Вопрос вызвал бурю, следить за которой у Хирки не было сил. Она развернулась и ушла. Пусть продолжают. В любом случае не ей решать, как будут править Имландом. Рыжая полукровка, дочь Грааля, потомок Одина больше не принадлежала этому миру. Она изменилась. И никогда не станет прежней.
Врата
Через двое суток после сражения открылась первая лавка – пекарня на площади у того места, где раньше стояла Стена. Все таращились на заведение и проходили мимо. Некоторые перешёптывались. Кто-то бросил в двери конским навозом. Но пекарь делал вид, что ничего не происходит. По его словам, у него поднималось тесто, которое требовалось печь. А в печах следовало поддерживать жар.
На следующий день открылись все остальные лавки.
Хирка шагала по узким переулкам от торговца к торговцу. Вокруг царили попеременно то радость, то горе. Потерявшие близких вели себя тихо, а победители праздновали. Жизнь неумолимо двигалась вперёд.
Прилавки ломились от товаров. Хирка упорно торговалась за травы, без которых могла обойтись, и не столь упорно – за действительно необходимые снадобья. Корень Илира точно нужен. Людям. Возможно, мужу Аллегры уже не помочь, но не только он теряет память.
Впереди шагал Ветле и время от времени указывал на заинтересовавшие его предметы. А после того как Рамойя отказалась покупать сыну украшение с маленькой деревянной лошадкой, он даже ненадолго расплакался.
Сама женщина шла рядом с Хиркой и рассказывала, о чём болтают в Равнхове, хоть и не смогла удивить собеседницу. Народ есть народ. Одни всегда верили, другие всегда сомневались, о чём бы ни шла речь – о богах или о власть имущих.
Хирка поправила мешок на спине. Он был набит до упора и походил на сосиску. Внутри лежало всё, что девушка планировала взять в путешествие.
Она остановилась у лавки с украшениями, где лежали шарфы с золотыми нитями и груды браслетов. Нанизанные на палочки медальоны свисали с низкого потолка. Вороны. Знаки Всевидящего. Амулеты на счастье. Одно из украшений привлекло внимание Хирки. Круглая серебряная монета с детским лицом, выдавленным на одной стороне. Всевидящий решил, что это дитя должно выжить. Дитя, которого все ждали.
Ример Ан-Эльдерин.
Сердце сжалось. Кожу стало покалывать, словно иголками. Хирка провела большим пальцем по амулету. Ример был очень далёк от неё во многих отношениях и всё же являлся самым родным существом в мире. Она стала настолько близка к нему, насколько возможно. Мужчина за прилавком улыбался. В одном ухе у него висели толстые золотые кольца.
Хирка почувствовала острую потребность сказать, что она знакома с Римером. Необъяснимое желание поведать, что была с ним.
Занималась с ним любовью.
От этой мысли девушку бросило в жар. Она положила амулет на место и пошла дальше.
– Он принесёт тебе счастье! – прокричал ей вслед продавец.
Хирка подавила горький смех.
Солнце начало опускаться за горы, заливая улицы красными и оранжевыми отсветами. Ветле побежал к каменному бассейну посреди маленькой площади, распугав птиц. Рамойя пошла приглядеть за сыном. Хирка уселась на скамейку возле стены дома, открыла мешок и вытащила книгу. Чёрную в мягкой обложке. Затем открыла её и начала листать. Страница за страницей шли изображения с кругами. Больше ничего. Круги с чёрточками. Карта миров. Вероятно, их было больше, чем можно посетить за всю жизнь.
Хирка услышала смех Ветле и почувствовала запах хлеба со специями. Мелочи, такие важные, что от них казалось немыслимым уехать. Так больно покидать смех и хлеб. Что уж тогда говорить о более серьёзных вещах?
Хирка убрала чёрную книгу обратно и достала другую, поменьше, в кожаной обложке с приклеенным компасом. Открыла дневник и сглотнула, заметив боль в собственных словах. Как мало беглянка из Имланда понимала, когда оказалась среди людей. Язык. Звуки. Машины…
Но она училась. Её рисунки становились всё более разборчивыми, значение слов – более понятным. Между страницами лежали картинки и открытки. Вырезки. Изображение дерева. Фотография Венеции. Зарисовки растений. На последней странице Хирка вывела круг, который пересекали чёрточки. Как собранное из осколков блюдо.
Оно стало красивее, потому что его починили.
