– Кака!

– И то правда, – согласился толстяк, – что у нас еще есть? А? Почему ребенку нечего покушать? Что за безобразие!

– Пепе, – потребовала Дуняша, – пепе!

– Печенья не надо, – возразила Нина.

– Пепе няма, – потребовала малышка, – няма пепе! Пепе-е-е-е!

Дегтярев вскочил.

– Где печенье?

– Она сегодня уже съела пять штук, – предупредила Нина.

Александр Михайлович сдвинул брови.

– И что?

– Много бисквитов вредно, – робко сказала Нина.

– Ночь на дворе, – подхватил Юра, – Дуняша, бай-бай.

– Неть! Неть! – зарыдала девочка. – Пепе няма!

– Кошмар! – возмутился полковник. – Ребенок должен получить то, что хочет!

– У нас режим, – заикнулся Юра.

– Сам живи по расписанию, укажи себе время похода в туалет по минутам, – отбил мяч полковник и потребовал: – Курабье нам!

Нина вскочила, открыла буфет и достала коробку.

– Пепе, пепе, – обрадовалась девочка и схватила протянутое Дегтяревым угощение. – И-го-го!

– Ах ты моя радость! – пришел в восторг толстяк, сунул мне Дуняшу, опустился на пол, встал на четвереньки и скомандовал:

– Сажай ее ко мне на спину.

– Ребенку пора в кровать, – повторил Юра. – Спать ей давно надо.

– Неть, неть! И-го-го! – засучила ножками Дуняша.

– У таких злых людей детей отбирать надо, – объявил полковник. – Дуняшенька! И-го-го! Дедуля здесь! Дарья!

Делать нечего, я усадила малышку на спину Дегтяреву.

– Полотенце! – отдал тот следующую команду.

Нина схватила льняное полотенце, обвила им спереди шею Александра Михайловича и вручила концы Дуняше. Та засмеялась.

Полковник аккуратно, стараясь не раскачиваться, пошел на четырех точках вокруг стола.

– Деда! И-го-го! – закричала девочка.

– И-го-го! – завопил Александр Михайлович.

– Деда! Ф-ф-ф! – веселилась Дунечка.

Полковник стал издавать звуки, которые отдаленно напоминали фырканье.

– Фр-фр-фр!

– И-го-го! – хохотала Дунечка.

– Фр-фр-фр, – отвечал полковник.

Я попятилась к лестнице, Юрец пошел за мной и шепнул:

– Нельзя баловать ребенка, да?

– Конечно, – давясь смехом, согласилась я, – Дегтярев в три месяца уже слушался маму и никогда не капризничал.

Мы с зятем захихикали, и я пошла в свою спальню.

Глава двадцать вторая

Уютно устроившись в кровати и слушая храп мопса Хуча, который улегся рядом со мной, я открыла айпад и продолжила играть в бродилку «Дракон и принцесса». Вчера сон сморил меня на самом увлекательном месте. Где-то в жилище летающего змея спрятана вещь, которая должна помочь игроку вытащить дочь короля из темницы. Я начала тыкать в экран, нажала на кровать, и та отъехала в сторону.

– Шкатулка! – обрадовалась я. – Ну надо же! У моей бабушки была такая же! Только красная. Если создатели игры вдохновились именно этой шкатулкой, то в ней есть тайник, и я знаю, как его открыть!

Я нажала на одну завитушку, боковая часть коробки отвалилась. Я пришла в восторг.

– Дашутка! Ты молодец, нашла ключик! У каждой из нас есть дорогие мелочи, с которыми невозможно расстаться, потому что они…

Я замерла, потом схватила телефон и набрала номер Ани.

– Алло, – пробормотала Волкова, – кто это? Что случилось?

Я услышал ее сонный голос и лишь тогда догадалась взглянуть на часы. Полпервого!

– Простите, Анечка, это Даша Васильева. Наверное, я разбудила вас?

– Нет, нет, я лежу, читаю, – соврала клиентка.

– У меня к вам странный вопрос.

– Я привыкла к таким, задавайте!

– У Ксении Федоровны была коробка, где она хранила всякие мелочи, которые не имели никакой ценности ни для кого, кроме нее? – осведомилась я.

