— Двадцать градусов.

Ужин в каюте капитана внес приятное разнообразие в их довольно серые будни. Капитан угощал их отменным вином, официанты не успевали подавать все новые и новые блюда, но ел за столом один Менике. Хозе, сидя рядом с ним, оживленно беседовал с капитаном, который оказался большим поклонником музыки фламенко.

Отец снова достал из пиджака ручку и на той же салфетке, на которой уже были написаны цифры, связанные с открытием Лоренцем хоатических систем, записал предложенную Томашем температуру.

– Слышали последние новости из Англии? – спросил у них капитан. – Премьер-министр Великобритании господин Чемберлен пообещал своим гражданам «мир на все времена». Кажется, ему все же удалось обуздать Гитлера.

— Очень хорошо, 20 градусов, — прокомментировал математик. — Но в действительности данный показатель не является полным, не так ли? Я произвел замер с точностью лишь до единиц. А нам известно, что малые изменения на начальной стадии приводят к большим изменениям в конечном результате. Раз это так, фундаментальное значение приобретает знание, в нашем случае — температурного показателя, с точностью до десятых, сотых и тысячных долей градуса, ты не находишь?

– Вот видишь, hombre. – Хозе энергично хлопнул Менике по плечу. – Что я тебе говорил? Мир! И зачем нас только понесло в это открытое море? Боже, как же я хочу снова в Испанию…

— Хорошо, добавь до тысячных.

– Ах, мой друг! – доверительно начал капитан и, слегка подавшись к Хозе, налил ему в стакан еще немного бренди. – Как только вы своими глазами увидите все красоты Аргентины и Буэнос-Айреса, то вам никуда уже не захочется уезжать из этой страны.

Мануэл приписал после запятой еще три цифры: 20,793°.

* * *

— Хорошо… а десятитысячные, стотысячные, миллионные и так далее доли градуса? Ведь, согласно теории хаоса, они тоже важны. И мы должны учитывать эти доли градуса, сколь бы ни были малы их значения.

– Я заглянула в каюту мамы, а она пуста! – взволнованно сообщила Лусия Менике на следующее утро.

Математик продолжил дробную часть числа: 20, 793679274027934288722°.

– И что такого? Пошла прогуляться по палубе.

– В шесть утра? Не выдумывай! Что за прогулки в столь ранний час. Тогда я на цыпочках прокралась в каюту отца. Угадай, что я там увидела?

— Но даже и этого будет недостаточно, — заявил он, — поскольку каждая последующая цифра тоже может сыграть ключевую роль. Этим я хочу сказать, что при замере надо будет учитывать число с бесконечно длинной дробной частью. А такое разве возможно? Следовательно, сколько ни продолжай дробь, мы никогда не сможем исчерпывающе точно зафиксировать температуру в определенном месте в определенный час. Нам придется до бесконечности уточнять температурное значение. Однако проблема этим не ограничивается. — Математик ткнул указательным пальцем в поверхность столика. — Температура вот здесь, в этом месте, может несколько отличаться от температуры в точке, расположенной всего в одном метре отсюда. То есть мы должны будем измерить температуру во всей Коимбре. А это тоже невозможно. Легко заметить, что, как и в парадоксе Зенона, мы делим каждый миг на бесконечное множество половин. Для получения данных мне придется измерить температуру в каждой точке. Но поскольку расстояние между точками, сколь бы мало оно ни было, всегда делимо пополам, я не смогу охватить целиком все пространство. То же касается и времени. Между двумя мгновениями могут происходить почти неуловимые колебания температуры, которые также подлежат учету. В соответствии с заложенным в парадоксе Зенона принципом, ввиду бесконечной дробности минимальной единицы времени я не смогу осуществить подобные измерения. Идея Зенона заключается в том, что в одном метре столько же пространства, сколько во всей Вселенной, а в одной секунде столько же времени, сколько в вечности, и это — непостижимое свойство Вселенной.

– Что?

Мануэл взял чашку, одним глотком допил кофе, глубоко вздохнул, потянулся и закрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом.

– Я слегка приоткрыла дверь и увидела их обоих на постели в объятиях друг друга. Разве это не замечательно? – Она тут же отбила зажигательную чечетку вокруг их постели. – Я знала, что так будет! Я всегда знала!

– Да, это действительно хорошая новость. Наконец-то они перевернули эту страницу, оставив свое прошлое в прошлом. Хотя бы на время.

— Помнишь, в прошлый раз я рассказывал тебе о теоремах Гёделя о неполноте? Они показывают невозможность доказательства всех утверждений, присущих данной математической системе в рамках ее самой. Так вот, теоремы о неполноте выявляют новую таинственную характеристику Вселенной. Она словно говорит нам: «Есть вещи, о которых вы, люди, знаете, что они истинные, но никогда не сможете этого доказать, поскольку я, Вселенная, в силу своего величия надежно спрятала последнюю крупицу этой истины. Мир устроен так, что вы никогда не познаете эту истину целиком». — Мануэл немного помолчал, словно собираясь с мыслями, и продолжил: — Принцип неопределенности, хаотические системы и теоремы о неполноте раскрывают нам невероятную сложность Вселенной. — Мануэл обвел рукой небосвод. — Все тайны мироздания выразимы на языке математики. Все связано со всем, даже то, что кажется ни с чем не связанным. Однако даже при помощи математики не удается эти тайны расшифровать. Самое загадочное свойство Вселенной состоит в том, каким образом она скрывает истину. Все детерминировано, но все недетерминируемо. Стремясь проникнуть в глубинную суть вещей, мы всегда наталкиваемся на странную завесу, за которой Творец словно скрывает свою подпись.

– Менике! – Лусия уставилась на него с вызовом, руки в боки. – Настоящая любовь, она ведь навсегда! Понятно? Si?

– Конечно, навсегда, дорогая. А сейчас я пойду к Пепе, мы с ним разучиваем новую песню.

Менике успел ретироваться из каюты, прежде чем заявление Лусии приобрело явственные очертания персональной угрозы для него. Ведь могла же она, чего доброго, и ведром запустить в него, тем самым, что все еще стояло у изголовья ее постели на случай очередного приступа морской болезни.

* * *

XXV

Пароход «Монте-Паскоаль» медленно плыл вдоль берегов Бразилии. Настроение пассажирам поднимала отличная погода, установившаяся в последние дни. Члены труппы Хозе тоже выползли на палубу, нежась в тепле и на солнышке, подобно тем акулам, которых они так боялись. Сейчас все их силы были брошены на подготовку к предстоящему прибытию в Аргентину. Даже Лусия, прекратившая любые занятия из-за постоянных приступов морской болезни, объявила, что будет репетировать вместе с ними.

– Менике, – обратилась она ночью накануне их прибытия в Буэнос-Айрес.

Обширный холл здания, где располагался физический факультет, напоминал растревоженный муравейник. Ввиду недавнего чрезвычайного происшествия предстоящая лекция приобретала особое значение, и весть о ней облетела Коимбрский университет, вызвав интерес учащихся всех специальностей. Аудитория быстро наполнялась. Молодые люди искали, где сесть, размещались на свободных местах, раскладывали книги и тетради, обменивались взглядами. В большом зале стоял, нарастая с каждой минутой, гул голосов. Этот монотонный гул походил на рокот набегающих на пустынный берег морских волн, а прорезавшие его покашливания, то и дело доносившиеся с разных сторон, могли сойти за тоскливый клекот чаек.

– Да, дорогая.

Смешавшись со студенческой братией, Томаш Норонья отыскал себе укромное местечко в самой отдаленной части амфитеатра. Профессор истории уже и не помнил, когда в последний раз обозревал аудиторию в таком ракурсе и видел не лица, а затылки присутствующих. Сорокадвухлетний Томаш поначалу ощутил себя не в своей тарелке и даже усомнился, правильно ли поступил, придя сюда.

