ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, да, там лес, поле... Она же выбежала из леса, и этот её переехал...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну, вот, смотри, отец, когда находит этот труп перееханный, произносит свой монолог, да, плачет, и сюда можно что-нибудь добавить, чтобы развить эту эстраду... Вот, кто её давит?..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. В смысле, переезжает?
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну да, кто он?
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, это не важно, по сценарию, ты же видел, просто случайный водитель, взял да сшиб её, нам же важно, что она погибает... отец её нашёл, простил, всё уже должно быть хорошо, а она так нелепо погибает...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну, это всё понятно... Я же про другое... О! А ты сделай, что и он... этот нелепый, случайный то есть, водитель, пускай он тоже... а пускай это будет ведущий популярного телешоу какого-нибудь, ну, типа «Колеса Фортуны», а?!
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ведущий? А как он нам...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну вот, смотри, это ведущий популярного телешоу, он переезжает эту девочку, и пока отец произносит свой монолог над трупом, пускай этот тоже что-нибудь скажет, пускай он скажет, что вот как попал, что ехал в сад, на дачу, что жена запилила, что ягода пошла, да! Надо собирать ягоду на даче, а тут, бац, и такое!.. (Смеётся, отпивает из стакана сок.)
К столику подходит официант, приносит заказ и счёт.
Или ещё можно, что они оба стонут, этот про дочь, этот про ягоды, и тут машины, мимо которые едут, останавливаются, милиция тут же приезжает, то есть разборки начинаются, да, а люди, которые мимо проезжали, узнали этого телеведущего, и автографы у него просят, то есть, смотри, как, — значит, отец убивается, телеведущий даёт показания ментам и одновременно раздаёт автографы поклонникам на автостраде! А, как?! Заиграла сцена?!
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, я не знаю, надо посмотреть...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ты посмотри, посмотри, ладно?
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну ладно...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. И сделай, сделай, дорогой, это нужно, мне ведь как режиссёру, мне ведь виднее, понимаешь, ведь там, когда он один будет плакать, это же ни о чём, понимаешь, что мне снимать-то?.. Не на одном же трупе камеру держать, понимаешь...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну ладно...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну вот и хорошо...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Слушай, у меня идея тут одна есть... я уже даже начал расписывать...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Это как бы фильм, но можно и на сериал растянуть... То есть как лучше...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну, а о чём?..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Там, о парне, или даже он не парень, ему уже около тридцати, то есть сразу проблема среднего возраста подключается...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Вот, в центре этот парень, и весь прикол в том, что у него необычная работа, — он изображает жертву! Представляешь! Устроился в милицию, то есть понятно, что работать нигде по-серьёзному не хочет, и поэтому выбрал для себя такую профессию, простую, но с таким странным смыслом, изображает жертву во время следственных экспериментов, то есть там, если замочат кого, уработают, то проводят следственный эксперимент, берут преступника, везут на место преступления и просят, чтобы он всё это показал, как он мочил, насиловал, всё это снимают на видеокамеру, там, чтобы как бы сопоставить его показания и реальность, ну, то есть чтобы точно определить, кто что сделал, потому что он же может быть невиноватым или что-то скрывать, а во время следственного эксперимента всё как бы встаёт на свои места...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Кстати, недавно здесь, даже чуть ли не за этим столиком, замочили кого-то...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Да?..
