Последние слова были встречены одобрительными возгласами, и это придало Китти силы продолжить свое выступление.

– Я в курсе того, что некоторые из вас уже сегодня решили уволиться и перейти на новое место работы. Заверяю вас, что со всеми без исключения рассчитаются полностью, то есть выплатят все, что вам причитается. Если же вы вдруг передумаете и решите остаться, то гарантирую каждому десятипроцентную надбавку к основному окладу, согласно последней воле мистера Стефана Мерсера, которая закреплена в его завещании. Эта надбавка положена всем сотрудникам компании «Мерсер Перлинг».

– Джентльмены, от имени семьи Мерсер я приношу вам свои извинения за ту неопределенность, которая воцарилась в компании в последние несколько недель. Как вы прекрасно понимаете, наша семья, как и многие другие семьи в Бруме, пережила тяжелейшее потрясение. Нужны были силы и время, чтобы хоть как-то оправиться после всех этих утрат. Быть может, кто-то из вас сомневается, под силу ли женщине справиться со всем ворохом накопившихся проблем. Но я прошу вас внимательнее глянуть на женщин в собственных семьях и подумать о том, с чем приходится сталкиваться им и какие для этого нужны силы и выдержка. Ведь ваши жены не только ведут домашнее хозяйство, но наверняка и распоряжаются вашим семейным бюджетом, пытаясь удовлетворить потребности всех членов семьи. Вполне возможно, у меня не хватит сил или храбрости выйти вместе с вами в открытое море, и чисто внешне у меня нет того мужества, которое ежедневно, ежечасно демонстрируете вы, занимаясь добычей жемчуга, но уверяю вас, в моем сердце есть место и силе духа, и мужеству. С благословения своего дорогого, безвременно ушедшего от всех нас свекра и с согласия моего мужа я сделаю все от себя зависящее, чтобы уверенной рукой направить компанию «Мерсер Перлинг» в будущее.

Китти затаила дыхание, стараясь ничем не выдать обуревающих ее эмоций. Пережитое напряжение было слишком велико. Она молча глянула на притихших мужчин. Судя по их серьезным лицам, они ловили каждое сказанное ею слово. Она сделала знак, и в комнату внесли подносы с бокалами шампанского и стали разносить их среди собравшихся. Рядом с ней тут же возник Ноэль и тоже протянул ей бокал шампанского. Китти взяла бокал из его рук.

– Завтра я приеду в док, чтобы лично проводить тех из вас, кто отправится в море на наших судах. Чтобы пожелать вам удачного лова и благополучного возвращения в родную гавань. А сейчас прошу вас поднять бокалы в память обо всех тех, кого мы потеряли во время последнего шторма. И прежде всего, прошу вас почтить светлую память нашего основателя, мистера Стефана Мерсера. – Китти подняла свой бокал. – Вечная ему память!

– За светлую память Стефана! – хором откликнулись мужчины, поднимая бокалы. Китти тоже пригубила свой бокал.

Последовала короткая пауза, а потом кто-то из зала выкрикнул:

– Троекратное ура в честь миссис Мерсер! Гип-гип!

– Ура!

– Гип-гип!

– Ура!

– Гип-гип!

– Ура!

Китти слегка пошатнулась, и ее тут же поддержала крепкая рука Ноэля. Он подвел Китти к стулу, одиноко стоявшему в углу складского помещения, и она с благодарностью опустилась на него.

– Выступление у вас получилось что надо! – восхищенно воскликнул Ноэль, они оба наблюдали со стороны за тем, как собравшиеся разбились на группки и стали разговаривать между собой, не забывая при этом время от времени наполнять свои бокалы. – Даже меня вы убедили, – прошептал он с улыбкой. – А уж их-то точно убедили, всех до единого. Хотя только одному Богу известно, как мы станем рассчитываться по всем тем обещаниям, что вы им сегодня дали.

– Найдем способ, Ноэль. Обязательно найдем, – устало откликнулась Китти. – Во что бы то ни стало должны найти.

– У вас уставший вид, миссис Мерсер. Почему бы вам прямо сейчас не отправиться домой? Передохните немного. Здесь вы сегодня потрудились на славу. Это я вам говорю. А эти люди сейчас осушат до дна все бутылки, а потом захотят получить все свои деньги… Сполна, как вы им и пообещали. Включая премиальную надбавку. Но, миссис Мерсер, на наших счетах все по нулям и…

– Я прихватила с собой некоторую сумму денег. Должно хватить, – твердо ответила Китти. – А сейчас, если вы не возражаете, я хотела бы поприветствовать каждого нашего работника персонально и с каждым рассчитаться как положено.

– Конечно-конечно! Какие возражения? – Ноэль глянул на нее с нескрываемым почтением, а потом, отвесив небольшой поклон, удалился в контору, чтобы привести оттуда клерка, осуществляющего денежные выплаты.





В четыре часа дня Китти наконец вернулась домой. Фред помог ей спуститься с повозки, и она, пошатываясь от усталости, вошла в дом.

– Хочу немного передохнуть, – сказала она Камире, поджидавшей хозяйку в холле. – Пожалуйста, принеси в мою комнату кувшин со свежей водой.

– Сию минуту, миссис Китти. – Камира поспешно изобразила свой обычный реверанс, а потом стала внимательно разглядывать хозяйку. – Вам снова плохо?

– Нет. Просто очень устала. Смертельно устала.

Китти улеглась на кровать, наслаждаясь легким ветерком, проникающим в комнату через открытое окно. Целых три часа ей потребовалось на то, чтобы поговорить с каждым работником, расспросить его о семье, о том, как ему живется. Никто из присутствовавших на собрании не подошел к ней с просьбой об окончательном расчете. Напротив! Многие подходили и, смущенно улыбаясь, говорили, что всегда верили в компанию «Мерсер Перлинг», выражали ей свои соболезнования в связи с потерей близких. Некоторым для этого требовалась помощь переводчика.

Несмотря на то что банковский дефицит компании даже возрос, они полностью укомплектовали все свои суда и ныряльщиками, и ассистентами, и помощниками. Завтра все они выйдут в открытое море на промысел, чтобы залатать возникшие финансовые дыры в их бизнесе.

Китти закрыла глаза и мысленно поблагодарила Господа за то, что в свое время отец по средам практиковал познавательные завтраки, устраивая своим маленьким дочерям своеобразные экскурсы в историю. В частности, он как-то раз в сжатом виде изложил им биографию Елизаветы Тюдор. И хотя эта королева казнила свою шотландскую кузину Марию Стюарт, тем не менее именно королева Елизавета вдохновляла сегодня Китти во время ее выступления.

«Хотя у меня тело слабой и хрупкой женщины…»

Ведь когда-то с такими словами королева обратилась в порту Тилбери к своей армии, к своим морякам, готовым победить Испанскую Армаду.

«Прости меня, Эндрю. Сегодня я сделала ради тебя все, что смогла…»





В последующие две недели Китти поднималась ни свет ни заря и тотчас же отправлялась в контору. Приезжала туда даже раньше Ноэля. Она скрупулезно изучила все бухгалтерские книги, благо пригодились те навыки, которые она приобрела, разбираясь с приходскими счетами своего отца. Ею был выявлен ряд несоответствий, в том числе и по суммам, которые выдавались наличными. Она обратилась за разъяснениями к клерку, который вел кассу. Но тот открестился от всех этих дел.

– Спросите у мистера Ноэля, – сказал он ей. – Эти суммы выдавались по его личному распоряжению.

– Всякое случается в нашем бизнесе, – пустился в объяснения управляющий, нервно сжимая и разжимая руки и стараясь не встречаться с ней взглядом. – Порой кто-нибудь из ныряльщиков предъявляет фальшивую жемчужину, а настоящую припрятывает, надеясь, что жемчужина окажется ценной и он сумеет сбыть ее с выгодой для себя. Вот чтобы избежать всего этого, чтобы у ныряльщиков не было соблазна утаивать свой улов от хозяев, мистер Эндрю, а первым это начал делать мистер Стефан, стали выплачивать наличными какую-то сумму денег любому ныряльщику, который предъявит им какую-нибудь особо ценную, по их мнению, жемчужину. Чаще всего все эти находки оказывались пустышками. Кусок перламутра, и только. Но зато уменьшился и риск того, что вас попросту обворуют. Понимаете меня?

