– Что ж, спасибо. Еще нет подтверждения, что это Челси, но я предполагаю, что это она. – Он указывает кивком на мусорный мешок с ее пальто. – Это ее?
– Да.
Он бросает взгляд на Палмер.
– Вижу, как положено поступать с вещдоками, здесь все забыли.
– Простите. Маккенна оставил.
Уитмайер достает из кармана перчатки и надевает маску. Наверное, он пользовался ими на месте преступления. Аккуратно развязав сделанный Маккенной узел, он заглядывает внутрь и спешит опять завязать мешок.
– Кэрол, убери это под замок, пожалуйста. – Девушка уходит с мешком в коридор. – Сдается мне, Эмбер и Девон сбежали, – говорит Уитмайер.
– Зачем?
Он указывает на мое лицо.
– Работа Девона?
– По недоразумению. Я хотел расспросить Эмбер о случившемся с Челси, а они решили, что у меня совсем другое на уме.
Он понимающе кивает.
– Будете писать заявление?
– Нет, не собираюсь. Я здесь для того, чтобы понять, что произошло с Челси и как это связано с Джунипер Парсонс.
– С девушкой, убитой в Филмаунте? Ее же задрал медведь.
– Я так не считаю, вот потому я и здесь.
– Ну, пусть сначала полиция штата проведет судмедэкспертизу. Где вы остановились?
– В «Криксайд Инн».
– У Гаса? Славный малый. Завтра вы еще будете здесь?
– Да. В какой-то момент мне нужно вернуться в Остин, но еще на пару дней я могу задержаться.
– Хорошо. Официальные показания давайте оставим на завтра, а пока отдыхайте.
Спокойствие и профессионализм Уитмайера – голос разума среди окружающего безумия.
Он провожает меня до двери.
– Еще раз спасибо. Я должен позвонить шерифу Тайсон и выяснить, что ей известно. – Он делает паузу. – Вы же беседовали с ней в Филмаунте?
Эти воспоминания для меня, как холодный душ.
– Беседовал… Но их не очень заинтересовали мои слова.
– Ничего, теперь заинтересуют.
Сдается мне, ничего хорошего это не предвещает.
Глава 41. Стазис
В 11 утра раздается стук в дверь моего номера в мотеле. Несмотря на крайнее утомление, спал я плохо. Часть ночи я посвятил приведению в порядок всех своих записей и переносу их на флешку, чтобы передать полиции. Я подошел к задаче так, как если бы готовил статью для научного журнала. Пусть им будет ясен мой мыслительный процесс и последовательность событий, которая привела к обнаружению тела Челси, – это может оказаться жизненно важно для моей свободы.
Я записал на флешку и часть данных из MAAT, снабдив их инструкцией по использованию онлайн-версии на моем веб-сервере. Уверен, у ФБР и у других служб есть инструменты и получше, но у местных может не оказаться доступа к ресурсам федералов. К описанию процесса, позволившего мне найти тело Челси, я добавляю всю доступную мне информацию о характере действий ее убийцы. В руках того, кто лучше меня разбирается в расследованиях и судебно-медицинской экспертизе, это может стать полезным материалом.
Не имея специальных навыков, я всего за день нашел еще одну жертву. Если подключить настоящие ресурсы правоохранительных сил, то виновного поймают раньше, чем я доеду до Остина. Я получил уже два письма с вопросом, почему пропускаю заседания кафедры. Отвечаю кратко: мол, помогаю уголовному расследованию. Мне приятно печатать эти слова. Одно дело – охота на лягушек и на редкие аттракторы, и совсем другое борьба с преступностью!
Я составил список всего, что следовало бы поискать в трупе Челси. Несмотря на общепринятое мнение, нержавеющая сталь может быть рассадником бактерий. Судмедэксперты могли бы попробовать вырастить культуры бактерий из ран Челси и Джунипер, а также контрольные образцы из окружающей почвы. Обнаружение культуры, общей для ран, но не для почвы или неповрежденных частей тела, показало бы, что убийца использовал одно и то же орудие. Арестовав подозреваемого, останется проверить изъятые у него острые предметы на наличие подобных бактерий. Я подробно описываю лабораторные процедуры, которые использовал бы для получения статистически значимых результатов. Я также объясняю, как использовать ДНК-маркеры из бактериальной культуры, чтобы идентифицировать ее точнее, чем только вид.
Располагая их данными, я бы, возможно, мог использовать MAAT, чтобы сделать более конкретные прогнозы для других клиентов. Это может быть интересный проект. Надо будет подкинуть эту идею Джулиану. Ему понравится.
Я встаю и открываю дверь. За мной прислали молодого полицейского, на его значке фамилия Войчак.
– Профессор Крей?
Я утвердительно киваю и протираю заспанные глаза.
