* * *

Старое захоронение авто- и мототехники представляло собой обычную автомобильную свалку. То, что много лет назад не успели или поленились закопать, просто оставили гнить под слабокислотными дождями.

Многие машины превратились в груды насквозь проржавевшего металла, и было уже не понять, что это за автомобиль был изначально. Сырость от расположенного рядом болота, прожорливый рыжий мох и высокий уровень радиации способствовали быстрой коррозии, и понятно было, что совсем скоро, буквально через несколько лет огромную свалку полностью поглотит Зона, не оставив на этом месте и следа от пребывания человека.

Но пока что за внушительными грудами ржавого железа вполне могли спрятаться трое сталкеров, которые, по очереди глядя в окуляр портативного перископа, разглядывали завод «Юпитер», расположенный менее чем в полукилометре от свалки.

– Ну и какие выводы? – поинтересовался Клык, кладя на землю так называемую трубу разведчика, позволяющую наблюдать за противником из-за укрытия, не боясь быть замеченным.

– А какие тут, на хрен, выводы, когда эта паскуда за десять минут оплела своими щупальцами целый завод? – хмуро отозвался Призрак. – По мне, так валить надо отсюда, да побыстрее, потому что растет она с нереальной скоростью и максимум через полчаса накроет и эту свалку.

– Хорошая идея, – кивнул Меченый. – Только если она разрастается с такой скоростью, далеко мы не убежим. Если ты заметил, она жрет любую органику – оконные рамы, деревья, траву. А на планете всего этого много. Понимаешь, к чему я?

– Чего много? – не понял Клык.

– Органики, – терпеливо пояснил Меченый.

– А-ааа, – протянул сталкер. – Теперь ясно. То есть ты хочешь сказать, что, пока она не сожрет всю землю, не успокоится?

– Верно мыслишь, – кивнул Меченый. – Как злокачественная опухоль. Растет, пожирая организм, пока тот не погибнет. И если мы сейчас ту опухоль не вырежем в зародыше, то очень скоро подохнем вместе с планетой.

– Некислый такой зародыш, – проговорил Призрак, вновь приникая к «трубе разведчика». – У него каждое щупальце толщиной с два меня. Понятия не имею, как ты собрался вырезать из Припяти эдакое чудище.

Меченый сейчас уже и сам сомневался в успехе своего плана. Гигантское порождение Зоны оказалось слишком огромным. А для того чтобы осуществить задуманное, надо было пробраться поближе к телу гигантской твари, из которого росли громадные щупальца. То есть как-то отвлечь ее внимание. И как его отвлечешь, когда она реагирует на малейшее движение? Сам пять минут назад видел, как она одним точным взмахом конечности сшибла, схватила и тут же раздавила пролетавшую над ней ворону. Не надо быть гением, дабы понять, что станет с человеком, который попытается подойти поближе…

Но тут в левом ухе Меченого затрещал наушник, соединенный с навороченным КПК, в который был встроен мощный приемник. И сквозь неслабые помехи сталкер расслышал следующее:

– Внимание всем сталкерам Зоны. Говорит Орф, лидер нормов Чернобыля. Мы все как один идем зачищать Припять от нечисти, которая там поселилась. Забудьте все, что вы слышали о Черном городе и его жителях. Сейчас не время для суеверий и вражды. Давайте объединимся перед общей бедой и спасем нашу Зону! Мы скоро будем на грузовом дворе станции Янов. Если вам дорога Зона и наша планета, присоединяйтесь к нам для решающей битвы…

Дальше треск помех заглушил слова, но суть послания была понятна.

– Ты тоже это слышал?

Меченый повернул голову и увидел глаза Призрака, выпученные от удивления.

– Не верю своим ушам, но, похоже, да.

– Двоих не глючит, – покачал головой Призрак. – Я сейчас прям тут, на месте погибну от удивления. Нормы Чернобыля вылезли из своего проклятого города и идут сюда…

– Практически на верную смерть, – задумчиво произнес Меченый. – Но, как бы там ни было, они могут нам помочь.

– Это вы о чем, – спросил Клык, который между делом вздремнул, положив голову на ржавое колесо с позеленевшим от грибка протектором, а сейчас проснулся и всем своим видом выражал деловую озабоченность.

– Дави покрышку дальше, – отмахнулся от него Призрак. – Ну и чего делать будем?

– Аккуратно сваливать и идти к Янову, благо тут недалеко, – сказал Меченый. – Сдохнуть всегда успеется, а в компании оно всяко веселее.

– Я б лучше в одиночку подох, чем рядом с чернобыльскими мутантами, – проворчал себе под нос Призрак. Но спорить не стал.

* * *

Кэп постарался.

Когда Орф закончил свою пламенную речь перед армейской радиостанцией, я крутанул артефакт, уже не раз выручавший меня в трудную минуту, и в следующее мгновение над серой травой Зоны повис портал, сверкающий яркой синевой цвета чистого неба.

