей, поняв, что времени у него не остается. — Я могу организовать твой отъезд за границу.

— За деньги или как?

Алексей резко встал и пнул ногой стул.

— Я всегда жалел, Дмитрий Александрович, что мы с тобой в разных весовых категориях, — зло сказал он. — Я бы тебе с удовольствием вмазал.

Сажин тоже встал. Он был на голову выше и гораздо мощнее. Миролюбиво сказал:

— Не обижайся. Мне еще долго разбираться, кто друг, а кто враг. За то, что помощь предложил, — спасибо. Я это запомню. Ты тоже обращайся, если что. Деньги у меня по-прежнему есть. Много. И кое-что еще, — сказал он загадочно. — За границу я и без тебя могу рвануть. Но я еще повоюю.

— Ты когда это решил?

— Вот посмотрел на тебя — и решил. За Дашку и сына, если что случится, ты отвечаешь.

Из аэропорта Леонидов ушел не сразу. Он больше никуда не спешил. Изменить ничего нельзя, можно только приспособиться к сложившимся обстоятельствам.

Он давно уже не видел Дарью Витальевну и никогда не видел Сашу, сына Дмитрия Сажина. Алексею было любопытно: какой он? На кого похож? Поэтому и задержался в аэропорту.

Воссоединившуюся семью Сажиных Леонидов увидел, когда они встретились у выхода из багажной зоны. Сажин тут же подхватил на руки Сашку. Мальчик был похож на ангелочка: белокурый, хрупкий, маленького роста даже для своих лет. Дмитрий Александрович смотрел на него с удивлением, не сказать, с недоумением. Как такое могло родиться у меня? А на жену вообще не смотрел. Дарья Витальевна за эти годы изменилась мало. Разве что больше нервничала, то и дело поправляя светлую прядь волос на виске. Алексей увидел, как она тронула мужа за плечо, и по губам прочитал:

— Дима.

Словно она хотела напомнить: я здесь. Сажин одной рукой прижал к груди мальчика, а другой обнял наконец жену. Они поцеловались. И Леонидов понял, какой выбор сделает Сажин. Он не был похож на счастливого мужа и отца. Скорее на человека, которому есть, что терять, и свое сокровище Дмитрий Александрович собирается понадежнее запрятать. Чтобы никто не догадался. А потом…

Алексей с грустью думал о том, что случится потом. Он всегда преклонялся перед мужеством и воинскими доблестями Робин Гуда, но не верил в его благородство. Все равно Робин Гуд — разбойник. И своим геройством он нарушает закон. Значит, ему будет противостоять гигантская машина правосудия. Армия — на маленький отряд.

Лучше бы Сажин уехал за границу…



…Ближе к вечеру Алексей выдвинулся в элитный коттеджный поселок по Новорижскому шоссе, где жил теперь Сажин. Московские хоромы бывший бизнесмен отдал Дымовым, чтобы Алиса Дмитриевна без проблем добиралась до работы. Сам же Сажин ушел в свободное плавание. Чем именно он теперь занимается, Леонидову и предстояло сегодня узнать.

На выезде со МКАД, как всегда, была большая пробка. Алексей полз по «Риге», зажатый со всех сторон другими машинами, и думал: как быть? Ввязываться в эту войну ему не хотелось, потому что это персональная война Дмитрия Сажина, который посчитал себя обиженным. Его обида, с одной стороны, справедлива, а с другой — нет. Ему предложили хорошие деньги. Отступное. И освободили досрочно. О большем с такой, как у него статьей УК, можно было только мечтать.

Но Сажин лидер с принципами. Со своей собственной, сажинской этикой, спорной, но заслуживающей уважения. Типа мужик я или нет? Бизнес отжали нагло, а он в этот бизнес душу вложил. Надо ответить достойно.

«Что такое “БуЗа”? — гадал Алексей, подъезжая к коттеджному поселку, адрес которого ему назвал Дмитрий Александрович, чтобы забить в навигатор. — И какую работу предложит мне Сажин?»

