Гийом Прево

СЕМЬ МОНЕТ АНТИКВАРА

1

УТРЕННИЙ КОШМАР

Кто-то пытался его задушить… Сэмюел чувствовал, как длинные узловатые пальцы сжимают ему горло. И главное: как ни старался, не мог разглядеть злодея. Сэм отчетливо видел снег, который падал с неба на крыши Брюгге, видел прохожих в белых набедренных повязках, не обращавших на него никакого внимания, — откуда вообще взялись все эти египтяне на зимних улицах Брюгге? — но лицо нападавшего оставалось неразличимым, будто выдутым из тончайшего стекла. Сэмюел вглядывался и вглядывался в прозрачные черты, и стеклянная голова вдруг стала постепенно покрываться тонким слоем блестящего металла: нос, щеки, лоб — всё лицо превращалось в зеркало с острыми краями. Сэм завороженно вытянул шею, ожидая увидеть свое отражение. Но страшное стекло в форме человеческой головы показало не самого Сэмюела, а его отца… Измученного, постаревшего, в череде бесконечных отражений, каждое из которых бормотало, устало шевеля губами:

— Спаси меня, Сэм!

Сэмюел протянул руку, чтобы помочь отцу, но ударился о прикроватную тумбочку. Проснулся весь мокрый и только через мгновенье сообразил, что всё виденное было сном. Нет, не сном — кошмаром! Причём кошмаром вещим, ведь отпу и в самом деле грозит смертельная опасность!

Всё началось за двадцать лет до этого, в Египте. Аллан Фолкнер, отец Сэма, работал тогда на раскопках гробницы великого жреца Сетни. Там он наткнулся на небывалую находку — камень, позволяющий путешествовать во времени. Принцип работы был простой: чтобы активировать Камень, нужно было приложить к высеченному на нём изображению солнца монету с отверстием. Конечно, не первую попавшуюся, а особую, с магическими свойствами. Впрочем, на свете таких особых монет, похоже, существовало немало, и родом они были из разных эпох. Насколько понял Сэм, отец за время той давнишней археологической стажировки совершил с помощью Камня несколько «путешествий», но потом вынужден был на много лет прервать эту практику. И не возвращался к ней до тех пор, пока несколько месяцев назад не открыл книжную лавку в старом квартале Сент-Мэри и не обнаружил там новый Камень — хотя вряд ли это было случайным совпадением.

А потом Аллан исчез — три недели назад… Надеясь найти его в книжной лавке, Сэм заглянул в подвал и там наткнулся на Камень и Книгу времени. Книга представляла собой роскошное издание в красной обложке с богатым тиснением, и все страницы в ней были одинаковыми и показывали эпоху, в которую попал тот, кто последним использовал Камень. Благодаря Книге и нескольким путешествиям во времени Сэм определил точку во времени и пространстве, где находится его отец: средневековая Валахия, которой правит Влад Цепеш, кровавый тиран, прототип Дракулы! Отца во что бы то ни стало надо вырвать из когтей чудовища… Сэм резко сбросил одеяло и вскочил: на радиобудильнике горели цифры 6:42. Вообще-то сейчас были каникулы, но, учитывая обстоятельства, это не имело никакого значения. Судьба распорядилась так, что Сэмюел сам стал «путешественником»: скитался по просторам времени в поисках отца. Он побывал в монастыре на острове Айона во время нашествия викингов, в окопах Первой мировой войны, в Египте в дни правления фараонов, а потом — в городе Брюгге, который теперь снился ему в кошмарах, где время окончательно перепуталось. Кстати говоря, по его собственным наблюдениям и подсчетам, время в прошлом текло в семь раз быстрее, чем в настоящем. Это означало, что, пока здесь, в Сент-Мэри, тянулся один день, в прошлом пролетала целая неделя. Таким образом Аллан, попавший в плен к Владу Цепешу двадцать дней назад, уже несколько месяцев томился в тюремной камере в компании крыс и насекомых. Сэмюел живо представлял себе, как отец, болезненно исхудавший, лежит свернувшись на клочке сырой соломы, из последних сил отталкивает от себя прожорливых грызунов и пытается слизнуть влагу, выступающую на каменных стенах. Долго ли он так протянет?

Сэм потер глаза и, как каждое утро, аккуратно разложил перед собой те несколько вещей, с помощью которых надеялся спасти Аллана. Рядом с Книгой времени, которую он каждый раз брал в руки с большой осторожностью, лежал пакетик с тремя монетами для запуска Камня. Одна из них была старинная, с потемневшим изображением змеи. Вторая выглядела поновее, ее украшала арабская вязь, а третья была вообще из пластмассы и напоминала игральный жетон. Сэм достал из-под пакетика лист бумаги, на который переписал слова из старинного тома, попавшегося ему на глаза во время последней «экскурсии» в доме у некоего Клугга, алхимика из Брюгге. Текст изначально был на латыни, но двоюродная сестра Сэма, Лили, с которой они в последнее время очень сдружились, сделала доброе дело и перевела его:



ТОТ, КТО СОБЕРЕТ ВСЕ СЕМЬ ЖЕТОНОВ,
СТАНЕТ ВЛАСТЕЛИНОМ СОЛНЦА. ЕСЛИ
ОН СМОЖЕТ ЗАЖЕЧЬ ШЕСТЬ ЛУЧЕЙ, ЕГО
СЕРДЦЕ ПРЕВРАТИТСЯ В КЛЮЧ,
ОТПИРАЮЩИЙ ВРЕМЯ. И ТОГДА ОН ПОЗНАЕТ
БЕССМЕРТНЫЙ ЖАР.



Конечно, на первый взгляд, полная чушь, но Сэму, который стал большим специалистом в деле поиска монет, данный текст дарил надежду. Главной его проблемой было то, что он не умел контролировать дальность прыжков во времени: иногда его перебрасывало на пятьдесят лет, а иногда и на пять тысяч. Как же при таком раскладе помочь отцу? Древний текст утверждал, что для обладания «ключом, отпирающим время» — то есть для того, чтобы самому выбирать, в какую эпоху отправиться, — требовалось собрать семь монет и разместить их следующим образом: одну, указывающую желаемое направление, следовало расположить в центре высеченного на камне солнца, а шесть остальных — в прорезях, изображающих шесть расходящихся лучей. Семь монет… Вот что нужно, чтобы найти отца! Ну и последним предметом, о котором размышлял Сэм, был фотоальбом, добытый Лили в библиотеке: «Бран, замок Дракулы». В книге говорилось о замке Влада Цепеша, и Лили нашла там одну очень интересную иллюстрацию. На фотографии была изображена тюремная камера, и на стене кто-то накарябал слова: «ПОМОГИ МНЕ, СЭМ». Это без сомнений было послание от Аллана. Отчаянный сигнал SOS, отправленный шесть веков назад из мрачной темницы. Автор фотоальбома не скрывал собственного удивления и прокомментировал фотографию так: «Во время реставрационных работ в подвалах Брана ученые обнаружили странное граффити. Анализы показали, что надпись была сделана много веков назад. Самое удивительное в находке то, что слова написаны на английском: возможно ли, чтобы во время одной из военных кампаний Влад Цепеш взял в плен подданного английского короля? И кто такой этот Сэм, к которому обращается автор послания? Так или иначе, надпись является лишним подтверждением того, что в плену у правителя Валахии жилось несладко!»

