– Теперь понятно, почему их не уничтожили во времена Второй Всеобщей, – задумчиво произнёс Бхекизита, делая приблизительный расчёт численного состава войск Сияющих. Неизвестных переменных было слишком много, но и так ясно, что раз у них есть воинская каста, то головорезов там больше, чем стандартная ситуация, когда цивилизация имеет вооружённые силы в размере одного процента от численности населения. Без учёта иных силовых структур. – Я как-то моделировал боестолкновение с Сияющими из системы Ярило, – объяснил он. – Их тут немного, если собрать двойной флот, то есть шансы задавить их численностью, если правильно сманеврировать массированным огнём.

– Поле Ланга… – задумчиво пробормотал Кай – Это то, что называют «электронной пеной»?

– Угу, так во времена Второй Всеобщей и делали, – кивнула Гбемизола. – Сам видишь, что из этого вышло! А то, что Сияющих тут немного, это ненадолго. Стоит только начаться войне, как из эпицентра пространства высоких энергий их сюда налетят миллионы. Их воинская каста только этого и ждёт! – Она указала на третью от звезды планету: – Вон какая сочная приманка!

– Да, разумеется. Система ячеек пространства, в которых циркулируют самоподдерживающиеся вихревые токи… В обычных условиях макроаналог такой ячейки – шаровая молния. Страшно нестабильная штука. И потребляет массу энергии на свое самоподдержание. Но зато прекрасно «запоминает» внесенные возмущения. Принцип голограммы… И продолжает их помнить в наиболее энергетически выгодном – «свернутом» состоянии. В таком виде поле можно «привязать» к кристаллической решетке определенного типа и сохранять довольно долго…

– Ты про кварковый реактор внутри этого земного шара? – со знанием дела уточнил Бхекизита.

– А-а обучаемый? Его мозг не страдает, когда в нем генерируют такое поле?

– Про него, про что же ещё! – подтвердила она. – Впрочем, тут и без реактора соблазнов хватает: четыре кислородные планеты и бесконечное количество ресурсных! Но всё это заселено Сияющими, они не хотят терять население в боях и потому открыто демонстрируют свои оборонительные возможности.

– Вообще-то «развернутое» поле Ланга слабо взаимодействует с материей… А те возбуждения, которые оно вызывает в мозгу реципиента, можно уподобить микроожогам… Опасность тут как раз минимальна – при инсталляции голограммы знаний мы используем гораздо меньшую мощность поля, чем при ее первичной записи у донора…

– «Страх» и «Ужас», – кивнул чиф. – Что ж, на кого-то, думаю, это произведёт эффект.

– А как же мозг этого донора? – слегка ошелом-ленно спросил Кай. – Он-то?

– На всех, кроме молодых цивилизаций, ещё ни разу не получавших по зубам от Светлых вообще и от Сияющих в частности, – на этот раз голос Гбемизолы не нёс иронических интонаций. – Если тебе интересно, закажи как-нибудь на досуге видеоматериалы о войне с Сияющими. Только не в вашем колхозе и не в соседних, а где-нибудь, где есть кто-то постарше.

– Мозг донора, разумеется, сильно страдает. Поэтому мы вынуждены работать только с умершими… Пока они еще находятся в состоянии клинической смерти…

– Например, на Ушмаицу? – поддел её Бхекизита.

– Но ведь клинически умерших в наше время благополучно оживляют? – Кай осторожно положил на место похожий на кусочек янтаря кристалл – так, словно это было что-то ядовитое.

– А ты сможешь? – парировала она.

– Именно поэтому нам приходится работать с теми, кого уже нельзя вытащить с того света… Наши агенты бессменно дежурят в травматологических пунктах, плетутся в обозах воюющих армий… И все такое… Мало того, что надо успеть перехватить перспективного покойничка. Надо еще и твердо знать, является ли он ценным специалистом, чтобы избирательно активировать соответствующие структуры его мозга. Целиком его содержимое мы «списать» не можем, но это тот рубеж, к которому…

– Если ты мне поможешь, то смогу, – не остался в долгу чиф. – Мы ведь команда?

– Да, ваш метод еще заметно недоработан, – ошалело пробормотал Кай. – А что же чувствует тот, у кого вы «избирательно активируете соответствующие структуры»? – живо поинтересовался он тут же. – Боль? Надежду? Горе? Или просто необычайно ярко вспоминает азы своего дела? На сон грядущий…

– Команда, – не стала спорить краснокожая красотка. – Материалы я тебе достану, если у нас останется на это время. Сейчас нам нужно убраться отсюда. Мы сильно рискуем, находясь здесь!

– Не знаю, – пожал плечами Маддер. – Но надеюсь узнать…

– Эти орбитальные крепости, «Страх» и «Ужас», могут до нас достать? – Бхекизита напрягся, оценивая расстояние.

– Вы имеете в виду… – Кай поднял на него взгляд.

– Вообще орбитальная крепость там только одна, вон там! – Гбемизола указала пальцем на обзорный экран, и бортовой ИИ, повинуясь сигналу её нейроинтерфейса, увеличил нужный сектор космоса.

– Я имею в виду то, что я – на случай – гм… соответствующей кончины – составил и заверил по всем законам завещание, в котором прошу использовать мои бренные останки именно для такого рода целей…

По ближней орбите Орея неторопливо полз не то гранитный, не то каменный шар идеально круглой формы, густо облепленный каплями приземлившихся на него кораблей Сияющих. Всё это испускало свечение, и Бхекизита запоздало вспомнил о том, что видел это изображение раньше. Но не придал этому значения, потому что космическая крепость из камня – это полный анекдот.

– А это… – Кай кивнул на разложенную перед ним коллекцию минералов, помнящую и умеющую столь многое, – на ярмарку, что ли, возили?

– Она каменная? – на всякий случай уточнил он.

– На тестирование. Самая лучшая аппаратура для этого находится на Земле, в Рокфеллеровском центре. Что до ярмарок, то в них мы не нуждаемся… Товар весь продан. Продан и сам центр на Брошенной.

– Это биоэнергетический композитный монолит. – Гбемизола поморщилась. – Он на два порядка крепче любого технического сплава, известного науке на текущий момент. Точно неизвестно, какие там установлены системы вооружения, но у Сияющих не бывает ничего безобидного.

– И кому же, если не секрет? – Кай постарался уловить в лице Колдуна хоть малейшее изменение.

Она отдала вторую беззвучную команду, и обзорный экран растрои́лся. На одной его части осталось изображение космической крепости, на второй обе луны Орея, третья демонстрировала дальнюю перспективу четвёртой планеты от местного солнца.

– Пожалуй, я не смогу ответить на этот вопрос… Это уже секрет «Дженерал Трейдс». Сама фирма продолжать эти разработки не собирается… Подействовал тот публичный скандал и…

– Формально, – краснокожая красотка повернулась к Бхекизите, но взгляд её опять упёрся в обзорные экраны, и чиф, воспользовавшись случаем, впился взглядом в её груди. Упругое тело манило и возбуждало, несмотря на то что его обладательница являлась Красной, – «Страх» и «Ужас» не являются крепостями. Это опорные пункты орбитальной обороны. Они не умеют менять орбиту, имеют меньше защиты и оружейных систем по сравнению с крепостью.

Кай выдержал паузу, сделанную собеседником, не задавая ожидавшегося от него вопроса.

Она вернула взгляд на чифа, и тот быстро отвёл глаза.

– И, – нехотя закончил Колдун, – так или иначе, но за долгие годы работа не достигла цели… Мы имеем не столько способ обучения, сколько способ сохранения знаний… Поле Ланга не поддается копированию. Проблема считается принципиально неразрешимой. Исходя из высоких соображений теории информации… и устройства Мироздания вообще.

– Так что же, – прикинул Кай, – эти ваши функциональные голограммы могут существовать только в одном экземпляре на одного носителя? Как бессмертная душа? И вы научились всего-навсего такой вот кусочек души…

– Но менее опасными они от этого не становятся. – Похоже, Гбемизола не успела заметить его плотоядного взгляда. Это хорошо, проблемы с начальством ему не нужны. – Кстати, на языке Сияющих обе этих луны называются по-другому. Но в космических лоциях указаны именно эти названия. Воинская каста Сияющих переименовала их специально для Чужих. В качестве прозрачного намёка. Планета, которую они охраняют, называется Орей. На языке Сияющих это означает «Мощный» или «Могучий». Того, кто приблизится к её дальней орбите, сначала ожидает «Страх», после «Ужас», и всё это на фоне битвы с Мощным противником и его крепостью. На которой базируется половина боевого флота системы Ярило.

– Только не называйте это пересадкой душ! Эти слова Маддер почти выкрикнул.

– Вторая половина распределена по космосу, – вспомнил Бхекизита. – Эти корабли несут охрану дипломатических судов и объектов и патрулируют прилегающий к системе Ярило космос. Но в целом войск тут немного. Дипломатический центр вообще не патрулируется.

* * *

– Много войск здесь не нужно, – покачала головой Гбемизола. – У них тут Древо Перемещений. За секунду перебросят сюда любое количество подразделений, были бы наготове. А флотов у Сияющих полно. Это тут, за Рубежом, несведущему наблюдателю может показаться, что Сияющих мало. Там, внутри Рубежа, у них тысячи флотов. Здесь не военная база, здесь дипломатический центр. Кстати, внутри центра техногенное оружие не срабатывает, Сияющие подавили такую возможность. За всем остальным следит Искусственный Интеллект Красных. Если что-то произойдёт, защитные дроны будут на месте событий через пятнадцать секунд.

– Уберите отсюда, Бога ради, эту тварь, – в голосе Борова звучало искреннее отвращение, – она перегрызет какой-нибудь провод, и мы останемся – вдобавок ко всему – еще и без электроэнергии, – он вопрошающе поднял взгляд на вошедшего в бокс связи Русти.

– Неплохо, – оценил Бхекизита. – Но всё равно видно, что они относятся к Тёмным как расисты и шовинисты. Внешней защиты у дипцентра нет. Флот – это хорошо, но в случае диверсии кто-нибудь по-любому прорвётся к центру и нанесёт удар. А там только силовое поле, удерживающее атмосферу, и ничего больше. Наверняка дипцентр для Светлых, который висит на противоположной орбите, охраняется лучше.

– Мне Марго не мешает, – в пику Борову, не пользующемуся доверием ни у кого из собравшегося на борту «Леди» народа, тут же довел до общего сведения Питер. – Смотрите, чтобы она не проглотила ту дрянь, с которой играет… Она ее вот уже битый час катает по рубке… Откуда только вытащила…

– Точно так же. – Черноволосая красотка в который раз вгляделась в обзорные экраны, поворачивая голову, и чиф снова покосился на её груди. – Это поле выдержит удар десятка термоядерных торпед и даже не заметит. И до дипцентров нужно ещё дойти. Орбитальные опорные пункты способны накрыть подступы к ним массированным огнём. И это не будет в буквальном смысле поток торпед или лазерных лучей. У Сияющих такого нет. Если они ставят орудийную систему, для которой требуется поверхность целой луны, жди чего-то серьёзного вроде Искривителей материи пространства или ураганного усиления уровня космической радиации.

