В рабочем зале Дакота окликнула его.

Пакстон повернулся. Прямо на него шла Дакота в новехонькой светло-коричневой форме. В ней она казалась на несколько дюймов выше. Пакстон подумал, не придается ли к форме и улыбка. Он никогда не видел, чтобы Дакота так улыбалась. Он подождал, пока она подойдет.

– Можешь сделать мне одолжение?

Пакстон пожал плечами:

– Конечно.

Она протянула ему маленький белый конверт.

– Отнеси в здание, где перерабатывают отходы. Бывал когда-нибудь в той части света?

– Нет.

– Я запрограммировала твои часы, они тебя доведут. – Дакота шлепнула Пакстона по руке. – Спасибо, напарник. Послушай, как насчет того, чтобы нам с тобой еще выпить, а? В недалеком будущем. – Она улыбнулась и оправила на себе форму. – Продолжай в том же духе и будешь следующим.

– Конечно. Было бы здорово, – сказал Пакстон, не собираясь принимать приглашение.

Он прошел к лифту, испытывая облегчение оттого, что ушел от нее, от рабочего зала, предвидя бездумные поиски, которые хороши уже тем, что он будет один. Окруженный сотнями людей, он мог оставаться в одиночестве.

Он доехал на трамвае до Прихожей, пересел на другой трамвай, пустой, который шел к зданию, где перерабатывают отходы. Доехал до нужной остановки, где вышел в непритязательный бетонный вестибюль, в котором за столом сидел молодой человек, выходец из Азии, в голубой рубашке поло. Молодой человек кивнул Пакстону. Тот помахал конвертом.

– Доставка.

– Вы в системе, – сказал молодой человек, взглянув на часы. – Идите прямо.

Пакстон посмотрел на свои часы. Второй этаж, комната 2В. Он поднялся на лифте и шел извилистыми коридорами, пока не оказался в комнате, где за столом сидел пожилой человек. Пакстон бросил конверт на стол, старик что-то пробурчал. Пакстон вышел и снова прошел коридором к лифту.

В другом конце коридора мужчина в зеленой рубашке поло медленно водил метлой по сверкающему полу.

Что-то в нем показалось Пакстону знакомым.

Двери лифта открылись, Пакстон уже хотел войти, но все же позволил дверям закрыться и повернулся. Мужчина с метлой взглянул на него. Прошла секунда. Волосы у него отросли, появилась кустистая борода, но Пакстон узнал его.

Рик, который напал на Циннию в больнице.

Рик тоже узнал Пакстона, бросил метлу и бросился по коридору. Пакстон побежал за ним, резко повернул налево за угол и увидел Рика – тот оглянулся на него перед тем как открыть дверь, ведущую на лестницу. Пакстон подбежал к этой двери, провел часами перед сенсорной панелью, но загорелся красный.

Он снова провел часами. Снова красный. Он схватился за ручку двери и с силой ударил по ней ладонью. Раз, другой, третий – ладонь онемела. Поняв, что дверь не откроется, он собрал злость в комок, сжал этот комок в груди и вернулся в Административный корпус, где, войдя в кабинет Добса, даже не потрудился постучать.

Добс разговаривал с молодым охранником и был возмущен тем, что Пакстон прервал разговор, но, увидев выражение его лица, смягчился, как будто понимал, что будет. Добс, махнув рукой, отпустил новобранца.

Пакстон дождался, когда тот выйдет, и закрыл дверь.

– Вы говорили, что его уволили, – сказал он.

Добс вдохнул, выдохнул и сложил пальцы крышей домика.

– Ты же согласился, чтобы твоя женщина кое-чего не замечала. Мы поступили так же. Так аккуратней.

– Аккуратней, – повторил Пакстон. – Вы мне слово дали.

Добс поднялся со стула, и Пакстон сделал шаг назад.

– Слушай-ка, Рик больше не начальник, он на дерьмовой работе и фактически изолирован от остального населения. Дело сделано.

– Почему?

– Пакстон…

– Вы должны были, вы обещали.

– Я ничего тебе не должен…

– Я не уйду, пока вы мне не скажете.

Добс вздохнул. Оглядел комнату, как будто надеялся найти какой-то выход, но не нашел, и сказал:

– Чтобы уволить его, надо указать причину. Если причиной будет нападение, придется подавать рапорт и потом объяснять, как так вышло, что на моей территории произошло такое правонарушение. Я тут несколько месяцев был занят, и статистика не в мою пользу. Нельзя допустить, чтобы на куче дерьма, которая уже образовалась, появилась еще другая куча.

– Так что же, скрыть?

