– Да нет, знаешь. Я тебе верю. Просто Глен вроде говорил, что похожих случаев больше не было, что она, наверно, все-таки болела.

– А ты откуда знаешь, что говорил Глен?

– Он рассказал мне, когда я в прошлый раз приезжал.

– Ясно. Проехали. – Нэйтан смотрел перед собой. Между ними была напряженность, к которой он не привык.

– Слушай, пап, все беспокоятся, потому что здесь ничего не стоит попасть в беду. И все знают, что тебе приходится труднее, чем кому бы то ни было. Труднее, чем дяде Кэму, и… – Ксандер вздохнул. – Я хочу сказать, что если даже он в конечном счете не справился…

– Я знаю, в последнее время все было далеко не идеально, но честно, проблема не в земле, парень. По крайней мере, не только в ней.

– А в чем тогда?

Нэйтан ответил не сразу.

– Не знаю. Много в чем. Я принимал неправильные решения. Делал глупости. То, что случилось с этим чертовым Кей… с твоим дедушкой.

Он не стал продолжать, но это был такой исхоженный годами путь, что он мог идти по нему с закрытыми глазами. Все эти бесконечные что если. Что если бы его не было в городе в тот день? Что если бы он заправился днем раньше и не столкнулся бы со свекром на заправке? Что если бы он уехал домой на час раньше или на час позже и никогда бы не увидел Кейта на обочине дороги? Что если бы он не проехал мимо человека, которому нужна была помощь? Что если бы он был хорошим человеком?

На этом мысль всегда замирала, на этом самом месте, всякий раз. Ответы лениво кружили в воздухе над светлой и прекрасной невыбранной дорогой.

– Дело не только в земле, Ксандер, – повторил он. «Это была правда», – думал он, слушая, как урчит под ними машина брата. Это была и молчащая рация, и то, что у него больше не было возможности найти нормальных работников, и красное море банковских напоминаний, и сломанная холодильная камера, и как он только что вспомнил с некоторым раздражением по отношению к сыну, счет от электрика за то, что он приехал, абсолютно ничего не сделал и уехал. Это была Ильза…

Его бурный мысленный поток снова натолкнулся на что-то невидимое и резко оборвался. Он нахмурился. Что его остановило? Ильза. Нет, не она, в кои-то веке. Собственность? Отчасти, но не то. Контрактник. Возможно. Да, он. Что с ним? Нэйтан пытался вернуться к их сегодняшнему разговору.

– То есть ты и не подумаешь переезжать? – Голос Ксандера был таким ледяным, что Нэйтан его не узнал.

– Да не то чтобы я об этом не думал… – Нэйтан пытался сфокусироваться. Где-то на краю сознания было что-то, до чего, казалось, он уже мог дотянуться. Что же сказал контрактник? Он не починил камеру. Он все равно выставит Нэйтану счет, но сделает скидку, потому что он так и так ездил в тот день в Этертон…

– И что же? – Ксандер смотрел на него. – Что тебя здесь держит? Ильза? Дело в ней?

– Да нет, парень.

– Что бы это ни было, – проговорил Ксандер, – оно, что, важнее меня?

– Нет ничего важнее тебя, Ксандер.

– Тогда, может, ты хотя бы подумаешь об этом? Пожалуйста, пап? Что бы ни заставило Кэма так уехать отсюда…

Вот оно опять. Эта вертлявая мысль. Он хотел схватить ее и вытащить на свет, но она, словно запутавшись, металась и никак не давалась.

– … я не хочу, чтобы оно добралось и до тебя. Ладно, пап?

Пауза.

– Ладно.

Слишком поздно.

Ксандер смотрел на него во все глаза.

– Да ты меня даже не слушаешь.

– Слушаю, Ксандер, парень, слушаю, я клянусь.

– Нет, не слушаешь. Я прекрасно вижу.

– Слушаю. Я просто подумал…

– Бред собачий, – Ксандер открыл дверь.

– Да ладно тебе. Ну пожалуйста…

– Проехали, – Ксандер повернул ключ, и мотор затих. Свет фар моргнул и исчез, погрузив их в полную темноту. – Да и наплевать. Делай что хочешь. Я иду спать.

Он швырнул ключи в Нэйтана и с силой захлопнул дверь. Они отскочили на виниловое сидение. Нэйтан потянулся и почувствовал нагретый зубчатый метал и тугую петлю шнурка у себя на пальцах. Он сидел так один в темноте, предоставив мыслям плыть, куда им вздумается, как вдруг наконец схватил ее. Ту самую, за которой гонялся. Она вынырнула перед ним в полный рост, холодная и беспокойная.

– Эй… – крикнул он во тьму, но было слишком поздно. Там никого не было. Ксандер ушел.

