Сью Графтон
Ж — ЗНАЧИТ ЖЕРТВА
Глава 1
Была среда, вторая неделя апреля, и Санта-Тереза демонстрировала бурное цветение крокусов, гиацинтов и сливовых деревьев. Небо было нежно-голубым, воздух — ароматным и умиротворяющим. В траве пестрели фиалки.
Я устала, сидя целыми днями взаперти, среди документов, закопавшись в сделки и долги по налогам, в то время как мои клиенты, несомненно, были счастливы, занимаясь теннисом, гольфом и другими праздными развлечениями.
По-моему, я страдала от мутантной формы весенней лихорадки, что заключалось в скуке, беспокойстве и полном отрыве от человеческой массы.
Меня зовут Кинси Миллоун. Я — частный детектив в Санта-Терезе, Калифорния, сто пятьдесят километров к северу от Лос-Анджелеса. Мне исполнится тридцать семь 5 мая, что произойдет через четыре недели — событие, которое поспособствует моему основному заболеванию. Я веду простое существование, не обремененное детьми, животными и комнатными растениями.
Не считая двух коротких неудачных замужеств, я живу в отрыве от человечества большую часть жизни. Обычно я наслаждаюсь своей свободой, своей подвижностью и своим одиночеством.
15 февраля, два месяца назад, я переехала в новый офис, избавившись от связи с юридической фирмой Кингман и Ивс. Лонни Кингман купил здание на нижней Стейт стрит, и, хотя он предлагал взять меня с собой, я чувствовала, что настала пора стать самостоятельной.
Я арендовала площадь в непонятного вида коттедже на Кабальерия Лэйн, где одинаковые оштукатуренные бунгало выстроились вдоль тротуара, как три поросенка. В то время как цена была хорошая и расположение замечательное — пешком недалеко от суда, полиции и библиотеки, сам офис был вопиюще далек от идеала.
Интерьер состоял из двух комнат. Большую я определила как собственно офис, меньшую использовала как комбинацию библиотеки и приемной. Еще там была кухня в стиле камбуза и маленький затхлый туалет. Все это пахло плесенью. Я переставляла так и сяк свой стол, вертящийся стул, шкаф для документов, диван и несколько искусственных растений. Ничего не разгоняло общего духа усталости и скуки, которым было заражено это место.
У меня было достаточно сбережений (двадцать пять тысяч), так что я могла бы поискать что-нибудь поприличнее. С другой стороны, за триста пятьдесят в месяц, я могла позволить себе это место, что не нарушало один из основных принципов моей жизни: никогда, никогда, никогда не живи не по средствам.
В настоящее время Генри, мой обожаемый домовладелец, отправился в круиз по Карибскому морю, в компании своего брата и невестки, Рози, которая владеет таверной в полуквартале от моего дома. Я забираю его почту, поливаю цветы раз в неделю и двор — каждые пару дней. Ресторан Рози будет закрыт еще пять дней, так что, пока эти трое не вернутся домой, я даже не смогу поужинать в знакомой обстановке.
В среду утром я решила, что мое настроение значительно улучшится, если я перестану жалеть себя и наведу порядок в своем офисе. Вскоре я восседала на низкой табуретке, окруженная восьмью коробками, которые не распаковывала с тех пор, как переехала в офис Лонни три с половиной года назад, и раскапывала давно забытые вещи.
Только я достигла дна коробки номер три, как услышала стук в дверь и крикнула — Я здесь!
Когда я повернулась, лейтенент Долан стоял на пороге, его руки утопали в карманах плаща.
— Здравствуйте, что вы здесь делаете? Давно не виделись.
Я вытерла руку о джинсы и протянула ему. Его пожатие было сильным и теплым, улыбка — почти застенчивой. Так же рад видеть меня, как я его.
— Я встретил Лонни. Он сказал, что ты сняла это место, и я решил зайти.
— Замечательно. Я рада.
Я смотрела, как Кон Долан сделал круг по комнате. Казалось, что он чувствует себя неловко и пытается скрыть свой дискомфорт, заведя незначительный разговор. Я не могла представить, чего он хочет. Я знала его десять лет, большую часть из которых он возглавлял отдел убийств в полиции Санта-Терезы. Сейчас он был на инвалидности после нескольких инфарктов. Я слышала, что он рвется вернуться к работе. Согласно сплетням, его шансы были между ничтожными и никакими.
Долану было немного за шестьдесят и болезнь сделала его лицо бледным. Мешки под глазами превратились в темные, мрачные тени, рот опустился в постоянном выражении недовольства. Парень как раз в моем вкусе.
Я могла сказать, что он до сих пор курит, потому что от его плаща пахло табаком. Последний раз, когда я видела Долана, он был на больничной койке. Раньше я его побаивалась, но прежде не видела в больничной пижаме. С тех пор я стала относиться к нему лучше и знала, что он тоже хорошо ко мне относится, несмотря на то, что в прошлом его манеры варьировали от грубых до резких.
Я спросила — Так в чем дело?
— Вообще-то, я собирался пообедать и подумал, может ты присоединишься, если свободна.
Я посмотрела на часы. Было только 10.25.
— Конечно, сейчас. Только возьму сумку и куртку.
