Охранник посмотрел мне через плечо на Энджел, затем взглянул исподлобья на меня.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего. Есть ли у вас носовой платок или нет?

— Подождите, я найду что-нибудь.

Он ненадолго исчез и вскоре вернулся с рулоном туалетной бумаги, передал его мне, все еще хмурясь. Я закрыл дверь и вручил его Энджел.

— Боюсь, это лучшее, что смогли найти.

— Спасибо, — ответила она. — Мне жаль, что я расплакалась.

— Не волнуйтесь. Я часто вижу такие вещи.

— Не могу поверить, — сказала она сквозь рыдания. — Я должна оставаться здесь? Не могу ли я вернуться домой к мисс Эрлин?

— Мне очень жаль, но вам придется остаться здесь на некоторое время. Вы хотите поговорить о том, что случилось.

— Ничего не произошло, — она всхлипнула и высморкалась.

— Вы хотите сказать, что не имеете ничего общего с убийством преподобного Тестера?

— Я не убивала его. Я ничего не сделала ему.

— Вы его знали?

— Я никогда его не видела до того момента, когда он пришел в клуб в тот вечер. Я работала официанткой, и обслуживала, в том числе и его столик.

— Расскажите мне об этом.

Она прикусила нижнюю губу и собралась с мыслями.

— Он заказал двойной виски со льдом. С самого начала он начал заигрывать со мной. Пару раз он кричал мне со своего места, пока я была в баре, закатывая сцены. Затем, когда он опьянел, то начал цитировать Библию и вести себя очень странно. Каждый раз, когда я оказывалась рядом с ним, он пытался случайно задеть меня. Под конец, он попытался поцеловать и предложил мне уйти с ним. Тогда мисс Эрлин и Ронни подошли и попросили его уйти.

— И это все? Вы не видели его больше после того, как он ушел, и он был жив и здоров, когда вышел через дверь?

— Вот именно, я клянусь. Они сказали ему уйти, и я больше его не видела. Несколько дней спустя толпа полицейских пришли в дом мисс Эрлин. Она сказала мне не разговаривать ни с кем из них, и я послушалась, но у них была одна бумажка, в которой говорилось, что я должна дать ему несколько волосинок из моих волос. Они перевернули вверх дном дом мисс Эрлин. Этим утром они вернулись, посадили меня в машину и привезли сюда.

Пока она говорила, что-то не оставляло меня в покое. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что это было, и когда я понял, то смог только удивиться. Напротив меня сидела одна из самых красивых молодых женщин, которых я когда-либо видел с таким сексуальным телом, что при нормальных обстоятельствах я бы или возбудился, или, по крайней мере, был бы рассеянным. Но, несмотря на удивительный внешний вид, Энджел не излучала даже намека на сексуальность. Разговор с ней был похож на то, как будто разговариваешь со своим ребенком.

— Задавал ли вопросы офицер полиции, когда арестовал вас? — спросил я.

— Он попытался после того, как нас привезли сюда. Он отвел меня в такую же комнату, как эта. Но мисс Эрлин сказала мне ничего ему не говорить, поэтому я молчала. Я думаю, что он немного разозлился на меня.

Либо Энджел и Эрлин были двумя лучшими лгуньями, которых я когда-либо встречал, либо полиция совершила огромную ошибку. Мне не нравился агент Ландерс, так как он был нечестным бабником, у которого было эго размером с небоскреб, но ТБР считалось лучшей следственной службой. Трудно было поверить, что они арестовали человека по обвинению в умышленном убийстве без веских доказательств.

— Мисс Кристиан, были ли у вас какие-нибудь проблемы с законом? Вас когда-нибудь арестовывали за что-нибудь?

— Нет.

— Даже штрафов за вождение?

— Я даже не умею водить машину.

Она снова начала всхлипывать. Энджел казалась абсолютно беспомощной и неспособной на насилие. Мое сердце сочувствовало ей, и я спрашивал себя, почему. Зачем ей убивать какого-то незнакомца? Что могло произойти, чтобы превратить эту молодую девушку в убийцу?