– Ты уверен, что оно приведет нас к Янову? – с сомнением спросила левая голова вожака чернобыльских мутантов, при этом правая угрожающе оскалила зубы.

– Очень на это надеюсь, – честно ответил я.

Я и правда, пробивая «кротовую нору», очень ярко представил себе ржавые вагоны и замершие на просевших от времени рельсах П-образные козловые краны разгрузочного терминала, красные от коррозии. Мне уже доводилось ранее проходить теми местами, и я был почти уверен, что не забыл деталей и верно нарисовал Кэпу в своей голове точку выхода.

– Может, все-таки пешком дойдем? – продолжал сомневаться Орф.

Видно было, что он очень не хочет рисковать оставшимися соплеменниками, которых и так немало погибло во время оккупации города слизняками.

– Пока мы обогнем ЧАЭС и Рыжий лес, пройдут сутки, а может, и поболее, – сказал я. – Думаю, к тому времени та тварь разрастется до таких размеров, что воевать с ней станет просто бессмысленно.

Я не хотел говорить, что, возможно, и сейчас уже нет особого смысла бороться с ней; ведь разве жизнь в Зоне – это не постоянные, каждодневные попытки зачем-то отодвинуть неизбежность смерти? Вот и сейчас мы все просто следовали своему предназначению, как обычные сталкеры, которые борются за выживание несмотря ни на что. Просто потому, что хорошо умеют это делать и не представляют себе иной жизни. Обычные будни Зоны, ничего особенного.

– Ну ладно, – рыкнул Орф. – Твоя взяла.

И махнул лапой в направлении портала:

– Пошли!

И они пошли.

Мутанты Чернобыля, вооруженные до зубов современным стрелковым оружием – автоматами, пулеметами, гранатометами и даже дефицитными и очень дорогими пушками Гаусса последней модели, разлагающими материю на атомы.

Со стороны это смотрелось довольно гротескно – уродливые существа, порой совершенно не похожие на людей, несли в лапах, щупальцах, отростках, ложноножках «калаши», «Печенеги», РПГ-7… Но, с другой стороны, какая разница, как выглядит армия, несущая с собой смертоносные орудия и сама готовая умереть? Главное – цель, остальное неважно.

Они уходили в портал, словно десантники, шагающие в распахнутую дверь летящего самолета. И парашютом им служила надежда, которую я дал им…

И в которую сам не верил.

Ну, разве что чуть-чуть.

Это же Зона, и здесь порой случаются чудеса, невозможные ни в одной из вселенных Розы Миров…

Мы с Орфом шагнули в портал последними – и вышли точно в том месте, которое я так хорошо себе представил. Был я здесь с Настей, когда мы вместе преследовали Хроноса, брата Харона. Вон и знакомый вагон виден, проржавевший насквозь, и «электрод» внутри него мерцает, и человеческие кости, разбросанные возле вагона, напоминают о событиях, произошедших вроде бы и не так уж давно[5]…

Но сейчас было не до воспоминаний о прошлом. Впереди нас ждало будущее. И багровое солнце, восходящее над такой близкой Чернобыльской АЭС, словно предвещало, что это настоящее будет цвета огня и крови.

Нашего огня, который пока что хранит в себе наше оружие.

И нашей крови, которая пока еще течет в наших жилах…

* * *

– Опаньки, – сказал Клык, выходя из-за вагона. – Кого я вижу. Орф собственной персоной.

Левая голова вожака чернобыльских мутантов скривилась, правая обреченно вздохнула.

– Вы знакомы? – удивился я.

– Кто ж в Зоне не знает эту гребаную троицу, – тихо проговорил Орф. И добавил уже погромче: – Мир нашему общему дому, сталкер. Благодарю, что откликнулись на мой зов. Твои друзья тоже пришли?

– Ну, предположим, – сказал густой куст, усыпанный колючками, заваливаясь в сторону, после чего с земли поднялся Призрак, отряхивая с камуфляжа прилипшие травинки.

– Мастер маскировки восьмидесятого уровня, – хмыкнул тощий мутант, поправляя пулеметную ленту, которой он был обмотан в три оборота. – Мимо б прошел в метре – и не заметил.

– Ты тоже круто выглядишь, – хмыкнул Призрак, смерив взглядом мута. – Надеюсь, та тварь от одного твоего вида свалит из Припяти.

Заподозрив издевательство, мутант начал было синеть, но ситуацию выправил Меченый, появившийся не пойми откуда. Вот уж кто мастер маскировки, у него этого не отнять.

– Рад видеть тебя, Орф, – сказал он. – И твоих нормов тоже. Хорошее дело вы затеяли. Жаль только, кроме нас больше никто на твой зов не откликнулся.

– Возможно, потому что некому, – сказал я. – Случайные одиночки и бандиты сейчас наверняка всеми правдами и неправдами сваливают через кордон, а основных группировок больше нет.

