Джоан села на поваленный ствол и залилась слезами.

Ирина ее ударила.

Джоан съежилась, и Ирина ее возненавидела. А заодно и себя за то, что ударила измученную женщину.

– Проклятье, Джоан! Мы почти дошли!

– Бросьте меня здесь, – ответила Джоан.

– К черту, – сказала Полли. – Бери ее за руку, Рин.

Они проковыляли еще несколько сотен шагов, натыкаясь на ветки, царапая о них лицо и руки. Позади как будто лаяли гончие. Рогатые встали на след беглянок.

Женщины шли вперед, таща за собой Джоан, пока она не побежала сама. То ли ей стало стыдно, то ли немного отступил страх.

– Почти на месте! – сказала Ирина.

– На каком еще месте? – захныкала Джоан, но Ирина все еще надеялась на спасение и шла дальше.

А потом все случилось разом.

Джоан упала и не шевелилась. Ирина бросилась к ней. Она давно не оглядывалась, а десяток рогатых подошел уже совсем близко. Едва она выпрямилась, стрелы полетели со всех сторон. Ирина упала на землю, чтобы не превратиться в подушечку для булавок. Она успела увидеть, что в одного из рогатых вошла дюжина стрел. Второй обратился в бегство.

Она лежала, закопавшись в гнилые листья, и тяжело дышала. Сделать она ничего не могла, но зато постепенно понимала, откуда взялись стрелы.

– Твои друзья? – спросила Полли из-за бревна.

Лес вдруг затих. Ни движения, ни птичьего крика.

В голове что-то запульсировало.

– Ложись!

Взорвался алый огонь. Шар пламени пролетел так близко, что Ирина увидела его сквозь сжатые веки, почувствовала волну жара, которая разом высушила сорочку, – и чуть не спалила ее.

Жар не исчезал.

Орли поджег лес.

Елки занялись сразу, несмотря на недавний дождь, и стреляли огненными иглами во все стороны. Орли бросал заклинания, разыскивая врагов. Еще один взрыв потряс лес, вывернул столетние деревья из земли и поджег их легко, как растопку, попавшую в большой костер.

Ирина чувствовала заклинания.

– Бегите! – крикнула она, но ее голос потерялся в реве огня. Она вскочила, так что Полли увидела ее, схватила Джоан за руку, и все трое побежали на юг.

Волна пламени пронеслась справа, так близко, что Ирину чуть не сбило с ног. Горящие щепки то и дело попадали в нее. Но она не медлила. Она бежала.

Лес вокруг пылал. Деревья разбрасывали искры и горящие веточки, жгли Ирину, и все же она мчалась со скоростью, которую не могла даже представить всего мгновение назад. Джоан и Полли бежали рядом с ней.

Она увидела впереди Анеаса и Смотрит на Облака. Анеас сиял ярко-зеленым светом. У нее на глазах он запустил в воздух зелено-золотой диск, который вращался в полете, как детская игрушка.

Смотрит на Облака, невозмутимая, как статуя, вытянула два пальца и щелкнула языком. Вспышка голубого огня пролетела над плечом Ирины.

– Здравствуйте, – улыбнулась шаманка, как будто у нее не было других дел, кроме разговоров.

Ирина почувствовала нарастающее давление в голове, красную вспышку; огонь налетел на вращающийся диск Анеаса и сполз с него, исчезнув в лесу.

Горел уже весь холм.

Анеас поднес рог к губам, а Смотрит на Облака протянула руки двум женщинам. Они разом выдохнули.

Анеас долго и затейливо дул в рог. Потом положил руку Ирине на плечо.

– Попробуй, – весело сказал он.

А потом побежал прочь. И она побежала за ним, как будто несколько дней спала и ела вволю.



Остаток дня они неслись, как сумасшедшие. Анеас временами вливал в нее сырую энергию. Целую вечность они двигались на юг, а потом остановились на несколько мгновений. Следопыты и многие пришедшие из-за Стены обняли ее.

Ирина залилась слезами, невзирая на страх.

Смотрит на Облака прижалась к ней, так что Ирина почувствовала ее тепло и прилив силы.

– Ты молодец, милая.

Похвала не радовала Ирину. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и даже перестала бояться. Полли, поняв, что свободна, засияла. Джоан больше не падала. Ирина поняла, что это она проиграла. А потом ей пришлось оставить раздумья и бежать.

