— Где сейчас Скотт?
— По пути в Колорадо. Он встретит меня у моего брата.
— Он обещал связаться с вами перед этим?
— Нет. Он решил, что будет лучше подождать. Он сказал, что Карпентеры достаточно могущественны, чтобы подслушивать его телефон в машине.
Нэт и помощники окружного прокурора тщательно обсуждали обвинение Тине.
— Уверен, что у нас достаточно для большого жюри, но если она будет держаться версии, что Ковей дал ей кольцо после того как нашел его — а она могла поверить, что это правда — у нас не будет ничего конкретного, ничего, кроме его вранья, что кольцо жены было утеряно, — сказал один из помощников. — После смерти жены Ковей имел право дарить кольцо.
Зазвонил радиотелефон в кармане Нэта. Это был Вальтер Орр.
— Что вы хотите узнать об этой лодке? — его голос был довольным.
Не играй в игрушки, подумал Нэт. Стараясь сдержать раздражение, он спросил:
— Что вы можете сказать мне?
— Это моторка, около двадцати — двадцати трех футов. На палубе загорает парень.
— Один? — спросил Адам.
— Да. Около него видны остатки ленча.
— Название лодки?
Ответ был именно таким, какой Нэт надеялся услышать.
— «Игрушка Вив», — сказал ему Орр.
101
Самолет кружил над аэропортом Логан минут десять перед приземлением. Адам выскочил из самолета, пробежал по коридору к выходу. У столика проката машин выстроилась длинная очередь. Еще десять минут заняло получить необходимые бумаги и спуститься к машине. Он снова позвонил Менли, чтобы сказать ей, что едет.
Она была расстроена.
— У нас только что выключили свет. Нет, все в порядке. Снова включили.
Наконец он с трудом продвигался среди множества машин, которые шли в Летний Туннель. Только без четверти девять он оказался на шоссе номер три, дороге, ведущей прямо на Кейп.
Менли совершенно спокойна, думал Адам, стараясь успокоить себя. Может, надо было позвонить Элейн и попросить ее и Джона поехать и остаться с ней до моего приезда?
Нет. Он знал, что Менли никогда не простит, если он сделает это.
Но почему у меня подсознательное чувство, что есть какие-то сложности, спрашивал он себя.
Такое же предчувствие было у него перед несчастным случаем. Он играл в гольф днем и приехал домой как раз вовремя, чтобы ответить на телефонный звонок полицейского.
Он все еще мог слышать его напряженный сочувствующий голос:
— Мистер Николс, боюсь, у меня плохие новости.
102
После звонка Адама из аэропорта Менли поднялась и посмотрела на Ханну. Девочка была беспокойной, хотя и не проснулась. Режутся зубки или просто шум ветра беспокоит ее, думала Менли, поправляя одеяло и подтыкая его вокруг дочки. Она могла слышать тоскливый шум ветра, закружившего вокруг дома, который все больше и больше напоминал плачущий голос, «Ремеммммбееее».
Конечно, это плод ее воображения, твердо сказала она себе.
Ей было слышно, как внизу захлопала ставня. Еще раз погладив ребенка, Менли поспешила вниз, чтобы попытаться закрепить ставню. Она была на одном из окон в библиотеке. Менли открыла окно и промокла насквозь под дождевыми струями, пока дотягивалась до ставень и крепко запирала их.
Ехать сейчас ужасно, думала она. Адам, будь осторожен. Сказала ли она ему об этом? Она внезапно поняла, что была так занята, возмущаясь его заботой о себе, что совсем забыла проявлять заботу о нем.
Менли пыталась посидеть, но слишком волновалась, чтобы смотреть телевизор. Адама не будет дома до половины десятого. Еще полтора часа впереди. Она решила переставить книги на полках в библиотеке в каком-то подобии порядка.
Керри Белл, очевидно, стирала с них пыль после того, как Менли в последний раз просматривала их несколько недель назад. Но страницы многих самых старых книг были скомканными или порванными. Один из прошлых владельцев дома, очевидно, интересовался собиранием подержанных книг. Цены, написанные карандашом на внутренней стороне обложек, не превышали десяти центов.
Она пролистала некоторые книги, когда расставляла их. Беспорядочное чтение помогало не обращать внимания на погоду. Наконец в девять часов настало время приниматься за приготовление обеда. Книга, которую она держала в руках, была напечатана в 1911 году и посвящалась истории парусных судов, иллюстрированная рисунками. Менли вспомнила, что смотрела ее через несколько дней после приезда. А потом, собираясь уже закрывать ее, увидела знакомый рисунок Эндрью и Мегитабель на корабле. Надпись гласила: «Капитан корабля с женой в начале семнадцатого столетия, неизвестного художника».
