Брэд Мельтцер
Трюкач
Brad Meltzer
THE ESCAPE ARTIST
© 2018 Forty-four Steps, Inc
© Рюмин С., перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление
* * *
Посвящается Салли Кац, моей крестной матери, истинной читательнице нашей семьи. Твоя любовь – магическая сила
Благодарности
* * *
Двадцать лет. Эта книга отметила двадцатилетний (!) рубеж со времени публикации моей первой повести. Если вы ее помните, дорогой читатель, значит, вы уже не молоды. А еще это значит, что я перед вами в большом долгу за то, что вы помогли мне родиться как писателю.
Перед вами книга-загадка, книга – боевая задача. Шесть лет назад я по поручению Объединенной службы организации досуга войск отправился на Ближний Восток. Чуть позже я услышал о героях базы ВВС Довер. Оглядываясь назад, я вижу, что и сам в то время переживал личный кризис, заново оценивал свою жизнь и место в мире. Каждая книга, я считаю, рождается из потребности; эта повесть научила меня четко различать, что значит «существовать» и что значит «жить». Это понимание выразилось в том, что на страницах повести появились два новых героя.
Кроме того, я невероятно благодарен следующим людям: моей первой леди Кори, она имеет ключ к моему сердцу и пробуждает во мне жажду жизни. Кори стоит за каждой страницей этой повести, за что я ее очень люблю. C. Джонас, Лила и Тео, вы – мое сокровище. Дети не позволяют забыть, ради кого я живу. Моя подруга и агент Джилл Нирим – великая душа, вот уже два десятка лет она делает мою жизнь богаче. Друг и агент Дженнифер Уолш из WME каждый день лезет за нас в драку. Особая благодарность – Хоуп Денекэмп, Люси Клиленд, Айку Уильямсу и всем нашим друзьям из агентства Knereem & Williams.
Эта книга повествует о борьбе за жизнь. Поэтому я должен поклониться моей сестре Бэри, не отходившей от нас, когда мы сами были на грани. А также большое спасибо за неизменную поддержку Бобби, Эйми, Гилде и Уиллу.
Я горжусь своей верностью друзьям. Однако Ной Каттлер меня превзошел. Ему я доверяю, как никому другому. Он для меня одновременно и банковский сейф, и кладезь доброты. Мне намного легче жить, потому что у меня есть ты, Ной. С Этаном Клайном мы вместе вынашиваем грандиозные планы. Дейл Флэм, Мэтт Каттлер, Крис Уэйс и Джадд Уиник просматривают мои наброски, вылавливая невразумительные пассажи и несмешные шутки. Они до сих пор не поняли, что все мои шутки смехотворны.
В процессе написания каждой книги несколько человек приобретают такое значение, как если бы они вложили в ее страницы всю свою душу. Начну с Уильяма «Зига» Звичаровски. Будучи начальником приемного морга в Довере, он ежедневно проявляет заботу о наших павших воинах с тем, чтобы проводить их в последний путь с честью, достоинством и уважением. Я двадцать лет собираю материалы для книг и никогда еще не испытывал подобного преклонения перед чьими-либо заслугами. Уильям смутится, читая эти слова, поэтому скажу проще: спасибо всему коллективу Довера за то, что вы делаете для семей погибших солдат. Помимо Зига особо благодарю бывшего сотрудника Довера Мэтта Дженеро – он не позволял мне завираться. Мэтт и Зиг для меня как родная семья, они мой моральный компас (совесть у них есть!). И наконец, немного о знатоке всего, что связано с воинской службой, – Скотте Дейче. Мы вместе учились в средней школе и ездили на «Тур Победы» Майкла Джексона. В настоящее время Скотт работает у военных. Я забросал его сотнями дурацких вопросов, и он на все дал правильный ответ. Если в книге что-то не так, то это уже я накуролесил. Дружище, ты – мой ежедневный источник вдохновения. Спасибо, что веришь в меня.
Я также должен поблагодарить всех работников Довера, включая майора Рэя Джеффроя, Трейси Э. Бейли, Эдварда Ковея, Криса Шульца, Мэри Эллен «Мел» Спира и мастер-сержанта по вооружению Фредрика Апчерча. (Да-да, я в курсе, что на самом деле произошло с объектом № 1303.) Я также по достоинству оценил гостеприимство моего друга, сенатора от штата Делавэр, Криса Кунса, который принял меня в своем доме.
Новую массу подробностей я узнал от Эми Браун, штатной художницы Армии США, Криса Семансика и персонала Центра музейного обеспечения в Форт-Белвор, Мэри Роуч с ее познаниями о мертвецах, от которых дух захватывает (когда я говорю в этом триллере о моем «любимом профессоре», я имею в виду Мэри – купите ее книгу «Кадавр», она бесподобна), Чака Коллинза из «Compassionate Friends» (если вы знакомы с кем-либо, потерявшим ребенка, зайдите на их сайт), знатока вооружений Бена Беккера, Калеба Уайлда (а также его отца Билла и деда Бада), которые целый день толковали со мной о покойниках и Пенсильвании, специалистов по пчелам Стива Уиттлиси и Хоуленда Блэкистона, знатока истории «оригинального жанра» Джоэла Марлина, Марка Даймьюнейшена и других кураторов коллекции Гудини Библиотеки Конгресса США, великолепного мистера Эша из «Магической лавки Эша» и таинственного Хозяина Книги, который заслуживает признательности, пусть даже исключительно под псевдонимом.
Отдельное спасибо Элджею Боурону, Бобу Майеру (крестному отцу Зига), Джейку Блэку, Дэвиду Хаварду и Марку Гинсбергу, а также доктору Ли Бенджамину и доктору Роналду К. Райту, помогавшим мне калечить и убивать своих героев с видом знатока, и остальным людям моего круга, к кому я пристаю с каждой книгой, – Джиму Дэю, Крису Элиопулосу, Джо Эйн Гланцер, Дениз Джегер, Катриэле Найт, Джесону Шерри, Мэри Гранбек, Нику Мареллу, Стейси Шектер, Саймону Сайнеку, Илинг Цай и Дэвиду Уоткинсу. Наконец, огромное спасибо всем, кто служит в армии, и братству ветеранов, особенно их семьям. Ваше самопожертвование я не мог не отметить. Спасибо и всем тем, кто обогатил сюжет анонимно. Они знают, о ком я говорю.
