Счастливчик сгорбился и прерывисто вздохнул. Внезапно он почувствовал себя совсем маленьким и беспомощным, словно песчинка, гонимая ветром по огромной земле, под светом далёких равнодушных звёзд. Правда ли, что Всесобакам есть дело до него, до Грозы и других собак, пытающихся выжить в этом разрушенном мире?

Ночь Святого Вацлава

Chapter I

Охваченный беспредельным отчаянием, Счастливчик запрокинул голову и завыл.

— Великие Всесобаки, что с нами будет? Неужели Сталь права, и скоро наступит последний Рык, который уничтожит весь наш мир? Правда ли, что совсем скоро пойдёт снег и начнётся Собачья гроза? Как мне защитить мою стаю?

1

«Что если вся наша затея есть не что иное, как чудовищная ошибка? Что если мы переоценили свои силы? Может, нам нужно как можно скорее пускаться наутёк?»

Когда я вошел к Хрюну в кабинет, он сидел, уткнувшись в свой гроссбух, и это значило: мисс Воспер умудрилась меня обогнать. Я уже полдня крутился перед его дверью с узорчатым стеклом, и она это, конечно же, усекла.

Он так прилежно трудился, прямо головы не поднимал – а обычно он сразу смотрел, кто вошел, – и, прождав пару минут, я стал шаркать ногами и вызывающе покашливать.

Наконец он вскинул на меня свои «приветливые утомленные» очи и произнес:

– Да, Николас? – А палец все упирался в какую-то строчку.

– Я бы хотел с вами поговорить… если вы не очень заняты.

А ведь еще недавно я клялся себе, что не произнесу этих последних слов, и потому, чтобы хоть как-то спасти самолюбие, громко добавил:

– Это очень важно.

– Ну, раз так важно, то не стоит откладывать, – сказал Хрюн с иронией, написал несколько цифр и слегка отодвинул линейку. – Чем могу служить, Николас?

– Это насчет жалования, – сказал я и уселся на стул, которого он мне не предлагал. Когда-то я здесь сидел, дожидаясь своего папу. В те времена Хрюн был его младшим партнером. – Мне на семь фунтов в неделю не протянуть.[1]

Хрюн недоверчиво на меня уставился:

– Как юноша, никем и ничем не обремененный, не может прожить семь дней на семь фунтов? Да о чем ты, Николас! Почтальон, у которого на шее семья, получает не многим больше!

– А вот я не могу! После уплаты за жилье и еду у меня остается пятьдесят шиллингов. А мне еще нужно на одежду, на развлечения, и чтобы пойти куда-то с девушкой…

– О какой одежде ты толкуешь, Николас? – он укоризненно покачал головой. – Ты отлично приоделся, когда вернулся из армии. Да я сам покупаю себе новый костюм раз в три года! Все дело в машине. Я с самого начала тебе говорил, что это излишество, недозволенная прихоть. Возьми к примеру меня, разве у меня есть машина?

Он ждал моего ответа, улыбаясь, чувствуя своим хрюшачьим нутром, что сумел-таки меня поддеть. И, когда я промолчал, добавил:

– Будь умницей, Николас, хоть раз послушайся доброго совета. Тебе двадцать четыре года, ты, слава богу, здоровый парень. Когда ты досконально изучишь дело, то войдешь в него полноправным партнером. А пока, в твоем положении, все эти разговоры про должности и прибавки – просто стыд и срам. Ты получаешь приличные деньги. Неужели ты думаешь, что нарабатываешь на семь фунтов в неделю?

Он снова замолк, с вытянутой рукой и издевательской улыбочкой на лице. Я предвидел, что он это скажет. И Маура учила меня, как я должен отреагировать. Но я, видит бог, не находил ответа. Хрюн знал меня всю мою жизнь. Его младшая сестра была моей нянькой. Когда он в первый раз вошел в эту комнату, я описался на этот самый стул. Я даже звал его когда-то дядей Карелом, у меня и сейчас это порой вырывалось.

Но далёкие звёзды равнодушно смотрели на него со своей высоты, а Всесобаки хранили молчание, безразличные к стенаниям Счастливчика. Страх змеёй прополз по его спине.

– Я знаю только одно, – угрюмо буркнул я, – что в это жалованье мне не уложиться. Я всю дорогу занимаю. Просто не вылезаю из долгов.

– Долгов? И кому ты должен?

«Наверное, Всесобаки отвернулись от меня! Во время нашей последней встречи Сталь держалась так уверенно, словно знала что-то, мне недоступное… Неужели Всесобаки теперь на её стороне?»

– Самым разным людям. Пару недель назад мне даже у матери пришлось пятерку занять.

Счастливчик затравленно огляделся. Вокруг ничем не пахло — ни кроликами, ни Длиннолапыми, ни даже птицами. Высокие городские дома укрывали Счастливчика от ветра. Здесь было так тихо, пустынно и безжизненно, что Счастливчик почувствовал себя последним живым существом на этой покинутой земле.

– А вот у матушки-то занимать не стоило! – укоризненно воскликнул Хрюн. – Знаешь ведь, что всегда можно одолжить у меня. Зачем ее беспокоить? А, кстати, как поживает наша очаровательная дама?

Он скользнул взглядом по руинам парка и вдруг увидел дерево — первое целое, не сломанное Рыком дерево, встреченное им в городе.

– Нормально.

«Может, Собака-Лес всё-таки не ушла отсюда даже после Рыка? — с робкой надеждой подумал Счастливчик, и от этой мысли ему сразу стало чуть спокойнее. Он даже почувствовал, как к нему вернулась воля к жизни, и снова задумался о поиске укрытия. — Собака-Лес меня не оставит! Она позаботится обо мне и защитит от холода».

Маменька жила в Борнемуте, и я знал, что на самом деле это деньги Имре, проживавшего в том же частном пансионе, и что она вроде бы попросила его одолжить мне до тех пор, пока я не смогу вернуть.

Страх отступил, и Счастливчик снова пустился в путь, протискиваясь сквозь груды щебня и искорёженного металла. Выбравшись на улицу, он долго шёл по разбитой дороге, пока не наткнулся на брошенный дом с сорванной дверью. Осторожно шмыгнув в дверной проём, он вошёл внутрь и очутился в тёмном коридоре.

– Как же я давно ее не видел! – грустно сказал Хрюн. – Из-за этой вечной перегрузки у меня никак не выходит ее навестить. Она все такая же красавица?

