– Отец в отъезде. Сказал, что приедет за мной сам, когда возвратится в Петербург, – ответила девушка и тотчас мысленно отругала себя.

– Ну, это совсем не похоже на жилище вора, – разочарованно сказал Джек. – Но кто знает. Смотри, Питер, в саду кто-то есть. Вперед, за работу. Посмотрим, как ты справишься с этим делом. Попробуй заставить его признаться, что он уронил свой очечник в машине твоего отца!

Не стоило откровенничать с посторонним человеком. Но Эскис не казался ей ни интриганом, ни убийцей. По крайней мере, ей очень хотелось на это надеяться.

– Хорошо! – Питер храбро направился к воротам сада. – Э-э… Добрый день. Вы мистер Бриггс?

Взгляд девушки снова остановился на белом волоске, который выделялся на чёрном сукне рукава. Эта незначительная мелочь раздражала её куда сильнее, чем их странная, напряжённая беседа. Как зудящий комариный укус, который не даёт покоя.

Глава 10

– Я тоже не верю в то, что девочки погибли случайно, – тихо призналась Лиза. – Версия с несчастным случаем на уроке химии лишена смысла. Вы видели кабинет и разговаривали с Петром Семёновичем. У него все реагенты под замком. Нам не дозволено ничего. – Девушка помедлила, прежде чем озвучила своё опасное умозаключение: – Думаю, что их убили.

Питеру стыдно

Как только Питер увидел мужчину вблизи, он тут же понял, что в машине его не было. Во-первых, у него была большая круглая голова и такое же круглое лицо, а у угонщиков головы были продолговатые, насколько ребята смогли это рассмотреть.

Она внимательно следила за реакцией Алексея Константиновича. Полагала, что если он замешан в смерти Оли и Танюши, то обязательно себя выдаст хоть чем-то. Но тот и глазом не моргнул.

Мужчина, казалось, слегка удивился.

– Вот только я не представляю, кто и зачем это сделал, – негромким голосом продолжала Бельская. – Все дни до случившегося мы оставались друг у друга на виду. Вместе ходили на учебные занятия и прогулки. Вместе кушали и пили одно и то же. Не знаю, – прошептала она, чувствуя, как в животе поднимается знакомая липкая волна страха. – Просто не понимаю, как вообще подобное случилось.

– Нет, – ответил он. – Я не мистер Бриггс. Я его друг. Вы хотите его видеть? Я его позову.

Она в бессознательном порыве прижала руки к груди.

Питер почувствовал себя не в своей тарелке. Этот симпатичный сад и аккуратный маленький коттедж вовсе не походили на логово бандитов.

– Что с вами? Вам нехорошо?

— Но ты еще не на нем. Разве что частично, одной ногой. Так что я войду.

– Генри! Генри, к тебе пришли! – крикнул мужчина.

Он было дёрнулся к ней, но Лиза отступила на шаг. Даже не подумала, что Эскис – врач и может оказать ей помощь.

Я пожал плечами.

Питер заметил, что остальные члены «Секретной семерки» смотрят во все глаза. Окажется ли Генри одним из тех, за кем они охотятся?

– Мне теперь всё время нехорошо, Алексей Константинович. Я беспрестанно размышляю о том, как они погибли. И кому могли помешать настолько, чтобы… чтобы кто-то решился на нечто столь чудовищное. – Сказав это, Бельская испытала облегчение.

— Свобода выбора прежде всего.

У мужчины, вышедшего из коттеджа, были короткие волосы и продолговатая голова. Он вполне мог быть тем, кто сидел слева от водителя, если исключить то, что он совершенно не походил на человека, способного залезть в чужую машину!

Словно бы давно ожидала беседы с человеком, который посмотрит на неё вот так, с пониманием и ответной болью во взоре, и не велит прекратить вздорные речи, потому что все воспитанницы в Смольном пребывают в блаженстве и безопасности.

Отчего-то так получилось, что я несколько секунд видел все твоими глазами. Когда мы вошли, узрел собственную покачивающуюся спину. Потом загаженную кухню. В ноздри ударил запах перегара, гнили и подгорелой рыбы. Будь я собой, меня бы так не шибануло — привык и не к такому.

«Но ведь трудно сказать заранее», – подумал Питер.

Эскис принёс ближайший к ним стул и поставил его возле девушки.

Пьяные рожи, встретившие нас дружным ревом, показались совсем отвратительными — соскочившими с полотен Босха.

Мужчина вопросительно посмотрел на него.

– Присядьте, Елизавета Фёдоровна. – Он глядел участливо, даже пристально, но прикоснуться не смел. Просто встал напротив неё возле рояля. – А скажите, что за птица эта ваша Свиридова?

— Найтик пришел!.. — Ко мне бросилось тело с отдаленными признаками женщины. — Мой самый любимый мужчинка! А кто это тебя так раскрасил?

– Что вам нужно? – спросил он.

Лиза плавно опустилась на стул и в недоумении воззрилась на мужчину снизу вверх.

То была старая подруга Крыська, размалеванная, с вываливающейся из незапахнутого халата грудью. Меня передернуло: более тошнотворной твари в своей богатой неприглядными личностями жизни не встречал. Если б не ты, думаю, одним ударом в лицо она бы не отделалась. Но, подозревая, что вряд ли ты отнесешься к такому с пониманием, я сдержался и лишь отпихнул ее посильнее.

– Э-э… Вас зовут мистер Г. И. Г. Бриггс, сэр? – вежливо спросил Питер.