Поселок оказался… из одного дома. Алексей тут же напрягся. Нынешняя резиденция Дмитрия Александровича Сажина была буквально в чистом поле, на огромном участке минимум с гектар. Никаких соседей, зато забор — как вокруг какой-нибудь крепости, которая готовится выдержать длительную осаду. Солидный, местами кирпичный, а если из профнастила, то поверху колючая проволока и видеокамеры. С глухими воротами, на въезде — шлагбаум и проходная с зарешеченным окном. Дом, к которому Леонидова допустили после тщательной проверки дюжие охранники, связавшись предварительно по рации с хозяином, оказался похож на казарму. Новодел. Участок вокруг неухоженный, создавалось ощущение, что уют и покой здесь никому не интересны. Все люди, которых встретил на пути к заветной двери Алексей, были в камуфляже. Крепкие мужики, похожие на спецназ. Но без лычек и каких-нибудь других опознавательных знаков.

«Совсем, похоже, спятил, — сердито подумал Алексей о Сажине. — Бойцов набрал, гладиаторов».

Но в холле он встретил приятную женщину лет пятидесяти, в белом фартуке, вышитом крестиком. Судя по всему, повариху. Потом еще одну, помоложе. Все-таки не казарма, а жилой дом. Он был огромен. Три этажа, к тому же в холле на первом Леонидов увидел лифт, а когда вошел в него, то на панели отметил четыре кнопки. Был и подвальный этаж, «минус первый». Провожал Леонидова накачанный парнишка, тоже в камуфляже. На третьем этаже, судя по всему, находились личные апартаменты Дмитрия Сажина. Спальня, рабочий кабинет, небольшая гостиная, где как раз таки гостей принимать не планировалось. Только для членов семьи и близких друзей хозяина.

Сажин сидел в кабинете за рабочим столом. Как и прежде, весь в белом: тенниска, бриджи, кроссовки, белоснежные носки. Увидев Алексея, он закрыл ноутбук, рассмеялся и встал:

— Здоро́во, бузотер! Вот уж не думал, что ты — бабник.

— Бузотер — это ты, — сердито ответил Алексей, пожимая Сажину руку. — Откуда такое название: «БуЗа»?

— А чем плохо? Смачно и со смыслом. Садись.

Они сели. Сажин все еще улыбался, разглядывая Алексея. Он не выдержал:

— Чего лыбишься?

— Я, в общем-то, ждал, что тебя из органов выпрут, но чтобы так… Сексуальный скандал, гм-м… Жена как на это отреагировала? Тебе есть куда съехать? А то милости прошу. Дом большой, и для тебя комнатушка найдется.

— Я был в ту ночь дома, — еще больше разозлился Алексей. — У меня алиби. Никто меня не выгнал, так что спасибо, но мне есть где жить. Насчет баб — это к тебе. Ты у нас «о боже, какой мужчина». А я просто оказался не в той компании.

— Тебя ведь оправдали, — Сажин стал серьезен. — Ты — ценный кадр. Я знаю, как ты работаешь. С душой и даже с огоньком.

— И что взяток не беру, тоже знаешь.

— А у вас теперь без этого никак? — прищурился Дмитрий Александрович.

— Я просто устал, Дима, — сказал он. Кажется, Алексей впервые назвал Сажина просто по имени. — Все катится черт знает куда. Повсюду сплошной непрофессионализм. Приходят наглые мальчики из хороших семей, с запрограммированной успешной карьерой, которую им должен обеспечить ты. Ладно бы они никуда не лезли. Но ведь лезут! Руководят. А я давно уже вышел из того возраста, чтобы мною руководили.

— А чего ты хочешь от меня?

— Работы в твоей организации. Если это, конечно, не криминал. И то не я — жена моя хочет, чтобы я работал, им, бабам, так спокойнее. Мужик при деле — значит, не бухает, налево не ходит, политикой не шибко увлекается. Меньше орет, больше спит.

— А если криминал? — внимательно посмотрел на него Сажин.

— Так твоя «БуЗа» — это банда? ОПГ?

— А ты, часом, не разведчик?

— Я посчитал, что мы друзья…

— Ладно, не обижайся. Мы не банда. Общественная организация. Все уставные документы в порядке. Есть правление. Я — президент «БуЗы».

— Леня в правлении? Твой зять?

— Председатель правления. По совместительству отвечает за безопасность. Но ты все увидишь на месте. Здесь ведь не офис.

— А что?

