— Навались!

Андрей и Жека упёрлись руками в багажник, и мы оттолкали автомобиль к забору, освободив проезд.

— Валим! — скомандовал Фролов. — Костя, да брось ты его!

Чернявый расставаться с обновкой не желал и закрывал голову руками, Чижа пришлось оттаскивать от него чуть ли не силком.

— Валим!

Мы рванули к миновавшей узкое место «буханке» и только заскочили в неё, как Рома ударил по газам. Рыкнул мотор, завизжали шины, и УАЗ резко тронулся с места, побежал по дороге, всё набирая и набирая скорость.

За теплопроводом начался частный сектор, «буханка» едва вписалась в очередную арку и помчалась мимо одноэтажных домишек.

— Скорость сбрось! — потребовал Андрей. — Собьёшь кого-нибудь!

— Елочкой уходи! — добавил я. — Налево-направо!

— Идите в жопу! — в сердцах выругался Рома и резко вывернул руль, нас бросило на стенку, посыпались пустые картонные коробки. Но никто не протестовал, ведь было непонятно, отстали от нас преследователи или до сих пор висят на хвосте.

Минут пять УАЗ трясся на грунтовых дорогах, потом выскочил на асфальт и пошёл куда плавней. Мы возвращались в город.

— Оторвались! — объявил тогда Андрей. — Вы там не обделались?

— Это из кабины чем-то попахивает! — отшутился Чижов.

Все немного расслабились, убрали коробки, расселись на боковых скамьях. Костя и Евген закурили, руки у обоих явственно дрожали. А меня, такое впечатление, не особо и проняло. И на шок столь удивительную толстокожесть не списать. Привыкать начинаю к разборкам? Вот уж не хотелось бы! И даром не надо.

— Получается, этого урода к нам специально подвели? — озвучил и без того очевидную мысль Воробей. — Напротив проходной завода побоялись наезжать, на ту дурацкую дорогу заманили…

— А если б мы не поехали? — спросил Евген, устроил у себя на коленях муляж ружья и принялся возиться со стягивавшими брезент верёвками.

— Нагнали бы на окраине, — предположил я, — и заставили бы прижаться к обочине. Но это опасней. И менты могли случайно мимо ехать, и ненужные свидетели появиться.

Женя Зинчук наконец справился со свёртком и матеро выругался.

— Блин! Костя, баран, ты приклад погнул!

— Пацаны, вы бы мушку спилили на всякий пожарный! — посоветовал я, не сдержавшись.

Посмеялись, избавляясь от нервного напряжения, а там и к хозблоку НИИ подъехали. Дежуривший сегодня на объекте Василий Никифоров запустил УАЗ во двор и разрешил мне самому взять ключ от мастерской в дежурке. Но тут возникла заминка.

— Дюша, дай двушку! — потребовал вдруг Саша Романов.

— На кой?

— До магазина сбегаю, флян куплю. Надо бахнуть, а то у меня до сих пор очко играет.

Андрей покачал головой.

— Сначала деньги подобьём, потом бахнем.

— Ну и подбивайте! Вы ж меня не обсчитаете! — Рома поглядел на наши многозначительные ухмылочки и махнул рукой. — Чёрт с вами! Давайте сначала с выручкой разберёмся.

Но дело это оказалось непростым, не сказать — крайне запутанным. Если большую часть ваучеров мы выменяли на спирт или полностью оплатили наличкой, то по некоторым расчёт был смешанным: и деньгами, и вещами Воробья. Тут пришлось разбираться с не слишком-то непонятными пометками в тетради. Но справились как-то, привели всё к единому знаменателю.

На руках у нас оказалось пятьдесят три ваучера, ещё девятнадцать выложил на стол Воробей, но, при этом, согласно записям, Костя уже доплатил за него семнадцать тысяч.

Ни в уме, ни на бумаге челнок проводить арифметические расчёты не пожелал, достал калькулятор, потыкал в его клавиши, предварительно уточнив:

— Дюша, мы по четыре тысячи за ваучер договаривались, так? С учётом общака, если?

Фролов кивнул, тогда Воробей объявил:

— За ваучеры с тебя семьдесят шесть тысяч, и семнадцать я должен — итого пятьдесят девять.

Андрей достал из внутреннего кармана куртки пухлый свёрток, в котором остались преимущественно крупные купюры и отсчитал требуемую сумму.

— Неслабо ты расторговался! — присвистнул я. — Теперь будешь над златом чахнуть?

— Серый, ты же на экономиста учишься. Неужели формулу «товар-деньги-товар» не проходили ещё?

— Не-а, — покачал я головой.