Мой творческий процесс направляли такие книги, как «Тайная жизнь Гудини» Уильяма Калуша и Ларри Сломана, «Американский солдат в искусстве» Рене Клиш, «Истории в камне» Дугласа Кейстера, «Гудини!!!» Кеннета Силвермана, статьи «Что им руководило» Криса Джонса, «Рецепт тоста» Роджера Розенблатта, «Эффект страдания» Дэвида Брукса, а также работы Линтона Уикса. «Последний смотр» Джеймса Дао и «Биржа детей» Меган Тухи навели меня на мысль о Зиге и Ноле. Спасибо моей «семье» по телесериалам «Decoded», «Lost History» и в целом каналу «HISTORY», включая Нэнси Дьюбак, Пола Кабану, Майка Стиллера и Расса Маккэрролла за то, что познакомили меня с Гудини; Робу Уэйсбаку – что откликнулся первым; ну и всем моим родным и друзьям, чьи имена носят персонажи, населяющие эти страницы.
Хотел бы также поблагодарить всех сотрудников «Grand Central Publishing» – Майкла Пича, Брайана Маклендона, Мэттью Балласта, Кейтлин Малруни-Лиски, Киру Болдуин, Криса Мерфи, Дейва Эпстейна, Марту Буччи, Али Катроне, Карен Торрес, Джин Гриффин, Бет де Гузман, Эндрю Дункана, Мериам Метуи, Боба Кастилло, Мари Окуда – самых отзывчивых и работящих торговых агентов шоу-бизнеса, моих драгоценных друзей. Я говорил это раньше и никогда не устану повторять: они – главная причина того, что вы держите в руках эту книгу. Особой благодарности заслуживает Джейми Рааб; куда бы она ни уезжала, всегда останется частью семьи. Хотел бы отметить также талант Уэса Миллера – он редактировал рукопись и подталкивал меня в нужном направлении. Мне повезло его встретить. И наконец, хочу поблагодарить нашего нового распорядителя Бена Севье. Говорю со всей определенностью: он – крестный отец этой книги, лучше парня не сыскать. Я очень рад, что он появился в моей жизни. Спасибо, Бен, что поверил в меня.
В 1898 году Джон Элберт Уилки, друг Гарри Гудини, был назначен руководителем Секретной службы США.
Уилки был поклонником Гудини и сам умел показывать фокусы.
История не знает других случаев, когда Секретную службу возглавлял иллюзионист.
Пролог
* * *
Коппер-Сентер, Аляска
Последние тридцать две секунды жизни.
Небольшой двухмоторный «CASA», взятый в аренду военными, поднялся с аэродрома. Большинство пассажиров смотрели в иллюминаторы, считая, что им крупно повезло. Редко кому удается побывать в этом уголке мира, еще меньше людей бывали на укромной базе, устроенной в этой глуши Армией США. Объект не фигурировал на картах, в «Гугл-картах» его неизменно скрывало расплывчатое пятно.
Сидящая в последнем ряду кресел девушка с черными волосами до плеч, пребывая в уверенности, что ей улыбнулась удача, с восхищением смотрела вниз на посыпанные снежной крупой живописные осины Аляски. Деревья зачастую переплетались корнями, поддерживая друг друга, образуя единый организм. Пассажирка несколько лет назад поступила на военную службу с похожим намерением – стать сильнее самой и помочь сделать это другим. Побывав в непролазной глуши, она считала, что добилась своего.
«Повезло так повезло», – подумала она.
И вдруг, ни с того ни с сего, самолет начало трясти.
Сперва мелькнула мысль: «Ну же! Выравнивайте!» Вибрация вызывала досаду, нарушала четкость почерка. Девушка писала на откидном столике игривое письмецо своему жениху – Энтони, перечисляя все, что сделает с ним сегодня вечером.
Она надеялась незаметно сунуть записку в задний карман Энтони, когда тот удивится – и возбудится! – узнав, что она прилетела в Форт-Кэмпбелл аккурат к его дню рождения. Да пусть и заметит… армейский служебный график последние два месяца не позволял им побыть наедине. Энтони не станет жаловаться, почувствовав на своем заду женскую ладошку.
– Приготовиться к… – заскрипело переговорное устройство.
Летчик так и не закончил фразу.
Самолет клюнул носом и устремился вниз, как тележка на американских горках. Желудок девушки скрутило узлом. Самолет отвесно падал. Плечи придавили две наковальни, вжав туловище в спинку сиденья.
Наискосок через проход армейский лейтенант с торчащими во все стороны рыжими волосами, треугольными глазами и перекошенным ртом вцепился в подлокотники, когда до него дошла вся серьезность положения.
Черноволосая двадцатисемилетняя девушка тоже служила в армии – в звании сержанта тыловой службы. В первый же день десантной подготовки в Форт-Беннинге ее просветили, что во время аварии самолета пассажиры поначалу не паникуют. Сидят тихо, проглотив язык. А чтобы спастись, нужно не сидеть, нужно действовать.
Самолет дернулся, отчего ручка едва не вылетела из пальцев. Ручка! Записка! Девушка почти забыла о ней. Что теперь сказать Энтони? Написать прощальное письмо? В уме прокрутились последние минуты перед посадкой на борт. О боже! Все ясно. Желудок подкатил к горлу. Особо важный пассажир в передней части салона испуганно вскрикнул. Сержант знала: самолет падает не случайно.
Она лихорадочно нацарапала новую записку, руки дрожали, слезы застилали глаза.
Борт опять тряхнуло. С левого бока через дверь аварийного выхода в салон ворвался огненный клубок горящего топлива. На девушке загорелась форменная блузка. Сержант ладонями погасила пламя. Запах жженого пластика, пламя…
Люк! Она сидела у аварийного выхода.
