– А что именно мы ищем? – спросил Том.
«Король умирает. Спасите его».
Поскольку имена на табличках уже не читались, единственное, что могло послужить подсказкой, – это пластины, отмечавшие могилы. В верхней части каждой из них был выбит один и тот же символ: два круга с изображениями, которые мы уже видели прежде.
В левом круге – два брата, едущие на одной лошади, с копьями на изготовку. В правом – Купол Скалы, штаб-квартира тамплиеров в Иерусалиме. В верхней части каждого круга был изображён тамплиерский крест. Надпись на латыни гласила: SIGILLUM MILITUM DE TEMPLO CRISTI.
«Печать воинов Храма Христа».
В центре каждой пластины был свой рисунок – все разные. На половине из них изображались батальные сцены: рыцари сражались на копьях, тамплиеры и сарацины скрещивали мечи, стрелки целились из луков в своих врагов. На других пластинах рисунки были более мирными: фермер ухаживал за овцами, мужчина удил рыбу с лодки, девушки несли бельё к реке. А ещё встречались сцены фантастические. На одной из пластин рыцарь бился с драконом; он размахивал моргенштерном, усаженным зловещими шипами, а дракон выдыхал пламя. На другой пластине человек в капюшоне разговаривал с женщиной, у которой была львиная голова.
Одно из этих изображений таило в себе подсказку. Мы с Томом начали с разных сторон комнаты, одну за другой разглядывая пластины. Гравировки напоминали мне резьбу, которую мы видели в Большой Башне. Впрочем, разглядывая человека верхом на крылатом коне, я предположил, что их не следует понимать буквально. Наверняка символы будут ключом.
Я заметил, что некоторые изображения повторяли те, которые мы видели в старой штаб-квартире тамплиеров. И, разумеется, на каждой пластине была тамплиерская печать, а ещё я заметил на двух из них солнце. В середине обоих солнц красовались равносторонние кресты тамплиеров – так же, как в Большой Башне, в сцене, где король Болдуин благословлял девятерых рыцарей. И как на картине, которую в гневе разбил Филипп Красивый.
«Короли, – подумал я. – Люди на обеих картинах – это короли.» Разумеется, в Большой Башне был изображён не Филипп, а Болдуин. Мы узнали его по…
– Корона, – сказал я. – Ищем корону. Везде.
Том нашёл её первым.
– Кристофер.
Я подошёл. Том стоял перед одной из пар пластин. Он указал на нижнюю:
– Смотри.
Рисунок являл собой сцену битвы. Точнее сказать: сцену после битвы. Справа лежали трое мужчин с тюрбанами на головах. Все они были мертвы – у каждого из груди торчал меч. За ними вздымались песчаные дюны и пять высоких пальм с длинными продолговатыми листьями. Слева на земле распростёрся рыцарь с открытым ртом. Другой рыцарь, сидя над ним, держал над головой мужчины перевёрнутый кубок. За его спиной, как ни странно, была изображена лиса, пожирающая петуха.
– Почему ты решил… – начал я.
Том постучал по левому нижнему углу пластины. И тут я увидел. Корона! Она словно бы соскользнула с головы рыцаря и скатилась в угол.
Я схватил Тома за руку.
– Ты нашёл её!
– Чудесно, – сказал он. – И что дальше?
Хороший вопрос.
«Король умирает. Спасите его».
– Как мы спасём короля? – пробормотал я.
– Рыцарь держит над ним кубок, – сказал Том. – Это какое-то лекарство?
Я не знал. Король открыл рот, словно готовился выпить всё, что предлагал ему рыцарь. Но, хотя кубок был перевёрнут, из него ничего не лилось. Если мне предстоит выяснить, какое лекарство дают королю, то сперва надо понять, что с ним не так.
Я повнимательнее посмотрел на картину и нахмурился.
– Ты видишь здесь рану?
Том покачал головой.
Я перевёл взгляд на мёртвых сарацин. Тут сомнений быть не могло: их проткнули мечами.
– Если король не ранен, – сказал я, – то почему он умирает?
– Болезнь? – предположил Том.
Это объяснило бы кубок: рыцарь даёт королю лекарство, чтобы исцелить его. Но на теле лежащего человека не было никаких отметин – ничего, что помогло бы мне определить болезнь. Может, подсказка – лиса с петухом?
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Том.
Я не был уверен. Однако у меня возникло странное ощущение, что я уже где-то видел подобные символы. И в отличие от «Аркадии» видел давно.
