— Что было в этих заметках?

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Себастиан.

— Судя по всему, он придумывал, как извиниться перед вами. Возможно, признаться в чем-то. Вы не знаете, в чем он мог вам признаться?

– Сегодня ночью в доме лорда Арчибальда снова кое-что произошло, – пояснил Харольд. – Был разбит дорогой китайский фарфор леди Элоизы. Но на этот раз Милдред застала преступника на месте преступления! Хотите верьте, хотите нет – это был Хуберт.

– Автомат-дворецкий?!

— Я же объяснял вам. Дом, в котором он проводил электричество, сгорел.

Харольд кивнул:

— На днях между вами произошел один инцидент. Я говорила с Хэнком Симмонсом. Мистер Стамос работал у него.

– Он самый. У меня ещё во время нашего вчерашнего визита возникло чувство, что с ним что-то неладно. Автоматы не сваливаются просто так с лестницы.

— Да. — Я знал: рано или поздно об этом станет известно. — Я сообщил ему одну новость. Мне как раз позвонили из Управления пожарной охраны и сказали, что электрооборудование, установленное в том доме, было бракованным. Это и послужило причиной возгорания.

Люциус озадаченно кивнул. Ему этот слуга тоже показался странным.

— Прежде вы не упоминали об этом, — недовольным голосом заявила Страйкер.

– Предполагаю, что в обычных обстоятельствах он не боится змей, – добавила Тео.

— Я говорил вам об электрооборудовании.

– Ты о чём? – непонимающе уставился на неё Харольд.

— По словам мистера Симмонса, вы отрезали… резиновые яйца, которые висели на бампере машины мистера Стамоса.

– Ты что, забыл? Когда мы осматривали оружейную комнату лорда Арчибальда, мисс Софи улизнула из корзинки. Хуберт разволновался, словно моя тётя Офелия, когда я беру мисс Софи с собой на чаепитие.

— Да, — признался я.

– Точно, – согласился Люциус. – Это и в самом деле странно.

— Не могу сказать, что осуждаю вас за это, — сказала она после паузы.

– К тому же, – продолжал Харольд, – анализ оружия, которое я прихватил с собой, однозначно свидетельствует, что разгромить коллекцию лорда мог только автомат! И никто другой. – Мальчик открыл рюкзак, с которым не расставался, и вытащил обломок катаны. – Оба клинка очень крепкие. Эту катану, например, свернули двести раз, что само по себе просто невероятно. Она не только острая, как скальпель, но и такая прочная, что человеку её сломать не под силу.

Я понимал, что скорее всего веду себя неразумно, вступая с ней в разговор. «Повесь трубку и позвони Эдвину», — пронеслось у меня в голове. Не исключено, что мне понадобится адвокат. Неужели из-за моей стычки с Тео меня могут заподозрить в его убийстве? В конце концов, я был у него в трейлере. Я нашел тело. Получается, Страйкер думала, будто я имею какое-то отношение к его убийству?

Себастиан понимающе закивал:

Но если она рассматривала меня в качестве подозреваемого, почему задавала вопросы по телефону? Разве в подобном случае около моего дома уже не должна была стоять полицейская машина, ожидая моего возвращения?

– Только механический человек обладает достаточной силой, чтобы сломать это оружие.

И разумеется, они не стали бы задерживать Дуга.

– Именно об этом я и говорю, – отозвался Харольд.

— А по поводу чего он приносил извинения? — спросил я. — Это имело отношение к пожару?

– Почему же Холмс этого не заметил? – недоумевал Люциус.

— Трудно сказать. Вверху страницы написано ваше имя. Под ним — несколько слов. Позвольте зачитать то, что он написал. Но хочу обратить ваше внимание, что во всем этом мало смысла. Просто фразы, набросанные весьма неразборчивым почерком. И в них много ошибок. Так вот слушайте: «Мистер Гарбер, вы обвинили меня незаслуженно» и «мне жаль насчет Уилсона». Кто такой Уилсон?

Харольд пожал плечами:

— Его дом сгорел.

– Может, потому, что он не так хорошо разбирается в автоматах, как я? Многие считают этих дворецких, садовников и кучеров слабыми и совершенно безобидными, потому что они такие хрупкие на вид. Но внешность обманчива! Джеймс и Хуберт почти так же сильны, как военные модели, которые служат в британской армии.

— Ясно. Дальше: «Я просто зарабатывал себе на жизнь» и «думал, что детали соответствуют…» Похоже, тут буквы «с», «т», «а» и то ли «н», то ли «п»…

Тео содрогнулась.

— Наверное, «стандартам». Он думал, что детали соответствовали стандартам.

– Жуть, – пробормотала она. – Как подумаешь, сколько вреда могут причинить одни только лондонские автоматы…

— И: «Нет больше сил скрывать». Вы можете проследить здесь какой-то смысл?