– Тогда почему вы не даете мне отобрать у нее эту гадость? – раздраженно спросил Эрни.

– Это серьёзный противник, – сделал вывод Бхекизита. – Хорошо, что они к нам не лезут.

– Потому что она к вам все равно не подойдет, а отстегивать вас от кресла я не собираюсь… – резонно объяснил Питер.

– Я тебе проще скажу: Сияющие непобедимы. Чтобы избавиться от них, нужна Всеобщая Война и помощь Эмиссаров. – Гбемизола бросила на чифа быстрый взгляд, и он не успел отвести собственный от её груди. Бхекизита торопливо исправился, но соблазнительная красотка никак не отреагировала на всё это. – Теперь ты понимаешь, почему Легированные не хотят злить Сияющих?

– Кто же захочет лишиться такой поддержки, – усмехнулся Бхекизита. – Без Сияющих Ушмаицу затопчут, и никакие технологии им не помогут. Их же мало! Жить толком негде, ресурсов нет, всё покупное. Сияющие точно не простят им агрессию?

– Вы это… – задумчиво оборвал разгоревшуюся было дискуссию Русти. – На минуточку оставьте нас вдвоем с мистером Бишопом.

– Абсолютно! – подтвердила она. – Это нарушение их законов. С их точки зрения, агрессия возможна только в ответ. Что интересно, не только в ответ на вооружённую агрессию, а на любую вообще.

Пит понял его буквально, с несколько обиженным видом подхватил под брюшко зазевавшуюся Марго и вышел. Марго только и успела, злобно глянув на Борова, ухватить зубами предмет своих развлечений и, извернувшись самым дьявольским образом, задеть Борова по уху когтями левой задней.

– В смысле? – не понял Бхекизита.

– В прямом! – ответила Гбемизола. – У Сияющих агрессией считается любое враждебное воздействие: клевета, оскорбление, заговор, угрозы.

Когда дверь за Питером закрылась, а Боров, чертыхаясь, закончил оказывать себе первую помощь, Русти, сидевший на рукояти кресла напротив, сурово глянул на пленного и протянул ему изжеванную распечатку.

– Бредовый закон. – Чиф ухмыльнулся: – А если нет доказательств?

– У носорога плохое зрение, – Гбемизола усмехнулась в ответ.

– Восьмая строка снизу, – хмуро прокомментировал он. – Прочти и вникни.

– Понял, не продолжай. – Ухмылка чифа стала ещё шире. – А если кто-то оклеветает кого-то, чтобы подставить перед Сияющими?

Вник Боров довольно быстро. Минуты три он выражал свое мнение о капитане Чикидаре и о тех идиотах, что выдали ему лицензию, потом перешел к делу.

– Сияющие – биоэнергетическая раса, забыл? – напомнила она. – У них полно телепатов, они быстро во всём разберутся… – Её взгляд вновь упёрся в обзорный экран, демонстрирующий вид на четвёртую планету от солнца. – И нам выдали лётный коридор, проходящий недалеко от них… не возникло бы проблем…

– В чём именно проблема? – Бхекизита резко сосредоточился, разглядывая небольшую кислородную планету с двумя мощными крепостями на орбите. – Это Дэ… как они выговаривают это… Дэйа?

– И много времени у нас в запасе? – осведомился он.

– Дэя, – хмуро подтвердила Гбемизола. – С ней проблем нет, она безобидна, и населения на ней меньше всего. Проблема с её орбитальной крепостью. Там несут дежурство их телепаты. Если они захотят провести нам пристальное сканирование, то могут почувствовать, что мы что-то затеваем. И тогда нас как минимум задержат.

– Меньше суток, – утешил его Русти. – Так что переходим в режим строгой экономии кислорода. И начнем с тебя. Сейчас я запру тебя в твоем блоке и перекрою крантик. Есть предложения?

– Но мы же ничего не задумали против них. – Чиф ощутил лёгкий укол страха и машинально проверил, в порядке ли инъектор.

– На это я и рассчитывала, когда планировала нашу встречу в системе Ярило. – Она не отрывала взгляда от изображения орбитальной крепости Сияющих.

– Есть, – быстро ответил Боров. – Я… прилагаю все усилия для того, чтобы радио заработало… Для этого вы запираете меня здесь. Один на один с аппаратурой. Когда радио зафурычит…

– Зачем было так рисковать? – Микрочип сообщил о том, что инъектор содержит восемь доз боевого коктейля и готов к немедленной инъекции. Информация прибавила чифу уверенности, и он проследил взгляд Гбемизолы. – Можно было составить другой маршрут.

– А оно точно зафурычит? – строго прервал его Русти.

– Это система Сияющих, – ответила красотка. – Единственное место, где у наших противников и у Империи равные возможности. У нас даже больше, потому что мы не задумали ничего против Сияющих, а Легированные планируют тайно нарушить их законы. И уже нарушают, устроив мятеж сепаратистов! Они не будут рисковать и в системе Сияющих не пойдут ни на убийство, ни на похищение, ни на открытую слежку с применением высоких технологий. Поэтому мы смогли пустить их агентов по ложному следу, а ты сейчас сидишь здесь…

Она на секунду умолкла, сверяясь с экранами, и напряжённо заявила:

Боров тяжело вздохнул и подтвердил:

– Тихо! Мы на траверзе Люции, лучше помолчать, мало ли что… Кто знает, на что способны телепаты Сияющих… Полный спектр своих возможностей Сияющие всегда скрывают…

Она умолкла, и несколько минут в отсеке стояла полная тишина. Бхекизита обдумывал сказанное Гбемизолой, изучая обзорные экраны. Несомненно, всё, что она рассказала, Императору и его команде отлично известно. Они опытные политики высшего уровня. Это он всего лишь чиф абордажной роты, и потому не был в курсе геополитических особенностей. Но теперь от него зависит судьба Империи, и в случае победы его ждёт большое будущее. Имеет смысл поднять свои представления о политике на более высокий уровень. Нет никаких сомнений, что ему это по силам. Смогла же Гбемизола в столь молодом возрасте занять какое-то высокое положение у Легированных. Как она сделала это? Родилась в нужной семье или закрутила выгодный роман? С такой внешностью это можно сделать запросто!

– Зафурычит… А вот когда оно зафурычит, я требую после посадки на Брошенную предоставить мне респиратор, запас кислорода на шесть часов, выпустить меня на все четыре стороны и не устраивать погони…

– Всё, прошли мимо! – с явным облегчением выдохнула она, переводя роскошное кресло в полулежачее положение. – На этом расстоянии они не будут нас сканировать, транспортные потоки многочисленные, им хватит забот на дистанции поближе нашей. Можешь расслабиться и наслаждаться пейзажем! Не самая рядовая картина!

– А кофию в постель вам не желательно? – зло осведомился Русти.

Она запустила на кресле массажный режим, перевела обзорные экраны на максимальную перспективу и блаженно расслабилась. Бхекизита последовал её примеру, разглядывая плавно удаляющуюся солнечную систему Сияющих. Что она нашла здесь такого зрелищного? Космос как космос. Ну, четыре кислородные планеты, а не одна, как в Империи или Демократии. Это, конечно, в четыре раза больше денег, но смотреть на чужое богатство неинтересно.

Что ещё? Супертехнологичные искусственные космические объекты? Так ведь с такого расстояния не видно, что они все из себя такие уникальные. Светящиеся точки – да и всё. Со звёздами можно перепутать легко. К тому же в Империи орбитальных и космических сооружений гораздо больше, потому что население огромное, рабочих рук полно и чем больше для них рабочих мест, тем больше денег. Разве что транспортные потоки здесь заметно мощнее, но это из-за Древа Перемещений. Львиная доля всех этих звездолётов, множественными ручейками спешащих от одних областей ноль-переходов к другим, это транзит. Разумеется, этот транзит приносит огромные деньги.

– Больше разговоров не будет, – сухо обрубил Боров и замкнулся в гордом молчании.

Короче, так себе зрелище. Вот демонстрируемые этим зрелищем суперприбыли, которые Сияющие гребут лопатой, это да, впечатляет. Вот бы отобрать у них всё это и сделать собственным! Им всё равно это не нужно, у них даже денег нет. Идиоты. Такое супербогатство в трубу вылетает… Это, что ли, красиво? В смысле, она иронизирует?

– Что именно тебе нравится в этом пейзаже? – осторожно уточнил Бхекизита.

– Ну тогда – считай, не договорились, – мрачно проронил Русти. – Я пошел, значит, у начальства санкцию просить на то, чтобы тебе, сука, яйца резать, – уведомил Русти высокую договаривающуюся сторону, встал и покинул радиорубку.

– Сам пейзаж, – лениво потянулась сексапильная краснокожая. – Четыре нежно-голубых земных шара на фоне трёх солнц, обрамлённые тысячами пылинок космических кораблей. Красиво, нет?

* * *

– Трёх солнц? – Бхекизита всмотрелся в обзорные экраны. – Я только сейчас заметил, что светила действительно три, просто два слишком малы. Это система тройной звезды? Странно, в наших справочниках этого нет.

– Это разные звёзды, – вяло качнула головой Гбемизола. – Они даже не соседние. Просто временное схождение обычно очень далёких друг от друга систем. Редкое зрелище. Уже заканчивается, пик был несколько тысяч лет назад. Сияющие в этой системе даже локальный календарный отсчёт установили от времени пикового схождения. Я видела архивные видео – очень красиво.

В коридоре он задержался, чтобы пресечь насилие, которое озабоченный поведением Марго Питер пытался учинить над ожесточенно сопротивлявшейся кошкой, и отобрал у обоих предмет раздора – уже порядком пожеванную упаковку из-под какого-то желудочного средства.

– Кстати, о Сияющих. – Бхекизита не нашёл во всём этом ничего особенного и технично перевёл разговор в более практичную плоскость: – Я их здесь так и не увидел. Разве что корабли, да и те лишь издали. Они тут вообще есть?

– Мало, – ответила красотка, – если ты сейчас говоришь об ортодоксальных Сияющих. Если не включать в расчёт воинскую касту, то остальных таких в системе Ярило будет чуть меньше сотни, насколько я знаю. В основном космонавты, осуществляющие межзвёздные перевозки.

– Глупая ты животина, – сказал он кошке. – Заглотаешь, дура, и кто тебя лечить станет?

– И всё? – удивился чиф. – А где остальные?

