С самого крушения поезда я чувствовала, что у меня есть цель, что мне дали второй шанс, возможность сделать нечто хорошее. Поэтому я выхаживала раненых. Взялась исполнить предсмертную волю Терезы Линч. Сбилась с ног, пытаясь спасти город от обезумевшего маньяка, возомнившего себя архангелом.

За этими делами я пряталась от отчаяния, которое с каждым днем затягивало меня в черную бездну. Пусть по утрам я по-прежнему тянулась к Дункану в постели, но теперь мне было ради чего вставать. Ради чего одеваться. Выходить на улицу и общаться с людьми.

Было ради чего жить.

Впервые за все время я шагала по улице с гордо поднятой головой. Больше не чувствовала, как смыкаются стены и из груди пропадает последний воздух. Пусть звучит банально, но, спасая других, я прежде всего спасала себя.

А теперь из-за моего высокомерия и гордости, из-за неумения общаться с людьми погиб человек. Как мне жить дальше, зная за собой такую вину?

Я только сейчас осознала, что, собственно, натворила, и мир снова стал рушиться. Кровь в жилах заледенела. Невидимая рука сдавила горло. Небо за окном такси потемнело, птицы смолкли.

Подняв глаза, я заметила в зеркале на лобовом стекле свое отражение. Видок у меня, надо сказать, тот еще. Лицо посерело от усталости, щеки запали.

Зрелище мне ужасно не понравилось.

«Уймись, Маккензи! Хватит распускать сопли. Иди разгребай завалы, которые наворотила. И поживее!»

Я вытащила из сумки дохлый мобильник, батарею и сим-карту. Сняла с телефона крышку. От нетерпения дрожали руки. Батарею удалось вставить легко, а вот симка выскользнула из пальцев и провалилась под ноги.

— Да чтоб тебя на хрен! — пробормотала я, нащупывая на коврике крохотный кусочек пластика.

— Эй, вы там как, в порядке? — оглянулся водитель.

— Лучше всех, — отмахнулась я, вставляя симку в телефон, закрывая крышку и нажимая кнопку включения.

Потом открыла список контактов, нервно придумывая, с чего бы начать.

Трубку сняли после первого же гудка.

— Фингерлинг, это Маккензи. Есть разговор.

Глава 77

— Маккензи, ты живая? — Фингерлинг с явным облегчением перевел дух.

— Само собой. Я…

— Тогда какого хрена ты где-то шляешься?! — заорал он вдруг в телефон. — Я который час пытаюсь до тебя дозвониться. Да тебя, твою мать, уже в розыск объявили!

— Что значит «в розыск»?..

— А ты сама как думаешь? Пропала, не дозвониться, телефон отключен… Протыкатель тебе письма шлет. Рассказывает, что одержим тобою. Я испугался, как бы он тебя не прирезал. Прислал к тебе в квартиру наряд. А там внутри погром, все вверх тормашками, но замки не взломаны! Мы проверили камеры наблюдения, опросили соседей. Потом поступил вызов из магазина игрушек на Брент-Кросс. По словам охранника, воровка уехала на «Порше» с твоими номерами. Потом эту же машину заметили на Чалк-Фарм-роуд, но тебя рядом не было. Свидетели сказали, что по рынку металась женщина, по описанию похожая на тебя. Поэтому тебя и объявили в розыск. Твоя фотография уже во всех газетах.

Охренеть, какой из-за меня поднялся переполох…

— Найджел, прости…

— Не нужны мне твои извинения! Хочу знать, где ты шлялась весь день!

Я надула щеки и протяжно выдохнула. Итак, с чего начать? Говорить о том, что подозревала его в убийствах, пожалуй, все-таки не стоит.

— Протыкатель снова вышел со мной на связь. Устроил квест.

— Какой еще квест?!

— Спрятал по всему Лондону подсказки. Главный приз — его имя и имя следующей жертвы.

— С какой такой хрени?!

— Он, кажется, считает, что мы двое связаны. По его словам, он хочет, чтобы я его поняла, но сперва я должна доказать, что достойна, и лишь после этого он обещал передо мной раскрыться. Не знаю, как объяснить по телефону. Надо бы лично встретиться…

— Ладно. Но почему ты нам не позвонила? Мы ведь одна команда, обсуждали уже.

Я начинала злиться, хоть и старалась держать себя в руках.

— Он заявил, что следит за каждым моим шагом, и если я позову кого-нибудь на помощь, то начнет убивать людей. Причем меня же первую.

— И ты поверила? — скептически уточнил Фингерлинг.

Ему хорошо рассуждать, он не видел доказательства и не держал их в собственных руках.

— Он прислал в конверте прядь моих волос. Умудрился отрезать их тайком. И очень многое обо мне знал.

«И вообще я думала на тебя!»

