Виктория Форестер

Мальчик, который знал всё

Victoria Forester

THE BOY WHO KNEW EVERYTHING

Copyright © 2015 by Victoria Forester

Published by arrangement with Feiwel and Friends, an imprint of Macmillan Publishing Group, LLC. All rights reserved.





© Мольков К. И., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

Они бежали, опережая стук собственных сердец. Мать привела его в пещеру на вершине горы, и они спрятались там, тесно прижавшись друг к другу и прислушиваясь к его тяжелым, неотвратимо приближающимся шагам.

– Что он со мной сделает? – спросил мальчик, стуча зубами от холода и страха.

– Тсс, – ответила ему мать.

Она была всем, что было у мальчика, а он был всем, что было у неё. Всего лишь одиннадцать коротких лет они провели вместе – вот как мало отмерила им судьба.

– Куда отец собирается меня отвезти? – спросил мальчик.

– Не знаю, – ответила ему мать. – Куда-то туда, где я не смогу тебя найти. Но при этом он сотрёт твою память, и ты не будешь помнить ни меня, ни свой родной дом. Не бойся, это будет не больно.

– Зато это больно сейчас, – сказал мальчик. Тишина в пещере была такой, что у мальчика защипало кожу. Он почесался и вновь замер. – А зачем он это делает?

– Твой отец… Он потерял себя. Он стал одним из Тёмных.

Затем они услышали его шаги на горном склоне снаружи пещеры. Мальчик всем телом судорожно прижался к матери. Она знала, что остались считаные секунды, когда они ещё могут быть вместе, и сказала, желая вселить надежду в сердце своего сына:

– Слушай внимательно и запоминай, что я тебе скажу. Есть одно пророчество. В нём говорится о девочке, которая умеет летать, и мальчике, который всё знает. Пророчество гласит, что вместе они обладают силой, способной вызвать великие перемены. Придёт день, когда они остановят твоего отца и мы с тобой снова сможем быть вместе.

– А когда это случится?

– Скоро. Я надеюсь, что скоро. Очень скоро.

Мальчик подумал о той девочке, которая может летать, и о том мальчике, который знает всё, и мысленно поклялся никогда не забывать о них и всегда хранить эту память в своём сердце.

– Пожалуйста, – взмолился он. – Пожалуйста, пусть они скорее придут. Как можно скорее.

Часть I

1

Быть гением – дело довольно хлопотное, и одна из проблем (многих, между прочим!) связана с непреодолимым желанием некоторых взрослых оценить тебя. На самом деле это лишь хитрая уловка, с помощью которой они хотят выяснить, насколько ты умный, почему ты такой умный и, вообще, откуда ты взялся, умник. При этом постоянно повисает вопрос, который взрослые не рискуют произнести вслух, хотя он ужасно мучает их: «Почему, чёрт побери, я не могу быть таким же умным, как ты?»

Конрад Харрингтон III тосковал. Медленно тянулся второй из трёх назначенных на этот день тестов, который проводила какая-то тётка, называвшая себя экспертом. Смешно! Хотя Конраду совсем недавно исполнилось всего семь лет, у него, поверьте, были дела гораздо интереснее, чем отвечать на её дурацкие вопросы. Столько времени приходилось из-за этого терять впустую!

– В кондитерской лавке вдвое больше желейных бобов, чем мармеладных мишек, а лакричных конфет в четыре раза больше, чем желейных бобов, – бубнила идиотка. – Если в лавке имеется сто тридцать шесть леденцов на палочке и этих леденцов ровно столько же, сколько лакричных конфет, то сколько тогда желейных бобов в лавке?

– Тридцать четыре, – едва дав ей договорить, ответил мальчик.

– Хорошо, – уныло кивнула тётка. – Ты построил дом, все четыре стены которого выходят на юг. Возле дома появился медведь. Какого он цвета?

– Белый.

– Сколько животных каждого вида взял на свой ковчег Авраам?

– Нисколько. Ковчег построил Ной.

– Имеется ряд чисел…

– Я не знаю.

– Но я ещё не закончила задавать вопрос.

– А я всё равно не знаю. – Конрад откинулся на спинку своего стула и бросил на тётку ненавидящий взгляд.

– Продолжи последовательность чисел, – не унималась приставучая дура. – Один, восемь, двадцать семь, сорок восемь…

Вообще-то, любопытную идиотку звали Хильда Хэмиш, она была невысокой, морщинистой и имела диплом доктора психологии. Когда-то давным-давно, когда будущему доктору Хэмиш исполнилось, наверное, лет пять, на её личике появилось выражение заинтересованного внимания да так и прилипло, словно маска, на всю оставшуюся жизнь.

– Я не знаю, – повторил Конрад и отвернулся, глядя в окно.

Учёная дурочка озабоченно поджала губки – она обещала закончить своё исследование сегодня к вечеру, но если ей не удастся заставить мальчика сотрудничать, это будет провал. Полный провал. Доктор Хэмиш ещё раз взглянула на сидевшего перед ней мальчика. Худой семилетка с великоватой для его тела головой, серьёзными глазами и печально опущенными уголками губ. Сейчас он сидел, скрестив руки на груди, и сердито хмурил брови. Учёная дурочка подумала немного и решила сменить тактику.

– Твой отец говорил мне, что ты любишь числа.

– Вы что, моему отцу верите? – повернулся к несчастной старушке Конрад.

Доктор Хэмиш была в замешательстве. Ей бы просто пропустить этот вопрос мимо ушей, но она, как и положено идиотке, принялась искать на него ответ.

– Твой отец очень… умный человек, – осторожно сказала она.

– Вовсе нет. Мой папаша сенатор, который имеет большой вес в Вашингтоне, но это совсем не значит, что он умный. Быть политиком и быть умным – большая разница.

– Э… – нервно заёрзала учёная дурочка, уставившись в листки со своими вопросами и пытаясь сообразить, какой из них лучше выбрать, чтобы вернуть разговор с мальчиком в прежнее русло.

– А вы хоть знаете, зачем вас сюда позвали? – продолжал давить Конрад. Он окончательно перехватил инициативу и теперь сам задавал вопросы, вместо того чтобы отвечать на них.

– Конечно, – растерянно пробормотала она. – Твой отец хочет понять, что нужно сделать для того, чтобы помочь тебе расти, учиться…

– Опять неверно, – перебил её Конрад, закатывая глаза. Ну до чего же тупая тётка ему сегодня досталась! – Сегодня мой седьмой день рождения, но отец запретил праздновать его, потому что сердит на меня.

