Клаус-Петер Вольф
Ярость
Klaus-Peter Wolf
Ostfriesenwut
© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 2015
© Сорокина Д., перевод, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Это художественное произведение. В реально существующие декорации я вписал вымышленные события. Все слова и действия персонажей – плод моих фантазий и не имеют ничего общего с реальностью…
Клаус-Петер Вольф
«Лучше построить дамбу повыше, чем надеяться на благоразумие штормового прилива».
Уббо Гейде, бывший шеф криминальной полиции Остфризии
«Анна Катрина не страдает от утраты чувства реальности. Она ею наслаждается».
Главный комиссар Руперт, криминальная полиция Ауриха
«Не говорите, что у растений нечему поучиться! Я, например, в восторге от маргариток! По невнимательности их часто топчут ногами, но они просто выпрямляются вновь во всей своей красе…»
Анна Катрина Клаазен, главный комиссар криминальной полиции Ауриха
Анна Катрина Клаазен любила ноябрьские дни у моря, когда людей на берегу было совсем немного, а бушующий ветер будто пытался оттеснить дамбу дальше на сушу. Даже чайки с трудом одолевали его порывы. А потом серые тучи вдруг расступались, и солнечные лучи пробегали по земле в поисках приветливых лиц.
Анна Катрина наслаждалась теплом, ласкавшим обледеневшую от ветра кожу. Слышала, как развеваются за спиной волосы, и радовалась, что сюда пришла.
Знай она, что в эту минуту убийца ее отца вытаскивает из холодильника бутылку шампанского, собираясь угостить им привлекательную блондинку, годящуюся ему в дочери, Анна точно не отправилась бы в ресторан «Кептенс Динер» на набережной Гретзиля есть гороховый суп. Она бы вывернула наизнанку планету, лишь бы снова засадить его за решетку. Но она ни о чем не догадывалась.
Анна не осилила и половину тарелки. Она раздумывала, какой подарок вручить вечером Уббо Гейде. Точно не марципан – об этом позаботятся остальные. Готова поспорить, сегодня принесут все, что только возможно сделать из марципана – от фигурки тюленя до полицейской машины.
Однажды, убираясь в кабинете Уббо, Анна нашла четыре бутылочных кораблика. Маленькие бутылочки с трехмачтовыми судами внутри. Может, он их втайне собирает? – подумала она и решила заглянуть на старую мельницу, узнать, не продаются ли там необычные корабли в бутылках.
Анна Катрина уже ехала в город Лер с подарком для Уббо на переднем сиденье, когда убийце ее отца позвонили в дверь. И представился тот, между прочим, Вольфгангом Штайнхаузеном.
Доктором Вольфгангом Штайнхаузеном!
Новые документы выглядели чертовски правдоподобно – в отличие от новой груди его подружки. Он оплатил операцию, но прикасаться к великолепию пока не мог, оставалось только смотреть и ждать, пока растянется кожа.
Бутылка шампанского стояла у водяной кровати, на которой они только что исполняли головокружительные трюки.
Штайнхаузен накинул халат и направился к двери.
– О нет, Вольфи! – захныкала она. – Только не сейчас! Скажи, пусть уходят!
– Это ненадолго, – ответил он таким тоном, при котором слова показались совершенно неубедительными.
По пути к двери он схватил пистолет. Она до сих пор иногда ухмылялась этой причуде. На него не раз нападали в собственном доме, и теперь он всегда открывал дверь с «Береттой» в кармане. И брал с собой оружие, когда они выходили на улицу, что случалось довольно редко.
Сперва она думала, что Вольфи перед ней рисуется. Но со временем поняла – он всерьез опасается за свою жизнь.
Анне Катрине пришлось припарковаться на обочине: на открытии детективных дней в культурном центре собралась настоящая толпа. Писатель Петер Гердес иронично приветствовал гостей у входа:
– Сегодня, дорогие гости, с вами точно не случится ничего плохого – когда еще увидишь в культурном центре столько полицейских! У нас тут собрался весь цвет криминальной полиции!
Разумеется, все пришли посмотреть на дебют Уббо Гейде, бывшего шефа остфризской полиции: и Франк Веллер в первом ряду. Рядом с ним – Анна Катрина Клаазен и Сильвия Хоппе. Хольгер Блём из журнала «Остфризия» фотографировал взволнованного Уббо, сидевшего в инвалидном кресле под теплым светом лампы. Слева стоял маленький столик со стаканом воды, справа – напольный микрофон, одним своим видом заставлявший Уббо все время откашливаться.
Дочь Инза засунула ему в рот мятную конфету. Она хотела помочь, но Уббо терпеть их не мог. Из любви и страха обидеть дочь он все же принялся сосать леденец.
Инза заверила, что он может взять еще, конфет у нее с собой предостаточно. Он благодарно улыбнулся.
Руперт считал чтения невероятно скучной затеей.
