Ти Кинси

Леди на сельской ярмарке

Глава 1

Я обрадовалась, как ребенок, когда одним роскошным весенним утром леди Хардкасл наконец предложила:

– А что, Фло, не прогуляться ли нам в эту прекрасную среду?

Зима получилась сложной. Казалось, миледи быстро оправилась после той стрельбы предыдущим летом, но после еще одного опасного приключения осенью она перенесла тяжелый рецидив[1].

На этот раз выздоровление шло гораздо медленнее. И только сейчас, когда наступила весна 1909 года, ее душа и тело наконец восстановились настолько, что миледи почувствовала себя в состоянии возобновить регулярные прогулки по горам и долам в окрестностях нашего дома в Глостершире[2].

– С удовольствием, – сказала я, вставая. – Сейчас принесу ваше пальто.

– А еще – ботинки, шляпу, перчатки и трость, дорогая! – крикнула она мне вслед, когда я вышла в холл. – И не забудь фляжку с бренди. А еще…

– А еще, как я понимаю, вы хотите, чтобы я несла вас на руках, миледи? – Я вернулась с требуемыми предметами.

– Что ж, идея не так плоха, – согласилась хозяйка. – И коли уж ты собираешься это сделать, то почему бы нам не дойти до деревни – мы сможем кое-что купить в магазинах. – Было здорово видеть, что она вновь становится самой собой.

Итак, решив прогуляться до деревни, мы направились по тропинке в сторону деревенского луга[3]. На деревьях лишь только набухали почки, и я все еще находилась в счастливом неведении относительно того, какое из них как называется. Солнце еще плохо прогревало землю, и температура балансировала на грани трудно переносимой прохлады, но в воздухе уже чувствовалось приближение неизбежного лета.

Шли мы медленно – леди Хардкасл опиралась на свою трость сильнее, чем я ожидала, ведь рана ее затянулась уже довольно давно. А ведь мы еще делали некоторые несложные упражнения, выученные в Китае, чтобы вернуть ноге гибкость и силу, которых она вполне могла лишиться навсегда.

– Могу я задать вам личный вопрос, миледи? – спросила я, когда мы прошли последний поворот и перед глазами у нас появился луг.

– Что за странная просьба, – сказала хозяйка. – Конечно, можешь.

– Эта ваша трость, насколько она вам действительно нужна?

– Для ходьбы? Вообще не нужна. Я ведь давно здорова, милая. И вообще как огурчик.

– И тем не менее… – не отставала я.

– Ну… видишь ли… есть одна вещь… Мне все время кажется, что она мне нужна. Вроде как для публичной демонстрации, понимаешь?

– Не совсем, миледи. Если она не нужна вам для ходьбы, тогда какой в ней смысл?

– Можно сказать, это для усиления драматического эффекта. Люди были так милы и так заботливы в течение нескольких последних месяцев, и мне кажется, что я обману их ожидания, если буду порхать по деревне, как школьница. Так что мне необходимо нечто, что убедило бы людей, что их беспокойство было вполне оправданно и что я действительно была очень плоха.

– Да вы чуть Богу душу не отдали – этого что, недостаточно? – заметила я с негодованием.

Перед глазами у меня все еще ясно стояли ночные бдения у ее кровати вместе с братом миледи Гарри, когда мы не знали, проснется ли она когда-нибудь.

– Конечно, достаточно, милая, – сказала хозяйка, похлопав меня по предплечью свободной рукой. – Но они ведь всего этого не видели, а только слышали, мол, что-то случилось. Так что, мне кажется, надо наглядно продемонстрировать им, насколько все было плохо – и как все постепенно возвращается на круги своя.

– И все-таки я не уверена, что поняла вас, миледи, – ответила я. – Но если вам с ней лучше, тогда, конечно, не бросайте ее. Правда, восстановление будет идти чуть медленнее, но, я думаю, если что-то пойдет не так, то ее можно использовать как отличную дубинку.

– Молодчина! Хотя я сомневаюсь, что в лавке мясника нас будут ждать разбойники.

– Не скажите, миледи. Эти деревенские жители – люди со странностями… Так что могут возбудиться при виде чужаков.

– А ты считаешь, что мы здесь всё еще чужие? – рассмеялась миледи.

– В общем-то нет, миледи.

– Я тоже так не считаю. Но, просто на всякий случай, мы не пойдем в мясную лавку мистера Спратта, а вместо этого направимся в паб. Интересно, сможет ли старина Джо напоить нас чаем.

– Чаем, миледи? В деревенском пабе? Что за странная идея… Если вам хочется чая, то, может быть, стоит поискать кого-нибудь, кто подбросит нас до чайной в Чиппинг-Бевингтоне?

– Возможно, ты и права, но это немного далековато ради одной чашечки чая. А может быть, купим свежие булочки у мистера Холмана и ты приготовишь чай дома?

– Отлично, миледи.

– Вот и договорились… Ну что ж, мой маленький паж, вперед! В пекарню!

Мы не торопясь обошли луг – он был еще слишком болотистым, чтобы пересекать его с нашей скоростью. И в тот момент, когда собирались войти в пекарню мистера Холмана, нас окликнули:

– Эмили! Как здорово видеть вас снова на ногах!

Это была леди Фарли-Страуд, супруга местного землевладельца, которую мы знали с момента переезда в Литтлтон-Коттерелл. Более того, леди Хардкасл уже встречалась с ней тридцать шесть лет назад – Фарли-Страуды были друзьями ее родителей, – но тогда ей было всего четыре года, и она ничего не помнила о той встрече. Гертруда, леди Фарли-Страуд, при первом знакомстве производила впечатление настоящей бой-бабы, но мы знали и другую Гертруду. Когда она позволяла вам заглянуть под свою броню, то превращалась в очаровательную, дружелюбную, немного чудаковатую пожилую леди, из тех, которые бывают великолепными тетками, но очень сложными матерями.