Глава 24

Пассажирское место в машине Нэйтана на этот раз пустовало. За последнюю неделю он уже привык видеть там Ксандера. Даффи прыгнула из-под ног на сидение и размахивала хвостом, выглядывая в окно, но это было другое.

Когда Нэйтан доехал до скалистого выступа, дорога была абсолютна пустой, солнце совершало свое утреннее восхождение. Нэйтан снова посмотрел на пассажирское кресло, и не мог не вспомнить лицо Ксандера в предрассветных сумерках, когда он его разбудил, чтобы выложить свой план.

– Поедешь со мной?

Ксандер только посмотрел на него, потом медленно покачал головой.

– Нет.

«Ну ладно», – думал Нэйтан, притормаживая на шоссе, чтобы нырнуть на невидимую с него дорогу. Он и один справится. Тут и делать-то нечего. В этот раз он сразу нашел нужную расщелину и проехал между скал. На вершине пологого холма ему бросилась в глаза пустота, где четыре дня назад была машина Кэмерона.

Нэйтану удалось дозвониться до контрактника еще до рассвета. Тот явно не обрадовался его звонку вообще, а тем более в такую рань.

– Эй, у меня же выходной. Слушай. Мне жаль, что так получилось с камерой, да, но я был там, как мы договаривались…

– Дэйв, я не по этому поводу. Слушай, ты ведь ехал из Этертона в четверг. По северной дороге, так? Проезжал мою границу?

– Ну да…

– Во сколько?

– Да не знаю, я выехал в обычное время, должно быть, около восьми. Может, чуть позже.

– То есть было еще светло. Все было видно?

– Ну конечно. Я не суюсь на эту чертову дорогу в темноте.

– А ты ничего не видел?

– Чего например?

– Ну чего-нибудь. На скалах?

Озадаченный смешок.

– Насколько я помню нет, но я не знаю, о чем ты спрашиваешь, приятель.

– Это ничего. Я тоже. Просто пытаюсь кое-что для себя прояснить.

– Счет, боюсь, уже в пути.

– Ага. Жду с нетерпением.

Нэйтан повесил трубку и тут же набрал Глену в полицейский участок. Он услышал, как изменились гудки – его звонок перевели. Глена Маккенну вызвали на север его участка, сообщил ему ответивший офицер. Автомобильный поезд врезался в экскурсионный автобус. Множественные жертвы. Сержант будет в Баламаре только через несколько дней.

– А что насчет второго? Копа из Сент-Хеленс. Сержанта Ладлоу.

Звук набора на клавиатуре.

– Много жертв, – повторил голос. – Сержант Ладлоу там же. Я могу чем-нибудь помочь?

– А где вы находитесь?

– В Брисбене.

– Ну тогда вы не совсем в состоянии помочь.

– Но в состоянии передать сообщение, приятель.

Нэйтан ощутил какое-то движение позади себя в коридоре, оглянулся, но никого не увидел.

– Скажите сержанту Маккенне, что Джина Мур не в Англии. Я не знаю, может ли он это проверить, но… – Нэйтан заколебался. – Просто передайте, что я хочу с ним поговорить.

В этот раз Нэйтан заехал на вершину холма на машине и вылез. Двигатель и кондиционер работали для Даффи, он открыл задние двери «Ланд Крузера», достал лопату и флажки, которые использовал для обозначений на своей ферме. Он посмотрел на землю. Не было и намека на то, что машина Кэмерона была здесь когда-то, так что он максимально напряг память и расставил флажки там, где, как ему казалось, были колеса.

Двадцать минут спустя, изрядно вспотев, он все еще не мог надежно установить четвертый флажок. Потеряв терпение, он наконец просто прислонил его к другому и надеялся, что они не упадут. Он сел в машину – дежавю: абсолютно та же сцена, как тогда, в брошенном «Ланд Крузере» брата. Нет, все-таки не совсем такая.

Руки Нэйтана застыли на руле. У них с братом были практически идентичные машины, припарковались они примерно там же, но в этот раз что-то отличалось. Он попытался вспомнить себя несколькими днями раньше, здесь же, вместе с Бабом, Гарри и Ксандером. Он вызвался отогнать машину брата домой, сел на потертое водительское сидение, сунул под него руку и отрегулировал расстояние до педалей…

Нэйтан замер. Они с Кэмероном одного роста. Еще с подросткового возраста. Тогда почему ему пришлось регулировать кресло? Может, кто-то из копов подвинул его во время осмотра? Нэйтан сомневался, но точно уверен не был. Насколько он скорректировал расстояние? Вперед или назад? Он сидел так очень долго, пытаясь вспомнить, но не мог.