— Я перетрясла всю квартиру в поисках «жучков». Ничего не нашла. Решила, что лучше делать как велено и собирать подсказки.

— А почему звонишь сейчас?

— Потому что разгадала все загадки до конца, а еще поняла, что он грозил мне впустую. Я догадалась, как он отрезал волосы. Он не может за мной следить.

Я замолчала, собираясь с мыслями, чтобы рассказать об остальном, но тут Фингерлинг задал тот самый вопрос, который я надеялась не услышать.

— Маккензи, ты же спезназовец. Служила в разведке, черт бы тебя побрал! Неужели всерьез хочешь заявить, будто не могла переправить нам сообщение тайком? Господи, даже я запросто придумаю способ, и не один!

«Конечно, могла, но я-то считала, что Протыкатель — это ты!»

— Наверное, я думала, что справлюсь сама. И облажалась. Прости…

— Еще как облажалась! У нас новый труп.

— Вы уже знаете про Гранта Таплоу?..

Фингерлинг удивленно замолчал. Потом произнес:

— Мы сейчас у него. Правда, допросить беднягу уже не получится.

Черный юмор, значит. В спецназе его обожали.

— Видимо, внук ушел до вашего появления?

— Какой еще внук?

— Эйдан Линч. Он к нему приходил.

— Ты что, Маккензи, совсем сбрендила? Эйдан Линч давным-давно умер.

— Кажется, это был не он. В смысле, то тело, которое нашли на Инвернесс-стрит, принадлежало не ему. Линч и есть Протыкатель.

Фингерлинг резко выдохнул. Видимо, день все-таки прошел не даром.

— Я еду к вам. Буду через пять минут. Все объясню на месте.

Глава 78

— Эйдан, скажи дедушке спасибо, что он тебя встретил, — велела мама. — Вот ты, наверное, обрадовался, когда его увидел… Это папа предложил.

Папа?.. Мальчик опешил, чувствуя, как к горлу подкатывает неудержимая ярость.

— Могу еще разок приехать, через недельку. Что скажешь, парень? — спросил дедушка, взъерошив ему волосы.

У мальчика заколотилось сердце. Он в отчаянии повернулся к матери.

— Ты что, язык проглотил? — удивилась та. — И что за отметины у тебя на шее? Опять в школе подрался?

Мальчик мечтал обо всем ей рассказать. Мечтал, чтобы она наконец вмешалась. Однако дедушка не спешил уходить, не спуская с мальчика пристального взгляда.

Даже если б его не было, мальчик все равно не посмел бы раскрыть рот. Мама решила бы, что это он виноват. Решила бы, что он теперь гадкий.

Поэтому мальчик ничего не сказал. Вместо этого убежал к себе в комнату, где под кроватью лежал коробок спичек с кораблем.

Глава 79

Крушение поезда что-то разбудило во мне, наполнило жизнь смыслом. Разговор с Найджелом Фингерлингом тоже заставил иначе посмотреть на происходящее. Пусть я не сумела предотвратить гибель Гранта Таплоу, но если не остановить Протыкателя, он все равно убьет снова. Это неизбежно.

Убийство Таплоу маньяк готовил долгие годы. Теперь он был на взводе и совершенно себя не контролировал. Жажда крови в ближайшее время не ослабнет. Наверняка он уже подыскивает новую жертву. Учитывая, что между убийствами проходит все меньше времени, у нас в запасе считаные дни.

Хоть мы и установили личность убийцы, но все равно не имели ни малейшего представления, где его искать. Разумеется, Эйдан Линч жил теперь под другим именем. Слишком хорошее прикрытие — считаться мертвым…

Напрашивался вопрос, почему в доме престарелых он все-таки назвался внуком Таплоу? Часть его безумного плана? Чтобы старик заранее знал, кто к нему идет?

Однако нам это совершенно ничего не давало, и я пока не представляла, как искать преступника.

В самом начале расследования я говорила Фэлкону, что убийцу придется ловить на живца. Теперь я была в этом совершенно уверена. Нужна приманка, перед которой он не устоит. И, чтобы выяснить, какого именно червячка насадить на крючок, надо изучить почерк последнего убийства.

— Высадите меня здесь, — велела я водителю, берясь за ручку дверцы.

— Тогда с вас пятьдесят фунтов.

Таксист, решив содрать с меня втридорога, еле сдерживал довольную ухмылку. Придурок!

Я протянула ему новехонькую банкноту и выскочила из машины.

Прямо перед такси стояла дорогая «БМВ». На ветровом стекле висел пропуск Скотленд-Ярда, выписанный на имя Найджела Фингерлинга.

Это с каких таких средств инспектор купил себе столь крутую тачку?..

Тут я вспомнила про поддельные часы. Значит, и машина, наверное, не его, а арендована. Фингерлинг всеми средствами старается пустить пыль в глаза.