— В Москве соседний лоток профессор держал, шибко подкован в этом плане был, — пояснил Воробей. — Много от него нахватался.

— Неправильная формула! — выдал вдруг Рома. — Мне больше «деньги-товар-деньги» нравится! Дюша, не тяни кота за хвост, сколько мы там заработали?

Андрей позаимствовал у челнока калькулятор и объявил:

— Семьдесят два по четыре триста — это триста девять шестьсот. Спирта мы на сто двадцать штук закупили и ещё сто сорок наличкой с собой брали. Разница получается в сорок девять шестьсот, а живых денег у нас осталось… — Он окончательно распотрошил пакет и пересчитал купюры. — Пятнадцать тысяч.

— Ты учитывай, что три бутылки менты забрали! — напомнил Костя Чижов.

— Да, кстати! — прищёлкнул пальцами Андрей. — Но это за счёт общака покроем. Итого общак — двенадцать шестьсот. А чистыми мы за сегодня заработали пятьдесят две штуки.

Сумма, прямо скажем, впечатлила, Костя не удержался и присвистнул.

— Не свисти, денег не будет! — одёрнул его Воробей, кинул ручку, которой дублировал расчёты на краю газетного листа и покачал головой. — Дюша, не бьются суммы.

— Всё бьётся! Я на общие расходы три бутылки «Рояля» отнёс. — Андрей вновь взялся за калькулятор. — Каждому причитается, если округлить, по десять четыреста. Воробей, тебя не считаю. Без обид, но ты нам со своего бизнеса тоже не отстёгиваешь.

— Лады, — пожал плечами челнок. — Справедливо.

— Охренеть! — выдал тогда Саша Романов. — За один день, не напрягаясь, по десять тонн подняли! Блин, у меня батя с утра до вечера баранку крутит, а за прошлый месяц всего восемь тысяч заплатили!

— У нас тоже не каждый раз так получаться будет, — предупредил Воробей.

— Да и риски совсем другие, — добавил я.

Фролов кинул остававшуюся у него наличку на стол, а общак вместе с ваучерами протянул мне.

— Серый, убери в сейф. Гуревич раньше понедельника не появится, там сохранней будут.

Рома пересчитал деньги и вздохнул.

— Вроде, бабок немеряно подняли, а по факту по четыреста рублей на брата вышло.

— Всё будет! Просто в понедельник или вторник, — уверил его Андрей и окликнул меня: — Серый, погодь! — Он забрал из общих денег тысячу и потряс хрустящей купюрой. — Косарь прогуляем!

Эту идею одобрили все без исключения, а я пошёл в дежурку и отпер сейф, точнее — попытался. Когда с первой попытки распахнуть дверцу не вышло, приналёг на неё плечом, надавив вниз, и резко потянул ручку на себя и чуть в сторону. Тогда всё получилось наилучшим образом. Ключи от сейфа были только у меня и дяди Пети, наёмным сторожам их не выдавали, и всё же на виду ценности я оставлять не стал, засунул за ящик с ключами.

Потом через доносившийся со стройки размеренный стук услышал какой-то шум во дворе и выглянул в окно. В калитку как раз запускали Лёню и Тихона, я поспешил в мастерскую и предупредил парней:

— Пацаны, вы заточки проще сделайте, а то нам закупочную цену уронят. Лёня с Толстым пришли.

Андрей похлопал в ладоши.

— Арбайтен!

— Ты серьёзно? — враз скис Саша Романов. — Мы же бухнуть собирались!

— Вы хоть вид сделайте, блин! — возмутился Фролов. — Давайте резче! И если разговор зайдёт, ваучеры по четыре тысячи выкупали.

Рома, Чиж и Зинчук без всякой охоты принялись фасовать сахар, а я забрал причитавшуюся мне долю и уже совсем собрался уходить, но Андрей решил шикануть и выкупил бутылку рома, благо так и так нужно было срывать пломбы и отпирать дверь склада, чтобы принести очередные мешки с сахаром. Ну я и задержался. Снять стресс — это святое.

04|10|1992 день ​

04|10|1992

день

В воскресенье скупать ваучеры мы не поехали. И отнюдь не из-за дня рождения Ани — о нём никто из пацанов и не знал кроме меня, — а по ряду совершенно объективных причин. Во-первых, если я отправился домой сразу, как только опустела бутылка рома, то гулянка к этому времени лишь начинала набирать обороты, и Рома с Евгеном с утра были в состоянии нестояния. Во-вторых, у нас банально не было денег ни на приобретение спирта, ни на выкуп приватизационных чеков. Гуревич обещал выделить на эти цели наличку не раньше понедельника-вторника.

