Ребята переглянулись. Вое пятеро знали, что Бойзи не лжет. Он действительно видел их в минувшую пятницу, он действительно помахал им.

– Ты рассказывал об этом констеблю? – внезапно спросил Фатти.

Бойзи покачал головой:

– Нет. Бойзи тогда не помнил. Сейчас вспоминает.

– А что ты делал после того, как дети ушли? – мягко проговорил Фатти.

– Я готовил чай. – Бойзи нахмурил лоб, стараясь сосредоточиться. – Себе и директору.

– Ты сначала пил сам или сначала отнес наверх?

– Мой чай был горячий. Очень горячий. Слишком горячий. Я порепетировал немножко, пока он не остыл, и выпил.

– А потом, должно быть, ты налил чая в чашку я понес директору, – настаивал Фатти.

Бойзи заморгал, на лице у него появилось такое выражение, словно он мучительно питается что-то отыскать в памяти.

– Нет, – твердо произнес он наконец. – Нет, нет, нет! Я не относил! Не относил! Не относил! Я устал. Я лег на коврик и заснул. Я не относил чай наверх. Не заставляйте меня говорить, что относил. Я не делал этого. Не делал! Не делал!

Наступило долгое молчание. Никто не знал, что сказать, как реагировать. Фатти заговорил первым:

– Давайте все съедим по булочке! Бери, Бойзи, тебе самая лучшая. В ней больше всего джему. И выкинь из головы ту пятницу. Забудь про нее!

ПРОВЕРКА АЛИБИ

В тот вечер ни о чае, им о директоре никто больше и не заикался. Ясно же было, что вернуться к этому предмету – значит, ввергнуть Бойзи в отчаяние и слезы. Фатти терялся в догадках. Все-таки, вероятно, это Бойзи принес чай наверх. Директор прямо сказал, что парень был в кошачьей шкуре; какая тут возможна ошибка? Но тогда с какой целью Бойзи это отрицает? Пытается кого-то вывести из-под удара? И действует по-детски глупо, как свойственно его натуре? Отрицает-то ведь он очевидную вещь Можно ли спутать с кем-нибудь человека в обличье кота?

Однако в этом случае кого он старается защитить? Зоэ? Да разве хоть кто-то способен заподозрить Зоэ в том, что она подсыпала снотворное в чашку и ограбила сейф? Никто – кроме Гуна!

Надо, не откладывая, выяснить, что удастся, про остальные алиби. Если у кого-то одного алиби будет не стопроцентным и концы не совсем сойдутся с концами, значит, именно его Бойзи стремится вывести из-под удара.

Фатти пришел к выводу, что все алиби необходимо проверить никак не позже завтрашнего дня. Если он не сумеет вычислить настоящего преступника, то бедолага Бойзи будет арестован. И Зоэ тоже! Потому что Гун уверен, что Зоэ и есть тот человек, которого упрямо защищает Кот из пантомимы. Он ведь ее любит больше всех на свете.

Странная это была вечеринка, но детям она понравилась. Ближе к концу откуда-то сверху прогремел раздраженный баритон:

– Что за шум внизу? Кто там? Зоэ, я слышу ваш голос!

Зоэ подошла к двери и крикнула, глядя вверх:

– Да, это я! Я осталась, чтобы заштопать костюм Бойзи. Он порвался. А еще у нас в гостях несколько ребятишек. Они пришли за автографами. Мы пьем чай: дети, Бойзи и я.

– Вы им скажите, чтобы они с Бойзи были поосторожнее, а то он им чего-нибудь подсыпает в чай – прокричал в ответ директор и ушел к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

– Симпатяга, да? – усмехнулся Ларри. – Мы с ним пообщались сегодня утром. Отвратный тип.

– К сожалению, должна с тобой согласиться. – Зоэ опустила голову. – Ну, дорогие моя, вам пора. Вылезай из своей шкуры, Бойзи, если хочешь, чтобы ее починили.

Ребята простились с Зоэ и Бойзи, пожав обоим руки. Бойзи эта церемония доставила особое удовольствие.

Он кланялся при каждом рукопожатии. Кланялся и говорил:

– Огромная радость. Огромная радость.

Пятеро юных сыщиков пошли за своими велосипедами, оставленными в гараже.

– Ну и ну! Уму непостижимо... Побывали внутри, всех повидали, да еще и пили чай с Зоэ и Бойзи! – Фатти был возбужден и весел.

– И услышали рассказ Кота, – добавил Ларри, выводя велосипед наружу. – Ты ему веришь, Фатти?

– Как тебе сказать... Я понимаю, этого не могло быть, чтобы Бойзи не поднялся к директору. – Фатти нервно потер лоб. – Но, несмотря на все, я чувствую: он не лжет. Никогда у меня в голове не было такой путаницы. То я думаю одно, то совсем другое.

– Честное слово, Зоэ никого не грабила, – чуть не со слезами проговорила Бетси. – Она для этого слишком добрая и благородная.

– Я с тобой согласен, – повернулся к девочке Фатти. – Она не больше подходит для роли преступницы, чем ты. Вора надо искать в другом месте. Мы обязаны завтра во что бы то ни стало проверить оставшиеся алиби. Все до единого.

С проверок у них и началось следующее утро. Ларри и Дейзи ушли с визитом к Мэри Эдамс, дабы потолковать о кроткой Люси Уайт. Фатти и Пип направили свои стопы к реке, надеясь отыскать кафе «Башенка» и разузнать, правду ли говорят Уильям Орр и Питер Уэттинг, будто вечер пятницы они провели именно там.

– Днем займемся Джоном Джеймсом и кинематографом, – распорядился Фатти. – И Эликом Грантом тоже, если останется время. Нам надо шевелиться; потому что Гун, мне кажется, скоро начнет делать выводы и действовать, – Если он еще хоть раз увидит этого бедного Бойзи, он окончательно доведет его до безумия.