Менли почувствовала, как огромный груз упал с нее. Я все-таки видела эту картину и подсознательно скопировала ее, подумала она. Она положила книгу открытой на письменный стол под картинками, прикрепленными к стене. Свет опять замигал, выключившись на мгновение. В полумраке комнаты у нее возникло неопределенное чувство, что рисунок, на котором она изобразила Эндрью с искаженным горем лицом в этом свете почему-то напоминает Адама.
Так Адам будет выглядеть очень скоро, мелькнула у нее мысль.
Странно, подумала Менли, и пошла на кухню, где стала зажигать свечи на случай, если электричество выключат совсем.
103
Адам свернул с шоссе номер шесть на шоссе номер сто тридцать семь. Еще семь миль, говорил он себе. Самое большее, двадцать минут. Можно подумать, ты сам толкаешь машину, сердился он на водителя, который ехал впереди на черепашьей скорости. Адам не осмеливался обгонять. В другом направлении шел постоянный поток машин, а дороги были такими мокрыми, что можно стать причиной большой свалки.
Всего шесть миль, сказал он себе через несколько минут, но его ощущение срочности стало расти. Сейчас он местами ехал в полной темноте.
104
Менли включила радио. Нашла Чэтхэм. Передавали мелодии сороковых годов. Она удивленно приподняла брови, когда оркестр Бенни Гудмана заиграл начало «Помни».
Очень подходящая песня, мелькнуло у нее. Она взяла нож-пилу и стала резать помидоры для салата. «Но ты не помнишь», — заливался певец.
Щемящий шум ветра опять усилился.
«Рееемеммммбеее».
Менли поежилась, доставая сельдерей. Скоро здесь будет Адам, напомнила она себе.
Неожиданно что-то громко стукнуло. Что это? Открылась дверь? Или окно? Что-то случилось.
Она выключила радио. Ребенок! Плачет? Был ли это плач или просто похожий звук? Менли подбежала к столу, схватила монитор и приложила к уху. Она услышала еще один сдавленный вздох, а потом тишина. Ребенок задыхается!
Она бросилась из кухни через прихожую к лестнице. Едва касаясь ступеней, Менли взлетела на второй этаж. Через секунду она была у двери в детскую. Из кроватки не доносилось ни звука.
— Ханна, Ханна, — позвала она.
Ханна лежала на животе с вытянутыми ручками, ее тельце было неподвижным. В панике Менли наклонилась, переворачивая и поднимая ребенка. Ее глаза расширились от ужаса.
Фарфоровая голова старинной куклы лежала на ее руке. Раскрашенное лицо уставилось на нее. Менли пыталась закричать, но онемевшие губы не слушались. И тогда голос за спиной прошептал:
— Мне жаль, Менли. Все кончено.
Она быстро повернулась. Около колыбели с пистолетом стоял Скотт Ковей.
Колыбель. В ней была Ханна. Ханна завозилась, начала хныкать. Менли почувствовала облегчение, сменившееся ужасом. Неожиданно она ощутила необыкновенную легкость, вызванную чувством нереальности. Скотт Ковей? Почему?
— Что вы здесь делаете? — удалось ей спросить такими пересохшими губами, что она с трудом выговаривала слова. — Я не понимаю. Как вы вошли?
Выражение лица Ковея было обычным — вежливое, внимательное. Он был в спортивном костюме и тапочках. Но все было сухим. Интересно, почему он не промок?
— Не имеет значения, как я вошел, Менли, — приветливо ответил он. — Дело в том, что я добирался сюда дольше, чем ожидал, но так как Адам в Нью-Йорке, это тоже не играет роли.
«Адам. Он разговаривал с Адамом?»
Ковей будто мог прочесть ее мысли.
— Элейн сказала мне, Менли.
— Элейн? Я не понимаю.
Ее ум лихорадочно работал. Что происходит? Этого не может быть. Какой-то кошмар! Скотт Ковей? Почему? Она и Адам отнеслись к нему по-дружески. Она настояла, чтобы Адам защищал его. Адам спас его от обвинения в убийстве. А Элейн? Что за дела у Скотта с Элейн? Все это какое-то ненастоящее.
Но пистолет в его руке настоящий.
Ханна захныкала громче, начиная просыпаться. Менли увидела раздражение на лице Ковея. Он посмотрел вниз на ребенка, рука с пистолетом шевельнулась.
— Нет! — закричала Менли. Наклонившись, она выхватила Ханну из колыбели. В тот момент, когда она прижимала ее к себе, погас свет и она выбежала из комнаты.
В темноте Менли бросилась вниз по лестнице. Ей надо сосредоточиться. Она знает каждый дюйм в доме. Скотт — нет. Если бы она только смогла добраться до двери в кухню прежде, чем он обнаружит ее. На крючке у двери висит ключ от машины. Фургон рядом с домом. Ей нужна всего минута. Она летела по ступеням, молясь, чтобы они не скрипнули.
Дом потряс раскат грома и Ханна заплакала.
