Любители. Они даже в комнату еще не вошли.

— Я с вами, почтеннейшие. Но измаилиты не курят.

Ример бесшумно поднялся и свернул постельное белье так, чтобы казалось, что он лежит в кровати, а сам подтянулся и залез на балку под сводчатым потолком как раз в тот миг, когда раскрылась дверь. В комнату вошел имлинг в черном. Даже камень услышал бы его шаги. Одно можно было сказать с уверенностью – это не Колкагга.

Остальные кивнули. Ибрагим передал мундштук следующему старцу, зеленоголовому треуху.

На имлинге была меховая куртка, которая при движении поскрипывала от мороза. Неуверенными шагами вошедший приблизился к кровати. В вытянутой руке он держал нож. Неуклюжий. Беззащитный. Значит, убийцы в Равнхове не лучшего качества. Римеру оставалось только надеяться, что их услуги стоят недорого. Интересно, этот мужчина вообще решится напасть? Или он пришел, чтобы ограбить его?

— Цергхи-боц, ваше слово будет предпоследним.

Ответ был получен быстро. Имлинг бросился на кровать, взмахнув ножом. Когда он понял, что в постели никого нет, то издал приглушенный вопль. Ример притянул к себе Поток, спрыгнул на пол и закрыл дверь. Он не собирался оставлять убийце путь к отступлению. Чужак обернулся. Его глаза блестели от ужаса в темноте. Злость Римера нарастала вместе с Потоком. Они не просто предприняли попытку убить его, но предприняли неудачную попытку.

Ример развел руки в стороны и обнажил грудь, чтобы дать имлингу обманчивое ощущение безопасности.

Треух долго смаковал дым, изучая надписи и узоры на кальяне. Поглядел в потолок, также покрытый симметричным узором. Встал и передал мундштук хозяину.

– Что они пообещали тебе за убийство Ворононосца?

— Господин Кротов, ваше слово будет последним.

Вместо ответа мужчина сглотнул. Ример ждал. Скоро в глазах чужака появится понимание. Знание, что лишь один из них покинет эту комнату. Глаза мужчины бегали во все стороны.

Кротов сделал несколько коротких затяжек, подержал дым в себе. Не спеша выпустил. Дернул тот же рычажок в своем подлокотнике. Кальян опустился под пол, диафрагма над ним сомкнулась. Дым исчез в вентиляционных щелях. Ритуал встречи был завершен.

Ну вот. Он понял.

Этот ритуал возник сразу после того, как Султанат Барбароссы и Османская Империя германцев подписали Теночтитланское соглашение об образовании Османской Конфедерации. Именно тогда многие вдруг поняли, что мир делится на пять частей. Византийская Империя состояла из двух префектур — Префектуры Африка, включавшей плодородные земли Провинции Сахара и джунгли Провинции Конго, и Префектуры Гиперборея, включавшей Малую Азию, Грецию, Русь и обширные территории к северу и северо-востоку. Османская Конфедерация складывалась из бывшей Османской Империи и бывшего Султаната Барбароссы. Две великие исламские державы никогда не стремились к конфликту и росли строго в разные стороны — но им, все же, пришлось столкнуться на новом континенте в ожесточенной Ацтекской Войне. Война закончилась не только Теночтитламским соглашением: новый континент подарил цивилизованному человечеству новый ритуал — ритуал \"трубки мира\". Правда, ритуал этот был воспринят с тремя оговорками.

Мужчина поднял нож и пошел на Римера. Ример поймал его и отбросил к стене. Он повалился на пол, как тряпичная кукла, свернул табуретку и остался лежать, размахивая руками. Ример мог убить его прямо сейчас, но сначала надо было узнать, откуда явился убийца.

Во-первых, трубку заменили более привычным кальяном.

Мужчина застонал. Он на удивление быстро поднялся на ноги. Запаниковал. Ример слышал, как кровь бьется в его собственных ушах. Именно на это он и был натренирован.

Во-вторых, ритуал исполнялся далеко не всеми и далеко не всегда. Лишь в дни великой опасности, угрожавшей цивилизации, собирались у кальяна пять шейхов (так их называли жители Конфедерации) или пять философов (так их называли жители Империи) — пять старцев, в чьих руках была реальная власть. Тайная власть. Настолько тайная, что среди жителей обитаемых миров мало кто верил в реальность пяти старцев. О них слагались легенды и сказки, в их честь даже поставили два храма — на Мадагаскаре и в Южной Африке. С точки зрения научно-популлярной литературы \"пять старцев\" символизируют пять частей цивилизации: две половинки Империи, две половинки Конфедерации и неприсоединившиеся страны. До начала космической эры так и было, но после того, как цивилизация наполнилась множеством новых миров, населенных не только людьми, число пять превратилось в дань традиции.

Чужак снова набросился на него, выставив вперед нож. Совершенно открытый. Ример ударил его мечом в бок. Мужчина заорал и упал на кровать. Ример опустил меч и прыгнул на него. Он вырвал нож из руки чужака и закрыл ему рот рукой, чтобы заглушить вопли.

И, наконец, в-третьих, кальян, который курили старцы, назывался вовсе не \"кальяном мира\". Старцы называли его \"Кальян Смерти\". Смерть была причиной, по которой собрались вместе тайные правители мира. Смерть — не отдельная смерть одного человека, а смерть, угрожаюшая всей обитаемой Вселенной, — именно такая Смерть была темой их беседы.

Они лежали на кровати лицом к лицу. Как мужчина и женщина. Ример ощутил прикосновение к коже теплой крови и улыбнулся, потому что знал, что это не его кровь. Он вонзил нож в бок мужчины, который лежал под ним. Крики и рвота полились сквозь пальцы Римера. Мужчина откинул голову назад, но не смог вырваться из захвата.

Первым говорить начал горбун Руперт. Сначала он хотел встать, но передумал, остался сидеть, скрестив ноги, обхватив себя руками за плечи. Его выпуклые карие глаза глядели вперед — ни на кого и ни на что в отдельности. Просто вперед.

– Шшшшш… – зашипел Ример ему в ухо и усилил нажим. Мужчина затих. Из-под ладони доносилось только тихое всхлипывание.

