Мэри Хиггинс Кларк

Ты мне принадлежишь

Пролог

Он уже поднаторел в этой игре, и на этот раз у него возникло предчувствие, что дело окажется до обидного легким. Но, как ни странно, он ощутил еще более острое волнение, чем обычно, и это его приятно удивило.

Он взошел на борт только вчера в Перте, Австралия, собираясь плыть до Кобе, Япония, но нашел ее сразу. Стало быть, промежуточные порты ему не понадобятся. Она сидела за столикому окна в обеденном зале, обшитом деревянными панелями и обставленном с непритязательной элегантностью, вполне типичной для «Габриэль». Роскошный круизный лайнер идеально подходил для его целей: он всегда выбирал безупречные по антуражу и сравнительно небольшие по размерам корабли для кругосветных туристических путешествий.

Осторожный по натуре, он, тем не менее, не боялся столкновения с кем-то из попутчиков по предыдущим поездкам и не опасался, что кто-то случайно его узнает. Он научился мастерски изменять свою внешность: этот талант он открыл в себе еще в детстве, а потом усовершенствовал в колледже, когда ненадолго увлекся театром и вступил в драматический кружок.

И вот сейчас, изучая Регину Клаузен, он подумал, что ей тоже не помешало бы изменить внешность. Она была одной из тех женщин лет сорока, которые вполне еще могли бы нравиться, если бы знали, как одеваться, как держаться, как подать себя в выгодном свете. На ней был дорогой с виду вечерний костюм льдисто-голубого цвета, который выглядел бы сногшибательно на какой-нибудь загорелой блондинке, но совершенно не красил Регину: ее бледное лицо казалось бесцветным, даже нездоровым. А светло-каштановые волосы — естественные, некрашеные — были взбиты в крутой начес, бросавшийся в глаза даже на другом конце просторного обеденного зала. Эта нелепая прическа по моде пятидесятых годов не просто старила ее, но придавала ей вид провинциальной домохозяйки.

Разумеется, он знал, кто она. Всего несколько месяцев назад он видел Регину Клаузен, что называется, в деле — на собрании акционеров, а кроме того, он регулярно смотрел экономические новости по Эн-би-си[1], где она выступала в качестве биржевого аналитика. На экране она, конечно, выглядела сильной, уверенной в себе личностью.

Вот почему, увидев ее в грустном одиночестве за столом, заметив, какой трепетной, чуть ли не девически стыдливой улыбкой озарилось ее лицо, когда один из корабельных стюардов, в чьи обязанности входило развлекать пассажиров, пригласил ее на танец, он сразу понял, что дело выгорит и труда для него не составит.

Он поднял свой бокал и, качнув его легким движением в ее сторону, предложил молчаливый тост.

«Твои молитвы услышаны, Регина, — мысленно проговорил он. — Отныне ты принадлежишь мне».

Три года спустя

1

Доктор Сьюзен Чандлер всегда ходила на работу пешком. Ничто на свете — разве только снежная буря или ураган — не могло заставить ее изменить привычке выходить каждое утро из своей квартиры на третьем этаже кирпичного дома в Гринвич-Виллидж и добираться пешком до приемной, расположенной в здании начала XX века в Сохо[2]. Она была психологом-клиницистом и имела процветающую частную практику, а кроме того, по рабочим дням выступала ведущей популярной радиопрограммы «Спросите доктора Сьюзен».

Ранним октябрьским утром воздух был прохладен и свеж, дул ветер, и Сьюзен порадовалась, что надела под жакет свитер с воротником-стойкой.

Ее темно-русые волосы до плеч, все еще влажные после душа, развевались на ветру, и Сьюзен посетовала, что не захватила шарф. Ей вспомнилось давнее предостережение любимой бабушки, чье имя она носила: «Никогда не выходи из дому с мокрой головой, простудишься до смерти». Что-то часто в последнее время она вспоминает бабушку Сьюзи, подумала Сьюзен. Впрочем, удивляться нечему: всю свою молодость бабушка провела в Гринвич-Виллидж, и Сьюзен казалось, что здесь до сих пор витает ее дух.

Она остановилась на перекрестке улиц Мерсер и Хаустон, дожидаясь сигнала светофора. В половине восьмого утра на улицах было еще довольно пустынно. Через час они заполнятся ньюйоркцами, спешащими в понедельник на работу.

«Слава богу, закончились эти проклятые выходные!» — с облегчением подумала Сьюзен. Субботу и воскресенье она провела у матери в Рэе. Мать пребывала в подавленном настроении. «Оно и понятно, — подумала Сьюзен, — ведь это воскресенье могло бы стать сороковой годовщиной их с отцом свадьбы». А в довершение всего, Сьюзен как назло столкнулась с Ди, старшей сестрой, приехавшей погостить из Калифорнии.

В воскресенье после обеда, перед, возвращением в город, Сьюзен нанесла визит вежливости отцу в роскошный особняк в Бедфорд-Хиллз, где его вторая жена Бинки закатила вечеринку с коктейлями. Сьюзен не сомневалась, что Бинки нарочно приурочила вечеринку именно к этому дню.

Ровно четыре года назад в этот самый день у нас было первое свидание, — сообщила она, захлебываясь от восторга.

«Я обожаю своих родителей, — подумала Сьюзен, подходя к административному зданию, где находилась ее приемная, — но бывают дни, когда мне хочется пожелать им наконец повзрослеть».

Обычно Сьюзен появлялась на работе раньше всех, но на этот раз, поднявшись на верхний этаж и проходя мимо юридической конторы своей давней подруги и наставницы Недды Гардинг, она с удивлением заметила, что свет в приемной и в коридоре уже горит. Значит, именно Недда оказалась «ранней пташкой».

Сокрушенно покачав головой, Сьюзен открыла входную дверь, которой полагалось быть запертой на ключ, прошла по коридору мимо все еще темных кабинетов секретарей и младших партнеров Недды и с улыбкой остановилась у открытой двери, ведущей в кабинет начальницы. Недда, как всегда, была настолько поглощена работой, что даже не заметила постороннего присутствия.

Она застыла в своей обычной рабочей позе, поставив левый локоть на стол и опираясь подбородком на ладонь, правой рукой перелистывала страницы какого-то пухлого дела, разложенного перед ней на столе. Коротко подстриженные серебристые волосы Недды разлохматились, очки с половинками стекол сползли на кончик носа, все ее полное, крепко сбитое тело было напряжено и будто готово к прыжку. Она была одним из самых уважаемых и авторитетных адвокатов Нью-Йорка, но, глядя со стороны, никто бы не подумал, что эта женщина, похожая на сказочную «добрую бабушку», способна вырабатывать хитроумную стратегию и наступательную тактику защиты, проявлявшуюся особенно ярко при перекрестном допросе свидетелей в суде.

Они познакомились и подружились десять лет назад в Нью-йоркском университете, когда Сьюзен была двадцатидвухлетней второкурсницей юридического факультета, а Недда — приглашенным лектором. На третьем курсе Сьюзен так составила свое учебное расписание, чтобы два дня в неделю выполнять секретарскую работу для Недды.

Все ее друзья, за исключением Недды, были потрясены, когда, проработав два года заместителем окружного прокурора округа Уэстчестер, Сьюзен отказалась от своей престижной должности и вернулась к учебе, чтобы получить докторскую степень по психологии. «Я должна это сделать», — сказала она тогда своим близким.

Ощутив наконец присутствие Сьюзен в дверях, Недда подняла голову и приветливо улыбнулась.

— Смотрите, кто пришел! Извини за бестактный вопрос, Сьюзен: как прошли выходные?