Мы пошли пешком, повернули направо и отправились к северу по Санта-Тереза стрит, в конце концов завернув в забегаловку, известную как «У сплетника Пита». Внутри было почти пусто: одна пара за столом и несколько дневных пьяниц в дальнем углу бара.
Долан уселся у ближайшего конца стойки, и я примостилась рядом с ним. Барменша положила сигарету, дотянулась до бутылки Олд Форрестера и налила лейтенанту, прежде чем он открыл рот. Он закурил и поймал мой взгляд.
— Что?
— Ну-ну, лейтенант Долан, мне просто интересно, является ли это частью вашей кардиологической реабилитации.
Он повернулся к барменше. — Она думает, что я плохо о себе забочусь, — Она поставила перед ним стакан. — Не знаю, с чего она это взяла.
Долан указал пальцем на меня — Кинси Миллоун. Она частный детектив в городе. Мы будем обедать.
— Тэнни Оттвейлер, — представилась барменша. — Что вам предложить?
— Я выпью кока-колы.
Долан повернул голову — Мы сядем у окна.
— Я сейчас подойду.
Мы уселись. — Тут меню есть?
Он расстегнул плащ и отхлебнул виски. — Единственное, что стоит заказывать, это острая салями на кайзер ролле с расплавленным сыром.
— Звучит прекрасно.
Появилась Тэнни с моей колой. Долан заказал нам сэндвичи. Пока мы ждали заказ, я спросила — Так что случилось?
Он поерзал на стуле, оглянувшись по сторонам, потом его взгляд вернулся ко мне.
— Ты помнишь Стэси Олифанта? Он ушел на пенсию из отдела шерифа лет восемь назад. Ты должна была встречать его.
— Не думаю. Я знаю, кто он — все говорят о Стэси — но он ушел, когда я работала с Шином и Бирдом. — Морли Шин был частным следователем, который работал с другим детективом, по имени Бенджамин Бирд. Они оба были тесно связаны с офисом шерифа. Они наняли меня и обучали, пока я нарабатывала часы, чтобы подать заявление на лицензию.
— Ему должно быть за восемьдесят.
Долан покачал головой. — На самом деле, ему семьдесят три. И он не смог сидеть без дела, чуть не рехнулся, так что он вернулся на неполный рабочий день, разбирает дела следственного отдела.
— Чудесно.
— В этой части, да. Не чудесно то, что у него определили рак, лимфому. Это уже второй раз. Много лет у него была ремиссия, но симптомы снова появились семь месяцев назад. Пока он обнаружил, это прогрессировало до четвертой стадии. Пятая — это уже смерть, так что, ты понимаешь, к чему движется. Прогнозы отвратительные. Он прошел через шесть этапов химии и курс экспериментальных лекарств.
— Это ужасно.
— Да. Он немножко очухался, но недавно ему стало хуже, и пару дней назад его снова положили в больницу. Анализы крови показывают сильную анемию, так что ему собираются делать переливание. Потом они решили, пока он там, сделать еще больше анализов, чтобы знать, что с ним.
— Мне очень жаль.
— Не так жаль, как мне. Я его близко знаю сорок лет, дольше, чем я знал мою жену. — Долан затянулся сигаретой.
— Как вы познакомились? Я думала, он работал на севере округа, а вы здесь.
— Он уже работал в отделе шерифа, когда наши тропинки впервые пересеклись. Это был 1948 год. Я был из рабочей семьи. Вернулся из армии с большим гонором. Два года слонялся без дела. В конце концов стал работать заправщиком на бензоколонке в Ломпоке. Ничего хорошего мне не светило.
Однажды ночью какой-то парень стал угрожать пистолетом ночному менеджеру. Я убирал в задней комнате. Схватил гаечный ключ, вышел через боковую дверь. Парень меня не видел. Я его здорово огрел. Стэси был полицейским, который его арестовал.
Он всего на десять лет старше, но это лучший учитель, который у меня был. Это он убедил меня пойти в правоохранительные органы. Я пошел в колледж, а потом нанялся в полицию, как только появилось место. Он даже познакомил меня с Грэйс и я женился через шесть месяцев.
— Звучит так, что он изменил вашу жизнь.
— Да, во многом.
— У него есть здесь родственники?
— У него нет близких подственников. Он никогда не был женат. После смерти Грэйс мы много времени проводили вдвоем. Мы ходим на охоту и рыбалку при любой возможности.
— Как он переживает все это?
— Стэси много об этом не говорит, но я-то его знаю. Он в жуткой депрессии.
Долан посмотрел вверх, как раз когда появилась Тэнни с двумя большими тарелками с сэндвичами и жареной картошкой. Я принялась постукивать по бутылочке с кетчупом, пока густой красный слой не покрыл юго-восточный угол моей картошки. Подняла верхнюю часть сэндвича и посолила все, что увидела. Откусывая, я почувствовала, как яичный желток просачивается в булку. Сочетание острой салями и расплавленного сыра заставило меня застонать от удовольствия.
Долан взял сэндвич и продолжал рассказывать. — Пока Стэси в больнице, я сделал все, что мог, чтобы прибраться в его квартире. Там страшный беспорядок.
Он замолчал, вынимая из внутреннего кармана свернутые в трубку бумаги. — Вчера я просматривал кучу бумаг на его кухонном столе. Я надеялся найти имя какого-нибудь друга, с которым я бы мог связаться, и кто бы мог поднять Стэси настроение. Никого не нашел, зато нашел это.
