Кэйго Хигасино

Детектив Галилей — 3

Жертва подозреваемого Х

1

В семь тридцать пять, как обычно, Исигами вышел из дома. Уже наступил март, но по-прежнему дул холодный, пронизывающий ветер, и он на ходу поплотнее укутал шарфом шею. Мельком взглянул на велосипедную стоянку у дома. Там рядком выстроилось несколько велосипедов, но интересующего его, зелёного, не было.

Пройдя метров двадцать в южном направлении, вышел на широкую улицу. Син-Охаси. Если двигаться налево, на восток, попадёшь в район Старая Эдогава, если идти на запад — окажешься в Нихонбаси. Перед Нихонбаси протекает река Сумидагава, её пересекает мост Син-Охаси.

Для Исигами самый короткий путь на службу — идти прямо на юг. Через несколько сотен метров уткнёшься в парк Киёсуми. Возле парка — частная гимназия. В ней-то он и работает. Короче говоря, он школьный учитель. Учитель математики.

Увидев, что впереди загорелся красный сигнал светофора, Исигами свернул направо. Пошёл в сторону моста. Встречный ветер рвал пальто. Исигами сунул руки в карманы и слегка наклонился вперёд.

Небо было плотно затянуто тучами. Отражавшие их воды реки Сумидагава казались грязно-серыми. Маленький кораблик полз против течения. Провожая его взглядом, Исигами перешёл по мосту Син-Охаси. Спустился по лестнице. Нырнув под мост, пошёл вдоль реки. По обеим её сторонам устроены пешеходные дорожки. Но родители с детьми и влюблённые парочки предпочитают гулять чуть дальше, возле моста Киёсу, а здесь даже в выходные безлюдно. С одного взгляда понятно почему. Вдоль парапета выстроились в тесный ряд палатки из синего полиэтилена, в которых живут бездомные. Удобное место: прямо над головой проходит скоростная эстакада, защищающая от дождя. И вот доказательство: на противоположном берегу синих палаток нет. Разумеется, кроме всего прочего, для бездомных сподручнее держаться сообща.

Исигами равнодушно шёл мимо палаток. Большинство в человеческий рост, но некоторые не доходили и до пояса. Их и палатками-то не назовёшь — логова. Но для сна и этого достаточно. Вблизи палаток на верёвках сушилось бельё — красноречивое свидетельство того, что и здесь живут люди.

Какой-то мужчина, прислонившись к парапету, чистил зубы. Исигами часто его здесь замечал. За шестьдесят, седые лохмы связаны в пучок на затылке. Видать, работа его не прельщает. Те, кто рассчитывает подзаработать физическим трудом, в такое время не болтаются без дела. На работу вербуют спозаранок. И на биржу труда он идти явно не намерен. Даже если бы нашлось место, кто его возьмёт с такой гривой! Впрочем, в таком возрасте вероятность куда-нибудь пристроиться близка к нулю.

Ещё один, усевшись возле своей лачуги, усердно плющил сваленные в кучу жестяные банки. Исигами уже не раз был свидетелем этой картины и про себя прозвал мужчину «жестянщиком». На вид ему было около пятидесяти. По местным меркам он казался зажиточным, даже имел собственный велосипед. Полезная вещь для сбора банок. Его палатка располагалась в самом конце колонии и чуть в глубине — это место, судя по всему, считалось здесь самым привилегированным, из чего Исигами заключил, что он старожил.

Миновав ряд синих палаток и пройдя несколько шагов, он увидел человека, сидящего на скамейке. Человек был в пальто когда-то бежевого цвета, но от грязи ставшем почти серым. Под расстёгнутым пальто — вполне приличный пиджак и белая рубашка. «Небось ещё и галстук лежит в кармане», — предположил Исигами. Он прозвал этого человека «инженером». На днях видел, как тот читает технический журнал. Короткая стрижка, гладко выбрит. Видимо, этот «инженер» ещё не отчаялся вновь найти работу. Наверняка и сегодня отправится на биржу труда. Но вряд ли ему повезёт. Чтобы найти работу, ему прежде всего следовало бы поубавить гордыни. В первый раз Исигами увидел «инженера» дней десять назад. Было заметно, что он ещё не освоился со здешними порядками. Всё ещё пытается провести черту между собой и этими полиэтиленовыми хибарами. Поэтому и сидит здесь, в отдалении, с трудом представляя свою дальнейшую жизнь среди бездомных.

Исигами продолжал свой привычный путь вдоль реки. Недалеко от моста Киёсу встретилась старушка, выгуливающая трёх собачонок. Карликовые таксы в красном, зелёном и розовом ошейниках. Когда он подошёл ближе, кажется, и она его признала. Скривила губы в улыбку, едва заметно кивнула. Он кивнул в ответ и поздоровался.