Дейзи отыскала в шкафу незаконченное вышивание. Она точно знала, что этот чехол для диванной подушки ей никогда и не вышить полностью. Достала из шкатулки шелковые нитки подходящего цвета и все это положила в пакет.

– Пошли! – позвала девочка брата. – Нам надо поскорее разобраться с Люси Уайт, хотя по совести я уверена, что это напрасная трата времени – проверять ее алиби. На нее посмотришь – и сразу ясно: мухи не обидит.

Они вошли в подъезд дома, где жила Мэри Эдамс, и по парадной лестнице поднялись наверх. Ларри нашел кнопку звонка; старая дама тут же отворила дверь.

– Боже! Кто бы мог подумать... Вот это сюрприз... – заговорила она обрадовано. – Мисс Дейзи и мастер Ларри. Дети! Как давно я вас не видела! Вы уже совсем большие. Заходите же в комнату.

Они оказались в маленькой гостиной. Мэри Эдамс взяла с камина коробку шоколадного печенья и протянула ребятишкам. Крохотная седая старушка, скрюченная ревматизмом, она все еще не оставляла шитье и вязанье, все еще трудилась.

Дейзи развернула пакет.

– Мэри, – не могли бы вы вместо меня закончить эту наволочку? Я сама не успею, потому что мне надо еще вышить несколько носовых платков. Сколько вы с меня возьмете?

– Ни одного пенни, мисс Дейзи, – сказала Мэри Эдамс, лучась улыбкой. – Мне будет только приятно что-нибудь для вас сделать, особенно если наволочка предназначается вашей милой и доброй матушке, благословенно будь ее золотое сердце. Я с удовольствием докончу чехол и сделаю это просто из любви к вашему семейству.

– Я ужасно, просто ужасно благодарна вам, Мэри, – сказала в ответ смущенная Дейзи. – Вы так добры! Я непременно принесу вам наших желтых нарциссов. Пусть только они расцветут! В этом году нарциссы почему-то сильно запаздывают.

– Возьмите еще печенья... – Мэри снова поднесла детям коробку. – Если б вы знали, как я рада видеть вас обоих. Я была больна и долго не выходила. Такое счастье, когда тебя приходят навестить...

– Вы знаете Люси Уайт? – спросил Ларри. – Мы у нее вчера днем взяли автограф. Она, кажется, ваша приятельница?

– Да. Славная Люси! На прошлой неделе, когда я была совсем плоха, она приходила сюда каждый вечер. У меня собралась уйма недовязанных вещей, и эта добрая девушка помогала мне до тех пор, пока мы с ней все не доделали.

– А в пятницу она тоже приходила? – осведомилась Дейзи.

– Что же это? Вы прямо совсем как мистер Гун! Он сюда являлся уже трижды и все расспрашивал про вечер пятницы, – заволновалась Мэри, – Да, Люси пришла примерно без четверти шесть, и мы сидели и вязали до половины десятого. А потом она ушла домой. Нет, в девять часов мы, правда, послушали новости по радио, она сделала нам по чашке какао с печеньем, и мы так хорошо с ней посидели.

Пожалуй, это звучало убедительно.

– И Люси не оставляла вас ни на минуту, до самой половины десятого? – на всякий случай спросила Дейзи.

– Ни на секундочку. Она не выходила из комнаты! – с жаром произнесла старая дама. – Мы сидели в креслах и вязали, вязали, вязали... А на следующий день Люси взяла все, что мы сделали за неделю, и отнесла моим заказчицам. Она превосходный человек!

В дверь позвонили.

– Я открою. – Дейзи встала. Она отворила, и глазам ее представился мистер Гун, багровый от долгого подъема по крутой лестнице, ведущей к квартире мисс Эдамс. Он с подозрением глянул на Дейзи.

– А ты тут что делаешь? Суешь свой нос куда не следует?

– Мы пришли попросить Мэри кое-что вышить, – оскорбленным тоном ответила Дейзи.

– Ну да! – недоверчиво фыркнул представитель полиции. – Мэри Эдамс дома?

– Я дома, – послышался голос мисс Эдамс; на сей раз он звучал весьма сердито. – Это снова вы, мистер Гун? Мне больше нечего вам сообщить. Будьте добры, уйдите. Не отнимайте у меня попусту время!

– Я должен задать вам еще несколько вопросов. – Мистер Гун нахально вошел в гостиную.

– Теофилус Гун, еще в ту пору, когда вы были противным маленьким мальчишкой, вы всегда что-то пытались пронюхать, – заявила Мэри Эдамс дрожащим от негодования голосом, и дети услышали, как полицейский злобно фыркнул. Попрощавшись, они ушли, давясь от смеха.

– Держу пари, Мэри не врет, мальчишкой он тоже был дрянным, – сказал Ларри, пока они спускались по лестнице. – Ну что ж, Дейзи, все прошло легко и просто.

– Ты прав. А главное, есть полная ясность. Люси Уайт ни при чем. Хотела бы я теперь знать, что делается у ребят...

Бетси ждала их дома в обществе Бастера. Она хотела сопровождать Фатти и Пипа, но Фатти сказал: нет, пусть остается с Бастером. Он и Пип пошли вдоль реки, повторяя путь, пройденный, если верить их словам, Уильямом Орром и Питером Уэттингом.

Они шли, шли и дошли до дома с маленькой башенкой наверху. У входа в дом висела вывеска: «Башенка. Кофе, сандвичи, закуска».

– Вот мы и на месте, – с удовлетворением заметил Фатти. – Все попробуем – кофе, сандвичи, закуску. Я жутко голоден.