– Как ты думаешь, нас ждет успех в Аргентине?

После исчезновения профессора Сизы занятия по астрофизике в университете прервались, но с учетом важности данной дисциплины такое положение не могло продолжаться вечно, и руководство университета решило поручить читать курс заместителю Сизы профессору Роше.

– Уверен, что тебя, Лусия, там ждет успех.

Она обвила своей маленькой ручкой его руку.

Томашу хотелось познакомиться с коллегой и учеником профессора Сизы. По словам отца, Луиш Роша сильно переживал из-за бесследного исчезновения своего учителя. Правда, ученые-физики, как и математики, нередко отличаются экстравагантным поведением, и Луиш Роша, как было известно Томашу, не составлял исключения. Как рассказывал отец, после исчезновения Сизы его ученик вел себя как параноик: заперся дома и никуда не выходил даже за продуктами.

– Я смогу превзойти Аргентиниту?

Однако все эти странности, видимо, остались в прошлом, и Луиш Роша принял предложение вести предмет своего наставника как его ученик и последователь его идей.

– Не могу ничего утверждать наверняка. Ведь она же выступает у себя на родине.

Томашу было интересно взглянуть на человека, разговору с которым он придавал большое значение. Луиш Роша несомненно хорошо знал сферу научных интересов своего учителя, его идеи, направления исследований, проекты, и эти подробности могли стать ценной подсказкой в поисках ученого.

– А я ее перетанцую! – воскликнула Лусия с вызовом в голосе. – Buenas noches, дорогой. – Она поцеловала его в щеку и перевернулась на другой бок.

Стрелки часов показывали уже четверть двенадцатого, а лекция должна была начаться ровно в одиннадцать утра. Кажется, это была дань традиции — среди профессоров университета было принято опаздывать на лекции на пятнадцать минут. Томаш бросил нетерпеливый взгляд на пустующий подиум, чистую белую доску и преподавательский стол, когда в аудитории вдруг воцарилась тишина и послышался звук шагов, гулким эхом отражавшийся от стен. Безмолвие длилось лишь несколько коротких мгновений, после чего над рядами вновь загудели голоса.

* * *

На следующее утро пароход на всех парах устремился к пристани Буэнос-Айреса. Все артисты высыпали на палубу. По такому случаю члены труппы нарядились в самые лучшие свои одежки, обильно смазав волосы маслом.

Луиш Роша был рослым и, видимо, некогда худощавым мужчиной, но то ли увлечение пивом, то ли привычка вкусно и обильно питаться в хороших ресторанах привели к появлению небольшого животика. На макушке отчетливо проглядывала лысина, а сохранившиеся волосы были совсем седыми. Он производил впечатление человека медлительного и даже заторможенного, однако, на основании собственных наблюдений, Томаш предположил, что под оболочкой спокойствия и уравновешенности скрывается весьма изменчивый, взрывной характер.

– Даже если нас никто не придет встречать, мы должны вести себя так, будто нас тут ждут, – прошептала Лусия на ухо Менике, наблюдая за тем, как спускают трап. Она поднялась на цыпочки и, перегнувшись через перила, стала вглядываться в толпы народа, собравшегося на пристани.

Лектор сел за преподавательский стол и в течение нескольких секунд сверялся со своими записями, затем поднялся на ноги и окинул взглядом аудиторию. Лицо его при этом подергивалось нервным тиком.

– Они же точно такие, как мы! И говорят на нашем языке! – счастливо воскликнула она.

— Здравствуйте, — поприветствовал он слушателей.

– Лусия! Ла Кандела! – прокричал кто-то снизу.

В ответ прозвучало нестройное разноголосое «здрасте».

– Ты слышишь? – радостно воскликнула Лусия, повернувшись к Менике. – Кто-то уже назвал мое имя. – Лусия повернулась в ту сторону и стала энергично махать рукой. – Я здесь! – крикнула она во всю мощь своих легких, но голос ее тут же утонул в криках чаек, устроивших самое настоящее хоровое представление.

— Как вам известно… н-да… я буду замещать профессора Сизу, который… э-э-э… который, так сказать, в настоящее время не может присутствовать, — начал, запинаясь почти на каждом слове, Луиш Роша. — Поскольку данная лекция по астрофизике — первая в текущем семестре, я подумал, что будет, пожалуй, уместно рассказать сегодня в общих чертах о двух ключевых моментах бытия материи… э-э-э… н-да… альфы и омеги. А уравнения и расчеты пока отложим на потом. Как вы, согласны с таким предложением?

Члены труппы Альбейсин медленно спустились по трапу, волоча за собой свои картонные чемоданы, украшенные букетами сухих трав, привязанных к ручкам в качестве оберегов и защищающих от всяческих напастей в пути.

Студенты выжидательно молчали. Только две девушки из первого ряда утвердительно кивнули, словно опасаясь, что, не получив поддержки, профессор не захочет продолжить лекцию.

– Hola, Buenos Aires! – ликующе выкрикнула Лусия, едва ступив на землю Аргентины. – Я не умерла! – Она бросилась обнимать своих товарищей. И тут же их ослепили вспышки десятков кинокамер, а навстречу к ним поспешил высокий мужчина в шелковом костюме.

— Итак… кто может сказать мне, что такое альфа и омега?

– Где здесь Лусия Альбейсин? – спросил он зычным голосом.

Студенты явно испытывали нового лектора на прочность, а тот, словно не замечая, упорно вызывал их на разговор.

– Я здесь, – откликнулась Лусия, проталкиваясь сквозь толпу.

— Так что же? Я жду…

– Так это вы? – Мужчина оглядел крохотную женщину, едва достающую ему до плеча.

В ответ снова тишина.

– Si, а вы кто?

Луиша Рошу неудачное начало лекции нисколько не обескуражило.

– Меня зовут Сантьяго Родригес. Я тот самый импресарио, который пригласил вас, сеньорита, к нам в Аргентину.

— Что такое альфа? — спросил он, указывая на студента с бородой.

– Bueno, платите, и мы с удовольствием спляшем для вас в Буэнос-Айресе!

Бородач, не ожидавший, что вопрос зададут именно ему, подскочил на месте.

В толпе раздался взрыв смеха.

— Э-э-э… м-м-м… вообще-то… мне кажется, это — первая буква греческого алфавита, — наконец выпалил он, выкатывая грудь колесом и улыбаясь, довольный своей находчивостью.

– Ну, и как вам у нас, на аргентинской земле?

— Как ваша фамилия?

– Замечательно! Мои родители, мой брат, кажется, даже мой саквояж – все переболели морской болезнью, пока плыли к вам через океан! – улыбнулась Лусия и добавила: – Но все же мы выжили. И вот мы здесь!

— Нелсон Карнейру.

Снова засверкали вспышки фотоаппаратов, а сеньор Родригес сердечно обнял хрупкую фигурку Лусии, что вызвало новый взрыв восторженных криков в толпе собравшихся зевак.

— Нелсон, вы ведь не на занятии по филологии или истории. Судя по всему, вы рискуете не сдать экзамен по астрофизике.

– Итак, – пробормотал про себя Менике, – новое цирковое представление начинается…

Нелсон залился краской, а профессор, больше не обращая на него внимания, обратился к остальным:

Тигги

— Прошу выслушать меня внимательно и запомнить, — чеканно произнес он. — Я ценю студентов, которые не отсиживаются на занятиях, а ведут себя активно и заинтересованно. Мне нужны думающие, пытливые, ищущие умы, а не пассивные потребители информации. Вы поняли? — И тут же, безо всякого перехода, указал на сидевшего в противоположном конце аудитории упитанного студента. — Что есть альфа в астрофизике?