Как следует поразмыслив, Сэм пришел еще к одной догадке. По какой-то причине Влад Цепеш решил не убивать Аллана сразу: он бросил его в подземную темницу, и это давало Сэму робкую надежду на то, что отца еще можно найти живым. С другой стороны, раз Аллан написал эти слова, значит Сэмюел — единственный, кто способен вытащить его оттуда. Аллан верил в своего сына, верил отчаянно, без оглядки, и от этого ноша ответственности на плечах мальчика становилась еще тяжелее. Они будто поменялись ролями: теперь Сэму нужно было заботиться об отце. Их разделяла целая вечность, но каждое утро Сэм мысленно повторял свое обещание: он выручит отца, чего бы это ни стоило.

Сэмюел аккуратно сложил сокровища в картонную коробку и убрал в дальний угол шкафа, после чего натянул штаны — надо пойти позавтракать. Он думал, все еще спят, но в кухне, склонившись над миской хлопьев, сидела Лили.

— Ты уже проснулась? — удивился Сэм.

— В пять утра, — вполголоса ответила она, жуя хлопья. — Приснился страшный сон.

Еще бы!

— Какой? — поинтересовался Сэм, щедро вытряхивая в тарелку кукурузные хлопья.

— Да бред полный… Помнишь Нельсона, брата Дженнифер? Мне приснилось, что мы сидим у них дома, возле бассейна, и вдруг Нельсон начинает таять, как мороженое! Сначала ноги стали мягкими, потом руки. Дальше голова, такая, потекла! Дженнифер начала бегать туда-сюда, искать лед и звать маму, а он всё тает и тает! В итоге остался только маленький голубой комочек, у него футболка была такого цвета. Чушь, да?

Сэмюел окунул ложку в молоко.

— Может, и не чушь, — ответил он, чтобы подразнить сестру. — Может, ты тайно мечтаешь, чтобы Нельсон при виде тебя таял!

Лили даже покраснела от злости.

— Вот спасибо! Нельсон — тупой как дерево! У него предложений длиннее четырех слов вообще не бывает, а вся комната завешана плакатами с оружием. Ты думаешь, я могу влюбиться в человека, который обклеивает стены автоматами? К тому же он страшный.

Сэмюел сдержал улыбку. Лили было двенадцать, она классно выглядела, но Сэм ничего не знал о том, что происходит у нее на любовном фронте. Впрочем, если бы он спросил, она бы послала его куда подальше. Тем более что у самого Сэмюела на этом самом фронте дела обстояли так себе. Целых три года он не мог решиться позвонить в дверь к Алисии Тоддс — лучшей девушки на свете. И когда два дня назад наконец снова ее увидел, она сидела в обнимку с наглым здоровенным блондином. Круто!

— А ты чего вскочил? — спросила Лили, снова переходя на шепот. — Не спалось?

— Проснулся и думал об отце. Надеюсь… Надеюсь, он жив.

Лили уверенно кивнула.

— Помнишь, что говорит бабушка?

— Бабушка не знает, что происходит, — ответил Сэм. — Мне надо самому туда попасть. А для этого…

Ложка Сэма на мгновенье зависла в воздухе.

— …нужно найти остальные монеты, Лили. Как минимум четыре. Тогда я смогу его вернуть.

— Кстати! — шепотом воскликнула Лили, наклоняясь к нему поближе. — Раз уж ты заговорил о монетах, я тут вот о чём подумала. Барнбойм…

— Барнбойм? Тот тип, которому когда-то принадлежала книжная лавка? Говорят, к нему в дом приходили какие-то странные люди… Но всё это было сто лет назад! Теперь-то какая польза от этого Барнбойма?

Лили как ни в чём не бывало продолжала:

— В музее Сент-Мэри хранится много вещей, которые он подарил городу. Когда мы со школой туда ходили, на некоторых стендах с экспонатами было написано: «Подарено Г. Барнбоймом». Я тогда еще удивилась — у тебя ведь как раз улица так называется. Я, конечно, могу ошибаться, Сэм, но, по-моему, там были и монеты…

— С отверстиями?

— Прости, пожалуйста, но я впервые в жизни заинтересовалась монетами десять дней назад, а уж про монеты с отверстиями раньше вообще не знала! Сходи туда сам и посмотри.

— Монеты Барнбойма! — воскликнул Сэм. — Музей! Лили, ты голова!

Лили приложила палец к губам:

— Тс-с! Весь дом перебудишь!

— Но ведь это правда гениально, Лили, — продолжал он чуть тише. — Если Барнбойм жил в доме с Камнем, то наверняка путешествовал во времени! Поэтому-то вокруг него и околачивались всякие странные типы. Вполне возможно, что после его смерти остались монеты, и если он их…

Сэм не успел закончить фразу, поскольку на пороге возникла тетя Эвелин в халате безумно-электрического фиолетового цвета.

— Лили, что происходит?! — взвизгнула она. — Ведь я, кажется, запретила тебе общаться с братом? Или я говорю на каком-то непонятном языке? Ты, может, забыла, что три дня назад он украл твой телефон? Болтается неизвестно где и с кем — и не желает ничего объяснять! Или ты решила тоже стать как он? Если тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра, ты немедленно отправляешься в лагерь «Дедлейк»!

Тетя Эвелин, мать Лили, была исполнена неугасимой страсти к жесткой дисциплине: лагерь «Дедлейк» славился суровыми воспитателями и представлял собой девчачий вариант того исправительного учреждения, которым Эвелин уже несколько дней грозила Сэму, — отправить его в подобное место было бы неплохим способом уберечь дочь от пагубного влияния двоюродного брата.

— Да что я сделала? — запротестовала Лили. — Просто сижу и завтракаю!

— Тогда почему вы шушукаетесь, а? Что там он тебе рассказывает? Может, теперь ему понадобился твой браслет? Или цепочка? Ты слышала, что говорит Рудольф? Сэмюел ступил на скользкий путь, и я не удивлюсь, если завтра выяснится, что он принимает наркотики!

— Эвелин, перестань! Что ты такое говоришь!

На шум голосов по лестнице торопливо спускался дедушка. Волосы всклокочены, пуговицы на пижаме застегнуты вкривь и вкось — бабушка сказала бы: пристегнул к среде субботу!

