Игорь Ефимов
БЕГЛЕЦ
Роман в письмах и кинокадрах
ЯНВАРЬ
От Артура Казанова — Любе Филимоновой, из Нью-Йорка в Вашингтон
Что ты наделала?! Зачем? Не предупредив, не подготовив! Удрала из страха? Не ручалась за себя? Но неужели ты думаешь, что для моего неутомимого десантника расстояние в двести миль — неодолимая преграда? Плохо ты его знаешь!
То есть, конечно, ты его совсем на знаешь — в этом вся беда.
Не пускать его в золотые чертоги, созданные для него самой Природой, — какая жестокость! И глупость в придачу. Рано или поздно он доберется до тебя, и тогда ты воскликнешь: «Ах, сколько лет было упущено напрасно!»
А и правда — сколько уже? Когда вы приехали из России? Почти шесть лет назад? Неужели мы знаем друг друга так давно? Но бывали, бывали уже в моей жизни и подлиннее марафоны. Чтоб от первого «в твои глаза впиваясь нежным взором» до «торопит миг последних содроганий» пролегли годы и годы. И вовсе не обязательно заполненные длинной осадой. Прерывистая цепочка случайных встреч, обмен мимолетными улыбками, поход в кино, застолье у общих друзей… И только глаза, распахнувшись, безмолвно испускают свой вечный зов-вопрос: «Да?.. Нет?.. Еще не пора?.. Но когда же, когда?!»
Что это такое зреет в женщине, чтобы в какой-то момент она могла откликнуться бесценным «пора»? Какие флюиды летают между двумя душами, ищущими друг друга? Они должны быть сродни птичьим трелям, песне жаворонка, крику петуха. И ведь мы не говорим петуху: «Чего ты орешь? Вот у тебя в полном распоряжении послушный курятник!» Но от женатого мужчины они требуют, чтобы он поломал свою природу, перестал испускать любовный вопль-призыв. Не понимают, идиоты, что человек, лишенный права влюбляться, есть человек ущербный, калека. «Нет, — говорят они, — влюбляться мы тебе разрешили. Но тогда оставь первую жену и женись на новой возлюбленной. Иначе полетит к чертям весь наш государственный порядок и удобный способ взимания налогов».
В свое время у меня сочинилась такая притча-метафора:
Мальчика и девочку учат кататься на лыжах. Потом разрешают съехать с горки.
— Ах, как замечательно! — кричат дети в восторге.
Тут их впрягают в санки и говорят:
— Эти санки называются «семья». Везите. В них будете растить своих детишек.
Дети послушно везут, но время от времени спрашивают:
— А когда же будет опять горка?
— Горок больше не будет.
— Как не будет? Ведь их полно кругом.
— Те горки уже не для вас. По нашим правилам человеку положена лишь одна горка в жизни. Не то вы можете потерять или опрокинуть санки. Да и вам спокойнее ехать по прямой. Ведь лыжи — те же, снег — тот же, солнышко светит так же. Чего вам еще надо?
Какие должны быть послушные дети, чтобы подчиниться таким правилам! Немудрено, что половина их убегает кататься с горок. Правда, некоторые, покатавшись, возвращаются с помягчевшим сердцем и везут санки дальше.
Ты знаешь, как я обожаю Женечку, как страшусь, что кто-то или что-то пролезет в нашу жизнь и оторвет друг от друга. Но правилам моногамного ГУЛАГа подчиниться не могу. Для меня это было бы равносильно добровольному самооскопле-нию. Так что мой петушиный крик будет нестись к тебе в Вашингтон через Делавер с таким же упорством, с каким летал здесь через Гудзон.
То, что ты проделала, есть бесплодная попытка обмануть судьбу. Вот недавно голливудская звезда Анджелика Джоли расхаживала по телеэкрану и с гордостью объявляла, как сделала ампутацию грудей, потому что врачи указали ей на генетическую опасность возникновения рака в этих бесценных атрибутах. И в семье наших друзей молодая женщина тоже недавно проделала такое с согласия и одобрения родителей. Как будто рак, если захочет, не найдет себе другого места для атаки.
В связи с этим я вспомнил историю Эдипа. Его отцу догенетические сивиллы предсказали, что он погибнет от руки собственного сына. И отец, этот супер-предусмотрительный Лай, нашел простое решение проблемы: приказал ампутировать сына из жизни. Но обмануть судьбу и тогда никто не мог: младенец чудом выжил в пустыне, вырос во взрослого героя и папаню таки порешил. Не знаю, как зарабатывали на своем ремесле древнегреческие сивиллы, но то, что сегодняшние — в белых и зеленых халатах — будут грести миллионы долларов на новом поветрии, сомневаться не приходится.
А что вы с Борисом будете делать в столице? Неужели переводческое бюро сможет прокормить вас и Славика? Говорят, за жилье там нужно платить золотыми дублонами и алмазными подвесками. Буду ужасно беспокоиться за ваш семейный кораблик.
Твой любимчик Мишаня завел себе новую девушку, на два года старше него. У нас с Женечкой по этому поводу произошел обычный диалог. Она: «Ты опять увернешься от отцовской обязанности руководить поступками сына-школьника и давать советы?» Я: «Да я лучше лягу на рельсы, чем дам Мишане повод испытывать ко мне те же чувства, которые я испытывал к своему отцу — магистру непрошеных советов».
Советов я, как ты знаешь, не даю, но антимоногамную пропаганду веду при всяком удобном случае. Вот тебе очередная листовка для распечатки и разбрасывания с самолетов над спящими городами:
ЛИСТОВКА
Моногамные правила отношений между мужчиной и женщиной — это мечта. Как всякая мечта — как вера в загробную жизнь, в воскрешение из мертвых, в построение коммунизма — она прекрасна. Но лишь до тех пор, пока ее не вколачивают в головы всем людям в обязательном порядке.
Напиши мне поскорее про себя все-все: как устроились, есть ли клиенты у фирмы, с кем познакомились, как Славику в новой школе, кто за тобой ухлестывает. Еще ты всегда была моей Ариадной в лабиринте игрового кинематографа. Не оставляй этой роли, сообщай о фильмах, которые стоит посмотреть. Я тоже буду писать тебе подробно и каждое письмо кончать в стиле Катона в римском сенате: «А также я считаю, что Артуру и Любе пора одарить друг друга отпущенными им дарами». АК.
От Любы — Артуру, из Вашингтона в Нью-Йорк
Дорогой, любимый, невозможный, незабываемый Артур!
Да, уехала, да, буду рада отдохнуть от твоих умоляющих глаз, от несчастной физиономии, от потных ладоней, лезущих мне под юбку под прикрытием скатерти на праздничном столе. Ты обзываешь меня «послушной узницей моногамного ГУЛАГа». Но не сам ли ты в свое время так вдохновенно объяснил мне роковую разницу между «люблю» и «влюблен»? Костер влюбленности и теплая печь любви — эта метафора врезалась мне в память, объяснила тысячи человеческих драм и трагедий.
Попытки сохранить влюбленность светятся для нас в историях Данте и Беатриче, Петрарки и Лауры, Кьеркегора и Регины, Кафки и Милены Есенской, Блока и Любы Менделеевой. Моя влюбленность в тебя — того же рода. Только издали, только убегая. Как и они, я предчувствую, что плотское слияние разрушит, лишит меня этого сокровища.
Ты скажешь, что главное у меня — трусливая оглядка, страх причинить боль Женечке и Борису. И когда ты говоришь, что наши целомудренные страсти ранили бы их гораздо больнее, если бы открылись, это просто софистика. Во всяком случае, мне легче сохранять иллюзию невиноватости перед ними, пока мы держим себя в узде.
В моем случае чувство долга всегда довлеет над всем остальным. Наверное, это еще и разница полов — у нас, женщин, ответственность развита сильнее. Рабство любви к близким. Мне физически больно причинять страдания другим, хочу только дарить любовь. А если мое счастье может причинить боль близким — какое же это счастье? Если из-за меня кто-то страдает, я очень мучаюсь.
Пусть я в ГУЛАГе, но и ты тоже узник — только другого рода. Ты в клетке моей любви и никуда не сможешь убежать из нее. То, что я люблю в тебе, останется моим, сколько бы ты ни куролесил, сколько бы ни крутил романов с актрисами на студии. Как пела Новелла Матвеева: «Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде».
Мне кажется, это твоя работа в сильной степени слепила твой характер и твои пристрастия. Ты ведь и в России на телевидении, по большей части вел криминальную хронику. А здесь, когда тебе нужно день за днем и месяц за месяцем вглядываться в злодеяния, творимые самыми обычными людьми, это не может проходить бесследно. Среди сделанных тобою программ я не могу припомнить ни одной, где бы речь шла о закоренелых преступниках, о профессиональных гангстерах. Нет — только о самых нормальных, семейных, верующих, законопослушных, от которых и ожидать нельзя было ничего противозаконного.
Если бросить взгляд на русскую классику, то увидим, что она тоже переполнена убийствами и самоубийствами. Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой, Лесков, Чехов, Куприн, Горький, Бунин — никто не обошел эту тему. В Америке, досмотрев по телевизору очередной детектив, я иногда спрашиваю себя: «Зачем потратила два часа? На кой черт тебе было переживать — поймают его или нет? Не все ли равно, кто из пяти подозреваемых окажется виновным?» А через пару дней снова усаживаюсь перед экраном и поддаюсь действию этого наркотика безотказно.
Да и твои застольные истории «Из зала суда» слушала всегда раззявя рот. И не стыжусь. Конечно, твой дар рассказчика завораживает, и мне будет недоставать его. Так что если будешь писать мне, добавляй в конце какую-нибудь страшноватую сказку — на сон грядущий.
Ты просишь извещать тебя о новых кинофильмах. Недавно мы попали на экранизацию «Венецианского купца», с Джереми Айронсом и Ал Пачино. Борису фильм показался антисемитским, а меня захватило. Ал Пачино сумел создать образ жадного, хитрого, трусливого еврея, ревниво любящего свою дочь. Маленького человечка с очень сильным глубоким чувством собственного достоинства. В феодальной Венеции — это отброс общества, с которым дворяне никогда не обсуждают вопросы морали. Он не может вызвать оскорбителя на дуэль. Униженный и оскорбленный — чем он может утолить уязвленную гордость? Только востребовав через суд залог, недальновидно обещанный легкомысленным дворянином.