Не выпуская записку, девушка обеими руками ухватилась за красную рукоятку и потянула ее на себя. Рычаг отошел влево. Раздался хлопок. Дверь все еще закрыта, но герметичность нарушена.
Последние двадцать секунд.
Сержант попыталась встать с кресла – не пустил пристегнутый ремень. Она судорожно вцепилась в него ногтями. Щелк! Замок открылся.
Все еще сжимая записку в потном кулаке, пассажирка надавила ладонью на люк аварийного выхода. Из-за пожара его заклинило. Сержант пнула люк ногой. Дверца открылась, воздушный вихрь разметал волосы девушки в разные стороны. По салону летали какие-то бумаги. О потолок ударился чей-то телефон. Пассажиры кричали, но что именно, она не могла разобрать.
Последние четырнадцать секунд.
За бортом заснеженные осины, казавшиеся такими маленькими с высоты, летели навстречу, увеличиваясь с каждым мгновением. Сержант взвесила свои шансы. В отвесно падающем легком самолете невозможно выжить, если только не случится чудо.
– Прыгай! – крикнул сзади мужской голос.
Девушка даже не успела обернуться, как вдруг лейтенант с треугольными глазами толкнул ее всем телом, протискиваясь к аварийному выходу.
Самолет падал, не подчиняясь управлению, салон заполнился красновато-оранжевым дымом. Последние одиннадцать секунд. Лейтенант напирал сзади. Оба понимали: если выпрыгнуть слишком рано, с высоты больше 100 метров, они разобьются о землю. При сложных переломах ног кости проткнут кожу, и раненые, даже если переживут падение, быстро истекут кровью.
Нет. Надо выбрать верный момент.
«Дождись, пока не увидишь макушки деревьев», – мысленно приказала себе девушка, вспоминая инструктаж и глядя на быстро приближающийся осиновый лес. Глаза слепил ветер. В легкие проник дым, она одной ладонью удерживала лейтенанта, в другой сжимала записку.
– Давай! – крикнул лейтенант.
На мгновение показалось, что у него горит спина.
Еще восемь секунд.
Самолет падал на землю по диагонали. Недолго думая, сержант сунула записку в единственное место, где ее могли найти целой.
– У нас больше нет…
Шесть секунд.
Девушка поставила ногу на порожек дверного проема, схватила лейтенанта за рубашку, пытаясь увлечь его за собой. Может, повезет и спасутся оба.
Она просчиталась.
Лейтенант машинально отпрянул. Никому не улыбается быть сброшенным с самолета. Это – конец. Лейтенант с треугольными глазами упадет на землю в самолете, сгорит.
Когда осталось три секунды, черноволосая девушка выпрыгнула. Она с глухим ударом приземлится в снег на подушечки пальцев ног – как учили на тренировках. Идеальное приземление. И одновременно смертельное. Девушка при ударе о землю сломает обе ноги и шею.
Спасатели найдут ее имя в списке пассажиров – Нола Браун.
А как же записка с прощальными словами, которую она так надежно спрятала? Ее обнаружит тот, о ком сержант подумала бы в последнюю очередь.
1
* * *
База ВВС Довер, штат Делавэр
Джим Зигаровски по прозвищу Зиг чувствовал: боль вот-вот придет. Это его не остановит. Он научился с ней ладить, привык к ней. И все-таки на сей раз его крепко ужалит. С первого дня работы в здании на окраине базы ВВС Довер каждый новый груз терзал душу. А этот тем более. Он знал – будет очень больно.
– Разве сегодня дежурит не Лу? – спросил доктор Вомак, низкорослый мексиканец с жидкими усиками в мешковатом хирургическом костюме.
– Мы поменялись, – ответил Зиг, чуть быстрее толкая каталку по коридору, стараясь отделаться от коллеги. – Лу пригласили на ужин.
– Ты шутишь? Я только что видел Лу на ужине. С ней никого не было.
Зиг остановился. Наступил момент, когда вся затея могла пойти прахом. Ему не полагалось здесь находиться, брать эту каталку с грузом, накрытым голубым пластиком. Станет ли Вомак мешать? Только если догадается, в чем дело.
– Да? Наверное, я не так понял, – ответил Зиг с широкой улыбкой.
Первые годы после развода она снискала ему немалую популярность. С бархатными зелеными глазами, тонюсеньким шрамом на подбородке и черными с проседью волосами, как у Кэри Гранта, Зиг не выглядел на свои пятьдесят два года. Однако, открывая пропуском двойные стальные двери на входе в святую святых военного объекта, он ощущал тяжесть лет на своих плечах.
Табличка над дверью сообщала:
ОСТОРОЖНО!
ФОРМАЛЬДЕГИД – РАЗДРАЖИТЕЛЬ
И ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ КАНЦЕРОГЕН
Вомак повернулся к нему с таким видом, словно хотел войти за ним следом. Зиг улыбнулся, прибавил шагу и резко толкнул вперед каталку с накрытым голубым пластиком трупом. Между ногами покойника поверх полога стояло пол-литровое серебристое ведерко – «потрошилка» на местном жаргоне. После вскрытия в него складывали все внутренние органы. Зиг всякий раз говорил новой группе практикантов: не важно, какой ты – толстый, худой, высокий или низкорослый, органы абсолютно любого человека полностью умещаются в пол-литровой емкости. Зиг почему-то находил успокоение в том факте, что все люди одинаковы. Но в данную минуту успокаивать его не требовалось.
Включилось автоматическое освещение, яркий свет залил медицинский бокс. Пневматика с шипением закрыла двойные двери за спиной Зига. Он больше десяти лет проработал в этом суперсовременном хирургическом зале, играющем роль морга для сверхсекретных агентов и прочих важных лиц. 11 сентября сюда доставили жертв атаки на Пентагон. Здесь же он принимал моряков с эсминца «Коул», астронавтов с челнока «Колумбия», останки более пятидесяти тысяч солдат и агентов ЦРУ, воевавших во Вьетнаме, Афганистане, Ираке и еще целой куче необъявленных войн. Здесь, в штате Делавэр, на авиабазе Довер, находилось самое главное похоронное бюро Америки.