Меченый смерил меня взглядом, на мгновение задержавшись взглядом на «Бритве», примкнутой к моей СВД, но ничего не сказал. Действительно, мало ли бродит по зараженным землям сталкеров со снайперскими винтовками и штык-ножами, покрытыми флуоресцентной краской? После моих романов о Зоне это вошло в моду, особенно среди новичков – ветераны предпочитают не демаскировать свое оружие.

– Какой план? – осведомился Меченый у Орфа.

Тот пожал широченными плечами.

– Атаковать. Для начала подавим огнем, отшибем у нее щупальца из гранатометов, а там как карта ляжет. Может, кровью истечет и сама подохнет.

Меченый покачал головой.

– Мы за ней долго наблюдали. Она одно щупло сильно поранила об ржавую пожарную лестницу на заводе «Юпитер». Крови не было, так, слизь какая-то. И рана заросла почти мгновенно.

– Плохо дело, – Орф задумчиво почесал в левом затылке. – Может, у тебя есть идеи?

– Есть, – сказал Меченый. – Вы ее отвлекаете из всех стволов, а я постараюсь подобраться к ней поближе. У нее явно есть нервный центр, который она прячет за самыми толстыми щупальцами. Вот туда я и рвану.

– Ну рванешь, и что дальше? – поинтересовался Орф. – Выскажешь этому нервному центру все, что о нем думаешь?

Меченый усмехнулся, доставая из кармана что-то светящееся.

– Всегда ценил твои шутки юмора, – произнес он, разжимая кулак.

– Что это? – недоуменно спросил Орф, разглядывая лежащий на ладони Меченого мерцающий шарик.

– «Второе сердце» из сдвоенного «электрода», которое не потеряло своего золотого свечения, – отозвался Меченый. – Я хочу попытаться подобраться к центру той пакости, разрезать артефакт и создать портал, который всосет ее в себя. Ну и портал мысленно настрою так, чтоб точка его выхода была, например, в Солнце.

Орф внимательно посмотрел на сталкера.

– Ты уверен, что у тебя получится?

– У Снайпера ж получилось, – пожал плечами Меченый. – Судя по свечению, в этом арте силы побольше, чем в обычном «втором сердце». Поэтому, думаю, все может получиться.

– Ключевое здесь «может», – с сомнением в голосе сказал Орф.

– Другого плана все равно нет, – усмехнулся Меченый. – Поэтому, как говорили «вольные», упокой их Зона, – когда другого плана нет, фигачат тот, который есть.

– Согласен, – сказал я. – Только есть один нюанс. Я пойду туда с артефактом.

– С какой это радости? – прищурился Меченый.

– Мне приходилось разреза́ть «второе сердце». В таком деле даже минимальный опыт имеет значение.

– Это ты так думаешь, мутант, – произнес Меченый. – А я думаю, что если артефакт мой, то мне им и распоряжаться. Есть возражения?

Я внимательно посмотрел на сталкера.

– Это же верная смерть.

– Знаю, – кивнул он. – И это хорошая смерть.

– Зачем? – спросил я.

Меченый усмехнулся.

– Меня тут считают местной легендой, хотя разнести половину Зоны – это вряд ли великий подвиг. А вот сделаю что-то полезное, глядишь, и вправду настоящей легендой стану.

Я видел: сейчас он не разъясняет что-то, а просто накручивает себя. Непростое это дело – броситься на гигантского монстра, который оплел щупальцами целые многоэтажные здания, словно детские игрушки, точно зная, что выжить не получится. Любой, кто рискует жизнью, надеется остаться в живых…

Только не в этом случае.

Но Меченый все решил для себя, я это видел по его глазам. Бесполезно отговаривать от смерти того, кто твердо решил броситься в ее объятия.

А Орф уже раздавал команды своим мутантам и делал это профессионально. Видимо, жители Чернобыля периодически проходили спецподготовку, так что каждый из них мог работать и в группе, и как самостоятельная боевая единица.

В считаные минуты толпа мутов была разбита на отряды, которые организованно выдвинулись в сторону Припяти. Я шел рядом с Орфом, как и команда Меченого, – в грядущей битве нам предстояло четко и слаженно сыграть свои роли. И от того, насколько хорошо мы это сделаем, зависела не только судьба Зоны, но и всей планеты – как бы пафосно это ни звучало…

Идти было недалеко. Скрываясь за руинами гаражей и ржавыми остовами брошенной автомобильной техники, мы вышли на рубеж атаки и залегли за естественными укрытиями.

До жилых зданий Припяти было метров триста, не больше. И ближайшую пятиэтажку было практически не видно – ее скрывали огромные, медленно шевелящиеся, блестящие щупальца, напоминающие клубок гигантских анаконд. По стенам здания медленно текла какая-то вязкая жижа, выделяемая этими щупальцами, и под этой жижей дымился бетон, словно на него плеснули концентрированной кислотой. Но еще сильнее дымилась земля, на которую со стены стекала эта жижа…

– Внешнее пищеварение, – шепнул Призрак. – Мразь учится растворять и жрать землю. Если научится – трындец всей почве. Будет не планета, а клубок щупл толщиной с реку Припять, а то и побольше.