С утра я пробежался с Зинкой, а потом в компании Андрея, который вчера на спиртное тоже не налегал, отправился в хозблок. Там мы выбрали из бракованных деталей наиболее приличные, унесли их подальше от любопытных глаз в пустующую четвёртую мастерскую, где складировал свои шмотки Воробей, и даже успели собрать диван, но вот привести его в пристойный вид не хватило времени. Приехала Аня, пришлось откладывать завершение работ на завтра.

Фролов с подругой укатили на дачу, а я вручил дежурившему сегодня в хозблоке дяде Пете газовый револьвер и отправился домой, побрился, переоделся и позвонил Зинке. Опасался, что девчонка успела передумать, но та лишь пообещала выйти через пять минут и повесила трубку.

— Мы должны вернуться не позже десяти, — предупредила меня Зинка уже в лифте. — И никаких «здесь заночуем, а утром приедем»!

— Я ж не враг самому себе, — усмехнулся я, поправил заброшенный на плечо ремень сумки и забрал у девчонки пакет с какой-то мелочёвкой. — Тогда твоя мама сгоряча точно сковородой пришибёт!

— И второе, — добавила девчонка. — Пообещай, что не будешь приставать.

— Зин, ну чего ты начинаешь?

— Пообещай или никуда не поеду!

Я обнял Зинку за талию и притянул к себе.

— А что такого?

— Я не хочу… так… — поморщилась девчонка, отстраняясь. — В каком-то саду… Ещё зайдёт кто-то! Как я потом на них смотреть буду?

— Да никто…

— Пообещай!

Пришлось дать слово не приставать со всякими глупостями и клятвенно заверить, что ни о чём таком даже не помышлял и конечно же не прихватил с собой презервативы. Это, к слову, было чистой правдой и одновременно — моим серьёзным упущением. Просто не подумал, другим голова была занята.

— Сергей, ты пообещал! — заявила Зинка. — Станешь приставать, я обижусь! И не как в прошлый раз! Это серьёзно! Я тебе доверять не смогу!

Я тяжко вздохнул.

— Давай уже сменим тему!

Девчонка уставилась на меня своими серыми глазищами, но переливать из пустого в порожнее не стала и спросила:

— А что мы Ане подарим?

— А что они тебе подарили? — ответил я вопросом на вопрос, тут же вспомнил, как Андрей оплатил в кафе выпивку, и не на шутку озадачился. — Да, нехорошо с пустыми руками заявляться…

Но переигрывать что-то было уже поздно, мы доехали до конечной остановки троллейбусов и перешли на расположенную по соседству автобусную станцию, а там Зинка потянула меня от жёлтых пазиков и лиазов к стоявшему тут же коммерческому киоску, точнее — к палатке звукозаписи рядом с ним.

— Серёжа, у тебя деньги с собой есть? Давай кассету в подарок купим!

Ну и купили. Выбор много времени не занял, поскольку Зинка почти сразу углядела кассету Алёны Апиной, на которую помимо всего прочего вошли и хиты, исполнявшиеся той в «Комбинации», а именно «Ксюша» и «Бухгалтер».

Попутного автобуса тоже долго ждать не пришлось, да и ехали всего ничего — сошли уже на второй от города остановке. И вот там продрогли в один миг. И похолодало сегодня до пяти градусов, и ветер не на шутку разгулялся. И если у моей ветровки имелся капюшон, а под неё я поддел турецкий вязаный свитер, то Зинка вышла из дома без шапки, ещё и вырядилась в лёгонькую курточку на рыбьем меху. Пришлось, не взирая на возражения, напяливать на неё свою верхнюю одежду. В одном «турике» сразу стало как-то очень уж зябко, неприятно заломило уши.

Что самое поганое — последний раз на дачу Фроловых я выбирался за несколько лет до призыва в армию и хоть примерно представлял, в какой части садового товарищества та расположена, всё же нужный участок отыскал далеко не сразу. И у самого зубы к этому времени стучали, и у Зинки губы посинели. Очередное разочарование ждало внутри. Пусть в печи уже вовсю гудел огонь, комната толком ещё не прогрелась; Андрей встретил нас в таком же турецком свитере, как и у меня, а выглянувшая с кухни Аня нарядилась в тёплое шерстяное платье; то казалось чуть тесноватым, и внушительный бюст производил из-за этого даже более сильное впечатление, нежели обычно.

Зинку наряд хозяйки нисколько не заинтересовал, сразу после скомканных поздравлений и вручения подарка она отошла к печи и вытянула руки над её чугунной плитой с накладками съёмных кругов.