Грохот поезда, плач Бобби, ее собственный пронзительный крик.
Менли отбросила прочь воспоминания. Она услышала быстрые шаги над головой. Он идет. Крепко прижимая к себе Ханну, она пробежала через прихожую в кухню. Бросаясь через комнату к ключам, она пожалела, что зажгла свечи. Они так ярко горели сейчас. Взглянув через плечо, она увидела Ковея в дверях. Теперь выражение его лица изменилось. Глаза сузились, линия сжатого рта напоминала тонкий разрез ножом.
Пальцы Менли уже схватили ключи, когда он поймал ее, грубо притянув к себе.
— Менли, или ты, или ты с ребенком. Выбирай. Положи ее обратно в колыбель и пойдем со мной, потому что если ты не положишь ее обратно, Адам потеряет обеих.
Его голос был тихим, сдержанным, почти будничным. Было бы легче, если бы он нервничал, если бы было хоть малейшее колебание. Тогда она могла бы уговорить его. Зачем он делает это? Она продолжала пытаться понять. Однако он думает о том, что говорит. Ей придется увести его от Ханны.
— Я положу ее назад, — в отчаянии пообещала Менли. — Я пойду с тобой.
Он взял одну из свечей. Менли чувствовала, как ей в спину упирается пистолет, когда она шла в детскую и положила испуганную плачущую дочку в кроватку.
— В колыбель, — приказал он. — Положи ее в колыбель. А куклу обратно в кроватку.
— Зачем?
Тяни время, думала она. Пусть он поговорит. Сейчас Адам должен быть уже близко. Адам, поторопись. Пожалуйста, поторопись.
— Потому что ты безумна, Менли, вот почему. Безумная, с галлюцинациями и депрессией. Все, даже Адам, будут так благодарны, что ты не взяла с собой ребенка, когда совершила самоубийство.
— Нет. Нет. Нет.
— Или положи ребенка в колыбель, или бери ее с собой. Тебе выбирать, Менли. В любом случае, нам пора идти.
Надо увести его от Ханны. Одна, если он увезет ее в машине, она, может, сумеет выскочить, может удастся убежать. Как-то она сможет еще спасти себя, но не здесь, где Ханне угрожает опасность. Ей придется оставить Ханну.
Менли положила ребенка, что вызвало новые крики у испуганной малышки.
— Ш-ш-ш…
Она покачала колыбель и посмотрела на Скотта.
— Я пойду с вами, — сказала она, стараясь быть спокойной. Потом ей пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть.
Часть стены за спиной Ковея была открыта. Затхлый, спертый запах шел из отверстия за ней. Ковей наклонился.
— Сюда, Менли.
105
Дождь хлестал по лобовому стеклу, когда Адам ехал по темным улицам Чэтхэма. Видимость была не больше нескольких футов, и он сдерживал себя, чтобы не увеличить скорость. Дорога повернула направо. Теперь она шла вдоль океана.
Он миновал маяк. Через пять минут он будет дома. Впереди уже остров Моррис. А потом он подъехал к спуску, где соединялись дороги на Литтл-Бич и остров Моррис. Спуск затопило и дорога была закрыта.
Не колеблясь, Адам поехал через барьер. Он чувствовал, будто Менли была с ним в машине, что она зовет его.
106
Менли поняла, что отверстие в стене детской было не больше полутора футов, когда Ковей проталкивал ее через него.
— Вперед, Менли, — сказал он.
Она услышала легкий щелчок, когда за ними закрылась дверь и крики Ханны стали приглушенными. Мерцающий свет свечи отбрасывал причудливые тени в узком пространстве. Скотт задул свечу, поднимая фонарик с кучи строительного мусора. Луч фонаря освещал мрак маленькой комнаты, заваленной истлевшей одеждой и сломанной мебелью.
Запах затхлости был очень сильный. Это был тот же запах, который она несколько раз замечала в комнате Ханны и в шкафу священника на первом этаже.
— Вы бывали здесь раньше! — воскликнула она. — Вы несколько раз бывали в детской.
— Я старался бывать здесь как можно реже, Менли, — сказал Ковей. — Там лестница в углу. Я пойду за вами вниз. Не пытайтесь ничего делать.
— Не буду, — быстро сказала она, отчаянно пытаясь преодолеть ощущение нереальности происходящего. Он не знает, что едет Адам, вспомнила Менли. Может, я смогу разговорить его? Заманить? Я сильнее, чем он полагает. Я могла бы внезапностью ошеломить его и отнять пистолет.
Но сможет ли она воспользоваться им? Да. Я не хочу умирать, подумала она. Я хочу жить и быть с Адамом и Ханной. Я хочу прожить свою жизнь. Она почувствовала, как в ней поднимается гнев.