– Доброе утро, Герти, – улыбнулась леди Хардкасл.

– Я так рада вас видеть, милочка, – сказала пожилая дама, целуя хозяйку в щеку. – И вас тоже, Армстронг. Она хорошо с вами обращается? Не забывайте, что в «Грейндже» для вас всегда найдется работа, когда вы наконец устанете от всех этих жизненных опасностей.

– Пока все терпимо, миледи, – ответила я. – Иногда она бывает жестокой и чересчур требовательной, но горничной от этого никуда не деться.

– Вот и отлично, – и леди Фарли-Страуд от души рассмеялась. – Но теперь, когда вы вновь ходите, дорогая, вы просто обязаны прийти на обед в «Грейндж». Нам ваша компания совсем не помешает. Ведь в доме слышно только нас с Гектором. Ну соглашайтесь же.

– С удовольствием, Герти, правда с удовольствием.

– Отлично. Мне только надо будет спросить «владельца поместья».

Даже я почувствовала иронию, когда она произносила эти слова, но в ее голосе слышалась и настоящая любовь. Было совершенно ясно, кто в действительности управляет «Грейнджем», но в то же время они были очаровательными стариками, все еще влюбленными друг в друга.

– Спасибо, дорогая, – искренне поблагодарила ее леди Хардкасл. – Буду с нетерпением ждать приглашения.

– Отлично, отлично, черт возьми!.. У меня появилась восхитительная идея. Вы когда-нибудь бывали на скотном рынке?

– На скотном рынке? – переспросила леди Хардкасл, сильно удивившись. – Честно говоря – нет.

– А я появляюсь в Чиппинге в базарные дни, когда есть такая возможность. Роскошный отдых. Завтра мы продаем несколько голов скота, и я как раз собиралась совершить один из моих регулярных набегов туда. Ну, вы меня понимаете. Посветить этим старым личиком. Всем, естественно, будет заниматься наш управляющий, но мне это все тоже очень нравится. А потом мы съедим ланч в «Стоге» вместе с фермерами и торговцами скотом. Это самое интересное. Какой язык! Клянусь, вы никогда ничего подобного не слышали. Дорогая, вы обязательно должны поехать со мной.

Даже по приговору суда я не смогла бы придумать хоть какую-нибудь вескую причину, по которой ехать на скотный рынок не стоило. А девчачий блеск в серо-голубых глазах леди Фарли-Страуд заставил меня задуматься, не смогу ли я тоже получить удовольствие от Чиппинг-Бевингтона (немного громоздкое название для города) в базарный день.

Было видно, что леди Хардкасл подумала то же самое.

– Ну, если вы так считаете, дорогая Герти, то как я могу вам отказать…

– Милая, это восхитительно! – произнесла леди Фарли-Страуд, и ее пухлое морщинистое личико осветила широчайшая улыбка. – И захватите с собой Армстронг. Она составит компанию Дентон. Мы с вами здорово повеселимся. Берт на авто заберет вас в восемь часов утра… Боже, я уже сама не своя от предвкушения.

И, еще раз поцеловав хозяйку в щеку, леди Фарли-Страуд исчезла. Я проследила, как она встретила свою горничную, Мод Дентон, выходившую из бакалейной лавки Пэнтри, и, видимо, сообщила ей новости, потому что та посмотрела на меня и усмехнулась.

– Кажется, – заметила леди Хардкасл, беря меня за руку и заходя в пекарню, – что я вновь вернулась в жизнь местного общества и нас ожидает день, полный запахов, мычания и бесконечной болтовни.

– Я тоже так думаю, миледи. А еще нас ждет ланч в пабе. Как вы думаете, там будут пироги?

– Конечно, – ответила она. – Я бы не отказалась от хорошего пирога.

– Тогда вы пришли именно по адресу, миледи, – сказал Септимус Холман, булочник, стоявший за прилавком своего магазина. – Добро пожаловать! Мило, что вы снова на ногах. Что я могу для вас сделать? Кто-то говорил о пироге?

* * *

Рыночный день начался с раскатов грома и звуков проливного дождя, стучавшего в оконные ставни.

Так как машина должна была приехать в восемь, я встала еще до рассвета, дабы убедиться, что на завтрак и одевание у нас будет достаточно времени. Но там, где обычно солнечные лучи возвещали о начале нового дня, сейчас намечался библейский потоп.

Эдна и мисс Джонс появились вскоре после того, как встала я. Эдна сразу же принялась за работу, для начала растопив камин в малой гостиной. Мисс Джонс поставила на плиту завтрак.

В самом начале леди Хардкасл планировала снять «очаровательный маленький коттедж где-нибудь, ну, я не знаю, может быть, в Глостершире», возможно, «с соломенной крышей и кустами роз возле входной двери». Вместо этого ей повезло стать арендаторшей нового дома, построенного на окраине деревни Литтлтон-Коттерелл. Один из ее старых друзей построил это место для себя и своей семьи, но, когда дела заставили их задержаться в Индии на несколько лет, с радостью сдал дом леди Хардкасл, чтобы та приглядывала за ним.

Так мы вдвоем оказались в доме, построенном для семьи из шести человек с чадами и домочадцами. Я никогда серьезно не задумывалась о преимуществах жизни в недавно построенном доме. Более того, до тех пор пока леди Хардкасл не наняла Эдну, постоянно ворчала о том, сколько комнат мне приходится убирать. Но в дни, похожие на сегодняшний, когда дождь хлестал по стенам и окнам, я была рада, что дом, в котором я живу, немного солиднее, чем старомодный маленький коттедж с соломенной крышей. И в должной мере оценила мудрость третьего поросенка[4] в те дни, когда суровые мартовские ветры грозили снести крышу и разрушить даже наше кирпичное убежище.

