Евгений Додолев
Михаил Ефремов. Последняя роль
© Додолев Е. Ю., 2021
© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2021
* * *
«У нас у всех – одна проблема – Михаил Олегович Ефремов!»
Юрий Стоянов
Предисловие
Все что я мог сказать о Мише Ефремове и моем личном отношении к «общественному резонансу» на эту историю, я уже сказал. Добавить мне нечего ни к своей реакции, тем более, ко всему изложенному в этой книге.
Напомню.
«Меня просто тяготит, поражает, как это все переживается. Мишка – безумно заметный человек.
Есть такое понятие – горе. Ни катастрофа, ни трагедия. Горе. Я совершенно не вижу и не чувствую никакой нормальной этики, культуры переживания горя.
Мишка – гениальный актер. Что такое дар актера? Это же нам дар. Нам Господь подарил. Что мы делаем? Я не понимаю.
Ужасная гибель очень хорошего человека Сергея Захарова. Царствие ему Небесное. Ужасно, что Мишка сделал. Но какой он «убийца»? Мишка – убийца? Он вообще не соображал, что делает.
Что делается с людьми? Эти, которые «рукопожатные», со светлыми лицами. Ходят и отмечаются, как собачки перед столбом. Жалко? Не жалко! Пусть по полной пойдет!
Наши тоже. С нехорошими лицами. Надо тоже отметиться, как собачка у столба: «Все равны перед законом!» Не дай Боже уйдет! Будем наблюдать.
Я прокуратуру понимаю. Она занимается надзором. Что же вы все в прокуратуре? Что же вы за люди? Это не христианская вообще, а языческая вакханалия. Сакральная жертва им нужна. Вот закалим публично, возопим и будет все в порядке. Всем плевать на Мишку, на Захарова плевать. Никого это не касается. Никому они не нужны. Все свои проблемы решают. Это картина массового мародерства.
А если бы Высоцкий такое сделал? Ведь мог бы. Давайте честно. Мог. На своем «Мерседесе». Давайте Высоцкого сотрем? Помолчите. Это не позиция. Это чувства. Шут, клоун – это душа нации. Чистый и добрый человек».
Добавить к той своей реакции, повторю, мне нечего. Я о правосудии. Правосудие должно разделять два типа преступлений: преступную небрежность и преступный умысел. И эти преступления должны караться различно. Есть основания полагать, что Ефремов вообще ничего не соображал, садясь за руль своего джипа. Именно этот вопрос должны были рассматривать следствие и суд, превратившийся в бенефис двух профессиональных упырей, прикинувшихся адвокатами.
Если бы целью являлось правосудие. Вообще идея, что состояние опьянения усугубляет вину не имеет никакого отношения к правосудию. К борьбе с пьянством имеет, к профилактике «пьяных» преступлений, возможно. А к правосудию – нет.
И еще: момент из интервью в этой книге, где Ефремов рассказывает, как отец привез из заграницы видеомагнитофон с кассетами «Братья Блюз», мягкая эротика и порно… «я это дело посмотрел и понял – пиздец коммунизму». Так вот – в чем Миша прав – советскую систему погубило ханжество. И все остальные его проблемы, включая проигрыш в конкуренции экономик, в большой степени следствие того же. И эту книгу стоит читать еще и потому что она – про это.
Про ханжество.
Михаил Леонтьев
От автора
Издательство предложило мне написать книгу про Михаила Ефремова, но я отказался без колебаний. Во-первых, это выглядело бы как циничное хайпожорство в контексте газетных скандалов, связанных с трагедией 8 июня 2020 года, когда джип Михаила Олеговича вылетел на встречную полосу и протаранил автофургон, в результате чего погиб человек. Во-вторых, я слишком пристрастен для биографических записок: Миша мне симпатичен и знаю я его давно, хотя никогда не были мы ни друзьями, ни единомышленниками.
Михаил – вполне уникальная звезда на небосклоне отечественной богемы. Он добрый и не подлый, что само по себе, быть может, и не редкость, однако сохранить такие качества, обладая статусом сертифицированного enfant terrible тусовки, может только настоящий герой. Хотя от звания «героя» Миша во время одной из наших ТВ-бесед с легкой усмешкой отказался, торжественно заявив: Я = ОТЕЦ-ГЕРОИН. Самоирония + чувство юмора – это тоже дар, коим Ефремов наделен от природы щедро (его жена
Софья Кругликова в одном из интервью заметила: «У Миши восхитительное чувство юмора. Мы любим подкалывать друг друга, хотя иногда я могу не догонять его шуток. Он артист, а я эмоциональный, восприимчивый, любящий искусство зритель. Искренне реагируя на его посылы, порой обижаюсь. Видя, что перегнул палку, муж останавливается: “Слышь, я пошутил”. А я уже вся исстрадалась»).
Короче, я не готов был браться за эти записки. Передумал после прямого эфира с
Александром Добровинским, который на процессе по т. н. «Делу Ефремова» представлял интересы родственников
Сергея Захарова, жертвы ДТП, что, увы, стало самым шумным эпизодом ефремовской биографии. Знаменитый адвокат пообещал мне четвертый экземпляр книги, которую намерен назвать именно так – «Дело Ефремова». Кому первые три? – поинтересовался я. – Родным жертвы, – пояснил Александр Андреевич.
Учитывая тот факт, что в ходе слушаний Михаил обращался к прославленному юристу не иначе как «Господин ДоброСвинский», а тот, в свою очередь, не скрывал, что воспринимает обвиняемого как ничтожество, легко вычислить концепт запланированного издания.
А ведь
Андрей Макаревич, любезно сочинивший предисловие к мемуарам «Машина Времени, история группы», мне как-то в сердцах признался: «Вот ты сдохнешь, а книга останется!», подтвердив тем самым тезис – ледяные алгоритмы цифровой эпохи так и не смогли нивелировать пламенную сакральность бумажных фолиантов. Рукописи по-прежнему не горят (© М. Булгаков) и никаким топорам соцсетей так и не удается вырубить нацарапанное пером.
Короче, мне стало очевидно, что портрет Ефремова в исполнении Добровинского будет в буквальном смысле слова
напечатан и потом никакие документальные ленты, не говоря уже о байопиках (не сомневаюсь – будут сняты рано или поздно), авторитетностью с трудом экстравагантного юриста сравняться не смогут. И показалось мне это не вполне справедливым.
Поэтому я и решился набросать здесь кое-какие соображения. Нет, я не пытаюсь оправдывать Михаила Олеговича. Всерьез рассуждать об обстоятельствах ДТП и нюансах самого громкого процесса 2020 года – вне моей компетентности. А сочинять нечто из разряда ЖЗЛ – вне здравого смысла. Я просто собрал свои диалоги с Михаилом и добавил публицистические метки. Потому что нынешний образ «мерзавца-алкоголика» запредельно демонизирован недоброжелателями во время баталий в соцсетях. Резонансное ДТП на Садовом неожиданно (для меня во всяком случае) спровоцировало какое-то цунами лютой ненависти к заслуженному артисту Российской Федерации ровно через четверть века после того, как он это звание получил.
Конечно, Михал-Олегыча святым назвать нельзя.