– Меня попросили доставить вас в полицейский участок для дачи официальных показаний.
– Хорошо, я только захвачу с собой необходимое.
Он терпеливо ждет, пока я оденусь и соберу свои бумажки.
– Так это вы обнаружили тело? Говорят, вы знаете особые растения, растущие только на мертвецах.
Слухи продолжают распространяться.
– Не все так просто. – Я закидываю за спину рюкзак. – Не знаете, есть новости про Девон и Эмбер?
– Еще нет.
– А тело уже эксгумировали?
– Насколько я знаю, нет. Там все утро возились криминалисты из полиции штата. Кажется, главный судмедэксперт обследует тело на месте.
Это хорошо, что они так аккуратны. Условия захоронения могут дать много интересных данных.
* * *
В участке меня ведут в комнату для допросов, но гораздо более просторную, чем та, где вчера вечером пытал меня Гюнтер. Я застываю в дверях, когда вижу шерифа Тайсон и детектива Гленна. Их вид вызывает болезненное воспоминание. Конечно, они должны быть здесь, но я еще не вполне отошел после нашей последней встречи. Гленн смотрит на меня.
– Что с вашим глазом, профессор? – спрашивает он с искренним сочувствием.
– Это долгая история.
Я сажусь напротив них. К нам присоединяется Уитмайер, на нем поло с логотипом полиции Хадсон-Крик. На ботинках грязь. Наверное, он провел все утро на месте преступления.
– Профессор Крей. – Он пожимает мне руку.
– Это она? – спрашиваю я.
Он смотрит на Тайсон, та кивает. Полагаю, у них какая-то договоренность, как они будут вести этот разговор. Я рад, что они сработались.
– Да, профессор. Это Челси Бучерн. А теперь, когда все здесь, я бы попросил вас рассказать о последовательности событий, приведшей вас сюда. – Он указывает на мой подбитый глаз. – И я бы на вашем месте ничего не упускал. Речь сейчас идет о Челси и Джунипер.
Я повторяю им все, что говорил Гюнтеру. Рассказываю про MAAT и про то, как программа привела меня в Хадсон-Крик. Подробно описываю, как мы нашли тело, не упуская деталей на случай, если они захотят проверить. Все это очень утомительно. Меня несколько раз перебивают, задавая уточняющие вопросы, но хотя бы не затыкают и ни в чем не обвиняют.
Закончив, я кладу на стол флешку.
– Здесь все это есть. Думаю, это поможет понять, как найти следующую жертву.
Все это время шериф Тайсон не сводит с меня взгляда. Задавать вопросы она предоставляет Гленну. Время от времени она указывает ему на что-то на листке, но сама хранит молчание.
Когда она все же его нарушает, я вздрагиваю.
– Профессор Крей, я хочу принести вам извинения за то, как мы с вами обошлись. Теперь мы понимаем, что вы находились в стрессе из-за гибели подруги. Нам надо было прислушаться к вашим словам.
Я не верю собственным ушам и не сразу нахожу, что ответить.
– Спасибо… – выдавливаю я.
Детектив Гленн встает.
– Ваше упорство вызывает уважение. – Он начинает мне хлопать.
К нему присоединяется вся комната. Какой-то сюрреалистический момент, и я чувствую, как меня охватывает возбуждение.
– Мне ужасно жаль, что Джунипер больше нет в живых. Ее и Челси.
Уитмайер берет флешку и кладет тяжелую руку мне на плечо.
– Я позабочусь, чтобы Служба рыболовства и охраны диких животных получили копию.
– Отлично, отлично… – отвечаю я, но потом до меня доходит смысл услышанного. – Погодите! Рыболовство? А как же правоохранительные органы? – Я в замешательстве оглядываю комнату.
– Знаю, вам очень тяжело, – говорит Уитмайер. – Я говорил с шерифом Тайсон и детективом Гленном о предыдущем инциденте. С горем очень трудно совладать.
– Мы позаботились о том, чтобы вам помочь. У нас отличные специалисты.
Я всматриваюсь в лица собеседников, ища объяснения.
– А как насчет расследования убийства? Как насчет того, чтобы найти убийцу?
Уитмайер переглядывается с Тайсон и Гленном.
– Знаю, вы отказываетесь это принять, Тео. Но это был медведь. Как и в случае с Джунипер. Доктор Уилсон, главный судмедэксперт штата, сейчас везет сюда тело. Он говорит, что все раны соответствуют нападению медведя.
– Но ее зарыли… – Я едва не перехожу на крик.
– Медведи так делают, – говорит Гленн. – И потом, тело пролежало очень долго. Вы сами рассказывали, как эрозия может углубить захоронение.
