Он стоя глотал кофе. «Опять он ничего не ест с утра».
– Дедушка! Ужас! Вдруг бы Степанида отравилась!
– Плевать на нее, я все на Людмилу повесил бы. Она убийца. Ей следовало отменить свадьбу! А баба ни в какую! Часы увидела, только поморщилась. Я думал, белка ее до инсульта доведет! Так нет!
— К обеду меня не жди, — сказал ей муж. — Я приглашен на встречу к Колиффу. Этот парень любит устраивать их на своей яхте. Обычно у него собираются шишки. Даже не знаю, зачем меня туда позвали. Может, решили позабавиться и среди фуршета объявить о моем увольнении?
– Белка? Какая? Живая?
— Скажешь тоже, Джим. С какой стати им тебя увольнять?
Лайза следила за каждым произносимым словом, изгоняя малейший намек на тревогу.
– Деревянная! Я попросил одного своего пациента сделать электронную штучку. Идиоту Матвею, мужу горничной Лиды, я велел устройство в голову деревянной белки засунуть. Оцени мою предусмотрительность. Я сказал Матвею: «Если кто-то сообразит, что ты подрихтовал фигуру грызуна, спросит: „Кто тебе дал электронные „мозги“, отвечай – Надежда Васильевна“». А потом положил письмо Людке на стол, написал: если она выйдет за Алексея, Евгений ей не простит, за женой придет.
— Я пошутил. Если что, надеюсь, Колифф не вытолкает меня коленкой под зад, а поможет найти другую работу. Что, если я вдруг опять сяду тебе на шею? Твой маникюрный бизнес прокормит нас всех?
– Ой!
Лайза встала и обняла мужа.
– Потом велел Кате спрятаться, а в ее компьютер поместил сообщение от «черного человека». Знал, Людка полезет к дочери, чтобы порыться в ее секретах. А поздно вечером у нее зазвонил мобильный, а там Алексей говорит: «Иди к беседке». Она помчалась. Номер у альфонса не определяется, вызов ей тоже с закрытого контакта пришел. Полетела Людка к жениху, а там голос Евгения! Ну, я точно знал: после этого она Надежде такой разбор полетов устроит, что мамаше каюк придет! И не ошибся.
— Тебя по-прежнему что-то грызет? Расскажи мне, и тебе станет гораздо легче.
– Дедушка!
Сильные руки Джимми притянули ее к себе.
– Ну?
— Выбрось ты это из головы. Я люблю тебя, Лиззи. Всегда помни об этом.
– Как ты все это проделал? Письмо на компьютере Кати, голос Алексея в телефоне…
— Я и не забывала. И...
– У меня есть разные пациенты, я им помогаю. А они готовы своего доктора поддержать. Нашлись люди, способные на все. Да и не особенно трудно нынче чей-то голос подделать.
– Что теперь будет?
— Знаю, что ты скажешь: «И я тоже».
Послышался шепот.
– Ты сказал, что Людмила задумала отравить нас из-за денег.
Фраза из времен, когда они были подростками. Тогда они лепили ее сплошь и рядом. Произнеся ее, Джимми слегка улыбнулся. Затем он повернулся и пошел к двери. Лайзе показалось, что на самом пороге муж прошептал: — Прости меня.
– Это правда.
– Но, дедушка, лекарство в шампанское подлил ты!
– Да, шприцем через пробку. Я вас спас.
5
– Спас?
– От смерти. Спустя пару месяцев после свадьбы Люда точно бы вас убила. Екатерину она терпеть не может, ты ей чужая. Сумасшедшая баба решила вдвоем с альфонсом остаться. И как уследить за ней? Вы едите, пьете, не усмотреть мне за вами. Я просто ускорил события. Теперь спокоен за вашу жизнь. Я умный человек, просчитал ее шаги на много ходов вперед.
Первой мыслью Нелл было приготовить для Адама какой-нибудь особенный завтрак. Эту мысль она тут же отвергла. «Не хватает еще задабривать Адама едой, как будто я вымаливаю у него разрешение строить собственную карьеру». И все-таки от мысли приготовить вкусный завтрак она не отказалась. С грустной улыбкой Нелл вспомнила про кулинарную книгу своей бабушки с материнской стороны. Там на обложке красовалось известное изречение: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Мама, посвятившая себя научной карьере, готовить вообще не умела и шутила, что нашла другой путь к сердцу отца Нелл.