– Известно что, – тихо проговорила она. – Исполнительная, строгая, внимательная, заботливая особа. Немолодая. Не склонная повышать голос. С нами по обыкновению бывала терпелива, даже когда мы становились несносны. Родителей наших с самого нашего поступления в институт искренне уважала и того не скрывала. – Бельская медленно моргнула. – В толк не возьму, вы что, на Анну Степановну думаете?

— Тебе повезло сегодня: уйдешь отсюда живой. Но если еще хоть раз посмеешь прикоснуться ко мне — я за себя не отвечаю!

– Да, – озадаченно ответил мужчина. – А в чем дело?

Молодой врач рассеянным движением пригладил волосы. Кажется, не мог решиться, стоило ли ему, едва ли не вдовцу, вдруг делиться подозрениями с совершенно посторонней юной особой.

— Ой-ой, напугал!.. — визгливо захохотала она. — Тока сейчас заметила, что ты с бабой! Ну, тогда конечно, покидай понты, повыпендривайся. Эй, тетка, а ты в курсе, что он со мной спал?..

– Э-э… Вы случайно не потеряли ваш футляр для очков? – поинтересовался Питер.

Лиза уж точно на его месте открывать своё сердце не спешила. Про пропажу дневника, свои опасения и внезапно заработавшие антикварные часы она умолчала умышленно. Не смела довериться никому. Особенно человеку, которого подозревала.

Она показала тебе \"фак\" средним пальцем и тут же — предупреждая мой рывок в ее сторону, ретировалась к столу, под бок к какому-то быку с багровой шеей и плоским теменем. Вспрыгнула к нему на колени, и он, не прерывая беседы, механически запустил лапу в прореху ее халата.

Остальные члены «Семерки» затаили дыхание. Какой же последует ответ?

– На Анну Степановну, – руки Алексея Константиновича опустились вдоль тела, когда он принялся перечислять: – на Петра Семёновича Ермолаева, на прочих смолянок и их классных дам. Даже на Наталью Францевну и на вас, любезная Елизавета Фёдоровна, уж простите. Не глядите так на меня, – он пожал плечами и отвернулся к окну. – Вдруг между вами четырьмя вышло разногласие, о котором никто более не знал? Одна из вас совершила непоправимое в нервическом порыве, а её родитель прикрыл правду, щедро заплатив кому нужно? Или же вовсе вовлечено совершенно стороннее и весьма влиятельное лицо, которое покушалось лишь на Ольгу Николаевну, а Татьяна оказалась случайной жертвой? С кем Сумарокова водила знакомства? Состояла ли в переписках? Не знаете? – Нажим в его голосе быстро сошёл на нет, когда он вновь встретился взглядами с Лизой. – Да не глядите на меня так, будто сейчас в обморок упадёте. Погодите, у меня, кажется, нюхательная соль была при себе.

Я покосился в твою сторону. Ты не выглядела ни испуганной, ни потрясенной. С детским любопытством впитывала происходившее вокруг, даже рот был приоткрыт, как у ребенка. Я ухватил тебя за запястье, выводя из ступора, и потащил в комнату, в которой обычно обитал. На диване самозабвенно трахались, даже не обратив внимания на включенный мной свет. Ты застыла, уставившись на парочку, словно подросток, впервые смотрящий порно.

– Да, потерял, – удивился мужчина. – Вы его нашли? Где он был?

Оставив тебя на пороге за этим увлекательным занятием, я шагнул внутрь, запнувшись о чье-то валявшееся на полу тело. Наклонившись, увидел, что то была Няя. Рубаха на ней была разорвана, юбки и белья под ней не было. Лицо и ноги в крови, но живая. Она повернула в мою сторону медленные бездумные зрачки, а когда я попытался приподнять ее, глухо и жалобно замычала.

– Он был на переднем сиденье автомобиля. – Питер не отрывал взгляда от мужчины.

Он принялся хлопать себя по карманам. В нагрудном отыскал крошечный пузырёк и откупорил пробку. Протянул его Лизе, но девушка сердитым движением отвела его в сторону, не позволив даже приблизить к своему лицу.

— Нужен врач, — ты положила руку мне на плечо, подойдя со спины.

Теперь, если это один из похитителей автомобиля, он смутится и станет все отрицать. Он поймет, что это тот самый очечник, который он обронил прошлым вечером, и не посмеет признаться: «Да, я обронил его там».

Мне не хотелось играть в благородство и возиться с девкой, которая сама была виновата в том, что с ней произошло. Но сказать тебе об этом… К тому же я неплохо к ней относился. Не в пример лучше, чем к другим обитателям притона.

– Странно! – отозвался мужчина. – В чьей машине? Вы говорите загадками. Потеря очечника – вещь достаточно обычная!

Его слова настолько поразили Бельскую, что на пару мгновений она словно оцепенела.

– Он вчера вечером оказался в машине моего отца, – ответил Питер, внимательно наблюдая за мужчиной.

Сама не зная зачем, Лиза протянула руку и механическим, неосознанным движением сняла с рукава Эскиса белый волосок, на который уже не могла глядеть. Бросила на пол. И, наконец, нарушила повисшую тишину севшим от волнения голосом:

— Сюда \"скорую\" вызывать нельзя. Я заберу то, за чем пришел, потом мы оденем ее и выведем на улицу. Только с врачами будешь разговаривать ты, я к ним и близко не подойду — слишком много в моей крови запрещенных препаратов. Скажешь, что на улице на нее наткнулась — иначе по милициям затаскают.

– Нет, этого не может быть, – моментально ответил мистер Бриггс. – Я потерял его неделю назад. Так что это не мой очечник. А вчера я не ездил ни на каких машинах.