— Почтеннейшие! Я обрисую вам задачу, и если я в чем-то не прав, вы меня поправите и дополните — но не раньше, чем я закончу. В поле нашей ответственности появилась новая сила. Сила эта очевидно враждебна населению, за которое мы отвечаем, и с высокой долей вероятности враждебна социальным институтам, находящимся под нашим контролем. По моим данным, сила эта представлена регулярными войсками в униформе, напоминающей византийскую. Войсковые формирования различной численности, от небольшого отряда до крупной армии, нападают на единицы владения, принадлежащие как Конфедерации, так и Империи. Единицы владения также вариируются по размерам и значимости — от космических пассажирских лайнеров до целых планет и от мелких военных патрулей до стратегических объектов. Цель у нападающих всегда одна и та же — население. Персонал. Люди, сатиры, треухи, циклопы и тритоны. Пока что не подвергались нападению только удильщики — ни их родная Страна Трех Звезд, ни объекты, на которых удильщики служат. Возможно, удильщики чем-то не подходят этим \"охотникам за живым товаром\" — именно так я охарактеризовал бы нападающих. А возможно, удильщики являются истинными хозяевами нападающих. С другой стороны, среди нападающих зафиксированы представители всех рас подконтрольной нам обитаемой Вселенной, кроме удильщиков. Итак, наша задача — определить источник новой силы и решить, как взять ее под контроль. Под конец я бы хотел высказать собственное мнение, основанное не столько на моих данных, сколько на моих чувствах. По-моему, единственный правильный способ контроля в данном случае — уничтожение.

– У тебя будет выбор, – спокойно произнес Ример. – Смерть пришла, но ты можешь либо спокойно спать в Шлокне, либо провести вечность в кошмарах. Выбор за тобой.

Горбун резко взмахнул руками и снова обхватил себя за плечи.

Мужчина пялился на него влажными недоверчивыми глазами, в которых читался страх смерти.

— Уничтожение под корень. Благодарю вас, почтеннейшие. Что вы на это скажете?

– Скажи мне, кто тебя послал? – Ример немного подождал ответа. Его не последовало. Тогда Ример вогнал нож глубже в рану. Мужчина под ним напрягся, как любовник. – Кто? – спросил он еще раз.

Все молчали. Кротов обвел старцев взглядом, привстал на миг со своего кресла, но сразу же сел обратно.

– Дарк… – Ример оторвал руку ото рта чужака, чтобы он смог ответить. – Даркдаггар.

— Я только добавлю кое-что, — сказал он и поджал губы секунд на пять. Потом продолжил:

Как он и думал. Совет.

— По моим данным, совсем недавно наши странные вояки напали на имперскую станцию \"Олег Первый\". Прошу прощения, профессор Цергхи, я знаю, что эта станция находится в сфере вашей ответственности, а не моей. Тем не менее, надеюсь, все здесь согласны с тем, что сфера информированности должна быть несколько шире сферы ответственности. Ведь так?

– Кто еще? Еще кто-то?

Треух медленно кивнул. Кротов снова поджал губы. И снова стал говорить после паузы:

Мужчина судорожно закрутил головой. Его дыхание било в ладонь Римера.

— Станция \"Олег Первый\" целиком автоматизирована и охраняется автоматически. Нападающие, однако, как-то смогли проникнуть внутрь — внутри станции обнаружены их трупы. Станция не повреждена, попыток снятия компьютерной информации тоже не было. И все равно — важен факт: на станции не служит ни одного живого существа. Первое. А второе — станция представляет собой один из двадцати основных серверов всеимперской бытовой компьютерной сети. Бытовой, не военной и не полицейской. Короче, что им там было нужно? Давайте думать… Вот. Еще комментарии? Хорошо, тогда пришла очередь стратига Комнина. Будьте добры, стратиг.

– Тогда можешь спать, – Ример вытащил нож из раны и вонзил его в сердце мужчины. Тот перестал стонать. Он умер мгновенно. Кровь толчками вытекала из раны под рукой Римера. Смерть. Не политика. Никакой он не Ворононосец. Не член Совета. Вот кто он. Убийца. Он не был создан для того, чтобы сидеть за столом и переставлять пешки с места на место. Он Колкагга. Разрушитель.

Тучный старец поднялся со своего кресла. Его плотная густая борода-кирпич, казалось, поддерживает крупную голову в вечном горделиво поднятом положении.

Ример потащил мертвое тело на улицу. Голова трупа билась о ступеньки лестницы. Ример выволок его во двор. Имлинги уже проснулись. К нему бежали двое ночных стражей и что-то кричали. Подошла женщина с фонарем. Она прикрыла рот рукой. Мимо нее пронесся Эйрик. Сначала он быстро шел, потом побежал.

— Источник новой силы — вот в чем вопрос. И мы все с этим согласны.

Хевдинг остановился перед трупом. От его рта поднимался пар от мороза. В его взгляде читалось понимание случившегося. Эйрик поднял обе руки, словно защищаясь.

Комнин поднял пухлый бочкообразный палец.

– Ример… Это не мы. Никто здесь не хотел…

— Но это не удильщики. Нет. Удильщики, конечно, воинственный народ, дикий народ — но в том-то и дело. Послать кого-то воевать вместо себя они не в состоянии. И рабство у них запрещено. Они о самой возможности владеть рабами узнали только от наших колонистов — и чуть не перебили их всех от удивления! Эксперты говорят… Да к чертям экспертов, я сам прожил пятнадцать лет под Тремя Звездами, изучал удильщиков, дружил с ними, враждовал с ними, воевал даже и бок о бок с ними, и против них. Поверьте моему даймониуму — моей интуиции!..

До сих пор Ример видел хевдинга напуганным только один раз, когда Ример сражался с Тейном, его сыном. На том самом месте, где они стояли сейчас. В тот раз Хирка остановила его, и он не убил. Но ее больше здесь нет.

– Я знаю, – ответил Ример. В его голосе слышался лед. Холод, который поддерживал в нем жизнь. Он не решался отпустить Поток, который наполнял его. Определял его. Делал его морозорожденным.

— Верим, верим, — успокоил стратига Кротов. Остальные кивнули. Доверие интуиции было основным залогом власти старцев.

– Так кто это? Кто хотел убить тебя?

Комнин прошелся между креслами. Потом плюхнулся на свое место, шумно вздохнул.

– Совет, – Ример стер кровь с ножа.

— Откуда эти орды, я не знаю. Как они появляются, как исчезают… По моим данным, появляются они прямо из пространства. Пшик — и вот они, захватили пленных, пшик! И нет никого. Данных у нас, правда, маловато. А как собрать? Заслать агентов? Опять же, по моим данным, никто еще не сумел выбраться из их плена, даже специально натренированные измаилиты. Верно, Ибрагим-ага?

— Совершенно верно, стратиг Комнин, — вежливо ответил старый измаилит.

– Они хотели убить тебя? Здесь, в Равнхове?

Ример холодно улыбнулся:

— Но нам нужны люди, которые войдут в соприкосновение с врагом, останутся живы и не попадут в плен. Я предлагаю создать специальный отряд, цель которого — поиск врагов и война с ними. Война не для победы, а для информации: опытный воин может после хорошей драки лоб в лоб больше рассказать о своем противнике, чем тот сам о себе знает. Вот мое предложение. Комментарии?..

– Что может быть лучше, чем возложить вину на Равнхов?

— У меня, если позволите. — Ибрагим выпрямился в кресле.