— Как и ожидалось. В субботу приехала Ди, и они с мамой чуть глаза себе не выплакали. Я сказала Ди, что она со своей депрессией только усугубляет мамино состояние, и она жутко разозлилась. Заявила, что если бы два года назад снежная лавина при мне унесла моего мужа, я бы поняла, что ей пришлось пережить, когда Джек погиб у нее на глазах. Кроме того, она намекнула, что если бы я подставила маме плечо и дала ей возможность выплакаться, а не напоминала поминутно, что надо продолжать жить, ей стало бы гораздо легче. Я сказала, что мне уже впору лечиться от ревматизма — столько слез выплакано на моем плече, и тут Ди взвилась под потолок. Но хоть мама рассмеялась, и на том спасибо.

Сьюзен тяжело вздохнула.

— А в довершение всего эта вечеринка у папы и Бинки. Между прочим, папа вдруг объявил, что я должна звать его Чарльзом. И этим все сказано, — добавила она с новым вздохом. — Вот так я провела выходные. Еще один такой праздничек, и мне самой понадобится терапия. А поскольку психотерапевт мне не по карману, придется заняться самолечением.

Недда взглянула на нее с сочувствием. Из всех подруг Сьюзен ей одной была известна полная версия истории Джека и Ди, а также скандального развода родителей Сьюзен.

— По-моему, тебе нужен экстренный план выживания, подруга дорогая, — сказала она.

— Вот ты его и придумай, ты же у нас умная, — засмеялась Сьюзен. — Просто впиши его в мой счет. Я и так перед тобой в долгу: ведь это ты устроила меня на радио. А теперь мне пора. Надо просмотреть материал перед эфиром. Так что еще раз огромное тебе спасибо.

Годом ранее Мардж Маккин, ведущая популярной радиопрограммы и близкая подруга Недды, с ее подачи пригласила Сьюзен как правового эксперта и психолога, чтобы та прокомментировала нашумевший судебный процесс. Первая передача с участием Сьюзен имела такой успех, что ее стали приглашать регулярно, а когда Мардж «пошла на повышение» и перешла на телевидение, Сьюзен получила предложение занять ее место в ежедневной дискуссионной программе.

— Что за глупости! Я тут ни при чем. Тебя пригласили, потому что ты отлично справляешься. Ты чертовски хороша, сама знаешь, — отмахнулась Недда. — Кто у тебя сегодня в гостях?

— На этой неделе мы будем говорить об опасностях, подстерегающих женщин в нестандартных ситуациях. Я пригласила Дональда Ричардса, специалиста по судебной психиатрии. Он принимал участие в расследовании различных случаев исчезновения женщин и написал об этом книгу «Пропавшие женщины». Многие дела были раскрыты с его помощью, другие все еще расследуются. Я прочла книгу — написана отлично. Он подробно описывает прошлое каждой из женщин и обстоятельства их исчезновения, рассматривает различные причины, приведшие далеко не глупых женщин в руки убийц, и шаг за шагом прослеживает процесс расследования или хотя бы попытки выяснить, что с ними произошло. Вот мы и обсудим наиболее интересные случаи из книги, а потом поговорим о том, как нашим слушательницам избегать опасных ситуаций.

— Хорошая тема.

— Я тоже так думаю. Я решила поднять тему исчезновения Регины Клаузен. Меня это дело всегда интриговало. Помнишь ее? Я часто смотрела ее передачи по Эн-би-си, она мне очень нравилась. Лет шесть назад, когда папа вручил мне очередной чек на день рождения, я потратила все деньги на покупку акций по ее рекомендации, и вложение оказалось фантастически выгодным. Поэтому я вроде бы в долгу перед ней.

Недда вскинула озабоченный взгляд на Сьюзен.

— Регина Клаузен пропала около трех лет назад, сойдя на берег с круизного лайнера в Гонконге. Я очень хорошо помню этот случай. В свое время о нем много писали.

— Это случилось уже после того, как я ушла из конторы окружного прокурора, — пояснила Сьюзен, — но я как раз навещала там подругу, когда Джейн Клаузен, мать Регины, — она тогда жила в Скарсдейле, — пришла просить прокурора о помощи. Но все факты говорили о том, что Регина не покидала Гонконга, и прокурор округа Уэстчестер ничем не мог ей помочь — это же не его юрисдикция. Несчастная женщина принесла фотографии Регины и все повторяла, что ее дочь давно мечтала об этом круизе. Я хорошо запомнила этот случай и собираюсь поговорить о нем сегодня в эфире.

Лицо Недды смягчилось.

— Я немного знакома с Джейн Клаузен. Мы с ней в один год окончили колледж Смита. Сейчас она живет на Бикмен-плейс. Она всегда держалась очень замкнуто, и, мне кажется, Регина тоже не отличалась особой открытостью в общении.

Сьюзен подняла брови.

— Жаль, я раньше не знала, что ты знакома с миссис Клаузен. Ты могла бы помочь связаться с ней, поговорить. По моим сведениям, мать Регины понятия не имела, что у ее дочери кто-то есть, но если бы мне удалось ее разговорить... Кто знает? Может быть, что-то и всплыло бы. Какая-нибудь деталь, вроде бы незначительная, но все-таки способная кое-что прояснить.

Недда сосредоточенно нахмурилась.

— А знаешь, пожалуй, еще не поздно. Я пару раз встречалась с Дагом Лейтоном, это семейный адвокат Клаузенов. Позвоню-ка я ему часиков в девять, посмотрим, может, он поможет нам связаться с Джейн.

В десять минут десятого на столе у Сьюзен зазвонил интерком. Это была Дженет, ее секретарша.

— Дуглас Лейтон, адвокат, на первой линии. Держитесь, доктор.

Голос у него недовольный.

Дня не проходило, чтобы Сьюзен не посетовала на склонность Дженет, в целом отличной секретарши, отпускать замечания по поводу звонивших. А досаднее всего то, мысленно признавала Сьюзен, что замечания Дженет обычно попадали точно в цель.

Вот и на этот раз, стоило Сьюзен поднять трубку, как она убедилась, что Дженет в очередной раз оказалась права: семейный адвокат Клаузенов и в самом деле был чрезвычайно недоволен.

— Доктор Чандлер, мы крайне возмущены попыткой эксплуатировать горе миссис Клаузен, — решительно заявил он. — Регина была ее единственной дочерью. Мало того — ее тело так и не нашли. Миссис Клаузен пребывает в мучительной неизвестности, попросту говоря, в аду, гадая, в каком состоянии находится сейчас ее дочь, если она вообще еще жива. Просто не верится, что подруга Недды Гардинг может опуститься до подобной охоты за дешевыми сенсациями, сделать чужую беду предметом сомнительных псевдонаучных спекуляций на потеху публике!

Сьюзен крепко сжала губы, стараясь удержать резкий ответ, так и просившийся с языка. Когда она заговорила, ее тон был ледяным, но спокойным.

— Мистер Лейтон, вы сами только что назвали вескую причину для обсуждения этого дела в эфире. Миссис Клаузен безусловно предпочла бы знать наверняка, что случилось с ее дочерью, а не гадать беспрерывно, жива ли она и не страдает ли неизвестно где. Насколько мне известно, ни полиция Гонконга, ни частные детективы, нанятые миссис Клаузен, так и не нашли ни единой зацепки. Никто не знает, что делала Регина и куда она направилась, сойдя с теплохода. Моя программа транслируется в пяти штатах. Конечно, вероятность не слишком велика, я понимаю, но не исключено, что кто-нибудь из сегодняшних слушателей был в то время в Гонконге и сообщит нам по телефону что-нибудь интересное. Вдруг кто-то видел Регину после того, как она покинула «Габриэль»? В конце концов, она регулярно выступала на Эн-би-си, а некоторые люди обладают превосходной памятью на лица.

Не дожидаясь ответа, Сьюзен повесила трубку, перегнулась через стол и включила радио. Она подготовила анонсы для сегодняшней программы, которые представляли гостя и напоминали о деле Клаузен. Их уже прокручивали в пятницу, и продюсер Джед Гини заверил, что утром запустит их еще раз. «Хоть бы он не забыл», — мысленно взмолилась Сьюзен.