Сакромонте, Гранада, Испания

— Это — начало Вселенной, профессор, — моментально ответил толстяк.



— А что такое омега?

Февраль 2008 года

— Конец Вселенной, профессор.



Луиш Роша потер руки, и Томаш, наблюдая за ним со своего места, подумал, что ошибся: профессор никакой не новичок.



— Альфа и омега, начало и конец, рождение и смерть Вселенной, — объявил он, — такова тема нашей сегодняшней беседы. — И, отступив на два шага в сторону, продолжил: — Для затравки задам вам несколько вопросов. Должны ли у Вселенной быть начало и конец? В чем проблема, если Вселенная вечна? И может ли она быть вечной?

Евразийский бурый медведь

Студенты все еще хранили молчание.

(Ursus arctos arctos)

— Вот вы, да-да, я вас, девушка, имею в виду, какой бы вы дали ответ?

Лектор указывал на студентку в очках, которая, поняв, что вопрос адресован ей, тут же зарделась.

27

— Вообще, профессор… я лично… я не знаю.

– А сейчас я хочу спать, – внезапно объявила Ангелина, вернув меня в день сегодняшний. – Больше никаких разговоров, пока я чуток не передохну.

— Этого не знаете не только вы, этого не знает никто, — констатировал Луиш Роша. — Но гипотеза интересная, не правда ли? Вселенная, которая длится бесконечную вечность, не имея ни начала, ни конца. Вселенная, которая всегда существовала и всегда будет существовать. А теперь вот вам еще один вопрос: как, с вашей точки зрения, к подобной концепции относится церковь?

Я взглянула на Ангелину и увидела, что она уже закрыла глаза. Устала. Что и понятно. Ведь она рассказывала добрых часа полтора.

— Церковь? — выразил всеобщее удивление один из студентов. — А какое отношение к этому имеет Церковь, профессор?

Больше всего мне сейчас захотелось опрометью броситься к себе в гостиницу, схватить там первый попавший под руку листок чистой бумаги и ручку и записать все, что я только что услышала из уст Ангелины. Главное – ничего не забыть. У большинства детей все обстоит иначе. Им повезло, что их прошлое прочно и неразрывно связано с их настоящим и будущим: ведь они росли и взрослели в той среде, которую видели вокруг себя с самого раннего детства, где все понятно и привычно. У меня же все сложилось по-другому. Мне пришлось пройти, как говорится, ускоренный курс изучения своей родословной. Да и сама родословная, как и среда обитания, разительно отличаются от той жизни, которой я жила все годы после того, как отец увез меня отсюда к себе в Атлантис. Ничего общего! И вот теперь мне предстоит склеить двух совершенно разных Тигги в единое целое, на что понадобится время. Вполне возможно, много времени. Но первым делом я должна сама начать привыкать к этой новой настоящей Тигги, которую сама для себя недавно открыла.

— Самое прямое и никакого, — пояснил Луиш Роша. — Проблема начала и конца Вселенной не является исключительно научной, она также и богословская. Будучи сущностной, данная тема выходит за пределы физики и становится также предметом обсуждения метафизики. Было ли Сотворение мира или его не было? — Он на миг замолчал, как бы давая аудитории возможность подумать. — Основываясь на Библии, церковь всегда настаивала на существовании начала и конца, Генезиса[20] и Апокалипсиса, альфы и омеги. Однако наука стала предлагать иной ответ. После открытий Коперника, Галилея и Ньютона ученые начали склоняться к мнению, что гипотеза о вечной Вселенной более вероятна. Дело в том, что, с одной стороны, проблема Сотворения мира соотносится с проблемой Творца, а в связи с отсутствием Сотворения отпадала необходимость в Творце. С другой — наблюдения за Вселенной подсказывали наличие в ней некоего неизменного механизма, и это в большей мере соответствовало идее о том, что данный механизм всегда существовал и всегда будет существовать. Таким образом, проблема была решена, не так ли? — Профессор на мгновение умолк в ожидании ответа, но в зале по-прежнему царила тишина, и тогда он подошел к столу, собрал свои бумаги и направился к выходу. — Раз вы считаете, что вопрос и впрямь закрыт, у нас с вами нет более причин продолжать. Если Вселенная вечна, проблемы альфы и омеги не существует. В таком случае — до следующей недели.

– Пора обедать. – Пепе поднялся со стула и направился к входу в пещеру.

В зале сделалось шумно, студенты растерянно переглядывались.

– Вам помочь? – спросила я, переступая порог и оказываясь в старомодной кухне.

— Как, вы уже уходите? — спросила девушка из первого ряда.

– Si, Эризо. Тарелки вон там. – Он показал на резной деревянный буфет, похоже, что его много лет тому назад смастерил своими руками сын Марии Карлос.

— Да, — ответил он, оборачиваясь от двери. — Вы, кажется, удовлетворены гипотезой о вечной Вселенной…

Я достала тарелки и поставила их на стол, а Пепе в это время стал вынимать еду из старенького холодильника, который отчаянно дребезжал и шумел.

— А противное доказать можно? — спросил еще кто-то.

– Можно, я пока пройдусь по дому? Хочу посмотреть, где я появилась на свет.

— Ага! — воскликнул профессор Роша, будто наконец услышал достойный аргумент, побуждающий продолжить лекцию. — Одна интересная возможность имеется. — Он вернулся к столу и снова разложил на нем свои листочки. — Тогда нам предстоит решить одну небольшую задачку. Можно ли доказать, что Вселенная не вечна? Этот вопрос обращает нас к кардинальной проблеме о противоречии между данными наблюдений и теорией. — И, потирая руки, поинтересовался: — Кому-нибудь из присутствующих известно, что это за противоречия?

– Si, ступай туда. – Пепе махнул вглубь пещеры. – Ангелина сейчас спит. Выключатель слева.

Заинтригованные студенты помотали головами.

Я миновала кухню и отдернула в сторону ветхую занавеску. И сразу же очутилась в кромешной тьме. Нащупала рукой выключатель и нажала на него. Комнату осветила одна тусклая лампочка без абажура. Я увидела проржавелую железную кровать, покрытую пестрым вязаным одеялом. Глянула вверх и увидела овальный потолок, выкрашенный в белый цвет, и невольно издала вздох удивления. Как такое могло быть? Ведь я же была тогда еще грудным младенцем, но вот, поди ж ты! До сих пор живо помню, как чьи-то сильные крепкие руки поднимают меня под самый потолок.

— Отлично! — обрадовался профессор. — Итак, в Библии сказано, что Вселенную создал Бог, отделив тьму от света. И хотя Библия является священной книгой для трех мировых религий: иудаизма, христианства и мусульманства, невозможно отрицать, что это отнюдь не научный текст. Так что нечего удивляться, что тезис о вечной Вселенной стал на какое-то время наиболее приемлемым объяснением. — Последовал драматический взмах рукой. — Однако в XIX веке было сделано одно из величайших открытий, когда-либо совершенных наукой, настоящий прорыв, вследствие которого идея о бесконечно долго существующей Вселенной оказалась под вопросом. — Взгляд профессора пробежал по рядам амфитеатра. — Кто-нибудь догадался, о каком открытии я веду речь?

Выйдя из спальни, я почувствовала легкое головокружение и попросила у Пепе стакан воды.

Аудитория хранила заинтересованное молчание.

– Иди, посиди рядом с Ангелиной, – сказал мне Пепе, подавая стакан с водой. Я послушно поплелась к Ангелине, взяла стул и поставила его в тени какого-то душистого кустарника.