Второе дежавю за короткое время. Совсем недавно я уже побывал в подобной ситуации. Дашь волю нервам – угодишь в тюремную камеру. Судя по взгляду Тайсон, она считает секунды перед тем, как я выйду из себя. Да, мне хочется перевернуть этот долбаный стол и заорать во всю глотку. Но я не делаю ни того, ни другого.
Я сохраняю спокойствие.
– Как насчет показаний Эмбер Харрисон?
– Я с ней тогда разговаривал, – говорит Уитмайер. – Эти показания она давала, находясь под действием наркотика. Причем она тоже упомянула возможность того, что это был медведь.
– Теперь она уверена, что это был человек, – возражаю я, стараясь, чтобы мои слова не звучали резко.
– Возможно. Но новые показания – если мы еще сможем ее найти – не будут иметь достаточно веса. Насколько надежны воспоминания по прошествии такого длительного времени?
Не очень. Я грустно киваю.
– Будет произведена полная судебно-медицинская экспертиза?
– Конечно же, – подтверждает он с улыбкой.
– А данные, которые я собрал?
– Ими займусь я сам. И не сомневайтесь, Служба рыболовства и охраны диких животных извлечет из них массу ценного.
– Что ж, – тихо говорю я, – мне можно идти?
Уитмайер провожает меня в вестибюль.
– Хочу пожать вам руку. Спасибо!
– Не за что.
– Вам предстоит долгая дорога. Уедете прямо сегодня?
– Если вам больше ничего от меня не нужно, – отвечаю я так же тихо.
– Уверен, нам предстоят еще долгие телефонные переговоры.
Я прощаюсь и выхожу из участка. Я чувствую на себе его взгляд, когда он смотрит вслед грустному профессору Дон Кихоту. Мне ничего больше не остается. Я пытался, прикладывал все силы. Теперь пора домой.
На стоянку заезжает микроавтобус с надписью на борту: «Судмедэксперт штата Монтана». Внутри тело Челси.
И мне не следует проявлять к нему интереса, но я проявляю. Мне бы убраться отсюда. Но я остаюсь.
Глава 42. Похититель трупов
В науке полно людей, вынужденно вышедших за рамки того, что считалось общественно приемлемым. Древнеримский врач Гален и гений Возрождения Леонардо да Винчи были вынуждены эксгумировать тела, чтобы лучше понять, как устроены люди. Это преступление позволило им сделать открытия, спасшие бесчисленные жизни. Я убеждаю себя, что тоже пытаюсь спасти человеческие жизни, а не просто доказать свою правоту. Где-то разгуливает убийца, и люди, только что выпроводившие меня, не в состоянии заметить очевидного. Мне нужно взять себя в руки и перейти к делу. Если слишком долго думать, то до дела не дойдет.
Стоя за своей машиной, я наблюдаю, как двое мужчин в комбинезонах вылезают из микроавтобуса и входят в помещение полицейского участка через служебный вход. Будь это какой-то другой микроавтобус, мне не было бы до него никакого дела. Если бы тело лежало в морге, то оно было бы так же далеко от меня, как поверхность Марса. Но это «Додж Спринтер», как у скорой помощи. Я работал парамедиком и ориентируюсь в таком «Спринтере» с закрытыми глазами. Именно это знание заставляет меня относиться к происходящему не как к преступлению. Кроме того, я мог взять образцы с тела Челси, когда мы ее нашли. Я этого не сделал потому, что ждал от следователей более тщательного поиска ее убийцы. Я ошибался.
Даже если приставить мне к виску пистолет, я не отвечу, как взломать замок. К счастью, у всех скорых этой модели, на которых я работал, была секретная кнопка для разблокировки дверей, на случай если вы потеряете ключи во время вызова. Запертая скорая может стоить кому-нибудь жизни. Двигатель так не завести, но можно открыть все двери. На нашей скорой кнопка была под бампером со стороны водителя.
Убедившись, что вокруг никого нет, я подхожу к машине и пытаюсь нащупать эту кнопку. Но ничего не нахожу. Пробую то же место со стороны пассажира, мои пальцы натыкаются на что-то резиновое, и я нажимаю. Щелчок.
У меня бегут мурашки по телу, адреналин хлещет в кровь. Так бывает при решении сложной головоломки. Я обхожу микроавтобус и пробую открыть заднюю дверь. Она легко поддается. Меня захлестывает неописуемое волнение. Я говорю себе не колебаться и просто делать то, что нужно. Я залезаю внутрь и осторожно закрываю за собой дверь. Держа в зубах ручку-фонарик, я натягиваю резиновые перчатки.
Мешок с телом занимает половину микроавтобуса. Судя по очертаниям под черным пластиком, ее конечности окоченели в неудобном положении. Но сейчас не время думать про ее предсмертную агонию. Я десятки раз занимался вскрытием в учебных целях. Вряд ли сейчас меня ждет что-то новое – разве что из-за степени разложения. У меня в рюкзаке припасены пробирки для анализа, а вот про маску я забыл. Что ж, это будет неприятно. Но раздумывать некогда. Я расстегиваю молнию. Запах невыносим, я стараюсь не дышать.