Он положил бумаги на стол передо мной. С первого взгляда я поняла, что это копия документа из офиса шерифа. Я посмотрела на первую страницу.
Убитая: Джейн Доу
Найдена: Воскресенье, 3 августа 1969 г.
Место: Каменоломня Грэйсон, шоссе № 1, Ломпок
Под шапкой «следователи» было четыре фамилии, одна из них — Стэси Олифанта.
Долан наклонился вперед. — Ты видишь, он был одним из первых следователей. Тело обнаружили мы со Стэси. В тот день мы собирались охотиться на оленей. Я думаю, сейчас там ворота на дороге, но тогда все было открыто. Выйдя из машины, мы сразу почувствовали запах. Мы оба знали, что это — что-то, что было мертвым много дней. Не заняло много времени, чтобы выяснить, что именно это было. Ее сбросили с откоса, как пакет с мусором.
Над этим делом Стэси работал, когда заболел. Это всегда его бесило — они так и не выяснили не только, кто ее убил, но и кто она такая.
Что-то слабо шевельнулось в памяти. — Я помню это. Ее закололи и выбросили?
— Правильно.
— И вы собираетесь сделать еще один заход по этому делу?
— Если я его уговорю. Я бы помог ему вернуться к этому и посмотреть, как получить новую информацию. Он бы стал ведущим детективом, а мы бы работали ногами.
— Вы и я.
— Конечно, почему нет? И мы можем заплатить тебе за твое время. Я только хочу, чтобы мы трое сели и поговорили. Если ему понравится идея, мы продолжим.
Я постучала по бумагам — Но этому же восемнадцать лет.
— Я знаю, но кроме Стэси этим делом никто не интересовался с 1970 года или около того. Вдруг мы расколем его? Подумай, чем это будет для Стэси. Это может здорово ему помочь.
Впервые я увидела какое-то движение на его лице.
Обсуждать больше было нечего.
— У Стэси еще есть связь с отделом?
— Конечно. Там полно ребят, которые его обожают. Мы, наверное, сможем получить все, что нужно, в разумных пределах, конечно.
— Я возьму это домой и почитаю.
Долан откинулся назад, стараясь не выглядеть слишком довольным.
— Я буду в КК с шести до полуночи. Приходи в восемь и мы сможем подскочить в больницу и расшевелить Стэси.
Глава 2
Я провела середину дня, занимаясь текущими делами, стуча на своей портативной пишущей машинке Смит-Корона. Я напечатала два просроченных рапорта, привела в порядок счета и очистила стол. Потом отправила нераспечатанные коробки обратно в шкаф.
Хорошо иметь уважительную причину, чтобы не заниматься тем, чем не хочешь.
Мой ужин в тот вечер состоял из сэндвича с арахисовым маслом и маринованным огурцом, в сопровождении диетического пепси со льдом. Я ела это в своей миниатюрной гостиной, свернувшись на диване, втиснутом в оконную нишу. Еще не совсем стемнело. Через приоткрытое окно я слышала звук газонокосилки и отрывки разговоров прохожих. Я живу в квартале от пляжа, на боковой улочке, которая предоставляет дополнительный паркинг, когда бульвар Кабана переполнен.
Для работы я удобно устроилась на спине, положив ноги на кофейный столик. Сначала я быстро просмотрела дело, просто чтобы понять о чем речь. Детектив по имени Бред Краус был ведущим следователем по делу. Другими следователями, кроме Стэси Олифанта, были детектив Кейт Болдуин, сержант Оскар Уоллен, сержант Мелвин Галлоуэй и полицейский Джо Мандел. Куча мужской силы.
Было странно изучать старое дело, как будто читаешь детектив, где сам себе испортил впечатление, заглянув на последнюю страницу. Последний документ — письмо от эксперта по почвам из Сан-Педро, Калифорния — было датировано 28 сентября 1971 года, и сообщало, что образцы, полученные из отдела шерифа округа Санта-Тереза, невозможно отличить от подобных образцов по всему штату. Извиняйте.
Я вернулась к началу и начала читать снова, на этот раз делая заметки.
Согласно первому полицейскому, прибывшему на место преступления, тело девушки скатилось с края насыпи, остановившись примерно на пять метров ниже, около двадцати метров от шоссе. Кон Долан и Стэси Олифант нашли ее в то воскресенье около пяти часов вечера. Она лежала на левом боку на помятом брезенте, руки связаны впереди белым пластиковым проводом. На ней была синяя блузка и белые хлопковые брюки, с рисунком из синих ромашек с красными серединками. На правой ноге — кожаная босоножка, другую нашли неподалеку. Следы говорили о том, что тело тащили по траве около дороги. Даже сверху Долан и Олифант увидели многочисленные колотые раны на груди убитой.
Олифант немедленно связался с полицией Ломпока. Поскольку труп нашли на территории округа, на место прибыли два дежурных полицейских из офиса шерифа. Джо Мандел и сержант Мелвин Галлоуэй появились через двадцать минут после первого звонка. Были сделаны фотографии покойной и окружающей зоны. Тело увезли в морг Ломпока, в ожидании прибытия коронера. Пока что полицейские обыскали окрестности, взяли образцы почвы и упаковали брезент.