Профессор взял черный маркер и написал на доске неравенство:

Вскоре появился и Пепе с подносом, уставленным снедью. Как только Ангелина слегка пошевелилась, мы с ним начали накрывать на стол.

— Кто знает, что это такое?

– У нас здесь еда простая, – отрывисто бросил мне Пепе. Видно, решил предупредить на всякий случай, если я вдруг начну воротить нос от свежего хлеба, миски с оливковым маслом и блюда со спелыми помидорами.

— Это случайно не второй закон термодинамики? — спросил худощавый молодой человек в очках.

– Это мне отлично подходит. Я ведь вегетарианка.

— Так оно и есть! — воскликнул Луиш Роша. — Второй закон термодинамики! — Указывая на левую и правую части написанного на доске, он пояснил: — Дельта здесь — это изменение параметра, a S — энтропия. Данное неравенство говорит нам, что изменение энтропии Вселенной всегда больше нуля. — Он постучал маркером по доске ниже неравенства. — Второй закон термодинамики. — И, указывая на студента, давшего правильный ответ, спросил: — Кто его сформулировал?

– А что это такое? – спросил у меня Пепе.

— Клаузиус, профессор. Кажется, в 1861 году.

– Я не ем мяса, рыбы, яиц, молока, масла и сыра.

– Dios mio! – Пепе окинул меня взглядом. – То-то ты такая худющая, кожа да кости!

— Рудольф Юлиус Эммануэль Клаузиус, — профессор нараспев произнес имя ученого, явно увлеченный излагаемым материалом. — Ранее Клаузиус уже сформулировал закон сохранения энергии, согласно которому энергия Вселенной является константой и никогда не может быть ни создана, ни уничтожена, а может лишь трансформироваться. Затем он решил предложить понятие энтропии, обобщавшее все формы энергии и температуры, которая, по его мнению, также должна быть вечной константой. Если Вселенная вечна, энергия тоже должна быть вечной, как и энтропия. Но когда Клаузиус занялся измерениями, он обнаружил, что количество теплоты, потерянной машиной, всегда превосходило количество теплоты, преобразованной в работу, что свидетельствовало о низкой производительности машины. Он распространил опыт на естественные объекты, в том числе и человека, и пришел к заключению, что данное явление присутствует повсеместно. После многочисленных экспериментов ученый сдался перед лицом очевидного. Энтропия не является константой и даже всегда увеличивается. Всегда. Так появился второй закон термодинамики. Клаузиус открыл этот закон на примере тепловых явлений, но понятие энтропии быстро распространилось на все естественные явления. Стало ясно, что энтропия существует во всей Вселенной. — Луиш Роша опять окинул взглядом лица слушателей. — Какой вывод следует из данного открытия?

Несмотря на всю простоту трапезы, я очень скоро поняла, что уже никогда не забуду вкус свежеиспеченного хлеба, которым меня потчевали, особенно когда макаешь кусочек хлеба в ароматное оливковое масло домашней выжимки и заедаешь его спелыми, сладкими помидорами. Отродясь таких вкусных не пробовала. Сидя за столом, я разглядывала Ангелину и Пепе, сидящих напротив, и мысленно удивлялась, какие они разные. А ведь приходятся друг другу дядей и племянницей. Впрочем, если кто и усомнился бы в их родстве, то стоит лишь взглянуть, с какой свободной грацией они оба двигаются, да и сама их речь, интонации голоса – все сразу же выдает в них родню. Интересно, а что передалось по наследству мне?

— Старение объектов, — продолжил диалог студент в очках.

– Скоро мы здесь организуем для тебя встречу со всей остальной нашей родней из Сакромонте, – пообещала Ангелина.

— Старение, — подтвердил профессор. — Второй закон термодинамики доказал три вещи. — Он поднял три пальца. — Во-первых, если объекты стареют, значит существует точка во времени, когда они умрут. Произойдет это, когда энтропия достигнет своего максимума, в момент, когда во Вселенной установится равномерная температура. Во-вторых, существует стрела, или ось времени. То есть Вселенная может быть детерминирована, и вся ее будущая история уже существует, но направление ее эволюции всегда от прошлого к будущему. Данный закон подразумевает, что все эволюционирует во времени. И наконец, в-третьих, второй закон термодинамики доказал, что, раз все стареет, значит, был момент, когда все было новым. Более того, был момент, когда энтропия была минимальна. — Снова драматическая пауза. — Клаузиус показал, что рождение Вселенной — это не фантазия.

– А я тогда поиграю тебе на гитаре, – сказал Пепе и прищелкнул пальцами, а потом лихо подкрутил ими свои пышные усы.

— Профессор, вы хотите сказать, что уже в XIX веке знали, что Вселенная не вечна? — спросил кто-то из задних рядов.

– Я думала, что все уже разъехались из здешних мест, – немного удивилась я.

— Да. Когда был сформулирован и доказан второй закон термодинамики, ученые осознали, что идея вечной Вселенной несовместима с наличием необратимых физических процессов. Вселенная эволюционирует к состоянию термодинамического равновесия, при котором перестают существовать холодные и горячие области и повсеместно устанавливается постоянная температура, что означает тотальную энтропию, или максимальный беспорядок. То есть Вселенная возникает из тотального порядка и от него развивается к тотальному беспорядку, в котором заканчивается. Указанное открытие сопровождалось выявлением и других признаков. Кто-нибудь слышал о парадоксе Ольберса?.. Парадокс Ольберса связан с темнотой ночного неба. Если Вселенная бесконечна и вечна, значит, ночью не может быть темноты, поскольку небо будет обязательно залито светом, проистекающим от бесконечного множества звезд, не так ли? Но темнота существует, что является парадоксом. И решается данный парадокс только через придание Вселенной возраста, поскольку таким образом можно постулировать, что Земля получает только тот свет, который с момента рождения Вселенной успел до нее дойти. Таково единственное объяснение факта существования темноты космоса.

– Да, в Сакромонте наши родственники больше не живут, в основном обитают в городе. Но это же совсем рядом. Словом, мы закатим пир на весь мир! – Ангелина радостно хлопнула в ладоши. – А сейчас у меня начинается сиеста. Да и тебе, Эризо, не мешает немного отдохнуть. Ступай к себе, поспи пару часиков, а к шести вечера снова приходи к нам. Еще немного потолкуем.

— Следовательно, точка «альфа» действительно существовала? — спросил еще кто-то.

– А я приготовлю ужин посытнее. Мы должны постараться откормить тебя, querida, пока ты гостишь у нас, – подал голос Пепе.

— Точно. Но требовалось решить еще одну задачу, связанную с гравитацией. Ученые исходили из тезиса, что Вселенная, будучи вечной, является также статичной, и на данной предпосылке зиждилась вся Ньютонова физика. Сам Ньютон, однако, сознавал, что его закон притяжения, согласно которому всякая материя притягивает материю, предполагает в качестве конечного следствия превращение всей Вселенной в гигантский сгусток амальгамированной массы. Материя влечет к себе материю. Тем не менее этого не происходит, и материя остается разбросанной по небу, не так ли? Как же объяснить подобный феномен?

Мы с ним быстро собрали посуду на поднос, потом я отнесла на кухню кувшин с водой и стаканы. Ангелина сделала прощальный взмах рукой и исчезла за занавеской.

— Не к помощи ли бесконечного прибег Ньютон?

– Поспи, Эризо, – снова повторила Ангелина свое напутствие. Я попрощалась кивком головы с Пепе и пошла к себе в гостиницу.

— Да, Ньютон сказал, что стеканию всей материи в единую массу препятствует бесконечность Вселенной. Однако истинный ответ дал Хаббл.