Там, где тело Челси не заляпано кровью и грязью, оно белое, как мел. Найти рану нетрудно, их очень много. Тело изрезано полосами, чем-то это похоже на рисунок на шкуре тигра. Теперь мне понятно, почему случившиеся посчитали нападением зверя. Ее голова почти оторвана. Я и сам начинаю сомневаться. Но сейчас не до этого. Я спешу напомнить себе, что нахожусь здесь по зову науки. Независимо от того, что я думаю или вижу, есть более точные инструменты, чтобы понять, что произошло. Я наполняю несколько пробирок загустевшей кровью и образцами тканей из трех ран: на шее, на руке и на теле под левой грудью. По следам на некоторых ранах я вижу, что судмедэксперт тоже собрал образцы.
Для бактериального эксперимента мне нужен образец кожи Челси с не пострадавшего при нападении места. Я беру незагрязненный соскоб из-под тугой резинки нижнего белья. Этого должно быть достаточно. В какой-то момент мне понадобятся образцы с места захоронения, но пока там наверняка полно полицейских. Это может подождать несколько дней.
Несколько дней… А ведь мне пора обратно в Остин. Может, мне приехать сюда после занятий и вернуться в воскресенье вечером? Ладно, подумаю над расписанием потом. Я рассовываю пробирки по карманам и аккуратно застегиваю на мешке молнию. Никто не догадается, что мешок открывали. Даже если бы судмедэксперт узнал, что кто-то еще брал образцы, он не смог бы сказать, откуда именно. Мои перчатки в грязи и засохшей крови, поэтому я стягиваю их, выворачивая наизнанку, и прячу в карман. Прикладываю ухо к дверце. Снаружи тихо.
На мгновение меня охватывает паника, когда я не могу найти ручку, чтобы открыть дверь изнутри. Я содрогаюсь от мысли о том, что могу застрять в этом железном гробу, в невыносимом зловонии. Но тут пальцы нащупывают ручку, и я чувствую волну облегчения. Я медленно приоткрываю дверцу – совсем чуть-чуть. Ставя ногу на тротуар, я чувствую, что что-то не так. Сквозь запах гниющей плоти Челси я чувствую запах табачного дыма. Я оглядываюсь и вижу полицейского Гюнтера. Он роняет сигарету и смотрит на меня в упор.
– Что еще за хрень?! – Его рука тянется к револьверу. – На землю, живо!
Вот дерьмо.
Глава 43. Козел отпущения
Человеческая психология для меня – вещь абстрактная, я могу попробовать понять ее разве что постфактум. Но сейчас приходится соображать на месте. Злоба во взгляде Гюнтера и его раздувшиеся ноздри указывают на то, что он злится на меня не только потому, что поймал меня на месте преступления. Между ним и Челси что-то есть. Какая-то связь, не ограничивающаяся родством. И я вторгся на чужую территорию.
Еще я понимаю, что через несколько минут буду лежать на земле и в наручниках. А потом меня ждут обвинения в нарушении целостности вещественных доказательств и наверняка за кражу образцов с трупа. Мое маленькое расследование, желание выяснить, что произошло с Джунипер, да что там – вся моя жизнь, пойдут под откос, если я сейчас же не найду выход из этой ситуации.
Продолжая стоять, я предпринимаю первую попытку.
– Просто захотелось взглянуть на раны.
– На землю, я сказал! – Слова вырываются с железным лязгом.
Он уже выхватил пистолет и целится мне в лицо. Еще секунда – и он нажмет на курок, пуля пробьет мне лоб, продырявит череп и оставит в затылке выходное отверстие диаметром пять сантиметров, забрызгав стекло микроавтобуса моими мозгами.
– Я могу узнать, кто это сделал…
Оказывается, я уже стою с поднятыми руками, психологически это означает, что я в его власти. Он застал меня за нарушением, и на языке тела я уже сознался, приняв позу повиновения. Если бы можно было отмотать ситуацию на несколько секунд назад, то вместо того, чтобы уставиться на него с видом испуганного и виноватого человека, я бы улыбнулся и сделал вид, что не удивился, заметив его.
Еще мгновение – и если я не подчинюсь его приказу, то он сделает шаг вперед, приставит мне к голове пистолет и защелкнет на моих запястьях наручники. Он обучен не стрелять в неподвижного человека, но любое сопротивление аресту имеет право считать угрозой своей безопасности. Обычно копы убивают безоружных, когда чувствуют угрозу при физическом контакте, или спускают курок от испуга, не понимая, что уже жмут на него слишком сильно. Некоторые носят пистолеты с тугим спусковым крючком – это делает случайный выстрел менее вероятным. Но Гюнтер, сдается мне, не из таких. Он совершенно уверен, что не оплошает в критической ситуации. Следующие несколько секунд покажут, так ли это.