— Что я говорю?! — заорала Эвелин еще громче. — Этот проходимец пытается втянуть Лили в какую-то темную историю! Стоит мне отвернуться, они тут же о чём-то шепчутся!

— Успокойся, — твердо велел дедушка. — Они дети!

— Ну конечно! Давай, защищай его! Точно так же, как Аллана! Вы с мамой вечно его выгораживали! Ах, наш бедный милый мальчик, да? Ему тоже всё дозволялось! Возвращаться незнамо во сколько, тащить в дом всякую дрянь, учиться с грехом пополам… — всё неважно! В то время как мне…

Она едва не задыхалась от ярости.

— И чем это закончилось, а? К чему привела эта ваша вседозволенность? Он исчез! Испарился! И вдобавок ко всему взвалил вам на шею своего сына! Вы с мамой никак не хотите понять, что Сэмюел вот-вот пойдет по его стопам! Просто закрываете глаза и ничего не желаете видеть!

Она вихрем вылетела из кухни, размахивая фиолетовыми рукавами, и по пути едва не сбила с ног дедушку. Сэмюел никогда не испытывал слишком нежных чувств к своей психованной тете, обозленной, кажется, на весь белый свет (конечно, за исключением Рудольфа, ее нового возлюбленного, с которого тетя не сводила обожающих глаз), но сейчас она вообще загнула. Если бы была такая возможность, Сэм с радостью отправил бы тетю вместе с ее дурацким халатом в подвал замка Бран на место отца. Дракуле наверняка нравился фиолетовый цвет…

2

КРАЖА СО ВЗЛОМОМ

Внутри динозавра барионикса[1] пахло клеем и свежей краской. Зверь был три метра в высоту и примерно десять — в длину. В темноте пенопластовые выпуклости внутренней отделки напоминали свернутые в запутанный клубок кишки. Сэмюел сидел скрючившись в глубине чудовища — там, где живот сужался и превращался в длинный полимерный хвост, конец которого отсюда было не разглядеть. Он сидел здесь уже два часа, устроившись рядом с серым пластиковым яйцом — свидетельством того, что барионикс был, видимо, самкой. Правда, не слишком красивой: с расплющенной крокодильей мордой и уродливыми передними лапами — короткими и когтистыми. Устрашающий экспонат поставили тут, конечно же, для того, чтобы заманивать в музей юных обитателей Сент-Мэри, которым в жизни не хватало ярких ощущений.

Найти надежное укрытие оказалось не самой трудной задачей; куда сложнее было уговорить бабушку выпустить его из дома. После ора тети Эвелин утро прошло очень мрачно, и члены семьи Фолкнер старались не попадаться друг другу на глаза. За обедом, который, несмотря на отъезд Эвелин, проходил непривычно тихо, Сэм рассказал, что друг Гарольд приглашает его переночевать, чтобы отпраздновать начало каникул. Бабушка попыталась протестовать, но дед пришел внуку на помощь, заявив, что Сэмми заслужил награду за победу в недавнем турнире по дзюдо. Победа эта, кстати говоря, была совершенно неожиданной, и Сэм никому не рассказывал, как такое вообще стало возможно.[2] Разрешение на ночевку вне дома он получил лишь после того, как дал два обещания: он позвонит домой около одиннадцати вечера, и оставшуюся половину сегодняшнего дня они с Гарольдом проведут в музее Сент-Мэри. «Ну ладно, уж если в музее…» — капитулировала бабушка.

На самом деле Сэм ни о чём не договаривался с Гарольдом. Ограничился тем, что послал эсэмэс с просьбой притвориться, будто Сэм действительно пришел к нему на ночевку, если бабушка вдруг позвонит. Сразу после этого Сэмюел отправился в музей и изучил его вдоль и поперек. Гэри Барнбойм действительно подарил городу немало предметов разной степени древности — золотые столовые приборы, шляпы XVIII века, зуб мамонта, хрустальную чашу, якобы принадлежавшую мореплавателю Жаку Картье,[3] ожерелье ацтеков… Сувениры из путешествий в прошлое?

В зале нумизматики дары Барнбойма занимали половину выставочной витрины. Монеты были из разных стран и эпох, и у пяти из них имелось отверстие в середине и даже размер более-менее подходящий. Пять! Сэмюел чуть не заорал от счастья: вот-вот у него в руках будет всё, что нужно для спасения отца!

Он внимательно обследовал помещение, осмотрел камеры в коридорах и пришел к выводу, что система видеонаблюдения здесь довольно примитивная. Большой ценности монеты не представляли, так что не было причины охранять их как-то особенно тщательно. И потом, если он не в состоянии одолеть два замка и три видеокамеры, как же он собирается в один прекрасный день взять штурмом замок Бран?

Сэмюел пошатался рядом с кассами и комнаткой охраны (всего он насчитал в музее восемь охранников) и вернулся в зал палеонтологии, где заприметил барионикса под брезентовой накидкой. Экспонат был закрыт на ремонт: руководство музея решило воспользоваться школьными каникулами, чтобы привести в порядок одну из главных достопримечательностей: дети поднимались по одному из боков зверя и, пройдя несколько метров по внутренностям, выезжали наружу по небольшой горке. Попробуй стать обедом барионикса! — приглашала вывеска. А ниже значилось: Барионикс («мощныекогти»); подотряд: тероподы; вес: 1,8 тонны, длина… и т. д. Тысячи пар детской обуви и любопытных пальцев изрядно помяли чудовищу брюхо, и теперь барионикс нуждался в косметическом ремонте.

Сэмюел дождался закрытия и, когда к восьми вечера музей опустел, улучил укромный момент и проскользнул под брезент. Охранники начали вечерний обход залов, но не стали утруждать себя изучением внутренностей мадам Барионикс. Сэм чувствовал себя так, будто сидит в доисторической версии троянского коня…

Через полчаса в соседнем помещении хлопнула дверь. Сэм поспешно опустил край брезента, который держал приоткрытым, чтобы не задохнуться. Двое ночных сторожей зажгли свет и, беседуя, прошли совсем рядом.

— И бариониксиху всё никак не доделают… Похоже, художник не вернется, пока ему не заплатят.

— В кассе ни копейки, — отозвался второй голос. — Директор говорит, муниципалитет не будет увеличивать финансирование. Понятно, для привлечения публики нужны новые экспонаты. Но откуда деньги-то взять? Читал в газете про греческую штуковину, которую продали на аукционе в Лондоне? Пуп земли[4] или как-то так называется… Купили за десять миллионов долларов! Представляешь, наш музей — и десять миллионов долларов!

— Да уж… Сейчас еще немного поувольняют сотрудников, чтобы сократить расходы, — и, может, наскребут на аукцион!