— Доброе утро! — ответила она. — Какие нынче холода!

— Да уж, — поморщился он.

И уже собирался пройти мимо, когда старушка неожиданно добавила:

— Счастливого пути!

Исигами вежливо поклонился.

Несколько раз он видел, как она выходила с пакетом из универсама. В пакете, судя по всему, были сэндвичи. Вероятно, на завтрак. Следовательно, заключил Исигами, она живёт одна. Видимо, где-то поблизости: как-то раз на ногах у неё были сандалии. В сандалиях невозможно водить машину. Пережила мужа и коротает дни в одном из здешних домов с тремя собаками. Квартира, видать, вполне вместительная — может позволить себе держать аж трёх. А имея их, нечего и думать, чтобы переехать в более скромную квартирку. Допустим, кредит весь выплачен, но затраты на коммунальные услуги немалые. Следовательно, приходится экономить. За эту зиму ни разу не сподобилась побывать в парикмахерской. И волосы некрашеные.

Дойдя до моста Киёсу, Исигами поднялся по ступеням. Чтобы попасть в гимназию, надо было перейти мост, но он зашагал в противоположном направлении.

Ещё издалека бросалась в глаза вывеска на маленькой лавчонке: «Бэнтэн». Здесь продавали бэнто[1]. Исигами толкнул стеклянную дверь.

— Милости просим! Доброе утро! — из-за прилавка долетел привычный, но оттого не менее волнующий голос. Продавщица, Ясуко Ханаока, с белым колпачком на голове, улыбалась.

Он оказался единственным покупателем. От этого на душе стало ещё веселее.

— Пожалуйста, ассорти.

— Благодарю, мы всегда вам рады.

Прозвучало приветливо, но что при этом выражало лицо — неизвестно. Он не успел разглядеть, поскольку как раз копался в своём бумажнике. Можно было бы заговорить с ней — всё-таки соседи, но с чего начать?

Расплачиваясь, он наконец выдавил из себя:

— Холодно сегодня.

Увы, его бормотание заглушил шум открывшейся двери. В лавку зашёл новый покупатель. Всё внимание Ясуко тотчас переместилось на него.

Взяв коробку с бэнто, Исигами вышел на улицу. И теперь уже направился прямиком к мосту Киёсу. Он сделал крюк только ради того, чтобы зайти в «Бэнтэн».



Проходит утренний час пик, когда служащие спешат на работу, и в лавке «Бэнтэн» наступает затишье, но лишь в том смысле, что нет покупателей. На кухне кипит работа. К двенадцати часам надо доставить ланчи в фирмы, с которыми заключён договор. Пока нет посетителей, Ясуко помогает с готовкой.

Работают в лавке, включая Ясуко, четверо. В кухне заправляют сам хозяин Ёнэдзава и его жена Саёко. Доставка заказов в обязанности работающей по временному найму Канэко. Так что Ясуко практически одна обслуживает посетителей.

Прежде она работала в ночном клубе в Кинси. Ёнэдзава нередко захаживал туда пропустить стаканчик. Саёко работала там же хостесом, распорядительницей. О том, что Ёнэдзава — её муж, стало известно, только когда она объявила о своём уходе.

— Ну и ну, из королевы кабака в лавочницы! — неодобрительно судачили завсегдатаи клуба. Но для Саёко иметь собственную лавку было исполнением давней мечты, она и в клубе-то работала только ради этого.

После открытия «Бэнтэна» Ясуко изредка наведывалась туда посмотреть, что и как. Дело быстро шло на лад. Уже через год ей предложили место. Супруги были физически не в состоянии справиться с навалившейся работой.

— Ясуко, не хочешь же ты до скончания дней ублажать пьянчуг! — уговаривала её Саёко. — Да и дочь твоя, Мисато, уже большая, того и гляди начнёт комплексовать, что мать подвизается в таком злачном месте.

И добавила:

— Решать, конечно, тебе.

Пять лет назад Ясуко развелась с мужем и с тех пор жила одна с дочерью. Она и без советов Саёко понимала, что дальше так продолжаться не может. Мисато жалко, но, главное, возраст уже не тот, вот-вот укажут на дверь. Раздумывать было особенно не о чем. Она согласилась.

В ночном клубе к её уходу отнеслись равнодушно. «Что ж, поздравляем», — вот всё, что она услышала. Там тоже понимали, что немолодой уже женщине пора побеспокоиться о будущем.