Учёная дурочка склонила голову набок и вопросительно посмотрела на Конрада.

– Видите ли, я взломал сервер министерства обороны и перепрограммировал орбиту одного из спутников. Об этом доложили президенту, и теперь отец видит во мне угрозу для его политической карьеры. – Конрад наклонился вперёд на стуле и добавил, глядя на нервно ёрзавшую перед ним женщину. – А вас он просто использует. Надеется, что сможет с вашей помощью контролировать меня.

Учёная дурочка густо покраснела, рот начал подёргиваться во все четыре стороны, но она сумела всё же взять себя в руки – в этом ей помогли листочки с напечатанными на них вопросами.

– Думаю, что нам лучше вернуться к нашему разговору, – сказала она, нервно перебирая свои листочки.

– Вы должны ещё кое-что узнать о моём отце, – шепнул ей Конрад.

Доктор Хэмиш сильнее заёрзала на стуле, её лицо, казалось, вот-вот треснет от усилий изобразить привычную маску заинтересованного внимания.

– Что именно? – спросила она.

– У моего отца есть одна страшная тайна.

– Тайна? – шёпотом переспросила доктор Хэмиш.

– Ага. Он пытается скрыть её, но я собираюсь рассказать об этой тайне.

– И что же это? – шёпотом спросила учёная дама, чувствуя, как мурашки побежали у неё по шее.

– Мой отец… – начал Конрад, глядя ей прямо в лицо.

Дверь комнаты с грохотом распахнулась, и доктор Хэмиш едва не грохнулась в обморок от неожиданности. В дверном проёме появился сенатор Харрингтон. Это был холёный, словно сошедший с рекламного плаката мужчина – высокий, светловолосый, спортивного сложения, безукоризненно одетый и абсолютно уверенный в себе и своих силах. Перед его белоснежной улыбкой не мог устоять никто, ни мужчина, ни женщина. Вы видели когда-нибудь фотографию президента Джона Кеннеди? А Бреда Питта знаете? Так вот, в сенаторе Харрингтоне сочеталось всё самое привлекательное от них обоих.

– Благодарю вас, доктор Хэмиш, на сегодня, я думаю, довольно, – сверкнул он своей фирменной улыбкой.

– Ах, это вы, сенатор… – Учёная идиотка завозилась, поднимаясь на ноги и ещё сильнее заливаясь краской. – Вы… это так неожиданно…

– Он просто подслушивал нас всё это время, – спокойно пояснил Конрад. – Это для него привычное дело.

– Э… – совершенно смутилась старая дурочка. – О…

– Сегодня у вас был трудный день, – сказал сенатор Харрингтон, хватая доктора Хэмиш под локоток и ведя её к двери. – Мой помощник покажет вам, где у нас выход.

– А как же моё исследование?

Но прежде чем доктор Хэмиш успела договорить или хотя бы понять, что происходит, её уже выпроводили вон – впрочем, очень вежливо, конечно, выпроводили, и она пришла в себя только на тротуаре перед особняком сенатора Харрингтона на главной улице города Вашингтон, столицы Соединённых Штатов. Из окна своей игровой комнаты Конрад наблюдал, как доктор Хэмиш беспомощно перебирает в руках листочки с нелепыми вопросами, и ему вдруг стало жаль, что она ушла и он никогда больше не увидит её. Да, доктор Хильда Хэмиш была тупа как пробка, но при этом в ней чувствовалась честность, которой так не хватало Конраду в окружавших его людях. Впрочем, на то, чтобы долго раздумывать над этим, времени у Конрада не было, потому что его отец, словно мрачный массивный утёс, уже нависал над ним.

– Внизу тебя ожидает женщина, – сухо сказал сенатор Харрингтон, сложив руки на груди и глядя сверху вниз на своего сына. – Её зовут доктор Летиция Хуллиган, и она собирается забрать тебя в свою школу. Утверждает, что сможет помочь тебе стать… лучше.

– Мама не позволит тебе отослать меня из дома.

– Я даю тебе этот шанс только потому, что ты мой сын, – не обращая внимания на слова Конрада, продолжил его отец. – Либо ты немедленно уезжаешь с доктором Хуллиган, либо отправляешься со мной к президенту. Скажешь ему, что не перепрограммировал тот спутник и что вообще всё это было большой ошибкой.

– Но, отец, тот спутник падал со своей орбиты, – вновь (в третий раз, если быть точным) принялся объяснять Конрад. – Если бы я не перепрограммировал его, он грохнулся бы прямо на Сиэтл.

– А я представлю президенту неопровержимые доказательства того, что тот спутник свёл с орбиты кто-то другой, а тебя, дурачка, просто подставили. Твоя задача при этом – вести себя как нормальный семилетний мальчишка и не выпендриваться. Заставь президента поверить, что ты обычный…

– То есть я должен изображать дурачка, так?

И снова сенатор Харрингтон пропустил слова сына мимо ушей, продолжая говорить как заведённый.

– А ещё с этого момента ты будешь делать только то, что я скажу и когда прикажу. И брось эти свои штучки. – Тут сенатор покрутил пальцем у виска. – Остановись.

– Остановиться? – переспросил Конрад, пытаясь понять, как он может перестать думать.

К немалому удивлению Конрада, сенатор Харрингтон внезапно смягчился, потянулся вперёд и взял своего сынишку за руку.

– Конни, – задушевно сказал он и улыбнулся.

Эта знаменитая улыбка вдохновляла, она словно говорила: «Ты мой парень, мы с тобой в одной команде, у нас с тобой есть тайна, о которой знаем только мы двое». А ещё его улыбка ненавязчиво так заверяла: «Ты, главное, слушайся меня, и тогда всё будет супер!»

– Я могу помочь тебе, Конни, – продолжил сенатор Харрингтон. – Но для этого ты должен быть на моей стороне, а не на чьей-то другой против меня. А я тебе запрещаю впредь вмешиваться в подобные дела, понял? За-пре-ща-ю. Пойми ты наконец: в мире происходит множество неприятностей, но никто не ждёт твоей помощи, никому она не нужна. Спутник сошёл с орбиты и грохнулся на Землю? Ну и что? Несчастный случай, так это называется. Ничего, бывает. И ни к чему из этого проблему городить.

Конрад откинулся на спинку стула и удивлённо спросил, глядя на отца:

– Но разве правильно, если при этом пострадают люди?