Продолжая сетовать на горькую судьбу музея, они пересекли зал и наконец вышли через другую дверь и закрыли ее за собой. Сэм снова остался один. Он проглотил два шоколадных батончика с орехами и карамелью, которые предусмотрительно купил в автомате, и стал ждать следующего обхода. Охранники прошли через зал снова спустя час с четвертью — на этот раз они сравнивали достоинства своих любимых хоккейных команд: один был горячим поклонником «Рокетов», а другой — страстным болельщиком «Найтсов». Сэмюел едва удержался, чтобы не вмешаться, потому что сам-то он считал самой сильной команду «Осеаник», особенно когда их бомбардир Сидни Кросби[5] был в форме. Но если бы мадам Барионикс внезапно высказала свое мнение относительно хоккейных команд, у обоих охранников мог, пожалуй, случиться удар…

Сэм взглянул на часы. Было уже начало одиннадцатого, в его распоряжении имелось примерно пятьдесят минут на осуществление плана: добраться до зала нумизматики, придумать, как достать из-под стекла монеты, вернуться в желудок динозавра и терпеливо дожидаться завтрашнего открытия. Вроде бы вполне выполнимо…

Убедившись, что охранники отошли уже достаточно далеко и ничего не услышат, Сэмюел выбрался из укрытия. Он включил мобильный телефон и попытался сориентироваться, подсвечивая себе экраном. Велоцираптор — справа, трицератопс — слева, теперь повернуть направо в сторону касс и дойти до зала местной истории, а оттуда до монет уже рукой подать.

Погруженный во тьму, музей выглядел мрачновато и напоминал старый дом с привидениями — казалось, вот-вот один из угрожающих силуэтов спрыгнет с пьедестала и набросится на тебя.

«Так, спокойно, — сказал себе Сэм. — Тут нет никого живого, одни только старые музейные экспонаты, пыльные и безобидные».

Хотя…

Когда Сэмюел толкнул дверь, ведущую в первый коридор, ему показалось, будто он услышал звон ключей или какого-то другого металлического предмета. Он спрятался за статуей Посейдона с острым трезубцем в руке. Возможно, один из ночных сторожей что-то забыл… Что делать? Возвращаться обратно слишком рискованно: открывать дверь, откидывать брезент… Сэм задержал дыхание и постарался сделаться совсем маленьким и незаметным. Чуть слышно скрипнул паркет, в соседнем зале мелькнул луч фонарика, и больше ничего. Сэмюел мысленно досчитал до ста и наконец выпрямился. Опасность миновала.

Придерживаясь стены, он двинулся дальше и скоро без проблем добрался до зала местной истории. Всё, что когда-либо происходило в Сент-Мэри, было отражено на больших стендах, между которыми стояли манекены в исторических костюмах, представлявших разные эпохи жизни города. Проходя мимо фермерши, которая выливала из кувшина молоко, Сэм увидел, как в десяти метрах от него, в зале нумизматики, мелькнула чья-то фигура. Силуэт склонился над одной из витрин, и под его руками что-то чуть слышно заскрежетало. Сэмюел прижал телефон экраном к себе, чтобы спрятать свет, и как раз в этот момент устройству вздумалось позвонить. Точнее, не позвонить, а завибрировать, потому что Сэму хватило ума отключить гитарный рифф, служивший ему звонком. Слава богу! Если бы не это, в тяжелой тишине зала местной истории звонок прозвучал бы так, будто одной из восковых фигур вздумалось включить электробритву!

Тень над витриной резко развернулась и направила свет фонарика на пухлые щеки фермерши. Сэм присел на корточки, попытавшись спрятаться за молочным кувшином, но было поздно: взломщик — тот, другой! — уже бросился на него. Он замахнулся фонариком, чтобы ударить Сэма, но мальчик ловко нырнул в сторону — спасибо дзюдо! — и откатился к ногам воскового Гордона Свифта, первого и самого знаменитого мэра Сент-Мэри. Последовала яростная схватка, входе которой Сэм как мог уворачивался от кулаков и коленей противника. Оба изо всех сил старались не шуметь, чтобы не привлечь внимания охранников. Грабитель оказался физически очень мощным, и к дракам ему явно было не привыкать. К тому же он не только оделся в облегающее спортивное трико черного цвета, но еще и позаботился о том, чтобы скрыть лицо под капюшоном, а руки — под перчатками. Сразу видно, профессионал…

Стараясь за него ухватиться, Сэм порвал тонкую ткань трико, и в свете фонаря на плече взломщика мелькнула странная татуировка — нечто вроде буквы U с расширяющимися концами, а в середине — круг. Грабителю, похоже, не понравилось, что его вещи портят, и он принялся размахивать руками и ногами с удвоенной яростью. Наконец ему удалось вцепиться в шею Сэма, и он торжествующим выдохом сжал горло жертвы.

«Сон! — вспомнил Сэмюел, ловя ртом воздух. — Противник без лица!»

Образ из недавнего кошмара оказал на Сэма неожиданно бодрящее действие. Нет, вы только посмотрите, этот подлец пытается его задушить уже второй раз за сутки! Сэм изо всех сил толкнул противника бедром и отбросил прямо под ноги славного Гордона Свифта, который тут же рухнул на спину. Раздался звон разбитого стекла и вой сигнализации — такой оглушительный, будто город подвергся ядерной атаке. В коридоре вспыхнул свет. Вор вскочил на ноги. Сэм, оглушенный и полузадушенный, успел заметить, как черная фигура в капюшоне метнулась прочь, на мгновенье задержавшись в соседнем зале. Рев сирены стал тише, зато теперь послышались крики:

— Он направляется к кассам! Скорее!

Охранники пробежали мимо, не задерживаясь в зале местной истории. Сэм заставил себя подняться: возможно, еще удастся выкрутиться. Он бросился к витрине с монетами Барнбойма: она была настежь открыта, замок взломан…

— Черт! — прошипел мальчик.

Он быстро оценил положение: все монеты с отверстием исчезли, кроме одной, которую взломщик, судя по всему, просто не заметил. Значит, человек в черном пришел сюда за тем же, за чем и Сэм. Два грабителя на одну добычу!

— Он побежал к служебному входу, — крикнули за стеной.

Сэм понимал, что охранники непременно вернутся и перероют весь музей от пола до потолка. В бариониксе прятаться больше нельзя. Надо уходить. Немедленно.

Сэмюел сунул монету в карман и выглянул в коридор. Пусто. Пригнувшись пониже, он осторожно двинулся в том же направлении, куда убежал грабитель. Сирена замолчала, и голоса доносились приглушенные, будто в фойе больше никого не было. Добравшись до касс, Сэм огляделся. Служебная дверь находилась рядом с гардеробом. Она вела в темный коридор, из которого потянуло прохладным воздухом: выход! Снаружи доносились крики охранников:

— Стой! Держи вора! Ограбление!