– Дома, – всё так же лениво прыснула Гбемизола. – У себя, в пространстве высоких энергий. Здесь, в системе Ярило, имеется собственное население.

Он заглянул в упаковку – там вместо таблеток лежала пара микроэлектронных «чипсов». Пожав плечами, перед тем как отправить эту дрянь в утилизатор, он осведомился у Питера:

– Ты про этих, как их… деграданты Сияющих… – Бхекизита напряг память.

– Вы, мистер, кажется, в этих делах разбираетесь Что это за штуку такую выудила наша подруга на свет Божий?

– Спящие, – подсказала темноокая красотка.

– Точно! – подхватил Бхекизита. – Сияющие не пускают их внутрь Рубежа, а сами чураются контактировать с ними? Это такая низшая каста?

– Я – официально ответственный Миссии за связь, – пояснил Питер, крутя чипе перед веснушчатым носом. – Вторая специальность… Эти штуки называются FG-A516680 – типовые частотные генераторы для бортовых радиостанций…

– Ты угадал почти всё, – голос Гбемизолы звучал вяло, словно она вот-вот заснёт. – За небольшим исключением: не низшая, а высшая каста.

* * *

– То есть? – не понял чиф.

– То и есть, – снова лениво прыснула она. – В этой системе Сияющие ставят глобальный космический Эксперимент. Пытаются решить проблему несоответствия энергетики высокоэнергонной расы и низкоэнергонного пространства. Хотят победить деградацию.

– Так что – сами понимаете, мистер, Боров и тут обмишурился. Правда, не до конца, – Хенки, за неимением другого приложения своих забот, принялся благоустраивать временно пустующую клетку над стойкой.

– Я в курсе, – отмахнулся Бхекизита. – Но это же хрень! Деградация не так страшна, как считается. Вон сколько государств существует в Нейтральных Территориях! Половина смешанные, если не больше, и все отлично себя чувствуют! Я, например!

В клетке планировалось разместить гринзейского хамелеона – тварь довольно привередливую.

– Очень рада, что у тебя всё в порядке, – флегматично произнесла Гбемизола, бросая на него ленивый взгляд. – Проблемы будут у твоих правнуков. По-своему ты прав: всё это будет ещё не скоро. Деградация наступает с течением поколений и усиливается от тысячелетия к тысячелетию. С точки зрения одного индивида её не заметить. К тому же у вас идёт постоянный приток мигрантов, особенно Красных, а для них это естественная среда обитания, так что гибридизация немного отодвигает от вас точку невозврата, за которой все вы станете неразумными приматами в джунглях.

Она вяло прыснула:

– Не до конца, – продолжил Хенки. – Кэп Чикидара – там, на Брошенной – по разумению Борова, слышать их не мог – его радио взлетело на воздух вместе с «Мастерскими Кносса», а ждать, пока радиоволны доползут до радиобуя, подвешенного по другую сторону от Фомальгаута, а буй – в порядке строгой очередности поступающих сообщений упакует их SOS в пакет сообщений для подпространственнои связи и соизволит этот пакет закинуть в Систему… Короче – до Брошенной надо было добираться своим ходом – благо забрезжила надежда, что такое все-таки возможно. А там Боров решил сыграть на своей монополии на Чикидару и его секреты относительно того, где запрятаны контейнеры с антиплазмой и программное обеспечение к Броску от Фомальгаута до мест более обитаемых…

– Если к тому времени у вас останутся джунгли…

Бхекизита предпочёл тактично не обратить внимания на этот выплеск шовинизма представительницы Красных, тем более что она секси и от неё зависит его карьера.

Так или иначе, мистер, но Колдуну пришлось взяться задело. Федеральный Следователь, натурально, провел разъяснительную беседу с личным составом Миссии – отдельно с доком Сандерсом и Русти – с каждым на его, разумеется, уровне, – и приняли они решение. Сами понимаете – какое… Тут, конечно, возникла масса проблем – ну, например, кого сажать под это вот мгновенное обучение, а кого – в резерве попридержать. Порешили пустить в дело все шесть «обучающих программ» – так их для конспирации окрестил док Маддер.

– Но Сияющие – это биоэнергетическая раса, – продолжила Гбемизола. – Качество генотипа имеет для них даже не решающее, а абсолютное значение. Малейшее отклонение от нормы означает снижение их возможностей. Равно как малейший прогресс даёт их возможностям существенный прирост. Поэтому для них деградация – это колоссальная проблема уже в первых поколениях. Представь, что ты решился провести на себе Эксперимент, заключающийся в том, чтобы выработать у организма свойство отращивать отрубленные конечности. Для этого ты отрубил себе, допустим, ноги и руку. И ждёшь, когда всё это вырастет. Но так само оно точно не вырастет, ты отрубаешь ноги и руку своим детям. А они – внукам. А те – своим внукам. И так далее, до тех пор, пока стопицот-какое-то поколение вдруг не продемонстрирует способность отращивать отрубленные конечности.

Гадать долго – кого оставить вне игры, по правде говоря, конечно, не пришлось: сам Колдун подставляться под действие собственного устройства, естественно, не мог – если у него крыша поедет, то уже никто не сможет справиться с возможными накладками, буде такие возникнут. Федеральный Следователь тоже не должен был идти на подобный риск – его дело было обеспечивать безопасность Миссии и Груза, а свихнув себе мозги, он для такой задачи уж никак не сгодился бы. То же, практически, можно было сказать и о доке Сандерсе. Но тот пожелал разделить судьбу своих подчиненных. «Иначе, – заявил он, – в трудную минуту я их могу не понять. А они – меня».

– Ага, – ухмыльнулся чиф. – Или не родится сразу без ног и без руки!

– Или так, – без всякой иронии кивнула темноокая красотка. – Всё может быть. На то он и Эксперимент, потому что никто не знает точно, чем всё закончится. Пример я привела, конечно, грубый, наука Сияющих достигла сложно понимаемых нами высот, и они многократно всё рассчитали, прежде чем начать. Это меня и пугает.

Что до Русти, то Колдун забраковал его, как психологически травмированного – оно и легко понять если члены Миссии всего-то и виделись с экипажем «Констеллейшн» считанные часы, а кто и того меньше, то для Русти осознать, что за несколько минут он навек лишился своих товарищей, с которыми не один год провел бок о бок в тесной скорлупке «судна экстренной доставки» – и хороших, и плохих, и верного Робби, и грозного кэпа Даниэльса, и бестолкового Джеки, и вечно надутого Марека Дудорова… Всех сразу. Это, мистер, не такая потеря, о которой можно забыть, пропустив пару рюмочек чего покрепче, – бывает, после такого с людьми случается и что пострашнее… Русти, конечно, кивнул на мадам Ульцер – мол, если уж у кого и нервы, то у меня все-таки покрепче будут… Но мадам предварительный тест прошла, не чихнув даже, а Русти в этом раскладе только и выпало, что Колдуну ассистировать в его представлении.

– Что именно?

– То, что на основании этих расчётов они всё-таки начали Эксперимент, – объяснила Гбемизола. – Значит, какие-то шансы они во всём этом увидели. Иначе не стали бы рисковать собственными детьми. Хорошо, что всё это закончится ещё не скоро и лично мне и моим потомкам эти последствия не грозят. В любом случае для Сияющих эти Спящие – невероятные герои. Которые отказались от могущества во имя будущего всей расы. Поэтому им создаются все условия. И их уж точно хорошо охраняют.

Как все это выглядело – наверно, спросите. Лучше бы, конечно, было, если бы не я, а Русти вам про то излагал…

– Почему же тогда Сияющие не пускают Спящих внутрь Рубежа? – напомнил о своём вопросе чиф. – И сами к ним не особо летают, как я погляжу?

* * *

– Никто их никуда ни не пускает. – Гбемизола почти спала. – Спящие сами не покидают своей системы. Для чистоты Эксперимента. А Сияющие не пересекают Рубеж без крайней необходимости. Вообще-то это им запрещено так же, как нам лезть внутрь Рубежа. Да и кто захочет без надобности лезть в обеднённое энергетическое пространство, в котором все твои способности урезаны и заторможены? Вам не понять, вы Чёрные, для вас тут нет энергетического голода, у вас, наоборот, энергетическое отравление…

Её глаза почти закрылись, и голос стал тихим:

Излагал сцену инсталляции Русти и впрямь с истинным пафосом и вдохновением, необычно литературным для него языком – убедившись перед этим, что все кружки – слушателей и его – наполнены по новой.

– Энергетическое отравление – это как твоя боевая фармакология: сначала резкий прилив сил и возможностей, а после – разрушение организма, инвалидность и не самая весёлая смерть от какой-нибудь опухоли мозга. Поэтому импланты рулят…

Она закрыла глаза и умолкла. Бхекизита решил, что не стоит досаждать ей вопросами, тем более что шовинизм из нее ещё не выветрился полностью. Хотя сам по себе факт её сотрудничества с Империей уже говорит о многом. Интересно, что заставило её перейти на сторону справедливости?

«А походило все это на сеанс то ли у медиума, то ли мастера-иллюзиониста… – начинал он обычно свой рассказ. – Мое дело было маленькое, но от-вет-ствен-ное: надо было каждому из полудюжины «интенсивно обучаемых» пробрить на башке по десятку проплешин – хоть бы один лысый попался! – для крепежа датчиков и инжекторов этого самого поля Ланга. А потом, пока док возился с каждым, сидеть в темноте – дело делали у дока в каюте, – напялив электронные очки-дисплеи, которые нарисовали в пространстве перед ним чертову уймищу экранчиков, стрелок и индикаторов и всяких виртуальных приборов, которые, конечно, в материальной своей ипостаси сроду не влезли бы в тот самый черный чемоданчик дока, и отслеживать, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Натурально, док сперва прогонял со мной всю эту забаву на модельной своей системе – до тех пор, пока у меня, с одной стороны, не стало все более или менее выходить, а с другой – дым из ушей не повалил… Образно, конечно, выражаясь…»

– Почему у тебя имя Чёрной Расы? – Теперь, когда она его не видит, ничто не мешает ему тщательно рассмотреть её сексуальное тело. Хотелось бы знать, она предпочитает одеваться столь откровенно, потому что любит секс, или потому что это часть её работы? Скорее всего второе. Но хотелось бы, чтобы первое.

Тут Русти охлебывал из своей кружки и, расслабив воротничок, крутил головой.

– Ну я же теперь с вами… – сонно ответила Гбемизола. – Поэтому решила сменить имя на более подходящее.

– И почему ты решила принять нашу сторону? – задал свой главный вопрос чиф.

