— Похоже, здесь кто-то копал. Посмотри, везде разбросаны кучки земли.

— И как мы объясним данный факт? Связан он со строительством пристройки или нет? — Тора направилась к отелю. — Спросим Вигдис. Возможно, ей известно, почему часть травы не скошена.

— Заодно узнай у нее, могла ли Бирна работать еще и в другом месте, не только в своем номере в отеле, — подсказал Мэтью, вышагивая следом.

Она обернулась с улыбкой.

— Похоже, ты начинаешь думать, что я на правильном пути?

— Ты так же далека от правильного пути, как инвалид от венского вальса, — ухмыльнулся Мэтью.



Вигдис сидела за стойкой с раскрытым ртом и горящими, будто от жара, щеками. Казалось, с ней случился приступ лихорадки. Глаза ее остекленели, пальцы дрожали. Она даже не заметила, что Тора с Мэтью остановились рядом со стойкой. Дабы привлечь внимание администратора, Торе пришлось несколько раз громко кашлянуть. Вигдис оторвала взгляд от телефонной трубки, которую продолжала держать в руках, и положила ее на аппарат.

— Господи помилуй, — пробормотала она.

— Надеюсь, все в порядке? — поинтересовалась Тора.

Глаза Вигдис округлились.

— Какое там в порядке! — возмутилась она. — Нет, конечно! Я вообще теперь не знаю, когда тут все устаканится.

— Что-то стряслось? — встревожилась Тора. — Неужели нашли еще один труп?

— К счастью, нет, — ответила Вигдис. — Мне только что сказали имя человека, погибшего на конюшне. — Щеки ее покраснели еще больше. — Это Эйрикюр, — проговорила она, сокрушенно покачивая головой.

— Эйрикюр? — переспросила Тора. — Кем он работает?

— Работал, — поправила Вигдис. — Придется привыкать говорить о нем в прошедшем времени. Господи, как же все странно. Сначала Бирна, потом Эйрикюр.

— Так кем он… — запнулась она, — работал?

— Он читал ауры у нас в отеле, — сообщила Вигдис. — Высокий, худой, лысоватый. Невероятно, уму непостижимо! — простонала она.

Тора пересказала Мэтью последнюю новость. Не зная, как по-немецки «аура», она попыталась изобразить ее мимикой. Мэтью осведомился, не нимб ли она имеет в виду, на что Тора сокрушенно покачала головой и пообещала ему разъяснить значение своих жестов позже. Затем снова обратилась к Вигдис:

— Откуда ты это узнала? Кто-то тебе сообщил?

— Его сестра, — чуть не плача, ответила Вигдис. — В одном из карманов обнаружилась кредитка, и по ней установили имя владельца. Какой-то полицейский позвонил сестре и попросил опознать тело. Она его ближайшая родственница. Тело увезли в Рейкьявик. — Она тяжело вздохнула, словно увоз тела был самым неприятным из всех перечисленных событий. — Сестра сама не своя; говорит, его затоптала лошадь.

— Лошадь? — удивилась Тора. В разговоре с ней и Йонасом полицейский офицер не указал причину смерти. — Какая лошадь?

— Она не сообщила. А я от страха онемела и даже спросить не смогла. — Вигдис испуганно посмотрела на Тору. — Думаете, нам лучше не выходить отсюда? Понять не могу, что у нас тут происходит.

— Ну, выходить или нет, каждый решает сам, — ответила Тора и успокоила: — Полагаю, действует не серийный убийца, если вы это имеете в виду. Нам ничего не известно. Возможно, смерть Эйрикюра была случайной. И это простое совпадение. — Тора ненадолго задумалась. — Полицейские не называли гибель Эйрикюра подозрительной? Не припомните, сестра не заметила ничего странного?

— Да вроде нет, — немного помолчав, сказала Вигдис. — Хотя постойте. Была странность. Прощаясь, она просила меня быть поосторожнее. Сейчас мне кажется, она что-то недоговаривала. — Страх на лице Вигдис сменился любопытством. — Но кому понадобилось убивать Эйрикюра? — произнесла она. — Достоинств у него было маловато, но и плохим человеком я бы его не назвала. Бедняга, — вздохнула она и часто-часто заморгала. Торе показалось, что администратор пытается выдавить слезу. — Иногда я была с ним несдержанной. Но и он тоже хорош гусь — видит, что у меня дел невпроворот, и все равно подходит со своими расспросами.

Тора не имела желания вдаваться в историю явно непростых взаимоотношений администратора и чтеца ауры, поэтому не стала ни утешать Вигдис, ни имитировать сочувствие, а просто спросила:

— Он интересовался лошадьми?

— Бог мой, нет. Не могу себе даже представить, — отозвалась Вигдис. — Он был таким бледным. Мне казалось, он и из номера-то выходит, только чтобы покурить. — После чего твердо прибавила: — Он определенно не увлекался лошадьми.

— А лисами? — Вопрос был глупый, но Тора постаралась об этом не думать.

— Лисами? — изумилась Вигдис. — Зачем?

— Ну, просто так, — сказала Тора и решила продолжить тему: — Его сестра ничего не говорила про лис?

— Нет, — покачала головой Вигдис и посмотрела на Тору, словно усомнившись в здравости ее рассудка. — Я передала вам все, что знаю.

— Как вы думаете, Эйрикюр мог пойти на конюшню с какими-то целями? — спросила Тора, оставив лис в покое. — Они с Бергюром были друзьями?