– Значит, он будет нам читать, а мы сидеть и слушать? Мы разве сами читать не умеем?
Его жена Беата, напротив, отправилась на премьеру книги с огромным удовольствием. То, что они явились сюда вдвоем, раздражало Руперта еще сильнее – среди гостей он заметил нескольких дам особого сорта, которых обычно называл «острыми штучками», хотя любительницы уткнуться в книгу ему принципиально не нравились. Начитанные доставляли куда больше хлопот, чем удовольствия, вечно сомневались и спорили. Это бесило до чертиков. Но среди них были две, может три, а если приглядеться получше, то даже четыре, с которыми он охотно позабавился бы нынче ночью.
Руперт завалил тест Баума. Результат его так расстроил, что он до сих пор предпочитал об этом не упоминать. Старший полицейский советник Дикманн – тупая корова – настояла, чтобы этот тест, который успешно используют для оптимизации работы полиции в Кельне, теперь применялся и в Остфризии.
Письмо с результатами Руперт воспринял как личное оскорбление.
Кстати, вот и она: полицейский советник Дикманн. Вымученная фальшивая ухмылка предназначается камере, не людям. В пронзительном смехе слышатся истерические нотки, словно скрежет ногтей по грифельной доске или скрип изношенных тормозов, когда металл трется о металл.
Анна Катрина Клаазен огляделась по сторонам. Перед ней сидел литературный критик Ларс Шафт. Он помахал рукой компании детективных авторов: Манфред Ц. Шмидт, Миша Кремер и Кристиан Франке стояли около Петера Гердеса, который вновь и вновь проглядывал шпаргалку – ему предстояло приветствовать гостей, и он боялся кого-нибудь забыть.
Уббо Гейде перелистнул страницы своей первой книги. Он вдруг засомневался, что выбрал правильные отрывки для чтения вслух. Возможно, даже название – «Мои нераскрытые дела» – не самое подходящее.
Полиция Остфризии могла гордиться уровнем раскрываемости преступлений. Он был гораздо выше средних показателей по стране, но несколько дел в карьере Уббо так и остались загадкой. Неразрешенные. Безнаказанные. Такие дела не давали ему покоя, и потому он написал о них книгу. Воспоминания о поражениях.
Ему стоит над собой посмеяться. Обычно в конце карьеры люди подчеркивают свои успехи, но только не он. Уббо хотелось передать эстафетную палочку следующим бегунам. Возможно, однажды появятся новые методы расследования, и с их помощью получится отыскать преступников, которым удалось от него улизнуть.
Уббо закашлялся. В горле першило. Мерзкая конфета прилипала к нёбу. Он разгрыз ее и проглотил, запив водой.
В культурном центре собралась жуткая толпа, и его бросало то в жар, то в холод при мысли о том, что сейчас придется читать вслух на протяжении семидесяти, а то и девяноста минут. С выражением, как требовала его жена Карола. Некоторые отрывки она уже знала наизусть, так часто они репетировали.
Карола Гейде пригласила любимую группу Уббо, «Фабельхафтен Драй». Они должны сыграть для Уббо на открытии вечера. Вообще-то, это студийный коллектив, но Кароле с немалым трудом удалось уговорить троицу выйти для Уббо на сцену.
В больнице он постоянно слушал их диски и утверждал, что именно они вернули ему желание жить. И теперь троица открывала вечер его любимой песней: «Самые сладкие фрукты всегда достаются сильнейшим». И у Уббо, старого линкора остфризской полиции, в буквальном смысле выступили на глазах слезы.
* * *
Эске Таммену назвали в честь ее остфризской бабушки, что сама она считала мещанством. Собственное имя напоминало ей название какого-то нового сорта розы или давно вымершего вида глубоководной рыбы, а потому она предпочитала называть себя просто Эши.
Сейчас она стояла на коленях на водяной кровати и слушала, как Вольфганг, которого она любовно называла «Вольфи», скандалит с посетителем. Ссора была настолько громкой и сильной, что Эши уже утратила надежду на продолжение любовных утех. О приятном вечере, проведенном вдвоем возле камина, тоже можно было забыть.
Она оделась. Узкие черные джинсы, фисташковая вязаная кофта с розовым шелковым поясом. И туфли на высоком каблуке, еще недостаточно разношенные.
Ей стало обидно. Почему Вольфи просто не прогонит назойливого типа прочь? Они виделись всего раз в неделю, и он мог бы на время забыть про работу. В конце концов, ей тоже пришлось нанять на вечер сиделку, чтобы отправиться сюда. Будет очень обидно, если вечер пройдет впустую.
Она хотела пойти на открытие детективных дней в культурный центр. И даже раздобыла два желанных билета, но он посмотрел на них с таким отвращением, словно там читали какую-то несусветную чушь. Но, пожалуй, она все равно отправится туда – одна. Здесь как раз недалеко. Отличная возможность продемонстрировать свою независимость и самодостаточность. Да, он оплатил ее «Гольф», но она не его собственность!