Через двадцать минут, изучая школьный табель своего семнадцатилетнего пациента, Сьюзен услышала первый из анонсов. «Теперь будем молиться, что если кто-то что-то знает, он тоже нас слышит», — подумала она.

2

Ему крупно повезло: по чистой случайности в прошлую пятницу приемник в его машине был настроен на местный разговорный канал, иначе он просто не услышал бы этого объявления. Но как раз в тот момент движение на улице замедлилось, машина ползла черепашьим шагом. Он рассеянно прислушивался к бормотанию приемника, однако при упоминании имени Регины Клаузен насторожился и усилил звук до максимума.

Разумеется, у него нет повода для беспокойства, напомнил он себе. Ведь с Региной все вышло просто идеально: она охотно согласилась следовать его плану и сохранить все в тайне, всей душой была за то, чтобы никто из окружающих даже не заподозрил, что на борту у них начался роман.

Как всегда, он принял все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Разве не так?

Но теперь, вновь прослушивая анонс в понедельник утром, он уже не был так твердо уверен. В следующий раз придется действовать еще осмотрительнее. Но ведь следующий раз будет последним! У него уже было четыре, осталась пятая. Он выберет ее на следующей неделе, и, как только сделает ее своей, его миссия будет завершена. Он наконец-то обретет покой.

Нет-нет, он не допустил ошибок. Речь шла о его миссии — никто и ничто не в силах его остановить. Он возмущенно прислушивался к задушевному, ободряющему голосу доктора Сьюзен Чандлер:

— Регина Клаузен была авторитетным биржевым аналитиком и советником по инвестициям. Кроме того, она была любимой дочерью, подругой, делала щедрые пожертвования многочисленным благотворительным обществам. Сегодня мы поговорим о ее исчезновении. Мы хотели бы разгадать эту загадку. Может быть, у кого-то из вас есть ключ к головоломке. Прошу вас, оставайтесь с нами.

Он сердито выключил радио.

— Доктор Сьюзен, — сказал он вслух, — не лезьте в это дело, оно вас не касается. Предупреждаю: занимайтесь своим делом, иначе вами займусь я, и тогда ваши дни сочтены.

3

Гость передачи, доктор Дональд Ричардс, автор книги «Пропавшие женщины», — высокий, худощавый, спортивный мужчина лет под сорок с темно-каштановыми волосами — был уже в студии, когда пришла Сьюзен. Он внял очки для чтения и встал, приветствуя ее. Его голубые глаза светились теплотой, мимолетная улыбка тронула его губы, когда он взял ее протянутую руку.

— Хочу сразу предупредить вас, доктор Чандлер, это моя первая книга. Я не привык выступать на публике и немного волнуюсь. Обещайте, что выручите меня, если я начну путаться в словах.

Сьюзен засмеялась.

— Доктор Ричардс, зовите меня Сьюзен. И забудьте о микрофоне. Представьте себе, что мы просто сплетничаем через забор на заднем дворе.

«И кому он голову морочит?» — подумала она четверть часа спустя, убедившись, что Ричардс обсуждает описанные им подлинные случаи исчезновения женщин спокойно, уверенно, со знанием дела. Она кивнула в знак согласия, когда он сказал:

— Когда кто-то исчезает — я, разумеется, говорю о взрослых, а не о детях, — первым долгом следствие задается вопросом: не было ли исчезновение добровольным? Вы не поверите, Сьюзен, скольким людям по дороге домой вдруг приходит в голову мысль развернуться на сто восемьдесят градусов и начать новую жизнь, полностью сменить обстановку. Обычно это происходит из-за супружеских или финансовых проблем. Согласен, это довольно-таки подлый и трусливый путь ухода от трудностей, но факт остается фактом: так случается. И при любых обстоятельствах первый шаг к обнаружению пропавшего — это проверка расходов по его кредитной карточке, появившихся после исчезновения.

— Но ведь карточки могут быть украдены! — вмешалась Сьюзен.

— Это верно, — подтвердил Ричардс. — Но обычно, когда мы сталкиваемся с добровольным исчезновением, речь идет о человеке, который просто не в состоянии взглянуть в лицо проблемам. Подобное исчезновение — это в действительности не что иное, как крик о помощи. Разумеется, не все исчезновения добровольны; в таких случаях речь идет о преступлении, но это бывает сложно определить — например, когда тело так и не находят. Некоторые убийцы так ловко избавляются от своих жертв, что факт смерти установить невозможно. Вот такие и остаются безнаказанными. Например...

Они обсудили несколько нераскрытых дел, описанных в книге, когда тело не было найдено. Потом Сьюзен сказала:

— Напоминаю нашим слушателям, что мы беседуем с доктором Дональдом Ричардсом, криминалистом, психиатром и автором увлекательной книги «Пропавшие женщины», доступной широкому кругу читателей. В книге приведены реальные случаи исчезновения женщин за последние десять лет. А теперь, доктор Ричардс, хотелось бы услышать ваше мнение об одном случае, не рассмотренном в вашей книге, — о случае Регины Клаузен. Позвольте напомнить слушателям обстоятельства ее исчезновения.

Сьюзен не требовалось сверяться со своими записями.

— Регина Клаузен была весьма авторитетным и уважаемым советником по инвестициям компании «Лэнг-Тейлор секьюритиз». К моменту исчезновения ей исполнилось сорок три года. Те, кто ее знал, утверждают, что в личной жизни она была необычайно скромной, даже застенчивой. Она жила одна, в отпуск обычно ездила вместе с матерью. Три года назад ее мать сломала лодыжку, и Регина Клаузен отправилась отдыхать одна на роскошном лайнере «Габриэль», купив путевку на отрезок кругосветного круиза. Она взошла на борт в Перте, намереваясь посетить остров Бали, Гонконг, Тайвань, Японию и сойти на берег в Гонолулу. Однако в Гонконге она сообщила корабельной администрации, что собирается провести дополнительное время на берегу, а затем на самолете присоединиться к «Габриэль» в Японии. Подобное изменение маршрута — не редкость в долгих морских путешествиях, поэтому ее сообщение не вызвало никаких подозрений. При сходе на берег Регина взяла с собой только чемодан и ручной саквояж; по свидетельствам очевидцев, она была в превосходном настроении и казалась очень счастливой. Она взяла такси до отеля «Пенинсьюла», зарегистрировалась, оставила вещи у себя в номере и тотчас же покинула отель. С тех пор ее никто не видел. Доктор Ричардс, если бы вы расследовали это дело, с чего бы вы начали?

— Я бы взглянул на список пассажиров и проверил, не остался ли еще кто-нибудь в Гонконге, — тотчас же отозвался Ричардс. — Я хотел бы знать, говорила ли она по телефону, получала ли факсы на корабле. У бюро связи наверняка сохранились эти сведения. Я расспросил бы пассажиров: может быть, кто-то заметил, что она сдружилась с кем-то из попутчиков, скорее всего с мужчиной, тоже путешествовавшим в одиночку. — Он перевел дух. — Это для начала.

— Все это было сделано, — сказала Сьюзен. — Было проведено тщательное расследование. В нем участвовали и сыщики пароходной компании, и частные детективы, и власти Гонконга. Три года назад там еще правили англичане. Бесспорно установленным считается только один факт: Регина Клаузен исчезла в тот момент, когда покинула отель.

— Я бы сказал, что она с кем-то встречалась, но приложила все усилия, чтобы держать это в тайне, — заметил Ричардс. — Возможно, корабельный роман. Полагаю, эта версия рассматривалась.

— Да, но никто из пассажиров не заметил, чтобы она отдавала кому-то предпочтение, — возразила Сьюзен.