«Ну а док, – продолжал он, – тот нацепил специальные – знаете, как от дейта-сьюта – перчатки и, что называется, «вызывал духов»… В самом деле – жутковато это было: когда в темноте кабины, над раскрытым кейсом дока, установленным на столе, в воздухе начинало из ничего лепиться изображение мозга погруженного в электросон «обучаемого». То есть – это мне док объяснил – для удобства манипуляций запускался голографический дисплей, который изображал показания прилепленных к пролысинкам на головах обучаемых датчиков в виде такой вот схемы. А потом начинались вещи жутковатые…»

– Слишком много вопросов для первого дня, – вяло отрезала она, не открывая глаз. – Расслабься, сейчас яхта уйдет в гипер, и через минуту мы прервём прыжок, чтобы изменить курс. Система Сигу нам не нужна, нам надо к Ушмаицу. Не люблю прерывание прыжка. Всё тело ломит. И без этого некомфортно…

По сценарию тут снова Русти отхлебывал пива.

Гбемизола умолкла, и Бхекизита удовлетворённо улыбнулся. Теперь всё ясно, учитывая значение её имени. Министр разведки сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться. И раз она пошла на такой огромный риск, значит, перспектива того стоит. Это очень хорошо! Потому что это значит, что его тоже наградят роскошно. Ради такого он также пойдёт на любой риск!

А ещё она очень неглупа, ибо понимает, что счастье не в расовой принадлежности, а в размере твоего состояния. Жить нужно здесь и сейчас, и жить нужно роскошно! А не заморачиваться бестолковой диалектикой на тему «что будет через Бес его знает сколько времени после того, как я умру». Все рано или поздно умирают. Разница в том, что кто-то умирает в нищете, а кто-то в роскоши. Это главное. А Сияющие – точно идиоты. Особенно в этой системе. Совершенно непонятно, как с такими куцыми мозгами их цивилизация сумела достичь таких высот. По-любому им повезло случайно.

«В это призрачное облачко такие же призрачные Руки, повторявшие все движения рук Колдуна, сидевшего чуть поодаль, вносили такую… Ну янтарную сеть, что ли. Искрящуюся медным и бронзовым отливом тень другого – ч-у-ж-о-г-о мозга. И начиналось темное колдовство: руки-призраки – что твое тесто – мяли и лепили схему мозга «обучаемого» – то сжимали в нуль одни ее части, то растягивали, раздували – другие, и к ним, к этим искаженным, перекрученным – так, как Колдуну надо было, – словно «пристегивали» тонкую золотисто-медную тень чужой души, впечатывали ее в новый материал… Это теперь я так говорю – спокойно и вроде даже красиво, – а тогда… Поверьте, ребята, – жутко было это смотреть… Аж настоящий мороз по коже продирал… Недаром док тогда не велел мне господам из Миссии – ну, «обучаемым» нашим – особо распространяться о том, как все это… Ну как это все выглядело, в общем.

Ну а потом, когда док заканчивал с очередным «клиентом», то и призраки эти сворачивались – юрко так, как снятая рапидом улитка прячется в свой домик – и наступала темнота кромешная. Я врубал ночничок, и мы с господином Санди – он там же кемарил, за плечом у Колдуна, на подхвате – уносили клиента этого в его каюту – баиньки… Всего на каждого по часу уходило, а то и по два… Ну, само собой, не все без сучка без задоринки прошло – миссис Шарбогард мы чуть заикой не оставили, а Ник Флаэрти – док потом говорил – мог и зрения напрочь лишиться… Но – обошлось…

Глава восьмая

А потом? А потом дали мы всем нашим «скорообученным» миссионерам выспаться по три часа – не больше – и стали их пробуждать к жизни. Новыми людьми, ядрен поползень!»

Разглядывать внутреннее пространство Мидгарда с высоты птичьего полёта оказалось занятием одновременно необычным и увлекательным. Особого колорита добавлял сам ракурс, когда начинаешь понимать, что земная твердь под тобой не выпуклая, а вогнутая. Все ходят по ней как по потолку, головой вниз, просто снизу этого не заметить. Снизу всё на первый взгляд выглядит как всегда, разве что солнце гораздо больше и всегда в зените. Но в действительности настоящий космос где-то бесконечно далеко под ногами, ты внутри планеты, голова твоя всегда направлена к её центру, словно основание секундной стрелки на часах, а до истинной планетарной поверхности свыше четырёх с половиной тысяч километров земной толщи.

Исполинский раскалённо-белый шар лучистой энергии, именно так со стороны выглядит действующий кварковый реактор, находится точно в геометрическом центре планеты, сияя подобно светилу. От поверхности внутренней цитадели его отделяет порядка тысячи километров, и это расстояние варьируется в определённых пределах, когда по причинам эксплуатационного характера диаметр реактора требуется увеличить или сократить. Но в любом случае высота атмосферы будет исчисляться сотнями километров, и места для создания внутреннего мира у бесконечно мудрых гражданских каст было достаточно.

И они подошли к этому процессу со всей полнотой свойственного Созидателям таланта. Громадные кристальные массивы реакторного оборудования и защищающие их боевые сооружения воинской касты стилизованы под горные кряжи, высокие пики которых были закрыты белоснежными шапками исполинских ледников. Таковые горные массивы замысловатыми цепочками покрывают внутреннюю поверхность Срединной Цитадели, образуя сложный рисунок всей уникальной системы, в которую объединена вся эта гигантская аппаратура. Если зажечь объёмную карту Мидгарда или просто набрать высоту посущественней, то замысловатый рисунок становится виден.

Глава 5

Состоит он из сегментов, образовавшихся в результате пересечений цепей горных хребтов, и сегменты эти имеют вполне приемлемую площадь. Учитывая, что расстояние от подножия до подножия горных цепей, как правило, превышает сотню километров, свободное место на поверхности этих сегментов не столь уж малое. И гениальные Созидатели столь же гениально заполнили его жизнью, создав внутри Срединной Цитадели собственный мир, полностью самодостаточный, виртуозно сбалансированный и идеально выверенный. И совершенно отличный от того, что существует на поверхности Заповедника.

МЕТАМОРФОЗЫ И КОНСПИРАЦИЯ

Биом Заповедника представляет собой густые влажные травянистые джунгли, подчас сильно заболоченные в субэкваториальной части, и пересечённые массивными реками. Две трети земной поверхности занимает океан, благодаря чему вид на Заповедник с дальней орбиты очень красив. Но гравитация на поверхности данной Земли слишком мала, содержание кислорода в воздухе порядка тридцати процентов, что тоже слишком мало для полноценной жизни Сияющих. Хорошо хоть благодаря установке на планетарной орбите второго спутника Земли, Месяца, прежняя скорость вращения планеты вокруг своей оси была стабилизирована. Итогом стало увеличение продолжительности суток с безумных шести часов до более-менее приемлемых двадцати четырёх[6]. А ещё на поверхности Заповедника существуют сразу две ограниченно разумные живые формы: вырождающиеся потомки деградировавших Чёрных дезертиров времён Второй Великой Ассы и стагнирующие местные приматы, застрявшие где-то на полпути между неразумным и разумным состояниями. И те и другие превосходно чувствуют себя в джунглях, ибо джунгли являются для них эволюционно родной средой обитания.

Мир Мидгарда устроен совершенно иначе. Гениальные Созидатели создали его максимально похожим на родные Земли Сияющих. Внутри Срединной Цитадели поддерживается тяжёлая гравитация, свойственная планетам-гигантам Небесной Расы Сияния Света. В отличие от азотной атмосферы поверхности Заповедника атмосфера Мидгарда является кислородной, азота в ней менее десяти процентов, а не наоборот. Эльдкнут невольно усмехнулся. Тёмные есть Тёмные, их эгоизм проявляется во всём. Даже там, где они живут по Конам Совести, сия печальная участь их не миновала. Нет-нет, да и проскользнёт что-нибудь эгоистичное. Типичный пример: те из них, кому для дыхания необходимо наличие некоторой части кислорода в составе воздушной смеси, самоуверенно называют кислородной любую планету, на которой могут дышать. Вне зависимости от реального положения дел.

Воскреснуть могут только мертвые. Живым – труднее Станислав Ежи Лец
Он вспомнил, как изрядно повеселился во время своего первого визита на Ушмаицу. Офицер Теков, населяющих ту Землю, с гордостью назвал её кислородной. Меж ними даже вышел презабавный диалог:

– У вас азотная планета, дружище, – говорил Эльдкнут.

– В общем, мистер, тут бы нашим скитальцам и перекреститься, а сделав это – всегда полезное, скажу вам – дело и ломануть что есть тяги к Брошенной, да тут, понимаете, перед тем как поднимать из сна «скорообученных», Федеральный Следователь собрал маленький военный совет. И разъяснил им – то бишь Русти и Колдуну, – что креститься, может, и надо, но не о том: потому что по его – человека в организации преступлений смыслящего – прикидке не будет им ни сна ни покоя от Ядовитого Франческо до тех пор, пока они «Пепел» с рук на руки под расписку не передадут получателю. В связи с чем и попросил их держать ушки на макушке.

– Нет, она кислородная! – важно исправлял его безграмотность Тек.

– Постой-ка! Содержание кислорода в атмосфере Ушмаицу двадцать восемь процентов. – Эльдкнут для наглядности зажёг в сознании Красного офицера образ с пространственно-объёмной диаграммой. – Содержание азота свыше семидесяти. Это азотная атмосфера.

* * *

– Нет, она кислородная! – снисходительно повторил Тек, глядя на бестолкового Сияющего гиганта снизу вверх. – Мы же дышим кислородом! Значит, она кислородная!

– Я тебя правильно понял? – Эльдкнут скрыл улыбку. – Азота в атмосфере семьдесят процентов. Кислорода двадцать восемь. Вывод: планета кислородная. Так?

Франческо ди Ровере действительно слишком много вложил в операцию «Сендера», чтобы забыть о ней хоть на секунду, и поэтому, когда секретарь положил на его стол перехваченное сообщение, выразил отнюдь не удивление, а лишь сдержанное нетерпение. Это выразилось у него в сердитом взгляде и клубе табачного дыма, направленных в физиономию верного секретаря-вышибалы Поджо, словно именно тот был повинен в задержке новостей.

Предусмотрительность была второй натурой Папы, которая его, собственно говоря, Папой и сделала. Имея дело с фруктами, подобными Эрни Бишопу и колонелю Кортни, грех было не подстраховаться трижды одну из страховочных акций успел, с благословения Папы и без ведома двух ранее упомянутых субъектов, выполнить покойный Черник. Кроме всяческого металлолома, оставленного там «Леди» перед промежуточной посадкой, на орбите вокруг Брошенной крутился и компактный ретранслятор-перехватчик, который – через свой кодированный канал – надежно держал мозговой трест «Сендеры» в курсе всех радиопереговоров в зоне проведения операции.

– Совершенно верно! – подтвердил Красный.