Они снова остановились, когда пришедшие из-за Стены что-то заметили. Все собрались в кучку. Ирина с трудом соображала от усталости, но потом поняла, что они побросали поклажу, готовясь к бою, а теперь подбирали ее.

– Он не может за нами гнаться, – сказала Смотрит на Облака.

– Я его даже найти не могу, – отозвался Анеас. – Бежим дальше.

Несколько часов спустя, когда уже начало темнеть, они подошли к очередной реке и огромной плотине, такой старой, что глина намертво слепила притащенные бобрами бревна.

– Гигантский бобер. – Повстанец ткнул пальцем куда-то вверх по течению. – Красивые твари, но людям не друзья.

Анеас поглядел на плотину, потом на реку.

– Придется, – сказала Смотрит на Облака.

– Переправляемся, – велел Анеас.

Маленький отряд приблизился к берегу. Запруда над плотиной оказалась огромной, она тянулась примерно на три четверти лиги. Посередине торчала бобровая хатка, больше похожая на замок из бревен. На крыше росла зеленая трава, как в небольшом садике.

По одному они перебегали реку. Плотина наверху сильно сужалась. Ланторн опасался нападения, и повстанец, который наложил стрелу на тетиву, тоже. Но Минган первым переправился на другой берег и помахал рукой.

А потом вода в озерце как будто зашевелилась. Что-то всплывало.

Ирина поняла, что осталась на этом берегу последней, не считая Анеаса. Смотрит на Облака уже колдовала, стоя на другой стороне, в сорока шагах от нее. Пальцы шаманки светились магическим огнем.

– Иди, – велел Анеас. – Мне нужно поговорить с хозяином этого места.

Ирина не стала ждать или выдумывать остроумный ответ. Мыслей у нее в голове не осталось. Она почти не спала уже шестой день, колени дрожали от усталости, и сила, которой с ней делились, помогала все меньше.

Ирина сделала десяток шагов и упала в воду. Она всплыла. Но на ней оставалась только рваная рубашка, уцепиться за плотину не получалось, и сил держаться на поверхности не хватало. Ирина забила ногами, но тут сильные руки подхватили ее и вытащили из воды.

Она поняла, что смеется.

– Оставайся лучше на плотине, – велел Анеас.

– Как скажешь, – выговорила она.

Ирина рухнула, хватая ртом воздух. Хозяйка запруды выскочила из воды рядом с плотиной. Она стояла на илистом дне, демонстрируя зубы длиной с мужскую руку, и что-то стрекотала. Анеас раскинул руки, как будто обращался к совету пришедших из-за Стены, и застрекотал в ответ.

Ирина лежала на спине и любовалась пушистым плотным мехом гигантской бобрихи. Размерами та не уступала рхуку. Глаза у нее были очень красивые, желтые, глубокие. Широкий хвост колотил по воде с громоподобным звуком, отдававшимся в холмах эхом.

Анеас снова застрекотал.

– Вставай и уходи, – велел он потом. – Пожалуйста.

Ирине хотелось лежать и смотреть бобрихе в глаза, но она тяжело поднялась и заковыляла прочь.

Оглянулась на Анеаса.

– Это Черная река, – сказал Льюин. – Брода нет на двадцать лиг во все стороны.

– Благослови Господь это создание, – произнесла Тессен. – Она его слушает. Она злится, но ведь по делу.

– И он это понимает, – одобрительно заметил Льюин.

Бобриха еще дважды сткунула хвостом по воде, но уже не так злобно. Капли разлетались во все стороны. Ее услышали другие бобры, а солнце уже садилось.

А потом она вдруг нырнула, и Анеас сразу обмяк. Он постоял мгновение на фоне заходящего солнца, повернулся и потрусил по плотине, как будто каждый шаг причинял ему боль.

– Идите! – крикнул он.

Пока он одолевал последние ярды, два бобра ударили в середину плотины.

Ирина подняла тяжелую голову.

После третьего удара старая глина потрескалась, и река полилась в пролом.

– Лучше бы старухе Моган выполнить все, что я наобещал, – сказал Анеас. – Пойдемте, еще миля осталась.

Когда они легли, уже стемнело. Ирина устроилась между Ланторном и Смотрит на Облака. Последним, что она увидела, оказался Анеас, раскуривавший трубку. Они с Льюином остались нести стражу.

Смотрит на Облака обхватила ее длинными руками и прижалась сзади. Ирина сразу заснула. Тьма в голове ее не тревожила.



