– Лучше не надо, – мягко ответил Ковалев. Мягко, но убедительно. Когда с тобой говорят таким голосом, как-то сразу начинаешь верить, что орать и вправду ни к чему.

Талызин спал поверх одеяла – без носков и рубашки, но забыв снять джинсы. Помещение не мешало бы проветрить. На наше вторжение парень внимания не обратил. Судя по стойкому запаху перегара, причина такой невнимательности была вполне уважительной. Однако, когда я прилегла рядом с ним на постель, он заворочался. Я ткнула его локтем в бок, он приподнял голову, мутно посмотрел на меня, а я улыбнулась и сказала:

– Привет.

– Привет, – буркнул Талызин, оглядел комнату, перевел взгляд на меня и вновь огляделся. Чувствовалось, что-то в его голове не укладывается. Наконец свое недоумение он смог выразить словами: – Ты здесь откуда?

– Я здесь с улицы.

– А почему?

– Потому что добрая.

– Кто?

– Я. Куртка по тебе скучала и домой просилась, я не могла ей отказать.

– Какая, блин, куртка?

– Твоя.

Он начал приподниматься, но тут в комнату вошел Алексей Дмитриевич. Парень сделал резкое движение, собираясь вскочить, но я ткнула его кулаком в солнечное сплетение, и он опять прилег.

– Где девушка? – спросила я Ковалева с беспокойством.

– Запер в ванной, – ответил он и вздохнул.

– Похвально. Ты знаешь способы втолковать парню, что дурака валять не в его интересах?

– Два десятка, – ухмыльнулся Алексей Дмитриевич и подхватил ремень, который валялся на полу возле кровати. Накинул его на шею парню, лежавшему на животе, и легонько потянул на себя.

– Класс, – кивнула я и наклонилась к самому лицу Талызина.

– Да вы кто, уроды? – возмутился он.

– Неудачная попытка. Соображай быстрее. Я вернула твою куртку, так кто я?

– Дура ты припадочная. Да я тебя… – Он хотел схватить ремень руками, но Ковалев уперся коленом в его спину и предупредил:

– Лучше не рыпайся.

Я уже отметила, Ковалев мог быть очень убедителен. Парень положил руки перед собой и задышал ровнее. Я скомандовала:

– Отвечать на вопросы сразу, без запинки, а главное, без вранья! Зачем вам понадобилась девчонка?

– Какая… – договорить он не успел, дернул головой и захлопал рукой по кровати, как борец, признавая поражение. Ковалев ослабил хватку. – Да мы и знать не знали ни о какой девчонке.

– А чего возле ее квартиры вертелись?

– Ну…

– Попробуй соврать, и станешь инвалидом. У вас пенсия по инвалидности полагается?

– Меченый велел за квартирой смотреть, – покаянно сообщил Талызин.

– Зачем?

– Откуда мне знать? Велел приглядывать, вот и приглядывали.

– Что, велел просто на окна таращиться?

– Сказал, может появиться мужик. Только сам не верил, что появится.

– Поясни.

– Я слышал, как он одному пацану говорил: «Дурака валяем, не придет он».

– Кто он?

– Мужик.

– Что за мужик-то, придурок?

– Мне чо, докладывают? Я человек маленький. Витька, может, знает, а я ничего.

– Витька у вас за старшего?

– Да.

– Колись дальше.

– Дальше… Целый месяц возле дома проторчали – кроме ментов, никто квартирой не интересовался. Меченый злился, что ерундой страдаем, и велел с этим завязывать.

– Меченому кто приказал?

– Он мне не докладывает, – разозлился парень.

– Конспиратор, – съязвил Ковалев. – Что дальше?

– Я и думать об этой квартире забыл, вдруг едем, а там свет в окошке и тачка с чужими номерами во дворе. Ну, решили узнать, кто пожаловал. Вот и все.

– Меченому об этом доложили?

– Само собой.

– А он что?

– Сначала разозлился, орал: мол, упустили и все такое. Велел из-под земли тех людей достать. Ну, узнали, что девка в «Заре» живет. А он сегодня вызвал и сказал, чтоб не рыпались.

– То есть девушка вам теперь неинтересна?

– Мне она и раньше была ни к чему.

– За ее машиной кто следил?

– Я не следил. И ничего об этом не знаю.

Ковалев взглянул на меня. В глазах его читалось недовольство, мол, что я тебе говорил, ничегошеньки он не знает. Я достала фотографию Петрова и сунула страдальцу под нос.