– Да. Отлично понимаю.

На вторую половину дня у Китти был запланирован визит в банк. И вот она сидит у стола, а по другую сторону восседает мистер Харрис. С удрученным видом он обрисовал ей общую картину состояния их дел. Довольно мрачную, по его мнению.

– Заверяю вас, мистер Харрис, – с жаром воскликнула Китти, – ни о какой нехватке оборотных средств не может быть и речи! Империя семьи Мерсер стоит баснословно дорого.

– Вполне возможно, так оно и есть. Но, к сожалению, миссис Мерсер, банку нужны незамедлительные гарантии того, что вы располагаете каким-то капиталом. Возможно, вы сумеете перебросить часть имеющихся у вас средств с других подразделений семейного бизнеса.

Лицо управляющего было каменным. Такого не разжалобишь. Тем более что он привык, живя в Бруме, к тому, что в этом городе полно несчастных, которые всеми правдами и неправдами выклянчивают отсрочку по своим кредитам.

Беда лишь в том, подумала про себя Китти, что она и понятия не имеет, каково общее состояние дел в империи семьи Мерсер и что имеется у них на счетах. Для этого ей нужно срочно ехать в Аделаиду и встречаться там с их семейным нотариусом. Но она не стала озвучивать все свои мысли вслух, а лишь молча кивнула в знак согласия.

– Я понимаю вас, – сказала она. – Но не могли бы вы дать мне хотя бы месяц отсрочки по нашим платежам?

– Боюсь, что нет, миссис Мерсер. Вы и так уже превысили свой кредит на двадцать три тысячи фунтов.

– Но я могу предложить в качестве временного залога наш дом. Что скажете? – спросила у него Китти. – Дом расположен в самом респектабельном районе Брума. Он роскошно обставлен. Вы согласны взять его в качестве залога на то время, пока я изыщу необходимую сумму для погашения нашей задолженности?

– Миссис Мерсер, – нахмурился в ответ мистер Харрис, – не мое это дело – советовать вам что-либо. Но вы считаете такой шаг разумным? Вполне возможно, вы не представляете, насколько непредсказуем и рискован промысел, связанный с добычей жемчуга. Мне было бы крайне прискорбно узнать, что в один прекрасный день вы вместе с вашим маленьким сыном окажетесь на улице и без крыши над головой.

– Да, добыча жемчуга – дело рискованное, согласна с вами, мистер Харрис. Однако будь я игроком, то могла бы поставить на кон все в надежде на то, что после всех тех несчастий, которые обрушились на семью Мерсер, нам наконец должно повезти и мы выплывем на чистую воду. Завтра я принесу вам все необходимые документы для оформления залога.

– Как пожелаете, миссис Мерсер. Но предупреждаю заранее: оставшуюся сумму задолженности вы должны будете погасить в течение ближайших шести месяцев.

– Согласна. Я тоже хочу предупредить вас, – сказала Китти, поднимаясь со стула. – Если произойдет утечка информации и до меня дойдут слухи о нашей с вами сделке, наша компания немедленно разорвет с вашим банком все деловые контакты. Это вам понятно?

– Абсолютно.

– Вот и отлично. Тогда завтра я снова приеду к вам, чтобы утрясти все бумажные формальности.

Китти покинула кабинет управляющего банком с высоко поднятой головой. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что могла бы и не втягивать себя во все эти сложные финансовые проблемы. В конце концов, что мешает ей отправиться вместе с Чарли в Аделаиду и снова поселиться в доме свекрови? Зажить одной семьей вместе с Эдит в Алиса-Холл, причем зажить в роскоши…

«Нет уж, лучше смерть!» – мысленно повторила она слова Драммонда, покидая здание банка и выходя на улицу, где царил изнуряющий полуденный зной. Жить во лжи здесь, но одной, это одно дело, а лгать изо дня в день женщине, под чьей крышей она поселилась бы и которая продолжает свято верить в то, что ее старший сын жив и в один прекрасный день снова вернется к ним, это уже совсем другое.

Уже дома Китти снова почувствовала головокружение и стала ругать себя почем зря. Она должна быть сильной. Должна! Ей нужны силы, много сил, прежде всего для того, чтобы спасти бизнес. Она уселась за свое бюро, извлекла из кожаного портфеля Эндрю бухгалтерские книги, которые прихватила с собой из конторы, и погрузилась в их повторное изучение.

– Боже правый! – вздохнула Китти, укладывая голову на стол. – Во что я только ввязалась?

Раздался стук в дверь. Вошла Камира с подносом, на котором стоял чайник со свежезаваренным чаем, как просила Китти.

– Спасибо, – поднялась она со стула, чтобы взять чайник.

– Миссис Китти, да на вас лица нет. Бледная, словно сама смерть. Прилягте, отдохните… Вам нужен отдых.

– Все в порядке. Это просто жара так на меня подействовала. Я…

Камира в ужасе отпрянула, увидев, что ее дорогая хозяйка рухнула на пол, лишившись чувств.





– Когда у вас в последний раз была менструация?

Китти глянула в умные темно-карие глаза доктора Сузуки и нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда же. Да, но почему его это интересует, мысленно удивилась она. Ежу ведь понятно, что причина всех ее недомоганий – это нервное истощение после всех последних несчастий. Плюс еще и кое-какие последствия перенесенной холеры.

– Наверное, месяца два тому назад. Я не помню точно, доктор Сузуки.

– И с тех пор месячных больше не было?

Прямолинейность его вопроса заставила Китти невольно поежиться. Да, доктор Сузуки, бесспорно, лучший врач в городе, но вот деликатности ему явно не хватает. Доктор Блик никогда не стал бы беседовать со своей пациенткой в такой откровенной манере. Китти снова напрягла память.

– Думаю, последний раз это было где-то в средине апреля, – не очень уверенно солгала она. – Да, именно в апреле. Я теперь припоминаю.

– Вот как? Очень странно, мадам. Потому как, по моим прикидкам, вашему ребеночку как минимум четыре месяца или около того.

– Так я беременна? Вы уверены в этом?

– Полностью уверен.

«Не может быть…»

– Ну а в остальном вы абсолютно здоровы. Примите мои поздравления, мадам. Надеюсь, ваш муж незамедлительно поспешит домой, как только узнает эту счастливую новость.

– Спасибо, – коротко поблагодарила его Китти, оцепенев от такого известия.

– Вы пережили страшное горе. Понесли такие утраты… Но, как видите, Господь милостив. Он не только забирает, но и дарует. А сейчас я прописываю вам только одно: как можно больше отдыхать. Вы очень худенькая, а ребеночек, судя по всему, крупный. Весь следующий месяц – постельный режим. Берегите себя и ту жизнь, которая зреет внутри вас.

Ошеломленная, Китти молча наблюдала за тем, как доктор складывает в саквояж свои инструменты.

– Всего вам доброго, миссис Мерсер. Я к вашим услугам в любое время дня и ночи. – Доктор Сузуки отвесил легкий поклон и удалился из ее спальни.

– Нет, только не это! Пожалуйста… – с отчаянием выдохнула Китти, и одинокая слезинка выкатилась из ее глаза и покатилась по щеке. – У меня ведь столько дел.

Китти глянула на потолок и увидела большого паука, неспешно шествующего по нему. И вспомнила, как когда-то, много лет тому назад, Драммонд впервые появился в ее спальне и спас от паука.

– Я ношу под сердцем твое дитя, – прошептала Китти и тут же возблагодарила небеса за то, что его обман хоть как-то послужит ей на пользу. Во всяком случае, все вокруг будут уверены в том, что она забеременела от собственного мужа. Насколько она помнит, последняя менструация у нее случилась где-то в середине февраля…

– О боже! – Китти больно прикусила губу. – Какая незадача! – снова прошептала она и осторожно погладила свой живот.

– Прости меня, – обратилась Китти к этой зреющей в ней новой жизни. Невинный младенец, безгрешная душа. – Прости меня за то, что ты никогда не узнаешь правду о своем отце.