— В таком случае не исключено, что она заранее договорилась встретиться с кем-то в Гонконге и, по известным ей одной причинам, хотела, чтобы ее решение покинуть корабль и вернуться на него позже выглядело спонтанным, — предположил Ричардс.

В наушниках Сьюзен раздался сигнал, извещавший, что накопилось много телефонных звонков.

— Давайте узнаем, что думают по этому поводу наши слушатели, — сказала она, снимая наушники. — Но сначала несколько объявлений, известных также под именем рекламы. Они оплачивают счета.

Ричардс кивнул.

— Я не против. Меня не было в стране, когда дело Клаузен освещалось в новостях, но случай на самом деле интересный. Основываясь на том немногом, что мне известно, я бы сказал, что тут замешан мужчина. Застенчивая одинокая женщина особенно уязвима, когда она оказывается вне привычной обстановки, где ей придают уверенность семья и сослуживцы.

«Видел бы ты мою мамашу и сестрицу», — мрачно подумала Сьюзен.

— Готовьтесь. Мы опять выходим в эфир, — предупредила она гостя. — Ответы на вопросы занимают пятнадцать минут. Я буду отвечать и передавать слово вам.

— Как скажете.

Они оба надели наушники и услыхали десятисекундный обратный отсчет. Потом она начала:

— Доктор Сьюзен Чандлер снова с вами. Мой гость — доктор Дональд Ричардс, криминалист, психиатр, автор книги «Пропавшие женщины». До перерыва мы обсуждали дело Регины Клаузен, консультанта по ценным бумагам, исчезнувшей в Гонконге три года назад во время кругосветного круиза на туристическом теплоходе «Габриэль». Давайте узнаем, что думают об этом наши слушатели. — Она взглянула на монитор. — У нас звонок от Луизы из Форта-Ли. Мы слушаем вас, Луиза.

Звонки были вполне стандартные:

— Как могут такие умные женщины дать себя обмануть мошенникам и убийцам?

— Что думает доктор Ричардс о деле Джимми Хоффы?[3]

— Говорят, что по ДНК можно установить, кому принадлежат останки, даже через много лет. Это правда?

Их вновь прервали рекламой, после чего осталось время для одного последнего звонка.

Во время перерыва из аппаратной к Сьюзен обратился продюсер:

— Есть один любопытный звонок, сейчас я вас соединю. Но предупреждаю, эта женщина блокировала со своей стороны наш определитель номера. Сначала мы не хотели ее подключать, но она говорит, что у нее есть что-то по делу Регины Клаузен, так что стоит ее выслушать. Она просила называть ее Карен.

— Подключайте, — решила Сьюзен.

Когда вспыхнул сигнал «Вы в эфире», она заговорила в микрофон:

— Карен, наша последняя участница. Наш продюсер говорит, что она может сообщить нечто важное. Здравствуйте, Карен.

Женщина говорила низким, хриплым, еле слышным голосом:

— Доктор Сьюзен, я была в кругосветном круизе два года назад. Настроение у меня было ужасное: мы с мужем разъехались и начали дело о разводе. Он меня безумно ревновал... это стало просто невыносимо. В этом круизе я встретила мужчину. Он начал за мной ухаживать... очень настойчиво, но будто тайком. В тех портах, где мы причаливали, он назначал встречу где-нибудь на берегу. Там мы встречались, вместе осматривали город, а потом опять расходились и возвращались на корабль по отдельности. Он объяснил, что все эти предосторожности нужны, чтобы избежать сплетен. Он был такой милый и внимательный, а мне в то время так нужно было внимание. Потом он предложил сойти с теплохода в Афинах и провести там какое-то время. Предполагалось, что после этого мы на самолете полетим в Алжир, чтобы я могла снова сесть на корабль в Танжере.

У Сьюзен возникло ощущение, знакомое ей еще по работе в конторе окружного прокурора, когда удавалось вытащить из свидетеля какие-то важные сведения. Она заметила, что Дональд Ричардс тоже напрягся и подался вперед всем телом, стараясь не пропустить ни слова.

— И вы последовали предложенному плану? — спросила Сьюзен.

— Я собиралась, но как раз в тот момент на теплоход позвонил мой муж. Он умолял меня сделать еще одну попытку сохранить наш брак. Этот мужчина, с которым я собиралась встретиться, уже сошел на берег. Я пыталась связаться с ним по телефону и предупредить, что останусь на корабле, но оказалось, что он не зарегистрировался в отеле, где мы договорились встретиться, и больше я его не видела. Но у меня осталась его фотография, правда, на заднем плане, и он подарил мне кольцо с гравировкой «Ты мне принадлежишь». Я так и не смогла его вернуть.

Сьюзен заговорила, тщательно подбирая слова:

— Карен, то, что вы нам рассказали, может оказаться очень важным для расследования дела об исчезновении Регины Клаузен. Вы согласитесь встретиться со мной и показать кольцо и фотографию?

— Я... я не могу. Муж будет в ярости, если узнает, что я собиралась изменить ему с первым встречным.

«Она что-то скрывает, — подумала Сьюзен. — Ее зовут не Карен, она пытается изменить голос. И очень скоро она повесит трубку».

— Карен, прошу вас, приходите ко мне в приемную, — торопливо проговорила Сьюзен. — Вот адрес. Она продиктовала адрес и добавила умоляюще:

— Мать Регины Клаузен хочет знать, что случилось с ее дочерью. О вас никто ничего не узнает, я обещаю.

— Я приду к трем.

Связь прервалась.

4

Кэролин Уэллс выключила радио и с тревогой выглянула в окно. На другой стороне улицы высилась молчаливая громада музея искусств Метрополитен. По понедельникам здесь всегда было тихо: музей не работал.

С тех самых пор, как она позвонила в передачу «Спросите доктора Сьюзен», ее не покидали ужасные предчувствия. И зачем только они уговорили Памелу им погадать! Кэролин поежилась, вспоминая события предыдущей пятницы. Памела, ее подруга и бывшая соседка по комнате, отмечала свое сорокалетие. Кэролин устроила для нее праздничный ужин у себя дома, они пригласили еще двух подруг, с которыми когда-то делили квартиру на Восемнадцатой улице. Компания состояла из Памелы, ставшей университетским профессором; Линн, партнера в фирме по связям с общественностью; Вики, ведущей кабельного телеканала, и ее самой — дизайнера интерьеров.

Они решили устроить настоящий девичник, никаких мужей и приятелей, и, уединившись вчетвером, наговорились всласть, как и положено старым подругам.

Уже много лет они не просили Памелу о предсказаниях. Когда они были помоложе и чувствовали себя чужими в большом городе, для них это стало почти ритуалом. Они в шутку просили ее «поворожить» на будущее с новым приятелем или на шансы сделать карьеру на новой работе. Но со временем жизнь научила их относиться к ее дару с большей серьезностью. Памела не только не хвасталась своей способностью к ясновидению, но старалась скрыть ото всех, что полиция иногда негласно прибегает к ее помощи при расследовании дел о пропаже или похищении людей. Только ее подруги знали, что часто ей удается с поразительной ясностью «увидеть» детали, помогающие раскрыть преступление.

После ужина в прошлую пятницу, когда они отдыхали, потягивая отличный портвейн, Памела уступила уговорам и согласилась погадать подругам. Как всегда, ей потребовалось держать что-то во время предсказания, и она попросила у каждой из женщин какую-нибудь личную вещь.

«Моя очередь была последней, — думала Кэролин, вспоминая чувства, охватившие ее в тот вечер, — и что-то мне подсказывало, что лучше воздержаться от гадания. И зачем только я дала ей это проклятое кольцо? Ведь я его никогда не носила, никакой ценности оно не представляет. Сама не знаю, зачем я его сохранила».

Кэролин вытащила кольцо из шкатулки с бижутерией, потому что в тот день ей вспомнился Оуэн Адамс, человек, подаривший ей этот сувенир. Она знала, почему вдруг вспомнила о нем: они познакомились как раз два года назад.

