— Сигнал определенно с острова, кэп. Три километра шестьсот метров отсюда. — Сверясь по компасу, он указал направление.

— Все верно, Малой, — вновь активировав микрофон, сказал я.

— А теперь ты, — потребовал он. Молодец пацан, на лету все хватает.

— Кто-нибудь слушает?

— Не-а.

— Ладно… Ты выслал видео охоты из инет-кафе в Сан-Пауло. И второе с этого острова.

— Ага.

— Откуда ты знаешь Дьякона?

— Я только имя знаю, а так не знаю. По файлу старому. Я его скрал. Подглядел и запомнил. Его терпеть не могут Отто с Альфой. Я тогда и понял: раз они его ненавидят, значит, он их враг.

— Враг моего врага — мой друг, — навскидку сказал я.

— Старая арабская пословица, — отозвался мальчуган. — А может, китайская. Они, кажется, еще говорят: «Хорошо бить змею по голове рукой твоего врага». Так вроде.

— А ты с народной мудростью, гляжу, в ладах.

— Я знаю военную историю, — сказал Малой, и я отметил, как он переиначил фразу: «Я знаю мою военную историю», что ближе к контексту. Ну да ладно, не время сейчас об этом.

— Ты где? — спросил он. — Близко?

— Недалеко. У тебя имя есть, Малой?

— Восемьдесят Второй.

— Чего?

— Это меня так зовут. Альфа еще иногда называет сигомом.

— Сигомом? Какое ни на есть, а имя.

— Не, — пояснил Малой, — это не имя. Может, что-то оно и означает, только я не знаю что. Альфа многих так зовет — сигомы.

— А кто такой Альфа?

— Ну, это… типа отец.

— Ты не уверен?

— Нет.

— Альфа — это имя или фамилия?

— Так, название. Он всем так велит себя называть. Или так, или Повелитель Альфа Высочайший. Всегда что-нибудь новое.

— А как его звать по-настоящему?

— Не знаю. Иногда, правда, его еще называют Сайрусом Джекоби, кому позволено. Наверное, тоже ненастоящее.

Джекоби. Сайрус. Что-то шевельнулось в памяти. Я кивком потребовал у Старшего подтверждение, что весь разговор передается Черчу и на ЦТО. Тот в ответ тоже кивнул.

— Так это все владения Альфы?

— Его и Отто. Только их здесь сейчас нету.

— Кто такой Отто?

— Отто Вирц. Это у Альфы… как бы подручный, что ли. Управляющий. Правая рука или типа того. Отто всем у Альфы заправляет. И «Ульем», и «Декой»… Короче, всем.

В груди екнуло. Отто Вирц. В письме Менгеле была ссылка на некоего герра Вирца. Уж нет ли здесь связи? Эта ниточка определенно куда-то вела, хотя и не совсем ясно, куда именно. Глюк в это время сканировал вокруг нас лесной массив на термальные показатели; поблизости вроде бы никого.

— Сколько лет этому Отто?

— Не знаю. Шестьдесят с чем-то.

Для того самого Вирца по возрасту не подходит. Быть может, сын, племянник, кто-нибудь из родни. Я мельком оглядел ребят; они слушали не перебивая.

— Я тебя пока буду звать Малой, ладно? Позывной такой. Ухватил?

— Да. Пусть так. Мне все равно, как меня называют.

— Ты уверен, что наш разговор никто не слушает?

— Ну да, вообще-то. Я это радио сам сделал. Выбрал наугад частоту и только потом имейл послал.

— Умняга, — похвалил я. Вообще-то, честно говоря, с нужным сканером запеленговать сигнал не так уж и сложно. Но его надо выискивать, к тому же в наш цифровой век радиоэфир прочесывают лишь немногие. — Хорошо, Малой. Меня называй Ковбоем. Других имен с этого момента не используем.

— Ладно… Ковбой.

— А теперь скажи, зачем мы здесь. Что здесь у вас происходит?

Пауза.

— Так я же вам уже говорил…

— Забудь. На том видео слов можно разобрать всего ничего. Животное мы видели, но вот, в общем-то, и все.

— Проклятье! — выпалил Малой; слово прозвучало более чем осмысленно. — Так вы не слышали об Африке? И о Луизиане? Вообще ничего?

— Нет. Так что расскажи все, что хотел до нас донести.

— Времени уже нет. Если вы меня отсюда вытащите, то можно будет, если получится, забрать жесткие диски. Там все наверняка есть. Куда больше, чем я знаю. Может, вообще все.

— Что-то ты темнишь, Малой. Если ты хочешь, чтобы мы тебе помогли, то и ты должен помочь нам. Мы знаем, откуда ты передаешь, но нам нужны кое-какие детали. Есть ли там охрана? Если да, то сколько и как они вооружены? Есть ли сторожевые собаки? Заборы под током? Системы защиты?

— Я… Не могу вам все это сообщить отсюда. Мне надо будет пролезть в пункт связи. Оттуда у меня будет доступ к системам безопасности, и мне вас будет видно по камерам.

— Ну так в чем же дело? Двигай туда. Сколько тебе надо времени?

— Вы не понимаете. Как только я туда проберусь, надо будет там запереться. Изнутри. Они узнают, что я там. И в конце концов туда вломятся. Если вы не поспеете к тому моменту, как они ворвутся, мне конец.

В его словах определенно был смысл.

— По таким ухабам идти не так-то просто. Если все нормально, добираться до лагеря будем минут сорок. Где у вас там начинаются первые камеры?

— Пятьсот метров от забора.

Старший протянул нетбук. Он увеличил спутниковый снимок, где ниточками виднелись линии двойного заграждения.