– Позволь, дружок, мне самому решать, что правильно, а что нет, ладно? – ещё шире улыбнулся сенатор Харрингтон. – Скажи лучше, ты же хочешь, чтобы тебе праздник на день рождения устроили?

Конрад взглянул на отца и на секунду подумал, что действительно следует предоставить ему право всё решать, а самому просто быть на его стороне, стать ему лучшим другом и спокойно, счастливо жить, чувствуя отцовскую поддержку, тепло и одобрение. Что ж, он пойдёт к президенту, и, когда отец начнёт лгать насчёт спутника, нужно будет слегка подыграть ему. Как подыграть? Да просто изображать из себя малолетнего дурачка – взять, например, с собой игрушечную машинку и возиться с ней перед президентом, громко изображая губами работу двигателя. Одним словом, плюнуть на всё и делать так, как приказал ему отец. А потом они вернутся домой, и начнётся большая вечеринка в честь его седьмого дня рождения.

Но как пришла к Конраду эта мысль, так и улетела.

– Боюсь, я уже слишком стар стал для детских праздников в честь дня рождения, – сказал наконец Конрад.

Улыбка слетела с лица сенатора Харрингтона, появилась тупая боль в затылке, и он правой рукой принялся массировать его.

– Вещи, подобные падению спутника, случаются по причинам, которых ты не способен понять, – совершенно другим, сердитым тоном проворчал сенатор. – И никому не нужно, чтобы ты совал туда свой нос.

– То есть ты хочешь сказать, что падение спутника было запланировано?

– Нет!.. Нет. – Тут сенатора стало покидать его самообладание, но он сумел взять себя в руки. Поправил узел галстука, смахнул невидимую пылинку с брюк. Успокоился. – Что ж, ты не оставляешь мне выбора, Конрад, – сказал сенатор Харрингтон, поворачиваясь к двери. – Сейчас я пришлю сюда доктора Хуллиган.

– Но, отец…

Не замешкавшись ни на мгновение, сенатор Харрингтон покинул комнату, и не только её. Из жизни Конрада он тоже вышел навеки, оставив его стоять в одиночестве и растерянности. Несмотря на все свои гениальные способности, Конрад не мог понять, как он будет жить теперь без отца и что станет делать без него.

2

У Конрада было четыре долгих мучительных года на то, чтобы обдумать со всех сторон тот последний разговор с отцом. Четыре года, на протяжении которых он страдал под неусыпным контролем со стороны доктора Летиции Хуллиган. Она, видите ли, взялась избавить мир от всего, что казалось ей ненормальным. Дети, растения, животные – она собирала их со всех уголков Земли, чтобы с её «помощью» они «исправились» и стали как все. Обыкновенными, заурядными. Серыми. По мнению доктора Хуллиган, невероятный интеллект Конрада был вещью совершенно ненормальной, недопустимой, таящей угрозу как всему обществу, так и лично Конраду. День за днём, год за годом доктор Хуллиган использовала все имевшиеся в её распоряжении средства для того, чтобы лишить Конрада «излишнего» интеллекта и вернуть к «нормальной жизни». А арсенал таких средств в распоряжении Летиции Хуллиган был огромным, если не сказать неисчерпаемым.

У Конрада не было никаких сомнений в том, что отец так и бросит его окончательно на милость доктора Хуллиган. Ситуация выглядела для него беспросветной, но только до того момента, когда появилась новенькая, Пайпер Макклауд. Она, как и Конрад, обладала исключительными способностями. Пайпер умела летать. Обладательница длинных каштановых волос и небесно-голубых глаз, Пайпер напоминала полный благих намерений торнадо, помещённый внутрь красивой фарфоровой чайной чашки. Благодаря Пайпер и её способности летать Конрад получил наконец возможность разработать план побега, причём не только для них двоих, но для всех детей, которых держала под своим контролем доктор Хуллиган.

Однако, оказавшись на свободе, Конрад столкнулся с тем, что ему некуда возвращаться, отец отказался принять его назад в свой дом. И тут вновь спасла положение Пайпер, предложив Конраду поселиться в доме, где она сама жила со своими родителями, Бетти и Джо Макклаудами, – в скромном деревенском доме, затерявшемся в отдалённом округе Лоуленд, населённом честными, добрыми и простыми фермерами. Вскоре родители Пайпер полюбили Конрада как родного, а он, в свою очередь, предложил немало хитроумных способов, как сделать старую бедную ферму Макклаудов процветающей.

В старом сарае Конрад оборудовал лабораторию, где принялся работать над своим самым любимым проектом – путешествием во времени. Кроме того, он по мере своих сил помогал Джо, а также до крошки съедал всё, что накладывала ему в тарелку Бетти – а уж она-то готовить умела так, что пальчики оближешь, можете мне поверить! Вот так, неожиданно для самого себя, Конрад внезапно обзавёлся самой настоящей семьёй. Появились любящие взрослые, которые теперь стали заботиться о нём. Появились друзья, самым лучшим из которых по-прежнему оставалась Пайпер – на неё всегда можно было положиться, если начинаешь придумывать какой-нибудь безумный план.

А ещё так уж случилось, что Пайпер раскрыла один секрет, который Конрад хранил втайне от всех. А именно, узнала, на какое число приходится его двенадцатый день рождения. И не только узнала об этом, но и решила приготовить Конраду сюрприз. С величайшими предосторожностями она оповестила всех друзей и продумала всё-всё-всё, чтобы в нужный момент они гурьбой могли выскочить перед ничего не подозревающим Конрадом. Выскочить и закричать во всё горло: «СЮРПРИЗ!»

Пайпер много раз мысленно повторяла это слово, тщательно следя за тем, чтобы оно случайно не сорвалось у неё с губ.

В тот день ранним-ранним утром, когда рассветные лучи солнца едва начали окрашивать розовым цветом края облаков, Пайпер уже выскользнула из своей постели, дрожа от возбуждения. Спальня Конрада находилась рядом, в соседней комнатке, поэтому Пайпер очень тихо, очень осторожно открыла своё окно. Как только ноги Пайпер оторвались от подоконника, её охватил привычный восторг, и она всё круче, всё выше начала подниматься в утреннее небо.

Стояли первые дни ноября, поэтому воздух был холодным, даже слегка пощипывал, и Пайпер ускорила полёт, направляясь над верхушками деревьев вглубь леса. В тот год осень была поздней, и лес всё ещё пылал яркими красками – алые, золотые, оранжевые, зелёные листья складывались в причудливый узор, от вида которого у Пайпер захватило дух. Лёгкий ветерок шевелил листьями, отчего казалось, что они танцуют какой-то изысканный танец. Страстное, жгучее танго, например. Пайпер снизилась и теперь летела над самыми кронами. Наконец, вдоволь налетавшись и размявшись, она повернула и, искусно лавируя между ними и не упуская из виду серебристую воду ручья, который лучше всякого компаса должен привести её назад, полетела к дому.

