Темно-синие глаза обежали номер. Затем полковник сделал какой-то странный жест возле своего уха.

Даша пожала плечами. Она не понимала, что тот имеет в виду.

— Перестань кривляться. Будешь говорить, или я ухожу?

Полковник молча достал лист бумаги и что-то быстро принялся писать. Даше он сделал знак продолжать разговаривать.

Вместо ответа она показала кукиш.

— Я так и не успел пообедать, — громко проговорил полковник, протягивая записку. — Не составишь мне компанию?

«Нас могут прослушивать. Скажи, что согласна».

— Я сыта по самое горло, — скомкав записку, она зашвырнула ее в угол. — И не надейся, что я впаду в паранойю.

— Я думаю, что пара бутербродов тебе не повредит, — упрямо твердил Полетаев, лицо было злым.

Поняв, что полковник в номере говорить все равно не будет, она встала.

— Мне надо в номер. Если хочешь — проводи.

Едва они вышли в коридор, как Полетаев взял ее под локоть и зашептал в самое ухо.

— Я здесь по линии Интерпола. Не могу, просто не имею права посвящать тебя во все детали, скажу только самое главное: в эту гостиницу внедрили международную группу из четырех человек — двух мужчин и двух женщин. Каждый должен был работать самостоятельно и не пытаться связаться с остальными.

— И что?

— Двое уже мертвы.

Несмотря на то, что Даша ожидала услышать нечто подобное, она вздрогнула.

— Совершенно непонятно, как их смогли разоблачить, — это были специалисты высочайшего уровня, могу сказать с уверенностью, что равных им найти было трудно... — слова звучали горько, в них слышалась боль, обида.

— Ты говоришь о пасторе и миссис Бредли? — тихо спросила Даша. Значит, инспектор не солгал, сказав, что за Гонсалесом велась слежка.

— Да.

Даша устало потерла лоб.

— Сдается, что они выбрали не очень удачные легенды.

Синие глаза глянули вопросительно.

— Пастор и бедная секретарша-недотрога в дорогом вертепе, — она вздохнула. — Согласись, это подозрительно. Об этом мне говорили все, кто только заговаривал на эту тему. А кто четвертая?

Полетаев быстро отвел взгляд.

— Я... не могу тебе этого сказать.

— Почему? Ты и так сказал уже слишком много.

— Не в этом дело. Я просто не знаю, кто она. Знаю только, что женщина.

— Как же так?

— Да так было задумано. Двух человек организация посылает по своему усмотрению, и по одному человеку от двух стран, входящих в организацию.

Даша потерла нос.

— Так, значит, и эта женщина тебя лично не знает?

— Нет, не знает.

— Может быть, только поэтому вы с ней еще и живы?

— Может быть.

— Послушай, а зачем ты мне все это рассказал?

— Для того чтобы ты молчала! Больше никому ни слова, даже если тебя будут пытать. Я не имел права вмешивать тебя в это дело, но, откровенно говоря, я даже предположить не мог, что все так обернется. Думал совместить приятное с полезным — провести с тобой Новый год, закончить дело... А теперь я просто обязан тебя предупредить: оставаться со мной опасно. Я уехать не могу, поэтому...

— Поэтому я тоже никуда не уеду, — категорически заявила Даша.

Лицо полковника дрогнуло.

— Почему? Что-нибудь личное?

— Очень.

Он поднял голову.

— Только не говори, что готова рисковать своей жизнью ради меня. — Выражение его лица при этом было совсем мальчишеское, смущенное, как на первом свидании.

— Разумеется, не скажу! — Даша с яростью стряхнула его руку. — При чем здесь ты? Если помнишь, третьего дня мы с тобой заключили договор: я нахожу убийцу миссис Бредли, а ты помогаешь мне организовать детективное агентство. Поэтому я никуда отсюда не уеду, пока не раскрою это преступление. И никакая международная организация мне в этом не помешает.

Полетев раскрыл рот.

— Ты... Ты это серьезно?

— Более чем. Я не знаю, врешь ты или говоришь правду, но я не уеду. Если понадобится — пропишусь в этой гостинице.