— Я тут живу, — улыбнулся Сажин. — Офис в Москве, в спортивном клубе «Три Эс». Помещение принадлежит общественной организации «БуЗа». Мы ведь имеем право владеть недвижимостью, согласно уставу. Ты, Леха, прав — ты мне нужен. Нужны твои мозги, а главное, твой талант сыщика. Приезжай ко мне завтра в офис. Это и будет твой первый рабочий день.

— А в чем конкретно будет заключаться моя задача? — осторожно спросил он.

— Конкретнее не бывает, — заверил Сажин. — Психологический этюд, как ты любишь. Он же черный ящик.

— А еще поконкретнее?

— Завтра, — Сажин встал. — Мы с тобой еще за мою свободу не пили. Ведь это благодаря тебе я получил по минимуму. Твои показания меня вытащили. Условно меня осудить не могли. Но на полную катушку не раскрутили.

— Ты потерял фирму.

— Я бы ее и так потерял. Ты же видишь, что происходит. Идем на кухню, там накроют.

«Кухней» Сажин называл уютную гостиную, ничем не напоминающую казарму. Такое ощущение, что ее приляпали к дому из другого проекта, где предусмотрены зеленые газоны, гамаки в тени берез и клумбы с розами. Мещанский уют отставного бизнесмена: утренний бег трусцой, овсянка на завтрак, Инет как окно в мир и самоутешение «какой же я умный, что меня все это больше не касается».

Алексей сразу понял, что в апартаментах на третьем этаже останавливается Дарья Витальевна, когда приезжает в Москву. И осторожно спросил:

— А где жена?

— Дома, — коротко ответил Сажин.

— Что ж… Она всегда мечтала жить в Италии.

Тему тут же закрыли, по напряженному лицу Сажина Алексей видел, что говорить о жене ему неприятно. Видимо, Дарья Витальевна не разделяла идею мужа отомстить за отжатый бизнес.

Закуска была отменной. Все ж таки Сажин всегда ждал жену в гости и на поваре не экономил. Рулетики из малосоленой семги, икра на льду, домашние соленья, из горячих закусок — грибной жюльен. Пили, само собой, водку.

— Я Грише скажу — он тебя отвезет. Так что пей, не тушуйся, — сказал Сажин. — Тебя ведь теперь корочки не прикрывают.

— Я и раньше не злоупотреблял. А Гриша — это твой шофер?

— Гриша — это Гриша. Мой подопечный, если хочешь. Занятный парень. Бузотер, как и все мы. Член общественной организации «БуЗа», — усмехнулся Сажин. — Ну что? Выпьем?

Алексей видел, что Сажин ему хочет что-то сказать, но медлит. Сомневается, что ли? А начать этот разговор надо. Иначе продолжения не будет. Нет доверия — нет и совместной работы.

— Рассказывай: чем занимаешься? — нажал он. — Общественная организация — понятие широкое. Поле деятельности необъятное, от спорта до благотворительности. Да и статус при желании промежуточный. От общественной организации до политической партии один шаг.

— Если бы, — усмехнулся Сажин. — Шагов гораздо больше, Леха. К тому же я не могу возглавить партию. Политика для меня теперь закрыта. Лет на восемь, пока судимость не снимут.

— За эти годы многое может измениться.

— Наверное, надо начать издалека. Насколько хорошо ты разбираешься в экономике?

— Совсем не разбираюсь. Я мент.

— Но хоть новости читаешь?

— Все мужики читают. Даже те, которые бухают с утра до ночи. Повод-то нужен, пар выпустить. Мол, жизнь — полное дерьмо, потому что вокруг сплошная коррупция и воровство. Страну окружили враги, в Африке дети голодают, как тут не пить? А мне по работе положено было интересоваться политикой. Нельзя раскрыть преступление, не видя полную картину мира. Но на бирже я не играю, курс акций меня мало интересует, равно как и инвестиции.

— Усек: чайник, который не умеет мыслить между строк. Каковых большинство. Значит, объясню с нуля, на доступном языке. Все чайники активно интересуются курсом валюты и ценой на нефть. Есть такое?

— Надо же знать, когда брать ипотеку, а когда бежать в автосалон за новой машиной.

— Пусть так. Долгие годы курс доллара напрямую зависел от цены на жидкое золото. Нефть росла — доллар падал. Нефть падала — курс рос. Все было предсказуемо. Но в последнее время все изменилось. Нефть сама по себе, курс доллара сам по себе. Никакой видимой привязки. Чем ты это объясняешь?