– А вы сами? Не могли избавиться от Танюши, которая по какой-то причине не оправдывала ваших ожиданий и мешала заключить более выгодный брак? А Оленька случайно попалась под руку.

– Это тот самый человек, который нам нужен, держу пари! – прошептала Пэм Джанет. – Он просто морочит нам голову!



– Помилуйте! – воскликнул Алексей Константинович. Лизе подумалось, что слишком уж громко он это сделал. Наверняка кто-то мог услышать. – Как вам в голову только пришло…

– На очечнике ваше имя, – сказал Питер, – так мы узнали, что он принадлежит вам. И вчера вечером он оказался в машине моего отца.

*** — Мой привычный мирок в тот день зашатался и рухнул. Это было настолько незнакомо и жутко. Ты говоришь, вид у меня был, как у любознательного ребенка, но это не так. Внутри был ужас до оцепенения. Я и не знала, что можно так жить. Парочка на кровати за все время даже не повернула голов в нашу сторону, продолжая механически двигаться. А бедная девочка продолжала кричать, пока мы кое-как ее одевали в непонятно чьи нечистые шмотки и выводили на улицу. Хорошо хоть \"скорая\" приехала сравнительно быстро, минут через двадцать.

– А кто ваш отец? – мужчина выглядел озадаченным. – Я не совсем понимаю, к чему вы клоните. И где очечник?

Он осёкся, глядя на Бельскую широко распахнутыми от изумления глазами.

— Ты хотела поехать вместе с ней до больницы, но, взглянув в мою сторону — я схоронился в темноте под деревьями — поколебалась и не поехала.

– Мой папа живет в Олд Милл-хаус, – начал Питер, – и он…

– А теперь вы за мной явились? – Она нервно усмехнулась и медленно поднялась с места грациозным движением.

— Я боялась, что ты исчезнешь куда-нибудь. С тебя станется! Спросила, в какую больницу ее увозят. Врач сказал, что опасности для жизни нет, но из шока она может выйти не скоро. Поэтому из обычной больницы ее потом переведут в психушку. Я сунула ему в руку все деньги, что были с собой, попросив поделиться с лечащим врачом и санитаркой. Потом пару раз навестила. Няя ни с кем не разговаривала, и со мной тоже. Во второй раз притащила ей кучу бисера, но она к нему не притронулась. Ее собирались перевести в психушку, но не успели: через неделю она повесилась ночью в туалете на пояске от больничного халата.

– О господи! Да это же Джек, мой друг! – воскликнул мистер Бриггс. – Теперь все понятно! Он был так добр, что как-то раз на прошлой неделе подбросил меня до дому, и я, вероятно, обронил очечник в его машине. Где я только не искал его, когда приехал домой. Мне и в голову не пришло, что я оставил его в машине! Так, значит, вы мне его привезли?

Девушка смотрела с вызовом, хоть и внутри всё сжималось от страха. Эскис был крупнее её и сильнее, а вокруг – никого. На его возглас не явилась даже уборщица. Значит, никто и не услышал.

— Я помню. Ты так плакала, когда вернулась домой с этой вестью. Хотя, кто она тебе?..

– Что молчите, Алексей Константинович? Я вас не боюсь.

– А, вы тот самый человек, которого мой отец называет Гарри? – Питер был застигнут врасплох. – Черт побери! Да, я думаю, вы действительно обронили свой очечник на той неделе, а не вчера. Вот он. Па нем ваше имя и номер телефона.

— Никто. Но продолжай, пожалуйста. Я отвлеклась. ***

– Je m\'en doutais[10]. – Молодой врач усмехнулся, а черты его лица смягчились. Тон заметно переменился. – Простите, что вас оскорбил. Признаюсь, что совсем потерял самообладание в последние дни. Знаете, Елизавета Фёдоровна, мы с Татьяной делали всё, чтоб друг другу понравиться и под венец пойти если не пылкими возлюбленными, то добрыми друзьями. Такими людьми, кто друг другу верен до конца и во всём. Она меня очень уважала, я знаю. Да и я ею искренне гордился. Её внезапная смерть стала для меня ударом. Оттого и решил, что, раз следствие не справляется с поисками виновного, я сам его отыщу. Вы, – он коротко глянул на дверь и заговорил быстрее: – Вы поможете мне найти убийцу? – Эскис приблизился к ней и перешёл на шёпот, а Лиза уловила исходящий от него тонкий медицинский запах. – Знаю, что этот человек наверняка как-то связан с институтом, раз дело закрыли столь ловко и быстро. Возможно, он куда влиятельнее, чем мы предполагаем, но закон для всех един. Вы ведь любили Татьяну?

Он протянул очечник, и мужчина взял его, улыбаясь.



– Да, – тихо ответила девушка. – Мы нашей дружбой очень дорожили.

– Спасибо, – сказал он. – А теперь, я надеюсь, вы скажете мне, в чем дело, и почему вы настаиваете, что я уронил его вчера вечером. И почему смотрите на меня так, будто я у вас под подозрением.

– Значит, вам тоже не всё равно, – глаза Алексея Константиновича взволнованно заблестели. – Она… Татьяна Александровна как-то раз даже уточнила у меня, позволю ли я ей общаться с подругами после того, как мы поженимся. Я только засмеялся и спросил, как могу я ей запрещать подобное?

Дома ты спросила, что я забрал оттуда. Я показал тебе книгу сказок Оскара Уальда — старую, замызганную, но с дивными иллюстрациями.

Питер услышал, что остальные члены «Секретной семерки» хихикают, и покраснел. Он понятия не имел, что нужно отвечать!

– Никак, – зачем-то уверенно ответила Лиза.