Вигдис подняла брови.

— Нет, друзьями они не были, — проговорила она и прибавила голосом профессиональной сплетницы: — Вот Бирна… Бирна и Бергюр были очень близкими друзьями.

— Да, я знаю, — сказала Тора и увидела, как лицо Вигдис помрачнело. Нужного эффекта от выдачи секрета не получилось. — Эйрикюр часто говорил с Бирной или о ней? Они держались друг с другом как друзья или как коллеги?

— Да они вообще не общались, — уверенно заявила Вигдис. — Это были совершенно разные люди. Он… ну, вроде… — Она запнулась.

— Говорите честно, — предложила Тора. — Вы никому не поможете, если нарисуете идеализированный портрет.

Вигдис явно приободрилась.

— Вы правы, — согласилась она. — Сказать по правде, Эйрикюр был тупицей и слюнтяем. Вечно ходил грязным, небритым. Судя по одежде, и пенни лишнего не имел. Нахал и наглец, он производил ужасное впечатление.

Вигдис явно не требовалось подталкивать к написанию впечатляющего портрета.

— Бирна, напротив, очень заботилась о своей внешности. Всегда чистенькая, ухоженная, опрятная — приятно посмотреть. Но только снаружи. В душе она была совершенно другой. Если ей что-то было нужно, она разговаривала ласково, но стоило отказать, сразу становилась ведьмой. Она обворожила Йонаса и вертела им как хотела. — Вигдис остановилась перевести дух. — По-моему, у них с Эйрикюром общим было только одно — жадность. В остальном они отличались как сыр от мела.

Тора слушала злобную болтовню Вигдис с самым серьезным видом, понимающе кивала и всеми силами старалась не выдать своего удивления.

— Значит, вместе время они не проводили? А Эйрикюр мог догадываться о ее намерениях не больше других?

— Абсолютно точно, — авторитетно заявила Вигдис. — Окажись они на необитаемом острове, Бирна и там не стала бы общаться с Эйрикюром.

— Понятно, — кивнула Тора. — Скажите, а как вели себя Бирна и Эйрикюр незадолго до своей гибели? Как обычно? Не вспомните, не было в их действиях каких-либо странностей?

Вигдис поразмыслила над вопросом, покачала головой и заверила:

— Вели себя как обычно. Никаких странностей я за ними не замечала. Хотя Бирну видела нечасто, но если бы она повела себя необычно, от меня бы это не укрылось. А с Эйрикюром я последний раз говорила, когда он искал Йонаса. Зашел сюда и стал о нем расспрашивать. — Вигдис прикрыла ладонью рот. — Да это же было незадолго до его гибели!

У Торы перехватило дыхание.

— Ему удалось встретиться с Йонасом?

— Не знаю, — пролепетала Вигдис. — Я посоветовала ему заглянуть к нему в офис, но не могу сказать, встретились они или нет.

Об Эйрикюре расспрашивать было больше нечего, и Тора вернулась к началу разговора:

— Скажите, пожалуйста, а почему за отелем с западной стороны лужайка подстрижена, а с восточной — нет?

— Я не знаю, — удивленно ответила Вигдис и подозрительно посмотрела на Тору. — А почему вы об этом спрашиваете?

— Просто интересно. Странно как-то, — пожала плечами Тора и торопливо прибавила: — Не в курсе, Йонас или, может быть, Бирна не просили проделывать в земле маленькие отверстия? Ну, чтобы почву проверить.

Лицо Вигдис приняло озадаченное выражение.

— Отверстия в земле для проверки почвы? — повторила она. — Такие маленькие ямки?

Тора кивнула:

— Ямки или отверстия, все равно. Они делаются вручную, без специального оборудования.

Вигдис энергично покачала головой:

— Абсолютно точно нет. Если бы кто-то копал на лужайке, я бы об этом знала. В мои обязанности входит следить здесь за всем. Йонас человек забывчивый, многое упускает, поэтому мне приходится быть внимательной.

— У Бирны имелся еще один рабочий кабинет помимо ее номера? — вступил в разговор Мэтью.

— Определенно не знаю, но меня бы это не удивило, — сказала Вигдис. — Она частенько уходила из отеля, утром или днем, но поблизости не бродила. Значит, где-то имела укромное местечко. — Вигдис заговорщицки подмигнула Торе. — А возможно, она в это время встречалась с Бергюром.

— Кто знает? — улыбнулась Тора и взглянула на часы. — Последний вопрос, и мы перестанем вас беспокоить. Вы не знаете, кто подстригает лужайку?

Вигдис ответила без запинки:

— Йокулл. Официантом у нас работает.



— Вы не шутите? — спросил Йокулл и огляделся, словно опасаясь скрытой камеры. — Вы действительно хотите знать, почему часть лужайки не подстрижена?

— Да, — улыбнулась Тора. — Это ведь твоя обязанность?

— Совершенно верно. Подрабатываю немного. Большую часть времени мне делать нечего — занят я, только когда в ресторан приходят постояльцы, — вот и согласился подстригать лужайку.

— Находчивый юноша, — похвалила Тора. — Но почему ты не скашиваешь всю траву? Неужели мешает большой камень?

— Нет, он мне совершенно не мешает, — пробормотал Йокулл. — Причина в другом. Почва там неровная — рытвины, бугры. Тяжело водить косилкой, да и глохнет она. Поэтому я и решил не мучиться. Пока никто не жаловался. А что, Йонас выражал недовольство моей работой?