— Ладно, Малой. Какой лучше всего угол подхода — чтобы и нас не было заметно, и у тебя было больше времени?

— Я не могу отсюда описать…

— Мы сейчас смотрим на спутниковый снимок объекта. Опиши здание, а я его найду.

— Ага. Так. Тут на холме вплотную друг к другу три маленькие постройки, а от них вниз по склону зигзагом идут средние такие здания.

— Усек.

— Это все корпуса обслуги. Заходите с угла забора. Камера каждые девяносто четыре секунды подъезжает и отъезжает, а когда поворачивает влево, чтоб идти назад, то малость подпрыгивает: подшипник, наверное, барахлит. И вот как она повернет налево, вы сможете из джунглей подобраться к забору. Камера в это время повернута в сторону, но не вниз.

— Молодчина, Малой. Сейчас связь прерываем. Выходи на меня, когда проберешься в тот пункт связи. И это, Малой, — добавил я, — удачи тебе.

— И вам там тоже, — откликнулся он, помолчав. — Ковбой.

Глава 72

«Дека».

Воскресенье, 29 августа, 14.31.

Остаток времени на Часах вымирания:

69 часов 29 минут (время местное).

Отто Вирц сидел на вращающемся стуле, глядя, как пальцы Сайруса Джекоби — нет, не бегают, а скорее текут по клавиатуре. Резвее пальцев, пожалуй, и не сыскать, даже когда речь идет о написании какого-нибудь замысловатого компьютерного кода, внесении в базу исследовательских данных или создании очередного шифра, посредством которого они защищали все свои исследования. Все десять пальцев, сливаясь в быстром танце, просто летают по клавишам. Это зрелище действует прямо-таки гипнотически.

Они сидели перед своей общей рабочей станцией, незримо связанной со всеми компьютерами и здесь, в «Деке», и в «Улье» и в то же время надежнейше укрытой непроницаемым брандмауэром — вещь крайне необходимая, особенно когда речь идет о секретном. Как сейчас.

Рассылки, что в данный момент готовил Сайрус, представляли собой распределительный код, который предстояло разослать по ключевым фигурам, расположенным в разных частях света; людям, которые, чутко замерев, ждали команды для выполнения весьма специфических заданий, у каждого своих. Кому-то предстояло запустить мнимую рекламную акцию по раздаче бутилированной воды, знаменуя тем самым появление на растущем водяном рынке нового игрока международного масштаба. Собственно, сама пиар-кампания была вполне реальная, а на балансе предприятия-изготовителя состояло несколько сотен сотрудников, искренне гордящихся тем, что они работают на линии розлива «Макнейл-Гандерсон». Для промоушна были наняты респектабельные рекламные агентства, разработавшие глобальную концепцию внедрения на рынок таких брендов, как «Глобал галп», «Гудуотер», «Сут», «Эко-сплэш». Были проплачены и эндорсеры:[13] сплошь знаменитости, из которых двое — лауреаты «Оскара» и ярые защитники экологии, плюс целая дюжина спортсменов международного уровня, аж из шести стран. Декалитры воды были обещаны подающим надежды юниорским командам из развивающихся стран, а также из американской глубинки — особенно там, где много нацменьшинств. Вслед за первичной «бесплатной раздачей» часть выручки планировалось ассигновать целому ряду популярных экологических движений при условии продвижения вышеуказанных брендов. И эти платежи действительно имели бы место — до того как мировая экономика начнет рушиться, а мир ввергнется в хаос.

Налоговая проверка и аудит любой из фирм, так или иначе связанных с «Макнейл-Гандерсон», подтвердила бы, что каждый цент израсходован по назначению.

Еще одна группа ключевых людей ждала от Сайруса кодовую команду распределять бутилированную воду по определенным регионам Африки, Азии и обеих Америк. И наконец, наготове были группы агентов, которым надлежало просто опрокидывать емкости с высокопатогенными жидкостями напрямую в водоемы: реки, озера и водохранилища.

Еще коды надо было выслать команде программистов, разработавших компьютерный вирус, прозванный Сайрусом «степной пожар»: тысячи и тысячи зараженных им имейлов должны были начать ковровую бомбардировку представительств и офисов ЦКЗ, ВОЗ, Национальных институтов здравоохранения, ФЧС и иных инстанций, отвечающих за контроль и борьбу с заболеваниями. Те вирусы были своеобразны и идти должны были волнами: едва одни начинают гаситься, другие тут же появляются им на смену. Действия самих организаций при этом не парализуются, просто возникнет глобальная сумятица, и все реакции замедлятся. А когда Волна размахнется в полную силу, что бы они ни предпринимали, будет уже поздно.

Всего команды «добро» в том или ином виде ждали сто шестьдесят три человека. Сигнал подавался по принципу домино, в закодированной форме, и если не следовало отмены, то встроенная программа автоматически расшифровывала сообщение, превращая его в четкий и однозначный приказ начать соответствующие действия. Защита от сбоев и обратного хода была идеей Отто. Вот уже сколько раз из-за сбивчивости, что сродни нерешительности, с запуском происходили досадные сбои. А на сумасброда Сайруса, будем откровенны, до конца в этом вопросе положиться нельзя: ударит из-за перемены настроения моча в голову, и все насмарку.

Код, который сейчас выписывал Сайрус, предполагалось держать на флешке с крохотной клавиатуркой из шести цифр. Шифр на ней ежедневно менял Отто: у него намять, по их общему мнению, острее, чем у Сайруса. Оставалось решить, который из них будет носить это пусковое устройство на шейном шнурке. Сайрус считал, что поскольку авторство Волны вымирания принадлежит ему, то и флешка его. Отто соглашался, что Сайрус всецело заслуживает чести привести устройство в действие, но его постоянно подводят резкие перепады настроения. Не хватало еще, чтобы он, впав в ярость, взял вдруг и грохнул флешку молотком или из каприза скормил какой-нибудь из тигровых гончих.