Проходя мимо автомобиля, я невольно заглянула в окно. В подставке для напитков стояла банка «Ред булл» и початая бутылка диетической колы. Повсюду валялись обертки от шоколадных батончиков и пустые пакеты из-под чипсов. На пассажирском сиденье лежала нераспечатанная пачка банкнот и расписание спортивных гонок; некоторые строки густо обведены красным маркером. В общем, в тачке у Фингерлинга царил бардак похлеще, чем на рабочем столе.

Я торопливо зашагала к железным воротам дома престарелых. Там было не протолкнуться: пожарные, криминалисты и детективы из следственного отдела толпились в свете уходящего солнца. Я сразу выцепила взглядом Фингерлинга. Он, что-то строча в черном блокноте, разговаривал с женщиной в длинном кардигане и сандалиях. Та стояла, обхватив себя руками и спрятав ладони под мышками. Видимо, здешняя управляющая. Трясется, как бы ей теперь не вкатили иск…

— Простите, пожалуйста, я отойду, — сказал ей Фингерлинг, завидев меня. — Маккензи, есть разговор. Иди сюда.

Не успела я открыть рот, как у него запищал мобильник. Прищурившись, Фингерлинг вытащил из кармана телефон и глянул на экран. Стой я хоть чуточку дальше, наверное, ничего не заметила бы, но я оказалась практически вплотную и сразу просекла, в чем дело.

Я видела, как он приоткрыл рот, как напряглись нижние веки и приподнялись уголки рта. Секундой позже Фингерлинг вновь нацепил прежнюю невыразительную маску.

Поздно. Я его раскусила.

Едва заметная мимика выражала удовольствие и тем самым выдала его маленький грязный секрет. Тайну, которой он так стыдился. Из-за которой бывал вспыльчив и раздражителен. Которая не давала ему спать ночами и заставляла горстями жрать сладкое, запивая литрами кофе.

Разоблачить его мог лишь эксперт в области человеческого поведения. Поэтому Фингерлинг так на меня взъелся, видя в моем лице угрозу. Поэтому он высмеял меня при первой встрече. Потом пытался наладить отношения, чтобы я не держала зла. И взбесился из-за того, что я отказалась от ужина.

Если кто и мог вывести его на чистую воду — то только я.

Я посмотрела на Фингерлинга в упор и спросила:

— Ну как, большой куш сорвал?

Глава 80

Фингерлинг — игроман. Не знаю, как я сразу не заметила, однако теперь все стало на свои места.

Тревожность. Нервозность. Обкусанные ногти и красные шершавые ладони. Усталость. Тяга к сахару. Очевидные признаки бессонницы. Все указывало на пагубную привычку.

Как и фальшивые часы. Настоящие он, скорее всего, продал, чтобы расплатиться по долгам, судя по запаянной пачке купюр, которую я видела в машине. Я была права: фальшивку он носил исключительно затем, чтобы пустить окружающим пыль в глаза, только вовсе не из любви к статусным вещам и брендам. Он носил фальшивку, чтобы коллеги ничего не заподозрили.

Если б изначально инспектор носил подлинный «Таг Хойер», а потом в один прекрасный день заявился в Скотленд-Ярд с дешевкой на руке, люди могли заинтересоваться переменами — особенно детективы, которые привыкли подмечать несуразности. Но этого не будет, если заменить оригинал подделкой. Так удастся сохранить свою маленькую слабость в секрете.

Очевидно, Фингерлинг просто не мог поступить иначе. Ладони у него были красными и шершавыми от частого мытья или экземы — и то, и другое симптомы стресса. Либо его ищут нехорошие ребята, либо он боится выдать ненароком свой секрет коллегам.

Скорее всего, именно последнее. Если кто-то обнаружит, что он подсел на азартные игры, с должностью детектива придется распрощаться. Для человека вроде Фингерлинга — с трудом оправившегося после разрыва с подружкой, — потеря работы сродни трагедии.

Я замечала все симптомы, но не связывала их воедино. На пресс-конференции заподозрила за ним пагубную привычку, однако не подумала, что это могут быть азартные игры, решив, будто дело в наркоте. А теперь все сложилось воедино: и расписание игр в машине, и мобильник, звенящий каждые две секунды, и настроение, скачущее после очередного звонка…

Где бы он ни был, что бы ни происходило, Фингерлинг обязательно хватался за телефон, словно важнее его в жизни ничего не существовало. Да и как иначе, если на кону большие деньги?

В Сети полным-полно сайтов, где выкладывают результаты матчей и тут же рассылают их подписчикам. Не только результаты, также прогнозы или новости. Наверное, ставки можно делать через телефон. Видимо, этим Фингерлинг и занимается.

Скорее всего, он был уверен, что держит себя в руках, и пагубная привычка никак не отразится на работе. А тут появилась я — и Фингерлинг заволновался. Я могла представлять собой угрозу. Отсюда и очевидная враждебность в мой адрес, и неуклюжие попытки завязать дружбу.