Запах Длиннолапых почти не чувствовался — видимо, после первого Рыка хозяева больше сюда не возвращались. Счастливчик отыскал груду старых мягких шкур, стащил их в угол и улёгся, чихая от поднятой пыли. Шкуры были тёплые и мягкие, а толстые стены дома спасали от мороза.

– Да, – ответил я, и это было правдой.

Счастливчику было неприятно сознавать, что своим спасением от холода и усталости он снова обязан Длиннолапым, но что ему оставалось делать? Он уронил голову на шкуры, тихонько поскулил от одиночества и тоски и уснул.

– А мистер Габриэль? Как у него с легкими? – участливо расспрашивал Хрюн.



– У Имре тоже все нормально.

Счастливчик открыл глаза и зажмурился от яркого света. Собака-Солнце прыгала по глади Бескрайнего Озера, озаряя волны, так что они искрились синевой и золотом, словно Небесные псы.

Ничего у Имре с легкими не было. Просто он уже долгие годы был влюблен в мою мать, и так называемый недуг был предлогом, чтобы жить рядом с ней, в Борнемуте. Он там торговал марками в каком-то отеле.

Счастливчик стоял на вершине высокого утёса, поэтому до него доносился лишь отдалённый гул накатывавших на песок волн. Широко зевнув, он вытянул лапы и перевернулся на спину. Собака-Солнце ласково защекотала тёплыми лучами его живот. Краем глаза Счастливчик заметил, кролика, который высунулся из норки и запрыгал по траве. Сладко щурясь, Счастливчик лениво наблюдал за тем, как зверёк остановился и сел, чтобы вылизать свои лапки. Счастливчику не хотелось охотиться. Он был сыт, а у стаи осталась куча еды после утренней охоты.

– Нет, я обязан их навестить! В будущем месяце, как только пройдет ревизия, сразу же и поеду.

Снова зевнув, Счастливчик отмахнулся лапой от назойливой мухи, кружившей над его носом. Птицы громко щебетали на деревьях, прыгали по траве, выискивая жуков и червяков. Долина превратилась в зелёный луг, пестревший цветами и порхающими бабочками.

– Понимаете, она все еще живет представлениями прошлого… – поспешно сказал я, потому что он вроде и правда собрался это сделать. Мама всегда смотрела на Хрюна свысока (свою карьеру он начал с подметания полов на стекольном заводе ее отца). И вообще она вбила себе в голову, что он просто ведет дела, пока я не соблаговолю взять их в свои руки. Хрюн сразу смекнул, что к чему, и сказал только:

Беспричинное ощущение счастья затопило Счастливчика. Всё было так, как должно быть, всё было замечательно.

– Зато какого прошлого! Ты, наверно, Прагу не помнишь. Уж поверь мне, твоя мать была там некоронованной царицей. Прелестная женщина! Ничего удивительного, что она предпочитает вспоминать именно те времена.

Громкое тявканье заставило его вскочить. Ох уж эти щенки! Счастливчик побежал через высокую траву к росшим вокруг озерца деревьям. Щенки сидели на скалах, сосредоточенно склонив головы. Счастливчик окинул любящим взглядом их пушистые упитанные бока, круглые головки и мягкие висячие уши. Они все были узкомордые и кареглазые, двое светло-бежевые, один коричневый, а третья совсем тёмненькая, в тон глазкам.

Он сидел с томной улыбкой на устах, явно очень довольный тем, что фортуна так все поменяла. Потом спохватился и снова пододвинул к себе свой гроссбух.

Неподалёку от щенков вдруг выросла чья-то сильная фигура. Холод пробежал по спине Счастливчика, дыхание застряло в глотке. Свирепая собака!

– Ладно, Николас, нужно думать не о прошлом, а о настоящем и будущем. А будущее у тебя прекрасное, если ты, конечно, возьмешь себя в руки и вникнешь в дело. Так что продавай машину, мой мальчик, и сам увидишь, что тебе еще и накопить удастся.

Она встала во весь рост, под её гладкой блестящей шерстью лениво перекатились могучие мышцы. Заметив Счастливчика, собака приветливо помахала ему хвостом. Какого же он свалял дурака! Это была не смертоносная Свирепая собака, а всего лишь подросшая Гроза!

Он слегка кивнул головой, и я автоматически поднялся. И только за дверью опомнился, что так ничего из него не выбил. Ни-че-го-шенъки… Даже обещаний. Ничего, за что бы можно было потом уцепиться, хотя бы умозрительно. Я прямо не знал, что скажу Мауре.

— А потом? Что было потом? — проскулил светленький щенок.

Лицо у меня, наверно, было такое кислое, что мисс Воспер явно сделала свои выводы и, еле сдерживая подлый восторг, принялась усиленно смачивать марки своим жабьим языком.

— Да, Гроза, что было дальше? — затявкали остальные.

Гроза устрашающе вытаращила глаза.

– Я и ваши тоже проштемпелевала, – пропела она со своей отвратной лепрозной улыбочкой. – А заодно сверилась со справочником. На этой неделе вышли только пятипенсовые марки.

— Потом? Потом земля начала трястись, да так сильно, что деревья задрожали и стали падать! Собаки обезумели от страха. Они набросились друг на друга, решив, что настал конец света.

– Ясно.

— А он не настал? — тоненько пискнула самая тёмная малышка. Она была стройная, как собака-бегунья, только длинношёрстая и пушистая, как одуванчик.

Это единственное слово, видно, прозвучало так уныло, что ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть ехидную ухмылку. Попытка сдержаться будто взорвала целую тучу ее ароматов, и они густо хлынули на меня. Я прямо задохнулся.

— Конечно же нет! — ответила ей короткошёрстная светло-коричневая сестричка. Она важно задрала нос, сразу став похожей на Геллу в детстве. — Ведь если бы конец света наступил, Гроза не могла бы рассказать нам эту историю!

– Мистер Нимек уже освободился? – спросила она, чуть ли не хихикая. Поднявшись, она взяла свой блокнот и с минуту торчала у моего стола – я едва не помер, пришлось отвернуться. – Он всю неделю был такой изверг!

— На самом деле, всё едва не кончилось очень плохо, — серьёзно сказала Гроза. — Земля тряслась, будто в припадке бешенства, Бескрайнее Озеро вышло из берегов, скалы обрушились в воду, а небо почернело среди бела дня!