Ровно в восемь часов, как раз когда мы надевали в холле плащи и калоши, раздался звонок в дверь. Я открыла ее и увидела промокшего насквозь и по уши испачканного Берта, с фуражки которого потоками стекала вода.

– Доброе утро, мисс Армстронг, – поздоровался он. – Мотор подан.

– Спасибо, Берт, – поблагодарила я.

В дверь просунулась голова леди Хардкасл.

– Берт! – вскликнула она. – Вы насквозь промокли. Входите же, мы уже скоро.

– Вы очень добры, миледи, – ответил водитель. – Но вы не будете возражать, если я подожду в машине?

– Нет, конечно, нет. Нам нужно еще несколько минут. Так что прячьтесь в машину.

– Спасибо, миледи, – поблагодарил Берт и быстро нырнул на свое комфортное и безопасное водительское место.

– Ну что, мы готовы? – спросила леди Хардкасл, глядя на себя в зеркало.

– Абсолютно, – ответила я. – А вы взяли свою трость от бродяг? Сегодня она может нам понадобиться, чтобы отгонять беспокойную скотину.

– Ты думаешь, что может возникнуть такая необходимость?

– Ну-у-у-у, – неуверенно промычала я. – Сами знаете, миледи. Коровы. Такие большие животные. Неуправляемые. Опасные…

– Флоренс Армстронг, – в голосе хозяйки слышалось ликование, – наконец-то я нашла хоть что-то, чего ты боишься.

– Я бы сказала «отношусь с опаской», миледи.

– Не бойся, мой маленький паж, – радостно рассмеялась леди Хардкасл. – Я буду защищать тебя этим Коровьим Посохом Судьбы. – С этими словами она взмахнула своей тростью.

– Вы, конечно, можете смеяться, миледи, – начала я, – но…

– Ты мне разрешаешь? Как это мило с твоей стороны.

Я бросила на нее свой самый осуждающий взгляд.

– Но покончим с этим, – сказала хозяйка, хихикнув. – Пора нам лицом к лицу столкнуться с морем за окном и поторопиться на рынок.

Мы вышли в непогоду. Леди Хардкасл прошла тропинку несколько быстрее, чем накануне. Выскочивший Берт распахнул перед ней заднюю дверь, и она забралась на сиденье рядом с леди Фарли-Страуд. Я не сильно задержалась и умудрилась втиснуться на переднее сиденье, рядом с Бертом и Мод. И мы отправились.

Даже в самые лучшие дни леди Фарли-Страуд была очень нервной пассажиркой. А это значит, что под нескончаемыми потоками дождя, подобные которым я видела только в Индии в период муссонов, Берт был вынужден ехать чрезвычайно медленно и с удвоенным вниманием. В другое время я с ума сошла бы от нетерпения, но сейчас меня заразила своим весельем Мод Дентон, горничная леди Фарли-Страуд.

Мы впервые встретились с ней предыдущим летом. Меня выводили из себя ее постоянные усилия, направленные на то, чтобы работать как можно меньше, но в компании ей не было равных.

Мы с ней болтали на переднем сиденье, вполуха прислушиваясь к беседе наших хозяек на заднем сиденье авто. Время шло быстро. Один раз мы чуть не въехали в тележку молочника, что вызвало крики и требования усилить внимание со стороны леди Фарли-Страуд и с трудом сдерживаемое хихиканье со стороны леди Хардкасл. Вскоре мы оказались в верхней части Хай-стрит.

Чиппинг-Бевингтон – один из небольших торговых городков, которые в большом количестве появились в Англии в Средние века и служили центрами местной коммерции. Обычно у них широкая главная улица или, как в нашем случае, широкая базарная площадь, на которую эта улица выходит. На площади в базарные дни волшебным образом появляются торговые прилавки. Леди Фарли-Страуд с гордостью рассказала нам, что скотный рынок по четвергам здесь проводится начиная с 1473 года.

В рыночный день главная улица закрыта для проезда, поэтому Берт высадил нас у одного из семи небольших городских пабов, где мы стали наблюдать, как он осторожно двигается по дороге в поисках места, где можно поставить авто.

Дождь ничуть не утих, а ветер был слишком силен, чтобы можно было раскрыть зонты, которые Мод захватила с собой. В последний раз проверив, крепко ли приколоты наши шляпки, мы начали прокладывать себе дорогу вдоль улицы.

И продавцы, и покупатели приветствовали леди Фарли-Страуд с радостью и без всяких формальностей. Да, в их приветствиях ощущались и почтение, и уважение, но в основном они были полны привязанности, которая свидетельствовала о том, что леди Фарли-Страуд здесь любят.

Дождь был холодным, а ветер резким. Мне хотелось, чтобы все побыстрее закончилось и мы смогли бы спрятаться от непогоды в помещении, хотя это и означало, что мы оказались бы в опасной близости к большому сборищу бифштексов с копытами.

Мы свернули в небольшой переулок, который вывел нас в ту часть рынка, где торговали живым товаром. В стародавние времена она находилась в самом конце Хай-стрит и располагалась вокруг креста на базарной площади, но сейчас для этого существовали специально построенная площадка с крытыми загонами и большой аукционный зал.

Наконец мы оказались под крышей, и леди Фарли-Страуд оглянулась вокруг.

– Не вижу Могга, – рассеянно сказала она. – Нашего управляющего. А он должен быть здесь… Дентон, прошу вас, попробуйте его разыскать.