– Слушай, – сказал Добс, обошел стол и подошел так близко к Пакстону, что тот почувствовал запах крема после бритья. – Я понимаю, ты тут стал своего рода знаменитостью, но для меня это мало что значит. Я не могу тебя уволить, но могу перевести на постоянную работу при сканнерах. Черт, да я могу перевести тебя на участок Рака кожи. Пока ты играл, как и положено, в команде. Так не подводи меня, сынок. Договорились?

Пакстон хотел разозлиться. Хотел предостеречь Добса, сказать что-нибудь, проявить твердость.

Он хотел, но понимал, что так нельзя. Пакстону отчаянно хотелось сделать так, чтобы Добс смягчился, чтобы снова назвал его «сынком», как это бывало прежде, потому что теперь это слово звучало совсем не ласково, а скорее наоборот.

Пакстон вышел из кабинета, так стиснув кулаки, что ногти врезались в ладони. Он стал искать Дакоту, ему нужно было снова пережить блаженство со вкусом вишневой эссенции.

Пакстон

Пакстон ходил по променаду, думая обо всем, что его беспокоило, но, главным образом, думал о вишневом вкусе, который до сих пор ощущал. От этого вкуса нельзя было избавиться полосканием рта. Он попробовал сообразить, какой сегодня день недели, и решил, что, скорее всего, воскресенье, но проверил часы, и оказалось, что среда. Он шел, но спохватился, что забыл, куда идет. Вновь прибывший спросил у него дорогу к «Живи-Играя», Пакстон объяснил и только потом сообразил, что направил человека не в ту сторону. Ближе к концу смены он зашел в «Облачный Бургер» и, пока ел, думал, что проведенное здесь время будет самым приятным за день. Тут он понял, что опять забыл, какой сегодня день.

Среда.

Выходя из ресторана, он обратил внимание на женщину со странной походкой. Такая бывает у человека, который чего-то боится. Глаза бегали, мышцы напряжены. Лысая голова, как будто гипсовая кожа, невысокий рост делали ее похожей на инопланетянку. На ней была красная рубашка поло. Пакстон подумал, что, возможно, наркотики проедают ему дыру в мозгу, но, глядя вслед этой женщине, сообразил, что нет, не скоро забудешь человека, который держал тебя на мушке.

Имбер не заметила Пакстона, и его это задело. Задело, что она не удостоила его взгляда. Неужели он настолько маловажен? Это была неправильная реакция, но он оказался в ее власти. Он пошел следом за Имбер, прикасаясь к этой штуке в кармане, как бы желая убедиться, что она на месте.

Имбер села на трамвай, он тоже. Он стоял в толчее, мысленно повторяя «заметь меня», но она стояла, опустив голову, и ее лица не было видно.

Имбер вышла у Административного корпуса и стала в очередь к киоску, перед ней было человек десять. Пакстон стал рядом. Она мельком взглянула на него, замерла и стала смотреть перед собой. Закрыла глаза, как бы желая, чтобы он исчез.

– Привет, – сказал Пакстон.

Смешно обращаться к ней таким образом, но больше ничего в голову не приходило.

Она вздохнула и поникла.

– Ну конечно, – сказала она. – Конечно, твою мать.

– Наконец удалось пройти анкетирование, – сказал Пакстон.

– Тут столько народу, и надо же, чтобы именно ты. Мы вложили в это все ресурсы…

Пакстон положил ладонь ей на предплечье, ухватил его поудобней, но не настолько сильно, чтобы она устроила сцену.

– Пройдем, – сказал он.

Он ожидал, что она будет сопротивляться, но она покорно пошла рядом. Он узнал этот взгляд. Именно такой взгляд он видел у себя в зеркале каждое утро: полное, безоговорочное поражение. Она, как кукла, позволила подвести себя к лифту. Пакстон провел часами перед сенсорной панелью, и они поднялись на этаж, где располагался рабочий зал отдела охраны.

Пакстон вышел из лифта, по-прежнему держа Имбер за руку. В конце длинного коридора была открыта дверь в рабочий зал, было видно, как за нею снуют туда-сюда люди в голубых рубашках.

Между этой дверью и лифтом в коридоре располагались шесть кабинетов. Один из них сейчас был пуст, поскольку часто использовался работниками других департаментов, приходивших для согласования своих действий со службой охраны.

Третья дверь по левую сторону.

Имбер, шаркая, шла рядом с Пакстоном.

– И что? – сказала она.

Пакстон подумал, что, может быть, надо завести ее в рабочий зал. Представил себе, как посмотрит на него Добс и Дакота, узнав, в чем дело. Поймал вредителя. Может быть, Добс снова назовет его сынком. Ласково, как прежде.