Эйрик смотрел на него так, как будто заглядывал в бездну под названием Маннфалла в самый первый раз. Он опустил на плечо Римера руку, которая показалась ему раскаленной.

— Таких бойцов смогут натренировать только измаилиты. Не сочтите мои слова за проявление мелкого орденского патриотизма.

– Ты сам сказал это, Эйрик. Бояться надо того врага, кому пока есть что терять.

— Но, — возразил Комнин, — враги захватили целый транспорт с вашими людьми. И ни гу-гу.

Усадьба хевдинга проснулась. Имлинги собирались вместе в темноте. Синие тени в синей ночи. С фонарями и шалями. Жена хевдинга прикрыла плечи Римера одеялом, и он вспомнил, что не одет. И окровавлен. Но это не имело значения. Настало время Равнхову увидеть обнаженную Маннфаллу.

— Пусть вас это не смущает, — улыбнулся Ибрагим, — к тому же, я вовсе не говорю об отряде, состоящем целиком из хашишеев. Просто Орден накопил много различных методик боевой подготовки. Не забывайте: с тех пор, как наш Орден начал заниматься безопасностью Султаната Барбароссы, Султанат подчинил себе Индостан, Тибет, Китай и Японию. Каждое достижение подобного рода обогащало Орден новыми знаниями. Я гарантирую успех. Поверьте моей интуиции.

Ример повысил голос:

Эта ритуальная фраза подействовала на старцев: Комнин, кряхтя, согласился. Остальные выразили свое согласие молчанием.

– Эйрик Вильярсон, у меня есть пустое кресло у стола Совета в Эйсвальдре. Это самое опасное кресло во всех одиннадцати государствах, и оно принадлежит тебе. Оно принадлежит Равнхову. Хочешь ли ты занять его?

Настала официальная очередь Ибрагима, но речь вместо него повел Цергхи. Он обошел кресло и встал, опершись четырехпалыми руками о черную кожаную спинку, словно выступал с университетской кафедры. Привычка к такой позе сохранилась у него еще с тех времен, когда он читал лекции по военно-политической истории в Карфагенском Университете.

Имлинги переглядывались. Перешептывались. Кто-то кричал «да». Среди них Ример увидел одно знакомое лицо. Сын хевдинга подошел к отцу.

— Простите, Ибрагим-ага. Сегодня такой день — все только и делают, что перед вами извиняются. Но ведь вы собираетесь говорить о принципах формирования отряда, так?

– Мы хотим занять его, – произнес он.

— Так, почтеннейший, — ответил Ибрагим.

Эйрик вздохнул. Равнхов сказал свое слово. Он посмотрел на Римера.

— Почтеннейшие, предлагаю перенести тему отряда на конец нашего заседания. Это — вопрос ближайшей тактики. Мое же выступление касается тактики всего предстоящего джихада и его стратегии. Да! Джихада!

– А ты что будешь делать?

Зная темперамент треуха, старцы решили не возражать.

Ример вставил нож в ножны убитого, где ему было самое место.

Цергхи дернул острым зеленым подбородком. Третье ухо на блестящей лысой макушке нервно запульсировало.

– То, что я умею лучше всего, – ответил он.



— О джихаде говорю я, коренной обитатель Крезидхи, набожный зедхианин-космист по вероисповеданию. Джихад — это защита веры. А вера в данном случае — то, во что верит вся цивилизованная Вселенная. То, что дорого всем: привычное положение вещей, устоявшийся образ жизни. Я, как видите, говорю вовсе не о политической независимости. Пусть враг нас подчинит себе, пусть посадит своих ставленников на троны. Но для нас главное, чтобы от этого ничего не изменилось — ни жизнь цивилизации, ни наша руководящая роль в ней. Итак, я предлагаю объявить врагу так называемый Джихад Трона. Помните, что говорил легендарный султан Фридрих Барбаросса? \"Чтобы сохранить власть, можно пожертвовать троном\". Ведь именно Барбаросса заменил джихад меча на изобретенный им самим \"Джихад Трона\" — защиту веры с помощью дипломатии и государственных реформ. И его джихад победил! Итак, что сделал Барбаросса после того, как разгромил Салаха Ад-Дина в сражении при Селевкии? Принял ислам! И только выиграл — так же, как и Византия, пустившая на свой трон князя Олега.

Наполовину слепая

Цергхи прошелся туда-сюда вдоль белой стены. Его никто не прерывал — старцы решили слегка расслабиться, слушая лекцию по истории в исполнении знаменитого ученого.

Ночь выдалась звездной. Хирка плотнее закуталась в одеяло. Она потеряла равновесие и вот-вот должна была упасть с дерева. Она ухватилась за ствол. У кого хватило ума забраться на дерево посреди ночи, да еще с одеялом? Да еще зимой?

Цергхи вернулся на свое место. Его третье ухо пульсировало все быстрее.

Наполовину слепая. Наполовину дитя Одина, наполовину трупорожденная.

— Чем это кончилось? Византия присоединилась к Руси? Мы знаем, что произошло обратное…

— Стоп!

Она устроилась поудобнее в том месте, где от ствола начинали отходить ветви. Там образовалось углубление вроде чаши. Рядом с ней лежал мешок, хотя она и не знала наверняка, зачем взяла его с собой. Хирка никуда не собиралась. И все же хорошо знать, что можно сбежать. При необходимости.

Внезапно стратиг Комнин вскочил с кресла и замер в странной позе, слегка наклонившись вперед. Потом выпрямился. Ужас на его лице сменился обычным хмурым выражением.

Иногда она уставала от общества Стефана и Наиэля. Они были совсем чужими, хотя и каждый по-своему. Не похоже, что они трое делают общее дело. Стефан и Наиэль здесь из-за нее.

Хирка достала записную книжку и нашла последние исписанные страницы. С чего начать? Сейчас ей никак не вспомнить все новые слова, что она выучила. Возможно, это хороший знак. Возможно, это означает, что теперь она разговаривает так хорошо, что ей нет необходимости записывать слова? Но одно выражение она помнила.

— Почтеннейшие. Вам известно, что в мое тело, как и в тела всех стратигов Тайной Службы Империи, вживлен компьютер, постоянно подключенный к сети Службы. Я получил сообщение: только что враги напали на Императорскую Триеру. Помимо командующего шестым звездным флотом Империи и полка гвардейцев, на борту Триеры находились Протосеваст, руководитель Тайной Службы и дочь Императора принцесса Ольга. Учитывая качества нынешнего Императора, я берусь утверждать, что Империя обезглавлена. Все очень серьезно.

Мешок с кровью.

Старцы согласились: да, все исключительно серьезно.

Хирка записала его. На бумаге слова казались очень страшными. Из-за очертаний букв слова выглядели злыми, наполненными болезненными обещаниями. Как это описать? Сосуд? Мех для воды? Жизнь, которую можно на что-нибудь обменять по желанию других?

