Микол Остоу

Ривердейл. Прочь из города

© 2019 Archie Comics Publications, Inc.

All Rights Reserved. Riverdale and Archie Comics are trademarks and/or registered trademarks of Archie Comics in the U.S. and/or other countries.

Russian-language edition published by ROSMAN LLC, by arrangement with Scholastic Inc., 557 Broadway, New York, NY 10012, USA.

Часть первая

Вечеринка

Пролог

ДЖАГХЕД

Лето. Стоит произнести это слово, и перед глазами сама собой возникает вереница расслабляющих картин. Долгие вечера, закаты, уходящие за горизонт, светлячки, пляшущие в воздухе, будто искры огненных вертушек на празднике Четвертого июля. Сидишь себе на веранде, никуда не спеша, в кресле-качалке с рожком мороженого, и зависаешь в поисках равновесия между двумя противоположными стремлениями: то ли растянуть удовольствие, то ли проглотить поскорее, пока под жарким солнцем мороженое не превратилось в липко-сладкую жижу.

Лето – это когда никуда не торопишься, прихлопываешь комаров да плещешься в реке Свитуотер, не включаешь будильник и теряешь счет времени. Живешь в каком-то заторможенном счастье, когда исчезают любые намеки на чувство ответственности, когда есть только ты, твои лучшие друзья да чувство, что ты сам и все, что ты делаешь, стало эфемерным, туманным и… только твоим.

В Ривердейле лето принадлежит нам.

Так нам казалось. Пока не настало это лето. Пока Арчи Эндрюса не обвинили в убийстве. Это лето, последнее перед своим выпускным годом, он провел под следствием. А нам пришлось всерьез задуматься о том, что арест Арчи – это только начало и впереди нас ждут события куда более страшные.

Кэссиди Буллок. Его смерть нас не очень-то огорчила. Он со своими громилами сильно попортил нам кровь, когда мы в выходные гостили у Вероники на Шэдоу-Лейк. И вероятно, натворил бы еще больше, если бы Вероника вовремя не нажала на тревожную кнопку.

Поэтому мы по нему не горевали. Вероятнее всего, его прикончил Андре, телохранитель семейства Лоджей. А вот о чем мы и впрямь горевали, так это о том, что Хайрэм Лодж, отец Вероники, обвинил в убийстве Арчи. И обвинение до сих пор не было снято.

Бесконечное лето. Летняя любовь. Как сказал поэт Уоллес Стивенс, «ночь летняя была оправой правды»[1]. Но для Арчи, Вероники, Бетти и меня до правды было очень, очень далеко. Лишь безжалостная реальность.

Для Арчи эта реальность означала, что он снова и снова повторял свои показания, пока не выучил их наизусть. Изучал, словно пресловутым частым гребнем прочесывал, дело, которое выстроил против него Хайрэм Лодж. Помогала ему мама, Мэри Эндрюс, самая преданная защитница, о какой только может мечтать подросток, обвиняемый в убийстве.

Вторым номером в группе поддержки была Бетти Купер, как всегда, практичная и решительная. Прошлым летом эта неунывающая девчонка оттачивала журналистское мастерство в Лос-Анджелесе, на стажировке в редакции модного интернет-портала. А теперь пустила в ход свои детективные таланты, чтобы доказать невиновность давнего друга. И это после того, как она узнала, что ее отец – серийный убийца, известный в Ривердейле под прозвищем Черный Шлем.

Наша новая соседка Вероника Лодж, не успевшая толком освоиться в Ривердейле, отказалась от немаленького наследства – и сомнительных уз, которые оно подразумевало. Принцесса, некогда блиставшая в Нью-Йорке на Парк-авеню, отвергла родительское имя и благосостояние, с ним связанное. И, отдавая все силы попыткам утвердиться в качестве новой владелицы «Чоклит-Шоп», закусочной, где когда-то правил Поуп, в придачу схлестнулась не на жизнь, а на смерть с дражайшим папочкой. И что же стояло на кону?

Свобода Арчи Эндрюса. А то и его жизнь.

Я же занял место отца во главе банды Змеев и, привыкая к новой роли, старался воспитать в себе ту же преданность семье. Я, конечно, беспокоился об Арчи, точнее, чертовски боялся за него, хоть и старался не вешать носа. Это, мягко говоря, давалось нелегко. Но на моих плечах была банда – они ждали, что я им скажу и куда поведу. Ради меня Змеи были готовы на все – и ради Эндрюсов тоже, особенно после того, как те не дали нам погибнуть, когда Хайрэм Лодж выгнал всех, кто волею злой судьбы обитал в Саутсайде. Когда отец отошел от дел, настал мой черед показать Змеям, что я достоин их доверия.

Но беда в том, что сам-то я в это не верил.

Когда убили Джейсона Блоссома, городок Ривердейл потерял что-то глубинное, невыразимое. Много десятков лет наш крошечный мирок сиял здоровым, розовощеким очарованием, свойственным только маленьким городам. Никому не приходило в голову копнуть поглубже, посмотреть, что скрывается за идиллической картинкой в стиле Нормана Роквелла. Никто не хотел… Даже те, кто знал. Слишком хорошо знал мрачные тайны города, его гнилую, черную суть.