Сэмюел выскользнул в коридор и вскоре нащупал на правой стене дверную ручку. Нажал на нее. Судя по запаху, подсобка для сбора мусора. Мальчик ввалился внутрь и опрокинул ведро со шваброй. Сердце бешено колотилось — ба-бам, ба-бам, — и всё тело ломило так, будто по нему проехался поезд!

Три минуты спустя охранники, выбившись из сил, прибежали обратно: они так и не догнали грабителя в черном!

— Я… Я звоню в полицию, — задыхаясь, проговорил один. — А ты попытайся выяснить, что пропало…

Они прошагали по коридору, не обратив внимания на приоткрытую дверь подсобки. Теперь Сэм мог выбраться из укрытия и преодолеть последние метры, отделявшие его от свободы. Воздух! Сэмюел перелетел через крыльцо, перемахнул через газон и бросился к ближайшему перекрестку. Несколько раз свернул наугад и бежал без оглядки, пока не убедился, что музей остался далеко позади.

И только тут он заметил, что потерял мобильный телефон.

3

СЕМЬ МОНЕТ

Сэмюел, поморщившись, задернул шторы книжного магазина. Каждый раз, когда он поднимал руку, казалось, будто по спине бьют топором. Малоприятное ощущение… Всё тело представлялось одним большим комком боли. К счастью, лицо почти не пострадало, если не считать огромного синяка, который уже начал желтеть, под правым глазом. Но и этого было достаточно, чтобы бабушка забросала его тревожными вопросами. Почему он не стал ночевать у Гарольда? Почему не позвонил в 11, как обещал? Из-за чего вернулся в таком виде? И так далее. Сэм объяснил, что они допоздна катались в скейт-парке, не заметили, как пролетело время, и нашли одну горку, которая оказалась, пожалуй, немного чересчур акробатической. Но в итоге ничего страшного не произошло, бабуль, всё в порядке!

Ага, конечно, в порядке.

Вчера, выбравшись наконец из музея, Сэмюел побежал на улицу Барнбойм с твердым намерением немедленно продолжить поиски. Первым делом необходимо было понять, какая связь существовала между вчерашним похитителем, его таинственной татуировкой и монетой, оставленной в витрине. Монету Сэм сжимал в кулаке: она была очень старая, изображение почти стерлось, но всё же по обе стороны от центрального отверстия можно было разобрать расходящиеся концы символа, похожего на букву U.





Иными словами, изображение на монете почти с точностью повторяло татуировку на плече человека в черном. Совпадение? Конечно, нет.

Сэм поискал странный символ в интернете, но четкого ответа не получил. Почему-то мальчик не сомневался, что думать следует в направлении древнего Египта. Может, это нечто вроде иероглифа? В отцовском магазине наверняка найдется сколько угодно книг на эту тему. Прекрасный повод отправиться туда и немного порыться на книжных полках — раньше у него всё руки не доходили. К тому же неплохо будет оказаться поближе к Камню. Зашторив окно от посторонних взглядов, Сэм тщательно исследовал полки с книгами по истории. Целых три стеллажа оказались посвящены Египту, на них стояли толстые книги, словари, альбомы по искусству. Перебрав несколько томов, он нашел кое-что подходящее: «Энциклопедию фараонов XIX века до н. э.». В главе под названием «Египетский пантеон» говорилось, что странная U с кругом посередине в действительности представляет собой пару рогов с солнечным диском между ними. Этот рисунок служил символом многим богам и богиням (например, богине Исиде-Хатхор[6]), которые носили его в качестве головного убора. Подробнее про это в книге не рассказывалось, но Сэмюел нашел подтверждение своей догадке: древний Египет, боги, солнце — всё это наверняка имеет отношение к Камню!

Убирая энциклопедию на полку, Сэм заметил небольшой томик в черной обложке. Тот явно стоял не на своем месте: это был роман автора, чье имя Сэмюел прекрасно знал: Уильям Фолкнер — один из величайших американских писателей двадцатого века. Фолкнер… Аллан его обожествлял и сожалел, что они всего лишь однофамильцы и никакие родственные узы на связывают его с тем, кого он называл «одним из семи литературных чудес света». Что же до названия романа, то оно было на удивление уместным: «Незваный гость»[7] — совсем как эта книга на полке с трудами по истории!

Сэмюел наугад раскрыл томик и обнаружил, что на самом деле это вовсе не книга, а блокнот, из которого вырваны первые страницы. Немало — штук пятьдесят, судя по количеству оборванных краев у переплета. Потрясающе! Книга, под обложкой которой скрывается блокнот, да еще и с оторванными страницами! Сгорая от любопытства, Сэм принялся листать записную книжку: пусто, пусто, опять пусто, и вот, на последней странице — несколько слов, нацарапанных отцовской рукой. Похоже на список покупок или перечень важных дел:


Merwoser= 0
CalafeAl-Hakim, 1010
$1000 000!
Xerxes, 484 г. до н. э.
LevelOne— начало
V. = 0
Izmit, примерно 1400
Ispahan, 1386


А внизу, подчеркнутое двойной линией, стояло одно короткое слово:


Bran


Бран — замок Влада Цепеша! Значит, отец в самом деле отправился именно туда! Причём, судя по всему, пункт назначения он выбрал сам, ведь его название черным по белому было записано в блокнот!

Дрожа от волнения, Сэмюел несколько раз перечитал список, но смысл уловить никак не удавалось. То ли это зашифрованное послание, то ли спешное перечисление этапов какого-то исследования. Даты, экзотические названия, цифры… Сколько он ни ломал голову, ничего не выходило.

— Папа, слушай, — воскликнул он. — Ты не мог бы для разнообразия выражаться попонятнее?

— Разговариваешь сам с собой? — раздался вдруг за спиной знакомый голос.

Сэм резко обернулся.

— Лили! Ты… ты тут?

— Мы же договаривались, забыл? Уже одиннадцать, если ты не заметил!

— Да, точно! Я задумался… Ты уверена, что за тобой никто не шел?

— Я влезла через окно, которое выходит в сад, как ты и просил в письме. Ну у тебя и лицо! Это оттого, что о тебе пишут газеты?

Лили протянула ему «Вестник Сент-Мэри», местную вечернюю газетенку, которую сложила в восемь раз, чтобы засунуть в карман джинсов. Поперек первой полосы тянулся заголовок: «Удивительное ограбление в музее Сент-Мэри». Сэмюел пробежал статью глазами, не узнал из нее ничего такого, чего не знал бы сам, и с огромным облегчением обнаружил, что про его мобильник в газете ничего не сказано. Возможно, во время драки телефон залетел в такой темный угол, что никто его там не нашел? «Неясным остается мотив, — писал автор статьи в заключении. — Стоило ли тратить так много усилий ради нескольких монет, не представляющих особой ценности?»

— Не представляющих особой ценности для журналиста «Вестника», — буркнул Сэм.

— Ладно, Сэмми, расскажи, как всё было на самом деле.