– Да, – подтвердила Волкова, – резная шкатулка.

– С драконами? – обрадовалась я.

– Точно, – удивилась Аня. – Откуда вы знаете?

– Вы ее выбросили?

– Нет, мама оставила вещицу на память.

– Содержимое цело? – задала я главный вопрос.

– Там какая-то ерунда, не помню что, – вздохнула Волкова, – бабуля не разрешала мне трогать свои вещи, но разве первоклашку остановишь? Бабушка уходила, а я бегом в ее спальню. Потом выросла, перестала копаться у нее в шкафу.

– Можете завтра утром привезти шкатулку?

– Зачем? – спросила Волкова.

– Я все объясню, – пообещала я, – есть одна идея.

– У меня в два часа встреча, – забубнила Анна, – я могу в девять утра приехать.

– Отлично, – обрадовалась я.

Завершив беседу с клиенткой, я натянула халат и поскреблась в спальню Дегтярева.

– Тсс, – зашипел толстяк, приоткрывая дверь.

– В твоей комнате кто-то спит? – съехидничала я и услышала.

– Да.

Меньше всего я ожидала такого ответа и поэтому проявила неуместное любопытство.

– Кто?

Полковник закатил глаза.

– Мафи.

– Мафуня? – изумилась я. – Ты шутишь?

– Верно, – кивнул Александр Михайлович. – Что тебе надо? Зачем меня разбудила?

– Ты же раньше часа не ложишься, – заметила я.

– Сегодня я решил спокойно выспаться, и тут ты появилась, – пояснил толстяк. – Говори, в чем дело!

– На пороге? – уточнила я.

– Не жуй мочалку, – отрезал Дегтярев.

– Завтра приедет Волкова со шкатулкой, – предупредила я.

– С какой? Зачем? – спросил Александр Михайлович.

Я сообщила ему про тайное отделение в шкатулке моей бабушки.

Дегтярев прислонился к косяку.

– Главным фактором, который всегда мешал моей работе, являлся…

Полковник закашлялся.

– Начальник, который велел поступать только так, как он считает нужным? – предположила я.

Александр Михайлович перестал издавать пугающий, похожий на собачий лай рык.

– Нет, хуже всего креативный безмозглый оперативник, полный странных идей. Он уверен, что является гениальным сыщиком, и считает всех остальных идиотами.

Я пожала плечами.

– Ладно. Сама поговорю с Аней, посмотрю, что ее бабушка хранила в секретном отсеке. Женщины берегут вещи, которые связаны с их воспоминаниями. Может, какая-то мелочь подскажет, кто такая Бузурукинская.

Из спальни Дегтярева раздалось:

– Апчхи!

– Там человек, – подпрыгнула я, – он чихнул.

– Нет, – надулся толстяк, – это кофемашина выключилась.

– Она на кухне стоит, – напомнила я.

– Я купил себе личную, – заявил полковник.

Сегодня беседа с Дегтяревым была щедра на неожиданные сюрпризы.

– Зачем тебе отдельная кофеварка? – растерялась я.

– Иногда хочется выпить капучино поздно вечером, – пустился в объяснения толстяк, – а в кухню не спустишься. Там Нина спит.

– Нина спит в своей комнате.

– Апчхи, – опять донеслось из комнаты.

– Что тебе еще надо? – разозлился полковник. – Решила поговорить с Волковой? Да пожалуйста. Она привезет шкатулку, в которой ничего важного не окажется. Ночь на дворе, иди читай Смолякову.

Я направилась в свою спальню.

В комнате полковника определенно кто-то есть. Кто? Как он туда попал? Гость должен был пройти по первому этажу, подняться на второй. Иначе к толстяку не попадешь. И посетителя мигом заметят собаки и Гектор. По дому полетит лай, крик ворона: «Чужой!» Но животные никак не отреагировали на появление постороннего. Значит, никто в дом не входил, или псы знают гостя. Сеня? Кузя? Леня? Нет, нет, нет. Эти сразу помчатся в столовую с любимым вопросом Винни-Пуха на устах: «Поесть дадут?» Правда, у нас много приятелей, которые могут без звонка приехать в Ложкино. Оксана, например. Однако она никогда не прокрадется тайком в спальню полковника. Но там сейчас кто-то определенно есть! И как этот «кто-то» проник на второй этаж?