Но с ней дело обстояло по-другому. Прежняя целительница была сломана. Слишком многое она потеряла. И совершала такое, от чего не могла спать по ночам. Совершала такое, чего обещала никогда не делать. Забирала жизни. Пожертвовала многими ради других. И ошиблась.
Она не могла остаться здесь.
Даже вороны говорили то же самое. Хирка принадлежала всем мирам. Не Умпири, людям или имлингам. Её дом – дорога. И так было всегда. Красная повозка отца служила единственным жилищем. Вечная путница, она будет зарисовывать и описывать растения во всех мирах, которые сумеет отыскать. Свяжет нити. Будет учится.
Хирка вырвала страничку и начала писать. Лёгкий ветер играл уголком листа.
Рамойя села рядом.
– Ты встретишься с ним сегодня вечером? – девушка старалась говорить равнодушно, сворачивая письмо.
– Я встречаюсь с Эйриком и думаю, что Ример будет поблизости.
– Можешь оказать мне услугу и отдать это ему? – Хирка вручила послание Рамойе.
Та посмотрела на собеседницу, явно собираясь задать какой-то вопрос, но передумала и вместо этого произнесла:
– Он скопировал книги, ты слышала? – Девушка молча помотала головой. – Говорят, в библиотеке были спрятаны фолианты, которые много лет никто не видел. Многотомные труды о слепых и о братьях. Даже на языке слепых!
Умонийский. Они называют его умонийским.
Но Хирка ничего не сказала.
Рамойя откинулась назад и скрестила ноги. Золотистые бусинки на широких штанах зазвенели.
– Знаешь, что сказал Эйрик? – после долгой паузы поинтересовалась наставница воронов. – Он считает, что Ример решил извлечь те книги на свет. Написать новую историю, и на этот раз правдивую. Хёвдинг спросил, уверен ли Ан-Эльдерин в том, что сможет справиться лучше, чем те, кто делал это до него. Знаешь, что тот ответил? Заявил, что не уверен, но планирует научить всех читать несколько вариантов истории.
Хирка улыбнулась, превозмогая боль.
К ним подбежал Ветле. В руках он держал украшение. Маленькую деревянную лошадку на чёрном кожаном ремешке.
– Ты украл это?! – Рамойя схватилась за сердце.
– Это подарок! – обиженно сказал Ветле. Женщина приподняла бровь. На смуглом лице читалось сомнение. – Мне дал её тот дяденька, – паренёк махнул рукой в сторону. Потом растерянно посмотрел на мать. – Он был где-то там. И дал мне подвеску.
Рамойя вздохнула и помогла сыну завязать украшение на шее. Хирка подняла глаза. Смутное предчувствие заставило её притянуть к себе Поток. Она скользила взглядом по мужчинам и женщинам, пока не отыскала знакомое лицо.
Урд…
Он смотрел прямо на Хирку с другой стороны площади. Капюшон скрывал страшный шрам, оставшийся от знака Совета. Беглец кивнул. На мгновение девушка ощутила растерянность, как будто не могла определить, какие именно чувства испытывает.
Рамойя никогда не простит и не поймёт. Но ей не обязательно знать.
Хирка кивнула в ответ.
Урд нерешительно улыбнулся, а потом надвинул капюшон ниже и скрылся в толпе.
* * *
Хирка подошла к краю скалы и посмотрела на поле битвы. Оно лежало во мраке и выглядело обманчиво мирным. Не было никаких кровавых пятен на траве. Никаких горелых шрамов. Только синее в ночном свете поле, простирающееся в сторону гор Блиндбола.
Утёсы казались более красочными, чем помнилось Хирке. Как будто они одичали, лишившись Колкагг. Как будто только убийцы Совета могли держать их в узде. Но теперь тени мертвы. Почти все.
Ни в коем случае не считай погибших.
Хирка повернулась к городу. Над Эйсвальдром возвышались белые крыши и башни. Наискосок располагались шахты. Воспоминание о том, как они с Римером стояли на этом месте, было таким чётким, словно всё происходило вчера. Когда она попросила забрать мешок, друг детства посмотрел на неё как на умалишённую.
Случись это сегодня, Хирка смогла бы сама вернуть свои вещи, если бы не сделала этого раньше. Она осталась прежней, но была обновлённой. Целой и всё же разрушенной.