Орф, офигевший от увиденного, хлопал всеми своими четырьмя глазами. Даже Меченый вроде слегка смутился. И это понятно. Когда видишь цель, оно всяко проще просчитать, как ты ее будешь атаковать. Но когда цель размером с город, возникают вполне обоснованные сомнения в успехе той атаки. Даже если удастся создать портал, хватит ли его мощи, чтобы всосать в себя эдакую махину? Да и вообще, получится ли так его мысленно настроить, чтоб он именно тянул в себя материю, а не просто пассивно мерцал, ожидая, пока в него прыгнет очередной безумный сталкер…

Но тут мне показалось, что в клубке этих щупалец я что-то вижу. Нечто вроде светлого пятна. Что бы это могло быть?

Я вскинул винтовку, приник к оптическому прицелу…

И увидел…

Она была похожа на оловянную фигурку, на три четверти расплывшуюся по раскаленному листу железа. Еще смутно узнаваемо было лицо, но тело уже стало частью монстра, превратилось в большое серебристое пятно неправильной формы, сквозь которое уже успели прорасти два небольших щупальца.

Значит, оно и Настю убило…

Но как?

Кио не так-то просто уничтожить. Они и бойцы каких поискать, и с неуязвимостью у них все в порядке, и огнем отплеваться могут, например. Да на крайний случай Настя и убежать могла, киборги мира Кремля умеют бегать со скоростью, намного превышающей человеческие возможности…

И вдруг меня осенило!

Как пулей в мозг ударила мысль!

Настя была беременна. И возможно – не точно конечно, совершенно не точно, – но в порядке бреда можно предположить, что вот эта стремительно растущая масса щупалец и есть то, что она родила! А потом чудовище поглотило ее, а она не стала сопротивляться. Любая мать скорее умрет, чем причинит боль своему ребенку.

И если это так, то, скорее всего, вон там, где Настя постепенно становится частью кошмарной твари, и есть ее основной нервный центр. Даже если это ужасное дитя сейчас пожирает свою мать, все равно между ними остается связь, которая, возможно, является уязвимым местом чудовища.

Все это было очень зыбко, не точно, на уровне догадок. Но своей сталкерской чуйкой, которая не раз выручала меня в трудную минуту, ощущал я сейчас, что так оно и есть на самом деле. И что возможно, если нам очень повезет, эта моя невероятная догадка и станет ключом к победе.

Я обернулся к Меченому.

– Видишь танталовое пятно меж вон тех щупалец?

Сталкер кивнул.

– Это твоя цель. Там и нужно открывать «кротовую нору».

– Точно знаешь? – прищурился Меченый.

– Нет, – честно признался я, отмыкая «Бритву» от своей винтовки. – Зато я точно знаю, что этот нож способен разрезать «второе сердце». Бери. Дарю.

Меченый замер на мгновение, осознавая сказанное, потом посмотрел на меня так, словно взглядом пытался пробиться сквозь изуродованную плоть и заглянуть мне прямо в душу.

Похоже, ему это удалось, потому что он протянул руку, взял мой нож, сверкающий огнем цвета чистого неба, и негромко произнес:

– Благодарю тебя, Снайпер.

Но мне было не до обмена любезностями – надо было делать то, зачем мы сюда пришли. Поэтому я повернулся к Орфу и сказал:

– Этого сталкера прикрыть надо будет, когда он побежит. Отвлечь монстра из всех стволов, что у вас есть.

– Сделаем, – кивнул Орф обеими головами одновременно. Надо же, оказывается, в редких случаях они умеют делать одинаковые движения. В очень редких. Во всяком случае, я подобное видел впервые.

Главарь чернобыльских мутантов нажал на тангенту рации, прикрепленной к его плечу.

– Внимание всем! – прорычал он. – По моей команде открываем огонь. Цель – прикрыть сталкера. Поэтому стреляем по щуплам, которые к нему потянутся. Приготовиться…

И Меченый побежал.

Изо всех сил.

Так, как когда-то он несся за одним наемником, которого так и не догнал в итоге…

Хотя нет!

Если бы он тогда несся с такой скоростью, как сейчас, думаю, он настиг бы убегающего – и история Зоны, возможно, сложилась бы совсем по-другому…

Чудовище практически сразу же заметило человека, бегущего к нему. Глаз у него не было, но на движение оно реагировало отменно. Огромное щупальце дернулось в сторону Меченого, взметнулось вверх, словно плеть, которая через мгновение одним ударом расплющит дерзкую букашку…

– Огонь! – заорал Орф обеими своими головами. Кто бы мог подумать, что и левая его башка умеет кричать. Оказалось, что когда надо – может, да так, что у меня в обоих ушах зазвенело…

А потом справа и слева замолотили пулеметы, раздались характерные хлопки гранатометов, и на взметнувшемся вверх щупальце расцвели огненные бутоны разрывов. Я видел, как во все стороны полетели клочья багрового мяса, как длинные очереди вспарывают толстую шкуру твари и как из ее ран брызжет черная кровь. Что ж, если чудовище можно ранить, то, значит, его можно и убить…

Наверно…

Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

* * *

Еды было много, но она вела себя агрессивно. В отличие от других двуногих она не подчинялась его мысленным приказам, плевалась огнем, рвала его тело раскаленным свинцом…

И это было больно.