— Ты сумасшедшая.

— Как тебе будет угодно. — Она помолчала. — Но речь не об этом. Ты должен посвятить меня во все подробности.

— И думать об этом не смей. Отправляйся в свой номер и сиди там тихо, пока я не разрешу выйти.

Даша смерила его с ног до головы.

— Ты это серьезно?

— Серьезнее некуда.

— Ах, так... — она покачала головой. — Ну тогда, конечно. Я пошла.

— Куда?

— В свою светелку, — хмыкнула Даша.

Разумеется, она отправилась в бар. Ей просто необходимо было что-нибудь выпить. Единственное, что пугало, это наткнуться там на полицию. По лестнице она спускалась медленно и, дойдя до последней ступеньки, остановилась.

Эх, не надо было отдавать фотографию инспектору. На душе скреблись кошки: оказывается, прав Полетаев, когда скрывает от нее подробности. С другой стороны, какого черта! Если бы он сразу рассказал ей правду, то разве вляпалась бы она в эту историю.

— Что это вы тут делаете? — послышался знакомый до печеночных колик голос.

— Так, размышляю, чем бы заняться. — Она повернулась к немке.

— Почему здесь?

— Не хочу встречаться с инспектором, если тот появится.

— Он только что отбыл. Сказал, что вернется через час. Может, все-таки, пропустим по бокальчику?

— Отличная идея. — Даша кивнула. — Надеюсь, инспектор сдержит свое обещание, и хотя бы час можно будет сидеть спокойно.

— Если ему снова что-нибудь не взбредет в голову. — По обыкновению, Мюльке выглядела слегка насмешливой. — Вообще, признаться честно, большего придурка, чем местный инспектор, я в жизни не видела. Только одного не пойму, почему они всегда цепляются именно к вам?

— Наверное, из-за того, что я всегда появляюсь не в том месте и не в то время.

— Неужели и смерть бедняги Гонсалеса он хотел свалить на вас?

— Вы угадали.

Они подсели к барной стойке и сделали заказ. Жан-Жак, против обыкновения, был хмур и неразговорчив.

— Как всегда?

— Да, голубчик.

— Прозит.

— Ваше здоровье.

— Чем планируете заняться? Не хотите съездить в город, прогуляться по магазинам?

Даша отрешенно смотрела на немку. Уверенное спокойствие этой крепкой светлоглазой блондинки плохо вязалось с происходящими событиями. Похоже, здесь скоро останется всего два спокойных человека: Мюльке и Полетаев.

В ту же секунду Даша почувствовала, как вино льется мимо рта.

— Что с вами? — немка схватила салфетку и принялась промакивать ее блузку. — Послушайте, вам надо немедленно что-то делать, вы себя уже не контролируете.

А Даша сидела ни жива и ни мертва. Она вдруг поняла, кто был тем неизвестным агентом Интерпола, посланным в эту гостиницу.

— Спасибо, — пробормотала она.

Положив салфетку в пепельницу, Мюльке огляделась по сторонам.

— Народ весь куда-то разбежался. Кстати, вчера Гастон...

— Не надо, — Даша крепко сжала руку Мюльке. Глядя ей прямо в глаза, она произнесла одними губами: — Не надо про Гастона. Я знаю, зачем вы здесь.

Немка застыла.

— Как, простите?

— Я знаю, почему вы сюда приехали, — тихо повторила Даша.

— Вот как? — Мюльке тоже смотрела не мигая. — И зачем же я здесь, по-вашему?

Даша застенчиво улыбнулась.

— Можете не бояться, я буду молчать. Положитесь на меня. Более того, я могу свести вас с человеком, который поможет вам в вашем деле... — Она многозначительно замолчала.

Мюльке медленно потушила сигарету.

— В моем деле? Что вы имеете в виду?

— То дело, которое привело вас сюда, — не разжимая губ, проговорила Даша.

— Интересно. — И по тому, как она произнесла это слово, стало совершенно ясно, что Мюльке понимает, о чем идет речь. — И о каком же человеке вы говорите?