Прошло еще два дня. Они спали на земле, зажигая маленькие костерки, и шли как могли быстро, иногда бежали то в одну, то в другую сторону, порой даже назад, чтобы не потерять Орли и не дать себя обогнать. Горы уступили место пологим холмам и болотистым равнинам. На западе поблескивало Внутреннее море, а на севере виднелась Великая река. Черная река всегда оставалась по левую руку, пока они петляли по узким тропинкам, ведущим на северо-запад.

На второй день они потеряли все следы, даже герметические.

– Он идет на север, – сказала Тессен. Смотрит на Облака согласилась. Но все вели себя тише, а вечером Анеас велел не разводить огня.

Анеас начал подумывать, что Туркос сбился с пути или что его сообщения не попали к адресатам. Он так устал, что любой выбор казался ему неподходящим. Дважды, обходя болота, полные черной грязи и заросшие ольхой, он подумывал повернуть назад. Признать, что проиграл. Он ничего не должен своему брату.

Так он себе говорил.



На третий день они вышли к высокому холму, у подножия которого ярился горный ручей.

– Строевой ручей, – довольно кивнул Льюин. – Или Малый строевой.

Пришедшие из-за Стены сбросили с плеч поклажу, кто-то зажег трубку, передал ее по кругу. Минган опустился на одно колено и долго изучал долину.

– Нужно идти на север.

Все попадали на землю. Заплечные мешки даже не снимали. Ирина свой сняла, положила рядом с Мингановым и пошла, растирая бедра. Наверное, так ощущается старость. В августовском солнце долина показалась ей прекрасной. Из куста вылетела колибри, зависла над розой.

– Тут жили люди, – заметила Ирина.

Увидев розовый куст, она поняла, что смотрит на бывший хутор. Различила остатки фундамента, яблоню, гнущуюся под весом недозрелых плодов. Двое пришедших из-за Стены и Синтия собирали зеленые яблоки.

Анеас поднял голову, и Ирине показалось, что он заснул, сидя на земле.

– Да. Несколько поколений назад. Лет двести, может быть.

– А что случилось потом?

Он просто посмотрел на нее, затем отвернулся и снял с пояса топорик. Со стороны обуха была приделана небольшая трубка. В шкатулке из черепахового панциря осталась только табачная крошка. Анеас постучал по донышку, собирая крупинки, и тщательно набил трубку.

– Война, – ответил он, не глядя на Ирину. – Мои предки. Твои. Предки Орли. Матушка рассказывала, что Дикие постепенно отвоевывали Альбу у людей. Я не знаю, не боремся ли мы сами с собой.

– Ты можешь отпустить Орли.

– Да, мне стоило это сделать. Табак закончился. Ненавижу проигрывать.

– И я, – согласилась Ирина. – Но Орли меня не удержал, и за это я благодарна.

– В лучшем случае ничья, – улыбнулся Анеас.

Ирина подумала о черном яйце в голове и захотела себя пожалеть, но вместо этого упрямо встряхнула волосами.

– Я ненавижу Орли, – сказал Анеас. – Я признаю это. Возможно, он не лично убил мою мать или моего отца. Да, по сравнению с великим драконом или Шипом он всего лишь солдат на службе зла. Мне хватает ума понять, что его ненависть к Мурьенам – просто последствие многих сотен лет жестокости и насилия. Тех самых войн, которые вернули эту прекрасную землю бобрам, лосям и боглинам. – Он вынул огниво. – Но он убил моего… друга, – еле слышно закончил он.

Он легко и быстро находил все нужные вещи, использовал их и убирал. Табак, трутница, кремень, нож… Ирину это зачаровывало. И его слабость – тоже. Друг. У нее никогда не было возлюбленного, но она знала, насколько люди ими дорожат.

Он не обращал на нее внимания.

– Повстанец Прыщ, боглин Крек, Тессен – все считают, что Орли нужно разбить. – Анеас быстро высек искру, которая упала на обгоревшую тряпочку. – Габриэль прав только в том, что мы должны сражаться все вместе или не сражаться вообще.

– Я хочу научиться этому, – сказала Ирина.

Он бросил кусочек горящей ткани в чашечку трубки и затянулся. Прислонился к узловатому дереву и закурил.

Ирина смотрела на долину. Минган стоял на коленях в нескольких шагах. Улыбнулся, когда она взглянула на него.