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну, не важно... хорошо, значит, этот парень, он что?..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. А этот парень во время таких экспериментов — он жертва, то есть изображает любую жертву... даже чаще он просто изображает труп...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Подожди, интересно, а что, разве есть такая профессия?..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Да есть, не есть, какая разница, — если проводят следственные эксперименты, значит, такие люди точно есть...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Подожди, подожди, подожди... это нормально, это цепляет, но нужно ещё что-то, во-первых, чтобы вокруг него кто-то был...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, у него, там, есть отец, мать, да и сами, понимаешь, ситуации ведь, то есть какое-нибудь дело, убийство, и тут он, его какие-то мысли, а с другой стороны, это всё не нудно, потому что показывается преступление... Его никто не понимает...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Нет-нет, это чухня, его все понимают, кого сейчас не понимают, — это время ушло, все всё отлично понимают! Нужна какая-то изюминка, понимаешь, то, что он долбоёб, умный, смешной, этим сейчас не удивишь, сейчас каждый второй такой. Ты посмотри — продюсеры наши, актёры, ну, все же такие же, тоже придумали себе профессии, никто ни хуя не умеет реально, они не захотят про таких себя фильмы снимать, нужна какая-то изюминка, то есть нужно романтизировать этого долбоёба...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну хорошо, а если он боится...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Чего?
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Боится реально стать жертвой, боится умереть, и поэтому... поэтому он решает... О! Как прививки, в лёгкой форме прививается то, чем не хочешь заболеть... Он поэтому такую работу себе выбрал... Он изображает потерпевших во время следственных экспериментов... да... изображает... прививается, в лёгкой форме... чтобы самому избежать...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Смерти!
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Гениально!
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Погоди-погоди, сейчас-сейчас... Так...
Мужчина с бородой берётся за голову, пытаясь нагнать себе какую-то мысль, другой мужчина кусает маковый торт.
Стоп! Точно! Всё нормально! Это будет фильм, полнометражный, двухчасовой, и сюда мы добавим вот что: молодой гинеколог, он работает, ему всё противно, неприятно, но он работает, работает... И вот под самый конец рабочего дня... А лето, жарко, очень жарко, горят торфяники, над городом смог, и под самый конец рабочего дня к нему привозят бомжичку, пьяную в зюзю бомжичку, она в полной отключке, — когда она спала, пьяные товарищи напихали ей во влагалище шишек! Еловых шишек! Представляешь, только всунуть-то они всунули, а высунуть не смогли — шишку же если всунешь, она уже не высунется, как лампочка в рот... И вот её, пьяную, грязную, кладут в кресло, и он, молодой, красивый, вынужден лезть и доставать эти шишки! И тут, когда он достаёт очередную шишку, она пердит! Представляешь, он резко убирает голову от её влагалища, чтобы не нюхать, и ударяется головой об раму открытого окна, стекло разбивается, всё ему на голову летит, он режется, представляешь, а?! Какая история! Мы её обязательно вставим...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Куда?
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. В твой сценарий. Вернее, в наш, ну, напишем, там, при моём участии...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, а как эти истории стыкуются?..
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Это потом... на плёнке всё стыкуется, ты, главное, вставь и пиши, быстрее напишешь, быстрее запустимся, понял?
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну, а пропустят, не придерутся из-за такой сцены? Бомжичка... влагалище...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Не придерутся, я отстою! Это, понимаешь, я давно придумал эту историю! Я ждал момента!.. История ведь супер, а?! Режиссёр, понимаешь, режиссёр тоже должен что-то придумывать, не только снимать, понимаешь?! Иначе он — как бы режиссёр! Он трус иначе и не имеет ни на что права... Я давно её там услышал, потом придумал... нет, супер, обязательно надо вставить!..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Ну ладно, как скажешь...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну хорошо, дорогой, я побежал, у меня сегодня кастинг, я же ещё подвязался, через месяц сериал буду снимать исторический, о декабристах, — попса, конечно, там, гомосексуальную тему просили усилить... Так, жвачку попросили сделать, ну а что, платят хорошие деньги, почему бы и нет... Ты остаёшься?
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Да нет, я тоже пойду.
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ну, вот и хорошо, там, смотри, у него, короче, у этой жертвы должна быть любовь, он обязательно должен в кого-нибудь влюбиться! О! Даже будет лучше, если он влюбится в преступницу или в жертву! В настоящую жертву, которая пускай выживет!..