Брум

январь 1929 года

17 лет спустя

24

Солнце уже давно село, когда Китти наконец оторвала покрасневшие от усталости глаза от бухгалтерской книги, лежавшей перед ней. Она сняла очки и облокотилась руками о стол, потом устало потерла переносицу. Машинально глянула на настенные часы, висевшие в конторе. Ого! Уже девятый час вечера. Персонал давным-давно разошелся по домам. Пожалуй, ей тоже пора. Но, честно говоря, все последние годы она привыкла засиживаться на работе далеко за полночь, просматривая бумаги при свете лампы.

Китти подумала о своем дорогом сыне Чарли, и из ее груди вырвался непроизвольный вздох. Она ведь намеревалась встретить его сегодня днем в порту, но неожиданно вернулся один из их люггеров с богатым уловом раковин. Пришлось заняться делом, и встреча с сыном сорвалась.

С другой стороны, ей есть чем гордиться. Каторжный труд плюс острое деловое чутье – все это позволило не только восстановить былую мощь их бизнеса, но и существенно приумножить капиталы семьи Мерсер. Чарли в полной мере сможет воспользоваться всеми плодами ее усилий. Через два дня ему исполнится двадцать один год и он станет полноправным хозяином их семейного бизнеса. Единственное, что огорчало, так это то, что при живой матери ее сын рос, можно сказать, сиротой. Она же отдавала делу все свои силы, всю себя без остатка.

Правда, она знала, что в то время как она днюет и ночует в конторе, ребенок находится под заботливым крылом Камиры. Так он и рос, взрослел в обществе Кэт, своей давней подружки по детским играм. Между этими двумя уже давно сложились особые отношения, что, конечно же, не ускользнуло от внимания Китти. Даже когда Чарли отправили на учебу в закрытую школу в Аделаиде – Китти неукоснительно соблюла желание своего покойного мужа на сей счет, понимая, что с учетом сложившихся обстоятельств такое решение будет наилучшим со всех точек зрения, все равно во время каникул Чарли и Кэт были неразлучны.

Наверное, только к лучшему, что пост личного секретаря Чарли, когда он начнет заниматься бизнесом уже в качестве полноправного хозяина, займет чрезвычайно хорошенькая и очень воспитанная барышня Элиза Форсайт, которая вместе со своей семьей недавно поселилась в Бруме. Китти лично выбрала Элизу на эту должность. В глубине души Китти поругивала себя за то, что уже почти готова заняться сводничеством. Но, с другой стороны, важно, чтобы Чарли нашел себе подходящую партию и выбрал такую жену, которая смогла бы стать ему, главе империи Мерсер, настоящей опорой и верной помощницей.

Что же касается личных планов, которые Китти, впрочем, никому еще пока не озвучивала, то она вполне определенно знала, чем займется после того, как передаст бразды правления в руки Чарли. Все минувшие семнадцать лет ежедневная тяжелая работа отвлекала ее от мыслей о Драммонде и всем том, что тогда случилось. Китти боялась, что, как только у нее появится свободное время, мысли снова вернутся к тому, что было… Она тяжело переживала разлуку с Драммондом. Не менее болезненной стала и еще одна утрата, случившаяся спустя пять месяцев после того, как он покинул Брум. Тогда Китти думала, что уже никогда не сможет оправиться после такого страшного удара.

Конечно, вокруг было полно соискателей ее руки и сердца. Все они готовы были выстроиться в ряд и снять свои шляпы перед молодой, красивой и очень богатой владелицей самого успешного бизнеса по добыче жемчуга в Бруме. Но когда-то, семнадцать лет тому назад, Китти дала себе слово, что после расставания с Драммондом никого и никогда больше не полюбит. И слово свое она сдержала. Бизнес стал ее любовником, а постельные утехи заменили бухгалтерские гроссбухи.

– Боже правый! Я за эти годы превратилась в самого настоящего мужчину, – невесело усмехнулась она. После чего снова водрузила на нос очки и принялась просматривать бухгалтерскую отчетность.





– Спасибо, Алкина.

Чарли незаметно подмигнул девушке, прислуживающей им с матерью за завтраком. Как всегда, Алкина сделала вид, что ничего не заметила, из опасения, что все заметит его мать. Но Китти, по своему обыкновению, уткнулась носом в газету «Нотерн Таймс». Вряд ли что-либо могло отвлечь ее внимание в такие минуты. Пожалуй, она бы не заметила, даже если бы им на головы обрушился потолок.

– Боже мой! – тяжело вздохнула она, переворачивая очередную страницу. – В порту Аделаиды беспорядки. Рабочие бунтуют. Хорошо, что ты успел вовремя уехать оттуда. – Китти задумчиво покачала головой и отложила газету в сторону, намереваясь сосредоточиться на разговоре с сыном. – Ты уже успел просмотреть список гостей, которых я пригласила к нам на ужин по случаю твоего дня рождения? Кажется, я не забыла никого из тех, кто представляет сливки общества в Бруме. Гляжу на тебя и глазам своим не верю… Через несколько дней ты войдешь в этот круг как законный хозяин нашего бизнеса. Как же летит время, однако. – Китти вздохнула. – Кажется, еще вчера я держала тебя, маленького, на руках.

Чарли хотелось возразить матери, сказать, что лично ему показалось, будто минувшие годы длились целую вечность, что он дождаться не мог того момента, когда наконец достигнет совершеннолетия. Но он ограничился лишь коротким ответом на вопрос матери:

– Нет, мамочка, я еще не просматривал. Но уверен, ты никого не забыла.

– После обеда к нам придет мистер Сои. Принесет тебе униформу хозяина жемчужного промысла. Я заказала ему дюжину таких костюмов. Но, сдается мне, ты немного похудел с тех пор, как был в Бруме в последний раз. Интересно, чем ты там только питался, в этой Аделаиде? А сразу же после завтрака мы с тобой отправимся в контору. Я наняла к нам на работу одну очень грамотную и способную молодую барышню. Ее зовут мисс Форсайт. Она будет твоим секретарем. У девушки отличные рекомендации. К тому же она принадлежит к одной из самых респектабельных семей нашего города.

– Как скажешь, мама, – покорно ответил Чарли. Он уже привык к этим страшно раздражающим попыткам матери свести его с любой девушкой не старше двадцати пяти из тех новеньких, кто появлялся в их городе. Наверняка, думал про себя Чарли, провожая глазами ладную миниатюрную фигурку Алкины, скрывшейся за дверью, мама в курсе того, что он уже давно прикипел сердцем только к одной-единственной женщине на свете. Вот будет облегчение для него и для всех, когда он объявит о своем решении во всеуслышание. Гора с плеч! Больше никаких загадок…

– Итак, встречаемся возле машины через тридцать минут.

– Хорошо, мама.

Чарли молча смотрел, как его мать поднимается из-за стола. Он знал, местные вовсю судачат, счастлива ли Китти. Ведь как ни верти, а целых семнадцать лет после отъезда своего мужа и его последующего исчезновения она живет одна. И у нее есть все законные права потребовать официального расторжения брака на том основании, что муж бросил ее. В конце концов, ей лишь немного за сорок. Пару лет тому назад Чарли попытался осторожно затронуть эту щекотливую тему в разговоре с матерью. Он особенно упирал на то, что она не должна чувствовать себя виноватой, если настоит на официальном аннулировании своего брака с Эндрю.

– Лично я, мамочка, никак не стану возражать против этого. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты была счастлива.

– Благодарю тебя, сынок, за доброе участие в моей судьбе и высоко ценю твою заботу обо мне, но больше я замуж не выйду.

С этими словами мать покинула комнату, а Чарли, увидев выражение ее лица, понял, что впредь никогда не стоит заводить разговор на эту тему.

Китти направилась к себе в кабинет, чтобы прихватить с собой на работу кое-какие бумаги, а Чарли побежал на поиски Алкины. Но в кухне он застал только Камиру.

– Кэт пошла в город по делам, мистер Чарли, – опередила она его вопрос. – Хозяйка дала ей несколько поручений. Но не переживайте, она скоро вернется. А пока уходите из кухни. – Она скорехонько выпроводила молодого человека за дверь, и Чарли уныло поплелся к себе в комнату готовиться к поездке в контору.