Они прошли половину расстояния до зала, Пакстон остановился у пустого кабинета и провел часами перед сенсорной панелью. Дверь открылась. Пакстон придержал ее, пропустил вперед Имбер, зажег свет и закрыл дверь. В кабинете был письменный стол с прикрепленным к нему планшетом-компьютером и стульями по обе стороны от стола.

На стене красовался плакат с надписью курсивом: Вы все делаете возможным!

Имбер осмотрелась и, подняв руки, приготовилась защищаться и отступила в угол, вдруг испугавшись того, что оказалась в комнате без окон с незнакомым мужчиной. Мужчиной, которому прежде угрожала.

– Сядь, – сказал Пакстон.

Имбер, шаркая, пошла к столу, не спуская глаз с Пакстона, и села так, будто в сиденье находилась бомба, которая должна была взорваться, среагировав на изменение сигнала от тензодатчика. Пакстон сел напротив. От страха Имбер совсем растерялась и смотрела на Пакстона как на абстрактную картину. Как на что-то такое, что трудно понять.

– Тебя не узнать, – сказала она. – Но изменился ты не в лучшую сторону.

Пакстон вместо ответа только пожал плечами.

Имбер посмотрела по сторонам.

– А эта женщина, которая была с тобой. Где она?

– Ты была не права, – сказал Пакстон.

– Насчет чего?

– Насчет книг. У нас есть «451 градус по Фаренгейту». У нас есть «Рассказ служанки». Облако их не придерживает. Просто их никто не заказывает. На склад не завозят то, что никому не нужно. Это просто… просто хорошо работающее предприятие, понимаешь? Рынок диктует решения.

Имбер стала что-то говорить, но остановилась. Типа «Какое это имеет значение?».

– Наверно, все равно, права ты или нет, – сказал он. – Только дело в том, что народ не слушает. И не в том дело, что от него скрывают правду. Просто ему до правды дела нет.

Имбер поерзала на стуле.

– Почему именно это Материнское Облако? – спросил Пакстон. – Один раз ты пыталась сюда попасть – не вышло. Почему не попробовать в другое?

– У нас что? – спросила Имбер. – Сеанс психотерапии? Допрос? Хочешь выслушать историю моей жизни?

– Отвечай на вопрос.

Имбер вздохнула:

– У моих родителей был кофейный магазин. Маленькое уютное заведение. Я там выросла. Когда выстроили это Материнское Облако, все города в окрестностях пришли в упадок и обезлюдели. Наш магазин разорился, мои родители тоже. – Она посмотрела на кисти рук, лежавшие у нее на коленях. – Наверно, можно сказать, что у меня личные счеты с этим Материнским Облаком. Может быть, даже слишком личные. – Она посмотрела на Пакстона. – А ты что здесь делаешь?

– Что ты планировала?

– Теперь это не имеет значения.

– Скажи мне, – быстро и твердо проговорил он. – Где твоя спичка?

– Я не взяла ее с собой.

Пакстон засмеялся:

– Ты шутишь? Наконец пробралась сюда, а спичку с собой не взяла?

– С ума сошел? Попасться с нею на пути сюда? Ты знаешь, что бы со мною сделали? Я пыталась найти способ переправить ее сюда. Либо искала возможности причинить какой-нибудь ущерб. – Она вздохнула и посмотрела в сторону. – Никакой надежды. В Материнское Облако и мышь не проскочит.

Пакстон потянулся к карману и убедился, что, да, все на месте. Он вынул флешку и стал крутить ее в руках, ощущая кончиками пальцев гладкий пластик. Имбер широко раскрыла глаза. Глубоко вдохнула и задержала дыхание.

Он не знал, зачем носил эту флешку с собой. Сидя в машине, собирался выкинуть ее в окно. При возвращении в Облако ее не заметили. Поскольку он охранник, едва смотрели на экран, когда он проходил через сканер. Преимущества. Придя к себе, он обнаружил в кармане флешку и, поскольку она представляла определенную ценность, положил ее в выдвижной ящик рядом с раковиной, а не в мусорную корзину.

Просто маленькая пластиковая коробочка. Но ему приятно было знать, что она лежит в выдвижном ящике рядом с раковиной, а после встречи с Риком Пакстон стал носить ее в кармане и, чувствуя потребность успокоиться и сконцентрироваться, прикасался к пластику подушечкой большого пальца.

Просто хотелось, чтобы флешка была под рукой. Хотелось иметь при себе то, что обладало такой разрушительной силой, это заставляло его что-то чувствовать. Сказать, что он благодаря флешке чувствовал себя хорошо, было бы неверно. Не то слово. Он не знал, какое слово тут бы подошло. Он просто знал, что флешка тяжелее, чем кажется.