Ты удивилась.

– Ну, – начал он, – вчера двое мужчин угнали машину моего папы, а когда мы осмотрели ее сегодня утром, то обнаружили этот очечник и решили, что он, скорее всего, принадлежит одному из воров.

– Никак, – эхом повторил мужчина. – Вы можете осмотреть личные вещи Татьяны и Ольги? Вдруг сыщики пропустили нечто важное? Нечто такое, что посторонний человек посчитает обычной женской безделицей, а вы, знавшая девушек лично, поймёте, что для них это совершенно несвойственно.

Мистер Бриггс рассмеялся:

Бельская отрицательно покачала головой.

— Разве нельзя было купить такую же? Вроде не особо раритетная вещь.

– Понимаю, вы расследуете преступление. Но, к вашему разочарованию, я вовсе не угонщик. Вот вам пятьдесят пенсов за то, что привезли мой очечник. Купите шоколадку и поделитесь с друзьями, которые наблюдают за нами из-за изгороди.

– Не смогу. Наша старая комната опечатана. Меня перевели в другую. Я сама не всё забрать успела. Я, конечно, попробую попасть туда, но не уверена, что без разрешения мне это удастся.

— Такую не купить. Это подарок. И единственная моя связь с прошлым.

– Нет, спасибо. – Питер подался назад. – Мне ничего не надо. Я очень рад, что вернул вам очечник. До свидания!

Она живо представила себе их жёлтый дортуар и ванную комнату, на старом кафеле которой в луже подсохшей крови лежала Ольга.

Он быстро вышел из сада, радуясь, что оказался вне поля зрения мистера Бриггса. Вот это ошибка так ошибка! Он сел на велосипед и помчался прочь, а все остальные последовали за ним.

Лиза отвернулась. Упёрлась руками в крышку рояля.



Они остановились около кондитерской.

– Попробуйте, – Алексей Константинович задумчиво пожевал губу. – Внимательно послушайте разговоры классных дам, даже если это кажется вам неприемлемым. Постарайтесь вспомнить, с кем девушки конфликтовали или вообще общались. Кто мог желать зла не только им, но и вам с Натальей Францевной. Вдруг отравитель ошибся?

– Уф! – Питер вытер лоб. – Я почувствовал себя так скверно, когда понял, что он друг моего отца! Папа не раз говорил о каком-то Гарри, но я понятия не имел, какая у него фамилия.

Лиза бросила на него хмурый взгляд.

Мы легли спать, дрожа, как осиротевшие дети. Закутавшись друг в друга. Ты была настолько измотана, физически и душевно, что нервная тряска долго не проходила. Я согрелся быстрее и растирал твои плечи, гладил по волосам, бормотал что-то ровное и успокоительное.

– Мы думали, что мы такие умные, но на этот раз ошиблись, – сказал Колин. – Ладно! Очечник не имеет никакого отношения к угонщикам, но, может быть, нам пригодится пуговица?

– Я не смею утверждать, но подобное возможно, – развёл руками молодой врач. В его голосе прозвучала мольба, когда он сказал: – Поговорите с другими ученицами. Пожалуйста, Елизавета Фёдоровна. Вы моя единственная связь с институтом.

— Скажи, вот с той, что кинулась тебе на шею, ты и вправду спал?

– Может быть, – кивнул Питер. – Но я не собираюсь хватать всякого с такими же пуговицами, пока не буду убежден, что он один из угонщиков! Мне так стыдно, когда я думаю о мистере Бриггсе. А вдруг он придет к нам и расскажет обо всем папе?

Девушка вскинула голову. Глянула на Эскиса с вызовом, будто этот его умоляющий тон оскорблял её ничуть не меньше прямых подозрений.

– Ничего страшного, – улыбнулся Джек. – За тобой было очень любопытно наблюдать. Давайте выпьем чаю. У них сегодня миндальные пирожные!

– Я и без ваших уговоров намерена отыскать истину, – дерзко заявила она, а потом добавила: – Однако вы правы. В стенах Смольного я смогу поискать некоторые зацепки, но за его пределами мне аналогично пригодилась бы ваша помощь.

И опять в твоем голосе не осуждение, а любопытство.

Они вошли в кондитерскую и выпили чаю с пирожными. А что дальше? Думай, «Секретная семерка». Думай. И придумай что-нибудь стоящее!

Алексей Константинович улыбнулся.

Улыбка вышла исключительно вежливой. Без толики искренности.

— Да.

Глава 11

Он отыскал во внутреннем кармане сюртука короткий карандаш и, не спросив дозволения, открыл Лизину тетрадь по химии в самом её конце.

Задания для членов «Секретной Семерки»

– У вас есть возможность передать мне записку, если что-то узнаете? Я напишу вам адрес моей медицинской практики. Меня легко застать на месте. Я провожу там всё время.

— И не противно было? Не спать, нет, целовать. Спать — это физиология. Это, наверное, как в туалет сходить: бывает, что сортир жутко грязный, но другого нет, и приходится, потому что приспичило. Но целовать?..

На следующий день состоялось еще одно собрание «Секретной семерки», но на этот раз собрались у Колина, в небольшом летнем домике. Там было не так хорошо, как в сарае у Питера, потому что у домика не было двери, и к тому же им не разрешили внести туда обогреватель.

Мама Колина пригласила «Секретную семерку» на чай в дом, так что маленький садовый домик – единственное место, где они могли обсудить свои секреты.

— Кто тебе сказал, что я ее целовал? И вообще, я не помню, честно. Надеюсь, ты не думаешь, что я делал это трезвым.