Она гордо прошла мимо мужчин к входной двери.
– Не буду вам мешать. Пойду послушаю этого шефа полиции, который написал книгу.
Иногда, подумала она, женщина должна показывать, что знает себе цену и что мужчины должны за ней ухаживать.
Мероприятие уже началось. Она зашла последней, дверь скрипнула, и многие обернулись. Сам Уббо Гейде на сцене на мгновение прервал чтение и посмотрел на нее. Ей захотелось провалиться сквозь землю или снова прошмыгнуть к Вольфи под одеяло.
Уббо Гейде спокойно читал:
– Нераскрытые преступления угнетают каждого полицейского. Меня они до сих пор преследуют во снах. Если кого-то отпускают из-за нехватки доказательств, но я знаю, что он убийца, значит, я плохо поработал. И это меня страшно терзает. Осознание, что я не справился, что только из-за моих ошибок кто-то остался на свободе и, возможно, уже подыскивает себе новую жертву. Многократные рецидивисты, дамы и господа, вовсе не исключение, как мы полагаем. Нет! Они – правило. Послушный гражданин, который исправно платит налоги, но в какой-то момент срывается и душит соседа, пока они вместе жарят сосиски, – вот исключение. Почти все преступники, которых мы задерживаем за особо тяжкие преступления, уже проявляли агрессию прежде. Именно поэтому в нашем криминальном отделе расследуются не только убийства, мы занимаемся всеми преступлениями, связанными с телесными повреждениями. Человек, убивший свою жену, до этого как минимум ее несколько раз избил.
Он получил в подарок три бутылочных кораблика, собственноручно испеченный Веллером медовый пряник и тяжелый восьмисотграммовый Пильзумский маяк из марципана. Все стояло у него в ногах.
* * *
Убийца Эске Таммены поджидал ее возле культурного центра. Ему было не по себе от такого количества полицейских, и войти он не решался. Он теребил в кармане стальную петлю. Ею он планировал задушить жертву. Простое, бесшумное и очень эффективное орудие убийства. С ним можно запросто пройти любой полицейский досмотр.
Его забавляла мысль о том, как много криминальной энергии собралось в культурном центре. Все эти авторы детективов, их читатели и к тому же множество полицейских… Не хватает только настоящего преступника, подумал он. Такого, как я.
Он прохаживался перед культурным центром туда-обратно. Ему уже хотелось зайти внутрь и плавать в толпе, как рыба в воде. Но он этого не сделал.
В перерыве на улицу вышли несколько курильщиков. Держа в руках бокалы с вином, они слушали Петера Гердеса, который рассказывал о своем следующем криминальном романе и делал загадочные намеки.
Руперт, который не хотел пить вино, наконец раздобыл себе пива и вышел на улицу к Веллеру и Анне Катрине – внутри ему было слишком жарко. Этот ноябрьский вечер делал честь любому сентябрю.
На одно мимолетное мгновение Анна Катрина взглянула в глаза поджидающего убийцы и заметила характерное возбуждение, свойственное наркоманам, фанатикам и людям в безвыходном положении.
В голове словно ударила молния, вызвав короткое замыкание и разбив все предохранители, и у Анны Катрины перед глазами вдруг промелькнула картина, как она прижимает ладони к раскаленной плите, и тогдашняя боль снова пронзила тело, словно все произошло секунду назад.
Веллер схватил ее, испугавшись, что она упадет.
– Тебе нехорошо, Анна? Хочешь, пойдем домой?
Она покачала головой.
– Нет-нет. Все нормально. Уже прошло.
Она потерла зудящие ладони. Как давно она не вспоминала о борьбе с убийцей отца? Что вдруг случилось? Может, дело в голосе Уббо Гейде? Откуда вдруг приступ эмоций?
Больше всего ей сейчас хотелось поехать домой. Она едва сдерживала слезы. Но из уважения к Уббо Анна вернулась в зал и осталась до финальных аплодисментов. Пока она слушала Уббо Гейде, воспоминания померкли. Собственная голова напоминала ей огромную библиотеку, и там было несколько книг и фотоальбомов, которые она предпочла бы никогда не открывать.
Хольгер Блём попросил некоторых гостей поделиться впечатлениями. Старший полицейский советник Ютта Дикманн с немного обиженным видом стояла и слушала речь Веллера:
– Побольше бы таких шефов, и мир станет куда лучше. Уббо Гейде – глубоко уважаемый всеми человек, и не из-за своего звания, а благодаря жизненному опыту, мудрости, если хотите. Уббо, я часто думал, что хотел бы иметь отца, похожего на тебя.