— Государство вмешалось. Курс регулирует Центробанк.

— А мы что, за последние несколько лет стали делать гаджеты, которые у каждого пользователя в кармане? Разработали программное обеспечение, на котором работают все компьютеры в мире, или собираем автомобили на экспорт в немыслимом количестве? Завалили продуктами сельского хозяйства Европу, снимаем фильмы, которые бьют кассовые рекорды в Америке, стали законодателями мировой моды? Где бурный подъем экономики? Мы разве больше не бензоколонка возле супермаркета, на которой заправляются китайские фуры?

— Да не похоже, что в стране экономический подъем, — вздохнул Алексей. — Напротив, хуже стало.

— Тогда что происходит?

— Сажин, ну откуда мне знать?

— Законы рынка, Леша, больше не работают. Курс валюты определяет не экономика, а политика. На простых людей давно наплевать, мерзнут они или им денег на бензин перестало хватать. Все делается в интересах элиты. Плановую экономику прикрыли, развалив Советский Союз, и на его развалинах попытались построить капитализм, а в итоге у нас теперь ни то, ни другое. Тупик. До рынка не дотянули, а планировать разучились, так, чтобы это были реальные планы, а не прожектерство. План ради плана, под который дадут деньги, которые потом будут распилены. Банки не исполняют свою основную функцию: накопление временно свободных денежных средств и использование их в качестве капитала путем выдачи ссуд. Занимаются кто чем. Дерут комиссию за обслуживание банковских карт, за денежные переводы, эсэмэс-оповещение, да за все берут деньги, и не маленькие. Потому что бизнес больше не заинтересован в развитии производства. Нет социальных гарантий собственникам. Закон их больше не защищает. Коммерческие банки поставлены в такие условия, что им не с чего жить, и они сплошь и рядом банкротятся. А государственные банки переключились на рейдерский залоговый захват, — Сажин тяжело вздохнул. — Элита разбухла, Леша. Детки выросли. Семьи стали больше, в то время как бюджет меньше. Опять-таки из-за развала всего, что только можно было развалить. Денег в кормушку капает все меньше. Вот скажи: в твоей нефтяной скважине иссякло то, с чего ты живешь. Капает помаленьку, но ты ведь привык жить на широкую ногу. Что ты будешь делать? Прижмешься или…

— Буду бурить новую скважину. Пусть и там негусто, но две лучше, чем одна. А три лучше двух.

— Правильно мыслишь, — рассмеялся Сажин. — Девяностые, о которых так любят сейчас говорить и вспоминать их недобрым словом, давно уже вернулись. Только автоматные очереди слышны не на улицах, как тогда, а на судебных заседаниях, образно говоря. Это и страшно. Зачем убивать, когда можно законно отжать бизнес? И никто не назовет тебя палачом, бандитом, отморозком. Никто из простых смертных даже не заметит, что мир изменился. Подумаешь, другой собственник. Враги обозначены, у них яхты, дворцы, крутые тачки, отвязные детки. Новых персонажей давно уже не появляется, старые все стали именами нарицательными. Все знают, кого ненавидеть. Меж тем тихой сапой идет наглый передел собственности, такой же, как в девяностых. Судебный беспредел. Банды — это преступные сообщества банкиров топ-менеджеров, арбитражных управляющих и представителей силовых структур.

— Сажин, не зарывайся, — поморщился Алексей.

— Я говорю то, что есть. Топ-менеджеры ведут компанию к банкротству, правоохранители возбуждают уголовные дела, суды отправляют владельцев бизнеса в СИЗО, их имущество делится и уходит к аффилированным лицам. Их имена ты никогда не узнаешь. Даже когда об этом говорят и пишут. Обтекаемо: аффилированные лица. То бишь имеющие влияние, члены семьи. Родственники не будем говорить кого. Коррупция повсюду, Леша. Те, кто ничего не создал и не понимает, откуда что берется, нанимают ушлых юристов, договариваются с банкирами, судами, силовиками. Кругом свои. Кланы собственников. Рождается новая олигархия. Моя общественная организация всеми силами противодействует залоговому рейдерству. В нее вступают бизнесмены, которые ищут защиты и не могут найти ее в суде.