Прошлой весной Мисато окончила младшую школу, и, воспользовавшись этим, Ясуко переехала в свою нынешнюю квартиру. От прежней ей было бы тяжело добираться до «Бэнтэна». В отличие от ночного клуба, в лавке работа начиналась рано. Она вставала в шесть, а в половине седьмого отправлялась на работу на велосипеде. Зелёном велосипеде.

— Учитель опять приходил? — спросила Саёко во время короткой передышки.

— Приходил. Так ведь он каждый день заходит!

Саёко, хихикнув, переглянулась с мужем.

— Чего это вы оба? Смеётесь надо мной?

— Не обижайся. Просто мы только вчера с мужем говорили: видать, этот учитель в тебя втюрился.

— Что?! — Ясуко от неожиданности отпрянула, едва не расплескав содержимое чашки, которую держала в руке.

— Сама посуди. Вчера у тебя был выходной, так? И учитель не появлялся. Заходит каждый день, и только в те дни, когда тебя нет, его не видно. Разве не странно?

— Ну, может, это случайно так совпало.

— Что-то сомневаюсь. А ты как думаешь? — Саёко обратилась за поддержкой к мужу.

Тот, осклабившись, кивнул:

— Уже не первый месяц. Как у тебя выходной, учитель не заходит. Я давно стал замечать, вчера только лишний раз убедился.

— Но я беру выходные в любой день, по договорённости с вами. Откуда же он знает?

— Действительно, странно. Объяснение может быть одно: он ведь живёт с тобой в одном доме. Вот и видит, как ты утром выходишь из дома, и отсюда делает вывод, работаешь ты в этот день или нет.

— Но я ни разу не сталкивалась с ним, когда выходила из дому.

— Может быть, следит за тобой из окна.

— Это невозможно, в нашем доме окна квартир выходят на противоположную от подъезда сторону.

— Ладно, не бери в голову, — сказал Ёнэдзава, не желая продолжать этот разговор. — Если действительно втюрился, рано или поздно сам признается. Во всяком случае, нам повезло: благодаря тебе у нас появился постоянный клиент. Не зря же ты работала в ночном клубе!

Ясуко, только для приличия улыбнувшись, быстро допила чай. Учитель никак не выходил из головы.

Его звали Исигами. После переезда она в тот же вечер, как принято, обошла соседей, чтобы представиться. Тогда-то она и узнала, что он преподаёт в гимназии. Крепкого телосложения, с широким, круглым лицом. Но глаза узкие, как щёлочки. Волосы короткие, редкие, из-за этого он выглядит лет на пятьдесят, но, скорее всего, моложе. Из тех, что не особо заботятся о своём внешнем облике: постоянно носит одно и то же. Почти всю зиму проходил в коричневом свитере. Если прибавить к этому пальто, то именно таким Ясуко видела его каждый раз, когда он заходил в лавку. Но кажется, чистюля: на его маленьком балконе вечно что-то сушится. Судя по всему, холост, более того, никогда не был женат.

Новость о том, что он в неё «втюрился», оставила Ясуко равнодушной. Для неё он был всё равно что трещина на стене комнаты: знаешь о том, что она есть, но внимания не обращаешь, да и нет в том необходимости.

При встрече здоровались, да ещё как-то раз она спрашивала у него совета по поводу оплаты коммунальных услуг. Но собственно о нём самом Ясуко ничего не знала. Лишь недавно догадалась, что он преподаёт математику: увидела у него под дверью стопку перевязанных верёвкой старых учебников по математике.

Хорошо хоть не напрашивается на свидание! При этой мысли она усмехнулась. Интересно, какую мину этот бирюк изобразит, если вдруг всё же решится за ней приударить?

Как всегда, в первой половине дня работа шла по нарастающей, достигнув пика в полдень. Но к часу более-менее управились. Всё как обычно.

Это произошло, когда Ясуко меняла ленту в кассовом аппарате. Открылась стеклянная дверь, и кто-то вошёл.

— Добро пожаловать! — сказала она и подняла глаза на посетителя. И в ту же секунду похолодела. Стояла, хлопая глазами, потеряв дар речи.

— Неплохо выглядишь! — засмеялся вошедший. Но во взгляде у него была злоба.

— Ты… Как ты здесь оказался?

— Чего удивительного? Найти сбежавшую бабу — на это я ещё способен.

Мужчина, сунув руки в карманы синего кардигана, оглядел лавку. Казалось, он что-то ищет.

— Зачем ты пришёл? — спросила Ясуко резко, но понизив голос: не хотела, чтобы услышали находившиеся на кухне хозяева.