Называть Хрюна извергом было настолько дико, что я долго сидел, уставившись ей вслед. Мисс Воспер работала у него уже семнадцать лет – предостаточно, чтобы раскусить, кто он на самом деле. Этот новый ярлык по нелепости мог соперничать только с ее бешеной завистью ко мне – посягателю» барчуку, угрозе из прошлого…

— Даже Собака-Земля не может стряхнуть целый мир! — пропищал четвёртый щенок, недоверчиво склонив головку.

Бизнес этот был создан моим отцом, англичанином, который много лет проработал в Праге – там он встретил мою мать и взял ее в жены.

— Можешь мне поверить — так оно и было. Я знаю, потому что видела всё своими глазами. Это случилось перед великой битвой, которую называют Собачьей грозой.

Еще перед тем как я родился, он основал в Англии филиал, ведавший сбытом продукции Богемского стекольного завода, и послал туда управляющим Карела Нимека, Хрюна. В 38-м году стекольный завод в Богемии был захвачен немцами, и тогда лондонская торговая фирма стала основным предприятием.

Судя по всему, щенки уже слышали эти слова, потому что дружно ахнули, захлопав чёрными глазками.

— И что было потом? — хором протявкали все четверо.

В 41-м отец умер от рака, а перед смертью передал большую часть своих акций Хрюну. Впрочем, их было немного – основным капиталом был иск на компенсацию после войны. Все же 30 процентов этих акций он завещал мне и договорился с Хрюном, что после того, как я закончу университет и вникнув технологию производства, я войду в дело на паритетных началах. Потом он обеспечил ежегодную пенсию моей матери, отложил деньги на мое образование и умер с надеждой, что его условия будут выполнены. Почему он решил, что Хрюн станет соблюдать условия, столь туманно изложенные, – этого я не узнаю никогда. На самом деле тот получил полную свободу действий. Шаг рискованный! Вернувшись год назад из армии, я стал в этом офисе просто мальчиком на побегушках. Моя доля была равна нулю, потому что он никогда и ни с кем своей выручки не делил. Семь фунтов в неделю – и вся любовь.

— Это была страшная битва, — негромко сказала Гроза, подняв торчком уши. — Собаки дрались не на жизнь, а на смерть. Стаи схлестнулись в смертельном поединке, отовсюду неслись рычание, стоны и лай. Не всем собакам посчастливилось пережить эту ночь… — совсем тихо произнесла она.

Было пять часов – еще целый час до конца работы. Но я чувствовал, что больше мне не выдержать. А потому взял плащ, письма и вышел.

— А почему собаки подрались? — спросила тёмно-бурая малышка.

Лифтер терпеть не мог подниматься на два этажа, пришлось без конца давить на кнопку, пока он не соизволил прикатить. Он был весь белый и прямо онемел от злости, а я, доставив себе хотя бы это Удовольствие, съехал вниз, вышел на улицу и уже дошел до «Принцессы Мэй», когда спохватился, что все еще держу письма в руке. Я сунул их в карман и, плюнув на все, вошел в бар.

– Темного? – спросил Джек.

— Битву начала одна сумасшедшая собака по имени Сталь. Она вбила себе в голову, что мир погибнет, если не устроить хорошее кровопролитие. Она думала, что Собака-Земля рычит и трясётся от бешенства и рассердится ещё сильнее, если её не задобрить. Честно говоря, я думаю, что Сталь просто соскучилась по настоящей драке — как ни крути, она была бойцовой собакой, и для неё сражаться было так же необходимо, как дышать. Вот она и затеяла всё это, чтобы дать волю своей свирепости.

Я собирался заказать виски, но подумал, что пиво, пожалуй, лучше, и кивнул.

Щенки задрожали и теснее прижались друг к дружке.

– Ты чего такой смурной? – спросил Джек, пододвигая мне кружку. – Бабулю что ли похоронил?

— Ваша Мама-собака и Отец-пёс проявили чудеса храбрости. Без них мы бы никогда не победили Сталь.

– Да ну… – я отхлебнул из кружки. – Просто жизнь подлая.

– Или со службы вытурили? – облокотясь о стойку, с интересом расспрашивал он.

Щенки восторженно затявкали и с нескрываемым восхищением посмотрели на Счастливчика.

– Такого счастья пока не подвалило.

— Это ты победил ту злющую собаку, отец? — спросила стройная малышка.

– Или с девчонкой поцапался?

— Ваш отец внёс очень большой вклад в эту битву, — сказала Гроза.

– Не-а…

— Что он сделал? — спросил лохматый длинношёрстный щенок.

– Стукнул машину?

— Он убил злую собаку? — не унималась тёмненькая малышка.

– Единственное, чего пока не случалось…

Гроза покосилась на Счастливчика и подмигнула ему. Потом снова посмотрела на щенков.

– Слушай, кстати, я кое-что вспомнил, – сказал он и, пошарив в ящичке за стойкой, вытащил оттуда обрывок сигаретной пачки, на котором было что-то написано. – Тут один клиент ищет подержанную MG. Ты случаем свою не продаешь?

— Ваш Отец-пёс всегда был близок к Всесобакам. Он умел слушать их и понимать их советы. Вот и в тот раз Всесобаки воззвали к нему и указали путь к спасению. Поэтому, когда пришло время, ваш отец знал, что нужно делать.

Я уже чуть не сказал «нет», но потом передумал.

Щенки с благоговением посмотрели на Счастливчика, и он вдруг понял, что знает, как их зовут.

– А сколько он даст?

Кес, Небо, Река и Земля…

– Может дать двести, если подойдет.

Небо, короткошёрстная светленькая задавака, первая вскочила и с пронзительным тявканьем побежала к Счастливчику.

– И сразу бабки на стол?

— Наш Отец-пёс герой! Самый геройский герой!

– Этого он не говорил, – сказал Джек, внимательно разглядывая бумажку. – Но вроде ему молено верить. А что, надумал продавать?

Остальные трое побежали за ней. Они обступили Счастливчика, и его погребла тявкающая, пищащая, тёплая груда маленьких мягких щенков.

– Все может случиться. Дай-ка ему мой телефон, если еще появится.



Я записал ему на том же обрывке свой телефон, и он вернул его в свой ящик.