В конце концов он медленно съехал вниз через расщелину. Через несколько минут он снова был на дороге, направляясь туда, где грунтовка шла вдоль его границы. Он достаточно далеко проехал по пустынной дороге, потом развернулся и поехал обратно тем же путем. Он двигался равномерно, не быстро и не медленно, стараясь угадать, как мог ехать контрактник, отделенный всего парой дел от рождественских каникул.

Он специально смотрел строго вперед, не бросая в боковое окно взгляд на скалы. Через три минуты он увидел флажки.

Они поймали взгляд моментально, возвышающиеся и абсолютно видимые на фоне неба. Нэйтан успел сделать пару вдохов, прежде чем они скрылись, когда угол скалы в окне сместился.

Нэйтан обменялся взглядами с Даффи, которая была жутко рада, что ее взяли с собой. Он развернул машину и поехал обратно, затем проехал снова и едва не пропустил их в этот раз, повернув голову ровно в ту секунду, когда они готовы были исчезнуть. В третий раз – он знал, что высматривает их специально – он увидел их очень отчетливо. Нэйтан считал, пока проезжал. Флажки были видны почти четыре секунды. «И это всего лишь флажки», – думал он. Белый «Ланд Крузер» Кэма должен был бросаться в глаза гораздо сильнее.

Нэйтан сбавил скорость, подъехав к скрытой расщелине, и свернул. Он припарковался на склоне и, снова размышляя о положении сидения в машине Кэмерона, вылез. Выдернуть флажки из земли было куда легче, чем воткнуть, так что он возвращался уже через минуту.

– Я был прав, парень, – скажет он, наверно, Ксандеру, когда вернется домой. Хотя, может, и не скажет. Ксандера его теория с утра не особенно впечатлила, когда он ознакомился с ней, сидя в кровати.

– Слушай, – Нэйтан говорил шепотом, чтобы не перебудить весь дом. – Если Дэйв ездил в Этертон в четверг утром, он должен был заметить на скалах машину Кэма.

Ксандер потер сонные глаза и ничего не сказал.

– Но Дэйв машины не видел, – продолжал Нэйтан.

– Он сказал, что не видел.

– Какой смысл контрактнику лгать? Он даже не из этих мест. Да они и с Кэмом-то разве что здоровались, когда Дэйв приезжал на вызов. Если бы я увидел машину по дороге, я бы сказал.

– Наверно, но… – Ксандер приподнялся на подушке, показался голый торс, волосы были взъерошены.

– Но что?

– Может, он ее просто пропустил.

– Да как бы он ее пропустил? Глен же видел машину с дороги. Он нам говорил.

– Глен – коп. У него внимание на такое натренировано и он ехал на встречу с нами. Он знал, что машина Кэма где-то поблизости.

– Поэтому мы и должны поехать и сами проверить, – сказал Нэйтан. – Понять, насколько машина была заметна с дороги.

– А что, если была? – Ксандер занервничал. – Что если она была слишком заметна и контрактник никак не мог ее не увидеть, и он говорит, что не видел, что тогда? Хочешь сказать, что в четверг утром машины там не было?

– Я не знаю. Может. Наверно.

– Но Стив сказал, что дядя Кэм к этому времени был уже мертв или при смерти. И если машины не было там, где мы ее нашли, то что получается? Кто-то ее перегнал?

Нэйтан молчал.

– Кто мог это сделать? Джина?

Нэйтан молчал.

– Кто-то еще? – говорил Ксандер. – Кто-то из нас здесь, на ферме? Кто-то из семьи?

– Не начинай.

– Ну а что тогда? – Ксандер говорил все громче.

– Да ну не знаю я, – Нэйтан слышал резкость собственного тона. – Поэтому и хочу поехать и все проверить, а не выдавать сразу умозаключения.

– Не надо, пап. Это звучит… – Ксандер посмотрел на него. – Как сумасшествие.

Нэйтан опомнился, впервые осознанно взглянув на дорогу, и резко ударил по тормозам.

Он ехал не туда. На автомате он повел машину к могиле стокмана, вместо того, чтобы вернуться на шоссе. Он совершенно не заметил, как это сделал, и где-то в глубине души понимал, что это тревожный знак. Он слушал тиканье мотора и пытался собраться с мыслями. Они дрейфовали отдельно друг от друга и при попытке ухватить утекали сквозь пальцы.

Даффи нетерпеливо царапала сидение, и Нэйтан снова нажал на газ. Он приблизился к небольшому холму, где земля поднималась достаточно, чтобы скрыть дорогу впереди, завел машину на холм и выкрутил руль для поворота. С вершины где-то внизу должна быть видна могила.

Вместо нее он увидел пыльное облако.