Однако это не объясняло, отчего Фингерлинг так искренне обо мне переживал. Сегодня я расслышала в его голосе нешуточную тревогу — и кое-что поняла. Что инспектор, несмотря на дерьмовый характер и очевидную ко мне нелюбовь, все-таки поставил мое благополучие выше своего собственного. А следовательно, он чуткий, бескорыстный и, главное, порядочный человек. Пусть я и разгадала его тайну, только это еще не значит, что я собираюсь выбалтывать ее остальным.

И он должен об этом знать.

— Ну как, большой куш сорвал? — спросила я.

— Не понимаю, о чем ты, — торопливо ответил Фингерлинг, тем самым доказывая обратное.

— Не волнуйся. — Я выставила вперед руку. — Я в твои дела лезть не собираюсь. У всех нас есть грехи. И у меня тоже.

Он опустил взгляд, уставившись на ботинки, а я продолжила:

— Я, конечно, порой несу всякую чушь, но трепаться не люблю, поэтому можешь на меня положиться. Я знаю, каково это — бороться с тем, что сильнее тебя. Если захочешь вдруг поговорить — обращайся. Я всегда буду на связи. Потому что по себе знаю, как нелегко быть одному. Иногда без поддержки не обойтись.

Вспомнилась вдруг та женщина из поезда, Тереза Линч. Я разглядывала ее за секунды до трагедии и видела, как она замкнулась в себе, считая, что так безопаснее. Вот и я сторонилась людей. Иногда понапрасну. Взять хотя бы сегодняшний день. Я взвалила на свои плечи непомерный груз — и в результате погиб человек…

Возможно, иногда не стоит уходить в себя. Иногда лучше наоборот — открыться людям.

Стоя перед Найджелом Фингерлингом, я протянула ему руку в знак дружбы и намеренно, жестом покорности, склонила голову.

Сперва он ничего не сказал. Только прищурился и сдвинул брови, наморщил лоб, поджал нижнюю губу. Задумался, взвешивая мои слова и размышляя, стоит ли мне доверять. Я молча ждала.

Я раскусила Фингерлинга. Теперь его очередь. Будет здорово, если он поймет, что я не представляю собой угрозы. Что я говорю искренне.

Потому что для поимки преступника нам придется работать в одной связке.

Глава 81

— Что ж, буду весьма признателен, Мак, — произнес наконец Фингерлинг, встречаясь со мной взглядом.

Я улыбнулась. Он впервые так меня назвал.

— А теперь давай о том, что ты говорила по телефону. Почему ты уверена, будто Эйдан Линч и есть Протыкатель? Он же двадцать пять лет как умер.

Я принялась рассказывать с самого начала. Об охоте за подсказками, о загадках, о том, что они значили. О том, как я выяснила личность преступника и связала его с Грантом Таплоу.

— Линч вполне мог инсценировать свою смерть, — заключила я. — Пусть это кажется надуманным, но все доказательства тоже указывают на него.

— Выходит, ты не только аналитик, но и детектив, — хмыкнул Фингерлинг. Немного снисходительно, однако без злости. — Может, в этом что-то есть… Расскажем о твоей теории ребятам. Но сперва тебе стоит взглянуть на место преступления.

— Принято, — сказала я, следуя за ним ко входу в главное здание.

Он распахнул передо мной дверь.

— Прошу.

Когда мы вышли из лифта, Фингерлинг махнул рукой:

— Комната жертвы там. Только соберись сперва. Даже я за двадцать лет службы такого не встречал.

Он приподнял ленту с надписью «не пересекать» и крикнул криминалистам, искавшим отпечатки:

— Эй, парни, пу́стите нас на пару минут?

Мы облачились в защитные костюмы и назвались констеблю, который внес наши данные в журнал.

Затем перед нами выступил главный криминалист и прочитал целую лекцию о том, куда можно наступать на месте преступления, а куда нельзя. Таким тоном, что мой прежний инструктор по строевой подготовке удавился бы от зависти.

Мы вошли. Я поперхнулась желчью. Глаза заслезились от запаха. Воняло невообразимо, резко и тошнотворно-сладко. Будто тухлым мясом вперемешку с дешевыми духами. Запах комом встал в горле; я буквально чувствовала его на вкус. Опять затошнило.

Я достала из сумки баночку «Викс вапораб»[50] и мятные леденцы — старое доброе безотказное средство.

— Мне тоже дай, — попросил Фингерлинг, когда я принялась мазать ноздри.

Я встала в дверях и осмотрела комнату, пытаясь понять человека, который в ней обитал. Всего пару часов назад здесь был его дом. А теперь это место преступления, и каждая доступная поверхность усыпана порошком для снятия отпечатков.