Взяв в руки кольцо, Памела заметила едва различимую надпись на внутренней стороне ободка и внимательно пригляделась.

— \"Ты мне принадлежишь\", — с притворным ужасом прочитала она вслух. — По-моему, слишком сильно сказано, а, Кэролин? Прямо-таки позапрошлый век! Надеюсь, Джастин просто пошутил?

Кэролин вспомнила, что ей стало не по себе.

— Джастин ничего не знает. Мы в то время собирались расходиться, кольцо мне подарил один человек в круизе. Мы там и познакомились. Я его практически не знаю, но мне любопытно, что с ним сталось. Я его как раз сегодня вспоминала.

Памела сжала кольцо в руке, и в тот же миг с ней произошла заметная перемена. Ее тело напряглось, лицо помрачнело.

— Кэролин, это кольцо могло стать причиной твоей смерти, — сказала она. — Оно до сих пор представляет угрозу для тебя. Тот, кто его подарил, желал тебе зла.

И она уронила кольцо на кофейный столик, словно оно жгло ей руку.

В тот же самый миг, словно по волшебству, ключ повернулся в замочной скважине входной двери, и они все вздрогнули, как расшалившиеся школьницы, застигнутые учителем на месте преступления. Все знали, что при Джастине нельзя даже заговаривать о разводе, как знали и то, что ворожба Памелы ему не по нутру.

Кэролин вспомнила, как воровато подобрала кольцо со столика и сунула его в карман. Там оно и лежало до сих пор.

Два года назад она едва не рассталась с мужем из-за его болезненной ревности. Наконец Кэролин решила, что с нее хватит.

— Я не могу жить с человеком, который всякий раз устраивает сцену, стоит мне опоздать на несколько минут, — сказала она ему. — У меня есть работа... нет, не просто работа, а карьера, и если я задерживаюсь на работе из-за каких-то проблем, с этим уже ничего не поделаешь.

В тот день, позвонив ей на корабль, Джастин обещал исправиться. «Видит бог, он старался, — подумала Кэролин. — Он даже прошел терапию, но если я окажусь замешанной в расследовании доктора Сьюзен, он решит, что между мной и Оуэном Адамсом что-то было, и мы вернемся к исходной точке».

Она вдруг решила, что не пойдет на встречу к Сьюзен Чандлер. Вместо этого она вышлет ей по почте фотографию с корабельной вечеринки у капитана, где на заднем плане был запечатлен Оуэн Адамс. Она обрежет снимок, чтобы ее самой видно не было, и вышлет его вместе с кольцом и именем Оуэна доктору Чандлер. «Напечатаю простое короткое письмо на обычной бумаге, — подумала Кэролин, — и они никогда не дознаются, кто я такая».

Если существует связь между Оуэном Адамсом и Региной Клаузен, пусть доктор Чандлер ее устанавливает. И будет нелепо упоминать в письме, что подрута-экстрасенс нагадала, будто это кольцо — предвестник смерти! Уж это точно никто не примет всерьез!

5

— С вами доктор Сьюзен Чандлер. Я благодарю нашего гостя, доктора Дональда Ричардса и всех вас за участие в передаче.

Красный огонек «Вы в эфире» погас. Сьюзен сняла наушники.

— Ну вот и все, — сказала она.

В студию вошел Джед Гини.

— Думаешь, эта женщина говорила всерьез, Сьюзен?

— Думаю, да. Об одном молю: чтобы она не передумала и пришла на встречу со мной.

Дональд Ричардс вышел из студии вместе с ней и дождался, пока она поймает такси. Усадив Сьюзен в машину, он нерешительно заметил:

— Думаю, шансов у вас меньше, чем пятьдесят на пятьдесят, что эта Карен придет. Но если она все-таки появится, мне хотелось бы обсудить с вами ее рассказ. Может, я смогу помочь.

Сама не зная почему, Сьюзен вдруг ощутила раздражение.

— Там видно будет, — ответила она каменным тоном.

— Другими словами: «Не суй нос не в свое дело», — мягко усмехнулся Ричардс. — От души надеюсь, что она придет. До встречи.

6

В своей квартире на Бикмен-плейс семидесятичетырехлетняя Джейн Клаузен выключила радио. Она долго сидела, глядя в окно на стремительно текущие воды Ист-ривер. Привычным жестом откинула упавшую на лоб прядь мягких седых волос. Последние три года, с тех пор, как пропала ее дочь Регина, она поминутно ловила себя на том, что прислушивается, не повернется ли ключ в двери, не зазвонит ли телефон, не раздастся ли в трубке заботливый голос Регины:

— Мама, я тебя не отрываю от дел?

Джейн знала, что Регина мертва. В глубине души у нее не осталось сомнений. Это было первобытное, инстинктивное ощущение. Она знала это с того момента, когда ей позвонили с теплохода и сказали, что Регина не вернулась на борт.

Сегодня утром позвонил ее адвокат Дуглас Лейтон. Он был крайне возмущен и предупредил, что доктор Сьюзен Чандлер собирается обсуждать исчезновение Регины по радио.

— Я пытался ее отговорить, но она уверена, что окажет вам услугу, если расскажет обо всем в эфире. А потом она повесила трубку, — объяснил он дрожащим от негодования голосом.

Что ж, доктор Чандлер ошиблась. Регина — такая умная, всеми уважаемая в мире финансов — была женщиной необычайно замкнутой и скрытной.

«Еще более скрытной, чем я сама», — с тихой горечью подумала Джейн Клаузен. Два года назад телевизионная программа, посвященная без вести пропавшим, предложила сделать передачу о ее дочери. Джейн отказалась по той же причине, по какой сейчас, слушая передачу доктора Чандлер, она возмутилась, когда Дональд Ричардс предположил, что Регина могла проявить неслыханное легкомыслие и сбежать с мужчиной, которого едва знала.

«Я знаю свою дочь, — сказала себе Джейн Клаузен. — Она бы так не поступила». Впрочем, даже если Регина действительно совершила эту ошибку, подобной участи она не заслужила. Нельзя было выставлять ее частную жизнь на всеобщее обозрение по телевидению или по радио, чтобы все кому не лень перемывали ей кости с притворным сочувствием или злорадством. Джейн представила, как бульварные газеты со смаком пишут о том, что, несмотря на свое воспитание и успех в финансовой сфере, Регина Клаузен оказалась недостаточно умной или утонченной, чтобы раскусить подлеца.

Один только Дуглас Лейтон, адвокат инвестиционной фирмы, распоряжавшейся финансовыми активами семьи, знал, как отчаянно она хотела разгадать загадку исчезновения дочери. Он один знал, что лучшие частные детективы проводили тщательное расследование, пытаясь выяснить, куда исчезла Регина, даже после того, как полиция признала свое поражение.

«Но нет, это я ошиблась, — признала Джейн Клаузен. — Это я убедила себя, что смерть Регины произошла в результате несчастного случая». Мысль об этом помогала ей переносить утрату. Сценарий, который она рисовала в уме, чтобы примириться с потерей, был таков: Регина, с детства страдавшая шумами в сердце, вдруг почувствовала себя плохо, у нее начался сердечный приступ, вроде того, что унес ее отца совсем молодым, и кто-нибудь, может быть, шофер такси, опасаясь неприятностей, избавился от ее тела. В этой фантазии Регина всегда умирала без боли, даже не сознавая, что с ней происходит.

Но как в таком случае объяснить телефонный звонок от Карен, сообщившей о человеке, который уговаривал ее покинуть круиз? Она рассказала о кольце... о кольце с надписью «Ты мне принадлежишь» на внутренней стороне ободка.