Старший полицейский советник Дикманн откашлялась:
– В наши дни работа полиции имеет мало общего с довоенными шуцманами, о которых мы все так любим вспоминать. Академия полиции превратилась в Немецкую высшую школу полиции. Выпускные экзамены согласованы с университетской программой. Сегодня речь идет об организации безопасности…
К ее недовольству и к облегчению большинства остальных, группа «Фабельхафтен Драй» заиграла песню «Пираты, вперед!»
[1]. Эта песня стояла у Веллера в качестве звонка на мобильном, и он невольно схватился за телефон, когда зазвучала мелодия.
* * *
Эске Таммена неторопливо брела вдоль гавани Лера в раздумьях о себе и собственной жизни. Няня будет сидеть с ребенком еще два часа. Так зачем возвращаться домой прямо сейчас?
Какой-то голос у нее в голове подсказывал: «Если ты сейчас пойдешь к Вольфи, то вы поссоритесь, и этот вечер, суливший так много прекрасного, может закончиться разрывом ваших отношений».
На самом деле она уже начала сомневаться, что у истории с Вольфи может быть продолжение. Он совершенно не подходил на роль отца.
Эши закурила. Когда приходилось раздумывать о чем-нибудь неприятном, она предпочитала прогуливаться вдоль воды и курить. Чем глубже она затягивалась и чем быстрее шла, тем ближе подходила к решению.
Да, пора прекратить отношения с Вольфи. Ей не нужен простой любовник или щедрый поклонник. Она ищет человека, готового стать надежной опорой для Фоко, ее пятилетнего сына. Следующий мужчина, которого она ему представит, должен быть именно таким.
С Вольфи Фоко не был знаком вообще. Роман с Вольфи с самого начала был окутан тайной. Сначала она подозревала, что он женат, но он так четко расставил границы, что совсем не походил на мужа, который не решился развестись и потому вынужден скрывать возлюбленную.
Эши не заметила человека, идущего сзади. Она бросила на землю окурок и собиралась его растоптать, когда произошло нападение.
Она сразу поняла, что ее хотят убить.
Стальная нить резала горло, как лезвие бритвы, и не давала вдохнуть.
Мужчина уперся ей в спину коленом и наклонил назад.
Она ходила на курсы самообороны задолго до рождения Фоко, но вдруг моментально все вспомнила. Поддалась силе противника, как учил тренер. Закинула руки назад, схватила его за волосы и начала тянуть. А потом резко дернула головой и телом назад, в его сторону.
Эши врезала затылком ему по носу. Он взвыл.
* * *
Несколько писателей, которые решили продолжить вечер в пабе «Джеймсонс», обсуждали ситуацию на рынке электронных книг.
Петер Гердес первым заметил борьбу на улице. Они с Манфредом Ц. Шмидтом сразу выбежали наружу, пока остальные обсуждали, не лучше ли вызвать полицию, чем устраивать самосуд.
– Какой еще самосуд! – пропыхтел на бегу Манфред. – Мы просто врежем ему по роже!
Нападавший сбежал. Его не слишком привлекала перспектива быть пойманным матерью-одиночкой и двумя авторами детективов.
Горло Эске Таммены выглядело жутко, но она выжила. Вопреки многочисленным советам, она не захотела отправляться ни в полицию, ни в больницу. Но ее так трясло, что она едва могла вымолвить слово.
Эске сказала, что неподалеку живет ее приятель, и она пойдет к нему.
Писатели провели с ней еще немного времени. Миша Кремер даже попытался уговорить ее выпить с ними «Гиннесса», но она спешила к своему Вольфи, хотела рассказать ему о случившемся и привести себя в порядок. В таком виде она не хотела показываться ни сиделке, ни маленькому сыну.
Чуть позднее Кристиан Франке страстно спорил за барной стойкой, заявляя, что им все равно следовало вызвать полицию, неважно, хотела этого испуганная женщина или нет. Ведь ее пытались задушить стальной петлей. После этого нельзя просто так взять и уйти.
По дороге домой Петеру Гердесу показалось, что он снова встретил человека, напавшего на Эске Таммену. Тот ехал на велосипеде в сторону портового музея. Но Петер Гердес засомневался, действительно ль это преступник, или просто мужчина похожей комплекции, или с ним сыграла злую шутку его фантазия автора детективов.
В это время безжизненное тело Эске Таммены уже плыло вдоль гавани Лера.
Несколько маленьких окуньков, привлеченных запахом крови, пощипывали ее кожу, словно волоски были маленькими червячками.
* * *
У Кирстин де Боек возникла серьезная проблема. Она была по горло сыта выходками Эши. Дальше так продолжаться не может. Ни за что!
Она опаздывала каждый раз. Каждый раз!
Раньше на Эши можно было положиться, они были как подруги. Но с тех пор, как она втюрилась в этого Вольфи, с Кирстин все чаще обращались как с прислугой. Если Кирстин начинала жаловаться, то Эши быстро меняла роли – из работодателя в подругу и обратно.
Она говорила либо «Ну мы же подруги!», либо «Я тебе все-таки деньги плачу».