Кивнув и сказав: «Конечно, миледи», Мод исчезла в растущей толпе.

– Послушайте, Герти, как здесь здорово, – сказала леди Хардкасл. – Похоже на базары в Шанхае и Калькутте.

– Только здесь гораздо холоднее, дорогая, – добавила леди Фарли-Страуд. – Я помню, как мы с Гектором были в Мадрасе в шестидесятых. Вот это была жара. Помню, однажды…

В этот момент вернулась Мод в сопровождении мужчины в фермерском костюме из твида.

– Я нашла его, миледи, – сказала она.

– Доброе утро, – поздоровался мужчина.

– А, мистер Могг, вот вы где… Как наши дела?

– Неплохо, миледи. Сегодня мы продадим десять голов из молочного стада. Пытаюсь пустить их как один лот. Мы вторые в списке, так что много времени это не займет. Уже подходили несколько человек. Кажется, заинтересовался Кэрэдайн из Верхней фермы. И Окли из Вудворта. Так что предстоит серьезная торговля.

– Превосходно, – обрадовалась леди Фарли-Страуд. – Будем надеяться, что сегодня нам удастся немного заработать.

– Надеюсь, миледи. А теперь могу я идти? Дела, знаете ли…

– Конечно, мистер Могг. И спасибо вам за старание.

Могг кивнул и исчез в продолжающей расти толпе.

Хотела бы я рассказать подробности аукциона, который, уверена, был исключительно захватывающим для тех, кто хоть как-то во всем этом разбирался, но для меня все происходившее было малопонятно. Сначала ввели каких-то овец. Мужчина в фуражке прокричал что-то невнятное – я смогла разобрать только отдельные цифры, – а второй мужчина кивнул и подал сигнал. Меньше чем через минуту овец увели, и сделка, очевидно, была заключена.

Не успела последняя овца покинуть посыпанную опилками арену, как на ней появился Могг, ведущий первую из десятка коров, которых он собирался продать. После маловразумительного вступления парень в фуражке вновь затянул свою песню: «Хер-ба да-дип-да-дип-херба-да-ХЕЙ-ба-да-дип-да…» Тощий мужчина, на вид лет пятидесяти, с впечатляющей окладистой бородой и легким косоглазием, начал, по-видимому, торговаться с мужчиной повыше и попредставительнее, который сидел на противоположной стороне арены.

И опять, еще до того, как я смогла сообразить, что же все-таки происходит, аукционер громко крикнул: «Продано!», и тощий стал пробираться к кассе.

– Боже, как здорово! – воскликнула леди Фарли-Страуд. – Лучшего и ожидать было нельзя.

– Правда? – Леди Хардкасл слегка нахмурилась. – А откуда вы знаете?

– Что вы хотите сказать?.. А, я поняла. Наверное, для вас это все немного загадочно. Как и предсказывал мистер Могг, началась торговля между двумя вечными соперниками, Кэрэдайном и Окли. Победил Кэрэдайн. Но вся прелесть в том, что это глупое соперничество заставило их задрать ставки намного выше, чем мы рассчитывали. Так что я просто в восторге!

– Что ж, это хорошие новости, дорогая. И я за вас очень рада, – сказала леди Хардкасл.

– Спасибо, милочка. Ланч сегодня за мой счет.

– Как вы щедры… А что мы будем делать до ланча? Вы хотите посмотреть еще какие-то лоты?

– Нет, дорогая, – ответила пожилая леди. – Интересно лишь тогда, когда торгуется ваш собственный товар. И если только вам не хочется узнать, что случится с этим стадом недокормленных буренок, я думаю, что мы здесь закончили.

– Да и дождь стихает, миледи, – вставила Мод.

– Немного, Дентон, немного, – согласилась леди Фарли-Страуд. – Эмили, вы ведь никогда раньше не были в Чиппинге, верно?

– Нет; всё, знаете ли, дела, дела… Обычно за покупками мы ездим в Бристоль.

– Ну что ж, дорогая, здесь все не так роскошно, как в Бристоле, но я уверена, что на Хай-стрит можно провести парочку вполне забавных часов. Здесь есть один очаровательный магазин одежды, который я хотела бы вам показать. Да, а еще здесь есть вполне себе пристойный антикварный магазин. Вы любите антиквариат?

– Уверена, что все это будет очень интересно, – ответила леди Хардкасл.

* * *

Я быстро сообразила, почему этот магазин одежды был у леди Фарли-Страуд любимым. Он, казалось, был ориентирован на особый тип деревенских дам – крепко сбитых и определенного возраста, – и в нем мало что могло подойти леди Хардкасл. Она никогда не была рабом моды, но тем не менее имела современный элегантный гардероб, для которого этот магазин ничего не мог предложить.

Правда, ей понравился один шелковый шарф, но, несмотря на все охи и ахи своей спутницы и даже на ее прямое: «Эмили, в этом вы будете выглядеть просто сокрушительно», на покупку она так и не решилась.

А вот антикварный магазин оказался совсем иным делом. Он располагался последним в ряду таких же маленьких магазинчиков и стоял слегка в стороне от них – у вас могло создаться впечатление, что его специально спрятали в укромном уголке. Фасад слегка покосился, а стекла в нескольких небольших грязноватых рамах были подернуты рябью, что придавало магазину очень древний вид. Но мое внимание привлекло то, что находилось на витрине.