Путница подтянула ремень на груди, чтобы удобнее пристроить мешок на спине, инстинктивно огляделась в поисках шеста, но потом вспомнила, как бросила его после убийства Даркдаггара. И с тех пор не прикасалась к неизменной деревяшке. Ощущение, что не хватало чего-то важного, усилилось, но речь шла о чём-то гораздо более серьёзном, чем шест.
Хирка слилась с Потоком и бросилась вниз. Она мягко приземлилась на купол и побежала по мостам тем же путём, которым они шли с Римером в ту ночь, когда вломились к Всевидящему. Вверх по лестнице, опоясывающей башню, а потом на крышу. В этот раз девушка сама подтянулась и забралась на скат.
В прошлом бесхвостой, слепой к земле Хирке всё казалось невообразимым и божественным. Теперь вороны вручили ей дар слияния. Поток бурлил в крови, делал сильной и гибкой, как Ример. Обострял чувства. Позволял видеть, из чего состоят вещи. Эти способности не всегда были благословением, особенно когда требовалось верить в прочность вещей. Крыши, например.
Хирка сняла мешок и села на черепичный край как раз такой ширины, что удалось вытянуть ноги и прислониться к куполу. Спина коснулась холодной изогнутой поверхности. Отсюда они с Римером прыгнули к Залу Ритуала. К большому красному куполу. К материнской груди. От строения остался только каменный круг далеко внизу.
В вечных поисках одиночества Хирка постоянно забиралась на крыши и на деревья, чтобы находиться подальше от остальных. Чтобы побыть наедине с шелестом листьев. С шорохом ветра. Сейчас ей хотелось совершенно иного.
Здесь, наверху, чувство одиночества казалось очень сильным. Всеобъемлющим. Какая же она идиотка, если думала, что Ример придёт сюда сегодня вечером.
Но на этот раз Хирка, по крайней мере, всё сделала правильно. Она не попыталась уйти, не сообщив об этом, а была честна. Написала, как должна поступить. Постаралась объяснить почему. Больше ничего не оставалось. Они с Римером Ан-Эльдерином всегда принадлежали двум разным мирам.
В Маннфалле горели огни. Сотни огней. Чем ближе к бедным районам, тем меньше. Кое-что вряд ли удастся изменить, но Хирка никогда не прекратит попыток. Она посмотрела на реку, на то место, где должен был находиться чайный дом. И Линдри. Сгорбленный Линдри. Со множеством морщинок вокруг глаз. В первый раз новость заставила рыдать от горя. Теперь же воспоминания не вонзались, как раньше, когтем в сердце. Так было с мыслями обо всех, кого потеряла Хирка. Неужели такую цену приходится платить всем выжившим? Оцепенение?
Что-то изменилось в Потоке. Ощущение казалось слишком хорошо знакомым.
Ример…
Он был близко.
Сердце заколотилось в груди, как будто язвительно смеялось над рассуждениями об оцепенении. Хирка задрожала и инстинктивно поправила на себе одежду, поспешно отбросив мысли о причине этого рефлекса. Затем притянула Поток и учуяла родной запах, ощутила его, невольно делая шаг навстречу. Ример забрался на крышу таким лёгким движением, как будто всю жизнь занимался только этим. Он стоял и смотрел на Хирку. Ветер играл белыми волосами. На шее позвякивало украшение. Овальная ракушка с зарубками, которые навсегда связали их друг с другом. Из-за спины торчали мечи. Одетый в чёрное Колкагга. Смертельно опасный. Прекрасный.
– Я… Я хотела сказать, что мне жаль… что всё так вышло. Что я… – Хирка безуспешно подыскивала слова.
Ример подошёл, нежно обхватил её лицо ладонями и поцеловал. Она споткнулась и откинулась на купол. Тело само изогнулось, прижимаясь к любимому. Чем ближе он находился, тем больше приходилось трудиться сердцу Хирки, которое качало кровь по двум телам, не по одному.
Девушка сжала сильные, наполненные теплом Потока пальцы Римера, не прерывая поцелуя и чувствуя, как он улыбается. Юноша слегка отстранился и встретился с ней взглядом. Волчьи глаза были наполнены любовью. К ней. От осознания этого Хирка едва не расплакалась. Любить Римера. Быть любимой Римером.
– Ты хочешь уйти от меня? – хрипло спросил он.
– Нет. Я просто хотела уйти.
– Тогда мы уйдём вместе. – Тёплое дыхание юноши согрело щёку Хирки.
Она положила ладонь ему на грудь. На ремни. Пряжки. И на неровности, под которыми скрывались метательные ножи. А потом нерешительно спросила:
– Ты хочешь уйти из Эйсвальдра, чтобы?…
– Да.