Комната обставлена довольно скудно, хотя в интерьере чувствовала женская рука. Возле стены стояла односпальная кровать со светло-зеленым покрывалом в ногах. Старомодный ночной столик с коробкой цветных бумажных платочков. На подоконнике — ваза с гвоздиками, изрядно увядшими. Такие букеты продаются в любом супермаркете; наверное, их купили вместе с продуктами, и тот, кто их принес, давно уже не появлялся в гостях. Скорее всего, дочь. Тереза. Кто бы ни навещал старика, он явно пытался украсить ему жилище.

У окна, выходившего на детскую площадку, стояло кресло с лоскутными подушками. Судя по затертому сиденью, Грант Таплоу проводил в нем немало времени.

За окном на детской площадке я заметила мальчугана лет девяти-десяти, и вздрогнула. И часто он сюда приходил? А Грант Таплоу — на него пялился?

Я заставила себя отвернуться. Что бы ни натворил в прошлом Таплоу, теперь он для нас всего лишь жертва.

На книжной полке стояла Библия — не гидеоновское издание, какое можно найти в любом гостиничном номере, а солидный томик в бело-золотом переплете с целым корешком и пыльным верхом. Видимо, подарок и, скорее всего, ненужный, потому что книгу ни разу не открывали.

Вспомнилась толстая Библия в кожаном переплете из дома Линчей. Эту тоже, наверное, всучила Тереза. Похоже, она не только верила в Бога, но и норовила обратить в свою веру окружающих.

В центре комнаты располагался большой стол. Судя по следам на ковре, его приволокли от дверей. На нем лежало голое, сильно изуродованное тело, залитое маслом. Лицо его представляло собой мешанину из мяса и костей. Из колотых ран на шее стекали струйки крови, мерно, с тихим стуком, падая на ковер — словно пальцем барабанили по оконному стеклу.

— Охренеть, да чтоб меня…

На своем веку я повидала немало покойников: пострадавших от взрыва, обезглавленных, замученных насмерть. Но то, что сделали с Грантом Таплоу, было уже за гранью. Это сотворил не человек. Протыкатель, может, и считал себя архангелом, но сцена, представшая моему взору, прямиком из ада. Не важно, какие грехи числились за Грантом Таплоу. Такой смерти не заслуживал никто.

Как и вчерашнюю жертву, его семь раз пырнули в шею, потом в оба глаза. На лице виднелись бесчисленные рваные раны. Гениталии, вопреки обыкновению, были засунуты в рот. На груди вырезано слово — «виновен».

Прикрыв рот и нос, я наклонилась рассмотреть травмы поближе. Следов сопротивления не заметила.

На полу возле стола в кольце из песка разложен костер. Видимо, убийца импровизировал: рядом с перевернутым цветочным горшком стояло красное пожарное ведерко. Наверное, его он заметил в коридоре — и, несомненно, воспринял как знак свыше.

Я подняла со стола несколько семян. Ясно, зачем здесь цветочный горшок, но непонятно, что этим хотел сказать убийца.

— Он определенно развивается, — начала я. — Почерк тот же, но детали другие.

— Мне тоже так показалось.

— Представляешь, этот тип считает, будто исполняет Божию волю.

— Фанатизм — дело обычное. С верующими такое случается.

— У него весьма извращенное понимание о религии. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в христианстве, но разве главный принцип у них — не прощение? Ну, ты понял: «возлюби врага своего, подставь другую щеку» и все такое… Хоть Протыкатель и считает себя преданным католиком, как-то я сомневаюсь, что папа римский звонит поздравить его с днем рождения.

Фингерлинг хохотнул. Я улыбнулась и открыла на телефоне поисковик.

— Ты что, новости решила почитать? — удивился инспектор.

— Просто хочу проверить, что этой картиной хотел сказать нам Протыкатель. Минуточку… Ах да, вот: «Сделай Мне жертвенник из земли и приноси на нем всесожжения твои»[51]. Это «Исход», глава двадцатая. Перед нами, Фингерлинг, не просто сцена убийства. Перед нами — человеческое жертвоприношение.

— Что, прости?!

— Мы давно знаем, что Протыкатель не в ладах с головой. Он считает себя архангелом Рагуилом, известным также как «Огонь Божий». Отсюда костер — что здесь, что на других местах преступления. Единственное, чего раньше я не понимала, — что предыдущие покойники тоже были принесены в жертву. Это ритуал всесожжения[52]. Который по-прежнему согласуется с теорией детского насилия. Вот почему такая жестокость. Кастрация. А теперь еще и надписи на груди.

— Это я понимаю, но при чем тут выколотые глаза? Его фирменная подпись. Она-то к чему?

— Может, хочет показать свою власть. А может, избавляется от стыда.

— В смысле?