Обычно я достаточно спокойно отношусь к старым вещам, но за стеклами лежала такая нереальная коллекция разного барахла, что мне захотелось войти внутрь и рассмотреть ее. Среди обычного набора из щербатых фарфоровых фигурок, стеклянных ваз сомнительного назначения и потускневшего серебра стояла подставка для зонтиков в виде слоновьей ноги и лежали медный водолазный шлем и чучело головы бородавочника с двумя восковыми апельсинами на клыках. Рядом со всем этим расположился судок для варки рыбы целиком, служивший подставкой для чучела большой форели.

– Мы ничего не будем покупать, – объявила леди Хардкасл, заметив мой интерес.

– А я, возможно, буду, – сказала леди Фарли-Страуд.

Я проследила за ее взглядом и поняла, что она с восхищением смотрит на подставку для зонтиков в виде слоновьей ноги.

– Зайдем, Эмили, и посмотрим, удастся ли нам получить хорошую цену.

Она открыла дверь, и мы все вошли.

Внутри магазин оказался пещерой с бесконечным количеством разных древностей. Я поездила по миру, бывала на переполненных базарах Шанхая и Калькутты, бродила по блошиным рынкам Парижа и провела достаточно много встреч в задних комнатах захудалых магазинчиков лондонского Ист-Энда, но в коллекции, выставленной в «Антикварной империи» Помфри, было нечто совершенно новое и колдовское. Существует просто барахло, и существует тщательно и с любовью подобранная коллекция удивительного и необычного барахла. И то, что я видела перед собой, явно относилось к последнему. На стене было воздвигнуто чучело головы лося с тропическим шлемом на рогах и мундштуком богато украшенного кальяна в зубах. Под ней стоял целый лес из свечей. Здесь же находился отдел музыкальных инструментов, который, естественно, состоял из помятых тарелок, теноровой трубы, скрипки с потускневшим лаком и лишенной блеска флейты. Но среди всех этих обычных инструментов лежали также два крумхорна[5], серпент[6] и украшенная узором лютня. Так что при желании здесь можно было собрать духовую группу эпохи Ренессанса.

Но меня это не интересовало, и я перевела взгляд на банджо с изображением корабля, плывущего по Миссисипи, на резонаторе. Я взяла его и стала внимательно изучать.

В задней части магазина мужчина в очках, одетый в длинный пиджак из бархата и такую же феску, беседовал с джентльменом, одетым в довольно новый твидовый костюм от Харриса[7] и соответствующую мягкую фетровую шляпу.

– …не потеряв изначального очарования, – сказал Бархатный Пиджак.

– Я действительно искал нечто подобное, – ответил Твид от Харриса. – Но не такого цвета. И мне кажется, к вам пришли новые покупатели. Так что я возьму вот это и пойду. – Мужчина показал на модель «Ракеты» Стефенсонов[8], лежавшую на прилавке. Мне показалось, что она была довольно реалистично выполнена из спичек, вот только паровой котел был окрашен в цвета «Юнион Джека»[9].

– Конечно, мистер Снелсон, конечно, – засуетился владелец магазина. Он завернул крохотный локомотив и получил деньги.

Мистер Снелсон повернулся, чтобы уйти. И тут впервые обратил внимание на новых покупателей.

– Да это же леди Фарли-Страуд, – сказал он. – Доброе вам утро.

– Доброе утро, мистер Снелсон. Украшаете новый дом?

– Да, – мужчина улыбнулся. – Он показался мне немного убогим, так что я решил оживить его несколькими интересными предметами.

– Тогда вы попали точно по адресу, – сказала леди Фарли-Страуд. – Эмили, дорогая, мне кажется, вы еще не встречались с мистером Снелсоном. Он переехал в Литтлтон в прошлом месяце, так что вы уже не самый новый житель деревни. Мистер Снелсон, позвольте представить вам мою хорошую подругу леди Хардкасл.

Два «здравствуйте» прозвучали практически в унисон.

– Надеюсь, они хорошо к вам относятся, – сказала леди Хардкасл.

– О ком вы? – не понял мистер Снелсон.

– Я о жителях деревни. Быть новичком здесь – задача не из легких.

– А, я вас понял, – ответил мужчина. – Знаете, а меня они приняли с распростертыми объятьями. Милое местечко. И полное сплетен. Я, например, слышал, что вы были нездоровы. Надеюсь, сейчас всё в порядке?

– Думаю, да. Я чувствую себя гораздо лучше.

– Отлично. Боюсь, что мне пора идти. Успехов с покупками.

– Спасибо, – поблагодарила его моя хозяйка. – Уверена, что мы с вами еще встретимся.

Мужчина коснулся пальцами полей шляпы и вышел.

К нам подошел владелец магазина. Он был невысоким, кругленьким, со щеками как яблочки и таким загадочным блеском в улыбающихся глазах, что его было заметно даже сквозь крохотные круглые очки с голубоватыми стеклами.

– Доброе утро, дамы, – торжественно произнес он. – Хьюберт Помфри к вашим услугам. Как я рад снова видеть вас, леди Фарли-Страуд. А вот вашу подругу, боюсь, еще не встречал…

– Это леди Хардкасл, – сказала леди Фарли-Страуд, поворачиваясь к моей хозяйке. – Позвольте мне представить вам хозяина всего этого великолепия, мистера Хьюберта Помфри.

– А это моя горничная, Армстронг, – сказала леди Хардкасл.

– Добро пожаловать, миледи. И вам тоже, мисс Армстронг. Вижу, вам понравилось банджо. Должен сказать, что у вас зоркий глаз. На этом прекрасном инструменте когда-то играл мистер Захария Дюшан, один из лучших исполнителей, когда-либо плававших на корабле по могучей Миссисипи. А вы сами играете?

– Немного, – ответила я.

– Так прошу вас, – хозяин сделал широкий жест своей пухлой ручкой. – Играйте!