— Нет, что ты, — успокоила его Тора и снова улыбнулась. — Кстати, ты не мог бы одолжить мне лопату?



— Честное слово, — говорил Мэтью, методично махая лопатой, — должен признать — женщина ты уникальная. Ради других я бы никогда не взялся рыть землю.

— Помалкивай и не отвлекайся.

Они находились в центре лужайки за отелем, куда пробрались очень осторожно. Первой двигалась Тора. Дойдя до едва заметного холмика земли, она приказала Мэтью копать.

— Здесь нас ждет нечто необыкновенное, — заверила она его.

Мэтью вогнал в землю лопату и обеими руками взялся за ручку. Вскоре он выкопал небольшую ямку.

— Вот тебе, — сказал он Торе. — Гляди, изучай.

Тора подошла ближе и увидела остатки фундамента.

Мэтью почесал лоб.

— По-моему, здесь находилось какое-то здание. Дом? Или хозяйственная постройка? — Он подкопал еще немного с обеих сторон каменной кладки и прошептал: — Черт подери.

Тора нагнулась и спросила:

— Надеюсь, ты видишь то же, что и я? — Она выпрямилась и подала ему руку. — Поздравляю, я была права. Это пепел. Здесь находился дом, жилой дом, но он сгорел.

— Мы видели, как он горит, на том детском рисунке, — произнес Мэтью.

— А в окне горящего дома были глаза, помнишь?

Глава 24

— Повесила трубку. — Тора недовольно посмотрела на экран своего мобильника. — Или связь внезапно оборвалась. — Она немного подумала и заявила: — Нет, все-таки повесила трубку.

— Ничего удивительного, — сказал Мэтью. — После того как они с братом фактически выставили тебя сегодня утром, трудно ожидать, чтобы Элин с восторгом восприняла твой звонок.

— Да, наверное, ты прав, — проворчала Тора и убрала мобильник в карман. — Нам бы очень помогло, если бы они сказали, что за здание здесь стояло. — Тора с Мэтью отошли на край лужайки, поскольку возле камня не было сигнала сети. — Может, ее дочь Берта что-то знает? — задумчиво прибавила Тора. — К счастью, она настроена ко мне не так агрессивно.

— Сомневаюсь, — отозвался Мэтью. — Как только ты станешь приставать с расспросами к ее другу, инвалиду-колясочнику, она сразу перестанет с тобой разговаривать.

— Хорошо, — согласилась Тора. — Оставим звонки и встречи на потом, а пока попробуем выяснить все о сгоревшем доме.

И они направились к отелю.

Проходя мимо того места, где Мэтью докопался до фундамента, Тора внезапно остановилась.

— Странно. Почему Бирна не дозналась о нем? Судя по записям в ежедневнике, она здесь часто бродила. И ничего не заметила?

— Неужели не понятно почему? — удивился Мэтью. — Об этом неровном участке знает один Йокулл, и ни словом не обмолвился, когда ты разговаривала с ним о Бирне. Он и ей ничего не рассказал, а поинтересоваться она не догадалась.

— Но тогда кто и что здесь искал? Если этот человек пытался найти фундамент, то оказался крайне невнимательным. Все отверстия находятся далеко от неровного участка.

— Ну, строго говоря, отверстиями их не назовешь. Небольшие лунки скорее, — проговорил Мэтью. — Но я согласен с тобой: неизвестный нам диггер скорее всего искал остатки сгоревшего дома. Нужно сказать, сыщик он неважный.

— Меня так и подмывает снова пойти в подвал и более тщательно изучить содержимое коробок, — задумчиво сказала Тора. Мысли ее блуждали где-то далеко. — Может быть, какая-то фотография или другая вещь подскажут, что тут было раньше.

— Не советовал бы отправляться туда прямо сейчас, — заметил Мэтью, посмотрев на часы. — Ты, кажется, собиралась доставить сюда детей вместе с домом на колесах?

— Дети подождут. Я недавно звонила Гульфи, пока они всем довольны. Недалеко от их стоянки есть магазин, и они туда собираются. — Она скрестила за спиной пальцы. — Надеюсь, его девушка догадается позвонить своим родителям. Потому что я этого делать не буду ни под каким видом. Они всегда начинают разговор с упреков и перечисления неприятностей, которые Гульфи доставил их малышке. И заканчивают тоже одинаково — винят во всем меня.

— А как насчет твоего бывшего? — поинтересовался Мэтью. — По-твоему, Гульфи с ним созвонился?

— Надеюсь, не додумался, — сказала Тора. — Пусть Ханнес немного поволнуется, ему полезно. В конце концов, из-за него они ударились в бега. — Она похлопала по карману, в котором лежал мобильник, и улыбнулась. — Он мне штук сто сообщений настрочил. Почитаю, когда будет время, или…

Внезапно ее телефон ожил, Тора вытащила его и стала слушать.

Звонила Белла.

— Привет. Как дела? — спросила Тора, нашаривая в кармане ручку и кусок бумаги. — Никакой Кристин нет, говоришь? Ладно, диктуй. — Она стала записывать, затем дала отбой и повернулась к Мэтью. — Он похоронен один. Никакой Кристин рядом нет. — Тора огорченно вздохнула. — На надгробии написано его имя, даты рождения и смерти и короткий стих.

— Занятно. Еще один стих. Ну что ж, читай его.