Нэйтан остановился, нос машины торчал над вершиной холма. Далекое облако продолжало клубиться еще с полминуты, прежде чем он уловил первый проблеск металла. Он сидел, держа ногу на тормозах, наблюдая за движением внизу. Кто-то ехал по грунтовке, и судя по направлению, двигаться этот кто-то мог только к одной цели.

Нэйтан заглушил двигатель, и услышал слабый шум того, отдаленного. Он потянулся к бардачку за своим видавшим виды биноклем. Даффи начала поскуливать. Без кондиционера машина быстро нагревалась.

Он поискал в бинокль движущуюся машину. Нэйтан опознал ее моментально ведь столько раз за все эти годы видел ее припаркованной на земле Кэмерона. Это был общий внедорожник, который брали в основном работники, а в последнее время Саймон.

Машина сбавляла скорость, уже рядом с могилой, в ее стекле Нэйтан видел только небо. Он настроил бинокль. Теперь джип остановился под таким углом, что лобовое стекло было уже не столько непрозрачным, сколько темным.

Нэйтан смотрел, не мигая. Внутри он уловил движение, когда водитель потянулся к чему-то на пассажирском сидении. Сквозь стекло Нэйтан мельком увидел запястье и пряди длинных волос, скользнувшие по плечу. Точно не Саймон. За рулем была женщина.

Глава 25

Дверь со стороны водителя открылась, и появилась нога в джинсе́. Женщина все еще была за открытой дверью, рука Нэйтана слегка скользнула, и бинокль расфокусировался. Он настроил его как раз в нужную секунду, чтобы успеть увидеть, как дверь захлопнулась и на красной земле у могилы стокмана появилась абсолютно знакомая фигура.

Ильза.

Нэйтан вдруг понял, что задерживал дыхание, и тяжело выдохнул. Возможность себя обнаружить исчезла так же быстро, как появилась. Он не посигналил, не помахал, не крикнул. К тому моменту, когда он спросил себя, стоит ли, было уже поздно.

Ильза стояла к нему спиной, такая маленькая и одинокая. Что-то черное лежало у ее ног. Похоже на сумку, подумал Нэйтан, надеясь, что Ильза не обернется. Их отделяло приличное расстояние, его машина была грязная, практически одного цвета с землей. Она стояла носом к краю, и солнце работало в его пользу. Частично оно точно закроет ей обзор в его направлении. Хотя если Ильза посмотрит прямо на него, возможно, она и увидит машину, но если нет, цвета земли, расстояния и тишины хватит ему для укрытия.

Нэйтан опустил бинокль, смутившись. Он успел увидеть, что Ильза стоит на коленях и тянется к сумке. Даффи заскулила, он налил воды в пластиковый стаканчик и подвинул к ней. Пот струился по лицу, затекал в глаза. Салон машины стал горячим без кондиционера. Нэйтан поерзал, чувствуя, как взмокшая спина липнет к сидению. Рука сама потянулась к ключам, но он не завел двигатель – Ильза точно услышит. Он снова опустил бинокль.

Ильза взяла что-то из сумки, но с такого угла Нэйтан не мог видеть что. Она наклонилась вперед, очень близко к земле, на которой нашли ее мужа, и частично скрылась за надгробием. Нэйтан вытолкнул из легких обжигающий воздух и вылил последние капли воды в стаканчик Даффи. Остальные бутылки были упакованы и сейчас вне досягаемости. Машина удушающе накалилась. Он приоткрыл окно. Разницы никакой.

Несколько лет назад Глен рассказал ему историю о Джеймсе Бьюкенене, из городских, который поссорился с женой. Вообще-то, это было гораздо хуже, чем просто ссора, и когда страсти накалились до предела, ей удалось запереться от него в доме. Он колотил в дверь и, когда она не ответила, обошел кругом дом и вдребезги раздолбал кондиционер битой для крикета, а потом сел и стал ждать, не выпуская ее из рук. «Его жена была слишком напугана, чтобы открыть окна и двери», – сказал Глен. Через какое-то время она потеряла сознание и едва-едва не умерла на полу собственной кухни. Нэйтан понимал, что Глен, вероятно, пытался его подбодрить. Видишь? Другие люди тоже вытворяют черт знает что. Он не почувствовал себя лучше тогда – совсем – и сейчас, когда он буквально прилип к сидению, никак не мог перестать об этом думать.

Интересно, сколько Ильза собирается здесь пробыть. Она ведь наверняка и сама чувствует температуру там, внизу. Когда он посмотрел на нее снова, ему показалось, что плечи у нее содрогаются. Она плачет?