– Благодарю, мистер Помфри, – ответила я. – Но не сейчас. – И положила банджо на витрину.

– Как вам будет угодно, мисс, – мистер Помфри улыбнулся. – Вам еще что-то приглянулось?

– Знаете, мистер Помфри, – сказала леди Фарли-Страуд, – мне понравилась подставка для зонтиков – та, что в витрине. Напомнила мне о днях, проведенных с сэром Гектором в Индии…

– Отличный выбор, миледи. Однако я с сожалением должен констатировать, дабы не поступиться честью, что это лишь копия, сделанная из алебастра… – Мистер Помфри задумался. – Но опять-таки, может, это и к лучшему. Трехногий слон выглядел бы очень печально… Хотите взглянуть поближе?

– Да, пожалуйста.

Мистер Помфри перегнулся через панель, которая поддерживала витрину, и взялся за стойку для зонтиков. Она выглядела тяжелой и, вместе с остающимся в ней разукрашенным зонтиком, довольно неуклюжей. Хозяин магазина с трудом вытащил ее и поставил на прилавок, чтобы мы могли ее осмотреть.

– Как видите, миледи, она в превосходном состоянии. Очень часто алебастровые копии имеют трещины и сколы, но эта…

– Выглядит она впечатляюще, – согласилась леди Фарли-Страуд. – Я просто немного расстроилась, что она не настоящая.

– Нет, Герти, – вмешалась леди Хардкасл. – Она выглядит совсем как настоящая. Идеальная имитация. У вас появится интригующий objet[10], а несчастный слон пойдет своей дорогой. Я согласна с мистером Помфри – сложно представить себе что-то более печальное, чем трехногий слон.

– А они что, действительно отрезают ногу? – спросила простодушная Мод.

Мы с леди Хардкасл обменялись взглядами, но промолчали.

– Из собственного опыта я знаю, что на субконтиненте[11] ведется интенсивная торговля отдельными частями тел слонов, – сказал мистер Помфри абсолютно серьезным тоном. – У моего собственного брата там очень успешная компания: «Идеальные толстокожие протезы Помфри»… из Пондишери[12].

– Неужели? – удивилась Мод. – Вы серьезно?

– Он над вами издевается, Дентон, – вмешалась леди Фарли-Страуд. – Не обращайте внимания.

Горничная окончательно упала духом.

– Простите, мисс, – извинился хозяин. – Это просто маленькая шутка.

– Она это переживет, – сказала леди Фарли-Страуд. – И сколько же вы за нее хотите?

После этого последовала отчаянная торговля. Леди Фарли-Страуд не шутила, когда дело касалось денег. Через несколько минут она сбила цену на три четверти, да еще заставила мистера Помфри оставить зонтик. Я не сомневалась, что он тем не менее заработал хорошие деньги, но догадался напустить на себя трогательный вид побежденного, и леди Фарли-Страуд окончательно уверилась в том, что заключила отличную сделку.

Когда мы вновь вышли на улицу со стойкой для зонтиков (ее несла Мод), аккуратно упакованной в коричневую бумагу, дождь прекратился, а ветер стих до приемлемых значений.

– Герти, дорогая, это было просто восхитительно, – сказала леди Хардкасл. – Не знаю, как вы, но я умираю от голода. А что, если мы вернемся к вашему щедрому предложению о ланче? Куда прикажете?

– Обычно мы с Дентон ходим в «Стог», который здесь прямо за углом. Правда, Дентон?

– Правда, миледи, – в голосе Мод было гораздо меньше энтузиазма, чем обычно: мы вновь стали подниматься по Хай-стрит.

– Ха! – воскликнула леди Фарли-Страуд. – Вы только посмотрите на эту зануду. Там отлично кормят, Эмили. Настоящая, честная английская еда в настоящем, честном английском пабе. Там рано или поздно собираются все фермеры, приезжающие на базар. Я это место просто обожаю. Вы пьете сидр, дорогая?

– Было дело, – ответила леди Хардкасл. – Но сейчас я предпочитаю бренди.

– Во время ланча? Не может быть.

– Дорогая, вам просто надо попробовать. Для eau de vie[13] нет понятия «рано».

– И все-таки я настаиваю, чтобы вы попробовали сидр, дорогая. Сами знаете, в чужой монастырь…

– Очень хорошо, милая, – сдалась леди Хардкасл. – Я попробую сидр.

– И пирог. Они делают божественный пирог с мясом и грибами, – сказала дородная пожилая дама, и, истекая слюной, мы завернули за угол и подошли к пабу.

Леди Фарли-Страуд распахнула дверь – и из почти полной харчевни на нас обрушилась какофония звуков.

* * *

Трубочный дым. Шум. Запахи несвежего пива, сидра и еды. Смех. Чрезмерная ругань. Выдающиеся бороды. Мы вошли в мир фермеров.

Мод, леди Хардкасл и я следовали за леди Фарли-Страуд, которая прокладывала путь сквозь буйную толпу участников сегодняшних торгов прямо к барной стойке. Полдень еще не наступил, а большинство сельских жителей уже успели пройти бо́льшую часть пути к тяжелой алкогольной интоксикации.

Хозяин бара стоял спиной к нам и что-то делал на полке за стойкой.

– Доброе утро, Ронни! – рявкнула леди Фарли-Страуд.

Хозяин аж подпрыгнул. Даже в том шуме, который стоял вокруг, ее голос вполне мог «взбодрить» самого грозного мужчину.

– Доброе утро, миледи, – ответил он, поворачиваясь. – Вы меня испугали.

– Я так и подумала, – ответила дама. – Мечтаем?

– Просто прибираюсь, миледи. Вокруг такой бедлам… Вечно так в базарные дни. Что я могу вам предложить?