Во вторник, 5 августа 1969 года, Мандел и Галлоуэй вернулись на место преступления, чтобы сделать замеры — расстояние от шоссе до места, где было найдено тело. Сержант Галлоуэй сделал дополнительные фотографии в разных ракурсах, показывающих насыпь, поврежденные кусты и следы там, где тащили тело. Не было никаких рисунков и схем места преступления, но, может быть, они потерялись за прошедшие годы. Фотографии были удивительно неинформативными.
Вскрытие было сделано 4 августа в 10.30. Я достаточно разбираюсь в разговорах специалистов, чтобы понять, что было сказано. Поскольку тело находилось в стадии сильного разложения, измерения были приблизительными. Рост девушки был определен от 160 до 165 сантиметров, вес — от 54 до 57 килограммов. Ее глаза были голубыми, волосы выкрашены в светло-рыжеватый цвет, видны были темные корни. В мочке левого уха у нее была подковка из тонкой зоротой проволоки. В правой мочке у нее была подобная золотая петелька, с погнутой снизу застежкой. Характеристики лица было невозможно определить из-за разложения.
Исследование тела обнаружило восемь глубоких колотых ран: две в основание шеи, пять между грудями и большая колотая рана под левой грудью, с проникновением в сердце.
Из-за разложения патологоанатом не смог обнаружить никаких шрамов или других характерных отметок. Не было обнаружено переломов или деформаций костей и видимых повреждений наружных половых органов. Полость матки была пустой. Причиной смерти являлись многочисленные проникающие ранения шеи, груди, сердца и легких.
В конце патологоанатом отделил пальцы Джейн Доу, ногти на котрых были выкрашены серебристым лаком. Пальцы были отправлены в Вашингтон, в отдел ФБР по идентификации.
Снимки верхней и нижней челюсти показали многочисленные металлические пломбы.
Верхние передние зубы выдавались вперед, а левый клык был искривлен. Дантист, с которым проконсультировались позже, определил, что большая стоматологическая работа была сделана за два года до смерти девушки — с 1967 по 1968. Он заключил, что ее возраст немного меньше или немного больше двадцати лет. Судебный дантист, исследовав позже верхнюю и нижнюю челюсти, оценил возраст девушки как 15 лет, плюс-минус тридцать шесть месяцев.
В среду, 6 августа, сержант Галлоуэй сдал следующие вещественные доказательства:
1. Одна темно-синяя блуза с пышными рукавами, из тонкого дакрона, производитель неизвестен, покрыта пятнами крови.
2. Одна пара женских брюк домашнего пошива, белого цвета, с синими цветами с красной серединой, размер неизвестен.
3. Одна пара трусов бикини, розового цвета, размер средний, с маркой Пенни.
4. Один черный бюстгальтер, размер 38 А. Марка Леди Сюзанн.
5. Одна пара женсих коричневых кожаных босоножек, на пряжках, с четырьмя медными звеньями на кожаных ремешках. Размер 7,5. С золотыми буквами Made in Italy на внутренней стороне.
6. Один загрязненный брезент с многочисленными пятнами крови и другими.
Сережки мертвой девушки, заколка для волос и провод, которым были связаны ее запясья, также присоединили к вещдокам.
Отдел шерифа, должно быть, разослал необходимую информацию об убитой девушке в другие отделения правоохранительных органов, потому что отчеты за последующие несколько недель сообщали о всех пропавших девушках, которые хоть как-то соответствовали описанию Джейн Доу. В районе было обнаружено три украденных автомобиля, в одном на заднем сиденье нашли разнообразную женскую одежду. Но эта машина оказалась непричастной к делу. Другой автомобиль, красный «Мустанг»-кабриолет 1966 года, с номерами Аризоны, был заявлен украденным из авторемонтной мастерской в Кворуме, Калифорния и был впоследствии возвращен законному владельцу. Третий украденный автомобиль, красный «Шевроле» 1967 года, был связан с убийством в Венеции, Калифорния.
Бродяга был задержан для допроса, но отпущен. В трех разных случаях были задержаны и допрошены автостопщики, но никто не был арестован. Это было лето 1969, и устойчивый поток хиппи двигался на север этим маршрутом.
Каждый телефонный звонок, каждый запрос из другого штата, каждый слух тщательно учитывался. В конце каждого отчета был список имен, адресов и телефонов всех опрашиваемых. В конце концов, имя девушки оставалось неизвестным, осень скатилась в зиму, новые следы никуда не вели. На запятнаннном брезенте не было никаких ярлыков.
Пластиковый провод отправили в лабораторию для анализа. Лаборатория определила, что подобные провода «могут использоваться в условиях низкого вольтажа, где небольшое натяжение или его отсутствие не будет влиять на их длину и где требуется максимальная защита от повреждений и влаги.» К декабрю 1970 интервалы между рапортами увеличились, а количество новой информации уменьшилось.
Стэси проследил каждый звонок, в котором сообщалось о пропавших девушках. В одном случае не совпали данные дантиста. В другом полиция сообщила в отдел шерифа, что эта девушка — хроническая беглянка и вернулась домой через несколько дней. В третьем случае позвонила мать девушки и сообщила, что ее дочь жива и здорова. Дойдя до последнего отчета, я начала сначала, перенося нужные данные на стопку карточек, переводя факты из повествовательной формы в единицы информации, которую я буду анализировать позже.