Другой мужчина кладёт деньги на столик, мужчина с бородой собирает бумаги в портфель.
А он обязательно должен погибнуть, в конце он погибает, да, иначе сценарий могут не пропустить, не поймут, если мы его в живых оставим... Представляешь, классный финал — опять идёт следственный эксперимент, только жертву уже изображает другой парень, другой встал на его место!..
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Приторно...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. Ты считаешь? А мне кажется, нормально, а главное, ведь это символ, что вместе с ним ничего не погибло, и кто-то другой теперь будет...
ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Да я о пироге, главное, маковый...
МУЖЧИНА С БОРОДОЙ. А ты что хотел, это же только вывеска — ресторан — обычное шушляйское кафе с примесью восточной экзотики, а изображают из себя хрен знает что, за это и цены влупляют такие, да и, главное, выбора нет, все так устроились...
Мужчины уходят из ресторана.
Конец
ПОЛОВОЕ ПОКРЫТИЕ
Сцена первая
Комната. Пахнет краской и пылью. За столом в центре комнаты сидит юноша и пишет письмо; каждую фразу он зачитывает вслух, при этом лицо его мимикой отображает те события и переживания, о которых он пишет.
НИКОЛАЙ. Здравствуй, мама!.. Половые акты больше не приносят мне прежней радости. Пыхтю, как паровоз, а удовольствия никакого... Трагически погиб ваш любимый... (Зачёркивает только что написанное слово.) ваш сын... сын и мой брат Александр. Мы ждали на подземной станции метро. Я на минуту отвлёкся, а потом гляжу — нет его... Домой Саша с тех пор не приходил, значит, точно — кинулся под состав... Других вариантов быть не может... За два дня до этого случая Александр был не то чтобы грустен, но и не особо весел... всё вспоминал, как вы с папой отговорили его жениться на Веронике, потому что она «р» не выговаривала... У меня всё в порядке, сдал сессию, теперь отдыхаю... Я стал жить с Андреем, моим сокурсником, помнишь, с которым я приезжал прошлым летом к вам в деревню. Вы ещё постелили нам вместе, а папа долго не мог успокоиться... Мы сняли однокомнатную квартиру — вдвоём веселей. Сейчас делаем в ней ремонт, а как кончим, так обязательно пригласим вас в гости... Мама, пишите мне, как вы, как папа, а то вот вы же ведь уже очень старые, и мне это очень интересно... А пока всё — ваш сын Николай...
В комнату входит Андрей. В его руках пакеты с торчащими из них рулонами обоев. Через плечи у Андрея перекинута разделанная туша какого-то животного, напоминающая длинноногого жилистого верблюда с картин Сальвадора Дали. Пройдя к столу, Андрей с облегчением сваливает с себя тушу, кидает на пол пакеты.
АНДРЕЙ. Фу-ф-ф-ффф... Еле допёр...
НИКОЛАЙ. Ты весь в... в... в чём-то от этого... (Кивает на тушу.)
АНДРЕЙ. Ну а что делать? В пакет же она не влезет... Я оптом взял — всю тушу, нам на целый месяц хватит...
НИКОЛАЙ. Попросил бы разделать... по частям...
АНДРЕЙ. Да?! И как её нести по частям? А так удобнее... свежак, ты чувствуешь, как пахнет?
Николай заглядывает в пакеты, начинает их разбирать.
Это тебе не какой-нибудь GM продукт! Всё натуральное, своё... с рынка, — сам человек растил, сам резал — это, если хочешь, правильно, полезно питаться, надо только так...
НИКОЛАЙ. Что это?!
АНДРЕЙ. Что... обои, что...
Николай разворачивает один рулон — на листе необычный рисунок: расположенные то там, то здесь многочисленные человеческие разнополые и разновозрастные задницы.
...моющиеся!
НИКОЛАЙ. Я же тебя какие просил?!
АНДРЕЙ. Какие?