И пока я сидел и задавался вопросом, она отвела блестящие от слез глаза от куска туалетной бумаги и взглянула на меня, сказав:

— Помоги мне, мистер Диллард. Пожалуйста.

Вдруг я услышал голос, который не был ее. Голос из прошлого, голос беззащитной маленькой девочки... «Убери его от меня, Джо. Он делает мне больно».

Я посмотрел на нее и кивнул.

— Хорошо, Мисс Кристиан, — сказал я. — Я помогу. Теперь у вас есть адвокат.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ





26 апреля



17:05




Когда я позвонил Эрлин Барлоу и сказал, что берусь за это дело, она попросила меня встретиться с ней на стоянке позади клуба. Я никогда не был в этом месте раньше, но проезжал мимо него сотни раз. Я прибыл как раз после пяти вечера и припарковался рядом с черным БМВ. День выдался прекрасный, небо ясное и температура — не более двадцати градусов. Солнце клонилось на запад к закату, но когда я посмотрел на северо-восток, то заметил, что там собираются огромные черные тучи, ползущие по вершинам гор. Я опустил окно и почувствовал, что в воздухе пахнет дождем.

Пять минут спустя Эрлин вышла через заднюю дверь клуба, неся спортивную сумку. Она переоделась в комбинезон с расцветкой под зебру, который облегал ее настолько плотно, что можно было разглядеть каждую складку на ее теле. Она осторожно ступала на своих каблуках по гравию, поглядывая при этом направо и налево, и остановилась у окна моей машины, затем наклонилась и бросила сумку мне на колени.

— Все в порядке? — спросил я. — Вы выглядите немного нервной.

— Эти типы из ТБР следят за мной уже неделю. Это заставляет меня нервничать. Деньги в сумке, сладкий. Как Энджел?

— Напугана.

— Бедная. Прямо не могу вынести мысли, что она заперта в этом ужасном месте. Ты должен пообещать мне, что вытащишь ее оттуда.

— Сделаю все возможное.

— Наверное, будет лучше, если ты уйдешь сейчас. Нужно доставить деньги в безопасное место. Мы поговорим позже.

Она послала мне воздушный поцелуй, и я отъехал. Когда я вел автомобиль по дороге, то начал думать о том, что же я вез. В прошлом я получал большие гонорары от людей, обвиняемых в торговле наркотиками, но среди сумм не было ни одной, которая даже немного приблизилась бы к четверти миллиона. Я продолжал посматривать в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что никто за мной не следил. Если Ландерс знал, что происходит, то мог придумать причину, чтобы остановить меня для обыска моего автомобиля и изъять деньги.

Примерно в полутора километрах от дома я остановился на парковке небольшого торгового центра, запер пикап и вошел в винный магазин, чтобы купить бутылку хорошего шампанского. Я не мог отвести взгляд от пикапа все то время, пока находился в магазине. После того, как расплатился, я поехал в сторону дома и повернул на грунтовую дорогу, которая вела через лес к моему дому. Я хотел пересчитать деньги сейчас, зная, что когда подъеду к дому, Рио поднимет такой шум, что Кэролайн обязательно выйдет посмотреть. В то время, пока солнце клонилось к горизонту слева от меня, я начал считать. Пятьдесят пачек стодолларовых купюр по пятьдесят в каждой пачке. У меня это занятие заняло почти час, но все деньги были на месте. Я не мог в это поверить. Я переложил их в свою собственную спортивную сумку и поехал домой.

Кэролайн была на кухне, разгружая посудомоечную машину. Я подошел к ней сзади и поцеловал за ушком.

— Привет, дорогой — сказала она. — Описал ли Рио твою обувь?

— Сегодня я был быстрее его.

— Ты не звонил весь день. Как прошла встреча с мисс Барлоу?

Кэролайн звонила, но я не стал ей перезванивать. Сначала не был уверен, что возьмусь за дело Энджел, а потом побоялся, что не удержусь и все расскажу ей. Теперь же я поставил бутылку шампанского на кухонный стол, и спросил:

— Где Лили?