Они уселись на диванчики, которые, по мнению отца, должны были создавать в магазине атмосферу уюта и приглашать посетителей (если тем каким-то чудом взбрело в голову сюда заглянуть) присесть и насладиться чтением. Сэмюел подробно и обстоятельно изложил Лили всё, что с ним приключилось. Сестра внимательно выслушала и, когда Сэм договорил, мрачно кивнула.

— Есть идеи, кто бы это мог быть?

— Я… я точно не знаю, но есть одна теория.

— Теория?

— Помнишь, мы читали про египетскую экспедицию двадцатилетней давности, во время которой отец обнаружил Камень? В раскопках гробницы Сетни принимал участие еще один практикант, папин ровесник. Насколько я понял, он тогда тоже надолго исчез ни с того ни с сего.

— И что?

— Возможно, этот тип и отец нашли Камень вместе и пользовались им вдвоем.

— Двадцать лет назад…

— Да, но три недели назад, когда отец пропал, на автоответчике в книжном появилось странное сообщение. Голос, такой дребезжащий, как будто специально искаженный: «Аллан, ты меня слышишь? Черт возьми, не валяй дурака, сними трубку!» И он не сразу отключился, подождал и потом добавил: «Окей, я тебя предупредил». Он говорил с угрозой, я уверен.

— И что ты об этом думаешь?

— Ему зачем-то понадобился мой отец. И уж точно не для того, чтобы продать ему пылесос или застраховать жизнь. К тому же он обращался к нему на «ты»…

— По-твоему, это тот самый практикант из Египта? И в музее тоже был он?

— Это только предположение, но другого у меня пока нет. Он с самого начала всё знал и уже пользовался Камнем раньше. Почему бы ему было не раздобыть отцовский адрес и не попытаться с ним связаться? А может, он просто услышал, что говорят о Барнбойме, и решил заглянуть в музей Сент-Мэри. Или и того хуже: что если он следил за мной?

— Следил за тобой?! — ахнула Лили.

— Я уже две недели почти каждый день сюда прихожу. Что ему стоило найти меня и проследить?

— Так ты поэтому задернул шторы и попросил меня войти с заднего двора?

— Просто меры предосторожности.

— Слушай, но если книжная лавка под наблюдением, зачем назначать встречу именно здесь? Ведь есть столько укромных мест!

Сэмюел невесело улыбнулся.

— Потому что мне пора в путь.

— Шутишь?

— Как-то, знаешь, не до шуток сейчас. Надо немедленно стартовать, и ты должна мне помочь…

— Но я думала, пока ты не соберешь все семь монет, с отцом тебе встретиться не удастся. У тебя же их всего четыре!

— Вместе с той, что я подобрал в музее, — да, четыре. Но не забывай о Барнбойме. После смерти он оставил не меньше шести штук. А великий жрец Сетни? На раскопках его гробницы в Фивах археологи обнаружили монеты, отлитые через две или три тысячи лет после того, как гробница была достроена и замурована. Об этом много говорили: как средневековые турские ливры могли оказаться в древнеегипетской усыпальнице? И всё же Сетни где-то раздобыл эти монеты разных исторических периодов! Я уверен, что, путешествуя во времени, тоже смогу насобирать их сколько нужно.

— Подожди, — перебила Лили. — Ты сам говорил, что для того, чтобы вернуться, понадобится новая монета. А если она тебе не встретится? Как ты будешь возвращаться? Представляешь, какой это риск? Ведь однажды из-за этого ты уже чуть не остался в Брюгге, помнишь?

— На этот раз я подстрахуюсь. Возьму с собой запасную монету, положу ее в нишу в Камне — ту, в которой можно перевозить предметы. И тогда, как бы ни сложились обстоятельства, у меня всегда будет при себе страховочный жетон, и я в любой момент смогу вернуться назад. Если, конечно, ты будешь держать Книгу времени при себе и часто обо мне вспоминать.

Лили медленно кивнула, сдаваясь. Она взяла в руки большой том в красной обложке и наугад раскрыла. На каждой странице были одни и те же гравюры с изображением Брюгге в 1430 году — с крепостной стеной и остроконечными башнями. Как сделать так, чтобы Сэм никуда не улетал? Рассказать обо всём дедушке и бабушке? В глубине души Лили понимала, что у брата просто нет выбора… А еще она знала, что вернуться он сможет, только если здесь, в настоящем, кто-нибудь будет часто о нём вспоминать. Что это за странная сверхъестественная сила, она и сама не понимала. Но в этой безумной истории вообще мало что было понятно. И Сэм мог довериться только ей, больше никому!

— Но если на обратном пути ты воспользуешься запасной монетой, ты ее потеряешь, правильно?

— Да, а если останусь здесь и буду плевать в потолок, отец там в прошлом погибнет. Мне необходимо отыскать все семь монет, Лили, во что бы то ни стало.

— Ладно, — вздохнула она, смирившись с решением брата. — Иди переодевайся, встречаемся внизу.

Сэмюел поднялся на второй этаж и через пару минут вернулся, одетый в штаны и рубаху из некрашеного льна невнятного фасона. Не самый стильный прикид. Но зато, в отличие от современных тканей, старомодную одежду можно было перемещать сквозь время: она не исчезала во время «переброса».

Лили ждала его в секретной части подвала, которую отец Сэма отделил перегородкой, чтобы надежно скрыть Камень. Девочка сидела на лимонно-желтом табурете — единственном ярком предмете в спартанском интерьере комнаты, где из мебели были только этот табурет и раскладушка, а из освещения — видавший виды ночник.

— Если Алисия Тоддс увидит тебя в этой пижаме, — хихикнула Лили, — у нее будет шок!

— Смейся-смейся! На, держи.

Сэм положил сестре на ладонь пластмассовый жетон и монету с черной змеей.

— Когда я исчезну, подберешь третью монету рядом с Камнем и положишь их на место, вместе с Книгой и блокнотом.

— Знаю, — кивнула Лили. — А ты, пожалуйста, пообещай, что будешь осторожен, ладно? Не лезь на поля сражений и держись подальше от злых алхимиков. Папе будет от тебя мало пользы, если ты застрянешь где-нибудь в прошлом…

— Договорились. Как только замечу викинга, сразу в кусты!

На самом деле Сэм лишь притворялся спокойным и уверенным, чтобы зря не тревожить сестру.