Как сказала мама, «укус комара слегка неприятен. Но когда комаров слишком много, легкая неприятность превращается в серьезную проблему». Возможно, она сказала это не ему и давно – просто ее память отныне стала его памятью, и все, что когда-то было личностью кио по имени Настя, стало им, растворилось в нем без остатка. Это было невыразимо приятно – питаться, расти и чувствовать, что любимая мама теперь навсегда с тобой…

До тех пор, пока не появилась злая еда, явно собирающаяся его убить.

Сейчас он уже жалел, что поглотил всех двуногих кукол, с помощью которых захватил город, – ведь здесь и без того было много пищи. Например, живое дерево ему пока еще трудно было переварить. Гораздо проще сделать это со старыми дверями, мебелью, оконными рамами. Он уже научился делать это совершенно непринужденно. Город был буквально набит трухлявой едой, которую мама называла «органикой». Правда, люди гораздо вкуснее, потому он и сделал собою всех кукол, когда решил, что они больше не нужны. Однако живая плоть попадается не часто, поэтому пришлось довольствоваться мертвой органикой – на которой, тем не менее, ему удалось хорошо вырасти.

Но теперь злая еда рвала на части его плоть, в создание которой он вложил столько сил…

Он даже немного растерялся, не зная, что делать. Он стал слишком большим и грузным, и даже быстро удлинив несколько щупалец, не смог достать ими до агрессивной еды, которая рвала его с нескольких точек, находясь достаточно далеко.

От неожиданности и боли он не сразу заметил двуногую козявку, которая бежала к нему со всех своих двух уродливых ног. А когда заметил, то не понял, зачем ей это нужно. Захотела добровольно слиться с ним? Странно. Обычно все живое бежит прочь, лишь завидев его.

Ему стало любопытно. Комар, который сел на видном месте и не пытается улететь, когда ты подносишь к нему руку, – странное насекомое. Да и комар ли это вообще?

Он немного подвис, осознавая двойственность своих ощущений, – слившись с мамой, он стал как бы одновременно и собой, и ею. И сейчас его мысли пока что путались: сложно одновременно ощущать свои щупальца и фантомные руки, которых у тебя нет и никогда не было.

Подвис – и растерялся от мощного импульса, который исходил точно не от него. Словно внутри него что-то взорвалось и беззвучным голосом мамы страшно закричало:

«Опасность! Я знаю этого хомо! Он хочет убить тебя, сынок, – и в его силах это сделать!!!»

* * *

Меченый увернулся было от огромного щупальца, которое просвистело над его головой, – и понял, что удар предназначался не ему. Колоссальное чудовище попыталось достать армию Орфа – и, судя по тому, что стрельба позади не прекратилась, ни черта у урода не вышло.

Оборачиваться времени не было. В любую секунду монстр может осознать, что вряд ли двуногий экстренно решил покончить жизнь самоубийством и потому столь настойчиво несется навстречу смерти. И тогда одного шлепка самым незначительным из щупалец будет достаточно, чтобы превратить человека в кровавую лепешку.

К тому же он, похоже, начал о чем-то догадываться.

Вернее, не совсем он…

Рельефная серебристая маска – все, что осталось от Насти, – внезапно дернулась. Ее губы задрожали, словно это мертвое лицо, почти растворившееся в теле монстра, пыталось что-то произнести. Это было страшно, жутко, неестественно…

Но Меченый много всякого повидал в Зоне, поэтому визуальными страшилками его было не напугать.

Внутренне напрячься заставило иное…

Чуйкой своей сталкерской, тренированной многими днями пребывания в Зоне, Меченый вдруг осознал: если Настя сейчас произнесет то, что хочет произнести, то это будет все. Конец. Грустный финал глупой авантюры, в которую он зачем-то ввязался. Опять и снова решил всем доказать собственную крутость и бесстрашие? Ну, сейчас докажешь, когда вон то нерешительно приподнятое щупло ударит лишь один раз.

Потому что второго не потребуется.

* * *

Меченому был конец. Я отлично видел это через оптический прицел своей винтовки. Сталкеру оставалось добежать до лица Насти метров триста, не больше, когда мертвая серебристая маска… проснулась. Ее глаза открылись и уставились на Меченого – пустые, лишенные зрачков. Но, тем не менее, видящие!