Кэролайн посмотрела на меня лукаво.

— На репетиции. Мама заберет ее и накормит. Она не приедет в ближайшие пару часов.

— Сара?

— Друг забрал ее, чтобы отправиться на встречу анонимных наркоманов.

— Хорошо. По крайней мере, она пытается.

Кэролайн посмотрела на шампанское.

— По какому поводу?

— Пойдем на веранду. Нам нужно поговорить.

— Буду через секунду.

Я взял два бокала под шампанское из шкафа, открыл бутылку и вышел на веранду. Я поставил бутылку и стаканы на стол и сунул сумку под него. Приближалась буря, и в воздухе посвежело, но у нас еще было немного времени. Только-только начинало темнеть. На юге Большая Медведица была еле видна, а приближающиеся облака освещала растущая луна. Отражение габаритных огней мелькали в озере, как светлячки. Понтон и катер двигались вверх и вниз по каналу в преддверии шторма.

Я зажег две масляные лампы, расположенные по обеим сторонам веранды и сел в тот момент, когда вышла Кэролайн. Она расположилась напротив меня. Я налил шампанского и пристально посмотрел на нее.

— Что? — спросила она.

— Я испытываю похоть, — ответил я. — Ничего не могу с этим поделать.

— Не сомневаюсь, что не можешь.

Когда она улыбалась определенным образом, то выше на ее левой щечке появлялась ямочка. Сейчас она улыбнулась именно так.

— Все прошло нормально, — начал я, — с мисс Барлоу.

— По телевизору я видела фотографию девушки. Она хорошенькая.

— И очень милая. Кроме того, есть большая вероятность, что она невиновна. Я сегодня говорил с ней.

Кэролайн ахнула.

— Ты общался с ней? Так вот где ты был весь день? Ты будешь ее защищать?

— Не думаю, что у меня есть выбор.

Глаза Кэролайн загорелись. Я точно знал, о чем она думает.

— Сколько? — спросила она.

— Как думаешь, сколько может стоить умышленное убийство и, возможно, смертный приговор, и, скорее всего, это мое последнее дело?

— Не знаю, — она потягивала шампанское и наклонилась ко мне. — Сколько?

— Угадай.

— Пятьдесят?

— Больше.

— Ух, ты,— сказала она. — Шестьдесят?

— Очень далеко. Бери больше.

— Прекрати, Джо. Семьдесят пять? Нет, ты выглядишь таким самодовольным. Не знаю, смогу ли я произнести это. Сто?

— Ты почти дошла до половины.

У нее отвисла челюсть.

— Ты же это не серьезно? — спросила она.

Не думаю, что она осознавала, что делала, когда подпрыгнула в своем кресле, как школьница.

— Очень серьезно. Ты на половине пути.

— До двухсот двадцати?

— Почти попала. Прибавь еще тридцать.

— Двести пятьдесят? — Она произнесла цифры, словно завороженная.

— Бинго! А что у нас есть для леди, которая угадывает сумму в двести пятьдесят тысяч долларов, дамы и господа?

Я наклонился, схватил сумку и бросил ее на стол.

Кэролайн сплюнула шампанское, которое только что глотнула.

— Это то, о чем я думаю...? Нет, это невозможно…, — она протянула руку и открыла сумку. — Джо! Это правда?

— Честное скаутское, — ответил я, держа руку на сердце.

Она начала подпрыгивать на крыльце, словно болельщица. Затем чуть ли не бегом обошла стол и обняла меня за шею так сильно, что едва не задушила.

— Немного сбавь обороты, Кэролайн. Я хочу пожить чуть подольше, чтобы иметь возможность их потратить.

Она остановилась как вкопанная, вернулась на свое место и сделала глубокий вдох.

— Я сейчас задохнусь. Или описаюсь. Расскажи мне, что произошло.