– Но они этого не делают, – возразил Харольд. – Механические люди – машины, а не живые существа. Они не злятся, не ревнуют и не завидуют. У них нет чувств, да и разумом они обычно обделены. Поэтому им никогда бы не пришло в голову нарушить заложенную в них программу.

— Нет, — сказал я.

– Джеймс обладает чувствами и разумом, – вмешался Люциус. – Он почти как человек.

— И последнее, что он написал: «Мне жаль вашу жену». Почему Тео Стамос жалел вашу жену?

– О, благодарю, мастер Люциус, – гулко проговорил автомат-дворецкий. Он снял шлем, и из дырявых сварных швов на его голове вырвалось облачко пара. – Мне очень приятна похвала. Поэтому сегодня я с особым удовольствием приготовлю вам всем чай. – И он, довольный, потопал к верстаку.

Я почувствовал, как внутри у меня все похолодело.

– Да, Джеймс особенный, – согласился Харольд, глядя вслед своему творению. – Он действительно редкое исключение, потому что в него ударила молния.

— Там есть что-то еще?

– Может, в Хуберта тоже молния ударила? – предположил Себастиан.

— Это все. Из-за чего он мог жалеть вашу жену? Она дома? Вы можете позвать ее к телефону?

Харольд с сомнением посмотрел на него:

— Моя жена умерла. — Я услышал свой бесстрастный голос.

– В Лондоне уже несколько недель не было грозы. Я бы наверняка заметил, если бы в соседний дом ударила молния.

— Ох, — вздохнула Страйкер. — Когда она скончалась?

– А искусственно такую молнию вызвать можно? – спросил Люциус. – Как в твоём блицшокере, только сильнее? Я имею в виду – мог ли кто-нибудь специально внушить Хуберту чувства, например злость на господина?

— Три недели назад.

Юный изобретатель ненадолго задумался, а потом ответил:

— Совсем недавно.

— Да.

– Наверное, мог. Это означало бы, что кроме нас ещё кто-то знает, как удар молнии влияет на механических людей. Но откуда? К тому же одного знания мало – его ещё надо реализовать на практике. Даже я не имею ни малейшего понятия, как удар молнии изменил ядро управления Джеймса. Отец тоже этого не понял, хотя внимательно осмотрел его потом. А уж если отцу не удалось выяснить, как пробудить у автомата чувства, то другие и подавно не смогут.

— Она была больна?

Люциусу пришла другая идея:

— Нет. Ее машина попала в аварию. Она погибла.

– Но ведь кто-то, наверное, мог перепрограммировать Хуберта? Думаю, не так сложно дать ему команду разрушить что-то в определённое время.

– Это верно, – подтвердил Харольд. – Можно саботировать устройство автоматов, как устройство любой машины. Тому, кто разбирается в программировании систем управления, это ничего не стоит. Да, само программирование занимает довольно много времени. Но потом для переноса данных достаточно лишь сунуть перфокарту с кодом в прорезь автомата.

Я почувствовал, как нарастает ее интерес.

Тео ему не удалось убедить до конца.

— Мистер Стамос был виновен в той аварии? Поэтому он так сожалеет?

– Но зачем кому-то могло понадобиться внушить Хуберту страх перед змеями? – спросила она. – Или заставить его падать с лестницы?

— Не знаю, почему он так написал. Его не было в другой машине.

– Юные господа, чай подан, – возвестил Джеймс, протягивая Харольду напиток. Он успел достаточно хорошо изучить предпочтения друзей, и не было надобности спрашивать, что они будут пить – если, конечно, Харольд не выдумывал очередную новую смесь. Себастиан любил ройбуш, Тео – индийские сорта, Люциус – фруктовые чаи, а Харольд – горячий «Эрл Грей».

— Так, значит, он не был причастен к аварии?

— Нет… нет, — ответил я.

– Спасибо, Джеймс, – мальчик взял чашку и, легонько подув, посмотрел на остальных поверх её края. – Я отвечу на твои вопросы, Тео: вероятно, Хуберт упал с лестницы из-за сбоя в гиростабилизаторе. Он служит для того, чтобы автоматы могли удерживать равновесие и ходить прямо, как люди. Если кто-то и в самом деле саботировал Хуберта, халтурное программирование могло послужить причиной неполадок в системе управления.

— Мне показалось, вы немного помедлили с ответом.

– А страх перед змеями? – напомнила Тео. Она всё никак не могла простить дворецкому лорда Арчибальда нападок на мисс Софи.

— Нет, — повторил я. На что она намекает? Почему Тео написал это? Конечно, за последние недели многие говорили эту фразу: «Мне жаль Шейлу», — но в данном случае она была вырвана из контекста и теряла всякий смысл. — Не знаю, — сказал я. — Теперь у меня есть вопрос к вам.

– Нет, – признал Харольд. – В этом-то и странность. Его скверное поведение по отношению к нам не может быть ошибкой. Его или специально запрограммировали, или… – Он не договорил и покачал головой. – Не имею понятия.

— Спрашивайте.