Миновав лес, Пайпер продолжила свой полёт над скромными фермами их соседей, разглядывая курчавых, похожих на крохотные облачка овечек, пятнистых, задумчиво жующих траву коров, слушая крики совершенно неразличимых с высоты петухов.

Долетев до своей собственной фермы, Пайпер заложила круг над ней, не уставая восхищаться, как сильно она изменилась за последнее время. Когда Конрад впервые появился у Макклаудов, их ферма представляла собой большой, гектаров восемь, кусок каменистой земли, и больше ничего. И тут, буквально с самого первого дня, Конрад начал предлагать всё новые и новые способы ведения хозяйства. Джо Макклауд оказался достаточно умён, чтобы следовать этим советам, и очень скоро его захудалая ферма сделалась процветающей. Когда появились свободные деньги, Джо по совету Конрада прикупил ещё примерно сорок гектаров бросовой, заболоченной, никому не нужной земли, примыкавшей с юга к ферме Макклаудов. А затем…

А затем главная местная сплетница Милли Мэй Миллер едва свой язык не сломала, рассказывая всем подряд, как Джо придумал осушить свою болотину, согнал всю лишнюю воду в резервуар да засеял своё новое поле, и при этом та-акой урожай получил, та-акой урожай! Буквально в мгновение ока Макклауды из бедных, почти нищих фермеров превратились в самых успешных и процветающих земледельцев во всей округе. Теперь у Джо появился целый амбар, доверху забитый новейшими сельскохозяйственными машинами, и коровы у него завелись, и целое стадо овец паслось на лугу, который раскинулся на месте бывшего болота.

Простенький, примитивный даже, обшитый вагонкой фермерский домик давно преобразился, словно Золушка на балу. Подгнившая, покрытая облупившейся краской избёнка была отстроена заново, сверкала свежей голубой краской, белоснежными ставнями и узорчатыми оконными рамами, радовала глаз вьющимися вдоль стен стеблями дикого винограда и плюща.

Сделав ещё один, самый последний круг, Пайпер резко спикировала вниз и опустилась на крышу старого сарая. Пролезла в дыру на крыше и спрыгнула на сеновал, где её уже поджидала Миртл.

После того как Пайпер и Конрад сбежали из дьявольского института доктора Хуллиган, все их друзья с необычными способностями разбрелись кто куда. Так что непростой это было задачей – потихоньку распустить слух по всему миру, чтобы устроить Конраду сюрприз и собрать их всех здесь к сегодняшнему утру.

Первой прибыла Миртл – худенькая, скромная девочка. Впрочем, это и неудивительно, что она появилась первой, ведь Миртл могла бегать со скоростью света, а может быть, и быстрее. Сейчас же она сидела на большой потолочной балке и нетерпеливо болтала ногами.

– Миртл! Как я рада! – воскликнула Пайпер, закладывая вираж, чтобы опуститься на балку рядом с ней. – Жду не дождусь увидеть, каким станет выражение лица у Конрада, когда он всех вас здесь увидит.

– А ты уверена, что он ничего об этом не знает? – спросила Миртл и смущённо втянула голову в плечи, словно пытаясь укрыться под шапкой своих густых каштановых волос.

– На все сто. – Пайпер уверенно тряхнула головой. – Я свой язык всё время за зубами держала.

Затем она указала Миртл на сложенные в углу коробки с украшениями, и девочки принялись развешивать по всему сараю серпантин, разноцветные яркие флажки и воздушные шарики. Едва они успели приступить к работе, как появились Нален и Ахмед Мустафа – озорные, абсолютно неотличимые друг от друга братья-близнецы, умевшие управлять погодой, а следом за ними прибыли Дейзи и Джаспер. Но больше всего Пайпер была рада видеть свою любимую подругу Вайолет, которая была способна уменьшать свой рост до такой степени, что могла целиком поместиться внутри чайной чашки. Вайолет была темнокожей, с пылающими карими глазами и тихим, мягким голосом, что, впрочем, не мешало ей яростно защищать своих друзей и отличаться удивительной смелостью.

Обладавшая невероятной силой Дейзи принялась играючи расставлять по указке Пайпер тяжёлые тюки сена, Ахмед и Нален крепили к потолочным балкам витые ленты серпантина, Джаспер и Вайолет занялись воздушными шариками и надували их до тех пор, пока у них обоих не начала кружиться от натуги голова.

Есть на свете вещи, которые никогда не меняются, и хороший тому пример – Кимбер и Смитти. Они появились вместе и, как всегда, препирались – это было их постоянным занятием с того самого дня, когда Пайпер впервые увидела их, только-только попав в так называемую «школу» доктора Хуллиган. Правда, были и перемены. Пайпер не могла не заметить, что за то время, пока они не виделись, Смитти сильно вырос и обзавёлся брекетами на зубах, что, впрочем, не помешало ему сохранить прежним своё удивительное «рентгеновское» зрение, позволявшее ему видеть сквозь любые стены. Видел он и надетое на Кимбер нижнее бельё, и помешать этому не могли даже вылетавшие у неё из пальцев электрические разряды. За прошедший с момента их последней встречи год огненно-рыжие волосы Кимбер потемнели и сделались цвета тёмного янтаря. Побледнели и её веснушки, отчего кожа на лице Кимбер стала молочно-белой, нежной, как у юных очаровательных женщин, одной из которых она становилась. Однако всё это вовсе не означало, что таким же нежным стал её буйный характер, – нет. Пожалуй, он стал ещё горячее, ещё неукротимее.

– Надеюсь, Конрад не видел, как вы пришли, ребята? – спросила Пайпер, радостно обнимая их.

– Исключено. Никто нас не видел, – уверенно ответила Кимбер.

– Коровы нас видели, – поправил её Смитти.

– Хорошо, – раздражённо откликнулась Кимбер. – Нас не видел никто, кто мог бы об этом сказать. Доволен? Господи, ну почему мы постоянно ссоримся из-за всякой ерунды?