— Зуб на зуб не попадает, — пожаловалась девчонка, растирая пальцы.

— Сейчас согреемся! — рассмеялся Андрей, откупорил бутылку и разлил по гранёным стаканам кубинский ром. Немного для начала, всего граммов по двадцать.

Зинка заинтересовалась и даже взяла у меня попробовать, но только пригубила и вернула стакан.

— Жжётся! — скривилась она.

— Для девочек «Амаретто»! — объявила Анна и пояснила: — Это ликёр. Сладенький.

Она дала Зинке полную рюмку, та попыталась выпить её залпом и закашлялась. Смутилась и покраснела, потом начала цедить алкоголь маленькими глоточками и расплылась в довольной улыбке.

— Да, вкусно!

Мы с Андреем чокнулись и тоже выпили, но за стол нас не пригласили. Аня продолжила возиться на кухне, откуда выглянула лишь за тем, чтобы вновь наполнить Зинкину рюмку.

— Ну-ка притормозите! — попросил я, допил ром и потянул носом воздух, но никаких ароматов с кухни не доносилось.

— Будет фуршет, — пояснил Андрей. — Как в лучших домах Лондона! С холодными закусками.

— И горячительными напитками! — усмехнулся я и слегка развёл указательный и большой палец. — Давай, только по чуть-чуть!

Андрей без промедления набулькал нам рома и понизил голос.

— Слушай, я всё насчёт тех цыган думаю…

— Да кидалово это было! Нет ни цыган, ни ваучеров!

— Понятно, что кидалово! Но кто-то же должен ваучеры скупать или в счёт долгов принимать. Пусть даже мы их по четыре тысячи забирать станем, даже триста рублей навара при сделках в двадцать-тридцать чеков — это очень даже неплохо. Всяко лучше, чем по области мотаться без всякой гарантии хоть что-то выкупить.

Я пожал плечами.

— Если вымутим медицинский спирт, выгодней будет с алкашами напрямую работать. Да и с «Роялем» круто получилось.

— Это всё крохи, — досадливо поморщился Андрей, выдохнул и попросил: — Короче, подумай насчёт этого. Вдруг идеи в голову придут.

Я кивнул и выпил.

Вновь вышла с кухни Аня, и вновь никаких закусок она оттуда не вынесла, зато вознамерилась подлить Зинке ликёра.

— Хватит ребёнка спаивать! — возмутился я.

Зинка, в лицо которой только-только начали возвращаться краски, отчётливо покраснела и с возмущением заявила:

— Я уже взрослая! Что хочу, то и делаю!

— Да перестань, Серёжа! — улыбнулась Аня, но на этот раз наполнила рюмку уже не до краёв. — Он же слабенький. Девочка хоть согреется.

— Чаем греться надо! Я бы тоже выпил.

Андрей развёл руками.

— Здесь заварки нет. Есть газировка, но она холодная.

— На ликёр сильно не налегай, — попросил я подругу. — Представляешь, что со мной тётя Софья сделает, если ты кривая домой вернёшься?

Зинка фыркнула и с демонстративной решительностью выпила. Скатываться в чтение нотаций я не стал, лишь погрозил ей пальцем.

— Ой, а вы ночевать не остаётесь разве? — удивилась Аня. — Мы только завтра в город возвращаемся.

— А мы сегодня, — спокойно ответил я.

— Но ещё по капельке…

— Не надо. За стол сядем, тогда и выпьем.

Аня глянула на меня с плохо скрываемым раздражением, но тут же расплылась в довольной улыбке.

— В бане согреемся! — заявила она. — Андрей, посмотри, сколько там уже градусов.

— Ой, как здорово! — обрадовалась чуть захмелевшая Зинка. — Сто лет в бане не была! У нас есть в саду, но я туда давно не выбиралась. — Она шмыгнула носом. — Если в парилке не посижу, точно разболеюсь!

Уши у меня до сих пор горели из-за ледяного ветра, да и пальцы особо не отогрелись, сколько их ни тёр, поэтому я разделил радость подруги целиком и полностью.

— Отличная идея!

Андрей обулся и вышел во двор, а я огляделся по сторонам. Сразу из крохотной прихожей можно было либо подняться на мансардный второй этаж, либо пройти в большую комнату с двумя окнами, столом и диваном. Отделявшей от неё кухню кирпичной стеной разделили заодно и вытянутую печь.

Подошла Зинка, вернула мне ветровку и, явно опасаясь быть услышанной Аней, негромко прошипела:

— Серёжа, ты зачем меня перед людьми позоришь? Я не ребёнок!

— Ну ты же девочка, так? — улыбнулся я в ответ.