– Как ни странно, потом Хуберт снова общался с нами приветливо, – заметил Люциус. – Когда провожал до дверей.

— Вы уверены насчет Дуга? Вы действительно думаете, что это он убил Тео?

Харольд кивнул:

— Мы предъявили ему обвинение, мистер Гарбер. Вот вам мой ответ.

– Да. Будто в его системе управления боролись две программы: добрый Хуберт и злой Хуберт.

— Это из-за пистолета, который нашли в машине? Готов спорить, даже если Тео убили из него, на нем не осталось отпечатков Дуга.

– Технические детали не так существенны, – вмешался Себастиан. – Куда важнее вопрос, почему Хуберт вообще сломал вещи лорда Арчибальда. И почему хотел свалить всё на Бутти? Кому выгодно, чтобы лорд Арчибальд горевал, а Бут попал в тюрьму? Согласитесь, Хуберт не преступник, а лишь чей-то инструмент.

— Что дает вам основание так говорить? — спросила она после паузы.

– Это точно, – поддержал его Харольд. – Но каковы причины всего этого… – Он нахмурил лоб. – Тут я пас. Всё это так нелепо. У лорда Арчибальда, судя по всему, не было врагов, а уж у Бутти тем более. Добрее души не сыскать.

— В последнее время у нас с Дугом были размолвки. Но теперь я понял, что был не прав, и сомневаюсь, что это сделал он. Дуг не способен на убийство.

У Люциуса мелькнула неприятная догадка:

— Тогда кто же убийца? — спросила Страйкер. Когда я не смог ответить, она вздохнула и сказала: — Если вы придете к какому-нибудь заключению, сообщите мне.

– Харольд, а что, если целью мошенников были вовсе не лорд Арчибальд или Бутти, а твой отец?



– Мой отец? Но почему… – Тут он сообразил. – Точно! Это ведь отец изготовил Хуберта. Если поползут слухи, что отец продаёт автоматы, которые в домах покупателей…

В дверь кто-то громко постучал.

– Богатых и могущественных, – вставил Люциус.

— Бетси? — с удивлением произнес я, открыв ее.

– Вот именно. Если выяснится, что автоматы из дома Кейворов устраивают в жилищах новых богатых и влиятельных владельцев хаос… Тогда никто больше не станет заказывать у отца механических слуг, и его репутация будет разрушена!

Бетси стояла на крыльце, упершись одной рукой в бедро с таким видом, словно собиралась избить меня до полусмерти. Около тротуара я заметил машину, за рулем сидела ее мать.

– Как золотой кристалл власти едва не разрушил репутацию моего отца, – помрачнел Себастиан.

— Я пришла за пикапом Дуга, — заявила она.

– Срочно ко мне домой! – вскричал Харольд. – Я должен поговорить с отцом. Похоже, кто-то хочет запятнать его доброе имя!

— За чем, прости?



— Полицейские забрали мою машину и отвезли в какую-то криминалистическую лабораторию. А мне нужно на чем-то ездить. Отдай мне пикап Дуга.

Минуту спустя друзья уже выскочили из главного входа клуба «Диоген». Джеймс, которого они в очередной раз оставили в «Вороновом гнезде» присматривать за мисс Софи, стоял на балконе башенки и взволнованно махал им вслед. Похоже, мысль, что его дому угрожает опасность, крайне обеспокоила автоматического человека.

— Приходи завтра, — сказал я. — В офис.

– Спасибо, Джеймс! – крикнул ему Харольд.

— У меня есть ключи от машины, но нет ключей от ворот. Дай мне их, чтобы я могла сама забрать ее.

Ребята сели в один из паровых кебов, которые постоянно находились в распоряжении членов клуба и которыми – клуб чтил традиции – управляли исключительно кучеры-люди. Харольд назвал кучеру адрес.

— Бетси, я не дам тебе никаких ключей. До завтрашнего дня можешь поездить вместе с матерью.

Когда они тронулись с места, Люциус заметил краем глаза, как из тени соседнего здания вышел мужчина и замахал стоящему у обочины кебу с кучером-авто- матом.

— Если ты мне не доверяешь и думаешь, будто я стащу твои драгоценные инструменты, то поехали вместе, ты откроешь ворота, и я заберу машину. На все уйдет не больше пяти минут.

– Чёрт побери! – выругался Люциус.

— Завтра, — повторил я. — У меня был долгий день и не осталось сил, чтобы заниматься этим.

– Что такое? – спросил Себастиан.

— Ну конечно! — презрительно усмехнулась Бетси, утвердив обе руки на бедрах. — У тебя был тяжелый день. Я потеряла дом, а на следующий день моего мужа арестовали по подозрению в убийстве, а у тебя был тяжелый день!

– Этот Макки дожидался нас снаружи, а теперь преследует в кебе. Только его нам не хватало.

— Не хочешь войти? — вздохнул я.

– Предоставьте мне это уладить, – сказал Харольд и повернулся к окошку между кабиной и козлами. – Вас зовут Джок, верно? – обратился он к кучеру.