Счастливчик проснулся с рассветом. Встав, он прошёл по тихому дому к выходу. Всё его существо охватило небывалое спокойствие. Оказывается, далеко не все сны обещают смерть, кровь и расставание… Сегодня ему приснилось будущее, где его стая жила в мире и сытости, где не было постоянного страха перед Свирепыми псами, где Гроза была счастлива, а Лапочка стала матерью четырёх очаровательных щенков…

Другой мне уже не видать, я это знал, и оттого, что с машиной придется расстаться, стало еще хуже.

«Наших щенков».

По дороге домой я думал о машине. Я размышлял, как вытащить ее из автомастерской, если тот человек захочет на нее взглянуть в уикенд. Это было не так-то просто, потому что хозяин мастерской, тип с физиономией, как у хорька, в последнее время стал вести себя как-то старомодно – требовать, чтобы перед тем, как забрать машину, я гнал деньги на бочку.

Счастливчик зажмурился, чувствуя, как его сердце тает от благодарности к Всесобакам, которые пришли к нему на помощь в его одиночестве и отчаянии, утешили и подарили надежду.

Время было шесть с хвостиком, мастерская, по идее, уже закрыта. Я решил, что попытка не пытка. При виде пустой стоянки я приободрился – иногда хозяин еще целых полчаса болтался перед входом. Но потом я свернул к мастерской, увидел, что там одиноко играет в классики его дочка, девчонка дет десяти-двенадцати, и настроение тут же снова удало. Заметив меня, она сразу удрала. Я отпер гараж, вывел свою MG и только стал запирать, как возник Хорек.

С новыми силами Счастливчик пустился в путь к лагерю Стали. Да, он видел будущее, полное тьмы и страха, но этой ночью ему открылось, что завтрашний день может быть совсем другим — мирным и счастливым. Это, другое, будущее, в котором его щенки будут играть и расти под светом Собаки-Солнца, даст ему силы пройти через надвигающуюся тьму. И он будет сражаться до последнего вздоха за то, чтобы оно победило.

– Добрый вечер, – сказал я.

Глава XVIII

– Пришли расплатиться?

– К сожалению, у меня нет при себе денег.

Над Бескрайним Озером едва забрезжил серый свет, когда Счастливчик прошёл через город и очутился на берегу. Разбитые дороги сменились сбегающим к воде песком. На волнах качался мусор, берег был усыпан сломанными и искорёженными вещами. Счастливчик разглядел колесо клетки-гремелки, мусорный бак и нечто, похожее на груду мягких шкур, колыхавшуюся в грязной пене прибоя. Белые водяные птицы парили над Озером, оглашая воздух злыми пронзительными криками, похожими на визг царапок. Но сейчас Счастливчик почти обрадовался, увидев птиц. Он так устал от своего одиночества, что готов был приветствовать любое проявление жизни.

– Тогда вам придется завести ее обратно в гараж и вернуть мне ключи. Я в извинениях и обещаниях не нуждаюсь. Я убил на эту машину десять часов плюс бензонасос, плюс карбюратор и прокладки. Пожалуйста, можете на ней поездить, но только при условии, что вы оплачиваете стоянку в гараже. Мое терпение лопнуло. Платите, или машина остается здесь.

Сделав ещё шаг, он застыл, оглушённый знакомым запахом. Свирепые псы! Что ж, теперь он точно был не один.

Я молча вынул бумажник и подсчитал содержимое. Семь фунтов бумажками – день получки.

Счастливчик попятился назад и едва успел прижаться к стене ближайшего дома, когда три Свирепые собаки спрыгнули со скал и зашагали по песку вдоль воды. Они двигались с убийственной самоуверенностью, разбрасывая песок своими тяжёлыми крепкими лапами.

– Я бы мог дать пару фунтов задатка, – сказал я.

Сначала Счастливчик решил, что Сталь снова привела свою стаю в город, но получше принюхавшись, он изменил своё мнение.

– Я вам уже сказал. Мне нужно все.

«Нет, это просто патруль. Они рыщут по окрестностям, выискивая следы нашей стаи или Грозы. Видимо, Сталь начала терять терпение…»

– Мне очень жаль, мистер Рикет, но таких денег у меня нет. Я постараюсь раздобыть.

Свирепые собаки прошли вдоль берега и свернули к утёсам. Значит, догадка Счастливчика была верна — патрульные возвращались обратно в свой скальный лагерь, расположенный неподалёку от бывшего лагеря Лапочки.

– Старайтесь получше! – рявкнул он… Лицо у него стало белым от злости, и маленькая головка грозно выдвинулась вперед, будто он собрался меня забодать.

«Им уже известно о том, что мы ушли. Представляю, в какую ярость впала Сталь, когда узнала об этом!»

– Но не хочется быть с вами нелюбезным, – продолжил он через минуту, немного смягчаясь. Наверно, решил, что это лучше, чем ничего. – Вы можете ее забрать, если заплатите сейчас половину и пообещаете вернуть остальное в конце недели.

Счастливчик понимал, что Сталь ни за что не откажется от своего намерения убить Грозу — её стая будет разыскивать беглянку в городе и в окрестностях, не пропустив ни закоулка. Счастливчик с тревогой подумал о своих друзьях, прячущихся выше по течению реки.

Половина – это около четырех фунтов. То есть никакой платы миссис Нолан за постой, никаких ленчей и никаких свиданий с Маурой. Я вдруг вспомнил, что мы с ней вечером встречаемся, и эта мысль сразу так меня согрела, что я отдал ему эти четыре фунта. И потом сделал еще одну попытку.

«Что ж, им не придётся долго нас искать!» — фыркнул про себя он, выпрямляясь.

– Может, нальете мне пару галлонов? А то там, кажется, совсем пусто.

Дождавшись, когда патруль скроется в скалах, Счастливчик шмыгнул в переулок и пустился бегом, торопясь миновать часть берега и взобраться на утёсы той тропой, которой они воспользовались после обрушения скал. Он без труда отыскал дорогу и побежал мимо них, стараясь держаться подальше от опасного места. Нетерпение гнало Счастливчика вперёд, так что приходилось заставлять себя сдерживаться, чтобы не попасть в беду. Если он споткнётся, то может упасть и разбиться о камни внизу! Такая неосмотрительность будет стоить жизни не только ему, но и всей стае.

Он взглянул на меня, и что-то схожее с улыбкой пробежало по его звериной физиономии.

Когда Счастливчик добрался до пещерного логова врагов, Собака-Солнце уже высунула свой рыжий нос из-за утёсов. Небо было затянуто клубящимися тучами, сквозь которые с трудом пробивался тусклый рассвет.