– Можешь дать мне трубку? – спросила она.

Анеас приподнял бровь, но потом вытер чубук и протянул ей.

– Думаю, ты заслужила.

Она не поручилась бы, что он шутит. Она осторожно затянулась. Все пришедшие из-за Стены курили. Почти все следопыты тоже. В Ливиаполисе не курил никто, кроме одного из магистров академии.

Она попыталась выпустить дым из носа. Дым показался ей сладким и горьким одновременно, она закашлялась. Этим же топориком-трубкой она рубила ветки – казалось, что прошел уже целый год. Она помнила, какой он острый. Разводы на стали походили на узоры на дереве.

Она вернула трубку, вытерев ее. Анеас снова затянулся.

– Почему мы поворачиваем назад? – спросила она.

– У нас закончились почти все припасы. Табак, воск, сахар, мука для галет. И все остальное тоже. У лучников найдется едва ли по десятку хороших стрел. Ты, Полли и Джоан почти голые, нам приходится делиться с вами одеялами, и, честно говоря, Джоан с Полли вообще нечего тут делать.

У Ирины глаза полезли на лоб. Из-за табака, наверное. Полли и Джоан нечего тут делать. А ей?

– Анеас…

Он внимательно глядел на нее. Наверное, они не смотрели друг другу в глаза так долго с того дня, когда она проснулась рядом с баской.

– Орли вложил что-то мне в голову. Ты знаешь, что это? – Голос дрогнул, и она себя за это возненавидела.

– Знаю, – грустно и сочувственно ответил он.

– Все знают?

– Должны.

Она протянула руку, и он отдал ей трубку. Ирина глубоко затянулась и вспомнила о беге на подкашивающихся ногах. О том, как она искала Джоан.

– Как ты думаешь… действия ведь важнее мыслей?

– Пожалуй, да, – с горечью ответил он.

– Я хотела их бросить. Взяла их как… приманку. – Она вернула ему топорик.

Анеас улыбнулся, поднес трубку ко рту, а потом заметил Мингана и протянул трубку ему. Тот жадно затянулся, глядя на горизонт. Ирина заметила, что он немного сгибает ноги, а не стоит прямо, как она.

Столькому нужно научиться…

Она улыбнулась Мингану. Он восхищался ею в открытую, и ей нравилось это восхищение. Оно казалось простым и чистым. И он всегда вел себя с достоинством. И знал архаику.

Он коротко улыбнулся в ответ, отдал ей трубку и исчез.

– Мне кажется, нужно идти дальше, – сказала Ирина.

Анеас посмотрел на нее, как в первый раз.

– Я командовала осажденным городом. Они тебя любят и пойдут за тобой, если ты прикажешь.

– Они вымотаны.

– Сегодня я чувствую себя лучше, чем всю последнюю неделю. Тессен одолжила мне юбку. Ланторн шутил с утра. Я бы шла еще хотя бы день.

Анеас хотел что-то сказать, но потом передумал. Иногда, вот как сейчас, он становился очень неловким. Ему не хватало слов, и это было видно. Габриэль никогда бы не показал, что смущен.

Анеас поднялся и выбил трубку. Пепел и остатки табака высыпались на землю. Он затоптал горящий уголек и вернул топор на пояс.

– Спасибо.

На четвертый день после побега Ирины они снова повернули на восток, устроили охоту, притащили оленя, разожгли костер и съели добычу.

Смотрит на Облака искала в эфире Орли. С собой она взяла Ирину.

– Знаешь, где мы?

Принцесса огляделась.

– Знаю. А еще знаю, что у меня нет к этому дара.

В эфире Смотрит на Облака оказалась гермафродитом, обнаженным и прекрасным.

– Ты так думаешь. Но ты думаешь много такого, чего нет.

– Меня проверяли.

– Не так, как Орли. Ты выкована из прочной стали. Дай мне посмотреть на это яйцо. Какая мерзость.

Шаманка залезла в голову Ирине, что пугало само по себе.

– Помоги нам Тара. Это омерзительно.

Ирина не двигалась и не дышала.

Гермафродит чуть не рассмеялся.

– Давай-ка посмотрим.

Пауза тянулась бесконечно.

– Вот и он, – сказала шаманка, и они вернулись в реальность.

– Ты его убрала?

– Нет, я не могу. Но след привел меня к его создателю. К Эшу. Мне нужно другое заклинание, чтобы убрать это. Нужен кто-то, имеющий иной дар. Зато мне удалось найти Орли.