Я это сразу понял по тому, как задрожали губы Насти, силясь что-то произнести, закричать, предупредить. И не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять кого. Конечно, того, кто любой матери дорог больше, чем друг, брат, собственные родители.

Своего ребенка.

Каким бы уродливым чудовищем он ни был.

Спасти любой ценой, потому что нет для нее никого дороже! Даже если он сейчас, вот именно сейчас убивает ее, – наплевать. Материнский инстинкт сильнее всего на свете…

Всего!

Кроме пули…

Только она способна с высокой долей вероятности остановить мать, защищающую свое дитя, – да и то лишь если правильно попасть.

Но я попал правильно.

Две отдачи толкнулись в плечо практически одновременно, и два свинцовых цилиндрика со стальным сердечником внутри пробили в глазах Насти отверстия, так похожие на недостающие зрачки.

И тогда она закричала.

Страшно, дико, так, что даже меня пробрало до печенок. Так, что одновременно вздрогнули все мутанты Орфа, прекратив стрельбу и пытаясь понять, что же их так напугало – не крик же, нет! Что они, в Зоне жутких воплей не слышали?

Настя помимо леденящего крика ударила чем-то, похожим по действию на психотронное оружие. От необъяснимого ужаса у меня затряслись ноги, и я еле на них устоял. То же самое творилось с армией мутантов и с самим Орфом. Потеряв контроль над собой, вожак чернобыльских мутов опустил оружие и задрал к серому небу Зоны обе свои головы, которые хором завыли – горестно, тоскливо, с надрывом…

Но, несмотря на животный страх, от которого бесконтрольно тряслось все мое тело, я все же видел, что Меченый продолжает бежать. Непостижимой была сила этого сталкера, который несся прямо на искаженное страшным криком лицо кио, и в одной его руке сверкало золотом «второе сердце», а в другой сияла потусторонней энергией моя «Бритва».

* * *

Пожалуй, это было самое трудное и страшное испытание в его жизни – бежать вперед, когда единственным неистовым желанием было лишь одно: броситься на землю, вжаться в нее, зарыться, словно крот, лишь бы не слышать этого кошмарного вопля. Но он бежал, краем дрожащего от ужаса сознания фиксируя: цель приближается.

Сто пятьдесят метров…

Сто…

Еще усилие…

«Нет, невозможно, сейчас откажут ноги», – промелькнуло в голове.

Но он не рухнул на землю – потому что крик внезапно прервался, и Меченый увидел, как простреленные глаза Насти лопнули, выплеснув наружу чужую черную кровь.

«Молодец Снайпер!» – успел подумать сталкер, подбегая вплотную к цели.

Он знал, на что способна «Бритва», но не думал, что это будет настолько эффективно. Он вроде едва коснулся лезвием «второго сердца», совсем несильно резанул – и с удивлением увидел, как на серую траву падает сверкающая половинка артефакта вместе с его четырьмя отсеченными пальцами.

«Наплевать», – промелькнуло в голове.

Боли не было.

Разрез острым ножом дает ее не сразу, просто кисть руки словно током дернуло. Она придет позже, а сейчас Меченый лишь смотрел, как кровь, хлынувшая четырьмя тонкими фонтанами, бьет в обезображенное лицо Насти. Смотрел – и изо всех сил представлял себе портал, полыхающий золотым огнем, всасывающий в себя всю эту гигантскую мерзость, заполнившую собою Припять. Портал, который, собрав эти щупальца в мощный плевок, смачно харкнет им в Солнце…

Но ничего не происходило!

Половинки «второго сердца» медленно угасали – одна на обезображенной ладони, вторая – в луже крови, успевшей натечь под ногами практически моментально.

Секунда…

Вторая…

Меченый стоял, продолжая надеяться, что вот-вот сейчас все же произойдет, сбудется то, что он представил себе так ярко…

Но в голове отблеском угасающего золотого мерцания уже мертвенно сияло слово, которое так ненавидят сталкеры.

«Пустяк»…

Так в Зоне называют яркие артефакты, которые с виду – редчайшие уники, которые должны обладать колоссальной мощью… но на деле толку от них совершенно никакого. Нету в них удивительной аномальной силы, и максимум, на что годится «пустяк», так это подвесить его в виде украшения на новогоднюю елку. Сами по себе эти артефакты тоже уникальные, крайне редко встречающиеся, и их покупают коллекционеры на Большой земле за эффектный внешний вид и безопасность. Но поскольку подделок под «пустяки» существует дикое множество, цена на них очень невелика. Поди пойми, реально ли его из Зоны вынесли или же сварганили в китайской подворотне из дешевого стекла.

Меченый криво усмехнулся – и ринулся к серебристому лицу, искаженному криком, занося «Бритву» для последнего удара…

Но монстр ударил раньше.

* * *

Я видел, как погиб Меченый.

Хорошо погиб.

Быстро.

Всем бы так.