Ферма — лучше,
Хотя бы и маленькая,
Каждый человек любит свой дом.
Обливается кровью сердце
Каждого, кто вынужден
Вымаливать себе еду.



— По-моему, первый звоночек. Хоть какой-то смысл в отличие от первого стиха, который я никогда прежде не слышала. Нужно добраться до Интернета и посмотреть, откуда взяты эти строки. Не удивлюсь, если из «Речей Высокого».

Мэтью тронул Тору за плечо и кивнул в сторону отеля.

— Полиция вызвала подкрепление. — Он показал на подъезжавший к отелю патрульный автомобиль. — Нет, тебе совершенно точно не суждено сегодня побывать в подвале.



— Ну почему ты не хочешь выйти на улицу? — удивилась Берта и отдернула шторы. Мрачная комната осветилась. — Посмотри, какая замечательная погода! — Она с минуту смотрела в окно, затем повернулась к нему. — Пойдем, прогулки на свежем воздухе тебе полезны.

— Иди одна, — коротко ответил Стейни, подцепил пальцами здоровой руки кусочек отслоившейся от колеса резины и принялся его теребить. — Я побуду дома.

— Пойдем. Не упрямься, — уговаривала Берта, склоняясь к Стейни. Лица их оказались на одном уровне. Обычно, когда она смотрела ему в глаза, он становился мягче и спокойнее. — Обещаю, на свежем воздухе ты обязательно почувствуешь себя лучше. Тебя что-то беспокоит, но кто знает — может, тревога исчезнет, если ты отвлечешься.

— Не исчезнет, — ответил Стейни все так же угрюмо.

Берта давно привыкла к его коротким ответам. Ожоги возле рта делали его речь невнятной. Кожа там, казалось, расплавилась и стянулась комками. Берта не переставала удивляться, почему врачи не выполнили свою работу получше. Иногда она подозревала, что Стейни сам отказался от дальнейших вмешательств, — во всяком случае, с ней он не хотел говорить на эту тему. Сказал, что его сняли с очереди на операцию. Берта ему не верила. Гораздо более правдоподобным казалось ей другое объяснение: Стейни слишком хорошо помнил боль и дискомфорт, через которые ему пришлось пройти, и попросту не захотел вновь испытать такое. Через неделю после выхода из клиники она случайно прослушала автоответчик Стейни. Физиотерапевт приглашал его в клинику для продолжения лечения. Как Берта ни настаивала, Стейни наотрез отказался перезвонить. Ему требовалось время на восстановление. К новой операции он не был готов ни морально, ни физически.

— Если хочешь, давай прокатимся на машине, — предложила Берта. — Я сделаю что угодно, лишь бы ты вышел на улицу.

— Что угодно? — спросил Стейни, не отрывая взгляда от ее лица.

— Почти, — с притворным весельем ответила Берта и поднялась. Она не знала, к чему он клонит, и не осмелилась развивать тему. Она решила вообще не развивать ее, никогда. — Ты знаешь, о чем я говорю. — Она положила ладонь на его колено. — Ну пожалуйста. Пойдем гулять.

Стейни оторвал кусок резины.

— Скажи, ты никогда не боишься? — спросил он.

— А почему я должна бояться? — удивилась Берта и улыбнулась. — Лето наступает.

Он молча посмотрел на нее и перевел взгляд на колени.

— Я плохо себя чувствую.

У Берты внутри все похолодело. Когда она видела его в таком состоянии, ее сердце разрывалось от жалости. «Ну зачем все так плохо? Ведь это же нечестно. Почему он вышел из аварии таким? Сотни людей попадают в них безо всяких последствий… А ведь я могла и не звонить ему, но позвонила. Зачем? Если бы я только знала», — думала она, стараясь удержать на лице улыбку.

— Давай отправимся в «Креппу». Там осталось еще много вещей — может, найдем среди них что-нибудь интересненькое. В прошлый раз тебе там очень понравилось, помнишь?

Стейни холодно усмехнулся.

— Понравилось, говоришь? — вздохнул он. — Ладно, мне все равно куда отправляться. В «Креппу» так в «Креппу». Пойдем.

— Отлично! — воскликнула Берта. — Обещаю — ты не пожалеешь. — Она знала: стоит им выйти из дома, как Стейни сразу повеселеет. Так было всегда.

Он неожиданно схватил ее за руку, и Берта испуганно отшатнулась.

— Ты сможешь простить меня? — слабо спросил Стейни.

— Простить? За что? — пролепетала Берта.

— Если случится худшее, ты простишь меня?

Берта недоуменно кивнула. Таких длинных предложений она не слышала от него уже несколько месяцев.

— О каком худшем ты говоришь? — Она мягко высвободила руку и встала за креслом. — Какая глупость. Ты не сделал мне ничего дурного.

— К счастью, да, — прошептал Стейни и, пока Берта открывала входную дверь и проталкивала в нее кресло, накинул на голову капюшон. — К счастью…



Торольфур, нахмурившись, прислонился к двери импровизированного офиса — комнатушки, предоставленной ему Йонасом, — и сложил на груди руки.

— Мы значительно продвинулись в нашем расследовании, — заявил он. — Считаю, дела у нас пока идут неплохо.

Тора стояла в коридоре напротив полицейского. Чтобы ожидавший их в комнате Йонас ничего не услышал, ей пришлось говорить шепотом.