Я стою неподвижно, пока он меня обходит, но продолжаю говорить.
– В этих ранах есть что-то неправильное. Думаю, это не просто…
Он хватает меня за правую руку и заламывает ее назад. Я не сопротивляюсь, зная, что иначе он воткнет дуло пистолета мне под ребро. Я прибегаю к другой тактике: использую его фамилию и указываю на общую цель.
– Гюнтер, мы можем это решить.
На запястье больно защелкивается наручник.
Проклятье! Уговорить его не получится. Гюнтер действует решительно, направляет весь свой гнев на выполнение того, чему его учили. Он хватает меня за левую руку, чтобы заломить и ее. При этом он убирает пистолет в кобуру, уверенный, что успеет его выхватить, прежде чем я попытаюсь его одолеть. Для меня настает решающий момент. События следующих нескольких секунд определят мою судьбу. Наручник все сильнее спивается в запястье. Я должен рискнуть.
Я заметил кое-что, когда осматривал Челси, и вижу это же в Гюнтере. У обоих широкий лоб и светлые волосы. Сходство, обычно бросающееся в глаза на семейных пикниках. Но реакция Гюнтера – это нечто большее, чем инстинкт защиты семьи.
Чрезмерная реакция. Это потому, что он испытывает стыд.
Я пускаю в ход свой последний – он же единственный – козырь.
– Я знаю, что ты сделал.
Он охлопывает мои карманы, но замирает.
– Я никому не скажу.
Я чувствую его затылком, он жарко дышит мне в шею.
– Что еще за хрень ты выдумал?
У меня нет никаких оснований считать его замешанным в убийстве Челси, но при этом у меня есть сильное подозрение, что ему известно, что сделало ее настолько уязвимой. Это я и должен использовать.
– Я знаю, что она твоя кузина.
Он с размаху шлепает меня по спине, заставляя врезаться в борт фургона.
– Лучше заткнись.
Это не отрицание. Его реакция – признание того, что он стыдится этого родства. Раз уж эти слова вызвали такую реакцию, я заранее холодею, потому что готовлюсь сказать кое-что по-настоящему рискованное.
Собравшись с духом, я выпаливаю:
– Я знаю, что ты с ней спал.
Он сильно бьет меня носком ботинка под колено, и ноги у меня подкашиваются. Не проходит и секунды, как он хватает меня за горло и придавливает коленом к асфальту. Соприкосновение с асфальтом чрезвычайно болезненно. Но этого недостаточно.
– Ты трахнул свою двоюродную сестру, ты превратил ее в шлюху.
– Заткнись, мать твою!
И я получаю сокрушительный удар кулаком в позвоночник. Я извиваюсь от боли и вижу его побагровевшую физиономию, вздувшуюся вену на лбу, на таком же лбу, как у Челси. Я быстро подсчитываю в уме.
– Сколько лет было твоей кузине, когда ты трахнул ее? Четырнадцать, пятнадцать?
– Шутить вздумал?
Он нагибается и бьет меня по лицу. Я до крови прикусываю себе щеку.
Но и это еще не все.
Я изображаю улыбку, даже наглую ухмылку, дразня его, приглашая выместить на мне злобу.
– Тебя тянет на родственниц или вообще на малолеток?
Его кулак чуть не сворачивает мне скулу, в глазах багровеет. От второго удара я падаю затылком на асфальт. В прошлый раз меня били любители, но сейчас за меня взялся тренированный садист. Следующий удар так силен, что я даже не успеваю его почувствовать – вовремя теряю сознание.
Глава 44. Нетерпение
Я знаю, что нахожусь в больнице. Когда, где, почему – ответов на все эти вопросы у меня нет. Я любуюсь женщиной-врачом с каштановыми волосами, очками в розовой оправе и едва заметными морщинками на загорелом лице. Она очаровательна, но вызывает во мне чувство уязвимости, которое сильнее любого влечения. Мне хочется нежного, материнского ухода, его я, кажется, от нее и получаю.
– Тео, вы очнулись?
Она говорит что-то еще, но мое лицо взрывается болью, когда я пытаюсь заговорить.
– Лучше молчите. Вашу челюсть пришлось скрепить проволокой.
Я смотрю на свои запястья, чтобы увидеть, прикованы ли они к кровати. Нет, ничего подобного. Это не значит, что я не арестован, но наручники служили бы исчерпывающим доказательством ареста. Я разглядываю палату, пытаясь понять, куда меня положили.
– Вы в больнице «Блю Лейк», – подсказывает докторша. – Уже два дня. Вам повезло, что офицер Гюнтер нашел вас. Он скоро придет, чтобы записать ваши показания о напавших на вас людях.