Сейчас, прочитав расшифровку радиоперехвата, Папа удовлетворенно скривился – он не обманулся в своем мнении о людях: Ровере всегда подозревал, что люди – это скоты, норовящие при первом удобном случае вцепиться в глотку своему ближнему, а уж те, кто окружает его лично, полагал он не без основания, особенное дерьмо и мразь. Так оно и оказалось.

– Хорошо, тогда у меня вопрос: в самом конце этого спирального рукава, у края Мира Пограничной, имеется солнечная система с живой планетой. Тебе о ней прекрасно известно, там постоянно селятся какие-нибудь беженцы отовсюду и вечно воюют друг с другом.

Но «не удивляться» и «сохранять спокойствие» – это все-таки разные вещи. Одно дело – подозревать подчиненных в заговоре и совсем другое – убедиться в его наличии. Франческо держал под подозрением всех своих людей без исключения, но мало кто из них действительно осмеливался пойти Папе поперек. Поэтому когда он прочитал перехваченное послание Борова, то был вне себя от ярости и гнева.

– Система Талах, планета с громким названием Надежда, – немедленно понял Красный офицер. – Как тут не знать! Вечная головная боль! Центр чёрного рынка тамошнего сектора. Весь тот сектор – это сплошной рассадник пиратов и прочих преступников всех мастей! Наши патрули туда даже не заходят – это бесполезно. Там рай для адептов алчности и эгоизма, их нет смысла учить Конам Совести, они счастливы утопать в своей алчности, и другие пути развития им отвратительны. И что ты хотел сказать, могучий Эльдкнут?

– Содержание кислорода в атмосфере Надежды девятнадцать с половиной процентов, – продолжил командор. – Азота – восемьдесят процентов. Это какая планета, кислородная или азотная?

При виде выражения лица своего патрона и дальнего родственника, Поджо невольно сжался в комок и даже слегка пожалел, что не уродился четырех футов ростом, как Малыш Мако – их главный специалист по адским машинкам. Тогда бы он мог спрятаться от безумного взгляда Папы за спинкой кресла, а не торчать одиноко, как дерево висельников с планеты Шарада, перед взбешенным шефом. Папа есть Папа – мог и замочить в порыве гнева гонца, принесшего дурную весть. Правда, по слухам, потом он быстро отходил и не скупился на шикарные похороны и компенсацию семье покойного, но Поджо, несмотря на католическое образование, как на грех, в душе был самым бесстыдным атеистом и думал только о сохранности своей шкуры. Ему было как-то наплевать, какого сорта будет у него гроб. Без колебаний он предпочел бы стандартный пластиковый мешок мраморному саркофагу, лишь бы выбор этот пришлось делать как можно позже. Поэтому он поспешил перевести ярость босса в другом направлении.

– Конечно, кислородная, – весело хмыкнул Тек.

– Шеф, – проронил он горестно, – я вижу, Боров подвел вас… А ведь Поджо (в данной ситуации стоило упоминать о себе уничижительно – в третьем лице) предупреждал вас о Борове, еще тогда – после истории с ребятами Марвина, которых он угробил на Красной Станции. Говорил, что нельзя ему доверять…

– Понятно, – кивнул Эльдкнут, зажигая в сознании Красного союзника картографический образ: – Смотри, вот это созвездие. Третья звезда от центра, видишь вторую планету на её орбите? Желтоватая такая. Это из-за обилия сернистых болот на поверхности.

– Вижу, – подтвердил Красный офицер. – И что?

– Там содержание азота в атмосфере девяносто два процента, кислорода семь. Но в силу особенностей магнитного поля той Земли весь объём кислорода сосредоточен в нижнем атмосферном слое. В общем, дышать там ты сможешь, если будешь находиться на планетарной поверхности. Это азотная планета или кислородная?

– Заткнись, кретин! Марвина и его умников он положил по моему приказу… – Папа еще раз перечитал расшифровку и крепко задумался. «Почему «Леди» лишилась управления? Они что – разнесли этой посудине электронные мозги в клочья? Это уж явный перебор. Перебор и непотребство… И как получилось, что из всех моих людей в живых остался только Бишоп, – ума не приложу… Как он мог вывести из строя Громилу? Впрочем, – прикинул Папа, – это я как раз ему еще мог бы простить – он только ускорил и без него спланированные события… Но вот то, что Эрни тащит с собой на Брошенную десяток чужаков, да еще с Федеральным Следователем в придачу, – это уже смахивает на предательство. Предательство и провокацию! Хотя какого черта ему могут предложить федералы, кроме замены четырех пожизненных сроков на два, – не знаю, а Боров из тех, что даром даже воздух не испортят… И потом, выходит, что или Боров общается при помощи радио напрямую с раем Господним, где и положено пребывать блаженному дурню Чикидаре, или летун этот жив… Несмотря на мой приказ убрать его вчистую… Что-то тут неладно, как сказала моя бабушка, когда дедушка повесился… Ясно как Божий день, что наш поросеночек ведет свою игру, хотя непонятно какую. Ладно, подобьем баланс: в активе у нас контейнер с «Пеплом», в пассиве – чертова уймища людей на корабле, из которых положиться явно не на кого; сальдо в итоге не в мою пользу. Хотя… пилот-то пока жив, и если удастся привлечь его на свою сторону, то есть шанс переломить ситуацию.

– Кислородная, конечно же! – вновь улыбнулся Тек. – Смешной вопрос!

– Допустим, – не стал спорить Эльдкнут. – Тогда смотри дальше: та же звёздная система, восьмое солнце в Чертоге, сейчас дам подсветку. Видишь? Шестая планета от солнца. Содержание азота в атмосфере восемьдесят два процента, кислорода двенадцать. Дышать тебе там нельзя. Это кислородная планета?

– Разумеется, нет! – прыснул Тек. – Какая же она кислородная, если я не могу там дышать?! Это азотная атмосфера!

– Ну, что ты там спрятался у меня за спиной, мой дорогой троюродный племянничек? Неужели не знаешь, что я этого терпеть не могу, – Франческо круто развернулся в кресле и вперил озверелый глаз в окаменевшего Поджо. – Не трясись так, твое время еще не настало. Раскрывай-ка свой ноутбук и стучи. Срочно отправишь сообщение этому недобитому астронавту на Брошенную тем же шифром, что и перехваченное письмо. Я думаю, он сообразит, на чьей стороне ему следует находиться, если он хочет сохранить свою вонючую шкуру. – Папа поднял глаза к потолку, как будто бы там вспыхнули видимые только ему одному письмена. – Так, значит… «Дорогой, – как его?.. Чикидара. Я узнал, что мерзавец Боров предал тебя и своих товарищей, подло их уничтожив. Зная его лживый характер, предполагаю, что он бесстыдно обманул и тебя, приписав мне приказ насчет твоей ликвидации. Уверяю тебя, что это – гнусная выдумка, не имеющая ничего общего с правдой. Я срочно высылаю тебе на подмогу моих лучших ребят. Постарайся задержать на Планете до их прибытия Борова и его спутников. Не сомневайся в моей награде за верность. Искренне твой…» Надеюсь, ты все понял? Тогда дуй к Рикардо и скажи ему, чтобы тот срочно завернул на Брошенную бот с теми ребятами, что я обещал Редки. Редки потерпит. Сделав это, пусть идет ко мне. Надо потолковать… А сейчас оставьте меня в покое на полчаса – мне надо все обдумать.

– Подожди. – Эльдкнут предпринимал серьёзные усилия, дабы не рассмеяться. – То есть в первом случае кислорода семь процентов и планета кислородная. А во втором случае кислорода двенадцать процентов, но планета азотная. Всё так?

* * *

– Да какая разница, сколько там кислорода, – отмахнулся Красный. – Всё это ерунда! Главное, могу я там дышать или нет. Это же очевидные вещи!

– Я даже не знаю, как бы так помягче задать тебе действительно смешной вопрос, – озадачился Эльдкнут. – Видишь ли, содержания кислорода в атмосфере моей родной планеты девяносто восемь процентов. Азота минимум. Но дышать у нас ты не сможешь, потому что твой организм быстро подвергнется кислородному отравлению и ты умрёшь. Собственно, я хотел бы уточнить: согласно твоим меркам, моя планета является кислородной?

Смерть профессора Самуэлли Чикидара вспомнил, разглядывая наполненное зыбкой смертью и страхом пространство, простиравшееся перед ним так, словно все это происходило только вчера. Потом он тяжело вздохнул, сплюнул через левое плечо и, выпрямившись в полный рост, пошел вперед.

Красный офицер тогда перевёл всё в шутку, но вибрации его энергоконтура демонстрировали обиду, сработали гены эгоизма. В общем, в отличие от азотной атмосферы Заповедника атмосфера Мидгарда является кислородной. Это ощущается в каждом вдохе, для которого не требуется ни Кристалла Дыхания, ни специальной подготовки. Внутри Срединной Цитадели даже грифоны живут. Эти благородные небесные животные вне пространства высоких энергий не размножаются, но непосредственная близость кваркового реактора позволила Касте Творцов создать условия для их комфортного проживания.

Сейчас – пересекая проклятую землю Охранной Зоны уже без малейших предосторожностей, Чикидара ощущал себя раздетым донага и выставленным на всеобщее обозрение дурнем, которому вот в этаком виде предстоит преодолеть, допустим, Трафальгар-сквер.

Необходимость такого решения была продиктована наличием в эскадрах воинской касты боевых животных, и оставлять своих питомцев дома одних на целый Круг Жизни никто бы не пожелал. Тем более что не всякий подвид грифонов живёт столь долго. Поэтому для боевых питомцев воинов гарнизона изначально планировались места обитания. На время брачного периода, если позволяла боевая обстановка, воин с питомцем отправлялись домой, в родовые земли, но всё остальное время боевой зверь нёс службу в Мидгарде вместе со своим хозяином. В родовой эскадре Эльдкнута боевые грифоны имелись, и командор увеличил подачу собственной энергии на Кристалл Наблюдения, с любопытством вглядываясь в окрестности.

– Тут недалеко есть какое-то гнездо. – Являющийся частью корабля Целитель считал мыслеобраз командора. – Будем пролетать мимо горного пика, посмотрим.