Менли посмотрела вокруг себя, вбирая все, что могла увидеть в тусклом свете. Это место. Как раз то, что она подозревала. В этом доме была потайная комната. Больше чем просто комната. Между каминами вся середина дома служила складом. Интересно, эти кипы истлевших тряпок — часть груза с «Благодарного»?
Выигрывай время, приказала она себе. Хотя Менли понимала, что Ханна по-прежнему плачет, она не могла услышать ни звука. Эти стены были такими толстыми, что если она умрет здесь, никто никогда не найдет ее.
Если она умрет здесь.
Она спросила себя, это ли задумал Ковей.
— Я не выйду отсюда живой, да? — спросила она.
— Разве? — он улыбался. — Что заставляет вас так думать?
Менли почувствовала настоящую ненависть. Теперь он играет с ней.
Но потом он сказал:
— Менли, мне честно жаль. Я делаю то, что мне приходится делать.
Его голос был совершенно искренним.
— Почему? По крайней мере, скажите мне, почему.
— Можете верить или нет, — сказал он, — я не хотел убивать Вивиан. Она сходила по мне с ума, всегда дарила подарки, когда приезжала во Флориду, но никогда не давала ни цента после свадьбы. Ни общий банковский счет, ни вклад на мое имя, ни наличность. Все, что я хотел, она покупала мне, но, поверьте, приходилось просить у нее каждый десятицентовик, который я тратил, — Скотт покачал головой, как бы не веря. — А потом она захотела, чтобы я подписал документ, в котором отказываюсь от притязаний на ее состояние, если наш брак не продлится, по крайней мере, десять лет. Она сказала, что это докажет, что я любил ее. Она слышала, как шептались в салоне красоты, что я женился на ней из-за денег.
— И поэтому вы убили ее?
— Да. Неохотно. Я имею в виду, что она была неплохим человеком, только делала из меня дурака.
— Но какое это имеет отношение ко мне? Я помогла вам. Я так сочувствовала вам. Я уговорила Адама защищать вас.
— Можете винить Адама за то, что сейчас вы здесь.
— Адама? Адам знает, что вы здесь? — даже спрашивая, она понимала невозможность этого.
— Нам пора идти, Менли, я расскажу покороче. Элейн всегда сходила с ума по Адаму. Пару раз за все эти годы ей казалось, что он клюнул на нее, но это так и не сработало. В прошлом году, когда она решила, что вы порвали друг с другом, она была уверена, что он обратится к ней. Потом он рванул обратно к вам и она сдалась. Она поняла, что это бесполезно. Но когда Адам позвонил и сказал, что хочет снять тот дом в Истеме, и она узнала, в каком эмоционально неустойчивом состоянии вы находитесь, то придумала этот план.
— Вы говорите мне, что делаете это ради Элейн? Почему, Скотт? Я не понимаю.
— Нет, я делаю это ради себя. Элейн узнала мою лодку на фото, снятом с воздуха. Она поняла, что я был один на лодке в 3:15, а это рушило мой рассказ о том, что случилось с Вивиан. Она была готова использовать эту информацию. Поэтому мы заключили сделку. Она будет моим лучшим свидетелем, а я помогу ей попытаться свести вас с ума. Адам рассказывал о ваших галлюцинациях и депрессии, и она вычислила, что этот старый дом с его легендами и потайными комнатами — о них она узнала от одного из рабочих — будет превосходным местом, чтобы подтолкнуть вас к краю. Она все продумала, я только помогал выполнить задуманное. Элейн привела меня сюда, показала округу, объяснила, что хочет от меня. Как раз в тот день эта сумасшедшая женщина бродила здесь и последовала за нами сюда. Ей просто посчастливилось, что ее муж пришел, когда я повел ее прогуляться в океан.
Менли поежилась. Он, может быть, говорит о прогулке по берегу? Вот что пыталась вспомнить Фоби, предупредить меня, поняла она.
«Заставь его говорить. Заставь его говорить».
— Кольцо. А что с изумрудом? Где оно?
Он улыбнулся.
— Тина. Она весьма страстная девчушка. И дать ей кольцо было поистине гениально. В случае, если они когда-нибудь попытаются обвинить меня, она соучастник. Ей придется держать язык за зубами. Элейн и я составили бы хорошую компанию. Мы мыслим одинаково. Она бывала здесь ночью. Догадываюсь, что делала что-то, затрагивающее вас, нечто вроде проигрывания записи голоса вашего сына вместе с грохотом поезда по ночам. Это срабатывало. По Чэтхэму ходят слухи, что вы близки к полному помешательству.
Где Адам? — в панике думала Менли. Услышит ли она его, когда он приедет? Не здесь. Она увидела, как Ковей посмотрел на лестницу.
— Пошли, Менли. Теперь вы знаете все.
Он взмахнул пистолетом. Пытаясь следовать за лучом фонарика, она пробиралась по неровному грубому полу. Менли споткнулась, когда добралась до зияющей дыры, в которой можно было видеть верхнюю часть лестницы. Ковей поймал ее прежде чем она упала.