– Это кто?

– Откуда мне знать? Первый раз вижу.

Я кивнула Ковалеву, он натянул ремень, а Талызин вновь хлопнул рукой по матрасу.

– Да блин! Правда не знаю.

– А кто жил в квартире, за которой следить велели, знаешь?

– Девка, которую зарезали.

– И какое дело Меченому до девки?

– Не объяснял. Знаю только, что очень злился, когда ее пришили. Орал, что девку проворонили, а надо было глаз с нее не спускать.

Это, признаться, удивило.

– Так-таки ничего не знаешь? – ехидно спросила я.

Парень шмыгнул носом, подумал и сказал неохотно:

– Болтали, что вроде у одного крутого дяди сына зарезали, он поквитаться хотел и обратился к нашим за помощью.

– Девка-то здесь при чем? – удивился Ковалев.

– Мне не докладывают. Должно быть, что-то знала.

Мы переглянулись с Ковалевым, он пожал плечами на мой немой вопрос. Особо стойким парнем Анатолий Талызин не выглядел, так что, скорее всего, он действительно ничего больше не знал. Я сокрушенно вздохнула и махнула рукой. Ковалев отшвырнул ремень в сторону.

– Значит, так, юноша. О том, что у тебя были гости, помалкивай. Это, кстати, в твоих интересах. Вряд ли Меченому понравится, что ты выбалтываешь его секреты. Подругу из ванной освободи. И не вздумай дурака валять, себе дороже.

– Мы еще с тобой встретимся, – буркнул Талызин едва слышно, но Ковалев услышал.

– Возможно. Только вряд ли тебе повезет, как сегодня. Не каждый день я добрый.

Мы спешно покинули квартиру.

– Ты был на высоте, – не удержалась я. – Этому в армии учат?

– Там много чему учат. Не могу разделить твоей радости. Ничего толком не узнали, а вот неприятности нам обеспечены.

– Кое-что мы все-таки узнали. Если парень не врет, вряд ли Меченый причастен к гибели Светки. Иначе довольно странно выглядит, что он сокрушался, когда парни ее проворонили.

– А если принять во внимание, что Светлану и двоих мужчин, предположительно, убил один и тот же человек, то выходит, что к убийствам Меченый не причастен.

– Более того – он предполагаемого убийцу сам ищет, оттого и за Светкой приглядывал, но убийца его опередил.

– Что ж, возможно, – кивнул Ковалев. – Дело за малым: узнать, кто он такой, этот самый убийца.

– Меченый наверняка знает, – усмехнулась я.

– Надеюсь, с ним беседовать ты не собираешься, – насторожился Ковалев. Слово «беседовать» он выделил издевательской интонацией.

– Я бы побеседовала, да, боюсь, он будет против.

– Куда ты едешь? – догадался наконец спросить Алексей Дмитриевич, оглядываясь.

– К твоему дому.

– Ага, – согласно кивнул он. – Я вот что подумал: может, тебе сегодня остаться у меня?

– В качестве дамы сердца? – изобразила я легкий восторг.

Мой спутник тяжко вздохнул.

– Тогда поезжай в гостиницу, – сказал он. – Провожу тебя до номера.

Я хотела ответить, что проводы его вряд ли помогут. Но, так как пока решила помалкивать о вчерашних гостях, благоразумно ничего не произнесла, кивнула и направилась в гостиницу.

Он вошел вместе со мной в номер, проверил его и вознамерился удалиться.

– Мы еще не наметили план боевых действий на завтра, – бросила я ему вдогонку.

– С этим ты одна прекрасно справишься, – отмахнулся он.