— Первым делом он всегда протыкает жертве шею — именно этот удар служит причиной смерти. Поэтому выколотые глаза имеют скорее символический характер. Часть его мании в том, чтобы ослеплять своих жертв. Тогда, возможно, он воспринимает их беспомощными и покорными — совсем как он сам в детстве. Вонзая клинок в глаз жертве, Протыкатель метафорически меняется местами со своим давним обидчиком и словно получает над ним контроль. Он будто говорит: «Я — последнее, что ты увидишь в этой жизни. Теперь я главный».

Фингерлинг кивнул, плотно сжимая губы.

— Что, по-твоему, надо сообщить журналистам?

— Хорошо бы дополнить ту информацию, что мы им уже дали… Взять свидетельницу, которая видела убийцу, посадить ее с художником, составить фоторобот. Опубликовать его в газете. И заодно дополнить биографию. Рассказать про жестокое обращение в детстве, шизофрению, ОКР, наркотическую зависимость…

— Кстати, он сидит на кокаине. Криминалисты нашли у тебя на коврике следы порошка.

Значит, не метамфетамин, как я думала. Протыкатель не просто торчок, а, можно сказать, профи.

— Что насчет его загадок? О них прессе сообщать будем? — Фингерлинг закусил треснутую нижнюю губу.

— Да. — Я потерла подбородок большим и указательным пальцами. — Как я уже говорила, Протыкатель хочет, чтобы я его поняла. Он уверен, что тогда я смогу его защитить. Видимо, на первой пресс-конференции я произвела на него впечатление. Весь вопрос в том, что для этого убийце надо передо мной открыться, а он не может…

— Странно как-то, не находишь?

— Не знаю. Мы ведь говорим о полном психе. Он во всем видит знаки и символы. Искренне считает, будто исполняет Божью волю. На пресс-конференции я проявила к нему участие. Посочувствовала, сказала, что понимаю его страхи… Неудивительно, что он возомнил, будто я ниспослана ему свыше.

— Возможно. И все-таки зачем рассказывать журналистам про загадки?

— Сам подумай. Протыкатель верит, что я буду его защищать, — но лишь в том случае, если сумею понять. Что, по-твоему, будет, если он вдруг решит, будто я поняла его неправильно?

Фингерлинг поскреб в затылке и улыбнулся.

— Он снова выйдет на связь. Чтобы расставить все точки.

— Именно. Проверенный трюк. Мы дадим журналистам ложную информацию. Если я верно раскусила Протыкателя, тот немедленно отреагирует и заявит о себе: кто он такой, чего добивается… Я почти уверена, что это Эйдан Линч, хоть тот и считается мертвым. Однако мою теорию необходимо подтвердить железными доказательствами, иначе мы рискуем зайти в тупик и получить новые трупы.

Я замолчала — в голову вдруг пришла идея. Если выгорит, будет просто отлично!

— Кажется, я знаю, чем его выманить. Есть одна приманка, перед которой он устоять не сможет…

Глава 82

— О, так вы нашли сумку! — воскликнул сержант.

Мы вернулись в оперативный штаб. Я подготовила полный отчет, выступила с заявлением для прессы и теперь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, дожидаясь, когда в кофеварке сварится мой кофе — самый большой и крепкий, какой только можно сделать.

— Сумку? — переспросила я, наконец-то делая глоток.

— Да, эту. — Сержант указал на клатч, висевший у меня на плече. — Сегодня утром звонили, искали вас. Какой-то парень сказал, что нашел сумку у канала. Внутри лежал блокнот с вашим именем. Он услышал его в новостях, поэтому и позвонил нам. Я не знал, когда вы приедете, и дал ваш номер, чтобы он сам с вами связался. Вы же наверняка ее искали. Я знаю, что вы, женщины, без сумок не можете. Моя жена, например…

Я стиснула зубы. Вот, значит, как?

— Вы в курсе, что сообщили мой номер серийному убийце?

— Что?.. — опешил тот. — Но он же все так складно описывал… Сказал, что нашел сумку в Маленькой Венеции. Мы проверили, вы и правда живете в тех краях…

Я вздохнула и через силу расслабилась. Что толку махать кулаками, когда бой уже проигран?

— Звонки в Скотленд-Ярд записываются?

Тот кивнул.

— Тогда проверьте запись; может, ребята из технического отдела сумеют что найти. Вдруг повезет… Или кто-нибудь узнает его голос. Получим улику, которая поможет распутать дело.

— Постучим по столу, чтоб не сглазить, да? — Сержант хмыкнул и хлопнул меня по плечу.

— Да, будем надеяться на лучшее, — улыбнулась я в ответ, хотя улыбка тут же сползла с лица.

Не люблю питать зря иллюзии — только тратить попусту нервы.

Сержант неторопливо удалился. К кофеварке подошел Пэдди.

— Эй, Пэдди, минутка не найдется?