«Поспеши», – мысленно подстегнул себя Зиг, хотя, готовя павших героев к захоронению, он никогда не торопился. Его работа требовала терпения.
Зиг поправил свой синий медицинский костюм, чувствуя, как боль подбирается все ближе. В изголовье каталки на куске клейкой ленты было нацарапано имя: С-НТ 1-ГО КЛАССА НОЛА БРАУН.
– Добро пожаловать домой, Нола, – пробормотал Зиг.
Когда он зафиксировал колесики каталки, труп слегка колыхнулся.
Случалось, в Довер прибывали мертвецы с тем же днем рождения или даже именем, как у него. В прошлом году на базе в Косово умер от отравления выхлопными газами молодой морской пехотинец по фамилии Зигаровски. Естественно, Зиг забрал парня себе.
С Нолой, чье имя было производным от Нового Орлеана, дело обстояло иначе.
– Мы давно не виделись, правда? – спросил Зиг у свертка на каталке.
Наклонив голову, он быстро прочитал молитву – одинаковую для всех случаев. «Прошу Тебя дать мне силу позаботиться о павшей, чтобы ее семье было легче с ней проститься». Зиг хорошо знал: эта сила крайне необходима ему для поддержки убитой горем семьи.
Слева от него на медицинской тележке были по размеру разложены инструменты – от самых крупных щипцов до самого маленького скальпеля. Зиг протянул руку за глазными колпачками, похожими на контактные линзы с шипами на поверхности. Зиг не страдал предрассудками, но суеверно относился к глазам мертвых – они никогда не закрывались с киношной легкостью. Если заглянуть трупу в глаза, он в ответ посмотрит на тебя. Глазные колпачки – трюк танатопрактиков, не позволяющий клиентам открывать глаза.
Разве мог он передать это задание другому сотруднику? Нола Браун ему не чужая. Он знал ее еще девочкой, хотя с тех пор она давно повзрослела. На момент смерти Ноле исполнилось двадцать шесть лет. Воинская выправка угадывалась даже по контурам тела под пологом. Последний раз Зиг видел Нолу в Пенсильвании, когда ей было двенадцать лет. Нола и его дочь Мэгги состояли в скаутах.
«Мэгги-магия, звездочка моя», – мелькнули воспоминания о тех днях, когда все было в порядке. А вот и она – боль, от которой кости кажутся полыми и ломкими.
Хорошо ли он знал Нолу? Тот вечер в лагере девочек-скаутов навсегда врезался в память. Зиг выполнял обязанности наставника, Нола оказалась новенькой в группе. Ее удочерили. Другие девочки, само собой, тут же избрали ее мишенью для насмешек. Но дело было не только в этом. Девочки-тихони не редкость. Нола же почти никогда не раскрывала рта. Нола – молчунья. Из-за этой черты некоторые считали ее упертой. Зиг видел другое: подчас люди молчаливы, потому что это в них вбили силой.
Если присмотреться к Ноле, в черных глазах с золотыми искорками читалась мольба: «Не лезь!» Зиг уловил предостережение – ученицу переводили в новую школу в четвертый раз. Одна из девочек сказала, что из первых трех школ Нолу выгоняли за драки. Мол, выбила кому-то зубы донышком бутылки из-под шоколадного напитка. Другая подруга Мэгги утверждала, что Нола попалась на воровстве. Может, и так, однако ж со времен суда над салемскими ведьмами кто поверит двенадцатилетним девчонкам?
– Тебе здорово досталось в тот вечер, а? – спросил Зиг у трупа Нолы, сняв с соседней полки устаревший айпод.
Из слабенького динамика после нажатия нескольких кнопок потекла мелодия «Адской летучей мыши» Мита Лоуфа. Даже танатопрактики любят работать под музыку.
– Я всегда буду обязан тебе за то, что ты сделала в тот вечер, – вздохнул Зиг.
Он так и не узнал, кто бросил в костер банку «оранж-соды» и сколько она там пролежала. Дым костра относило в сторону. Вдруг раздался тонкий свист, словно вскипел чайник. Тут же хлопнуло, будто выстрелил фейерверк. Алюминиевые ошметки банки разлетелись во все стороны. Девчонки завизжали, потом засмеялись.
Мэгги инстинкт приковал к месту, Нолу заставил отскочить в сторону. Она врезалась в оцепеневшую от ужаса Мэгги, вытолкнув ее из-под летящих в лицо острых, как бритвы, осколков.
Обе девочки упали на землю, Мэгги – целой и невредимой. Еще в падении молчаливая Нола взвизгнула, как раненая собака, и схватилась за висок, брызнула кровь.
Обломок металлической банки отсек ей кусочек уха. Дым костра по-прежнему относило в сторону. До нынешнего дня Зиг так и не разобрался в намерениях Нолы – то ли она специально прыгнула, чтобы спасти его дочь, то ли невольно, но крайне удачно, шарахнулась в сторону. Главное, если бы не Нола, «бомба» угодила бы Мэгги прямо в лицо. Все присутствующие одинаково посчитали, что в тот вечер Нола спасла дочь Зига от смерти.
Прежде чем кто-либо успел среагировать, Зиг сгреб Нолу в охапку и повез в ближайшую больницу. Мэгги сидела рядом с раненой на заднем сиденье, благодаря ее за смелость и поглядывая на отца так, словно увидела его в новом свете. За время короткой поездки в больницу она прониклась уверенностью, что и Нола, и отец совершили настоящий подвиг.
– Спасибо! – то и дело повторяла Мэгги. – Спасибо за то, что ты… С тобой все в порядке?
Нола молчала. Она сидела, подтянув колени к груди, опустив глаза, то и дело трогая ухо. Было видно, что ей больно. Все-таки потеряла верхушку ушной раковины. По щекам девочки текли слезы, но она даже не пикнула. Как если бы ее отучили жаловаться.
В больнице, когда доктор приготовился зашивать рану, медсестра предложила Ноле подержать Зига за руку. Девочка затрясла головой.