Она задумалась над моим предложением, а затем, ничего не сказав, переступила через порог дома.

– Так точно, мистер, – подтвердил мужчина средних лет, который сидел на козлах, кутаясь в пальто.

— Расскажи, как там Дуг, — попросил я.

– Нас преследует кеб. Мы хотели бы от него оторваться. Сумеете? – Харольд вытащил из кармана пару монет и сунул их кучеру.

— Как Дуг? А как, мать твою, ты думаешь, должны быть у него дела? Он в тюрьме!

Тот вскинул брови:

— Бетси, я серьезно спрашиваю. Как он?

– Надеюсь, вы убегаете не от Скотленд-Ярда?

— Не знаю. Я его не видела.

— Тебе не разрешили с ним встретиться?

– Нет, всего лишь от назойливого репортёра, – покачал головой Харольд.

Бетси не понравился мой вопрос, и она отвела взгляд.

– В таком случае… – Джок спрятал деньги, – считайте, что мы уже от него отделались, сэр. – Он повернулся и подёргал какие-то рычажки.

— По правде говоря, у меня и возможности такой не было. Не исключено, что я вообще не смогу с ним видеться там, где его держат. — Бетси быстро взглянула на свои руки, которые слегка дрожали. — Боже, я вся на нервах. — Она засунула руки в карманы облегающих джинсов.

Паровой котёл кеба зашипел и застучал, а потом кеб, сделав рывок, начал набирать скорость. Сигналя, экипаж промчался по улочке, потом ещё по одной и наконец свернул на широкую улицу недалеко от Темзы, известную под названием Стрэнд[6], потому что раньше она проходила вдоль реки. Однако с тех пор на берегу Темзы понастроили много всего.

— Ты нашла ему адвоката?

На Стрэнде Джок поддал пару. Его кеб с головокружительной быстротой проносился мимо пешеходов и повозок-тихоходов. Кучер кричал и сигналил, расчищая себе путь. Впереди рабочий с тачкой отскочил на обочину, а велосипедист еле успел свернуть в подворотню. Вслед им грозили кулаками и осыпали их проклятиями, но Джок лишь невозмутимо посмеивался и не сбавлял скорости.

Бетси рассмеялась:

Люциус выглянул в окно кабины.

— Адвоката? Шутишь? Откуда у меня деньги, чтобы платить адвокату?

– Ха! – возликовал он. – Кеб мистера Макки начал отставать.

— Ты можешь договориться, чтобы суд назначил ему адвоката.

– Ничего удивительного, – заметил Харольд, глядя в окно рядом с ним. – Кучера-автомата нельзя подкупить, чтобы он нарушил правила дорожного движения. Он едет так, как здесь разрешается ездить. Как предписывает заложенная в него программа.

— Ну конечно! А ты хоть знаешь, какие там адвокаты?

Тео усмехнулась:

Я подумал о деньгах, спрятанных за деревянной панелью в моем кабинете. Их бы вполне хватило, чтобы оплатить услуги адвоката для Дуга.

– А Макки сейчас наверняка грызёт от досады карандаш.

— Кроме того, — добавила Бетси, — у меня дела.

На всякий случай Джок свернул перед Трафальгарской площадью направо, в запутанную сеть переулков лондонского Вест-Энда. В бешеном темпе он мчался по улочкам, по которым и с нормальной- то скоростью трудно проехать. Люциус сглотнул. Фасады домов за окнами кеба проносились так близко, что казалось, только протяни руку – и можно до них дотронуться. «Надеюсь, Джок не попадёт в аварию», – промелькнуло у него в голове. Последствия вчерашней аварии всё ещё давали о себе знать. Но кучер, очевидно, знал, что делает. Когда они наконец выбрались целыми и невредимыми из лабиринта улочек, оставив позади возмущённых пешеходов и кучеров, кеба Джереми Макки не было видно. Кучер Джок оказался расторопнее расторопного репортёра.

— Вернуть машину? Сейчас для тебя это самое важное?

Довольный Джок сбавил скорость, и остаток пути до Кенсингтона они проехали не торопясь.

— Мне нужна тачка. Мама не станет больше меня возить.

Уже в четвёртый раз за последние три дня Люциус свернул на улицу, где жили лорд Арчибальд и семья Кейворов. Выглянув в окошко кеба, он сразу заметил тёмный экипаж, который они видели там же накануне.

— Ты совсем сбросила его со счетов, Бетси? Так? Тебе все равно, что станет с Дугом?

– Похоже, назревают неприятности, – пробормотал он.

— Конечно, мне не все равно. Но его арестовали. Раз ему предъявили обвинение, значит, у полиции были на то основания. Так сказала моя мама. Наверное, им известно, что Дуг был там, в трейлере Тео. В машине нашли пистолет и говорят, Тео застрелили из него. Что им еще нужно? Должна сказать тебе, я и понятия не имела, что у него есть пистолет. — Бетси покачала головой. — А я думала, будто знаю о нем все.