– А что оно такое? – спросила Ирина, понимая, что больше не боится.

– Это ловушка. Яйцо. Когда оно треснет, то, что из него вылупится, поглотит тебя.

У Ирины подогнулись колени, и баска помогла ей устоять.

– Его можно убрать?

– Возможно, – вздохнула Смотрит на Облака.

– Господи. Мне нужно уйти отсюда. – Ирине было тяжело дышать.

– Нет, милая. – Смотрит на Облака прижала ее к себе. – Пока мы тебя не вылечим, мы тебя и не отпустим.

– А если… – умудрилась выговорить Ирина.

– Тогда Анеас это убьет. Или я. Орли тебя не убил, и ты убежала. Живая. Если случится худшее, – она ухмыльнулась, показывая иркские зубы, – это случится быстро.

Ирина поежилась.



На пятый день появились виверны.

Льюин заметил их издали, и отряд спрятался в роще старых сосен. Но виверн обмануть не удалось. Они приземлились на лугу поблизости.

Старая самка выкликнула Анеаса по имени, и только тогда он поверил. Но четырнадцать луков оставались натянутыми, а четырнадцать стрел лежали на тетивах, когда Анеас вышел из-под дерева.

Скоро послышался его смех. Анеас говорил с вивернами.

– Выходите! – крикнул он.

И тут же сам прибежал назад, дрожа, как нетерпеливая собака.

– Ставьте лагерь. Новостей много. Мы восстановили связь с армией. Большая Сосна добрался до гостиницы. Нам принесут припасы, а по Черной реке на каноэ поднимается подкрепление.

Анеас улыбался, как мальчик, которым, в сущности, и был. Он обрадовался. Виверны казались жуткими, хотя они тоже улыбались и ели чернику.

– Медведи клана Длинной плотины идут из Лиссен Карак. – Анеас стукнул кулаком по ладони. – Все было не зря! Готовься к смерти, Кевин Орли. – Он упал на одно колено и выхватил меч. – Господом и святым Георгием клянусь, что убью тебя или погибну сам.

Самая большая виверна бросила на землю мешок муки и заскрипела.

Анеас встал, слегка смущаясь из-за своего обета. Улыбнулся Ирине, и она улыбнулась в ответ.

– Ты была права. Я не забуду.

Часть V

Арле

Наутро после капитанской свадьбы все спали долго.

Большинство офицеров не забыли про назначенные сроки. Люди спали, но на половине городских верфей грузили корабли, а на севере, за узкой лагуной, сгоняли в табун лошадей.

Город кипел. Начались аресты: солдаты внезапно врывались в дома, в одном трактире убили чужеземца. С тех пор как три больших круглых корабля вошли в гавань Веники, другие перестали выпускать.

Перед рассветом четвертого дня, проведенного войском в Венике, все надели непарадную форму, собрались и выстроились небольшими каре. Капралы и рыцари с затененными фонарями, поглядывая на листки пергамента, разводили людей по кораблям. Все молча занимали свои места.

Когда встало солнце, все императорские силы уже отбыли на север, на материк.

Вениканцы действовали быстро. Кони ждали, расставленные по копьям: боевой и скаковой для каждого рыцаря и оруженосца, хорошие скаковые для лучников и пажей. Все принесли упряжь, оставшуюся от мертвых коней – мертвых друзей, – на сырой пляж. Плохиш Том и Изюминка занимались распределением.

Все седлались.

Этруссия лишилась лошадей. Герцог Вениканский опустошил свои сундуки, скупая всех, кого мог найти. Коней везли издалека, а лучники еще и жаловались на масть.

Герцогиня собиралась ехать с ними, чтобы присмотреть, куда пойдут ее деньги. Ее сопровождали Джулас Кронмир и сотня следопытов в зеленом.

– Где император? – поинтересовалась она.

– Дрыхнет, – рассмеялся Плохиш Том.

– Он присоединится к нам в Бероне, – пояснил Кронмир и передал записки Майклу, Тому, Изюминке и герцогине.

– Они заслужили свой медовый месяц. – Герцогиня сверкнула улыбкой.

Распределив лошадей, войско выдвинулось в путь. Кайтлин и Фрэнсису Эткорту почти не пришлось возиться с обозом. Вениканские офицеры привыкли к войне. Они собрали все необходимое по списку Сью и отправили морем.