НИКОЛАЙ. Синие, светло-синие или светло-зелёные, простые... без рисунка... спокойные обои...
АНДРЕЙ. А эти что? Беспокойные?! Они тебя беспокоить будут? Я думал, наоборот... расслаблять... Слушай, давай... (Берёт нож, примеривается к туше.) Давай, кстати, вот это же место... самое вкусное... сейчас пожарим... с чем ты хочешь — с фасолью или как?..
НИКОЛАЙ. Да делай как хочешь, это ведь никого не интересует, что я хочу...
АНДРЕЙ. Всё, всё, всё, не надо... так, меняем тему... Так, обед, обед! Нас ждёт вкусный обед... щас ты оценишь, ах, аж пар идёт!.. (Отрезает немного мяса, нюхает, кидает на стол, замечает какую-то бумагу, вытаскивает её из-под туши.) Очередное письмо?..
НИКОЛАЙ (недовольно сопит, встаёт из за стола). Очередное... (Подходит к стене, обдирает старые обои.)
АНДРЕЙ (проглядывает письмо глазами). К маме... (Кидает заляпанное в кровь письмо обратно на стол, нарезает мясо мелкими ломтиками.) А я тоже хочу письмо написать... маме... только к такой, — к супермаме... к маме всего английского народа (режет мясо, всё больше заражаясь каким-то диким агрессивным настроением; кажется, что мясо живое и Андрей добивает его, нанося удары ножом), всего на-ро-да на-пи-сать... к ма-ме...
НИКОЛАЙ. А кто у них мама?
АНДРЕЙ. Как кто?.. Английская королева... Я бы ей так отписал. (Режет и читает воображаемое письмо вслух.) «Здравствуйте, королева... Моё имя вам ничего не скажет, а ваше говорит мне о многом... поэтому буду краток — работа у вас тяжёлая, ведь вы — мать всего английского народа... нужно расслабляться... Давайте так — бросайте всё, берите всю вашу семью, сына Чарльза и приезжайте к нам, отдохнёте и вообще... Ждём вас по адресу: город Екатеринбург, дом Ипатьева... P.S. Прихватите кухарку и личного доктора...» Ой, запах какой от свежачка, я просто дурею...
НИКОЛАЙ. Это не от мяса, это вон откуда пахнет. (Показывает на пол.). Как линолеум сковырнули, так и пошёл этот запах, я ещё вчера заметил...
АНДРЕЙ. Ой, бугров сколько в поле, ровнять надо пол... покрытие покупать... с ворсом, а к покрытию — пылесос моющий, столько растрат... надо хозяину сказать, чтоб цену за квартиру сбавил, раз мы её в божеский вид приводим...
НИКОЛАЙ. Приводим... зачем только что-то делать, если тут воняет... надо сначала... (Подходит к расковырянному линолеуму, пинает ногой в бугры.) О! Чувствуешь — отсюда несёт...
Николай начинает отрывать линолеум от пола, Андрей складывает нарезанные куски мяса в тарелку, подходит к Николаю.
АНДРЕЙ. Ну, что ты затеял-то, а? Сначала бы потолок, стены, потом уже пол... (Отщипывает сырое мясо, пробует на вкус, мычит от удовольствия.) Посмотри только, а? Ты — в магазине чтоб такое продавали — видел?..
НИКОЛАЙ. Да убери ты от меня это! Помоги лучше!.. Тут что-то есть...
Андрей отставляет тарелку на пол, помогает Николаю.
АНДРЕЙ. Гляди, тряпица какая-то, не вытаскивается — может, монеты золотые кто спрятал. (Тянет что-то из-под линолеума, линолеум рвётся, Андрей откидывается назад.)
НИКОЛАЙ. Так золото не пахнет — так только... так только... твоё мясо пахнет...