– Напишите на всякий случай, но вряд ли я смогу передать даже устное сообщение. – Бельская с сомнением нахмурилась.

– Мы принесем старую одежду для пугала и решим, во что его нарядить, – сказал Питер. – Мы совсем забыли о нем, а ведь через несколько дней Ночь Гая Фокса. Нам понадобится бумага и солома, чтобы набить чучело.

— Все равно. Не укладывается в голове.

Эскис закончил писать и закрыл тетрадь.

Так что тем вечером вся «Секретная семерка» собралась у Колина в доме. Чай у них был просто превосходный, как раз такой, какой им больше всего нравился.

— А ты и не укладывай, забудь. В моей жизни было много моментов, которые не уложатся в твоей светлой головке, и что теперь?

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он. А потом сказал: – Мы с вами отыщем виновного. Не сомневайтесь.

— Ты должен обо всем рассказать. Не должно быть никаких тайн, слышишь? — Тут ты сладко зевнула.

Бутерброды с сардинами, бутерброды с медом, потрясающий пирог с вишенками внутри и сверху и замороженный бисквит.

— Обязательно. Только одной ночи не хватит. Так что буду наполнять тебя своей мерзостью постепенно. А сейчас — баиньки.

– Колин, твоя мама просто волшебница, – похвалил Питер. – Она к нам не присоединится? Мне бы хотелось поблагодарить ее.

Лиза коротко кивнула.

— Как скажешь, мой господин. Пусть нам приснится море — я так давно на нем не была. И чтобы волны, и чайки…

– Нет, она собирается идти на собрание какого-то комитета или чего-то в этом роде, – ответил Колин. – Она просила передать, чтобы мы вели себя хорошо, а если надумаем отправиться этим холодным вечером в летний домик, чтобы надели пальто.

— Морские звезды, выброшенные на берег, и светящийся в ночи планктон…

– Постараюсь что-нибудь узнать.

– Хорошо, – сказал Питер. – Наденем пальто. Мамы просто обожают пальто, вы согласны? Хотя лично я считаю, что сегодня просто жарко.

— И белый-белый песок… и ракушки…



Они подчистили все тарелки. Не осталось ни одного кусочка от огромного вишневого пирога! Скамперу, которого тоже пригласили на чай, досталось несколько собачьих печений с пастой из креветок. Он был страшно доволен и слопал их не останавливаясь.

– А теперь пойдем в летний домик. Нужно прихватить с собой свечу, а то уже темно, – сказал Колин. – И не забудьте, пожалуйста, про пальто.

*** — Но море нам тогда не приснилось. Мы были на вершине заснеженной горы. Чистый снег, прозрачно-голубой лед. Рассвет, окрашивавший все вокруг в розовое и рубиновое. Тишина…

– А также про одежду для пугала, – добавил Питер.

— Мы вмерзли в ледяные и прозрачные, как хрусталь, глыбы напротив друг друга. Глаза смотрели в глаза, но невозможно протянуть руку, дотронуться, соприкоснуться ладонями или губами…

— Но горечи или страха не было. Ни эмоций, ни мыслей — только покой и холод. И истина казалась такой доступной, вечная истина, близкая, как свет встающего солнца, как небесная синь и кристальная чистота разреженного воздуха. ***

Они пошли по дорожке к летнему домику, неся с собой бумагу, солому, веревку и английские булавки, а также весьма причудливый ассортимент старых одежек. В домике вдоль стен тянулась длинная скамейка, и там было довольно холодно, но до этого никому не было дела. Это оказалось вполне симпатичное укромное место в глубине большого сада, где можно поговорить о проблемах общества.



Свечу засунули в бутылку и зажгли. Ни полок, ни стола в домике не было, и Колин поставил ее на пол.

4.

– Нужно следить, чтобы Скампер не опрокинул бутылку! – предупредил Питер. – Кстати, где он?



– Отправился на кухню проведать папу, – ответил Колин. – Он там тушит мясо, и Скампер унюхал это. Скоро он прибежит. Можете сложить все, что принесли, под скамейку. Вот и хорошо. С одеждой разберемся после собрания.

Я помнила, что сегодня твоя очередь. А значит, тебе нужны деньги. У меня они были, я отдала бы все, но не знала, как предложить, чтобы ты не обиделся, не отрезал, кратко и жестко. Как объяснить, что мне лучше стать нищей, чем лишится тебя, когда грабителя схватят в конце концов и посадят? Впрочем, до нищеты было далеко: в моей престижной галерее сотрудникам неплохо платили.

– Можно начинать, – сказал Питер. – Из-за нашей глупой ошибки с очечником мы в своем расследовании не продвинулись ни на шаг. Так что придется еще немало поработать. Во-первых, у кого-нибудь есть идеи: что значит «у Сида»?

Все промолчали.

– В жизни ни о чем подобном не слыхал, – ответил Джек.

– Это, наверно, такое место, где собираются люди вроде тех, что угнали машину моего паны, – предположил Питер.

– Возможно, об этом месте знает Ларри из гаража, – высказал предположение Колин, который очень доверял Ларри. – Он знаком со многими водителями грузовиков, а они вполне могут собираться где-нибудь «у Сида», или «у Джима», или «у Ника».

– Спасибо вам.

– Да, это хорошая идея, – одобрил Питер. – Колин, ты и Джордж пойдете завтра к Ларри и узнаете, что ему известно по этому поводу. Что еще мы можем сделать? Как насчет номера, с которым должен был связаться один из угонщиков? Кстати, кто помнит этот номер?

– К8061, – подсказала Пэм. – Я думаю, там должна быть буква «К», но может быть и две буквы «К» и «А».