Самой последней из их группы прибыла Лили Якимото. Нет, она могла бы появиться намного раньше, но ей пришлось дважды останавливаться, чтобы поправить причёску. Лили было девять лет, и она неустанно заботилась о том, чтобы выглядеть безупречно. Волосы Лили всегда были тщательно уложены, её туфельки блестели, а чтобы подчеркнуть свою воздушную фигурку, она носила всегда только самые красивые платья из самого тонкого шёлка и муслина. Свой дар телекинеза Лили очень часто использовала для того, чтобы поправить вплетённые в волосы ленты или заново завязать бант, до которого невозможно было дотянуться руками.

– Пять минут, – громким шёпотом предупредила Пайпер. – Конрад всегда забегает сюда перед завтраком, чтобы проверить, всё ли в порядке с его экспериментами.

Говоря это, она указала кивком на середину сарая, где Конрад оборудовал свою импровизированную научную лабораторию. И пусть клочки сена падали на собранные здесь с миру по нитке старые компьютеры и прочее разномастное электронное оборудование, эта лаборатория странным образом внушала благоговейный трепет. Было такое ощущение, что ты находишься в мастерской какого-то сумасшедшего гениального учёного.

Но вот уже повесили на стены последние воздушные шарики, прикололи к потолочным балкам последние ленты серпантина, Вайолет раздала всем картонные колпачки и дуделки, а Пайпер помогла своим друзьям спрятаться за тюками сена. Скорчившись сама за одним из тюков, Пайпер с трудом сдерживала радостное возбуждение и не сводила глаз с двери сарая, готовая вместе со всеми выскочить из укрытия.

– Апчхи! – громко разнеслось вдруг по всему сараю.

– Тсс! – Пайпер, вскочив на ноги, огляделась.

– Апчхи!

Тут Пайпер увидела, что это Лили. Она прикрыла лицо обеими руками, согнулась вперёд и снова:

– Апчхи!

– Лили, Лили, тише! – отчаянно прошептала Пайпер.

– Но я… апчхи! Ничего не могу… – жалобно ответила Лили. – Это сено… оно… апчхи! Это я из-за него… апчхи!

– У неё, наверное, аллергия на сено, – шёпотом заметила Миртл.

Да, вот этого Пайпер совершенно не предвидела.

– У тебя аллергия на сено? – спросила она у Лили.

Глаза у Лили слезились, лицо покраснело и припухло. Она ничего не ответила, только жалобно кивнула и ещё раз чихнула.

– Апчхи!

– Вот, – сказала Пайпер, бросая Лили свой свитер. – Чихай в него. И как можно тише, пожалуйста.

– Кто-то идёт, – предупредил Смитти, уловивший движение снаружи своим рентгеновским зрением.

– Все по местам, – шёпотом скомандовала Пайпер.

Все снова спрятались за тюками сена и стали прислушиваться к приближающимся шагам. Спустя пару секунд дверь сарая негромко скрипнула и отворилась.

– СЮРПРИЗ! – закричала Пайпер, выскакивая из-за своего тюка и швыряя высоко в воздух пригоршню разноцветного конфетти.

Все остальные тоже повыскакивали, а Кимбер даже снопы ярких искр из кончиков пальцев выпустила вместо конфетти. Эффектно получилось, красиво.

– СЮРПРИЗ! СЮРПРИЗ!

– С днём рождения!

И только тут они заметили, что перед ними стоит не Конрад, а напуганный до полусмерти отец Пайпер, Джо Макклауд. Вот это сюрприз так сюрприз!

– Папа? – спросила Пайпер. – А ты что тут делаешь?

Держась за грудь, Джо сделал пару шагов назад, чтобы опереться о стену, а когда немного отдышался, молча указал рукой на стоящие у стены мешки с кормом для цыплят.

– Ох, сегодня же вторник! – понуро опустила плечи Пайпер. Только сейчас она вспомнила, что именно по вторникам Джо забирает из сарая мешок с кормом для цыплят, которого им хватает как раз на неделю.

– Но где же тогда Конрад? – растерянно спросила Кимбер.

– Прямо у тебя за спиной, – раздался в ответ чёткий голос Конрада.

Немедленно повернувшись на этот голос, ребята увидели Конрада. Он стоял, лениво привалившись спиной к дальней стене сарая, и весело ухмылялся. Его светлые волосы, пожалуй, пора было подстричь, но во всём остальном Конрад выглядел просто безукоризненно. И в этом сарае только он сейчас не был нисколько удивлён. А хуже всего чувствовал себя Джо, который до сих пор не мог оправиться от шока.

– Сюрприз, – спокойно сказал Конрад.

– Ты знал! – поникшим тоном ответила Пайпер. – Ты знал. Но откуда?

– Элементарно, Ватсон, – усмехнулся Конрад. – Просто ты вчера вечером не съела свой кусок яблочного пирога.

– Ты узнал о том, что готовится сюрприз на твой день рождения только потому, что я не съела яблочный пирог? Так, мистер Шерлок Холмс?

– Ну конечно. Ты не съела свой пирог потому, что была взволнована. Об этом, во‑первых, мне рассказал твой мизинчик, который дёргался вот так. – И Конрад показал своим мизинцем, как именно дёргался пальчик у Пайпер. – Во-вторых, у тебя на ладонях остался след от фиолетового маркера. Значит, ты что-то им делала, хотя рукоделием ты обычно не занимаешься. Что же в таком случае могло тебя заставить изменить этой привычке? Единственным мало-мальски важным событием в ближайшее время должен был стать мой день рождения. Вот и всё.

– С тобой невозможно иметь дело, – покачала головой Пайпер, тяжело опускаясь на тюк сена.

– Прости, – пожал плечами Конрад, затем повернулся в сторону Лили и кинул ей коробочку с таблетками от аллергии. – Прими сразу две, а через четыре часа ещё две, и всё пройдёт.

– Так ты и о том, что у Лили аллергия на сено, тоже знал? – раздражённо спросила Пайпер, донельзя огорчённая тем, что её «сюрприз» не удался.

– Само собой. А разве это не так? – Конрад немного помолчал. – Одного не могу понять – каким образом ты узнала про мой день рождения. Я об этом никогда никому из вас не говорил, других источников информации у вас просто быть не могло. Так откуда же вы узнали?

Услышав это, Пайпер торжествующе улыбнулась.

– Ну?.. – Конрад с нетерпением ожидал ответа на свой вопрос.

– С днём рождения тебя… – пропел вдруг одинокий голос, и Конрад удивлённо обернулся на него.