Три часа и сорок швов спустя в приемную ворвался ее приемный отец – от него пахло бурбоном и мятными таблетками, которые принимают, чтобы отбить запах алкоголя. Первое, что пришло ему на ум, была фраза: «Скауты за это заплатят!»
Когда Нола, опустив голову, покорно поплелась за папашей к выходу из больницы, Зигу захотелось что-нибудь сказать, поблагодарить эту девочку, но еще больше захотелось ей помочь. Он не отважился.
Разумеется, Зиг и Мэгги навестили Нолу, привезли ей домой огромную корзину подарков. Дверь открыл приемный отец девочки и, буркнув «спасибо», выхватил корзину из рук Мэгги. Зиг несколько раз звонил по телефону, чтобы справиться о здоровье Нолы. Как-то вечером даже заехал. Ему ни разу не ответили. Тем не менее Зиг выдвинул Нолу на звание почетного скаута. На церемонию награждения она не явилась.
Прошел год, и наступила самая страшная в жизни Зига ночь. Она разрушила его семью, жизнь, но, что хуже всего – унесла его дочь, его любимую Мэгги-Магию. В тот вечер у костра Нола спасла ее, но, как оказалось, подарила Мэгги всего одиннадцать месяцев. Смерть дочери Зиг себе не простил.
Он тогда не знал, что Нолу переводят в пятую по счету школу. Потерял девочку из виду – до сегодняшнего дня.
– Не волнуйся, Нола, я о тебе позабочусь, – пообещал он, взявшись одной рукой за край медицинской простыни, другую протянул за глазными колпачками. – Еще раз спасибо за все, что ты сделала.
В морге некоторые говорили, что занимаются этой работой потому, что видят в погибших солдатах отражение собственных детей. Зиг в ответ на подобную сентиментальщину лишь недоуменно качал головой. Он работал здесь по единственной причине – у него хорошо получалось. Таким уж даром наделил его Господь. Любое мертвое тело представляло собой ребус, но даже при самых тяжелых травмах он умел соединить все части тела покойного так, чтобы близкие могли достойно проводить его в последний путь. Он выполнял эту работу день за днем, солдат за солдатом – через него их прошло уже больше двух тысяч, однако ни один из погибших не ассоциировался у Зига с черными днями после смерти собственной дочери. Так было до сего дня, пока не доставили девушку, спасшую Мэгги.
Когда он откинул полог и прикрыл глаза Нолы колпачками, в горле стало тесно, словно его сжал чей-то кулак. Этой-то боли он и боялся. Скорбь способна подкрасться и застигнуть врасплох даже бывалого человека.
Голова Нолы повернута набок, левую щеку во время авиакатастрофы, стоившей ей жизни, опалил огонь. Погибшая № 2356.
– Даю тебе слово, Нола. Скоро ты будешь выглядеть на все пять, – заверил ее Зиг дрогнувшим голосом, стараясь отвлечь себя расчетом макияжа. Не стоило брать это задание. Еще не поздно попросить о подмене. Однако он знал, что не попросит.
С того момента, как он увидел имя Нолы на доске поступлений, Зиг не мог больше сдерживать воспоминания о памятном вечере у лагерного костра, он помнил, как Нола оттолкнула юную Мэгги в сторону, помнил относимый ветром дым от костра, искалеченное левое ухо Нолы, взгляд дочери, смотревшей на него как на героя. Теперь ясно: дочь ошибалась – даже в тот день. Никакой он не герой. Обычный хороший человек – и тот из него не вышел. Но, черт побери, как приятно снова почувствовать себя отцом или, на худой конец, сыграть роль отца, хотя бы еще разо…
Ерш твою медь!
Зиг присмотрелся к левому уху Нолы. Оно слегка обгорело, однако в остальном не пострадало. Никаких недостающих частей. Как же так? Зиг посмотрел внимательнее. Нет даже намека на шрам. Он наклонился пониже. Неужели память подвела? Может, не левое, а правое?
Зиг осторожно повернул голову Нолы лицом кверху, кожа на ощупь была холодна, как стакан со льдом. Другая сторона лица выглядела идеальной, огонь ее не коснулся. В донесении о потерях сообщалось, что военный самолет упал на окраине национального парка сразу же после взлета с аэродрома Коппер-Сентер в штате Аляска. Все семь человек на борту, включая пилота, погибли. Ноле повезло чуть больше – ее выбросили из самолета, а может быть, судя по сложным переломам ног, она выпрыгнула сама. «Не иначе, сама», – подумал Зиг, вспомнив ее прыжок у костра. Девушка упала в снег правым боком, холод предохранил ее от страшных ожогов, которыми под горящими обломками самолета покрылось бы все тело.
– Ну и ну, перевернем-ка на другую сторону, – прошептал Зиг, осторожно укладывая голову Нолы на левую щеку и как следует рассматривая…
Надо же!
И второе ухо Нолы не имело ни малейшего изъяна. Два милых ушка. Никаких рваных краев или шрамов. Что-то здесь не так.
Зиг осмотрел лицо покойной, закрытые глаза. В последний раз он видел Нолу, когда ей было двенадцать лет. Неужели нос был такой плоский? Может, сделала себе пластическую операцию? Ну, конечно. Однако кому, как не Зигу, знать, что операции по восстановлению ушей чертовски сложны. Каким бы искусным ни был хирург, хоть тонюсенький шрам, но остался бы.
Зиг подошел к изножью каталки, проверил запаянный в пластик бар-код на лодыжке, сличил его с кодом на табличке. Военный морг в Довере славился безупречной организацией. В их деле очень важно не перепутать покойников. Груз поступал Зигу после троекратной проверки личности – по ДНК, по записям зубной формулы и по отпечаткам пальцев.
Отпечатки пальцев!
Зиг достал кисти Нолы из-под медицинской простыни. Обе руки обгорели до черноты. При ожогах такой степени отпечатки пальцев обычно не снимают. Но это не значит, что их нет.
Зиг рысцой сбегал на кухню в комнате отдыха, вытащил из шкафа металлическую кастрюлю, налил в нее воды и поставил на плиту. В ожидании, когда закипит вода, достал телефон и набрал номер, который помнил наизусть. Код 202, Вашингтон, округ Колумбия.