Я постояла в раздумьях, потом на цыпочках вернулась к двери в спальню полковника и прижала к ней ухо. Знаю, знаю, очень неприлично подслушивать. Но меня просто съедало любопытство. Я же не собираюсь никому рассказывать о том, что кто-то чихал у толстяка в комнате. Я не сплетница. Мне просто интересно.

Я услышала женский смех, потом звонкий, определенно молодой голос произнес:

– Ой, не могу! Вот дурацкая идея! Эй! Куда ты опять убегаешь?

– Подожди, – ответил толстяк, – кажется, кто-то за дверью уши греет. Гляну и вернусь.

Одним прыжком я очутилась за креслом, которое стоит в холле, и присела.

Послышался скрип двери, затем голос толстяка:

– Никого.

– Мания преследования разбушевалась, – произнес вдали женский голос.

– В доме полно любопытных, – стал оправдываться полковник, – везде нос суют, языки у них длинные.

Дверь захлопнулась. Я подождала для надежности пару минут, потом встала и поторопилась в свою комнату.

Глава двадцать третья

Утром меня разбудил звонок. Не открывая глаз, я пошарила рукой по тумбочке, схватила телефон и пробормотала:

– Кто там?

– Вывозим мусор! – заорал в ухо мужской голос.

Я приоткрыла один глаз и увидела будильник. Пять утра!

– Вывозим мусор! – повторил незнакомец. – Забираем все, кроме трупов. Шутка. Их тоже увезем.

– Спасибо, не надо, – прошептала я, – мертвых тел пока нет в наличии.

– Эй, эй! Стой! У нас заказ! Дарья Васильева. Уборка крупногабаритных нестроительных отходов. Дамочка! Позовите клиента.

Сон улетел прочь.

– Ядило! – воскликнула я.

– Ругаться не надо, – обиделся мусорщик, – сами заяву написали, а теперь сердитесь.

Я потрясла головой.

– Ядило – не брань, а то, что вам на свалку отправить надо. Подождите, пожалуйста, я только оденусь.

– Вы чего, спали? – спросил мужчина лет сорока, одетый в ярко-красный комбинезон с бейджиком «Вомун», когда я вышла во двор.

Отличный вопрос! Обычно в пять утра я вышиваю крестиком панно «Четыре кошки и герцогиня в саду».

– Где фронт работ? – деловито продолжил мусорщик.

Я спросила:

– Как вас зовут?

Мужчина показал на грудь.

– Во!

– Вомун, – прочитала я.

Странное имя. С виду водитель славянин, но вполне вероятно, что он гастарбайтер.

– Так че увозить? – поторопил меня мусорщик.

Я вышла за ворота и показала на упаковку ядило.

– Вот!

– Угу, – пробормотал Вомун, – м-да! Э-ге-ге! О-хо-хо! Ну…

Продолжая издавать восклицания, шофер побродил вокруг моей покупки и заявил:

– Нет! Не увезу.

– Почему? – удивилась я. – Вы обслуживаете наш поселок.

– Крупногабарит, – заявил Вомун.

– Так я вызвала того, кто убирает большие предметы, – воскликнула я.

– Я на машине размера «А». Здесь же точно «С», – заявил Вомун, – вызывайте подразделение «К».

А, С, К… Боясь запутаться в буквах, я осведомилась:

– Как с ними связаться?

– Набираете номер, по которому я приехал, – начал объяснять Вомун, – говорите: «Поселок Ложкино. Груз К. Пришлите машину П.» Хотя… Телефон у вас с собой?

Я вынула мобильный.

– Набирайте, – приказал мужчина, – восемь…

Я потыкала в кнопки.

– На громкую поставь, – велел Вомун, – и повторяй аккуратно.

– Фирма «Увезем все, кроме трупов», – отрапортовал женский голос.

Я взглянула на Вомуна и стала говорить в трубку то, что он мне шептал.

– Поселок Ложкино. Груз К. Пришлите машину П.

– Все заняты. Могу поставить заказ в очередь.

– На когда?