Я пожала плечами, заперла дверь и завалилась на кровать. Разглядывала потолок и размышляла. Что мы имеем? Четыре зверских убийства… Лично я не склонна считать их работой маньяка, у убийцы явно есть цель. Местная братва наблюдала за Светкой. Вопрос: зачем? Вероятный ответ: она каким-то образом вышла на интересующего их человека. На убийцу? Возможно, если была убита тем же зверским способом, что и двое мужчин. Далее. У меня появляются ребята с фотографией, где я запечатлена с Валеркой. Они думают, что на фотографии Светка. Удивляться нечему, она стояла у нее на столе и была размещена в Интернете с трогательной надписью «Я и мой друг». Стоп… Светка утверждала, что фотографию у нее украли, и даже обвиняла в этом коллег. Теперь выясняется: ее действительно украли. И скорее всего – парни Меченого. Значит, интересовал их Валерка. То есть человек, которого я знала под этим именем. Светка погибла, а парни зачем-то приглядывали за ее квартирой. Надеялись, что ее друг появится? Странная идея. Если только он не оставил у нее что-то такое, из-за чего и рискнуть не грех. Весьма сомнительно. Милиция обнаружила тайник… правда, с какой-то ерундой. Но ведь кто-то мог их опередить – изъял документы и заменил энциклопедией по черной магии. Чепуха. Валерка ничего не мог оставить, потому что со Светланой не был знаком, раз на фотографии я, а не она. Но Меченый этого не знает. Или знает. Тип вроде Меченого явился бы к Светке и вытряс из нее душу со всей правдой. Вместо этого он предпочел за ней следить и очень рассердился, узнав о ее убийстве.

Конечно, можно предположить, что ее убил Валерка. Только зачем ему это, раз они незнакомы? Стоп. А если она знала о нем больше, чем я? Ведь она следила за мной. Откуда-то ведь у нее появилась моя с Валеркой фотография. Могла следить и за ним. Представить себе Валерку вспарывающим кому-то живот я была не в состоянии. Он добрый, интеллигентный парень, с чувством юмора и здравым смыслом. Правда, этот чудный парень бросил меня, не соизволив поставить в известность о своих планах…

Был еще вариант, о котором я думать боялась. Труп в Питере. Но тогда выходит, что Меченый о трупе не знает, иначе бы не искал Валерку. А с чего я взяла, что его ищут? Их интересовало, кто он. Есть еще некий крутой дядя, у которого, предположительно, зарезали сына, и он решил поквитаться. Я могла бы позвонить в Питер и узнать, что это за труп и когда он был обнаружен. Дело нескольких минут, стоит лишь снять трубку. Но тогда придется объяснять, что я делаю здесь, в родном городе. А вот что: гощу у родственников…

Слишком мало было у меня сведений, для того чтобы правильно оценить ситуацию. Надо как-то заставить двигаться всех, кто причастен к этому делу. Вот тогда… Легко сказать, заставить. Выход один: наудачу дергать за все ниточки, которые мы смогли обнаружить. Еще эта мистика… Что здесь от Светкиного больного воображения, а к чему следует присмотреться? Придется вплотную заняться «Белыми облаками»… а мною займутся парни Меченого. Даже если мальчик Толик промолчит о нашем визите, они на всякий случай будут за мной приглядывать. Толик сказал: после того, как они установили, что я живу в «Заре», Меченый успокоился и даже приказал наблюдение снять. А вчера вечером у меня объявились гости. Были вполне вежливы и не возражали против моего присутствия в городе…

Они следили за Светкой, надеясь, что интересующее их лицо появится. Если учесть, что мы с ней здорово похожи, то, скорее всего, я выполняю роль живца. За что им большая моя благодарность. Что ж, моего мнения не спросили… А я и не возражаю.

Мои размышления были прерваны стуком в дверь. Я приподнялась, прислушиваясь и прикидывая, кто мог заглянуть ко мне на огонек. Ковалев? Он производит впечатление воспитанного человека, непременно бы позвонил. Хотя сегодня он без мобильного, а дело может быть срочным. Ребятам Меченого вряд ли придет в голову стучать в дверь, хотя кто их знает.

С большой неохотой я подошла, осторожно повернула ручку, а затем резко открыла дверь. На пороге стоял воришка в бейсболке и проникновенно мне улыбался. Он даже вообразить не мог, как я ему обрадовалась. Судя по его физиономии, наши мысли о том, какой должна быть эта встреча, были несхожи. Он продолжал расточать улыбки, а я въехала ему коленом в пах, а когда он с воплем согнулся, добавила все тем же коленом по физиономии.

– Ой, мамочка! – жалобно охнул он.

Я ухватила его за шиворот, втащила в номер и закрыла дверь, после чего наподдала ногой пониже спины, и весельчак в бейсболке устроился аккурат на коврике возле кровати. Я стояла в дверях и ждала, что будет дальше. Красавчик полежал немного, потом приподнял голову и укоризненно взглянул на меня.

– Разве девушки так себя ведут? – с упреком спросил он.

– Конечно! Именно так они себя и ведут, когда их ограбит какой-нибудь придурок, – убежденно ответила я.