— И какие у вас методы? — напряженно спросил Алексей.

— У нас есть юридический департамент, а в нем целый отдел, который специализируется на правовой экспертизе финансово-хозяйственной деятельности, специалисты по корпоративному праву. Крутые айтишники, которые работают с базами данных. Экономисты. Бухгалтера. Аудиторы. Ты все увидишь.

— То есть все законно?

— Ты, как юрист, это спрашиваешь или как мой друг?

— Я тоже не дурак и не слепой. И по образованию да, юрист. Бизнес сопротивляется. Вы тоже не рыцари в белом, — сказал Алексей и осекся. Сажин-то как раз в белом! — Я образно говорю, — поправился он.

— А ты как хотел? Да, сейчас главная задача для бизнеса — не выглядеть привлекательным, незащищенным и безоружным. Для этого к нам в «БуЗу» и идут. За квалифицированным юридическим советом и помощью. Сейчас показать прибыль — все равно что выйти на колхозный рынок, полный щипачей, с набитым купюрами портмоне, которое торчит из заднего кармана брюк.

— И вы советуете разделять бизнес, распределять активы, водить за нос налоговую, — сердито сказал Алексей, подумав: «Давай, заливай». — Сажин, я не ребенок. Не надо мне рассказывать прописные истины. По-твоему выходит, что черный нал — это средство борьбы с коррупцией? Деньги, о которых не узнают и которые, следовательно, не отожмут. Я понимаю: все запуталось…

— Вот именно: запуталось. Но мы действительно пытаемся защитить бизнес от произвола. Потому что больше некому.

— Допустим. Моя задача какая?

— Я тебе скажу об этом завтра, если ты не передумаешь. Разговор будет в офисе, потому что надо не только рассказывать, но и показывать.

— Показывать что? — в упор спросил он.

— Не что, а кого… Давай-ка еще выпьем.

Алексей нехотя поднял рюмку. Что-то его в «БуЗе» напрягало. Но пока не увидишь — не узнаешь.

— Как дома, все в порядке? — Сажин намеренно перевел разговор на личное. О делах, мол, поговорим завтра.

— Живем помаленьку, — пожал плечами Алексей. — Жена в школе, завучем трудится, сын взрослый, работает, живет отдельно.

— А где работает?

— В банке. Он айтишник.

— Понятно, — усмехнулся Сажин.

— Давай Сережу сюда не приплетать, — сердито сказал Алексей. — Он ничего не знает и ничего не решает. А как твоя дочь?

— По-прежнему работает в «АNДА», — равнодушно сказал Сажин.

— Разве ее не сняли после того, как… — он осекся.

— Она больше не гендиректор. Но по-прежнему топ-менеджер. Алиса без работы не может. А в «АNДА» не могут обойтись без ее знаний и опыта. Собственник поменялся, но в делах он ничего не смыслит. Алиса хорошо зарабатывает. На что мне Ленька постоянно жалуется. Он, как глава семьи, хочет быть круче жены. А не получается.

— А ведь это я посоветовал Леньке приударить за твоей дочкой, — рассмеялся Алексей. — Он, лопух, все не решался. Мол, Алиса Дмитриевна все равно что статуя Свободы. Перед ней можно только благоговеть.

— Он так сказал? — удивился Сажин. — Никогда бы не подумал, что мужик с убийственным бекфистом тушуется перед девчонкой. Леня — мой спарринг-партнер, — пояснил он.

— По-семейному, значит, все решаете, — Алексей, слава богу, еще помнил, что бекфист — это удар рукой с разворота, сложнейший в техническом исполнении. Неслабый спарринг у пятидесятилетнего Сажина!

— Личную охрану я могу доверить только зятю, — твердо сказал Дмитрий Александрович. — И подписывать документы в мое отсутствие тоже. Поэтому Леня — председатель правления, притом, что он ни в финансах, ни в юридических вопросах совсем не разбирается.

— Зато Алиса разбирается. Это все равно что ее подпись стоит в документах.

— Именно, — кивнул Сажин. — У Леньки с Алисой все завязалось, когда он ее ко мне в СИЗО возил. На свидания. Они в машине объяснились, представляешь? Романтика, блин.

— А как внук?