Когда я наконец закрыла дело, было 7.15, достаточно рано, чтобы встретиться с Доланом в КК. Я натянула туфли, взяла куртку и сумку, вышла и направилась к своей машине.
Кафе Кальенте, или КК, как его называют, это бар по соседству, который предлагает пространное меню американских блюд с испанскими фамилиями. Еда была, должно быть, попыткой хозяев держать завсегдатаев трезвыми достаточно, чтобы не угодить в ДТП.
Красная неоновая вывеска над входом шипела и свистела, а выходящий наружу воздух пах сигаретным дымом и кукурузными тортильями, жаренными в прошлонедельном жире.
Пронзительный дуэт блендеров аккомпанировался грохотом кастаньет кубиков льда, вертящихся со смесью текилы и маргариты.
Внутри я заметила Долана в баре. Он приветственно поднял руку, и я проследовала к нему.
Табуреты с обеих сторон от него были заняты, но Долан взглянул на парней, и один из них поднялся, уступая мне место. Я положила сумку под ноги и уселась на табурет. Пепельница перед Доланом была полна окурков. Он пил Олд Форрестер и закусывал перцами халапеньо, фаршированными сыром.
Я решила не учить его жить.
— Угощайся, — предложил он.
— Спасибо. — Я взяла перец и надкусила, ощутив струю расплавленного сыра, прежде чем жар халапеньо опалил язык пламенем. Ожил музыкальный автомат и звуки мелодии в стиле кантри-вестерн затанцевали через комнату.
Я переключила внимание на Долана. — Как Стэси?
— Я позвонил ему в шесть и сказал, что мы заедем. Думаю, его выпишут завтра, когда придут результаты теста.
— Вы рассказали ему о своей идее?
— Кратко. Что ты думаешь о деле?
— Мне очень понравилось. Обычно у меня нет шанса подробно изучать полицейские рапорты.
К нам подлетел бармен. — Что вам налить?
— Спасибо, ничего, — ответила я.
Долан поднял свой стакан, прося его наполнить.
— Разве мы не едем к Стэси?
— Прямо сейчас?
— Ну, нет никакого смысла влезать в это дело, если он не согласится.
Я видела, как в Долане борются желание выпить и беспокойство за друга. Он отодвинул стакан, потянулся за кошельком, вынул несколько купюр и подтолкнул бармену.
— Увидимся позже.
Я подхватила сумку и пошла за ним к двери.
— Возьмем мою машину, — сказал он.
— А если вы захотите остаться дольше меня? Давайте возьмем обе машины, я поеду за вами.
В конце концов он согласился.
Мы припарковались на улице, недалеко от больницы. Уже полностью стемнело и больница сияла огнями, как гостеприимный приют. Мы зашли через боковой вход и поднялись в лифте на шестой, онкологический этаж.
Стэси лежал в отдельной палате. Казалось, он спал, его кровать была приподнята под углом 45 градусов. Из-под красной вязаной шапочки торчали клочки желтоватых волос. Две открытки с пожеланием выздоровления стояли на подоконнике.
Долан остановился на пороге. Глаза Стэси открылись. Он помахал рукой и уселся в кровати.
— Вы пришли, — сказал он и обратился ко мне. — Вы, должно быть, Кинси. Приятно познакомиться.
Пока Долан был занят подтаскиванием стульев с другого конца комнаты, я сказала — Вы, наверное, знали моих учителей — Морли Шайна и Бена Бирда.
— Я хорошо знал их. Оба — замечательные люди. Жаль было услышать об убийстве Морли. Это ужасно. Садитесь.
— Спасибо.
Долан предложил мне стул и уселся на другой. Я изучала Стэси. У него были маленькие голубые глаза, бледные брови и длинное, сильно помятое лицо. Цвет лица был хороший.
Он, кажется, пребывал в хорошем настроении и говорил с энергией активного человека.
После кратковременного разговора на общие темы Долан заговорил о расследовании дела Джейн Доу. — Я дал Кинси почитать материалы дела. Мы решили обсудить, что делать дальше. Доктор все еще собирается выписать тебя завтра?
— Видимо, да.
Они вдвоем говорили о деле, пока я держала рот закрытым. Не знаю почему, я ожидала, что Стэси будет сопротивляться предложению Долана, но он, кажется, был совсем не против воскресить расследование.
Он сказал Долану — Кстати, Фрэнки Миракл вышел на волю. Курирующий его офицер позвонил мне и сказал, что тот нашел жилье в городе. Сейчас у него уже, возможно, есть официальная работа.
— Это прежде всего.
Я подала голос — Какое отношение имеет Фрэнки Миракл? Помню, это имя было в деле.
Долан ответил — Его взяли в Ломпоке, 1 августа, за два дня до того, как нашли тело Джейн Доу. Мы всегда думали, что он хорошо бы подошел, хотя он все отрицал.
Заговорил Стэси — Он убил свою подружку в Венеции, 29 июля, будучи под кайфом. Он пырнул женщину десяток раз, потом уехал в ее машине, прихватив кредитные карточки, и двинулся на север. Ее нашли через пару дней, когда соседи пожаловались на запах.