Ведь в своем исступлении он забывает и про деньги, и про здравый смысл, и про инстинкт самосохранения. Смертельная дуэль, выбор оружия — за оскорбленной стороной. А какой вид оружия доступен еврею, проживающему в гетто? Он и делает этот единственный доступный ему выбор. Заранее зная абсурдность и безнадежность всей затеи. Отказывается от выгодной денежной компенсации — где его жадность? Знает, что проиграет, — и не отступает: где его хитрость? Абсурдом своих претензий он вынуждает судей показать себя в их истинном свете.
Еще запомнился фильм «Поздний квартет».
За наше устройство в столице не тревожься. После шести лет в Америке мы наконец получили гражданство, и теперь Иммиграционная служба смогла дать Борису место внештатного сотрудника. То, что он, кроме арабского, знает еще киргизский, узбекский и чеченский, дает ему огромное преимущество. Заказы на переводы приходят каждый день, чаще — в виде звукозаписей телефонных разговоров, подслушанных агентством. Так что теперь не только ты, но и Борис будет жить за счет правонарушителей. Самое страшное для вас, если вдруг на преступников нападет эпидемия раскаяния, и в мире воцарятся поголовная честность и доброта.
Пиши мне, мой далекий и бесконечно близкий, мой опасный, безнадежный, волнующий, не забывай любящую тебя Л. Ф.
Январские кинокадры
Припорошенные снегом полицейские машины у двухэтажного здания на окраине Нью-Йорка. Щеголеватый «лексус» въезжает на стоянку, пристраивается напротив таблички «Для посетителей». Артур Казанов выходит из автомобиля, щелкает радиоключом, поднимается по ступеням. За дверью его встречает лейтенант полиции Роберт Запата, жмет руку, хлопает по плечу.
ЗАПАТА: Спасибо, что приехал. Настало время нам поменяться ролями. Раньше я служил тебе консультантом, теперь пришла твоя очередь послужить мне.
Оба входят в кабинет, усаживаются перед экраном телевизора.
ЗАПАТА: Дело еще в самом зародыше, не знаю, захочет ли твоя студия делать программу. Что известно на сегодняшний день? Пропала жена местного бизнесмена по имени Гарольд Бишман. Но заявление о пропаже мы получили не от него, а от ее родителей, живущих в другом полушарии, на твоей бывшей родине, в городе Новгороде.
АРТУР: Кем работают?
ЗАПАТА: Оба — преподаватели живописи в тамошнем училище. Дочка нашла себе мужа в Америке по Интернету. Мистеру Бишману сорок лет, ей — двадцать. Они поженились год назад, а в ноябре она улетела домой повидаться с родителями. Через неделю муж тоже объявился в Новгороде. Родители пишут, что дочка была разочарована в супружестве, хотела подавать на развод. Мистер Биш-ман заявляет, что уговорил ее вернуться к нему, но на обратном пути, в московском аэропорту, они поссорились, и она ушла неизвестно куда. С тех пор он не видел ее и очень подавлен утратой. Осталась ли она в России или вернулась в Америку, ему неизвестно.
АРТУР: Звучит не слишком завлекательно, на программу пока не тянет.
ЗАПАТА: Согласен. Я попросил у мистера Бишмана фотографию пропавшей жены. Он дал мне несколько плюс видеоленту, сделанную во время визита в Новгород… Мне бы хотелось, чтобы ты посмотрел эту ленту и прокомментировал. Твоему режиссерскому глазу я доверяю.
АРТУР: Формально я числюсь на студии не режиссером, а техническим продюсером.
ЗАПАТА: Мы с тобой уже сделали три ленты, и для меня ты режиссер.
АРТУР: Был в свое время знаменитый фильм «Развод по-итальянски». Давай посмотрим, есть ли тут сюжет — затравка — для «Развода по-русски».
Изображение на экране начинает трястись с первых же кадров. Любительскую камеру явно держат неумелые руки. Благодушный толстяк сидит за столом, обнимает за плечи миловидную молодую женщину, выкрикивает по-русски приветствия в объектив. Потом вскакивает, тянет ее за собой, начинает кружить в танце. Родители, сидящие за столом, настороженно следят за танцующими. Толстяк оставляет свою партнершу, подбегает к ее матери и настойчиво зовет танцевать. Та неохотно соглашается. Мистер Фишман целует ей руку, неумело вальсирует, смеется. Лента кончается.
ЗАПАТА: Что скажешь?
АРТУР: Похоже, мистер Бишман никогда не учился актерскому ремеслу. Небось видел когда-нибудь, как приветливость и веселье изображает продавец подержанных автомобилей — ему и подражает.
ЗАПАТА: Мне тоже сцена показалась наигранной. А о чем они говорят?
АРТУР: Бишман только повторяет одобрительные эпитеты, которые успел выучить: «хорошо», «отлично», «дружба», «совет да любовь».
ЗАПАТА: Актер плохой, но на этом основании никакой судья не даст мне разрешения на обыск в доме. Мы ведь даже не знаем, в какой из двух стран надо начинать поиски пропавшей. Мистер Бишман намекает, что у его жены был возлюбленный в Москве и что она, скорее всего, убежала к нему. Но родители ее категорически отрицают возможность того, что она могла исчезнуть, оставив их в неведении.
АРТУР: Вам придется послать кого-нибудь в Россию?
ЗАПАТА: Пока мы направили запросы в авиакомпанию и в паспортный контроль в аэропортах Нью-Йорка. Когда получим ответы, я дам тебе знать. И еще раз — спасибо, что приехал. Мне важно было получить подтверждение моим подозрениям.
ФЕВРАЛЬ
Артур пишет Любе из Нью-Йорка в Вашингтон
Вчера вспоминал тебя, глядя передачу про британскую королеву Елизавету Вторую. Она и ее супруг, похоже, — последний оплот моногамных традиций в английской монархии. Остальные члены королевской семьи в XX веке разрушали их наперегонки. Сначала дядюшка Эдуард Восьмой отрекся от трона, просидев на нем меньше года, чтобы жениться на разведенной американской красавице. Потом сестра Маргарет, вышедшая замуж под нажимом семьи, начинает крутить роман за романом и в конце концов разводится. Дальше разводятся один за другим собственные сыновья — Чарльз и Эндрю. Потом принцесса Дайана, мать наследников трона, заводит роман с арабским богачом. Если ты когда-нибудь попадешь на прием к королеве, она обнимет тебя и воскликнет: «Вы и я — мы последние женщины на свете, все еще верящие в священность брачных уз!»
Помнишь, когда ты работала с Женечкой в городской библиотеке, она устроила там вечер памяти Льва Толстого, в связи со столетием со дня его смерти. И один из выступавших прочитал доклад об отношениях великого писателя с Тургеневым. Два гения русской литературы восемнадцать лет были в смертельной ссоре. Докладчик сказал, что причины ссоры остаются загадочными. А я недавно перечитывал биографию Толстого и вдруг понял, какая кошка пробежала между ними.
Дело было так. Они оба гостили в поместье Фета. Два дня прошли в дружеском общении, с купаньем, охотой, прогулками. Утром третьего дня, за завтраком, Тургенев стал рассказывать, как чудесно живется в доме Полины Виардо в Париже его незаконной дочери, рожденной от него российской белошвейкой, какие она делает успехи в музыке, рисовании и танцах, как участвует во всевозможных благотворительных начинаниях. И тут Толстой сделался темнее тучи. Он стал кричать, что все это только кривлянье, лицемерие и игра в доброту. Что Христос учил творить добро так, «чтобы твоя правая рука не знала, что творит левая». Что любая помощь от богачей беднякам есть просто частичный возврат награбленного. Ошеломленный Тургенев стал возражать, спор разгорался. В какой-то момент даже прозвучали слова «я вам в морду дам». В конце Толстой выбежал из-за стола, уехал, прислал Тургеневу вызов на дуэль, да не простую — на пистолетах, а чтобы на ружьях — и насмерть.
И я берусь объяснить, из-за чего разгорелся сыр-бор. Из-за того, что Толстой был открыт чувству вину почти так же, как ты. И как раз в те же годы его крепостная крестьянка родила ему сына Тимофея. Которому никакой Париж не светил, а светило в лучшем случае стать конюхом. Услышать, как заботливо обошелся со своей незаконной дочерью его литературный соперник, было Толстому невыносимо. И какая лучшая защита от чувства вины? Возненавидеть, «отомстить»! А тридцать лет спустя написать покаянный роман «Воскресение».
Ну как? Потянет эта гипотеза на кандидатскую диссертацию по литературе?
Вообще наши классики в своих произведениях любили описывать тонкие и возвышенные чувства, но в жизни часто выбирали себе женщин за свойство, которое восхвалять не принято: послушность. Пушкин во время ссылки днем флиртовал с барышнями в Тригорском, а к вечеру возвращался к себе в Михайловское, где добрая няня Арина Родионовна подбирала для него покладистую крепостную. Сердце Грибоедова покорила послушно-молчаливая грузинская княжна. Лермонтов-Печорин обкатывал вариант, как заиметь Бэлу в полное рабство. Тургенев, оказавшись после смерти матери владельцем большого поместья, просто купил у сестры дворовую в качестве наложницы. Огарев в Лондоне без большой борьбы уступил Герцену строптивую жену, а сам подобрал в трущобах полуграмотную девку, «чтобы поднимать ее и воспитывать». А уж послушность падчерицы Лолиты овдовевшему отчиму — об этом можно только мечтать. Боюсь, ты бы у русских литераторов успехом не пользовалась.
Возвращаясь из XIX века в XXI, я могу сознаться тебе еще в одном своем извращении. Мы с Женечкой вместе уже почти двадцать лет, и все эти годы я мечтаю знаешь о чем? ПРИЗНАТЬСЯ ЕЙ В ЛЮБВИ! Да-да, я никогда, ни разу не произнес этих сокровенных слов. Потому что всевластная тираническая мораль говорит нам: любишь одну — забудь всех остальных. Она превращает супругов из соратников в сокамерников. Двадцать лет эти слова застревают у меня в горле, но с вашим тюремным распорядком не смирюсь никогда. Женечку люблю, одновременно влюблен в тебя — что в этом ненормального?
Мои завиральные идеи я не могу распространять через блоги и фэйсбуки. Меня легко выследят, разоблачат, покроют позором, лишат родительских прав и заработка. Остается только разбрасывать листовки с самолета, которого у меня нет.
ЛИСТОВКА
Эй, люди! Оглянитесь! Добиться соблюдения седьмой заповеди в наши дни возможно только под страхом смерти, как у мусульман. Соблюдение ее оказалось не по силам принцам и принцессам, президентам и министрам, генералам и судьям, банкирам и адвокатам, писателям и художникам, капитанам и летчикам, машинистам и фермерам, пасторам и проповедникам, не говоря уже о миллионах неплательщиков алиментов. Не пора ли придумать что-нибудь новое? Не было ли на первом варианте Моисеевых скрижалей, который он разбил, какого-нибудь кусочка каменным курсивом, который вредные евреи нарочно забыли?