Джейсон Блоссом. Черный Шлем. А теперь еще и Арчи Эндрюс, золотой мальчик нашего городка, обвиняется в убийстве и корчится в железных тисках матерого гангстера. Рискует лишиться всего лишь за то, что однажды перешел дорогу не тому, кому надо.

Лето, липкое и безжалостное, тянулось, опутывая нас четверых хитроумной паутиной. Жаркие дни, по-летнему бесконечные и вязкие, как патока, дышали опасностью и угрозой.

Близился День труда. Обычно ребятам не хочется возвращаться в школу: уроки, домашние задания, подъемы чуть свет…

Но нам было не до того. Мы бы все на свете отдали, чтобы снова окунуться в эту простую суету, а вместо этого наблюдали, как ускользает от нас последний шанс Арчи, его последняя надежда на свободу, на победу над Хайрэмом Лоджем в его же собственной игре.

И если не мы, то кто же спасет Арчи от темных ужасов, таящихся в сердце Ривердейла?

Глава первая

Реджи:
Бро, у меня сегодня вечеринка.
Арчи:
Прости, старик, мне сейчас не до праздников.
Реджи:
Вас понял. Но у меня предки уехали, а у тебя ведь суд только на следующей неделе, да?
Арчи:
Не напоминай.
Реджи:
А что тебе еще делать? Твоя мама наверняка все уладила. Развлекись немного, не помешает.
Арчи:
Не хочу оставлять маму одну, когда она так бьется за меня.
Реджи:
Она же мама. Спорим, она будет рада, если ты на один вечер станешь нормальным парнем, а не обвиняемым в убийстве.
Реджи:
Я что, не прав?
Арчи:
. .
Реджи:
Соберу остальных «Бульдогов». Потом напишу Веронике. Спорим, между ней и мамочкой ты выберешь ее?
Реджи:
Всего на один вечер. А потом снова можешь становиться ходячим мертвецом.
Арчи:
Ну спасибо.
Реджи:
Шучу, шучу. Тебе надо встряхнуться. Выкинуть это из головы. Хотя бы на один вечер.
Арчи:
Постараюсь. Легко сказать.
Реджи:
Так всегда и бывает!


* * *

Вероника:
Арчи, тут Реджи интересную вещь написал…
Арчи:
Ронни, ты прелесть, но ты уверена, что мне это надо? Будь я даже в настроении… Надо работать. Над моим делом. Мне, по крайней мере. Мама бы точно работала.
Вероника:
От работы кони дохнут. Помнишь своего короля в стиле Кубрика?
Арчи:
Это не из мюзикла «Кэрри»? Не читал.
Вероника:
Ладно, проехали. Но все равно тебе надо развеяться.
Арчи:
Хочешь сказать, еще не скоро доведется?
Вероника:
Я этого не говорила. И не хочу развлекать тебя с таким мрачным настроем. Я на 100 % верю, что ты докажешь свою невиновность. Но все равно думаю, что мы заслужили выходной.
Арчи:
Но мама…
Вероника:
Не переживай. Мама наверняка одобрит. Когда я ей предложила, она пришла в восторг.
Арчи:
А как же Бетти?
Вероника:
С ней было сложнее. Только и болтает что о файлах да текстах. Неугомонная. Но твоя мама ее уговорила. Лишний раз подтверждает, что на твоей стороне самый убедительный юрист. Так что вздохни. Расслабься. Хоть разок.
Арчи:
Есть вероятность, что я смогу тебя отговорить?
Вероника:
Примерно такая же, как для тебя – сесть в тюрьму за убийство, которого ты не совершал.
Вероника:
Иными словами, заеду за тобой в 8.


* * *

Вероника:
Арчи, разумеется, едет.
Бетти:
Умеешь ты уговаривать.
Вероника:
Не надо недооценивать решительность Лоджей.
Бетти:
Уф. Не напоминай. Этого-то я и боюсь.
Вероника:
Все. Прекращаю. Забудь мои слова. Сегодня – только о хорошем! До встречи!


* * *

Бетти:
Джаг, надень лучшую шапку, вспомни, что ты мой парень.
Джагхед:
Бетти, ты же знаешь, у меня всего одна шапка. Я слышал. Вечеринка у Реджи. В гробу я ее видал.
Бетти:
Сходи туда ради Арчи. И ради меня.
Джагхед:
Не скажу, что это будет мой самый светлый день. У меня вообще светлых дней не бывает. Но и отказать тебе не могу.
Бетти:
Чмоки-чмоки.