– Где? – Харольд протиснулся к окну.

— Не знал, что ты такая безразличная, Бетси.

– Не этот ли экипаж увёз вчера Бутти? – спросил Себастиан, высунув голову в окно с противоположной стороны.

— Я просто хочу достойной жизни, — бросила она. — Я заслужила лучшего. Разве это делает меня преступницей?

– Мне тоже так кажется, – подтвердил Люциус.

— Однажды Дуг в шутку заметил, что не удивится, если узнает о деньгах, которые ты где-то припрятала. Как ты думаешь, почему он это сказал?

Они остановились у входа в усадьбу Кейворов и высадились из кеба. Джок поднял на прощание руку.

— Если бы у меня была тайная заначка, разве я стала бы жить с мамой и умолять тебя вернуть мне дерьмовый пикап моего мужа?

– Если вам снова срочно куда-нибудь понадобится, дайте знать, – сказал он Харольду и поехал обратно в клуб.

— Это не ответ, Бетси. Дуг был прав? Ты где-то припрятала деньги? Я заметил, стопка счетов на кухне не останавливала тебя, когда ты отправлялась на шопинг. У тебя все равно были деньги, на случай если твои кредитные карты аннулируют?

Другой экипаж, видимо, тоже только что подъехал. Пока Люциус и остальные стояли на тротуаре, дверца чёрной кабины открылась, и оттуда вылез полицейский. За ним показался Бут, прижимающий к груди свёрнутую пижаму в серую полоску. Когда он обратил взгляд к холодному серому небу над Лондоном, глаза его увлажнились. Он производил впечатление человека, который много лет провёл в мрачной темнице. А ведь он пробыл вдали от дома всего один день.

— Я просто не верю своим ушам! Не верю. Ты и правда думал, будто я обманывала своего мужа?

– Я уж думал, не доживу. – Блаженная улыбка озарила его морщинистое лицо.

— Нет, — ответил я, хотя подумал, что это довольно интересное предположение, учитывая информацию, которая открылась про Энн Слокум.

– Здравствуй, Бутти! – окликнул его Харольд и помахал ему.

Бетси сердито покачала головой.

– О, здравствуй, Харольд. – Садовник кивнул друзьям. – Можешь себе представить? Меня выпустили на свободу! Моя невиновность наконец-то доказана. Настоящий преступник сам себя выдал. Это был Хуберт!

— Ладно, иногда мама помогала мне деньгами. Давала немного на мелкие расходы.

– Преступниками всегда оказываются дворецкие или садовники, – пробормотал Люциус, вспомнив слова миссис Хадсон. В этом заключалась некая ирония.

— Бетси, скажи правду.

– Во всяком случае, я несказанно рад, что моё доброе имя восстановлено! – продолжал Бут. – Только вот почему эта проклятая машина решила свалить на меня вину за свои злодеяния, известно лишь её создателю.

— Ну хорошо. Слушай, может, моя мама и не миллионерша, но деньги у нее имеются. Пару лет назад умер ее дядя, его дом продали где-то тысяч за восемьдесят. Она оказалась его единственной родственницей и получила все.

– Сомневаюсь, – сказал Харольд. – Мой отец собственноручно изготовил Хуберта, и когда он передавал его лорду Арчибальду и леди Элоизе, в его программе точно не было таких ошибок.

— А Дуг знает об этом?

– Ах да, – смутился Бут. – Прости, Харольд. Я совсем позабыл, что Хуберт – автомат Кейворов. Надеюсь, у твоего отца не возникнет неприятностей.

— Нет, черт возьми. Я не сумасшедшая. Мама помогала мне время от времени, когда мы оказывались на мели или не могли расплатиться по картам. — Она рассмеялась. — А банки продолжали присылать нам новые кредитки, и было бы глупо не воспользоваться ими. Меня не назовешь неблагодарным человеком.

– Это мы ещё посмотрим, – раздался чей-то ворчливый голос. Принадлежал он человеку, с которым Люциус в ближайшее время предпочёл бы не встречаться.

— И это стоило вам дома, Бетси.

– Инспектор Лестрейд! – воскликнул Себастиан. – Что вы здесь делаете?

Она вытащили руки из карманов и снова положила на бедра.

– Хм, – буркнул блюститель порядка. – То же самое я мог бы спросить у вас. Лондон большой – и всё равно я то и дело натыкаюсь на вас, шалопаев.

— Скажи, а с чего ты взял, будто ты лучше остальных? Когда тебе это взбрело в голову? Ты родился с этой уверенностью, или она пришла к тебе позже?

– Я здесь живу, – оправдывался Харольд.

— Чем ты занималась, когда Дуг поехал к Тео?

– Ах да. Отпрыск Кейворов. – Лестрейд почесал щетинистый подбородок. – А я провожу здесь расследование. Как нам всем известно, автоматы-дворецкие не станут ни с того ни с сего бесчинствовать в домах своих господ. Значит, либо кто-то манипулировал программой, либо машина была неисправной ещё на момент продажи. Так или иначе, кто-то здесь преступник, и это явно не дворецкий Хуберт.