Был человек – удар щупальцем – и нет человека, лишь на земле расплывается кровавая клякса. А еще я видел в прицел, что перед смертью он успел разрезать «второе сердце», но толку от этого не было никакого. Артефакт оказался бесполезным, как и вся наша затея.

Настя перестала орать, и мутанты Орфа вновь начали стрелять. Однако уже было понятно, что все это бесполезно. Левая голова предводителя чернобыльских мутов посмотрела на меня – и осклабилась, показав острые клыки.

– Все равно спасибо, Снайпер, – рыкнула она. – Так лучше, когда в бою, чем сидеть в своей конуре и выть от страха перед неизбежным. Благодарю за красивую смерть.

Вон оно чего… Я думал, Орф меня укорять начнет за то, что привел его нормов на погибель. Или вообще грохнуть попытается, а он вон как повернул. Все-таки крутой мут этот Орф, упокой Зона его вместе с теми, кто пришел сегодня сюда вместе с ним.

Я не случайно похоронил их всех заранее, потому что когда бой становится бесполезным, значит, он проигран. К тому же плоть гигантской твари внезапно стала меняться – и по тому, как она менялась, уже было ясно: армии Орфа долго не продержаться.

* * *

«Я убил его, мама!»

Она не ответила.

Ей было так же больно, как и ему, от того, что их общее тело рвал на части горячий свинец. Но он чувствовал – мама напряженно думает. И он слышал эти мысли…

Атакующие мутанты были невосприимчивы к ментальному воздействию. Но при этом их все равно можно было убить одним движением щупальца, как он только что расплющил двуногого. Дело за малым – нужно лишь дотянуться до врагов… которые были вне досягаемости его ударов.

Но он и не пытался атаковать.

Своими щупальцами он прикрывал то, что осталось от мамы. Ее лицо с глазами, разбитыми пулями. Теперь он знал, как называются эти маленькие куски свинца, рвущие его тело, – память кио стала его памятью тоже. Хорошо, что он не растворил маму полностью!

И просто отлично, что пули хоть и ранили, но не смогли убить ее.

Потому что решение все-таки нашла она!

И он поразился, насколько оно было простым.

Да, он поглотил всех кукол, которые помогали ему захватить город, но память об их телах осталась в нем. О каждой клетке, использованной для строительства себя. Еще он ради интереса растворил в себе несколько металлических штуковин, которые назывались «оружие», хотя это было очень непросто. Оружие с трудом переварилось, восполнив недостаток железа в огромном организме, и его строение тоже осталось в памяти.

Теперь же мама предлагала запустить обратный процесс – для того, чтобы спасти его.

Только его!

При этом она совершенно не думала о себе.

Лишь о своем сыне…

И как только он осознал это, любовь к ней вспыхнула с новой силой!

«Конечно, мама», – ответил он.

И мгновенно сгенерировал в себе достаточно кислоты, чтобы растворить металл Припяти – любую железяку, от консервных банок до арматуры. Растворить, разложить на атомы и по памяти сконструировать в себе «оружие» и «патроны». С куклами было проще. Их он просто слепил заново по памяти и выплюнул из себя, при этом значительно потеряв в массе. За все приходится платить.

Правда, когда хорошо заплатишь, проблемы обычно решаются.

Куклы стреляли, враги стреляли в них, падали и те и другие. Но то, что его армия погибала, было не страшно. Стоило лишь дотянуться щупальцем до трупа – и тот вновь становился частью его. А растворить в себе мертвое тело и воссоздать вновь уже живым было просто и быстро. Несколько мгновений, и от него отпочковывался новый боец, который немедленно бросался в битву. И в его голове была единственная мысль: любой ценой защитить Хозяина.

Солдату других мыслей и не нужно.

* * *

– Это все, – прохрипел Орф.

Они перли толпой – зомби, порожденные монстром, захватившим Припять. Тупые хари, знакомые дерганые движения, автоматы в руках – странные с виду, словно слепленные из пластилина грубые копии АК.

Но они стреляли, и мутанты Чернобыля падали, сраженные не пластилиновыми, а самыми настоящими пулями.

Одна из них ударила в правую голову Орфа, снеся половину черепа. Голова лишь громко скульнула от боли – и умерла, свесившись с плеча вожака мутантов и тупо глядя вперед уцелевшим глазом.

А левая голова взвыла – и сколько же горя было в этом вое! Похоже, Орф потерял не бесполезный рудимент, а самого настоящего брата, с которым он с рождения делил одно тело на двоих. И пусть этот брат не мог внятно говорить – важно ли это? Главное, обе головы были нужны друг другу, и сейчас Орф выл, упав на колени и задрав голову к небу, а по его щекам катились самые настоящие слезы.

Так он и умер. Вторая пуля ударила ему в шею, разорвав горло, и жуткий вой прервался бульканьем: Орф пытался протолкнуть в легкие порцию воздуха, а в них лилась кровь.