* * *

Шерил:
Джоджо! ЛА – просто прелесть! Я так рада, что Тони вытащила меня в эту поездку. Мы были как… как Тельма и Луиза, только без трагического конца. И если бы Сьюзен Сарандон была по-настоящему рыжая, как moi. Следила в инста? #Шони_на_ Западе.
Джози:
Ты же знаешь, я всегда слежу за твоими приключениями. Рада, что тебе нравится. «Кошечки» держат за тебя свои острые коготки. Ривердейл все тот же старый дряхлый городишко.
Шерил:
Сколько раз тебе говорить, ты слишком хороша для этого богом забытого городка!
Поехала бы лучше с нами в Ла-Ла-Ленд!
Шерил:
Вчера мы смотрели шоу в «Томе Сойере», а сегодня идем в «Отель Кафе»! Тони – из Змеев, у нее везде есть зацепки. Практически ВИП-пропуск.
Шерил:
В следующий раз возьмем в поездку «Кошечек». Я забронирую билеты.
Джози:
Спасибо за содействие, милочка. А меня тут Реджи Мэнтл забрасывает сообщениями. У него сегодня вечеринка. Не то чтобы шикарно… Когда вернешься, поработай над моей защитой. А то Мэнтл проходу не дает.
Шерил:
Парни вообще как собаки. А этот – как собака с косточкой. Ну как, идешь?
Джози:
Не уверена. Поговорю с моими «Кошечками». Может, у кого-нибудь есть идеи получше.
Шерил:
Что ж, Джозефина, надежда умирает последней. Держу крестиком пальцы с лаком «космическая вишня».


* * *

Кевин:
Слыхал? У Реджи сегодня сходка.
Мус:
Да, старик. Увидимся там?
Кевин:
Может, пойдем вместе?
Мус:
. .
Кевин:
Ну ладно. Там встретимся. До связи.


ВЕРОНИКА

Будь все как обычно, вечеринка, которую закатывает первый парень мелкого городка, никак не могла бы стать значимым событием моего светского календаря. Но с недавних пор я отдала свое сердце точно такому же первому парню маленького городка… и с нарастающим ужасом смотрю, как мой папаша, словно мультяшный злодей, методично уничтожает моего возлюбленного и теперь вот грозит упрятать его за решетку.

Как тут не встревожиться? Этим летом я пересмотрела многие из своих прежних взглядов.

Обратите внимание, я была на сто процентов уверена: сам по себе факт того, что Арчи невиновен, автоматически снимет с него все обвинения. И если кто-то и сумеет восстановить справедливость, то только миссис Эндрюс и Бетти. Свет еще не видывал большей решимости, чем у них обеих.

Но уверенность – понятие относительное… И хотя при Арчи и его друзьях я не дрогнув произношу это слово, неприукрашенная правда, как обычно, куда сложнее.

Я знаю своего отца. Может быть, не так хорошо, как мне раньше казалось, ведь мне и в голову не приходило, что он может опуститься так низко – обвинить моего любимого в преступлении, а уж тем более в убийстве. Когда Арчи еще только начал сближаться с моим отцом, я понимала, что для моего мальчика, американца до мозга костей, это добром не кончится. И предупреждала Арчи об этом. Но в глубине души мне хотелось верить, что даже у Хайрэма Лоджа есть этические пределы.

Как видно, я ошибалась. У моего папаши нет глубинного скального основания.

И если я так сильно ошибалась в нем, где гарантии, что я не ошибаюсь, оценивая надежды на оправдание Арчи?

Вот такие мысли крутились у меня в голове, пока я всю ночь металась и ворочалась на тончайших роскошных простынях.

Вероника Лодж никогда не теряет присутствия духа. Это моя фирменная черта. И эту маску я буду носить для всех моих друзей, для всего нашего города, по меньшей мере до тех пор, пока с Арчи не будут сняты все подозрения. Как в припеве одной из песенок-кантри, я буду рядом с моим мужчиной. Даже если коленки немного дрожат.

* * *

Если у тебя отец – чудовище, в этом есть хотя бы один плюс: люди тебе сочувствуют. Разумеется, кое-кто из них сильно задолжал папаше и хочет убедиться, что все вопросы улажены. Я их не обвиняю. А некоторые, наименее храбрые, ни за что в открытую не пойдут против него. После того как отец открыл свое истинное лицо и наша семья лишилась последних остатков общественного уважения, я довольно быстро вычислила трусов и исключила их из своего круга общения. Теперь я знаю, на кого можно положиться, а на кого нет.

С тех пор как мы потеряли Андре, вся домашняя прислуга повинуется малейшему моему слову. Наш новый шофер – вообще мой лучший друг. А значит, он охотно согласился отвезти нас с Арчи к Реджи, чтобы мы хоть ненадолго отдохнули от судебной драмы, отравившей нам все лето. К счастью, папаша задержался «по делам» (наверняка темным), а значит, засидится в своем офисе в Пембруке до позднего вечера. И даже если бы между нами не было холодной войны в одном отдельно взятом доме, он все равно не заметил бы моей отлучки.

Пожалуй, даже в том, что твой отец – отъявленный фашист, есть свои преимущества.

Когда мы подъехали к дому Мэнтлов, солнце уже село, лишний раз напоминая о том, что летние деньки скоро закончатся. Близилась осень, а с ней – невеселая перспектива: снова начнется школа, Ривердейл вернется к обычной размеренной жизни, как это и бывает каждый год. Но только на этот раз, возможно, все произойдет без Арчи. Я вздрогнула, и не только потому, что было прохладно.