Даша покачала головой.

— Сначала я должна с ним переговорить. Если он согласится, я устрою встречу.

Серые глаза заледенели.

— Все это очень... странно. Признаться, вы мало похожи на человека, который способен на такое.

Застенчивая улыбка победителя была ей ответом.

— Приятно слышать. Я вам больше скажу: когда мы познакомимся поближе, вы посмотрите на меня совсем другими глазами. На самом деле вы даже представить себе не можете, на что я способна.

— Отчего же, уже начинаю. — Немка выглядела человеком, столкнувшимся с тем, что его стул разговаривает.

— Начинаете что?

— Представлять ваши способности.

А Дашу переполнял восторг. Она ее покорила! И кто знает, если она сейчас себя проявит как виртуозный специалист, то, может, Мюльке захочет увидеть ее в своей команде?

— Катарина, — Даша на секунду осеклась, — могу я вас так называть?

— Конечно, — Мюльке по-прежнему с растерянной усмешкой изучала ее лицо, — я вам сама предложила. Когда-то.

— Я имела в виду... Впрочем, не важно. Я действительно способна на многое, я очень цельный и целеустремленный человек. Если ставлю перед собой какую-то цель, то буду идти к ней, несмотря ни на что, ни на какие трудности...

— Да, я вижу. Похвальное качество. — Немка вытащила очередную сигарету. — Но отбросим лирику и перейдем к конкретике: сколько вы хотите?

Забыв все, о чем она хотела сказать, Даша буквально онемела.

— Вы... это серьезно?

— Но вы же нацелены на свою цель. Что мне остается?

— Понимаете, дело не в деньгах. Вернее, совсем не в деньгах. — Она подняла глаза и застенчиво улыбнулась. — Это просто мое призвание.

Порывисто встав, Мюльке ткнула сигаретой в пепельницу.

— Вы страшный человек, — глухо произнесла она и, не говоря больше ни слова, направилась к выходу.

2

Стремительный уход немки несколько обескуражил рыжеволосого детектива. Но, может, для людей из Интерпола это нормальная манера общения? Только что она имела в виду, назвав ее страшным человеком?

Так и не придумав никакого объяснения, Даша заказала еще вина. Как все-таки здорово все получилось — ее не только оценили, но сразу же предложили зарплату! Полетаев от злости скрутится, когда узнает.

«Не буду пока ничего говорить».

— Ага, вот вы где! Слава богу, а мы уже собирались объявлять розыск.

Появившиеся бог весть откуда синьора Клоди и Пикше набросились с двух сторон, словно два стервятника. Даша застонала.

— Только не говорите, что мы должны репетировать!

— Совершенно верно, мы должны репетировать.

— Но я не могу, — продолжала отбиваться несчастная женщина, — у меня все болит — от ушей до пяток!

— Какая ерунда!

— Посмотрела бы я на вас после падения с третьего этажа.

— Кстати, это правда, что вас сбросил Гонсалес, а испугавшись, покончил с собой?

— Кто вам сказал такую глупость?

— Да об этом все говорят. Так мы идем?

— Послушайте, дамы, я правда не очень хорошо себя чувствую. Не могли бы мы отложить...

— Тогда уже не отложить, а сразу отменить, и все! — Итальянка напирала всем своим темпераментом.

— Я не предлагаю отменять, просто у меня все болит.

В разговор вмешалась Пикше.

— Кажется, я знаю выход.

Спорщицы с неудовольствием притихли. Никто не верил, что выход действительно существует.

— Фрау Даша, вам надо немедленно пройти восстановительный курс и через полчаса уже будете скакать, как новенькая.

— Отличная идея! — щелкнула пальцами итальянка. — Как мне сразу это в голову не пришло.

— Что за курс?*— Даша спросила просто так. Ей было все равно, о чем говорить, лишь бы не возвращаться к идее репетиции.

— Это потрясающая программа. — Синьора Клоди приложила изящные пальчики к розовым щекам. — Сначала массажный душ и очищающие процедуры, затем сухая сауна, потом турецкая парная, затем массаж, обертывание, расслабляющий душ, и вы словно заново родились.