Я подумал о мастере Бенедикте. Может, они связаны с каким-то лекарством? Или чем-то ещё?..
– А что это за деревья? – подал голос Том.
– Думаю, финиковые пальмы. Они довольно часто встречаются в…
Да. Вот оно!
– Пустыня, – сказал я. – Они в пустыне.
– И что?
– Смотри. У короля нет ран, но он умирает. Рыцарь пытается спасти его, но чаша пуста. Если король не ранен и не болен, что его убивает?
Глаза Тома расширились.
– Он умирает от жажды.
– Да.
– Тогда… надо дать ему воды? Но как напоить картинку?
– Помнишь мой кубик-головоломку? – сказал я. – Может, как и там, где-нибудь здесь есть рычаг? Что-то, куда можно налить воду и привести в действие замок?
Мы принялись искать. Повсюду. На пластине, над ней, под ней. Мы рассматривали трещины в стене, разыскивая какое-нибудь отверстие.
Ничего.
– Что теперь? – спросил Том.
– Может, есть трещина, которую мы пропустили? Давай просто попробуем налить воду на пластину.
Том посмотрел на меня с сомнением, но я был полон решимости довести дело до конца. Вынув из пояса пузырёк с водой, я вылил её на гравировку – так, чтобы она потекла по кубку рыцаря и попала в рот короля. Вода стекла по голове человека, задержалась в небольшом углублении в нижней части пластины, потом перелилась через его край и закапала на пол.
И… ничего не произошло.
– Всё равно попробовать стоило, – разочарованно сказал я.
– Как насчёт этого? – Том указал на лису с петухом в зубах. – Мы до сих пор не поняли, что имелось в виду.
Я снова уставился на картину. И чем дольше я на неё смотрел, тем явственнее что-то шевелилось у меня голове.
Что я пропустил?
Закрыв глаза, я представил себе учителя. Вот он стоит прямо передо мной…
«Думай, Кристофер, – сказал мастер Бенедикт. – Что означают эти символы?»
«Если б я знал, то уже сказал бы, а не стоял в склепе с закрытыми глазами».
«Как забавно».
Он говорил как король Людовик.
«Простите, учитель».
«Надеюсь, ты ещё не начал забывать мою науку?»
Эта мысль ужаснула меня.
«Конечно нет, учитель! Никогда. И ни за что».
«Тогда подумай как следует. Потому что я показывал тебе эти символы».
Петух…
Вскоре после того, как я стал учеником мастера Бенедикта, он попросил меня почитать книгу о символах. Там говорилось, что петух – один из символов солнца. Это казалось мне странным, пока учитель не напомнил: чем наиболее известен петух? Тем, что кричит на рассвете.
Ладно, если петух означает солнце, тогда что такое лиса? Луна?
Я нахмурился. Я не мог припомнить лису.
Может, я двинулся не тем путём?
Петух – это солнце. А ещё один символ солнца…
– Золото, – изумлённо проговорил я. – Пластины сделаны из золота.
– Отлично, – отозвался Том. – И?..
«А что делает лиса?» – спросил мастер Бенедикт.
«Она ест его», – ответил я.
И тут я понял.
– Я знаю, – сказал я. – Знаю, как спасти короля.
Глава 45
– И как же? – спросил Том.
Я снова принялся копаться в поясе.
– Ему нужна вода.
– Мы уже дали ему воды.
– Да, но она недостаточно хороша для него. Он же король, верно? Значит, нужна королевская вода.
Том нахмурился.
– И она у тебя есть?
– Да, – сказал я. – Aqua regia. Когда-то давно мастер Бенедикт научил меня её делать.
Я нашёл два нужных флакона и вытащил их из пояса.
– Ничего не понимаю, – пожаловался Том.
– Потому что название малость сбивает с толку. Aqua regia – королевская вода – на самом деле вовсе не вода. Помнишь купоросное масло? Ту жидкость, которая растворяет некоторые металлы.
– Конечно.
– Aqua regia такая же. Но только она растворяет нечто особенное. Это единственное в мире вещество, способное разъесть золото.
Я постучал по пластине перед нами.
– То есть… мы должны растворить эту штуку? – спросил Том.
– Так говорят символы. Петух означает золото. Лиса ест петуха – разъедает золото. Это ключ. Король умирает от жажды, поэтому нужно дать ему воды. Королевской воды – aqua regia. Ею мы капнем ему в рот. Она растворит пластину, и мы увидим, что за ней.
– А трудно сделать королевскую воду?