– Что надо? – спросил женский голос.
– Спасибо, Уэггси, рад слышать твой го…
– Не подлизывайся. Говори прямо. Ты чего-то хотел?
– Как обычно – верной дружбы, похода в ресторан «два по цене одного», пончик в придачу к кусочку торта… да, и чтобы не разуваться на пороге. Давай объединимся и уделаем снобов.
Зиг живо представил себе, как его знакомая закатывает глаза.
– Молись, чтобы твоя просьба была как-то связана с работой, – ответила та.
Эми Уэггс трудно провести. Она возглавляла отдел ФБР, снимавший биометрическую информацию о террористах с взрывных устройств, была экспертом по обнаружению улик. Ее тоже бросили, когда после двенадцати лет совместной жизни ее муж решил, что он гей и попросил у нее разрешения встречаться с партнером по юридической фирме, Эндрю. На работе такое не расскажешь, но Зигу она доверилась.
– Говори уже, что тебе нужно, – с нарастающим раздражением сказала Эми.
– Ой, ты сама, случаем, не из тех, кто заставляет гостей снимать туфли у порога?
– Зиг, если у тебя нет ничего важного, ты – единственный, кто мешает мне ловить кайф от реалити-шоу о семействе карликов. Что у тебя стряслось?
Из кастрюли на плите поднимались вверх клубы пара.
– Нужно проверить отпечаток пальца.
– У тебя есть «Клык»? – спросила она, имея в виду самое эффективное орудие ФБР.
– Через минуту будет, – ответил Зиг, снимая воду с огня и выходя в коридор. Шел восьмой час вечера, здание морга как вымерло.
Бахилы Зига прошелестели по коридору на пути к закрытой двери бывшего кабинета Уэггс – отделения ФБР по снятию скрытых отпечатков, доступ в эту часть здания имели только сотрудники бюро.
– Это для тебя лично или Эдриан разрешил? – поинтересовалась Уэггс.
– А ты как думаешь?
– Зиг, уж не собираешься ли ты вломиться в наш офис?
– Ну что ты! Я только проверю, не подойдет ли старый пароль. Ага, подошел. Пора бы тебе обновить код.
Дверь со щелчком открылась.
– Зиг, остановись. Ты же знаешь – тебе не разрешается туда входить.
– А я и не буду входить, – сказал Зиг, делая шаг внутрь кабинета.
Помещение маленькое даже по стандартам Довера – рабочий стол, одиночный компьютерный терминал, шкаф для хранения улик. И еще один инструментик.
Из верхнего ящика стола Зиг достал черный прибор, похожий на сотовый телефон в оправе военного образца. Даже если уронишь на пол, не разобьется. Зиг не собирался его ронять. «Клык» стоил больше его годовой получки.
– Ты вообще слушаешь, что я говорю? – крикнула в трубку Уэггс. Зиг пулей выскочил в комнату отдыха. – Если Эдриан узнает, что ты взял «Клык» без его разрешения…
– Разрешение у меня есть. Ведь я же позвонил тебе?
– Не надо – не смешно.
– Мне не до смеха. Рассмешить я хотел, когда вспоминал ресторан со скидкой.
– Зиг, как давно мы знакомы? Порой ты начинаешь отпускать шуточки, да еще такие суконные…
– Постой, ты сказала суконные?
– У тебя неприятности? Что случилось?
Зиг вместо ответа схватил с плиты кастрюлю с горячей водой и поспешил обратно к телу Нолы.
– Отпечатки хотя бы сохранились?
– Лучше не бывает, – соврал Зиг, чиркнул пропуском по сканеру, дождался щелчка замка и вернулся к каталке с трупом.
Издалека, даже с ведерком между ног, Нола выглядела почти спящей, однако неподвижное мертвое тело и бесповоротность смерти ни с чем не спутать.
Зайдя сбоку, Зиг взял безжизненную кисть, соскоблил черноту с пальцев и поднес руку покойной к кастрюле с кипятком.
– Извини, Нола, – прошептал он, окуная ее пальцы в горячую воду. Операция требовала точности – несколько секунд, не более.
Когда руки сильно обожжены, бороздки эпидермиса чернеют и не читаются. Но, подобно подгоревшему стейку, если соскрести копоть, под ней откроется розовое мясо – дерма. Проблема лишь в том, что рельеф дермы слишком плоский и не дает четкого отпечатка. Однако любой медэксперт или танатопрактик знает: если окунуть палец на несколько секунд в кипяток, бороздки четко обозначатся.
И действительно – извлеченные из кипятка указательный и средний пальцы Нолы заметно набухли.
– Включаю «Клык», – сообщил Зиг, нажимая несколько кнопок. Прибор получил свое название благодаря двум помещенным в торце зеленым лазерным излучателям. Направив лучи на указательный палец Нолы, Зиг нажал кнопку сканирования.
– На работу или домой? – уточнил Зиг.
– Дело служебное или как?
– Значит, домой. – Зиг нажал кнопку «отправить».
Телефон дзинькнул – отпечаток пальца прибыл по назначению. На проверку картотеки ФБР Уэггс потребуется всего несколько минут.
– Что случилось с этим военным? Почему ты лично заинтересовался? – спросила Уэггс.
Она уже щелкала клавишами.
– Ничего особенного. По документам – сержант первого класса Нола Браун, пол – женский, возраст – двадцать шесть лет.
– И это все, что тебе о ней известно?
– А что еще надо знать? Задание как задание, – уверенно врал Зиг.
– Зигги, я тебя, конечно, ценю, но почему тебе всегда поручают трупы с лицевыми травмами?
– О чем ты?
– Не скромничай. Когда солдат погибает от ранения в грудь, его отдают первому попавшемуся танатопрактику. Но если кто-то получает три пули в лицо, почему отдуваться всегда приходится тебе?
– Потому что я умею лепить, знаю, как обращаться с пластилином.