— Серёжа!

— Зин, я в алкоголе лучше тебя разбираюсь. Если говорю, что пока хватит, значит — хватит. Не увлекайся на голодный желудок, хорошо?

Девчонка насупилась, потом произнесла с укором:

— А вот так сказать не мог разве?

Я обнял её и поцеловал в лоб.

— Учту на будущее. Мир?

— Мир! Дружба! Жвачка! — рассмеялась Зинка, глаза которой после трёх рюмок ликёра так и блестели.

— Тебе фантик, мне жвачка, — машинально ответил я, взял со стола бутылку «Амаретто» и пригляделся к этикетке. Крепость — двадцать пять процентов. Не водка, но и не шампанское. — Зин, на ликёр не налегай. У вас с Аней тоннаж разный.

Зинка так и прыснула от смеха; на щеках залегли милые ямочки.

— Он сладенький, — сообщила она после этого. — И в голове так приятно шумит…

Распахнулась входная дверь, с улицы вошёл Андрей.

— Порядок! — отрапортовал он, скинул с ног расшнурованные ботинки и первым делом налил нам рома. — Веник приготовил, можно идти париться!

— Ой, как здорово! — обрадовалась Зинка и радостно хлопнула в ладоши. — Аня, ты идёшь?

— Сначала вы, — прозвучало в ответ. — Я пока с закусками разберусь. Да вы и замёрзли сильнее. Мы с Андреем потом сходим.

Зинка и опомниться не успела, как получила два полотенца. Она кинула на меня растерянный взгляд, но ничего говорить не стала, пошла обуваться. Я быстро влил в себя остатки рома и поспешил за подругой. Мы пересекли двор, зашли в предбанник, и там девчонка развернулась, округлила глаза.

— Серёжа! — пролепетала Зинка, стоило только мне прикрыть дверь. — Мы на даче в баню всегда ходили девочки с девочками, мальчики с мальчиками!

— И? — озадачился я.

— Я купальник не взяла!

— Ты нормальная вообще, нет? Какой купальник? В баню мыться ходят, а не загорать!

Девчонка жалостливо протянула:

— Я так не могу! Ну Серёжа…

Зинка была в своём праве, а я вполне мог согреться ромом, поэтому пусть и с откровенной неохотой, но всё же развёл руками.

— Давай, тогда не пойдём. Скажем, что передумали.

— Вот ещё! — возмутилась девчонка. — Пока сюда дошли, околела на ветру, а в доме холодно! У меня из носа ручьём течёт!

— Тогда грейся, я потом схожу. Только здесь тебя дожидаться не буду, в доме и то теплей.

Щёки у Зинки горели то ли от смущения, то ли из-за выпитого ликёра. Она расстегнула молнию куртки и принялась нервно теребить кофточку, потом упрямо мотнула головой.

— Не пойдёт! Из-за тебя на меня и так как на ребёнка смотрят!

— Тебе не всё равно, как на тебя смотрят? Все свои!

— Нет, не всё равно! — поджала губы девчонка и жалостливо попросила: — Серёжа, ну придумай, что-нибудь! Может, в простыни завернёмся?

— И где мы их возьмём? — поинтересовался я. — Их даже в доме нет, думаю!

Зинка схватила сначала одно полотенце, затем другое, но не сумела обернуть их ни вокруг бёдер, ни вокруг груди. Для этого они были слишком уж куцыми.

Покачав головой при виде её мучений, я приоткрыл дверь в моечное отделение с единственным крохотным оконцем, занавешенным тканью, и предложил:

— Проще уж свет не включать…

Девчонка заглянула мне через плечо, оценила сгустившийся в бане полумрак и задумчиво наморщила вздёрнутый носик, затем попросила:

— Только, чур, в бане руки не распускать! Погреемся, вымоемся и выйдем!

Я подступил к подруге и обнял за талию.

— А почему нет?

— Ну Серёжа! — протянула та. — Сейчас не время и не место! Перестань, пожалуйста! Ты обещал!

Меня и время, и место более чем устраивали, вот только всё портило банальное отсутствие презерватива, поэтому я нехотя отпустил Зинку и пообещал:

— Хорошо, не буду.

Совершенно честно пообещал, просто не видел смысла рисковать случайным залётом. Но при этом решил поставить вопрос ребром в следующий же Зинкин визит в гости. И саму её тоже поставить, только не ребром, а в куда более интересную позу.

Та будто что-то такое уловила и подбоченилась.

— Я серьёзно, Сергей! Держи себя в руках! — потребовала девчонка, в несколько ловких движений распустила косички и принялась собирать волосы в шишку. — Иначе поругаемся, и я домой уеду!