Кстати, о евреях. Посмотрел по твоей наводке «Веницианского купца». Прав Борис — антисемитским душком несет очень сильно. Блистательная игра актеров не может заслонить — пересилить — экранный образ еврея с большим ножом, нависающего над беззщитным, привязанным, полуобнаженным христианином. А когда родная дочь еврея предательски ограбит его и убежит, весь кинозал будет за нее: «Так ему и надо, гаду!»
Любопытная реакция на эту пьесу описана в книге «Из Африки». Автор — Исак Динесон. Там героиня зимними вечерами, чтобы заполнить пустое время, читает Шекспира своему черному повару-мусульманину. Когда дошли до «Венецианского купца», повар всем сердцем стал на сторону Шейлока и очень горевал, что тот проиграл в суде. «Отрезать кусок плоти, не проливая крови, очень просто, — объяснял он. — Нужно это сделать раскаленным ножом». Звучит как совет компетентного специалиста, многократно испробовавшего этот метод.
Зато за «Поздний квартет» — огромная благодарность. Вообще-то я настороженно отношусь к «искусству про искусство»: романы про писание романов, фильмы про снятие фильмов, спектакли про театральную жизнь, даже живопись, изображающая мастерскую художника, настраивают меня скептически. Кроме того, фильмы смотрю после двенадцати, на исходе сил, обычно в два-три приема. Но тут просидел прикованный от начала до конца без перерыва. Актеру Кристоферу Уолкену наконец-то позволили сыграть богатую роль. Про его лицо в этом фильме хочется сказать: «Он его заслужил». Все четверо великолепно изображают музыкантов в процессе игры. И все же когда появляется настоящая виолончелистка, Нина Ли, энергия, с которой она сражается со своим инструментом, сразу поднимает ее над остальными.
Ты помнишь древнегреческую легенду о Леандре? Который переплывал то ли Босфор, то ли Дарданеллы, то ли Геллеспонт (кажется, так тогда называлось Мраморное море), чтобы встретиться со своей возлюбленной Геро? А она выставляла на окне своего дома лампу, чтобы он не сбился с пути. Так вот, пока вы жили за рекой от меня, в Нью-Джерси, я смотрел на Гудзон и мечтал, как однажды переплыву его на свет твоего лица, сияющего для меня, как лампа в окошке.
Теперь, когда между нами пролегло расстояние в десятки Геллеспонтов, ты просто должна исполнить просьбу твоего Леандра: пришли мне свою фотографию, и пусть она светит мне, как лампа в ночи. Я был так беззаботен, что не обзавелся заранее, не предвидел возможности разлуки. В наших семейных альбомах ты мелькаешь то краем уха, то затылком, то зажмурившейся от смеха, то фигуркой в толпе гостей. Пришли настоящую, чтобы я мог носить ее в бумажнике и в трудную минуту доставать и испытывать тот сладкий прокол в сердце, который так безотказно вызывает во мне твое лицо.
Кроме того, я считаю, что пришло время Любе начать раздеваться для Артура. Вот ее пальцы нащупывают пуговицы блузки, расстегивают одну, другую, третью. Появляется волшебная ложбинка, ведущая в солнечную долину, которую дрожащий от нетерпения АК вот-вот огласит громкой петушиной серенадой.
Люба пишет Артуру
Дорогой и любимый, ты не можешь представить себе, что творится со мной каждый вечер, когда я спускаюсь к компьютеру. «Будет письмо от него или нет? В одну страничку, две, три? Найдет он новые слова сладкого обмана, которым дурманит меня уже столько лет?» Думаю, Достоевский так не вглядывался в скачущий шарик рулетки, как я вглядываюсь в загорающиеся буквы на экране.
Когда-то в юности я так бегала к почтовому ящику, ожидая письма от первого возлюбленного. Уже не верила, что такое может повториться в моей жизни. Я прямо впала в наркотическую зависимость от твоих писем, похудела на несколько фунтов, чувствую себя помолодевшей на десять лет. В прошлую субботу, на свадьбе у новых знакомых, получила кучу комплиментов, можно сказать, блистала. Борис проявляет повышенное внимание, будто чувствует что-то. Может быть, из меня излучаются какие-то особые флюиды. Сознаю свою вину и пытаюсь как-то загладить ее, отдаюсь его ласкам с еще большим жаром. А в сознании нет-нет да и выплывет твое лицо.
Ну что? Хватит с тебя откровенности и спонтанности? Доволен?
Попыталась вспомнить: а мне Борис когда-нибудь объяснился в любви? Или мы просто перешли — перепрыгнули — от объятий и поцелуев в парадной — к семейной жизни?
Ты говоришь, что никогда не согнешься перед седьмой заповедью. Но для меня здесь действует не седьмая, а восьмая: «не укради». Неспособность нарушить ее загнана в меня даже не на психологическом, а на физиологическом уровне. Бывают же люди с полной идиосинкразией, например, к алкоголю. Такие даже гордиться не могут своей трезвенностью — настолько нарушение ее не в их власти. Так и я: лишена права гордиться своей добродетелью.
На вопрос «Кто за мной ухлестывает?» могу ответить так: если этот термин применим к усиленному вращению черных восточных глаз и частым беспричинным вздохам, то, конечно, на первом месте окажется наш новый молодой сотрудник Халиб. Он афганец, приехал два года назад на курсы полицейских для Кабула и как-то уихтрился зацепиться здесь и остаться. Его пришлось нанять, потому что он знает пушту, а мы все чаще получаем заказы на переводы с этого языка. Многие афганцы, служившие американским оккупационным войскам, пытаются сейчас эмигрировать до того момента, когда талибы вернутся к власти, в чем никто не сомневается. Иммиграционному ведомству приходится рассматривать горы заявлений. Воссоединение семей с уже иммигрировавшими — самый популярный предлог. Но теперь введены проверки родственных связей с помощью анализа ДНК, и многие «братья» и «сестры» оказываются липовыми.
Недавно попала на одну из программ вашего канала «Следопыт», сделанную, кажется, еще до того, как ты начал там работать. Неосторожно досмотрела до конца и впала в дикий испуг. Это про двух курсантов военного училища, мальчика и девочку. Полюбили друг друга, закончили учебу, готовились пожениться. Но мальчик был такой честный-честный, что сознался невесте: «До тебя у меня был роман с другой девушкой». И эта стерва объявила ему: «Поверю в твою любовь и преданность только тогда, когда ты отыщешь мою предшественницу и кровью смоешь свою вину передо мной!» Давила, шантажировала и ведь добилась своего! Их поймали на убийстве только потому, что злодейка похвасталась подруге «преданностью» своего жениха. Выключив телевизор, всю ночь не могла заснуть, воображая, как Славика охмурит похожая психопатка и спровоцираует на какое-нибудь преступление.
Фотографию выберу и пошлю на днях. Но что если она попадется на глаза Женечке? У тебя в арсенале, я знаю, много отработанных приемов и уверток, но ведь Женечка только притворяется, будто верит им. За двадцать лет она, наверное, ох как натерпелась от твоих «побегов из ГУЛАГа».
В советские времена людям, пойманным на попытках убежать за границу, психиатры выносили карательный диагноз: «Синдром беглеца». В твоей «истории болезни» этот диагноз был бы вполне уместен. Но как ни старайся, ты никогда и никуда не сможешь убежать из клетки моей любви. Рано или поздно она проступит на твоем лбу, как стигмат, как клеймо, извещающее каждую новую кандидатку на «игры страсти нежной»: «Принадлежит другой навеки». Не боишься? Л. Ф.
Февральские кинокадры
Кабинет Артура Казанова на студии телеканала «Следопыт». Он сидит за своим столом, перед ним на диване двое: полноватый мужчина лет сорока и молодая миловидная женщина.
АРТУР: Итак, Джек, Барбара — поздравляю! Студия выбрала ваши пробы, с вами заключат договор на съемки в часовой программе. Но я хочу заранее предупредить вас, какого сорта работа вам предстоит.
ДЖЕК ВИЛСОН: Вообще-то мы представляем. Не знаю, как Барбара, а я постоянно смотрю программы «Следопыта».
АРТУР: Тогда вам известно, что вы оба останетесь безымянными. Ваши фамилии не появятся в титрах, для вашей актерской карьеры прогресс будет минимальным. Студии важно, чтобы зрителю ничто не мешало идентифицировать вас с реальными персонажами, о которых идет рассказ. Кроме того, режиссер часто будет требовать, чтобы вы держали в узде свой талант, довольствовались ролью статистов, иллюстрирующих те или иные эмоции. Вас выбрали не за одаренность, в которой я не сомневаюсь, но за внешнее сходство с участниками драмы.
БАРБАРА ХИЛЛ: А сможем мы познакомиться с участниками или хотя бы увидеть их со стороны?
АРТУР: Джек сможет, а про вас, Барбара, — сомневаюсь. Ибо у нас нет уверенности, что женщина, которую вам предстоит изображать, еще жива. Полиция продолжает ее розыски. Муж утверждает, что они расстались в московском аэропорту и больше он ее не видел. Но проверка записей паспортного контроля показала, что она прилетела в Нью-Йорк в тот же день, что и ее муж. Правда, другим рейсом.
ДЖЕК: Что нам известно о муже?
АРТУР: Добропорядочный бизнесмен, не очень успешный, но обеспеченный. Ни в каких нарушениях закона не был замечен. Первый его брак кончился разводом, и пять лет спустя он решил искать себе невесту в России. Интернетные знакомства сейчас распространяются, как лесной пожар. Американцы и американки могут предложить на этом рынке не просто руку и сердце, но и бесценную добавку: гражданство. А потом их избранники и избранницы требуют развод и оставляют с пустым кошельком и разбитым сердцем.
БАРБАРА: У меня была романтическая переписка с красавцем из Иордании.
Он очень хотел встретиться, просил, чтобы я оформила ему так называемую «жениховскую визу» на девяносто дней. Но умные люди посоветовали мне самой слетать в Аман. Я послушалась, незаметно подъехала к его дому и своими глазами увидела, как он выходит на прогулку с женой и двумя детишками.
АРТУР: Видимо, иорданцы питают особую слабость к американкам, после того как их король Хуссейн женился на выпускнице Принстона. Так или иначе, тема зарубежных браков стала такой острой, что студия приняла решение начать работать над сюжетом, не дожидаясь, когда полиция предъявит кому-то конкретные обвинения. Конкуренция в нашем бизнесе подхлестывает не упускать криминальные коллизии. Вот вам краткий синопсис. Прочтите и завтра в девять утра приходите на съемки.