Они сели за уютный столик у окна, выходящего в сад, где цвела бледно-желтая примула. Подошла официантка, маленькая, худенькая девушка. На вид двенадцатилетняя, хотя на деле, вероятно, ей было гораздо больше.

– Два кофе, – попросил Фатти. – И сандвичи. И какой-нибудь закуски.

Девушка засмеялась:

– Я принесу вам целый поднос закусок, а вы сами выберете.

Она вернулась с двумя чашечками дымящегося кофе, тарелкой, где лежали яйца, консервированное мясо и сандвичи с кресс-салатом, а также с подносом, уставленным весьма аппетитными на вид закусками.

– Ба! Да мы с тобой выбрали самое подходящее место для проверки алиби! – возликовал Фатти, с восторгом оглядывая поднос. – Ты только посмотри!

Мальчики съели сандвичи и перешли к закускам. Закуски были вкуснейшие.

– Слушай, давай возьмем еще, – говорил Фатти. – Давай! Шли мы долго, я, правда, зверски проголодался. Обед себе я, конечно, испорчу, ну и плевать; зато какой это замечательный способ портить обед! Не способ, а наслаждение.

– Заплатить-то у тебя хватит? – с тревогой спросил Ларри. – У меня денег кот наплакал.

– Денег полно. – Фатти похлопал себя по карманам. – Закончим с едой, начнем проверку алиби. Эге! Ларри! Смотри, кто пришел!

Это был Гун собственной персоной. Вошел он так, будто был здесь хозяином. А потом увидел Фатти.

ПРОВЕРОК МНОГО. ЗАКУСОК МАЛО

Мистер Гун подступил к столику, за которым сидели мальчики.

– Куда ни пойдешь, – прошипел он, – всюду натыкаешься на вас, на щенков. Здесь-то вы что делаете?

– Подкрепляемся, – вежливо промолвил Фатти. – А вы тоже зашли подкрепиться, мистер Гун? Увы, у нас почти ничего не осталось.

– Придержи язык! – рявкнул полицейский. В последнее время он почти перестал стесняться в выражениях.

– Но вы же задали мне вопрос, – возразил Фатти. – Вы сказали...

– Я сам знаю, что я сказал! Я вами, поганцами, сыт по горло. Прихожу к Мэри Эдамс – там уже двое ваших. Иду сюда – опять ваша компания. Держу пари, в любом другом месте мне придется снова любоваться вашими рожами. Кучка мерзких вредителей, вот вы кто.

– Признаться, нас тоже удивляет. Что мы так часто встречаемся с вами, мистер Гун. – Дружелюбный, даже уважительный тон Фатти обычно приводил Гуна в исступление. – Но для нас, поверьте, это истинное удовольствие!

Гун рассвирепел еще больше: физиономия его приобрела, темно-красный оттенок; еще более темный, чем всегда. Однако в этот момент в зале появилась официантка, и Гун, сдержавшись, начальственным басом пророкотал, обращаясь к ней:

– Ваша мать здесь? Мне надо перекинуться с ней парой слов.

– Она ушла, сэр, – ответила девушка. – Я здесь одна. Но мама скоро вернется. Дождитесь ее, если хотите.

– У меня нет времени ждать, – раздраженно ответствовал мистер Гун. – Я слишком занят. Зайду завтра.

Он двинулся было к выходу, но вдруг остановился и обернулся к Фатти. Ему неожиданно вспомнились чудовищно раздувшиеся щеки мальчика. Сейчас их и в помине не было.

– А что ты сделал со своими щеками? – Гун подозрительно смотрел на Фатти.

– Я? А-а, да, вероятно, просто выдрал себе коренные зубы, – отвечал тот. – Сейчас проверю. Ларри, ты не помнишь, я их выдрал?

– Гах! – сказал мистер Гун и удалился. Официантка расхохоталась.

– Ой, ну до чего вы занятный! – проговорила она сквозь смех. – Правда, занятный. А этот жуткий тип уже был здесь и задал нам с мамой, наверно, тысячу вопросов про двух мужчин, которые приходили в прошлую пятницу.

– Ну, да, конечно! – Фатти мгновенно перехватил инициативу. – Это, должно быть, актеры. Они любят гулять вдоль веки. Особенно эти двое. Я взял у них автографы. А они и вправду были у вас в пятницу? Бьюсь об заклад, они пришли в восторг от ваших закусок.

– Они точно были в пятницу. – Девушка говорила вполне уверенно. – Я знаю это, потому что в пятницу праздновали дань моего рождения, и Питер Уэттинг подарил мне книгу. В половине седьмого я как раз слушала передачу по радио, тут-то они и вошли в нашу закусочную.

– В половине седьмого... – задумчиво повторил Фатти. – А что дальше? Они съели все ваши закуски?

– Бог с вами! Они вообще заказали только кофе с сандвичами. И подарили книжку. Замечательную! Я ее вам покажу, если хотите. А потом в семь часов мы стали слушать радиотеатр. А потом испортился приемник.

– Да ну? – Фатти огорчился. Он надеялся с помощью радио вычислить время. – А дальше?

– Оказалось, что Питер Уэттинг здорово разбирается в технике, – продолжала девушка. – И он сказал, что попробует починить наш приемник. А мама сказала: «Если можно, почините до восьми. А то в восемь будут передавать хороший концерт».

– И что же? К восьми починили?

– Нет. До полдевятого не починили. Мама была ужасно расстроена. Но в полдевятого радио заработало. А Питеру и Уильяму уже пора было уходить. Они подозвали паромщика, сели на паром и поплыли на ту сторону.

Все это было весьма и весьма интересно. И вне всякого сомнения, доказывало, что ни Уильям Орр, ни Питер Уэттинг физически не могли оказаться на месте преступления в тот промежуток времени, когда оно совершилось. Официанточка явно говорила правду.