Последний раз он приезжал домой из Аделаиды четыре месяца тому назад. Еще никогда они с Алкиной не разлучались на столь долгий срок. Чарли сгорал от нетерпения поскорее заключить ее в свои объятия. Выпускные экзамены в университете он сдал еще в конце ноября и уже паковал вещи, чтобы поскорее отправиться в Брум. Но буквально на пороге его остановила телеграмма от матери, в которой Китти извещала сына о том, что накануне умерла его бабушка Эдит. А потому, вместо того чтобы поспешить на пароход и отплыть домой, ему было велено остаться в Аделаиде, дождаться там Китти и сделать все необходимые в таком случае приготовления.

В конце концов они упокоили Эдит с миром и остались в Аделаиде еще на какое-то время. Встретили Рождество в Алиса-Холл. Воспользовавшись представившейся возможностью, Китти свозила сына на их семейные виноградники, расположенные в районе гор Аделаиды. Там она познакомила его с нынешним управляющим и попросила ввести сына в курс дела. Ведь скоро ему предстоит заниматься и этим бизнесом. Потом они вместе совершили поездку в Кубер-Педи, и Китти показала Чарли их рудник, где добывают опалы. Более того, она настояла на том, чтобы сын задержался на руднике по крайней мере недели на две, для того чтобы познакомиться с производством и узнать, как именно функционирует их горнодобывающий бизнес. Сама же она вернулась в Брум.

Столь длительная незапланированная задержка в Аделаиде имела лишь одну приятную сторону – она позволяла Чарли часто встречаться со своим старым товарищем и другом Тедом Стрехлоу. Чарли познакомился с Тедом, когда им обоим было по одиннадцать. Мальчишки жили в одном дортуаре и учились в колледже Эммануила. Потом они вместе продолжили учебу уже в университете Аделаиды, где Чарли изучал экономику и даже получил степень бакалавра по экономическим наукам, а Тед специализировался в области классической и английской литературы. Впрочем, в дальнейшем приятель мечтал стать антропологом и вплотную заняться изучением истории и культуры аборигенов. Эта сфера деятельности не имела ничего общего с бизнесом, с миром, где заняты тем, что делают деньги, наживаясь на труде других людей. В глубине души Чарли очень завидовал своему другу. О, с какой радостью он сбросил бы со своих плеч тот груз ответственности, который в скором времени ляжет на него как на владельца империи Мерсер.

– Чарли, ты готов? – услышал он голос матери.

– Да, мама. Уже иду, – откликнулся Чарли и тяжело вздохнул.





Днем у Чарли состоялась встреча с портным. Он изо всех сил старался делать вид, что ему это интересно, ведь портной был страшно горд тем, что ему оказана такая высокая честь – сшить самые первые костюмы владельца жемчужного промысла для будущего главы империи Мерсер. Потом Чарли отправился в контору компании, которая располагалась непосредственно в гавани, чтобы познакомиться со своей будущей секретаршей Элизой Форсайт. Она действительно оказалась очень хорошенькой, такая немного холодноватая красота в чисто английском стиле. Впрочем, никакого сравнения с взрывной, экзотической красотой его возлюбленной Кэт. Потом Чарли поприсутствовал на совещании, которое проводил Ноэль Донован с руководящим составом компании. Чарли сидел в зале заседаний за столом из красного дерева и пытался внимательно слушать все, что говорили присутствующие о конкурентах из Японии.

– Они называют свой искусственно выращенный жемчуг «культурным» жемчугом. Но как можно соотнести слово «культура» с чем-то, что, по сути, является лишь грубой копией того, что способна сотворить только природа? – воскликнула мать, разразившись презрительным смешком.

– Насколько я наслышан, мэм, – возразил главный бухгалтер компании, – Микимото уже успел буквально наводнить все рынки своим искусственным жемчугом. А его жемчужины сферической формы и вовсе невозможно отличить от натурального жемчуга. Недавно Микимото открыл в Париже еще один магазин. Там они продают искусственно выращенный жемчуг, называя его «Дарами Южных морей». А еще…

– Если кто-то желает приобрести себе дешевую поделку, имитацию дорогой вещи, что ж, пусть себе покупают на здоровье, – перебила его Китти. – Уверена, здесь у нас такая мода никогда не приживется. А сейчас, джентльмены, если мы уже исчерпали повестку нашего совещания, позвольте мне показать сыну его новый рабочий кабинет.

Китти поднялась из-за стола первой. Следом за ней стали подниматься мужчины. Послышался скрип отодвигаемых стульев. Она вышла из комнаты в сопровождении Чарли и направилась по коридору, по обе стороны которого располагались служебные помещения, в которых активно кипела бумажная работа. При виде хозяйки и ее сына, проходящих мимо, клерки почтительно кланялись. Мать открыла своим ключом дверь в самом конце коридора и пригласила Чарли пройти в комнату.

– Что скажешь, дорогой? Как тебе твой новый кабинет? Решила устроить тебе небольшой сюрприз.

Чарли замер на пороге, разглядывая сверкающую поверхность большого письменного стола, за которым можно не только работать, но и вести переговоры, красивый старинный глобус, изысканный сервант из черного лакированного дерева, расписанный золотыми бабочками.

– Замечательно, мама! Очень красиво. Спасибо. Дай-то бог, чтобы я сумел оправдать те надежды, которые вы все на меня возлагаете.

Чарли подошел к окну и посмотрел на док. Вон вдалеке мелькнул небольшой трамвайчик, который мерно катил по рельсам, направляясь к центру города.

– Конечно оправдаешь. Что за разговоры? Жемчужный промысел у тебя в крови.

– Если честно, мама, – Чарли тяжело опустился в кожаное рабочее кресло с высокой спинкой, – то я и сам пока еще не знаю, готов ли я к такой ответственности. Ведь все эти годы ты так великолепно руководила нашим бизнесом.

– Мой дорогой, я лишь присматривала за нашей империей, которая теперь по праву принадлежит тебе, как это завещали твой отец и твой дядя. Двадцать один год я наблюдала за тем, как ты взрослеешь, как мужаешь, и за все эти годы ты ни разу не дал мне повода усомниться в тебе. Или тем более решить, что ты не пригоден для того, чтобы руководить нашей империей. Думаю, ты станешь достойным продолжателем дела своего отца.

– Спасибо, мама. – Чарли невольно обратил внимание на то, что Китти сознательно не стала выпячивать собственную роль в успехах их семейного бизнеса.

Ее ярко-синие глаза окинули сына внимательным взглядом.

– О лучшем наследнике не могли бы мечтать ни я, ни твоя бабушка, ни твой отец. В тебе есть все, что нужно для того, чтобы стать во главе нашего бизнеса. Я горжусь тобой, Чарли. Это правда. Но лишь одно небольшое предостережение…

Китти отвела от сына глаза и тоже посмотрела в окно, откуда открывался великолепный вид на море.

– Слушаю тебя, мамочка.

– Не позволяй любви ослеплять себя. Ибо это может погубить нас всех. А сейчас, – она несколько натянуто улыбнулась и направилась к дверям, – мы идем в доки. Наши люггеры стоят на приколе. Сезон ремонтных работ. Вот мы сейчас с тобой и проинспектируем, как команды справились с этой работой.

– Хорошо, мама.

Чарли поднялся с кресла и пошел вслед за матерью, чувствуя неприятную пустоту в желудке. Слова Китти сильно растревожили наследника.





Ровно в одиннадцать часов свет в спальне матери погас. Чарли, крадучись, выбрался из дома, стараясь двигаться с осторожностью кошки. К одной такой кошечке он сейчас и устремлялся на свидание. Он пересек террасу и вышел в сад. Трава упруго пружинила у него под ногами. Многолетние садоводческие усилия Фреда плюс неистребимый оптимизм его матери, вера в то, что в один прекрасный день у нее появится настоящий сад, которому не будет страшна никакая красная глина, затопляющая все вокруг в сезон дождей, увенчались в итоге успехом. Единственное, от чего Китти отказалась, так это от роз в открытом грунте. Розы у них теперь цвели в огромных горшках, расставленных вдоль всей террасы, а при малейших признаках непогоды или приближающегося шторма горшки с цветами немедленно уносились прочь, в закрытое помещение. Китти и не догадывалась, что этот розарий под крышей, который Фред специально смастерил для цветов, стал отличным убежищем для юных влюбленных. Там молодые люди встречались постоянно. Несмотря на то что каждый вечер Фред осмотрительно запирал розарий на ключ, который постоянно держал при себе, Кэт все же как-то удалось «позаимствовать» у него на время этот ключ. Чарли отнес его в мастерскую, где ему тут же сделали дубликат.