Из-за тюка сена показался торт с горящими на нём двенадцатью свечками и поплыл по воздуху, направляясь прямиком к Конраду. Пайпер вскочила на ноги, захлопала в ладоши, запела, и все остальные подхватили вместе с ней.

– С днём рождения тебя! С днём рождения, наш дорогой Конрад, с днём рождения тебя!

По мере того как торт приближался к Конраду, воздух вокруг него начал сгущаться, превращаясь в мужчину средних лет, одетого в потёртые джинсы и чёрную футболку. Теперь стало видно, что торт не летит по воздуху, а его несёт этот мужчина с напряжённым усталым взглядом, но с улыбкой на губах.

– Д., – сказал Конрад, узнав его. Он был удивлён, но совершенно не рад. – Ну конечно, я должен был догадаться.

3

– Гром и молния! Что это здесь происходит? – ахнула Бетти Макклауд.

Она кормила цыплят, когда услышала какую-то возню в сарае и пошла взглянуть, что там. Вошла она в сарай в тот самый момент, когда Конрад задувал свечи на торте, который держал в руках какой-то странного вида мужчина, а её Джо стоял привалившись к стене, и лицо у него было белее снега.

– Сегодня у Конрада день рождения, мам, – взволнованно прощебетала Пайпер. – Мы готовили ему сюрприз, поэтому я ничего вам с папой не говорила – боялась, что вы проболтаетесь.

К таким вещам, как дни рождения, Бетти относилась очень серьёзно, очень.

– Батюшки святы, сынок, у тебя действительно сегодня день рождения? Что ж ты нам ничего не сказал? – засуетилась Бетти и, обнимая по дороге всех ребят, кто подворачивался ей под руку, поспешила к Конраду. – Сейчас я приготовлю праздничный завтрак для наших гостей, а вот к этому торту нужно будет мороженое сочинить, мороженое…

Она взяла торт из рук Д. и направилась к дому, ведя за собой детей, словно мама-курица, загоняющая на место стайку непослушных птенцов. Пайпер оказалась в самой середине этой стайки и успела заметить, что Конрад и Д. не пошли вместе со всеми и остались стоять, негромко разговаривая о чём-то. Появившиеся у Конрада в уголках рта жёсткие морщинки сказали Пайпер о том, что этот разговор был нелёгким и их встреча оказалась не слишком радостной для Конрада и Д.

Теперь Пайпер тоже отбилась от стайки и направилась назад, к Конраду и Д.

– Кто тебя просил встревать? – тихо спросил Конрад, обращаясь к Д.

– Ничего я не встревал, – возразил Д. – Просто… просто я присматриваю за тобой и за Пайпер. Проверяю время от времени, всё ли в порядке. Вот так.

Конрад обернулся к Пайпер, которая уже стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, между ним и Д. Вид у неё был как у судьи на ринге, который готов разнимать бойцов.

– Д. навещал тебя? А ты мне даже не сказала?

– Да, Д. приходил несколько раз. – Пайпер густо покраснела. – Раза три… ну, четыре, может…

Д. обладал способностью становиться невидимым и постоянно стремился всем помогать. Он пытался спасти Пайпер, когда её собиралась увезти к себе Летиция Хуллиган, а потом ещё раз, теперь уже освободить из школы. Но, несмотря на свои удивительные способности, не мог Д. тягаться с доктором Хуллиган, не мог. Пайпер с пониманием относилась как к попыткам Д. помогать другим, так и к его таинственным появлениям и исчезновениям. Конрад, в свою очередь, никаких тёплых чувств к Д. не питал, он, словно волк-одиночка, относился к подобным вещам в лучшем случае с подозрением, а в худшем – с неприкрытой враждебностью. Вот почему его так разозлило то, что Пайпер ничего не сказала ему о тайных визитах Д.

– Не думала, что тебе это будет интересно, – сказала Пайпер.

Конрад фыркнул, услышав этот детский лепет, и вновь повернулся к Д.

– А как ты узнал про мой день рождения?

– Ну, знаешь ли, это совершенно не секретная информация, – вскинул вверх свои ладони Д.

– Но и далеко не всем известная, – парировал Конрад. – Ты шпионишь за мной?

– Э… я бы так не сказал, – медленно ответил Д., тщательно выбирая слова.

– А как бы ты сказал в таком случае?

Д. задумался над тем, что ответить Конраду. Вся жизнь Д. была связана с вещами, которые считались тайными, и он извлекал выгоду из них, вынюхивая что, да где, да как. О том, что он может становиться невидимым, Д. узнал ещё в раннем детстве. В тот день, когда Д. впервые понял это, он сидел на кухне и тихо наблюдал за тем, как его мама моет посуду. Она не подозревала о том, что Д. рядом, и это поразило его. А затем совершенно неожиданно и, как показалось Д., без какой-то видимой причины мама вдруг бросила мыть тарелки и заплакала. Это был ужасный плач, беззвучный, но сотрясавший всё мамино тело. Казалось, она давно уже научилась рыдать именно так – незаметно, неслышно для всех. Д. потрясённо следил за матерью, видел глубокую печаль на её лице, и ему ужасно захотелось узнать, что это за тайна, которую мама так усердно скрывает от остальных членов своей семьи. Не прошло и минуты, как домой возвратились отец и сестра Д. Услышав это, мама сразу перестала рыдать и продолжила мыть посуду с таким видом, словно ничего не произошло.

Такое поведение стало для Д. настоящим откровением. У мамы, у его мамы, была тайна, которую она скрывала от всех, даже от тех, кого любила сильнее всего на свете! Впрочем, прошло не так много времени, когда Д. стало ясно, что свои секреты есть буквально у каждого. Чаще всего это были ерундовые, в общем-то, вещи, хотя иногда встречались и большие, настоящие тайны.

С того самого дня Д. начал невидимкой наблюдать исподтишка за людьми, собирать информацию, искать то, что пытаются скрыть другие. И чем старше становился Д., тем важнее становились добытые им сведения. Совсем недавно он понял, что Пайпер и Конрада связывает какая-то общая тайна, и решил, что непременно выяснит, что там к чему.

Но сейчас ни о чём подобном сказать Конраду Д., разумеется, не мог и потому ответил на его сердитый вопрос, небрежно пожав плечами:

– Шпионить – это слишком сильно сказано.

– Это не ответ, – продолжал настаивать Конрад.

– Во всём я виновата, – поспешно объявила Пайпер, не давая ссоре зайти ещё дальше. – Я беспокоилась о тебе, Конрад, из-за выборов. Ты последнее время только торчишь в своей лаборатории да слушаешь по радио о том, что там говорят про выборы, вот я и спросила у Д., не знает ли он чего-нибудь любопытного об этом.