Вот, значит, какова официальная версия, и Гюнтер придет, чтобы убедиться, что я ее придерживаюсь. Я не помню, что происходило после его последнего удара, но могу представить. Вероятно, Гюнтер снял с меня наручники, загрузил в свой патрульный автомобиль и отвез в эту больницу. Держу пари, она не ближайшая к полицейскому участку.
Как раз этого я и пытался добиться. Если бы он меня арестовал, то дела мои были бы куда хуже: мне грозила бы тюрьма. Чего я не предвидел, так это насколько жестоким будет избиение. Девон и компания хотели просто напугать чужака. Избиение офицера Гюнтера было чистой первобытной яростью.
На какую-то долю секунды я мельком увидел то, что Джунипер и Челси видели в свои последние мгновения. Только я подозреваю, что им было гораздо страшнее. Мне досталась попросту жестокость.
– Если вы готовы услышать, как ваши дела, – просто кивните.
Я киваю. Она придвигает табурет к моей койке и садится. На ее бейджике написано «Д-р Тэлбот».
– У вас вывих челюсти. Она встала на место, перелома нет, но я хочу зафиксировать ее хотя бы еще на денек. Отек продержится какое-то время, и примерно месяц вам противопоказаны большие сандвичи. Это понятно?
Я снова киваю.
– Еще у вас сломан реберный хрящ. Немного поболит, но пройдет само. Лицо у вас изрядно помято, но не бойтесь, на внешности это не скажется. Если вы себе, конечно, нравились, если нет, то сейчас самое время подумать об изменении формы носа. – Она улыбается. – Одним словом, вы поправитесь, просто некоторое время поживете с болью. Сначала придется принимать обезболивающие, я выпишу рецепт. Посмотрим, как будет состояние через пару дней. И тогда можно будет попробовать ибупрофен, ну, или пиво.
Я вертикально выставляю перед собой ладонь и постукиваю по ней пальцем.
– Хотите зеркало?
Я киваю. Она достает из ящика прикроватной тумбочки зеркальце и подносит к моему лицу. Щеки у меня переливаются желтым и фиолетовым. На скуле длинная синяя полоса в окружении полопавшихся сосудов.
Работая на скорой, я нагляделся на побои. Характер телесных повреждений достаточно точно указывает на то, что именно к нему привело. Барным драчунам ставят фингалы и ломают ребра, опрокидывая на пол и пиная ногами; в сущности, так было и со мной, когда на меня набросились дружки Эмбер. Когда мы приезжали за жертвами домашнего насилия, я часто видел множественные следы побоев на лице: нападающий метил именно туда. Такой тип избиения – это желание покарать, а не защитная реакция, он предназначен, чтобы сделать больно, в то время как удар по корпусу призван вывести противника из строя.
Гюнтер бил меня по лицу снова и снова. Я задел его за живое. Дело было не только в том, что я унизил его, напомнив о сексуальной связи с Челси, я затронул что-то еще, вызвав бессильную ярость. Он не смог защитить девушку, которую сам сделал уязвимой, и теперь выместил на мне все накопившиеся эмоции. Лупя меня по лицу уже после того, как я потерял сознание, он видел уже не меня, он наказывал самого себя – или Челси.
Тэлбот похлопала меня по колену.
– Теперь отдыхайте. Если опухоль спадет, снимем повязку с челюсти. Как я погляжу, вы из тех, кто быстро поправляется. Постарайтесь продолжать в том же духе.
После ее ухода я смотрю на шторы. Дневной свет струится сквозь качающиеся ветви, создавая гипнотический узор. В маленькую щелку вдали видна заснеженная вершина.
Благодаря обезболивающим я пребываю в состоянии безмятежности. Если не шевелить губами, то можно даже забыть, что меня избили. Лучше наслаждаться этим ощущением, пока она доступно, потому что дальше меня ждут мучения.
А что потом?
Глава 45. Отъезд
Я делаю записи в желтом блокноте, любезно принесенном доктором Тэлбот, заметившей, что я не прикасаюсь к пульту телевизора. Мне пришло на ум уравнение, упрощенный вариант MAAT. Я нашел тело Челси довольно быстро, когда понял, как сузить зону поиска: мне требовалось найти почву, которую недавно копали. Не знаю, насколько полезной будет растительность в других районах, но в этой части Монтаны принцип сработал безупречно.
Мое уравнение – это, скорее, программа, или древо решений по типу «если/то». Для начала рассчитываем вероятность исчезновения человека с неким профилем уязвимости, потом сопоставляем ее с данными о географии и о плотности населения. Теоретически возможно изменить некоторые переменные и применять это уравнение в других условиях. Вместо того чтобы искать вариации растительности, я мог бы использовать топологические данные, предположив, что убийца ищет самое удаленное, но при этом досягаемое место, чтобы скрыть тело. После этого судмедэксперты могут использовать метановые зонды для поиска разлагающихся тел. Еще можно использовать сонар, определяя плотность почвы, и тепловизор – закопанное тело будет излучать тепло иначе, чем окружающая земля.