– Но они спорят, кто из них…
– Да.
– Но у тебя нет ничего другого, ты не знаешь ничего другого, и я не могу просить тебя…
Ример снова поцеловал Хирку. Их губы встретились. Распухшие. Требовательные. Всё остальное перестало существовать. Она вцепилась ногтями ему в шею. Кровь неслась по телу и собиралась в тёплый комок. Они перекатились на бок. Задыхаясь, девушка вывернулась, чтобы глотнуть воздуха.
– Мы упадём, – лениво прошептала она Римеру.
Он улыбался. Это была самая красивая и самая самодовольная улыбка из всех, что она видела.
– Мы шагнули в пропасть давным-давно, Хирка.
Он поднял её мешок и увлёк возлюбленную за собой через край, осмелев от Потока, желания и жизни. Они летели вниз. Ример извернулся в воздухе и первым коснулся земли прямо посреди каменного круга. А затем обхватил за талию Хирку, которая упала в распахнутые объятия. Они были созданы для этого.
– Ну и куда мы направимся теперь? – спросил Ример.
Никто не задавал ей вопроса прекраснее. Хирка почувствовала, как её глаза заблестели от радости, и посмотрела на пол. На огромную картину из маленьких плиток. Поблекшую. Разбитую. Испачканную кровью. Потом непроизвольно отпустила Римера и отошла, чтобы найти узор, который привлёк внимание. Спящий дракон.
Почему нет?
– Сюда?
Ример взял Хирку за руку. Они посмотрели друг на друга. Разрушенные. Целые. Имлинг и полуслепая. Смерть и исцеление. Никогда ещё неизвестность не казалась такой нестрашной. Хирка позволила Потоку разрастись. Потом они с Римером одновременно оттолкнулись и прыгнули.
И погрузились в пустоту между мирами.
Благодарности автора
Прежде всего огромное спасибо всем замечательным, преданным фанатам книги. Всем тем, кто не может молчать о цикле «Круги воронов» и кто принял участие в создании этой сказки. Всем, кто читает, даёт советы, рецензирует и делится. Всем, кто создаёт косплеи, рисует, шьёт, вяжет, сочиняет и делает татуировки. Всем, кто прочитал книги по несколько раз и практически заставляет читать тех, кто ещё не успел. Всем, кто номинировал меня на Премию книготорговцев и Премию литературных блогеров два года подряд… Слова здесь совершенно излишни. Благодаря вам последние годы стали лучшими в моей жизни, и я боюсь, что никогда не смогу отплатить вам тем же. Огромное-преогромное спасибо.
«Великолепной четвёрке», непревзойдённым друзьям-писателям, ответственным за самый безответственный чат-лог в Фейсбуке: огромное человеческое спасибо, дорогие Туне Алмйелль («Винтовая башня»), Тонье Торнес (серия о Кире) и Турбьёрн Эверланд Амундсен («Биан Шен»). И главному фанату и начинающему писателю Тому-Эрику Фюре. Так легко забыть сказать спасибо человеку, с которым разговариваешь каждый день:)
Писать – это одно, но за кулисами работает множество людей, которые делают авторский труд возможным. Огромное спасибо всем сотрудникам издательства «Гюльдендал Норск Форлаг», которые поддерживают меня каждый день, в особенности моему дорогому редактору Эспену Далю и первому редактору Марианне Кох Кнудсен, которая вышла на пенсию, но продолжает работу с моими книгами. И конечно, одному из столпов издательства, Эве С. Тесен.
Огромная благодарность моим великолепным агентам Лене Стьернстрём и Лотте Йамтсвед Мильберг из агентства «Гранд Эйдженси» в Швеции, которые делают всё для того, чтобы «Круги воронов» стали доступны на разных языках. Моя глубочайшая признательность моим иностранным издателям и переводчикам, талантливым и увлечённым людям, которые бросились в пропасть, взявшись за эту книгу. Я благодарна тем, кто сейчас занят представлением моих книг: исключительной Йенни Зунко и всем сотрудникам издательства «Б. Валстрём» в Швеции, Урпу Стрельману в финском «Йалава» и Тине Флювхолм в датском «Хёст и сын». И конечно, Паси Ломану, который привёз мою серию книг в бразильское издательство «Эдитора Валентина». И хочу заранее поблагодарить пока неизвестно какое издательство, которое впервые переведёт «Круги воронов» на английский.