Он положил ее на стол, ближе к себе, чем к Имбер.

– Что она сделает?

Имбер подалась вперед, как бы желая взять флешку, но Пакстон прикрыл ее рукой.

– На ней вирус, – сказала Имбер. – Он запустит подруливающие двигатели на облачных спутниках. Уведет их с орбиты, совсем чуть-чуть. Несколько недель никто не заметит, потом они совсем сойдут с орбиты и упадут на землю. Все Облако встанет. Сведения о доставке, навигация дронов, система учета кадров, банковская система. Удар будет не смертельным, но Облако долгое время не сможет от него оправиться. Возможно, за это время возникнет и укоренится что-то другое.

– Многие пострадают, – сказал Пакстон. – Многие лишатся работы. И жилья.

Лицо Имбер приняло выражение, какое бывает у спортсменов в ответственный момент: решительное, сосредоточенное. Глаза сужены, губы поджаты.

– Система порочна. Единственный способ поправить дело – сжечь ее дотла и строить заново. Ничего хорошего в процессе не предполагается.

– А что, если не сработает?

Имбер чуть улыбнулась:

– Тогда будем считать, что предприняли попытку. Это лучше, чем даже не попытаться.

У Пакстона болели ступни и спина. В животе ощущалась тяжесть, он раздулся от Облачных Бургеров. Во рту по-прежнему ощущался вкус вишневой эссенции. Он не любил вишню.

Пакстон подтолкнул флешку к Имбер, она схватила ее и вставила в USB-разъем планшета. Постучала пальцем по экрану. Система затребовала пароль. Пакстон наклонился над столом и провел часами перед сенсором.

– Валяй, – сказал он едва слышно.

Имбер постучала пальцем по экрану планшета. Пакстон сидел, желая, чтобы вот сейчас открылась дверь и вошел Добс. Чтобы он увидел. Пакстон не понимал, то ли ему хотелось, чтобы кто-то остановил их, то ли чтобы увидел, что они делают.

Пакстон наблюдал за Имбер. Прошла минута.

Наконец Имбер выпрямилась и с облегчением выдохнула.

– Есть? – спросил Пакстон.

Она улыбнулась ему настоящей улыбкой человека, переживающего глубокое чувство, и ему захотелось закупорить эту улыбку в бутылку и унести с собой в кармане.

– Ты совершил героический поступок, – сказала она.

– Нет, – тихо сказал он. – Нет, нисколько, – сказал он, повысив голос.

– Обсудить это можно потом, а сейчас пора уходить, – сказала Имбер.

Она поднялась с места и двинулась к двери. Пакстон пошел за ней. Он не знал почему, но пошел. В этот момент ему казалось верным следовать за ней. Она знала, что он идет следом, но не остановила его, позволила ему пройти с нею к лифтам, где Пакстон провел часами перед сенсорной панелью. Они стояли и ждали. Имбер переминалась с ноги на ногу, как будто хотела сорваться с места и побежать. Пакстон следил за выходом из зала, надеясь, что никто не выйдет и не увидит его.

Двери открылись, и из лифта вышли Добс с Дакотой.

Они стояли в своих светло-коричневых формах, как две плиты из песчаника. Оба почти одновременно кивнули Пакстону, затем повернулись к Имбер и осмотрели ее с ног до головы, как бы пытаясь вспомнить, кто это.

Пакстон онемел. Он не знал, что сказать. Он видел себя со стороны, стоящим рядом с Имбер, Дакотой и Добсом, и они знали, просто поняли, что случилось несколько минут назад.

Игра окончена. Время идти. Идти по следам Циннии.

Дакота начала было что-то говорить, но Пакстон кашлянул, прочистил горло и сказал:

– Новенькая. Я ей тут все показываю. Провожу обратно в вестибюль.

Добс кивнул:

– Когда проводишь, зайди ко мне. Надо поговорить.

Пакстон кивнул, набрал воздуха и не выдыхал, пока они с Имбер не вошли в лифт и двери за ними не закрылись. Выйдя из лифта, они оказались рядом с остановкой трамвая.

Стоя в толпе людей в разноцветных рубашках, Пакстон чувствовал себя так, будто находится в свете прожекторов, как будто в любой момент все взгляды могут обратиться на него, но ничего не произошло. Он был просто одним из множества движущихся людей. Имбер стояла, глядя во все глаза, почти дрожа, не желая быть пойманной.