Именно так они и сказали, Стефан и Наиэль. Легко им говорить. Они могут спокойно спать там, в отеле. Хирка посмотрела на гостиницу, которая располагалась в центре Стокгольма. Чтобы попасть в парк, ей пришлось пересечь автомобильную дорогу. И это в одеяле. Машины сигналили ей, она грозила им вслед.

На снегу отпечатались ее следы. Следы кое-как успокаивали. Глядя на них, Хирка понимала, что существует в реальности. Она перелистала книжку и отыскала старые зарисовки растений, которые видела, когда жила в церкви.

Розмарин. Душистая трава. Никто не знает, как он действует.

Глава 3

Помидор. Используют для соусов. Говорят, полезен для здоровья, но не знают, как он действует.

Истребители появились неожиданно, со всех сторон. Спрятаться им было, вроде бы, негде: кругом — открытый космос. Но они появились, как призраки, прямо из космической черноты, будто пузырьки всплыли из болотной жижи. Василий прогуливался в это время по наблюдательной палубе роскошной Императорской Триеры. Видимо, Феодора — крупная шишка: по одному ее слову Василию и Пурдзану выдали византийские дипломатические пропуска и позволили гулять, где вздумается. А ведь она запросто могла взять их в плен — корабль был полон гвардейцев.

Сирень. Декоративное растение. Никто не знает, как оно действует.

Корабль этот оказался чем-то вроде \"белого кальяна в кустах\" из притчи о Сенмурве-Разбойнике. Разбитую шлюпку починить не удалось, и Пурдзан кое-как наладил галеру. Где-то скрутил провода пальцами, где-то укрепил порванные шланги изолентой — короче, далеко не улетишь. Но далеко они и не собирались. Так, полчаса в стратосфере до базы янычаров. Но стоило выйти в стратосферу, как объявилась эта самая триера. Вспыхнул экран связи, показав угловатую бородатую голову в островерхом шлеме византийского стратига.

Никто из тех, кого она спрашивала, не мог ничего рассказать ей о растениях. Как можно жить в мире, о котором ты ничего не знаешь? Есть еду, происхождение которой тебе неизвестно? Нет, Хирка не знала всего об Имланде, но она точно знала, как там выжить! Как действуют растения из того мира.

— Императорская Триера — экипажу галеры \"Феодора\"! — высоким тенором заговорила голова. — Немедленно выдвигайте стыковочную трубу! Вы не можете продолжать полет в таком состоянии, мы намерены принять всех вас на борт. Поняли? Отвечайте!

Она листала дальше, пока не нашла карту, которую нарисовала в церкви. Маленькими крестиками было обозначено окружавшее ее кладбище. Здесь же была изображена дорога в магазин. И в теплицу. Отчаянная попытка уцепиться за что-нибудь. Упорядочить окружающий мир. Обозначить свое место.

Феодоры в рубке не было — а то бы наставить на нее пушку, пусть отвечает. Василию пришлось надеяться на чистоту своего греческого. Содрав с головы феску, он включил передачу:

Хирка закрыла книжку. Если продолжить листать, то можно дойти до первых страниц, до слов и впечатлений, которые она записывала, чтобы рассказать Римеру. Но этого никогда не случится.

— Гвардейская галера «Феодора» — Императорской Триере! Позвольте нам следовать самостоятельно.

Она покинула его и явилась сюда, в эту ужасную Шлокну, чтобы он оказался в безопасности. Чтобы самой оказаться в безопасности. Но ни один из миров не был безопасным по крайней мере до тех пор, пока она – это мешок с кровью, живая угроза, которой суждено умереть, чтобы вызволить из плена других, тех, кто способен покорить Имланд.

Отсутствие фески не убедило голову — византиец определил принадлежность Василия по красно-голубому кителю.

Она плотнее закуталась в одеяло. Как это должно произойти? Ее подвесят вверх ногами, как скот на бойне, чтобы жизнь из ее вен перетекла в чьи-то другие? Слеповство!

— Янычар? — Голова слегка вскинула брови. — Это ничего не меняет. Переходите к нам на борт.

А что Грааль сделает потом? В безопасности ли хоть кто-то из имлингов? Сгорит ли Маннфалла? А Равнхов?

\"Шайтан тебе в задницу!\" — подумал Василий и отключил связь. Если пальнуть по ним неожиданно… Свиные уши! Ведь он сам недавно вывел из строя все орудия галеры! Уходить? Не уйдем. Прийдется на таран. Пурдзан поймет — это ради его джихада. И ради государственных интересов Конфедерации.

Нет! У нее есть книга. С виду эта книга бесполезна, но она очень нужна Граалю. Однако никто из спутников Хирки не понимал, что изображают нарисованные в книге черточки. Это не язык. Не предложения. Только множество страниц, по которым в случайном порядке разбросаны кружочки и черточки. И все-таки книга у них, а не у Грааля.

Василий уже начал маневр, когда на его плечо легла легкая рука. Феодора стояла рядом.

Грааль… Отец… У Хирки был только один отец, и она прекрасно помнила, как он сидел у очага на своем стуле на колесах дома, в Эльверуа, где каждое утро и каждый вечер она слышала шум моря. Здесь же она слышала только суматоху. Отец знал, что такое быть чужаком. Знал настолько хорошо, что лишил себя жизни ради нее. Думать об этом было больно. Всегда будет больно.

— Сделайте, как он рекомендует. Это не плен, вам просто предлагается помощь, — сказала она по-русски.

Хирка провела языком по зубам и вспомнила то утро, когда узнала от отца, кто она такая. В тот день она нагнулась над рекой, посмотрела на свое отражение в воде и подумала, что у нее слишком острые клыки, как будто за ночь она стала диким зверем.

Василий ответил по-турецки, постаравшись придать голосу максимально официальный тон:

Да. Они были слишком острыми. Интересно, это из-за крови слепых? Обоняние. Ночное зрение. Все эти мелочи, которые, как ей думалось, немного отличают ее от всех остальных. Признаки того, что она принадлежит к трупорожденным. Набирнам. Чего еще она не знает о самой себе?

— Это плен, только пленница — вы, ханум. И не пытайтесь затеять драку в рубке, я вырублю вас в два удара.

Я не боюсь!

— Верю, верю. Но и вы поверьте. Как бы вы ко мне не относились, но я знаю, что к нашим общим врагам вы относитесь еще хуже.

Хирка уставилась на компас на обложке книжки. Стрелка указывала на север. Всегда будет указывать. Даже если она станет кружиться до потери сознания. Даже если проносящиеся мимо машины станут слепить ее светом фар.

Да, это так, понял Василий. На фоне «римлян» разница между византийцами и конфедератами, даже разница между безжалостной Феодорой и монахами, которых она убила — любая разница казалась несущественной… БЫЛА несущественной.