– Вовсе нет. Это легко и требует лишь двух ингредиентов. – Я показал Тому флаконы. – Азотная кислота и соляная кислота.
– Я могу чем-то помочь?
Я заколебался.
– На самом деле… наверное, будет лучше всего, если ты встанешь в угол. Дальний. Вон тот.
Глаза Тома сузились.
– Погоди-ка! Эта штука взрывается?
– Нет-нет. Она просто… испускает пар.
– Который плохо пахнет?
– Да.
Том ждал, не двигаясь с места.
– И?
– И… немного ядовит.
Он закрыл лицо руками и застонал.
– Всё будет хорошо, – заверил я его. – Разве что… если я начну блевать, сможешь вынести меня отсюда?
Том отошёл в угол, бормоча не слишком лестные слова в мой адрес.
Ладно, за дело.
Я припомнил, чему учил меня мастер Бенедикт. Налить во флакон соляной кислоты. Очень осторожно добавить азотную кислоту – aqua fortis. Итоговая смесь должна состоять из трёх четвертей соляной кислоты и одной четверти азотной. Осторожно перемешать серебряной ложкой. И НЕ вдыхать пары.
Я сделал всё по этой инструкции, используя пустой флакон и серебряную ложку. Жидкость изменила цвет. Она стала жёлтой, потом оранжевой и, наконец, прозрачной и ярко-красной. Это была не единственная метаморфоза. Я отвернулся, когда из флакона повалил пар, наполняя воздух кислым запахом.
Воняло не так ужасно, как на кладбище, но кладбищенский воздух не убивает. У меня заслезились глаза, и я расчихался. Нужно было работать быстрее и соблюдать осторожность. Я не знал, насколько толста эта золотая пластина, а королевской воды не так много, чтобы тратить её впустую. Я не стал лить жидкость на пластину, а наклонил пузырёк над серебряной ложкой, чтобы aqua regia капля за каплей стекала по ручке. Накапав достаточно и увидев, что «вода» бежит от кубка ко рту короля, я поставил бутылочку на землю и подошёл к Тому, чтобы вдохнуть малость свежего воздуха. Золото растворится не сразу.
Подождав несколько минут, я вернулся, стёр жидкость с пластины и капнул ещё. Высыхая, она превращалась в красноватые кристаллы – кровь дракона, как говорил мой учитель.
Чем дольше я работал, тем сильнее першило в горле. Хуже того: я почувствовал, как меня охватывают тревога и беспокойство – верный признак отравления ядовитыми парами. Потом началась рвота, и пришлось подняться наверх. Отвратный кладбищенский воздух нисколько не помогал унять тошноту. Но выбора не было.
Потребовалось более часа, чтобы в пластине образовалась борозда, и ещё два, прежде чем aqua regia наконец-то проделала в ней дыру. От облегчения у меня ослабели ноги. Мы приблизились к пластине, поднеся к ней свечу. Ничего не было видно. Я сунул палец в дырку и поковырялся в ней.
– Тут металлический стержень.
– Тоже золотой? – сказал Том.
– Не уверен. Похоже на какой-то рычаг…
Я надавил пальцем, и он сдвинулся. Послышался щелчок и звук металла, царапающего камень, а потом пластина упала. Том поймал её прежде, чем она сломала мне пальцы на ноге.
Мы положили её на пол и заглянули в гробницу. Внутри оказалось пустое пространство – узкое, но достаточно большое, чтобы вместить тело. Однако останков в могиле не было. И вообще ничего.
У меня сжалось сердце. Это наверняка правильный склеп. Символы, рычаг – всё привело нас прямо сюда. Я в ужасе подумал: может, то, что здесь лежало, уже забрали? Кто-то другой нашёл тайник раньше нас и унёс сокровище?
Том поднял брови.
– Кристофер.
Он указал на пластину у наших ног. Мы положили её картинкой вниз и теперь видели оборотную сторону. Она не была золотой. Механизм рычага и замка прятался за железной крышкой – тусклой и испещрённой пятнами ржавчины. Но, наклонившись ближе, я увидел то, что заметил Том: на железе были выгравированы знаки.
Я выхватил из пояса флакон с лимонным соком и оторвал от рубашки полосу ткани. Пропитал её соком, который должен был удалить ржавчину, и протёр пластину.
Тряпка стала коричневой, ржавчина исчезла, и я увидел символы, спрятанные под ней.
Глава 46
– Что это такое? – спросил Том.
Я покачал головой:
– Не знаю.