– Ты? Про выборы? – недовольно переспросил Конрад. – Нашла, чем интересоваться.

Приближались выборы нового президента, а за последний год одним из главных претендентов на этот пост постепенно сделался сенатор Харрингтон. И чем меньше времени оставалось до выборов, тем внимательнее следил Конрад за всем, что делал и говорил его отец. А Пайпер, видя, как Конрад следит за своим отцом, начинала всё сильнее волноваться, сама не понимая почему.

– Я видела, как ты смотришь выступления своего отца по телевидению, и решила попросить Д. побольше узнать о нём. – Пайпер тяжело сглотнула и продолжила: – Я, знаешь ли, подумала, что если твой отец станет президентом, то ты вернёшься домой, а мне не хочется, чтобы ты уезжал.

– Что за глупости, Пайпер! Теперь мой дом здесь.

– В самом деле? Ты это серьёзно?

– Серьёзно. Ну, конечно, если только ты не будешь мне капать на мозги и не сведёшь меня с ума, что в данный момент вовсе не кажется мне чем-то невозможным.

Пайпер облегчённо вздохнула, улыбнулась и сказала, легонько тронув Конрада за плечо:

– Всё, проехали. А теперь пошли праздновать твой день рождения. Будем веселиться!

– Ну, если ты настаиваешь, – усмехнулся Конрад.

Напряжённая атмосфера рассеялась, а Д. вытащил из своего заплечного рюкзачка папку и сказал, протягивая её Конраду:.

– Вот, это тебе.

– Что это? – спросил Конрад, не спеша протягивать руку за папкой.

– Считай, что это мой подарок тебе ко дню рождения. В папке информация о твоём отце, которую просила меня собрать Пайпер. Тебе необходимо с ней познакомиться.

– Нет уж, спасибо.

– Твой отец не тот, за кого он себя выдаёт, – негромко, словно боясь, что его ещё кто-нибудь услышит, сказал Д.

– Тайны моего отца меня больше не интересуют.

– Ну, если так… – протянул Д. таким тоном, словно Конрад совершал сейчас большую ошибку.

– Конрад, Конрад, – умоляюще воскликнула Пайпер, забирая папку из рук Д. – Возьми её. Это может быть очень важно.

– Ты хоть знаешь, как его зовут? – неожиданно спросил Конрад, кивком головы указывая на Д.

– Как-как? Д. его зовут, – опешила Пайпер.

– Д. – это не имя. Это буква. – Конрад вроде бы разговаривал с Пайпер, но сам при этом не отрываясь смотрел на Д. – И мы ничего не знаем о том, кто он, откуда взялся, чем занимается и что ему известно. Почему? Да потому, что он не желает нам сказать этого. Так почём мне знать, не скрывает ли он что-нибудь от нас?

– Ну, потому что… потому что… – смутилась Пайпер. – Потому что он Д.

– Для меня этого недостаточно, – отрезал Конрад. – И вообще, сегодня у меня день рождения, а это означает, что я должен есть торт и сиять от счастья. Так что с вашего позволения…

Конрад развернулся на каблуках и, чётко чеканя шаг, вышел из сарая, оставив Пайпер и Д. в неловком молчании.

– Мне кажется, он не любит сюрпризов, – промямлила Пайпер. Щёки у неё пылали. – А это… это я отдам ему позже, – добавила она, засовывая под мышку взятую у Д. папку. – Не сомневаюсь, что он оценит твой подарок по достоинству, когда немного… Ну, короче…

Д. со вздохом собрал свои вещи в рюкзак, закинул его за плечи и сказал:

– Можно привести лошадь к воде…

– … но пить ты её всё равно не заставишь, – закончила за него известную поговорку Пайпер.

Д. направился к двери, по пятам за ним поспешила Пайпер.

– Ты уходишь? Уже? Не останешься ещё хоть ненадолго? Неужели торта не хочешь? – тараторила она на ходу.

– У меня много дел. Неотложных, – ответил Д., широкими шагами выходя во двор фермы. – У меня появился источник информации, и мне кажется, на этот раз я подобрался очень близко к цели.

– Ты имеешь в виду поиски того засекреченного места, где все такие же, как мы? – взволнованно спросила Пайпер. Взволнованно и, пожалуй, слишком громко.

– Тсс.

– Прости.

Вот уже несколько месяцев Д. говорил ей о том, что идёт по горячим следам, ведущим к тайному обществу, все члены которого наделены необычными способностями. От одной мысли об этом по спине Пайпер всякий раз пробегал холодок.

– Но ты расскажешь мне, когда будешь знать? – шепнула она.

Д. уже начинал становиться невидимым, но его макушка всё ещё была видна Пайпер.

– Вскоре ты кое-что от меня услышишь.

4

Праздничный завтрак в честь дня рождения Конрада получился слегка сумбурным. Да и как могло быть иначе, когда одиннадцать подростков – целая футбольная команда! – собрались за столом в гостиной Макклаудов, наперебой выкрикивая шутки и толкаясь локтями, чтобы пробиться к приглянувшемуся угощению. А посмотреть тут было на что – стол ломился от горячих булочек с черникой, хрустящих ломтиков бекона, омлетов с сыром, сладких пирожков, вафель. Остаётся лишь удивляться тому, как в такой толкучке никто не пострадал.

В какой-то момент маленький Джаспер, который обычно ни звука не издавал, вдруг так громко рассмеялся над очередной шуткой Смитти, что покраснел, заревел, как осёл, и изо рта у него посыпались крошки. Что это была за шутка, вы спросите? «Что самым последним проносится сквозь мозг жука, когда тот ударяется о ветровое стекло машины? Его зад!» Смех Джаспера породил новую волну веселья, да такую, что у Кимбер отовсюду электрические искры посыпались, а Дейзи неожиданно икнула, причём с такой силой, что от этого разлетелся на мелкие кусочки стул, на котором она сидела. Когда же наконец все немного успокоились и впихнули в себя ещё кто сколько смог еды, Бетти подала на стол торт и мороженое, а затем прогнала всех на улицу, пока они ещё чего-нибудь в доме не натворили.

Затем Пайпер собрала всех на крыльце – пришла пора дарить Конраду подарки. Конрад принялся рассматривать и трясти каждый из странных подаренных ему предметов, надеясь обнаружить в одном из них плутоний, который был так необходим для его машины времени. Узнав о том, что именно он ищет, все начали уверять его, закатывая глаза, что у них и в мыслях не было дарить ему плутоний на день рождения. Узнав об этом, Конрад явно был слегка разочарован, однако продолжал с любопытством рассматривать свои подарки.