Андрей поднимается и вместе с Николаем вытягивает наконец «тряпицу» из-под линолеума. «Тряпица» оказывается частью одежды закатанного под линолеум трупа мужчины. Андрей молча тянется к тарелке с мясом, принюхивается к ней, затем к трупу. Николай начинает бледнеть. Его организм позволяет себе несколько характерных в такой ситуации спазмов. Еле сдерживая себя, Николай бежит к столу — со стола на него смотрит ещё более обезображенное кровавое тело разделанной туши; спазмы становятся более частыми. Николай в ужасе отскакивает от стола, мечется по комнате в поисках подходящего угла для всего того, что может с ним в данный момент произойти. В это же время раздаются звонки в дверь.
Откуда здесь мог взяться труп?!
АНДРЕЙ. Его убили и под линолеум закатали! Говорил тебе — сначала обои наклеим, потолок... зачем ты линолеум трогал?
НИКОЛАЙ. А что?! Он бы всё равно там лежал, даже с новыми обоями!..
АНДРЕЙ. Даже с новыми обоями! В дверь звонят!! Кто тебя просил туда лезть!
НИКОЛАЙ. В дверь звонят!!!
АНДРЕЙ. Я знаю! Иди открой!
НИКОЛАЙ. А его куда?!
АНДРЕЙ. Иди открывай, я сказал! Только медленно, я его пока на диван уложу!
НИКОЛАЙ. Зачем на диван?! Не надо на диван!..
АНДРЕЙ. Иди открывай, ты понял, открывай и заткнись! Скажем, что это брат зашёл — в гости... и лёг отдыхать!
Николай бежит открывать дверь. Андрей пристраивает труп на диване, всовывает ему в руки газету — так труп выглядит живее. В комнату входят Николай и мужчина с бородкой в чёрном берете и с маленьким чемоданчиком в руках.
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Здравствуйте, други...
АНДРЕЙ. Здравствуйте, Игорь Игоревич! А мы вас... мы вас не ждали...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. А я решил заглянуть, посмотреть, как устроились на новом месте... Может, что-то не работает, не открывается, не течёт... я хочу, чтобы вы не стеснялись... если что, говорите, квартира — это ведь вещь такая, сегодня я её сдаю — она одна, а как только жильцы вселяются — она уже другая... (Обращается к телу.) Здравствуйте!..
НИКОЛАЙ. Это брат... мой... Александр, — он в гости пришёл... и заболел... и прилёг... допустим...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. А-а-а... (Читает стих.)
Пришёл, и заболел, и слёг
Под тенью шалаша на лыки.
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки!..
У Игоря Игоревича на лице проступает холодный пот, он достаёт из кармана одноразовую салфетку, вытирается.
Поразительно, да?.. Поразительно, бывает, поэзия сходится с жизнью... Пришёл и заболел!.. Слушайте, как-то он... как-то он неважно выглядит...
АНДРЕЙ. А это он всегда так выглядит — неважно... Есть такой сорт людей — они всегда выглядят неважно!..
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Ну, да, и, впрочем, не важно...
АНДРЕЙ. Да... Садитесь, Игорь Игоревич...
Все трое садятся, Игорь Игоревич тут же вскакивает.
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Извините, я вспомнил, я должен выйти в туалет...
АНДРЕЙ. Пожалуйста, пожалуйста, ведь квартира ваша...
Игорь Игоревич улыбается и уходит.
НИКОЛАЙ (плачущим голосом). Я боюсь, мне страшно, мне страшно!
АНДРЕЙ. Перестань, перестань, я тебе сказал!
НИКОЛАЙ. Я теперь на этот диван не лягу и по полу ходить не буду по этому!
АНДРЕЙ. Его надо куда-то деть!
НИКОЛАЙ. Может, обратно, под линолеум?
Николай и Андрей подбегают к дивану, хватают труп, но в этот момент в комнату входят мужчина и женщина; Николай и Андрей бросают труп обратно на диван, растерянно смотрят на незнакомцев.
КТО-ТО С ЖЕНОЙ. Извините, мы без стука — так как стали стучать, а дверь открыта... (Протягивает руку.)