— О! Внук что надо! — расцвел Сажин. — Во дворе — бугор. Вся ребятня его слушается, даже те, кто намного старше. Жена меня, правда, песочит: кого ты из него растишь? Я ведь с внуком чаще вижусь, чем с сыном. Хотя Даша даже не подозревает, что мы с Дымом Димку на бои таскаем. А он, чертенок, азартный. Ногами топочет, орет. Хороший боец будет.

— Значит, у вас с женой разногласия по поводу воспитания мальчиков. Твой сын всего на год старше твоего внука. — «Но они такие разные», — чуть не проговорился Алексей.

— Даша живет в каком-то своем мире, — поморщился Сажин. — Она ведь из-за Сашки ко мне так редко приезжает. Там у них Европа, да еще Италия, много солнца, море плещется, люди улыбаются — сплошной позитив. Мальчишку по музеям таскают, книжки ему на ночь читают, учат манерам, — разозлился Дмитрий Александрович. — А бои без правил — это, как моя жена говорит, гадость, каменный век, — он невольно тронул рассеченную бровь. — Мы, гладиаторы, — дикари. Даша не хочет знать, что я потому и выжил, что принял эти правила, вернее, их отсутствие. Иначе меня бы затоптали. И убили там, на зоне. Жена может принять только лучшую мою половину. Хотя, кто его знает, какая лучшая-то? Вы еще увидитесь, если ты будешь со мной работать, она тебе нажалуется. У вас ведь установились доверительные отношения, — хмыкнул Сажин.

— Не ревнуешь?

— К кому? Не обижайся, но в амурных делах ты мне не соперник. Да и Дашка не такой человек. Если уж она полюбила, то не отречется, даже если под ней разведут костер. Мы долго к этому шли, ты знаешь. Но я победил все ее химеры, не важно какой ценой… Ладно, поздно уже, — Сажин взял со стола бутылку водки, посмотрел через нее на свет, словно проверяя, водка ли? — Выпьем на посошок?

— Давай.

Когда они уже стояли в дверях, Сажин вдруг посмотрел на него каким-то другим взглядом, просветленным, и тихо сказал:

— У меня нет друзей, кроме тебя. Так уж вышло. А мне до зарезу сейчас нужно, чтобы рядом был человек, которому я могу доверять. Я знаю, что ты не продашь, Леша. Так что ты подумай как следует, но решение прими правильное. Я тебе не деньги предлагаю. Этого говна ты и в другом месте найдешь, сколько тебе надо будет. У тебя есть шанс не отсидеться сейчас в тихой гавани, у бабы под юбкой, как другие делают, а творить историю. А для настоящего мужика это главное. Интересные времена наступают, ты подумай хорошенько и завтра приходи ко мне в офис. Я жду.

Именно из-за этих слов Сажина Алексей и решился. Это будет трудно. Почти невозможно. Но он должен хотя бы попробовать. Иначе у Сажина не остается ни малейшего шанса. А людей, равных ему по харизме, Алексей встречал редко. А последнее время вообще не встречал.

Глава 2

О том, что его жизнь круто изменилась, Алексей понял, когда жена приготовила ему завтрак. Словно почувствовала что-то. У них давно уже это было не принято.

— Я работаю не меньше тебя, — заявила как-то Саша на просьбу мужа пожарить утром яичницу с колбасой. — Давай так, Леонидов: у нас равноправие. Домашние обязанности делим поровну.

— Но я не умею готовить!

— А я не люблю. Сделай бутерброд или завари кипятком овсянку из пакетика, — сказала жена и уткнулась в планшет.

— Что ж там такого интересного? — ехидно спросил Алексей. — Настолько интересного, что ты меня в упор не видишь?

— Хочу знать, что в мире происходит.

— Ячейку общества, семью, сотрет с лица земли не распущенность и не падение нравов, которое погубило Содом и Гоморру. Ее убьет Интернет, — грустно сказал он. — Недавно в ресторане наблюдал двух молодых людей на свидании: оба уткнулись в айфоны. Саша! Посмотри на меня!

— Ты что, постригся, наконец? — спросила любимая, не отрывая взгляда от планшета.

— Я еще неделю назад постригся. Надо было тебе фотку из парикмахерской по WhatsApp скинуть, тогда бы ты это заметила.