Взгляд у Динвитти по-прежнему был отсутствующим, он частенько морщился и тер виски. С ним определенно творилось неладное. И мигрень — лишь отговорки.

— Само собой. Чем помочь? — откликнулся тот, распаковывая пакетик «Липтона» и заливая его кипятком.

— Можешь, конечно, просто меня послать — только скажи сперва, что все-таки с тобой происходит? Ты сам на себя не похож. У тебя все хорошо?

Тот закусил нижнюю губу — признак нерешительности и дискомфорта. Инстинктивно я присмотрелась внимательнее.

Судя по отметине на пальце, Пэдди недавно снял обручальное кольцо. Он нервно потирал место, где оно находилось.

Значит, дело в бывшей жене. Видимо, развод перешел на новую стадию.

Большой и указательный пальцы у него измазаны темно-синими чернилами. Такими ручками обычно подписывают важные документы. Причем пятна совсем свежие.

— Ты сегодня подписал бумаги о разводе?

Пэдди вздрогнул и устало, в знак капитуляции, уронил плечи.

— Да, мне позвонили сразу после пресс-конференции. Я подумывал, может, не ехать, а потом решил — какой смысл? Все равно она уже не передумает… Хотя, с другой стороны, мы могли еще договориться. Вот, весь день маялся, не знал, как поступить… Развод — это ведь окончательная точка, да?

Пэдди вздохнул и повесил голову.

Я обратила внимание, что он стоит лицом к дверям и нервно переминается с ноги на ногу — явно мечтает сбежать куда подальше. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует.

— Мне так жаль…

— Да, не то слово. — Пэдди помолчал немного. — Слушай, я знаю, что на тебя можно положиться… Но не могла бы ты сделать мне одолжение, а? Не говори никому, хорошо? Я понимаю, это бред, но у меня такое чувство, что, пока люди об этом не знают, оно вроде как не по-настоящему.

— Обещаю.

Я бережно пожала ему руку.

* * *

Я зевнула. День выдался долгим. Я подошла к Фингерлингу, сидевшему за столом.

— Если я больше не нужна, то, наверное, поеду к себе.

— Да, хорошо. Отдыхай. Увидимся утром, на общем инструктаже в девять.

— Принято.

Я бросила стаканчик из-под кофе в мусорную корзину и поправила на плече сумку — ту самую, которую, по легенде, этим утром «нашел» Протыкатель, пока я дремала на скамье.

— Мобильник не забудь, он на столе, — бросил в спину Фингерлинг, когда я зашагала к выходу. — Твой парень прислал сообщение. Просил перезвонить.

— Отвали. Сам знаешь, он мне не парень.

— Но ты ведь поняла, о ком речь. Так?

Я покраснела.

— Не кипятись, Маккензи. Я просто над тобой издеваюсь. — Он подмигнул.

Какой все-таки Фингерлинг бесчувственный грубиян! Хотя в целом он прав — мне надо быть сдержаннее. Пожалуй, мы даже сработаемся… Если я обуздаю желание давать ему по яйцам всякий раз, когда он открывает рот.

На пороге здания я вдруг сообразила, откуда Фингерлинг узнал, где мы с Вулфи ужинали вчера вечером, перед убийством.

Кто-то брал мой телефон, пока я ходила за кофе. Наверно, Фингерлинг опять сунул свой нос. А Джек именно в тот момент прислал сообщение.

Это уже чересчур, конечно. Инспектор явно позволяет себе лишнее.

Зато из списка подозреваемых его можно вычеркивать.

Если бы мне не мерещилась опасность за каждым углом, то я поняла бы это гораздо раньше.

Глава 83

Рагуил принял душ, надел банный халат со свежими носками и сел, скрестив ноги, на кровати, играя с бечевкой в «кошачью колыбель». Прежняя одежда плавала в тазу с отбеливателем. На столике лежали остатки ужина — пара морковных палочек, корочка от тоста и кучка оберток от плавленого сыра.

Горел только ночник возле кровати, шторы были плотно задернуты. От одной мысли, что кто-то заглянет в окно — хотя этаж отнюдь не первый, — становилось тошно.

На стене висела фотография Зибы Мак, распечатанная нынче утром в компьютерном центре.

Рагуил посмотрел ей прямо в глаза, нервно дергая за веревку.

Столько в них печали… Совсем как у его прежнего ангела-хранителя. У нее тоже всегда были грустные глаза.

Он глотнул мутной воды из-под крана и повернулся к телевизору. Тот работал гораздо громче, чем днем в комнате отдыха, когда он смотрел утреннюю пресс-конференцию с другими пациентами. Рагуил просил прибавить звук, но санитар заявил: «Мы же не хотим разбудить тех, кто отдыхает?»

Рагуил ждал вечерних новостей — точнее, появления на экране Зибы Мак. Она обязательно должна сказать что-нибудь про сегодняшний день. Послать ему знак.