– На декабрь. Тридцать первое число, десять вечера свободно.

– Нужно раньше.

– Количество К ограничено.

– Автомобиль Ф свободен?

– Да.

– Высылайте.

– Когда?

– Сейчас.

– Приедет минут через десять.

Разговор завершился, я удивилась.

– Почему одна машина занята на полгода вперед, а другая прямо сейчас прикатит?

Вомун почесал затылок.

– На фиг вам это знать? Главное, они уже едут. До свидания.

– Подождите, сколько я вам должна? – опомнилась я.

– Вызов включат в квитанцию, – отмахнулся Вомун.

– Простите, – смутилась я, – налички нет, только карта. Не подумала про чаевые.

– Запишите номер телефона, – заулыбался Вомун, – он у меня к банку привязан. Спасибо за денежку.

– Днем отправлю, – предупредила я.

– Да хоть завтра, – сказал Вомун, – если вам чего надо вывезти без вызова через поселок, частным образом, звоните, я всегда рад.

Не успел Вомун удалиться, как у ворот притормозил здоровенный мусоровоз. Из него вылез парень лет двадцати.

– Машину Ф вызывали?

– Да, – обрадовалась я, посмотрела на бейджик и удивилась – Вомук.

– Чего так смотрите? – насторожился юноша.

– Простите, Вомук, – смутилась я, – здесь только что был Вомун. Он ваш брат?

– Нет у меня родни, чему я очень рад, – отмахнулся водитель. – Где груз?

Я показала на ядило.

– Вот!

– Ага, – протянул паренек, – эге. Что это?

Ну, прямо дежавю!

– Ядило, – сообщила я, – Бня Борзая.

– Собачьи отходы? – спросил Вомук.

– Простите, что? – не поняла я.

– У вас че, питомник? – не услышал меня водитель. – Бня от борзых?

– Нет, нет, – хихикнула я, – это не Бня от борзых. Ядило. Еда.

– Продукты? – прищурился Вомук.

– В некотором роде да, – согласилась я.

– Не моя тема, – махнул рукой Вомук и пошел к мусоровозу.

Я ринулась следом.

– Постойте!

Водитель обернулся.

– Ну?

– Увезите, пожалуйста, Бню Борзую, – взмолилась я.

– Правов не имею, – забубнил Вомук, – машина Ф транспортирует только нежрачную крупногабаритку. А если у вас харч, то просите контейнер Джи.

– И как его получить? – заныла я. – Подскажите.

Вомук поморгал, потом вынул телефон.

– Ленк! Это я! С заказа звоню. Тут бабуська, ей Ф никак. Джи! Понимаю, ну уж найди. Ленк! Она пожилая, инвалид по жизни, еле стоит, дунь, и свалится. Давай, прояви милосердие. Супер. Да, валю туда.

Вомук сунул трубку в карман.

– Ща примчатся! Не обижайтесь, что вас инвалидкой назвал. Это чтоб Ленка подсуетилась. Она хуже черепахи.

– У меня налички нет, – вздохнула я.

– На телефон кинете? – спросил Вомук.

– Конечно, – обрадовалась я.

Таинственный Джи прикатил минут через пятнадцать и оказался цистерной. Шофер вошел во двор, я уставилась на бейджик на его груди – Вомул! Похоже, в отделе персонала фирмы сотрудников подбирают по схожести имен. Вомун, Вомук и Вомул!

– Добрый день, – хриплым голосом произнес лысый дядечка в комбинезоне. – Что вывезти надо?

Я поняла, что ситуация повторяется в третий раз, и набрала побольше воздуха в легкие.

– Ядило!

– Еда? – поинтересовался Вомул.

Я поняла, что уточнять не стоит. Похоже, это последняя возможность избавиться от Бни Борзой. Надо действовать аккуратно, не испугать очередного мусорщика.

– Еда? – повторил Вомул.

– Да! – согласилась я.

– В эту фигню упакована? За забором стоит?

– Да!

– Чего там вообще?

– Ядило, – еще раз объяснила я.

– Один вид или разное?

– Там Бня Борзая, – затараторила я, – только она, экологически чистая, вкусная, прекрасная, ароматная. Из всех Бней самая Бневая.