В данный же момент Отто благоговейно созерцал, как умные пальцы Сайруса созидают код долгожданного запуска и его многочисленные вариации. С улыбкой предвкушения он наблюдал за рождением этого маленького чуда, которому суждено стать связующим звеном между мечтой о Новом Порядке и воплощением его в жизнь.

Глава 73

Исла Д’Оро.

Воскресенье, 29 августа, 14.57.

Остаток времени на Часах вымирания:

69 часов 3 минуты (время местное).

Местность вокруг огороженной территории была не такая злокозненная, так что к броску мы изготовились в общей сложности за двадцать две минуты. От Малого ничего не было, приходилось ждать. Медленно протянулись еще восемь минут. Мы вслушивались, не раздаются ли на территории крики или вопли со стрельбой — намеки на то, что наш сигом рассекречен. Между тем шум в джунглях был такой, какой обычно бывает в джунглях. И тут воздух пронизал истошный вой сирены.

— Ковбой, — послышался почти одновременно голос Малого. — Вы там?

— Мы здесь, Малой. Как у тебя?

— Я тут, на пункте связи. Специально устроил пожар в прачечной, на том конце территории. Все туда побежали. Времени мало: очень скоро хватятся.

— Ну что, давай шевелиться.

— Все камеры включены, а я вас что-то не вижу. Может, встанете как-нибудь, чтоб видно было?

— И думать не моги, — сказал я, знаком велев в то же время Банни потрясти дерево.

Тот схватил за ствол тонкую пальму и качнул ее, тут же отпустил, чтобы не вызвать ненароком огонь охраны.

— Это вы? — Судя по всему, Малой уловил движение.

— Да. Что теперь?

— Сейчас перед мониторами никого, кроме меня. Можно бежать к забору. Не волнуйтесь, ток я отключил.

— Смотри, за слова свои отвечаешь, малышок, — предостерег я. — Мозги нам лучше не скипидарить.

Дело не в том, что американские и британские самолеты оставили бы от этого острова лишь скорбную память. Просто малец в испуге и сумятице мог действительно что-нибудь напутать.

— Не-не, клянусь!

— Держись. Мы идем.

Мы ринулись к забору, держа между собой дистанцию. Старший подлетел первым, наставил сканер.

— Обесточено. Мин тоже нет.

Банни, выхватив длинные клещи, раскромсал проволоку. То же самое мы проделали и возле второго забора, вслед за чем, пригнувшись, побежали к домикам аппаратной.

— Там рядом выложенная камнем тропка, — указал наш сигом, — но охранники ни за что на нее не наступают: заминирована, наверное.

Банни, распластавшись у плитняка, кивнул.

— Точно, пехотные мины. Отсюда вижу. Молодец пацан.

— Сделаем дело — щеночка ему купим, — пообещал Старший.

— Охранники идут, — тревожным шепотом сообщил Малой. — От вас справа.

Мы залегли, прижавшись к домикам. Я передвинул винтовку за спину и взял в обе руки «беретту» с глушителем, которого нет в каталогах стрелкового оружия. В отличие от промышленных моделей у моей 92Ф глушак был особый, из полимера, что делало его абсолютно бесшумным — даже без характерного «гтф-фт», как у велосипедного насоса. Игрушка от одного из друзей Черча, занятого в соответствующей отрасли.

Из-за угла показались двое охранников в безрукавках внапуск над слаксами, при каждом «Хеклер и Кох-416». Идут быстро, с профессиональной цепкостью рыская глазами налево-направо. Регулярная проверка территории была здесь, видимо, стандартной процедурой — тем более при пожаре, причины которого еще предстоит выяснить.

Обоим досталось в голову. Старший с Банни проворно оттащили тела за домики.

— Боже ты мой! — отреагировал на происшедшее Малой.

— Куда посоветуешь дальше?

— Там справа, с угла, в первом строении дверь. Все здания связаны переходами. Сигнализацию на дверях я отрубил и камеры внутри заткнул.

— Ну, малыш, ты мне все больше нравишься. А куда идти внутри?

— Это… В общем, там на всех этажах такие цветные линии. Синяя выведет вас сюда, только для этого надо будет пройти через подсобку и еще через одну комнату вроде холла — там еще кресла, автоматы с газировкой и кофе-бар. Пройдете ее, и опять будут цветные линии. Идите по ним.

— Так держать, Малой.

— Ой! — Секунду в рации раздавался громкий шорох, после чего послышался запыхавшийся голос мальца: — Они, кажется, сюда идут!

— Ты можешь запереться до нашего прихода?

— Да тут дверь — деревяшка. Они ее вышибут.

— У тебя радио переносное?

— Да, я наушники сделал.

— Тогда попу в горсть — и беги. Спрячься где-нибудь, а то мы здесь скоро шум подымем.

— Господи…

— Здесь есть кто-нибудь из гражданских, кого не надо трогать? Чтоб хорошие были ребята?

— Да! — ответил он тотчас. — Новые Люди. Вы их увидите… Они все одеты одинаково: такие штаны широкие и рубахи с номерами. Очень вас прошу, — взмолился он, — не трогайте их!

— Постараемся, если они на нас не кинутся…

— Поверьте, нет! Они даже не могут!

Интересно: «не могут» вместо «не будут». Ну да ладно.

— Кто-то есть еще?