– Большое спасибо за вкусную еду. Сколько мы вам должны? – Фатти решил, что всю возможную информацию они уже получили, и заторопился.

Маленькая официанточка всплеснула руками.

– Да как же мне сосчитать, сколько вы съели? Я ведь не записывала. А сами вы не помните? Попадет мне от мамы, когда она узнает, что я не считала и не записывала.

– А надо было считать, – укоризненно покачал головой Фатти. – Когда сам ешь, подсчитывать, сколько съел, знаете, трудновато. Ларри, по-моему, было так: мы умяли по шесть закусок каждый плюс сандвичи и кофе. Правильно?

Ларри подтвердил. Фатти расплатился и вручил девушке еще шиллинг, чтобы она купила себе какую-нибудь безделушку в честь праздника, бывшего в прошлую пятницу. Потом они с Ларри вышли на улицу, ощущая, что наелись, как говорится, под завязку.

– Нам хватит времени дойти до кинотеатра и попытаться что-нибудь разузнать про Джона Джеймса, – решил Фатти. – Боже праведный, зачем я столько сожрал? У меня от сытости голова отупела.

Они вошли в небольшой вестибюль. Девица за столиком нарезала билеты.

– Доброе утро, – поздоровался Фатти. – Я хотел бы кое-что спросить у вас по поводу кинопрограммы прошлой недели.

– Прошлой недели? Уж не собираетесь ли вы ее посмотреть? Припоздали чуть-чуть, – хихикнула девица.

– Видите ли, мы с другом поспорили. – Фатти фантазировал на ходу, а Ларри глядел на него с немым изумлением. – Друг утверждает, что на прошлой неделе у вас шел «Подросток», а я говорю – м... м... «Генрих Пятый».

– Ничего подобного, – снисходительно усмехнулась девица. – Не «Подросток», а «Переросток», не «Генрих Пятый», а «Генрих Пятнадцатый».

Рассерженный Фатти повернулся и вышел. И налетел на какого-то человека, поднимавшегося по ступенькам. Фатти едва не упал, но успел за него схватиться. И тут же слух ему резанул знакомый голос:

– Убери руки! Куда ни сунешься – всюду эти сопляки! Здесь-то вам что понадобилось, хотел бы я знать?!

– Они пытались купить билеты на фильмы, которые показывали на прошлой неделе, – со смехом отозвалась девица из вестибюля и добавила высокомерно: – Наглость какая! Ну, ничего, я их неплохо отбрила!

– И правильно, – сказал, мистер Гун. – Они заслуживают того, чтобы их отбрили. Шатаются везде, пристают с идиотскими вопросами...

Тут вдруг до него впервые дошло, что шатается Фатти с той же целью, что и он сам – проверяет алиби. Гун затрясся от злости.

– Суете ваши носы... – завел он.

Но Фатти и Ларри уже ушли. У них не возникло ни малейшего желания вступать в спор с мистером Гуном или той девицей.

– Нахалка... – бурчал Фатти, которого в любом разговоре не так-то легко было положить на лопатки. – Боюсь, Гун узнает от нее гораздо больше, чем мы.

– Ты прав. С этим алиби пока что у нас прокол... – начал было Ларри, но внезапно смолк и с силой ткнул Фатти кулаком в бок. – Слушай, я придумал! Надо спросить Китти, кухарку Пипа. Она ходит в кино каждую пятницу. Я сам слышал, она говорила это Бетси. И за девять лет ни одной пятницы не пропустила.

– Держу пари, что она пропустила именно прошлую пятницу. Первый раз за девять лет, – похоронным голосом отозвался Фатти. Обида на девицу из кинотеатра явно еще не зажила. – Ладно. В любом случае поговорить не мешает.

– Слава Богу, хоть в кухне у Пипа мы не наткнемся на Гуна, – ухмыльнулся Ларри. – Вперед!

Китти встретила их лучезарной улыбкой. По большей части эта улыбка предназначалась Фатти: Китти считала, что мастер Фредерик – один из умнейших людей в городе.

– Китти, можно нам попить водички? – приступил к беседе Незаурядный Ум.

– Зачем водички? Я дам вам лимонаду собственного производства, – засуетилась кухарка. – И что-нибудь перекусить.

При одном упоминании о еде Фатти побледнел.

– Большое спасибо, я уже перекусил.

– Ну и что? Еще покушайте.

В мгновение ока на столе появились пирожки с мясом, чрезвычайно привлекательные на вид. Фатти тихонько застонал и отвернулся.

– Извините меня, Китти, они выглядят потрясающе, но я слишком сыт.

Возникла пауза, во время которой Китти наливала в стаканы лимонад.

– Вы были в кино на прошлой неделе? – спросил кухарку Ларри. – Вы же любите кино, правда? И часто туда ходите...

– За девять лет ни одной программы не пропустила, – с гордостью призналась Китти. – Конечно, в пятницу я ходила. Как обычно. О-о, картина была потрясающая.

– А какая?

– Я вошла, когда пробило шесть и шли новости. Потом была мультяшка. А с полседьмого и до конца программы показывали «Он так ее любил». О-о-о, это было изумительно. Я вся обревелась.

– Действительно, удачный вечер, – не без иронии заметил Фатти. – Много было знакомых?

Китти задумалась.

– Нет, пожалуй. Я никого и не видела. Я ведь, знаете, с головой ухожу в картину. Так было обидно, когда она прерывалась.

Фатти насторожился.

– Что значит «прерывалась»?

– Да вы знаете, о чем я говорю, мастер Фредерик, – сказала Китти. – Кино – это же когда показывают много-много снимков. Перестают показывать – и сразу пустой экран и никакой картины. Наверное, что-то в самом фильме ломалось.