Парень сел, вытер разбитый нос, увидел кровь на руках и предпринял попытку рухнуть в обморок. То есть снова устроился на коврике, поглядывая на меня. Я шагнула к телефону, и мой воришка сразу ожил.

– Кому собралась звонить?

– Ментам, конечно. Уверена, встреча с тобой их порадует. Я даже не удивлюсь, если они ждут ее давно и с нетерпением.

– Вот уж глупость, – буркнул он, поднимаясь. Достал из кармана рубахи мой кошелек и бросил его на кровать. – Можно я умоюсь? – спросил жалобно.

– Валяй.

Он исчез в ванной, а я заглянула в кошелек. Вроде бы все на месте. Я убрала его в сумку, и тут из ванной появился мой «гость». Он и сейчас улыбался, но без былого энтузиазма и даже с сомнением.

– Я занял у тебя сто рублей, – сообщил он. – Отдам попозже. Можно?

– А у меня есть выбор? – проявила я любопытство.

– Нет, конечно, – вздохнул он. – Сейчас дела не очень.

– А раньше?

– Что раньше?

– Что было с твоими делами раньше?

– Нормально было. – Он плюхнулся на кровать и взглянул с лукавством. Совершенно неотразимая мордаха, и даже разбитый нос ее не портит. – Извини, что я свистнул кошелек, – опустив глаза, начал он. – У меня положение… короче, хуже не бывает. Деньги нужны… короче, вилы. А тут сумка твоя на виду, ну я и… первый раз в жизни…

– Разумеется, – усмехнулась я. – А чего вернул бабки, если вилы?

– Так ведь совесть совершенно замучила. Девушку обокрал. Красивую. Просто сам себя не уважаю. А тут еще в кошельке карта гостя. Думаю, осталась девушка в чужом городе без бабок, без кредитки… Короче, совесть задолбала. Пришлось сюда идти. Тебя Света зовут, да? А меня Пашка.

– Годов-то тебе сколько? – усмехнулась я. – А до сих пор все Пашка?

Он поднялся, поклонился и сказал с чувством:

– Рагужинский Павел Ильич.

– В каком полку служили? – спросила я.

– Чего? – Он тут же засмеялся. – Я заметил, ты с чувством юмора. Слушай, а ты не могла бы дать мне взаймы еще двести рублей?

– Что такого полезного для себя ты собираешься сделать на эти деньги?

– Ну… я еще не решил. Однако, когда в кармане есть хоть какая-то мелочь, чувствуешь себя намного лучше.

Я достала из кошелька тысячу и протянула ему:

– На. И исчезни. Навеки. Не то ментам сдам.

– Нет, мне столько не надо. Опять совесть замучает.

– Тогда просто проваливай.

– Знаешь, ты не очень доброжелательная девушка. Извини, но иногда ты мне напоминаешь моего сержанта в армии. Тот тоже был скор на расправу. И ни малейшего сочувствия.

– Тебе не сочувствие, тебе пинок нужен.

– Вот примерно так он и говорил. В конце концов, ты могла бы быть и поласковее, если уж я вернул тебе кошелек и занял-то всего сто рублей.

– Я тебя уже поблагодарила. Могу добавить, если хочешь.

– Слушай, а ты чем занимаешься в жизни?

– Переводами.

– Чем?

– Перевожу книги с английского и немецкого.

– Серьезно? Здорово. Я в школе тоже английский учил.

– Рада за тебя. Тебя проводить до двери или ты сам дорогу найдешь?

– Давай так. Ты накормишь меня ужином, а я забуду твою грубость и мой расквашенный нос. Тут рядом кафешка дешевая, я тебе обойдусь в сущие копейки. Очень кушать хочется. Помоги, а?

Я взяла куртку и кивнула:

– Хорошо, идем.

– Я верил: есть в тебе что-то доброе, светлое и отзывчивое.

Мы вышли из номера и направились по коридору к лифту.

– Кафешка через дорогу, – продолжал трещать он.

– Зачем нам кафешка? Так и быть, накормлю тебя в ресторане.

– В таком виде я не могу отправиться с дамой в ресторан. Забыл забрать из химчистки смокинг, так что в следующий раз.

– Следующего раза не будет.

– Ты разбиваешь мне сердце такими словами. Давай ты возьмешь меня за руку.

– Боишься хулиганов?

– Просто ты мне нравишься.

– Тебе нравятся девушки, которые бьют тебя по носу?