Она постояла на коленях еще минуту, пока пот лил с него в три ручья, и затем – наконец-то – поднялась. Нэйтан выдохнул. Женщина провела рукой по надгробию, потом подняла с земли свою сумку. Еще раз взглянув на могилу, она открыла дверь машины.

Нэйтан вытер лицо и так и застыл с поднятой рукой, когда Ильза внезапно остановилась. Она осматривала окрестности, ее голова медленно поворачивалась. Когда взгляд дошел до него, то, как ему казалось, он остановился. Нэйтан не дышал. Через линзы бинокля они будто бы смотрели прямо друг на друга.

Ты кого-нибудь чувствуешь?

Только нас.

Нэйтан не смел пошевелиться. Он так и держал бинокль, глядя в ответ, сердце бешено стучало. Она его видит? Точно он не знал, но какое-то рассеянное выражение ее лица заставляло его думать, что, наверно, все-таки нет. Наконец Ильза опустила взгляд. Села в машину. Он услышал двигатель.

Нэйтан сидел и смотрел на пыльный хвост, тянувшийся оттуда, куда она уезжала. Он заставил себя дождаться, когда она полностью скроется из виду, и только тогда завел мотор. Воздух из кондиционера пошел сначала тепловатый, но он все равно жадно вдыхал его полной грудью. Он вылез и выхватил из багажника несколько бутылок воды. Пока они с Даффи жадно пили, взглянул на часы. Ильза пробыла у могилы меньше пятнадцати минут с момента приезда. Они показались ему бесконечными, но факт оставался фактом. Он нахмурился. Проделать весь этот путь ради пятнадцати минут. Нэйтан услышал в голове голос Софи. «Ничего мы там не делали. Мы приехали, а потом… Мы просто поехали обратно».

Нэйтан глотнул еще воды, посмотрел на горизонт и прислушался. Ни пыли, ни звуков. Она уехала. Он включил передачу, и машина медленно покатилась через холм вниз к могиле, где Нэйт остановился и вышел. Пыльный круг давно исчез, сейчас на его месте были следы Ильзы. Он видел небольшие вмятины в земле, там, где она стояла на коленях. «Может, она молилась», – думал Нэйтан. Она никогда не казалась ему религиозной, но смерть делает с людьми странные вещи. Он дотронулся до могильного камня, теплого на солнце. Что-то было не так, но он никак не мог понять что. Наконец он сам встал на колени и внезапно увидел.

Углубление, которое скрывалось тогда за телом Кэмерона, его обеспокоило. Оно почти уже исчезло с того раза, как они были здесь с Бабом и Гарри, но теперь появилось снова и выглядело иначе. Нэйтан дотронулся до земли. Недавно перевернутые слои. Он погрузил в них руку, пытаясь понять, не оставила ли Ильза здесь что-нибудь, но все, что он видел, – это песчаная земля. Было, правда, что-то маленькое и круглое, семена, быть может, подумал Нэйтан, вспомнив о могиле отца. Ни ему, ни его братьям он, мягко говоря, не нравился, и все же они посадили для него дерево. Может, Ильза сделала что-то такое для Кэмерона?

Солнце нещадно лупило, и он прополз немного на коленях, чтобы оказаться в тени надгробия. В пыли остались следы, насколько знакомые, что его замутило. Он вскочил так резко, что закружилась голова.

В безопасности своей машины Нэйтан включил кондиционер на полную. Прохладный воздух был физическим облегчением, и он откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тело каждой клеткой благодарно откликается на возвращающуюся к норме температуру.

«Кэмерон костьми бы лег, чтобы остаться в машине».

Мысль возникла из ниоткуда. Нэйтан дотянулся до воды и сделал большой глоток. Кэмерон знал, каково там, без убежища, без припасов. Это был смертный приговор. Если бы его силой отгоняли от машины, он бы сопротивлялся. Нэйтан смотрел на могилу. Он представил тело брата в тот момент, когда соскользнул брезент. Ни на руках, ни на лице не было никаких следов борьбы.

Размышляя, Нэйтан медленно сделал еще глоток. Час спустя он по-прежнему не знал, что обо всем этом думать. Было ясно: надо возвращаться. Завтра похороны Кэмерона. Земля под эвкалиптом ждала еще одного. Нэйтан должен поехать домой, поговорить с сыном. Поговорить с Ильзой. Но он все сидел в машине у могилы стокмана, пока солнце гнало тень надгробия по кругу и едва его не замкнула.

Мимо никто не проезжал.

Глава 26

Еще бы чуть-чуть, и Нэйтан не успел домой до темноты, паркуясь, он уже видел в окнах свет. Он захлопнул дверь и остановился, когда в поле зрения попал огромный эвкалипт на той стороне двора. Под ним плохо различимая в сгущающихся сумерках, но все же бросающаяся в глаза зияла яма.