– Вы, я смотрю, нахал! – сказал он. Но, видимо, мое нахальство так его ошарашило, что он вынул шланг и дал мне залить галлон бензина.

Остановившись на расстоянии нескольких кроличьих прыжков от логова Свирепых, Счастливчик спрятался за скальной грядой и стал наблюдать. Судя по тому, что он видел, пещера Свирепых псов ничуть не пострадала от Рыка.

– Это чтобы вы исчезли с горизонта.

«Жаль, — с лёгким разочарованием подумал Счастливчик. — Вот было бы здорово, если бы на Сталь свалился кусок скалы и прикончил её… или хотя бы покалечил! Тогда нам не пришлось бы устраивать засаду…»

Он стоял и, все еще улыбаясь, глядел, как я отъезжаю от бензоколонки, и эта его уступка моей наглости плюс удовольствие от того, что я снова за рулем, подняли мне настроение. Я задом вырулил на шоссе, развернулся двумя четкими, уверенными движениями и перед тем, как уехать, помахал ему рукой. Он не ответил.

Он глубоко вздохнул, припоминая тепло и счастье, обещанное сновидением. Закрыв глаза, Счастливчик снова пережил самые сладостные мгновения сна, пока не почувствовал, что они впитались в его шерсть и вместе с кровью побежали по жилам. Вскоре он ощутил такой прилив сил, что без колебаний открыл глаза и громко завыл, напрягая голос:

2

— Сталь!..

В небо с испуганным щебетом вспорхнули птицы, но из пещеры никто не вышел. Счастливчик склонил голову и насторожил уши. Показалось ему или он в самом деле услышал негромкий лай? Он снова оглушительно взвыл:

Эта старенькая красная спортивная машина была моим главным Достоянием – пусть не слишком дорогим (как это только что выяснилось), но для меня гораздо более ценным, чем его реальная стоимость. Перед тем как ее купить, я целую неделю просто думать ни о чем не мог. А думать надо было бы о многом – например, о том, как обеспечить себя жильем и какой-нибудь мебелишкой. Главная беда была в том, что я совершенно не представлял, чем хочу заняться. Если бы далекий причал, именуемый бизнесом, не маячил передо мной все эти годы, я бы, может, что-то и предпринял. Но я был ленив и совершенно не способен изобрести какую-то альтернативу маменькиным грезам об уготованном мне великом будущем.

— Сталь!..

А маменькино представление о бизнесе было столь смехотворно, что я и слушать про это стеснялся. Конечно, при жизни отца все было несколько привлекательнее – офис тогда занимал целый этаж, и где-то в Ист-Энде помещались большие склады. Но потом импорт из Чехии прекратился, и Хрюн переключился на какие-то мелочи. Он теперь сидел в затхлой двухкомнатной конторе, скроенной точно по нему.

На этот раз ошибки быть не могло — из глубины пещеры донёсся отчётливый лай. Потом послышался шорох бегущих лап, и сразу несколько Свирепых псов выскочили наружу. Впереди бежала Сталь. Увидев Счастливчика, стоявшего на вершине скалы, она застыла от неожиданности. Счастливчику понадобилось всё его мужество, чтобы не пуститься наутёк, когда Сталь разинула свою страшную пасть и зарычала:

Когда я изредка наезжал сюда из университета и из армии, то видел, что бизнес у Хрюна все больше хиреет и вянет, и его все возрастающий оптимизм («Ну вот, Николас, скоро мы закажем для тебя рабочий стол!») повергал меня во все большее уныние. На самом-то деле он даже и этого обещания не выполнил: ко мне перешел стол клерка, которого он выкинул со службы.

— Городская крыса! Ты что, забыл, как погостил у нас в прошлый раз?

Я так и не понял, было ли это частью хитроумного плана, по которому Хрюн старался представить мне будущее столь неприглядным, чтобы мне и самому захотелось убраться, или же просто с годами его бизнес стал отражением его сущности. Как бы то ни было, перспектива просидеть рядом с ним всю жизнь доставляла мало радости.

Счастливчик был готов к тому, что задрожит от страха при виде страшных обнажённых клыков Стали, но почему-то остался к ним совершенно равнодушен. Тепло недавнего сна искрилось в его шерсти, согревало грудь.

Примерно таков был мой душевный настрой, когда я впервые увидел эту тачку, высовывавшую передок из шеренги выставленных на продажу старых машин. «Скоростная!», «Потрясающе выгодная покупка!» – преувеличивало объявление. У меня было 170 фунтов, и я как раз шел смотреть квартиру, за которую просили 120 фунтов, так как она с мебелью. Я дошел до угла, даже свернул за него и остановился закурить сигарету. А потом медленно двинулся обратно.

«Сталь просто сумасшедшая злодейка и задира. Она правит своей стаей одним только страхом, она не способна оценить ни преданность, ни отвагу, ни чувство собачьей чести. Достаточно вспомнить, как она обошлась с Клыком!»

Продавец в грязном белом плаще заухмылялся и закивал головой.

Счастливчик напрягся, отгоняя воспоминание о страшной смерти брата Грозы.

– Да я уж заметил, как ты ее оглядываешь! Не сомневался, что вернешься. Сила, а? Ну-ка, перебрось копыта, садись!

«Сталь натворила достаточно зла, — гневно подумал он. — Она всласть покуражилась над своей стаей и всеми нами! Пора ей узнать вкус поражения».

Эта мысль придала ему храбрости.

Я «перебросил копыта» через низкую дверь и сел за руль.

Видимо, Сталь тоже почувствовала нечто необычное в поведении Счастливчика, потому что вдруг замешкалась. Резко остановившись, она подняла шерсть и склонила голову, оценивая обстановку. Телохранители и заместители, Пернач и Кинжал, остановились за её спиной вместе с частью собак, стороживших вход в пещеру. Все они выглядели очень грозно и с вызовом смотрели на незваного гостя.

– А ты крутани. Чувствуешь, какой тугой?

— Думаю, даже ты не настолько глуп, чтобы явиться сюда в одиночку. Говори, где твоя жалкая стая?

Руль и правда был упругий (чего, увы, хватило ненадолго).

Счастливчик откашлялся.

– Вот так! И мчи себе хоть до Китая.