– Это было несколько раз?

– Да. Четыре раза. – Китти вздохнула. – А казалось – без конца. И в самых неподходящих местах. В самых таких, когда душа замирает. Публика была сильно недовольна.

– Обидно. – Фатти поднялся. – Ну, Китти, мы пошли; большущее спасибо за лимонад. В эту пятницу, надеюсь, с фильмом все будет в полном порядке.

– О-о-о, я тоже буду надеяться, – снова заулыбалась Китти. – Он называется «Три разбитых сердца», – Вот уж поплачете вволю, – пообещал Фатти. – И получите полное удовольствие. Жаль, я буду занят в этот вечер: не смогу прийти и одолжить вам свой носовой платок.

– Ох, вы и шутник! – Китти была в полном восхищении от мастера Фредерика.

– Идем же, Ларри! – Фатти вытащил приятеля из кухни. – Выяснилось кое-что небесполезное. Нам бы теперь отловить Джона Джеймса и узнать поточнее, заметил ли этот джентльмен, что лента рвалась во время сеанса – чего он, если был там, не заметить не мог, – и тогда его алиби можно будет считать проверенным.

– Принято! – сказал Ларри. – Первоклассная была работа! Но как нам отловить Джона Джеймса? Не можем же мы подойти к нему на улице и спросить: «Мистер Джонс, вы заметили, что фильм четыре раза прерывался, когда сидели в кино в прошлую пятницу?» – Ясно, не можем, – улыбнулся Фатти. – Дьявол, уже почти время обеда! Мы займемся Джеймсом попозже. Ларри, а вообще-то ты способен сейчас обедать? Я – нет.

– И я нет. А ведь сегодня у нас жареная свинина с яблочным пюре, – вспомнил Ларри и застонал. – Какая потеря!

– Не произноси при мне слов «жареная свинина». – Фатти содрогнулся. – Зачем мы столько сожрали? Теперь мама всполошится, почему я ничего не ем за обедом, и начнет мерить мне температуру или делать еще что-нибудь в том же роде.

– Так что насчет Джона Джеймса? – вернулся Ларри к главной теме. – Как нам его заполучить? Мы даже не знаем, где искать. В театре? Едва ли. Сегодня нет дневного спектакля.

– Давай я из дому позвоню Зоэ: вдруг она в курсе, – предложил Фатти. – И надо взять с собой Бетси. Иначе ей будет казаться, что ее все бросили.

– Договорились, – кивнул Ларри. – Увидимся после обеда.

ДЖОН ДЖЕЙМС И КИНЕМАТОГРАФ

Фатти выпала большая удача. Матери не было дома во время ленча, так что он мог почти ничего не есть, и никто не обратил на это внимание. Он провел за столом пять минут и пошел звонить Зоэ, надеясь застать ее у сестры.

Там он ее и нашел.

– Добрый день, Зоэ, – немного смущенно сказал Фатти. – Не мог бы я узнать одну вещь? Мне нужно срочно поговорить с Джоном Джеймсом. Может быть, вам известно, где он сегодня?

– Так... Сейчас подумаю... – прозвучал в трубке звонкий голос. – Я слышала, как он говорил, что собирается на пароме переплыть реку и устроить себе самому пикник на холме. Оттуда открывается потрясающий вид. Ты, наверно, знаешь.

– Знаю, – ответил Фатти. – Вот и хорошо, я тоже переберусь на тот берег и попытаюсь его разыскать. А в котором часу он собирается за реку?

Зоэ не знала. Но зато она сообщила Фатти, что мистер Гун вечером снова придет к бедному Бойзи.

– Я слышала, как он сказал, что на сей раз «не допустит никаких глупостей» и что Бойзи должен «чистосердечно признаться». Страшный человек! – воскликнула девушка с негодованием. – Он хочет заставить Бойзи признаться в том, о чем тот не имеет ни малейшего понятия.

Фатти повесил трубку и сильно помрачнел. Он боялся, что Бойзи в самом деле может сознаться в ограблении – от собственного безрассудства и под воздействием форменного террора, который устроил ему Гун. Какая же это гнусность – заставить человека взять на себя преступление, им не совершенное, и оставить настоящего преступника безнаказанным!

Фатти позвонил Ларри и Пипу, доложив о планах Джона Джеймса на вторую половину дня.

– Мы должны срочно проверить это алиби, – сказал он хмуро, – что сделать, естественно, можно только одним путем – поговорив с ним самим. А так как день сегодня все равно нескладный, давайте возьмем с собой еду, устроим пир на холме за рекой и убьем двух зайцев разом – неплохо проведем время и сделаем нужное дело.

Друзья, не сговариваясь, пришли к выводу, что идея Фатти великолепна.

– Он всегда придумывает замечательные вещи! – ликовала Бетси. – Там, на холме, такая красота – с ума сойти...

Фатти попросил Пипа тоже поговорить с Китти насчет фильма в прошлую пятницу – специально, чтобы убедиться, что они с Ларри все правильно поняли.

– Спроси, – говорил Фатти, – помнит ли она точно, сколько раз рвалась лента, и, если получится, узнай, в какое время это происходило. Да, и еще, Пип: все запиши – на случай, если забудешь какую-нибудь мелкую подробность. А она может оказаться существенной. Похоже, Джон Джеймс – наша единственная и последняя надежда. Элика Гранта, которого одновременно слышала и видела добрая сотня людей, проверять нечего.

Ребята собрались у пристани без четверти три, нагруженные рюкзаками. Пип тащил с собой прорезиненный коврик.

– Мать заставила, – буркнул он недовольно. – Сказала, что трава еще сырая. Ты счастливый, – Пип посмотрел на Фатти, – твоя мама не пристает к тебе с пустяками, не суетится, не волнуется.