— Ну, пора…

Сэмюел двинулся в темную часть комнаты — туда, где стоял Камень, еле различимый в тусклом свете. Он был овальной формы, примерно пятидесяти сантиметров в высоту, и с виду совершенно непримечательный — булыжник булыжником. Сэмюел опустился перед ним на колени, раздираемый бурей чувств. Предстоящее приключение одновременно страшило и манило его, но всё же тяга пересиливала страх. Он почувствовал, как монеты в руке стали нагреваться, будто невидимая волна накатила на них, обжигая. Началось…

Сэмюел решил положить в нишу для перевоза предметов монету, найденную в музее, а к солнечному кругу прижать ту, на которой была надпись на арабском. С еле слышным щелчком древний жетон идеально уместился в окружность. Откуда-то из глубины камня поднялся глухой гул, и пол подвала слегка задрожал. Сэмюел обернулся к Лили, но глаза уже заволокло туманом, и он разглядел лишь ее силуэт. Сэм положил ладонь на камень, и рука до плеча, а затем и всё тело вспыхнули жарким огнём.

4

ПАСТУХ ИЗ ДЕЛЬФ

Сэмюел стоял скорчившись на коленях, в траве, и всё тело болело так, будто сначала его подожгли, а потом со скоростью света катапультировали в неведомую даль. При этом никаких следов пламени ни на руках, ни на безупречно чистых рукавах рубашки не было. Тот познает бессмертный жар, говорилось в старой книге алхимика из Брюгге. «И желудок того будет вывернут наизнанку», — мысленно добавил Сэмюел, чувствуя, как кукурузные хлопья, которыми он позавтракал, изо всех сил рвутся обратно. Он сделал глубокий вдох, чтобы подавить приступ тошноты.

— Ага, опять ты!

Голос прозвучал у Сэма за спиной, и мальчик обернулся настолько быстро, насколько позволила его не самая удобная поза.

— Хотя нет, не ты! — произнес тот же голос с ноткой разочарования.

В десяти метрах от Сэма стоял молодой человек лет двадцати с черными кудрявыми волосами и с любопытством его разглядывал. Одет он был в грязную залатанную рубаху, подвязанную простой веревкой. В правой руке незнакомец держал сучковатую палку. Обуви на нём не было.

— Ты его сын? — продолжал юноша, прищурившись, будто пытался что-то припомнить.

Сэмюел отреагировал не сразу. Первым делом он рефлекторно поискал глазами Камень, который должен был находиться где-то неподалеку.

К счастью, тот действительно стоял поблизости, и монета из музея сияла в нише, словно лампочка. Сэмюел взял ее и медленно поднялся на ноги. Голова кружилась. Он очутился в довольно пустынной горной местности, где среди камней пробивалась скудная растительность, а внизу, у скал, шумело море. Интересно, какое?

— Эй! Ты что, язык проглотил?

Незнакомца явно раздражало молчание Сэма, но мальчик еще не успел прийти в себя. Послышалось блеяние, совсем рядом, на другой стороне холма. Выходит, этот человек — пастух?

— Простите, я… — начал Сэм.

Он запнулся, удивленный мелодичностью и красотой слова, которое он, благодаря очередному магическому свойству Камня, без труда и не задумываясь произнес на здешнем языке.

— Я… я немного заблудился.

Пастух посмотрел на него с недоверием.

— Так тебя твой отец прислал?

«Мой отец, — мысленно повторил Сэм. — Значит, это эпоха Влада Цепеша?»

Преодолевая легкое головокружение, он шагнул к молодому человеку.

— Ты знаком с моим отцом?

— Ну как знаком… Он тут на днях точно так же, как ты, появился.

Пастух указал рукой на Камень, наполовину заросший травой.

— А где он сейчас? — спросил Сэм.

— Если он тебя прислал, значит, ты, наверное, сам это знаешь.

— Да, конечно, — осторожно согласился Сэм. — Ну, то есть я знаю, но только приблизительно… А вот где конкретно — нет.

Молодой человек скрестил руки на груди.

— Если ты этого не знаешь, значит, он тебе не сказал. Если он тебе не сказал, значит, ты не его сын. А если ты не его сын…

Он секунду помолчал и продолжил:

— Дай мне две бараньих головы, и тогда я буду дальше с тобой разговаривать.

— Две бараньих головы? — ошеломленно переспросил Сэм. — Но у меня их нет!

— А он дал мне две бараньих головы! Если ты не дашь, значит, ты плохой. Если ты плохой, значит, ты не добрый. Если ты не добрый, то я с тобой не разговариваю.[8]

Тут Сэмюел понял, что этот парень хоть и старше его, а выражает свои мысли не лучше семилетнего. Пастух вдруг без предупреждения развернулся и бросился бежать, распевая:

— Да, да, он пришел! Вот ведь да, он пришел! Было дельце у него, было-было у него! Две бараньих головы он мне дал, он мне дал!

Хотя ноги у Сэмюела всё еще дрожали, ему пришлось поспешить следом.

— Эй, подожди! Я должен найти отца! Это очень важно!

Но пастух с легкостью скакал среди камней, и Сэмюел, не привыкший ходить босиком, скоро потерял его из виду — тот скрылся где-то за кустами. Наконец забравшись на вершину, Сэм увидел внизу пологий склон, на котором паслось штук тридцать коз. Все они подняли головы, когда услышали, что пастух несется к ним, горланя песню:

— Прекрасные бараны, сделал-сделал две сережки! Было дельце у него, потому и дал баранов!

Собака, охранявшая стадо, заметила Сэма и с лаем бросилась ему навстречу. Сэм замедлил шаг и крикнул пастуху:

— Эй! Мне нужно с тобой поговорить!

Собака, огромная зверюга с рыжей шерстью, остановилась в метре от Сэма и зарычала, а ее хозяин захлопал в ладоши:

— Ага! Аргос займется злодеем, который не хочет давать мне бараньи головы! Хороший пес, Аргос, молодец!

Но вопреки опасениям Сэма, собака не набросилась на него. Она медленно поднесла к нему морду, понюхала лодыжку и, когда мальчик протянул ей руку, легонько лизнула пальцы.

Поведение пастуха тут же изменилось.

— Ага! Молодец, хороший пес! Если вы с Аргосом друзья, значит, ты не злой! Может, ты и не сын своего отца, но ты хотя бы не злой! Хороший пес, Аргос!

Сэмюел стал дальше спускаться по склону в сопровождении собаки, которая бежала рядом, помахивая хвостом. Какая-то бессмыслица… Воздух был мягкий, небо — ярко-голубое, козы спокойно щипали травку, и всё вокруг походило на обыкновенную загородную прогулку прекрасным весенним деньком. Вот только Сэмюел понятия не имел, в какой части света находится, а главное — в каком времени.

Когда Сэм спустился до того места, где находились козы, пастух обнял его, а потом пожал руку с таким воодушевлением, будто они были давними друзьями, которые много лет не виделись.

— Меня зовут Метакс. Я не знал, друг ты или нет. Но Аргос-то сразу понял, да? Иди за мной, я дам тебе молока и меда, поживешь у меня в хижине. Ладно? Ты, наверное, что-то ищешь, да? Может быть, потом ты…

Его глаза сияли, и Сэмюел подумал: это же надо было лететь через века, чтобы в итоге наткнуться на деревенского сумасшедшего! Метакс напоминал ему одного попрошайку, которого он не раз встречал на улице Барнбойм. Тот, в зависимости от настроения, то оскорблял прохожих, то лез к ним с поцелуями. Однажды городская служба забрала его, и с тех пор он больше не появлялся. Темная история.