— Не надо никаких синяков, — проговорил он. — Было достаточно трудно объясняться по поводу ссадины на пальце Вивиан.
Дерево лестницы было шершавым, и она занозила ладонь. Менли нащупывала ногами перекладины, осторожно спускаясь вниз. Может, упасть на следующий этаж, как-то убежать от него? Нет. Если она вывихнет лодыжку, тогда действительно будет беспомощной. Жди, предупредила она себя, жди.
Она спустилась на площадку. Здесь было посвободнее, чем наверху, но кругом был навален мусор. Ковей шел следом за ней. Он спустился с последней ступеньки.
— Посмотрите на это, — сказал он, освещая кучу тряпья. Потом пнул тряпье ногой. — Под этим тряпьем кости. Элейн обнаружила их в тот день, когда показывала мне это место. Кто-то был похоронен здесь долгое время. Мы говорили, Менли, что было бы хорошо оставить вас здесь. Но Элейн боялась, что если вы просто исчезнете, Адам может провести остаток жизни в надежде на ваше возвращение.
Она почувствовала надежду. Скотт не собирается убивать ее здесь. Снаружи у нее может быть шанс. Когда он пошел вперед, Менли взглянула на кости. Фоби говорила, что Тобиас Найт в этом доме. Это ли она имела в виду?
— Вот сюда.
Держа фонарь, Ковей указал на отверстие в полу. Она почувствовала запах сырости снизу.
— Спускайтесь медленно. Здесь нет лестницы.
Он подождал, пока она спрыгнула. Потом осторожно спрыгнул сам, закрыв за собой тяжелую крышку люка, закрывающую отверстие.
Менли поняла, что они в узком подвальном помещении. Ковей обвел все лучом фонаря. На земле, где они стояли, рядом с парой сапог лежал большой желтый плащ. Вот почему его одежда была сухой, поняла она. Он прошел через этот вход.
Быстрым движением Ковей поднял плащ и, завернув в него сапоги, сунул сверток под мышку.
Менли почувствовала в нем перемену. Теперь ему хотелось скорее покончить с этим делом. Он подтолкнул ее к широкой двери подвала и распахнул ее.
— Они решат, что вы вышли отсюда, — сказал он. — Сделаем вас немного безумнее.
Они подумают, что она оставила ребенка одного и отправилась бродить в шторм. Где машина Ковея? Может быть, он отвезет ее куда-нибудь? В машине она могла бы умудриться выпрыгнуть или заставить его разбиться. Она повернулась к дороге, но он взял ее за руку.
— Сюда, Менли.
Они шли к пляжу. Внезапно она поняла, что он собирается утопить ее.
— Подожди, Менли, — велел он, — дай мне твой свитер. Если тело не найдут, они, по крайней мере, догадаются о том, что произошло.
Лил дождь и ветер рвал ее одежду. Волосы вымокли, падали ей на лицо, закрывая глаза. Она попыталась откинуть их назад. Скотт остановился, отпустил ее руку.
— Поднимите руку, Менли.
В каком-то оцепенении она подчинилась. Он ловко продел ее голову через горловину свитера, а потом стянул его сначала с одной, потом с другой руки. Бросив свитер на землю, он крепко взял ее за руку и потащил на тропинку, ведущую к обрыву, а потом к океану. К завтрашнему дню дождь смоет их следы.
Найдут мой свитер, думала Менли, и подумают, что я покончила с собой. Вынесет ли ее тело? Тело Вивиан вынесло. Может быть, они рассчитывают на это. Адам. Адам, ты мне нужен.
Волны бились о берег. Течение утянет ее вниз и в море, и у нее не будет шанса. Как бы она ни пыталась, она не смогла бы вырваться из тисков его рук.
Шторм со всей силой обрушился на них, когда они добрались до места, где только вчера она загорала на одеяле с Адамом и Ханной. Сейчас пляжа не осталось, только волны бились о берег, размывая его в своем стремлении поглотить.
— Мне действительно жаль, Менли, — сказал Скотт Ковей. — Но утонуть не так уж плохо. Это заняло у Виви всего около минуты. Просто расслабьтесь. Скоро все кончится.
Он толкнул ее в воду и, согнувшись, держал ее под бушующим прибоем.
107
Когда Адам ворвался в дом, он увидел мигающий свет свечей в кухне. Никого не найдя там, он схватил фонарик и бросился наверх.
— Менли, — кричал он, вбегая в детскую, — Менли!
Он провел лучом фонаря по комнате.
— О, Боже, — выдохнул Адам, когда луч фонаря отразился от фарфорового лица старинной куклы.
А потом он услышал за спиной хныканье.
Он повернулся и посветил фонариком. Луч света уткнулся в мягко покачивающуюся колыбель. В ней Ханна! Слава Богу! С Ханной все в порядке!