– Моя волнуется по другим поводам, – возразил Фатти. – Мать Ларри находит свои причины устраивать суматоху. Да не психуй ты; и вообще – совсем неплохо посидеть на коврике.

– На самом-то деле, – сказала вдруг Бетси очень серьезно, – мне встречались матери, которые не суетились вокруг своих детей. Но, знаете, я уверена – это потому, что они ни капельки о них не беспокоились. Лично я предпочитаю суетливую мать.

– Вот-вот причалит. – Фатти следил за тем, как паромщик на веслах переправляется с противоположного берега. – Я заплачу за всех. Это гроши.

Дети погрузились в лодку.

– Кто-нибудь сегодня переплывал на ту сторону? – спросил Фатти.

Лодочник отрицательно качнул головой.

– Еще рано.

– Значит, Джона Джеймса там нет, – понял Фатти. – Эй, Бастер, – вдруг обернулся он, – ты что, собрался нырять в воду?

Высадившись из лодки, они сначала шли по полю, а потом стали взбираться на холм и добрались наконец до вершины. Фатти выбрал место, с которого был виден паром на другом берегу.

– Надо не пропустить момент, когда он опять поплывет на нашу сторону, – объяснил Фатти ребятам. – Я только сомневаюсь, сможем ли мы отсюда разглядеть Джона Джеймса. Хотя, наверное, сможем – он такой крупный, высокий.

Весеннее солнце припекало вовсю. Бело-желтые примулы шевелились под ветром и кивали хорошенькими головками.

Сидеть на холме было очень приятно. Ларри зевнул и лег на траву.

– Вы последите за Д. Д. , а я вздремну чуток.

Поспать, однако, ему почти не удалось. Минут через десять Фатти легонько ткнул его кулаком в живот.

– Подъем, Ларри. Взгляни, это Джон Джеймс стоит на том берегу в ожидании парома?

Ларри сел и покрутил головой, приходя в себя. У него были необычайно зоркие глаза. Он сощурил их и вгляделся вдаль.

– Да, пожалуй, это Джеймс. Будем надеяться, он придет прямо сюда. У меня нет большого желания тащиться за ним десять километров.

К счастью, это действительно был Джон Джеймс и он действительно вскоре оказался неподалеку. Дети видели, как актер сел в лодку, переплыл на другой берег, высадился и пошел той же тропинкой, какой шли они.

– Итак, – объявил Фатти, поднимаясь с земли, – будем прогуливаться по поляне. Как только он выберет себе место, мы немедленно устроимся рядом.

– А как начать проверку? – недоуменно спросил Пип.

– Я сам ее начну, – ответил Фатти. – А потом вы присоединитесь ко мне и зададите несколько невинных вопросов. Скатывай свой коврик, Пип.

Пятеро ребят и Бастер гуляли по вершине и рвали цветочки, не переставая следить за Джоном Джеймсом, который ужасно медленно поднимался на холм. В конце концов он отыскал себе уютное местечко возле большого куста, лег, вытянулся и, заложив руки за голову, устремил взор на реку.

Фатти подобрался к нему совсем близко.

– Эй, идите сюда, здесь замечательно! – позвал он друзей. – Тут и постелим коврик! – Потом повернулся к человеку, расположившемуся по соседству, и вежливо спросил:

– Мы не помешаем вам?

– Не помешаете, если не будете вопить и визжать. Но вы, кажется, не будете. Похоже, вы хорошо воспитаны.

– Надеюсь, вы правы, – скромно ответил Фатти и поманил ребят рукой: – Быстрее!

Они подошли. Пип бросил на траву коврик. Сосед к этому времени уже сидел с не зажженной сигаретой во рту. Он похлопал себя по карманам и нахмурился.

– Прости, пожалуйста, – обратился он к Фатти. – Нет ли у тебя случайно спичек? Я забыл свои дома.

У Фатти с собой всегда было все, что только возможно придумать. Он жил по принципу – никогда не знаешь заранее, что может понадобиться. И теперь протянул Джону Джеймсу коробку со спичками.

– Оставьте ее себе, – сказал Фатти. – До двадцати одного года я курить все равно не буду.

– Молодчина, – усмехнулся Джон Джеймс. – Весьма разумное решение. Спасибо, дружище. Слушай, а я тебя раньше не видел?

– Видели, – застенчиво признался Фатти. – Мы вчера приходили к вам в театр за кулисы; вы были так добры, что дали нам свой автограф.

– Ну да, теперь я вас всех вспомнил, – обрадовался актер. – А вы собираетесь здесь устроить пикник?

– Да. Прямо сейчас и приступим, – проговорил Фатти, хотя для еды время в принципе еще не подошло.

Конечно, следовало бы подождать. Однако эффект, произведенный обилием закусок, начал слабеть, а отсутствие обеда, напротив, с большой силой уже давало себя чувствовать. Фатти полностью созрел для пикника.

– Не присоединитесь ли вы к нам, сэр? У нас полно вкусных вещей.

– С удовольствием, – согласился Джон Джеймс. – Я тоже прихватил с собой кое-что. Создадим общий фонд.

Пикник получился на славу. Было много еды, много домашнего лимонаду, изготовленного Китти. Довольно скоро ребята освоились с Джоном Джеймсом и болтали вполне непринужденно.

Потом Фатти начал «проверку».

– Ларри, что у нас идет в кино на этой неделе?

Ларри что-то ответил.

– Нет, нет, это шло раньше, – возразил Фатти.

– Ошибаешься, – тут же среагировал Джон Джеймс. – В начале недели было «Что ж, поехали!», а во второй половине – «Он так ее любил». И оба – полное барахло!