— Что? — удивилась она. — Почему ты спрашиваешь?

– Мой отец никогда бы не причинил зла лорду Арчибальду! – рассердился Харольд. – И не стал бы делать неисправные автоматы. Вы плохо осведомлены об автоматах Кейворов, если так думаете.

— Бетси, я просто хочу знать. Чем ты занималась, пока Дуга не было?

– Что верно, то верно, – кивнул Лестрейд. – Я мало что знаю об автоматах и семье Кейворов. Но я собираюсь немедленно исправить это упущение. Господа, проводите мистера Бута к супруге и прихватите с собой на экспертизу автомата-дворецкого лорда. А я займусь достопочтенным господином инженером. – С этими словами, не заботясь, исполняют ли его приказы, он зашагал к дому родителей Харольда.

— Я даже не знала, что он уехал, пока не проснулась утром и не заметила пропажу моей машины. И что ты имеешь в виду под «чем я занималась»? Спала.

«Из огня да в полымя», – потрясённо подумал Люциус. Бут, друг Харольда, годящийся ему в дедушки, вышел на свободу. Но теперь крупные неприятности возникли у отца Харольда. Это странное дело всё сильнее запутывалось, а они так и не приблизились к разгадке.

— Ты никогда не бывала у Тео?

— Что? Нет. Зачем мне туда?

— Как ты узнала, что он жил в трейлере?

Глава 10

— Что?

Под обстрелом

— Минуту назад ты упомянула, что Тео жил в трейлере. Как ты об этом узнала?

Когда инспектор Лестрейд вошёл в дом Кейворов, друзья уже мало что могли предпринять. Сотрудник Скотленд-Ярда и профессор Кейвор тут же удалились в мастерскую отца Харольда под крышей и заперли дверь – им предстоял серьёзный разговор, и присутствие остальных было нежелательно. Вскоре мама Харольда тоже скрылась в мансарде, потому что она, как только что узнал Люциус, наравне с мужем занималась изготовлением автоматов Кейворов. Профессор отвечал в основном за технику, а его жена – за элегантную внешность. Люциус впервые увидел миссис Кейвор. Она показалась ему женщиной довольно смышлёной, но лишённой чувства юмора.

— Ты на что, черт возьми, намекаешь? Наверное, мне сказали об этом полицейские. Не помню. Да что с тобой? Ты вернешь мне машину или нет?

Ближе к обеду друзья расстались. Харольд хотел непременно остаться с родителями, пока в доме полиция. Тео тянуло обратно в «Вороново гнездо» к мисс Софи, а Себастиан договорился пообедать с отцом. Люциус поехал на Бейкер-стрит, где его встретила обрадованная миссис Хадсон. Холмсу и Ватсону пришлось срочно отлучиться по делам, и теперь миссис Хадсон не знала, что делать с большой кастрюлей чечевичной похлёбки с картошкой и мясом, которая предназначалась мужчинам.

— Приезжай завтра, — сказал я. — Если меня не будет, обратись к Салли. Или к Кей-Эфу. Кто-нибудь тебе обязательно поможет. А сейчас мы закрыты.

– Ну, теперь мы наедимся до отвала, – заговорщически подмигнула она мальчику, – а господам вечером придётся довольствоваться остатками.

Я вывел Бетси за дверь и закрыл ее.

Так они и сделали, и Люциус в очередной раз убедился, что заботливая хозяйка – лучшая кухарка из всех, кого он знал, включая великую Ирэн Адлер.

Что-то тревожило меня. Из головы не выходили слова Дуга о том, что они с Бетси даже не могли спать вместе, пока находились в доме ее матери. То есть когда Дуг уезжал к Тео, он не знал, дома ли Бетси.

Наевшийся и готовый к новым свершениям, Люциус около двух часов вернулся в «Вороново гнездо». Харольд, Себастиан и Тео уже были там. Они как раз склонились над вечерним выпуском «Таймс», который держала на коленях сидящая в кресле Тео. Джеймс возвышался у них за спиной, а на диване напротив из-под подушек виднелся кончик хвоста мисс Софи.

Она могла быть где угодно.

Когда Люциус вошёл, то по лицам друзей сразу понял: что-то неладно. Харольд был бледен как полотно, Тео явно сердилась, а Себастиан выглядел так, будто замышлял убийство.

Я не представлял, что мне дает эта информация и почему я подозреваю Бетси в чем-то. Вероятно, это было связано с ее явным равнодушием к случившемуся с Дугом несчастью. Она даже не попыталась встретиться с ним после ареста. Похоже, Бетси готова принять версию полицейских относительно произошедшего.

– Что случилось? – спросил Люциус.

Как и Даррен Слокум, Бетси Пинтер не желала ставить под сомнение существующие факты. Она ничего не имела против того, как развивались события.