— Мне особо нечего поведать тебе. Женщина пришла, и мы немного поговорили, затем я отправился в тюрьму и пообщался некоторое время с девушкой. Кэролайн, я, правда, смог произнести эти слова. Я сказал ей: «Двести пятьдесят тысяч долларов наличными авансом», а она даже не вздрогнула. После того, как я побывал в тюрьме, я позвонил ей, и она заплатила мне.

— Хочу обцеловать все твое лицо прямо сейчас, — сказала Кэролайн. — хочу от тебя деток.

— У нас достаточно детей.

— О, Джо, невероятно. Это в значительной степени позволит уменьшить все наши тревоги.

— Это палка о двух концах, и ты это знаешь.

Она набросилась на меня прежде, чем я смог закончить свою речь, и стала целовать меня в лоб, губы, брови и уши.

— Мне нужно рассказать об этом кому-нибудь, — произнесла она, когда перестала целовать. — Где мой телефон? Я должна сообщить своей матери.

— Не делай этого, потому что зависнешь тогда на телефоне на час. Пей свое шампанское, давай просто понаслаждаемся им немного. У меня такое ощущение, будто мне предстоит отработать все эти деньги до последнего цента.

Я смотрел на нее, она сидела, усмехаясь, в мерцающем свете ламп. Кэролайн снова заглянула в сумку.

— Могу ли я прикоснуться к ним?

— Если хочешь. Теперь это твои деньги.

Она радовалась, как никогда ранее, и мне ничего не могло принести большего удовлетворения.

— Джо, какое облегчение! Сейчас... что бы нам купить?

— О чем ты говоришь? Ты должна быть экономной. Нечего покупать. У нас есть все необходимое.

— Давай потратим совсем чуть-чуть. Мы должны что-нибудь купить.

— Нет, ничего не нужно.

— Наоборот, надо, — Ее глаза светились озорством. — Тогда мы должны куда-нибудь съездить.

— Нет.

— Когда процесс закончится, мы должны отправиться на Каймановы острова или куда-нибудь в другое место. Где ты хотел бы побывать. Перестань быть такой занудой.

— Может, подумаем о том, что мы будем делать с деньгами сегодня вечером?

— Я очень хорошо знаю, как мы поступим с ними. Мы будем спать с деньгами. Я не спущу с них глаз до завтрашнего утра, пока не положу их в нашу банковскую ячейку. Потом подумаю над тем, что такое можно с ними сделать. Расскажи мне о девушке. Какая она?

— Она ... славная, — сказала я. — Она кажется, по правде говоря, милым ребенком.

— Она такая же милая как я?

— Даже близко нет.

— Хороший ответ.

Она протянула пустой бокал, и я наполнил его. Потом она подняла его:

— Ура, красивым девушкам и их богатым друзьям.

— Ура, — ответил я и сделал большой глоток шампанского.

— Когда будет предъявлено обвинение?

— В понедельник. В девять часов в Джонсборо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Вечер прекрасен. Я при свечах сижу на веранде с видом на воду, и рядом со мной находится красивая и немного пьяная женщина. Я только что за один день заработал денег больше, чем другие зарабатывают за пять лет. Нарушение закона и убийства не кажутся мне подходящими темами для беседы.

— Ты прав, — Кэролайн встала из-за стола и протянула руку. — Пойдем со мной.

Она повела меня в спальню.

— Тяжелая, — сказала она, кивнув на сумку в руке. — Приятная тяжесть.

После того, как мы вошли в комнату, она бросила сумку с деньгами в угол, толкнула меня на кровать и начала расстегивать блузку. Кэролайн — единственная женщина, с которой я спал. Мы были вместе так долго, что она точно знала, на какие кнопки нажимать.

И в течение следующего часа, она делала именно то, что нужно.




27 апреля



18:00




Агент Ландерс пробегал по пять километров в день, по крайней мере, пять дней в неделю. Он поддерживал форму, а кроме того, это помогало от последствий похмелья. На следующий день после ареста девушки, он делал пробежку по авеню Уотога в Джонсон-Сити, размышляя над тем, что он предпочел бы заняться сексом с малышкой, вместо того, чтобы арестовать ее. Мужик, она была горяча.