Джейн Клаузен сразу же узнала эти слова и похолодела от ужаса. Регина должна была плыть до Гонолулу. Когда она не вернулась на корабль, ее одежда и остальные вещи, оставшиеся на борту «Габриэль», были переправлены домой из столицы Гавайев. По просьбе властей Джейн тщательно перебрала эти вещи, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь. Она обратила внимание на колечко, потому что оно было таким легкомысленным, явно недорогим — милая штучка, украшенная бирюзой, из тех, что туристы покупают в минутном порыве. Джейн не сомневалась, что Регина либо не обратила внимания на сентиментальную надпись на ободке, либо не придала ей значения. Бирюза была ее камнем — она родилась в декабре.

Но если эта женщина, назвавшая себя Карен, получила в подарок точно такое же кольцо всего два года назад, не означает ли это, что человек, ответственный за смерть Регины, все еще охотится за женщинами? Регина пропала без вести в Гонконге. Карен сказала, что собиралась покинуть свой корабль, чтобы направиться в Алжир.

Джейн Клаузен встала, подождала, пока утихнет боль в спине, и медленно прошла из кабинета в комнату, которую и она сама, и ее экономка из суеверия называли «гостевой».

Через год после исчезновения дочери Джейн расторгла договор об аренде квартиры Регины, продала свой дом в Скарсдейле, который стал для нее слишком велик, приобрела эту пятикомнатную квартиру на Бикмен-плейс и обставила вторую спальню мебелью Регины, заполнила шкафы и комоды ее одеждой, развесила по стенам ее картины, расставила повсюду ее безделушки.

Иногда, оставаясь в квартире одна, Джейн приносила в эту комнату чашку чая, усаживалась на старинный, обитый парчой диванчик-визави, приобретенный Региной на каком-то аукционе, и вспоминала счастливые времена.

Сейчас она подошла к серванту, выдвинула верхний ящик и вынула кожаную шкатулку, в которой Регина держала драгоценности. Кольцо с бирюзой лежало в обитом бархатом гнезде. Джейн взяла его и надела на палец.

Она подошла к телефону и позвонила Дугласу Лейтону.

— Дуглас, — сказала она тихо, — сегодня без четверти три мы с вами должны быть в кабинете доктора Сьюзен Чандлер. Полагаю, вы слушали ее передачу?

— Да, миссис Клаузен.

— Я должна поговорить с женщиной, которая ей позвонила.

— Тогда мне стоит позвонить доктору Чандлер и предупредить о нашем визите.

— Вот именно этого вам и не следует делать. Я собираюсь поехать туда и поговорить с этой молодой леди лично.

Джейн Клаузен повесила трубку. С тех пор, как ей стало известно, какой малый срок ей отпущен, она утешала себя тем, что вместе с жизнью ее покинет невыносимое чувство утраты. Но сейчас ее охватило неодолимое желание удостовериться, что чья-то мать не переживает той боли, которая сопровождала ее последние три года.

7

В такси Сьюзен Чандлер мысленно перебрала назначенные на этот день встречи. Меньше чем через час ей предстояло провести психологическую оценку личности ученика седьмого класса, у которого проявились признаки депрессии. Она подозревала, что проблемы мальчика лежат глубже, чем обычно бывает у подростков, мучительно нащупывающих свой путь в жизни. А еще часом позже ее ждала встреча с шестидесятипятилетней женщиной, собиравшейся на пенсию и страдавшей бессонницей от беспокойства.

Ну а в три часа она надеялась встретиться с женщиной, назвавшей себя Карен. Правда, голос у нее был такой испуганный, что Сьюзен опасалась, как бы она не передумала. Интересно, чего она боится?

Через пять минут Сьюзен открыла дверь в свою приемную, и секретарша Дженет встретила ее одобрительной улыбкой.

— Отличная программа, доктор. Наш телефон так и разрывается от звонков. Не могу дождаться, чтобы взглянуть на эту Карен.

— Я тоже, — призналась Сьюзен, но в ее голосе прозвучала унылая нотка. — Важные сообщения есть?

— Да. Ваша сестра Ди позвонила из аэропорта. Она сожалеет, что разминулась с вами вчера. Она хотела извиниться за то, что накричала на вас в субботу, и поделиться впечатлениями об Александре Райте. Она познакомилась с ним на вечеринке после вашего ухода и нашла его неотразимо обаятельным. — Дженет протянула Сьюзен листок из блокнота. — Я все записала.

Сьюзен вспомнила мужчину, который слышал, как ее отец потребовал, чтобы она называла его Чарльзом.

Лет сорока, около шести футов[4] ростом, светлые волосы, заразительная улыбка. Он обратился к ней, когда отец отвернулся, чтобы приветствовать кого-то из вновь прибывших гостей.

— Не стоит падать духом из-за такой чепухи. Наверняка это была идея Бинки, — ободрил он Сьюзен. — Давайте возьмем шампанского и выйдем подышать свежим воздухом.

Был изумительно теплый вечер, какие бывают в начале осени. Они стояли на террасе, потягивая шампанское из высоких бокалов. Аккуратно подстриженный газон и английский парк представляли собой идеальное обрамление для замка с башенками, который ее отец воздвиг для Бинки.

Сьюзен спросила Алекса Райта, давно ли они знакомы с отцом.

— Я с ним познакомился только сегодня, — объяснил он. — А вот Бинки я знаю много лет.

Потом он спросил, чем она занимается, и удивленно поднял брови, когда Сьюзен ответила, что работает психотерапевтом.

— Не сочтите меня невеждой, — торопливо пояснил Алекс. — Но когда я слышу слово «психотерапевт», в уме возникает образ человека средних лет или старше, но уж никак не молодой и привлекательной женщины вроде вас. В моем сознании ваша внешность никак не сочетается с вашей профессией.

Сьюзен была в прямом темно-зеленом вечернем платье из тонкого шерстяного крепа, простой и элегантный фасон которого подчеркивал шарф цвета зеленого яблока. Это платье она купила недавно именно для таких мероприятий, как «обязательные для посещения» приемы в доме отца.

— Дома я хожу в джинсах и мешковатом свитере, — успокоила его Сьюзен. — Это больше соответствует вашему представлению о психотерапевтах?

Ей было неприятно смотреть, как отец кудахчет вокруг Бинки, к тому же она совсем не жаждала встречи с сестрой, поэтому вскоре покинула вечеринку, но приятельница успела ей шепнуть, что Алекс Райт — сын покойного Александра Райта, знаменитого филантропа, чье имя стало легендой.

— Библиотека Райта, Музей изящных искусств Райта, Театральный центр Райта. Денег — завались! — прошептала она.

Сьюзен изучила послание, оставленное сестрой. Он и в самом деле неотразимо обаятелен. Гм...

* * *

Кори Маркус, ее четырнадцатилетний пациент, отлично прошел тесты. Но, пока они разговаривали, Сьюзен напомнила себе, что психология занимается не столько интеллектом, сколько эмоциями. Его родители развелись, когда ему было два года, но продолжали жить по соседству, сохранили дружеские отношения, и в течение двенадцати лет мальчик без помех переходил из дома в дом. Однако теперь его матери предложили работу в Сан-Франциско, и привычное, удобное для всех положение оказалось под угрозой.

Старательно скрывая слезы, Кори сказал:

— Я знаю, она хочет получить эту работу, но если мы переедем, я не смогу часто видеться с папой.

Итак, умом он понимал, что означает новая работа для карьеры его матери, но его чувства протестовали: он надеялся, что мать отклонит предложение, чтобы не разлучать его с отцом.

— Как ты сам считаешь, что она должна сделать? — спросила Сьюзен.

Кори на секунду задумался.

— Я думаю, мама должна принять предложение. Было бы несправедливо лишать ее такой возможности.

«Какой хороший мальчик!» — восхитилась Сьюзен. Теперь ее задача состоит в том, чтобы помочь ему увидеть грядущие перемены в положительном свете.