При всей его покладистости и доброте природной Миша включал порой буйный гусарский нрав. Не на ровном месте знаменитый отец отправил его в армию от греха (мы об этом с Михаилом Олеговичем обмолвились в одной из приведенных здесь бесед). При мне (это было на излете 80-х) Ефремов избил безобидного журналиста за то, что тот, по мнению актера, некорректно сравнил тогдашнюю его возлюбленную
Наталью Негоду (ставшую секс-символом советского кинематографа после премьеры «Маленькой Веры») с голливудской секс-иконой
Мэрилин Монро (на обложке таблоида красовались фото с выносом «НН и ММ»)
Пил, помню, Михаил яро. И порок этот упрямо не признавал своим. Его старшая сестра
Анастасия Олеговна мне как-то написала в Фейсбук-дискуссии, что, мол, надо просто БЫТЬ ЗА МИШУ и все. Само собой, всем родным + соратникам иначе нельзя. Но, повторюсь, мне Ефремов не брат и если я с ним и выпивал, то давно, в конце 80-х прошлого столетия. Однако мне, тем не менее, не ясен генезис неприязни. Суровой неприязни в отношении актера, которую трагедия 8 июня выявила в прессе и социальных сетях.
Да, произошло несчастье, но для меня в такого рода бедах всегда существенен момент намерения. Его, намерения выехать на «встречку», – не было. И быть не могло. Приятель дней моих студенческих
Крис Кельми последние четверть века своей лихой жизни ездил пьяным в говно, но судьба Анатолия хранила – никого, хвала ангелам автотрасс, автор «Ночного рандеву» не убил и не покалечил. А вот Михаила ангелы, видимо, крышевать тем летом заебались и демоны прописали впечатляющий сценарий, где роль профессиональному лицедею была отведена неприглядная. И оваций здесь не соберешь.
Возможно, Михаил Олегович создаст свой «Тюремный театр» и сыграет еще тысячу ролей. Но! Но всегда его будут сравнивать с великим отцом –
Олегом Николаевичем Ефремовым. И быть может, сын
Никита Михайлович Ефремов станет не просто выдающимся, но столь же великим. И будут мерять его, опять же, по лекалам легендарного деда. Однако факт остается фактом: на момент написания этой рукописи 83 % упоминаний словосочетания «Михаил Ефремов» при запросе в поисковых системах связаны не с артистическими проектами, а с летней катастрофой. Эта роль – «Пьяница-За-Рулем» – и запомнится потомкам, увы. В каких бы проектах Ефремову не довелось принимать участие. И говорить о несправедливости такого реноме бессмысленно.
Поэтому я и взялся за эти заметки. Ведь Михаил Ефремов сыграл и другие роли. Роль сына и роль отца, в конце концов. Роль мужа – несколько раз на бис…
Я не хочу и не умею анализировать детали уголовного дела, не юрист. Я не буду и никогда не намеревался судить о нем как о мастере сцены, не критик. Я не желаю и не стану его оправдывать, не товарищ. Но своим долгом считаю показать Мишу таким, каким его вижу, – во сто крат лучше и добрее, чем многие из тех, кто его безбожно хулит. Да, хулят за дело и дела. Но нет, не так, как может позволить «рассудок и нрав».
Беседы
В этом разделе собраны мои разговоры с Михаилом Олеговичем Ефремовым, проиллюстрированные фрагментами других интервью – как бесед с представителями клана Ефремовых, так и моих блиц-диалогов с неравнодушными людьми из когорты социально значимых.
Немного пропаганды
Здесь наша последняя беседа, записана летом 2019 года, за год до ДТП на Садовом и за несколько дней до кончины Мишиной мамы, которую мы в разговоре упоминали.
Михаил, вы, артисты, все любите очень поговорить про творческие планы. Но я знаю, что ты являешься исключением: нет творческих планов никогда, только творчество?
– Нет, не один я являюсь исключением. Артисты не любят на самом деле говорить о творческих планах. Потому что все артисты, как и все спортсмены, люди суеверные. Скажешь – накаркаешь.
Не снимут?
– Да, или не снимут, или сорвется что-нибудь, или по срокам не сойдется, или, не дай, Бог, по деньгам.
Еще мы очень все любим такой вопрос: а расскажите какие-нибудь интересные случаи на съемочной площадке?
Так что эти два вопроса, считай, отыграли.
Нет, я могу сказать, я сейчас (напомню, лето 2019 года. –
Е.Д.) снимаюсь в фильме у
Петра Валерьевича Тодоровского – продолжателя великих традиций великой семьи Тодоровских – в интересном сериале «Полет».
Год назад (то есть в 2018 году. –
Е.Д.) мы снимали как бы пилот. Вот сейчас немножко артисты там поменялись, и мы заново все снимаем. Это интересная работа. Там замечательная группа, замечательные партнеры. Но, правда, очень тяжело. Там вот есть режиссер, которого мы называем «Mister But». Потому что после каждого дубля он говорит: «Гениально! Это было замечательно! But… (по-английски «но». –
Е.Д.)».
По атмосфере на съемочной площадке, конечно, все устают, все раздражаются. Но вроде дело двигается.
Про спортсменов прозвучало. И я сразу вспомнил, что немногие знают, что актер Ефремов – «мясной» человек.
– Ну, как не многие знают? Наоборот, знают все.
Спартаковские болельщики знают, «кони» знают, «бомжи»», знают, «паровозы» знают, все знают.
Вот это странно, потому что спорт и Михаил Ефремов – это в сознании массового потребителя (зрителя, слушателя), все-таки вещи очень далекие. Мне сложно представить Михаила Ефремова на поле.
– Я не думаю, что это спорт. Я думаю, что это боление, давно я не гонял мячик. Уже года два. Сейчас в основном смотрю телевизор, футбольные матчи.
На меня произвел неизгладимое впечатление Чемпионат мира в России. И с тех пор мы стараемся не пропускать никаких матчей по телевизору. Потому что в пабе хорошие телевизоры и неплохое пиво.
В этом смысле? А как ты, кстати, человек, который, опять же в представлении массового зрителя, достаточно сильно политизирован, воспринимаешь трактовку, что Чемпионат был этаким пропагандистским ходом на самом деле?
– Побольше бы такой пропаганды.
Талантливая пропаганда, она тоже замечательная. Понимаешь, когда раньше пропаганду делали
Маяковский и
Родченко, это немножко другое было, чем
Соловьёв и
Киселёв.
Из интервью Михаила Ефремова «Новому времени» (2015):
Стране я желаю нового времени. Но не того нового времени, в которое мы и так, к сожалению, пришли, а совсем другого. Сейчас я вижу, что прежде всего поменялась этика. Вот раньше был этический кодекс: чужое брать нехорошо, слабых обижать плохо. А в этом году власти нам показали, что слабых обижать – хорошо и чужое брать – тоже хорошо. Если очень нужно. Мы имеем дело с возникновением новой этики, и совершенно неизвестно, как ее появление отзовется на всей нашей жизни. Хотя, чего там – конечно, известно. Очень плохо отзовется. Думаю, что вслед за этикой изменится эстетика, стиль жизни или, если хотите, ее жанр. Мы уже видим арт-подготовку по телевидению. Многие так называемые аналитики искренне и упорно говорят по «ящику»: война, война, война. Нагнетаются предвоенные настроения, вот что ужасно. А ведь варианты спасения есть. Например, в старое брежневское время был очень популярен такой анекдот: объявить войну Финляндии и сдаться. Так вот: тут тоже можно начать – и сразу сдаться.
Если говорить про телевизионную арт-подготовку, то ведь такой паранойи даже в советское время не было. Волосы дыбом встают, когда ведущий на федеральном канале, руководитель крупнейшего информационного агентства, говорит, что надо бы превратить США в ядерный пепел. Само появление ведущих с такими манерами и с такими склизкими интонациями свидетельствует о том, что у нас теперь новая этика. Раньше такие люди играли
Дуремаров в театре
Карабаса-Барабаса.