МАРТ
Артур пишет Любе
О, далекая и неприкасаемая!
Почему ты так уверена, что клетка твоей влюбленности сможет прервать серию моих побегов? Вот на днях мне довелось познакомиться с очаровательной девушкой по имени Барбара Хилл. Она — начинающая актриса, будет сниматься в нашей очередной документально-криминальной драме. Ее профиль немного напоминает твой, но линии носа и подбородка чуть острее. По сюжету запланированы съемки на пляже, в открытом купальнике, и я предвижу — предвкушаю! — очередное восстание моего неукротимого десантника.
Спасибо за присланную фотографию. Это как раз то, о чем я мечтал. Но знаешь ли ты, что я проделал с твоим лицом? Сканировал, увеличил, отрезал и наклеил — куда? На голову красавицы в развороте последнего «Плэйбоя»! О, как пленительны твои обнаженные бедра под легкой пленкой загара! Как полон тенистой тайной изящный пупок! Мне остается только повторять строки знаменитой библейской порнографии: «Живот твой — круглая чаша, два сосца твои — как два козленка, шея твоя — как из слоновой кости, стан твой похож на пальму, и груди твои — на виноградные кисти…» Когда же, о, когда доведется мне испить их вина?!
У Женечки началось очередное воспаление недовольства собой. Главная претензия: она не сумела передать сыну свой жизненный опыт, и он страдает от несправедливости мира так же, как страдала она в его возрасте. Иногда мне кажется, что в моей жене живут два человека: добрая, трудолюбивая падчерица и злая несправедливая мачеха, которая заваливает падчерицу невыполнимыми заданиями, осыпает горькими упреками, унижает, стращает.
Тут есть свои тонкости. Ведь человек, на которого рушатся несправедливые обвинения, вызывает у окружающих сочувствие. Женечке кажется, что, обзывая себя «дрянью», «дурой», «бездушной тварью», она заранее обгоняет и превосходит все упреки, которые могут предъявить ей ближние. Она удивляется и огорчается тому, что я не хочу брать с нее пример и не пользуюсь таким легким способом привлечения внимания и любви.
Ты ведь знаешь, как часто она выбирает в разных жизненных ситуациях позицию Дон Кихота. И нередко на мою долю выпадает роль мельницы, исколотой со всех сторон Донкихотовым копьем. При этом нужно быть очень внимательным, чтобы исправно выдавать дневную порцию муки и случайно не сбить вращающимися крыльями Росинанта. Ах, неужели наша передовая фармакология не изобретет в ближайшее время таблетки от чувства вины?!
Вспоминаю, что среди твоих упреков в мой адрес однажды мелькнул и такой: моя неуемность и ненасытность разрушительны для бесценного храма семейных отношений. А вдруг окажется, что на самом деле я и подобные мне выступают не в роли разрушителей, а в роли реформаторов? Лютера и Кальвина обвиняли в попытках разрушить христианство. Но получилось, что на самом деле они спасли его через обновление. Даже разрешение священнослужителям жениться оказалось благотворным. Может быть, и таким, как я, суждено спасти брак и семью? Может быть, я — революционер-подпольщик, такой же, как Солженицын, веду безнадежную войну с доставшимся нам ГУЛАГом, в котором мы все одновременно — и зэки, и охранники?
ЛИСТОВКА
Бог не умер. Религия не ушла из жизни людей, но перестала быть обязательной и монопольной. То же самое произойдет и с моногамией. Она потеснится и даст другим формам семейной жизни право на существование.
Подготовительный период на студии к новой программе оставляет довольно большие просветы свободного времени. Я воспользовался этим и написал не мадригал в твою честь, не поэму в стиле Сирано, но целую одноактную пьесу про тебя. Если вы с Борисом захотите перевести ее на английский, мы продадим сценарий Голливуду и поделим гонорар пополам.
Текст в отдельном приложении.
А твой ненасытный Леандр возвращается к своим мечтам.
На чем остановился наш стриптиз? Ты сняла блузку? «Я обнял эти плечи и взглянул», как сказано у нашего любимого поэта. Боже, какой выдержкой должны были обладать наши предки, которым приходилось созерцать на балу эти восхитительные сияющие шары, проносящиеся в такой близости от глаз, от губ, от зубов! Нет, твой Леандр, если когда-нибудь доплывет до тебя, не сможет продемонстрировать такую способность владеть собой! АК.
НЕПРЕДНАМЕРЕННОЕ УБИЙСТВО
Пьеса в одном акте
Действующие лица:
Обвиняемая, Судья, Прокурор, Адвокат, Стенограф — все женщины.
СУДЬЯ: Обвиняемая, расскажите суду, какая именно часть вашего тела стала объектом нападения покойного?.. Нет, указать пальцем недостаточно… Да, присяжные видят, но стенограф должен внести в протокол слова.
ОБВИНЯЕМАЯ: Я не могу вслух произнести это слово. Можно я скажу ей на ухо?
СУДЬЯ: Это не принято. Но в вашем случае я готова сделать исключение.
Обвиняемая подходит к стенографу и шепчет ей на ухо.
СТЕНОГРАФ (громко): Мне нужно знать, правая или левая?
Обвиняемая снова шепчет.
ПРОКУРОР: На предварительном следствии вы употребили слово «атаковал». Не могли бы вы уточнить, какое именно действие совершил убитый вами человек?
АДВОКАТ: Протестую! Моя подзащитная призналась в неосторожном действии, которое стало причиной смерти. Это был несчастный случай — только и всего.
СУДЬЯ: Протест удовлетворен. Стенограф, замените слово «убитый» словом «покойный».
ПРОКУРОР: Итак, что же именно совершил покойный? Пытался ли он сжать указанный вами объект? Или ущипнуть? Или обнажить и погладить? Или, может быть, даже поцеловать?
Обвиняемая говорит что-то невнятное.
СУДЬЯ: Пожалуйста, громче.
ОБВИНЯЕМАЯ: Он пытался прижаться щекой.
АДВОКАТ: Прошу отметить: щекой, покрытой жесткой щетиной!
ПРОКУРОР: И это действие показалось вам достаточным поводом, чтобы нанести невинному человеку смертельный удар?
АДВОКАТ: Я прошу суд учесть все обстоятельства, связанные не только с рассматриваемым событием, но и со всей судьбой моей подзащитной. Напомню, что она росла и воспитывалась в бывшем Советском Союзе. В этой стране молодым девушкам внушались очень строгие правила поведения, и они старались следовать им. Одно из правил гласило: «Умри, но не давай поцелуя без любви».
ПРОКУРОР: Надеюсь, даже в этой стране не призывали: «Убей, но не дай чужому мужчине прикоснуться к твоему телу».
АДВОКАТ: Раз уж заговорили о прикосновениях, я хочу напомнить, что покойный был предупрежден письменно. Да, моя подзащитная до сих пор не поддается волне торжествующей распущенности, до сих пор считает супружескую верность важнейшим моральным принципом, которого люди должны придерживаться.
ПРОКУРОР: Как любил шутить покойный, «слишком строгое соблюдение супружеской верности — это и есть культ секса». Хочу напомнить суду, что у многих народов были учреждены специальные праздники, дававшие людям возможность отдохнуть от этого культа. В Древней Греции они назывались Великие Дионисии, в Древнем Риме — вакханалии, у древних славян — ночь под Ивана Купала, в средневековой Европе — карнавалы. У американских индейцев и северных народов считалось величайшей невежливостью, если хозяин не предлагал жену заночевавшему гостю.
АДВОКАТ: Моя ученейшая коллега слишком увлекается древней историей и забывает, что прямо сегодня на земном шаре живет миллиард мусульман, среди которых прикосновение к чужой жене считается величайшим грехом и карается законом. У них даже врачу-мужчине разрешается прикоснуться только к руке больной, протянутой ему из-за занавески, и по ней поставить диагноз.
ПРОКУРОР: Вы говорили о том, что покойный был предупрежден письменно. Но ведь и ваша подзащитная из писем покойного могла понять, с кем она имеет дело. И тем не менее она пригласила его в свою квартиру и именно в тот момент, когда мужа не было дома. Как это понимать?
АДВОКАТ: Да, в этом случае она проявила наивность. Она воображала, что культурный и воспитанный человек способен сдерживать свое вожделение, способен не уподобляться животному. Но наивность до сих пор не считалась уголовным преступлением.
СУДЬЯ: Я хотела бы еще раз взглянуть на орудие убийства. Бэйлиф, передайте мне, пожалуйста, улику номер шесть. Благодарю. Но ведь это обычная книга, и даже не очень тяжелая. С какой же силой надо было нанести удар, чтобы он привел к смертельному исходу? Книга, как я понимаю, на русском языке. Что написано на обложке?
ОБВИНЯЕМАЯ: Марина Цветаева. Стихотворения.
СУДЬЯ: Вы специально выбрали этот том?
ОБВИНЯЕМАЯ: Нет, книга просто лежала на столе, потому что я хотела объяснить своему гостю, насколько он не прав в оценке некоторых стихов.
ПРОКУРОР: Так-так, у преступления появляется и другой мотив: литературные разногласия.
АДВОКАТ: Требую вычеркнуть слово «преступление».
СУДЬЯ: Удовлетворено.
ОБВИНЯЕМАЯ: Я тоже никак не могла предположить, что такая легкая книга может произвести такой сильный эффект. В другой раз я обрушила на голову нападавшего полное собрание сочинений Шекспира в одном томе — и ничего.
ПРОКУРОР: Ага! Значит, были и другие разы?!
ОБВИНЯЕМАЯ: Ну, там все было ясно. Нападавший уже пытался раздвинуть мои тесно сомкнутые колени и произнес загадочное слово «впиндюрить».
СТЕНОГРАФ: Мне нужно по буквам.
ОБВИНЯЕМАЯ: Вэ-пэ-и-эн-дэ-ю-рэ-и-ти. Как я уже сказала, тогда нападавший ничуть не пострадал. Он сразу оставил свои глупости, открыл том и с интересом прочел комедию «Много шума из ничего». Правда, он был на двадцать лет моложе покойного, и кровеносные сосуды в его голове были крепче водопроводных труб.
ПРОКУРОР: Меня необычайно заинтересовало это признание обвиняемой. Оно рисует происшедшее в новом свете. Теперь мы видим, что перед нами не жертва случайного стечения обстоятельств, а преступница-рецидивистка, не колеблющаяся применять насилие по самым ничтожным поводам.