– Дело не только в твоем таланте. В прошлом году, когда морского пехотинца убило ракетой ИГИЛ, все твои коллеги советовали завернуть останки в марлю и хоронить в закрытом гробу. А ты заупрямился и четырнадцать часов нанизывал кусочки челюсти на проволоку, замазывал ее пластилином и макияжем, чтобы родители могли попрощаться с сыном достойным образом. Кто ты после этого?
– Человек, который гордится службой родине?
– И я люблю свою страну. Я о твоей работе, Зиг. Когда ты берешься за все эти оторванные руки, разбитые лица, искромсанные губы и придаешь им приемлемый вид, кем тебя следует считать? – И, прежде чем Зиг успел ответить, Уэггс выпалила: – Великим обманщиком. Товар каждого танатопрактика – обман. Ты делаешь это из благородных побуждений – помогаешь людям в самую трудную минуту. Но ежедневно прикрывая весь этот ужас, ты неизбежно становишься первоклассным лжецом. Ты здорово поднаторел в искусстве обмана.
Зиг хотел было что-то возразить, но так и не нашелся. Он прикрыл глаза и повернулся к трупу спиной.
На том конце раздался мелодичный звон. Уэггс получила какой-то результат.
– Ага, есть: Нола Браун, двадцать шесть лет. Одногодка Мэгги, не так ли?
Услышав имя дочери, Зиг резко обернулся и, потеряв на секунду равновесие, задел локтем серебристое ведерко, наполненное…
Нет-нет-нет! Только не «потрошилку»!
Зиг бросился вперед. Емкость с жутким коктейлем накренилась.
Стараясь не выронить телефон, Зиг протянул руку, вскрикнул. Ведерко опрокинулось, содержимое скользнуло через край.
Шлеп!
За два десятка лет Зиг привык к виду внутренностей. Поэтому, когда он глянул на массу, загадившую чистый серый пол, сразу заметил некоторую странность.
– Зигги, у нас проблема, – сказала Уэггс.
Танатопрактик едва обратил внимания на ее слова, он рассматривал серый орган, в котором распознал желудок. На нем обозначилась круглая выпуклость, будто змея проглотила крысу. Зиг наклонился, чтобы рассмотреть ее как следует. Да, в желудке что-то застряло.
– Зигги, ты меня слышишь? – Он переключился на громкую связь и положил трубку на каталку.
Предмет в желудке был не круглый и не гладкий. Острые края упирались во внутреннюю стенку, напоминая… бумажный ком.
У Зига пересохло во рту. Ему приходилось видеть такое раньше.
Одиннадцатого сентября 2001 года один из пассажиров самолета, летевшего к Пентагону, сообразил, что во время авиакатастрофы лучший способ передать весточку близким – написать записку и проглотить ее. Жидкая среда в желудке и кишечнике сохранит бумагу, огонь не затронет эти части тела. В тот день Зиг разрезал ткань скальпелем и достал записку. Она прекрасно сохранилась. Последнее «прощай», отправленное погибшим № 227, достигло адресата.
– …не слышишь? Я нашла отпечатки пальцев! – кричала Уэггс.
Зиг все еще молчал. Взяв скальпель, поправив медицинские перчатки, он опустился на одно колено и сделал надрез достаточного размера, чтобы…
Вот она!
Зиг извлек скомканный бумажный лист. Он сплющился и намок, но в основном не пострадал. Осторожно, чтобы не порвать, Зиг развернул его и увидел написанные карандашом строки, исступленные, разбегающиеся буквы. Такое вот «послание в бутылке».
– Зиг, ты что, оглох? Я проверила отпечатки. Кто бы ни была эта погибшая девушка, она – не Нола Браун.
Зиг кивнул своим мыслям, уголки губ поползли вниз, когда он прочитал и потом перечитал записку еще раз, предсмертное послание лежащей перед ним на столе незнакомки:
Нола, ты была права. Беги!
2
* * *
Нейпервилл, штат Иллинойс
Дэйвон Ямагучи пялился на экран лэптопа вот уже пять часов.
Не самая худшая работа для двадцатичетырехлетнего парня с двумя арестами за подделку документов и несанкционированный доступ к данным. Он мог бы сделать карьеру, как его приятель Z0rk, ломавший защиту кредитных карт через сеть магазинов автомобильных запчастей, пока его не накрыли федералы и не пообещали тридцать лет тюрьмы.
Теперь Z0rk трудится на правительство США, получая сорок тысяч в год. Пара других приятелей Дэйвона продавали свои таланты еще дороже, работая в Сирии и Иране. Третьи оттачивали навыки на местных слетах хакеров, хотя большинство из этих тусовок – Дэйвон это хорошо знал – нарочно создавались для того, чтобы госслужбы могли вынюхивать подходящий контингент. Нулевые с их движухой ушли в прошлое. Теперь хакерством почти полностью заправляло государство. Но только почти.
Посасывая глазированные орешки «M&M», Дэйвон готовился торчать перед экраном шестой час. Какова ирония – в хакеры идут те, кому не по нраву офисная тягомотина, однако сегодня все хакеры работают исключительно в офисах.
К началу седьмого часа Дэйвон все еще таращился на экран. И восьмого. И девятого. Но потом…
Дзинь!
Вот оно.
Схватив телефон, Дэйвон набрал номер, который его заставили выучить наизусть.
– Говори! – приказал человек с наждачным голосом.
От Дэйвона скрыли главную трудность новой работы – не пялиться в компьютер, а иметь дело с этим типом.
Незнакомец никогда не представлялся. Дэйвон, разу-меется, пробовал выведать, как его зовут. Бесило, что он не мог найти никаких концов. Раньше в его практике такого не случалось.
– Говори! – повторил чужак.
– Вы просили меня проследить за сайтом… Сказали, если дзинькнет, сообщить. Ну вот… только что дзинькнуло.
– Кто зашел?
– Женщина. Эми Уэггс, – ответил Дэйвон, быстро перескакивая из окна в окно. – Из ФБР, как вы и преду-преждали. Прямой запрос на файл Нолы Браун.
На другом конце линии замолчали.
– Мисс Уэггс делала поиск для себя или для кого-то другого?