— Тогда я пришлю тебе селфи, когда выйду от маникюрши, — парировала жена. — Ты тоже не замечаешь, когда меняется цвет моих ногтей.

На сем и порешили. Дабы сохранить мир и спокойствие в семье, информировать друг друга об изменениях во внешности, новой одежде и корпоративах, скидывая по WhatsApp фотки. Домашние обязанности делить поровну, подключая Ксюшу, девица уже взрослая. А завтрак по будням не готовить.

Но сегодня, в первый свой рабочий день у Сажина, Алексей получил вместе с чашкой кофе и пышный омлет. В отличие от Леонидова Саша готовить умела.

— Ты меня жалеешь? — спросил он, наслаждаясь завтраком, и постарался, чтобы лицо было не сытым и довольным, а несчастным. Омлет был таким вкусным!

— Ты начинаешь жизнь с чистого листа. Я понимаю, Лешенька, как это трудно.

«Лешенька! Ага».

— Да, нелегко мне придется, — он тяжело вздохнул и придвинул к себе омлет. — Ты ведь не будешь?

— Кушай, кушай. Вдруг там у вас негде? — жалостливо посмотрела на него Саша. И осторожно спросила: — А чего от тебя хочет Сажин?

— Не знаю пока. Он вчера не сказал. Предложил мне подумать.

— И ты подумал?

— Ты за меня подумала.

— Я вижу, тебе весело, — рассердилась жена. — А вдруг криминал?

— Сажин не бандит.

— Он сидел, Леша! Ты не знаешь, какой он теперь!

— Большой начальник, как и раньше. Кикбоксер. Человек, у которого порог страха на уровне потолка. И у него офис в спортивном клубе. Сегодня я все увижу. И всех. Сажин мне это обещал. И узнаю, что за работу он мне хочет предложить. Так что рано не жди.

— Но я могу тебе звонить?

— Можешь, — он встал. — Но я могу не ответить. Это не значит, что я умер, в морг звонить не обязательно. Надо просто дождаться моего звонка. Задача ясна?

— Ты прямо как на войну идешь, — не выдержала жена.

Он молча пошел в прихожую за ключами от машины. Подробности Александре знать не обязательно.

…Спортивный клуб «Три Эс» находился в одном из бурно развивающихся в последнее время районов столицы, за МКАД. Стройка здесь была повсюду. Новые многоэтажные дома, не моргая, всезнающе взирали на проезжающие мимо машины пустыми глазницами окон и нервно размахивали руками — стрелами подъемных кранов. Люди по привычке искали убежище в заветных московских квадратах, несмотря на убедительные выкладки экспертов по недвижимости о том, что инвестиции в нее давно уже не окупаются.

А во что окупаются? Государство уже не раз доказывало, что игры с ним плохи. Оно все равно обманет, потому что у него — власть. Захочу — отберу, захочу — помилую. Банкам доверия нет, какие бы проценты по вкладам они ни сулили, а стены всегда можно пощупать и порадоваться за себя: ускребся.

Алексею пришлось надолго задержаться в пробке около недостроенного дома, который напомнил ему Великую Китайскую стену. Во двор, весь в рытвинах и колдобинах, заваленный строительным мусором и кое-как прикрытый маскировочными сетками в самых засратых местах, то и дело заползали фуры, длинномеры. Огромный «человейник» кишел муравьями-строителями в оранжевых касках и заляпанных спецовках, сооружающими «ячейки для откладывания личинок». Алексей сразу решил, что эту громадину строят по программе реновации, хоть и пообещали индивидуальный подход.

Тут же строилась школа, а впритык, как и положено по проекту, — детский садик. На первом этаже «человейника» будут магазины, химчистки, салоны красоты… А спортивный зал — вот он. Уже готов к организации досуга. Сияет новенькими окнами. По фасаду баннер: «Три Эс — время расти и развиваться!».

Размеры клуба Леонидов оценил: масштабно. Так вот куда Сажин вложил полученные от продажи контрольного пакета акций холдинга «АNДА» деньги! Не все, но много. Или на спортивный клуб скинулись? Алексею не терпелось увидеть упомянутое Дмитрием Александровичем правление. Там наверняка будут сюрпризы.

— Вы к кому? — строго спросили Леонидова на проходной.