– Неужели? – изумился Фатти. – А я слышал, что «Он так ее любил» – хороший фильм. Сам-то я его не видел. А вы?

– Видел. В пятницу. – Джон Джеймс иронически хмыкнул, – По крайней мере намеревался увидеть. Но это такая пошлятина и скука, что я почти весь фильм проспал.

Последнее заявление сильно разочаровало Тайноискателей. Раз Джон Джеймс все время спал, значит, он не видел, как рвалась лента, значит, его алиби нельзя считать проверенным.

– Надеюсь, вы не храпели, – рассмеялся Фатти. – А то бы публика вас живо разбудила.

– Меня и будили несколько раз, – обиженно проговорил Джон Джеймс. – Будили, потому что все вокруг громко переговаривались и нервничали. Не знаю толком, что случилось – наверно, лента неожиданно порвалась, это бывает, ну и в зале все стали двигаться, зашумели. Ничего, я потом опять заснул.

– Мало радости, когда тебя вот так отрывают от сна, – посочувствовал Фатти. – Вас хоть не часто будили?

Джон Джеймс в задумчивости потрогал кончик собственного носа.

– Склонен думать, что эта чертова картина прерывалась раза четыре. Дважды, кажется, я поглядел на часы. Сначала меня разбудили без четверти семь, а потом после десяти. Я еще, помню, испугался: «Куда я попал? – когда проснулся. – Почему не дома, в постели?» – Тоскливый вечер у вас выдался, – заметил Фатти, внимательно глядя, как Пип, вынув записную книжку, что-то с ней сверяет. Потом Пип успокаивающе кивнул Фатти. Все. Алиби Джона Джеймса сомнений больше не вызывало. Он был в кино в тот вечер, и всякий раз, когда рвалась лента, его будили шум и сердитые возгласы в зале.

– М-да, – сказал Джон Джеймс. – Твоя правда. Было скучно и тоскливо. Но почему вы не едите, ребята? Возьмите вишневого пирога. Вон его у меня сколько.

Заговорили об ограблении в театре.

– Кто, по-вашему, преступник? – напрямую спросил Фатти.

– Не имею представления, – пожал плечами Джон Джеймс, – Ни малейшего. Одно знаю твердо: это не Бойзи. Ни ума, ни смелости у Бойзи для таких дел нет. Парень он абсолютно безвредный. Обожает Зоэ. Меня лично это не удивляет. Она очень добра к нему...

Они побеседовали еще немного, и Фатти встал, стряхивая крошки с колен.

– Очень вам благодарен за то, что не отказались попировать вместе с вами. Теперь, к сожалению, мы должны вернуться домой. Вы тоже пойдете?

– Нет, я посижу тут еще немного, – решил Джон Джеймс. – Чуть попозже будет грандиозный закат.

Ребята пошли вниз. Бастер, стараясь не отстать, прыгал рядом на своих коротких лапах.

– Ну, – сказал Фатти, когда они удалились на приличное расстояние от вершины. – Джона Джеймса мы, таким образом, вычеркиваем из списка подозреваемых. У него алиби – первый сорт! Он-то уж точно был в кинематографе вечером в пятницу. Дьявол! Эта тайна становится все глубже и непроницаемее. Я зашел в тупик!

– О, Фатти, – жалобно попросила Бетси, потрясенная непривычными словами, – пожалуйста, не говоря так. С твоим фантастическим умом ты не можешь зайти в тупик!

ПОРАЖЕНИЕ. НЕОЖИДАННАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ

Весь вечер Фатти ломал голову над этой загадочной историей, и все без толку. Даже наоборот – чем больше он думал, тем безнадежнее рисовалось ему положение. Задача решению не поддавалась. Он, разумеется, знал, что Бойзи не виноват. То же самое он знал и про Зоэ – пусть даже ее алиби оставалось не стопроцентным.

Но у остальных-то были несокрушимые алиби! Правда, они не занимались Эликом Грантом, но Фатти видел в местной газете отчет о сольном концерте, который Элик давал в Шипридже вечером в пятницу.

– Газетного отчета для алиби хватит с лихвой, – объявил он своим коллегам. – По поводу Элика беспокоиться не приходится. Но кто грабитель? Кто обстряпал это дело?

В полном отчаянии он пошел к Пиппину. Тот мирно прогуливался по садику, разбитому позади дома Гуна, и курил трубку. Увидев Фатти, Пиппин искренно обрадовался.

– Новости есть? – спросил Фатти. – Гун, я надеюсь, ушел куда-нибудь.

– Ушел, слава Богу, – с облегчением сказал Пиппин. – Он меня сегодня замучил. То одно, то другое. Несколько раз прибегал, убегал, и все со своим велосипедом. Покоя мне не было ни на миг. В данную минуту Гун снова допрашивает Бойзи. Очень я боюсь, что он запугает бедного Кота до такой степени, что тот даст ложные показания.

– Я боюсь того же самого, – грустно признался Фатти. – А что насчет Зоэ? Гун по-прежнему считает, что она ограбила сейф?

– Считает, – отвечал Пиппин. – Он же нашел платок с ее инициалом. Платок – его главное свидетельство.

– Но это абсолютная чушь! – вскричал Фатти. – Мало ли сколько дней мог этот окаянный платок проваляться на веранде! Он вовсе не подтверждает, что девушка была там именно вечером в пятницу.

– С точки зрения Гуна, подтверждает. Понимаешь, он выяснил, что в пятницу уборщица подмела веранду в четыре часа дня. Платок, следовательно, могли уронить только после четырех.

Фатти кусал губы и морщил лоб. Вот это уже был удар в солнечное сплетение. Этого он не предвидел. Ясное дело, теперь Гун полностью уверен, что Зоэ вечером пробралась на веранду и Бойзи впустил ее в театр. Платок ведь с буквой «З» появился на веранде только в пятницу, и не раньше четырех. Страшное доказательство!