– Дедушка! Вот почему ты велел Кате спрятаться! Людмиле позвонили, сказали, что дочь умерла…
– А она появилась на свадьбе сразу после того, как все увидели полумертвого, но живого Женю! Полный крах для Людки! Второй ее брак недействителен, так как первый муж жив. И дочь ожила! Я был уверен, что Людмила устроит истерику, свалится в нервном припадке. А пока она в клинике, я организую разбирательство смерти Надежды Васильевны, к нему еще добавят информацию о том, что дети попали в больницу, отравились на бракосочетании. Одна запись ее беседы с женщиной, которая просит тело Кати забрать, произведет сильное впечатление на органы опеки.
– Дедуля! А кто эта тетя?
В ванной шумела вода. Адам принимал душ. Его позднее возвращение все же разбудило Нелл, но она предпочла сделать вид, будто спит. Конечно, им давно пора поговорить начистоту, однако два часа ночи не самое удачное время, чтобы обсуждать результаты ее встречи с дедом.
– Кто звонил? Ей просто заплатили. Безработная актриса, такая рада любой копейке.
– Дедушка! Ты столько всего натворил, прямо страшно.
Лучше всего было бы не оттягивать разговор, а начать его прямо за завтраком. Но сегодня им предстояла встреча с Маком, и Нелл не хотелось усугублять ситуацию. Вчера вечером дед позвонил и напомнил, что ее с Адамом ждут сегодня в ресторане «Времена года». Герте — сестре Мака и двоюродной бабушке Нелл — исполнялось семьдесят пять.
– Я сделал все это ради вас! Только! Спас вас, и вы получите много денег. Меня сделают вашим опекуном. Станем жить счастливо. Эй! Ты недовольна?
– Дедушка, нет, нет, нет! Я счастлива! Спасибо тебе! Ты лучший! Ты самый любимый! Ты нас спас.
— Как тебе не стыдно, Мак? — шутливо отчитала деда Нелл. — Неужели ты подумал, что мы забудем такую дату? Естественно, мы оба придем.
– Хорошо, что ты так сказала! Я поеду сейчас по кое-каким делам, связанным с опекой. Ты меня здесь подожди. Вернусь к вечеру, поедем в Крапивино.
– Да, да!
Хорошо бы за праздничным столом вообще не вспоминать о ее предвыборной борьбе. Впрочем, проси не проси, а разговоров об этом не избежать. Даже если дед и будет молчать, кто-нибудь обязательно вставит слово о Бобе Гормане, а дальше пошло-поехало. Нет, уж пусть лучше Адам услышит правду из ее уст, чем от Мака. Тогда попреков не оберешься.
– Иди сюда, поцелую! Я люблю тебя, внученька.
– Деда, ты самый любимый».
Обычно Адам отправлялся на работу в половине восьмого. Нелл старалась усаживаться за письменный стол не позже восьми и сразу же принималась готовить материалы для очередного номера. Перед этим они завтракали. Завтрак был легким и, как правило, молчаливым, поскольку супруги просматривали утренние газеты.
Запись закончилась.
– Нет слов, – прокомментировала я услышанное, – муж горничной Лиды показался мне добрым, но слегка глуповатым человеком, на вопрос: «Кто вам велел в голову белки вставить устройство?», он сразу ответил: «Надежда Васильевна». Обманул меня. Я была уверена, что Люда отравила мать и пыталась убить девочек. У невесты такая дурная репутация! Я не сомневалась – она преступница. Про Михаила Ивановича вообще не думала. И что теперь будет? Ай да маленькие лебеди!
Нелл открыла холодильник, достав оттуда картонку с яйцами. «Если бы на этот раз Адам попытался меня понять... если бы почувствовал, что мне действительно интересна борьба за прежнее место Мака и вообще вся эта предвыборная суета. Ну почему я вынуждена постоянно разрываться между Адамом и Маком? Почему Адам воспринимает мой уход в политику как угрозу нашим отношениям?»