Чарли миновал камень, торчавший из красной земли рядом с зеленеющей лужайкой. Камень – это их условный знак. Так молодая парочка уведомляет друг друга, что сегодня они встречаются попозже, когда все уже улягутся спать. Сколько незабываемых часов они провели в этом розарии, пережидая непогоду, с наслаждением вдыхая аромат роз, который заполнял все вокруг. Прямо как в самом настоящем будуаре. Обычно они расстилали на полу грубое одеяло, укладывались на него и тут же начинали изливать свои чувства друг другу. Но сегодня Чарли приготовил для своей возлюбленной нечто особенное.

Эту вещицу он высмотрел в квартире Теда, когда они за кружкой пива отмечали Новый год. Тед был страстным коллекционером, и вся его квартира была забита всевозможными камнями, минералами, морскими раковинами, а также самыми разнообразными артефактами, принадлежавшими различным племенам аборигенов, которые ему удалось обнаружить во время своих путешествий. Маленький сверкающий кусочек янтаря сразу же привлек внимание Чарли. Это был необычный янтарь, с каким-то микроскопическим насекомым, похожим на муравья, попавшим в смолу и застывшим там миллионы лет тому назад. Как только Тед увидел, что камешек заинтересовал друга, он тотчас же презентовал янтарь ему. На следующий день Чарли отправился к ювелиру на Кинг-Уильям-стрит и заказал у него обручальное кольцо для Кэт. Цвет янтаря как нельзя лучше гармонировал с цветом глаз девушки.

Чарли невольно улыбнулся, вспомнив, когда впервые он сделал ей предложение. Вечером, накануне своего отъезда в закрытую школу в Аделаиде. Ему тогда исполнилось одиннадцать лет. Помнится, Кэт обнимала его, а он безутешно рыдал, уткнувшись в ее маленькое мягкое плечо. Его снедал страх перед неизвестностью, страшила предстоящая разлука.

– Когда я вырасту и мне не надо будет во всем подчиняться требованиям мамы, я снова вернусь в Брум и мы поженимся. Что я буду делать без тебя? – стенал мальчик. – Дождись меня, Кэт, ладно? Обещай, что дождешься.

– Обязательно дождусь, Чарли. Я буду ждать тебя.

И она действительно дождалась. Она ждала его долгих десять лет. И он тоже все эти годы ждал. Каждое воскресенье он посылал ей из школы письма. Длинные-предлинные письма, в которых изливал Кэт свою душу, в то время как другие мальчики ограничивались парой небрежных строчек, адресованных родителям. Чарли знал, что Кэт читает с трудом. Формально она так и не получила даже начального образования, но все равно он продолжал писать ей, потому что даже сам процесс написания письма успокаивал его и приносил хоть какое-то утешение. Обычно, уезжая в школу, он всегда оставлял Кэт большой запас конвертов уже с марками и адресом, но в ответ получал лишь коротенькие послания, изобилующие чудовищным количеством ошибок. Зато в каждом своем письме Кэт обязательно рисовала те цветы, которые видела. Или изображала морской пейзаж с луной, низко зависшей над водой. А иногда просто рисовала длинную цепочку из сердечек, перевитых веточками плюща. Таким своеобразным орнаментом она украшала каждую страницу своего письма. Потому что ей было легче нарисовать свою любовь к Чарли, чем выразить ее словами.

И вот наконец сегодня вечером он вручит ей обручальное кольцо и сделает предложение уже по-настоящему, по-взрослому.

Чарли задрал голову вверх и взглянул на небо, услышав дальние раскаты грома. Жара была удушающей. Наверняка в течение часа с небольшим здесь разразится самый настоящий ливень. Чарли дернул за ручку входной двери в розарий, ожидая, что она уже открыта, и с замиранием сердца обнаружил, что дверь заперта. Обычно Кэт всегда прибегала первой, поскольку ключи хранились у нее. Чарли снова попытался открыть дверь, и снова безрезультатно. Тогда он принялся напряженно вглядываться в темноту, стараясь расслышать звук ее легких шагов по траве. Возможно, он излишне накручивает себя, но Чарли вдруг вспомнил, что сегодня утром, за завтраком, Кэт смотрела на него не так, как обычно. В ее янтарных глазах не было привычной теплоты. Все эти годы Чарли преследовал лишь один-единственный страх. А вдруг Кэт устанет ждать его и найдет себе кого-нибудь другого? Но неужели такое могло случиться именно сейчас? Всего лишь за несколько часов до того, как он вознамерился уже официально просить ее руки и сердца. Ведь он приготовился объявить о своем решении всему свету. Да, он открыто объявит всем о своих чувствах к Кэт, и тогда никто и ничто не помешает им любить друг друга, не таясь и не прячась по углам…

Мысленно он снова вернулся в ту ночь, которую провел в этом домике вместе с Кэт четыре месяца тому назад. Они ведь знали друг друга, можно сказать, с пеленок. Вместе росли, вместе взрослели, а потому не испытывали привычного смущения при виде тел друг друга. Чарли невольно издал короткий смешок, когда вдруг вспомнил забавную картинку из далекого детства. Кэт, ей тогда было, наверное, лет шесть, сидит, абсолютно голенькая, в их домике для игр и протягивает ему миниатюрную фарфоровую чашечку, наполненную чаем. С тех далеких пор ему был известен каждый уголок ее тела. Оставалось лишь мечтать об этом теле сейчас, когда из невинной очаровательной девочки Кэт превратилась в юную красавицу.

Впервые они поцеловались по-взрослому на день рождения Чарли, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Это было так замечательно, так необыкновенно. Но уже тогда Чарли хотелось большего. Не просто поцеловать Кэт в губы, а покрыть поцелуями все ее совершенное тело. Однако оба они прекрасно отдавали себе отчет в том, куда могут завести все эти чувственные игры. Чарли снова покрылся краской смущения, когда вспомнил, как Кэт влепила ему пощечину, когда его рука сама собой вдруг коснулась ее груди.

– Я не могу! – взвизгнула тогда Кэт со слезами в голосе. – Не приставай ко мне!

Пристыженный, Чарли старался изо всех сил контролировать естественный в его возрасте зов плоти, постоянно напоминая себе о том, что, когда они с Кэт поженятся, тогда он наконец получит законные права на все ее тело.

А потом случилось вот что… Ночью, в сентябре, накануне его возвращения в Аделаиду, где Чарли надлежало провести еще несколько последних недель в университете, он стащил из винного погребка бутылку шампанского и открыл шампанское в розарии для них с Кэт. Девушка подозрительно наблюдала за тем, как он откупоривает бутылку, а потом разливает вино по бокалам.

– Мама говорит, от этой гадости добра не жди, – назидательно заметила Кэт.

– Но ты хоть пригуби бокал. Уверен, тебе понравится, когда пузырьки воздуха начнут щипать твой язычок, – принялся уговаривать ее Чарли. – Уверяю тебя, от пары глотков тебе ничего не будет.

Кэт уступила и сделала небольшой глоток, чтобы не обидеть Чарли. Потом закрыла глаза, чтобы в полной мере прочувствовать новые для нее вкусовые ощущения.

– А мне понравилось! – заявила она после некоторого молчания и снова открыла глаза, а потом с улыбкой посмотрела на Чарли. После чего допила бокал до дна, и Чарли наполнил его заново. Потом он разделался со своим бокалом, и они улеглись на жесткое одеяло и стали мечтать о своей будущей жизни.

Именно Кэт потянулась тогда к нему, чтобы поцеловать. И она же уселась на него верхом и позволила ему расстегнуть пуговички на своей блузке. Каким блаженством было почувствовать ее обнаженное тело рядом со своим. Конечно, ни о каком рациональном мышлении в тот момент никто из них и не вспомнил. Влюбленные тут же занялись любовью. Вскоре после этого Кэт заснула, а Чарли еще долго лежал без сна, преисполненный восторга, с восхищением разглядывая прекрасное нагое тело, лежавшее рядом с ним. Он не сильно раскаивался в том, что произошло. В конце концов, через каких-то несколько месяцев они поженятся. А то, что все это случилось еще, так сказать, до брака… Чарли почему-то был уверен, что все боги – и тем, которым молится она, и его Бог – они простят им этот проступок. Они ведь уже совсем взрослые. А что может быть естественнее акта любви в человеческих отношениях?