Но пришла пора положить этому конец. Такой ценой деньги ей не нужны. Тридцать евро за вечер – в сущности, не так уж и много. Ведь они договаривались до двенадцати часов, а сейчас уже почти два, но Эши не подходит к телефону и не отвечает на эсэмэс.
Раздраженная Кирстин села и написала подруге письмо. Подвела все итоги. На четыре страницы. Последнее предложение звучало так: Я прекрасно обойдусь без подруги, которая вспоминает о моем существовании, лишь когда ей что-нибудь нужно.
Кирстин еще раз перечитала написанное от руки письмо. И осталась вполне довольна.
Между тем уже было десять минут четвертого. Кирстин хотела оставить письмо для Эши на столе. Но колебалась между побуждением просто уйти и чувством долга – ведь малыш Фоко останется в одиночестве. Она не могла поступить так с маленьким мальчиком. А что, если он проснется, захочет в туалет?
Конечно, ей очень хотелось проучить Эши, но из-за этого не должен страдать ребенок.
Кирстин легла на диван, под тонкий шерстяной плед. Заснуть не получалось. Она была слишком взвинчена.
Она снова вскочила и написала сообщение в «Фейсбуке»: С меня довольно, Эши! Хватит вытирать об меня ноги! Я, конечно, понимаю, у тебя любовь, но у меня тоже есть жизнь! Твоя бывшая подруга Кирстин.
* * *
Эрик Хааг не смог удержаться, хотя у него не было удостоверения рыбака. Он провалил экзамен, потому что в вопросе:
Что должен взять с собой на воду рыбак?
А: рыболовный экстрактор для извлечения крючка
В: портативный радиоприемник
С: ящик пива
выбрал вариант «С». Вообще-то он знал: чтобы рыбачить в этом месте, нужно два разрешения. Удостоверение рыбака и рыболовный билет. Но без удостоверения – и сданного экзамена – нельзя было купить рыболовный билет.
За всю жизнь бюрократия доставила Эрику немало неприятностей. В разорении своего пивного ресторана он тоже винил бумаги, пункты и предписания. Сначала ему запретили подавать еду, потом запретили курение, и наконец после по-настоящему успешного вопреки всем правилам и штрафам года заявилась налоговая служба и потребовала налоги. Когда он получал почту из какой-нибудь инстанции, там, заковыристо выраженное многими словами, заключалось одно-единственное послание: Эрик Хааг, сдавайся!
Да, именно так он это воспринимал. Придирки чистой воды.
Мы никогда не простим тебе, что ты хочешь зарабатывать деньги, работая своими руками. Мы будем ставить тебе палки в колеса, пока ты не сдашься.
Теперь он жил на пособие по безработице. Но бумажная волокита все не кончалась. Его поддерживали, и за ним присматривали. Он слышал об этом практически ежедневно, когда включал радио или телевизор.
Но теперь ему хотелось покоя, и к тому же были неплохие шансы поймать хорошего судака или жирного угря.
Когда у Эрика еще была машина, он часто ездил на Леду, Джюмме или Эмс, поудить морскую рыбу. В их течениях, неподалеку от Северного моря, ощущались приливы и отливы. Вверх по реке можно было поймать камбалу. В набегающих водах они с другом как-то раз поймали сома длиной метр сорок. И с гордостью запечатлели свой триумф на фотографии. Про них с рыбой даже написали в газете. Только у него, к сожалению, не было действительного удостоверения рыбака, и разразился большой скандал. С тех пор Эрик не желал иметь никаких дел с щелкоперами, как он называл журналистов.
Сейчас, в такое время, на променаде было спокойно. Суматоха еще не началась. Магазины закрыты, над водой висит белесый туман, прохладно, и у него нет с собой экстрактора для крючка, впрочем, как и ящика пива – только упаковка из шести бутылочек. Какая утренняя рыбалка без пива?
Эрик Хааг взял с собой два удилища. Одно из них он хотел поставить на угря. Кусок селедки на крючке, лежащий глубоко на дне. Он знал, где именно находится нора угрей, разместил наживку прямо там и закрепил на удочке колокольчик.
На блесну он рассчитывал поймать судака, прямо рядом с променадом. Эти разбойники предпочитали держаться в тени. Прохожие, гуляющие вдоль берега и небрежно бросающие в воду вафли из-под мороженого, и особенно пенсионеры, подкармливающие уток, приманивали крошками маленьких рыбок. А где много мелких рыбешек, там и хищники.
Эрик Хааг второй раз протянул под водой блесну. И вдруг увидел женщину.
Сначала он подумал, что она пьяна и упала в воду. Да, как ни странно, он почему-то решил, что она пьяна. Хотя ее конечности были неестественно вывернуты.
Пытаясь ей помочь, он промок насквозь, а его финский рыбный нож упал в воду. Эрик наблюдал, как он тонет. Он уже хотел отпустить женщину, чтобы поймать нож, но потом спасатель в нем победил.