— Наша Альфа не собирается с тобой драться. Ты говорила о гневе Собаки-Земли, и твои слова подтвердились, когда случился второй Рык. Он разрушил скалы и привёл в бешенство Собаку-Озеро. После этого мы поняли, что ты права. Наша Альфа не хочет сердить Всесобак. Она решила, что если всё дело в Грозе, то ты должна сразиться с ней, а не со всей нашей стаей. Битва между стаями не принесёт ничего, кроме ненужного кровопролития.

Он отошел в сторону и оставил меня наедине с машиной. А я сидел в кабине, глядел на капот и был как двинутый. Этот роковой момент, когда я знал, что могу позволить себе либо квартиру, либо машину, но уж никак и то и другое сразу, был самым острым в моей жизни. Я представлял, как лечу по пестрым от солнечных пятен дорогам вдоль искрящегося моря – вольный, вольный, как птица… а вовсе не деловой юноша с папкой в руке (маменькина голубая мечта), вовсе не юноша, просиживающий штаны в конторе, чтобы в конце концов выучиться нудному, беспросветному, ничтожному бизнесу; такая картина была новой для меня, и она была ярче, желаннее.

— Вашего кровопролития! — презрительно уточнила Сталь. — Не нашего. Почему меня это должно беспокоить?

– На нее страховка до конца года, – сказал вернувшийся продавец. – Ну и мотор, конечно же, зверь. Подними крышку, если не веришь. – Он открыл капот. Угрожающего вида компрессор так и засиял на солнце. – Мчится, как ракета. А устойчивая, как танк.

Счастливчик крепче упёрся лапами в землю.

Я в полном трансе дошел до Паддингтона, не взглянув на квартиру, поехал в Борнемути по дороге все глядел в окно и видел только одно – ту самую машину.

— Не стоит втягивать наши стаи в дело, которое касается только Всесобак и Грозы. Ты охотишься за Грозой, и мы признаём твоё право на эту охоту. Гроза вызвала тебя на честный поединок. Она будет ждать тебя на берегу замёрзшей реки, сразу за брошенным городом Длиннолапых, возле разбитой деревянной дороги, которая идёт над Бескрайним Озером. Там, у края леса, вы с Грозой сойдётесь в смертельной схватке. Завтра на рассвете она будет ждать тебя там — одну. Гроза уверена, что одолеет тебя в честной схватке один на один.

Через неделю я ее купил, и меня просто мутило от облегчения, что она не уплыла из рук.

— Эта малявка? Одолеет меня? — насмешливо осклабилась Сталь.

Если говорить о деньгах, возможно, это и не самая удачная сделка в моей жизни; зато во всех других отношениях это было то что надо! Просвет в глухих стенах, обступивших меня со всех сторон, защита даже от Мауры. От мысли, что машину придется продать, мне аж плохо становилось.

Кинжал и Пернач угодливо затявкали, остальные Свирепые псы подхватили их хохот.

На углу я притормозил и очень медленно подкатил к дому 74, все вслушиваясь в странный скрежет, раздающийся всякий раз при переключении скоростей. Это было что-то новенькое. Я даже подумал, не нахимичил ли чего Хорек, когда ее чинил, но потом, попсиховав немного, все же отбросил эту мысль. Честно говоря, Хорек был не такой уж гад: этот последний счет был одним из многих других, которые он согласился отсрочить. Стук в коробке скоростей (который мог влететь мне в пятак) предупреждал, что в недалеком будущем я задолжаю ему и того больше.

Счастливчик подавил дрожь. Если Сталь откажется от поединка, весь их план обратится в ничто. Он подумал о двух стаях, ждущих его возвращения под холодным ветром. Нет, Счастливчик не мог их подвести и вернуться назад с поджатым хвостом!

Тем временем Сталь заметно расслабилась. Её настороженность бесследно исчезла; самоуверенность, с которой держался Счастливчик, больше не внушала ей никаких опасений.

Я подрулил к тротуару, вошел в дом, поднялся на три марша. И увидел на плюшевой скатерти записку, подложенную под цветочный горшок. Она была начирикана неизменным химическим карандашом миссис Нолан и гласила следующее:

— Я рада слышать, что эта наглая малявка наконец-то смирилась с тем, что ей предстоит принести себя в жертву Собаке-Земле, — с глумливой ухмылкой прорычала Альфа. — Безусловно, она трагически заблуждается, если верит, что сможет меня победить, однако если она хочет битвы, она её получит. — Сталь насмешливо скривила нижнюю губу. — Передай своей ручной зверушке, что я приду. Пусть приготовится к тому, что я выпущу ей кишки и брошу их на съедение крысам. Я была милосердна к двум её никчёмным братьям — когда настало время, они оба умерли быстро. Но Гроза не заслужила такой… милости.

Мистер Вистлер,
Вас разыскивала Ваша барышня. Она передала, что звонила Вам в контору в 5.30. Пожалуйста, позвоните ей домой, когда вернетесь.
Л. Нолан.

Счастливчик будто окаменел. Он вспомнил жуткую смерть Клыка и зажмурился, пытаясь справиться с подступившей тошнотой.

«Подождет», – решил я, повесил плащ и пошел в ванную помыться. Потом вернулся в комнату, завалился на тахту, положив ноги на краешек, и закурил сигарету. И все думал, что же я скажу Мауре.

«Сталь не знает, что такое милосердие».

Мы с ней познакомились всего полгода назад, но казалось, что я знаю ее всю жизнь. Она была ирландка, рыжая, и снимала жилье неподалеку от меня, возле Глоучестер-роуд. Это она придумала прозвище Хрюну и она же вынудила меня с ним поговорить. Она утверждала, что мое положение просто смехотворно. Потому что партнер я ему или нет? Она утверждала, что если человеку принадлежат тридцать процентов акций предприятия, значит ему причитается и кое-что еще. И что бизнес обязан приносить хоть какой-то доход, а если это так, то где же он!

Альфа стаи Свирепых псов угрожающе вздыбила загривок.

Сам бы я даже близко не подошел к Хрюну с этим разговором.

— Что ж, Городская крыса, теперь беги и передай мои слова Грозе. Только поторопись, потому что я даю тебе ровно два мгновения, чтобы скрыться с моих глаз, а не успеешь — пеняй на себя. Тогда мы сами передадим свою весточку Грозе, а заодно принесём ей твою шкуру, чтобы она сразу поняла — мы не любим шутить.