На Трафальгар-сквер Чики не бывал никогда, но почему-то именно это сравнение лезло ему в голову. Все время – так же, как тогда, когда он решился наконец покинуть «подземелье демонов» и вернуться на осиротевшую «Леди», – ему упорно хотелось пригнуться и начать передвигаться от укрытия к укрытию короткими перебежками, втянув голову в плечи и крепко за-жмурясь… И только суеверный страх перед тем, что вся эта жуткая машинерия, которой была по-прежнему напичкана Зона, вдруг учует этот страх, п-о-й-м-е-т, что это ее потенциальная жертва, трепеща и обливаясь холодным потом, пробирается по зыбкому покою заколдованной земли. И т-о-г-д-а… И тогда – в глубине души Чикидара был в этом твердо убежден – кибернеческие демоны Зоны перестанут играть с ним в ту игру, которую ведет обыкновенно пресыщенный лукавый кот с трепещущим в смертном страхе мышонком, сменят милость на свой непередаваемо ужасный гнев и весь этот гнев обрушат на него – Джона-Ахмеда Чикидару… Этот страх настолько помутил его зрение, что он даже чуть не свернул себе шею, споткнувшись о раскорячившегося под ногами и ни малейшего внимания на прохожих не обращающего «боевого паука» – точь-в-точь такого же, как тот, с которым он разделался в то – теперь уже давнее время. «Паук» возмущенно дрыгнул жвалами-инжекторами и нехотя подался в сторонку. Джон-Ахмед перекрестился и продолжил свой путь, держась неестественно прямо и даже натянуто улыбаясь незримому режиссеру – вы же видите, что мне не страшно… совсем не страшно, мистер…

Образованные горными цепями сегменты внутренней поверхности Мидгарда на объёмной карте цитадели выглядят подобно мозаике разных цветов. Одни сегменты являют собой хвойные леса, ярко-зелёные и столь непохожие на тусклые оттенки зелёной растительности Заповедника. Другие сегменты полностью отданы под берёзовые рощи, густо белеющие идеально ровными древесными стволами, отчего с большой высоты их зелёные кроны выглядят ещё более светлыми и бездонно-прозрачными, словно глаза Харрийской красавицы.

Поверхность третьих сегментов отведена под равнины, усыпанные ковром цветочного разноцветья, четвёртые заполнены водой целиком, имитируя мировой океан. Все моря соединены между собой мощными подземными водоканалами и аккуратными наземными реками и помимо функций океана вкупе с громадными горными ледниками километровой толщи являются сверхмощной системой охлаждения и атмосферного влагобаланса. Одно из таких морей располагалось прямо по курсу, сразу за ближайшей горной цепью, отделяющей боевой сектор госпиталя от небоевого пространства Мидгарда.

– А здесь уютно. – Эльдкнут разглядывал медленно проплывающий внизу лесной сегмент, в чащах которого виднелись аккуратные идеальные круги усадеб личного состава гарнизона. – Не большая Земля, конечно, но расположиться есть где. Тут запросто можно разместить полмиллиарда Сияющих. Неплохой резерв пространства на случай тяжелой войны. Гарнизон Мидгарда можно увеличить на порядок. Разве только спать здесь довольно экзотично – ночи-то нет.

Он подавил в себе зашевелившееся было темное, жутковатое любопытство и не стал сворачивать с прямого пути и заглядывать в уже почти совсем заметенный песком окопчик, где время продолжало медленно стирать в ничто, в нуль то, что когда-то было бренными останками полковника-профессора Конрада Самуэлли, и прошел прямо к низкой щели Горловины. Постоял немного перед стальной плитой двери, сглотнул горькую слюну и, снова зажмурившись, набрал заколдованный номер. Дверь послушно и бесшумно съехала в сторону – как и в тот раз. И как в тот раз, начав вновь прихрамывать на левую, Чикидара стал шаг за шагом опускаться в недра проклятого Подземелья. Которое словно только и ждало его, чтобы показать, что ничего не изменили прошедшие годы. Даже просыпанный кем-то давным-давно попкорн все так же продолжал украшать ковровую дорожку перед застекленным боксом-столовой второго уровня. Даже им – Чикидарой – скомканная распечатка валялась у кресла в узле связи – так, как он ее оставил т-о-г-д-а… И все же что-то изменилось. Что-то все время не так было в этих пасмурных пределах, обители странных демонов военной науки. Кто-то заботливо погасил лампадки иконостаса Богов Пестрой Веры – или это Чики сам задул их, уходя? И кто-то заботливо прикрыл двери в ту комнатенку, в которой он провел столько жутковатых ночей, – т-о-г-д-а. Или сам он прикрыл их?

– Это верно, – подтвердил Целитель, беря курс на заснеженный горный кряж. – Смена времени суток тут отсутствует, кварковый реактор светит всегда. Но можно зарастить в спальне все окна, убрать прозрачность стен и запечатать крышу. Становится очень даже темно, и можно вполне нормально спать. Главное – не забыть организовать постоянный приток свежего воздуха. Поначалу мои биоритмы путались, но спустя неделю энергоконтур нашёл оптимальную точку отсчёта и всё нормализовалось. Не пришлось даже перестраиваться. Здесь вполне можно жить по времени Прародины. Поэтому сутки Мидгарда никак не совпадают с сутками Заповедника, зато аналогичны суткам Асгарда, два полных круга часов[7].

Здесь, как никогда, ему верилось в сказки о Серых Карликах. Нет, конечно, это Подземелье не ныряло в подпространство и до Космоса отсюда – из утопленных в толщу скалы бункеров – было далеко, но уж если где и хозяйничать этим зыбким творениям Небытия, так это – здесь, в этих проклятых – вне пространства и вне времени – казематах, чуждых всему земному, человеческому. Чики казалось, что вот-вот – стоит только чуть больше обычного напрячь слух – и услышит он серое шушуканье где-то не за первым, так за вторым поворотом коридора, царапнет ему уши серый шелестящий смех. Стоит чуть быстрее скосить глаз, и не успеет шмыгнуть за угол серый, призрачный комок пыли…

– Зато тут есть смена времён лета. – Эльдкнут первым заметил гнездо, тёмным пятном выделяющееся на фоне заснеженного колосса горной гряды. – Возьми правее! Вон оно, на скале. Зима, если я правильно помню, зависит от фазы работы реактора?

– Это так. – Даарийский Целитель коротко улыбнулся. – Только за два лета нашего пребывания в Мидгарде я зимы ещё ни разу не видел. Зима здесь устраивается, когда энергетическая фаза реактора требует понижения мощности. Это сопровождается сложными процессами, происходящими не только внутри горных массивов, но и во всём внутреннем пространстве Срединной Цитадели.

В одной из лабораторий, в которую вломился Чики, странствуя по этому ночному, подземному миру, он нарвался на опасность куда более реальную – чуть было не влез в стеклянный бункер, в котором по стенам медленно-медленно ползли безобидные с виду существа, оставлявшие за собой еле заметный след «Слюны Шайтана» – паутины, вырабатываемой личинками какой-то гринзейской твари и успешно используемой тамошними партизанами в их бесконечной войне с карательными экспедициями землян. Несколько личинок Чики отловил найденным по случаю невероятной длины пинцетом и таскал с собой в портсигаре с опилками, накрепко замотанным изолентой. Могло пригодиться, а за оружие не считалось. Кто и зачем разводил эту дрянь в подземном сумраке, было всего лишь одной из многих загадок УРа.

Раскалённая зона кваркового реактора, которая пылает у нас над головами и внешне похожа на светило, окружена мощным энергетическим полем. Чтобы не сжечь атмосферу. И в те периоды функционирования реактора, когда его мощность понижается, за этим полем возникает массивная область предельно низких температур. Толщина данной области также варьируется в зависимости от требований, предъявляемых к работе кваркового реактора на тот момент, и может достигать нескольких сотен километров. Поэтому в атмосфере Мидгарда применена ступенчатая система повышения и понижения температуры воздушных масс от эшелона к эшелону. Когда охлаждение самого верхнего эшелона достигает максимума, в самом нижнем воздушном эшелоне начинается зима. Это плавный процесс, к которому была адаптирована генетика всех жизненных форм, созданных специально для биосферы Срединной Цитадели.

Чтобы взять себя в руки, он подошел к давешнему алтарю и, пощелкав зажигалкой, затеплил огрызочек свечи перед оловянной фигуркой с разбитым зеркальцем – отдал дань уважения Ник-кан-Наку – Шустрому Богу Неудачников.

– Судя по ледникам на склонах горных цепей, сейчас весна? – предположил Эльдкнут. – В период максимального выброса энергии ледников нет?

Потом он вздохнул и отправился проверять свой клад.

– Совершенно верно, – подтвердил его догадку Целитель. – Сейчас в Мидгарде очень тёплая весенняя погода, предшествующая наступлению периода зноя. Реактор действует в штатной фазе. Во время фазы пиковых нагрузок начинается пик жары, ледники испаряются, и системы реактора задействуют влагу в верхних слоях атмосферы. В случае необходимости Оперативный дежурный Цитадели может устроить выпадение осадков в том или ином сегменте внутренней поверхности. Во время фазы пониженной мощности здесь наступает зима.

Целитель сделал короткую паузу и подытожил:

Чего-чего, а захоронок в Подземелье было полно. По всей видимости, перед эвакуацией здесь прятали многие и многое. Организованно и вразброд – каждый что-то свое. Так что Чики не был оригинален. Он запрятал два стальных кейса-контейнера из сейфа «Z» на втором подземном уровне в безымянный сейф на шестом, а ключи сунул в банку с сухими дрожжами в холодильнике того самого блока-столовой Серые Карлики их не тронули. Не тронули они и самого клада.

– В общем, для удобства восприятия всем фазам реактора создано соответствие с температурными режимами Мидгарда. Пока что текущая фаза не менялась.

Облегченно вздохнув, Чикидара вновь запер сейф, вернул ключи в банку и отправился на узел связи.

– Оригинальное решение, – оценил командор. – И столь же экзотическое, как весь Мидгард. И что, зимы здесь ещё ни разу не было?

– Ну, вообще она была тут тысячи раз. – Ученик медицинского Аса изменил курс, направляя бронекатер к гнезду. – Просто за время нашего здесь пребывания в ней не возникало необходимости.

Это было единственное место в клятом Подземелье, где он чувствовал себя в своей тарелке. Аппаратура здесь и расположена была почти так, как располагается она обычно на борту космической посудины. И даже кресло оператора чем-то напоминало пилотское…

– Интересно, как Каста Творцов добилась того, чтобы местные живые формы воспринимали как должное столь сложную периодичность смен времён лета. – Эльдкнут увеличил дальность восприятия. – Это не грифоны. Это орлы. Совсем немаленькие… Неужели Харрийский подвид?

– Не Харрийский. Для Мидгарда всё создавалось индивидуально, – возразил Целитель. – Думаю, это близкородственный вид. Данная порода комфортно чувствует себя в широком диапазоне температур и предпочитает гнездиться на вершинах горных кряжей, обменивающихся с кварковым реактором мощными потоками энергий. Скорее всего её выводили на основе генетики Харрийских орлов, потому сходство столь значительное.