Даша размышляла. Ей не хотелось ни париться, ни массироваться, но восстанавливающая программа позволяла минимум на пару часов укрыться от гостиничной общественности, а заодно и от инспектора.

— Не знаю, как насчет сауны, но вот на массаж, наверное, вправду стоит пойти.

— Еще бы! Тем более что Пьер имеет масла на любой случай, в том числе и против синяков — не будете же вы в таком виде ходить весь отпуск.

— Надо непременно спросить, где он их покупает, — снова встряла фрау Пикше,

— Что вы! Пьер их изготавливает только сам. Попробуйте уговорить его продать — мне никак не удается.

Даша все еще колебалась.

— Дамы, я все же не уверена...

— Вот когда будете уверены, тогда и расскажете, — отрезала Клоди и, подхватив слабо сопротивляющуюся женщину под руки, потащила вниз по лестнице.

ГЛАВА 27

1

Странно, но за все время пребывания Даша ни разу не спускалась в нижний этаж гостиницы, где располагался фитнесс-комплекс. И, едва ступив на упругий ярко-зеленый ковер, напоминающий синтетическую траву, Даша ощутила какое-то странное беспокойство. Что-то тревожное вдруг почудилось в атмосфере, хотя ничего зловещего или подозрительного вокруг не наблюдалось. Отлично оборудованный фитнесс-зал, бассейн... И все же, что-то здесь было не так. Она принюхалась. Запах!

Волнение было так сильно, что Даша оттянула воротник тонкого свитера и несколько раз глубоко вдохнула.

— Что с вами? — жидкие белесые .брови фрау Пикше недоуменно заморщились. — Вам плохо?

— Не так чтобы очень... Немного душно. Вы не знаете, чем здесь пахнет?

— Пахнет?

— Пьер! — пропела синьора Клоди, шедшая, вернее, летящая на пару шагов впереди. — Пьер, голубчик, посмотрите, кого мы вам привели.

Дверь с надписью «Массаж» отворилась, и в проеме появилась темная кудрявая голова.

— Боже, синьора, кого я вижу! Рад, очень рад...

— Пьер, мы привели к вам нашу несравненную мадемуазель Быстрову. Вы ведь еще не знакомы?

— Увы. — Карие глаза смотрели томно, с лукавинкой. — Так, значит, это та самая мадемуазель, которая все время откуда-то падает? Хорошо, что решили заглянуть ко мне. Правда, сейчас, к сожалению, я смогу уделить вам не больше часа, зато вечером, где-то после шести, полностью в вашем распоряжении. Так когда?

В ответ Даша смогла выдавить только кривую улыбку. Ни говорить, ни кивать у нее просто не было сил. Ее буквально парализовало от неожиданного открытия: она наконец поняла, что за запах преследовал ее все это время. Это был запах массажного масла.

— Мадемуазель, с вами все в порядке? — Пьер удивленно всматривался в так внезапно исказившееся лицо русской. — У вас судороги?

— М-м-м... нет, — дрожащие губы повиновались с трудом. — Минутная слабость.

— Пьер, не слушайте ее, — встряла итальянка. — Никакая это не минутная слабость — она такая уже с неделю! Может, это осложнение после простуды? Прошу вас, приведите ее в порядок! Иначе Нового года нам не видать.

Две огромные руки, больше напоминающие лопаты, осторожно взяли рыжую голову. Сделав чужой головой несколько вращательных движений, массажист принялся ощупывать шею.

— Говорят, у вас нарушение вестибулярного аппарата?

Даша только и могла, что продолжать жалко улыбаться. Смысл беседы доходил до нее с трудом. Ей хотелось одного — убрать с горла эти огромные ладони и бежать, бежать отсюда, пока не поздно.

— Нет, аппарат я с собой не брала.

— Какой аппарат?

— А про какой вы спрашивали?

Массажист вопросительно посмотрел на женщин. Те покивали.