Аудиокниги получили множество похвал благодаря чтецу Эриху Крюсе Нильсену, который до сих пор бесконечно предан «Кругам воронов». То же самое можно сказать о моём непревзойдённом лингво-гуру Александре К. Люкке, который разработал «умонийский», язык трупорождённых.
Хочу также выразить огромную благодарность Матсу Страндбергу и Саре Бергмарк Эльфгрен, чудесным и щедрым авторам трилогии «Энгельсфорс». Мы встречались по нескольким поводам, и после каждой встречи с ними я возвращалась домой немного умнее и радостнее. То же самое относится к Лисе Мюре, создательнице Неми. Уникальная, занимательная женщина.
К настоящему моменту у меня состоялось две потрясающие презентации. Такое не происходит само по себе. Большое спасибо каждому, кто принял участие, особенно тем, кто помог в подготовке презентаций: Фредерику Колдерупу и Йоргену Йостаду из «Нон Дос», Юну Мариусу Шлеттену, Андерсу Бротену, хипста-повару, Рагни Хансен, которая печёт торты, и фотографу Кине Бакке, которая увековечила праздник по случаю выхода «Скверны».
За праздники и не только: спасибо Франку Корнелиссену за вино, «Валроне» за шоколад и бесконечная признательность кофейным дилерам – «Камилло Баструп» и «Мин Бин» в Кристиансанде, в этих заведениях с меня впору брать плату за проживание. В Осло это «Сьюприм Роустуоркс», «Фюглен о Ява» ♥
Как всегда, спасибо маме, семье и друзьям. Особенно тем, кому я обещала позвонить или встретиться за чашечкой кофе, но не успела. И моему другу Руне Каролиусу, с которым я увиделась спустя много лет после нашей последней встречи, но мне показалось, мы расстались только вчера.
И наконец, моя величайшая признательность любимому Киму, который дарил мне пищу, вино и любовь, который разворачивал меня лицом к свету и регулярно выводил на прогулки. Без тебя я бы не справилась.
Умонийский, «язык первых» – словарь
Словарные формы, если иное не указано: номинативы в единственном числе именительного падежа, глаголы в инфинитиве (см. сокращения под списком слов). Номинативы указаны с грамматическим родом (м., ж. или ср.). Глаголы классифицируются по классу спряжения (г1, г2 или г3).
берсарки, м. р. – боец, который сражается с шестом в поединке на специальном ринге
досем, г3 – быть, глагол-связка. Существовать, иметься
дрейри, м. р. – те, кто обладает благоволением Первых
эссе, вин. пад., ед. ч., 2 л. – вин. пад. ед. ч. от исс
гвени, м. р. – она (о животном), существо женского пола, которое не является умпири
исс, 2 л., ед. ч. – ты (говорящий подчёркивает, что адресат имеет более низкий социальный статус), от эссе
исс гене войкхайль – ты предал нас
кес – сокращение от квессар, приставка к имени, определяющая положение в обществе
кой, междом., неизм. – Вот! Ой! Смотри! (соотв. лат. ecce! англ. lo!)
койем, г1 – чувствовать, узнавать/ощущать с помощью чувств
кройо, предл. пад., ед.ч. – где (если речь идёт о месте), предл. пад. от край
куру, м. р. – сердце
квайнсаир, ср. р. – жестокое пленение, тюремная камера, тюрьма
квессар, м. р. – падший, один из падших, тот, кто имеет низший социальный статус и не принадлежит ни к одной касте
кво, нареч. – также, и, кроме того
оз, 1 л., ед. ч. – я
оза, 1 л., ед. ч. – я (говорящий подчёркивает, что имеет более высокий социальный статус, чем адресат)
оза кво квессере досем – я тоже из падших
они, м. р. – язык (во рту)
пир, м. р. – кровь (умпири)
секхес, ж. р. – страдание
секхтайнари, м. р. – тот, кто сам себя мучает, кто упивается собственной болью, почитатель страдания
сульни, м. р. – муха-однодневка, маленькое некусачее насекомое
умкхадари, м. р. – (формальная форма существительного) «брат»
умони, м. р. – язык, речь, единственный язык умпири
умпир, м. р. – тот, в ком течёт кровь Первых
вай, мест. – мой, моя, моё
вари, м. р. – Поток
вокхем, г3 – предавать, изменять
Язык слепых разработан в сотрудничестве с лингвистом Александром К. Люкке.