Он радостно улыбнулся. До чего же славно все сложилось… Он получил доказательства, что исполняет волю Господа и не должен бояться своих желаний. Не говоря уж о том, что наконец покарал дьявола!

Пальцы проворно бегали по бечевке, складывая, как в калейдоскопе, причудливые узоры.

Все прошло идеально — вплоть до того, что автобус подъехал к остановке ровно в ту самую минуту, когда к ней подошел Рагуил, спешивший исполнить святую миссию.

«Колесница подана», — подумал он, улыбаясь про себя. Ибо сразу понял, что это знак свыше — теперь все обязательно будет хорошо.

И голоса тоже это поняли.

— Доверься Господу, ибо с тобой милость Его, — зашептали они.

До жилища демона он доехал на автобусе, но обратно пошел пешком. Он всегда ходил пешком после казней — это было ему во благо. Прогулка позволяла очистить разум и поговорить с самим Создателем.

Рагуил зевнул. Он очень устал. День выдался непростым. Безумно хотелось спать, хотя, несмотря на все надежды, Рагуил понимал, что уснет еще не скоро. Тело было истощено, но разум никак не желал униматься, хотя послеубийственная горячка уже немного прошла.

От воспоминаний в голове было тесно. Перед глазами мелькали яркие картинки из прошлого. «Смотри на меня, — шептал дедушка, дыша на него горьким несвежим табаком. — Смотри, пока я проверяю, здоров ли ты…»

— Хватит! — кричал Рагуил, до боли зажмуривая глаза.

Он думал, что последняя битва с дьяволом положит всему конец, что воспоминания ослабят хватку и он сумеет наконец уснуть. Но после встречи с дедом стало только хуже.

Рагуил выронил бечевку и, схватившись за голову, сжался на кровати в тугой комок. Его трясло. От дикой боли раскалывался череп. На мгновение все почернело, и картинка развеялась.

Дрожь утихла. Спустя несколько минут Рагуил сел, внимая голосу, который вещал громче остальных, перекрывая прочие:

— Отомсти врагам своим! Я — Господь, а ты — раб Божий!

Сразу вслед за этим ожил телевизор:

— После громкого убийства в доме престарелых на севере Лондона Скотленд-Ярд решил выступить с заявлением…

Рагуил прибавил звук. Наконец, а то уже заждался!

Он схватил бечевку и вновь забегал по ней пальцами, складывая фигуры.

Звезда. Алмаз. Паутина.

И вдруг замер, роняя веревку на кровать.

И, уставившись на экран, заорал во весь голос.

Глава 84

— Почему ты не позвонила мне, а обратилась к какому-то совершенно постороннему типу? Я бы приехал, забрал тебя, — возмущался Джек, паркуя свой старый «Рейнджровер» позади моего «Порше», который так и стоял, заблокированный на Чалк-Фарм-роуд. — Я весь день не мог до тебя дозвониться. Совсем издергался.

— «Ты не звонишь. Не пишешь». Черт возьми, Джек, ты говоришь, как та еврейская бабулька из старой рекламы. — Я выразительно закатила глаза. — В любом случае весь день дергаться ты не мог. О последнем убийстве сообщили буквально два часа назад.

— Убийство тут ни при чем. Я не нахожу себе места с самого утра, когда ты оставила мне странное голосовое сообщение — перед тем как пропала и пошли слухи, что тебя похитили. А теперь ты говоришь, что бегала по всему Лондону и искала какие-то подсказки… Почему не позвонила мне? Вдвоем было бы легче и безопаснее.

— Постой-ка… Какое еще сообщение?..

Джек удивился:

— Ты что, не помнишь?

Я покачала головой. День выдался слишком длинным, и утро было сто лет назад.

— Ты позвонила мне на мобильник. Включился автоответчик. Ты ничего не сказала, но и трубку не повесила. Начались какие-то странные шорохи, ты тихонько ругалась. Причем больше обычного. И голос был испуганным. Я тебя никогда такой не слыхал… Я перезвонил, ты не ответила. И второй раз тоже. Потом я узнал, что ты пропала, рванул к тебе домой, но там было полно ваших, и меня не пустили. Я позвонил в Скотленд-Ярд расспросить, что вообще происходит. Поговорил с этим Фингерлингом, но он ничего толком не сказал.

— Само собой. Он решил, что ты вынюхиваешь материал для статьи.

— Может, и так, но не меняй тему. Я весь день гадал, что с тобою стряслось. Не находил себе места. Не знаю, что было бы, если б с тобой и впрямь случилась беда…

Голос у Джека стал совсем тихим. Он отвел взгляд, уставившись на свои пальцы, лежащие на руле.

Я погладила его по руке. Он посмотрел на мои руки, потом глянул прямо в лицо.