— Ну что вылупилась? Давно не виделись, хоть бы улыбнулась для приличия, — мужчина мерзко ухмыльнулся.

— Если никаких дел нет, убирайся!

— Есть дело, поэтому и пришёл. Надо поговорить. Можешь освободиться на пару минут?

— Что ты мелешь! Не видишь? Я на работе.

Сказав это, Ясуко тотчас раскаялась. Получилось, что если б она не была занята, то согласилась бы на разговор.

Мужчина плотоядно облизнулся:

— Когда заканчиваешь?

— Нам не о чем разговаривать. Сказала же: уходи. И больше не появляйся.

— Какой бессердечный приём!

— А ты ждал другого?

Ясуко посмотрела с надеждой в сторону витрины — не идёт ли какой-нибудь покупатель, но улица была пустынна.

— Да уж, чего ещё от тебя ждать. В таком разе пойти, что ли, туда, — он задумчиво почесал затылок.

— Куда это «туда»?

— Раз ты от меня нос воротишь, придётся заняться твоей девкой. Школа где-то здесь рядом, да?

Он сказал именно то, чего Ясуко больше всего боялась.

— Не смей! Оставь мою дочь в покое!

— Тебе решать. Мне всё равно, с кем из вас двоих говорить.

Ясуко обречённо вздохнула. Но всё ещё надеялась как-то отвязаться.

— Я работаю до шести.

— С раннего утра до шести. Надо же, какая ты усердная!

— Тебя это не касается.

— Ну ладно, подвалю в шесть.

— Сюда не приходи. Направо по улице перекрёсток, на углу семейный ресторан. Там в половине седьмого.

— Договорились. Но только смотри, если обманешь…

— Приду, приду. Уходи.

— Ладно, уговорила. Я ж не зверь какой-нибудь!

Мужчина ещё раз окинул взглядом лавку и вышел, сильно хлопнув дверью.

Ясуко приложила руку ко лбу. Начала побаливать голова. Подступила тошнота. Её охватило отчаяние.

Она вышла замуж за Синдзи Тогаси восемь лет назад. В то время она работала в баре в Акасаке. Он был одним из посетителей.

Тогаси занимался продажей иностранных машин и преуспевал. Делал ей дорогие подарки, водил в роскошные рестораны. Поэтому, получив от него предложение, она почувствовала себя Джулией Робертс из фильма «Красотка». После своего неудачного замужества она одна, работая, воспитывала дочь и уже устала от такой жизни.

Первое время она была счастлива. Тогаси имел стабильный доход, она смогла с лёгким сердцем оставить ненавистную работу. К тому же он души не чаял в Мисато. Со своей стороны Мисато всеми силами пыталась относиться к нему как к отцу.

Но неожиданно произошла катастрофа. Тогаси уволили из фирмы. Выяснилось, что он на протяжении многих лет незаконно присваивал деньги. Его не привлекли к суду только потому, что начальство боялось понести ответственность за недосмотр и постаралось замять дело. У них не осталось ничего. Все неправедно нажитые деньги он уже давно растранжирил.

С этого момента Тогаси точно подменили. Нет, верно сказать, проявились его истинные качества. Он либо слонялся целыми днями без дела, либо пропадал в казино. Если Ясуко делала замечание, набрасывался с кулаками. Начал много пить. Постоянно напивался и бесился.

Само собой разумеется, Ясуко вновь пришлось устраиваться на работу. Но теперь всё, что она зарабатывала, Тогаси отнимал силой. Она стала припрятывать деньги, дошло до того, что в расчётный день он раньше неё являлся в ресторан и без спросу забирал её жалование.

Мисато теперь боялась его как огня. Не хотела оставаться с ним вдвоём в квартире и даже, случалось, вся в слезах прибегала к Ясуко на работу.

Ясуко потребовала развода, но он даже ухом не повёл. Когда она стала настаивать, избил её. Дойдя до предела отчаяния, Ясуко обратилась за помощью к адвокату, знакомому одного из её клиентов. Под напором адвоката Тогаси скрепя сердце подписал заявление о разводе. Он понимал что, если дойдёт до суда, наверняка проиграет. Хуже того его заставят платить алименты.

Но, увы, беды Ясуко на этом не кончились. Несмотря на развод, Тогаси продолжал её преследовать. Мол, взялся за ум, собираюсь с головой уйти в работу, — может помиримся? Поскольку Ясуко его упрямо избегала, он начал приставать к Мисато. Подстерегал её, когда она возвращалась из школы.