— Как скажешь, — произнёс я, пусть и без всякого энтузиазма в голосе.

— Не забудь, ты пообещал!

— На память не жалуюсь.

— Тогда отвернись и не подглядывай!

Я с обречённым вздохом выполнил просьбу девчонки, после этого стянул через голову турецкий свитер, затем избавился от рубашки и принялся расстёгивать джинсы.

— Не оборачивайся! — попросила Зинка и первой юркнула в баню.

Кинув на лавку трусы, я убрал на подоконник часы и цепочку с крестиком и поспешил следом, но девчонка успела укрыться в парилке; заметил лишь, как мелькнул в темноте её белый зад.

— Не заходи! — крикнула Зинка из-за двери, и я ломиться следом не стал, сделал глубокий вдох и уселся на полку, протянувшуюся вдоль одной из стен. В помывочном отделении было не слишком жарко, половицы так и вовсе толком не успели прогреться, но после стылого ветра большего и не требовалось, вскоре меня начал пробирать пот. Ко всему прочему в бане приятно пахло влажным деревом, и рано или поздно должна была вернуться Зинка…

Задвинутый в угол бак был наполнен холодной водой, я вылил несколько черпаков в тазик, добавил туда кипятка и ополоснулся. Начал вновь набрать воду, тогда и скрипнула дверь парилки. Раскрасневшаяся Зинка с кожей, сплошь покрытой бисеринками пота, замерла на пороге в позе Венеры, запечатлённой каким-то там старинным живописцем: левую руку она прижимала к груди, правой ладошкой прикрывала низ живота.

— Зин, ну теперь-то что? — озадачился я.

— Здесь светло! — прозвучало в ответ с нескрываемым укором.

И точно: несмотря на серую хмарь ненастного осеннего дня, света через занавешенное белой тряпкой оконце проникало куда больше, нежели показалось из предбанника, когда ещё толком не успели привыкнуть к темноте глаза. Пусть совсем уж светло в бане и не было, но полумрак лишь скрадывал девичью фигуру, а никак не скрывал её полностью. Как, впрочем, и мою, но чего-чего, а смущения по этому поводу я не испытывал ни малейшего, пусть и возбудился в один миг.

Да и как было не возбудиться? Зинку хоть сейчас на обложку журнала для взрослых печатай: длинные стройные ноги, узкая талия, грудь, которую не так-то и просто одной рукой прикрыть, да и лицо более чем просто симпатичное.

— Так и будешь стоять? — вздохнул я. — Не доводи уже до абсурда, а? Сама же недавно футболку задирала, чего теперь выделываешься?

— Сергей, иди в парилку, — сдавленно попросила Зинка, покраснев ещё сильнее, будто такое было возможно, но левую руку всё же опустила. Набухшие соски уставились вперёд двумя наконечниками стрел.

— Может, лучше тебе спинку потереть? — предложил я. — Или веником отшлёпать?

— Иди! — потребовала девчонка и, противореча самой себе, стоило только сдвинуться с места, стрельнула вниз глазами и спросила: — У тебя всегда этот… крючок торчит?

— Когда ты рядом — всегда.

Зинка прекратила укрывать ладошкой треугольник курчавых завитков внизу живота, опустилась передо мной на колени и двумя пальчиками взялась за торчавший колом член. Миг набиралась решимости, потом осторожно потянула вниз и, освободив от крайней плоти головку, округлила в непритворном изумлении глаза.

— И вот это ты хочешь в меня засунуть? — охнула она.

— И засуну, — подтвердил я. — Не бойся, тебе понравится.

— Дурак! — с выражением произнесла девчонка, но с колен не поднялась и более того — обхватила мой детородный орган уже всей ладошкой, стиснула его в кулачке. — Твёрдый! — хихикнула она и спросила: — Так мама всё правильно говорила: совсем плохо бедненькому, да?

— Ты как маленькая! Если твёрдый — это не плохо, а вовсе даже хорошо, — пошутил я и невольно осёкся, когда Зинка слишком уж резко повела кистью вниз.

Прежде эту часть мужского организма она могла видеть разве что на репродукциях картин, в схеме-разрезе учебника биологии, да ещё у младшего брата в его голоштанном возрасте, вот и переусердствовала, желая воочию разглядеть детали. Но даже так мысль незаконченной я не оставил и почти без запинки выдавил из себя:

— И ты легко можешь убедиться в этом прямо сейчас…

Ответ нисколько не воодушевил.