АДВОКАТ: Если вы считаете, что попытка изнасилования является недостаточным поводом для того, чтобы женщина начала отбиваться, то наши понятия о чести и морали сильно расходятся.
СУДЬЯ: Я думаю, мы слышали достаточно. Обе стороны могут сказать свое короткое заключительное слово.
ПРОКУРОР: Обвинение ясно и убедительно показало, что подсудимая, совершившая пусть и непреднамеренное убийство, продолжает оставаться опасной для общества, она может совершить новые похожие деяния, которые приведут к тому же печальному результату. В связи с этим я прошу суд присудить ее к домашнему аресту, без телевизора, радио и телефона. Срок будет определяться тем временем, какое ей понадобится, чтобы заучить наизусть орудие преступления — том стихов Марины Цветаевой.
АДВОКАТ: Я с трудом верю своим ушам! Нужно потерять всякое уважение к моральным устоям наших женщин, чтобы в данной ситуации потребовать такого сурового приговора. Присяжные леди и джентльмены! Хочу напомнить вам, что конституция нашей страны запрещает применение «необычных и жестоких наказаний». Именно такое наказание предложила моя уважаемая коллега. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что имел место просто несчастный случай, и максимум, чего заслуживает моя подзащитная, — несколько часов общественных работ (например, прочесть лекцию о пользе целомудрия в тюрьме Синг-Синг осужденным за сексуальные преступления, стоя перед ними в купальном костюме).
Присяжные удаляются на совещание.
Люба пишет Артуру в марте
С готовностью подхватываю запущенный тобою шар и посылаю «Второй акт» к твоей пьесе.
НЕПРЕДНАМЕРЕННОЕ УБИЙСТВО Акт второй
Действующие лица:
шесть разгневанных мужчин и шесть скучающих женщин.
ПРИСЯЖНЫЙ № 1: И как меня угораздило вляпаться в такое дурацкое дело. Сколько раз отнекивался, сочинял всякие отмазки, а тут повестка говорит, что больше переносить нельзя, а то самого могут привлечь. И на тебе! Фарс какой-то, а не процесс! Мне-то все понятно, я готов вынести приговор хоть сейчас, лишь бы побыстрее покончить с этой ерундой. Пусть дураки тратят свое время за десять долларов в день.
ПРИСЯЖНАЯ № 2: Кого вы имеете в виду? Я получаю сто пятьдесят долларов за час, так что потеряю за сегодняшний день почти тысячу долларов. А дело-то не стоит выеденного яйца. Ну, завалился на огонек, ну, попытался прижаться к деликатному месту щекой. Эка невидаль! Эти русские всегда что-нибудь придумают. Есть анекдот про дочь проститутки, которая спрашивает у матери: «Мама, что такое любовь?» Мать отвечает: «Это такая вещь, которую русские писатели выдумали, чтобы денег не платить».
ПРИСЯЖНЫЙ № 3: Эта подсудимая — какая-то недотрога. Попалась бы мне, я бы ее той же книжкой по голове трахнул, чтобы не выкобенивалась. Вот мужика жалко. Он, понимаете, пришел весь в надежде, а тут ему — здрасьте пожалуйста! Нельзя, видите ли, трогать. Это ж какой с… надо быть. Не понимают они нашего брата. И хоть бы что-то из себя представляла. Дразнила, заманивала, а потом взяла и пришила. Точно — серийная убийца.
ПРИСЯЖНЫЙ № 4: А прокурорша с адвокатшей — хороши представительницы закона. Тоже мне наказание — книжки заучивать, с лекциями выступать. Все бабы заодно! Видели, как обвиняемая обрадовалась придуманным ей приговорам?
ПРИСЯЖНЫЙ № 5: Да, у них всех лицемерие в крови. Они, думаете, почему глаза закрывают во время полового акта? От удовольствия? Да как же!.. Просто не могут видеть наши довольные лица. Вот вы, которая за сто пятьдесят долларов в час, откуда вы знаете, о чем русские проститутки разговаривают со своими дочерьми?
ПРИСЯЖНАЯ № 2: Неужели здесь не найдется настоящего джентльмена, чтобы одернуть хама? Почему он всех нас — под одну гребенку? Я порядочная, замужняя женщина. Мне самой подсудимая совсем не понравилась. Судя по их переписке, она вела себя легкомысленно, позволяла откровенничать с малознакомым женатым мужчиной.
ПРИСЯЖНАЯ № 6 (на голове у нее шарф, как у мусульманки): Ее бы надо отправить на перевоспитание в Катар или Саудовскою Аравию. Там бы ей не позволили выйти на улицу без сопровождения мужчины. А с открытым лицом — тем более.
ПРИСЯЖНЫЙ № 7 (религиозный еврей): Наши женщины тоже сидят дома с детьми. У них и мысли возникнуть не может вступить в контакт с посторонним мужчиной ни до, ни после замужества.
ПРИСЯЖНАЯ № 8: Да ладно вам! Мне мой пластический хирург рассказывал по секрету, что операция по восстановлению девственности очень популярна и среди еврейских религиозных девушек, и среди палестинских.
ПРИСЯЖНЫЙ № 9: На Ближнем Востоке все неоднозначно. Был я в прошлом году в Катаре и в Абу-Даби в командировке. Женщины на улице и в магазинах действительно все в чадрах. Глаза — единственный орган для коммуникации. Но как она этими глазами вам дает понять! Какой сексуальный магнетизм!
ПРИСЯЖНАЯ № 10: Этим русским семьдесят пять лет не давали Библию читать, вот они и читают своих поэтов вместо молитв. Но драться их книжками — про такое я еще не слышала.
ПРИСЯЖНАЯ № 11: Меня интересует, был ли покойный застрахован. И если был, то в чью пользу. Если в пользу преступницы, то хотя бы ясен станет мотив.
ПРИСЯЖНАЯ № 12 (молодая девушка): Оказывается, старики, которым под сорок, все еще пишут письма друг другу. Среди моих сверстников такого не бывает. Если есть свободное время, просто посылаем эсэмэску, встречаемся и имеем секс без всяких обязательств. Это же так просто, зачем мучить себя?
БЭЙЛИФ (входит в комнату): Леди и джентльмены, готов ли вердикт?
ВСЕ: Что вы, мы только начали обсуждение!
Ну, как? Годится для Голливуда? Или хотя бы для Бродвея?
Переходя от жанра драмы к обычной прозе, хочу рассказать тебе об одной статье в энциклопедии Британика. Я наткнулась на нее, разыскивая синонимы к слову «безгрешный». Так, оказывается, называли себя члены секты «перфекшионалистов», существовавшей на севере штата Нью-Йорк, в городке Онейда, в середине XIX века. Мне показалось, что ты побежал бы вступать в эту секту, если бы машина времени перенесла тебя на сто пятьдесят лет назад. Ибо главным ее правилом было то, что все мужчины в ней являлись мужьями всех женщин.
Основал секту выпускник Дартмутского колледжа и Йельского университета Джон Хамфри Нойс. Он учил, что дух Христа уже возвращался на землю и даровал безгрешность тем, кто присоединится к новой религии. Общее имущество, общие жены, общие дети, общий труд. Все жили в одном большом доме, но каждый имел отдельную комнату. Любопытно, что коммуна существовала как раз в те годы, когда на другой стороне планеты безбожник Чернышевский сочинаял сны Веры Павловны, мечтавшей о точно таком будущем для России. Община процветала в течение тридцати лет за счет успешного земледелия и животноводства, а также лесозаготовок. Потом один из ее членов изобрел какой-то особенный капкан для охотников за пушниной, который оказался невероятно эффективным и с успехом продавался по всей Америке.
Хотя сексуальные отношения оставались полигамными, на рождение ребенка нужно было получить разрешение у совета старейшин. Считалось, что в обязанности мужчины входило контролировать семяизвержение. Если он не справлялся с этим или допускал какие-то другие нарушения правил, устраивались так называемые «покаянные» собрания, на которых собравшиеся корили провинившихся, а те каялись и обещали исправиться.
Рожденный ребенок оставался с матерью только до тех пор, пока не начинал ходить. Потом его забирали в ясли и детские сады. Вспоминаю, что и в идеальном государстве Платона индивидуальные браки в касте господ (стражей) были запрещены, мужчины и женщины вступали в связь по собственному выбору, а родившихся детей забирали у матерей кормилицы. Интересно — почему? Не потому ли, что интересы семьи могли отвлечь стража от беззаветного служения государству?
Если бы мы с тобой оказались в коммуне Онейды, что сталось бы с нашими чувствами? Их пришлось бы скрывать от остальных? А потом нас разоблачили бы и заставили публично каяться? И во искупление своей «греховности» заставили совокупляться с чужими — любыми — ненужными — нелюбимыми? Как тебе такой вариант вседозволенности?
Наш молодой сотрудник Халиб образование получал в России и неплохо начитан. Он, кажется, раскусил мою натуру и прекратил свои вздохи и глазовращения. Сказал с грустью: «На некоторых американках так и видишь музейную табличку РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ. А у вас так прямо татуировка на лбу: ДАЖЕ И ДУМАТЬ НЕ СМЕЙ!» Зато он очень сдружился с Борисом на почве двух общих страстей: баскетбол и восточная парилка.
На прощание — краткие рецензии на два увиденных фильма. «Сестры-близнецы». Это серьезная драма времен Второй мировой войны. Судьба разделила осиротевших немецких двойняжек, когда им было по шесть лет: одну богатые родственники увезли в Голландию, другая осталась в Германии. Потом война то сводит, то разводит их, со всякими мучительными коллизиями. Сделано в Европе, голландским режиссером, так что можно отдохнуть от голливудских штампов.
«Тихие души». Русский фильм неизвестного мне режиссера, название оригинала: «Овсянки» (это такая порода птиц). Современная российская провинция в Верхнем Поволжье, где живут потомки старинного угро-финского племени меря. У директора крупного предприятия умерла жена, и весь фильм построен вокруг подготовки похорон и ритуально-традиционного сожжения ее тела на костре. Предупреждаю: тело возлагают на поленья обнаженным, и оно такой красоты, что твой десантник может выйти из-под контроля.
В доказательство того, что мои приступы ревности длятся недолго, я от души желаю ему утешиться с прекрасной Барбарой. Если я когда-нибудь решусь — и сумею — рассказать тебе, КАК я тебя люблю, ты просто умрешь от зависти. Навеки твоя Л. Ф.
Мартовские кинокадры
Аэропорт имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке, зал «Прибытие». Канатами огорожено пространство для съемочной группы телеканала «Следопыт». Артур Казанов наставляет двух исполнителей — Барбару Хилл и Джека Вилсона.