Несколько мгновений он внимательно рассматривал её. Таким взглядом, что Лизе стало ужасно любопытно, о чём именно мужчина думал. Неужто и вправду считал виновной её саму или Наталью? Тех, кто вырос вместе с Танюшей и Олей и нашёл их утром, едва не лишившись рассудка от пережитого шока. Бельской гадко было даже вообразить подобное.

Ты сидел в моем любимом кресле, с легкой усмешкой наблюдая, как я сайгаком прыгаю по комнате, вытирая пыль, поливая цветы и щебеча о всякой всячине, к примеру, о своей работе, где платят даже слишком прилично — порой не знаю, куда деньги девать…

– Ты права. Такое вполне возможно, – согласился Питер. – Тебе пришла в голову самая что ни на есть настоящая идея, Пэм. Это и правда может оказаться номером телефона: КА8061. Вы с Барбарой должны это выяснить.

– Вас не хватятся? – вдруг вполголоса произнёс он.

Наконец не выдержал:

– А как нам к этому приступить? – спросила Барбара.

— Послушай, я знаю, к чему ты клонишь. Поверь, это не нужно. Я сам в состоянии справиться.

– Мне незачем объяснять вам такие простые вещи, – нетерпеливо ответил Питер. – Вы с Пэм можете приняться за это дело самостоятельно. Так, что нам еще нужно?

– Могут, вы правы. – Лиза спешно подхватила тетрадь и шляпку. – Я лучше пойду. А вы, пожалуйста, немного задержитесь. Просто на всякий случай. Чтобы нас не увидели вместе. До свидания, Алексей Константинович.

— Я не хочу, чтобы ты справлялся! — Присев на подлокотник кресла, я развернула твое лицо к себе. — Хочу чувствовать свою нужность. Как иначе мне ее доказать? Неужели лучше, если ты будешь замешан в каких-нибудь противоправных действиях?

– У нас остается только пуговица, которую мы нашли в машине, – сказал Джек.

— Я уже замешан.

– До свидания, Елизавета Фёдоровна.

– Я же говорю, что она от плаща моего папы, – возразил Питер. – Во всяком случае, она очень похожа на все остальные пуговицы.

— Я не против криминала — то есть против конечно, но не в этом суть. Это очень опасно!

– Но нам нужно твердо уяснить, что это действительно так, – стоял на своем Джек. – Питер, ты же сам говорил, что мы должны все проверять. На свете полно похожих пуговиц.

— Давай начистоту? — Ты наклонил голову и поцеловал меня в ладонь. Это щекотно и приятно. — Ты не хочешь, чтобы я воровал, грабил, занимался гоп-стопом и вообще хоть как-то взаимодействовал с финансами честных граждан, так?

Она задержалась у порога, чтобы выглянуть в коридор, но не увидела никого, поэтому сразу заторопилась в сад. Тетрадь Лиза прихватила с собой, как предлог. Оправдание, почему она вдруг задержалась. Якобы вспомнила свой вопрос по домашнему заданию и пошла к Ермолаеву, а тот посадил её выполнять дополнительные уравнения. Подобное решение Петра Семёновича никого не удивило бы. В отличие от правды.

– Ну что ж, может, ты и прав, – согласился Питер. – Я даже уверен в этом. Джанет, проверь, все ли пуговицы на месте на плаще нашего папы. Скорее всего, это его пуговица, но я могу и ошибаться.

— Так!

– А мне ты ничего не поручил, – пожаловался Джек.

— Ты меня об этом просишь? Для тебя это очень важно?

Если бы Елизавета Бельская вдруг открылась кому-то, что она беспрепятственно беседовала с малознакомым мужчиной наедине прямо в учебном кабинете Смольного средь бела дня, ей бы попросту не поверили. Лиза не позволяла себе даже под руку с кавалером пройтись, дабы ненароком не навредить своей репутации. Не говоря уже о приватных беседах.

– Ну, если пуговица не от плаща папы, можешь этим и заняться. – Неожиданно Питер хихикнул. – И можешь отправиться на поиски людей, которые носят плащи без одной пуговицы.

— Прошу. Важно. Я не могу тебя потерять.

– Не будь идиотом, – обиделся Джек. – Если эта пуговица не от плаща твоего папы, то, значит, ее обронил один из угонщиков. И тогда мы должны найти этого человека. Я займусь этим.

— Ладно.

Папенька всегда твердил о том, что нет для приличной женщины ничего важнее её доброго имени и незапятнанной чести. Фёдор Бельский растил дочь в такой строгости, с какой не все мужчины воспитывают своих сыновей. Он приучил Лизу не просто доводить до конца каждое начатое дело, но стремиться к совершенству во всём. Быть лучшей. С малых лет осознавать: успех для женщины в современном обществе гораздо важнее, чем даже для мужчины, которому порой достаточно просто верно распорядиться наследством или же поступить на военную службу. То же самое касалось и вопросов репутации. Для мужчины мимолётный адюльтер становился лишь пикантной подробностью его жизни и поводом для хвастовства в кругу близких друзей, а вот судьбу девушки он мог разрушить полностью. Лиза отчётливо осознавала, насколько губительным оказывается осуждение сильных мира сего и дурная слава в приличном обществе. Примеров она знала массу. И не желала оказаться в их числе.

– Хорошо, – сказал Питер. – Собрание окончено. Теперь займемся нашим чучелом.

Ты встал, ласково отстранившись. Я чуть не захлопала в ладоши от радости.

— Значит, ты возьмешь у меня — предположим, в долг, на неопределенное время. Когда получится, отдашь. Торопить и напоминать не буду!