Я когда смотрю на это на все, то вспоминаю о театре. Думаю: может быть, это все не на самом деле? Может быть, это не в реальности происходит? Настолько это странно, что не верится. Но ведь кровь льется. И более трех тысяч человек уже погибло…
Андрей Васильев меня называет «политическое животное». Я не смотрю телевизор днем, потому что, как правило, занят. А вот вечером я его включаю и смотрю, смотрю, все подряд смотрю.
Иногда это просто круто – посмотреть отвратительные фильмы, полюбоваться на отвратительных людей. Смотрю на всю эту лабуду и думаю: вон сколько уродов, а я хороший. Все дураки, а я умный.
NB Возможно, это лишнее, но я все-таки артикулирую – Михаил таким инструментом, как самоирония, владеет в совершенстве. Ну так, на всякий случай, для особо одаренных читателей. Ни разу не видевших ТВ-интервью Михал-Олегыча, например, и не рисующих в своем воображении печальную полуулыбку, с коей обычно произносятся им подобные вещи.
Ну, а насчет политизированности. Это заблуждение или действительно очень глубоко?
– Я не политизирован, я просто слежу за процессами.
Но с определенного холма?
– Да нет. Раньше газетки читал или телевизор смотрел, программы, сейчас, слава Богу, телефон появился, где можно – тын-тын-тын – и почитать, что там происходит.
А многочисленные чада являются единомышленниками в этом смысле?
– Ох! В этом смысле мы с ними не разговаривали, слава Богу.
Я и с друзьями по этому поводу не разговариваю. Только если «Гражданин-поэт» или «Господин хороший», это работа. Тогда мы политизированы. А так – нет.
Про спорт мы говорили. Я знаю, что дети некоторые увлекаются…
– Да,
Борька играет в футбол. И здесь играет, и в Латвии. Там есть такая команда «Спартак-Юрмала». У них есть детские школы, где играют местные и дачники. Вот он ходит в команду дачников.
NB Младший сын Борис Михайлович родился в 2010 году, шестой ребенок Михаила и третий, рожденный Софьей Кругликовой, последней (пятой по счету) женой актера.
А видишь в них себя? Это хулиганы, если коротко? Я про мальчиков.
– Ну, как сказать, хулиган? Когда-то хулиган, когда нет. Я тоже не был все время хулиганом. Просто если хулиганишь, это больше отпечатывается в памяти общества.
Армия
Нет, ну, был и криминал. Я насколько понимаю, поход в армию был связан с тем, что 88-я статья (статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года, на сленге валютчиков «бабочка», «Нарушение правил о валютных операциях») светила?
– Да нет, ну какая 88-я. Там на самом деле была «хулиганка», но из-за этой хулиганки пришли к Олегу Николаевичу люди из органов, которые
сейчас руководят нашей страной, и сказали, либо тюрьма, либо армия.
Но доказательств у них не было. Поэтому
они взяли на понт, как обычно они это и делают.
NB По версии ресурса Захара Прилепина «Свободная пресса» однажды «Михаил в присутствии окружающих повел себя неподобающим образом. И пожилой ветеран сделал ему замечание. В отместку за это звездный отпрыск жестоко избил ветерана-фронтовика, решив, видимо, покрасоваться перед друзьями. Дело запахло судом и тюремным сроком. Именно тогда, чтобы Мишу не посадили, Олег Николаевич, по словам Татьяны Бронзовой, и вынужден был срочно отправить молодого оболтуса в армию».
У Ивана Охлобыстина иная трактовка: «Что-то не поделил с замдиректора. Удивительно, Миша самый добрый человек на свете. Как он умудряется влезть в драки, для меня загадка. Я 30 лет его знаю, ни разу не видел агрессивным. Когда все случилось, Миша ушел, сняли и спектакли, я не переживал. У меня есть принцип, что счастлив только благодарный. Я и детей учу, что мгновения, когда ты жив-здоров, у тебя две руки, две ноги, два глаза и два уха, вполне достаточно для счастья. Все остальное уже надуманное, от демонов».
А почему сыновья всех наших кинематографистов, вот если мы берем твою возрастную группу, прошли через армию, и именно в контексте того, что ставился вопрос – либо тюрьма, либо армия?
– Это, понимаешь, тренд, мы когда-то собрались, нам было по 14, и сказали: ну, вот пойдем в армию. Потом будем говорить: либо тюрьма, либо армия. Красиво, во-первых, да. О! Практически лидер протеста.
NB Михаил с 1982 по 1984 год проходил срочную службу в войсках военно-воздушных сил после «учебки» в Вышнем Волочке (в школе младших авиационных специалистов – в/ч 74326).
Дедовщина была?
– Да, была. Но я же в советской армии служил. Нет, я не могу сказать, что дедовщина в той части, в которой я прослужил, была все два года. Это была большая учебная часть. То есть там полгода была такая, ах, какая дедовщина. А потом меня-то оставили в постоянном составе. И я там уже валял дурака.
А вообще мне отсюда, из театральной семьи, попасть в армию? Я помню, я первый раз это осознал, когда я услышал в 6 утра – «Рота, подъем». И все это началось.
Письма маме. Будут опубликованы?
– Нет, они не опубликованы. Что ты? Мне стыдно.
А за многое вообще по жизни стыдно?
– Да, жизнь вообще вся состоит из греха и стыда.
Золотые слова. Никто так вот не признается в этом. Действительно, мы же совершаем ошибки постоянно какие-то.
– Да не то что ошибки. Я не назову это ошибкой. Какое-то стечение обстоятельств, может быть. Не знаю. Но это жизнь. Я не делил ее на хорошее и плохое. Потому что, как говорили отцы афонские: «Обалдеете, кого в раю встретите».
Но просто существует такое общее место, «вот если бы суждено было прожить еще раз, я бы не изменил бы ни дня».
– Я пока да, я думаю, да.
И в армию пошел бы, Михаил?
– С моим теперешним опытом, послеармейским? Да.
Я даже когда служил, помню, иду куда-то я, ну, к ребятам, и такое лето, хорошая погода, у меня хорошее настроение. Я думаю: «А на хрена мне отсюда? Вот я вообще здесь ничего не делаю. В принципе, живу на всем готовом, да еще командую кем-то, чем-то. На хрена мне домой?». Была такая мысль в армии.
Но первые полгода, ух!
Из интервью Михаила Ефремова «Новому времени» (2015):
Знаете, что мой отец, Олег Николаевич, ответил, когда во время выборов президента России его спросили, смог ли бы он возглавить страну? Он сказал: «А чего там мочь-то? Напряг всех – вот и все».
У нынешнего президента – получилось. Причем с самого начала стало получаться… Вот вы знаете, я Питер очень люблю, но при этом отмечаю, что у петербуржцев особое сознание: они по прямой не ходят, они идут до конца квартала, потом направо, до конца другого квартала и налево. То есть легких путей они не ищут. И есть такая логика петербургская: давайте сделаем, а потом посмотрим. Петербург же красивый? Красивый. А сколько под ним лежит трупов? Да хрен с ними. Красивый же. То есть сначала давайте город построим, а потом уже посчитаем, сколько людей ради этого положили. Главное – результат, цель. Мне кажется, сейчас в нашем обществе эта питерская логика возобладала. И вполне возможно, что сегодняшняя реакция большинства наших граждан на санкции – тоже из этой «питерской» оперы. Начинаются трудности, начинаются большие проблемы и тяготы – значит, мы начали путь к великой цели. Помните, как пели в фильме «Айболит-66»: «Это очень хорошо, что пока нам плохо».