АРТУР: Итак, что мы знаем о главном подозреваемом, Гарольде Бишмане? Сын вполне успешных и добропорядочных родителей, в школе был средним учеником, звезд не хватал, но имел друзей, играл в теннис, участвовал в музыкальных представлениях. Потом переходил из одного колледжа в другой, изучал финансы и международные отношения, особенно США с Россией. Первый раз женился на филиппинке, но вскоре та пожаловалась полиции на побои и потребовала развода.
ВИЛСОН: Это накатанный прием иностранных невест, которые хотят переселиться в Америку. Мое актерство — скорее, хобби, работаю я в частном детективном агентстве, где нам приходится расследовать много таких историй.
АРТУР: Для нас важно помнить, что персонаж, которого вам, Джек, предстоит изображать, уже был травмирован первым супружеством. И тем не менее не побоялся второй раз искать себе невесту по почте, давал объявления в бракопосреднические журналы и интернетные сайты. Когда жительница Новгорода Тамара Бурилова откликнулась на его любовный зов и прислала свою фотографию, он не мог поверить своей удаче. Красавица, на двадцать лет моложе него, готова попробовать связать с ним свою судьбу! И вот, после шести месяцев переписки, этим двоим предстоит первая встреча здесь, в аэропорту. Барбара, как вы представляете себе свою героиню?
БАРБАРА: Даже если допустить, что Джек прав и она просто хочет любой ценой переселиться в США, в ней должен был тлеть огонек надежды на любовь. Женщены необучаемы. А вдруг в этом внешне малопривлекательном — Джек, простите — незнакомце откроется неожиданное очарование? Вдруг загорится ниточка сердечной близости, несмотря на разницу в возрасте? Чарли Чаплин был старше Уны О’Нил на сорок лет, когда она согласилась выйти за него замуж, отвергнув ухаживания юного Сэлинджера.
АРТУР: Очень хорошо, совершенно согласен с вами. Тем более что она — девушка из культурной семьи, студентка университета. И в Нью-Йорке она сразу поступила в колледж, начала изучать историю американской живописи и архитектуры. По словам родителей, супружеские отношения разочаровали ее, ниточка не загорелась. Да и на телевизионной ленте, привезенной Бишманом, можно видеть, что присутствие мужа ей в тягость. Однако это не исключает, что первая встреча была окрашена другими чувствами.
ВИЛСОН: Мой герой, мне кажется, должен был запастись каким-то существенным подарком, кроме букета цветов. Может быть, ожерелье? Браслет? И приехал, скорее всего, в каком-нибудь шикарном автомобиле, а не в том фургоне, в котором мистер Бишман разъезжает сейчас.
АРТУР: Да, у него есть двухместный «корвет». Фургон используется для деловых поездок в жилые дома, которыми он владеет и сдает жильцам. Полиция пока не получила разрешения ни на обыск в его доме, ни на прослушивание его телефона. Но тайное наблюдение ведется. Пока удалось установить, что два или три раза он наносил визиты в штатную тюрьму. Там сидит за торговлю наркотиками его племянник, который жил вместе с ним, когда он женился на Тамаре Буриловой. Лейтенант Запата планирует допросить племянника.
БАРБАРА: Я сделала ту прическу, которую мы видим у Тамары на видеоленте. А нельзя ли запросить у родителей ее старые, доамериканские фотографии?
АРТУР: Обязательно запросим. Но эта прическа вам очень идет, посмотрим, как она получится на ленте. Начнем. Барбара, берите коляску с багажом и сделайте проход от тех дверей. Джек, с букетом и улыбкой идите ей навстречу. Камера!
АПРЕЛЬ
Артур пишет Любе
Бесценная и неповторимая! Второй акт драмы «Непредумышленное убийство» наполнил меня грустью. У автора явно нет ни тени сочувствия погибшему. Мне остается утешаться лишь тем, что хотя бы в одном плане моя роль соблазнителя была выполнена успешно: я лишил тебя литературной невинности, спровоцировал на создание настоящего литературного произведения. В нескольких местах смеялся вслух. Если ты продолжишь этот путь, возмездие не заставит себя ждать: творческие искания, обиды отказов от редакций, тщетные попытки обзавестись литературным агентом, ревность к успехам других литераторов и весь прочий набор страданий, связанный с этим ремеслом.
Но что меня по-настоящему добило, это проницательность вашего Халиба. Он даже разглядел татуировку на твоем лбу. Не добавить ли к ней череп и кости? Простая свастика выглядела бы менее зловеще.
Неужели он прав, и у нас никогда не будет первых поцелуев на ночном пляже?
Ни твоей «виноградной кисти» под моей ладонью в сумраке автомобиля?
Ни репродукции с картины Ренуара над кроватью в номере мотеля?
Какая ненужная жестокость! Зачем — за что — нужно так обделять себя радостями жизни?!
Воспаленное целомудрие — редкая болезнь в наши дни. Остается слабая надежда, что рано или поздно и от нее придумают таблетки. Другой вариант: что ты поймаешь Бориса на адюльтере и всплывет идея возмездия. Вообще как-нибудь спроси его, что он предпочитает: жену верную, но нелюбящую или любящую — но неверную?
На днях прочитал-прослушал сборник милых рассказов Джона Гришама. В одном описывается обитатель старческого дома, который в свои восемьдесят четыре года отказался подчиняться приличиям и лапает всех женщин, приблизившихся к нему на расстояние вытянутой руки, не спрашивая их согласия, не обращая внимания на их возраст и внешний вид. Наверное, после восьмидесяти и я последую его примеру. Осталось ждать совсем недолго.
Ты действительно воображаешь, что я был бы счастлив в христианской коммуне Онейды? Судя по твоему описанию, эти люди просто устроили себе ГУЛАГ с дру — гим уставом, по-другому выстроили бараки, иначе натянули колючую проволоку. Запретить счастье долгих и нежных семейных отношений — это ли не предел глупости?! Лишить себя сияющих детских лиц, возможности видеть, как твой ребенок приобщается к чудесам бытия, тянется к даримым тобою игрушкам и сладостям? Что, кроме жалости, может вызывать такой способ существования?
ЛИСТОВКА
Брак — это храм человеческой близости, любви, взаимопомощи, пестования детей. Невыполнимое требование к супругам никогда больше не влюбляться есть главная угроза целостности и прочности этого храма.
Только научившись ценить невечную любовь, ценить спутника жизни со всеми его/ее слабостями и недостатками, мы сможем сохранить семейный храм, дать своим детям возможность вырасти в спасительном домашнем тепле.
Отдельно хочу описать фильм, который называется «Номер 51 по Берч-стрит». Он сделан в полудокументальном ключе. Режиссер средних лет рассказывает о своих родителях, о семейной жизни, о еврейской среде. Его мать внезапно умерла от воспаления легких, и, к изумлению родственников, овдовевший отец, семидесяти с лишним лет, через три месяца женился на своей бывшей секретарше, с которой он работал тридцать лет назад. Другое шокирующее открытие: оказывается, все годы семейной жизни мать вела подробный дневник. Кроме того, она изливала душу психиатру. Дневник полон горьких чувств по отношению к мужу, к судьбе, к утраченным надеждам. Муж хорошо зарабатывал, был внимателен к семье и детям, не пил, не изменял, по крайней мере, в открытую. Так что женщина как бы не имела никакого права быть несчастной. Но была. Или чувствовала себя таковой.
Далее позволю себе историко-социальное отступление, которое ты, конечно, можешь обозвать обычной «артуровской пропагандой», но можешь и вслушаться объективно и непредвзято.
В течение многих веков здание социума у разных народов возводилось с помощью семейных кирпичиков, и их крепость и цельность справедливо считались важнейшим условием сохранения прочности общественного здания. Религия спешила на помощь и вырабатывала строгие правила супружеских отношений. Любовные измены осуждались и карались, католики и мусульмане запрещали развод, православные же настолько усложнили его, что в средние века жену было проще отправить в монастырь, чем получить разрешение развестись с нею.
Тем не менее в культуре многих народов возникали празднования, позволявшие людям иметь каникулы от супружеских обязанностей. Их перечисляет адвокат обвиняемой в моей пьесе о непредумышленном убийстве. Занятную отдушину придумали себе советские подданные в СССР: у них получение путевки в дом отдыха стало негласно служить той же цели. (Известный сатирик вставил в свой рассказ такую сцену — туристка звонит подруге из дома отдыха и жалуется: «Таня, это какой-то ужас — мужиков почти нет, многие женщины совсем не отдохнули».)
Но вот наступила индустриальная эра. Которая дала женщинам огромную меру самостоятельности, ослабила их зависимость от семейного кораблика. Мужья и жены в погоне за работой часто вынуждены жить в разных городах.
Детей перебрасывают друг другу, как футбольные мячи. Тем не менее общественная мораль по-прежнему учит — настаивает — обещает, что счастье в долгом союзе двоих не только возможно, но является единственной разрешенной формой. И что пожар новой влюбленности для него губителен и недопустим. А если счастья нет, значит, виноват кто-то из супругов, и надо повести его/ее к психоаналитику-кон-сультанту. И взаимное недоброжелательство, горечь, обида несчастливых людей нарастают день ото дня, доводят их до истерик, до нервных срывов, до рукоприкладства, даже до убийств. (Смотри программы телеканала «Следопыт».)
У меня нет рецептов, как это можно смягчить, преодолеть, ослабить. Может быть, люди придут к убеждению, что при вступлении в супружество нужно обязательно обоим подписывать договор, в котором точно будет указано, какие обязанности каждый принимает на себя. В том числе и добавлять вариант «требование верности не включено». Или указывать длительность планируемых отношений: на 20, 15, 10 лет, как при получении займа на покупку дома. С возможностью возобновления и продления. Может быть, кто-то захочет включать и ежегодный отпуск от супружества — на неделю, на две, на месяц.
Мы с тобой оба знаем много пар, вовремя догадавшихся, что условие верности невыполнимо, что душа человека будет жаждать новой влюбленности всегда, и счастливо проживших всю жизнь вместе, закрывая глаза на измены друг друга. А заверять молодоженов, что пожар влюбленности, соединивший их, можно растянуть на все оставшиеся годы, есть гнусный обман, чреватый миллионами горчайших разочарований.
Смею ли я высказать предположение, что и твое увлечение перепиской с ветреным беглецом из ГУЛАГа вырастает из того же порыва? Что душа рвется из клетки строгого целомудрия, куда ее загнал страх утратить бесценное сокровище семьи, детей, грядущих внуков, супружества? Заметь, что в таких ситуациях муж не может не чувствовать, что жене хотелось бы чего-то, чего он дать уже не может. И тоже впадает в тоску. Которая мне часто мерещилась на лице Бориса. И — страшно сказать — на лицах мужей всех моих прежних возлюбленных тоже.