* * *

— Телескоп или астроном? — сострил студент, в самом начале лекции со скучающим видом глядевший в окно.

Я спала как убитая и проснулась только без десяти шесть. Быстро ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно прогнать сон, и снова заторопилась по узенькой тропке к голубым дверям.

— Астроном, разумеется. В двадцатые годы XX столетия Эдвин Хаббл подтвердил существование галактик за пределами Млечного пути и, измерив спектральные параметры излучаемого ими света, пришел к выводу, что все они удаляются. Более того, Хаббл обнаружил, что чем дальше расположена галактика, тем быстрее она удаляется. Благодаря данному открытию получила истинное объяснение причина, в силу которой, а также в соответствии с законом всемирного тяготения материя Вселенной не спрессовывается в единый громадный сгусток. Оказалось, что Вселенная расширяется. — Профессор, стоя в центре подиума, обозрел студентов. — Мой вопрос вам: каково значение указанного открытия для проблемы точки «альфа»?

– Hola, Эризо, – приветствовала Ангелина, уже поджидая меня на улице. Она взяла меня за запястье, прощупала мой пульс и через какое-то время удовлетворенно кивнула головой. – Гораздо лучше, но перед уходом снова выпьешь моего снадобья. Пойдем! – Она поманила меня пальцем и сама стала спускаться по наклонной тропинке вниз, миновав свою пещеру.

— Вопрос несложный, — ерзая от нетерпения, поспешил ответить студент в очках. — Если все галактики удаляются друг от друга, значит, когда-то в прошлом они были вместе, составляли единое целое.

Так мы шли какое-то время рядом в сгущающихся сумерках. Задрав голову вверх, я увидела тонкие струйки дыма, выплывающие из четырех или пяти печных труб. Мы прошли мимо какой-то старухи, курившей сигарету на пороге своего дома. Старуха окликнула Ангелину, и та остановилась, чтобы немного поболтать с нею. Получается, что Сакромонте еще не совсем опустел и кое-кто продолжает обитать в этих пещерах, подумала я. Потом мы пошли дальше, миновали деревню. Прямо за околицей начинался густой лес.

— Правильно. Расширяющаяся Вселенная предполагает, что был начальный момент, когда всё находившееся вместе устремилось в разные стороны, во всех направлениях. Кстати, это полностью согласовывается с общей теорией относительности, допускающей идею динамической Вселенной. Таким образом, на основе всех упомянутых открытий один бельгийский священник по имени Жорж Леметр выдвинул в двадцатых годах прошлого века новую идею.

Ангелина показала пальцем на луну, повисшую в небе прямо над нами.

Луиш Роша повернулся к доске и написал на ней два слова.

– Луна растет. Растущая луна приносит новые рассветы, она знаменует собой приход весны, время, когда нужно отринуть от себя прошлое и начать все сначала.

— Big Bang, — прочел он. — Большой взрыв. — Профессор вновь обратился лицом к студентам. — Леметр предложил чрезвычайно оригинальную идею — рождения Вселенной из колоссального начального взрыва. Это одним махом решало все имевшиеся проблемы с концепцией вечной и статичной Вселенной. Большой взрыв удовлетворял второму закону термодинамики, решал парадокс Ольберса, увязывал нынешнюю конфигурацию Вселенной с законом всемирного тяготения и согласовывался с теориями относительности. Вселенная брала свое начало во внезапном гигантском взрыве… хотя, возможно, более уместно использовать слово «выброс», а не «взрыв».

– Странно, но я всегда плохо сплю в пору полнолуния. Долго засыпаю, а потом всю ночь мне снятся какие-то странные сны, – призналась я.

— А до этого… э-э-э… выброса, что было до этого, профессор? — спросила студентка, видимо, наделенная весьма пытливым умом. — Только пустота?

– Это свойственно многим женщинам, особенно, тем, кто обладает особым даром. У цыган принято считать, что солнце – это бог мужчин, а луна – богиня женщин.

— Ничего. Вселенная началась с Большого взрыва.

– Правда? – искренне удивилась я.

Задавшая вопрос девушка растерялась.

– Si, – улыбнулась в ответ Ангелина, явно забавляясь моим изумлением. – А как может быть иначе? Без солнца и луны не будет и людей. Луна и солнце наделяют нас жизненной энергией. Для того чтобы на свет появилась новая жизнь, нужны двое – мужчина и женщина. А для того чтобы на земле жили люди, нужны солнце и луна. Понятно? Мы, и мужчины, и женщины, в равной мере обладаем силой, но у каждого из нас свои особые дарования и свое особое предназначение во вселенной. Идем же дальше!

— Да, но… все-таки… что было до выброса? Ведь должно же было что-то быть раньше, или нет?

Ангелина уверенной походкой петляла между деревьями, пока мы с ней не вышли на поляну. Я пригляделась и увидела множество могильных холмиков, у изголовий – грубо отесанные деревянные кресты. Ангелина молча повела меня вдоль могил, остановившись лишь тогда, когда нашла то, что искала.

— Я об этом и толкую: никакого «раньше» не было, — настойчиво повторил Луиш Роша. — Не было вообще ничего, даже вакуума. Большой взрыв подразумевает, что пространства не существовало. Оно возникло с внезапным бурным выбросом, понимаете? Согласно теориям относительности, пространство и время — две стороны одной медали, так ведь? А отсюда следует логическое заключение: если пространство родилось с Большим взрывом, время появилось тогда же. Спрашивать о том, что было до того, как появилось время, все равно, что спрашивать о том, что находится севернее Северного полюса. Это бессмысленно, вы поняли?

Она поочередно указала мне на три креста.

Студентка неуверенно кивнула.

– Мария, твоя bisabuela, твоя прабабушка, Лусия, твоя бабушка, и наконец, Айседора, твоя madre.

— Проблема начального момента, пожалуй, наиболее сложная во всей теории, — отметил профессор. — Как полагают, Вселенная пребывала в состоянии так называемой сингулярности, то есть была сжата вся в бесконечно малую точку, и вдруг произошло извержение. Образовалась материя, возникли пространство и время, а вместе с ними родились и законы Вселенной.

Я опустилась на колени перед могилой матери, стараясь отыскать дату ее смерти. Но на простеньком кресте было только выцарапано ее имя. Ангелина терпеливо ожидала в сторонке.

— А что явилось причиной этого, как вы сказали, извержения? — задал вопрос молодой человек в очках.

– Как она умерла? – спросила я у нее.

Студент, скорее всего, даже не догадывался о том, что затронул наиболее деликатный момент в теории Большого взрыва. Перед этой проблемой пасовали сами ученые.

– Как-нибудь в другой раз расскажу, Эризо. А сейчас просто поздоровайся со своей матерью.

— Видите ли, к данному моменту парадигма причинности неприложима, — веско произнес профессор.

– Здравствуй, – прошептала я, обращаясь к могильному холмику, обильно заросшему травой. – Как бы мне хотелось знать тебя.

— Вы хотите сказать, что причина отсутствовала?

– Она была слишком хороша для этого света, – вздохнула Ангелина. – Такая же нежная и добрая, как ты.

— То, о чем я говорю, вызывает недоумение. Однако важно, чтобы вы не упустили нить моих рассуждений. У всех событий есть причины и следствия, которые, в свою очередь, становятся причинами других следствий. Так? — Несколько голов кивнули в знак согласия. — Хорошо. Процесс «причина — следствие — причина» подразумевает некую хронологию, не так ли? Сначала возникает причина, затем появляется следствие. — Преподаватель поднял руку, обращая внимание на то, что будет сказано дальше. — А теперь заметьте: если в той бесконечно малой точке время еще не существовало, как одно событие могло породить другое? Не было ни «до», ни «после», а значит, не было ни причин, ни следствий, потому что никакое событие не могло предшествовать никакому другому событию.