– Мне нравятся девушки, которые могут постоять за себя.

Кафе напротив выглядело вполне прилично. Мы устроились за столиком, покрытым скатертью в клетку, Пашка принялся изучать меню, а я за ним наблюдать. Когда он не скалил зубы, выглядел вполне разумным человеком. В какой-то момент я даже решила, что он может быть старше меня.

– Тебе сколько лет? – спросила я.

– Двадцать пять, – поднял он голову.

– Врешь, – сказала я скорее из вредности.

– Тогда двадцать семь. Подходит? А тебе сколько? Ладно, я сам отгадаю. Двадцать три. Нет, пожалуй, больше: ты совсем лишена романтизма.

В этот момент он вдруг уставился в окно, невольно поморщился и потерял интерес к разговору, хотя и продолжал что-то болтать.

– Это у меня от природы, – ответила я, пытаясь проследить его взгляд. За окном не было ничего интересного, если не считать темно-зеленого джипа, который замер на противоположной стороне улицы. Тут двери кафе распахнулись, и в зал вошел молодой человек внушительной комплекции, на мгновение задержав взгляд на моей особе. Он прошел к соседнему столику, официантка метнулась к нему, он попросил стакан минералки и заскучал.

Мой спутник заметно нервничал, хоть и продолжал расточать улыбки. Принесли заказ, он поспешно съел свой ужин, поглядывая то на джип, то на парня за соседним столом. На аппетите его нервозность никак не сказалась, но чувствовалось, что жизнь его в настоящий момент не радует.

Я отошла к бару взять чашку кофе, досадуя, что согласилась пойти с этим типом в кафе. Ясно, что заводить с ним знакомство не самая удачная идея, особенно сейчас. Любопытство любопытством, но и осторожность не помешает. Только я вернулась за столик, как Пашка заявил:

– Отлучусь на пару минут, если не возражаешь. – И скрылся в направлении туалета.

Минут двадцать я терпеливо ждала его возвращения, потом проверила кошелек. Он был на месте, и его содержимое тоже. Я могла расплатиться и уйти, забыв и думать об этом придурке, но все-таки было интересно, что он затеял. Поэтому я отправилась в туалет.

Здесь было всего две кабинки, мужская и женская. Дверь в мужскую была приоткрыта. Оглядевшись и никого не обнаружив в пределах видимости, я открыла дверь пошире. Кабинка пуста. Над умывальником открытое окно.

– Идиот, – констатировала я и вернулась за стол. Позвала официантку, чтобы расплатиться, и тут у меня зазвонил мобильный. Номер высветился незнакомый, зато голос я узнала сразу.

– Это я, – сказал Пашка, точно сделал мне подарок.

– Ты звонишь из туалета? – спросила я.

– У тебя еще одна попытка… Эй, послушай меня, я сейчас в Кировском переулке… Черт, ты не знаешь, где это. Короче, выйдешь из кафе и дойдешь до перекрестка, там свернешь налево, а потом опять налево в первый переулок. Увидишь церковь, а рядом пятиэтажный дом, войдешь в первый подъезд, код 125. Запомнишь? Жду.

– Жди, – ответила я ласково.

– А дождусь? – насторожился он.

– Вряд ли. Ты придурок и мне надоел.

– Я тебе кое-что покажу. И ты убедишься, что вовсе я не придурок. Я почти что гений.

– Рада за тебя.

– Светка, я серьезно…

– Насчет гения?

– Тот тип, что устроился рядом, все еще там?

Я на всякий случай оглянулась и ответила:

– Ага.

– И джип стоит?

– Все здесь, только тебя нет.

– Загадочно, – изрек он. – Ладно, разберемся. Давай сюда.

– Нашел дуру, – удивилась я.

– Светка, кончай, а? Сначала узнай, в чем дело, а потом язви.

– Не хочу я ничего знать, – упрямилась я, потому что в самом деле не хотела.

– Если выяснится, что я тебя зря из кафе выдернул, можешь въехать мне по носу еще раз.

– В этом можешь не сомневаться, – заверила я и вздохнула.

Стало ясно: я пойду в этот самый переулок, хотя сама не могла ответить, за каким чертом. Не иначе как из-за личного обаяния Пашки. Хоть он и выглядел абсолютным придурком, но что-то подсказывало мне, что он далеко не так прост.