— Придурок подписывался ее именем всякий раз, когда расплачивался за бензин, — сказал Долан и поднялся на ноги. — Вы двое продолжайте и знакомьтесь. Для меня пришло время перекурить.
Когда Долан вышел, я спросила — У вас есть теория, почему так и не узнали, кто такая Джейн Доу?
— Нет. Мы ждали, что ее быстро опознают, кто-нибудь узнает ее по описанию в газетах.
Все, что я могу думать — о ее пропаже не заявили. Или рапорт о ней был похоронен в куче бумаг на столе какого-нибудь копа. Сейчас мы вряд ли найдем, кто ее убил, но есть вероятность, что мы сможем идентифицировать ее и вернуть родителям.
— Какой шанс?
— Не такой плохой, как вы можете подумать. Когда время проходит, люди больше склонны разговаривать. Мы можем усовестить кого-то и таким образом получить ниточку. — Он помедлил, поправляя простыню. — Вы знаете, жена Кона, Грэйси, умерла некоторое время назад.
— Он упоминал об этом.
— Это его здорово подкосило, но он, как будто, начал выбираться. Но с тех пор, как его стало подводить сердце, парень пребывает в панике. Его курение и поглощение спиртного вышло из-под контроля. Я пытался найти способ привести его в порядок, так что, как только возникло это дело, я в него вцепился.
— Вы говорите о Джейн Доу?
— Верно. Я был счастлив, что вы согласились помочь. Это его взбодрит. Ему надо работать.
По-видимому, он не представлял себе, что Долан выражал точно такое же беспокойство о нем самом.
Когда Долан вернулся, он выжидающе посмотрел на нас. — Итак, каков план игры? Вы его уже разработали?
— Мы как раз говорили об этом. Кинси хочет осмотреть место преступления, до того, как мы сделаем что-нибудь еще.
Я сказала — Правильно.
Долан сказал — Чудесно. Я намечаю это на завтра.
Глава 3
Долан заехал за мной в десять утра на своем шевроле 1979 года. Стэси сидел на заднем сиденье. Вид машины изнутри оставлял желать лучшего. Коричневая краска окислилась, покрывшись молочной патиной, как старая шоколадка. Длинная зазубрина с пассажирской стороны сделала дверцу почти неоткрываемой. Я умудрилась ее открыть, дернув так, что металл взвизгнул в знак протеста. Усевшись, я рискнула закрыть ее снова.
Я повернулась, чтобы взглянуть на Стэси, который сидел сзади с большой подушкой за спиной. Красная вязаная шапочка была натянута почти до бровей. — Растянул спину, — пояснил он. — Двигал коробки на прошлой неделе.
Долан повернул зеркальце, чтобы разговаривать с отражением Стэси. — Ты должен был подождать меня.
— Перестань вести себя как наседка. Я потянул мышцы, вот и все. Не о чем говорить.
При резком свете дня я заметила сероватый оттенок его кожи. Он был одет в коричневые вельветовые брюки, ботинки на толстой подошве, шерстяную рубашку в красную клетку и рыбачий жилет.
Долан включил зажигание. Мотор кашлял и умирал дважды, но в конце концов вернулся к жизни и мы тронулись в путь. В машине пахло табаком. Пол был усыпан старыми чеками, пустыми сигаретными пачками и разнообразными целлофановыми пакетами.
Мы заправились на станции обслуживания около шоссе 101, и машина влилась в поток, двигающийся на север. Как только мы двинулись с постоянной скоростью, Долан включил прикуриватель и потянулся за сигаретами.
Стэси сказал — Эй! У тебя тут раковый больной.
— Это тебе не мешает курить твою трубку.
— Трубка только для отдыха. А так, как ты дымишь, ты отбросишь коньки скорее меня.
— Балбес, — буркнул Долан, но оставил сигареты в покое.
Стэси постучал меня по плечу — Видели? Он обо мне заботится. Вы бы никогда такого о нем не подумали.
Улыбка Долана была едва заметной, но смягчила его лицо.
После городка Колгэйт железная дорога и шоссе пошли параллельно океану. К северу едва виднелись горы Санта Инес, темные и зеленые, густо покрытые невысокой растительностью.
Долан и Стэси завязали разговор, состоящий из охотничьих и рыболовных историй.
Не доезжая несколько миль до Галл Коув, Долан свернул на запад, по калифорнийскому шоссе номер 1. Окружающие виды убаюкивали меня. Волнистые холмы были усеяны мохнатыми массивами темно-зеленых дубов. Небо было бледно-голубым, только с легчайшей дымкой облаков. Воздух пах разогретыми на солнце, сбрызнутыми лютиками, лугами, на которых кое-где пасся скот.
Время от времени дорога шла через беспорядочное нагромождение высоких скал. В одном таком месте тридцать два года назад громадный валун сорвался со склона, разбив ветровое стекло машины моих родителей. Я сидела сзади, играя со своей бумажной куклой и была недовольна, потому что погнула ее левую ногу. Я как раз собиралась захныкать, когда услышала испуганное восклицание родителей. Возможно валун был видим какое-то мгновение, подпрыгивающий на спуске, вместе с более мелкими камнями и землей. Времени среагировать не было. Валун разнес вдребезги стекло, раздробив голову и грудь моего отца, убив его на месте. Неуправляемая машина развернулась вправо и врезалась в скалу.