Какое-то время я постояла у могилы молча; подумала, что должна была сильнее прочувствовать столь эмоциональный момент. Но наверное, мои мозги были все еще заняты переработкой той информации, которой днем загрузила меня Ангелина, а потому все, что я почувствовала, – это каким-то странным образом полное отсутствие всяких чувств.

— Профессор, вы не находите это объяснение несколько неудовлетворительным? — поинтересовался студент в очках.

Наконец я поднялась с земли, и мы проследовали далее вдоль длинной вереницы крестов. Я увидела имена тех младенцев, которых потеряла Мария, потом увидела могилы трех ее сыновей и внуков.

– Тела Эдуардо и Карлоса здесь не покоятся, – пояснила мне Ангелина. – Но Рамон все равно поставил кресты в память о них.

— И нахожу, и не нахожу. Я лишь пытаюсь объяснить вам, что такое Большой взрыв, исходя из данных, которыми мы располагаем на сегодня. Дело в том, что данная теория, если оставить в стороне проблему начальной сингулярности, решает де-факто парадоксы, порожденные гипотезой вечной Вселенной. Тем не менее не все ученые, как и некоторые из вас, удовлетворились теорией Большого взрыва. Наибольший интерес среди появившихся следом гипотез представляет теория неизменного состояния Вселенной, основанная на идее беспрерывного возникновения низкоэнтропийной материи. Материя, согласно указанной теории, рождается не в бурном начальном выбросе, а в перманентном, растянутом во времени процессе относительно небольших вспышек, в результате которых происходит замещение материи, умершей вследствие достижения максимальной энтропии. Если это так, Вселенная может быть вечной. И наука серьезно рассматривала подобную возможность, причем столь серьезно, что в течение длительного времени теория неизменного состояния Все ленной выступала на равных правах с теорией Большого взрыва.

Потом Ангелина провела меня еще по нескольким рядам, все время повторяя:

— А разве сейчас эти две теории не выступают на равных правах?

– Амайя, Амайя, Амайя…

Казалось, кресты никогда не закончатся: ведь здесь упокоились все мои предки со стороны прабабушки, огромная семья, в память о которых и были установлены все эти кресты.

— Нет. Сейчас объясню, почему. Ученые предположили, что масштабный начальный выброс не мог не оставить после себя фоновой космической радиации. Существование подобного отголоска первоисходного извержения Вселенной было предсказано в 1948 году. Указывалось даже, что это остаточное излучение должно иметь температуру около пяти градусов по шкале Кельвина, то есть быть примерно на пять градусов выше абсолютного нуля. Но где же, черт побери, было это «эхо»? — Луиш Роша пожал плечами и развел руки в стороны, выражая недоумение. — Поиски ни к чему не приводили, пока в 1965 году два американских физика, экспериментируя в Нью-Джерси с большой телекоммуникационной антенной нового типа, не столкнулись с раздражающим фоновым шумом, напоминавшим свист закипевшего чайника. Экспериментаторы принялись вертеть антенну, ориентируя ее в разных направлениях. Но нервирующий звук не прекращался; казалось, он исходил из всех частей небесной сферы — от отдельных звезд и галактик, космических пустот и удаленных звездных туманностей. Попытки избавиться от него продолжались в течение года. Прозванивание контуров электропроводки, проверка надежности контактов, попытки найти другие возможные неполадки, — все усилия обнаружить источник помех оказались безрезультатными. Отчаявшись справиться с проблемой собственными силами, экспериментаторы решили связаться с учеными Принстонского университета, рассказали им обо всем происходившем и попросили помочь с объяснением. И объяснение вскоре нашли: это было «эхо» «большого взрыва».

Потом мы переместились в ту часть кладбища, где были похоронены уже мои родственники со стороны прадедушки Хозе Альбейсина. Там могил было ничуть не меньше. Я невольно подумала, сколь же глубоки мои корни, ушедшие на пять, а то и больше веков. И тут вдруг что-то шевельнулось в моем сердце, словно какая-то невидимая игла принялась сшивать нас всех вместе одной неразрывной нитью.

— Как это эхо? — удивился студент в очках. — Насколько мне известно, в безвоздушном пространстве звук не распространяется…

Ангелина продолжила свой путь в море крестов, пока наконец не вывела меня опять к лесу.

— «Эхо» — это, разумеется, образно выражаясь. На самом деле американские физики обнаружили реликтовое излучение, который за время, пока шло до нас, трансформировалось в микроволны. Данное явление получило название «космический шум», а проведенные термоизмерения показали, что ее температура составляет около трех градусов по Кельвину, то есть очень близка к предсказанной в 1948 году. — Лектор сделал быстрый круговой жест рукой. — Вам никогда не приходилось при переключении каналов на телевизоре попадать на частоты, где нет трансляции? Что вы видели? А?

Она глянула вниз, потом потрогала ногой землю и удовлетворенно кивнула.

— Электрические помехи, профессор.

— Прыгающие по всему экрану точечки и раздражающий треск и шипение, так? Знайте: примерно один процент наблюдаемой картинки обусловлен «эхом» Большого взрыва. — Он улыбнулся. — Если однажды, включив телевизор, не найдете ни на одной программе ничего интересного, советую вам настроиться на канал без вещания и посмотреть рождение Вселенной. Нет более захватывающего реалити-шоу, чем это.

– Хорошо! Сейчас у нас с тобой будет первый урок. Ложись на землю, Эризо.

— Эту начальную вспышку, профессор, ее можно доказать математически?

Я оглянулась, чтобы посмотреть на Ангелину, и увидела, что она уже стоит на коленях. А потом она улеглась на спину, прямо на голую землю, жирную, пахнущую травой, распростершись на ней всем телом. Я последовала ее примеру.

— Да. Кстати, Пенроуз и Хокинг доказали ряд теорем, демонстрирующих неизбежность Большого взрыва при условии достижения гравитацией экстремальных параметров, подобных тем, при которых образовалась Вселенная. — Он указал на доску. — На одном из ближайших занятий мы рассмотрим эти теоремы.

– А теперь слушай, Эризо. – Ангелина намеренно приложила руку к одному уху, видно, чтобы лучше слышать, потом кивнула мне.

— Но, профессор, объясните, что произошло следом за Большим взрывом. Образовались звезды, да?

Но вот она заложила свои маленькие ручки себе под голову вместо подушки, закрыла глаза. Я сделала то же самое, хотя и не понимала толком, что именно я должна была услышать.

— Все, о чем мы говорим, произошло, вероятнее всего, пятнадцать миллиардов лет назад. Энергия, сконцентрированная в точке с нулевым объемом, выплеснулась из нее словно в грандиозном извержении.

Луиш Роша написал на доске знаменитое уравнение Эйнштейна: Е=МС².

– Почувствуй землю, – прошептала мне Ангелина, хотя ее совет не очень-то помог мне. Но я закрыла глаза и принялась медленно вдыхать и выдыхать – вдох и снова выдох – в надежде расслышать в конце концов все то, что должна была расслышать. Так мы лежали долго, но я слышала лишь пение птиц, весело щебечущих друг с другом. Наверняка желают доброй ночи друг другу, подумала я. К этим звукам присовокупилось жужжание насекомых, легкие шорохи маленьких зверьков, снующих в лесной чаще. Я постаралась сосредоточиться на всех этих привычных звуках дикой природы, постепенно шум стал нарастать, и вот уже в моих ушах зазвучала самая настоящая какофония звуков. И вдруг меня охватило какое-то необычное чувство, такое странное состояние, будто земля подо мной стала пульсировать. Вначале совсем слабо, но постепенно этот ритм стал усиливаться и делаться все громче и громче. И наконец наступил момент, когда ритм земли полностью совпал с моим сердечным ритмом, и в эту минуту я ощутила полную гармонию с землей.