Всю мою жизнь Крым был украинский. Я туда очень часто ездил, и всегда так романтично было – «Перукарня» на вывеске прочитать, еще какие-то слова… А в 7-м классе я даже экзамены в Ялте сдавал, потому что в кино там снимался. Напротив Ялтинской киностудии стояла седьмая школа, где у меня принимали экзамен по украинскому языку. Но какой это был экзамен? Меня спросили: «Робишь?» «Роблю», – отвечаю. «Ну, иди». Тройку или четверку по украинскому языку мне поставили и отпустили.
Это не эйфория, это реванш. Реванш советского сознания. А советское сознание, оно при всей своей внутренней этичности, при кодексе строителя коммунизма, который списан с Евангелия, оно все равно построено на том, что целый строй пребывает во враждебности к остальному миру. И вот это из нашего сознания никуда не исчезло. Мне кажется, что присоединение Крыма воспринимается как восстановление сакральной справедливости. А народ очень любит всю эту муть типа марксизма-ленинизма, типа сакральной справедливости. Любит всякую такую эзотерику. Потому у нас щука говорит и печка ездит. Вот у нас же XXI век, интернет, новые технологии… И вдруг выступает Проханов по федеральному каналу. Понимаете, к нему относятся серьезно, если выпускают говорить на всю страну. И он объявляет: «Нашей стране нужна мобилизационная экономика». То есть он хочет, чтобы 140 миллионов человек вдруг стали жить как в армии! Да с какой стати-то? У нас что, конец света, что ли? Что случилось? Не понимаю. Я не верю ни в агрессию Запада, ни в мировые заговоры. И никогда не верил.
И это, конечно, парадоксальная, почти фантастическая ситуация: вдруг русские и украинцы начали друг друга называть фашистами. Страна, которая потеряла огромное количество людей на той войне, вдруг разделилась на два лагеря, и все друг друга фашистами называют. Ну вот что это? Поведение нашей страны очень похоже на поведение подростка, которому кажется, что он все знает лучше всех. И вот он открыл окна, поставил динамики и врубил свой музон на полную громкость. Пусть все знают, как я могу, пусть все слушают то, что я велю. И для такого подростка главное – сила. Потому очень логично, что мы вооружаемся и вооружаемся. И, кстати, экономика, ориентированная на увеличение военных расходов, на модернизацию армии, она прекрасно заработает, и мы будем выпускать танки, снаряды, пушки, ракеты и самолеты. Советская экономика была заточена на военные цели, и теперь все это возвращается. Мы снова будем продавать оружие всех видов. Конечно, против нас ввели санкции самые модные и стильные ребята во дворе. Но во дворе еще есть до фига народу, которому можно продать оружие. Да, нам не дадут больше играть в подъезде на гитаре, но ничего, мы у дедушки полпенсии отнимем и купим себе гитару. А дедушке расскажем, что его пенсия на поддержание великой цели ушла… И все-таки я уверен, что эта история с Украиной как-нибудь потонет в нашем болоте. Напряжемся
лет на пять, а потом устанем, махнем рукой и пойдем по домам, потому что – ну хватит уже.
NB Это интервью The New Times опубликовал в 2018 году, но записано-то оно было в конце 2014 года. Прошло пять лет. И еще год. Год номер 2020, тот, про который в соцсетях шутили: «Что попросишь у Деда Мороза на Новый год?» – «Пощады!».
Путин и Охлобыстин
Ты намекнул, что чекисты руководят страной.
– Как намекнул? Это факт.
Что – президент Путин у нас возглавлял ФСБ?
– Почему президент
Путин? Там очень много. Это как с русскими: копнешь, а там татарин. Копни какого-нибудь начальника, там кагэбэшник 100-пудово.
NB То, что Миша человек добрый + совестливый, я повторяю с момента трагедии, не оправдываю пьянства за рулем, однако готов подставиться еще раз –
Ефремов человек незлобливый, я ему верил и верю. А насчет игр в оппозицию, в июне, на старте судебного разбирательства, актер заявил: «Где я и где политика? Я не имею отношения к оппозиции, не имею отношения к политике. Ничего не имею против личности
Путина. Почему я должен плохо относиться к человеку, который нас кормит – нас, людей искусства, деятелей кино. Ведь все мы помним, в каком упадке была культура раньше». Про странную историю с портретом Путина у него дома – ниже, в беседе с Эльманом Пашаевым.
А насчет русских. В каком возрасте Миша Ефремов узнал, что он не русский?
– Я никогда себя и особо русским-то не считал. Я всегда считал себя человеком. Я узнал, что я чуваш, когда мне не было еще 11-ти.
Да, да, и мордва еще.
– Нет, ну, мордва – это по отцовской линии мордва. А по маминой – чуваш я. И более того, я прямой потомок
Ивана Яковлева. А это человек, который перевел Библию на чувашский язык. Который был заместитель отца
Ленина. Ну, это такая наша семейная гордость.
Ну, а какие вы, чуваши? Чем вы от нечувашей отличаетесь? Что у вас есть такого?
– Ну, во-первых, мы крещеные.
Во-вторых, мы большещекие.
В-третьих, мы добрые.
Ну, в общем, мы лучшие.
Про «крещеные», – я вспомнил одно интервью, в Киеве ты давал. И, рассказывая о своем друге Иване Охлобыстине, как мне показалось, с долей сарказма и с иронией сказал про его поход в батюшки. Ну, как-то неодобрительно.
– Да не неодобрительно сказал. Я, наверное, сказал, что Ваня мне написал пьесу. И сказал, вот у него был 21 год духовных исканий, и он пьесу одну написал. Потом 21 год духовных исканий, и вторую написал.
NB По версии энциклопедии «Лурк» «в православной сфере Охлобыстин – очень редкое явление: все заповеди, что должен соблюдать простой священник, Отец Иоанн открыто нарушал и опровергал. Что служит тому причиной? толстый, неприкрытый троллинг РПЦ и православных устоев вообще или просто ФГМ? Поди разберись».
Ты знаешь Охлобыстина так, как не знает его никто. Во всяком случае, никто из журналистов.
– Он кум мой. Мы родственники практически.
Это все был пиар? Или это были искренние движения души?
– Я не то что полагаю, я знаю, что это искренние движения души.
Вам не мешает в общении с ним тот факт, что он по позиционированию является тем, кого вы, «светлоликие», называете «ватником»?
– Ну, мне не мешает. Ну, Ваня же художественный ватник.
Тогда попытаемся определить, что такое художественный или нехудожественный ватник?
– Ну, вот этот самый МХАТ имени Горького, там они ватники нехудожественные, несмотря на то, что имени Горького. А Ваня – художественный. Это я так считаю. Это мое мнение.
Ты считаешь, что, когда человек твоего ремесла беседует с журналистами, то есть дает интервью, он работает?
– Я честно скажу, я не думал, о чем я буду говорить. Ну, в принципе, можно было подумать, чего-нибудь сказать смешное или такое яркое. И потом все: ха-ха-ха. Но обычно смешные, яркие, талантливые вещи никогда не получаются, когда ты думаешь, вот надо бы сделать так.
Это экспромт должен быть?
– Это не экспромт. Это прямой ход. Это, как ты говоришь, от чистого сердца.
Просто очень многие видные актеры, скажем так, с достатком гораздо выше среднего, из принципа не дают интервью бесплатно. И тезис у них такой: давать интервью – это моя работа, почему я должен делать это без денег?