Откинувшись в нем и включив камеры перископов внешнего обзора, он ощутил себя так, словно и не было этих лет унылого каботажа и осторожных расспросов, что минули с тех пор, как он последний раз сидел вот так и смотрел – теперь уже с э-т-о-й с-т-о-р-о-н-ы на щель меж сопками – на одураченных таки им Рыжих. Одураченных от себя лично и от имени покойного Конрада Самуэлли. Все было точно так. И даже оба глайдера стояли там же, где стоят они теперь – только уже мертвые, – простреленными и выгоревшими остовами…

Бронекатер приблизился к гнезду и завис на дистанции в сотню метров, дабы не тревожить птиц сверх меры. Добротное массивное шестиметровое гнездо было сооружено на плоской вершине обрывистой скалы, являющейся гранитным монолитом. Скала находилась на высоте километра над уровнем земной поверхности и выпирала из ледяного панциря, покрывающего склон уносящегося ввысь шестнадцатикилометрового гранитного массива. Взаимодействие энергий гранита и древесных ветвей, из которых орлы выстроили гнездо, показывало, что плоская поверхность скалы не была гладкой, как стол. Поверхность представляла собой небольшое шероховатое углубление и словно была создана основанием для гнезда.

А тогда они были просто машины, проделавшие в тесном грузовом отсеке «Леди» некороткий путь сюда и доставившие Рыжих, Самуэлли и его – Чикидару – к этому недоброму месту. И фигурки Рыжих можно было разглядеть отсюда. Кто-то – Лейшмановски, что ли, сидел на камне-грибе, умудряясь смолить в здешнем дохлом воздухе вонючий «Галуаз» и с этой целью временами задирая респиратор, кто-то от нечего делать пошвыривал камушки в Зону, забавляясь тем, как рассыпались они пачками искр под ударами невидимого луча боевого лазера охранения. Они еще не начали тревожиться, эти субчики.

В настоящий момент в гнезде спали два здоровенных орла белоснежного цвета, из-за чего издали их окрас полностью сливался с ледниковым панцирем и казалось, что гнездо засыпано снегом и пустует. При приближении бронекатера один из орлов открыл один глаз и лениво посмотрел на зависшую в воздухе сферу, сияющую звёздным огнём. Вторая птица, не открывая глаз, сунула голову под крыло и продолжила спать.

– Интересная у скалы вершина, – оценил командор. – Вогнутая и с бороздками. Её заранее создавали для удобства и надёжности строительства гнёзд?

И Чикидара – тоже еще не успел встревожиться, когда бесшумно и непререкаемо, пыльными ангелами встали над сопками боевые геликоптеры. «Г-господи, да откуда же это?..» – только и успел спросить Бога Чики – а все уже началось и кончилось. Микрофоны донесли сверху далекий хрип очередей, а экран показал, как, скошенные, падали, не успев добежать до глайдеров, фигурки в походных комбинезонах. Облако пыли на мгновение скрыло происходящее, а потом Чики увидел, как выпрыгнувшие из приземлившихся машин люди в пятнистой униформе забрасывали уже неподвижные, изрешеченные тела Оранжевого Сэма и его людей в люки геликоптеров, поджигали выстрелами в упор из разрядников глайдеры – и те горели неярким, коптяшим пламенем… Потом десантники и сами запрыгнули в «вертушки», те еле слышно взвыли движками, зависли над опустевшим полем боя и в мгновение ока исчезли, как и появились, оставив Чики только сопки, копоть горящих глайдеров и зыбкую жуть Зоны.

– Так и есть, – подтвердил Даарийский Целитель. – Сам гранитный массив является монолитом, это часть реакторного оборудования. Таких массивов здесь очень много, как видишь. Поэтому каста Творцов при разработке рисунка горных цепей заранее учла эстетическую и функциональную составляющие гармонии с природой. Все нижние уровни всех массивов имеют скалы, пригодные для гнездования крупноразмерных крылатых форм.

– Красивые птицы. – Эльдкнут несколько мгновений разглядывал обитателей гнезда. – Я не чувствую в них страха перед кораблём.

Должно быть, ему повезло. Должно быть, ТЕ – кто, собственно говоря, ТЕ? – и не подумали, что, кроме попавших в их ловушку шестерых, был еще кто-то. Кто-то, прошедший Зону и теперь ошалело смотрящий на них оттуда – с т-о-й с-т-о-р-о-н-ы… Капитан Джон-Ахмед Чикидара.

– У всех живых видов Мидгарда в генетике закреплено отношение к кораблям Сияющих как к данности, – объяснил ученик медицинского Аса. – Звери и птицы не боятся наших кораблей, как не боятся проплывающих облаков. Внутреннее пространство Мидгарда достаточно велико, но воздушное движение всё равно есть, и иногда его интенсивность достаточно высока. Особенно когда ваша каста проводит проверки боеготовности или какие-нибудь учения.

– Чем касте Целителей не угодили наши учения? – нахмурился Эльдкнут.

Все, что было после – до того, как он снова оказался на борту «Леди», плохо запомнилось ему. Точнее, запомнилось-то хорошо, но каким-то непрерывным, абсолютно лишенным логики кошмаром. Страх гнал его все глубже под землю. Ему мерещилось, что за ним уже пришли ТЕ – с вертолетов, что они уже ищут его по ярусам и уровням Подземелья, что – вот уже топчутся над ним у стола, под который он забился, смеются над ним… Вот-вот прошьют беспощадными автоматными очередями. Со страху Чики глушил бутылку за бутылкой спиртное, которого в Подземелье хватало, и почти не закусывал. Да и почти не пьянел. Он просто бредил наяву. И в этот бред – вывести его из безумия – пришла за ним Марго.

– Не угодили?! – ужаснулся Целитель. – Да мы в восторге! Не было бы у воинов учений, сидел бы я сейчас дома и изнывал от безделья. Никто не болеет десятилетиями, травмы случаются редко, и огромная очередь за пациентами, которых более-менее много только на Землях с агрессивной средой обитания, находящихся в стадии терраформирования. А у вас просто сказка! Каждый день кого-нибудь привозят в стазис-капсуле с каких-нибудь учений, патрулей или боестолкновений!

«Конечно, это был бред – чем же еще это могло, быть?» – так и сказал себе Чикидара, когда рыжее отродье Сатаны неторопливо перешагнуло заблеванный порог отсека, в котором он тихо балдел среди полчища опустошенных емкостей из-под виски, джина, русской и финской водки и всего такого.

Весёлые энергии Даарийского Целителя погрустнели:

– Вот если бы ещё никто никогда не погибал… – Он умолк.

Он сам потом удивлялся, как это он умудрился за относительно короткое время принять в себя такое количество жидкости? Но факт остается фактом: стеклотара – вот она – как валялась по всему Подземелью, так там и лежит, где была опустошена и брошена им – Чикидарой. Видно, не пригодилась Серым Карликам.

– Гибель во имя Расы – это смысл жизни воинской касты, – невозмутимо изрёк командор. – Это наш Удел, для того мы и существуем. Как ещё воину заполнять энергией развития собственную Сущность?

– Способов достаточно и без смены мерного тела, – возразил Целитель. – Пусть они не столь эффективны для воинов, но они есть! Можно воспитывать детей, например.

Впрочем, не о стеклотаре речь. Тогда – после появления Марго – чувство реальности окончательно покинуло его. Он натянуто улыбнулся исчадию своего подсознания и даже вымолвил что-то вроде «кис-кис-кис…», на что Марго ни малейшего внимания не обратила, а злобно-игривой походкой приблизилась к Джону-Ахмеду и, оставляя следы рыжей шерсти, потерлась о его штанину. Затем, всем своим видом показывая, что капитану следует идти за ней, мистическая животина двинулась к выходу. Чикидара не посмел ослушаться.

– Чтобы стать Наставником, мало просто прожить Круг Жизни, нужно добиться успехов в своём Уделе, очевидных всем, и плюс к этому ещё иметь генетику, позволяющую тебе располагать к себе учеников на уровне энергетики. – Эльдкнут покачал головой. – Как достичь очевидных всем успехов в Уделе воина, не воюя?

– Однако же, судя по твоим недавним успехам, – не унимался Целитель, – генетика Наставника у тебя точно есть!

Объясняя самому себе тогдашнее свое состояние и поведение, Джон-Ахмед почему-то грешил в основном на обряд программирования системы управления Охраняемой Зоны его – Джона-Ахмеда – биополем. Порчу какую-то навела на него проклятая машинерия. Иначе трудно объяснить все то, что было потом: и то, как плелся он вслед за рыжим дьяволом, воплощенным в гибком, коварном зверьке, по заколдованной лощине, уже невидимый, неслышимый, невоспринимаемый злыми духами этой земли. А вот Марго Зона норовила обидеть: стегала электрическими разрядами, пыталась укусить злой вспышкой лазерного луча, пугала мерзкими наваждениями… Но в хитрости Марго не уступала покойному Самуэлли – все ей в Зоне было нипочем. Только когда совсем уж припирало, она бросалась в ноги капитану и, прижавшись к его башмакам, пережидала очередную напасть – Чикидару демоны Зоны зацепить опасались.

– Угу, – командор сделал невероятно серьёзную рожу, – это сразу видно! Я целый десяток фраз сказал перед ученическими кругами. Невозможно не заметить генетику! Дружище, а почему тебе самому не бросить целительскую практику и не вернуться домой? Заняться Уделом Наставника?

Ученик медицинского Аса хмуро покосился на командора и авторитетно изрёк:

– Летим дальше. Тебе показана стабилизирующая экскурсия. Не будем обсуждать Удел, это несвоевременно.

Еще страшнее, еще несуразнее был их путь потом – после того, как миновали они дотла выгоревшие остовы глайдеров банды Рыжих, – по занесенной редким снежком корявой пустыне – туда, где далеко за горизонтом ждала их «Леди». Похоже было, что нехватка кислорода была Марго совершенно нипочем – да и что ей могло сделаться от этого – галлюцинации, что ли? А вот Чикидаре приходилось туго. Кислород он экономил как мог. Делал привалы через каждые двести метров, когда позволял себе несколько глотков живительной обогащенной смеси из раструба респиратора. Потом он стал останавливаться каждые сто метров… каждые пятьдесят… И все это время, сворачивая шею, Чикидара озирался на пылающее трепещущим, призрачным пламенем небо Брошенной, ожидая, что вот-вот из-за обступивших его путь низких сопок немым знаком смерти поднимутся геликоптеры – те, что, придя ниоткуда и отняв жизнь у людей Оранжевого Сэма, в никуда и сгинули вместе с шестеркой изрешеченных трупов… Но тех все не было. Да и были ли они на самом деле? Откуда им взяться на Брошенной? В конце концов ему стало казаться, что все это было сном. Бредом. И этот кошмарный рейс, и Рыжие, и Подземелье, и Марго. И он сам.

– Летим, – согласился Эльдкнут, пряча улыбку.