– Это всё Макки, – прорычал Себастиан. – Очевидно, решил отомстить нам за то, что мы от него улизнули, и высосал статью из пальца. Но этого мало – он ещё раздул из мухи слона. Послушать мистера Макки – так в Лондоне назревает самое настоящее восстание автоматов. Поверить не могу, что такой вздор печатают в газете!

– Дайте-ка почитать! – Люциус обошёл кресло и сам взглянул на статью.

Её содержание предвосхищал жирный заголовок «Механические люди – угроза Лондону?». Под ним Люциуса ожидало ещё одно потрясение: слегка смазанная, видимо, сделанная в спешке фотография Джеймса в доспехах, который махал с балкона «Воронова гнезда». Только на фотографии этот жест казался вовсе не дружелюбным. Создавалось впечатление, будто бронированный автомат грозит кому-то кулаком. Подпись под фотографией предостерегала от опасностей, исходящих от агрессивных автоматов. А ведь на самом деле Джеймс был самым мирным существом, какое знал Люциус. Он и мухи не обидит.

Глава сорок восьмая

– Вот свинство! – воскликнул Люциус, указывая на фото.

Соммер затормозил свой «крайслер» в полуквартале от дома Белинды Мортон, погасил фары и выключил двигатель.

– Я получился не очень удачно, – согласился Джеймс. – Эта оболочка меня полнит. Можно подумать, я вроде той бочки, что регулирует движение на Пикадилли.

Сидевший на пассажирском месте Слокум сказал:

– Фото – ещё не самое страшное, – сказал Себастиан.

— Я должен тебя кое о чем спросить.

Люциус с любопытством и всё возрастающим изумлением пробежал глазами текст. Джереми Макки и в самом деле постарался. Он описывал нападение Хуберта на лорда Арчибальда и обвинял отца Харольда в том, что тот допустил ошибки в программе. Далее он приводил несколько не связанных между собой происшествий с участием автоматов. Из всего этого он делал вывод, что все машины невероятно опасны – потому, что люди при их изготовлении и техобслуживании были недостаточно внимательны, или потому, что автоматы сами воспротивились заложенной в них программе. «Не сидим ли мы все на пороховой бочке, которая в любой момент может взорваться? – провокационно вопрошал Макки в конце статьи. – Скоро мы сами это увидим – после проведённого расследования я в этом не сомневаюсь. Да пощадит нас Господь!»

Соммер повернулся к нему.

Последняя фраза была чистым издевательством, потому что, как видел Люциус, заметка не имела ничего общего с честным журналистским расследованием. Текст скользкого репортёра состоял по большей части из обрывков информации, которые тот, вероятно, получил от подкупленного сотрудника Скотленд-Ярда, из неподтверждённых слухов и диких сенсационных заявлений.

— Скажи, ты ведь не пытался убить дочку Гарбера, когда стрелял в ее окно?

– Это самая настоящая травля! – возмущался Люциус. – Для мистера Макки все средства хороши, чтобы стать известным – даже если он без оснований пугает читателей или поливает других грязью.

Соммер устало покачал головой.

Джеймс за его спиной пошевелился, но Люциус не обратил на него внимания. Он так разозлился, что готов был врезать этому липовому репортёру по носу.

— Это сделали подростки. Они проезжали мимо, пока я стоял около его дома. После этого там стало небезопасно, поэтому я вернулся, чтобы встретиться с Гарбером на следующее утро.

– Это может окончательно разрушить репутацию моего отца, – пробормотал Харольд. Он вцепился в спинку кресла, чтобы не упасть. – Дело его жизни основано на доверии клиентов. Автоматы Кейворов означают качество. – Он посмотрел на остальных. – Поэтому я не понимаю, как такое могло случиться с Хубертом. Я знаю отца и его работу. Никто не программирует автоматы тщательнее, чем он. Ошибка исключена. Это мог быть только саботаж.

— Боже, почему ты мне не сказал об этом? Я думал, ты едва не убил лучшую подругу моей дочери.

— И все же ты продолжал вести со мной дела, — заметил Соммер.

Себастиан выпрямился и стукнул кулаком по ладони:

— А что насчет Твейна? Ты его…

– Тем важнее продолжить наше собственное расследование. Мы выясним, кто стоит за этими происшествиями, и сдадим негодяя полиции.

Соммер поднял руку:

– А вот и не сдадите! – заявил вдруг тот, от кого Люциус меньше всего ожидал такое услышать.

— Хватит. Ты пойдешь со мной?

Обернувшись, он удивлённо уставился на Джеймса. Друг и автомат-дворецкий Харольда с лязганьем распрямил бронированное металлическое тело. Его золотисто-жёлтые окуляры странно мерцали.

— Нет, — возразил Слокум. — Ты же все равно отдашь мне мою долю, поэтому у меня нет необходимости делать это.

– Что? – растерянно спросил Люциус.