Удивительно, но быть мешком с кровью лучше, чем просто дочерью Одина. Да, от одних мыслей об этом у нее мурашки бежали по коже, но теперь по крайней мере для этого имелась веская причина. На нее охотятся только потому, что она здесь не дома… Это бессмысленно. С этим невозможно бороться. Но теперь у нее кое-что есть. Кое-что ценное, чем хотят завладеть другие. За чем охотятся. За что убивают. Сейчас очень важно помнить об этом.

Снова вспыхнул экран связи — на нем торчала все та же голова.

На самом деле, быть наполовину слепой – это еще не приговор. Во всяком случае, она хоть что-то из себя представляет. Она принадлежит к роду не кого попало, а слепого, который создал всю историю Имланда.

— Я понял ваш маневр, янычар, но я также понял, что вы его решили не завершать. Выдвигайте трубу. Сколько вас там?

А ведь Хирка всегда завидовала происхождению Римера, его родовому древу, начинавшемуся с первого Ан-Эльдерина, воина, ушедшего в Блиндбол. Родовое древо возрастом в тысячу лет? Ее отцу минимум три тысячи лет! Ее ужасному отцу. Кровожадному и мстительному. Это несправедливая часть действительности… Но и она – не кто угодно. Она – Хирка. Она справится. Во всяком случае, теперь, когда знает, что Грааль ищет и зачем она ему понадобилась.

— Да трое всего, — пожал плечами Василий, — один янычар, я, один сатир из среднего офицерского состава дир-зигунов и один ваш офицер, женщина.

Голова забеспокоилась.

По словам Наиэля, кровь Грааля испорчена. Сожжена. Так что он никогда не сможет выйти из заточения среди людей. Она возразила. Сказала, что тогда она должна была унаследовать ту же испорченную кровь.

— С ней все в порядке?.. Ах, да, вижу, она стоит в рубке. Ваше высо… Ваше благородие, мы ждем.

В тот момент, когда она это произнесла, она поняла, что уже давно доказала обратное. Она ведь находится здесь. Хирка уже совершила путешествие и осталась жива.

С глухим лязгом сомкнулись стыковочные губы. Через трубу прошли два гвардейца и встали в карауле по обе стороны люка. Феодора покинула галеру первой, не взглянув на гвардейцев.

Какое бы слеповство они ни применили к Граалю, оно не перешло по наследству. И сейчас благодаря этому факту Хирка привлекала Грааля, как мех с водой странника в пустыне. Так сказал Стефан. Он может ошибаться. Он когда-то говорил, что люди побывали на Луне, а услышав такое, легко усомниться в его правдивости.

Пурдзан ткнул Василия локтем:

Хирка знала, что нужна Граалю, и это давало ей власть. Она не могла контролировать ни его действия, ни действия забытых, но себя контролировать можно. Она обладает властью над собственной жизнью. Поступила бы она так же, как отец? Принесла бы себя в жертву, чтобы помешать Граалю добраться до Имланда? До Римера?

— Гирей-ага, гяурка-то крутая!..

Она почувствовала ком в горле. Руки похолодели.

— М-да.

Нет! Этого не случится!

Еще раз они в этом убедились, когда по ее устному указу им выдали дипломатические пропуска — сразу же, без вопросов. И окончательно Василий был сбит с толку, когда на прогулочной палубе его представили Протосевасту Империи Мануилу Рюрику. Маленький суетливый человечек с нервной мимикой чем-то очень понравился Василию — наверное, своей феерической жестикуляцией. Сам Василий никогда не жестикулировал при разговоре, но любил, когда жестикулируют другие. Он доверял жестикулирующим людям: они, как казалось Василию, никогда не врут по-настоящему. Что ж, если это — первое после Императора лицо в Империи, значит, не все потеряно, врага можно будет одолеть сообща. Протосеваст как раз заговорил о враге:

Так далеко дело не зайдет. Грааль отыскал способ пропускать ее через врата. Младенца. Новорожденного. В одиночку. Возможно, для отправки младенцев требовалось меньше усилий, об этом Хирке ничего не было известно. Но это должно означать, что такую операцию можно провернуть снова. Ей незачем сидеть и гнить в этом умирающем мире, в мире, которого она не понимала и не любила, в то время как слепые завоевывают тот единственный мир, где она чувствовала себя дома. Она нужна Имланду. Ей надо отыскать путь назад. И она знала, кто ей сможет помочь.

— Вы трое, наверное, первые существа, которые близко столкнулись с «призраками» и остались целы.

Хирка спрыгнула с дерева, свернула одеяло и перебросила его через плечо вместе с мешком. Завтра она поговорит со Стефаном, объяснит ему, что надо делать. Ему это не понравится, но ничего не поделаешь. Только забытым известно местонахождение Грааля. Его слабости. И они больше не друзья ему, он отверг их.

— С призраками?

А если они откажутся ей помочь, она может их заставить. Ведь у нее есть то, что им нужно. Ведь теперь она знает, что в ней течет та же кровь, что и у Грааля.

— Ну, эти непонятные солдаты, появляются ниоткуда, исчезают в никуда и тащат с собой, кого попало. Ведь вы их видели?



Беспокойные руки Протосеваста метались на фоне неподвижных звезд, висевших за широкими иллюминаторами прогулочной палубы. Нет, решил Василий, рано еще откровенничать, да и чин ему не позволяет самостоятельно вести такие разговоры.

— Извините, сударь, но я не буду обсуждать эту тему, пока не доложу обо всем своему командованию.

Вызов

— Понимаю, понимаю, — руки Прототосеваста сникли, — вы — настоящий янычар. Я читал ваше досье. Надеюсь, мы с вами еще обсудим эту тему. Да-да, именно с вами!

Парадные двери в доме семьи Даркдаггаров были покрыты ржавой сталью с прорезанными в ней небольшими крестообразными отверстиями, через которые виднелась деревянная основа. Ример бывал здесь в детстве на одном собрании, которого не помнил. Даркдаггары были законниками. Бюрократами. Счетоводами. Но то же самое можно сказать и обо всех остальных обитателях Эйсвальдра.

— Почему бы вам не распросить Феодору? Она тоже…

Ример трижды ударил дверным кольцом. Он постоянно напоминал себе, что необходимо слушать голову, а не сердце. Злость должна подождать. Но речь идет не только о нем.

— Фе… Кого? Ах, конечно! Хм… Хорошо. Сейчас Триера следует на Землю, в порт Киев, оттуда вы рейсовым кораблем отправитесь на Махди, прямо в резидентцию Тронье.

Ример перехватил кусок камня, который нес под мышкой. Он был тяжелым.

— Откуда вы знаете…

Дверь открыл слуга. Он был молод, но мгновенно узнал Римера и заморгал:

— Да ладно вам! Короче, прошу вас доложиться лично визирю. Дело-то важное! Договорились?

– Ример-отче. Ворононосец. Добро пожаловать.

Но на Землю Императорская Триера так и не попала.