Глядя, как он кидается ей в ноги и умоляет простить, Ясуко понимала, что это спектакль, и всё же в ней просыпалась жалость. Как-никак прожили вместе какое-то время, и сердце у неё не камень. В конце концов, не выдержав, она дала ему денег. Это было ошибкой. Войдя во вкус, Тогаси стал ещё более навязчивым. Чем сильнее он унижался, тем более наглым становился.

Ясуко сменила место работы, переехала на другую квартиру. Бедняжке Мисато пришлось перейти в другую школу. После того как Ясуко стала работать в Кинси, Тогаси больше не появлялся. Она ещё раз сменила квартиру, поступила на работу в «Бэнтэн». Прошёл почти год. Она уже поверила, что навсегда избавилась от этого проклятья.

Нельзя впутывать Ёнэдзаву и его жену. Нельзя, чтобы об этом узнала Мисато. Она должна сама, без посторонней помощи, сделать всё, чтобы этот человек больше здесь не появлялся, иначе… Ясуко, собрав волю в кулак, с тоской глядела на стрелку, ползущую по циферблату.

В назначенное время она пришла в ресторан. Тогаси курил, сидя у окна. Перед ним стояла чашка кофе. Ясуко, присаживаясь, попросила официантку принести какао. Для всех других напитков вторая порция была бесплатной, но она не собиралась засиживаться.

— Ну и какое же у тебя ко мне дело? — спросила она, с ненавистью глядя на Тогаси.

Тот ухмыльнулся:

— Не так скоро…

— У меня нет времени на пустую болтовню. Если есть дело, говори, и на этом покончим.

— Ясуко, — Тогаси протянул руку. Видимо, хотел коснуться её лежащей на столе руки. Догадавшись, она отдёрнула руку.

Он скривился:

— Сердишься?

— А ты как думал! Ну же, выкладывай, что это за дело такое, ради чего ты меня выслеживаешь?

— Не надо так. Разве не видишь? Я пришёл с серьёзным разговором.

— Знаю я твои серьёзные разговоры!..

Официантка принесла какао. Ясуко тотчас взяла чашку в руку. Поскорее выпить и уйти.

— Ты всё ещё живёшь одна? — спросил Тогаси, глядя исподлобья.

— Тебя это не касается.

— Тяжело, наверное, женщине одной воспитывать дочь. С каждым годом расходы растут. А что это за работа — стоять за прилавком? Никаких перспектив. Может быть, всё- таки передумаешь? Я уже не тот, что прежде.

— И что же, интересно знать, в тебе изменилось? Никак устроился на работу?

— Да, у меня уже есть на примете хорошая работёнка.

— Другими словами, сейчас её нет?

— Но говорю же: работа есть. Начну со следующего месяца. Это новая фирма, но, если дело пойдёт на лад, я смогу обеспечить и тебя, и твою дочь.

— Отлично, если тебе так подфартило, найдёшь себе новую подругу. А меня, пожалуйста, оставь в покое.

— Ясуко, я не могу без тебя!

Тогаси вновь попытался схватить её за руку, держащую чашку.

— Не трогай меня! — крикнула Ясуко, отпрянув. От толчка какао расплескалось и попало на руку Тогаси.

— А, горячо! — он отдёрнул руку. Глаза его наполнились злобой.

— Не надо мне вешать лапшу на уши! Думаешь, я тебе поверю? Я уже не раз говорила: между нами всё кончено, у меня нет ни малейшего желания возвращаться к прежней жизни. Неужели не понятно? Пора перестать на что-то надеяться.

Ясуко решительно поднялась. Тогаси смотрел на неё, не говоря ни слова. Избегая его взгляда, она положила на стол деньги за какао и направилась к выходу.

Выйдя из ресторана, она вскочила на велосипед и налегла на педали. Надо было спешить, чтобы Тогаси не успел её догнать. Проехав по улице Киёсубаси, она пересекла мост и свернула налево.

Говорить им больше не о чем, но она сомневалась, что Тогаси на этом успокоится. Наверняка вскоре вновь явится в «Бэнтэн». Будет приставать к ней, устроит в лавке скандал. Возможно, подстережёт Мисато по дороге из школы. Будет ждать, пока у неё сдадут нервы. Сдадут нервы, и она даст ему денег. Всё это уже проходили.

Вернувшись в квартиру, она начала готовить ужин. По сути, всего лишь разогрела остатки овощей, принесённых с работы. Несмотря на это, её руки то и дело замирали. В груди теснились неприятные предчувствия, мешая сосредоточиться.

Между тем Мисато пора уже было вернуться. Она посещала секцию бадминтона и после тренировки, немного поболтав с подругами, шла домой. Поэтому возвращалась обычно около семи.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Ясуко, заподозрив недоброе, вышла в прихожую. У Мисато был свой ключ.