— И с каждым днем все хуже и хуже.

Пьер смотрел на раненую уже с опаской.

— Боюсь, что я не смогу помочь. А что говорит доктор?

— Доктор предлагает ей лежать.

Массажист явно обрадовался:

— Что ж, отличная мысль! Мадемуазель, может быть, и вправду вам вернуться в номер и хорошенько выспаться?

«А ты тем временем еще кого-нибудь убьешь». — Мало-помалу приходившая в себя Даша с трудом смогла взглянуть гиганту в глаза. Это были добрые, чуть глуповатые глаза человека, наделенного немалой физической силой. Такой человек убьет, скорее, в порыве гнева или страсти, но уж никак по сложному и хитроумному плану. А может, запах — это совпадение?

— Мне просто немного душно, — Даша обежала взглядом кабинет. — Здесь такой сильный запах...

— Это от масел, — Пьер чуть виновато пожал плечами. — Но без них никак нельзя.

— А где вы их покупаете? — Вдруг эти масла и впрямь продаются в любой местной лавке.

— Я их не покупаю, я сам делаю.

— Вот как? — Она заметила, как кивнула кудрявой головой итальянка: мол, что я вам говорила. — А не проще их купить? И чем они отличаются от...

— Целебными травами, которые в них входят. Я сам их собираю, сам подготавливаю и...

— Это они? — Недослушав, Даша буквально зарылась конопатым носом в ряды баночек. Масла пахли по-разному, но почти в каждый букет входил островато-пряный аромат, чуть прохладный и в то же время сладковатый — тот самый аромат, который не давал ей спокойно спать всю последнюю неделю. — Никак не пойму, что это за нотка, ни на что не похоже... Что это за трава?

Пьер сделал загадочное лицо:

— К сожалению, не смогу вам ответить. Это мой секрет.

— Вы их продаете?

— Нет, мадемуазель.

— Без исключения?

— Исключения нет даже для постоянных клиентов, — казалось массажист испытывает жуткое неудобство от собственной бессердечности.

— Подтверждаю, — синьора Клоди, стоя рядом, перебирала баночки тонкими наманикюренными пальчиками.

Даше показалось, что та испытывает непреодолимое желание стащить одну из них. Пикше просто открывала крышки, принюхивалась и, пожимая плечами, закрывала, словно не понимая из-за чего, собственно, весь сыр-бор.

— Запах, как запах...

А Пьер тем временем начинал нервничать, ему явно не нравился повышенный интерес женщин к секретам его профессии, хотя, возможно, дело было и в другом.

— Дамы, дамы, вы мне все перепутаете! К тому же у меня слишком мало времени остается до следующего посетителя. Мадемуазель Быстрова, так вы остаетесь, или в другой раз?

Даша обернулась. Темно-карие глаза француза теперь смотрели настороженно, в них не осталось былого простодушия. Теперь Пьер больше походил на дикого лесного зверя, весьма недовольного вторжением в свои пределы.

— Вы уходите? — повторил он с еще большим напором.

По спине пробежал неприятный холодок. А может, это он только с виду такой туповатый? Нет, нет, сейчас уходить нельзя — если она сбежит, он может обо всем догадаться.

— Знаете, дамы, — обратилась Даша к немкам, — я, пожалуй, пренебрегу советом доктора и пройду восстанавливающую программу. Мне кажется, Пьеру можно целиком довериться.

— Слава богу, вы начали рассуждать, как разумный человек. — Клоди с сожалением оторвалась от волшебных притираний. — Сделайте все, как он вам скажет и мы ожидаем вас полной творческих сил.

Ослабшими пальцами Даша принялась расстегивать кофту.

2

Как и следовало ожидать, ни сауна, ни парная, ни уж тем более массажный душ не возымели на раненую должного воздействия. От горячего воздуха и пара раненые пальцы разболелись только сильнее, а от сильных водяных струй тело сковала такая пронзительная боль, что Даша не выдержала и выскочила из кабинета водных процедур практически голой.