Николай и Андрей здороваются с незнакомцем. Сев на стул, Николай понимает, что незнакомец по-прежнему держит его руку в своей.
Аркадий...
Николай вежливо, но решительно выдёргивает свою руку из мягкой руки незнакомца.
А это супруга моя — Гиря... Мы ваши соседи, зашли, так сказать, наладить отношения и вообще... по делу.
НИКОЛАЙ. Да, пожалуйста... садитесь.
Аркадий и Гиря присаживаются; все долго и с напряжением смотрят друг на друга.
АРКАДИЙ. Гиря после аборта, поэтому не разговаривает — женский шок, так сказать... Вы не обращайте внимания...
Из туалета доносятся явно не связанные с туалетом стоны Игоря Игоревича.
Вы вдвоём?
АНДРЕЙ. Да...
АРКАДИЙ. А мы с Гирей всё тоже вдвоём да вдвоём. Мы, собственно, поэтому и зашли... Знаете, расписались, когда... ещё молодые были — не думали о разнообразностях половых отношений. А сейчас это всё и попёрло... даже припёрло — знаете, от монотонности...
Николай начинает тихо плакать.
Дочь нажили, но это так... обычно, традиционно, так сказать... десять минут после сытного ужина... восемь лет назад... утка тушёная с картошкой... пиво — полтора стакана... светлое... светлое пьётся легче... диван... несколько агрессивных толчков... небольшой дискомфорт от тяжести в животе после пива, — вот такая технология зачатия... А потом всё труднее и труднее заставлять себя преодолевать тяжесть в животе после пива... с каждым днём совместной жизни всё труднее и труднее... Я даже иногда думаю: а что тогда меня заставило сделать это усилие... долг?.. ответственность?.. или простое человеческое любопытство... да... Тогда даже не думал про это... Но сейчас всё по-другому... Сейчас наступило время анализа... анализа... Монотонность, мне кажется, это главная причина... Ведь если подумать — одна и та же рука наливает, гладит... расчёсывает... бьёт... Одна и та же рука... Может, поэтому, поэтому нет желания всем этим заниматься?
АНДРЕЙ. Чем?..
Аркадий брезгливо смотрит на супругу, морщится, медленно отвечает на вопрос Андрея.
АРКАДИЙ. Всем этим... А вы вот вместе давно?
АНДРЕЙ. Прилично!..
АРКАДИЙ. А мы с Гирей передачу посмотрели по Центральному телевидению. Так вот в Европе что придумали — когда монотонность, и чтобы семью не разрушать, можно меняться...
НИКОЛАЙ. Чем меняться?..
АРКАДИЙ. Сожителями... мужем, женой. Но только по ночам, а утром... утром обратно в семью... Свингеры, их, кажется, таких свингерами называют... всё прилично, всё по договорённости, и вроде как разнообразие вносится...
НИКОЛАЙ. А от нас вы чего хотите?
АРКАДИЙ. От вас?.. Какой у вас ассортимент на столе необычный, вы видеоартом занимаетесь?..
АНДРЕЙ. Нет, мы покушать собирались... это наша еда...
АРКАДИЙ. Ах, еда... просто так красиво разложено, красно... как специально, знаете, позирующая на камеру еда... Очень стильно...
НИКОЛАЙ. Ну, так что?
АРКАДИЙ. Что?
НИКОЛАЙ. От нас что вам надо?
АРКАДИЙ. Давайте меняться. Я вам — Гирю, а вы мне — вас (смотрит на Николая).
НИКОЛАЙ. Для чего?
АРКАДИЙ. Для сожительства.
АНДРЕЙ. Как это, зачем?
АРКАДИЙ. Да вы не волнуйтесь — это же не измена, только на ночь... а утром всё встанет на свои места... как в Европе... Свинг-свинг — и обратно, в семью...