— Ничего-то сегодня Серёженьке не обломится! — вздохнула девчонка, но пальцев при этом не разжала и даже стиснула их ещё сильнее; аж пульс начал отдаваться.

Я сглотнул и спросил:

— И почему же?

— А ты презерватив не взял, — с удивительной непосредственностью заявила Зинка и подняла взгляд своих серых глазищ. — А если соврал и всё-таки взял, то я ещё и обижусь! — И, продолжая всё так же взирать на меня снизу вверх, Зинка стала легонько подёргивать кулачком. — Ну так что, Серёжа, — взял?

— Нет, — чистосердечно сознался я.

— Хороший мальчик! — улыбнулась конопатая чертовка, бросила буравить меня пристальным взглядом и начала водить рукой уже куда спокойней и размеренней. И пусть действовала она при этом неловко и неумело, зато очень старательно. Потом спросила: — Мне кажется или он у тебя ещё больше… набух? Серёжа, я всё правильно делаю? Так и должно быть? А то девчонки в школе какие только глупости не болтали…

Ёлки зелёные! Ещё б ему не набухнуть!

— Всё хорошо! — коротко выдохнул я, боясь спугнуть Зинку.

Но волновался напрасно — ту не на шутку увлекло знакомство с особенностями мужской анатомии, она и не подумала остановиться и от усердия даже закусила нижнюю губу.

— Чупа-чупс? — с намёком произнёс я.

— Совсем, что ли?! И думать забудь! — непритворно возмутилась Зинка, ладно хоть ещё не прекратила двигать рукой.

Энергичные подёргивания девичьего кулачка вкупе с видом обнажённого тела и подзатянувшимся периодом воздержания сказались именно так, как и должны были сказаться, только куда сильнее обычного. Нестерпимо захотелось положить ладонь на собранные в шишку волосы, притянуть к себе и…

Осуществить это намерение и даже просто решиться на него не успел — кончил. За миг до того Зинка резко отпрянула, но и так ей забрызгало грудь, а потом ещё и живот. Девчонка ойкнула и вскочила на ноги, ладошкой отгородила от белёсых потёков курчавые завитки лобка и простонала:

— Ну, Серёжа! Ты специально, да? Отвернуться не мог?!

— Не успел, — только и ответил я.

— Реактивный, блин! Всю уделал! — Зинка опустила взгляд, судорожно сглотнула и нервным движением вскинула голову обратно. — И что теперь делать?! — выдавила она из себя, чуть не плача.

Я с трудом перевёл дух, смахнул заливавший лицо пот и беспечно усмехнулся.

— Мыться, конечно! — сказал, подтянув к нам уже наполненный тёплой водой тазик. — Это же баня!

— Брысь в парилку! — потребовала Зинка, продолжая прижимать ладонь к низу живота, и повторила: — Иди-иди! Потом своего красного коня выкупаешь!

Я и без того уже пропотел достаточно, но упрямиться не стал и оставил девчонку приводить себя в порядок, а сам скрылся в парилке, где без сил распластался на полатях. В голове так и звенело, но плохо мне вовсе не было, напротив — было хорошо, как никогда. Хорошо, но очень жарко…

Провалялся так минут пять, а потом находиться в парилке стало совсем уж невмоготу, и я оттуда буквально выполз. Прошёл мимо Зинки, которая сидела на низенькой лавочке и намыливала плечи, к баку с холодной водой, опрокинул ковш на голову, ещё парой просто облился.

— Уф-ф… — выдохнул я и предложил девчонке: — Потереть спинку?

Ожидал отказа, но Зинка неожиданно протянула мочалку.

— Давай!

Я сел за ней, принялся тереть меж лопаток, потом переключился на поясницу, но очень скоро не выдержал, прижался к горячей и влажной спине, обнял, стиснул в ладонях груди и легонько куснул за мочку уха.

— Я тебя люблю.

— Тоже тебя люблю, — сказала Зинка, но стоило только опустить ладонь к чёрным завитушкам в низу её живота, тут же отстранилась, заставив разжать объятия. — Ты не филонь, намыливай! Мыться надо, нас люди заждались! Ещё подумают, что мы тут всякими глупостями занимаемся. Хороши гости, ушли в баню и с концами!

«С концом», — мог бы отшутиться я, но не стал портить момент. Намылил Зинке спину, затем поднялся с лавочки и стал наполнять таз водой. Мыться, так мыться. Мы тут и в самом деле изрядно задержались. И в самом деле хозяева заждались, наверное, уже..