Но Менли.
Адам повернулся и бросился в спальню. Пусто. Он сбежал по лестнице и пробежал по комнатам.
Менли исчезла!
Не похоже на Менли оставлять Ханну одну. Она никогда бы не сделала этого. Но ее нет в доме!
Что произошло? Услышала ли она снова голос Бобби? Он понимал, что ему не следовало позволять ей смотреть тот фильм. Не следовало оставлять ее одну.
На улицу! Она, должно быть, там. В панике Адам бросился к входной двери и открыл ее. Дождь сразу же промочил его насквозь, когда он спустился со ступенек и начал звать жену.
— Менли! — кричал он. — Менли, где ты?
Он побежал через газон, направляясь к тропе на пляж. Поскользнувшись на густой мокрой траве, он упал. Фонарь выпал из руки и пропал за обрывом.
Пляж! Она не могла пойти туда, в панике думал он, но все-таки придется проверить. Где-то она должна быть.
— Менли, — снова позвал он. — Менли, где ты?
Он добрался до тропинки и полез, оступаясь, вниз. Перед ним грохотал прибой, вокруг была кромешная тьма. Яркая вспышка молнии осветила бушующий океан.
Вдруг он увидел ее, ее тело появилось на гребне огромной волны.
108
Менли заставила себя подавить страх. Она задерживала дыхание, пока не заболели легкие, заставляя свое тело расслабиться, в то время как ей дико хотелось сопротивляться. Она чувствовала, как волнуется вокруг них вода, сильные руки Ковея держали ее, прижимая ко дну. А потом он вдруг отпустил ее. Она быстро подняла голову, жадно глотая воздух. Почему он отпустил ее! Он подумал, что она мертва? Он еще здесь?
Менли вдруг поняла. Адам! Она услышала, как Адам зовет ее. Кричит ее имя!
Она поплыла. Но в этот момент волна обрушилась на нее. Оглушенная на мгновение, она чувствовала, как ее уносит сильное течение.
О Боже, подумала она, не дай мне утонуть. Кашляя и задыхаясь, она пыталась плыть. Волны, как горы, были всюду, волоча ее, бросая вниз, кидая вперед. Менли заставляла себя задерживать дыхание, когда вода накрывала ее, стараясь всплыть на поверхность. Единственной надеждой было попасть на гребень волны, которая принесет ее к берегу.
Она наглоталась воды, потом раскинула руки и ноги. Не паникуй, подумала она. Попади на волну.
Она почувствовала, как волна растет за ней, поднимая ее тело на поверхность. Сейчас! Сейчас! Плыви! Борись! Не позволь ей утянуть тебя назад.
Вдруг яркая вспышка молнии осветила все вокруг — море, обрыв. Адам! Там был Адам, спускающийся по крутой тропинке к ней.
Грохотал гром. Огромная волна подхватила Менли и понесла к берегу.
Адам был всего в нескольких футах от нее, когда Менли почувствовала, как сильное подводное течение снова тащит ее назад.
Но он был уже с ней, его руки крепко держали ее, вытаскивая на берег.
109
В одиннадцать часов Эми и ее отец прощались с Элейн. Вечер был неудачным. Элейн снова повторяла Эми, как важно никогда не брать ничего без разрешения, и уж, конечно, никогда не давать эту вещь другому человеку. Отец согласился, но она продолжала и продолжала, пока даже он не сказал:
— Мне кажется, мы исчерпали эту тему, Элейн.
Из-за отключения электричества они сели за стол на час позже обычного. Когда обед закончился, Элейн опять заговорила о Менли Николс.
— Ты должна понимать, что Адам очень беспокоится о Менли. Она в состоянии тяжелой депрессии и просмотр кассеты с ее маленьким мальчиком мог бы очень огорчить ее, плюс она одна две ночи. Это очень беспокоит Адама.
— Мне не кажется, что она подавлена, — сказала Эми. — Она была печальной, когда смотрела кассету, но мы поговорили об этом и миссис Николс сказала, что следует быть благодарным, когда у вас есть шанс любить кого-то замечательного, даже если это было недолго. Она рассказала мне, что ее мать всегда говорила, что ей было лучше прожить с ее отцом в браке двенадцать лет, чем с кем-то другим семьдесят лет.
Потом Эми посмотрела на отца и добавила:
— Я, безусловно, согласна с этим.
С некоторым удовлетворением она увидела, как вспыхнуло его лицо. Она была на него обижена и сердита за то, что он так горячо принял сторону Элейн. Но зато я теперь знаю, как сложится наша жизнь.
Во время еды разговор не клеился. А Элейн казалась ужасно нервной. Даже отец заметил это. Наконец он спросил, что произошло.
Вот тогда и разорвалась бомба.