– Гун в ярости оттого, что Зоэ стоит на своем и утверждает, будто платок ей не принадлежит, – продолжал Пиппин. – И что прежде она его никогда не видела. Какая досада! Ну почему Гуну попался платок с буквой «З»? Такой редкий инициал!

– Редкий, – тяжко вздохнул бедный Фатти, чувствуя, что у него больше нет сил, что еще чуть-чуть и он расскажет, как собственными руками положил этот платок и остальные «ключи» на пол веранды. Нет, если Гун и в самом деле арестует Зоэ и Бойзи, он, Фатти, будет обязан без промедления во всем признаться!

Фатти повернулся к Пиппину:

– Прошу вас, позвоните мне, если узнаете что-нибудь серьезное. Ну, например, что Гун выбил из Бойзи ложные показания или даже произвел арест...

Пиппин кивнул:

– Само собой. Но ты-то сам что-нибудь узнал? Бьюсь об заклад, ты не бездельничал все это время!

Фатти сказал, что проверил все алиби и что все они неопровержимы, кроме алиби Зоэ. Он был очень встревожен. Будет ужасно, в который раз повторял он, если Гун посадит на скамью подсудимых невинных людей, а преступники останутся на свободе. Если бы у Фатти была хоть какая-то зацепка!..

Мальчик вернулся домой совершенно убитый. Таким Фатти, пожалуй, до сих пор еще не видел никто. Позвонил Ларри, спросил, не оказалось ли у Пиппина чего-нибудь нового. Фатти передал ему свой разговор с полицейским. Ларри слушал и молчал. Впервые Фатти оказался в полной растерянности; впервые ощутил собственную беспомощность. Выхода не было.

– Я даже не вижу, что мы могли бы сделать, – говорил он каким-то несчастным голосом. – Я действительно в тупике. И своим расследованием мы ничего не добились. Надо распустить отряд юных сыщиков, раз сами сыщики ни на что не годятся...

– Давай соберемся завтра в десять, – сказал Ларри. – Поразмыслим сообща, продумаем все детали Все до единой. Есть что-то, чего мы не заметили. Я уверен. Какая-то идея, до которой не додумались. Нет загадки без разгадки, Фатти. Мы ее отыщем. Мужайся.

Но на следующее утро уже в половине десятого зазвонил телефон. Это был Пиппин с дурными новостями.

– Алло, Фатти! Слушай, у меня очень мало времени. Мистер Гун добился признания от Бойзи. Бойзи, очевидно, сказал, что они с Зоэ совершили преступление вместе. Он открыл Зоэ дверь, и она вошла в здание театра. Вместе они соорудили чай, который потом Бойзи отнес директору. А когда тот уснул, Зоэ поднялась наверх и взяла деньги. Она, конечно, знала и то, где лежит ключ и все прочее. Фатти слушал в ужасе.

– Но, Пиппин! Пиппин! Бойзи не мог это сделать! И Зоэ не могла! Гун силой выбил признание у больного парня, который даже толком не понимал, что говорит.

Наступила пауза.

– Да, пожалуй, я готов с тобой согласиться, – медленно проговорил Пиппин. – На самом деле я, понимаешь ли, не имею права заводить об этом речь, но я должен, я обязан кое-что сказать тебе. Гун принудил беднягу дать ложные показания. Не одну вещь упустил из виду. Теперь слушай внимательно. У меня руки связаны: я не могу идти на открытый конфликт с Гуном. Ты единственный в силах что-то сделать. Разве инспектор Дженкс не друг вашей пятерки? Разве он не поверит тебе, если ты скажешь, что произошла роковая ошибка? ,

– Но у меня же нет ни одного доказательства, – чуть не заплакал Фатти. – Господи, да если бы я знал, кто грабитель, и мог подтвердить это реальными уликами, тогда инспектор, конечно, меня бы выслушал. И не колебался. Через полчаса я буду говорить с ребятами. Если мы что-нибудь дельное сумеем изобрести, я сяду на велосипед, поеду в другой город и сам потолкую с инспектором.

– Да нет, ты лучше... – начал было Пиппин, не вслед за этими словами – было слышно – трубку с силой бросили на рычаг. Фатти догадался, что в комнате появился Гун.

Он сидел у телефона и размышлял. Это кошмар. Безнадега. Бедная Зоэ. Бедный Бойзи. Боже милосердный, что сделать, чтобы им помочь?

К Пипу он поехал на велосипеде. Остальные уже собрались. Вид у всех был печальный. Ребята опечалились еще больше, когда Фатти рассказал им про звонок Пиппина.

– Это серьезно, – промолвил Ларри. – Куда серьезнее, чем все остальные наши тайны. Что можно сделать, Фатти?

– Сейчас мы очень тщательно еще раз обсудим подозреваемых, алиби, которые они представили, и то, что выяснили сами. – Фатти достал из кармана блокнот. – У меня тут записано абсолютно все. Я буду считать, а вы думайте, думайте, думайте изо всех сил! Ларри верно говорит: мы где-то промахнулись, пропустили какую-то улику, доказательство, которые могли бы все расставить но местам. Чего-то не учли. А решение задачи может быть совсем простым; только надо сообразить, в чем оно.

Он стал читать свои записи. Перечень подозреваемых. Алиби. Проверка алиби. Рассказ Бойзи о вечере пятницы. Рассказ директора – о том же самом. Отношения между директором и актерами. Фатти читал медленно и внятно. Юные сыщики напряженно слушали. Даже Бастер сидел тихо, навострив уши.

Он кончил. Наступила долгая пауза. Фатти посмотрел на ребят.