— Нет, у них все расписано.

— Тогда уматывай.

— Ага. Ой… Ковбой? Вы там собак берегитесь.

— Какой породы? Сколько?

В ответ — лишь шипение статики.

— Ну что, — сказал я Старшему с Банни. — Целим едко, стреляем метко. Будет кто сдаваться — их дело. А иначе, как говорится, под откос.

— А куда ж еще, — согласились подчиненные.

— А теперь айда двери пинать.

Глава 74

«Улей».

Воскресенье, 29 августа, 15.08.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 52 минуты (время местное).

Наружная дверь была из стали. Я отошел на шаг, а Банни положил на замок «хлопушку», прикрыв все это дело одной из недавних придумок Кто — полимерным колпаком, гибким настолько, что его можно было сворачивать, как салфетку, и достаточно прочным, чтобы ловить шрапнель, да вдобавок еще и обеспечивал полную шумоизоляцию. Поэтому когда рвануло и замок лопнул, раздавшийся звук был не громче кашля. Дверь распахнулась, выпустив клуб дыма.

И вправду, никакой сигнализации; не мальчишка, а золото. По крайней мере, пока.

Я вошел первым.

В прихожей горели яркие лампы дневного света. Через двадцать метров коридор заканчивался Т-образной развилкой. Здесь по обе стороны находились двери; все удобно маркировано: понятно, что заправляют тут в основном дворники и технический персонал. Помещения в основном использовались как кладовки: в тех, что слева, держали мешки с удобрениями, лопаты и садовый инвентарь; на полках лежала рабочая одежда. Справа оборудованы мастерская, бойлерная и раздевалка для подсобных рабочих. Одежи было так много, что появилась мысль переодеть в нее моих соратников. А впрочем, ни к чему. И вообще довлело ощущение, что мы теряем время, поэтому вместо этого мы каждую дверь заделали сенсорными пластырями — ниже уровня глаз, чтобы не было видно. В пластырях находились тонюсенькие волокна с крохотными передатчиками. Их надо было, отняв клейкую основу, с нашей стороны приладить к щелям. Стоит открыть дверь, и пластырь, порвавшись, пошлет нам сигнал на сканеры. Просто и полезно.

В одной из комнат на цепях висел крупный узел какого-то оборудования. Судя по разбросанным инструментам и невыключенному свету, работа здесь шла полным ходом. Вокруг никого не было — должно быть, все побежали смотреть на устроенный Малым пожар и, как водится у прислуги, возвращаться обратно к делам не торопились: надо же еще постоять посудачить.

Не выпуская из рук «беретту», я первым двигался по пустому притихшему зданию. Правда, тишина длилась еще от силы несколько секунд.

Впереди, в десятке шагов от нас, справа показались двое в замасленных комбезах — видимо, механики, занятые с оборудованием. Они увлеченно беседовали по-немецки с австрийским акцентом. Завидев нас, оба выпучили глаза и застыли как вкопанные.

— Э-э… — выдавили их одновременно раззявленные рты при виде трех наведенных стволов.

Я навел лазерную точку «беретты» на лоб тому из них, что покрупнее, и поднес к губам палец.

Что от него требовалось? Да ничего: стоять и помалкивать, не корчить из себя героя. Так нет же, обязательно надо было дернуться в попытке завопить. Пришлось сделать ему в виске дырку. Старший, в свою очередь, вынужден был проделать пару близко сидящих отверстий в груди у его напарника. Оба сползли по стеночке на пол.

Будь удача чуточку помилосердней, мы бы за несколько секунд прошмыгнули незамеченными в технический отсек. Но она, как видно, пребывала в игривом настроении: сзади из боковых проходов шли еще люди, целая когорта.

Разумеется, поднялся ор, затем стрельба.

А там завопила сигнализация.

Какие уж тут прятки.

Глава 75

«Фабрика драконов».

Воскресенье, 29 августа, 15.17.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 43 минуты (время местное).

Трое бизнесменов из Китая стояли отвесив челюсти и выпучив (насколько это позволял азиатский разрез) глаза, забыв про показное равнодушие. Шутка ли: за стеклом на массивной коряге громоздился, сложив вдоль извилистого туловища крылья, настоящий дракон.

Да-да, наяву, а не во сне; сидел, надменно повернув к гостям голову, таращился, помаргивая, поминутно вздымая опахала усищ.

Старший из троицы, пожилой мандарин, осклабился от уха до уха. Он глубоко, до самой земли, поклонился сказочному богдыхану, а с ним и его более молодые помощники. А за компанию поклонились и Парис с Гекатой: авось, поможет благополучному завершению сделки. Хотя и так было ясно, что дело в шляпе.

— А это… это… — подзаикиваясь от избытка чувств, произнес старший, полнолицый Чань, — он может…

— Летать? — с улыбкой переспросил Парис.

Подойдя, он резко постучал в стекло. Внезапный звук всполошил дракона; подпрыгнув на коряге, тот растопырил белоснежные крылья, размахом превышающие рост человека, и сиганул на соседнее дерево. Замкнутое пространство вольера мешало насладиться зрелищем сполна, но все равно вышло донельзя эффектно.

Чань пробормотал что-то на своем птичьем языке — что именно, Парис не уловил. В китайском близнецы были несильны, бизнес-вопросы с подобными покупателями обсуждались на английском.

— Но… как? — переспросил Чань, оборачиваясь к близнецам.

— Коммерческая тайна, — уклончиво ответил Парис.