Бронекатер помчался дальше, стремительно огибая многокилометровую горную цепь, и вновь пошёл на снижение, оказываясь над морским сегментом поверхности.

Окончательно сознание вернулось к нему только тогда, когда он, почти не сознавая, что делает, четкими автоматическими движениями начал готовить «Леди» к аварийному старту…

– А вот и грифон! – обрадовался Эльдкнут. – Давай поближе! Надо поприветствовать боевого брата!

В стенах уже ставшего ему родным корабля к Чикидаре вернулось самообладание и способность здраво воспринимать окружающее. И только островком рыжего бреда шаталась по переходам и тамбурам опустевшей «Леди» чувствующая себя здесь как дома Марго… Они окончательно сдружились за те долгие недели, что корабль окольными путями, минуя крупные перевалочные базы с их ордами любопытствующих таможенников и федеральных агентов, добирался до ничем не примечательного космопорта «Мобил-11», что приютился на слабонаселенной Террамото – порта приписки «Леди». Но проклятая тень Подземелья, тень мистической чертовщины, была уже навек неразлучна с рыжим зверьком – по крайней мере, в глазах Джона-Ахмеда.

Могучий грифон в боевом снаряжении парил в полусотне метров над морской поверхностью, бдительно изучая водную толщу зорким взглядом. Укрепленный на нём Кристалл Связи неброско пульсировал свечением: благородное животное поддерживало связь со своим хозяином. Командор подал в корабельный энергоконтур импульс собственной энергии, на миг поднимая мощность защитных полей, и сияющий бронекатер полыхнул всплеском свечения. В ответ грифон издал довольный крик и пару раз ударил по воздуху могучими крыльями, совершая скоростной рывок, призванный продемонстрировать, что он отличный пилот и в случае чего может и обогнать бронекатер.

– Грифоны любят обмениваться приветствиями в воздухе. – Эльдкнут залюбовался идеальным экстерьером боевого животного. – Каков красавец! В детстве я мечтал завести себе грифона.

Ночь за ночью просыпался он от одного и того же кошмарного видения, приходившего к нему в прерывистом, нервном мире сна: страшного желтого огня, пылающего в глазах изменившейся вдруг до неузнаваемости рыжей бестии, взгромоздившейся ему на грудь. И как тогда – во время жуткого пути по мерзлой пустыне – он, словно выброшенная на песок рыба, глотал и глотал ставший вдруг снова «пустым» воздух. И просыпался в холодном поту с пересохшей глоткой и вылезающими из орбит глазами. Шатаясь, брел на камбуз – глотать холодную воду из бачка рефрижератора. И снова цепенел, встретившись в темноте глазами с застывшим в глубине погруженного в темноту отсека рыжим сфинксом. И… просыпался вновь. Снова и снова – каждый раз в предчувствии чего-то ужасного…

В следующий миг грифон изменил направление своего взгляда, захватывая цель где-то глубоко под водой, и мощным ускорением помчался вертикально вниз, к морю. У самой поверхности боевое животное сложило крылья, группируясь в стремительно летящий снаряд, и активировало фронтальную защиту головы. Мощные челюсти, усеянные острыми зубами в четыре ряда, закрыло ещё более мощным клювом, и живой снаряд вонзился в водную толщу, мгновенно пробивая её на глубину в добрых метров двадцать. Кристально прозрачная вода забурлила, густо исходя пузырями, и спустя несколько мгновений грифон вырвался из моря, вздымая фонтан белоснежных брызг. В его клюве, наполовину перекушенная, вяло трепыхалась четырёхметровая акула. Благородное животное прямо на лету отряхнулось всем телом, сбрасывая с себя мириады капель, бросило на бронекатер гордый взгляд и издало победный рык.

– Молодец, молодец, ничего не скажешь! – Эльдкнут настроился на Кристалл Связи грифона и похвалил зверя: – Профессиональный удар! Сразить опасного противника в его же собственной стихии не каждый сможет!

Чикидара вздохнул с облегчением, хотя и почувствовал себя предателем, когда, добравшись наконец до «Транзита-200», сбагрил-таки проклятую животину Марку Шапиро – в придачу к износившемуся в рейсе сменному оборудованию «Леди», вместе с кое-какими, строго дозированными сведениями о том, что было (а может, только приснилось ему) там – на Брошенной…

Грифон считал входящий мыслеобраз, коротко вильнул хвостом и вновь издал победный рык. После чего подбросил акулу вверх, отключил защиту, избавляясь от клюва, и ловко подхватил падающую добычу челюстями. Могучий зубастый воин изменил направление полёта, ложась на курс к берегу, и заработал мощными крыльями.

– Такой охоты мне видеть ещё не доводилось, – оценил Даарийский Целитель. – Впечатляет! У нас в Роду воинов нет и боевых животных не имеется. Я не знал, что грифон умеет нырять.

Все это ясно – до тошноты ясно – вспомнилось Чикидаре теперь, когда он вновь положил руки на панель управления упрятанного в глубь Подземелья узла связи. Пора было делать то, на что он не решился тогда – насмерть испуганный нападением неведомо откуда взявшегося вертолетного десанта. Впрочем, не только страх удержал его в тот раз от выхода в эфир – мысль о том, что осиротевший теперь клад Рыжих остался неожиданно в его личном распоряжении, удерживала тогда, пожалуй, не хуже, чем страх накликать на свою голову таинственных соседей по Брошенной. Теперь ему было не до этого – сам Господь глаголет ему, что пора заканчивать опасные игры с Брошенной. Это Господь спас Чикидару от верной смерти, когда он доверился людям Оранжевого Сэма. И уберег второй раз – когда он имел глупость снова довериться бандитам. Хватит! Достаточно того, что он уже практически потерял «Леди». Оказаться еще зачисленным, скорее всего посмертно, в соучастники какой-то черной авантюры ему не улыбалось. Хорошо еще, что Боров был достаточно туп, чтобы не сообразить, что клад Рыжих – это не идиотская захоронка – сундук, присыпанный мерзлой землей, а упрятанное в глубь смертоносной, заколдованной Охранной Зоны Подземелье, в котором Чикидара годами может отсиживаться от Эрни и целого взвода вооруженных придурков. Да еще и позвать на помощь кого надо…

– Настоящий воин должен уметь вести бой в любой среде. Иначе какой же он воин? – Командор пожал плечами. – Это уже будет просто индивид с оружием. Для бойца ратного ополчения подобное положение дел сойдёт, ему важно уметь защитить свою Родину, чужое пространство ему неинтересно. Но боевые животные не есть ратники. Они рождаются воинами и живут воинами всю свою жизнь. Интересно, на кого тут охотятся боевые медведи? В наших эскадрах есть такое подразделение, специально натасканное на поиск и уничтожение Тёмных.

– Надо будет спросить при случае, – Целитель увеличил скорость, и бронекатер стремительно помчался над расстилающейся внизу водной гладью. – Надеюсь, у ваших медведей достаточно подготовки, чтобы не атаковать Венедов с Мерцаны, которые тут трудятся. Если медведя обучали поиску Тёмных, может ли он принять за врага энергоконтур Спящего? Медведю это может показаться одним и тем же?

Он осторожно – один за другим – ввел в действие контуры приема – следовало прослушать эфир перед тем, как выдавать себя подачей сигнала. Почти сразу эфир «зазвучал». Чикидара обомлел – говорила его «Леди»! И «Леди» звала на помощь!!! Но время удивляться еще не закончилось для Чики. Система поиска приняла второй «пакет». И «пакет», адресованный лично ему – Джону-Ахмеду Чикидаре.

– Боевой медведь – невероятно сообразительный зверь, – ответил Эльдкнут. – Если его владелец доходчиво объяснит ему, кто не есть враг, он не станет атаковать без причины. Главное – не лезть к медведю и не провоцировать поединок.

* * *

– Как у вашей касты всё непросто, – вздохнул Целитель, увеличивая скорость ещё сильней. – За следующей горной цепью располагаются поля Венедов. Можно сразу и спросить, если там сейчас кто-нибудь трудится.

Эльдкнут согласился, и бронекатер стремительным ускорением пошёл вверх, сближаясь с горными пиками. По ту сторону гор Целитель резко сбросил скорость, и командор ощутил, как тело становится слишком лёгким, словно на поверхности Орея.

«Ну, вы сами понимаете, мистер, – тут Хенки задумчиво вперил взгляд в недопитую и вроде как – давно уже – выпавшую из поля зрения его собеседника кружку и тяжело вздохнул. – Сами понимаете: долго дрыхнуть новому экипажу «Леди» не дали: Колдун начал по одному – не дожидаясь, пока проспятся последние из «скорообученных», – поднимать тех, кого обработали первыми…»

– Это область с пониженной гравитацией? – Эльдкнут прислушался к общему энергопотоку окружающего пространства. – Сделано специально для Спящих?

* * *

– Гравитация Мерцаны несколько выше, чем гравитация Орея и Дэи. – Ученик медицинского Аса повёл бронекатер на малой мощности, воздействия которой было достаточно для развития той же скорости, с которой он шёл над морем. – Зато её параметры близки к параметрам Заповедника. Поэтому внутри Мидгарда применена гравитационная схема мозаичного типа: основное пространство имеет тяжёлую гравитацию Прародины, а сектора, в которых трудятся и проживают Венеды с Мерцаны, имеют гравитацию Заповедника.

Он на мгновение умолк и добавил:

– Итак, – сурово спросил Колдун, вперив взгляд в почти утонувшую в кресле пилота мисс Ульпер, – вам что-нибудь говорит это? – Доктор Маддер сделал широкий жест, очерчивающий пульт управления «Леди».

– Я нахожу это разумным решением. Если в ходе боевых действий по каким-либо причинам Венедов придётся укрыть на поверхности Заповедника, они смогут находиться там без угрозы получить травму, вызванную повышенной гравитацией. Ведь Спящим гравитационный контур недоступен.

Мисс пожала плечами.

– Я слабо представляю себе ситуацию, при которой их стоило бы эвакуировать на поверхность. – Командор окинул взором раскинувшиеся внизу угодья. – Если противник сумеет проникнуть в Мидгард, отправлять кого-либо на поверхность будет уже поздно. Потому что там всё будет захвачено войсками противника. Разумнее укрыть их внутри боевых цитаделей. Если вторжение удастся отбить, то они выживут. А вот возможность того, что в какой-то момент придётся отключить искусственное поддержание в Мидгарде гравитации Прародины теоретически существует. Мало ли что. Я не знаю, какая тогда тут будет гравитация, но раз Совет Управления Экспериментом принял решение формировать трудовые отряды Венедов именно на Мерцане, значит, основания у них были. А вообще это хорошо, что тут есть области с гравитацией Заповедника. В случае чего сюда можно перевезти кого-нибудь из Спящих.

– Мне… – начала она.