Сэру Майклу казалось, что он заново учится воевать.

– Зачем им наша помощь? – изумленно спросил он у Изюминки. – Никогда ничего подобного не видел. Они знают о войне больше, чем…

«Никогда не видел» он строя из восьмидесяти груженых лодок. На каждой располагались две длинные повозки с большими колесами, тоже полные. Майкл успел заметить, что пищали с кораблей грузили огромными журавлями и лебедками, которые приводили в движение мулы, а одну, особенно большую, – даже быки.

Проведиторы, отвечавшие за снабжение припасами, были крайне придирчивы. Пока солдаты искали лошадей, вениканцы ходили с восковыми табличками вокруг барж и что-то помечали себе. Проверяли, все ли погружено.

– Что мы будем делать, Майкл? – спросила Изюминка.

Они ехали по пыльной равнине, поросшей незнакомыми деревьями. В Этруссии деревья или торчали вверх, как кривые пальцы, или расплывались странными бесформенными кронами. Редкие дубы напоминали о доме.

– Ты знаешь план, – ответил Майкл.

– Я знаю, что его милость велел нам ехать на север, пока мы не встретимся с местными и ифрикуанцами, если те прибудут вовремя. И с дю Корсом. А потом нас ждет большая драка. Тупой план, и я в него не верю.

– Я тоже, если уж на то пошло, – рассмеялся Майкл. – И Том.

– Он все выдумывает на ходу, пока обхаживает свою блондиночку?

Майкл, шатер которого часто стоял рядом с шатром Изюминки, удивился ее тону.

– Мы отказываем ему в капельке удовольствия?

– Мы далеко от дома, Майкл. – Изюминка отвела глаза. – По-моему, он не о том думает. Сдается мне, в Даре он узнал что-то, что ему не понравилось. – Она пожала плечами, и кираса сверкнула на ярком этрусском солнце.

– Неплохое место для войны, – ответил Майкл, оглядывая равнины Митлы.

– Если бы только сражаться надо было с людьми, а не с чудовищами. На что он рассчитывает?

– Будьте осторожнее в своих желаниях, – заметил подъехавший Джулас Кронмир и снова уехал.

– Терпеть его не могу, – поведала Изюминка Майклу.

Майклу не было до этого дела. Он помахал Кайтлин, которая уже научилась ездить верхом как аристократка. Изюминка проследила за его взглядом и нахмурилась.

– Мы с Томом что, единственные, кто воспринимает эту войну всерьез?

Войско остановилось у Вадуи, и лагерь сильно порадовал Изюминку. Уборные выкопались как будто сами собой, еду уже готовили.

Плохиш Том застал ее у кухонного костра. Три девушки Сью – ныне девушки Кайтлин – резали капусту.

– Посмотри-ка, Том. – Изюминка продемонстрировала ему окорок.

– Сиськи Тары! Да им можно как дубинкой орудовать.

Изюминка кинжалом отхватила ломоть, Том прожевал и расплылся в улыбке.

– Отличный бекон! Обожаю такой.

Она отрезала ему кусок от большого круга сыра.

– Хороший сыр! Твердый, соленый. – Он взял себе еще.

– И это армейские пайки. Специально для армии. Такой сыр хранится неделями, как и ветчина. Эти люди умеют воевать лучше всех, кого я знаю.

– Умеют воевать или делать сыр?

– Я‑то думала, это и есть война. Ну, еще дрова и палатки.

Том усмехнулся.

– У нас еды на три месяца.

– Что? – Том даже прекратил жевать.

– Что бы его милость ни собирался устроить, это надолго.

Изюминка подвела его к одной из лодок.

– Что это, по-твоему?

– Бочки. Большие. Эль, что ли? – оживился он.

– Вода.

– Ну и ладно. – Плохиш Том отрезал еще сыра. – Может, тьма травит колодцы и надо везти воду с собой.

– А может, свиньи летают.



В четверг на востоке показались башни Вероны. Обоз состоял из двухсот шестидесяти телег, а по реке куда-то на юго-запад двигалось еще столько же.

Майкл, командовавший авангардом, встретил графа Симона в сопровождении рыцарей сразу за холмами, окружавшими город. Герольды протрубили в трубы, Майкл спешился и пожал графу руку.

Симон походил на темноволосого ангела в великолепной броне и красном нараменнике. Он вел сотню копий. Все рыцари несли на себе его знак: золотую лестницу в алом поле.