Разумеется, похвастаться очень даже хотелось: создание настоящей летающей ящерицы было у близнецов, пожалуй, наиболее дорогостоящим и сложным проектом, осуществленным на практике. Существо в вольере было, по сути, собрано из целого ряда животных: крылья от альбатроса, усы от гигантского сома из дельты Меконга, чешуйчатый гребень от техасской рогатой ящерицы, а внушительное туловище в основном от варана. Были в этой мешанине гены и других животных, но дизайн получился столь прихотливым, что большинство особей этого, с позволения сказать, вида умерли вскоре после появления на свет или оказались ни на что не годны ввиду нестыковки генов. Это была единственная внешне здоровая особь, да еще и способная подниматься в воздух.

Самым сложным, пожалуй, было приспособить это существо к полету. Ему достались полые кости крупной птицы с соответствующей сосудистой системой, и специальный набор генов понадобился для создания мышц и хрящей, позволяющих существу взнимать и опускать крылья. К сожалению, не был вовремя учтен особый ген — или комбинация генов, дающих существу инстинктивное знание аэродинамики. Поэтому бесконечные часы прошли в комнате, куда принудительно нагнетался воздушный поток — как на детских утренниках и карнавалах, — лишь бы до этой дурищи дошло, что здоровенные кожистые штуковины у нее на спине — настоящие крылья, приспособленные к полету. Процесс оказался долгим и крайне трудным; животное лишь недавно начало ими взмахивать, так что своим куриным полетом в вольере оно, можно сказать, превзошло себя. На деле гордый символ древней истории Поднебесной летал, будто курица с насеста. Густой слой листвы и теснота вольера несколько скрадывали неуклюжесть дракона, но в целом все это было откровенным надувательством стоимостью в сорок один миллион долларов. К тому же тварь являлась бесполым гибридом, не способным к размножению. Но зато она симпатично смотрелась и даже вспорхнула на дерево. Оставалась надежда, что дракон проживет достаточно долго, чтобы китайцы, несмотря на генетические дефекты, успели его перепродать. В конце концов, это всего лишь опытный образец. Залог того, что из Поднебесной потекут деньги. И ох какие немалые. Парису так и слышалось поскрипывание ручки, выписывающей астрономический чек. Уже сейчас.

Китайские покупатели проторчали перед стеклом еще с полчаса, никак не меньше. Причем молча. Парису хватило терпения эту оцепенелость переждать. Когда она наконец прошла (хотя гости все еще двигались с некоторой оторопелостью), он учтиво пригласил их пройти к столику, где ждал чай с рисовым печеньем. От столика дракон был тоже различим, но не очень хорошо. Так задумала Геката.

— Если эта тварь не будет у них на виду, — рассудила она, — они на дерьмо изойдут. Так что пусть лучше все побыстрее подпишут и идут дальше на нее пялиться.

Разумно.

Прежде чем чай был выпит — да что там выпит, он даже остыть не успел, — покупатели разместили заказ еще и на три партии берсерков. Общая цена закупки с лихвой покрывала себестоимость дракона: говоря конкретнее, и без того к круглой сумме запросто пририсовывался дополнительный ноль. Китайцы так раззадорились, что почти и не торговались.

Они лишь заручились обещанием близнецов, что те соорудят им еще одного дракона — не на продажу, а всецело для себя. И сообщат, как только с этим делом управятся. То есть, в сущности, никогда.

Глава 76

«Улей».

Воскресенье, 29 августа, 15.26.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 34 минуты (время местное).

Четверо охранников, вылетев из-за угла, поступили как по писаному: дали предупредительный залп, чтобы нас остановить, и рассредоточились за углом, беря на мушку все, что можно, — и снизу, и сверху. Молодцы. Вот вам гранатка.

Мелькнув сквозь дым и вопли, мы тоже заняли угол. Боковой коридор был забит людьми; разбегаясь от взрыва, они сбивали друг друга с ног, спотыкались об упавших и мешали стрелять охране.

Противоположный коридор упирался в закрытую дверь.

— Стреляем прицельно! — скомандовал я и поразил охранника, успевшего занять позу и изготовиться.

От моей пули того развернуло, и он по ошибке бабахнул в ногу носатой бабе, орущей в красный стенной телефон. Баба вякнула от боли, но, падая, успела вытащить из кобуры пистолет. Банни пришлось пригвоздить воительницу выстрелом.

Послышались вопли и звуки пальбы с другого конца. Тут уж стало не до болтовни: через ошалевшую толпу рабочих рвалось с десяток охранников. Эти ребята были вооружены как надо и немедля открыли по нам огонь, даром что на пути у них стояли свои. Люди были вынуждены приседать и пятиться под градом пуль. За угол пришлось нырять и нам: десять дуроломов способны понаделать шороху.

— Осколочными! — рявкнул Старший, и они с Банни бросили пару М67.

Гранату в четыреста граммов солдат бросает в среднем метров на десять — пятнадцать; а потом лучше укрыться, так как пять метров у М67 — убойный радиус, а осколки способны разлетаться и на пару сотен метров. Так что мы забились за угол, в то время как взрыв накрыл все пространство коридора.

Высунувшись мельком, я увидел лишь зыбкие слои дыма, исковерканные конечности и полное отсутствие движения.

Мы выскочили и понеслись сквозь облако рыжеватого дыма — перепрыгивая через мертвых, огибая раненых, не реагируя на стоны и крики. У стены, покачиваясь, стоял забрызганный кровью человек, держась за лицо перебитыми пальцами. Взрывом ему в лохмотья изорвало одежду — непонятно даже, рабочий это или охранник. Он смотрел на нас мутным, полным отчаяния взглядом, но мы ничем не могли ему помочь.