– Уже проверяю, – ответил Дэйвон, бросая в рот еще один орешек в глазури. – Вижу, что она сейчас говорит со своего телефона. Попробую установить с кем.
– Ты что, способен хакнуть фэбээровский телефон?
– Только если они тупят, пользуясь личным телефоном вместо засекреченной связи. Клянусь Стивом Джобсом, того, кто придумал работу на дому, надо расцеловать в губы.
Человек с наждачным голосом не проронил ни слова.
– Ага, получилось. – Дэйвон наклонился к экрану. – Абонент находится в зоне 302. Штат Делавэр. Надо же, там еще до сих пор люди живут?
Собеседник опять смолчал.
– Джим Зигаровски – вот с кем она говорит, – добавил Дэйвон. – Работает в приемном морге Довера, если верить справке.
На другом конце долго не прерывалось молчание. Наконец раздался шепот:
– Зиг. Давненько я не слышал это имя.
3
* * *
Довер, штат Делавэр
Когда Зиг добрался до двухэтажного дома и нажал кнопку дверного звонка, уже наступила полночь. Разумеется, ему не ответили.
– Ладно тебе, Пушкарь! Давай сегодня без фокусов! – выкрикнул Зиг, притоптывая на месте, чтобы согреться.
Дверь не открылась.
Зиг из вредности нажал кнопку звонка еще раз, после чего прошел по давно не стриженному газону к гаражу.
Гаражная штора, чавкнув, с жужжанием поползла вверх.
– Щелчок! – воскликнул мускулистый чернокожий парень и взмахнул хоккейной клюшкой. Мощным броском, от которого с его лица чуть не слетели очки, он отправил оранжевую шайбу в сетку, натянутую у дальней стенки. На плоском телеэкране в глубине гаража полет шайбы продолжался по заданной траектории в режиме видеоигры. Шайба прошла далеко от компьютерного вратаря русских.
– Почему «Лейк-Плэсид»
[1] так меня не любит? – задал вопрос мастер-сержант по вооружениям корпуса морской пехоты Фрэнсис Стеранко.
– Плохим игрокам всегда поле мешает, – заметил Зиг.
– Это не поле, а каток.
– Не каток, а телик! Ты мне дашь клюшку или как? – Зиг протянул руку. – Я отстаю на три удара с прошлой игры. На кон поставлена моя мужская честь.
Шутка получилась не очень удачной, однако Зиг и Пушкарь знали друг друга больше десяти лет. Они вместе работали над сотнями заданий, похоронили тысячи солдат и, чтобы не свихнуться, литрами глушили в этом самом гараже самопальный джин Пушкаря, а потом пьяные играли в видеохоккей (почти всегда против русских). Шутка должна была вызвать усмешку или хотя бы дешевый наезд на мужскую честь. Вместо этого Пушкарь только крепче сжал клюшку в руке.
– Зигги, я вижу, что ты сюда не в хоккей приехал играть.
Мастер-сержант мгновенно подтвердил свою репутацию главного следователя по убийствам в Довере.
– От тебя пахнет, – заметил Пушкарь. Его накачанные мышцы едва умещались в футболке и трениках. – Я даже отсюда чувствую запах.
Иногда Зиг забывал об остроте ума своего друга. Все люди имеют своеобразный запах. У мертвецов он был еще характернее – смесь приторности и гнилой рыбы. Собаки чуяли его до четырнадцати месяцев после гибели жертвы. Зиг, прежде чем ехать к другу, три раза принял душ и думал, что соскоблил с себя запах смерти. Большинство людей ничего бы не почувствовали. Пушкарь, однако, имел особый нюх.
– Ты приехал по поводу этой женщины, что погибла в авиакатастрофе? – спросил он. – Из-за Нолы Браун?
Зиг подождал, пока уляжется шумный порыв ветра. Гараж был обставлен как типичное холостяцкое логово вплоть до продавленного посредине черного дивана с обивкой из дешевой кожи. Ветер всколыхнул сетку и зашелестел страницами журналов на стеклянном кофейном столике. Зиг взглянул на дверь, соединяющую гараж с домом Пушкаря. Разговор не мешало бы перевести внутрь дома, но Зиг знал, что туда ему дорога заказана.
У Пушкаря было одно-единственное правило: внутрь дома никого не пускать. Только в гараж. И никаких исключений. Мастер-сержант, пожалуй, был для Зига самым близким другом по работе – ударение, однако, стояло на слове «работа». Они устраивали в гараже шашлыки, отмечали дни рождения, а однажды пили за упокой души погибшего зятя Пушкаря, тоже морского пехотинца, – мастер-сержант попросил Зига позаботиться о нем лично. На такой службе, чтобы не тронуться умом, требовалась четкая разделительная черта между работой и домом. Ею служила дверь между гаражом и жилищем Пушкаря.
– Как ты догадался, что я приехал из-за Нолы? – спросил Зиг.
– Зигги, сегодня рабочий день – и уже полночь. Я что, похож на одну из твоих подружек?
– Что ты имеешь в виду?
– Да ладно тебе. Мелинда из юротдела втрескалась в тебя по уши. Умна, симпатична, даже возраст подходящий, но ты ее в упор не замечаешь. Шерри из делопроизводства уже год как в разводе, опять твоего возраста, – всё то же самое. Эстер из отдела ветеранов…
– Эстер из отдела ветеранов похожа на миссис Хауэлл из «Острова Гиллигана», пусть земля ей будет пухом.
– Я просто хочу напомнить, дорогуша, что твоя последняя подружка – торговый агент компании энергетических напитков – сколько выдержала? Три недели? Месяц? Я знаю, почему ты так себя ведешь. Жить намного проще, если окружать себя временными людьми. Только не говори мне, что приехал поиграть в хоккей, в то время как сам надеешься выудить из меня – да так, чтоб я не заметил, – какую-нибудь информацию.
Пушкарь повернулся к нему спиной, и Зиг увидел надпись на обратной стороне футболки: «Моя задача – спасти твою жопу, а не целовать ее».
– Забористый девиз. Даже для тебя, – заметил Зиг.