Другой вариант – лидар, лазер, строящий 3D изображение местности. Будь у меня возможность, я бы проверил местность на наличие бугров или вмятин, более-менее повторяющих форму и размер человеческого тела. Это может дать статистически значимые данные и перспективный способ ускоренного обследования значительных площадей за короткое время.
Раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает доктор Тэлбот.
– Не спите? Хорошо. Давайте еще разок осмотрим ваше лицо.
Она садится на край кровати и аккуратно проводит пальцем по моим скулам. Я же очарован ее глазами. Ясно, что основное – это профессиональный интерес, но я замечаю и сострадание, может, и не ко мне лично, но по крайней мере к моему поврежденному телу.
– Так… Если будет больно, моргните.
Она проводит пальцами по моему подбородку. Больно, но со вчерашним не сравнить. Я смотрю, не мигая.
– Отлично, можно снять повязку.
Она снимает и откладывает в сторону бинты, стягивавшие мне челюсти.
– Теперь медленно открывайте рот. Остановитесь, когда почувствуете боль.
Я понемногу разжимаю зубы. Резь где-то глубоко во рту заставляет меня прервать это занятие.
Она сует мне в рот линейку – измеряет расстояние между зубами.
– Не самый современный научный прибор, но мой отец был ветеринаром, и ему этого хватало. Могу вас обрадовать: вы можете перейти от еды через соломинку к тому, что помещается на ложку. Попрошу принести вам суп. Годится?
– Да, мэм, – хриплю я.
– Жидкость – это то, что вам сейчас нужно. А еще у вас гость.
Я смотрю на дверь в надежде увидеть Джиллиан. Но нет, это Гюнтер.
По всему моему телу пробегает дрожь. Не знаю, реакция ли это высшего порядка или всего лишь мышечная память. Так или иначе, мой желудок сжимается, меня бьет озноб.
– Глядите, кто к вам пожаловал, Тео. Ваш спаситель! – Тэлбот тепло улыбается и кладет руку мне на плечо. – Представляю, как вы рады его видеть.
Глядя на Гюнтера, я киваю:
– Нет, вы даже не представляете.
– Я пойду, вам надо поговорить. – Проходя мимо Гюнтера, она говорит: – Очень мило с твоей стороны проведать его.
– Да, мэм, – неуверенно отвечает он.
Честно говоря, я с облегчением замечаю, что ложь дается ему не так-то и просто. А то я уже начал подозревать, что он социопат. От похвалы врача ему делается не по себе, и он старается не смотреть на мое разбитое лицо. Закрыв дверь, он садится в углу. Глаза в пол, поза вялая, никакого желания любоваться делом своих рук.
– Не надо было вам лезть в тот фургон, – говорит он, когда молчание слишком затягивается.
У меня на глазах разворачивается внутренняя борьба: он пытается решить, правильно ли поступил, что не арестовал меня.
– Они не найдут убийцу Челси, – отвечаю я ему.
– Откуда вы знаете?
– Я видел, что произошло с моей знакомой, Джунипер. Они будут делать все то же самое.
Облегченно вздохнув, что речь не идет о том, как он меня отделал, Гюнтер наконец-то смотрит мне в глаза.
– Вы ничего не знаете про меня и Челси.
– Думаю, она была вам сильно небезразлична. – Я обхожу тему его стыда за то, как он с ней поступил.
– Я был ей как брат. От ее родителей было мало проку, и мне приходилось присматривать за ней. – Он выдерживает паузу. – Потом она выросла…
Да все понятно: городок маленький, женщины наперечет. Это ответ на вопрос, почему брак двоюродных братьев и сестер является нормой во многих частях мира.
– Гляжу, вы вылезаете из того фургона… Какого черта? А потом, когда вы еще открыли рот и просто не могли заткнуться. Что вы там искали, а?
– Бактерии и образцы волос.
– Все это научное дерьмо дело лаборатории штата.
– Они не могут того, что могу я, их инструменты устарели лет на двадцать.
– Неужели? А что суд скажет про ваши инструменты?
– В данный момент мне наплевать на суд. Мне надо найти убийцу.
– Вы это серьезно?
– Достаточно серьезно, чтобы рискнуть и наговорить такого, чтобы вы меня отметелили, а не вышвырнули из округи, чтобы я не смог завершить начатое.
Он качает головой.
– Я знал, что вы специально меня злите.
– Да, так что я здесь, а не в тюрьме.
– Ну, все еще можете там оказаться.
Я прикасаюсь к своей распухшей скуле.