Они сели на трамвай и доехали до Прихожей. Пакстон был в голубой рубашке, никто не обращал на них внимания, пока они шли к ярко-освещенному белому прямоугольнику, внешнему миру. Навстречу им катились волны горячего воздуха, коробя ландшафт. Наконец они дошли до порога между темнотой и солнечным светом. Стоял август, это было легко забыть людям, не выходившим на открытый воздух. Солнечный свет, упав на открытую часть предплечья Пакстона, оставил на ней ожог.

Сзади дул прохладный ветерок из здания, там оставалось все, что может понадобиться человеку, и получить это можно было, лишь нажав кнопку.

Кровать, кров и работа на всю жизнь.

Перед ним лежала равнина с мертвыми городами, не обещавшая ничего, кроме гибели от жажды во время долгого пути к чему-то, что может оказаться ничем.

Может быть, это было так же просто, как уйти. Может быть, это был первый шаг. Спичка, чтобы зажечь огонь, и если хватит времени и кислорода, все сгорит дотла.

Может ли такой большой город быть таким уязвимым?

Имбер, стоявшая в ярком свете, повернулась и долго смотрела на Пакстона. От такого взгляда чувствуешь себя и больше, и меньше одновременно. Он заставляет тебя признать совершенную ошибку, но дает надежду, что еще есть время ее исправить.

– Ну, ты идешь? – сказала Имбер, но Пакстон едва слышал ее слова. Их заглушал голос Циннии, шептавший ему в ухо.

Слова признательности

Пристегните ремни: поблагодарить я собираюсь многих. Прежде всего моего литературного агента Джоша Гецлера. Нас свел этот проект. Он поверил в меня, когда у меня не было ничего, кроме первой главы и разрозненных набросков. Его советы неоценимы. Также следует поблагодарить его замечательных помощников, Джонатана Кобба (написавшего мою любимую заметку о книге), а также всех в агентстве «ЭйчЭсДжи». Особая благодарность Соуммее Робертс за ее неустанные усилия по продаже этой книги по всему миру и Эллен Гофф, хранителю договоров с авторами-иностранцами.

Спасибо моему редактору Джулиану Павиа, мастеру художественного слова, сделавшего из того, чем была эта книга, то, чем она стала. Спасибо также его помощнице Анджелине Родригес, делившейся своим потрясающим видением, помимо того что она несла бремя всех помощников – следила, чтобы все было сделано. Мне посчастливилось работать с командой талантливых и страстных сотрудников издательской группы «Краун» – огромное спасибо Энслей Роснер, Рейчел Рокики, Джулии Кеплер, Кэтлине Квинлан и Саре К. Брейфогель. Я в долгу перед литературными агентами и редакторами по всему миру, поверившими в эту книгу, но особо хочется поблагодарить Билла Скотт-Керра и команду «Трансворлд».

Благодарю также моего киноагента Люси Стили за руководство мною в захватывающем головокружительном процессе. А также Рона Ховарда, Брайана Грейзера и всю команду «Имэджин-Энтертейнмент» за веру в успех фильма, поставленного по этой книге. Особая благодарность Кэти Донахоу за руководство и помощь.

Благодарю моих родителей и свойственников. Не могу переоценить то, как их любовь и поддержка – включая продажу моих книг друзьям и родственникам и частую помощь с моей дочкой – помогли мне в моей писательской деятельности.

Вероятно, и это самое главное, моя жена заслуживает благодарности, которую, боюсь, не смогу выразить земными средствами. Аманда неутомимо оказывала мне поддержку и помогала советами с первого дня, она многим пожертвовала ради моей писательской карьеры. С первого дня нашего знакомства я преклоняюсь перед ее интеллектом, юмором и изяществом.

Благодарю мою дочь, побуждающую меня каждый день становиться лучше, желать более совершенного мира для нее и написать такую книгу, которая, как я надеюсь, подтолкнет нас в верном направлении.

Наконец, краткое замечание о посвящении. Мария Фернандес работала на неполную ставку в трех разных заведениях «Данкин-Донатс»[25] в Нью-Джерси, и в 2014 году, когда спала между сменами в автомобиле, случайно отравилась выхлопными газами. Она выбивалась из сил, чтобы платить 550 долларов в месяц за свое жилище в подвале. В тот же год, как сообщалось в «Бостон Глоуб», тогдашний главный исполнительный директор «Данкин-Брэндс», Найджел Травис, заработал 10,2 миллиона долларов. История Марии более, чем что-либо иное, бьется в сердце этой книги.

Об авторе

Роб Харт – автор пяти романов и сборника коротких рассказов Take-Out. Живет на Стейтен-Айленд в Нью-Йорке с женой и дочерью.