— Я ищу отца. Ты знаешь, где он?

— Ищешь отца? — переспросил пастух, расплываясь в широкой улыбке. — А может, это был вовсе и не твой отец? Если бы это был твой отец, он бы сказал тебе, где он.

— Влад Цепеш, — произнес Сэм. — Это имя тебе о чём-нибудь говорит?

— Влатсепеш? Странное имечко, клянусь бараньим рогом! Во всяком случае, нездешнее. А тебя самого как звать? Я свое имя сказал, теперь ты должен сказать свое.

— Э… Сэм.

Этот ответ несказанно обрадовал Метакса.

— Ага! Сэм! Сэм из камня! Самос, да-да, да здравствует Самос! Ты голоден, Самос? Пошли в хижину, говорю же, я дам тебе молока и меда!

Не дав Сэму ответить, он свистнул, сунув в рот два пальца, и созвал животных, после чего бросился бежать по долине, выкрикивая что-то непонятное:

— Олдилой! Олдилой, хэй! Олдилой!

Аргос с лаем носился вокруг стада, и вся компания катилась вниз по склону на бешеной скорости. Да они тут все сумасшедшие — и пастух, и козы, и пес!

Через несколько секунд Сэмюел снова от них отстал, хотя не щадя исцарапанных ног скакал по каменистому склону, стараясь не потерять их из виду. Еще двадцать минут утомительного кросса — и он добежал до оливковой рощи, рядом с которой примостилась неказистая деревянная хижина. Козы разбрелись среди деревьев, а Метакс разводил костер. Больше на горизонте никакого жилья видно не было.

— Куда ты подевался, Самос? — вдруг заговорил он. — Я уж думал, ты залез обратно в свой камень!

— Просто за тобой трудно угнаться, — тяжело дыша, проговорил Сэм.

— Ага! Конечно, ведь я лучший пастух в Дельфах! Про меня прямо так и говорят: «Метакс бегает как ветер!»

Дельфы. Это название было знакомо Сэму, но откуда? Честное слово, в следующем году он будет внимательнее слушать учителя истории.

Молодой пастух вытер руки, перепачканные углем, и пристально оглядел гостя с головы до ног.

— Да ты, я смотрю, ничего не привез?

— Ничего не привез?

Метакс грустно покачал головой.

— Нет, для его сына ты слишком мало знаешь! Зачем ты тут, если ничего не привез?

— Чтобы его найти! Я же сказал!

— Вообще-то он был одет так же, как ты. Но лет ему было раза в три больше, да-да! Знаешь, у меня самого отца-то нет…

— Очень жаль, я…

— Вообще-то и матери тоже нет. Нет-нет, матери тоже нет.

— Я… Я тоже потерял мать, — признался Сэм, понемногу понимая, что вряд ли добудет здесь сведения, которые ему так нужны.

— Ты потерял мать? Как?

— Ну…

Как объяснить, что три года назад мама попала в аварию и умерла вскоре после того, как машина несколько раз перевернулась, выкатившись на обочину. Ведь он, похоже, попал в эпоху, когда еще и колеса-то не изобрели! Не говоря уж об автомобилях…

— Она упала. С высокого холма. Примерно вот такого.

— Великий Аполлон! — в ужасе вскричал молодой человек. — Холмы созданы для того, чтобы растить цветы и водить туда стада! Не для того, чтобы умирать! Ты, наверное, очень горевал, Самос! У меня было по-другому, я даже не знаю, о ком плакать: я никогда не видел своих родителей. Меня положили на ступени большого храма на двенадцатый день месяца Бисия.[9] И там меня подобрали жрецы.

Жрецы, храм, Аполлон… Сэмюел, похоже, оказался где-то в Античности. Как жаль, что он никогда не умел отличать греческих богов от римских…

— Но оказалось, что городская жизнь не для меня, — вздохнул Метакс. — Жрецы мне так прямо и сказали: ты совсем как твои козы. Мне всего-то и нужно — небо, трава и чтобы собака была рядом. Зато пастух я отличный! Лучший в Дельфах! И лучших своих коз я всегда отдаю храму!

Сэмюел почувствовал, как сердце наполняется жалостью к Метаксу: нет, он не безумен, а просто бесконечно одинок.

— Я должен найти отца, — тихо произнес Сэм.

И пастух, похоже, сразу понял.

— Конечно, Самос, тебе надо найти отца. Мать-то ты ведь уже потерял… Давай, давай, заходи в хижину.

Он выхватил из костра ветку и зажег ею маленькую глиняную лампу у входа в хижину. Они вошли в скромное жилище, построенное из веток, грубо промазанных чем-то вроде глины. В лачуге было две комнаты, одну почти полностью занимала каменная печь, а другую, как объяснил пастух, он использовал для заболевших коз или для тех из них, кто должен был вот-вот родить. Окажись здесь тетя Эвелин, она бы точно достала из сумочки дезодорант: запах в хижине стоял примерно такой же, как рядом с обезьяньей клеткой в зоопарке Сент-Мэри. Метакс осветил кучу предметов в дальнем углу. На первый взгляд похоже было на свалку: ракушки, куски гнутого железа, обрывки ткани… Но сам хозяин, похоже, ужасно гордился этим хламом.

— Я храню здесь свои сокровища! Смотри!

Пастух нагнулся и извлек из кучи обломки какого-то твердого зеленого материала.

— Вот, Самос, твой отец их оставил! Да-да, твой отец!

Сэмюел повертел обломки перед огнем: это явно был пластик. Куски зеленого пластика.

— И много у него таких было?

— Больше, чем у меня пальцев на руках! Это он уж потом всё растоптал, когда вернулся. И осколки этой странной глины были повсюду. Но я видел, как он это делал, я всё видел! Даже то, чего видеть не следовало!

— И что же ты видел, Метакс? Можешь рассказать?

Пастух помрачнел.

— Нет-нет, я должен молчать, я обещал. Молчать как могила, иначе…

Он бросил взгляд на выход, словно опасаясь, что за ними следят. А потом снова указал на куски пластика.

— Но их-то я могу тебе показать, Самос, правда? Это ведь не то же самое, что рассказать?

— Этот предмет отец привез с собой в Камне, да?

— Да-да, ты наверняка его сын, раз знаешь! Он явился с этим зеленым предметом!

— И с чем-нибудь еще?

Метакс помедлил, а потом, не отводя глаз от оливковых деревьев снаружи, выудил из кучи хлама металлический стерженек, который с неожиданной почтительностью протянул Сэму.