– И чего тогда ее в утиль сдаете? – с подозрением осведомился Вомул. – Жрите на здоровье.

– Мне столько не съесть, – нашла я ответ.

– Из чего сделана? – продолжал допрос водитель.

– Там написано, – сказала я, – можете почитать.

Водитель наклонился над упаковкой и через минуту помчался к цистерне. Я побежала за ним.

– Вомул! Стойте!

Дядечка впрыгнул в машину, а я схватилась за ручку двери.

– Вы куда?

– Нет разрешения на вывоз радиоактивных отходов, – объявил шофер.

– Там ядило, – чуть не зарыдала я, – вкусная, качественная еда для людей и зверей. Никакого урана с ней и рядом не было.

– На оборонном ракетном заводе все лысые, а я не хочу лишиться волос! – объявил Вомул, сверкая голой макушкой. – Ядило, бродило, жрало. Как ни назови, но рядом с ракетой все светиться начинает. Вызывайте другую машину.

– Какую? – простонала я.

– Перевозчика радиоактивной фигни, – посоветовал Вомул и уехал.

Я чуть не зарыдала. Похоже, ядило останется с нами навсегда. И что делать?

Постояв некоторое время в расстроенных чувствах, я вынула телефон, набрала номер и, услышав мужской голос, попросила:

– Вомун, подскажите, как найти перевозчика радиоактивной фигни?

– Здрассти, – вежливо отозвался мусорщик. – А вы кто?

– Даша Васильева, – представилась я, – вы от меня недавно уехали. Из Ложкина.

– Чего случилось-то? – удивился Вомун.

Я рассказала про визиты Вомука и Вомула.

– Вот бараны, – засмеялся мусорщик, – не рыдай. Сам увезу. Через несколько часиков прикачу. Смену в обед сдам и к вам. Лады? Оплата мне в карман. Пойдет?

– Да, – заликовала я, – но почему вы сразу не предложили такую замечательную услугу? Когда приехали на машине?

– Тогда я был представителем фирмы, – пояснил Вомун, – а когда по личной мобиле болтаем – я частное лицо, у которого ипотека! Сечете?

– Секу, – подтвердила я, – жду вас.

– Никого никогда не подвожу, не переживай, все уволоку, – пообещал Вомун.

Глава двадцать четвертая

– Вы с мамой открывали шкатулку? – спросила я у Ани.

– При жизни бабушки нет, – ответила клиентка, – она строго оберегала свою личную территорию. У нас большая квартира, каждый имел по спальне, плюс гостиная, столовая, кухня и два санузла.

– Даже сегодня такие апартаменты называют элитными, – отметила я, – вам повезло с жильем.

– Да, – согласилась Волкова, – но Ксения Федоровна меня редко к себе пускала, по пальцам можно пересчитать, когда она со мной в своей спаленке беседовала. А меня в детстве прямо тянуло там побывать. Одно время я думала, что бабуля там золото-бриллианты хранит. Лет в десять я спросила у мамы:

– Мамочка, ты бабулины сокровища видела?

Она растерялась.

– Ты о чем?

Волкова засмеялась.

– Ну я и выдала про слитки, алмазы, изумруды.

Мама не очень веселый человек, она обычно серьезная, а тут расхохоталась.

– Аня! У бабушки ничего подобного и в помине нет.

Я возразила:

– Почему она комнату запирает, когда уходит? Точно прячет в ней сокровища.

Вечером Ксения Федоровна позвала меня к себе и объяснила:

– В моей комнате нет ничего необычного. Самое ценное в ней – книги.

Но я не хотела сдавать позиции, поэтому с простотой десятилетки возразила:

– Тут на самом деле не видно ничего дорогого. Но шкаф закрыт, ящики стола задвинуты, дверь тумбочки захлопнута. На виду-то бриллианты не держат! Они хорошо запрятаны.

Ксения кивнула.

– Ты права, можешь изучить полки, открыть все двери.

И я, конечно же, пещеры Аладдина не обнаружила. Когда я завершила обыск, бабушка подытожила:

– Кроме книг, ничего, да?

Но я все равно не хотела признавать, что не права, и показала на шкатулку.

– А вот она заперта! Открой!