Эстер Фостер, шестидесятипятилетняя женщина, собирающаяся на пенсию, пришла ровно в два часа дня. Ее бледное лицо заметно осунулось.

— Через две недели будет прощальная вечеринка, что на самом деле означает: «Собери свои манатки, Эсси, и очисти помещение».

Ее лицо сморщилось, на глазах выступили слезы.

— Я отдала работе всю свою жизнь, доктор Чандлер, — сказала она. — Недавно я столкнулась на улице с человеком, за которого могла когда-то выйти замуж. Он теперь процветает. Женат и очень счастлив.

— Вы жалеете, что не вышли за него? — тихо спросила Сьюзен.

— Да, жалею!

Сьюзен внимательно заглянула в глаза Эстер Фостер. Через секунду губы пожилой женщины дрогнули в легкой улыбке.

— В молодости он был страшным занудой и с тех пор не слишком изменился, доктор Чандлер, — призналась она. — Но, по крайней мере, я не была бы одинока.

— Давайте определим, что значит «быть одинокой», — предложила Сьюзен.

Когда Эстер Фостер ушла без десяти три, в кабинете появилась Дженет с контейнером куриного супа и пакетиком крекеров. Она сообщила, что в приемной ждут мать Регины Клаузен и ее адвокат Дуглас Лейтон.

— Проведите их в комнату для совещаний, — распорядилась Сьюзен. — Я их там приму.

Мать Регины Клаузен выглядела в точности так же, как три года назад, когда Сьюзен мельком увидела ее в кабинете прокурора округа Уэстчестер. Ее черный костюм, должно быть, стоил целое состояние, седые волосы были безупречно уложены, точеные запястья и лодыжки, аристократически-сдержанные манеры говорили о поколениях благородных предков.

Адвокат, столь резко говоривший со Сьюзен по телефону этим утром, теперь почти стелился ковром:

— Доктор Чандлер, надеюсь, мы не помешали. Миссис Клаузен должна показать вам нечто важное, и ей очень хотелось бы встретиться с женщиной, позвонившей вам сегодня.

Сьюзен подавила улыбку, заметив, как предательская краска, видная даже под сильным загаром, заливает его лицо. Она обратила внимание на каштановые волосы Лейтона, в которых выделялись выгоревшие на солнце пряди. Хотя он был в темном деловом костюме с галстуком, у нее создалось впечатление, что он много времени проводит на открытом воздухе.

«На море», — неизвестно почему подумала Сьюзен.

Она бросила взгляд на часы. Без пяти три, пора переходить к делу. Не обращая внимания на Лейтона, она устремила взгляд на мать Регины Клаузен.

— Миссис Клаузен, я не уверена, что женщина, позвонившая в программу, действительно сюда придет. А если и придет, боюсь, она бросится наугек, как только узнает, что вы здесь. Я вынуждена просить вас остаться в этой комнате за закрытой дверью. Позвольте мне самой принять ее, тогда у меня будет возможность расспросить ее и выяснить, что ей известно, а уж потом я попрошу ее поговорить с вами. Но вы должны понять: если она не согласится, я не могу позволить вам насильно навязывать ей свое общество.

Джейн Клаузен открыла сумочку и достала колечко с бирюзой.

— Вот это было найдено в каюте моей дочери на борту «Габриэль». Я обнаружила кольцо в ее вещах, которые вернула круизная компания. Прошу вас, покажите его Карен. Если оно похоже на кольцо, подаренное ей, мне просто необходимо с ней поговорить. Пожалуйста, доведите до ее сведения, что это не из любопытства и мне вовсе необязательно знать, кто она такая на самом деле. Меня интересуют только сведения о мужчине, с которым она познакомилась в круизе.

Она протянула кольцо Сьюзен.

— Взгляните на гравировку, — подсказал Лейтон.

Сьюзен прищурилась, стараясь разглядеть крохотные буковки. Потом она подошла к окну и поднесла кольцо к свету. Наконец ей удалось прочесть надпись. Она ахнула и повернулась к ожидавшей ответа пожилой женщине.

— Прошу вас, присядьте, миссис Клаузен. Моя секретарша принесет вам чаю или кофе. И давайте вместе молиться, чтобы эта Карен все-таки пришла сюда.

— Боюсь, я не могу остаться, — вдруг засуетился Лейтон. — Извините, миссис Клаузен, но я так и не сумел перенести назначенную встречу.

— Я все понимаю, Дуглас. — В голосе Джейн Клаузен послышалось легкое, но все-таки явственное раздражение. — Машина ждет меня внизу. Я доберусь до дома сама.

Его лицо озарилось улыбкой.

— В таком случае позвольте откланяться. — Он кивнул Сьюзен на прощание. — Всего хорошего, доктор Чандлер.

* * *

С нарастающей досадой Сьюзен следила за стрелками часов, переползавшими от деления к делению. Пять минут четвертого. Десять минут четвертого. Четверть четвертого. Половина. Без четверти четыре. Она вернулась в комнату для совещаний. Лицо Джейн Клаузен было пепельно-серым. «Она больна», — догадалась Сьюзен.

— Вот теперь я могла бы выпить чашку чаю, если предложение остается в силе, доктор Чандлер.

Лишь легкая дрожь в голосе выдавала ее глубокое разочарование.

8

Было четыре часа дня. Кэролин Уэллс шла по Восемьдесят первой улице, направляясь к почтовому отделению. Под мышкой у нее был зажат плотный коричневый конверт, адресованный Сьюзен Чандлер. Осаждавшие ее сомнения и нерешительность сменились настоятельной потребностью избавиться от кольца и от фотографии человека, назвавшегося Оуэном Адамсом. А вот желание встретиться со Сьюзен Чандлер лично начисто испарилось после того, как в половине второго ей позвонил Джастин.

— Милая, ты не поверишь, какая произошла нелепость, — начал он шутливым тоном. — Наша секретарша Барбара сегодня утром включила радио, там передавали какую-то разговорную программу на медицинские темы; она говорит, что программа называется «Спросите доктора Сьюзен» или что-то в этом роде. Она уверяет, что на радио позвонила какая-то женщина по имени Карен, и голос у нее был похож на твой, но она говорила о мужчине, с которым познакомилась в круизе два года назад. Ты мне не все рассказала о том круизе? — Шутливого тона как не бывало. — Кэролин, я жду ответа. Ты мне чего-то не рассказала?

Кэролин почувствовала, как вспотели ладони. Она отчетливо уловила подозрение, прозвучавшее в его голосе — верный признак надвигающегося гнева. Она отшутилась, заверила его, что у нее нет времени слушать радио посреди рабочего дня. Но она хорошо знала своего мужа. Джастин был подвержен приступам маниакальной ревности, и Кэролин не сомневалась, что им еще предстоит разговор на эту тему. И теперь ей хотелось только одного: навсегда избавиться от этого фото и от этого кольца.

Даже для часа пик движение на улице показалось необычайно плотным. Ловить такси между четырьмя и пятью пополудни — дело безнадежное, подумала она с тоской, глядя, как другие желающие размахивают руками в попытке остановить такси. Все машины, словно сговорившись, направлялись в парк.

На Парк-авеню, хотя свет переключился на зеленый, ей пришлось ждать на краю тротуара впереди толпы нетерпеливых пешеходов, потому что машины продолжали поворачивать из-за угла. «А ведь пешеходы имеют преимущественное право. Водители обязаны их пропускать, — с горечью подумала Кэролин. — Как же, держи карман».

Небольшой грузовой фургон поворачивал, визжа тормозами. Она инстинктивно попыталась отступить на шаг, подальше от края тротуара, но отступать было некуда — кто-то стоял прямо за спиной, не давая пройти. Вдруг она почувствовала, как чья-то рука выдергивает конверт у нее из-под мышки. В ту же секунду другая рука толкнула ее в поясницу.