Удар швырнул меня вперед, заклинив между водительским и задним сиденьем. Запертая в клетке из помятого металла, я провела с моей мамой последние, долгие минуты ее жизни.
Долан резко свернул, чтобы не задавить белку. Я интинктивно вытянула руку, чтобы не упасть, и потом опять сосредоточилась на дороге, выключая свои эмоции с талантом вивисектора. Этот мой трюк, возможно, восходит к тем ранним годам.
Я прислушалась к разговору, который, как до меня в конце концов дошло, был обращен ко мне.
Долан спрашивал — Ты слушаешь?
— Конечно. Извините. Я, кажется, что-то пропустила.
— Я говорил, этот парень, Фрэнки Миракл, о котором мы говорили вчера. Его остановили возле Ломпока, потому что на машине не горела задняя фара. Когда полицейский взглянул на номер, выяснилось, что машина числится в угоне и разыскивается офисом шерифа Лос-Анджелеса. Галлоуэй зачитал Фрэнки его права и отправил в каталажку. Когда полицейский сел писать рапорт, он выяснил, что владелец машины является жертвой убийства. Он пошел обратно в тюрьму, сказал Фрэнки, что тот арестован за убийство и зачитал его права еще раз.
Два дня спустя мы со Стэси пошли охотиться на оленей и нашли девушку.
— Как насчет орудия убийства? Я не помню, чтобы оно упоминалось.
— Мы так и не нашли нож, но, согласно ранам, коронер сказал, что длина лезвия должна быть не меньше 12–13 см. Говорили, что у Фрэнки было что-то подобное, но, когда его взяли, при нем ничего не нашли.
Стэси сказал — Он, наверное, кому-то отдал или спрятал. — Он наклонился вперед и постучал Кона по плечу, показывая на дорогу, уходящую вправо в ста метрах впереди. — Вот она. Прямо за мостом.
— Думаешь? Я помню, это было дальше.
Долан снизил скорость с сорока миль в час до осторожных пятнадцати. Оба всматривались в грунтовую дорогу. Видимо, она не выглядела знакомой, потому что Стэси сказал — Не-а. Попробуй следующий поворот. Может, мы его уже проехали.
Мы развернулись и поехали назад, исследуя все повороты, пока место не было установлено.
Долан остановился на дороге, покрытой гравием поверх растрескавшегося асфальта. Впереди был виден низкий холм. Дорогу преграждали запертые ворота с надписью «Въезд запрещен». У ворот был припаркован джип.
— Где же каменоломня Грэйсон? — спросила я, ссылаясь на описание места преступления в полицейских отчетах.
— У холма направо, около четверти мили, — ответил Долан. Из джипа появился пожилой мужчина в джинсах, ковбойских сапогах и кожаной шляпе. Долан выключил мотор и вышел из машины.
Стэси пробормотал — Это Эрни Йохансон, десятник на ранчо. Я позвонил, и он согласился встретить нас, чтобы открыть ворота.
Стэси выбрался из машины, я тоже вышла. Долан зажег сигарету.
Стэси подошел к старику и пожал ему руку. Я отметила, что он делает усилие, чтобы казаться энергичным.
— Мистер Йохансон, большое спасибо. Я — Стэси Олифант из отдела шерифа округа. Вы, наверное, не помните, но мы встречались в августе 1969, когда было найдено тело. Это лейтенант Кон Долан из отдела полиции Санта-Терезы. Он тогда был со мной.
— Я заметил, что мне ваше лицо знакомо. Рад вас видеть.
— Спасибо за помощь.
Старик перевел взгляд на меня. Он казался озадаченным.
— Она с нами, — сказал Долан.
Внимание старика переключилось на сигарету Долана. — На вашем месте я бы смотрел. Здесь пожароопасно.
— Я осторожно.
Йохансон вынул связку ключей и мы вчетвером подошли к воротам, на которых висел старинный замок. Он выбрал ключ, повернул его в замке и снял замок с засова. Толкнул ворота и мы вчетвером вошли, Долан и Стэси впереди, я следовала за ними, и Йохансон прикрывал тыл.
Старик спросил — Так в чем, все-таки, дело сейчас? Я не совсем понял.
Стэси ответил — Отдел шерифа пересматривает некоторые старые дела. Мы подняли это дело в надежде его раскрыть.
— И для чего вы сюда приехали?
— Мы хотим увидеть место преступления, тогда отчеты станут понятнее. На старых фотографиях не видно, как расположено место, относительные расстояния и тому подобные вещи.
— Понимаю. Я привел сюда своего сына, когда они вытаскивали тело наверх. Ему было четырнадцать и он думал, что это очень здорово — ловить машину каждый раз, когда ему было куда-то нужно. Я хотел, чтобы он увидел, чем это может кончиться.
Долан бросил сигарету на землю и тщательно затушил ее каблуком.
— Вы думаете, это то, что с ней случилось? Кто-то предложил подвезти и в конце концов зарезал?
— Это мое предположение.
Стэси и Долан подошли к краю обрыва. Йохансон догнал нас.
— Тогда не было ворот. Я думаю, он ездил туда-сюда, ища место, куда ее бросить и выбрал это. Наверное, не знал про каменоломню. На этой дороге было полно народу в любое время дня.
— Думаю, рабочие ее не нашли, — отметил Стэси.