Йонас попросил Тору присутствовать во время его беседы с Торольфуром. Не успели они усесться, полицейский тотчас предупредил отельера об ответственности за дачу ложных показаний и прибавил, что как подозреваемый он имеет право не отвечать на вопросы, относящиеся к собственно обвинению. И теперь Тора яростно спорила с офицером.

— С какой стати Йонас вдруг стал обвиняемым? Что изменилось? — негодующе спросила она и тоже сложила на груди руки.

— Вчера и сегодня мы опросили массу свидетелей. Нарисованная ими картина не оправдывает вашего клиента.

— Что вы хотите сказать? Уж не собираетесь ли вы арестовать Йонаса?

— Все будет зависеть от его ответов, — пожал плечами Торольфур. — Кто знает — возможно, он предоставит убедительные объяснения.

— Какие объяснения? — спросила Тора. — Объяснения чему? Он уже достаточно рассказал.

— Как я вам говорил, вчера расследование получило дополнительное развитие, во время разговора с Йонасом вскрылись новые обстоятельства. Кроме того, на данный момент его аргументация кажется мне неудовлетворительной, — ответил Торольфур. — Когда мы начнем допрос, вы сами услышите вопросы, на которые я хотел бы получить ответы.

— Дайте мне две минуты на приватный разговор с ним, — сказала Тора. — Мне необходимо разъяснить ему причину изменения его статуса.

Торольфуру просьба Торы явно не понравилась, но, вынужденный уступить, он вызвал из комнаты своего заместителя. Тора вошла и торопливо присела рядом с Йонасом. Тот недоуменно посмотрел на нее.

— Что происходит? — встревожился он. — Зачем вы с ним выходили?

Тора положила ладонь на его колено.

— Йонас, ситуация изменилась. До сих пор вас допрашивали как свидетеля, теперь же вы перешли в разряд обвиняемых.

— Кто обвиняемый, я?! — взвизгнул Йонас.

— Да, — кивнула Тора. — Времени у нас мало, поэтому давайте не тратить его попусту. Слушайте меня внимательно. — Она посмотрела ему в глаза. — Торольфур сообщил мне, что в процессе допроса свидетелей выяснились некие дополнительные обстоятельства. В результате вы превратились в обвиняемого. Вас считают причастным к преступлениям. Возможно, свидетели лгут. — Тора почувствовала, как затряслась его нога. — Йонас, свидетели могут говорить неправду, — повторила она и, пытаясь успокоить упавшего духом отельера, сжала его колено. — Теперь для вас самое главное — вразумительно объяснить, где вы находились. Все будет зависеть от того, насколько убедительными покажутся Торольфуру ваши ответы. Если они не удовлетворят его, вы рискуете быть арестованным.

Нога Йонаса замерла.

— Арестован? О чем вы говорите? — побледнел он.

— Полиция может арестовать вас, Йонас, — наклонилась к нему Тора. — Вас увезут на полицейской машине в участок, завтра утром вы предстанете перед судом, где вам объявят, что на некоторое время вы останетесь под стражей. — У Торы было всего три пустяковых дела, в которых ее подзащитные оказывались под арестом, поэтому тонкостей процесса она не знала и не решилась вдаваться в подробности, иначе Йонас догадался бы, что ее познания в этой области весьма ограниченны.

— Я не хочу в тюрьму, — проговорил Йонас, трясясь всем телом. — Просто не могу. Ведь сегодня понедельник.

— Понедельник? — удивленно переспросила Тора. — А чем он хуже остальных дней?

— Ну, видите ли, — смутился Йонас, — я просто не желаю со всем этим путаться. Понедельники для меня плохие дни.

Но Тора не позволила ему углубиться в лекцию о звездах и ауре:

— Йонас, да послушайте же! Сейчас сюда войдут полицейские и начнут допрос. К счастью для вас, вы можете ответить на все их вопросы. Если вам удастся опровергнуть собранные ими доказательства вашей вины, обещаю вам — мы выйдем отсюда вместе.

— А если мне не удастся их опровергнуть? — спросил Йонас и схватил ее за руку. — Что тогда?

— Тогда смиримся с неизбежным, — ответила она и похлопала его по плечу. — Не волнуйтесь, постарайтесь в данных обстоятельствах вести себя как можно естественнее. — Тора поднялась и подошла к двери. — Вы готовы? — Она взялась за дверную ручку. Йонас молча, не глядя на нее, кивнул, однако по его испуганному виду Тора поняла: ничего из ее слов он не понял и к допросу не готов.



— Ну, я не знаю, — промямлил Йонас, косясь на сидевшую рядом Тору.

— Как же так? — театрально удивился Торольфур. — Если бы меня спросили, имел ли я половую связь с красивой женщиной в прошлый четверг, я бы не затруднился с ответом. Либо да, либо нет. Может быть, вы постоянно занимаетесь сексом?

Тора едва не застонала.

— Он предпочитает не отвечать на этот вопрос, — проговорила она с бесстрастным лицом.

— Хорошо, — охотно согласился Торольфур. — Мы затребуем анализ ДНК, поэтому ответ в принципе несуществен.

Для установления истины вовсе не требовалось делать анализ ДНК. Каждая морщинка на лице обескураженного Йонаса источала раскаяние. Всем было совершенно очевидно, что он совершал половой акт в четверг, к несчастью, в тот самый день, когда погибла Бирна.