– Кто? – не понял Роман.
– Катя и Марфа занимаются в балетном кружке, – объяснила я, – они разучивали танец маленьких лебедей, чем очень умиляли Надежду Васильевну.
Нелл накрыла стол, разлила по бокалам только что выжатый апельсиновый сок и засыпала кофе и кофейный агрегат. «А ведь раньше он меня понимал. Он даже говорил, что заранее позаботится о хорошем местечке на галерее для публики. Почему же теперь, спустя три года, он и слышать не желает о моей политической карьере?»
– Танец маленьких лебедей, – хмыкнул Роман. – Ну-ну! Ну и что нам теперь с этой информацией делать?
– Подожди, – велел Михайлов, – там продолжение есть. Слушайте.
Поздоровавшись с женой, Адам плюхнулся на табурет и сразу же потянулся к номеру «Уолл-стрит джорнел». Деловые новости, похоже, интересовали его больше завтрака.
Раздался голос Кати.
«– Записала?
— Честное слово, Нелл, мне с утра совсем не хочется есть, — сказал Адам, отказываясь от приготовленного ею омлета.
– Ага!
– Все?
«Зря старалась», — с внутренней усмешкой подумала она.
– Полностью.
– Молодец. Вопросы задала?
Нелл уселась напротив мужа. Непроницаемое лицо Адама отнюдь не располагало к откровенному разговору. «Я что, мужняя жена из середины девятнадцатого века? — подумала Нелл, ощущая, как внутри нарастает раздражение. — Или мне требуется его благословение?»
– Да, он все рассказал.
– Отлично.
Нелл взяла чашку с кофе. Ее взгляд упал на первую страницу другой утренней газеты. Нелл пробежала глазами заголовки статей.
– И как мы поступим?
— Адам, ты это видел? Окружной прокурор собирается копнуть под Роберта Уолтерса и Лена Арсдейла. Оба якобы причастны к мошенничеству.
– Марфуня, пока сидим тихо. Пусть дед работает.
— Знаю, — коротко бросил Адам, не отрываясь от чтения.
– Он псих, а его назначат нашим опекуном! Он убил Надежду Васильевну, подставил твою мать. Вдруг потом решит и нас того?
– Надежда была на всю голову трахнутая, а моя мамаша …! Дядя Миша с ними в одной компании. У него протекла крыша. Но кто нас избавил от Надьки и Людки? Спасибки деду! Алексей лапы к деньгам теперь не протянет. Все наше.
— Но ведь ты работал у них почти три года. Прокурорское расследование может коснуться и тебя.
– Долго ждать придется, пока нам по двадцать пять стукнет. Опекуна назначат!
— Возможно, — с прежним равнодушием ответил Адам и усмехнулся. — Скажи Маку, чтобы не волновался. Честь семьи не пострадает.
– Марфуша, ты меня старше. Тебе сколько лет?
– Глупый вопрос. Как будто ты не знаешь. Семнадцать.
— Я же не об этом!
– Через девять месяцев будет восемнадцать.
– Ну и?
— Не притворяйся, Нелл. Тебя можно читать как книгу. Ты с самого утра ломаешь голову и ищешь способ сообщить мне, что старик уговорил тебя бороться за место в Конгрессе. Когда Мак откроет газету и увидит эту статейку или аналогичную, он сразу позвонит тебе и заявит, что все это может серьезно подпортить твои шансы. Разве я не прав?
Раздался стук.
– Ау, войдите, не голова у тебя, а деревяшка на шее болтается. Ты можешь стать моим опекуном.
— В одном ты прав. Я действительно хочу участвовать в выборах. А все остальное... знаешь, такая взаимосвязь мне как-то не приходила в голову, — спокойно ответила Нелл. — Я достаточно хорошо тебя знаю и уверена в твоей непричастности к любым махинациям. Ты честный человек.
– Я?
— Видишь ли, Нелл, в строительном бизнесе существуют... разные планки честности. К счастью для тебя, я установил себе самую высокую, и это послужило одной из многих причин моего ухода из «Уолтерс и Арсдейл». Как ты считаешь, такой расклад удовлетворит Великого Мака? Прошу прощения, на живой символ, подобный ему, я пока не тяну.