Ример поблагодарил и вошел. Казалось, мальчишка не знает, что ему делать дальше. Он зашагал вперед, но понял, что идти впереди Ворононосца не следует. Он пошел рядом с Римером и указал рукой на лестницу.

Враги — «призраки» — появились со всех сторон. Василий сразу понял, что это они: кораблей такой конструкции не было ни ни на вооружении Империи, ни на вооружении Конфедерации. Не могло быть. Корабли имели строго шарообразную ворму и размерами примерно раза в два превосходили византийскую шлюпку. Не Бог весть, какие размеры, но вражеских истребителей было потрясающе много, их рой буквально заслонил звезды. Призраки. Действительно, призраки, подумал Василий: даже корабли их, глухие шары без выступающих частей, казались мертвыми.

– Вы желаете поговорить с Гармом-отче? Или… – он взглянул на кусок камня в руках у Римера, – или… Можно я понесу это?

– Нет, но спасибо за предложение. Где мне найти Гарма?

Оглушительная сирена заполнила своим звуком просторные коридоры Императорской Триеры. Кругом в разные стороны пробегали гвардейцы. Протосеваст сразу куда-то делся, зато рядом появился запыхавшийся Пурдзан.

Мальчишка начал потеть. Ример понимал дилемму: он не может попросить Ворононосца подождать, но и пустить его без предупреждения наверх, к имлингу, которому служит, тоже не может. Ример не стал дожидаться ответа. Он начал подниматься по лестнице. Мальчишка следовал за ним по пятам.

— Гирей-ага, драться надо.

В одной руке Пурдзан сжимал кинжал, в другой — бластер. Василий на всякий случай принял стойку боевого ожидания, свой бластер он мог выхватить в любой момент. Внезапно перед Василием возник Протосеваст и сунул ему в руку какой-то предмет.

На втором этаже они увидели открытую дверь в кабинет. Ример толкнул ее и вошел. Гарм бросил на него взгляд из-за письменного стола. О своем возвращении из Равнхова Ример не рассказывал никому и уж, конечно, не Гарму Даркдаггару. Он надеялся, что Гарм лишится чувств, когда увидит его, но тот если и удивился, то очень хорошо это скрыл. Возможно, он уже давно должен был получить отчет от убийцы, а отсутствие новостей в этом случае – плохая новость, и Гарм знал, что Ример выжил.

— Держи.

Слуга вошел в кабинет вслед за Римером.

— Что?

– Гарм-отче, здесь Ример-отче. Ворононосец.

— Вторая палуба, люк «альфа». Вот ключ. За дверью — шлюз и моя личная шлюпка.

– Спасибо, вижу, – сухо ответил Гарм. Слуга поклонился и удалился.

— А вы?

Комната была продолговатой и светлой. За спиной у Гарма в длинной стене группами по три располагались окна. Стены были увешаны картами разных частей Имланда. Города и регионы. Реки.

— Драться надо. Драться. А тебе — бежать надо, к визирю Тронье. Действуй, янычар.

Гарм встал и отложил в сторону перо. Оно покатилось по наклонной поверхности и упало на пол. Он не стал его поднимать.

Василий кивнул, сунул ключ в карман кителя. Если бы османский командующий такого уровня предложил ему свою шлюпку, Василий ни за что бы не согласился. Но хоть Протосеваст ему и понравился, своя жизнь казалась куда ценнее.

– Ну… Как Равнхов? – прохладно спросил он.

Это с одной стороны. А с другой — опять же, Протосеваст прав. Надо драться. Но как?

– Он меня просветил, – ответил Ример. Времени для интриг не было. Для игр тоже. У него никогда не было времени на такое.

— Пурдзан, к поручням! Сейчас закрутит.

Ример бросил камень, и тот с грохотом упал на пол. Гарм смотрел на свое собственное имя. Даркдаггар. Золотые буквы выгравированы на камне. На миг он прикрыл глаза. Ример улыбнулся. Маска сорвана. Гарм проиграл, и ему об этом известно. Морщинки по обеим сторонам носа Даркдаггара, казалось, становились глубже под взглядом Римера. Его светлые волосы были коротко подстрижены и почти сливались с черепом, и если бы не это, то Ример был бы готов поклясться, что в этот момент они поседели.

Едва они с Пурдзаном ухватились за поручни, Триера начала боевые маневры. Звезды вперемежку с серыми шарами за иллюминаторами понеслись в сторону, пол ушел из-под ног. Триера окуталась паутиной розовых и голубых лучей. Шары метались вокруг Триеры, не открывая огня. Некоторые из них, попав под лучи, рассыпались огненными фонтанами. По космосу плыли окоченевшие фигурки пилотов-\"римлян\". Но шаров было слишком много. Василий видел, как шары, подходя вплотную к Триере, разделяются пополам, раскрываются, словно булочка с котлетой по-арабски. Но вместо котлет «булочки» выставляли наружу длинные пики с заостренными концами. Василий сразу понял, что это такое: абордажные стебли!

– Что ты сделал? – прошептал Гарм.

Звезды за иллюминаторами исчезли, заслоненные прилепившимися к бортам Триеры истребителями «римлян». Послышался треск, едко запахло озоном и гарью. Из стен прогулочной палубы внутрь росли зловещие стебли, каждый — диаметром в четыре локтя. Концы стеблей раскрывались, как хищные бутоны, высыпая на палубу солдат в серых туниках. Василий и Пурдзан одновременно открыли огонь. «Римляне» беззвучно падали, но на месте убитых оказывались новые — и подходили все ближе, прикрываясь от бластерных лучей зеркальными щитами. Уже вся внешняя стена прогулочной палубы походила на пчелиные соты, из каждой ячейки которых лезли и лезли враги — молчаливые, равнодушные к смерти.

– Не я. Два камнетеса. И после этого на столе Совета остался страшный шрам. Но лучше шрам, чем твое имя.

Из двух коридоров с обеих сторон выбежали гвардейцы и тоже открыли огонь. Оружие у гвардейцев, так же, как и у Василия с Пурдзаном, было лучевое — приходилось целиться в головы или по ногам. Враги быстро заполняли палубу, отражая лучи щитами, не обращая внимания на своих убитых и раненых.

– Ты не можешь… На протяжении столетий…

– Я могу, и я только что это сделал, – прервал его Ример.

\"Почему они сами не стреляют? Товар, наверное, берегут.\" Васили понял, что так оно и есть — «римляне», наступавшие в переднем ряду, начали разматывать широкую сеть. Для этого им пришлось высунуть из-за щитов руки — Василий меткими выстрелами срубил несколько рук. Раненые «римляне», к ужасу Василия, не менялись в лице, просто отходили назад, а на их место вставали новые. Враги с сетью приближались ровными короткими шагами. Это конец — их много, они не чувствуют боли, им плевать на раны и смерть. Да они, кажется, и так уже мертвы. Призраки.