– Мисс Вероника, мы на месте. Если вам больше ничего не нужно…

Сквозь мешанину моих мыслей прорвался хриплый голос шофера. Я осторожно кашлянула, расправляя жесткие складки мини-платья от «Кейт Спейд». На нем был яркий фиолетовый узор, гораздо более праздничный, чем мои эмоции. В том-то все и дело. «Держи фасон, и все получится» – вот мантра, которая не раз выручала меня в трудные времена.

Арчи положил теплую руку мне на плечи:

– Ронни, как ты?

Я почувствовала твердые кончики его пальцев – натер мозоли, когда упражнялся на гитаре. Эти руки я знала, как свои собственные. Неужели я потеряю Арчи?

Невыносимо. Надо лучше играть свою роль. Ради Арчи.

– Замечательно! – Я выдавила улыбку. Голос прозвучал слишком пронзительно. Я заморгала, махнула рукой на парадную дверь: – Кажется, мы припозднились. То есть явились в самое подходящее время.

Вечеринка была в разгаре, глубокие басы проникали даже к нам в машину, а за панорамным окном гостиной лихорадочно дергались танцующие фигуры. С заднего двора доносились смех и голоса. Дверь гаража была открыта, внутри маячили ребята из футбольной команды, окруженные восторженными поклонницами из группы «Лисичек»-чирлидеров.

Я склонилась к Арчи и коротко поцеловала в щеку.

– Пора совершить торжественный вход!

* * *

ПП:
Ты в деле? Подыскивай персп. партнеров. Нам нужен надежный ривердейлец, старик на это рассчитывает.
Свит Пи:
Расслабься. Я еще тут. И не уверен, что хочу шпионить на вас. У меня другие планы на этот вечер.
ПП:
Прелестно. Жаль только, что твое мнение никого не интересует.


Глава вторая

Джози:
Кошечки мои! Знаю, у нас сейчас… пауза. Но, учитывая, что впереди аншлаговый концерт…
Джози:
Может, нам немного оттянуться? Как в старые добрые времена?
Мелоди:
Что ты задумала?
Джози:
Давайте закатимся к Мэнтлу?
Валери:
Ты серьезно? В моем списке приоритетов он растворяется в туманной дымке.
Джози:
Да, но он мне все утро телефон обрывает. Сопротивление бесполезно.
Джози:
Ну что? Как в старые добрые времена?
Валери:
Не знаю, не знаю…
Мелоди:
Не забывайте, ривердейлская школа – кузница наших фанатских кадров. Можем и заглянуть. А потом переместимся туда, где поинтереснее.
Джози:
Вот и я о том. Заглянем ненадолго. Заеду за вами часов в 8. Одна нога здесь, другая там, а потом вся ночь в нашем распоряжении.


* * *

Джози:
Решено. Мы будем у Реджи после 8. Но надолго не задержимся.
Свит Пи:
Там и увидимся.
Джози:
Помни: молчок, а не то всему конец.
Свит Пи:
!


АРЧИ

Когда Вероника сказала, что хочет поехать на вечеринку к Реджи, моим первым порывом было – ни за что! Даже если б мама – и Бетти вместе с ней – не трудилась круглыми сутками над моим делом, все равно, когда тебя подозревают в убийстве, это не добавляет праздничного настроения.

Но хотя Ронни всей душой ненавидит отца, у них есть нечто общее: оба они и слышать не хотят слова «нет». Вероника Лодж всегда добивается, чего захочет. А сегодня ей захотелось отвлечься хоть на один вечер от ужасов и стрессов, которыми я наполнил ее жизнь. Она давным-давно предупреждала меня – не надо связываться с Хайрэмом. А мне казалось, она преувеличивает, нагнетает страсти. Боже, как же я был наивен! И самая главная ирония судьбы – я старался завоевать доверие Хайрэма прежде всего потому, что он отец Вероники.

Он, конечно, отпетый злодей, но я и сам хорош: наделал глупостей, ввязался в эту историю – и вот. А теперь приходится смотреть, сколько боли я причинил родителям, как дрожат от страха мои друзья… Больше всего на свете хотелось бы отмотать ленту назад.

Но поскольку время вспять не повернешь, я могу сделать для них только одно: подарить Ронни (и всем остальным) хоть один более или менее нормальный вечер.

– Пора совершить торжественный вход! – Вероника коротко поцеловала меня в щеку, и я ощутил густой аромат роз и других терпких, пряных составляющих ее любимых и таких дорогих духов. Ради меня она напускала на себя храбрый вид (неукротимая девчонка!), но я чувствовал, как от нее волнами исходит напряжение – словно жар или статическое электричество. И это все из-за меня. В том, что она огорчена, виноват я.

Поблагодарив шофера, я выбрался из машины и старомодно, по-джентльменски, открыл дверь перед Ронни. Она улыбнулась, протянула руку и вышла.

– Рыцарство еще живо, – усмехнулась она. – Дай слово, что всегда будешь моим рыцарем в сверкающих доспехах.

– Будь уверена, – отозвался я.