— Кто? — спросила она, не открывая двери. — Кто вам нужен?

После продолжительной паузы послышался голос:

— Это я.

Ясуко почувствовала, как темнеет в глазах. Дурные предчувствия не обманули: Тогаси уже успел пронюхать, где она живёт. Наверное, на днях проследил, как она возвращалась с работы.

Не дождавшись ответа, Тогаси стал бить кулаком в дверь:

— Эй!

Она заставила себя отпереть дверь. Но не сняла дверной цепочки.

Едва дверь приоткрылась, в образовавшейся щели показалось лицо Тогаси. Он ухмылялся, скаля жёлтые зубы.

— Уходи! Что ты здесь делаешь?

— Наш разговор ещё не окончен. Уж больно ты вспыльчивая!

— Я же сказала: прекрати меня преследовать!

— Я всего лишь хочу с тобой поговорить. Может, всё-таки впустишь?

— Нет, уходи.

— Если не впустишь, придётся ждать здесь. Вот-вот подойдёт Мисато. Раз не получилось с тобой, поговорю с ней.

— Оставь ребёнка в покое!

— Тогда впусти.

— Я вызову полицию.

— Валяй! Сколько угодно. Разве плохо, что человек пришёл навестить свою бывшую жену? Уверен, полицейские меня поймут. «Что же это вы, дамочка, своего бывшего мужа даже на порог не пускаете?»

Ясуко закусила губу. Как ни странно, но Тогаси был прав. У неё уже был опыт общения с полицейскими. И никто пальцем о палец не ударил, чтобы ей помочь.

Кроме того, она боялась поднимать шум на лестнице. Она вселилась в этот дом, не имея на руках поручительства, и стоит поползти слухам о скандале, как её в два счёта выставят на улицу.

— Но только чтобы сразу ушёл!

— Ладно! — сказал Тогаси с торжествующим видом.

Сняв цепочку, она вновь открыла дверь. Тогаси, внимательно осматриваясь, снял ботинки. Квартира двухкомнатная. Сразу за прихожей — комната в традиционном стиле, крытая циновками, к ней справа примыкает маленькая кухонька. В глубине ещё одна комната, также крытая циновками. За ней — балкон.

— Квартирка маловата и обшарпана, но в общем ничего, — сказал Тогаси, бесцеремонно засовывая ноги под котацу[2] — обогреватель, установленный посреди комнаты. — А что это тепла нет?

Не спросив разрешения, вставил штепсель в розетку.

— Можешь трепать что угодно, я тебя насквозь вижу, — сказала Ясуко, продолжая стоять, — ты пришёл за деньгами.

— Ну вот ещё! Что это ты вздумала!

Тогаси достал из кармана кардигана пачку сигарет. Щёлкнул дешёвой зажигалкой и, затянувшись, огляделся по сторонам. Должно быть, заметил отсутствие пепельницы. Перегнувшись, вынул из мусорного мешка пустую банку и стряхнул в неё пепел.

— Деньги — это единственное, что тебе от меня нужно. Разве не так?

— Ну что ж, если ты так уверена, пусть будет по-твоему.

— Денег ты от меня всё равно не дождёшься. Поэтому уходи, и чтоб я тебя больше не видела!

Ясуко ещё продолжала говорить, когда дверь распахнулась и вошла Мисато. Она была в школьной форме. Заметив, что в квартире кто-то посторонний, она замерла. Лицо исказилось страхом и отчаянием: она поняла, кто это. Из руки выпала ракетка для бадминтона.

— А, Мисато, привет! Давненько! Как ты вытянулась! — развязно заговорил Тогаси.

Мисато, бросив вопросительный взгляд на мать, сняла спортивные тапочки, молча прошла в дальнюю комнату и плотно задвинула за собой перегородку.

— Можешь думать что угодно, — медленно заговорил Тогаси, — но всё, чего я хочу, — это восстановить наши прежние отношения. Что тут плохого?

— Сколько раз повторять, у меня нет ни малейшего желания. Ты и сам не рассчитываешь на моё согласие. Тебе это нужно как предлог, чтобы меня преследовать.

Должно быть, она попала в точку. Но Тогаси ничего не ответил, взял пульт и включил телевизор. Показывали мультики.

Ясуко, тяжело вздохнув, пошла в кухню. Достала бумажник из ящика возле мойки. Вынула две купюры по десять тысяч иен.

— Вот, и больше не проси! — она бросила деньги на обогреватель.

— Это ещё что такое? Сама говорила, что денег не дашь.