— Во влагалище Бирны нашли сперму? — поинтересовалась Тора. — Напоминаю, что в случае задержания моего подзащитного вы обязаны предоставить мне все документы относительно данного дела, поскольку мы собираемся обжаловать ваши действия в Верховном суде.

Йонас издал слабый стон.

Торольфур задумчиво прикусил карандаш.

— Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы объявить вам: да, во влагалище Бирны обнаружена сперма.

— Могу я спросить, не выявилась ли в результате расследования связь Бирны с одним из местных фермеров? — Тора втайне надеялась на незнание полицией данного факта.

— Нам все о нем известно. — На лице Торольфура мелькнуло странное выражение.

— Вот как? Может быть, имеет смысл допрашивать его, а не Йонаса?

— Допросим. — Торольфур ловко, как фокусник, вертел в пальцах карандаш. — Но образец спермы вашего клиента потребуется нам независимо от результатов анализа ДНК.

— Зачем? — спросила Тора. — Если анализ покажет, что сперма принадлежит фермеру, то при чем тут Йонас?

Торольфур недобро усмехнулся, и Тору вдруг озарило:

— Во влагалище Бирмы обнаружена сперма двух мужчин?

Торольфур перестал играть карандашом и, немного помолчав, тихо ответил:

— Возможно.

Тора услышала все, что ей требовалось. «Значит, Бирна в день гибели занималась сексом с двумя мужчинами. Одним из них был определенно Йонас, вторым — Бергюр или убийца. Впрочем, убийцей мог оказаться любой из ее партнеров», — раздумывала она, чувствуя, как рядом с ней Йонас застыл от страха. Хорошо зная мужчин, она понимала его чувства. Тора наклонилась к его уху и тихо, чтобы не слышали полицейские, зашептала:

— Вам нужно доказать, что первым занимались сексом с Бирной вы.

Его следовало успокоить, и, услышав ее голос, он действительно немного расслабился.

— Занимаясь сексом, вовсе не обязательно убивать партнера, — заявила она Торольфуру. — На данной стадии Йонас не отрицает сексуальной связи с погибшей, то есть он сотрудничает со следствием.

— Совершенно верно, не обязательно, — отозвался Торольфур. — Но когда на теле жертвы имеются внутренние и внешние повреждения, это означает изнасилование, и дело выглядит по-другому.

Тора предпочла пропустить замечание полицейского мимо ушей.

— Что еще вы хотели бы выяснить? Или принадлежность спермы — ваш единственный необъяснимый факт?

— Есть и другие, — сказал Торольфур. — Давайте вернемся к сообщению, отправленному с мобильного телефона, Йонас. Ваше предыдущее заявление меня не удовлетворяет. Постарайтесь объяснить более убедительно. Расскажите, например, где вы находились между девятью и десятью часами вечера известного дня?

Йонас в отчаянии повернулся к Торе. Она ободряюще кивнула.

— Лучше я вряд ли смогу объяснить. Я не отправлял сообщения Бирне. В семь вечера я пошел на прогулку, телефон оставил в отеле. Возможно, кто-то выкрал его из моего офиса, пока меня там не было, и передал то самое сообщение.

— Выкрал, говорите? — заметил Торольфур с легким сарказмом. — Выкрал, а потом вернул на место?

— Да. Я не всегда беру его с собой, — бесцветным голосом произнес Йонас. — Он лежит в моем офисе. Иногда я оставляю его в других местах. В отеле всегда полно народу. Кто угодно может им воспользоваться. — Йонас потер виски, явно нервничая.

— Странно. Почему-то раньше вы об этом не говорили, — задумчиво произнес Торольфур. — Подобная деталь, однако, с трудом вписывается в общую картину. Как вы утверждаете, в отеле полно народу, и тем не менее в тот вечер никто вас не видел. Куда вы забрели во время прогулки? На пляж?

— Нет! — воскликнул Йонас, хлопая ладонью по столу. — Я прошелся вокруг отеля, затем свернул в сторону шоссе посмотреть, как работает землекоп, — я нанял его для расширения слива, — затем бродил еще примерно час. Вернувшись, я сразу направился к себе в офис, а оттуда в свой номер. Кто-то определенно должен был увидеть меня в отеле. Я ни от кого не прятался. Возвратился я незадолго до десяти часов, и, насколько помню, сеанс еще продолжался.

— Тем не менее в обозначенный период времени вас никто не видел. Ни снаружи, ни внутри. Между половиной десятого и десятью в сеансе был перерыв. Присутствовавшие на нем оставались в отеле. Кто-то вышел покурить, другие покупали кофе, и никто из гостей не столкнулся с вами. А ведь как раз тогда вы и пришли, — проговорил Торольфур. — Ладно, давайте сменим тему. Прошлым вечером в расположенной неподалеку конюшне обнаружили еще один труп. Ответьте, где вы находились в обеденное время в воскресенье.

— Я? — переспросил Йонас. — Ездил в Рейкьявик.

— Во сколько вы туда отправились?

— Примерно в два часа. — Его голос заметно дрожал.

— Скорее всего вы ехали через туннель, не так ли?

— Да, — подтвердил Йонас, прежде чем Тора успела остановить его. Невинный этот вопрос почему-то насторожил ее, она нутром чувствовала в нем какой-то подвох.

— Ехали вы, я полагаю, в собственной машине, — продолжал допытываться Торольфур. Лицо у него вдруг засияло, как у ребенка, перед которым поставили вазу со сладостями.

— Мой клиент предпочитает не отвечать на данный вопрос, — вмешалась в разговор Тора и крепко сжала колено Йонаса.