Глава 12

Однако же именно болезненная тяга доводить всё до логического финала не позволяла ей успокоиться. Бельская желала выяснить правду, поэтому на помощь Алексея Эскиса она согласилась столь легко. Да и не казался он ей дурным человеком. Таким мужчиной, кто мог бы разрушить жизнь молодой женщины. По крайней мере, с Татьяной у них всё складывалось чинно и благородно.

— Нет, есть другой выход. Только, пожалуйста, пойдем вместе. Одному мне будет слишком трудно.

Какая жалость!

Как будто мог быть иной вариант.

Интересно, сколько ему лет? Танюша говорила, но Лиза не запомнила. Кажется, двадцать восемь. Вряд ли больше тридцати, уж точно. Седых волос у него нет, равно как и морщин. Но взгляд такой пристальный. И печальный немного. Из-за Танюши, наверное. Из-за чего же ещё?

— Конечно. А куда, человек-загадка?

Колин и Джек вытащили из-под деревянной скамейки пакеты с одеждой для чучела. Все семеро встали на колени и принялись разбирать вещи.

— На месте расскажу. Думаю, эта прогулка будет для тебя не столь впечатляющей, как вчерашняя. В отличие от меня, — последнее ты добавил, отведя глаза.

С этими мыслями Бельская покинула институт и отыскала в саду своих одноклассниц. Те играли в жмурки и на появление Лизы отреагировали весело, но без особого внимания. А когда она упомянула Ермолаева и химию, то лишь со смехом посочувствовали и сказали, что ей вообще повезло быть отпущенной на волю столь быстро. Затем девушки возвратились к игре.

– Жаль, что здесь довольно темно, – сказала Пэм, – в свете этой мерцающей свечи плохо видно, какого цвета одежда.

— Э-эй, что ты?.. — Интонация была столь обреченной, что я испугалась и кинулась к тебе, вжавшись щекой в одну из твоих свирепо-торчащих худых лопаток.

Колин вытащил из кучи вещей маску какого-то страшилища.

— Все в порядке, — ты развернулся в кольце моих рук и положил подбородок на мою макушку. Я тут же ощутила себя очень маленькой, а тебя большим, и дело было не в разнице в росте. — Давай только соберемся побыстрее. Пока я не успел передумать.

Лиза присоединилась к ним. Но на каждую смолянку она теперь поглядывала с подозрением и размышляла о том, с чего же начать поиски.

– Кто это принес? Она похожа на злодея из пьесы, которую вчера показывали по телевизору. – Он надел маску и прошипел со свистом: – Кошелек или жизнь!



На этот раз нам пришлось ехать далеко, в центр старого города. А потом еще и идти, сворачивая с одной узкой улочки на другую. Наконец ты остановился. Нужный дом был старинным и красивым, даже кариатиды присутствовали. Кажется, теперь в таких обитает одна элита. У подъезда ты присвистнул:

– Колин, ты будешь пострашнее, чем тот разбойник, – съязвила Джанет. – Мне дали эту маску лет сто назад на каком-то вечере, и я сохранила ее для Гая Фокса. Но потом напрочь забыла, куда засунула ее.

— Домофон поставили. Прежде всегда был кодовый…

Глава 6

— Прежде — это когда?

– Зловещее у нас будет чучело. Я хорошо представляю себе, как оно будет взирать на нас с верхушки костра, – вздрогнула Барбара.

— Последний раз я был здесь года полтора назад.

Лиза открыла глаза в половине первого ночи. И без того чуткий сон её прервался посторонним звуком. Не тиканьем часов и даже не их звоном. Это был шорох.

— А если позвонить?

– Пора делать чучело, – сказал Питер. – Вот хорошие штаны. Набьем их соломой, обмотаем снизу бумагой, наденем тапочки, и получатся ноги.

Ты не ответил, хмуро оглядываясь по сторонам.

Такой тихий, вкрадчивый шорох, какой порою слышится, если мышь поскреблась за стеной и перестала. Вот только раздался он вовсе не в стенах или под полом, а прямо в комнате.

– А вот старый зеленый пиджак твоего папы, Джордж. Надо набить рукава соломой и надеть мои старые перчатки, – предложила Барбара. – Хотя тогда руки будут выглядеть слишком короткими!

Нам повезло: высокая блондинка вылетела из подъезда, на ходу застегивая пальто, и исчезла в недрах дорогой спортивной тачки. Пока ты провожал ее задумчивым взором, я успела придержать дверь.

— Пойдем?

– Посмотрите, что я принесла, – сказала Пэм. – Я подумала, что тело проще сделать из подушки, чем из соломы. Мама сказала, что я могу взять вот эту синюю подушку, она плохо набита.

Девушка открыла глаза, очутившись в агатовой темноте. Накануне ей вдруг взбрело в голову плотно закрыть шторы, дабы никто не заглянул к ней из сада. Теперь же она сожалела об этом решении. Не видно было толком ничего. Лишь смутные очертания предметов выделялись обманчивыми силуэтами.

Открывшаяся возможность тебя, похоже, не обрадовала. Вид был убитый — с таким подымаются на эшафот на колесование. Мелькнула мысль: не повернуть ли назад, но ты уже шагал по лестнице. Я потянулась следом, охваченная непонятным страхом. Хотя ничего страшного или безобразного вокруг не было: обстановка дышала устойчивым благополучием — широкие и стертые от времени ступени, свежепобеленный потолок, лакированные перила. Не садясь в лифт, мы дошли до последнего шестого этажа, где была лишь одна квартира. Ты сунул руку в распределительный щиток и достал связку ключей.