Чарли прождал еще минут двадцать возле розария, но Кэт так и не появилась. Он поднялся с валуна и принялся мерить шагами лужайку. Потом вернулся в дом, зашел на кухню. Вдруг Кэт задержалась там? Пусто. Весь дом утопал в темноте. Тогда Чарли направился к домику Камиры. Проходя мимо конюшни, он увидел спящего Фреда. Тот, по своему обыкновению, спал под открытым небом, устроившись на каком-то топчане. Загнать его на ночлег в помещение мог только надвигающийся шторм. Первые капли дождя упали Чарли на руку. Он подошел к самым дверям хижины и напряженно прислушался. Никаких звуков. Тогда он осторожно взялся за дверную ручку и повернул ее, стараясь не шуметь. Вошел в дом и увидел в лунном свете, струящемся сквозь закрытое окно, что на широкой постели, на которой обычно спали Кэт с матерью, сейчас спит одна Камира.

Чарли снова вышел на улицу, тихонько прикрыв за собой дверь. Его вдруг охватила паника. Куда же запропастилась Кэт? Чарли поспешно пробежал по всему участку вокруг их дома, потом снова вернулся к розарию. А вдруг они просто разминулись и Кэт уже пришла, пока он ходил искать ее? Чарли дернул за ручку двери. Дверь по-прежнему была заперта. Чарли опустился на корточки и задумался. Ну почему, недоумевал он, именно тогда, когда наконец наступил тот самый долгожданный день, о котором он мечтал все эти годы, Кэт нет рядом с ним?

«Наверное, познакомилась с кем-то еще… С каким-нибудь ныряльщиком за жемчугом, сошедшим на берег со своего люггера», – размышлял Чарли в полном отчаянии.

Он почувствовал странную пустоту в желудке. Потом мелькнула безумная мысль: взять повозку и пони и отправиться в город на поиски Кэт. Быть может, мама отослала ее уже поздно вечером с каким-нибудь срочным поручением? А время действительно уже позднее. На Кэт могли напасть, могли начать приставать к ней или даже изнасиловать…

Воздух застыл в неподвижности. Все вокруг погрузилось в безмолвие, затаившись перед надвигающейся грозой. Внезапно послышалось легкое покашливание, раздающееся из розария. Нет, Чарли не мог ослышаться! Такой звук, похожий на тихий всхлип… Или кто-то икнул… В любом случае в розарии кто-то есть – и надо действовать.

Над головой раздались первые раскаты грома. Чарли что есть силы забарабанил в дверь:

– Кэт, я знаю, что ты здесь! Открой же! Прошу тебя!

Сверху снова загрохотало, а он продолжил стучать в дверь с удвоенной энергией.

– Я сейчас вышибу эту дверь, если ты мне не откроешь!

Повернулся ключ в замочной скважине, и Чарли вошел в розарий. Кэт безмолвно смотрела на него. В ее прекрасных глазах плескался страх.

– Ради всех святых! – набросился на нее Чарли прямо с порога, тяжело дыша от возмущения. – Где ты пропадала все это время? Разве ты не слышала, как я все это время пытался открыть дверь?

Она опустила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Чарли плотно прикрыл за собой дверь и запер ее на ключ, затем подошел к Кэт и обнял ее. Она не двигалась. Такое впечатление, будто он обнимал какую-то деревянную чурку.

– В чем дело, дорогая? Что случилось?

Кэт молча отстранилась от Чарли, повернулась к нему спиной и уселась на одеяло. Она что-то пробормотала вполголоса, но он не сумел расслышать, потому что в этот момент снова загрохотал гром прямо у них над головой, полностью заглушив ее слова.

– Прости, что ты сказала?

– Я сказала, что беременна. Я жду ребенка. Джалигурр.

Чарли увидел, как Кэт засунула кулак себе в рот, чтобы не расплакаться навзрыд. Ее трясло. Но вот послышался еще один громовой раскат, а следом по железной крыше забарабанили тяжелые капли дождя.

– Я… – начал Чарли и сделал шаг навстречу, но Кэт в ужасе отпрянула от него.

– Кэт! Моя дорогая Кэт! Прошу тебя, не бойся меня… пожалуйста… Я ведь тебе не враг. Я…

– Если мама все узнает, она убьет меня… Выгонит вон из дома! Ведь я обещала ей… Я обещала…

– Любовь моя. – Чарли сделал два небольших шажка по направлению к Кэт. – Мне вполне понятно твое состояние. Да, ты очень расстроена. Да, согласен… Все это случилось как-то преждевременно, но…

– Я обещала маме. Я обещала ей, что не повторю ее ошибок, – запричитала Кэт, пятясь от него. – Сколько раз она повторяла мне: «Не доверяй этим белым… Никогда не доверяй им…»

Кэт уселась на одеяло, выставив вперед коленки, словно намереваясь отгородиться ими от Чарли.

– И твоя мама была абсолютно права, – согласился он и сделал еще один шажок в ее сторону. – Но я ведь не просто какой-то там похотливый белый старикан… Я – твой Чарли, а ты – моя Кэт. Вспомни, как мы с тобой мечтали о том времени, когда поженимся и заведем свою семью.

– Да, мечтали! Но то были детские фантазии, Чарли. Как же ты не понимаешь этого? Мы с тобой играли. А жизнь, реальная жизнь – это тебе не детские игры. И вот случилось то, что случилось. Я хочу избавиться от него, утопить его, как только он появится на свет. Так у меня, во всяком случае, не будет никаких проблем в дальнейшем.

Слова Кэт ужаснули Чарли своей жестокостью.

– Пожалуйста, Кэт! Прошу тебя!

Он сделал два последних шага. Гром продолжал грохотать у них над головой во всю свою мощь, словно вся природа вдруг ополчилась на них за то, что они сотворили.

– У меня в кармане лежит одна вещица для тебя. – Чарли осторожно уселся рядом с Кэт на одеяло и извлек из кармана кольцо с янтарем. – Все у нас с тобой будет хорошо, любовь моя. Поверь мне. – Чарли взял ее за маленькую правую ручку и нащупал в темноте безымянный палец. – Моя дорогая Кэт, ты выйдешь за меня замуж? – С этими словами Чарли надел ей кольцо на палец. Кэт взглянула на кольцо и принялась внимательно разглядывать его.

– Это янтарь. Видишь, там внутри какое-то насекомое? Мне кажется, этот камень очень подходит к твоим глазам. Тебе нравится?

– Я… – Кэт больно прикусила губу. – Красивый подарок, Чарли. Спасибо.

– Вот видишь? Все у нас с тобой будет хорошо. Мы поженимся, любовь моя, и как можно скорее.

– Нет. – Кэт посмотрела Чарли прямо в глаза. – Я не могу выйти за тебя замуж, Чарли. Я – твоя служанка.

– Ты же знаешь, мне на это наплевать! Я люблю тебя. Я с детских лет мечтал жениться на тебе.

Кэт задрала голову вверх, словно хотела устремить свой взгляд к небесам. А когда она снова взглянула на Чарли, ее глаза были полны грусти.

– Чарли, через двадцать четыре часа ты станешь самым важным белым господином в Бруме. Ты унаследуешь компанию «Мерсер Перлинг», превратишься в большого босса. Ты столько всего знаешь, о чем я и понятия не имею. Ведь ты же получил прекрасное образование. Словом, ты принадлежишь к миру белых людей, а я – нет.

– Я научу тебя, Кэт. Обещаю. Помнишь, как я учил тебя в детстве?

– Нет и еще раз нет! Если я стану твоей женой, за наш стол никто не сядет, никто не разделит с нами трапезу. Ты превратишься… – Кэт сосредоточенно сдвинула брови в поисках нужного слова. – Ты станешь самым настоящим смешищем.

– Посмешищем, – машинально поправил ее Чарли.