Коридор выводил в просторный, похожий на парадную залу вестибюль: кресла, экзотические растения, клетки с пестрыми птицами. Всюду здесь носились техники, сея жуткую панику, роняя мебель и загораживая проход. В двойные двери дружно ворвалась свора охранников числом с дюжину. Заправлял ими блондинистый верзила с квадратной челюстью и льдистым взглядом убийцы, и дело свое он знал. Гражданских использовал в качестве живого щита, насылая их на нас, так что оставалось или в них стрелять, или безответно самим принимать огонь.

Сердобольность — качество, не подходящее человеку на моей работе, но и у меня никогда не было склонности убивать тех, кто этого не заслуживает. Ситуация, что и говорить, жуткая, да еще и резко идущая в пике.

— Шеф? — чуть замешкался Банни.

Охранники между тем занимали огневую позицию за спинами визжащего персонала. Если сейчас отступить и ввязаться с этими молодчиками в позиционную войну, можно увязнуть здесь на весь остаток дня — да еще неизвестно, скольких стрелков они могут позвать на помощь. Так что выбирать не приходится: со щитом или на щите. И я сделал то, чего охранники явно не ожидали: я на них накинулся, зная, что моя команда идет следом.

Блондин держался за парой вопящих, закрывших уши ладонями женщин; до него было далековато. Поэтому я сомкнул дистанцию с ближним стрелком и, заехав ему стволом в живот, дал два выстрела, от которых его подкинуло на фут. Мне этого хватило, чтобы, схватив за одежду, жестко крутнуться и увлечь его с собой. Он ударил стрелка, что позади, и вместе они рухнули на холодный плиточный пол. Я же по ходу наступил тому второму на горло.

Слева от меня по своей методе схлестнулся с двумя охранниками Старший: ведь живой щит можно использовать с двух сторон. Он как следует въехал технику по подбородку прикладом и, воспользовавшись тем, что тот увлек за собой стоящего сзади стрелка, пальнул поверх упавших в грудь третьему. Охранник, что по соседству, в суматохе выронил оружие, но, отпихнув ставшего ненужным работягу, метнулся, пытаясь схватить Старшего за горло. Старший, можно сказать, улыбнулся. Всем на заметку: никогда не хватайте опытного бойца обеими руками — он может нанести встречный удар, а вам и прикрыться будет нечем. Старший прижал подбородок к шее, а кованым носком армейского ботинка заехал удальцу в самые орехи. Такого пинка кости не выдерживают, не то что яйца. Сбросив враз ослабшие руки врага, Старший, можно сказать, из жалости лишил бедолагу чувств прикладом в затылок.

Я уловил движение справа и едва успел пригнуться: на меня, целясь, выпрыгнул из-за декоративной пальмы один из стрелков. Но тут лицо у него раскололось, и я различил, как мне подмигнул Банни.

Между тем народа в вестибюле было уже немерено. Для сравнения: никогда не пробовали тушить пожар посреди футбольного матча?

Я свалил еще двоих, и тут у меня кончились патроны. Новый магазин я вставить не успел: на меня с трех сторон надвинулись тот блондин и еще двое. Шаг назад, и они сомкнулись бы вокруг меня, как пальцы в кулаке, поэтому я предпочел броситься на крайнего — рыжего детину без передних зубов. Я отбил его руку своей и позаботился, чтобы ему досталось по переносице незаряженным пистолетом. Он грянулся на меня, а я крутнулся шпинделем и, сцепившись, кинул его на того бойца, что в середке. Рыжему потребовалась секунда, чтобы выпутаться, а я эту секунду использовал и саданул ему пистолетом в пах. Неважно, ушиб я его или нет; главное — удержать врага на месте. Присев, я рукояткой огрел его по сухо щелкнувшим пальцам ступни. Готово. Не успел он заорать, как я, собрав всю силу, в прыжке врезал ему ладонью по кадыку. Голова у молодца отдернулась так далеко и так быстро, что вырубился он наверняка прежде, чем упал окончательно, — то ли ушибленный, то ли мертвый, мне по барабану.

Тем временем блондин, оттолкнув подручного, выхватил из чехла на ремне морпеховский нож «кабар» (винтовку он в свалке потерял). Этот нож я от души уважаю, к тому же, судя по всему, обращаться с ним громила умел.

Лезвие у «кабара» тридцать сантиметров длиной, из них семнадцать — слегка зазубренное острие. Эдакий драконий зуб, бронежилет которому совершенно не помеха. У десантуры и морпехов этот тесак на вооружении со Второй мировой, а в руках умелого бойца он сочетает убойную, кости секущую силу и зловещую скорость. Я в ответ выхватил свой неразлучный «рапид» с выкидным лезвием. Понятное дело, длины в нем всего десяток сантиметров и против «кабара» он не больше чем пилка для ногтей, но, как говорится, для корабля главное не размер, а ходкость.

Блондин (на рубашке у него была бирка с надписью «Дитер») стал раскачиваться налево-направо, вынуждая меня ему вторить. Углы он срезал и всякий раз, меняя направление, постепенно сгибал руку в локте, чтобы казалось, будто он стоит на месте, хотя на самом деле постепенно приближался. Молодец, я и сам так делаю. Внезапно он метнулся в коротком выпаде, норовя чиркнуть концом лезвия по моей руке с ножом. Похвально.

Идиоты в такой схватке стремятся всадить нож с ходу, и хотя иногда им удается задеть цель, противнику ничто не мешает наносить им систематически порез за порезом, пока раны наконец не начнут брать свое. Этот парень цеплял, чирканьем рассчитывая повредить мне руку, что постепенно сказалось бы и на обороне, и на нападении. Двигался он быстро, приходилось шевелиться, чтобы и впрямь не задел.