Нэйтан подошел и встал у края. Могила Кэмерона, пустая и глубокая, ждала завтрашнего дня. В этот вечер динго не выли и воздух был непроницаемо плотным. Нэйтан повернулся и побрел к дому. Закрывая за собой входную дверь, он слышал слегка приглушенные голоса с кухни, разговаривали явно на повышенных тонах.

– Ты сказала – нет, не надо скармливать мне эту хрень, – ты сказала, что мы можем попробовать, и…

– Да ради бога, Баб, я знаю. Но у меня сейчас полно других…

Три лица обратились к нему, когда он вошел.

– Ну отлично. К тебе подкрепление, – прорычал Баб в сторону Ильзы, которая сидела за кухонным столом. На ней была та же одежда, в которой он видел ее у могилы стокмана, и женщина не отрываясь смотрела на свой бокал вина. Баб, похоже, прервал свои метания по кухне, а Лиз неуверенно зависала где-то между ним и Ильзой, сохраняя нейтралитет.

– Баб, успокойся. Пожалуйста. – Лиз зыркнула на Нэйтана. – Ты как сквозь землю провалился.

– Я проверял кое-что у ограждения. А что здесь происходит?

– Ничего, – сказала Ильза.

– Ни хрена себе ничего, – Баб, похоже, успел немало выпить. – Я не буду у вас на побегушках…

– Да это никому и не надо, Баб!

Баб посмотрел на Нэйтана.

– Вот ты ей скажи. Тебе ведь понравилась моя идея с переносом дат, так ведь?

– Погоди… – Нэйтан растерялся. – Шум, что, из-за этого?

– Скажи ей, – Баб ревел все громче. – Скажи ей, что я прав.

Нэйтан нахмурился.

– Но я ведь еще толком не успел…

– Ну конечно, еще бы. Черт! Я ведь знал, что так будет, – Баб закрыл глаза. – Вот дерьмо.

– А тебе обязательно все это прямо сейчас? Брат, слушай, мы позже все обсудим. Завтра ведь похороны.

– Угу, – Баб открыл глаза и посмотрел на Ильзу. – Не такое уж и скорбное событие для некоторых, а?

– Баб! – прервала его Лиз. – Замолчи!

Ильза не шелохнулась, пока Баб выходил. Они все смотрели ему вслед, стены содрогнулись от того, как он хлопнул дверью.

– В чем его…? – Едва начал Нэйтан, но Лиз перекинулась на него.

– Сам-то не лучше. Ты со своим сыном говорил? Он весь день места себе не находит. Просил уже Гарри ехать с ним на поиски.

Нэйтан открыл рот.

– Я сказал ему, куда еду.

– Тебя не было столько часов!

– Ну…

– Рация не работала. Опять.

– Ах, черт. Да, ладно. Прости…

– Не передо мной извиняйся, – Прежде чем Нэйтан успел ответить, Лиз посмотрела на Ильзу. – Ты-то хоть в порядке?

Ильза, все еще неподвижно сидевшая со столом, голову не подняла.

– Да.

– Хорошо, – голос Лиз прозвучал обреченно. – Пойду посмотрю, как там Баб.

Дверь за ней закрылась. Ильза по-прежнему смотрела на стакан перед ней. Нэйтан залез в холодильник, достал пиво и, прислонившись спиной к столешнице, открыл его и отпил. Он видел красную пыль в складках блузки и джинсов Ильзы. Как и у него самого. «Просто спроси ее». Но вместо этого он кивнул на дверь.

– Я и не думал, что Баб так серьезно настроен насчет этого переноса.

– Думаю, речь скорее о том, кто здесь теперь принимает решения.

Нэйтан не ответил.

– Он звонил адвокату Кэмерона, – сказала Ильза.

– Вот как?

– Спрашивал о разделе собственности и что теперь будет.

– И что сказал адвокат?

– Что доля Кэмерона отойдет девочкам.

– Не тебе?

– Формально нет. Я просто опекун, пока они не вырастут. Смысл в том, что ее получит не Баб. И не ты. Ильза внимательно на него посмотрела, – Ну пожалуйста, скажи, что ты знал.

– Да. Все нормально.

Она явно чувствовала облегчение. Под столом она слегка выдвинула ногой стул. Нэйтан помедлил, потом выдвинул его полностью и сел.

– Для меня полная неожиданность, что Баб вообще знает, кто был адвокатом у Кэма, – сказал он. – Не говоря уж о том, чтоб ему звонить.

– Твоя мама сказала то же самое. А я говорила, что вы все его недооцениваете. И он особенно начеку во всем, что касается собственности. Так или иначе… – Она вздохнула. – Думаю, он очень хотел узнать.

– Кэмерон ему что-то обещал?

– Я не знаю. Но с тем, как земля поделена сейчас, думаю Баб чувствует себя, – она засомневалась и отпила из бокала, – исключенным, что ли.

– Может, он нервничает, потому что не знает, какие у тебя планы.

– Боже, да нет у меня никаких планов. То есть я же на все это не напрашивалась. Я бы предложила ему купить у меня землю, дай он мне хоть слово вставить.

– Сомневаюсь, что ему это по карману.

– Ну тогда тебе.

– Мне это совершенно точно не по карману.

– Даже по дружеским расценкам?

– Мы должны быть чертовски дружны.

В этом молчании ощущалась какая-то обоюдная недосказанность. Оба они уже были староваты, чтоб смущаться, и Нэйтан думал, что заметил, как угол губ у нее едва уловимо дернулся. Она посмотрела на пустую бутылку пива у него в руках, потом на него.

– Еще?

Он колебался. Рядом с ней он всегда старался особо не пить, чтобы голова была ясная, но все же, она сидела напротив, смотрела на него, и он мог бы.

Позже, однако, пришлось бы за это заплатить, он знал – через несколько дней, в своем пустом, молчаливом доме. С годами Нэйтан обнаружил, что изоляцию, как ни странно, легче переносить на длинных дистанциях. Тогда одиночество становится рутиной, теряет остроту и приглушенной тупой болью уходит на задний план. Его первоначальная тоска по людям тоже трансформировалась. Может быть, когда-то в обществе других он и чувствовал облегчение, но сейчас оно только оживляло сложные эмоции, с которыми ему потом придется очень долго иметь дело, когда никого уже давно рядом не будет. Всякий раз восстановление давалось все труднее, и ему требовалось все больше времени, чтобы прийти в норму, если, конечно, это можно так назвать. И если ему было так плохо после общения с людьми вообще, то лучше не представлять, что будет после Ильзы. Как бы он этого ни хотел, а желание это было большое и глубокое, он просто не мог так над собой издеваться.

Он посмотрел на нее, они послушали тиканье часов, он вздохнул:

– Нет, но спасибо.

Она проследила за тем, как он поднялся, и внезапно она выглядела такой одинокой. Он задвинул стул.

– Мне сейчас лучше пойти поговорить с Ксандером, – и это была правда.

Ильза смотрела на стол перед собой, потом кивнула.

– Он, похоже, сильно волновался.

– Он что-нибудь тебе говорил?

– Нет. Меня здесь днем почти не было. Я его и не видела.

– Вот как? – Он пытался звучать непринужденно. – И что ты делала?

Ильза пожала плечами, и красная пыль проникла глубже в складки одежды.

– Мне нужно было выбраться отсюда. Я взяла общую машину и поехала покататься.

Он нахмурился.

– А что не так с твоей?

Она как-то странно удивилась.

– Она очень ненадежна. Я уже застревала с ней несколько раз.

– Неужели Гарри с Кэмом не смогли ее починить?

– На время, но потом с ней всегда случалось что-нибудь еще.

– Хочешь, я посмотрю? Хотя, конечно, если они ничего сделать не смогли, вряд ли я могу что-то обещать.

Ему показалось, что он уловил в коридоре какое-то движение, и они оба посмотрели в пустой дверной проем. Никто не появился. Ильза снова смотрела на него с каким-то необычным выражением.

– Ну, почему нет? – проговорила она. – Спасибо. Она в маленьком гараже.

– Нет проблем. – Нэйтан отошел на шаг назад от стола. Спроси. – И куда ты в итоге ездила?

Взгляд Ильзы снова метнулся к двери. По-прежнему никого.

– Не рассказывай остальным.

– Хорошо.

– Я ездила к могиле стокмана. Хотела немного побыть одна, подумать о Кэмероне. Завтра на похоронах все эти люди будут ходить туда-сюда, обсуждать его… – Она опустила взгляд. – Мне кажется, что Кэм – тот Кэмерон, которого я знала, потеряется во всем этом. Ты понимаешь?

Нэйтан кивнул. Может, они и хоронили завтра его брата, но он осознавал, что все равно то и дело ждет, чтобы Кэм появился из-за угла. Невозможно было поверить, что человека, с которым они вместе росли, и ругались, и которого он по-своему любил, больше здесь нет. Что эта глубокая яма снаружи – для Кэмерона.

– Да, – произнес он наконец. Он посмотрел на Ильзу, на ее глаза под тяжелыми веками и на исполосованный пылью воротник. – Я тебя понимаю.

Глава 27

Дверь в комнату Ксандера была закрыта.

Нэйтан постучал.

– К тебе можно?