— В последний раз.

— Забери своё бабло обратно!

— Я знаю, что без денег ты не уйдёшь. Тебе мало? Извини. Больше не могу, сами с трудом перебиваемся.

Тогаси посмотрел на деньги, затем перевёл взгляд на Ясуко.

— Раз так, делать нечего. Что ж, ухожу. Но повторяю: я пришёл не за деньгами. Беру, только чтоб тебя не обидеть.

Тогаси сунул купюры в карман кардигана. Стряхнув пепел в пустую банку, вылез из-под одеяла обогревателя. Но направился не к выходу, а в сторону второй комнаты. Резко отодвинул перегородку. Было слышно, как воскликнула Мисато.

— Эй, что ты задумал! — крикнула, срываясь, Ясуко.

— Нельзя поздороваться со своей дочерью?

— Она уже тебе не дочь!

— Можно к тебе, Мисато? Как поживаешь?

Тогаси вошёл в комнату. С того места, где стояла Ясуко, не было видно реакции Мисато.

Наконец Тогаси направился к прихожей:

— Подрастёт, станет отличной бабёнкой. Я уже предвкушаю.

— Что ты несёшь!

— Помяни моё слово, года через три пойдёт работать, такую красотку везде с руками оторвут.

— Хватит молоть ерунду, уходи!

— Ухожу, ухожу. На сегодня хватит.

— И больше не приходи!

— Ну это ещё посмотрим.

— Что?!

— Предупреждаю, ты от меня никуда не убежишь. Решать буду я.

Тогаси захихикал и нагнулся, чтобы надеть ботинки.

Тут-то всё и произошло. Ясуко услышала за спиной шум. Обернувшись, увидела, что Мисато, всё ещё в своей школьной форме, стоит возле неё. И чем-то замахивается.

Ясуко оцепенела, не в силах ни остановить её, ни крикнуть. Мисато ударила Тогаси по голове. Раздался тупой звук, и Тогаси рухнул на пол.

2

Что-то выпало из рук Мисато. Это была медная ваза. Подарок по случаю открытия «Бэнтэна».

— Мисато, что ты наделала! — Ясуко удивлённо смотрела на дочь.

Лицо Мисато ничего не выражало. Она застыла, точно из неё вынули душу.

Но в следующий миг её глаза широко раскрылись. Взгляд был устремлён за спину Ясуко.

Обернувшись, Ясуко увидела, что Тогаси, пошатываясь, встаёт на ноги, морщится от боли и держится рукой за затылок.

— Ты, сучка! — взревел он с искажённым злобой лицом, глядя на Мисато. Покачиваясь из стороны в сторону, тяжело ступая, он двинулся на неё.

Ясуко встала на его пути, пытаясь защитить дочь:

— Прекрати!

— Прочь! — он схватил Ясуко за руку и резко отбросил в сторону.

Ясуко отлетела к стене, больно ударившись боком.

Мисато хотела убежать, но Тогаси схватил её за плечо. Навалившись всем своим весом, он опрокинул её на пол. Оседлал и, схватив за волосы, начал бить рукой по щекам.

— Сучка, убью! — рычал он, как зверь.

«И правда убьёт», — пронеслось в голове Ясуко. Если его не остановить, он убьёт Мисато.

Ясуко посмотрела вокруг себя. На глаза попался электропровод обогревателя. Она выдернула его из розетки. Другой конец был прикреплён к обогревателю. Но она, не обращая на это внимание, схватила провод и вскочила на ноги.

Зайдя за спину ревущего Тогаси, придавившего Мисато к полу, она набросила изогнутый петлёй шнур на его шею и что было сил дёрнула.

Захрипев, Тогаси откинулся назад. Не понимая, что происходит, он судорожно цеплялся пальцами за шнур. Она потянула со всей силой. Если сейчас отпустить, больше шанса уже не представится. Более того, он, как чума, уже никогда не оставит их в покое.

Однако силы были неравные. Провод выскальзывал из рук Ясуко.

Но в этот момент Мисато удалось разжать пальцы цепляющегося за провод Тогаси. Тотчас она взгромоздилась на него, сдерживая его яростное сопротивление.

— Мама, быстрее, быстрее!

Времени на раздумья уже не было. Крепко зажмурившись, она налегла из последних сил. Сердце бешено колотилось. Слыша, как шумит в ушах, она продолжала тянуть за провод.

Невозможно сказать, как долго это продолжалось. Она пришла в себя, услышав тихие всхлипы:

— Мама, мамочка…

Ясуко медленно приоткрыла глаза. Она всё ещё сжимала в руках провод.