Соммер вышел из машины, оставив ключ в замке зажигания. Когда включился верхний свет, звякнул предупредительный сигнал. Слокум наблюдал, как Соммер уверенной походкой шел к дому Мортонов. Он подумал, что в свете фонарей, отбрасывающих от него длинные тени, Соммер напоминает смерть.

– Вы ничего больше не сделаете! – проскрипел Джеймс. Из его швов вырывался пар, мерцание в глазах усилилось, а корпус подрагивал, словно марионетка в руках пьяного кукловода. – Мне надоело, что вы суёте нос в мои дела! Этому настанет конец.



– Джеймс? – Харольд склонил голову набок и обеспокоенно посмотрел на дворецкого. – С тобой всё в порядке?

Джордж Мортон сидел в гостиной и смотрел «Судью Джуди» на плазменном телевизоре с диагональю сорок два дюйма.

На мгновение окуляры Джеймса снова обрели тёплый насыщенный цвет.

— Милая, иди сюда, посмотрим вместе, — предложил он. — Сейчас Джуд прищучит эту женщину.

– О-хо-хо… Какое странное ощущение. Я… – потом свет в его глазах снова померк, – …ещё никогда не чувствовал себя лучше! – продолжил он изменённым холодным голосом и протянул руки, чтобы схватить Люциуса – явно не с целью сердечно обнять.

В тот вечер разбиралось дело одной мамаши, которая придумывала миллион объяснений для своего тупоголового сынка, забравшего без разрешения родительский автомобиль и поехавшего на вечеринку, где было полно подвыпивших подростков. Один из его приятелей решил покататься на машине и разбил ее. Теперь мать хотела, чтобы родители парня возместили ущерб, игнорируя тот факт, что если бы ее родной сын не взял машину и не позволил пьяному другу сесть за руль, то ничего бы не случилось.

Мальчик действовал не раздумывая. Он присел, уклоняясь от нападения, и отступил на пару шагов.

— Ты идешь или нет? Или все еще сердишься на меня? Слушай, дорогуша, я хочу с тобой кое-что обсудить.

– Эй, в чём дело?! – встревожился он.

Белинда была на кухне — стояла у кухонного стола и рассматривала различные документы на недвижимость, не в силах сосредоточиться. Сердится? Он решил, будто она сердится? Да она готова убить его. Соммер хотел получить свои деньги, а ее недалекий супруг до сих пор упрямился и не отдавал их, держал в сейфе у себя в кабинете и отказывался вернуть Белинде, пока та не расскажет, для чего они предназначались. «Это ужасно неприлично, — говорил Джордж, — вот так передавать подобную сумму. В конце концов, ты же не ведешь дела с криминальными элементами?»

Тео тем временем встала с кресла и вместе с остальными ребятами отодвинулась подальше от автомата.

Пока Джордж был в ванной, Белинда пыталась открыть сейф, используя номер его карточки соцзащиты, номер автомобиля, дату рождения, дату рождения матери, которую он всегда помнил даже в те годы, когда забывал поздравить с днем рождения жену. Но ей так и не удалось подобрать нужную комбинацию.

Джеймс теперь по-настоящему вошёл в раж. Одним рывком он опрокинул тяжёлое кресло, в котором только что сидела Тео, и оно со стуком повалилось набок. Друзья испуганно бросились врассыпную.

Теперь она вернулась на кухню и разрабатывала новую стратегию. Нужно было нечто более радикальное. Она спустится в подвал, возьмет молоток и пригласит мужа в кабинет. Там Джордж увидит, как она стоит над моделью его галеона, на сборку которого он потратил двести часов — он мастерил его несколько лет. Белинда пригрозит, что разобьет его на миллион кусочков, если Джордж в ту же секунду не откроет свой чертов сейф и не отдаст ей конверт с деньгами. Он не позволит ей уничтожить эту модель. А она, без сомнения, сделала бы это с большим удовольствием. Долбила бы и долбила по кораблю, пока он не разлетелся бы на мелкие щепки.

– Харольд?! – крикнул Люциус в надежде, что тот знает ответ.

— Ты слышишь меня, милая? Я хочу с тобой кое о чем поговорить! — позвал ее Джордж.

– Сам не пойму, в чём дело, – отозвался юный изобретатель, нервно поправляя съехавшие очки.

Белинда вошла в комнату. Джордж взял пульт, вытянул руку и отключил звук, заставив судью замолчать. «Наверное, это что-то важное, — подумала Белинда. — А что у Джорджа с запястьем?» Она впервые заметила это. В последние дни он был таким скромником, не позволял ей видеть себя обнаженным, носил рубашки с длинными рукавами.

– Не пытайтесь сбежать, – предупредил их Джеймс. – От меня вам не уйти. – Тяжёлые шаги автомата загрохотали по комнате. Угрожающего вида доспехи теперь соответствовали его поведению.

— Я размышлял по поводу процесса, который возбудила против Глена миссис Уилкинсон, — начал он.

Люциус снова увернулся от взбесившегося автомата, шмыгнул за ближайшее кресло и столкнулся с Себастианом.