Он немного приподнял тело. Голова женщины легла ему на бедро. Брюки испачкались в крови, и тут он увидел ее шею.
Эрик резко вскинул руки и отпустил труп. В ту же секунду его охватила паника.
Он уже видел себя в наручниках. У него нет двух разрешений на рыбалку. Здесь утонул его нож. У женщины глубокий порез на шее. По сути, ему и так здесь было нечего делать, а теперь еще и с кровью на брюках.
Эрик Хааг уже хотел тихо смыться, но колокольчик на угря вдруг затрезвонил как ненормальный. Он звенел, словно будильник.
Рыба клевала, да еще как! Удочка выгнулась, угорь с силой тянул леску. Катушка жужжала.
Это вообще угорь? Или наживку проглотила щука?
Теперь он не знал, что делать. Вытащить тело из воды? Достать удочку? Вызвать полицию? Убежать?
Он поступил, как всегда поступал, оказавшись в непростых обстоятельствах, – открыл бутылку пива и сделал большой глоток. Потом вытащил труп на деревянное укрепление и побежал к удочке.
Звон колокольчика еще долгие годы преследовал его в ночных кошмарах.
Он попытался вытянуть угря, но тот уже отмотал столько лески, что Эрику Хаагу пришлось нелегко.
Леска где-то крепко застряла. Угорь намотал ее на камень или на сук. Во всяком случае, шнур натягивался и грозил вот-вот разорваться.
А потом угорь вдруг подплыл к Эрику Хаагу. Тот принялся крутить жужжащую катушку. Увидел угря под водой. Рыба была длиной сантиметров шестьдесят, то и восемьдесят.
Эрик Хааг вытащил ее из воды. Угорь извивался и пытался нырнуть обратно. Но Эрик Хааг крепко держал скользкую тварь левой рукой, а правой инстинктивно нащупывал нож. Как он справится с таким огромным угрем без финского ножа? Как снимет его с лески?
Холодным ноябрьским утром Эрику Хаагу пришлось попотеть сильнее, чем в разгар лета. Будь это судак, щука или окунь, он бы, как обычно, оглушил рыбу коротким, тяжелым ударом по голове. Для этого он использовал простую пивную бутылку, а не деревянную дубинку в отличие от снобов из рыболовного общества. Но угорь с острой головой был невосприимчив к ударам по мозгу.
А может, подумал Эрик Хааг, его нельзя оглушить, потому что у этой древней твари вообще нет мозга.
Теперь угорь запутался в леске, и Эрик Хааг попытался просто разорвать ее руками, чтобы разделить удочку и угря, но прочность и грузоподъемность лески, сплетенной из восьми нитей, была не просто рекламным ходом, а вполне достоверным фактом. Он почувствовал это, когда она врезалась ему в пальцы.
У него пошла кровь, а в ведре с рыболовными принадлежностями не было бинта. Он вывалил все на землю, высоко поднял угря и просто опустил его в ведро. Угорь принялся крутиться как безумный, напомнив Эрику Хаагу хомячка в колесе.
Эрик еще раз отхлебнул из бутылки, размышляя, как побыстрее вызвать полицию. Он не брал с собой на рыбалку мобильник. Какой идиот будет отпугивать звонками рыбу? И вообще, кто бы стал звонить в такое время? Но где здесь, черт побери, телефонная будка?
Угорь гремел в ведре, и Эрик Хааг решил не искать общественный телефон, а просто поорать.
Как можно громче, он завопил:
– Здесь мертвая женщина!
Чуть не охрипнув, Эрик уже хотел собрать вещи и смыться, но наконец последовала реакция. Открылось окно, и мужской голос закричал:
– Заткнись, чертов бродяга! Другие, в отличие от тебя, работают, и им нужно спать!
С двумя удочками, ведром и открытой упаковкой пива наперевес он попытался улизнуть в сторону вокзала, но тут к нему подъехала полицейская машина. С него потребовали бумаги и разрешение на рыбалку.
Один из полицейских, – видимо, сам любитель рыбалки, – страшно возмутился, что угря не сняли с крючка, как полагается, и охарактеризовал это жестоким обращением с животными, не меньше. Пойманного угря следует убить, и немедленно.
– Да, только как? – посетовал Эрик Хааг. Он ведь потерял свой нож, пока вытаскивал труп.
– Вытаскивал труп?
– Ну да, поэтому я и орал.
– Кто-то орал?
– Я. Во всяком случае, несколько минут назад.
* * *
Анне Катрине Клаазен показалось, что она только прилегла, когда вдруг закричал ее тюлень и мобильный Веллера заиграл мелодию «Пираты, вперед!». Они почти одновременно поднесли телефоны к уху.
Веллер представился: «Вас сердечно приветствует сберегательная касса Аурих-Норден. Вы позвонили нам во внеурочное время. Если вы потеряли банковскую карту, пожалуйста, скажите «один». Если вы хотите поговорить с консультантом сервисной службы, скажите «два».