Примерно половину пластины занимал круг. В его центре была изображена королевская лилия, а рядом с ним – пять групп разных букв: E, N, SE, S и NM.
– Похоже на компас, – сказал я, – но…
– Тогда это указывает направление? – предположил Том.
Я нахмурился.
О сторонах света я подумал в первую очередь, но если это были они – то не на своих местах. Север примерно напротив юга, и это верно, но другие точки компаса не там, где надо. А главное: буква W, обозначающая на компасе запад, почему-то оказалась перевёрнута и превратилась в М.
Рассматривая пластину, я обнаружил, что ниже круга есть что-то ещё, пока покрытое ржавчиной. Схватив тряпку, пропитанную лимонным соком, я снова принялся тереть железо, пока из-под ржавчины не выступили слова:
Где бы ты меня ни искал – я с другой стороны.
– Вот оно, – сказал я. – Вот что мы так долго искали. Думаю, это карта сокровищ.
– Это просто круг, – отозвался Том.
– Но тут есть направления, – возразил я. – И лилия.
Осталось выяснить, что всё это значит.
– Есть идеи? – спросил Том.
Я растерянно воззрился на круг.
– Нет.
– Мы должны разгадать загадку прямо здесь?
Том был прав. Пусть эта ложная могила пуста, но другие-то, вероятно, нет. Какой смысл торчать среди мертвецов? Я вытащил из пояса перо и пузырёк с чернилами и скопировал рисунок на обратную сторону листа со стихотворением Вуатюра.
Затем мы с Томом поставили пластину на место и отправились в Пале-Рояль.
Мы снова выбрали кружную дорогу, чтобы проверить, не идёт ли кто за нами. Теперь, когда у нас была карта сокровищ – а я не сомневался, что это она, – я чувствовал себя уязвимым, как никогда.
Осторожно войдя во дворец, мы первым делом спросили о Салли, но слуги сказали, что Миэтта ещё не вернулась. Я расстроился: неизвестность действовала мне на нервы. Но, по крайней мере, дамы – где бы они ни были – пока в безопасности. Если б что-то случилось, в Пале-Рояле быстро узнали бы.
В любом случае мы с Томом никак не могли повлиять на ситуацию, а посему просто вернулись в свои покои, чтобы поразмыслить. Я сидел на кровати, разглядывая карту сокровищ, а Том полировал шпагу.
Мне не давали покоя неверно расставленные стороны света. И особенно – перевёрнутая буква. Может, это очередная уловка? Или ключ к надписи внизу?
Я пытался мысленно выстроить карту. Королевская лилия отмечала центр. Вокруг пять отмеченных направлений. Неспроста их пять…
Я резко выпрямился, лихорадочно размышляя. В памяти всплыли слова отца Бернара: «Если мы представим себе пути рыцарей, ушедших из Парижа, как расходящийся круг, то…»
– Рыцари, – сказал я.
Том поднял взгляд, отвлёкшись от шпаги.
– Какие рыцари?
– Тамплиеры. Те, кому удалось скрыться от Филиппа. Их было пятеро. И они пошли… – Я спрыгнул с кровати. – Вот оно!
– Что – оно? – сказал Том.
– Карта! Компас тут ни при чём, потому что это не компас. Помнишь, что говорил отец Бернар? Было пять сбежавших рыцарей. И куда они делись?
Том немного подумал.
– Один уехал в Испанию. Другой в Нормандию. Третий отправился…
Он замолк, когда я постучал по буквам на карте.
– Это по-французски, – объяснил я. – Espagne – Испания. Normandie – Нормандия. А вот и остальные буквы. SE это город Сен-Этьен – Saint-Etienne. S – Suisse, швейцарские кантоны. А NM означает Nouveau Monde, то есть…
– Новый Свет, – понял Том. – Тот, что за океаном.
– Ничего не перевёрнуто и не перепутано, – сказал я. – Всё именно так, как должно быть. Это карта мира. Королевская лилия Франции обозначает Париж. А буквы указывают места, куда отправились спасшиеся тамплиеры. И в одном из этих мест спрятаны их сокровища.
– Тогда что же значит эта фраза? – Том кивнул на надпись под кругом.
– Очередная уловка, я думаю. Если найденные подсказки говорят, что сокровище было отправлено в одно из этих мест, на самом деле оно – в другой части карты.
Том нахмурился:
– Это не имеет смысла.
– Почему?