В общем, я расплатилась и вышла из кафе. Не торопясь дошла до светофора на перекрестке, свернула, затем опять свернула и оказалась в нужном переулке. Собственно, попасть сюда можно было прямо с площади через проходные дворы, но я решила строго следовать инструкциям.

Набрала код, открыла дверь подъезда и, помедлив, вошла, ожидая подвоха. Пашка парень неожиданный, к тому же вполне мог желать поквитаться за разбитый нос. Только я захлопнула дверь, как услышала его голос.

– Давай быстрее, – позвал он с лестницы. Я поднялась на один пролет. Он стоял сбоку от окна, буркнул: – Поднимемся выше. – И стал быстро подниматься, придерживаясь стены.

Мне очень хотелось дать ему по носу, но я решила быть терпеливой. Мы миновали последний этаж, впереди была лестница на крышу, к ней Пашка и направился.

– Быстрее, – поторопил он. Открыл дверь ключом, что показалось мне занятным, и мы оказались на крыше. – Пригнись и смотри внимательно, – посерьезнел он, хотя и до этого выглядел чрезвычайно деятельным.

– Куда?

– В переулок.

– Что особенного в переулке?

– Джип, – пожал он плечами.

И в самом деле теперь в переулке возник тот самый джип, что стоял возле кафе. Из него появились двое парней, один из которых, кстати, несколько минут назад сидел в кафе, и направились к дому. Первый замер на углу так, чтобы, выходя из подъезда, его нельзя было увидеть, второй прошел во двор. Парни действовали очень осторожно и, без всякого сомнения, профессионально.

– И ты вытащил меня из кафе, чтобы я любовалась на каких-то идиотов? – возмутилась я.

В первое мгновение Пашка растерялся, хлопнул длинными ресницами. Я даже подумала, не зарыдал бы он от великой обиды. Потом физиономия парня приобрела недовольное выражение, и гневался он, как выяснилось, на меня.

– Не скажешь, что им от тебя надо?

– Кому? – в свою очередь растерялась я и тоже хлопнула ресницами.

– Между прочим, эти типы тебя пасут.

– Серьезно? А зачем?

– Откуда мне знать? Может, у тебя в сумке килограмм героина, а может, ты пришила кого ненароком.

– В сумке у меня кошелек, в чем ты мог убедиться. С «пришить» – тоже пальцем в небо, но желание есть. А что это за типы?

– Похоронная команда. Вон тот, мордастенький, что в кафе сидел, Вова Шалый, милейший человек. Одному парню отрезал руку за то, что тот деньги вовремя не вернул. Тот, что в тачке остался, по кличке Гризли, вообще душка. Говорят, запросто может разрубить человека на куски.

– Ты чего девушку пугаешь? – обиделась я.

– Я не пугаю, я хочу знать, что таким типам от тебя надо?

– Почему от меня? Может, это ты им приглянулся.

– Когда я тачку в окно увидел, тоже так подумал. И почувствовал себя очень неуютно. Но Шалый не сгреб меня в охапку, а сделал вид, что вовсе меня не знает. Не подумай, что это меня огорчило, но слегка сбило с толка. Чего б ему сидеть и глазеть, как я ужинаю с девушкой, а Гризли тосковать в машине? Поэтому я тихо удалился и решил посмотреть, что будет дальше.

– И что?

– А ничего. Я в сортире сидел, а они с места не сдвинулись.

– Может, они решили не суетиться и проследить за мной, уверенные, что я отправлюсь прямиком к тебе?

– И не мечтай. Как только ты покинула кафе, они очень осторожно припустили следом.

– Это подтверждает мою догадку, – кивнула я.

– Я же сказал: не мечтай. Если бы им был нужен я, они тряхнули бы тебя как следует, и на счет «два» ты бы им сказала, где меня найти. Так что за дела у тебя с этими парнями?

– А у тебя? – Он нахмурился, а я продолжила: – Я уяснила, что один из них Шалый, а другой Гризли, и теперь даже знаю, чем они знамениты. Кстати, откуда тебе известен номер моего мобильного?

– Так ведь твой телефон на столе лежал. Пока ты брала кофе в баре, я позвонил с твоего на свой, и вот он, номер. Мне надо было смываться, а я не мог уйти, не сказав тебе «спокойной ночи» и не пожелав приятных снов. Ты вообще могла уехать. И как бы я стал тебя искать?

– Зачем меня искать?

– Затем, что понравилась.

– Когда?