– Как насчет ваших знаменитых пирогов с мясом и грибами?

– Лично приготовил их сегодня утром, миледи. Два, как всегда?

– На этот раз четыре, Ронни. Я с гостями, – ответила леди Фарли-Страуд, показав на леди Хардкасл и на меня.

– Доброе утро, леди, – поздоровался хозяин с легким поклоном. – Рональд Тауэлс к вашим услугам. Добро пожаловать в «Стог».

– Благодарю, мистер Тауэлс, – ответила леди Хардкасл. – А у вас здесь очень мило и оживленно.

– Прошу вас, мадам, зовите меня Ронни. Рад, что вам здесь нравится. Думаю, это не совсем то, к чему вы привыкли, но здесь всегда рады гостям леди Фарли-Страуд.

– Могу заверить вас, что вы будете очень удивлены, Ронни, когда узнаете, к чему я привыкла, – миледи одарила его своей самой теплой улыбкой. – Насколько я понимаю, ваши пироги и сидр – лучшие в графстве.

– Об этом мне ничего не известно, миссис…

– Это леди Хардкасл, – вставила леди Фарли-Страуд.

– Правда? Неужели? Черт меня забери совсем! Та самая, которая помогла вам с тем делом в «Грейндже» в прошлом году?

– Именно, – с гордостью подтвердила леди Фарли-Страуд. – Она нашла мою драгоценность и помогла поймать убийцу.

– Как же, помню… Тогда ведь убили беднягу Фрэнка Пикеринга, правильно? Жуткая потеря. Он был один из лучших боулеров[14] в окру́ге. Литтлтон-Коттереллу его будет не хватать в этом сезоне.

– И очень сильно, – согласилась леди Фарли-Страуд. – Так что отнеситесь к ней получше.

– Здесь ко всем относятся одинаково, – ответил Ронни. – И вы это знаете. Лучший сидр, лучшие пироги и самое лучшее обслуживание для всех. И доброе слово в придачу. Мне приятно вас обслужить. – Он с любопытством осмотрел меня. – А вы, значит, и есть та самая знаменитая мисс Армстронг?

– Насчет знаменитой не знаю, – ответила я, – но кое-чего я достигла.

– Я слыхал, как вы одним ударом сломали руку убийце.

– Ах, вы об этом… А еще я тоже пеку неплохие пироги.

– Уверен, что печете, – Ронни рассмеялся. – Ну что ж, леди, сдвиньте там кого-нибудь из этих бездельников и устраивайтесь. Я мигом пришлю вам девочку с пирогами и сидром. Эй! – неожиданно крикнул он. – Спенсер! Подвинься и освободи место для дам.

Мрачный тип поднял голову от своего пирога. Я узнала его – это был Спенсер Кэрэдайн, тощий бородатый фермер, который купил скот Фарли- Страудов.

Он явно был готов высказать свое мнение об идее подвинуться и освободить для кого-то место, как вдруг увидел леди Фарли-Страуд. Поэтому лишь кивнул и нехотя подвинулся на скамейке, потащив за собой свой пирог и пинту.

– Благодарю вас, мистер Кэрэдайн, – сказала леди Фарли-Страуд, усаживаясь. – Надеюсь, что скот вам понравился.

– Недурные буренки, миледи, – просипел фермер. – Полагаю, сделка была не так плоха.

– Это было просто здорово, – согласилась леди Фарли-Страуд. – Приятного аппетита. – С этими словами она вновь повернулась к нам. – Ну, Эмили, и как вам? Правда же, рыночный день – это нечто!

– Хороший образчик деревенской жизни, это точно, – согласилась леди Хардкасл, осматриваясь. – Что, здесь всегда так много народа?

– Нет, сегодня больше, чем обычно.

– А вы многих здесь знаете? Уж они-то сами вас точно знают.

– Думаю, меня несложно запомнить, ага? Я же все-таки владелица окружающих земель и все такое… Но некоторых я действительно знаю. Некоторых. Например, вон там, – она указала на высокого мужчину в плохо сидящей шляпе. – Это Дик Окли, который торговался с мистером Кэрэдайном за наших коров. А вон там, – ткнула пальцем в на удивление симпатичного мужчину средних лет в хорошо сидящем пиджаке, – там Ной Локк, один из соседей мистера Кэрэдайна. А еще… подождите минутку… да, вот он. Вон там, в конце стойки, рядом с кухней, такой коротышка… Это еще один из его соседей, Ланселот Трибли.

– Да здесь, как я посмотрю, одни соседи, – заметила миледи.

– В деревне приходится знать своих соседей. Чтобы можно было на них положиться в случае чего, понимаете? – Леди Фарли-Страуд повысила голос. – Я правильно говорю, мистер Кэрэдайн?

– Простите, миледи? – Фермер оторвался от своего пирога.

– Я говорю, что мы стоим друг за друга. По-деревенски. Стараемся держаться вместе.

– Непременно, – рассудительно просипел фермер. – Обязательно, миледи. А как же иначе?

– А кто вон тот высокий мужчина, обсыпанный мукой? – спросила леди Хардкасл. – Он больше похож на пекаря, чем на фермера.

Леди Фарли-Страуд уставилась на крупного мужчину, стоявшего возле мишени для игры в дартс.

– Не уверена, что знаю его, милая, – сказала она. – Хотя лицо знакомое. Не помню, откуда я могу его знать… Может быть, по регбийному клубу? Гектор наверняка вам ответил бы…

Беседа была прервана появлением «девочки» с большим подносом с пирогами и сидром. На вид ей было лет сорок, и у нее не хватало нескольких зубов. Но улыбка у служанки была широкая, а сила, с которой она грохнула поднос со всеми тарелками и пинтовыми кружками на стол, впечатляла.