Вдруг Гиря резко вскакивает, срывает со стола скатерть, накидывает её на себя, громко и с расстановкой произносит одно лишь слово: «Аддис-Абеба» — и убегает.
Извините... (Встаёт из-за стола.) Всё та же проблема, чисто женская... (Из подъезда доносится лай Гири.) Гиря, нельзя, фу! Ещё раз извините.
Аркадий выбегает из квартиры, Андрей и Николай бросаются к трупу.
АНДРЕЙ. Давай выкинем его в подъезд, на хрен! А то щас ещё кто-нибудь придёт, и все решат, что он — наш!
НИКОЛАЙ. Ты что, как...
АНДРЕЙ. Давай не мямли — бери его за ноги, бери, я сказал!
Николай выполняет приказание Андрея, берёт труп за ноги, Андрей — за руки. С большим трудом протащив неживое тело несколько метров, Андрей и Николай останавливаются, услышав голос вошедшего в комнату Игоря Игоревича.
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. А вот и я, други! А куда это вы его?
АНДРЕЙ. Кого?
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Кого? Брата, кого?..
НИКОЛАЙ. Сашку?
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Ну, кого вы несёте... Сашку?
НИКОЛАЙ. Сашку! Точно... Сашку, мы просто пошутить хотели, — знаете, такая старая студенческая шутка — человек засыпает в кровати, а просыпается в коридоре... на лестничной площадке...
АНДРЕЙ. Голый...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. А что ж вы его не раздели?..
НИКОЛАЙ. Не успели...
АНДРЕЙ. И он проснуться может...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Так одетым это не смешно...
НИКОЛАЙ. Да?
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Определённо...
АНДРЕЙ. Ну, тогда мы его обратно положим... Давай...
НИКОЛАЙ. Да...
Андрей и Николай кладут труп обратно на диван, присаживаются за стол к Игорю Игоревичу. Квартиранты молчат, смотрят на хозяина квартиры, ждут, что он начнёт разговор, но Игорь Игоревич нежно улыбается и держит долгую паузу. Наконец тишину прерывает Николай.
Игорь Игоревич, нам так неловко, но мы ограничены во времени!
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Все мы в чём-нибудь ограничены. Вот я в пятом классе писал сочинение на тему «Лето с бабушкой». Я написал, как, отдыхая на море, я познакомился с одной бабушкой-нудисткой, как мы обнимались и катались, слившись в поцелуях, по пляжу, и песок забивался нам... (Обращает внимание на развороченный линолеум.) Вы, я гляжу, ремонт затеяли?
АНДРЕЙ. Затеяли...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Значит, я уже опоздал... я ведь вас хотел попросить не проводить ремонт, я поэтому и пришёл...
НИКОЛАЙ. Дак как же — это же вам лучше, когда мы съедем, у вас жилплощадь как новая будет...
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Когда хочешь сделать как лучше, всегда только хуже получается. (Берёт с пола свой чемоданчик и ставит его на стол; чемоданчик раскрывается, оттуда вываливаются шприцы.)
АНДРЕЙ. Что это у вас, Игорь Игоревич, полный портфель шприцов?
НИКОЛАЙ. Вы больны?
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Был болен, а теперь выздоровел. Только вот привычка к уколам осталась. Так... (Собирает шприцы, вытирает со лба проступивший пот.) Что-то совсем худо мне — кабачков с утра съел и вот — потею и потею... У вас жгутика не найдётся?
НИКОЛАЙ. Нет — вот у меня ремень тоненький, может, сойдёт за жгутик. (Сдёргивает с брюк ремень.)
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. Спасибо, сейчас я схожу в туалет, а потом мы вернёмся к нашим баранам. (Уходит.)
АНДРЕЙ. Он знал! Он знал-знал-знал! Я тебе точно говорю, он всё знал, это его! Это — его труп!
НИКОЛАЙ. Нет, подожди, он если бы его знал, он бы его узнал, узнал бы и не спрашивал...