– Вообще это
Мадонна первая начала – фотку за 50 долларов. Это капитализм. Это все понятно. Это нас пока тут, лопухов, дурят. Вот такие, как вы. Мы бесплатно интервью даем.
Более того, сейчас говорить о бесправности актера, в государственных, тем более, театрах, это такая вот задача…
Не хочу я об этом говорить. Потому что это и так понятно. Это нищета и бесправие.
Как с этим бороться?
Не знаю.
Ну, всегда ведь так было?
– Нет, не всегда.
Когда есть художественная наполненность, творческая наполненность, то нет бесправия, и о деньгах меньше думаешь. А когда как-то такая рутина, вот ты начинаешь все время: чего же тут не так-то, чего же?
Я же в артисты пошел. Я же хотел летать. Чего же вы мне крылья-то режете с самого первого года?
Очень часто, сравнивая нынешний период, постсоветский и советский, как раз говорят о том, что фактор денег стал очень значимым. Но мне кажется, что и в советские времена тоже, в общем, думали об этом.
– В советские времена думали не о деньгах, а о привилегиях. Потому что когда произошло это, на мой взгляд, счастливейшее событие моей жизни.
1991-й год?
– Да даже раньше, году в 1987-м уже было понятно. Самое счастливое мгновение моей жизни, конец коммунистической фигни и Советского Союза.
Тогда понятно, что была эйфория. Но во всей этой трансформации стояли люди; где угодно, такими колоннами стояли и продавали будильники, чайники и стаканы, я не знаю, кофточки.
Вот вся эта пертурбация, она научила русских людей (ну, или российских людей) думать о деньгах. До этого советские люди о деньгах не думали.
Ну, некоторые, наверное, думали.
– Ну, всегда есть люди, которые о них думают. Всегда есть умные люди, но их мало. А тут вся страна достаточно резко поумнела. И стала как бы думать. И мы еще до сих пор не отошли. Это будем еще отходить лет 20 точно.
А надо отходить?
– От той халявы, которая была? Конечно, надо.
NB В контексте заявления
Михаила Ефремова о своей лояльности власти и признания, что все антипутинские экзерсисы это просто работа, игра, etc., в соцсетях стали размышлять и о мотивации его партнеров по этой самой работе. А я задолго до скандала с ефремовским ДТП напомнил у себя в аккаунте, как
Дима Быков для нашего совместного проекта МОСКОВСКАЯ КОМСОМОЛКА (что была создана
Березовским для борьбы против
Лужкова, чтобы помочь
Путину тогда, 20 лет назад) писал:
«Лояльность в России – дело опасное: стоит
Пушкину или
Пастернаку захотеть, “в отличье от хлыща в его существованье кратком, труда со всеми сообща и заодно с правопорядком”, – как тут же торжествует правота хлыщей, потому что очередной символ русской государственности оказывается сатрапом и душителем… Поэтому, чтобы быть всегда правым, как
Явлинский, – надо заранее поджимать губы и говорить о том, что опять ничего не выйдет. Что главная задача прессы – долбать власть. Что обязанность интеллигента – быть в оппозиции. И прочий протухший набор».
Мне другой экс-коллега
Александр Перов этот пассаж откомментил:
Удивительное дело: пишут и говорят так, как будто мечтают, чтобы слово их осталось жить в веках. Потом переобуваются в прыжке – и приземлившись, даже не задумываются о том, что слово-то так и осталось жить в веках. И его можно загуглить… С одной стороны, мне нравится современная жизнь, потому что врать о своем прошлом сделалось бесполезно. Все зафиксировано. С другой – мне грустно. Ибо публика, которая полагает себя (да хер с ним, не важно, кем), плевать хотела из своей ямы на весь белый свет и в том числе на собственные изречения 10–20-летней давности.
Вера Михайлова (НТВ ПЛЮС) заметила:
В этом вся проблема нашей творческой интеллигенции. Надо быть гением, чтобы избежать этой ловушки. Со времен Пушкина. Вернее, интерпретации его биографии в советский период. С одной стороны, он имел «приличную биографию» – был против власти (царской, чем мил был Советам), с другой стороны – «наше все» – то есть послужил Отечеству и нации. Вот в этих трех соснах и блуждает наша интеллигенция. А как-то отделить всегда временную власть от отечества – не получается. В результате – дым отечества им не сладок, мелкота… и потеря таланта. Если учесть, что по формальному признаку у нас капитализм и либеральная экономика, то совсем бедные потерялись))) А мантра «государство должно»? Опять в социализм, что ли? В общем, извечное – я буду на тебя гадить (прости, Господи), а ты меня ласкай! Самая неблагодарная публика. Дэлом надо заниматься! Да, и все хотят много денег. Аскеза – творческий путь редких личностей…
Свiтлана Мiзюн из соседней страны подвела итог:
Приезжайте на Украину. И думаю, через месяц у Вас, как у Пушкина, появятся слова: «Я помню чудные мгновенья». Будет возможность сравнить и понять, что такое лояльность…
Наталья Негода, «по Сеньке и шапка» ©
Ни сама Негода, ни Ефремов не любят вспоминать об этом романе. Тем не менее из песни слова не выкинешь.
Я познакомился с пассией Михаила, когда она уже второй раз (и уже окончательно) перешла в категорию «бывших».
Тогда в отведенный 27-летнему биологу
Константин-Львовичу Эрнсту номер на втором этаже крымского чудо-пансионата вселилось полдюжины непростых гостей!
Андрей Макаревич, Саша Любимов, Наташа Негода + Сергей Толстиков, естественно, сам инициатор крымского вояжа Костя и я.
Правда, тогдашний секс-символ державы Негода, приехавшая в Никитский вместе со своим ухажером Толстиковым, через пару дней нашла какую-то частную квартирку на горе, между Нижним и Приморским парками. И влюбленная парочка оперативно освободила шикарный балкон, на котором располагалась койка их медового месяца. Условно говоря, медового, поскольку Сергей, как жаловалась нам по пьяной лавочке Наталья, был хронически женат. Впрочем, лет 10 или более после той поездки они прожили душа в душу; не знаю уж, насколько юридически при этом легализовав свои взаимоотношения.
Актриса только что прошла через очередные разборки с непросыхающим балагуром Мишей Ефремовым, с которым бурно и нервно романилась с 1985 года, после его возвращения из армии. Она, кстати, училась в мастерской Ефремова-старшего (Школа-студия МХАТ), что не могло не обсуждаться в богемной среде.
Тогда в кинобомонде еще не было моды на мезальянсы: актрисы, быть может, и влюблялись в дедушек-кумиров, но как-то не доходило до огласки или, тем паче, до ЗАГСа. Михаил, замечу, всего то на 2 дня старше Натальи (Толстиков на 6 лет). Негоде в то ялтинское лето было ровно столько же, сколько
Юлии Высоцкой на день свадьбы с разменявшим седьмой десяток
Андреем Кончаловским.
Позволю себе процитировать канал «Кумиры наших и прошедших лет»:
«Михаил Ефремов чего только не предпринимал, чтобы добиться расположения красавицы, а однажды, получив очередной отказ, просто напился до беспамятства. Однако вскоре Наталья смягчилась и обратила внимание на Ефремова-младшего. У них начался бурный роман. Отношения эти продолжались примерно три года. Но, как ни странно это звучит, в ЗАГС Ефремов-младший во время отношений с Негодой, отправился с совершенно другой девушкой. Его женой стала однокурсница
Елена Гольянова. По словам самой Елены, этот брак был фиктивным, и Негода прекрасно об этом знала. Елене Гольяновой, приехавшей в столицу из Нижнего Новгорода, просто позарез была нужна московская прописка, и Ефремов ей помог ее получить. Через два месяца они просто развелись. Негода смеялась, что этот брак с Гольяновой – репетиция их семейной жизни с Ефремовым. Однако, когда тот сделал Наталье предложение, получил отказ».