— Джон, я много думала, — сказала она, — и решила, что нам следует отложить свадьбу на какое-то время. Я хочу, чтобы все было хорошо для нас, а это просто невозможно, пока Эми так явно несчастна.
Ты не дашь и медного гроша за мое счастье, подумала Эми. Наверняка здесь что-то не то.
— Элейн, как вы говорили все лето, через несколько недель я буду в колледже, «начинать взрослую жизнь». Вы выходите замуж за моего отца, не за меня. Меня заботит только счастье моего отца, но это должно быть и вашей заботой.
Бомба Элейн взорвалась как раз в тот момент, когда они собирались уезжать. Эми нравилось, с каким достоинством ее отец сказал:
— Я думаю, нам следует это обсудить в другое время, Элейн. Я позвоню вам завтра.
Когда Элейн открыла входную дверь, они увидели, как полицейский автомобиль с зажженными огнями едет к дому.
— Что могло случиться? — спросила Элейн.
Эми почувствовала что-то странное в голосе Элейн. Он звучал напряженно, как будто она была испугана.
Нэт Куган вышел из автомобиля и остановился на миг, смотря на Элейн Аткинс, стоящую в дверях. Не успел он войти в дом, как позвонили из полицейского участка. Скотт Ковей приехал на остров Моррис и пытался убить жену Адама Николса. Он убежал, когда появился Николс, и был задержан на шоссе номер шесть.
Теперь Нэту Кугану предстояло высшее наслаждение — арестовать Элейн Аткинс. Не обращая внимания на проливной дождь, он прошел по дорожке и ступил на крыльцо.
— Мисс Аткинс, — произнес он, — у меня ордер на ваш арест. Я зачитаю вам ваши права, а потом попрошу вас сделать одолжение и поехать со мной.
Эми с отцом уставились на Элейн. Она побледнела.
— Это странно, — сказала она сердитым и потрясенным голосом.
Нэт указал на дорогу.
— В том автомобиле Скотт Ковей. Мы только что взяли его. Он был так уверен в себе, что рассказал Менли Николс всю историю вашей интересной сделки и все, как вы хотели убрать ее с дороги, чтобы самой завладеть Адамом Николсом. Вам просто посчастливилось, что Ковей не преуспел, топя ее. Поэтому вам предъявлено обвинение в попытке убийства. Но вам потребуется хороший юрист и я не думаю, что вам можно рассчитывать на Адама Николса.
Джон Нельсон охнул.
— Элейн, что происходит? О чем он говорит? Нэт, наверняка вы…
— О, заткнись, Джон! — оборвала Элейн. Она с презрением посмотрела на него.
Наступило долгое молчание, пока они пристально смотрели друг на друга. Потом Эми почувствовала руку отца на своем плече.
— Поехали, милая, — сказал он, — мы были здесь достаточно долго. Поехали домой.
110
Когда в четверг утром Менли проснулась, солнечные лучи отражались от подоконника, освещая широкие половицы. Ее сознание было полно воспоминаниями о прошедшей ночи и оно, пропустив все страшные события, обратилось к моменту, когда они добрались домой и Адам позвонил в полицию, а она побежала к Ханне.
Когда наконец полиция уехала и они остались одни, то стали без конца обнимать друг друга и Ханну. Потом, слишком измученные, чтобы даже подумать о еде, они перенесли колыбель в свою комнату, не в состоянии оставить Ханну одну в детской, пока потайное помещение не будет очищено и навсегда забито.
Менли посмотрела вокруг. Адам и Ханна еще спали. Она переводила взгляд от одного к другому, восхищаясь радости быть с ними, зная, что она жива и невредима.
Я могу жить как хочу, думала она. У Мегитабель и Эндрью никогда не было второго шанса.
Прошлой ночью полиция заглянула в тайник, пообещав вернуться и сфотографировать его для показа в суде. Они осмотрели и скелет. Среди костей стоп лежали серебряные пряжки с инициалами «Т. Н.». Тобиас Найт.
На черепе с одной стороны была вмятина будто от сильного удара. Мне думается, размышляла Менли, что капитан Фримен подстерег здесь Тобиаса и, зная или догадываясь об истинной причине его ночных визитов в дом, отплатил ему за распространение клеветы, погубившей Мегитабель. Потом он оставил труп здесь, среди украденного груза. Он должен был понять правду о невиновности жены. Нам известно, что он сошел с ума от горя, когда отплывал в шторм.
Фоби и я были правы. Мегитабель невинна. Она умерла, отрицая обвинение и тоскуя по своему ребенку. Когда я напишу ее историю, то поставлю имя Фоби рядом со своим. Она так хотела рассказать эту историю.
Адам решительно обнял ее и повернул к себе лицом.
— Вчера ночью я не упоминал, что ты потрясающая пловчиха? — спросил он. Но шутливость исчезла из его голоса. — Мен, когда я думаю, что был так туп и ты чуть не погибла из-за меня, мне хочется наложить на себя руки.