– Ну, потому что… смотри. Допустим, ты думаешь, что рыцари отвезли сокровище в Нормандию. Это значит, что на самом деле оно в Испании. Но тогда, если ты решил, что оно в Испании, значит, на самом деле оно в Нормандии.
– Вряд ли это так работает, – сказал я с сомнением.
– Не уверен, что оно вообще работает. – Том бросил шпагу на свой тюфяк. – Мы потратили кучу времени, разобрали по строчкам этот стих Вуатюра, покопались на чёртовом кладбище. И всё ради карты, на которой сказано то, что мы и так уже знаем. Пять рыцарей отправились в пять разных мест, и у одного из них было с собой сокровище. И ни слова о том, где оно на самом деле.
Я задумался. Том был прав. Мы не нашли ничего, указывающего на местонахождение сокровища. После всей этой беготни по кругу мы остались на том же месте, что и после разговора с отцом Бернаром, не сдвинувшись ни на шаг…
– Нет, погоди! – сказал я. – Есть же ещё третья подсказка. Шифр на картине.
Я вытащил другой лист бумаги – тот, на котором записал шифр Пуссена.
ЮТДЙИКЫАМЮСФЮВОЭИОШПЩЮКФПТСХ
– Там говорилось, что ключ спрятан в квадрате. Это должно указать нам местоположение. Просто надо расшифровать надпись.
– У нас уже есть ключ, – сказал Том. – И мы уже знаем, куда делись пять рыцарей. Так в чём смысл карты?
Теперь я окончательно растерялся.
– Э… Я не знаю… Я предполагаю, что… шифр указывает место, а карта подсказывает, что искать надо в противоположной стороне.
– Для этого не нужна карта. – Том плюхнулся на тюфяк рядом со шпагой. – Знаешь, что я думаю? – кисло сказал он. – Над нами кто-то подшутил. И никакого сокровища вообще нету.
Я вздрогнул. Может быть, Том прав? Что, если всё это – просто розыгрыш? Шутка, затянувшаяся на века. Но это казалось очень странным. Зачем кому-то так шутить? С какой целью? Как и в случае с оставленным флорином – просто подразнить французских королей?.. Я не мог поверить.
Однако слова Тома посеяли в душе сомнения, и я не мог просто отмахнуться от них. Если это шутка, то я впустую потратил время, отведённое на расследование, необходимое, чтобы защитить Миэтту. И значит, я провалил свою миссию… Нет! Это неправда! Сокровище существует. Должно существовать!
«О, мастер Бенедикт, – мысленно обратился я к учителю, – прошу, помоги мне!»
Но на сей раз он не ответил.
Я рухнул на кровать, чувствуя растерянность и опустошение. Что же теперь делать? У меня не было идей. Только бесполезная карта сокровищ и непонятный шифр на картине Пуссена.
Встав, я снова подошёл к столу, взял листок с шифром и уставился на него.
Белиберда. Этот шифр был полной белибердой. Он изначально выглядел полной бессмыслицей, а квадрат Виженера превратил его в бессмыслицу ещё большую. С ней я и остался.
Слово «Аркадия» было ключом, который мы нашли в Нотр-Даме. «Et in Arcadia ego» – «И в Аркадии я».
Квадрат скрывает ключ… Только вот в квадрате не оказалось ничего толкового. Аркадия ничего не дала. И шифр на картине – тоже.
Я просидел несколько часов, пытаясь разобраться. Я изучил шифр и поработал с ним при помощи квадрата Виженера – на случай, если я ошибся. Покрутил его так и эдак. Использовал другой язык. Et in Arcadia ego – это латынь, а раньше я уже сталкивался с посланиями, зашифрованными при помощи латыни. Но смена языка не помогла. Аркадия явно не была ключом. Я попробовал другие: et, in, ego, всю фразу целиком. Пуссен. Тамплиеры. Моле. Филипп. Любые слова и словосочетания, которые, на мой взгляд, могли бы сработать.
Ничего.
Я снова посмотрел на зашифрованное сообщение и на карту. Что, если мы пропустили какую-то подсказку? В сущности, мы не слишком чётко представляли, что именно ищем.
На сердце стало ещё горше. Если мы и впрямь пропустили подсказку, я понятия не имел, где её искать. Оставались лишь две вещи, которые мы не поняли: смысл карты и этот идиотский шифр. Я смял листы, на которых пробовал разные ключи, и швырнул их в сторону камина. Ах, если б только мастер Бенедикт был здесь!..
Том задремал, держа свою дурацкую отполированную шпагу на коленях. И проснулся, когда комок бумаги, который я наподдал ногой, стукнул его по голове.