Но еще больше, чем вечные хлопоты вокруг Хрюна, ее занимал мой дядя Бела. Бела – это мамин брат. За несколько лет до войны он уехал в Канаду и теперь проживал в Ванкувере. Он никогда не был женат и, приехав однажды к маменьке в Англию, уже после нашего переезда из Чехии, сказал ей, что я его единственный наследник.

Счастливчик вскочил и во всю прыть припустил в скалы, петляя между кустами. Не оглядываясь, он мчался в сторону брошенного лагеря Дикой стаи, туда, где узкая тропка, змеясь среди скал, спускалась к берегу Бескрайнего Озера. Он знал, что его спасёт только быстрота лап.

В любой семье вроде моей, где имеются европейские связи и родственники-эмигранты, непременно есть и фигура типа дяди Белы. Я смутно помнил массивного человека с астматической одышкой, о котором отец говорил, что он дикий скряга. Он и в самом деле не помогал маменьке никогда и ни в чем, Их его единственным подарком была безвкусная брошка с цирконами, которую она никогда не надевала.

Счастливчик не верил слову Стали. Свирепые псы могли в любой миг пуститься за ним в погоню! Значит, он должен опередить их и предупредить Лапочку о том, что враг уже идёт по следу.

Имя Белы почти не исчезало из маменькиных разговоров. Послушать ее, так он непременно сделает меня по меньшей мере миллионером, и единственное, что возмущает, – почему он до сих пор не удосужился перевести деньги на мое имя.

Может, из-за того, что он так прочно утвердился среди маменькиных мифов, я постепенно стал воспринимать его как какое-то недоразумение. Маменька постоянно ему писала и, насколько мне известно, каждый раз старалась ненароком ввернуть мое имя. А дядя Бела с тем же старанием опускал его в своих редких и на удивление безликих письмах – явно раскаивался в своем прежнем порыве. У него был консервный завод, и единственным упоминанием о положении дел было ежегодное нытье по поводу того, что фруктов мало и они очень подорожали.

Глава XIX

Хотя Маура ни разу с маменькой не встречалась, она точно так же уповала на Белу, а уж трепыхалась по этому поводу даже еще больше. Тем более, что она знала истинное положение моих дел и потому считала мое нежелание просить у него помощи настоящим кретинизмом. Я же в пику ей превратил дядю Белу в ходячий анекдот – мол, чем сильнее мы ждем корабля, тем меньше у него шансов добраться до гавани. Но постепенно он сделался для нас некой вездесущей тенью, и даже сам я по дурости поддерживал в себе эту мистическую веру в него.

Когда Счастливчик добрался до извилистого берега реки, на землю спустились тучи. Небо приобрело стальной серый цвет, но не торопилось разрядиться дождём. Ненадолго остановившись, Счастливчик посмотрел вверх сквозь голые ветви деревьев. Холодная снежинка проплыла над ним, скользнула по носу. Счастливчик заскулил и отдёрнулся, мгновенно вспомнив страшный чёрный снег, выпавший однажды над старым лагерем стаи. Он с опаской принюхался, но не почувствовал в воздухе едкого запаха беды. Ещё одна маленькая белая снежинка приземлилась у ног Счастливчика. Он прихлопнул её лапой, и снежинка растаяла, пощекотав холодком напоследок.

Сигарета догорела, я придавил окурок, скрепя сердце расстался с тахтой и пошел вниз, звонить. Маура тут же ответила.

«Не глупи, — приказал себе Счастливчик. — Это самый обыкновенный снег, он тебя не съест».

– Это Николас, – сказал я.

Тем не менее, он перешёл на шаг и стал с ещё большей осторожностью пробираться через кусты по извилистой тропке. Снежинки, кружась, падали на ветки кустов. Вскоре Счастливчик различил в холодном воздухе запах своей стаи. Он нетерпеливо замахал хвостом и судорожно вздохнул, представив себе прекрасную Лапочку, её нежный запах и добрые тёмные глаза.

– Ну?

Выскочив из кустов, Счастливчик увидел то, что мгновенно успокоило его и наполнило радостью сердце. Обе стаи лежали вместе, тесным кружком, согревая друг друга своим теплом. Счастливчик немного постоял, наслаждаясь этим зрелищем.

– Что – «ну?» – раздраженно буркнул я.

Шёпот вылизывал уши Грозе, Микки и Кусака лежали по бокам от Всплеска, а Хромой о чём-то негромко беседовал с Лапочкой. Счастливчик склонил голову набок, приготовившись объявить о своем возвращении, но тут Дейзи вдруг пронзительно взвизгнула.

Она чмокнула меня в трубку и спросила:

— Вы только взгляните на этот дождь! Почему он сделался белым и падает не каплями, а какими-то комочками?

– Ну, как это было? Ты с ним говорил?

Гроза с рычанием вскочила на лапы.

– Ага.

— Это очень странный дождь! Он мягкий, но холоднее, чем всегда. И белый!

– Ты рано ушел. Я решила, что ты с ним поругался.

Жук и Колючка возбуждённо забегали вокруг обеих стай.

Миссис Нолан вышла из своего закутка, и, решив, что с таким же успехом можно изложить все обеим политическим партиям сразу, я быстро сказал:

— Это плохой дождь! — скулила Колючка. — Он не исчезает после того, как падает на землю! Дождь испортился! Наверное, он заболел!

– Слушай, Маура, мне пришлось уплатить за машину, и теперь на всю неделю – ни шиллинга. Я не смогу принести бутылку.

— Небесные псы рассердились! — провыл Жук, подбегая к Луне и зарываясь головой в её бок. — Это из-за Рыка, да?

– Ну, притащи бутылку пива, Николас. Там у них еще с прошлого раза полно.

— Да успокойтесь вы, глупыши, — бросилась утешать их Луна. — Это никакой не дождь, а настоящий снег. Вы просто никогда не видели его, вот и перепугались. В пору Ледяного Ветра, когда наступают очень сильные холода, Небесные псы тоже мёрзнут. Тогда их шерсть встаёт дыбом от холода, а дождь замерзает на лету и превращается в мягкий белый снег.

– И на пиво тоже нет, – громко сказал я. – У меня нечем платить за квартиру. Придется парочку дней поскучать без ленча. Так что сегодня мне вообще нечего туда соваться.

Гроза недоверчиво покосилась на небо.

Маура вроде усекла, что это рассчитано на чужие уши, и сказала:

— И всё-таки это странно. Ты уверена, что Небесные псы не сердятся, как Собака-Озеро перед последним Рыком?

– А ты купи и запиши на мой счет.