Анна Катрина пихнула его локтем.
– Господи, помолчи!
Она уже сидела на краю кровати и массировала лицо.
– Да, не туда попали, – сказал Веллер и повесил трубку.
Анна Катрина встала и потянулась.
– Едем, – пообещала она.
– О нет, – простонал Веллер, – я еще не досмотрел сон!
Анна Катрина уже одевалась. Она просто взяла одежду, которую сняла несколько часов назад. Вещи еще висели на спинке стула.
– Что же тебе снилось? – спросила Анна Катрина мужа.
Веллер схватил вчерашнюю рубашку.
– Поверь, Анна, ты не хочешь этого знать.
– Другие женщины?
Веллер улыбнулся и начал мечтательно рассказывать:
– Отнюдь, во сне была ты. У нас была рыбная лавка в гавани Норддайха, с видом на Северное море, на острова Юйст и Нордерней. Торговля шла бойко, когда подходили и уходили паромы. А в остальное время – бесконечный покой, не считая криков чаек. Никаких гребаных преступников. Никаких ложных показаний. Никаких психов с хорошими адвокатами. Только булочки с крабами, молодая селедка и, конечно, селедка копченая.
– И никакой жареной картошки? – спросила Анна.
Он покачал головой.
– Никакой. Только бутерброды с рыбой. Никакой картошки, никакой колбасы, никаких гамбургеров.
– В реальной жизни, – заметила она, – тебе пришлось бы подстроиться под клиентов и готовить все это, чтобы не обанкротиться.
Веллер натянул джинсы, но не смог быстро отыскать носки, и залез в ботинки босиком. Он не собирался расставаться с иллюзиями.
– Неет, – протянул он, – не в моей рыбной лавке!
– Нашей. Мне казалось, я стояла за прилавком рядом с тобой…
Уже в прихожей Веллер понял, что жутко голоден – возможно, из-за разговоров о рыбной лавке. Прошлым вечером он пек для Уббо Гейде медовые пряники. Первый не получился – слишком долго простоял в духовке – а второй, удачный, он подарил Уббо. Рецепт Веллер взял из книги Тини Петерса: «Моя традиционная остфризская кухня». Он любил эту книгу за прекрасные идеи для выпечки и готовки. Рабочие будни в криминальной полиции и посиделки перед телевизором порой нагоняли на него такую безнадежную тоску, словно мир приближался к краю бездны, которая скоро всех поглотит. Но когда он стоял у плиты, месил тесто, чистил овощи или нарезал лук, у него возникало чувство, что все еще может быть хорошо.
Веллер побежал обратно на кухню и отрезал два толстых куска пряника. Орешки сверху пригорели, но сейчас это было неважно.
Анна Катрина вела машину. Он сидел на переднем сиденье и ел. И сразу почувствовал себя лучше. К сожалению, он забыл захватить что-нибудь попить.
– У них труп на променаде, – сообщила Анна Катрина.
Когда Веллер заговорил, изо рта у него посыпались пряничные крошки.
– Отличный рецепт, – прокашлял он. – Хочешь попробовать?
– Нет, спасибо, я худею.
– Очередная дурацкая диета?
– Нет, на этот раз она работает.
– Господи, Анна Катрина! Ты чудесно выглядишь! Если у тебя и проблемы, то не с лишним весом, а с восприятием! Наслаждайся жизнью. Ты прекрасна такая, какая есть!
– Значит, я буду не менее прекрасна, если стану весить на пять килограммов меньше!
– Хорошо, – сдался, причмокивая, Веллер. – Тогда я сам съем весь пряник.
В сущности, так даже лучше.
* * *
Руперт уже ждал их на месте преступления. Оно было огорожено красно-белой лентой. Там работали два криминалиста. Шла фиксация следов.
Анна Катрина выслушивала новые подробности от Руперта, который совершенно не казался усталым.
– На самом деле вы могли и не приезжать. Дело почти раскрыто. У нас есть труп и убийца.
Веллер уже собрался возвращаться обратно к машине, но Анна Катрина спросила:
– Он признался?
– Нет, – пошептал Руперт. – Еще нет. Но женщину задушили петлей. У нее глубокая отметина на шее.
Руперт показал, где именно, как будто Анна Катрина не имела ни малейшего представления, где у человека шея.
Руперт продолжил:
– У него похожие порезы на пальцах обеих рук. Видимо, он задушил ее рыболовной леской. Одежда испачкана кровью. Настоящий праздник для следователя.
– Свидетели есть? – спросила Анна Катрина.
– Нет.
Тогда она поинтересовалась, кто позвонил в полицию.
– Как думаешь, здесь где-нибудь уже можно раздобыть хороший кофе? – спросил Веллер.
– Сомневаюсь, – ответил Руперт.