Я нырнул влево, он попробовал снова, на этот раз метя ниже и в более длинном выпаде, чтобы, отдергивая острие, резануть понизу. Ловко.

Тем не менее к поединку я был готов и на атаки исправно отвечал контрударами. Нож у меня очень легкий — достаточно работать запястьем, чтобы нанести весьма серьезную рану, — и в итоге я этого Дитера, чувствуется, задел по кости: руку он отдернул, кровавые капли полетели веером. Лицо его на мгновение отразило боль и удивление, но он быстро собрался и ловким обманным выпадом достал меня по локтю — как раз там, где кожа тоньше всего. Место попадания ожгло болью.

Вокруг все так же бушевала паника, однако, если сейчас на секунду отвлечься, ты покойник. Мои товарищи свою работу знали, однако дело не только в умении, но и в числе. Долго ли еще выдюжит наше трио?

Дитер цепко держал меня взглядом; было видно, что, как и я, в движениях и ударах он руководствуется боковым зрением. Мы беспрестанно перемещались, двигаясь на цыпочках, как танцоры в точно выверенном и опасном па-де-де. Когда я делал шаг, шагал он, и наоборот. Мелькали лезвия, дважды сталь лязгала о сталь, и всякий раз клинки вскользь парировали друг друга.

Борясь с опытным соперником, победить можно, если он поддастся эмоциям, допустит ошибку или ты применишь какой-нибудь прием, который не использует он. Пока с нервами у Дитера все было в порядке, и ошибки он не сделал ни одной. Кровь у него сочилась из трех порезов, у меня из четырех.

Он сместился вправо, затем обманным движением отпрянул и попытался полоснуть меня по лицу — что опять же оказалось обманным движением — и наконец пригнулся, пробуя достать мою бедренную артерию. Обманное движение сверху почти всегда вынуждает подаваться корпусом назад, чтобы избежать пореза, а это, в свою очередь, ослабляет защиту торса, приоткрывая пах и бедро. Красотища, просто академическая выучка. Только со мной таких финтов не надо.

Когда он подался вперед, якобы с целью полоснуть меня по лицу, я понял: это не более чем обманка. Ошибки Дитер не сделал, он просто выбрал для своего финта не того соперника. Когда он затем резко нагнулся, пытаясь достать мое бедро, я нагнулся вместе с ним; в итоге его лезвие слегка задело мой ремень. А когда Дитер подавался назад, я зеркальным движением надвинулся и, вопреки его ожиданию, проник клинком чуть дальше, да не по воздуху, а вонзив острие в мягкое углубление между низом внутреннего бицепса и верхним краем трицепса. Лезвие вошло всего-то на сантиметр с небольшим, но этого оказалось достаточно, чтобы проделать отверстие в плечевой артерии. Судя по тому, как лицо Дитера исказилось болью, я задел еще и медиальный нерв.

Дитер попытался сменить руку — кто знает, может, он заправски работал ножом и с левой, — но, как и я, он прекрасно понял, что драгоценный момент упущен. А для бойца знать, что превосходство в бою уходит, смерти подобно. Это моментально лишает самообладания.

Он отшатнулся назад, чтобы перекинуть клинок из руки в руку, но я оказался уже тут как тут, и выпад мой был глубоким и длинным — как раз по горлу. Пришлось даже уклониться, так брызнула из артерии кровь. Дитер стал заваливаться, а я уже вновь включился в общую кучу-малу — убрав нож, ощупью разыскав на полу свою «беретту», вставив в нее новый магазин — и это все пока Дитер падал.

Глава 77

«Дека».

Воскресенье, 29 августа, 15.28.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 32 минуты (время местное).

Внутренним коридором к уединенному алькову, где за навороченной рабочей станцией священнодействовали Сайрус и Отто, прорвался помощник. Входить сюда без предварительного звонка или запроса по имейлу было строжайше запрещено — вот уже сколько служащих жизнью поплатились за нарушение этого железного, раз и навсегда установленного Сайрусом правила. Однако такая весть, да еще при громовом стуке в дверь, напрочь вышибла саму мысль о наказании:

— Они напали на «Улей»!

Отто с Сайрусом, повскакав, шумно затребовали объяснений.

— Все по центральному каналу! — в панике прокричал помощник.

Отто клавишами вызвал в динамиках аудиосообщение: «Повтор… повтор… Группа вооруженных людей атакует „Улей“… Они проникли за заграждение и находятся в здании… Несем тяжелые потери… Просим помощи… Ждем указаний…»

У Сайруса перехватило дыхание.

— Это близнецы! Должно быть…

— Но как они смогли…

— Наверное, перетянули на себя команду, которую посылали мы. Об «Улье» знают и Пинтер, и Хомлер.

— Они опытные оперативники, — возразил Отто. — И ни за что бы не развязали язык.

— С эдакой-то ведьмой, как Геката? Моя лапочка дочка… Да у нее сам дьявол выболтает секреты Преисподней! Можно подумать, ты сам, черт возьми, этого не знаешь!

Жестом велев помощнику убираться, Отто захлопнул дверь.

— Нам надо действовать как можно быстрее.

— Но только действия эти должны быть правильными, — не впадая в раж, предостерег Сайрус. — Особенно учитывая, кого они могли послать. Такой разгром способен учинить разве что взвод берсерков.

Отто кивнул.

— Тогда, значит, сами они туда не полезли. У Париса для оперативной работы кишка тонка, а Геката очень осмотрительна и умна. Хотя и берсерки по-своему неглупы. Тем более что выдрать из компьютера жесткий диск большого ума не надо. Нельзя допустить, чтобы близнецы увидели содержимое компьютеров. У меня нет уверенности, что они примут Волну вымирания на «ура».