– Да, именно так. Посмешищем. А я не хочу, чтобы тебя за глаза обзывали чурбаном. Мы с тобой слишком разные, Чарли. Нет! – Алкина решительно тряхнула головой. – Тебе нужно жениться на белой женщине, а не на мне. Я не смогу стать той, которой ты смог бы гордиться. Ничего у меня не получится, при всем желании. Я из другого теста, понимаешь? И не хочу, чтобы все эти белые посмеивались у меня за спиной, говорили, что я дурочка. А они обязательно станут смеяться надо мной. А ведь я – хорошая. Просто не такая, как они.

– Я знаю, но… – Чарли снова погрузился в раздумья в поисках подходящих слов. – Но вот здесь, – он ткнул пальцем ей в живот, – зреет новая жизнь, плод нашей с тобой любви. Разве не это сейчас для нас главное? Если мы поженимся максимально быстро, никто ничего не заподозрит. Просто младенец появится на свет чуть раньше срока и…

– Снова ты начинаешь фантазировать. Да все вокруг немедленно догадаются, почему ты на мне женился. – Алкина отняла свою руку и уткнулась головой в колени. – Никто и никогда не поверит в нашу любовь.

– Что значит никто? Я в это верю! – воскликнул Чарли, перекрывая своим звонким голосом грохочущий гром. – Уж я-то точно знаю, что это ты и только ты помогла мне пройти через все, что было со мной за последние десять лет. Все эти годы я ежеминутно думал о тебе. Не переставал думать даже во время выпускных экзаменов. Не надо. – Он обхватил лицо Кэт ладонями и приподнял ей голову. – Повторяю, не надо думать обо мне как обо всех других мужчинах. Я люблю тебя. Люблю всем сердцем. Ты для меня моя джарнду нилбанюн, как говорят ваши люди. Мы с тобой обещаны друг другу. Моя жизнь превратится в ничто без тебя и ребенка, которого ты ждешь.

Чарли снова подался вперед, обнял Кэт, привлек к себе и стал целовать ее страстно, ненасытно… Но она тут же высвободилась из его объятий.

– Марлу! Нет! Прекрати немедленно! Как же ты не понимаешь, несмотря на все свое образование, что я не могу стать твоей женой? В этом браке для нас нет будущего.

– Есть! Будущее есть, дорогая. Да, наверное, в чем-то ты права. Поначалу нам действительно будет трудно. Наверное, всех ошеломит наш союз. Но мы с тобой дадим хороший пример поколениям молодых людей, которые будут жить в этой стране уже после нас. Разве это не достойный шаг? Лично я готов сделать его хоть сегодня. И у меня для этого есть все. Ровно через двадцать четыре часа я вступлю во владение огромным состоянием. За деньгами же всегда решающее слово, особенно в нашем городе. – Чарли снова потянулся к Кэт и прижал ее напрягшееся тело к себе. – Дорогая, в сущности, мы уже семья. Неужели тебе это не понятно? Так нам предначертано свыше.

– Нет! Я… ты и вот это, – Кэт легонько похлопала себя по животу, – мы же не подопытные кролики. Мы живые люди, и у каждого из нас своя жизнь, Чарли. Да, мы с тобой прожили бок о бок много лет. Это правда. Мы были очень близки, очень… Но на самом деле мы далеки. Ведь нас разделяет очень многое. Ты вступаешь во взрослую жизнь, а у тебя словно пелена на глазах. Ты не видишь, как воспринимают тебя все люди вокруг, не замечаешь, как они третируют меня, потому что у меня другой цвет кожи. Ты свободный человек, а потому даже не представляешь, насколько этот мир закрыт для меня. Ведь я же не свободна так, как ты. И наш ребенок тоже появится на свет несвободным.

– Кэт, мы официально станем мужем и женой, и нет такого закона, который запретил бы нам это! Обещаю, я сделаю все от меня зависящее, чтобы твоя жизнь и жизнь нашего ребенка была безопасной. Я позабочусь о тебе так же, как когда-то моя мать позаботилась о Камире! – Чарли в отчаянии заломил руки, пытаясь донести до Кэт всю правду своих намерений. – Без тебя у меня не будет жизни.

Оба замолчали, прислушиваясь к шуму дождя, барабанившего по крыше.

Потом с губ Кэт сорвался протяжный вздох.

– Ты давно не жил в Бруме, Чарли. Не знаешь, что у нас здесь творится сейчас.

– И знать ничего не желаю! Мы окрестим нашего младенца на виду у всего города! Вот! Я уже обсуждал эту тему со своим другом Тедом. Помнишь, я тебе рассказывал о нем? Его отец руководит христианской миссией Хермансберг неподалеку от Алиса-Спрингс. Тед меня многому научил… Он даже умеет разговаривать на языке аррернте… Он рассказывал мне, что аборигены вольны приходить в миссию и покидать ее, когда им захочется. Белые люди уважают их традиции и культуру. И потом…

– Он что, и обо мне знает?

– Конечно знает. А как же иначе?

– И тоже готов жениться на цветной? Такой, как я?

– Господи! Откуда мне знать? Я никогда не спрашивал его о…

– Вот и помолчи! Лучше подумай о том, что люди часто говорят одно, а делают совсем другое…

– Нет! Ты не права! Тед Стрехлоу – не такой! Он хороший человек. И он мечтает изменить нашу жизнь здесь, в Австралии.

– Боюсь, едва ли он доживет до тех времен, когда наша жизнь тут изменится. – Кэт сорвала со своего пальца кольцо и протянула его Чарли: – Я не могу принять это кольцо. Забери его, Чарли. – Она с силой вдавила кольцо в его ладонь.

Он уже приготовился умолять ее снова забрать кольцо, но вдруг раздался громкий стук в дверь. Молодые люди буквально замерли на месте, объятые ужасом.

– Кто там внутри? Откройте! Господи! Я тут промокну насквозь вместе со своими розами! Но почему мой ключ не входит в замочную скважину?

– Жиду! Прячься! – скомандовал Чарли.

Кэт поспешно подхватилась со своего места и тут же убрала одеяло с пола.

– Мамочка, это я здесь, – отозвался Чарли через запертую дверь, стараясь говорить как можно более непринужденно. – Вот услышал, что начинается гроза, и прибежал сюда…

Убедившись в том, что Кэт уже успела надежно укрыться в густой тени, Чарли тихонько повернул ключ в замочной скважине, а потом швырнул его в руки Кэт. А сам принялся энергично дергать за ручку, делая вид, что она никак не поддается ему.

– Вот беда! – воскликнул он. – Наверное, в замочную скважину попала вода и там все заржавело. Надо попросить Фреда хорошенько смазать замок.

Повернувшись лицом в тот угол, в котором спряталась Кэт, он беззвучно прошептал:

– Я люблю тебя!

Затем еще раз с силой дернул за ручку и распахнул дверь.

– Мамочка, ты действительно вся промокла!

– Это так. Но не беда, скоро обсохну, – ответила Китти, переступая порог и втаскивая в розарий огромный вазон с кустом роз. – Не знала я, что здесь дверь заедает. Мне даже показалось, что кто-то запер ее изнутри.

– Но зачем мне ее запирать, скажи на милость? Ладно, я ныряю в дождь. Бегу спасать остальные твои розы от неминуемой гибели. – Чарли издал короткий смешок и смело шагнул на улицу, где дождь лил уже сплошной стеной.

– Спасибо, сынок, – поблагодарила его Китти спустя какое-то время, когда в розарий был доставлен последний горшок с розами. – Обычно я всегда горжусь тем, что хорошо чувствую приближение грозы, но сегодня вечером… – Она подавила тяжелый вздох. – Наверное, я очень устала.

– Конечно, мама, ты устала. Ты же работаешь как каторжная.

– Вот потому-то я, можно сказать, жду не дождусь, когда сброшу со своих плеч этот груз, – откликнулась Китти, добродушно улыбаясь. – Кстати, Чарли, я пригласила Элизу Форсайт к нам на твой день рожденья. Она такая славная девушка. Сегодня она рассказала мне, уже после того, как ты ушел, что ее дедушка родом из Шотландии.

– Какое приятное совпадение, мамочка. Что ж, пошли поскорее в дом. Надо же нам как-то привести себя в порядок и обсохнуть.

– Да, дорогой мой, пошли. И спасибо тебе за помощь. Я знаю, что всегда могу положиться на тебя.