— Поскольку, согласно данной формуле, энергия соотносима с массой, материя возникла из преобразования энергии. В первый миг появилось пространство, которое немедленно начало расширяться. Но пространство неотделимо от времени, так что появление пространства автоматически повлекло за собой появление времени, которое тоже мгновенно начало свой ход. В тот первый миг родилась суперсила, возникли все законы. Температура достигала десятков миллиардов градусов. Суперсила начала разделяться на различные взаимодействия. Запустились первые ядерные реакции, в результате которых образовались ядра таких наиболее легких элементов, как водород и гелий, а также изотопы лития. В течение трех минут после Большого взрыва синтезировалось девяносто восемь процентов всей материи, которая существует ныне и будет существовать когда-либо в будущем.

Не знаю, как долго я пролежала на земле, всецело растворяясь в этом потоке звуков и ритмов. Нет, мне было совсем не страшно. Напротив! Чем больше звуков я слышала, тем больше видела и ощущала: тихое журчание реки, протекавшей внизу, она словно омывала меня своей живительной водой. Мне даже показалось, что я разглядела красочное оперение рыб, плещущихся в ее чистых водах. Я открыла глаза: дерево надо мной вдруг каким-то таинственным образом преобразилось в старика, крючковатые руки-ветви которого медленно колыхались под порывами легкого ветерка; его длинные седые волосы и борода, сотканные из тонких нитей паутины, которую сплели тысячи и тысячи невидимых паучков, рассыпались по всему телу – могучему стволу, поросшему мхом. Старик обхватил руками более мелкие ветки, те, что пониже, а со стороны кажется, что так человек-дерево защищает своих детей.

— Атомы, из которых состоит тело современного человека, восходят к тому моменту?

А еще звезды… Я никогда не видела такое обилие звезд и не знала, что они могут быть такими яркими… Когда я стала вглядываться в небо, оно вдруг стало плавно колыхаться и смещаться из стороны в сторону. И тут до меня дошло, что небесный свод состоит из миллиардов крошечных духов, и каждый из этих духов обладает своей энергией. Самым настоящим потрясением для меня стало открытие, что, оказывается, небеса заселены гораздо плотнее, чем земля…

— Да. Девяносто восемь процентов существующей материи возникло из выброса энергии в результате Большого взрыва. Это означает, что почти все атомы, имеющиеся в нашем теле, до того, как попали в него, уже прошли через различные звезды и побывали в составе тысяч организмов. А каждый из нас состоит из огромнейшего числа атомов, из которых по самым скромным подсчетам примерно миллион уже принадлежал другим людям, жившим задолго до нас. — Он поднял бровь. — А это, в свою очередь, означает, что в каждом из нас имеются атомы, некогда пребывавшие в телах Авраама, Моисея, Иисуса Христа, Будды или Мухаммеда.

А потом я увидела звезду, вначале мне даже показалось, что она падает, но, приглядевшись, я увидела, что она не падает, а просто зависла над кронами деревьев. Но уже через каких-то пару секунд она вдруг резко взметнулась вверх и остановилась прямо у меня над головой, словно определилась наконец со своим местом на небе.

По рядам прошелестел легкий шум. Было видно, что вся аудитория теперь внимает каждому слову профессора.

И в ту же самую секунду я перенеслась в хижину Чилли, увидела его лежащим на постели. Скорее всего, там уже лежало его тело, из которого утекла жизнь, оставив после себя лишь кожу да кости, ошметки сброшенной плоти, похожей на кучу старого тряпья, забытого кем-то в промерзшей насквозь хижине. Я сразу же догадалась, что именно означает это видение.

– Наш кузен Чилли… – услышала я голос Ангелины. Вздрогнула от неожиданности, села и посмотрела ей в глаза.

— Однако вернемся к Большому взрыву. Вслед за начальным выбросом энергии Вселенная начала автоматически организовываться и структурироваться, подчиняясь законам, возникшим в первые мгновения. Через определенное время температурные параметры понизились до критической отметки, и произошло разложение суперсилы на четыре фундаментальных взаимодействия: сначала выделилось гравитационное взаимодействие, затем сильное и под конец — электромагнитное и слабое взаимодействия. Под воздействием гравитации материя организовалась в локальные группы. По прошествии двухсот миллионов лет зажглись первые звезды. Родились планетарные системы, галактики и галактические группы. Первоначально планеты были небольшими раскаленными телами, которые вращались вокруг звезд, сами подобные малым звездам. Остывая, они затвердевали. Так произошло и с Землей, — лектор развел руками и улыбнулся, — на которой теперь живем мы с вами.

– Он умер, Ангелина.

— Профессор, вы только что сказали, что планеты, казавшиеся малыми звездами, охлаждались и затвердевали. Из этого можно сделать вывод, что и с Солнцем произойдет то же самое?

– Да, только что перенесся в Верхний мир.

Луиш Роша скорчил гримасу.

Слеза покатилась по моей щеке. Ангелина наклонилась ко мне и осторожно смахнула ее рукой.

— Эка вы, однако! Думать о таком с утра — весь день испортить!

– Нет-нет-нет! Не надо плакать, Эризо. – Она показала на небо. – Чилли счастлив. Ты же и сама чувствуешь это. Вот здесь. – Она приложила руку к моему сердцу, а потом крепко обняла меня за плечи и привлекла к себе.

Аудитория засмеялась.

– Я видела, как его душа, его… энергия устремилась вверх, – промолвила я, все еще под впечатлением от того, что увидела и прочувствовала, заглянув в совершенно иной мир.

— Но это случится или нет? — настаивала студентка.

– А мы шлем ему свою любовь. Помолимся за его душу прямо сейчас.

— Всегда приятно говорить о рождении, вы уже обратили внимание? Все любят новорожденных. А вот что касается смерти… Гм-м, тут совсем другой разговор. Однако, ничего не попишешь, ответ на ваш вопрос — утвердительный. Да, Солнце умрет. Точнее, первой умрет Земля, а уж потом Солнце, после умрет галактика и в самом конце — Вселенная. Таково неизбежное следствие второго закона термодинамики. Вселенная движется к тотальной энтропии. — Драматизм вывода подчеркнул театральный жест. — Все рожденное умирает. Таким образом, от точки «альфа» мы переходим непосредственно к точке «омега».

Вслед за Ангелиной я тоже опустила голову. «Как удивительно, – подумала я, – что испанские цыгане являются такими ревностными католиками, сохранив при этом все свои духовные верования». Наверное, это стало возможным потому, что, по сути своей, религия никоим образом не противоречит духовным практикам цыган, а лишь дополняет и обогащает их. И там и тут в основе лежит вера в высшие силы, в то, что во вселенной существует более могущественная сила, чем мы, обычные смертные. А люди уже интерпретируют эту силу, опираясь на собственную культуру и на исторические традиции. Цыгане живут среди природы, а потому духи, которых они обожествляют, тоже являются частью природы. Индусы, те, к примеру, обожествляют коров и слонов, а в христианстве символом поклонения стало божество, принявшее человеческий облик…

— То есть к концу Вселенной?

Ангелина сделал мне знак. Я поднялась с земли, чувствуя себя так, будто меня только что омыли живой водой: все чувства обострились, все вокруг воспринималось так, словно я видела окружающий мир впервые. Ангелина взяла меня за руку и уверенно повела в темноте, петляя между деревьями. Наконец мы увидели тусклые огоньки в окнах деревенских домов, раскинувшихся по склону горы. Я все еще пребывала в состоянии эйфории, только что пережив момент полного слияния с вселенной, почувствовав себя частью этого огромного мироздания, в котором все мы обитаем. И тут я вспомнила слова Па Солта.