Мы изо всех сил старались поддерживать легкую болтовню, но тяжесть обвинения, лежавшего на мне, сводила на нет все попытки.

– Эндрюс!

Я поднял глаза. На лестнице стоял Чак Клейтон, протягивал пластиковый стаканчик, как будто чокался издалека.

– Салют! – Я улыбнулся как можно лучезарнее.

Чака никто не любил с тех пор, как он, сходив разок на свидание с Ронни, когда она еще только приехала в город, стал распространять о ней грязные слухи. Мало того, когда Бетти и Ронни решили отомстить ему, вскрылось, что ребята из футбольной команды разработали целую систему баллов, которыми оценивали свои отношения с девчонками. Даже тетрадочку завели для подсчетов. Девчонки отнесли тетрадку директору Уэзерби, и Чака с приятелями отчислили из команды.

Так что, понятное дело, горячей любви между Чаком Клейтоном и Вероникой не было. Я и сам его недолюбливаю, хотя после отчисления он, кажется, искренне раскаялся.

Вероника мельком взглянула на Чака, наморщила нос, но потом снова улыбнулась.

– Пошел бы поздоровался. Хоть его и выгнали из «Бульдогов», вы все-таки какое-то время играли в одной команде.

– Может, не надо? Ты ведь привезла меня сюда, чтобы мы отдохнули.

– Разве не понимаешь, Арчи? Я здесь с тобой. А следовательно, отдыхаю. – Вероника блеснула темными глазами. – Мне нужен только ты, и больше никто. – И приобняла меня. – Так что пойди поздоровайся, будь ответственным альфа-самцом, которого я знаю и обожаю. Встретимся внутри. Посмотрю, приехали ли Бетти и Джагхед.

Я открыл было рот, но она игриво хлопнула меня по руке.

– Серьезно, Арчи. Я и сама могу о себе позаботиться, ты же знаешь.

– Знаю.

Мы снова коротко поцеловались, она поднялась по лестнице и исчезла за парадной дверью. Изнутри волной вырвался грохот разогретой вечеринки и снова стих, когда дверь закрылась.

Я поплелся к гаражу. Он примыкал к стене школы. Сквозь толпу я разглядел кулер, а в дальнем углу бочонок – вероятно, кто-нибудь из соседей рано или поздно вызовет полицию. В Ривердейле родители обычно закрывают глаза на то, что детишки немного пошумят, выпустят пар, но сейчас дело принимало слишком крутой оборот, а ведь вечер еще только начинался.

В гараже были Чак и Мус, а у стены, с подозрением оглядывая кулер, стоял Кевин Келлер. Его отец раньше был шерифом в Ривердейле. Но после того как Черный Шлем убил Мидж, ему пришлось уйти. И Кевин, как сын шерифа Келлера, наверно, привык не замечать, гм, «внеклассные мероприятия». Наверно, от старых привычек так легко не отделаешься. Мне было его немного жалко. Вечно разрываться между тем, каким хочет видеть тебя отец, и тем, что делают остальные ребята.

У меня в этом богатый опыт. Мне часто доводилось не оправдывать чьи-то ожидания.

– Привет, Арчи! – просиял при виде меня Кевин. – Добро пожаловать в логово беззакония. Где Вероника?

– Пошла в дом, – объяснил я, с трудом перекрывая гул голосов. – Не хотела…

Тут рядом нарисовался Чак, и я неловко смолк.

– Не хотела чего? Общаться с жалкими извращенцами вроде меня? – Он громко захохотал над собственной шуткой.

– Да ладно, Чак, – отмахнулся я. – Дай ей отдохнуть.

Меньше всего мне хотелось спорить с друзьями. Тем более что мы, возможно, тусовались вместе в последний раз.

Он пожал плечами:

– Только ради тебя, Эндрюс. А не ради нее. У Клейтонов память долгая.

Меня не волновало, ради кого он это делает, лишь бы умолк и дал всем расслабиться. Кто-то сунул мне в руки красный пластиковый стаканчик, и я не задумываясь отпил большой глоток. Кислое, холодное, на вкус – как обещание забытья. В тот миг это было то, что надо. И еще одна радость: Чак смылся – поплелся вслед за курчавым темным хвостиком в униформе «Лисичек».

– Давно ты здесь? – спросил я у Кевина. Он стрелял глазами по сторонам, как будто из-за чего-то тревожился, а услышав мой вопрос, вымученно улыбнулся.

Да почему они все сегодня на взводе? Я думал, это только у меня нервы натянуты, но, кажется, тут каждый был не в своей тарелке.

– Да не очень. Пытался держать хвост пистолетом, войти красиво, но ничего не получается, – признался он, конфузясь. – Только не говори Веронике, она не одобрит. Нет во мне крутости.

– Твоя тайна умрет вместе со мной, – заверил я его. – Я свою крутость давно растерял. Кто еще здесь?