К счастью или, вернее, к несчастью, на выходе уже поджидал Пьер, который тут же завернул ее в простыню и уложил на свой стол. Под теплой махрой Даша немного успокоилась и притихла.

— Наверное, не стоило вам принимать душ. — Голос звучал по-отечески. — Боже всемилостивый, ну и синячищи у вас. Но не переживайте, сейчас мы все поправим.

И, возможно, ему это удалось бы, если бы случайно Даша не раскрыла глаза и не увидела, как массажист растирает маслом свои чудовищные руки. Ее охватила паника.

— Нет! — нечеловеческим голосом взмолилась она. — Простите, Пьер, но этого я уже точно не выдержу.

— Напротив, — принялся уговаривать ее массажист. — Доверьтесь мне, и я заставлю забыть вас не только о боли...

— О боли меня заставит забыть только наркоз. — Дискуссию следовало немедленно прервать, иначе он точно уговорит ее остаться. — Мне не надо было принимать душ. Теперь до кожи дотронуться невозможно.

Даша спрыгнула со стола.

— А может, все-таки попробуем? — массажист подмигнул одним глазом и хрустнул пальцами так, что молодая женщина едва не потеряла сознание.

— Не раньше, чем через пару дней.

— Ну как хотите. Если передумаете...

«Даже если мне заплатят миллион».

Вырвавшись из цепких лап Пьера, Даша поспешила укрыться в раздевалке.

3

У порога номера полковника она появилась, трясясь от возбуждения, восторженного ужаса и еще чего-то, чего словами выразить было сложно.

— Это Пьер, — выдавила она, опираясь трясущейся рукой о косяк.

— Что — Пьер? — Полетаев промокнул чисто выбритое лицо салфеткой.

— Пьер всех убивает. Я, наконец, поняла, что это был за запах — массажного масла.

Рывком полковник втянул ее в номер. Зажав ей рот рукой, он сделал страшные глаза и затем произнес громко, непонятно к кому обращаясь.

— Даша, мне все это изрядно надоело. Сейчас мы идем в аптеку и покупаем успокоительное. Доктор был прав — этот удар не прошел для тебя даром.

Чуть ослабив хватку, он несколько раз выразительно покивал головой и только после этого отпустил совсем.

— Хорошо, — пробормотала испуганная и помятая женщина, догадавшись, что полковник хотел, чтобы она произнесла свое согласие вслух. — Ты думаешь, у меня галлюцинации?

— Я в этом просто уверен. Ты стала странно реагировать на всякого незнакомого человека. Думаю, тебе надо переключиться на спорт. Хочешь покатаемся на лыжах?

— Да, я с удовольствием, — все тем же механическим голосом ответила Даша.

— Тогда быстро переодевайся, я жду тебя внизу. Приложив палец к губам, полковник дал ей для ускорения легко пинка и захлопнул дверь.

4

Даша мало что поняла из предыдущей сцены. И именно потому, что ситуацией не владела, решила точно следовать инструкции. Через пятнадцать минут она стояла в новой куртке и лыжных ботинках возле выхода.

— Мадемуазель, — Жан-Жак от удивления перестал смешивать коктейль. — Вы собрались кататься?

— Да… — рассеянно кивнула Даша. — А что?

— Но... — бармен не знал, как подобрать слова поделикатнее. — Вы разве уже здоровы?

— Не уверена. Но какое это имеет значение? — Она пробовала натянуть перчатку. Руки дрожали и не слушались. — Вы же знаете, что я постоянно падаю и без всяких лыж. Так какая разница?

— Ну, в общем-то... — тем не менее, взгляд у бармена был все же обеспокоенный. — Вы одна собираетесь кататься?

— Нет, что вы... Месье Полетаев согласился меня поучить.

— Боже святый, так вы, к тому же, не умеете кататься?! — вскричал Жан-Жак, едва не уронив шейкер.

— Какое это имеет значение... — уныло повторила Даша.

— Дорогая, ты уже здесь! — послышался от лифта бодрый голос.

Вся горнолыжная сборная Франции не произвела бы такого впечатления на отдыхающих. Некоторые даже приподнялись, чтобы лучше его разглядеть.