Члены «Секретной семерки» стали сворачивать бумагу и набивать соломой штаны и пиджак. При свете одной-единственной свечи делать это было довольно трудно. Но они усердно работали и тут вдруг услышали собачий лай и топот лап. Скампер выскочил из кухни и бежал на поиски своих друзей. Гав! Гав!

Отчётливый шорох растаял с пробуждением.

– Скампер! – позвала его Джанет из летнего домика. – Мы здесь!

— Странно, а эти никуда не делись.

Скампер промчался по садовой тропинке, лая как сумасшедший. Можно было подумать, что он не видел семерых ребят целый месяц, а не всего-навсего полчаса!

Вероятно, она пошевелилась на кровати в тот миг, когда просыпалась.

Он ворвался в летний домик и задел бутылку со свечой. Она грохнулась на пол! Бах!

Отпер дверь и пропустил меня вперед. Я скользнула в прихожую, умирая от любопытства. Квартира была мансардной, со сводчатым потолком. Даже толстый слой пыли на мебели и полу не портил впечатления. Каждый предмет интерьера гармонировал с остальными, дизайном занимался мастер — это сразу бросалось в глаза.

– Скампер, ты идиот! – Питер протянул руку, чтобы поднять бутылку. Свеча все еще горела.

Теперь девушка лежала в кромешной темноте и вслушивалась в плотную, давящую тишину. Кажется, даже дышать прекратила. Холодный, липкий страх завладел ею неизбежно, не позволяя шевельнуться.

Но прежде чем он успел взять ее в руки, огонь лизнул солому. И она загорелась!

Я заглянула в каждую из комнат. Одна была спальней, с огромной кроватью. Во второй жил ты — это я поняла сразу. Все там дышало тобой — но не таким, как сейчас, а прежним, незнакомым мне. Стол, заваленный книгами и дисками, старый компьютер, модель парусника на подоконнике… Мне захотелось войти и все потрогать — и книги, и парусник, и гантели на полу, но робость, охватившая еще на лестнице, не позволила это сделать.

– Пожар! – крикнул Питер. – Пэм, осторожно, осторожно, Барбара!

Следующая комната была студией. Стеклянный потолок, огромные лампы, драпировки. На стенах — художественные фото: ню, портреты, городские пейзажи. Войти и рассмотреть как следует я опять побоялась. Но отчего-то подумалось, что мастер известен и мне, скорее всего, знакомо имя.

В комнате, помимо неё самой, был кто-то ещё.

Солома вспыхнула, а за ней загорелась и бумага, лежавшая на полу. Ребята попытались сбить огонь, но он распространялся быстрее, чем они тушили его.

— Кто здесь работал?

Пламя дошло до деревянной скамейки. Старая одежда стала тлеть, распространяя черный дым, от которого ребята начали кашлять.

Я не сомневалась, что ты следуешь за мной — правда, тихо, деликатно. Не услышав ответа, обернулась. За спиной никого не было. Вернувшись в прихожую, застала тебя на пороге. Ты так и не переступил его, застыл, вцепившись в косяк, и костяшки пальцев были белыми.

И этот кто-то тоже не двигался, боясь обнаружить своё присутствие.

Все поспешили прочь из летнего домика, ухватившись друг за друга. Скампер ужасно испугался и куда-то исчез.

— Возьми любую вещь, которую можно продать, и пойдем отсюда.

Ребята обернулись. Огонь вырывался из окон и двери. Слышался громкий треск – это горели их вещи.

Я ощутила вдруг то, что ты сейчас испытывал — накатило волной, смяло и оглушило. Ужас, отвращение, кромешная тоска… На ощупь, не в силах оторвать от тебя глаз, нашла на столике в прихожей статуэтку — то ли подсвечник, то ли часы.

Если бы этот незнакомец хотел убить её, то, вероятно, уже убил бы. Если же вновь искал что-то, то почему именно сейчас, когда она спала? Мог прийти сюда во время занятий или прогулки.

— Это подойдет?

– Нужна вода! – неожиданно крикнул Колин. – А не то весь домик сгорит. Быстро!

— Вполне. Только заверни, — ты содрал драпировку с вешалки. — А то нас примут за грабителей.

Ребята побежали за ведрами. Рядом был небольшой пруд, и они взяли в нем воду. Пш-ш-ш! Пш-ш-ш! Пш-ш-ш! Они стали плескать воду на домик, и огонь зашипел. Из домика повалил черный дым, ребята чуть не задохнулись.

За тиканьем часов было не разобрать ничего.

Голос был спокойным. Если б не руки и не глаза…

– К-х-ха! К-х-ха! – раскашлялся Джек. – Какая жуткая вонь!

На лестнице ты догадался взять у меня тяжеленную бронзу. Выйдя на улицу, я поймала такси. В машине ты молчал, обняв статуэтку, и дома, свалив ее в угол прихожей, тоже не произнес ни слова.

– Хорошо, что твой папа всего этого не видит, – пропыхтел Питер Колину, таща еще одно ведро воды. – Он бы просто в ярость пришел. А теперь, мне кажется, огонь потушен. Ф-у-у, какой противный дым!

Когда глаза привыкли к темноте, Лиза разглядела силуэты мебели, но никаких посторонних фигур в комнате не заметила. Быть может, этот человек скрылся в ванной?

— Может, расскажешь?.. — Твое каменное молчание вкупе с тем, что я испытала в пустой квартире, измучило меня вконец.

Так что чай и собрание у Колина окончились очень и очень печально. У Барбары в глазах стояли слезы. От пугала совсем ничего не осталось, кроме дыма, вони и обгоревшей кучи вещей.