Но это — ерунда; другое дело, что стоило только покинуть баню, и приподнятое настроение в один миг будто корова языком слизнула…

04|10|1992 вечер

04|10|1992

вечер

Как вышел во двор, так сразу и углядел припаркованные за невысоким штакетником красные «жигули» пятой модели. Не было нужды даже смотреть номерной знак, сходу понял, что на дачу Фроловых заявился старший уполномоченный Козлов.

Какого фига?! Его зачем пригласили? Неужели…

— Вот это я напилась! Аж голова кругом идёт! — рассмеялась Зинка, покрепче ухватив меня за руку, но тут же заметила автомобиль и забеспокоилась. — Серёжа, ты же говорил, мы вчетвером будем! Это кто?

— Понятия не имею, — соврал я, пытаясь вспомнить, куда положил сумку. Перед выходом из квартиры сунул в неё топорик, а имелась определённая вероятность, что в предстоящем разговоре он окажется вовсе не лишним. Спокойствия мне добавит так уж точно.

Но медлить и колебаться не стал, завёл Зинку в дом и разыграл удивление при виде сидевшей за столом парочки: симпатичной платиновой блондинки с очень ладной фигуркой и худощавого русоволосого мужчины лет тридцати.

— А вот и наши гости напарились! — заулыбалась Аня. — Зина, это Влад и Алёна. Сергея не представляю, с ним вы уже знакомы.

Не попадись на глаза машина, я бы точно не удержался от крепкого словца, а так не только промолчал, но ещё и выдавил из себя улыбку. Капитан Козлов с профессиональной невозмутимостью кивнул, нацепил на вилку кусок ветчины и отправил его в рот, а вот Алёна хоть ничем и не выказала удивления при моём появлении, всё же не удержалась и кинула на именинницу быстрый злой взгляд. О том, кто именно отогревается в бане, она по всем приметам не знала.

Я тоже посмотрел, только посмотрел на Андрея. Тот отвёл взгляд. Да ещё Козлов поднялся из-за стола и протянул руку. Пришлось пересилить себя и пожать его жёсткую ладонь.

— Присаживайтесь за стол! — предложила Аня. — Давайте выпьем!

От стакана с ромом я отказываться не стал, а вот Зинка меня удивила и, лишь пригубив ликёра, попросила налить ей газировки. Ну и мне пить залпом даже в голову не пришло, решил понемногу цедить напиток, дабы сохранить какую-никакую трезвость мысли и одновременно не дать хозяевам поводов для упрёков. Точнее — не дать повода хозяйке; Андрей на меня лишний раз старался не смотреть.

Но вопреки опасениям посидели неплохо. Алёна очень быстро оттаяла, и девушки болтали без умолка, то и дело о чём-то хихикая. Это скрашивало молчание на мужской части стола. Ну да — у нас разговор откровенно не клеился.

— Ой, девчонки, а может, нам и в самом деле в баню сходить? — оживилась вдруг Аня. — Зин, пойдёшь с нами? Не будем мешать мальчикам, они потом сами попарятся.

Алёна вопросительно поглядела на Козлова, тот развёл руками.

— Иди. Я уже выпил, сегодня без бани. И вы не пейте, для сердца ничего хорошего.

Зинка тоже поднялась из-за стола и положила руку мне на плечо.

— Серёжа, ты не против?

— Нет, конечно.

Девчонка заулыбалась и спросила:

— Аня, возьмём с собой «колу»?

— Бери!

Когда женский коллектив отправился в баню и в комнате воцарилось тягостное молчание, Козлов выбрался из-за стола, достал из кармана брошенного на кресло плаща пачку сигарет и зажигалку.

— Пойду, покурю.

Он вышел на улицу, а я уставился на Андрея.

— Какого хера, Дюша? — прошипел, силясь не сорваться на крик. — Чё за подстава?

— Серый, ну ты чего? Сам не знал, что Алёна приедет! Анька сказала, у неё не получается. И потом — я понятия не имел, с кем она встречается! Ну серьёзно!

— Зашибись, блин!

— Да в чём проблема? Ну переспал ты с ней, так это ещё до Зинки было!

Но нет, тут Андрей попал пальцем в небо. Беспокоили меня вовсе не былые амурные похождения, а личность нового ухажёра Алёны. Впрочем, ничего объяснять я приятелю не стал, лишь буркнул:

— Тебе легко говорить, — прежде чем подняться и надеть ветровку.

— Серый, ты чего?

— Свежим воздухом подышу.

— Ты только без глупостей!

— Расслабься, — отмахнулся я, обулся, накинул капюшон и вышел во двор.

Рассчитывал сходу направить разговор в нужное мне русло, но не тут-то было.

— Ей хоть шестнадцать есть? — спросил Козлов, указав тлеющим концом сигареты в сторону бани.