— И я о том же, — с искренним огорчением кивнул Сайрус. — До истинных богов они все же недотягивают. Так что выбора нет. Неужто придется… использовать предохранительное устройство?

Отто, отступив от рабочей станции на шаг, допустил крайне редкий для себя жест: положил шефу руку на плечо и задушевным голосом произнес:

— Мистер Сайрус, друг мой! В «Улье» находится ваш Восемьдесят Второй.

Глаза у Сайруса на мгновение расширились, он зажмурился, как от боли, сознавая всю безвыходность происходящего.

— Нет…

Отто, сжав на миг плечо патрона, сел рядом. Коротко пробежавшись пальцами по клавишам, вызвал экран управления безопасностью, активирующий систему защиты «Улья». Два набора кодов он послал на экран Сайруса: один активировал предохранительную систему, другой просто взрывал коммуникационные центры и проводные линии связи, соединяющие «Улей» с «Декой».

— Перед нами нелегкий выбор, — сказал он тихо. — Или мы позволим близнецам узнать наши планы, рискуя тем, что они нас остановят — а они это могут, — и тогда посконные народы живут и здравствуют, а заветные мечты «Конклава» и работа минувших семидесяти лет идет прахом. Или вы выбираете мальчика, который даст вам бессмертие. Вот и все. Волна вымирания или мальчик.

Сайрус, не отрывая от экрана невидящего взгляда, слегка повел головой из стороны в сторону, в глазах у него стояли слезы.

— Восемьдесят Второй — мое сердце, — проговорил он. — Он носит мою душу.

Отто молчал.

— Прошу тебя, Боже… Дай мне выбор между близнецами и Восемьдесят Вторым, но не такой…

— У нас совсем мало времени, — напомнил Отто. — Пора решаться.

Сайрус, шмыгнув носом, отер слезы. Руки, когда он их заносил над клавиатурой, казались тяжелы, будто бетонные блоки.

— Сайрус! — сурово призвал Отто.

Выбрав курсором один из кодов, тот закрыл полные слез глаза.

И нажал на «Enter».

Глава 78

«Улей».

Воскресенье, 29 августа, 15.38.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 34 минуты (время местное).

Это была бойня. Я опустошил еще один магазин «беретты», потом кинул ее в кобуру и взялся за М-4. С той стороны в вестибюль нагрянуло подкрепление и на какое-то время замерло при виде пола, усеянного телами. Одни — у кого сметки или самообладания оказалось побольше — лежали замерев и, как могли, прикрывали головы, чтобы не попадаться под огонь; остальные были мертвы. Под прикрытием Банни я метнулся к массивной барной стойке в дальнем конце вестибюля. Совсем рядом, обдав ветерком, звонко взвизгнули пули; в меня спешили попасть сразу несколько охранников, угнездившихся за сдвинутыми диванчиками зоны отдыха и креслами, опрокинутыми в общей суматохе. Остаток пути я прокатился кубарем и, юркнув вбок, с ходу встал на колено, уперевшись плечом в стойку из твердой древесины. Банни укрылся за автоматом с напитками, а Старший спрятался на той стороне вестибюля и вел огонь из-за декоративной колонны.

Таким образом, наше «Эхо» образовывало три угла коробки, а охранники занимали четвертый, дальний угол. Семь стволов; некоторое время мы впустую обменивались выстрелами. При мне оставались одна разрывная и пара светошумовых гранат, но вестибюль был размером с половину бейсбольной площадки. Чтобы добросить гранату до цели, мне пришлось бы встать в полный рост и от души размахнуться — но шансов, что я при этом уцелею, имелось маловато. Оставшиеся стрелки палили на редкость метко.

— У кого-нибудь есть на виду цель? — спросил я своих парней в микрофон.

Ага, держи карман шире.

Пули охранников исправно впивались в стойку; они же, переколотив изрядное количество посуды, продырявили кофейный автомат, отчего меня обожгло горячим кофе и припудрило молочным порошком. Кстати сказать, стойку пули не пробивали. Я постучал по дереву: ого, сталь в дубовой обшивке. Случайно нажав на стойку плечом, я с удивлением ощутил, что она, несмотря на массивность, сдвинулась. Оказалось, к полу она не привинчена и, похоже, снабжена маленькими колесиками. Весьма кстати.

— Я тут кое-что попробую, — сказал я в микрофон, — а вы приглядывайте и при надобности прикрывайте.

Я приналег на стойку, которая без груда сместилась на метр с небольшим, скрежетнув по плиточному полу, как гвоздь по доске.

— Давай, шеф, жми, — одобрили коллеги.

Разглядев этот маневр, охранники сосредоточили на мне огонь, который, собственно, мало что дал — ну, слегка замедлил ход моей импровизированной танкетки, только и всего. Я же молился любому из богов, который мог сейчас сидеть на связи, чтобы ни у кого из этих стрелков не оказалось при себе гранат.

— Бегунок, шеф, — сообщил бдительный Банни.

Глянув из-за края, я заметил, как один из охранников, выскочив, припустил на полусогнутых к дальней стене, где ряд декоративных пилястров мог дать ему прикрытие в слепом по отношению ко мне зазоре.

— Теперь уже нет, — подал голос Старший, в то время как бегущий на полпути завалился на бок; выстрел потонул в общем грохоте.

Я толкал и толкал, пока не проехал таким образом добрый десяток метров. Бегунков со стороны охраны больше не засылалось, но, судя по тому, что с той стороны постоянно перекликались по рациям, в любую минуту могло подоспеть очередное подкрепление. В общем, дело затягивалось.