– Никто с этим не согласится. Никто не позволит тебе сделать это. У тебя нет оснований, мальчик.

— Пур! За мной! — Василий решил, что пора пробираться к шлюпке Протосеваста. Но Пурдзан понял команду по-своему.

Ример вынул меч. Гарм попятился к столу и открыл рот.

— Так точно! Аллах акба-а-ар!!!

– Ты действительно хочешь поиграть, Гарм? Ты будешь отпираться? Ты скажешь нет, я скажу да, и так мы станем препираться, пока кто-нибудь не разнимет нас, как заигравшихся детей? – Ример коснулся мечом вышивки на груди члена Совета.

Размахивая кинжалом, паля из бластера во все стороны, он ринулся прямо на щиты \"римлян\".

Гарм успокоился.

— Свиные уши! — закричал про себя Василий и прыгнул вслед за ним.

– Чему они поверят? Тебя пытались убить в Равнхове, и тем не менее ты обвиняешь в этом своих? У тебя нет доказательств. Имлинги решат, что ты лишился рассудка. И они будут правы.

Сеть накрыла их сразу, прижала друг к другу. Тонкие металлические волокна впивались в тело даже сквозь толстый шерстяной китель.

– Значит, живи и дай жить другим? Сделаем вид, что ничего не произошло? Будем сидеть за одним столом, пока ты не найдешь другую возможность убить меня? Ты знаешь, я думаю, что все только выиграют, если я убью тебя первым, – Ример надавил на меч, и Гарм повалился на пол. Он отполз назад, к окну.

— Пур, мотаем сеть на себя!

– Встань, – сказал Ример. – Встань и найди меч, которым сможешь защищаться.

Они принялись крутиться, подобно танцующим дервишам. От неожиданности некоторые «римляне» упустили сеть, зеркальный ряд щитов потерял ровность, в нем открылись щели — и тут же в эти щели устремились жгучие лучи гвардейских бластеров.

– Меч? – голос Гарма был растерянным, как будто у него никогда в жизни не имелось такой вещи. – Подумай, Ример! Ты угрожаешь не только мне одному. Ты угрожаешь всему Совету. Тебя накажут, если ты это сделаешь. Если хладнокровно убьешь меня. Ты лишишься своего места. Народ придет в ярость! Даже нам нельзя безнаказанно убивать друг друга. Ты Колкагга! Как думаешь, каковы мои шансы?

— Импера-а-атор!!! — заорали гвардейцы и бросились в атаку.

– Об этом тебе стоило подумать до того, как ты подослал ко мне убийц, – ответил Ример. Но он знал, что в словах Гарма есть зерно истины. Если это должно произойти, то не втайне. Совет слишком много всего совершил втайне. Если это должно произойти, то на глазах у всех. Ример наклонился к Гарму.

Но «римляне», видимо, были к этому готовы — точнее, именно этого и ждали. Навстречу гвардейцам полетела вторая сеть.

– Можешь выбирать: умереть здесь и сейчас или найти того, кто умрет за тебя. Я сражусь с чем угодно и кем угодно. Результат будет тем же. Когда я одержу победу, ты признаешь свою вину и примешь наказание как мужчина. Вся Маннфалла станет тому свидетелем. Никаких тайн. На глазах у всех.

Медленно проплывали желтые овальные плафоны, освещавшие промежуточную палубу. Василия и Пурдзана волокли по полу куда-то вглубь Триеры, плотно обмотав сетью. Оружие у них отобрали. Гвардейцев тоже связывали сетями по двое — сетей у «римлян» оказалось достаточно.

— Пур, что делать, как ты думаешь?

Гарм поднялся на ноги и смахнул пыль с одеяния.

— Я уже почти сделал, Гирей-ага.

– Значит, мы вернулись во времена берсерков? К первой дуэли на нашей памяти?

Пурдзан скосил глаза вниз, и Василий увидел у него в руке кинжал.

Ример улыбнулся:

— Так у тебя не…

– Первой? У меня была одна в Равнхове, с Тейном, сыном хевдинга. Еще и года не прошло. В тот раз Хирка заставила меня сдаться. Никто не победил. И мы сохранили мир.

— У меня в поясе еще два, — шепнул Пурдзан.

– Умно. Возможно, стоит прислушаться к ней?

Тяжело колыхались из стороны в сторону серые спины двух «римлян», тащивших их сеть. Позади шла еще одна пара с полной сетью, впереди — тоже. Василий не стал продолжать разговор, опасаясь, что «римляне» поймут то, что понял он: Пурдзан подпилил волокна сети, теперь достаточно хорошенько напрячься — и сеть лопнет. Только надо выбрать время и место. Кажется, их как раз волокут в сторону второй палубы. Василий с трудом нащупал сквозь карман ключ от люка \"альфа\".

Ример подошел вплотную к Гарму. Так близко, что почувствовал запах пота у него на лбу.

Вот и вторая палуба. Вот люк «альфа» — двое «римлян» как раз заканчивали заваривать его с помощью ручного миниогнемета. Остальные люки были уже заварены. Наверное, люки заварены по всей Триере.

– Ее здесь больше нет. Или не так? – сказал он сквозь сжатые зубы.

Гарм сглотнул.

Василий зажмурился от досады. Когда он открыл глаза, все вокруг было розовым. Нервишки шалят, янычар? Он встряхнулся, насколько позволяла сеть. Нет, розовый цвет никуда не делся. В глубине палубы стояло нечто, похожее на аппарат, с помощю которого охрана в космопортах проверяет наличие у пассажиров незарегистрированного оружия. Пульт с одноногим табуретом, на табурете у пульта сидит «римлянин», подкручивает верньеры, следит за приборами. Около пульта — арка высотой в полтора человеческих роста и шириной локтей в шесть. А за аркой — розовый сияющий туман. От него-то и идет свет! Василий точно знал, что за аркой должна быть глухая стена, отделяющая вторую палубу от грузового отсека. Но «римляне» с пленными спокойно, пара за парой, проходили сквозь арку и исчезали в тумане. Сейчас! Сейчас или никогда, решил Василий. Все равно, куда бежать, но в эту арку попасть нельзя ни в коем случае. Жалко, бластера нет. У врагов — только мечи, враги не убивать пришли, а за пленными. Выхватить меч у того, что сзади идет, рубануть по пульту? А вдруг не получится? Шайтан с ними, надо бежать, просто бежать.

– А что хуже? Что кто-то тебя убьет, или что она не сможет помешать тебе совершить убийство?

— Пур, давай!

Ример не ответил. Он развернулся и направился к двери, демонстративно перешагнув через кусок камня.

Пурдзан резко пыпрямил ноги, раскинул руки в стороны. Подрезанная сеть лопнула. Пока Василий выбирался из металлической паутины, Пурдзан уже вскочил и воткнул кинжал в пах подбежавшему «римлянину». Второго он рубанул по руке, чуть не отхватил эту руку целиком, но «римлянин» и бровью не повел.