Лили подарила Конраду шёлковый галстук, при виде которого все дружно застонали, но она, не обращая на это внимания, упорно продолжала уверять, что такие галстуки сейчас считаются последним писком моды в Париже. Тогда Ахмед и Нален сотворили небольшой вихрь, который унёс галстук, – таким способом братья хотели положить конец бесконечной лекции Лили о парижской моде. Вы думаете, Лили на этом сдалась? Ничего подобного! С помощью телекинеза она вернула свой драгоценный галстук, да не просто так, а ещё и опрокинув – о, совершенно случайно, разумеется! – кончиком галстука стаканы с соком, которые держал кто-то из братьев Мустафа, им на колени. Тем самым Лили очень вежливо напомнила Ахмеду и Налену о том, что им лучше не связываться с ней, а самое главное – держаться подальше от её замечательного шёлкового галстука.

Вайолет подарила Конраду редкостную монету, которую она сама же и нашла во время своих последних археологических раскопок. Но самый большой фурор произвёл подарок, который преподнесла Миртл. Во время одного из своих недавних путешествий вокруг земного шара она наткнулась на стадо карликовых носорогов и привезла одного из них в подарок Конраду. Карликовый носорог был размером с футбольный мяч и мирно спал, неряшливо завёрнутый Миртл в бумагу. Когда же Конрад разбудил его, распаковав свой подарок, носорог немедленно цапнул его за палец.

– Ой! – Конрад отдёрнул руку, но карликовый разбойник и не подумал отпустить его ладонь.

К счастью, Дейзи удалось осторожно разомкнуть челюсти носорога, а Джаспер моментально вылечил прокушенный до крови палец Конрада. Пожалуй, только после этого все смогли как следует рассмотреть подарок Миртл. Грязно-серого цвета шкурка драчливого зверька вся была в складках, а сам он сердито сопел и тыкал своим маленьким рогом во всё, до чего только мог дотянуться.

– Я назвала его Фидо, – осторожно произнесла Миртл, словно пытаясь понять реакцию Конрада на её подарок. – Но ты, разумеется, можешь дать ему любое другое имя, какое захочешь.

Конрад на это ничего не ответил, просто молча наблюдал за тем, как Фидо с радостным ворчанием жуёт нижний край его джинсов. Насчёт носорога Конрад не питал никаких иллюзий, он прекрасно понимал, что Фидо – одно из самых неуправляемых, опасных и уродливых созданий, каких ему доводилось видеть, но при всём при том, при всём при том…

Молчание Конрада затягивалось, Миртл от этого всё сильнее нервничала, переминаясь с ноги на ногу, и посматривала на Дейзи, словно ожидая от неё помощи. Но Дейзи тоже не знала, что ей сказать, и потому подтолкнула в бок Джаспера.

– Он т-тебе н-не нравится, да? – робко спросил Джаспер.

Конрад поднял на друзей свои странно заблестевшие глаза, сглотнул и слегка дрожащим голосом ответил:

– Вы знаете, у меня никогда не было домашнего любимца. Отец не разрешал мне заводить животных. Я думаю… что сегодня самый лучший день рождения в моей жизни.

– Ура! – с облегчением и радостью завопили друзья Конрада, а громче всех кричала Пайпер.

Этот поднявшийся шум-гам вновь испугал Фидо, и из складок кожи на его спине вдруг поднялись и раскрылись крылья. Карликовый носорог поднялся в воздух и неуклюже сделал несколько кругов. Это было настолько неожиданно, что все ребята замерли в изумлении.

Впрочем, нет, не все.

– Я совсем забыла сказать, – спокойно добавила Миртл, пожимая плечами. – Да, Фидо умеет летать. Думаю, что он отчасти носорог, отчасти летучая мышь.

Услышав это, Конрад широко улыбнулся, с гордостью следя за тем, как его носорог кувыркается в воздухе, то и дело наталкиваясь на деревья.

– А он проворный! – восхищённо заметила Пайпер и немедленно взмыла в воздух, направляясь вслед за Фидо.

Остаток дня прошёл в играх, весело и шумно. Когда все ребята разъехались по домам, Пайпер заглянула в сарай. Конрад сидел, согнувшись за своим рабочим столом, и возился с белым овальным предметом, очень похожим по форме и размеру на страусиное яйцо. Это был АТС – активатор темпоральных сдвигов, или, попросту говоря, машина времени. У ног Конрада громко храпел Фидо, подёргивая лапами во сне.

– Что делаешь? – спросила Пайпер, присаживаясь рядом с Конрадом.

– Да так, последние штрихи добавляю, – ответил он, не отрывая глаз от активатора и продолжая наносить ручным лазером очень точные мелкие насечки внутри механизма.

– И ты взаправду сможешь путешествовать во времени с помощью этой штуковины? – недоверчиво нахмурилась Пайпер.

– Нет, путешествовать во времени невозможно, – в тысячный уже, наверное, раз объяснил ей Конрад. – Эта, как ты говоришь, штуковина искривляет ход времени и позволяет человеку, который держит в руках АТС, переместиться в конкретную точку пространственно-временного континуума.

– Пространственно-временного… Ну да, конечно.

Конрад видел, что Пайпер ничего не поняла, что ей нужно объяснить всё, что называется, на пальцах, но сейчас её внимание явно было поглощено другим – она положила на стол обёрнутый в яркую бумагу свёрток и осторожно придвинула его к Конраду.

– Ты забыл открыть мой подарок, – сказала она.

– Пайпер, тебе не стоило…

– Знаю, знаю, что не стоило. Просто хотела приятное тебе сделать, чучело ты гениальное. Ладно, открывай уже.

Конрад вздохнул и начал разворачивать пакет. В яркую бумагу был упакован стеклянный контейнер, а внутри него помещалось несколько сложных и непонятных на вид механизмов, окружавших крошечный флакончик, наполненный серебристой жидкостью.

– Не может быть! – ахнул Конрад. – Плутоний! Это же плутоний, да?

– Это плутоний, а я твой лучший друг, – улыбнулась Пайпер и возбуждённо захлопала в ладоши. – Между прочим, если я не понимаю половины того, о чём ты говоришь, это ещё не означает, что я тебя не слушаю.

– Но… как ты раздобыла оружейный плутоний? Это же…