АНДРЕЙ. Ага! Узнать — это значит признать!..
НИКОЛАЙ. Что признать?
АНДРЕЙ. Признать труп и убрать... свидетелей...
Вдруг на квартиру накатывает волна странных шумов, кажется, что по подъезду бежит толпа футбольных болельщиков, кто-то выкрикивает речёвки, кто-то ругает «соперников» и подбадривает «своих», а кое-кого просто топчут, и он просит о помощи... Неожиданно в комнату вбегает полная пожилая рыжая женщина. Она улыбается, молчит, вдруг резко вопит: «Сюда, сюда — тут молодёжь!» Толпа, которая, казалось, уже проходила мимо этой квартиры, неожиданно повернула и бурным потоком втекла в комнату Андрея и Николая. Оказалось, что это не предпогромное шествие футбольных фанатов, а обыкновенная свадьба с традиционным набором персонажей. После появления первой волны в лице рыжей женщины в комнату влетают жених и невеста — в руках у них бутылки со спиртным и рога, предназначенные для обильных возлияний; следом за ними вносятся многочисленные гости с салатами в тарелках. Замыкает процессию кучерявый подросток с бумбоксом на плече. Магнитофон выдаёт на всю комнату мелодию заунывного трип-хопа, подросток закрывает глаза, ритмично гладит себя и дёргается, кайфуя, в большей степени не от свадьбы, а просто от состояния гармонии в душе.
ЖЕНИХ. О-о-э-э-ы-ы! Мы соседи, соседи ваши сверху.
МУЖИК В КОСТЮМЕ. Парни, понимаете, дочь женится — дочь! Это ж раз в жизни!
Гости разливают по рогам водку; свидетель тискается со свидетельницей — невеста подходит к дивану, спотыкается о свесившуюся с него ногу трупа, падает и начинает заигрывать с трупом — одевает на него фату; кто-то танцует, пожилые гости осматривают и оценивают жилплощадь — в общем, на квартиру нахлынуло нечто, что в фантазиях преследует каждого человека, когда он задумывается о настоящем отвязном празднике под названием свадьба.
МАТЬ НЕВЕСТЫ. Им штрафную! Штрафную! А-а-а-а-а!
Мать невесты пытается порвать на себе блузку. К Андрею и Николаю подбегают гости-мужчины, протягивают им наполненные водкой рога — по 2,5 литра на каждого. Андрей и Николай, так и не поняв, что происходит, начинают пить — делают несколько чисто символичных глотков, останавливаются, но гости-мужчины хватают их за руки и головы, заставляют допить до дна, приговаривая: «За здоровье молодых — до дна!» Осушив рога, Николай и Андрей освобождаются от сковывавшего их напряжения, смеются вместе со всеми, радуются. Сделав своё дело, гости-мужчины подхватывают невесту, труп и вместе с остальными гостями убегают. В комнату входит Игорь Игоревич. Он как будто прячется от кого-то, озирается, присаживается на пол.
ИГОРЬ ИГОРЕВИЧ. В туалете полно диких мангустов!.. Один мангуста заполз мне прямо в... (Оттягивает штаны, смотрит в глубь раскрывшейся дыры, начинает резко выхлапывать зверя из своей одежды.) Я готов, готов пойти на уступки, раз такое дело!.. Я готов сбавить цену, только не съезжайте, не съезжайте отсюда! В конце концов, мангусты помогут вам вывести змей, если они заведутся, мангусты их выведут!..
НИКОЛАЙ. Наверное, нам это всё снится...
АНДРЕЙ. Да ну... не думаю, мне всегда приятное снится... а кошмары... кошмары происходят со мной только наяву... я поэтому так долго сплю... набираюсь хороших эмоций...
Игорь Игоревич перестаёт кататься по полу. Поднимается, отряхивается, садится за стол.
НИКОЛАЙ. У вас всё в порядке, Игорь Игоревич?