На лице Веллера отразилось разочарование, и он решил довольствоваться малым.
– Ладно, не обязательно хороший, но хотя бы горячий и с кофеином. Как-то раз я пил здесь на вокзале хороший кофе. Не знаешь, когда они открываются?
Анна Катрина бросила на Веллера осуждающий взгляд и покачала головой.
– Ладно, ладно. Нет так нет, – проворчал он.
Анна Катрина повторила вопрос:
– Кто позвонил в полицию?
– Поступила жалоба на нарушение спокойствия, потому что кто-то громко кричал, – пояснил Руперт, стараясь выражаться деловым стилем.
– Женщина? – уточнила Анна Катрина.
– Нет, похоже, орал он сам.
– То есть, по сути, он сам привлек наше внимание? – заключила Анна Катрина.
– Да, – подтвердил Руперт.
– Ее изнасиловали? – спросила Анна Катрина.
– Не похоже. Она полностью одета. Думаю, тут бытовая ссора. Она хотела от него уйти, он этого не выдержал. Банальный пошлый вздор, такое случается каждый день.
– Значит, они были в отношениях?
– А иначе зачем ему ее убивать? Это не убийство с целью ограбления. У нее в кармане было чуть больше ста евро.
Веллер не вмешивался. Он смотрел на воду. Ему нравился этот утренний туман, который клубился, напоминая о кораблях-призраках. Здесь тоже можно открыть рыбную лавку, подумал он. И лучше всего с хорошей кофемашиной.
Анна Катрина осмотрела убитую и жестом подозвала Веллера.
– Мы же ее уже видели. Она была на чтении Уббо.
Веллер сразу с ней согласился.
– Точно. Она опоздала и, вообще-то, всем помешала. Уббо даже ненадолго прервался из-за нее.
Анна Катрина рассмотрела глубокие порезы на шее. Потом она захотела пообщаться с предполагаемым убийцей, но его уже посадили в маленькую, теплую камеру.
Веллер прошептал Анне Катрине, что все это вполне может подождать. По большому счету, здесь все понятно. Но она настояла на том, чтобы поговорить с подозреваемым.
Веллер простонал:
– Господи, в жизни есть вещи поважнее, чем этот больной ублюдок.
* * *
Эрик Хааг сидел за столом, сжавшись в комок. Похоже, ему удалось восстановить дыхание, но брови подрагивали.
Анна Катрина дважды обошла вокруг него. Она глубоко втягивала ноздрями воздух.
Руперт насмешливо называл это: она обнюхивает подозреваемого.
Она услышала запах пива, рыбьей крови и мочи. Он что, обмочился? Может, у него недержание и он носит какие-нибудь подгузники для взрослых?
Эрик Хааг никак не реагировал на ее вопросы. Анна Катрина поставила перед ним кружку с кофе, но мужчина к ней не притронулся.
– Молчание вам не поможет, – сказала она. – Мы можем пригласить адвоката, если вы хотите…
Он занервничал.
– Нет, не нужно адвоката. Не нужно. У меня нет страхования правовой защиты. Я не могу позволить себе адвоката.
– Вам полагается защитник по назначению суда.
– Я во всем признаюсь, я больше не буду, честно!
– Ну, тогда я спокойна. Вы признаете свою вину?
Он кивнул.
– Вообще, я нечасто так делал.
Анна Катрина сделала вывод, что он убил еще нескольких женщин.
Веллер стоял за стеклом. У него отвисла челюсть.
Веллер понимал, почему мужчина не притронулся к кофе. Вкус у него был просто ужасающий.
«И почему у нас нет таких хороших кофеварок, как у швейцарских коллег», – подумал он.
Анна Катрина положила на стол диктофон и сказала:
– А вот теперь я снова заволновалась.
– Все случилось только из-за того, что я провалил экзамен на удостоверение рыбака. Такая несправедливость! Я рыбачу с самого детства! Все мы начинали с браконьерства. А как иначе? У тех, кто вырос на Северном море, это в крови. Раньше мы выкапывали морских червей и приманивали на них камбалу. Тогда еще попадались такие камбалы!
Он изобразил руками форму сиденья для унитаза. Он важно посмотрел на Анну Катрину и ждал ее реакции. Возможно, надеялся произвести впечатление своими рыбацкими байками. Но Анна Катрина лишь спросила:
– Эске Таммене пришлось умереть, потому что вы провалили экзамен на удостоверение рыбака?
– Вздор! При чем тут она? К этому я отношения не имею. Я браконьер, но не убийца! Я нашел ту женщину и вытащил из воды. Думал, что смогу ее спасти, а потом вдруг зазвенел колокольчик на удочке, и мой нож упал в воду…
Он умолк.
Анна Катрина показала на его повязки.
– А это как получилось?
– У меня не было с собой экстрактора для крючка. Я пытался снять угря с лески и порезал пальцы.
– Рыболовной леской?
Он кивнул.