– А вот и мы, мои дорогие, – сказала она. – Четыре пирога и четыре пинты. Что-нибудь еще? Кажется, здесь где-то была горчица…

– И соль, пожалуйста, дорогая, – попросила леди Фарли-Страуд, беря в руки нож и вилку. – Ну, девочки, налетай! – предложила она и впилась в свой кусок.

Пироги, несмотря на мои сомнения, ничуть не разочаровали. Мясо было нежным, сок – обильным, а грибы оказались настоящими лисичками. Добавьте к этому щедрую порцию пюре, и у вас получится ланч, достойный короля на марше. Сидр оказался тоже неплох, но тот, который подавал старина Джо в «Псе и утке» в Литтлтон-Коттерелле, был все же чуть лучше.

Пока мы ели, обе леди углубились в воспоминания о временах, проведенных ими в Индии. У леди Хардкасл они, несомненно, являлись более захватывающими, потому что это были воспоминания о наших наименее секретных шпионских миссиях, но в воспоминаниях пожилой леди было то озорное веселье, которое оказалось забавным контрапунктом рассказам миледи. Я всегда подозревала, что в молодые годы леди Фарли-Страуд была той еще особой. И ее воспоминания это подтвердили. Иногда она вела себя очень колоритно.

Я слышала лишь отрывки этих воспоминаний, потому что Мод, оживившаяся после хорошей еды и сидра, рассказывала мне свои собственные истории. Как оказалось, жизнь в лакейской «Грейнджа» протекала гораздо интереснее, чем я решила после того дня, который провела там. Мы весело болтали, планируя операцию по низложению запугавшей всех поварихи, миссис Браун, когда леди Фарли-Страуд закончила одну из своих историй словами, заставившими нас замолчать.

– …и вот она ласточкой вылетела из окна. И естественно, абсолютно голая.

Я чуть не поперхнулась пирогом.

Глава 2

Теперь, когда леди Хардкасл почти полностью пробудилась от своей зимней спячки, а дни удлинились, наша жизнь, казалось, стала ярче.

Птички вили свои гнезда, неизвестные мне растения пробивали почву своими напоминающими лезвия листьями, и воздух был полон весной. Прогулки наши стали ежедневными.

– Это желтые нарциссы, дорогая, – сказала леди Хардкасл, когда я указала ей на незнакомую мне зелень. – Нарцисс – это национальный символ Уэльса. Не может быть, чтобы ты его не узнала.

– Это вполне может быть тюльпан, – заметила я немного мрачно. – Или гиацинт. Колокольчик. Крокус.

– Ни то, ни другое, ни третье. Это желтый нарцисс.

Мы продолжили прогулку.

– Я вчера получила письмо от Джорджа, – сказала хозяйка.

– Правда, миледи? У него все хорошо?

Полковник Джордж Даулиш был старым другом, с которым мы встретились прошлой осенью, когда цирк под его управлением приезжал в деревню. Приезд сопровождался «убийствами и беспорядками», если верить газетам, но Даулиш уехал от нас в хорошем настроении и с цирком, находившимся в отличном состоянии, несмотря на резню.

– По-моему, да, – ответила миледи. – Я говорила тебе о том, что он подумывал купить этот цирк?

– Говорили, миледи.

– Так вот, Джордж написал мне, что сделка завершена и теперь он гордый владелец цирка «Брэдли и Стока».

– Как чудесно, – сказала я. – А он сохранит название?

– Еще не решил. Джордж говорит, что оно является частью сделки, а кроме того, «Даулишский» звучит слишком длинно, так что, скорее всего, название останется.

– Так что же, у нас теперь будут бесплатные билеты? – уточнила я. Цирк мне всегда нравился.

– Очень на это надеюсь, – ответила миледи. – А если нет, то с мальчиком придется серьезно поговорить.

– А может быть, вы попросите у него расписание?

– Неплохая идея, – согласилась хозяйка. – Посмотрим. Если он будет гастролировать в каком-то приятном месте, то можно будет съездить туда на пару дней.

– Спасибо, миледи, – поблагодарила я.

– Кстати, о друзьях… Может быть, нам стоит пригласить Герти на ланч?

– Вы хотите, миледи, чтобы я отнесла записку в «Грейндж»?

– Нет, надо сначала все обдумать, – сказала хозяйка, а потом, после короткой паузы, продолжила: – Хотя, наверное, надо. Она милая старушка и все последние месяцы вела себя удивительно аванкулярно[15]. А как будет женский род от avanculus? Avanculus и… Amita? Amitalur? Нет, что-то здесь не так. Я всегда была дура дурой в латыни. В любом случае она совершенно очаровательна, и мне хотелось бы как-то отплатить ей за добро.

– Отлично, миледи. Сочините изысканную записку, а я бесстрашно отнесу ее на холм.

– Ты ж мой маленький паж… Но не сегодня. Сегодня – четверг.

– А что, по четвергам писать изысканные записки запрещается, миледи? – поинтересовалась я.

– Должна тебе сказать, что могу сочинять изысканные записки по любому поводу в любой день недели, но четверг – это базарный день, и ее не будет дома. А вот завтра напишу обязательно.

– Отлично, миледи, а я пока почищу свою лучшую шляпку.

– Ты что, наденешь свою лучшую шляпку для того, чтобы отнести записку, а не для того, чтобы выйти на прогулку со своей хозяйкой? – надменно поинтересовалась миледи.

– Естественно, – ответила я. – С какой стати мне трепать свою лучшую шляпку на прогулках с такой старой калошей, как вы? А вот леди Фарли-Страуд – это настоящая дама.