За время твоей дружбы с Женечкой ты могла заметить, что ее самая сильная страсть — в любой жизненной ситуации быть хорошей. Она может быть ангелом понимания, чуткости, доброты. Особенно по отношению к чужим людям. С близкими, домашними это труднее. Потому что она как бы обязана быть с ними хорошей. (Не потому ли в Евангелии сказано, что «враги человека — домашние его»?) И вот недавно в очередном порыве «хорошести» она пригласила пожить у нас свою сослуживицу на время ремонта ее дома.
Эта сослуживица обладает талантом тихо и незаметно появляться в комнате в самые неподходящие моменты. То она разыскивает свой сотовый телефон. То у нее порыв поделиться какой-то мыслью или эмоцией. Она возникает неслышно и неумолимо, как огни полицейской машины в боковом зеркальце. И вносит такое же чувство безнадежности.
Как ты догадываешься, наша интимная жизнь с Женечкой идет своим ходом так, будто никакой Леандр не плывет изо всех сил ни в каком Геллеспонте. Мне начинает казаться, что сослуживица мистическим образом слышит сквозь стены порывы моего десантника и устремляется на его флюиды как раз в тот момент, когда я начинаю задирать Женечке платье.
Что мне остается делать? Разжать объятия, застегнуть молнию на брюках? Делать вид, что все нормально, можно и отложить? Я, еще не расслышав шагов входящей, ощущаю этот толчок в теле жены — прочь от меня. Даже если она успевает шепнуть мне на ухо: «Я избавлюсь от нее через пятнадцать минут», все умирает во мне, рушится, как пропоротый дирижабль. В глазах темнеет от ненависти. Я ощущаю себя не любящим мужем, а сексуальным попрошайкой, которому очередной раз «не подали». О том, чтобы оставаться «хорошим», не может быть и речи. А ремонт дома затягивается. Кто сможет обвинить меня, если я приглашу Барбару на «незапланированные съемки»?
Вдруг мне пришло в голову: а почему в ухлестывании за тобой я пренебрегаю таким простым приемом, как игра на струнах ревности? Почему не рассказываю об очаровании Барбары Хилл? По сюжету нового фильма ей надо принимать участие в постельных сценах с нелюбимым старым мужем. В какой-то момент она выпрыгивает из-под одеяла и полуголая убегает в ванную. Должен признать: о таком бюсте каждая женщина может только мечтать. И взгляды, которые она порой бросает на меня между съемками, ох, намекают, ох, будоражат, ох, завлекают.
Наш Мишаня между тем совсем извелся со своей новой возлюбленной, у которой, похоже, сильны твои комплексы. И я, со всем моим опытом, цинизмом и умудренностью, не могу прийти ему на помощь. Живи мы в XIX веке, у меня была бы возможность сводить его «в дом неземных услад» и познакомить с азами «науки страсти нежной». Но сегодня и это запрещено безжалостным ГУЛАГом. Бедный мальчик, как и миллионы его сверстников, уже упрятан за колючую проволоку. Если я попытаюсь учить его рытью подкопов, Женечка исколет меня своим донкихотским копьем до смерти. Остается надежда, что так ли, эдак ли мальчик сам осознает, что настоящая жизнь начинается только за оградой, и освоит «синдром побега».
А твой ненасытный Леандр возвращается к своим мечтам. Камера! Мотор! Налюбовавшись обнаженными плечами, он переводит взор вниз. Там ее — твои — пальцы нащупывают язычок застежки-молнии на юбке. Нет, обещание, таящееся в слове «молния», оказывается обманом: застежка не поддается. Только с помощью неизвестно откуда взявшихся плоскогубцев ее удается расстегнуть. И чудо открывается — да, у нее есть колени! И они способны сходиться и расходиться! Что может быть «круглей колен твоих — их либе дих!» Ненасытимый и истомленный АК.
Люба пишет Артуру в апреле
Ненасытимый и истомленный, любимый и невозможный Леандр! Должна признать, что твой подлый примитивный прием сработал: два дня я исходила ревностью, воображала, как явлюсь к вам на съемки и плесну горячим кофе в лицо то ли тебе, то ли твоей Барбаре, то ли обоим. Кстати, слышал ли ты, что художественному руководителю Большого театра в Москве плеснули в глаза не кофе, а серной кислотой? Он чуть не ослеп, бедняга. Но какие страсти бушуют! И это в возвышенном мире классического балета, который поэт назвал «замком красоты», от которого мы отделены «пиликающей ямой оркестровой, и подняты мосты».
У тебя — тревоги за Мишаню, у меня — понятное дело, за Славика. Халиб, кроме знания нужных языков, оказался еще компьютерным гуру. И он подбил нашего сына помогать ему в грандиозном проекте: создании программы «Компьютерный друг». Лавры Марка Цукербергера не дают им покоя. Программа должна обеспечивать покупателя дружескими отношениями с любой знаменитостью, какую он только пожелает.
Допустим, девушка влюбилась в Леонардо ди Каприо. Купив программу, она сможет вступить с ним в интимную переписку. Он будет разговаривать с нею с экрана компьютера, говорить нежные слова и комплименты, давать мудрые советы и несбыточные обещания, жаловаться на непонимание режиссеров и возлюбленных. Будет назначать свидания в ресторонах и курортах, названия которых будут включены в программу за небольшую плату из кармана владельцев, гоняющихся за рекламой. Девушка будет спрашивать у ди Каприо советов об отношениях с друзьями и родителями, а потом небрежно и загадочно ронять в разговоре: «Нет, Леонардо этого не одобрил».
Я пытаюсь отговорить их, запугать законами о копирайте, о недопустимых вторжениях в частную жизнь, о краже личных данных. Куда там! Они уверяют меня, что с копирайтом в электронных сетях давно никто не считается, а облик человека современная техника подделывает на экране так, что все папарацци скоро останутся без работы. Если у них получится, я, может быть, поддамся и закажу программу «Дружба с Артуром Казановым». И уж тобой экранным буду помыкать, как захочу. Может быть, даже попробую привить тебе начатки целомудрия.
Недавно случилась неприятность. Я начала писать письмо тебе, потом куда-то вышла на пять минут, а в это время Борис зашел в кабинет и прочел текст на экране. Слава богу, там было только про Большой театр, ничего серьезного. Борис удивился, спросил, кто такой Леандр, но я уверенно заявила, что это мой бывший сослуживец по библиотеке и что я не хочу терять связи с нью-йоркскими друзьями. Ты ведь знаешь, он не ревнив, только очень мрачнеет, когда я восхищаюсь кем-то или просто похвалю. По возможности я стараюсь следить за собой, не дразнить гуся гордости понапрасну.
Кстати — о гусях. Поймала себя на том, что всякое новое впечатление я подсознательно опускаю на проверку в сортировочный ящичек: «Понравится это Артуру или нет?» И вот на днях напоролась на статью, которая должна тебя очень заинтересовать. Супружеская пара ученых, зоологиня и психиатр, опубликовали результаты своих многолетних наблюдений в книге под названием «Миф о моногамии у животных», и рецензент подробно описывает их открытия.
Да-да, можешь ликовать! Все трогательные истории о вечной любви у лебедей, гусей и попугайчиков оказались на поверку сказкой. Законы эволюции требуют, чтобы самец распылял свои гены с максимальной энергией. Но и самки не отстают от них в погоне за разнообразием. Береговые ласточки считались образцом верности, но когда провели анализ птенцов из одного гнезда, оказалось, что они были зачаты разными самцами.
ДНК — вот что разрушило старинный миф! Выяснилось, что и ревность тоже не является монополией самцов, которые соперничают и устраивают поединки. У воробьев самка может убить птенцов своей соперницы, которой оказывал внимание ее партнер. То же самое и у скворцов. Так что попытки людей учредить моногамию не имеют реальных корней в нашей биологии, а только в психике. Это нечто вроде «пакта о взаимном разоружении: я не буду мучить тебя изменами, если ты пообещаешь не мучить меня».
Раз ты в последнем письме нарушил этот пакт, я имею право отплатить тебе тем же. В наше переводческое бюро зачастил представитель большой торговой фирмы, продающей автомобили фирмы «Шевроле» в России. Мы готовим для них тексты рекламных проспектов, переводим инструкции по эксплуатации. Его зовут Генрих Врун, и он понятия не имел о том, что означает фамилия, присвоенная его дедушке феодосийским шутником-полицмейстером, выдававшим документы для эмиграции еврейским обитателям черты оседлости в царские времена.
В его приемах «ухлестывания» много тех, которые ты применял ко мне в начале нашего знакомства. Их я парирую без труда. Однако есть и оригинальные ходы, которые ты можешь взять на вооружение. Например, он вдруг начинает фразу с «а помнишь» и дальше подпускает в голос такие промасленные интонации, что язык не поворачивается сказать: «Нет, не помню, не было ничего подобного в нашей прежней жизни». Или начинает вслух планировать совместную поездку в Европу, о которой у нас якобы существует давнишняя договоренность и осталось лишь решить, по какой реке лучше прокатиться: по Рейну или Дунаю. При первом взгляде на него никому и в голову не придет, что это прожженный ловелас. Так — короткая сарделька, сочащаяся жиром и сияющая самодовольством. Но, видимо, горячая на ощупь.
Вчера он вдруг пришел сильно расстроенный: его брат попал в больницу с огнестрельным ранением. Этот брат много лет состоит в Обществе по борьбе с насилием, работает с подростками, вступившими в уличные банды. Он похоронил уже несколько своих подопечных, сам был под огнем восемь раз, трижды подростки закрывали его своим телом во время перестрелки. Говорит, что любит и убитых, и убийц, что все они — отверженные дети Америки. Наше правительство рассылает миротворческие войска по всему свету. Не пора ли послать несколько миротворческих батальонов на улицы Вашингтона? Только представь себе, что мы с тобой будем делать, если эта чума затянет Славика или Мишаню.
Чтобы отдохнуть от кровавых историй канала «Следопыт», я иногда переключаю телевизор на канал «Планета животных». Там тоже кровища обычно хлещет ручьями, тигры, медведи, кашалоты раздирают свою добычу крупным планом. Но, видимо, анализируя реакцию зрителей, студия обнаружила, что среди них есть миллионы заячьих сердец вроде меня и надо что-то снять и для них. Раз в неделю они показывают для нас программу «На этот раз сорвалось».