– Ага. По закону с восемнадцати лет можно.
– …!
Нелл шумно встала.
– Деньги папины до двадцати пяти лет нам не дадут. Но квартиры, которыми бабка моя владела, они чьи?
— Я понимаю, что тебя это все-таки задело. Только не надо срывать свою досаду на мне. Раз уж ты заговорил о выборах, знай: я решила занять место Мака и буду участвовать в предвыборной борьбе. И твоя поддержка была бы мне куда приятнее твоих колкостей.
– Людмилины!
– Не-а! Она свою мать убила. Ей ничего не достанется. Мое жилье! Нам с тобой хватит! А в двадцать пять мы и вовсе разбогатеем.
Адам равнодушно пожал плечами.
– Катюха! Йес!
– Ждем твоего совершеннолетия.
— Нелл, я ведь не лукавлю с тобой. С первых дней нашей совместной жизни я тебе говорил, что политика затягивает человека целиком и что политическая карьера вредно отражается на браке. Политика — весьма специфический образ жизни. Но я не вправе тебе диктовать. Ты была вольна принимать решение, и ты его приняла.
– О йес! Потом идем в опеку.
— Да, я его приняла, — ответила Нелл, стараясь не выпускать раздражение наружу. — И тебе придется свыкнуться с моим решением. Ты сказал, что политическая карьера разрушает брак. Но еще сильнее брак разрушается, когда один супруг мешает другому заниматься любимым делом. Я помогала тебе строить твою карьеру. Так помоги же теперь мне или хотя бы не изводи меня своими возражениями.
– Точно. Даем им эту запись послушать. Если спросят, почему раньше не пришли, скажем честно: боялись деда и того, что нам этого урода в опекуны дадут. А теперь Марфа может взять на себя ответственность за меня.
– Вдруг мне откажут?
Адам встал, резко отпихнув табурет.
– А деньги на что? Денежки все могут.
— Вот и поговорили.
– Дед упрячет Людку в психушку, у него полно знакомых.
– А мы его полиции сдадим! На записи он все рассказал.
Он подошел к двери, но не открыл ее.
– Катюха! Мы свободны и богаты.
— Насчет обеда можешь не беспокоиться. У меня запланирована встреча на яхте, а потом я чего-нибудь перехвачу в городе.
– Ну так! Я ж тебе обещала. Если в семье одни убийцы, психи и уроды, нам надо держаться вместе и действовать умно.
– Ты гений!
— Адам, но ведь сегодня юбилей Герты. Ей исполняется семьдесят пять. Ты очень обидишь ее, если не придешь.
– Нет, просто я знала, что они друг друга поубивают, не надо им мешать, нужно свои роли играть: я дерьмо вонючее, ты девочка-лапочка!
— Я испытываю самые искренние симпатии к Герте. Но прости меня, мне чертовски не хочется видеться с Маком.
– Но ты не дерьмо.
– А ты не лапочка».
— Адам, ну пожалуйста. Ты можешь приехать после собрания. Герта поймет. Она будет рада, если ты просто покажешься.
Они рассмеялись, потом все стихло.
— Просто покажусь? У тебя в лексиконе уже появляются предвыборные словечки. Нет, Нелл, показыватьсяя не стану. Не считаю нужным.
– Конец, – заявил Игорь.
Он толкнул дверь и вышел в коридор. Нелл пошла за ним.
– Жуткая запись, – выдохнула я. – И что нам с ней делать?
– Ничего, – пожал плечами Игорь, – прослушка была поставлена незаконно. Алексей явно не в ту компанию затесался. Так ему и надо.
— Может, и возвращаться домой ты тоже не считаешь нужным?
Я посмотрела на мужа:
Адам остановился, повернувшись к ней.
– Если Юра Волков еще хоть раз попросит меня сделать кого-то красивой…
Роман замахал руками:
— Нелл, я надеюсь, что это ты сгоряча. Они молча глядели друг на друга, после чего Адам так же молча покинул квартиру.