Огромная Марта с кряхтением встала и подошла к молодым псам. Фыркая, она подогнала к себе Колючку и Грозу, успокаивающе погладила их своим большим чёрным носом.

– Да не стоит.

— Луна сказала вам всю правду — это просто снег. Не бойтесь, он нам не навредит.

– Хорошо, тогда встретимся прямо там. А все-таки, что же он тебе сказал?

— Вот увидите, когда немного потеплеет, снег растает и станет водой, как самый обычный дождь, — заверила молодых собак Луна. — И Собака-Земля выпьет его до капельки.

– Ладно. Пока. – И я быстренько повесил трубку. В любом деле главное – быстрота.

— А почему она сейчас его не пьёт? — спросила Дейзи. — Собака-Земля тоже мёрзнет, как мы?

Миссис Нолан слушала, стоя у меня за спиной.

— Конечно, — негромко вздохнула Луна. — Снег очень холодный, а Собака-Земля любит тепло. Она дождётся, когда снег превратится в дождь, тогда и напьётся досыта.

– Поражаюсь, как после таких грубостей ваша барышня вообще соглашается с вами встречаться! – сказала она.

Это объяснение вполне удовлетворило Дейзи, и она с облегчением вздохнула, выпустив облачко белого пара. Подбежав к Марте, Дейзи стала вместе со всеми смотреть на падающий снег.

– Я очень нервничаю из-за денег, миссис Нолан! – бледно улыбаясь, ответил я.

Наверное, ещё никогда Счастливчик не чувствовал такой острой любви к своей стае. Он открыл пасть, чтобы радостным лаем оповестить всех о своём приходе, и застыл с разинутым ртом. В воздухе почувствовался незнакомый запах. Запах Свирепого пса!

– Да уж вижу, что на этой неделе мне платы не видать! – сказала она своим особенным тоном, в котором звучала шутливая угроза.

Это не был запах Грозы, значит, где-то совсем рядом прятался кто-то из стаи Стали. Судя по запаху, враг был один, но это нисколько не обрадовало Счастливчика.

– Вы же знаете, миссис Нолан, что у меня и в мыслях нет подводить вас с квартирной платой! – решительно возразил я. – Я уж как-нибудь выкручусь…

Стараясь не шуметь, он отступил обратно в кусты и на цыпочках пошёл в обход лагеря. Его трясло от страха, но Счастливчик старался сохранить спокойствие, снова и снова вспоминая тепло и покой своего волшебного сна. Он знал, что если ударится в панику, враг сразу почует его запах.

– Да разве я про вас, чудак вы этакий? Это я про других. Только вы им не рассказывайте, а то и они побегут машины покупать. – Она шутливо подтолкнула меня плечом в знак того, что ничего такого не имеет в виду. – И обязательно идите на свою вечеринку, а то вдруг кто-нибудь уведет вашу подружку! Уж тут-то мы загрустим, правда ведь? У меня завалялась бутылочка портвейна, можете ее взять.

Притаившись за заснеженной веткой, Счастливчик весь обратился в слух, зрение и нюх. Ему не пришлось долго ждать — через несколько мгновений Свирепый пёс вышел на открытое пространство. Налитые силой мышцы грозно перекатывались под его короткой чёрной шкурой, пёс тяжело дышал, вывалив язык, словно очень долго бежал без остановки.

Я пошел за ней на кухню и соблаговолил взять бутылку английского портвейна, которую она вынула для меня из холодильника. У нее всегда была заначка в этом странном месте.

Это был Дротик, молодой Свирепый пёс, которому повезло появиться на свет после Большого Рыка. Дротик не сводил сощуренных глаз со стай, беспечно сидевших под скалами. Чтобы лучше видеть, он взобрался на ствол поваленного дерева, не замечая Счастливчика, притаившегося неподалёку.

– А пока не убегайте далека. Через десять минут ужин. По случаю пятницы у меня для вас отличная рыбка, такая, как вам готовила ваша мама. – Она повторяла это каждую пятницу, и я никогда не понимал, о чем она говорит.

Медлить было нельзя. Счастливчик напружинил лапы — и прыгнул, всем телом врезавшись в грудь Дротика. От неожиданности Свирепый пёс пошатнулся и свалился со ствола прямо в заросли колючей ежевики. Он забился, пытаясь сбросить с себя Счастливчика, но тот изо всех сил навалился Дротику на грудь. Тот захрипел, широко открывая пасть, однако не сделал попытки укусить Счастливчика. Теперь, когда враг был совсем рядом, Счастливчик с удивлением увидел, что молодой пёс едва жив от усталости.

3

Но кто знает, что он мог выкинуть от отчаяния? Вдруг Сталь была уже совсем близко и ждёт лишь сигнала от своего лазутчика? Набрав в грудь побольше воздуха, Счастливчик оглушительно залаял:

— Сюда! На помощь! В лагере враг!

Чтобы сэкономить на бензине, я отправился на эту тусовку пешком, и пока шел, все думал, что же сказать Мауре. Мне было двадцать четыре, а ей – двадцать один, и ничего такого серьезного у нас с ней не было. Но в последние недели появилось и стало расти ощущение, что сделай я усилие в делах, связанных с Хрюном или с Белой или вообще с миром бизнеса, то есть начни я как-то над собой работать – и можно будет подумать о серьезном.

Долина мгновенно огласилась многоголосым лаем и воем. Собаки выскочили из лагеря и бросились к Счастливчику. Бежавшая впереди Лапочка мгновенно оценила ситуацию, подскочила к Счастливчику и поставила лапу на горло поверженного Дротика.

Это будило во мне жуткие комплексы. Я, как мог, старался показать себя с наилучшей стороны и, затаив дыхание, отмечал каждый дюйм своего продвижения. И вроде бы все потихоньку налаживалось.

— Кто ты такой? — прорычала она, скаля клыки. — Что ты здесь делаешь? Отвечай немедленно или я порву тебе глотку!

Под рев патефона я вошел в калитку. Парень, у которого была тусовка, открыл мне дверь и заорал:

— Да зачем нам его слушать? — прорычала Луна. — Он нас всё равно обманет! Сколько раз мы на собственных шкурах убеждались в том, что Свирепым нельзя верить. Помните, как они заманили Счастливчика в западню? Прикончи его, Лапочка, да поскорее. Если мы его отпустим, он тут же побежит в свою стаю и расскажет Стали обо всём, что видел!