Кроме того, она была достаточно умна, чтобы не раскрывать рот. После того, как Ландерс арестовал ее, он провел с ней целый час в комнате для допросов. Единственное, что она сказала, что хочет поговорить с адвокатом. За пару дней до ареста Дикон Бейкер, окружной прокурор, вызвал Ландерса к себе в офис. Бейкер был жирным и тупым, разыгрывающим благочестие лицемером, но каким-то образом ему удалось добиться избрания на пост, так что теперь он командовал парадом. Он сообщил Ландерсу, что на него оказывают давление с целью, чтобы арест был произведен. Сын жертвы являлся заместителем шерифа и капелланом в другом округе и звонил по три раза на день. Кроме того, у покойного имелась кузина, которая жила в округе Картер и являлась активисткой Республиканской группы женщин, и также звонила каждый день.

— Подумаешь — сказал Ландерс Дикону, — пусть звонят.

У Ландерса не было особо много доказательств. В ночь, когда они провели облаву в «Мышином хвосте», они опросили сорок человек. Девять из них оказались сотрудниками, остальные — клиенты. Только один человек сказал, что видел Тестера. Ей оказалась стриптизерша по имени Джули Хейс. Она сообщила, что Тестер появился около девяти, просидел почти до полуночи, и сильно напился. Она призналась, что он цитировал Писание в одну минуту, а в другую уже получал приватный танец, и что он проявлял особый интерес к официантке по имени Энджел Кристиан. Хейс сказала, что около половины двенадцатого проповедник и Эрлин Барлоу беседовали около пяти минут, после чего тот вышел в переднюю дверь, а Барлоу и Энджел прошли через заднюю. В ту ночь ни Барлоу, ни Энджел больше не вернулись в клуб. Она также сообщила, что до дня убийства проповедника Барлоу водила корвет красного цвета, а на следующий день она уже была за рулем черного БМВ.

Никто из оставшихся в ресторане сотрудников не сказал ничего, что Ландерс смог бы использовать, поэтому он задал себе вопрос, а говорила ли Джули правду. Возможно, по какой-то причине она затаила злобу на Барлоу или на девушку, а может на обеих сразу. Однако Ландерс записал ее показания, и она их подписала, сказав, что готова давать показания.

Криминалисты нашли на рубашке Тестера несколько волосков, поэтому Ландерс взял показания с Хейс и на этом основании добился ордера на обыск дома Эрлин Барлоу на следующий день. Он также убедил судью подписать распоряжение о том, что Эрлин Барлоу и Энджел Кристиан должны были предоставить ему образцы своих волос для исследования. В доме Барлоу не обнаружили ничего, даже ни одного порно-видео. Однако Ландерс заставил фотографироваться девушку, так как у нее был жуткий синяк на лице.

Не было никаких следов красного корвета. Ландерс пробил имя Эрлин Барлоу по всем базам данным ТБР. Ни один корвет не был зарегистрирован на ее имя.

Через несколько дней ему позвонили из лаборатории. Два образца волос, обнаруженных на рубашке Тестера, принадлежали девушке. Это было самое серьезное доказательство, которое у них имелось, а насколько Ландерс мог судить, этого было недостаточно. Из лаборатории также сообщили, что в крови проповедника было обнаружено наркотическое вещество, которое используют при изнасилованиях, — Гамма-гидроксибутират (GHB), известное в народе как «земляк из Джоржии». Тот, кто убил его, до этого дал ему наркотик. Общеизвестно, что в любом стриптиз-баре, как правило, можно достать наркотики, но Ландерс не мог доказать, что препарат, обнаруженный в теле проповедника, был из «Мышиного хвоста».