– Никогда! Я не думал, что такой кордебалет получится.
– Вот вам и танец маленьких лебедей, – хмыкнула я. – Хотя, учитывая обстоятельства, это похоже на хип-хоп маленьких лебедей. О чем меня и предупреждала Карина Михайловна.
– Внешне они очень даже милые, – протянул Игорь, – белые и пушистые.
6
– Прямо зайки, – кивнул Роман, – саблезубые кролики. И ведь вырастут, выйдут замуж за хороших парней, будут жить счастливо.
Утром Сэм Краузе позвонил своей подружке Дине Крейн, с которой у него только-только завязались отношения. Услышав, что они не смогут вечером встретиться, Дина попробовала переиграть ситуацию.
– Сомневаюсь, – вздохнул Игорь, – из щенка гиены не получится лебедь. Они уже сейчас стервы, а мужики со стержнем они умные, их не провести, поймут, с кем дело имеют.
— Слушай, а что нам мешает встретиться потом? — спросила она. — Я могу подождать где-нибудь поблизости. Бар «У Гарри» тебя устроит?
Я молча слушала рассуждения Игоря. Жаль, что нельзя отвезти записи разговоров в полицию. Хотя… Я покосилась на Звягина. У Романа есть один приятель, он занимает высокий пост, надо сподвигнуть мужа обратиться к нему. Я не хочу, чтобы Михаил Иванович остался безнаказанным, и за Марфой и Катей нужен глаз да глаз. Неизвестно, что они еще придумают. Да, мой супруг из тех людей, у которых есть железный стержень внутри. Романа не сломать, и умная женщина знает, что ей, слабой, не согнуть железный стержень. Но еще умная женщина знает: то, что не сгибается, можно перепилить. Мы, женщины, хрупкие, нежные, беззащитные заиньки, от которых невозможно унести ноги.
— Такие деловые встречи не ограничиваются по времени, — довольно резко возразил Сэм, — У нас накопилась куча вопросов, требующих детального обсуждения. Я позвоню тебе в субботу.
Он повесил трубку, лишив Дину возможности поканючить.
Сэм сидел в своем просторном угловом кабинете на Сороковой улице. Стены украшали живописные полотна, изображавшие небоскребы, возведенные Строительной корпорацией Сэма Краузе.
Было всего десять часов утра. Разговор с Диной и так оставил у него неприятный осадок, а тут еще звонок из окружной прокуратуры с просьбой о встрече. После этого звонка раздражение Краузе только возросло. Чтобы отвлечься, он встал, подошел к окну и некоторое время глядел на уличную суету, кипевшую и бурлившую шестнадцатью этажами ниже. Внимание Сэма привлек юркий автомобиль, который умело лавировал, находя просветы между другими машинами. Однако вскоре его фокусы прекратились, поскольку тяжелый грузовик, ехавший впереди, неожиданно остановился, загородив собой две полосы. Сэм мрачно улыбнулся.
Улыбка пропала, когда он вдруг осознал, что чем-то похож на этот автомобиль. И он тоже лавировал, двигаясь по жизни к главной цели. До сих пор это удавалось, хотя дело не обходилось без нарушения правил. И вот теперь преграда посерьезнее тяжелого грузовика, грозящая напрочь перекрыть ему дорогу. Сэм давно уже не чувствовал себя мальчишкой-подростком, перед которым маячила угроза отцовской трепки.
Сэму Краузе было пятьдесят. Он не отличался высоким ростом, зато мог похвастаться крепко сбитым телом. Его лицо успело покрыться морщинами, а волосы — поредеть, но характер был все таким же независимым. Он не любил возиться со своей внешностью. Женщин в нем привлекало ощущение абсолютной уверенности в себе, сочетавшееся с острым циничным разумом. Сэма Краузе уважали. Его боялись, и таких людей было намного больше. Симпатию к нему испытывали лишь единицы. Самого Краузе отношение других не занимало; ко всем он относился с одинаковым презрительным любопытством, которое умел скрывать.
Зазвонил телефон. Снимать трубку он не торопился. Сначала надо узнать, кто это.
— Вам звонит мистер Лэнг, — послышался из интеркома голос секретарши.