И вот позавчера сижу я перед экраном и отдыхаю сердцем. То буйвол увернулся от стаи гиен и удрал. То орел выронил схваченного лисенка. То челюсти крокодила промахнулись мимо ноги антилопы, пришедшей на берег реки. А потом нам показывают львицу, лежащую на земле рядом с олененком. И диктор рассказывает совершенно невероятную историю. Видимо, у этой львицы погибли львята. И ее материнская любовь перенеслась на чужого детеныша. Она облизывает его, защищает от хищников, водит к водопою. Утратила свой охотничий инстинкт, перестала добывать себе пропитание, но вегетарианкой стать не сумела. Через месяц она умерла от истощения. Не про это ли мы говорим «любила до смерти»? Я, конечно, облилась слезами.
Плыви, плыви ко мне, мой Леандр! И вспоминай иногда то, что сказал мудрец Кьеркегор: «Великое дело — отказаться от своей любви. Но еще более великое — остаться со своей любовью, отказавшись от ее исполнения». Твоя Л. Ф.
Апрельские кинокадры
Артур вводит Барбару и Джека Вилсона в свой кабинет, усаживает перед телевизором.
АРТУР: Полиции удалось добиться некоторого прогресса в расследовании исчезновения Тамары Бишман-Буриловой. Лейтенант Запата любезно сделал для нас копию ленты, на которой запечатлен новый допрос мистера Фишмана. Это является нарушением правил расследования, поэтому я поклялся ему, что за пределами моего кабинета никто ни о чем не узнает. Хочу, чтобы вы посмотрели ленту внимательно.
Загорается экран. Гарольд Бишман держится спокойно, время от времени отпивает воду из бутылочки, потом прячет ее в карман.
ЗАПАТА: Сегодня я хочу расспросить вас о вашем племяннике Дугласе Кренце. Он ведь жил с вами, когда вы привели в дом новую жену?
БИШМАН: Да, несколько месяцев мы провели вместе под одной крышей. Потом решили, что это тесновато, и я помог ему снять квартиру.
ЗАПАТА: Дуглас и Тамара почти ровесники, не правда ли? Как бы вы описали их отношения?
БИШМАН: Они любили поддразнивать друг друга. Беззлобно, но иногда, на мой вкус, перебарщивали с ядком. Молодежь не всегда умеет оставаться в рамках такта. Прохаживались порой и на мой счет. Но я относился к этому добродушно.
ЗАПАТА: Наверное, вы были очень огорчены, узнав об аресте племянника?
БИШМАН: Это было как обухом по голове. Я только что вернулся из России, был подавлен ссорой с Тамарой, а тут вдруг — новая беда. И за что? Ну, покуривал мальчик марихуану — а кто этого не делает?
ЗАПАТА: В протоколе указано, что это был не первый арест. И что в автомобиле у него нашли пакет травки весом в десять фунтов.
БИШМАН: И что с того?! Вся эта ваша война с наркотиками — раздутая фикция. Люди гибнут, кровь льется, в тюрьмах не хватает места. Сухой закон ничему нас не научил. Разрешили бы свободную продажу — и все мексиканские и колумбийские наркобароны разорились бы. Правда, и половина полицейских могла бы остаться без работы.
ЗАПАТА: Когда вы последний раз виделись с Дугласом?
БИШМАН: Я навещал его в тюрьме пару раз. Подбрасывал деньжат на его счет в тюремном киоске, обсуждали, как подавать апелляцию.
ЗАПАТА: Вы совсем не допускаете, что он мог быть как-то замешан в исчезновении вашей жены? В свое время вы высказали предположение, что она осталась с возлюбленным в Москве. Теперь мы знаем, что она вернулась в Америку отдельно от вас. К кому она могла поехать из аэропорта? К подруге, сокурснику? Почему бы родственник мужа, Дуглас Кренц, не мог дать ей приют?
БИШМАН: Я не верю, что Дуглас мог скрыть от меня такое. Если вы намекаете, что между ними мог загореться роман, я не вижу, какой смысл им было держать его в тайне. Молодой и красивый Дуглас мог легко увести у меня жену — в этом нет сомнения.
ЗАПАТА: Молодой, красивый — да. Но не богатый. Вы были для обоих главным источником материальной обеспеченности. Вряд ли вы согласились бы на роль все прощающего благодетеля.
БИШМАН: Лейтенант, все версии заслуживают тщательного расследования. Бог вам в помощь. Буду вам признателен и счастлив, если вы отыщете Тамару. Я все еще не теряю надежду уговорить ее вернуться ко мне. Но давайте на сегодня закончим. Несколько клиентов ждут меня через полчаса на другом конце города.
Экран гаснет.
АРТУР: Что скажете?
БАРБАРА: У меня шевелится тоскливое предчувствие, что никакого преступления не было. И все наши труды пропадут даром. Девица просто удрала к кому-то другому и скоро объявится целая и невредимая.
ВИЛСОН: Да, есть такая возможность. Допускаю, что по каким-то причинам беглянке нужно некоторое время скрываться. Одно только… На той первой ленте, сделанной в Новгороде, есть кадр: Тамара на мгновение уткнулась лицом в шею матери. В этом жесте столько нежности и доверия… Не верится мне, что она могла обречь мать на такую тревогу и неизвестность.
МАЙ
Артур пишет Любе
О, мой свет в далеком окошке!
Что это за слухи о приближающемся урагане? Не сорвет ли он крышу с вашего дома? Не задует ли лампу в окне? Что станет с твоим Леандром, если лучик маяка, ведущий его и манящий, исчезнет во мраке?
Мне вдруг пришло в голову, что я все время пытаюсь красоваться перед тобой, самоутверждаться, в чем-то убеждать. Кажется, никогда не делился чем-то постыдным и унизительным. Нельзя ли это свалить на «трудное детство в ГУЛАГе»? Только представь себе: эрос мощно врывается в жизнь мальчишки в десять-двенадцать лет, но кругом взрослые делают вид, будто знать не знают, что это такое. Даже если ты водишься с уличной шпаной и уже понимаешь значение таких слов, как «трахаться», «бараться», «дрочить» и все прочее, это не может никак соотноситься с огненной тайной, полыхающей в твоей душе. Ты жадно ищешь объяснений и вскоре оказываешься перед тоскливым «одно из двух»: либо я — безнадежный выродок, либо мир взрослых — сплошное вранье.
Здесь лучше перейти с первого лица на третье.
Ему было лет десять, когда он начал листать альбомы с репродукциями картин, застаиваться перед скульптурами в Летнем саду, вырезать из журналов фотографии красавиц в купальниках. Раз взрослые уговорились прятать эту обжигающую тайну под завесу стыда и умолчаний, ему ничего не оставалось, как добывать прикосновения к ней воровато, по крохам, извилистыми путями.
В их коммунальной квартире дверь ванной не прилегала к полу вплотную. Если подсунуть в щель карманное зеркальце и прижаться к доскам щекой, можно было увидеть, как соседка Лида водит мочалкой по груди и плечам. Или еще: в гости к его матери приехала подруга юности, жила у них несколько дней. Когда мать, уложив его, уходила на кухню хлопотать со стиркой и мытьем посуды, подруга вылезала из кровати, становилась обнаженная перед настенным зеркалом и начинала ласкать себя. Затаившись под одеялом и оставив щелку, можно было долго-долго любоваться ее сияющими ягодицами и зеркальным отражением всего остального.
Стыд-позор на всю Европу?! Ну и пусть, и пусть, и пусть! Потому что жить без этого невозможно — просто не стоит.
Перенесемся на десять лет вперед. У него уже есть девушка, студентка Библиотечного института, с которой они неумело и упоенно лишили друг друга невинности, близость с которой только возрастает день ото дня. Их увлечение книгами, фильмами, стихами, картинами дает им бесконечную пищу для увлекательных разговоров, сводит их с десятками интересных и талантливых молодых людей. Ему нравится быть хорошим, честным, добрым, отзывчивым. И он не очень задумывается о том, что случится, если его сердце откликнется на очарование другой девушки.
А именно это и произошло во время зимних каникул. Ему досталась двухнедельная путевка в дом отдыха, и там он встретил другую. Поначалу она даже не показалась ему красивой. Кто-то познакомил их, они перебрасывались при встречах пустяковыми шутками, сговаривались о лыжных прогулках, о вечеринках в номерах общих знакомых. На второй или третий день в доме отдыха устроили концерт самодеятельности, она вышла на сцену и запела по-английски: «I love Paris in the spring time…» Кажется, это и сразило его.
Потом, вспоминая их первые встречи, он с удивлением осознал, что в чувстве его волнение и нежность уже тогда мощно пересиливали и оттесняли вожделение. Кажется, они целовались при встречах и прощаниях, но не больше. Какой-то невидимый гиперболоидный луч шел от нее к нему прямо в сердце и оставлял там сладостную рану. Ему казалось, что объятия могут прервать действие этого луча. Он спешил к ней, как рыба может спешить к открывшейся проруби в корке льда — чтобы глотнуть кислорода.
Его отношение к возлюбленной из Библиотечного института ничуть не изменилось. Он по-прежнему радовался их встречам, ликовал, когда им удавалось уединиться в чьей-то комнате, жадно ласкал ее со всем неиссякаемым жаром двадцатилетнего. Понимал ли он, что такое поведение выбрасывало его из разряда «честных и хороших», что оно было заклеймлено словом «измена»? Головой он осознавал это, но в глубине души знал, что установленные правила «хорошего» в этой сфере для него абсолютно невыполнимы. Представить себе, что настанет момент, когда он должен будет подчиниться им и отказаться от новых влюбленностей, было для него так же невозможно, как рыбе перестать стремиться к проруби.
Но было еще и другое, что я смог выразить в словах лишь много лет спустя. Краткая формула уложится в очередную листовку:
ЛИСТОВКА
Если мужчине удается сохранять верность жене, в девяти случаев из десяти он вскоре утратит любовь к ней. Она перестанет быть для него дорогим и близким человеком, а превратится в надзирательницу, тюремщицу, символ неволи, закрывающий путь к тому, без чего жизнь утрачивает смысл.
Именно эту простую формулу все идейные защитники ГУЛАГа будут прятать от себя, друг от друга, от своих детей. Да, любовь и свобода — два главных сокровища, за которые люди сражаются вот уже тысячи лет. Да, любовь и свобода несовместимы или, по крайней мере, представляют страшную опасность друг для друга. Разве не вправе я искать выход из этого тупика в призыве отделять любовь от влюбленности? Верните людям свободу влюбляться — и их дар любить друг друга возродится, обретет новую жизнь, наполнится теплом и доверием.