— Да, к концу Вселенной. — Профессор выбросил на правой руке два пальца, демонстрируя их аудитории. — Все указывает, что впереди у нас две возможности.

«Пусть твои ноги всегда опираются на чистый ковер земли, но при этом не забывай время от времени приподнимать свой разум над землей и заглядывать в окна вселенной…»

Повернувшись к доске, он написал на ней по-английски:

Уже стоя возле голубой двери, ведущей в ее пещеру, Ангелина снова измерила мой пульс.

— Первая — это так называемый Big Freeze, или Великое оледенение. Речь идет о заключительном следствии второго закона термодинамики и вечного расширения Вселенной. С возрастанием энтропии свет постепенно гаснет до установления повсеместно однородного температурного режима, при котором Вселенная превращается в громадное ледяное кладбище галактик.

– Все лучше и лучше. Сейчас я дам тебе выпить своего отвара, и скоро тебе будет совсем хорошо.

— Но это еще не завтра произойдет, можно надеяться? — пошутил кто-то из студентов.

Пришлось выпить противный на вкус отвар под бдительным оком Ангелины. Когда я допила снадобье, она ласково прошлась рукой по моей щеке.

По рядам пробежали смешки.

– Ты – моя родная кровь. И я счастлива. Buenos noches.

— По расчетам — минимум через сто миллиардов лет. — Лицо профессора Роши снова передернуло нервным тиком. — Я знаю, это настолько громадный срок, что по сути ни о чем не говорит вам, поэтому лучше представим его более понятным образом. Сравним Вселенную с человеком, которому на роду написано умереть в сто двадцать лет. Тогда, могу сказать вам, Солнце возникло, когда этому человеку исполнилось десять лет, а сейчас, когда живем мы, ему пятнадцать лет. То есть впереди у него еще сто пять лет жизни. Совсем не плохо, вам не кажется?

* * *

Аудитория согласилась, и Луиш Роша вновь повернулся к доске.

Лежа на кровати у себя в номере, я почувствовала, как сердце мое действительно успокаивается, будто это ровный пульс земли медленно, но неуклонно, настроил мое сердцебиение на свой ритм. Потом я снова перенеслась мыслями в то мгновение, кода душа Чилли воспарила над землей, уносясь ввысь. И я послала ему еще одно молчаливое приветствие. То обстоятельство, что Ангелина тоже стала свидетелем переселения его души, красноречивее всяких слов доказывало, что, когда ранее я испытывала сходные переживания, как бы наблюдая за вознесением человеческой души на небеса, все это не было пустым плодом моего чрезмерно активного воображения. А это значит, что та, «другая часть меня», не менее реальна, чем каменные стены пещеры, в которой я сейчас лежу.

— А теперь рассмотрим второй вариант реализации точки «омега».

Уже хотя бы это одно открытие стоило того, чтобы решиться и совершить путешествие в собственное прошлое. И я бесконечно рада тому, что отправилась в это путешествие.

На белой поверхности доски появилась следующая надпись черным маркером:

— Второй вероятный сценарий — это Big Crunch, или Большое сжатие, — объявил профессор, стоя опять лицом к залу. — Расширение Вселенной замедляется, в какой-то момент вовсе прекращается и переходит в сжатие. — Он плавно развел ладони в стороны, зафиксировал на мгновение на определенной ширине и двинул навстречу друг другу, будто держал между ними большой воздушный шарик, который надувался, достигнул максимального размера и стал сдуваться. — Под воздействием силы гравитации пространство, время и материя начинают конвергировать, сходятся в единую точку, которая, ужавшись до нулевого объема, содержит в себе бесконечную энергию. — Ладони соединились. — Большое сжатие, если хотите, это — Большой взрыв на оборот.

— Как надуваемый и сдуваемый шарик?

— Точно. С той лишь разницей, что сжатие происходит не из-за сдувания, а под воздействием гравитации. — Луиш Роша вынул из кармана пятьдесят евроцентов. — Видите эту монетку? — Он подбросил ее, денежка подскочила примерно на метр вверх и упала ему опять в руку. — Видели? Монета поднялась, на миг замерла в воздухе и вернулась в исходное положение. Сначала она побеждала силу притяжения, но затем была ею побеждена.

Один из доселе молчавших студентов поднял руку, и лектор кивком предоставил ему слово.

— Профессор, какой из вариантов гибели Вселенной представляется вам более реальным?

Луиш Роша постучал маркером рядом с цифрой один.

— Астрофизики склонны считать таковым Великое оледенение.

28

— Почему?

Спустя неделю мне уже стало казаться, что я прожила в Сакромонте целую жизнь. Ангелина не покривила душой и действительно стала обучать меня всем своим знаниям и умениям, когда у нас с ней выпадала свободная минута. Правда, перед началом наших занятий она взяла с меня клятвенное слово, что я никогда не буду переносить на компьютер все то, о чем она станет рассказывать.

— На то имеется две причины, и обе вытекают из астрономических наблюдений. Во-первых, потому что для Большого сжатия требуется наличие во Вселенной гораздо большей массы материи, нежели наблюдаемая нами. Видимой материи недостаточно, чтобы силой гравитации спровоцировать сокращение Вселенной. В связи с этим появилась гипотеза о существовании так называемой темной материи, то есть материи, которая вследствие своей слабой интерактивности остается невидимой. Для реализации Большого сжатия темная материя должна составлять около девяноста процентов от общего количества существующей во Вселенной материи. Однако такую материю трудно обнаружить. Кроме того, если она и существует, неизвестно, сколько ее на самом деле. — Лектор пожал плечами. — Во-вторых, Великое оледенение представляется более вероятным в силу новых данных, полученных в результате современных наблюдений именно за расширением Вселенной. В 1998 году открыли, что скорость, с которой удаляются галактики, продолжает увеличиваться. Происходит это, вероятно, под воздействием некой неизвестной силы, которую стали именовать темной энергией. Предсказанная еще Эйнштейном, она берет верх над гравитационным взаимодействием. Большое сжатие предполагает замедление скорости расширения до полной остановки и переход к сокращению Вселенной. А поскольку скорость расширения возрастает, вывод может быть только один. — Он обвел взглядом лица студентов. — Кто-нибудь может сказать, какой?

– Наши тайные практики должны и впредь оставаться в тайне, чтобы плохие люди через эту вашу машину не смогли воспользоваться ими в своих целях…

Студент в очках поднял руку.

Поэтому пришлось мне спуститься с горы на другой конец села в небольшой магазинчик, в котором торговали всем чем угодно – от кошачьего корма до новейшей электроники, и купить себе там толстенный блокнот и несколько шариковых ручек. На сегодняшний день блокнот был уже исписан на две трети. Я не переставала поражаться тому, какое огромное множество рецептов хранит память Ангелины – самые разнообразные составы лекарственных трав, помогающих при самых разных заболеваниях, правда, сколько именно той или иной травы нужно для приготовления того или иного снадобья, я пока не знала, да это и не столь уж важно. И снова я ударными темпами постигала науку врачевания, которую Ангелина постигала, можно сказать, из колыбели. Ведь ее наставницей была знаменитая ворожея по имени Микаэла. Постепенно Ангелина стала обучать меня и тому, как исцелять больного с помощью собственных рук.

— Вселенная движется к Великому оледенению.

– Чилли говорил мне, что в моих руках есть особая сила. Но моя страсть – это животные. Можно ли будет исцелять их тоже с помощью своих рук? – спросила я у Ангелины.