– Эй! – протестующе крикнул он.
– Извини, – буркнул я.
Он потёр глаза и глянул в сторону окна. На улице уже стемнело.
– Сколько времени?
– Не знаю. Много.
– Ты занимался этим весь вечер? Может, передохнешь?
– Некогда отдыхать. Каждый проходящий день даёт тем людям шанс убить Миэтту. Или нас.
– Я могу как-то помочь? – спросил Том.
Я с отвращением отшвырнул перо.
– Только если разгадаешь для меня эту подсказку.
– Ты помнишь о двусмысленностях?
– Всегда. И знаешь, в чём проблема? Из-за этого постоянно сомневаешься во всём, что делаешь. Ведь что бы ты ни предпринял – вероятно, это неправильно. Всё что угодно может оказаться уловкой и двусмысленностью.
На сей раз я смял чистый лист бумаги и пинком отправил ни в чём не повинный шарик в огонь.
– А как насчёт игры слов? – сказал Том.
– В каком смысле?
– Ну… как со статуей Филиппа. Ты думал, что «под ногами» означает «под землёй». Но это было под ногами в буквальном смысле. Под его ногой. И картина тоже. Подсказка гласила: «Ответ там, где ты думаешь». Сначала ты решил, что ответ будет там, где ты ожидаешь его найти. Но всё оказалось проще. Буквально. То, где ты думаешь, – это голова.
Я уставился на Тома:
– Отличная идея!
Он покраснел от гордости.
– Ну, я истинный сын Англии.
Я рассмеялся; настроение у меня заметно улучшилось.
– Ладно, англичанин. Что ещё нужно понимать буквально?
– Какая там надпись на картине? «Я в Аркадии»? Тогда, может, тебе надо поискать в Аркадии? Когда мастер Бенедикт рассказывал тебе о ней, он не говорил, что там вообще есть, в этой самой Аркадии? Как насчёт какого-нибудь ключа?
Интересная идея, хотя Том не совсем верно понял перевод.
– Там написано: «И в Аркадии я».
– Ну так что же? Может это что-то значить?
Я поразмыслил. Аркадия… Область в Греции. А ещё – символ радостной и беззаботной жизни, гармонии. Счастливая страна. Райское место…
Райское место?
Я сел и мысленно представил картину, пытаясь увидеть то, чего на ней было. Небо, деревья, гробница, дева. Пастухи со своими посохами. Их было трое. Один из них указывал на «Аркадию», в частности, на R. Вторую букву в слове! «Р».
Вот оно. Вот оно!
Глава 47
Я уставился на Тома:
– Рай!
– Что?
– Аркадия – это райское место. Рай на земле. И пастух указывает на вторую букву в слове, словно бы говоря нам, с чего начинать!
Я схватил новый лист бумаги и снова записал шифр, используя новый ключ.
Потом я использовал квадрат, чтобы расшифровать надпись. Стоило мне записать первые несколько букв, как сердце оглушительно застучало.
Сработало! Теперь смысл сообщения стал яснее ясного. «Отыщи благословение и проклятие».
– И что это значит? – спросил Том.
– Понятия не имею. – Я положил голову на стол. – Кажется, тамплиеры пытаются меня убить.
– Может, они и есть убийцы? – Том потянулся. – Салли вернулась, пока я спал?
– Нет. – Я нахмурился. – Сколько вообще времени?
Давно пора добавить к прочим полезным вещам в поясе карманные часы…
Держа ладони на рукоятях шпаг, мы вышли из комнаты в поисках часов и обнаружили их в одном из ближайших кабинетов. Я с изумлением увидел, что уже почти полночь.
– Миэтта наверняка давно приехала, – сказал Том.
В залах дворца было тихо. Мы осторожно шли, пока не наткнулись на слугу, гасящего свечи в коридоре.
– Герцогиня вернулась? – спросил я.
– Разумеется, мсье. Мадам приехала с покупками, затем поужинала в Лувре и посмотрела спектакль. Она отправилась спать около получаса назад.
Полчаса? Тогда куда запропастилась Салли? Я спросил слугу, видел ли он её.
– Да, мсье. Леди Грейс вернулась вместе с мадам.
У меня заныло в животе. Из записки явственно следовало, что Салли должна связаться с нами, как только сможет. Почему же она никого не прислала?
Мы с Томом кинулись к покоям Салли и поскреблись в дверь. Из комнаты выглянула заспанная горничная.