— Хорошо, хорошо, — язвительно усмехнулся Торольфур. — Нам известно, что вы ехали в Рейкьявик через туннель. Поскольку по нему запрещено двигаться верхом на лошади, пешком или на велосипеде, мы предполагаем, что использовалось транспортное средство — автомобиль или мотоцикл.

Как Тора ни сжимала колено Йонаса, он все-таки сглупил, ответив:

— Я ехал в собственной машине.

Тора в сердцах вонзила ногти в этого остолопа. Тот тихо ойкнул, замолк и обиженно на нее воззрился. Она же, словно не замечая его взгляда, продолжала терзать его колено.

Торольфур расплылся в радостной улыбке, сменившейся презрительной гримасой. Он вытащил из лежавшей перед ним стопки какие-то листы, сложил их и швырнул на стол перед Йонасом.

— Вот перечень автомобилей, проходивших вчера по туннелю Хвальфьордур, номера и имена владельцев. Вашей машины среди них нет. — Он пристально смотрел в глаза Йонасу. — Как вы это объясните?

Разум наконец вернулся к отельеру, и он догадался промолчать.

— Мой клиент предпочитает не отвечать на ваш вопрос, — заявила Тора. — Должна вам заметить, что Йонас — человек забывчивый, а в минуты волнения ему начинает изменять память.

— Я спрашиваю о вчерашнем событии, — произнес Торольфур. Тора и Йонас безмолвно взирали на него. Он пожал плечами. — Пусть так. Тогда перейдем к следующему пункту.

«Следующему? — подумала Тора, стараясь держать себя в руках. — Что еще они припасли для него?»



— Потом он поскандалил с Эйрикюром, которого позже нашли мертвым в конюшне, — рассказывала Тора Мэтью. — Сразу после ссоры Эйрикюр вышел из отеля. Кстати, в крови у него нашли большую дозу успокоительного. Того же самого, который стоит в номере Йонаса, на столике возле кровати, — вздохнула она. — Сукин сын, у него уже и ордер на арест был.

Шумно выдохнув, Мэтью спросил:

— Так ты все-таки считаешь его невиновным?

— А черт его знает, — ответила Тора. — Отпечатки его пальцев обнаружили на поясе Бирны — он определенно был с ней близок, днем или вечером в день убийства, хотя поначалу отрицал это. Потом он наврал о своей вчерашней поездке в Рейкьявик. — Она подала Мэтью список автомобильных номеров. — Они составили перечень машин, проезжавших по туннелю. Какой-то бедняга всю ночь корпел, проглядывая пленки с камер наблюдения. Торольфур забыл перечень на столе, и я тайком стянула его.

— И что теперь? — поинтересовался Мэтью. — Куда они его увезли?

— В Боргарнес, — ответила Тора. — Завтра утром он предстанет перед окружным судом Западной Исландии. Полиция хочет подержать его в камере. — Она пригладила волосы. — Ордер они, конечно, получат. Разве что судья будет пьян и не разберется, в чем там дело.

— Судья часто выпивает? — изумился Мэтью.

— Нет, это просто фигура речи, — ответила Тора, усаживаясь в кресло. — Хорошо, если бы он выпивал.

— Да, совсем забыл тебе рассказать, что со мной приключилось, пока ты отсутствовала, — оживился Мэтью. — Я отправился в бар выпить кофе, полез в карман за мелочью и нашел медаль, которую купил для тебя в Стиккисхольмюре. Я выложил ее вместе с мелочью на стойку, сидевший рядом со мной человек увидел ее и буквально озверел. Этот старик, Магнус Балдвинссон.

— Что?! — изумленно воскликнула Тора. — Что он тебе сказал?!

— Не знаю. Он говорил по-исландски, но явно недружелюбно. В конце концов он схватил медаль и зашвырнул за стойку. Потом резко поднялся и ушел. Официант смутился, нашел медаль, отдал мне и сообщил, что Магнус обозвал меня провокатором. Его, кстати, тоже шокировало поведение старика.

— Так-так, — проговорила Тора, удивленная рассказом Мэтью. — А помнишь, как он странно отреагировал, когда я пыталась расспросить его об исландских нацистах? Нацизм не получил в Исландии широкого распространения, основная масса населения не приняла его идеи. Нам следует еще разок переговорить с Магнусом, как ты думаешь? — Она потянулась к стоявшему на столе телефону. — Хотя нет, сейчас у меня есть дела поважнее — позаботиться о возвращении детей в город. Сама я домой не поеду. — Она набрала номер Гульфи. — Приветик, это мамочка. Как у вас там, в Селфоссе? Весело?

Глава 25

— Иди первым. — Тора легонько подтолкнула Мэтью. — Притворись любителем лошадей, ты хорошо умеешь притворяться. Тебе они поверят, потому что ты немец.

Они стояли перед фермой «Тунга», где Тора надеялась встретиться с Бергюром, ее владельцем.

По мнению Торы, на роль убийцы он подходил гораздо больше, чем официальный подозреваемый Йонас. Они направились к крыльцу дома, выстроенного просто и добротно. Он был как две капли воды похож на своих бесчисленных собратьев, выросших в семидесятые годы, отличаясь только внешней неухоженностью. С крыши местами слезла краска, уступив место ржавчине; некогда желтые, а теперь поблекшие стены пестрели коричневыми разводами от стекавшей по ним во время дождя воды.