— Из-за запаха?
— Точно.
— Насколько я знаю, большинство парней — мексиканцы. Не хотели лишний раз привлекать внимание полиции. Возможно думали, что это собака, если заметили запах.
Долан спустился на несколько шагов по насыпи. Земля казалась мягкой, хотя поверхность была покрыта пылью. Он уперся правой ногой в склон для устойчивости и стоял, изучая подлесок. — Она была вон там.
Он поднялся наверх и стал смотреть на ту часть шоссе номер 1, которая была видна с этого места.
— Я думаю, он остановился и открыл багажник. Он, возможно, использовал брезент, чтобы протащить тело на небольшое расстояние оттуда сюда. Брезент был сильно запачкан и растительность примята там, где ее тащили.
Я посмотрела на Стэси. — Она была завернута в брезент?
— Частично. Мы думаем, она была убита в другом месте. На траве были следы крови, но не в достаточном количестве. Он, наверное, использовал брезент, чтобы не запачкать багажник.
Долан сказал — Если бы тогда у нас было это новое оборудование, мы бы много чего нашли.
Волосы, ткань, может, даже отпечатки. Ничего хорошего в этом убийстве. Ему просто повезло. Никто не видел убийства и никто не заметил, как он столкнул ее со склона.
Йохансон оживился — Сосед, который живет ниже по дороге, С.К. Воджил, видел светлый фургон утром 28 июля, вон там. Весь разрисованный знаками мира и психоделическими знаками хиппи. Говорил, что он все еще стоял там в одиннадцать вечера. Шторы на окнах задернуты, приглушенный свет внутри. На следующее утро его не было, но что-то в этом было странное. Он, кажется, звонил в отдел шерифа, когда нашли девушку.
Скептицизм Долана был явным. — Наверное, к делу не относится, но мы проверим.
— Он говорил, что еще видел кабриолет. Убийца мог приехать на нем. Красный, насколько я помню, с номерами другого штата. На вашем месте я бы с ним поговорил.
Я сказала — Спасибо за информацию. Я запишу.
Йохансон взглянул на меня с интересом. Вдруг, кажется, до него дошло: я была полицейской секретаршей и сопровождала хороших ребят, чтобы избавить их от скучной конторской работы.
— Кое-что я забыл сказать насчет Миракла, — вспомнил Стэси. — Когда мы обыскали его машину, то обнаружили, что следы грязи на коврике напоминают почву на откосе. К сожалению, эксперты сказали, что невозможно отличить этот образец от образцов из других карьеров в штате.
— Я видела этот рапорт. Очень плохо. Что сказал Фрэнки, когда его об этом спросили?
— Сказал, что он бродил в этом районе, но мы ничего не смогли подтвердить.
Долан сказал — В день, когда его взяли, он был обкуренный или унюханный в хлам. Травка или кокаин. В документах этого нет.
Мистер Йохансон прочистил горло — Раз уж вы здесь, может захотите посмотреть все остальное?
Долана, похоже, увлекла эта идея. — Я не спешу. Давайте. — Он посмотрел на Стэси. Стэси пожал плечами, соглашаясь.
Йохансон повернулся к своему джипу. — Лучше взять машину. Дороги все развезло от дождя.
Мы уселись в джип — Стэси впереди, мы с Доланом вскарабкались на заднее сиденье. Йохансон включил зажигание и убрал аварийный тормоз. Амортизаторы в машине отсутствовали. Я ухватилась за перекладину, Стэси тоже вцепился в дверцу, морщась от сотрясения своей больной спины.
Слева от нас вырос холм. Верхушка его была плоской, там стояли тяжелые механизмы. Большую часть оставшейся земли являли собой обнаженные террасы, широкие поля камня, не прерываемые зеленью. — Это каменоломня, — сказал Йохансон.
Я наклонилась вперед. — Правда? Выглядит как карьер с гравием. Я представляла себе утесы известняка.
— Это другой вид каменоломни. Это открытые карьеры. На каменоломне Грэйсон добывают диатомовую землю, диатомит. Вот, у меня есть образец, посмотрите.
Глядя одним глазом на дорогу, он поднял с пола кусок камня и передал мне. Камень был шершавый, белый как мел, размером с краюху хлеба, с неравномерными дырочками на корке. Он был на удивление легким.
— Как вы сказали, что это?
— Диатомовая земля. Мы ее называем ДЗ.
Я почувствовала, как тревожное покалывание прошло по моему позвоночнику, пока Йохансон продолжал объяснения.
— ДЗ — это отложения, сделанные, в основном, раковинами диатомов. Когда-то вся территория была под водой. Как мне говорили, диатомы питались морскими водорослями.
Теперь это размельчают и используют как абразив, иногда как абсорбент.
Вдруг я заметила, что Стэси дышит с трудом и лицо его побледнело. Я положила ладонь на его руку и позвала — Кон?
Стэси помотал головой, сделав один из жестов, которые должны уверить нас, что волноваться не о чем. Долан сказал — Мистер Йохансон, извините, что прерываю, но у меня скоро встреча в городе и нам надо ехать.
— Ладно, тогда, я думаю, это все. Как скажете.
Через несколько минут он отвез нас к машине Долана и мы вернулись на шоссе.
— Стэси, вы в порядке? — спросила я.