— Прямо с чемпионата мира? — Даше наконец удалось попасть всеми пальцами куда надо. — Не жалко в таком виде на улицу-то? Не дай бог, испачкаешься.

— Ничего страшного, — Полетаев принялся щелкать клипсами на ботинках, в которых только разве что в космос летать. — Он уже старый...

— Месье Полетаев, — обратился к нему бармен. — Вы знаете, что мадемуазель больше, нельзя падать? Пообещайте, что будете заботиться о ней.

— Она в надежных руках. Не переживайте, мы ненадолго.

5

На гору они поднимались молча. Даша болтала ногами и рассматривала окрестности с высоты подъемника. Она так засмотрелась, что едва успела соскочить с сиденья. На верху был сильный ветер, и склон казался весьма крутым. Гораздо круче, если смотреть на него снизу вверх.

— Ты действительно хочешь кататься? — спросила она с опаской поглядывая вниз.

— Я действительно хочу тебя придушить! — сквозь зубы прошипел полковник. — Ты в своем уме? Ты что, не понимаешь, что в этом отеле небезопасно молчать, не то что говорить?

Даша коротко кивнула и воткнула палки в снег.

— Так, значит, кататься не будем.

— Кататься будем, но сначала нам надо поговорить.

— Опять? — Даша угрюмо скосила глаз. — Самое время и место-

Полетаев продолжал пениться.

— Я знаю, что не место! Ибо нет на земле такого места, где с тобой можно говорить о деле.

— Речь идет о твоем деле?

— Речь идет о моей жизни, о твоей жизни и еще нескольких десятков людей, но они, разумеется, не в счет.

— Так, — Даша выпрямилась и постаралась придать голосу и взгляду твердость. — Рассказывай коротко и ясно. Предупреждаю сразу: вряд ли я тебе поверю и, скорее всего, после нашего разговора прямиком отправлюсь в жандармерию...

Полетаев с кривой ухмылкой качал головой.

— На тот свет ты отправишься, на тот свет...

— Итак?.. — она продела руки в петли лыжных палок и перещелкнула ботинки с ходьбы на катание, показывая, что еще одно неверное слово и дослушивать полковника будут разве что облака.

Полетаев действительно всматривался в небо. Видимо с облаками ему общаться было куда как проще.

— За последний год умерли несколько довольно известных европейских политиков, — нехотя выдавил он.

— Ну и что?

— Они не так чтобы были слишком популярны или, наоборот, являлись бы чересчур одиозными фигурами, нет... Но тем не менее они погибли.

— Ну и что? — повторила Даша. — Во всем мире люди погибают. Разных профессий. И конфессий. Среди них врачи, повара, сантехники... Ну и политики, наверное. Сколько их по всему миру расплодилось? Небось, больше, чем сантехников.

— Больше не больше, дело не в количестве.

— А в чем? Лично мне больше жаль хорошего сантехника. От него проку больше.

— Да не в проке дело! Ты рассуждаешь, как домохозяйка.

— Я и есть домохозяйка, — холодно заметила Даша. — И вот что я тебе еще скажу: если завтра в твоей фешенебельной квартире прорвет канализацию, то тебе будет глубоко наплевать, чей портрет висит у твоего начальника в кабинете.

— Давай не будем ругаться?

— Я и не ругаюсь. Итак, ты начал с того, что тебя хотят убить, а закончил тем, что уже убили нескольких драгоценных политиков европейского масштаба.

— Я еще не закончил. Говоря о том, что убийство политика и сантехника — это разные вещи, я имел в виду только последствия. И ничего больше. Согласись, когда умирает человек, знающий не одну государственную тайну, это не может не настораживать.

— Ну, допустим.

— Отсюда возникает вопрос: действительно ли случайны их смерти или это чей-то злой, далеко идущий замысел?

— Ты намекаешь на мировой заговор? — Даша изогнула губы в недоверчивой усмешке. — Здорово! Только не вздумай сказать, что затащил меня на эту гору, чтобы просить совета.