Она приложила палец к его губам.
— Никогда не говори так. Когда ты рассказал мне, что на видео с Бобби не было гудка поезда, я начала подозревать, что что-то происходит. Но ты не знал, что я слышала, поэтому я не могу винить тебя за то, что ты считал меня сумасшедшей.
Ханна стала ворочаться. Менли потянулась и подняла ее, взяв к себе в постель.
— Ну и ночка, правда, Тутс? — спросила она.
Нэт Куган позвонил, когда они заканчивали завтракать.
— Мне не хотелось беспокоить вас, но мы выдерживаем настоящий бой, не допуская к вам средства массовой информации. Вы подумаете о встрече с ними после того, как наши люди закончат исследования?
— Придется, — ответил Адам. — Скажите им, что нам надо еще немного побыть одним, что мы ждем их в два часа.
Через минуту, однако, телефон зазвонил опять — местное телевидение хотело договориться об интервью. За этим звонком последовали другие, так много, что в конце концов, после того, как Менли позвонила Джен Палей, Спрэгью и Эми, они отключили телефон.
Закончив последний разговор, Менли улыбнулась.
— Эми говорит совершенно другим голосом, — сказала она. — Ее отец твердит, что хотел бы иметь половину ее здравого смысла. Я сказала ей, что чувствую то же самое. Она все время понимала, что Элейн обманщица.
— Очень опасная обманщица, — тихо произнес Адам.
— Эми хочет посидеть с Ханной завтра вечером — бесплатно! Ее отец полностью заплатит за автомобиль.
— Мы поймаем ее на слове. Как поживает Фоби?
— Генри сказал ей, что мы спасены, и страшно горд за ее попытки предупредить нас. Он уверен, что она мало что поняла из того, что он рассказал. — Менли помолчала. — Мне так их жаль.
— Я понимаю, — Адам обнял ее.
— А Джен приедет. Она сказала, что привезет продукты для ленча и предложила привезти почту. Я воспользовалась этим предложением.
Когда приехала полиция, чтобы сфотографировать тайник, Адам и Менли взяли стулья и коляску Ханны и пошли к обрыву. Сейчас вода была спокойной, манящей, тихие волны набегали на берег, который был на удивление в хорошем состоянии, принимая во внимание свирепость вчерашнего шторма. Менли знала, что теперь, увидев во сне прошлую ночь, сон всегда будет кончаться объятиями Адама.
Она обернулась посмотреть на дом и вдовью дорожку. Металл на трубе блестел, солнечные лучи отражались от него сквозь подвижные тени, отбрасываемые редкими облаками.
«Интересно, действительно ли это был оптический обман, когда Эми подумала, что видела меня».
— О чем думаешь? — спросил Адам.
— Я думаю, что когда буду писать историю Мегитабель, то скажу, что она присутствовала в этом доме, ожидая когда будет доказана ее невиновность и возвратится ее дитя.
— А если бы она все еще была здесь, ты бы хотела жить в этом доме? — шутливо спросил Адам.
— Я почти хочу, чтобы она была, — ответила Менли. — Мы ведь купим его, правда? Ханне понравится расти здесь на Кейпе летом, как рос здесь ты. А я люблю это место потому, что здесь впервые почувствовала настоящий домашний уют.
— Конечно, мы покупаем его.
В полдень, через несколько минут после отъезда полицейских фотографов, приехала Джен. Ее молчаливое объятье было красноречивее многих слов.
— Единственная почта для вас — это письмо из Ирландии.
Менли сразу вскрыла конверт.
— Это от Филлис, — сказала она. — О, посмотрите. Она действительно провела большое исследование семьи Маккарти.
В письме была пачка записей по генеалогии, свидетельства о рождении и смерти, копии газетных статей, несколько нечетких фотографий.
— Ты уронила записку, — заметил Адам. Он поднял ее и передал Менли.
В записке говорилось:
«Дорогая Менли!
Я так взволнована. Я хотела, чтобы ты увидела это сразу. Я проследила твою семью до первой Менли и это восхитительная история. Ее воспитывали с младенчества кузены отца, Лонгфорды в Коннемаре. Записи, где она родилась, нет, но дата рождения —1705 год. В семнадцать лет она вышла замуж за эсквайра Андриана Маккарти из Галвея и у них было четверо детей.
Она, должно быть, была красавицей (смотри вложенный снимок с ее портрета), и я увидела ясное фамильное сходство между тобой и ею.
Но, Менли, что самое интересное и что Ханне, может быть, захочется знать, если она решит, что ей больше нравится твое имя, но не захочется быть „молодой Менли“ или „маленькой Менли“.
Причина твоего необычного имени в том, что когда твоя прародительница была маленькой, она не могла произносить свое настоящее имя и называла себя Менли.
Имя, данное ей при рождении, Ремембе…»