После драматического развала тандема Ефремов/Негода им сочувствовали: по Сеньке была шапка, как говорится, – оба казались сторонним наблюдателям трогательно непутевыми затейниками. Сочувствовали, пока Н.Н. не вытащила – с подачи народной артистки СССР
Татьяны Лиозновой – лотерейный билет «Маленькой Веры» и триумфально не прогремела на весь мир. Режиссер
Василий Пикуль, между прочим, всего на пару лет старше актрисы и взял Наташу потому, что
Ирина Апексимова неожиданно от роли Веры отказалась, а Негода очень кстати явилась в тот день на студию Горького за дебютным гонораром и попалась на глаза кому надо.
Ефремов, справедливости ради замечу, стал всесоюзной полузвездой еще до срочной службы, в 14 лет сыграв роль бравого мальчика
Пети Копейкина в ленте «Когда я стану великаном».
Так что союз у них был сплетнеобразующий. Роман угарный. И, существуй тогда светская хроника как жанр, они обеспечили бы хлебом насущным легион папарацци. Перед съемками «Маленькой Веры» пара скандально разошлась, а во время работы до Ефремова долетали из Мариуполя слухи об интрижке его бывшей пассии с партнером по фильму красавцем
Андреем Соколовым. Хотя, думаю, разговоры были постулированы сюжетом ленты и скандальной постельной сценой, ставшей в истории советского кино революционной. Свечку никто не держал, сама же Наталья игриво отшучивалась.
Вот. Короче, мы Негоду не грузили расспросами, кто, кого, как и почему.
Сергей Толстиков совершенно неожиданно в киноиндустрию «вернулся» позже, типа подвинув
Никиту Михалкова на посту исполнительного директора Федерального фонда социально-экономической поддержки отечественной кинематографии. До этого он без шума лишнего рулил в «Альфа-банке» и «Трансмашхолдинге».
Негода, помнится, говорила, что ее ухажер – сын видного ленинградского партийца
Василия Толстикова, который был хозяином города до
Григория Романова, а затем послом СССР в Нидерландах. Мы как-то во время пьянки в ПРОКе наехали на Сергея с допросом, но он энергично свое родство отрицал, говорил, что родом из Костромы. Ну да ладно, проехали.
Толстиков был таким, ну, совсем небогемным перцем, вполне, по-моему, похожим на бодрого комсомольского функционера из циничной обоймы которых, собственно, и формировались все наши олигархи. Однако он заслужил определенный респект в тусовке и как бы даже прославился тем, что во время Московского кинофестиваля совершенно конкретно дал в репу журналисту, разместившему в каком-то листке фото его спутницы с инициалами Н.Н. по соседству с изображением М.М. (
Мэрилин Монро). Так и было написано, как помню: Н.Н. и М.М. черным по белому. Не знаю, право, что в самой этой публикации было оскорбительным для Негоды.
Не знаю, но догадываюсь. Никаких «ынтернетов» тогда, само собой, не было. Жили мы в Советском Союзе и все информационные потоки генерировали сами, а не ловили их. Это я к тому, что Наташа полуподпольно снялась для облоги культового заокеанского журнала Playboy, получила какую-то немыслимую по советским меркам сумму, дала в Штатах полсотни интервью. И не очень рассчитывала, что обо всем этом узнают на родине.
Журнал вышел в мае 1989-го; майки со слоганом «From Russia – with love» были в том году хитом т. н. сопутствующих продаж издания в Штатах. Негода отымела свои 15 минут славы в глобальном масштабе. Это реально была Девушка Года. Гиперкомпенсация для тихой экс-студентки Школы-студии МХАТ, которая в эротическом смысле была, пожалуй, наименее востребованной на своем курсе. Да и работа в Театре юного зрителя, где она специализировалась на ролях совсем не плейбоевских зайчиков, никаких перспектив радужных ей не рисовала.
Она всех сделала. Всех. Даже тех киношников-ханжей, которые с возгласами «Позор!» покинули Дом кино во время памятной премьеры культовой ленты. Ее на самом деле зауважали. Полюбили. Восхищением захлебнулись. Конкретно. Хотя, впрочем, употребить по прямому назначению никто из старых приятелей не стремился все равно.
Надо понимать всесоюзный размах и триумфальный характер ее тогдашней популярности. Даже не знаю, как это прикинуть в нынешней системе координат. Это – при традиционном для СССР дефиците информации о западных звездах – как сегодняшняя
Анастасия Заворотнюк, возведенная в квадрат бюста
Анны Семенович. А сейчас про
Жигунова шутят, что он, мол, не бывший гардемарин, а «бывший Заворотнюк».
«Советским экраном» Негода официально признана была лучшей актрисой 1988 года. Скандальная «Маленькая Вера» только-только получила Большой специальный приз жюри Международного кинофестиваля в Монреале и премию ФИПРЕССИ в Венеции. Сама актриса собирала жатву призов: Гран-при в Чикаго, титул лучшей актрисы в Женеве, «Ника-1988» и т. п.
Биохимик Костя Эрнст утверждал, что Негода = очень способная актриса и что скандальная слава не даст ей взлететь. Прав оказался.
Кинообразование, вернее, диплом ВГИКа у Константина есть благодаря дружбе с проректором (в 90-е годы)
Аллой Николаевной Золотухиной. Зачислен он был в мастерскую
Наумова. Это была та самая мастерская, где учился племянник
Параджанова, Хачатуров Георгий, в дальнейшем уже и по паспорту Параджанов. Была в мастерской и внучка
Алова Елена Николаева.
Как рассказала мне в приватной беседе одна из сокурсниц: «Мастер в институте не появлялся, а кинознания Эрнста во ВГИКе свелись к общению с Золотухиной. Людей из ВГИКа он брал только по ее рекомендации».
Ну а Негода… Она так и осталась Маленькой Верой. И в Голливуде у нее карьера не покатила. Все ставки были сделаны неправильно. То, что Толстиков был экономистом по образованию, его возлюбленной, подозреваю, не помогло.
Она на самом деле фантастическая актриса. Помню, как-то крымским вечером пробросил, листая номер журнала с ее ню-фотками; дескать, умеют же там ребята с натурой работать, свет грамотно выставлять и фотошопить людей до неузнаваемости. Без всякой подколки: сказал, отхлебнув глоток приторного местного напитка, то, что думал. Поняв, что ее здесь совсем не рассматривают как волшебную глянцевую секс-бомбу, Наташа, меланхолично затушив сигарету, процедила: «Свет, блин… Свет правильный, это, чтоб ты знал, когда изнутри. Смотри!».
И тут же исполнила какое-то немыслимое па на стуле. Это было феерическое нечто. Было непонятное. В один искристый миг обернулась совсем Другой. Выше стала как будто, сексуальнее, ярче. И при этом воздушной стала. Стала богиней.
Она действительно великая лицедейка, потому что может в мгновение ока тотально преображаться. Образ творить. Без всякого грима, без репетиций, сценария и режиссера. Просто Наташа включала что-то в себе, и метаморфоза случалась невероятная, почти анимационная.