– Хочешь сказать, помимо всего младшего и старшего класса? Проще перечислить тех, кого нет. – Он попытался обвести жестом всех, кто толкался вокруг, но не хватило места раскинуть руки. Что доказывало его правоту. – Бетти в доме, они с Джагхедом пришли незадолго до вас. Я успел с ней перекинуться парой слов, а потом она убежала. Она, кажется… взвинченная какая-то, вот что. Сам поймешь, когда поговоришь с ней. Присмотрись, в общем. Что-то я заговариваюсь. – Он кивком указал в угол. – Там Мус. С одной из «Лисичек». – Его лицо передернулось.

Я не успел расспросить его более подробно – ни о лице, ни о Бетти. Он вдруг шагнул назад, уступая место Реджи.

– А вот и наш любезный хозяин! – раскланялся Кевин. – У тебя сегодня аншлаг. Похвально.

– Спасибо, старик. Да. Когда отец все время в разъездах, в этом есть своя польза. А поскольку мама решила отправиться на очередной курорт, то мы с Вейдером остались вдвоем. Альфа-кобели. Точнее, одинокие волки.

– А одинокий волк обязательно должен быть… один? – полюбопытствовал Кевин.

– Ну, ты же меня понял, – вздохнул Реджи.

Отец Реджи торговал автомобилями. Реджи был богат – конечно, не так, как Вероника (строго говоря, как ее родители, потому что она решила не иметь с ними ничего общего), но все же его дом стоял в самом красивом районе города, где газоны просторнее, а машины блестят ярче. Я не очень понимаю, почему торговцу автомобилями приходится много путешествовать, но не стану интересоваться у Реджи.

– Разве тебе не одиноко? – выпалил я.

Кстати, о вопросах, «которые не стоит задавать». Прозвучало странно – эта тема не из тех, которые мы обычно затрагиваем, болтая друг с другом. Но вопрос был навеян моими впечатлениями от прошедшего месяца. Да и вообще, вылетело слово – не поймаешь.

Реджи на минуту помрачнел. Но потом вновь улыбнулся, и выражение лица стало нормальным.

– Эндрюс. – Он склонился так, чтобы его слышали только мы с Кевином. – Посмотри по сторонам. Народу тьма-тьмущая. Как тут станешь одиноким?

Я кивнул, хоть и чувствовал, что он уходит от вопроса. Если это делается нарочно, то и бог с ним. Иногда небольшой отказ может здорово помочь. Я это узнал на собственном опыте.

– Ну да, – покачал я головой. – Извини.

– Ничего, бро. – Он похлопал меня по плечу. – Я понял. У тебя в голове глубокие мысли.

– А что, заметно?

Я вспыхнул и отпил еще глоток. Велел себе притормозить. Но если притормозить, то «глубокие мысли» забурлят еще сильнее, и я с ними не справлюсь.

– Я бы на твоем месте тоже так думал, – сказал Реджи. Кевин кивнул. – Убийство – штука серьезная.

«Спасибо, а то я уже целых четыре минуты об этом не думал». Я прикусил язык, чтобы не огрызнуться, и отхлебнул еще глоток.

– Ага.

– Уверен, Арчи и сам прекрасно знает, какая серьезная штука – расследование убийства, – подчеркнул Кевин. – Не говоря уже о самом убийстве. Может, забудем об этом хоть на один вечер?

– Да, давайте, – поддержал я. – Если получится.

В этом я не был уверен – как я уже говорил, энергия от них от всех исходила странная. Даже Реджи был на взводе, будто у него кулаки чесались. Но может, мне это просто мерещилось. Да, скорее всего. Напрасно я сюда заявился.

Все сходилось на Веронике. Я оказался здесь главным образом из-за нее, – нет, я ее не виню, не думайте! Но если бы она не захотела, я бы ни за что не пришел сюда тусить и не стал делать вид, будто мне весело.

– Вообще-то это она придумала, – продолжал я, вроде как размышляя вслух. – Сходить куда-то, повеселиться, разогнать грустные мысли. Мне это, в общем, дается с трудом.

Реджи странно посмотрел на меня. Я уже понял, что дело идет не туда, куда нужно.

– Нелегко ей будет. Знать, что тебя упрятал ее же собственный предок.

Кевин изогнул бровь:

– Ты хочешь сказать, это недоразумение века? Когда твой отец – криминальный босс, который держит в руках половину Ривердейла с потрохами, и он вознамерился уничтожить все, что тебе дорого, в том числе твою школьную любовь? Да, девчонке есть от чего впасть в отчаяние.

– Да, но… – Реджи отхлебнул из красного стакана большой глоток. – Тебе хотя бы об одном не стоит беспокоиться, Эндрюс. Если, конечно, тебя закроют.

– Что?

Он словно ударил меня под дых. «Можешь не тревожиться за свою девчонку». Он это сказал или мне послышалось? Потому что уж очень это низко. Даже для задиристого, агрессивного Реджи, которого я прекрасно знаю.

– Что? – вместе со мной спросил Кевин. Он, похоже, удивился не меньше меня.

– Да ладно, я же не сказал, что тебя обязательно закроют. Я сказал – если. Если тебя упрячут за решетку. – Он слегка запнулся, а у меня внутри все перевернулось. – Ты же знаешь, Вероника… Ронни… О ней позаботятся. – Он подмигнул. – Я, например.