— Иди-иди, не стесняйся, — подбадривала Тора.

— Ни под каким видом, дорогая, — ответил Мэтью, морщась от запаха конского навоза. — Ну и вонища же здесь, — пробормотал он.

— Тебе не нравится старый добрый сельский аромат? — спросила Тора, словно не замечая густого навозного духа. — Это еще что. Вот когда ветер дует со стороны гниющего кита, это действительно вонь так вонь. Заходим, — снова подтолкнула она Мэтью. — Разговор поведу я. Мне кажется, в данном случае лучше не врать. — Она постучала в побитую непогодой дверь, к которой была привинчена деревянная табличка с именами обитателей: «Бергюр и Роза», — красиво выведенными яркой краской. Тора искренне надеялась, что хозяйки не окажется дома. Говорить они собирались только с Бергюром. Неизвестно, догадывалась ли Роза о его отношениях с Бирной, и если нет, выступать в роли разносчицы плохих новостей ей не хотелось. А говорить с Бергюром, не упоминая о его связи с Бирной, бессмысленно. Она скрестила за спиной пальцы.

Дверь открыл мужчина лет тридцати с небольшим. Худощавый, но хорошо сложенный и крепкий, широкоплечий, с мощными бицепсами. Тора не удивилась, что он понравился Бирне, — во всей его фигуре, черных курчавых волосах и строгом, с резкими чертами лице была особая привлекательность.

— Здравствуйте, — сказала Тора. — Вы Бергюр?

— Да, — ответил мужчина, с настороженным любопытством оглядывая гостей.

Тора улыбнулась.

— Меня зовут Тора, — представилась она. — Я адвокат, работаю на Йонаса, владельца отеля. А это Мэтью, коллега из Германии, мой, так сказать, помощник. — Тот вежливо кивнул. — Мы хотели бы перемолвиться с вами парой слов. — Тора выдержала небольшую паузу, посмотрела в глаза Бергюру и прибавила: — Об убийстве Бирны и о недавнем обнаружении еще одной жертвы.

Бергюр обжег их недовольным взглядом. Как Тора и предполагала, особой радости от их визита он не испытывал.

— Мне не о чем вам рассказать, — сухо произнес он. — Полиция меня уже неоднократно расспрашивала, и я устал от вопросов. Почитайте протоколы допросов. А мне прибавить больше нечего.

С лица Торы сползла дежурная улыбка.

— Я бы предпочла переговорить с вами лично, а не читать протоколы. К тому же вопросы, которые я собираюсь вам задать, вы, возможно, еще не слышали… Впрочем, если вы отказываетесь с нами беседовать, мы завтра наведаемся к вашей жене. Надеюсь, она окажется не такой уставшей.

Бергюр смутился.

— Думаю, она еще меньше меня заинтересована в разговоре с вами.

— А вот это мы завтра и выясним, — парировала Тора. — Сначала я позвоню ей, объясню предмет беседы, и, уверена, она захочет встретиться. — Полагая, что подобного намека более чем достаточно, дабы Бергюр не счел это блефом, Тора сделала лучшее из своих каменных лиц.

Бергюр метнул быстрый взгляд в глубь дома и свирепо посмотрел на Тору. Мэтью он словно не замечал.

— Хорошо, — сердито буркнул он. — Я согласен поговорить с вами, только не здесь. На конюшне есть небольшая комната для отдыха, пойдемте туда.

Он надел ботинки и, крикнув: «Роза! Я скоро вернусь!» — вышел на улицу, захлопнув за собой дверь. Его жена прокричала что-то ему в ответ, но Тора не разобрала ее слов. Бергюр молча повел их в конюшню.

— Вот здесь и нашли тело Эйрикюра? — громко спросила Тора, торопливо шагая за ним к относительно новой постройке, крытой рифленым железом.

Бергюр не ответил. Она повернулась к Мэтью и сделала большие глаза. Тот понял ее знак — начало разговора складывалось неудачно. Затем она помахала ладонью у рта, побуждая Мэтью вступить в разговор. В ответ он только усмехнулся и покачал головой.

Они проследовали за Бергюром к широким воротам. Он отворил одну створку и хмуро произнес:

— Заходите.

— Благодарю вас, — ответила Тора и, заметив выражение лица Мэтью, не смогла сдержать улыбки. Как только в нос ему ударил крепкий конский дух, он замер и отшатнулся.

— Прелестный запашок, — тихо, чтобы не услышал Бергюр, пробормотала Тора по-английски и подмигнула Мэтью.

В комнате отдыха оказалось не намного лучше.

— Располагайтесь, — предложил Бергюр и, указав на три жестких деревянных стула у потертого кухонного стола, наклонился над маленькой раковиной, на которой стояла грязная чашка с остатками кофе.

— Спасибо. — Тора присела на один из стульев и посмотрела на Бергюра. Тот брезгливо наблюдал, как Мэтью, прежде чем усесться, стряхнул ладонью со стула слой пыли.

— По-моему, вы меня не расслышали. Я спросила: это та самая конюшня, в которой нашли тело Эйрикюра?

— Та самая, — немного помолчав, кивнул Бергюр.

— И обнаружили его вы, не так ли? — осведомилась Тора. — Вы же нашли и труп Бирны. Очень странно, — заметила она.

Бергюр долго смотрел на Тору из-под своих густых черных бровей. Под его тяжелым взглядом она почувствовала себя неуютно.