– Еще в машине. Но тогда не очень. А чем больше я на тебя смотрю, тем больше ты мне нравишься. Не зря меня потянуло отдать кошелек. А когда я тебя разглядел как следует… Короче, ты мне нравишься, и я не хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни. Кстати, нам пора смываться отсюда. Они могут заподозрить неладное.

– И что?

– Понятия не имею. Ты же не говоришь, с какой такой стати они за тобой топают. Если честно, мне совсем не хочется попадаться им на глаза.

– Хорошо. Давай выбираться. Только как?

– Это просто, – осчастливил меня Пашка. – Быстренько спускаемся в подвал. Лишь бы эти гады раньше времени в подъезд не сунулись.

Мы спустились, стараясь, чтобы нас не увидели в подъездное окно. От двери в подвал у Пашки тоже был ключ. Узким коридором мы прошли в самый конец, где была еще дверь, запертая на засов.

– С той стороны она заколочена крест-накрест, – шепнул он. – Но пролезть можно. Они доски наверняка проверили, прибиты крепко, так что считают, что дверь заделана наглухо, и здесь топтаться не будут. Рядом кусты и труба. Ждешь в ней.

– В трубе?

– Она большая. Выйдем в соседний двор, а там сразу в переулок. Ну, давай.

Он приоткрыл дверь, бросил взгляд на улицу, кивнул, и я полезла в узкую щель. Собственно, прятаться от Гризли особого повода я не видела, но решила последовать Пашкиным советам.

Через мгновение я была в кустах, а затем и в трубе, в ней можно было идти согнувшись. Почувствовав движение сзади, я оглянулась и смогла убедиться, что Пашка топает следом. Соседний двор выглядел невероятно грязным, траншея, которая для трубы, скорее всего, и предназначалась, разделила двор пополам. Разбежавшись, мы ее перепрыгнули и вскоре вышли в переулок.

– Лучше поторопиться, – напомнил Пашка. – Они на тачке, и прочесать район им ничего не стоит.

Дитя подворотен лихо вышагивал рядом, и я не удержалась, спросила:

– А не староват ты для всего этого?

– Для чего? – вроде бы обиделся он.

– Ну, для крыш, подвалов и прочего.

– Так ведь нужда заставляет. Не по собственному желанию…

– А по божьей воле, – подсказала я.

– Вон там беседка, за деревьями нас вряд ли увидят.

Беседка с вазонами по углам выглядела образцово, скамейка в ней тоже оказалась в полной сохранности. На ней мы и устроились.

– Ну вот, дорога далеко, мы их увидим, они нас не сразу. Можно поговорить.

– Валяй, я слушаю, – кивнула я.

– Слушает она, – хмыкнул Пашка, взглянув на меня с недовольством. – Между прочим, я изнываю от любопытства. Что у тебя за дела такие?

– Продолжай изнывать, потому что никаких дел у меня нет. Парней вижу впервые и очень сомневаюсь, что им нужна я.

– Ты же журналистка, может, какой матерьяльчик собираешь, который мог не понравиться Меченому.

– Кто такой Меченый?

– Корчит из себя крутого, а сам ишачит на дядю по фамилии Строев. О таком тоже не слышала?

– Нет, – покачала я головой, но теперь приглядывалась к Пашке и слушала его с удвоенным интересом.

– Тяжелый случай.

– Ты так и не сказал, сам-то чего от них бегаешь?

– Деньги должен.

– Сколько?

– Две тонны.

– Немного.

– Как для кого. Где их взять-то?

– Зачем же занимал?

– Не занимал, – вздохнул он. – Проиграл. Фатально не везло.

– А теперь Гризли за тобой охотится?

– Не каркай, – одернул он. – Гризли такой ерундой не занимается. У него дела покруче. Говорят, он даже на Меченого поплевывает, считает, что они вроде как на равных. Но когда я сегодня этих двоих увидел, то перепугался. Хрен знает, вдруг все-таки за мной.

– А почему «похоронная команда»?

– А до тебя не дошло? Потому что им человека убить – раз плюнуть.

– И эти типы зачем-то увязались за мной. Ужас.

– Что-то ты особо испуганной не выглядишь, – сказал Пашка недовольно.

– Это по глупости, – утешила я. – Когда начну соображать, с какой стати они на меня тратят свое драгоценное время, непременно испугаюсь. Ну что ж, спасибо за интересный вечер.

Я поднялась со скамьи, а Пашка несказанно удивился:

– Куда это ты?

– В гостиницу. Мне спать пора.