Меня словно жаром обдало. Я выпрямился, расправил плечи и чуть было не бросился на Реджи. Глаза застлало красной пеленой. Кевин протянул руку, останавливая меня.

– Полегче, ты, супермен, – предостерег он. – В твоем судебном деле не хватает только еще одного нападения.

Реджи выставил руки, словно говоря: «Кто, я?» Напиток из стакана выплеснулся прямо ему на рубашку.

– Черт!

Кевин крепче стиснул мне руку.

– Успокойся, отложи бойцовский клуб на потом. – Он потащил меня сквозь толпу из гаража. – Реджи Мэнтл того не стоит. И он уже опрокинул стаканчиков пять, так что не воспринимай его слова слишком серьезно. Да и его самого тоже.

– Легко сказать, – буркнул я.

– Да ну? – вздохнул Кевин. – Глупости говоришь. Реджи вообще болван. А когда выпьет, то полным козлом становится. И знаешь, Вероника Лодж на дух не выносит болванов и козлов. Не говоря уж о том, что она по уши влюблена в тебя. Так что, какую бы пургу ни гнал Реджи, – сейчас или в сверхмаловероятном худшем случае, – тебе решительно не о чем беспокоиться. – Он помолчал. – И знаешь, Реджи очень болезненно относится к отцу. Называет его mein Führer, и это еще одно из самых ласковых прозвищ. Так что, может быть, его просто зацепило.

– Великолепно. Выходит, я, будучи под следствием, должен еще и оберегать любимые мозоли Реджи Мэнтла.

Кевин пожал плечами.

– Да нет, конечно. Не хватало тебе еще вникать в ход мыслей Реджи Мэнтла. Просто… – Он запнулся.

– Просто что?

Кевин вздохнул и многозначительно посмотрел на меня.

– Просто ты Арчи, и этим все сказано.

– Что этим сказано?

– Арчи Эндрюс. Синоним к фразе «хороший мальчик». Вникать в ход мыслей Реджи, да и всех остальных заодно? Да ты постоянно этим занимаешься. Даже в разгар личного кризиса. И ничего не можешь с собой поделать.

Настал мой черед вздохнуть. Я отхлебнул еще немного. Обожгло горло и желудок. Может, Кевин прав. Наверно, я и есть такой: вечно заботливый, хороший мальчик, истинный американец, всегда готов помочь. Но если это так, то…

Как я докатился до такой жизни?

Когда все пошло наперекосяк?

И как, черт возьми, мне выкарабкиваться?

Глава третья

РЕДЖИ

Скажете, это было жестоко – подкалывать старину Арчи насчет того, что его закроют невесть как надолго?

Ну да, возможно. Я поступил не самым красивым образом. (Пожалуй, даже немного совестно.) Но и не самым худшим. Говоря начистоту, с него давно пора было сбить спесь. Сколько можно язвить насчет того, что мой батя вечно в разъездах? Мне и самому это здорово надоело – он торгует машинами, так неужели нельзя торговать ими, сидя дома? Но не у всех же бывают с отцами такие идиллические отношения, как у Фреда и Арчи Эндрюсов. Будто в телесериалах.

(Хотя, если учесть, что Мэри Эндрюс от них сбежала, то становится ясно, что картинки не всегда такие идиллические, какими кажутся на первый взгляд.)

Знаю, меня считают задиристым, даже слишком агрессивным, но я – капитан «Бульдогов» и считаю это просто лидерством. Будешь милым и добреньким – на вершину не поднимешься. И нельзя сказать, что, пока я рос, у меня перед глазами было много примеров достойного поведения.

У моей размолвки с Эндрюсом глубокие корни. Она началась еще в Малой лиге, когда я играл против маленького Арчи. Я уже тогда соперничал с ним? Да, черт возьми. И виноват в этом батя. Не знаю, почему так вышло. Мы с Арчи знакомы с дошкольного возраста, Ривердейл – город маленький, мы оба всегда увлекались спортом, и это значит, что уже с детства люди нас сравнивали. Но я видел, что Арчи всегда получает от отца только одобрение. «Будь собой, Арчи», – говаривал Фред. «Ты сможешь!» – кричал он с трибун на наших тренировках.

А мой батя записывал все игры на видео. (Не забывайте, это происходило во времена, когда камеры на телефонах были еще очень дохлыми, и ему это стоило немалых усилий. А я никогда не считал, что это хорошо.) Всякий раз, когда меня удаляли, он орал на судью как резаный. От унижения мне хотелось провалиться сквозь землю.

А когда мы возвращались домой, становилось еще хуже. Потому что тогда-то и начиналась настоящая пытка. Он прокручивал пленку, указывал мне на все недочеты и ошибки, на малейшие неверные движения. Говорил, что это поможет мне «улучшить форму», «отточить игру». И это еще в лучшем случае. Мама где-то на заднем плане хмурилась, неодобрительно ворчала, готовя обед. Но никогда не давала себе труда сказать хоть слово. Она сознательно ни во что не вмешивалась.