Кэролин зашаталась на краю тротуара. Обернувшись через плечо, она мельком увидела знакомое лицо и даже успела прошептать «Нет!», когда толчок послал ее вперед, прямо под колеса фургона.

9

Он ждал ее возле здания, в котором располагалась приемная Сьюзен Чандлер. Время шло, а она все не появлялась. Поначалу он обрадовался и облегченно перевел дух, решив, что она не придет, но вскоре облегчение сменилось досадой: он даром потерял столько времени, а теперь придется ее разыскивать.

К счастью, он помнил ее имя и знал, где она живет, поэтому, когда Кэролин Уэллс так и не пришла на прием к доктору Сьюзен Чандлер, он позвонил ей домой и тут же повесил трубку, когда она ответила на звонок. Инстинкт, хранивший его все эти годы, подсказывал ему, что хотя Кэролин Уэллс не пришла на встречу, она по-прежнему представляет угрозу для него.

Он отправился к музею Метрополитен и присел на ступенях перед входом, смешавшись с группой студентов и туристов, слонявшихся вокруг, хотя по понедельникам музей не работал. Отсюда открывался прекрасный вид на ее дом.

В четыре часа его терпение было вознаграждено. Швейцар распахнул и почтительно придержал тяжелую, украшенную бронзовыми завитушками входную дверь, и она вышла, зажав под мышкой небольшой коричневый конверт из плотной бумаги.

Ему сыграла на руку и хорошая погода — множество народу высыпало на улицу. Это позволило следовать за ней так близко, что он даже разглядел на конверте начало выведенного печатными буквами адреса: «Д-РУ СЬЮ...»

Он догадался, что в конверте лежит кольцо и снимок, о котором она говорила по радио. Это было так называемое «нестандартное отправление», иначе она просто бросила бы письмо в почтовый ящик. Он понял, что должен остановить ее до того, как она доберется до почтового отделения. Удачная возможность представилась на углу Пятой авеню и Восемьдесят первой улицы, где уставшие ждать водители отказали пешеходам в первоочередном праве на переход.

Кэролин полуобернулась, когда он толкнул ее, и их глаза встретились. Она знала его как Оуэна Адамса, британского бизнесмена. В круизе он носил золотисто-каштановый парик, усики, очки и цветные контактные линзы. Но все равно в ее глазах мелькнула искра узнавания, прежде чем она упала.

Он с удовлетворением вспомнил крики и женский визг, когда на глазах у всех тело упало под колеса автофургона. Скрыться в толпе было проще простого. Конверт теперь был надежно спрятан у него под плащом.

Хотя ему не терпелось взглянуть, что она положила в конверт, он не вскрыл его, пока не оказался в полной безопасности, за надежно запертыми дверями своего кабинета.

Кольцо и фотография были вложены в пластиковый пакетик. Никакого сопроводительного письма или хотя бы записки. Он внимательно изучил снимок и сразу вспомнил, где он был сделан: на борту, в большой кают-компании, во время вечеринки с коктейлями, которую давал капитан в честь новых пассажиров, взошедших на борт в Хайфе. Сам он, разумеется, всеми силами избегал фотообъективов и ни за что не стал бы сниматься рядом с капитаном, но в тот раз, очевидно, допустил промашку. Выслеживая добычу, он подошел слишком близко к Кэролин и оказался в поле зрения камеры. Он хорошо помнил, какой у нее был грустный вид. Ему всегда требовалось именно это. Она прямо-таки источала печаль, и он, что называется, с ходу взял след. Он понял, что она — следующая в очереди.

Он внимательно изучил фотографию. Хотя он был снят в профиль, с усами, с золотисто-каштановыми волосами, опытный глаз мог бы его узнать.

Он держался по-военному прямо, привычка совать большие пальцы в карманы брюк тоже могла его выдать. Кроме того, он обычно выносил правую ногу на полшага впереди левой и опирался на нее всем своим весом, потому что левая до сих пор побаливала из-за давней травмы, — и на эту деталь кто-нибудь мог бы обратить внимание.

Он бросил фотографию в машинку для измельчения бумаг и с мрачным удовлетворением проследил, как она превращается в вермишель. Кольцо он надел намизинец, полюбовался им, потом пригляделся внимательнее, нахмурился и потянулся за платком, чтобы его отполировать.

Очень скоро другой женщине будет предоставлена привилегия его носить, сказал он себе, и довольная улыбка заиграла на его губах при мысли о новой жертве. Ей предстояло стать последней.

10

Джастин Уэллс вернулся на работу без десяти пять и попытался заняться делом. Характерным жестом он провел рукой по своим темным волосам, потом отбросил перо, оттолкнул кресло и поднялся из-за чертежного стола. Он был крупным мужчиной, но двигался с легкой, стремительной грацией. Двадцать пять лет назад, когда он учился в колледже, умение быстро двигаться сделало его звездой футбола.

Ничего не выходило. Ему поручили реконструкцию фойе небоскреба, а он ничего не мог придумать. Правда, в этот день он все равно ни на чем не смог бы сосредоточиться.

Трусливый лев — вот как он сам себя называл. Он боялся. Он постоянно испытывал страх. Когда ему поручали новую работу, у него возникала мучительная уверенность, что на этот раз он непременно провалит дело. Двадцать пять лет назад у него появлялось подобное чувство перед каждым футбольным матчем. И вот теперь, когда он стал партнером в солидной архитекторской фирме «Беннер, Пирс и Уэллс», его по-прежнему терзали сомнения в собственных силах.

Кэролин. Джастин был уверен, что рано или поздно потеряет ее навсегда. «Она придет в ярость, если узнает, что я сделал», — сказал он себе, а его пальцы тем временем тянулись к телефону на столе. Номер радиостанции он уже раздобыл. «Она никогда не узнает, — утешил себя Джастин. — Я просто попрошу прислать мне запись сегодняшней передачи доктора Сьюзен. Скажу, что это любимая передача моей матери, а сегодня она ее пропустила из-за похода к зубному врачу».

Если секретарша Барбара была права, если именно Кэролин звонила в эту передачу, значит, во время круиза у нее был роман с каким-то мужчиной. Джастин мысленно перенесся на два года назад, когда после страшной ссоры Кэролин забронировала каюту от Бомбея до Португалии на кругосветный круиз. Она сказала, что после возвращения подаст на развод, сказала, что все еще любит его, но больше не может выносить его ревность и бесконечные расспросы о том, где она была и с кем виделась.

«Я позвонил как раз перед тем, как теплоход причалил в Афинах, — вспомнил Джастин. — Я сказал, что готов лечиться, пообещал сделать все, что угодно, если она вернется домой и поможет сохранить наш брак. Оказывается, я не зря волновался: стоило ей уехать, как у нее тут же появился кто-то другой».

Но, может быть, Барбара ошиблась? Что, если звонила вовсе не Кэролин? В конце концов, Барбара всего пару раз встречалась с Кэролин. А с другой стороны, у Кэролин запоминающийся голос — богатый модуляциями, с легким английским акцентом. В детстве она часто проводила лето в Англии. Джастин покачал головой.

— Я должен узнать, — прошептал он. Он позвонил на радиостанцию и несколько минут выслушивал различные инструкции, показавшиеся ему бесконечными: «Нажмите единицу для расписания передач; нажмите двойку для информации; нажмите тройку для общей справочной: нажмите четыре... нажмите пять... ждите ответа оператора». Наконец его соединили с секретарем Джеда Гини, продюсера передачи «Спросите доктора Сьюзен».

Джастин страшно нервничал и прекрасно понимал, что его голос звучит фальшиво, когда объяснял, что его мать пропустила сегодняшнюю программу и теперь ему нужна запись. Когда его спросили, нужна ли запись всей передачи, он тут же, опровергая только что сказанное, брякнул, что его интересуют исключительно звонки радиослушателей, а потом торопливо поправился: