— Все разбитые камеры были установлены возле старого дуба, где ты видела объявления, — произнес он и посмотрел на Мелиссу. — Едва ли это совпадение, да?

Возможно, у нее в запасе минут семьдесят, прежде чем Хакер прикончит ее. Ощутив, что ребенок снова резко дернулся, Клер испугалась, что ее стресс передается Тейту, и заставила себя думать о чем-нибудь позитивном.

Ее кровь похолодела:

Отчаянно желая услышать голос Бена, она достала из кармана телефон и отыскала папку с видео, на которые они снимали друг друга. Выбрала запись, сделанную в этом году. И словно опять оказалась посреди кухни, заново переживая момент, когда он вошел через переднюю дверь, бросив рюкзак у дивана. И озадаченно посмотрел на Клер, направившую камеру телефона на него.

— Они боятся, что мы выясним, кто это. Но откуда им было знать, что ты собираешься просмотреть видео?

– Эта штуковина включена? – спросил он, и картинка вздрогнула оттого, что Клер кивнула в ответ. – Зачем? И почему на столе бокал шампанского и пакет?.. Блин, я что, прошляпил нашу годовщину? Погоди, нет, это в ноябре… Что ты удумала?

— Не знаю. Может быть, человек, которого ты видела, нас подслушивал?

– Открой его, – хихикнула она, и Бен направился к ней.

Мелисса вынула из сумки объявления:

Наморщив лоб, потянул за тесемку, открывая небольшой синий пакет. Извлек оттуда светло-голубого плюшевого мишку с пятисантиметровым квадратным экранчиком на животе.

— Вот. Ты обещал их сжечь.

– Пожми ему лапку, – подсказала Клер. Бен послушно так и сделал, и ничего не произошло. – Другую, и смотри на экран.

Райан взял у нее объявления, вгляделся в них и принялся расхаживать туда-сюда.

Камера Клер совершила наезд на лицо Бена, когда ротик мишки раскрылся и послышалось биение пульса. На животе у него появилось трехмерное изображение, будто угнездившееся внутри игрушки, – движущийся нерожденный ребенок.

— Мне все это не нравится. Мне все это очень не нравится, — повторял он.

– Мы беременны, – шепнула Клер. – Ты станешь папой.

Бен поглядел на нее, широко распахнув глаза, потом снова на мишку.

— Райан, успокойся, — попросила Мелисса, подойдя ближе. Он повернулся к ней, и в его голубых глазах вспыхнул гнев.

– Правда? – спросил. – Правда?

Схватил ее за талию и поднял в воздух, крепко стиснув в объятиях…

— Кто-то вчера ночью точно следил за тобой. А теперь еще и это, не говоря уже о чертовых объявлениях. Это уже агрессия, и мне это не нравится.

Теперь, в своей машине, Клер залилась слезами, глядя, как муж бережно ставит ее на пол и опирается о стол. Это был ребенок, которого оба так отчаянно старались завести, но уже почти распростились с надеждой когда-либо увидеть.

— Но ведь никто же не напал на меня, — сказала Мелисса, стараясь скрыть страх, находивший на нее при виде осколков стекла и обломков пластмассы. — Хотя вчера ночью у них была такая возможность.

– Ты счастлив? – услышала она свой вопрос.

— Да, но они пытаются тебя запугать, — заявил Райан, сжимая кулаки. — Если кто-то попытается причинить тебе боль, я…

– А ты как думаешь? – ответил Бен. Изображение смазалось, потому что он обнял ее снова. Клер крепко зажмурилась, и ей показалось, что он снова крепко держит ее, а она зарылась носом в его шею, вдыхая его радость.

Мелисса изумленно посмотрела на Райана. Она не привыкла видеть его таким взволнованным.

Клер всегда считала, что рука об руку с Беном они способны одолеть любые преграды на пути. Нынче утром она поняла, что заблуждалась.

— Тем вечером, в четверг, когда я услышал сирены, — сказал он взволнованно, — я добежал до конца улицы и увидел, что это к тебе едет скорая, и мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног, — он шагнул ближе. — Я думал, с тобой что-то случилось, Лис.

И вдруг рывком вернулась к настоящему, когда тело неожиданно прошила вибрация. И тут снаружи докатился рокот. Повернув голову, Клер увидела за окном эскорт из четырех полицейских мотоциклов и нескольких тяжелых армейских бронеавтомобилей, примкнувших к ее авто с обеих сторон. Беспилотник над головой сменился вертолетом.

Мелисса молча слушала.

– О боже, нет! – выдохнула она в панике, не желая лишнего внимания, которое они к ней привлекут. Но как только мотоциклы рванули вперед, сообразила, что они расчищают ей дорогу, а бронеавтомобили по бокам и полицейские машины позади не дают другим машинам пойти на обгон.

— Я чуть с ума не сошел, — продолжал Райан. — Я добежал до твоего дома, все время думая о тебе и обо всем этом зря потраченном времени…

Внезапно до нее дошло, что всю жизнь ее защищали другие. Все ее изломанное детство в домах призрения и приемных семьях ощущение безопасности, в котором она так нуждалась, давал брат Энди. Но когда он, забыв о ней, ступил на скользкий путь мелкой преступности, она переключилась на образование и встретила Бена. Он подхватил эстафету заботы о том, чтобы Клер чувствовала себя в безопасности. А теперь настала очередь Тейта. Если им суждено пережить этот божий суд, она поклялась больше никогда не позволять своему мальчику нести бремя ответственности за свою мать.

Мелисса застыла.

— Райан, не надо… — сказала она.

Судя по услышанному, Джек Ларссон – самый неприязненный из членов жюри. Но она видела, как он берет верх над своей политической оппозицией во время теледебатов, и потому знает, что притом он самый настырный и поднаторевший в искусстве убеждения. Раз он решил представлять ее, значит, считает, что у него хорошие шансы сохранить ее в живых. Он без борьбы не сдастся.

— Что не надо? — спросил он, бросая объявления в корзину с обломками древесины, стоявшую неподалеку. Он сжал руку Мелиссы. — Я совершил столько ошибок, что, кажется, все испортил…

Как и она. Клер тотчас же решила укрепиться духом и вернуть себе подобие контроля над собственной жизнью. Снова почувствовав нацеленную на себя камеру приборной доски, принялась оглаживать живот и беседовать с ним, напоминая Тейту, что любит его и молится, чтобы они остались в живых. И говорила достаточно громко, чтобы микрофон уловил ее слова. Если ключ к выживанию в том, чтобы заставить мир пожалеть ее и проголосовать за нее, это ничтожная цена. Она должна напомнить членам жюри, что, приговорив ее, они обрекут на смерть двоих.

— Это уже в прошлом.

Но в душе Клер мучительно остро осознавала, что, если ее и освободят из этой машины, ей нужно будет скрыться с места событий – и незамедлительно исчезнуть. Никто не должен узнать правду о том, что она натворила перед ее увозом, – разве что уйму времени спустя после того, как она ляжет на дно.

— Вот именно! В прошлом. Если бы я не перестал с тобой общаться, когда ты переехала к Байеттам, — он произнес эту фамилию, словно выплюнул что-то, — если бы я пришел к тебе и признался, как сильно я… — он резко потянул носом. — Все могло бы быть совсем иначе.

Глава 31

— Райан, прошу тебя… не надо так говорить.

София Брэдбери

— Но я это должен сказать, ты же понимаешь? Я постоянно пытаюсь это сказать! И знаешь, что я скажу? Когда я увидел, как Патрика увозит машина скорой помощи, — его челюсть напряглась, — я представил себе, что может быть, если он уйдет.

София энергично тряхнула головой.

— Райан…

– О нет-нет, – заявила она. – Не нравится это мне, ну ни капельки. Погляди-ка на это, Оскар; отвратительно, не так ли? – Пес даже глаз не раскрыл. – Как кто-то мог вообразить, будто имитация взрыва человека в машине, выполненная со столь живописными подробностями, может сойти за развлечение? Потому что, скажу я тебе, это определенно никуда не годится.

Он сжал в ладонях ее кулаки.

Она возвысила голос, устремив взгляд в камеру.

— Я знаю и я ненавижу себя за это. Но ничего не могу с собой поделать.

– Может, кто-нибудь направит это авто на обочину и выпустит меня? Мне надо переговорить со своим агентом, а до той поры вы не дождетесь от меня больше никакой реакции.

Резкий порыв ветра взметнул в воздух охапку листьев, и на миг Мелисса вновь почувствовала себя совсем юной, как в тот день, когда Райан в первый и последний раз поцеловал ее. Это случилось в ночь перед тем, как она навсегда покинула этот лес. Отношения матери и отца тогда вконец испортились. Они еще никогда не были настолько ужасны. Теперь, оглядываясь в прошлое, Мелисса понимала — то, что случилось, стало абсолютной закономерностью. И, пока они ссорились, она выскользнула из дома и стала ждать Райана. Он задерживался, и она волновалась, что ей придется долго сидеть в лесу одной. Когда же наконец он появился, она была так счастлива, что рванулась к нему, обняла, и их губы сами собой встретились, как будто так и должно было случиться, как будто вся ее жизнь вела ее к этому поцелую, а на следующий день она проснулась с улыбкой, чувствуя, что ей не терпится поскорее увидеть Райана. Но потом все изменилось, и она оказалась у Байеттов. Следующим вечером она вновь пришла на их место встречи, но Райана там не было. Когда она наконец встретила его в лесу спустя неделю, он велел ей оставить его в покое. Еще никогда ей не было так больно. Тогда она еще не понимала, что он был просто упертым и обиженным мальчишкой. Много лет спустя он сказал ей, что видел ее в городе с Патриком спустя несколько дней после переезда к Байеттам, и она уже начала меняться — новая стрижка и дорогие сапоги. Юный Райан понял, что в жизни его подруги детства ему уже не осталось места, и просто ушел.

Налив себе еще бренди, София проглотила пятую пилюлю обезболивающего за утро. Кайф от предыдущей уже почти сошел на нет. Она продолжала испепелять монитор взглядом, дожидаясь отклика на свое требование. Но вместо того из динамиков хлынула новая волна стенаний и воплей. Закатив глаза, София возвысила голос:

– Читайте по губам: София Брэдбери не реагирует. На это она не подписывалась.

Она смотрела в его глаза, в такое до боли знакомое лицо. Он так и остался мальчишкой, и все, чего от него требовало общество, осталось неуслышанным. Общество мало его изменило. Он словно замер во времени, и, хотя примерил на себя новые социальные роли — стал мужем, отцом, стал лесничим, без которого трудно было представить жизнь поселка — он так и остался прежним Райаном, которого она когда-то знала. Интересно, подумала Мелисса, что видит он, когда смотрит на нее. Ей пришлось столкнуться с трагедиями, сильно ее изменившими, пережить гибель ребенка и теперь испытать все это. Она знала, что уже перестала быть той хорошенькой девушкой, какой была когда-то. И все же он придвинулся ближе, провел пальцами по ее щеке, и на миг она вновь вернулась на ту поляну в лесу, вновь ощутила свою обиду и любовь. Ее тело само откликнулось на прикосновения его пальцев, и это было так же естественно, как шелест листьев над головой.

Автомобиль катил дальше в том же темпе, не выказывая ни малейших признаков приготовлений к торможению.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Ты знаешь, я всегда тебя любил.

– Только послушай, как они завывают, будто чертовы упыри, – снова обратилась она к Оскару. – Состязаются в том, кто наделает больше шуму и оттянет на себя больше экранного времени. Какая убогость! Не для того я вкалывала до потери пульса, чтобы кончить восхвалением насилия. По-моему, Руперт совершил грандиозную ошибку, втянув меня в это.

Да, она знала, что он всегда любил ее. Тогда она была слишком юной, чтобы это понять — он оттолкнул ее не просто из упрямства и гордости. Но с годами ей стало ясно, что Райан всегда любил ее, даже когда встретил Дафну. Он пытался поступить правильно, так сильно пытался, что даже нашел в себе силы начать отношения с Дафной. Но его любовь к Мелиссе никуда не делась. Она узнала это, потому что он ей рассказал, когда нашел ее в лесу спустя несколько дней после гибели Джоела. Когда ей было совсем плохо, он стал ее убежищем, ее большим, крепким дубом, внутри которого она могла спрятаться. И теперь ей вновь нужно было спрятаться от всего этого, как тогда, одиннадцать лет назад, когда Джоела не стало.

Окончательно выбил ее из колеи взрыв авто с индийской дамой – болливудской актрисой, предположила София, поскольку та была ей незнакома. Взрывы первых двух машин были явными видеотрюками, призванными спровоцировать отклик зрителей и Пассажиров. Но третий оказался куда более проработанным в деталях, чем предыдущие. Должно быть, массовка проторчала в гримуборных не один час, чтобы раны выглядели столь достоверно. Потом пустили в ход дымовые шашки; люди бегали, конечности разлетались налево и направо, а каскадеры полыхали вовсю. София понимала, что нынешняя аудитория ожидает большего, чем ждало ее поколение, но, тем не менее, кто же в здравом уме захочет любоваться горящим ребенком?

Она прижалась к Райану, как к большому дубу, а он целовал ее лоб, ее щеки, и прикосновения его губ, как теплая тень листьев, успокаивали и защищали.

– В семидесятых я переиграла немало Эйкборна[13], так что и не думайте обвинять меня в чистоплюйстве, – продолжала она для неведомых слушателей. – Я не согласна с эскалацией кровавых сцен, показываемых по телевидению в прайм-тайм на потребу публике. Следовательно, я не могу в духе добросовестного сотрудничества оставаться в этой программе, пока не переговорю со своим агентом или пока продюсер не сможет предоставить мне гарантии, что далее этот сериал будет более содержательным, нежели я наблюдала до сей поры.

Защищали, как она защищала своих детей, которые, может быть, и ударили ножом своего отца.

София помедлила, раздумывая, правильно ли было затевать бучу. Попытка постоять за себя может обернуться и так, и эдак. Может и выйти боком, выставив ее старой брюзгой в глазах молодой аудитории, внимания которой она так отчаянно жаждет. А может, сохранив верность себе, она завоюет более решительную поддержку старших слоев населения… И она готова идти на этот риск.

Отца. Патрика.

София ждала, когда передачу прервут на рекламу, позволив ей украдкой приладить новые вкладыши на наушники слухового аппарата. Звуки доносились как сквозь вату, но она все-таки с трудом разобрала, что женщина в плохо сидящей шотландке предлагает Софии свою поддержку по какому-то поводу. И решила, что ее проверенный временем статус национального достояния придает ей некоторую весомость.

Господи. Патрик.

Самым трудным соперником за место в шоу, прикинула София, будет для нее беременная девица, выжимающая из своего положения все, что только можно. «Да оставишь ты это чертово брюхо в покое, в конце концов? – подумала она. – Сколько можно его ласкать и оглаживать, оно ведь не пластилиновое…»

Она оттолкнула Райана и покачала головой.

В душе София и негодовала на девицу, и завидовала ей. Сколько уж раз за годы задавалась она вопросом, правильно ли поступила, не обзаведясь собственной семьей. Сколько она утратила, не ощутив рост другой жизни в своем лоне? Безоговорочной любви к другому человеку и приятия взаимности? Этого ей уже не узнать никогда. Но всякий раз, когда ее охватывали сомнения, стоило ей лишь подумать о муже Патрике, это разом напоминало ей, что принятое решение к лучшему. Отец из него был бы из рук вон скверный.

— Нет, нет… не надо…

Одной рукой поглаживая голову спящего пса, другой София покручивала бренди в бокале, гадая, что Патрик наметил теперь, когда ее умыкнули в угар «Звезд против Фортуны». Хочется верить, Руперт отменил вызов машины до больницы, где они должны были встретиться перед публикой. Если нет, это еще один повод для тревоги.

— Но ты ведь тоже любишь меня, я знаю, любишь!

Ну, хотя бы график ее съемок даст им передышку на следующие семь вечеров, подумала София, – конечно, если она выживет в состязании настолько долго. Хотя поток предлагаемых ей качественных кино– и телеролей иссяк, она до сих пор востребована на сцене и частенько отправляется работать за тридевять земель, останавливаясь в отелях, проводя в разъездах недели кряду. Без ведома Патрика приставленные ею люди следят за каждым его шагом, регулярно отчитываясь перед ней. Ее кухарка, экономка и садовник – надежные источники информации, как и частные детективы, состоящие у нее на жалованье. Сюда входят ее бухгалтер и цифровой криминалист, отслеживающий каждый финт Патрика онлайн и наведывающийся в его операционку, не оставляя следа.

— Да, конечно… но не так, как тебе хотелось бы. Не так, как я люблю Патрика.

– Алло! – снова заговорила она. – Кто-нибудь меня слышит?

Красивое лицо Райана исказилось от боли и гнева.

Внезапно из одной из других машин раздался мужской голос.

— Он не тот человек, которым ты его считаешь.

– До вас что, не доходит?! – рявкнул он.

— Все нормально? — раздался голос.

София склонялась все ближе к экрану, пока не разглядела, кто с ней говорит, – тот, что женат на другой конкурсантке. Он напомнил дневного телеведущего, однажды сделавшего ей в артистической непристойное предложение и получившего решительный отказ.

Они повернулись и увидели, что оба детектива, расследовавших дело о нападении на Патрика, смотрят на них, изумленно подняв брови.

– Погромче, я вас едва слышу.

— Все нормально, — сказала Мелисса, но ее тело словно обожгло огнем.

– Я сказал: до вас что, не доходит, а?

— Не ожидала увидеть вас здесь, — сказала детектив Пауэлл. Она смотрела в пылающее лицо Мелиссы с нескрываемым любопытством.

– Что до меня не доходит? – ответила она. – Я наверняка в этом ремесле намного дольше вас, дорогуша, и знаю, из чего складывается хорошее телевидение. Однако это лишь насилие ради насилия. Это однозначно не имеет к увеселению ни малейшего отношения.

— Мы дружим, — ответила Мелисса, Райан же не сказал ни слова. Он по-прежнему смотрел на нее, не сводя глаз. — Вы меня искали? — спросила она самым спокойным голосом, каким только могла.

– Разумеется, никакое это не сраное увеселение! – заорал Сэм. – Это происходит на самом деле и с вами, и с нами! Опомнитесь, женщина! Вас держат заложницей – троих из нас уже убили этим утром, неужто до вас не доходит?!

— Нет, мы искали мистера Дея, — сказал детектив Кроуфорд. Мелисса нахмурилась, но Райан, судя по всему, совсем не удивился, и лишь обреченно вздохнул.

Заметив, что вопли и причитания смолкли, София внимательно пригляделась к остальным экранам, где коллеги-конкурсанты прислушались, наблюдая за ними.

— О чем вы хотите поговорить с Райаном? — спросила Мелисса.

– Это телевизионная реалити-программа, – ответила она, внезапно потеряв уверенность. – Мы в «Звездах против Фортуны». Неужели никто вам не сказал?

Детектив Пауэлл наклонила голову:

– Нет, ничего подобного! Единственная телепрограмма, в которую мы попали, это новости. Я отнюдь не звезда, как и моя жена, – да и другие люди, застрявшие в этих машинах, не считая вас. Нас всех удерживают против нашей воли, и кто-то убивает нас одного за другим.

— Просто выяснить несколько моментов. Что это такое? — она указала на разбитые камеры.

София открыла было рот, но слов не нашла.

— Да так, старый хлам, — отмахнулся Райан и подтолкнул ногой брезент под куст.

– О боже, – в конце концов произнесла она, обхватив пса одной рукой. – Но я не… я не понимаю… почему я?

— Вы оба прежде жили в лесу, верно? — спросил детектив Кроуфорд. — Я смотрел архивы — в ваш дом, Мелисса, несколько раз вызывали полицию. Я правильно понимаю, что вам было очень тяжело жить в семье, где отец так обращался с матерью?

– А почему бы и не вы? – отозвался Сэм. – Думаете, вы неприкосновенны, только потому что знаменитость?

Мелисса недоуменно посмотрела на детектива. Почему он решил проверить архивные записи о ее семье?

– Ну… да.

— Вы собирались опросить меня, а не Мелиссу, — заметил Райан, проходя мимо детективов к дому. — У меня вызов в половине десятого, так что лучше займитесь этим сейчас.

– Как бы не так, ведь мы в одной лодке. Вы ничуть не лучше любого из нас.

Детектив Пауэлл хотела что-то сказать, но ее напарник положил ей на плечо руку и покачал головой.

Софии не требовалось, чтобы Сэм напоминал ей об этом. Она куда лучше большинства знала, что некоторые из решений, принятых ею ради защиты собственной карьеры и имиджа, ужаснули бы ее поклонников. Сердце сдавила тревога, что ее выбрали именно по этой причине – и что ее мрачнейшие тайны вот-вот выйдут на свет.

— Не поверю, что вы еще его не допросили, — проговорила Мелисса.

— Все нормально, Мелисса, правда, — сказал Райан, не глядя на нее. — Иди домой.

Глава 32

Она взглянула на обломки камер:

Сэм и Хайди Коул

— Набери мне как сможешь, ладно?



Он ничего не ответил и открыл детективам дверь. Мелисса пошла прочь, чувствуя взгляды полицейских, направленные ей в спину.

Будь Сэм способен отключить свой монитор, чтобы не видеть и не слышать Софию, он непременно так и поступил бы.

Следующие несколько часов Мелисса провела с Патриком, а Розмари и Билл предложили сводить Грейс в кино, пока близнецы в школе. Мелиссе показалось, что им самим хочется расслабиться не меньше, чем Грейс. Подойдя к кровати Патрика, Мелисса ощутила чувство вины. Да, она вовремя оттолкнула Райана, но она не смогла справиться с тем, что чувствовала, когда он так на нее смотрел. А что могли подумать детективы?

Ее глупость только усугубляла его негодование на собственный захват. Ему тошно было слушать, как невесть что вообразившая актриса все время попадает пальцем в небо, и никто не считает нужным ее поправить. Наконец он больше не мог держать язык за зубами. Но, выложив правду и узрев удрученное лицо актрисы, тут же раскаялся. Быть может, проявлять наивность в их отчаянных обстоятельствах лучше, чем смотреть правде в лицо.

Мелисса сжала руку Патрика:

Тем временем Хайди в своей машине отчаянно желала, чтобы муж положил этому конец.

– Сэм, прекрати, пожалуйста, – процедила она, скрипнув зубами. – Она пожилая женщина, а ты накинулся на нее с нападками.

— Я тебя люблю, милый.

– Нам сказали, что мы вот-вот умрем, а она требует своего сраного агента! – огрызнулся он. – Скажу тебе: если она сможет выкрутиться из этого благодаря своей славе, так я сам долбану в нее машиной.

Он тихо застонал. Может быть, он ее даже слышит? Она придвинулась ближе:

– Сэм…

— Патрик? Ты меня слышишь? Если да, сожми мою руку или моргни.

– Нет, хватит мне рот затыкать. Она заручилась заступничеством одного из членов жюри только потому, что ее показывали по ящику. Разве это справедливо? Она свое пожила; это у нас дети, которым мы нужны, а что получил я? Ничегошеньки. Если б не прикончили эту азиатку, что было бы со мной?

Она ждала, но он не реагировал. Она достала из сумки последнюю книгу, которую читал Патрик — очередное пособие, как стать лучшей версией себя. Патрик любил такие книги, эту он дочитал уже до середины. Методично изучал ее каждый вечер перед сном, нацепив очки для чтения в черной оправе.

– Не знаю.

— Я принесла твою книгу, — сказала она ему. — Кто знает, может, я и для себя открою что-нибудь новое, — она рассмеялась. — Ты всегда говорил, что мне нужно почитать что-нибудь такое, ну вот теперь и начну.

– Нет, знаешь. Мы оба знаем. Ты бы любовалась, как я заживо сгораю в этой машине.

Читая Патрику вслух, она посматривала на него. Даже в таком состоянии он был очень красивым. Мелиссе вспомнилась ночь, когда она впервые оказалась у них дома. Он услышал шум и в пижаме спустился вниз. Когда он увидел, что на кухне стоит Мелисса в ночной рубашке, его карие глаза стали обеспокоенными.

– Не говори так.

— Иди спать, милый, — сказала ему тогда Розмари, прижимая к себе дрожащую Мелиссу. — Утром мы все тебе расскажем.

– Но это правда, разве нет? Разве кто-нибудь из членов жюри сунул голову в петлю, выбрав меня?

Он еще раз взглянул на Мелиссу, улыбнулся и побрел обратно в спальню.

Хайди не отозвалась ни словом.

– Именно, – отрубил Сэм, скрестив руки на груди.

Утром все сидели за кухонным столом — Мелисса с мамой, Патрик с родителями и сестрой. Было воскресное утро, и Розмари устроила настоящий пир с блинами, ветчиной, маффинами и яичницей. Мама Мелиссы почти не ела, только смотрела на лес за окном. Мелисса сначала тоже не хотела есть, но, наблюдая за тем, как живо завтракают Байетты — с болтовней, смехом и спорами, как будто это самое обыкновенное воскресное утро — присоединилась к ним. Патрик поймал ее взгляд и улыбнулся. Когда они поели, Билл объяснил, что Мелисса и ее мама поживут здесь немного, как он сказал, «пока не встанут на ноги».

– Если дети смотрят это, им ведь не надо напоминать, какая опасность нам угрожает, так ведь? – добавила Хайди. Сэм лишь кивнул.

Летние каникулы только начались, погода была превосходной, и Мелисса целые дни проводила в саду с Патриком и его сестрой, загорала на солнце и слушала музыку, как нормальная девочка из нормальной семьи. Она старалась не обращать внимания на приглушенные разговоры матери с родителями Патрика, на то, как мать плачет за кухонным столом…

Последние тридцать минут муж и жена поменялись ролями в отношении умонастроения. Хайди мало-помалу пустила в ход свою полицейскую выучку, урезонив себя почти до спокойствия. А узнав, что ее поддерживает хоть один член жюри, уверилась, что дай срок, и она сможет склонить на свою сторону других. Чтобы пережить это испытание ради детей, она должна укрепиться духом. Единственный человек, на которого она может положиться, – лишь она сама; этот урок Хайди вынуждена была усвоить несколько недель назад.

По щекам Мелиссы бежали слезы. Она представляла, что подумала бы та юная девушка, если бы увидела, как ее любимый мальчик двадцать пять лет спустя лежит в коме… и в этом виноват кто-то из ее детей.

По мере приближения их с Сэмом десятой годовщины Хайди все отчетливее осознавала, что та будет последней, которую она встретит в роли его жены. Без ведома мужа дважды встречалась с местным стряпчим, чтобы обсудить процедуру развода и ее последствия. Решила оставить семейный дом за собой и предложить совместную опеку над детьми, хоть он того и не заслуживает. Как ни хотелось ей заставить его страдать, делать Джеймса и Бекки орудиями для этого она вовсе не собиралась.

В кармане Мелиссы зажужжал телефон. Смахнув слезу, Мелисса достала его и увидела, что звонят из школы, затем поднесла к уху.

— Да?

Годами семья сводила концы с концами главным образом за счет ее жалованья, пока Сэм основывал и пестовал свой строительно-ремонтный бизнес. Хайди оплачивала все налево и направо – от семейного отдыха за границей до новой мебели. И все это время была и матерью, и отцом их детей, пока он трудился по нескольку дней каждую неделю.

— Здравствуйте, миссис Байетт. Это мисс Мильтон, тренер футбольной команды Льюиса… Боюсь, что он… несколько потерял над собой контроль. Не могли бы вы приехать и забрать его? Было бы неплохо и кое-что обсудить.

Сегодняшний день призван был все переменить, сегодня все изъяны их брака должны были проявить себя во всей красе. Да только Хакер подвел под этим черту. Теперь Сэм будет нужен ей под боком.

Мелисса потерла переносицу.

Тем временем Сэм уже убедил себя, что вся эта передряга – не его вина. Нет никаких признаков, что к этой участи их привела его ложь. Гибель Шабаны при всей своей трагичности стала краткой передышкой, обеспечив супружеской паре отсрочку приведения приговора в исполнение. А заодно означает, что один из присяжных освободился и может помочь, нравится ему или ей Сэм или нет. В душе же Сэм надеялся, что Шабана будет не последней жертвой до запланированного столкновения.

— Да, конечно, я приду, — ответила она, бросая взгляд на часы на стене. До конца учебного дня оставалось еще полчаса, и она могла дождаться и забрать еще и Лилли.

Но заодно в нем всколыхнулось совершенно предвиденное чувство – злобная обида на Хайди. С какой стати из них двоих предпочтение отдали именно ей?

Мелисса склонилась к Патрику.

– Вовсе не факт, что мы погибнем, – продолжала Хайди. – Сейчас вообще ничего не известно наверняка.

— Я тебя люблю, — прошептала она, целуя мужа. — Мама с папой приедут к тебе где-то через час.

– Ты слышала, что сказал Хакер? – не согласился он. – И что, если наши дети в одной из школ, нашпигованных бомбами?

Она помчалась в школу, по дороге с ужасом думая, какие еще новости ее ждут.

– Сэм, сделай глубокий вдох и подумай хорошенько. Вероятность подобного совпадения ничтожна. Я уверена, с детьми ничего не случится.

Чем ярче Сэм представлял их лица, когда они узнают, что случилось с родителями, тем сильнее его прошибало потом.

– Что они подумают, когда увидят нас по телику? Они будут в ужасе.

– Может, они еще не знают…

Глава двадцать девятая

– Только что ты говорила, что наверняка знают! Все их ровесники зависают в соцсетях. Даже если они не видели этого сами, друзья уже наверняка им рассказали. Порой мне кажется, что ты закрываешь глаза на происходящее вокруг…

Вторник, 23 апреля 2019 года, 02.30.

Хайди ощутила, как напружинились ее мышцы, и уже открыла было рот, чтобы выдать ему по первое число, но тут же одумалась, зная, что может поставить мужа на место всего парой слов. «Не сейчас, – сказала она себе. – Дождись, когда действительно потребуется выпустить эту пулю». А затем на поверхность всплыла куда более мрачная мысль: «А может, позволить ему кликушествовать и дальше и просто подождать, пока он сам себя похоронит?» И тут же тряхнула головой. Она хладнокровна и собранна, но это не в ее духе.

Мелисса даже примерно не представляла, что мог натворить Льюис. Утром он был таким тихим. Может быть, это случилось неожиданно и для него самого? За последнее время ее уже несколько раз вызывали в школу.

Прозвище Ледяная Королева Эльза, которым наделили ее сослуживцы, ничуть не напрягало Хайди. Офицеров полиции, на которых не навесили хоть какой-то ярлык, не укоротили или не удлинили фамилию, или не привесили к ней окончание «-и», можно перечесть по пальцам. Прежде чем пойти на службу в полицию, Хайди на досуге добровольно подрабатывала полицейским общественной поддержки[14], патрулируя оставшиеся без внимания муниципальные владения, в которых родилась и выросла. Не боясь угроз со стороны банд и торговцев наркотой, своим высоким показателем гражданских арестов и бесстрашным подходом к работе она привлекла внимание полицейских начальников, и те предложили ей подать заявление на штатную службу. Как только Хайди осела в Департаменте уголовного розыска, коллеги также оценили ее умение сохранять собранность в самых каверзных расследованиях. И, благодаря длинным светло-русым волосам и тонким чертам, окрестили ее Эльзой, в честь диснеевского мультика «Холодное сердце».

Патрика это тоже злило. Он спрашивал: «Почему этот мальчишка не может себя контролировать?!» Но, судя по всему, Патрик не понимал, что Льюис это его собственная копия. Хотя на публике Патрик был очень спокоен, дома он легко приходил в нервное возбуждение, ругался и ломал свои поделки, если они не получались. Порой поздними вечерами Мелисса слышала, как он мнет и рвет бумагу из принтера и разгневанно колотит дверь.

И если они следят за ней теперь, то могут не без труда признать ее в женщине, представшей перед ними на экране. Эта Эльза потеряла голову от страха. Угроза гибели в пламени взрыва или столкновения доконает всякого, подумала Хайди. И впервые в жизни, сколько себя помнит, вдруг почувствовала нужду держаться за руку Сэма ради утешения.

С возрастом Льюис становился все независимее, и отец и сын все чаще бодались. Несколько недель назад, например, Грейс пролила сок на ковер, который Патрик чистил весь прошлый вечер, и Патрик накричал на нее, а Льюис тут же бросился на защиту младшей сестренки, доказывая отцу, что все это произошло случайно.

«Это не ты, – заявила она себе. – Какая бы чертовщина тут ни творилась, ты реагируешь не так. Успокойся; и Сэм тебе для этого вовсе не требуется».

Однако принять решение требовалось. Она бы предпочла, чтобы он сам дошел до такого решения, нежели на глазах у зрителей подводить Сэма к нему, рискуя выставить себя корыстной и расчетливой. Но время на исходе, и больше тянуть нельзя; пора поднять вопрос.

Мелисса же считала, что для мальчишки-подростка вполне естественно ссориться с отцом, так что это ее не беспокоило. Ей не нравилось только, что Патрик упрекает Льюиса в несдержанности, когда сам точно такой же. Но Патрику это доказывать было бесполезно. Он был слеп к собственным недостаткам, как его родители — к возможным несовершенствам идеального рода Байеттов.

– Нам с тобой надо поговорить кое о чем, – осторожно начала Хайди. – В живых останется только один. Раз публику и присяжных не просили голосовать за нас как за женатую пару, обоих нас детям уже не увидать. Так что пора подумать, как мы это разыграем.

– Что ты имеешь в виду?

Теперь, когда Льюис был в таком напряжении, неудивительно, что он вновь взялся за старое. Но в первый же учебный день, это было слишком! Мелисса ощутила раздражение и сама ударила кулаком по рулю. Дадут ли эти дети ей отдохнуть или нет? Но приступ злости отпустил так же быстро, как и накатил. Они были не виноваты. Они были только детьми, на которых навалилось слишком много.

– Я имею в виду, что есть смысл одному из нас выйти из гонки, чтобы дать другому шанс на победу.

Она зарулила на парковку возле школы, вышла из машины и прошла к футбольному полю. Льюис сидел на скамейке рядом с тренером, а вся команда столпилась возле них. Подойдя ближе, Мелисса увидела мальчишку, стоявшего рядом с кем-то из учителей и прижимавшего к носу окровавленный платок. И, конечно, этим мальчишкой был сын Андреа Купер, Картер.

– Ты имеешь в виду, пожертвовать собой?

«Замечательно», — пробормотала она сквозь зубы. Изо всех мальчишек школы он не смог выбрать никого, кроме сына королевы «Лесной рощи», Андреа, мать ее, Купер.

– Если дойдет до этого, то да. Если мы оба будем участвовать в голосовании, то рискуем выбить друг друга.

Увидев Мелиссу, тренер поднялась ей навстречу. Она жила на соседней улице и творила в своей профессиональной карьере настоящие чудеса. Именно она не только заметила спортивный талант Льюиса, но и по-настоящему помогла ему раскрыться. Вспышки гнева Льюиса всегда ограничивались зданием школы, а на спортивной площадке, каким бы видом спорта он ни занимался, он был спокоен и уверен в себе.

Сэм помолчал, обдумывая предложение. «Сука ты бессердечная», – подумал он. Решила, что он вряд ли наберет особую поддержку, и собралась списать его без отлагательств. Прочесал волосы обеими пятернями, а потом опустил ладони на неугомонное колено в попытке помешать ступне дергаться. Хайди права: обоим до полудня не дожить. Однако кое-что она при этом не учла: он умирать не желает.

Но, как оказалось, не сегодня.

Потому что для Сэма свет на Хайди и детях клином не сошелся. Его жизнь куда богаче, и она тут ни при чем. И чем больше он раздумывал над ее предложением, тем более был уверен в том, какой образ действий следует избрать. Надо убедить жюри и общественность, что умереть должна Хайди, а не он.

— Здравствуйте, Мелисса, — со вздохом сказала тренер. Льюис не смотрел в глаза матери, хмуро уставившись в землю.

— Что случилось? — спросила она.

Глава 33

— Льюис потерял над собой контроль и набросился на Картера, — сказала тренер, указав на мальчишку с окровавленным носом.



— Картер его спровоцировал? — предположила Мелисса. — Простите мне этот неуместный вопрос.

В комнате воцарилось безмолвие, пока каждый осмысливал наглядные последствия гибели Шабаны.

— Почему же, вполне логичный, — ответила тренер. — Но я боюсь, что нет. Он просто набросился на Картера безо всякой причины. Картер великолепно перехватил мяч, просто выше всяких похвал, а Льюис ни с того ни с сего его ударил.

Новостные сети пустили в ход видео с камер мобильников, беспилотников и вертолета в рвении перещеголять друг друга самыми шокирующими картинками, какие только удавалось раздобыть.

Мелисса посмотрела на Льюиса и глубоко вздохнула.

– Да как они могут показывать подобное? – недоумевала Либби.

– Прямые трансляции в соцсетях преобразили трансляцию теленовостей, – невозмутимо пояснил Кэдмэн. – Для новостников единственный способ состязаться с ними и оставаться в обойме – не только отказаться от цензуры, но еще и в лепешку расшибаться, чтобы садануть по нервам ничуть не меньше.

– Ну, хотя бы благодаря этому они отвлеклись от нас, – заметила Фиона.

— Я понимаю, что вам сейчас приходится тяжело, — мягко сказала тренер. — Поэтому я чуть более снисходительна к Льюису, чем обычно. Но может быть, ему пока рано возвращаться в школу?

Мюриэл, первая из всех оказавшая поддержку Шабане, отвела взгляд от экрана, потупив его в стол. И повернула свой деревянный наперсный крест тыльной стороной наружу, словно оберегая Иисуса от нечестия мира, оставшегося у него за спиной.

– Зачем Хакер это сделал? – недоуменно пробормотала она.

Андреа подошла к ним, таща за собой Картера. Мелисса вновь задумалась о прежнем. Что же этот мальчишка мог сказать о ней на предновогодней вечеринке?

– Люди убивают людей со времен Каина и Авеля, уж вашей ли братии этого не знать, – проворчал Джек. – И с прискорбием могу сказать, что это будет продолжаться поколение за поколением, пока в мире не останется ни одного человека, годного на роль убийцы или убитого.

— Тебе придется извиниться, — громким шепотом сказала Льюису Мелисса.

– О, Джек, – отозвался Хакер, – ваше жалостливое высказывание может намекать, что где-то там, глубоко внутри, сохранилось бьющееся сердце. Вы-то с какой стати так расстраиваетесь? Не из-за того ли, что эти автомобили на дороги вывели как раз вы, а теперь они убивают людей? Или из-за того, что сегодняшний день обрушил в тартарары вашу утопическую мечту о полностью автономных дорогах?

— Но, мам…

– Вы убиваете людей, а не мою мечту, – отрезал Джек.

— Этому нет оправданий, Льюис, — заявила она, подталкивая его к Картеру. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все не так уж плохо. Просто правая ноздря Картера была оцарапана и немного кровила. Но все равно эта ситуация была неприятной.

– А эти люди погибли, потому что не смогли следовать правилам, которые я четко изложил, когда все это началось. Только помешайте моим авто, и поплатитесь. Вот что происходит, когда не следуют правилам, – разброд и кровопролитие.

Льюис вздохнул, неохотно посмотрел на Картера и пробормотал:

– Вы собираетесь убить всех, да? – спросила Либби, не сводя глаз с лица Джуда. – Всех Пассажиров до единого?

— Прости.

– Нет, даю вам слово, что один из них останется в живых.

— Ты мог сломать Картеру нос, Льюис, — заявила Андреа, поглядывая на Мелиссу. — Мне придется отвести его к врачу. Вынуждена признать, что я очень разочарована в тебе. Я думала, что вы друзья.

– Слово? – Либби издала смешок. – А много ли оно стоит?

Льюис горько рассмеялся:

– Боюсь, это все, чем вы располагаете. Времени же, напротив, у вас нет вовсе. Так не начать ли нам процедуру собеседования? Джек, я хотел бы начать с вас. У вас десять минут, чтобы сохранить жизнь Клер Арден и ее ребенку.

— Да уж, отличные друзья, ага.

У Андреа отвисла челюсть.

Глава 34

Клер Арден

— Льюис! — воскликнула Мелисса. — Мне так стыдно, Андреа. Дома я как следует поговорю с Льюисом.

Прежде чем забраться в машину нынче утром, Клер дала себе обещание во что бы то ни стало не давать волю эмоциям до самого конца дня. И лишь когда каждая часть плана будет завершена, она позволит себе поплакать над тем, что наделал Бен.

Зарок ее продержался минут десять, прежде чем раздавшийся голос Хакера известил ее о захвате. И последние часа полтора Клер только и делала, что плакала. Теперь, когда она уже думала, что источник слез иссяк, настало время зачерпнуть из него поглубже, чтобы завоевать поддержку присутствующих. Теперь их с Тейтом выживание зависит от ее способности усердно сыграть на струнах их душ.

— Надеюсь. Вы только посмотрите на это, — Андреа указала на ярко-голубую толстовку Картера, заляпанную кровью. — Она стоила кучу денег и теперь придется покупать новую.

Внешность, как и беременность, скорее всего, тоже сыграет ей на руку. Если верить подслушанному спору членов жюри о расе и гибели Билкис, тот факт, что она белая, молодая и привлекательная, может обернуться к ее выгоде. Клер стыдилась того, что расизм, борьбе с которым она посвятила изрядную часть своей взрослой жизни, на самом деле может посодействовать ей. Вот только неизвестно, как жюри и общественность могут отреагировать на тот факт, что муж ее афрокарибского происхождения и что она носит ребенка смешанного расового происхождения…

В сознании Мелиссы вспыхнул образ Патрика в окровавленной футболке, но она отогнала это воспоминание.

Давить на жалость идет вразрез с принципами Клер. Ее до печенок достали старания понравиться всем и каждому в детские годы, когда их выставляли на всеобщее обозрение в дни открытых дверей социальных служб; они с братом одевались во все лучшее и вели себя паиньками в чаянии привлечь внимание и симпатию потенциальных приемных родителей. Бен помог ей понять, что ради самоуважения ей вовсе незачем стараться произвести впечатление на кого бы то ни было. Но теперь история повторяется, и она снова маленькая девочка, ради будущего уповающая на сострадание чужих людей.

— Льюис купит ему новую толстовку, правда, Льюис? На те деньги, которые ты копил на кроссовки, например.

Клер аж подскочила, когда раздался гудок и на экране появились цифровые часы. Белые цифры стояли на десятиминутной отметке. Отсчет пошел, и она собралась с духом.

Ноздри Льюиса раздулись и Мелисса пихнула его локтем в бок.

– Здравствуйте, мисс Арден; я член Парламента Джек Ларссон, – натянуто начал Джек.

— Хорошо, — буркнул он сквозь сжатые зубы.

– Привет, зовите меня просто Клер, – отозвалась она, устремив взгляд в камеру и часто-часто заморгав, чтобы слезы, скопившиеся в уголках глаз, побежали по щекам. Похоже, это застало его врасплох.

Мелисса изумленно смотрела на сына — все это ей совершенно не нравилось. Да, она сама не была поклонницей ни Картера, ни его мамаши. Но причин себя так вести у Льюиса не было. Им сейчас требовалась поддержка большинства жителей поселка, и для вражды с Андреа Купер время было точно неподходящее.

– Прошу вас, не расстраивайтесь… Как вы себя чувствуете?

— Ладно, — сухо сказала Андреа. — Да уж, не так я представляла себе сегодняшний день.

– Бывало и лучше.

— Я еще раз прошу прощения, Андреа. Просто на нас столько всего навалилось… — голос Мелиссы оборвался.

– Как ребенок? Вам нужна медицинская помощь?

— Я понимаю, конечно, — ответила Андреа, — но давай посмотрим правде в глаза, Мелисса. В этом сегодняшнем случае нет ничего нетипичного для Льюиса. Мальчик явно склонен к насилию. Вероятно, это из-за всех этих компьютерных игр, про которые мне рассказывал Картер. Нужно это прекращать.

– Нет, не думаю.

Мелисса сжала и вновь разжала кулаки. Ей так хотелось сказать Андреа, чтобы та заткнулась, но сейчас была права именно Андреа.

Замешкавшись, Джек обвел взглядом комнату, нервно потянув себя за воротник и откашливаясь. Впервые за все время пребывания в обществе парламентария Либби увидела его смешавшимся и на взводе.

— Ладно, пошли в больницу, — сказала она сыну, и они умчались. Мелисса смотрела им вслед, смаргивая слезы.

– Не могли бы вы немножечко поведать нам о себе, Клер?

— Прости, мам, — пробормотал Льюис. — Я не хотел тебя расстраивать, но он…

– Даже не знаю, что сказать, – тщательно подбирая слова, начала она. – Мы с Беном женаты три с половиной года, я работаю ассистенткой учителя в школе Беллвью в Питерборо – это школа для детей с задержкой развития. Мы с Беном… – Она помолчала для пущего эффекта. – Мы с Беном ждем рождения первого ребенка через два месяца и очень волнуемся. Это будет мальчик; мы прозвали его Тейтом. Это наше маленькое чудо. Прежде чем я забеременела, у меня было восемь выкидышей и внематочная беременность. Нам говорили, что я вряд ли сумею когда-либо зачать, а если и сумею, вряд ли смогу выносить плод до конца. – Побаюкав живот, она скорбно улыбнулась. – Так что этот малыш воплощает для нас всё на свете.

— Не желаю слушать твоих извинений, — отрезала она, поблагодарила тренера и пошла к машине. Льюис рванул за ней.

– Я понимаю, честное слово… Несомненно, вы были очень напуганы случившимся. Но давайте попытаемся сохранять позитивный настрой. Как по-вашему, какая мать из вас получится?

— Мам, — крикнул он ей вслед, — он правда нарвался!

– Надеюсь, очень хорошая. Вообще-то своей мамы у меня не было. Мы с братом были в опеке почти всю жизнь, так что я хочу стать для Тейта такой матерью, какой у меня самой не было. После всего, через что нам с Беном пришлось пройти, чтобы зачать, это дитя уже очень любимо. Каждый будний день я вижу в своем классе детей, которым требуется чуть больше внимания и усердия из-за отличий в способностях. И очень пекусь о них, а ведь они даже не мои. Мы решили не проходить перед беременностью никаких анализов на аномалии, потому что нам совершенно безразлично, будут ли у Тейта проблемы; все равно мы будем любить его ничуть не меньше. Для меня он всегда будет идеальным.

Но Мелисса молча шла вперед, пока не добралась до парковки, где уже начали собираться родители. Кто-то приехал из Эсбриджа, с работы, чтобы забрать младших детей из начальной школы, кто-то увидел, что небо потемнело, и решил, что скоро хлынет ливень. Она забралась в машину, а Льюис вслед за ней. За Лилли Мелисса решила вернуться потом — не хватало еще стоять тут посреди детской площадки, пока уроки не закончатся.

Ущипнув переносицу, Джек вдруг заговорил неожиданно искренне, будто они с Клер были один на один:

— Мам, просто выслушай меня…

– Я бывал в вашей шкуре, Клер. Мы с первой женой пережили чуть ли не дюжину потерь, прежде чем окончательно признали поражение. Как мужчина, я чувствовал себя совершенно беспомощным, потому что не мог ничего сделать или сказать, чтобы ей стало полегче… – Голос Джека спал до шепота и утих, словно тот заново переживал боль.

Мелисса сжала руль, глядя прямо перед собой.

– Прискорбно слышать, – откликнулась Клер.

— Мисс Мильтон сказала, что он перехватил мяч по правилам, — начала Мелисса как можно спокойнее. — А даже если это было не так, я в любом случае не хочу ничего слышать.

— Дело не в мяче, — проскулил Льюис. — Дело в том, что мне сказал Картер.

– Я рад за вас с мужем, честное слово. Жаль только, что событие, сулившее столько восторга для вас обоих, выродилось в это безобразие… Если вы сумеете держаться за надежду еще чуточку дольше, не сомневаюсь, мои коллеги-присяжные и общественность проголосуют за справедливое решение, отведя угрозу от вас и вашего сына.

Она повернулась к сыну:

Клер изогнула свои дрожащие губы в благодарной улыбке.

— Что?! Что такого он мог сказать, что ты едва не сломал ему нос, Льюис?

Либби слушала, тщательно делая мысленные пометки об ухватках Джека, строившего свою беседу так, чтобы выжать из своего субъекта максимум. Дальше он подвел Клер к рассказу о планах на будущее Тейта, прежде чем попросить ее подробнее рассказать о своем пребывании под опекой и о том, что для нее значит теперешняя семейная жизнь. Либби не могла не признать, хоть и неохотно, что Клер повезло заполучить его в союзники.

Юноша нахмурился, опустил глаза и стал рассматривать свои руки.