Прямо перед ней была голова Тогаси. Широко раскрытые глаза потускли и смотрели в пустоту. Лицо стало иссиня-чёрным. Кожа вдоль глубоко врезавшегося в шею шнура вздулась багровой полосой.

Тогаси лежал неподвижно. На губах выступила пена. Из носа тоже что-то сочилось.

Ясуко отбросила шнур. Голова Тогаси с тупым стуком упала на пол.

Мисато опасливо слезла с неподвижного тела. Юбка была вся измята. Присела, прислонившись к стене. Глаза её не отрываясь смотрели на Тогаси.

Некоторое время и мать, и дочь молчали. Их взгляды были прикованы к распростёртому телу. Со странной отчётливостью Ясуко слышала, как жужжит флуоресцентная лампа.

— Что нам теперь делать? — прошептала наконец она. В голове зияла пустота. — Мы его убили.

— Мама…

Ясуко посмотрела на дочь. На мертвенно-бледном лице страшно краснели заплаканные глаза. Когда только она успела поплакать?

Ясуко вновь перевела взгляд на Тогаси. В её груди боролись противоположные чувства: желание, чтобы он вдруг ожил, и страх, что такое может произойти. Однако теперь уже практически не было сомнений, что её бывший муж мёртв.

— Он… был плохой, — захныкала Мисато, обхватив руками колени и уткнувшись в них головой.

— Что же нам теперь делать? — вновь пробормотала Ясуко, но не успела договорить, как раздался звонок в дверь. От неожиданности она вся затряслась, точно её охватили судороги.

Мисато тоже подняла голову. Теперь уже всё лицо её было залито слезами. Они посмотрели друг на друга. У обеих в глазах читался немой вопрос: кто там?

Вслед за этим послышался стук в дверь. Затем мужской голос:

— Госпожа Ханаока!

Голос знакомый. Но кому он принадлежит, Ясуко не могла сразу вспомнить. Она сидела точно в оцепенении, не в силах пошевелиться. Только продолжала переглядываться с дочерью.

Вновь раздался стук в дверь.

— Госпожа Ханаока! Госпожа Ханаока!

Тот, кто был за дверью, видимо, знал, что она находится в квартире. Нельзя продолжать делать вид, что её здесь нет. Но в создавшейся ситуации она не могла открыть дверь.

— Иди в дальнюю комнату, задвинь перегородку и ни в коем случае не выходи! — шёпотом приказала дочери Ясуко. К ней наконец вернулась способность рассуждать.

Вновь стук в дверь. Ясуко сделала глубокий вздох.

— Кто вы? — собрав остатки сил, она старалась говорить как можно спокойнее. — Что вам надо?

— Я ваш сосед. Исигами.

Ясуко была потрясена. Только сейчас сообразила, какой они подняли шум. Соседи не могли не заподозрить что-то неладное. Ничего удивительного, что Исигами решил наведаться и узнать, что происходит.

— Подождите минутку, — она попыталась придать голосу будничный тон, но не могла судить, насколько ей это удалось.

Мисато уже ушла в дальнюю комнату и задвинула перегородку. Ясуко посмотрела на труп. Надо что-то с ним делать.

Обогреватель сдвинулся далеко со своего места в центре комнаты. Разумеется, она же тянула за провод. Ясуко отодвинула обогреватель ещё дальше и прикрыла труп одеялом. Выглядело всё это довольно неестественно. Но другого выхода не было.

Быстро привела себя в порядок и вернулась в прихожую. В глаза бросились грязные ботинки Тогаси. Она засунула их в коробку для обуви.

Стараясь не шуметь, тихонько повесила дверную цепочку. Дверь была не заперта. Она облегчённо вздохнула. Слава богу, Исигами не попытался её открыть.

Приотворив дверь, увидела широкое, круглое лицо соседа. Узкие глаза были устремлены на неё. Лицо ничего не выражало. От этого делалось как-то не по себе.

— В чём дело? — Ясуко выдавила улыбку, но чувствовала, как у неё подёргиваются губы.

— Из вашей квартиры доносился сильный шум, — па лице Исигами по-прежнему невозможно было уловить никакой эмоции. — Что-то произошло?

— Нет, ничего особенного, — она отрицательно замотала головой. — Простите, если вас потревожили.

— Ну что ж, хорошо, если ничего.

Ясуко заметила, что сосед заглядывает внутрь квартиры. Она вся сжалась.

— Понимаете, таракан, — она выпалила первое, что пришло в голову.

— Таракан?

— Да, выполз таракан, и мы с дочерью вдвоём пытались его поймать, вот и подняли такой шум.

— Убили?