Нет ответа. Он подождал, потом все же вошел. Его сын лежал на кровати с книгой. Он едва взглянул на отца.

– Ты вернулся.

Нэйтан сел на край постели.

– Прости, что так долго.

Ксандер упорно смотрел в книгу неподвижными взглядом, потом уронил ее на грудь.

– Ты провел свой эксперимент? – голос был недружелюбный.

– Да.

– И как, ты видел флаги с дороги?

Два из трех.

– Не каждый раз.

– И что это значит?

– Не знаю.

Ксандер плюхнулся назад и снова взял книгу.

– Бабушка сказала, что ты волновался.

Нет ответа.

– Слушай, мне правда жаль.

Ксандер смотрел в книгу. Нэйтан ждал так долго, как смог, но на этот раз первым прервал молчание.

– Я вовсе не собирался…

– Все нормально. – Ксандер перевернул страницу.

– Но я же вижу, что нет. Ненормально, если ты расстроен.

Нет ответа.

– Ксан…

Ксандер издал раздраженный звук.

– Да что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Я читаю.

– Я хочу…

– Чего?

– Не знаю. Все наладить.

Ксандер перевернул еще страницу.

– Можешь не беспокоиться. С тобой бесполезно спорить. Мама права. Ты всегда такой.

– Да какой такой?

Ксандер покачал головой.

– Забудь.

– Ксан, ты можешь мне сказать…

– Нет. – Его лицо теперь полностью закрывала книга. – Делай что хочешь. Мне уже плевать.

Нэйтан ждал. Тянулись долгие минуты. Наконец, Ксандер перевернул очередную страницу, и Нэйтан встал и вышел.



Внедорожник Ильзы был, как и полагается, покрыт толстым слоем пыли. Эта была единственная машина в гараже, и кто-то уже успел сложить перед ней пирамиду из пустых ящиков. Похоже, они были здесь давно. Интересно, сколько уже Ильза не ездит на своей машине? Нэйтан раздумывал об этом, выуживая ключи в ногах водительского сидения.

В машине ему пришлось отрегулировать кресло, что тут же напомнило ему точно такую же сцену в брошенном «Ланд Крузере» Кэмерона. По-прежнему понятия не имея, что с этим делать, он отодвинул эту мысль и попробовал двигатель. Тот слегка запнулся, потому что машина застоялась, но ожил и завелся. Нэйтан слушал его гул. Чистый и равномерный.

Он включил лампочку, чтобы лучше видеть в сумерках, и открыл капот. Нагнулся поближе и начал все по очереди проверять, начиная с мест самых типичных поломок и по убывающей. Через час он лежал на спине под кузовом с фонарем в руке и проверял шасси, зная ничуть не больше, чем вначале.

Пока он работал, мысли вертелись вокруг Ксандера и оживили многолетнее выгоревшее воспоминание о том, когда ему было восемь лет. Они ночевали в спальных мешках в его машине, это был первый раз, когда Ксандера оставили с ним одного, и проснувшись, Нэйтан обнаружил, что сына рядом нет. Он лежал, надеясь услышать звук струи, долетевшей до твердой почвы, или шуршание пакетов с хлопьями. Не услышав ничего из этого, и вообще ничего, он позвал. Никто не ответил.

Нэйтан сел, воздуха сразу стало не хватать, одежда облепила тело. Он снова позвал, слыша тревогу в собственном голосе. Тишина.

Ужас был моментальный и абсолютный. Он поднялся и стоял рядом с машиной, слушая, как тикает пульс, пока он сканировал землю во всех направлениях, полуслепым от ужаса взглядом. К двенадцати температура поднимется выше сорока. Ребенок, такой как Ксандер, может продержаться примерно полдня – зависит от воды и везения. Сколько его уже нет? Нэйтан не знал. Дети гораздо младше Ксандера, едва-едва научившиеся ходить, умудрялись преодолевать километры. Некоторых находили за мили от дома. Некоторым везло, для некоторых было слишком поздно.

Нэйтан чувствовал, как жжет солнце. Когда он убедился, что ни в одном из направлений не видит сына на горизонте, ему пришлось задушить панический порыв тут же побежать в любом, выбранном наугад. Вместо этого он заставил себя сесть в машину и стал нарезать расходящиеся круги.

Он нашел Ксандера через пятнадцать минут за небольшим возвышением, где тот бродил с озадаченным видом, уйдя за коровой и теленком слишком далеко. Он был в порядке, хотя и удивлен видом взъерошенного отца, красного как рак. Это были худшие пятнадцать минут в жизни Нэйтана. Он крепко сжал сына в объятьях и, трясясь от отпустившего напряжения, наорал на него как никогда прежде или после.