Я прервал его страдания, выстрелив в голову, ибо никто не должен мучиться перед смертью. Ни человек, ни мутант, ни любое другое живое существо. Я так считаю, таков мой личный закон, и плевать, если кто-то думает иначе.

А потом я крикнул:

– В атаку! – и бросился вперед, прямо на щупальца, стреляя на ходу в серебристое лицо Насти.

Никто не повернул назад. Рядом со мной бежали Призрак, Клык и мутанты – остатки армии Орфа. И стреляли, стреляли, стреляли…

Куда я вел их, на что надеялся?

На победу?

Нет.

Теперь и мне, и им нужно было только одно – смерть в бою. Желательно такая же быстрая и вкусная, как у Меченого. С оружием в руках. Что может быть лучше для воина, всю жизнь не выпускавшего его из рук?

И судя по тому, как при нашем приближении взметнулись вверх гигантские щупальца, я все сделал правильно. Это будет быстро. Никто не должен мучиться перед смертью. Особенно те, кто героически воевал вместе с тобой плечом к плечу.

* * *

Он рос стремительно, одновременно и обучаясь, и совершенствуясь. Он научился растворять все, что попадалось ему на пути, и практически мгновенно создавать из этого материала что угодно. Теперь в его памяти был не только собственный опыт, но и обширные знания матери, чье лицо он в знак благодарности сделал просто гигантским. По его мнению, оно прекрасно смотрелось в обрамлении щупалец, верхними кончиками почти достававшими до серых, тяжелых туч Зоны.

Его тело быстро научилось поглощать не только органику, но и чистую энергию. Поэтому когда с неба упали первые ракеты, запущенные стальными птицами, это оказалось не страшно. Пара оторванных щупалец не в счет. Энергия, что расцвела в нем алыми бутонами разрывов, дала ему ощущение силы, о которой он не мог и мечтать.

Он легко подчинил себе сознание двуногих, сидящих в этих стальных птицах, ментальным приказом заставил их подлететь поближе, после чего щупальцами расплющил летающие машины об землю…

И не потому, что хотел их уничтожить.

Ему нужно было, чтобы двуногие послали против него больше боевых машин, несущих снаряды с энергией. Эту мысль подсказала ему мама. Пусть хомо думают, что причиняют ему боль и могут уничтожить.

Пусть тешат себя этой мыслью.

Глупые двуногие.

Они даже не представляют, что своими действиями лишь помогают ему двигаться к цели.

* * *

Лицо Президента было, как всегда, бесстрастным. Лишь его пресс-секретарь, знавший своего шефа слишком давно, мог понять: Президент очень сильно обеспокоен. Две почти неприметные складки в уголках губ выдавали это, словно безошибочные индикаторы.

– Я не ослышался? – переспросил Президент. – Вы просите о ядерном ударе по Чернобыльской Зоне? И что тогда будет с Киевом, с Белоруссией?

– Если вы не сделаете этого, то через несколько часов Киева не будет, – ответил посол Украины, выкладывая из портфеля на стол несколько спутниковых фотоснимков. – А через несколько суток и Белоруссии. Хотя, судя по тому, как разрастается Медуза, может, это случится быстрее. Взгляните. Она уже практически полностью покрыла собой Чернобыльскую Зону и вот-вот вырвется за ее пределы. Эту раковую опухоль необходимо уничтожить как можно скорее. Мы уже испробовали все, что могли. Ее не берет ничто…

– Я знаю, – перебил его Президент. – Мне уже все доложили до вашего приезда.

– Но как это возможно? – удивленно приподнял брови посол. – Это строго секретная информация…

– Думаю, сейчас уже не важно, откуда мы берем сведения о том, что у вас творится, – отозвался Президент. – Важно то, что наши ядерные ракеты, способные поразить данную цель, уже находятся на стартовых позициях и приведены в полную боеготовность.

И, предупреждая вопрос посла, добавил:

– Просто мы немного раньше вас осознали масштаб проблемы и решили подстраховаться.

Посол поджал тонкие губы.

– Похоже, вы осведомлены о наших делах лучше, чем мы сами. Но, как бы там ни было, мы просим помощи. Потому что эта мерзость, уничтожив нашу страну, вполне может приползти и к вам.

– Вот поэтому мы и подстраховались, – кивнул Президент. – Что ж, присылайте официальный запрос от вашего правительства, и мы рассмотрим возможность такого рода помощи.

– Вот он, – торопливо произнес посол, доставая из портфеля папку с тисненым трезубцем. – Как видите, мы тоже заранее подстраховались.

* * *

Мощь этого удара была колоссальной.

Он даже подумал, что не сможет пережить его, что океан чистой, незамутненной энергии разорвет его на тысячи кусков…

Но мама помогла сконцентрироваться, поверить в свои силы. Она просто беззвучно шепнула:

«Держись, сынок!»

И этого оказалось достаточно.

Он собрался и принял в себя удар, несущий смерть всему живому.

Но не ему.