Гарм закричал ему вслед:

— Пур, они боли не чувствуют! — хрипло закричал Василий, погружая два пальца в глаза ближайшему врагу. Еще двое «римлян» успели подскочить сзади, схватить за руки, но Пурдзан разбежался, прынул — его копыта врезались в спины врагов. Громко хрустнули кости, «римляне» мешками осели на пол. Василий выхватил у одного из них меч.

– А что, если ты не победишь? Что тогда, мальчик? Как мне защищаться от обезумевшей от ярости толпы? Что, если ты умрешь?

— Туда, за мной!

Ример вновь повернулся к нему.

Дальше, мимо ужасной арки, в темный коридорчик — Василий его раньше не замечал. Дверь. Пурдзан вышибет… Сам справлюсь. Дверь от удара слетела с петель, Василий и Пурдзан побежали вверх, по крутой узкой лестнице. Сзади топали ноги преследователей, обутые в легкие серебристые сапоги.

– Этого не будет. Я не из тех, кто умирает. Мне казалось, ты уже успел это заметить.

Он убрал меч в ножны и оставил члена Совета наедине с его картами, изображающими мир, и именем, которое больше никогда не станет им править.

Лестница кончилась. Сюда Василий не заходил: широкий пульт, три пустых кресла, потухшие экраны, красная аварийная лампочка мигает. Рубка! Справа и слева от пульта во внешней стене рубки чернело по два широких отверстия, обрамленных черными лепестками. Раскрытые абордажные шипы вражеских истребителей. Пустых. Василий молился Аллаху и Мухамаду, пророку Его, чтобы в истребителях действительно никого не оказалось.



— В дырку!

— Но…

Альянс

Грааль оторвался от крыши и приземлился на балконе. Он заглянул в ванную. Стены были облицованы мрамором, кое-где виднелись детали из золота. Дорого. Классический стиль. До самых кончиков львиных лап, на которых стояла ванна. Сейчас они не казались такими нелепыми, как в первый раз, когда он их увидел. С тех пор прошло, должно быть, лет двести.

Топот преследователей был уже совсем рядом, на лестнице. Василий не стал слушать возражений, первый нырнул в абордажный переходник и пополз на четвереньках, сжимая в руке меч. В кабине истребителя было темно, но Василий в бледном свете приборов различил одинокую фигуру пилота, сидевшего к нему спиной. Свиные уши! Нет!

Аллегра мыла руки жидким мылом, склоняясь над раковиной. Грааль ощутил запах цитруса, доносившийся из приоткрытой двери. Деликатный, не резкий, каким часто бывает запах мыла. Не говоря уже о запахе дезинфицирующих салфеток – маленьких химических бомб, предназначенных для каждодневного использования. Людям еще предстоит осознать взаимосвязи этого мира.

Пилот не успел обернуться — Василий одним ударом снес ему голову. Головыа глухо упала по одну сторону от кресла, тело — по другую. Несколько мгновений Василий озадаченно смотрел на меч, еще несколько мгновений — вокруг себя. Очень просторная кабина, здесь человек десять может поместиться, а если плотно набить, то и все двадцать. Где же движок? Ах да, в другой половинке «булочки», догадался Василий и кинулся к пульту. Пурдзан остался сторожить выход. Вот появились голова и плечи первого «римлянина», Пурдзан молниеносно перерезал ему глотку, и мертвый «римлянин» остался торчать в проходе. Сразу следом за ним сунулся второй и тоже был убит. Затем — третий и четвертый. Трупы загородили проход. С той стороны их пытались протолкнуть внутрь кабины — Пурдзан уперся в мертвые головы спиной, не давая это сделать.

Аллегра, стройная женщина лет пятидесяти, была одета в серые брюки с высокой талией и белую шелковую блузку. Опять все как положено. На какое-то мгновение он узнал себя в этой женщине. В свое время он тоже выучил правила игры. Униформа. Власть. Его одолело любопытство, и это радовало. Что бы он делал, если бы люди не продолжали вызывать у него любопытство?

— Гирей-ага, скорее! Может, я к пульту, а ты — к жмурикам?

— Нет, Пур, ты латыни не знаешь.

Ее руки покрывали маленькие морщинки, словно сами ладони немного уменьшились, а кожа нет. Зрелище человеческого старения завораживало его. Они так беспомощны. Так несведущи. Так злятся на природу, как будто она нападает на них, и это несмотря на то, что сейчас они живут в два раза дольше, чем в те времена, когда он появился здесь. И сомнений в том, что они стали выглядеть лучше, тоже нет.

Пульт истребителя оказался очень скромным — экран обзора, орудийный экран с кнопкой гашетки, два тумблера, внизу — две педали, штурвал напоминает обычный автомобильный руль. Все надписи были на латыни. Василий сразу передвинул тумблер с надписью «Проникновение» из положения «Да» в положение «Нет». Трупы «римлян» скатились на пол кабины, за ними два живых врага. Первому Пурдзан сделал подножку — «римлянин» упал уже с кинжалом в затылке. Но второй бросился на Василия. Выставленный навстречу меч уперся в бронежилет. Римлянин замахнулся своим мечем, но Пурдзан перехватил сзади его руку. Враг не успел повернуться — Василий исправил ошибку и воткнул меч ему в горло. Все? Все.

Аллегра вытерла руки и открыла небольшую шкатулку, заполненную колотым льдом. Он знал, что лежит в этой шкатулке до того, как она извлекла содержимое наружу. Зубы. Два зуба. Она поднесла их к свету, потом наклонилась к зеркалу и принялась изучать свое лицо.

Грааль склонил голову набок и улыбнулся. Ему было интересно, о чем она сейчас думает. Может быть, о волосах, которые никто больше по своей воле не назовет белокурыми. Они поседели. Их можно покрасить, но он был почти уверен, что Аллегра сочла бы это за крупное поражение.

Теперь надо передвинуть другой тумблер из положения «раскрыть» в положение «закрыть». Наверное, это заставит «булочку» схлопнуться… Короче, нечего думать. Василий щелкнул тумблером. Легкий толчек. Зажегся обзорный экран, показав звезды. А где Триера? Конечно, мы же к ней кормой, понял Василий. Педаль слева — тормоз, а справа — «газ»… Василий нажал на правую педаль, но ничего не произошло. На обзорном экране появилось несколько шаров. Они выстроились в каре и стали осторожно приближаться к истребителю беглецов.

Из ящика она достала клещи. Этот инструмент в ее руках казался вульгарным. Аллегра сжала один зуб. Грааль услышал щелчок, и зуб над крышкой шкатулки разделился надвое. Аллегра волновалась, как бы ничего не пропало, это очевидно.

— Пур, вот орудие. Разберись.