– Я сэр Майкл де Тоубрей, и…

Симон поклонился, не слезая с седла.

– О вас, о Большом Томазо и о других поется в песнях. Добро пожаловать в мой скромный город. Дожесса! – Тут и он спешился, поклонился герцогине, следопыты которой куда-то пропали, поцеловал ей руку, а потом наклонился и поцеловал ее в губы. – Прекрасная и опасная дама.

– Прекрасный и опасный кавалер, – улыбнулась она.

– Закайя, граф императорской печати, командир вардариотов, – представил Майкл.

Зак поклонился и отсалютовал булавой.

Майкл представил свою жену, Изюминку и всех прочих, кто случился рядом. Манеры графа Симона оказались великолепными. По-альбански он почти не говорил, однако запомнил все имена и каждому отвесил комплимент, который перевела герцогиня. Например, Плохишу Тому он сказал, что тот похож на архангела Михаила.

Том Лаклан покраснел. Майкл с трудом удержался от смеха, а Изюминка чуть не провалилась сквозь землю.

В Верону они не попали. К западу от города проводники показали им узкую дорогу между двумя крутыми холмами. Они подъехали к распахнутым воротам под пение труб и проследовали мимо, на просторное поле, где десяток людей Кайтлин уже размечал лагерь.

Изюминка ехала впереди Майкла. Он успела немного пококетничать с графом Симоном, который был от нее в полном восторге. Спешившись, Майкл отвел ее в сторонку.

– Знаешь, что мне сказал граф? – спросила она. – Это поле специально устроено для размещения армий. Посмотри на холмы!

На каждом холме высилась каменная башня.

– Их нельзя застать врасплох. Это вторая крепость вокруг города! Осада тут не поможет. И не надо пускать солдат в город. Конечно, они считают нас неумехами!

– А сами они – потомки легионеров.

Майкл прикинул, что у замка Тоубреев тоже можно было бы разбить большой укрепленный лагерь. И у Альбинкирка, к югу от города.

Около тысячи беронских кавалеристов и почти три тысячи пехоты уже стояли лагерем. Северная полевая армия Веники тоже была здесь: пять сотен рыцарей и почти тысяча морской пехоты в легкой броне, с луками, арбалетами и алебардами. Изюминка вызнала, что беронцы и вениканцы этим летом уже дважды сражались против армий с востока: один раз против людей, другой – против Диких, хотя говорить с чужеземцами про Диких они не хотели.

Майкл любовался учениями вениканских пехотинцев, когда заметил, что в центре лагеря ставят знакомый красный шатер. Он отправил своего оруженосца Александра с вопросом, и тот вернулся через десять минут.

– Милорд, сразу после комплетория устраивают собрание для всех командиров.

– С участием капитана? То есть императора?

– Да, милорд. Но я видел только мастера Никомеда.

– Надо убедиться, что примипил в курсе.



Майкл и Изюминка вместе отправились на службу в маленькую церковь в конце долины. Священник, казалось, удивился количеству прихожан. После мессы они нашли Плохиша Тома, который наблюдал за лучниками. Чуть не половина лагеря собралась посмотреть, как боглин и пара ирков стреляют наперегонки с Калли и пришедшим из-за Стены.

– Надо бы проследить, чтобы эти, из Веники, не тронули нашего жука, – заметил Том. – Не думаю я, что они их больно любят.

Но соревнование закончилось гладко, и только наступление темноты помешало стрелять дальше. Один из вениканских лучников подошел познакомиться с Калли, тут же вытащили бурдюк вина. Но им не хватило знания языков, чтобы высказать друг другу что-то, кроме уважения.

Становилось все темнее. Красный шатер сиял, как фонарь.

– Не беспокойтесь, – сказал в темноте Джулас Кронмир. – Он еще не прибыл.

Майкл продвигался через лагерь вместе с Кайтлин, держа на руках юного Галаада. Проверил часовых, посмотрел на лошадей, запнулся о колышки для шатров и, наконец, пошел вдоль линии костров, заглядывая в котлы, пока Кайтлин слушала женщин.

Кто-то закричал. Как будто хищник высоко в небе схватил свою жертву.

За коновязью взметнулись костры, образовав квадрат.

Засвистел ветер, как перед штормом, и Майкл увидел в свете костров вспышки зеленого, алого и золотого. Невольно улыбнулся.