А еще Негода была единственным в кинобомонде человеком с золотой карточкой American Express. Она водила нас в интуристовскую «Ялту», где за валюту можно было надегустироваться импортного пива, которое отличалось от «Жигулевского» так же, как студентка-тихоня мхатовской студии от дерзкой sex-богини с обложки майского Playboy, в обрезанной маечке с надписью «Мы за мир», проходившей по линии сосков, и двумя часами на левом запястье, зато без трусиков.
Наталья по-купечески транжирила, просаживая гонорар от «голых» заокеанских съемок, с легкостью венского вальса. Не то чтобы денег было очень много; просто казалось, что это лишь начало и дальше всего будет больше. Долларов, обложек, премий, ролей, восторгов. Коротким был шаг от стандартной оплаты за роль комсомолки Зины в фильме «Завтра была война» до $$$-вознаграждения за съемку в самом популярном на тот момент журнале мира (за попытку провести экземпляр которого в страну можно было совсем недавно вылететь из партии, лишиться работы и погубить жизнь-карьеру).
Карточку у нее украли какие-то ялтинские мальчишки. Что не очень Наталью огорчило. И не очень обрадовало, когда заветный кусочек пластика ей вернули на следующий же день. То ли пацаны не знали, как воспользоваться диковинным платежным инструментом, то ли им объяснили, у кого AmEx похищен.
В известном смысле Наталье Игоревне повезло, что не было в СССР т. н. светской хроники, что издавна является не очень изящным выражением естественного интереса рядовых членов социума к своим маститым лидерам.
Подразумевается, что человек, упоминаемый в светской хронике, известен большинству читателей/зрителей. И лишь поэтому интересно ознакомиться с интригующими обстоятельствами его личной жизни. Ибо единственное (ну, почти единственное), что может роднить прославленную кинозвезду со скромной дояркой из далекого колхоза «Победный лапоть», это, например, тот факт, что обеих лупят мужья. Адюльтеры, семейные драмы, громкие ссоры и нежные примирения. Это то, что встречается в жизни каждого. И ведь именно это дает благостную радость отождествления. Дает возможность посочувствовать звезде. Или позлорадствовать. То есть получить удовольствие не только от размеренного потребления «культуры», но и от легкой, как смог, возможности оценивать знаменитого представителя некой элиты.
Человек, выставляющий себя (и плоды своей деятельности) на всеобщее обозрение (будь то спортсмен, актер, журналист или политический деятель), теряет, конечно же, всякое право на Тайну Своей Биографии. Как только приобретает славу, известность, популярность и тем самым становится интересен.
Всякие возражения против самого жанра светской хроники нелепы по сути своей.
Если именитый актер не желает, чтобы жалкие щелкоперы пописывали о его любовных похождениях, он может чрезвычайно просто решить эту проблему. Либо завязать с амурными похождениями. Либо… Встать к станку завода «Красный тракторист». О нем забудут через год-два. Ведь широким массам не интересны амурные интриги какого-нибудь слесаря Феофанова и он не рискует попасть даже на страницы заводской многотиражки (в качестве удалого дон-жуана, во всяком случае… разве что как передовик или, наоборот, прогульщик).
Хотеть быть на виду, но лишь своей парадной стороной (т. е. громкими творческими успехами) или добрыми делами (благотворительность, туда-сюда), невозможно! По той простой, словно Колумбово яйцо, причине, что личность (тем более узнаваемо-популярная) интересна именно как явление природное, в (неприглядном порой) комплексе со своими бытовыми, повседневными проявлениями.
Поэтому и по сей день интересуются, кстати, неоднозначной личностью
В. А. Моцарта. Что вызывает, кстати же, весьма противоречивые (зачастую раздраженные) отклики и нервные, словно минное поле, споры на ускользающую тему: не опускает ли, мол, его гений тот, допустим, факт, что он был более чем примитивным (в быту) человеком, ужасающе далеким от грациозных интеллектуальных высот. Да, Моцарт не блистал «культуркой», хотя и наделен был уникальным даром свыше.
Талант не спасает его обладателя от липкой пошлости, досадной тупости и прочих недостатков. А «парадный» образ Личности, как правило, пугающе схематичен. И, что еще хуже, неинтересен.
Словом, про звезду любопытно знать все мелочи, чтобы иметь уютную возможность по-домашнему сравнить ее, звезду-то, с собой, соседом по лестничной клетке… И, возможно, вздохнуть с аппетитным облегчением: у тебя самого жизнь складывается вовсе неплохо.
Против светской хроники как жанра в основном выступают пострадавшие знаменитости или совинтеллигенты в первом поколении. Последние запальчиво утверждают, что их-де, Грязь не интересует. Забывая о том, что именно из грязи (т. е. повседневных межличностных коммуникативных удач и неудач, аффективных контактов одной особи с другими) и состоит эмоциональная основа бытия.
Скромный человек, которому неприятно внимание чужих, никогда не станет ни актером, ни телерепортером, ни общественным деятелем. Он будет тихо жить своей размеренной жизнью.
Само честолюбивое желание удивить мир, покорить его уже подставляет под критику! Ведь существование критики как таковой тоже не вполне правомерно. Почему спортивный комментатор, не умеющий ставить рекорды, словоохотливо судит о качестве выступлений звезд большого спорта? Казалось бы, не умеешь играть сам, не суди других. «Не судите, да не судимы будете».
Однако критика (как жанр) процветает.
И светская хроника дружно появляется в ведущих изданиях. Зачастую с рекордным (кстати!) числом ошибок.
Единственное требование, которое, по-моему, должно предъявляться к «бульвару», – это фотографическая точность фактов. Стилистика же может быть самой разной. Так, фотография может сделать человека сногсшибательным красавцем, а может – мерзким уродом. Важно, чтобы одного не сняли вместо другого. Напомню скандал в западной прессе, когда после ГКЧП-заварухи, ряд французских журналов опубликовал портреты писателя
Бакланова, спутав его с шефом отечественного ВПК.
А попавшим в придирчивый объектив светской хроники можно посоветовать лишь еще раз перечитать концовку «Ревизора».
Гоголь очень хороший писатель. Для тех, кто забыл, напомню: чтение вслух письма
Хлестакова позабавило всех и всем досадило.
Все хихикают и радостно обрывают телефоны, «обсуждая, насколько прекрасен наш круг», пока дело не дошло до них, и ярятся, лишь только всплывает какой-нибудь хмельной визит в казино, не ведая, что кое-какие социально значимые мужчины уже высказались по этому поводу. По мнению
Ларошфуко, «истино порядочный человек никогда не чувствует себя уязвленным». А на вопрос «Какова печать достигнутой свободы»,
Ницше отвечает: «Не стыдиться больше самого себя».
Надеюсь, мысль номер один понятна будет всем знаменитостям. Нельзя и рыбку съесть и на шарабане покататься.
Форс-мажор
В этой нашей беседе мы прошлись по темам, без коих не обходится ни одно пространное интервью Михал-Олегыча.
Ты ведь был всегда этаким мажором.
– Я был форс-мажором. Ну, как? У меня прапрадедушка перевел Библию на чувашский. Дедушка – главный режиссер Большого театра. Папа – понятно.