– Вы бы могли заявить, что я сопротивлялся задержанию. Тогда это могло бы сработать, но теперь уже нет. Вы, как в «Монополии», моя карточка выхода из тюрьмы.
– Может, да, а может, и нет. – Он встает. – Я принес кое-какие ваши вещи. Ваш рюкзак в шкафу.
– Намекаете, что мне следует уехать из города?
– Мне плевать, что вы сделаете. Главное, держитесь подальше от меня. С вами явно что-то не так.
Это со мной-то что-то не так…
После его ухода я собираюсь с силами и слезаю с кровати. Кое-какие силы у меня еще есть, но обезболивающие влияют на способность сохранять равновесие. Надо будет пропустить следующий прием таблеток и проверить, что из этого получится.
Я достаю из шкафа рюкзак, чтобы вытащить ноутбук. Поверх одежды я вижу пакет для вещдоков, в котором лежат образцы, собранные мной с трупа Челси.
Он намеренно оставил их мне.
Глава 46. Ученый
Я закрываю глаза и открываю рот достаточно широко, чтобы пролез кусочек вишневого пирога на вилке. Ощущение в челюсти такие, будто металлический теркой прошлись по нервным окончаниям, но я терплю – засовываю кусок в рот и быстро убираю вилку. Сначала на язык попадает бисквит, за ним следуют терпкие вишни, а затем лавина сладких взбитых сливок. Я концентрируюсь на божественном вкусе, что помогает слегка заглушить боль.
Открыв глаза, я вижу рядом с Гасом Джиллиан. Оба как-то странно на меня смотрят.
– Может, размять вам пирог? – спрашивает она.
– Хотите, мы оставим вас с пирогом наедине? – предлагает Гас.
– Первая твердая пища за несколько дней! – мычу я и нацеливаюсь на второй кусок. – До чего вкусно, Джиллиан!
– Но есть-то больно.
– Только когда я открываю рот. И оно того стоит.
Она протягивает руку и гладит мою.
– Раз так, действуйте и не отвлекайтесь.
Я замечаю, что кончики ее пальцев на секунду замирают, а потом нежно проскальзывают по моей руке. Не знаю, было ли это намеренно, но это было очень приятно. Она долго смотрит на мое лицо.
– Я не могу поверить, что они не поймали тварей, которые сделали это с вами.
Мне не нравится обманывать ее и Гаса, но я не хочу ворошить случившееся.
– Уверен, меня приняли за кого-то другого.
– Жаль, что вы их не запомнили.
– Да, мне тоже жаль.
Я замечаю, как Гас бросает быстрый взгляд на Джиллиан, затем поворачивается ко мне:
– Скажите, доктор Крей, мы еще увидим вас за этим столиком в ближайшие дни?
– В понедельник мне уже надо быть в университете. Начинается семестр.
– Готова поспорить, вам уже не терпится вернуться, – вздыхает Джиллиан.
– Должен вам сказать… – Я размазываю по тарелке вишневый сироп. Получается нечто, похожее на рисунок ран на теле у Челси, так что аппетит пропадает. – Я подумал, что мне пока лучше не торопиться. – Я указываю на свою пострадавшую физиономию. – Не уверен, что студентам полезно видеть такое в день начала занятий.
– Вы могли бы взять что-то типа отпуска?
– Вполне. Это всего лишь лекции для первокурсников, кто-нибудь из младших преподавателей вполне справится.
Мои слова очень далеки от истины. Руководство дало бы мне отгул на день-другой, если бы я нашел, кто меня заменит, но прогулять неделю в начале семестра равносильно заявлению об увольнении. Я как раз ломал голову, как мне быть, и тут решение пришло само собой. Возможно, помогла Джиллиан и ее формулировка вопроса, а может, толчком послужил образ трупа Челси и мысль, что убийца Джунипер все еще на свободе.
Я уведомлю факультет, что пропущу начало семестра. Мое отражение в салфетнице подсказывает, что офицер Гюнтер оказал мне еще одну услугу.
Доктор Бэколл – моя непосредственная начальница и исключительно городской житель – убеждена, что весь остальной мир заполнен глухими лесами и пещерными людьми. Все, что мне нужно сделать, это отправить ей электронное письмо, объясняя, что на меня напал какой-то деревенщина, и прикрепить селфи с больничной койки.
– Гас, вы оставите за мной этот номер еще примерно на недельку?
– Что-нибудь придумаем. Поможете по хозяйству – получите скидку.
Вижу, Джиллиан не может скрыть улыбку.
– Мне пора к клиентам. Рада, что вы остаетесь.
Гас смотрит ей вслед, потом поворачивается ко мне.
– Каковы ваши планы на этот счет?
– На какой счет?
– Вам что, для всего нужен микроскоп? Вы нравитесь девушке.