– Ты права, мамочка. Всегда. – С этими словами Чарли прикрыл за собой дверь, а Китти заперла ее на ключ.

Как только их шаги затихли вдалеке, из тени вынырнула фигурка Кэт. Она на цыпочках подошла к запертой двери и осторожно открыла ее ключом, который оставил Чарли. Кэт тоже вышла на улицу и поспешно скрылась в темноте.

Гроза прекратилась, по крайней мере утихла на какое-то время. Кэт прижалась спиной к стене их домика и глянула на небо, инстинктивно прикрыв свой живот руками, словно защищая его от внезапного нападения.

– Хермансберг, – тихо выдохнула Кэт, и одинокая слезинка медленно покатилась по ее щеке. – Вот оно, мое спасение.

Потом вошла в дом и, крадучись словно кошечка, недаром ее так называли, вскарабкалась на кровать и улеглась рядом с матерью, стараясь успокоиться и дышать равномерно.

– Помогите мне… предки… помогите, пожалуйста, – взмолилась она про себя, вглядываясь в кромешную темень.

Ночью ей приснился сон. Будто гумануба возвратились с неба в свою пещеру. Она смотрела, как они идут, пробираясь сквозь лесную чащобу, а потом вдруг появился Старец. Девушки бросились в пещеру, но самая младшая отстала, и Старец устремился за нею в погоню. Но она все же как-то вырвалась вперед и успела спрятаться в пещере. И тут ее осенило, что она должна срочно отыскать здесь что-то, что-то такое, что спрятано глубоко в красной земле. Сестры звали ее, кричали, чтобы она поторопилась. Казалось, еще немного, и Старец все же настигнет ее и сделает своей добычей. Она уже явственно слышала звуки его шагов, все ближе и ближе к входу в пещеру, но она продолжала упорно копать землю. Потому что знала, что не может улететь обратно на небо, не прихватив с собой то, что спрятано здесь…

Алкина проснулась и открыла глаза в тот самый момент, когда она во сне уже ухватилась рукой за какую-то жестянку и извлекла ее из земли. Память мгновенно вернула ее в прошлое. Она вдруг вспомнила, как мама впервые повела ее в буш, когда ей минуло четырнадцать лет, чтобы начать приобщать дочь к традициям предков. Они должны были попасть на шумную сходку аборигенов с танцами корробори и прочими ритуалами, но по пути мама сказала, что им надлежит сделать короткую остановку в одном месте. Дескать, ей нужно кое-что проверить. Наконец они остановились возле пещеры, точь-в-точь такой, какую она видела сегодня во сне. Вошли в пещеру, мама опустилась на землю и стала копаться в ней руками, пока не извлекла наружу какую-то жестянку.

– Отойди подальше, – строго приказала Камира дочери, а сама, скрестив ноги, продолжала сидеть на земле. Вот мать открыла жестянку. Алкине стало любопытно, что же там внутри. Она хоть и отступила назад, но все же продолжала наблюдать за тем, как мать достала из жестянки небольшую кожаную коробочку и открыла ее. В этот момент солнечный луч скользнул по тому предмету, который находился в коробочке, и он заблестел розовато-белым, матовым светом необычайной красоты. Такого сияния Алкина никогда не видела. Казалось, сама луна светила им из коробочки. Девочка застыла на месте, пораженная столь диковинным зрелищем.

Но в тот же миг мама захлопнула коробочку, снова положила ее в консервную банку, а банку заново присыпала землей. Потом мама поднялась с земли, бормоча что-то про себя, и направилась к дочери.

– Биби, что это было? – спросила Алкина у матери.

– Тебе лучше не знать, – коротко ответила ей та. – Она лежит здесь в полной безопасности. И пока она здесь, миссис Китти тоже ничто не угрожает. А сейчас поторопимся в путь. Иначе можем опоздать.

Сквозь деревянные ставни на окнах пробились первые лучи солнца. Светает. Сейчас Алкина точно знала, что ей надо сделать.

25

Чарли тоже провел бессонную ночь. Ворочаясь с боку на бок, он не переставал размышлять над тем, как найти наилучший выход из сложившейся ситуации. Конечно, ругал себя за то, что, в общем-то, сам во всем виноват, ибо начал первым. В конце концов, кто тогда настоял на том, чтобы Кэт пригубила шампанское?

Ее страхи были тоже вполне понятны. Да, поначалу им действительно придется нелегко. Однако сегодня в городе уже есть смешанные браки. Так что мешает окружающим смириться и с их браком?

Было еще одно тяжелое обстоятельство, над которым Чарли непрестанно ломал голову всякий раз, когда задумывался о своем будущем как о будущем владельца жемчужного бизнеса. Ведь никто и никогда не спрашивал Чарли, даже ни единого раза не поинтересовался, а сам-то он хочет быть этим владельцем? То есть все вокруг воспринимали это как данность. Подобно тому, как сын короля наследует в положенный срок трон своего отца, так и Чарли надлежит возглавить семейную империю, независимо от того, подходит он для этой роли или нет. Сам Чарли уже успел понять: нет, не подходит. В университете он ненавидел всеми фибрами своей души и экономику, и все остальное, что связано с этой дисциплиной. Даже профессора были вынуждены признать, что у него нет особых склонностей к цифрам. Но когда однажды он робко коснулся этой темы в разговоре с матерью, та лишь отмахнулась в ответ:

– Мой дорогой Чарли, я тебя отправила в университет не для того, чтобы ты там совершенствовал свои навыки, решая задачки по арифметике, и учился тому, как надо правильно складывать и вычитать. Для этого в твоем подчинении будет достаточно много клерков. Университет должен привить тебе качества лидера, сделать из тебя руководителя, способного заряжать своей энергией подчиненных, научить принимать правильные решения, как и в каком направлении следует развивать бизнес. Словом, чтобы ты мог предвидеть будущее своей империи.

Слабое утешение, думал он, особенно если вспомнить, что его абсолютно не интересует ни одно из направлений их бизнес-империи, будь то добыча жемчуга, разработка рудников с залежами опала или разведение скота. Везде эксплуатировался крайне тяжелый труд, иногда сопровождающийся даже гибелью людей, занятых на этих работах, а «боссы», как называла Кэт хозяев таких компаний, только богатели за счет чужого труда.

Вот почему Чарли решился на крайнюю меру. Если Кэт категорически не захочет выходить за него замуж здесь, в Бруме, что ж… Он готов бросить все и отправиться вместе с ней туда, куда она пожелает.

Когда он вошел в столовую, мама уже сидела за столом, всецело поглощенная, по своему обыкновению, изучением утренней газеты.

– Доброе утро, Чарли. Как спалось?

– Хорошо. Спасибо, мама. А тебе?

– После того как я убедилась, что все мои драгоценные розы в полной безопасности, очень даже неплохо. Спасибо тебе за то, что ты так вовремя пришел ко мне на помощь.

– Кофе, мистер Чарли?

– Спасибо. – Он поднял глаза, чтобы, как обычно, поприветствовать Кэт улыбкой, но, к своему немалому удивлению, встретился взглядом с Камирой. Что-то вдруг больно сдавило в груди. Почему так? Ведь обычно завтрак им подавала Кэт.

– А с Кэт все в порядке? – осторожно поинтересовался Чарли у служанки.

– С ней все хорошо, мистер Чарли. Вот отправилась проведать кузину, – безмятежно ответила Камира.

– Понятно. И когда планирует вернуться назад?

– Когда кузина родит. Думаю, через неделю. В крайнем случае через две.

Камира вонзила в него тяжелый взгляд своих немигающих глаз, и Чарли почувствовал, как весь покрылся холодным потом. И это несмотря на то, что жарило уже с самого утра. Что она имеет в виду? Хочет что-то сообщить ему? Какую-то тайну? Но наверняка же Кэт ничего не рассказала матери о своей беременности.

– Понятно, – глухо пробормотал Чарли, стараясь ничем не выдать охватившего его волнения. Нельзя распускаться в присутствии матери, тем более двух матерей, мысленно приказал он себе. Хотя больше всего на свете в эту минуту ему хотелось выскочить из-за стола и броситься на поиски Кэт.

– Так ты говоришь, Кэт уехала? – Китти сняла очки и глянула на Камиру.