Поэтому, когда Ландерс вошел в офис прокурора, он изложил состояние дела Дикону Бейкеру. Поведал о двух свидетелях: стриптизерше, которая могла иметь зуб, и портье в мотеле, который видел корвет, прибывший после Тестера около полуночи, и, возможно, видевший, как женщина поднималась по лестнице в его номер. Все остальные сотрудники клуба отрицали, что видели Тестера там, или, по крайней мере, сказали, что не заметили его. Но он определенно снял деньги в банкомате в баре вскоре после одиннадцати тридцати. Эрлин Барлоу солгала. Ландерс был уверен в этом, и остальные, вероятно, так же лгали. У него было совпадение ДНК с Кристиан, жуткий синяк на ее лице, сморщенный пенис, принадлежавший Тестеру (патологоанатом сказал, что он был отрезан после смерти). Не хватало только орудия убийства и автомобиля. Это все. Ах да, у них также был прекрасный образец жертвы. Проповедник в стриптиз-клубе. Присяжным это понравится.

— Позволь мне продолжить наблюдение за Эрлин Барлоу еще какое-то время,— предложил Ландерс. — Вдруг она совершит ошибку.

— Вот, как обстоят дела, Фил, — сказал Дикон. — Только между нами, ладно? Мне по барабану, что сын жертвы названивает и плевать на эту старую каргу из округа Картер. Так или иначе, мой секретарь общается с ними. Это не моя проблема. Однако, восемь лет назад, когда я баллотировался на пост окружного прокурора, мне пришлось конкурировать с действующим прокурором, и мне нужны были деньги, как толстому ребенку торт, и этот несчастный ублюдок, владелец «Мышиного хвоста», дал моему оппоненту пять тысяч наличными на его кампанию. А мне ни цента.

— И что?

— С тех пор у меня на него зуб. Ходили слухи, что Гас Барлоу промышляет наркотиками в клубе, но мы так и не смогли его поймать.

— Дикон, он же умер.

— Я знаю. Но его жена жива, не так ли?

— У нас нет никаких доказательств против нее.

Бейкер махнул рукой.

— Фил, ты же знаешь, как это бывает. У тебя имеются довольно сильные косвенные улики. Мы вынесем их на большое жюри присяжных, получим обвинительное заключение, и пойдем арестовывать девицу. Она, скорее всего, признается или начнет все сваливать на Барлоу. Если этого не произойдет, я подам прошение о смертной казни и этим плотно прижмем ее. Не беспокойтесь об этом. Иди, действуй дальше, потряси это дерево, и посмотри, что с него упадет. Черт возьми, в этом году будут проходить выборы. Если до августа я вытесню эту суку Барлоу из бизнеса, то это станет большим плюсом в глазах избирателей.

До августа. Год выборов. Вышвырнуть суку Барлоу из бизнеса. Ни одна из этих вещей не имела ничего общего с вопросом о смертной казни. Что на самом деле хотел сказать Дикон, так это то, что ему нужно, чтобы Ландерс кого-то арестовал. До тех пор, пока кого-то не посадили за убийство, не имело значения, виновата ли девушка. Не было никакого шанса предстать перед судом до выборов, и, если окажется, что она этого не совершала, ну так что ж, так тому и быть. По крайней мере, Дикон обеспечил бы себя едой за счет средств налогоплательщиков еще на восемь лет. Придурок. Он и его дерево.

Ландерс закончил пробежку и быстро принял душ. У него было свидание в восемь.




30 апреля



8:45




Я улыбнулся Тамми Льюис, красивой зеленоглазой блондинке с очень тонким чувством юмора и еще более острым язычком. Она работала секретарем окружного суда в течение двенадцати лет. Ее основной обязанностью было сидеть рядом с судьей Леонардом Грином во время судебных заседаний и заботиться о том, чтобы суд работал без сбоев. Уголовными делами занимались двое судей, чья юрисдикция распространялась на четыре округа, где проходила большая часть моей работы. Это были: Иван Грозный, как я называл Гласса, и Леонард Грин — танцующая машина. Я прозвал так Грина, потому что на рождественской вечеринке несколько лет назад он напился и начал танцевать на столе.

Дела распределялись по номерам. Нечетные числа отправлялись к Глассу, а четные — к Грину. На деле Энджел значится четный номер.