NB Иван Яковлевич Яковлев, просветитель, православный миссионер, педагог, организатор народных школ, создатель современного чувашского алфавита и учебников чувашского и русского языков для чувашей, писатель, переводчик, фольклорист. В университете Яковлев знакомится с ученым-ориенталистом профессором Н. И. Ильминским, консультируется у него по «инородческому» (национальному) вопросу. При содействии Ильминского к концу 1871 года Иван Яковлев составляет на основе русской графики первый вариант нового чувашского алфавита, поскольку старый, созданный на основе древнебулгарского (тюркского) языка в начале текущего тысячелетия, был основательно забыт. В дальнейшем яковлевский алфавит совершенствуется. В 1872 году на нем был издан букварь. Первые два выпуска букваря Яковлев, сам испытывая материальные затруднения, издал на собственные средства. Тогдашними консерваторами букварь был встречен в штыки: «Пылкость молодой натуры, с которой он принялся за дело, была причиной того, что он встал на неправильный путь в инородческом деле. Г-н Яковлев в деле образования чуваш задался мыслью чувашский язык сделать книжным…»
Нет, ну, я помню: в школе учились с внучкой Промыслова…
– И с внучкой маршала
Устинова.
Вы с Антоном Табаковым – в одном классе?
– Нет, нет. Это Промыслова и Устинова. Там в классе А училась внучка Промыслова, а меня переводили из А в Б.
А почему переводили?
– За плохое поведение.
Я, как это, «развратил один класс» и меня перевели развращать другой.
Из интервью Михаила Ефремова Станиславу Кучеру, RTVI (2019):
Я учился в 31-й школе. Это за МХАТом на Тверском бульваре. Это серьезное было у меня потрясение. Когда я учился в 60-й школе до 4 класса, в 4 классе совершил хулиганский поступок. Меня назвали фашистом, выгнали из пионеров и из школы.
Я с мальчика трусы сдернул и в раздевалку девочкам его затолкнул. Мальчика без трусов. Раз – к девочкам в раздевалку! «Ха-ха-ха». И сказали, что «все, он теперь заикаться начнет». Но он не начал, все нормально. И оттуда меня родители забрали и отдали как раз за соседний дом с папиной работой, чтоб… тоже был. Уже в этой школе я увидел, что ребята ходят не в школьной форме, а в джинсах, что ребята пишут «Паркерами», что у всех какие-то сумочки.
У меня были классы «А» и «Б». У меня в одном классе училась внучка Промыслова, а в другом – внучка Устинова. Промыслов – это тогдашний Собянин, а Устинов – тогдашний Шойгу. Ну и как? Там утром в 8:30 подъезжало до хрена черных машин. Привозили детей в школу. Там все было…
Когда я перешел туда учиться и там меня встретили так – «ну и что там?». И, в общем, туда пришел Антон Табаков, который учился на три года старше меня, но в этой же школе. Он пришел и сказал: «Если кто-чего, со мной дело иметь будете…» Потом я так же приходил в классе 9-м, когда уже подрос, в 6 класс к Феде Бондарчуку и Стёпе Михалкову и говорил всему классу, что «если кто их тронет, то…» Такая мажорская среда у нас была.
По-моему, с Антоном в классе учились Никита Хрущёв (внук Хрущёва) и Серёжа Аллилуев, внук Сталина. Представляешь, какая школа, какие там вообще вот эти все штуки были? На мой взгляд, у нас была демократия.
Родителями не мерялись. Но мерялись все время какими-то типа машинками, потом чуть постарше стали – сигаретами. Когда я туда пришел, уже даже в 5 классе меня спросили: «Salem будешь?» Я говорю: «Я есть не хочу». Потому что я подумал, что это салями имеют в виду, колбасу. А уже покуривали. Никто даже не знал о существовании таких сигарет в СССР тогда…
Когда-то какое-то интервью я давал. И я, перефразируя Пушкина, сказал: «С моим умом и талантом родиться сыном Ефремова!».
Это такая штука, которая с тобой всегда. Ты с ней ничего не можешь сделать. И отношение людей такое. Когда я в институт поступал, конкурс прошел (на удивление) в школу-студию МХАТ, когда объявляли фамилии, кто прошел, объявили мою, сзади девочка девочке сказала: «Ну, я тебе говорила!» Я слушаю это за собой всю жизнь. Я так понимаю, что и дети мои это слышат.
Из интервью Михаила Ефремова журналу «Интервью» (2013):
Я воспитываю детей… невмешательством. Особенно сыновей – они у меня уже взрослые, состоявшиеся личности. Однажды мой второй сын Николай попал в милицию – я его подверг на месяц остракизму. И что? И ничего. Он сам вне зависимости от моего с ним общения сделал все необходимые выводы. Уверен, что правильные. С парнями вообще не надо церемониться. Не думаю, что навязывать им свой литературный вкус, в котором и сам, признаюсь, сомневаюсь – правильное решение. Главное, чтобы они прочли Библию, Тору и Коран. Это не религиозные книги, это духовная литература, которая многое объясняет. Она освящает.
Родители читали много и со вкусом. Если посмотреть на нашу библиотеку, то можно было увидеть много закладок в книгах. Но у нас не практиковались советы в части книг – каждый читал то, что хотел. Не припомню, чтобы отец мне говорил: «Миша, читай то-то, делай то-то». Разве что мама пыталась развивать мой литературный вкус, часто говорила: «Мальчик из такой хорошей семьи, а такой серый. Неудобно». А воспитание со стороны отца было другим – ни напутствий, ни советов, даже не могу сказать, чем именно, но он меня воспитывал, это точно. Наверное, тем, что он просто был рядом. Я думаю, что литература соответствует времени, в котором ты читаешь книги. Конкретный, отдельно взятый момент, когда у тебя в руках появилась эта книга. Хорошее у тебя настроение, плохое, пьяный ты или в депрессии, хочется ли тебе полежать или поплясать – вот при разном настроении любима разная литература. Например, в армии я нормально служил только первые полгода, а вторые полгода не знали, куда меня «пришпандорить». Вот я и взялся читать –
Тургенева, Лескова, Гоголя. Тогда у меня были обстоятельства и настроение такое – подходящее чтению классики. В какие-то моменты мне очень помогло «Откровение Иоанна Богослова». Как ни странно, в определенный жизненный момент, достаточно сложный, я читал не самую легкую часть библейских сказаний. И она меня укрепила.
Из интервью Михаила Ефремова «Новому времени» (2015):
Я никогда с отцом не говорил о том, что происходит в стране, потому что и так все понятно было. Ведь именно из его книжного шкафа я впервые достал «Архипелаг ГУЛАГ» и другие запрещенные книги.
Отец никогда в школу не ходил?
– Дед один раз пришел,
Борис Александрович Покровский, с этой, со Звездой Героя соцтруда на груди.
NB Борис Покровский – оперный режиссер, педагог, публицист; народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, четырех Сталинских премий и двух Государственных премий России. Кавалер двух орденов Ленина. Осуществил первую постановку оперы «Война и мир» С. Прокофьева в Ленинграде (1946, Ленинградский академический Малый театр оперы и балета). По его просьбе С. Прокофьев написал вальс Наташи Ростовой, ставший символом этой оперы. В 1947 году постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) о формализме в музыке была осуждена поставленная им опера «Великая дружба» В. Мурадели, однако каких-либо мер по отношению к режиссеру не последовало. В 1972 году основал Московский камерный музыкальный театр (ныне Камерный музыкальный театр имени Б. А. Покровского), получивший в 1997 году к 25-летию звание академического. Поставил здесь 75 произведений, из них – древнейшую русскую оперу XVII века «Ростовское действо» (1982) и одну из первых итальянских опер XVI века – «Эвридику» Я. Пери (1994), а также «Похождения повесы» И. Стравинского – первая постановка в России, «Дирижер оркестра» Д. Чимарозы, «Жизнь с идиотом» А. Шнитке и другие. Много работал за рубежом. Был первым постановщиком опер С. Прокофьева, получивших всеобщую известность, – «Война и мир» в Софийской народной опере (1957), «Огненный ангел» в Праге (1981).