А идиллической картинкой был мир, в котором жил Арчи. Но никак не мой. Я это понял очень, очень рано.

Стало быть, легко понять, почему я всегда и во всем вижу в нем соперника номер один. На всех аренах.

Почему я цеплялся к нему насчет Ронни? Намекал, что приударю за его девушкой, пока он сидит? Ну да, грубовато вышло. Я бы ни за что не стал вот так всаживать приятелю нож в спину. Но у Арчи с девушками все в порядке, ему волноваться не о чем. И всем известно, что Вероника от него без ума.

Да, если бы я захотел, то, пожалуй, смог бы ее у него отбить – о моей силе убеждения рассказывают легенды. Но мои взоры устремлены выше.

Вероника Лодж – это, по меркам Ривердейла, светская львица. Но мне, Реджи Мэнтлу, подойдет только настоящая звезда.

Такая, например, как Джози Маккой. Да-да, та самая плохая кошечка.

Беда в том, что малышка играет в недотрогу. Слишком уж усердно играет. Кто-нибудь другой на моем месте мог бы задуматься, взаправду ли она играет.

Но, конечно, это только игра. Потому что я – это я. И точка.

И пусть про Реджи Мэнтла говорят, что он не пропускает ни одной юбки. Что я могу ответить – я же как-никак спортсмен. Но у меня есть страшная тайна – всю свою жизнь я по уши влюблен в Джози. Если бы она хоть разок взглянула на меня, нам было бы очень хорошо вместе. И она единственная, ради кого я мог бы улучшить свои манеры.

Честно говоря, я и эту вечеринку-то затеял только в надежде, что она, может быть, придет и нам с ней, может быть, удастся хоть немного побыть наедине. Глупо, наверно. (Но романтично, правда?) Да, Арчи в чем-то прав, в доме бывает пустовато, даже когда предки оба в городе. Я бы предпочел, чтобы вокруг тусовались друзья. Но и пустоту я смог бы выдержать, если бы не хотел увидеться с Джози.

Попытать счастья. Уже не в первый раз.

Понимаете, я знаю, что нравлюсь Джози. Присмотритесь, и это станет очевидно. И хотя она, как я уже сказал, играет недотрогу, все же время от времени дает мне понять, что я ей небезразличен. Тогда почему же она тянет волынку? Наверное, просто некоторым людям нравится, когда за ними бегают, нравится предвкушение.

(И, честно сказать, она не ошибается – бегать за ней и впрямь очень увлекательно.)

Я-то всегда смотрю вперед, двигаюсь вперед. Потому что, как только вспомню наши прошлые встречи с Джози… Даже когда мне удавалось пересечься с ней, ничего не получалось. В моей репутации завзятого приколиста есть плюсы, но есть и очень большие минусы.

Но хватит об этом. В жизни всякое бывает. Что было, то было. Вам всем достаточно знать об этих прошлых встречах только одно: благодаря им Джози мне показала, что, без сомнений, где-то, на каком-то глубинном уровне я ей нужен. И это вселяет в меня надежду.

Она сказала, что сегодня заглянет. И это несмотря на то, что завтра у нее концерт. Вдумайтесь! Значит, она хочет прийти.

Хочет меня увидеть.

Я ей нравлюсь.

Разве она виновата?

БЕТТИ

Дорогой дневник, Ривердейл – мой дом, и я его люблю. Даже несмотря на все безумные, ужасные события, которые произошли со мной, моими друзьями, семьей – всеми, кто здесь живет. Может, я слишком наивна, слишком полна надежд, слишком «обыкновенная девчонка» (терпеть не могу это выражение!)… Но ничего не поделаешь. Ривердейл – это я. Он у меня в крови.

Конечно, в крови у меня много чего еще. Например, то, что она у меня общая – да-да, в прямом, физико-химическом смысле, по ДНК – с тем, кого называют Черным Шлемом.

Мой отец – серийный убийца.

У меня есть и свои секреты. Темнее, чем прическа Луизы Брукс, и еще более запутанные.

Так что попробуйте только осудить меня за то, что я решила хоть раз нормально провести вечер с друзьями. Хоть на один вечер сделать вид, что все хорошо и отец Вероники – не мультяшный злодей с пышными усами. Что над Арчи не нависает опасность сесть в тюрьму, хоть он и самый чистосердечный парень на свете. Хоть на одну ночь не думать о шайке, которую возглавляет мой парень, о том, что я теперь свежеиспеченная «Королева Змеев» и что означает власть над Саутсайдом в свете того, что Саутсайд больше не наш.

Вы поняли, да? Поняли, почему мне хочется притворяться? Хоть на несколько часов замести мусор под ковер, намазать губы блеском и приклеить улыбку? Конечно, поняли.

Но это все-таки Ривердейл. И здесь ничего не идет как надо.

Ну, хотя бы Джаг был в приличном настроении. Я знаю, вечеринки – не его стихия (мягко говоря). Но когда мы с Вероникой явились к нему и предложили вывести Арчи в свет, он понял, что для нашего друга это будет полезно. И кто знает, много ли еще хорошего осталось впереди у Арчи? И сколько продлится этот кошмар.