— Доброе утро, Тамми, — начал я. — Готовы к шоу?

— Что вы имеете в виду?

— Я представляю интересы Энджел Кристиан.

Тамми закатила глаза.

— Серьезно? Ну, что ж, вам повезло. Думаю, вопрос в том, готовы ли вы? Его королевское высочество хочет заняться вашим клиентом в первую очередь. Около часа назад ее привезли из тюрьмы, и в настоящее время она находится в камере для подсудимых. В зале суда уже три телевизионные камеры, и, по меньшей мере, пять фотографов из газет. Полно репортеров. По крайней мере, вы получите бесплатную рекламу от этого дела.

При мысли о средствах массовой информации в зале суда у меня упало сердце. Перед камерами судья Грин всегда был весьма воинственным. Он часто заявлял, что избиратели хотят, чтобы судья был жестким по отношению к преступникам, и если средства массовой информации присутствовали в зале суда, он считал, что не должен разочаровывать избирателей.

Я прошел через кабинет секретаря суда и вышел в коридор, который шел параллельно залу суда. Когда я достиг двери, то остановился и заглянул внутрь. Судьи Грина еще не было на месте. С этим судьей у нас была издавна затянувшаяся история споров, а иногда наши препирательства становились откровенно угрожающими. Я думал, что он был напыщенным, мелочным и не слишком умным. Он же считал, что я — агрессивный неандерталец. Возможно, мы оба были отчасти правы.

Отделение для жюри было заполнено телевизионными камерами, фотографами из газет и репортерами. Они начали шептаться, как только увидели, что я вошел в дверь и сел за стол защиты. Шесть одетых в форму помощников шерифа округа Вашингтон расположились по углам зала. Присутствие шестерых предназначалось обычно для особо опасных подсудимых, а я, естественно, не думал, что Энджел подпадает под это определение. Галерея для зрителей была почти полной — около ста человек, большинство из них подсудимые и их семьи. Они будут ждать своей очереди, не жалуясь, надеясь предстать перед судом без публичности, после того как пресса соберет свои вещи и покинет зал.

Дикон Бейкер общался с телевизионным репортером из Бристоля вблизи присяжных. Бейкер редко появлялся в суде и еще реже участвовал в судебных разбирательствах, но никогда не упускал возможности проповедовать достоинства судебной системы и полиции в средствах массовой информации. Новый первый помощник Бейкера, Фрэнки Мартин, умный, но еще неопытный малый, сидел за столом обвинения и рылся в файлах.

Ровно в 9:00 Уилки Бейнс, один из приставов уголовного суда, подошел к месту судьи Грина и повернулся лицом к толпе. Дверь офиса Грина открылась, и судья, казалось, проскользнул в нее. Серебряные коротко стриженые волосы были идеально уложены, а его черная мантия развевалась за ним.

— Всем встать, — крикнул Бейнс своим голосом лучшего глашатая в городе. — Начинается заседание Уголовного суда округа Вашингтон. Председательствует достопочтенный судья Леонард П. Грин. Пожалуйста, сохраняйте тишину.

Судья Грин поднялся по ступенькам на свое место и сел в черное кожаное кресло с высокой спинкой, находящееся прямо под большим портретом умершего деда судьи Грина.

— Спасибо, заместитель шерифа Бейнс. Садитесь, пожалуйста.

И я вместе со всеми в зале послушно сел на место.

— Доброе утро, — поприветствовал всех судья Грин.

— Доброе утро, — ответили почти все в зале, как будто боялись, что будут последствия, если они промолчат.

— Первое дело, которое будет разбираться сегодня утром — это Штат Теннесси против Энджел Кристиан, — он повернулся к прокурору. — Я вижу, что окружной прокурор сегодня решил лично почтить нас своим присутствием. Чему обязаны такой чести?

Лицо Бейкера слегка покраснело, и он встал.

—Ваша честь, это серьезное дело. Я здесь, чтобы убедиться, что все пройдет хорошо.

— И полагаю, чтобы получить немного бесплатной рекламы. Выборы в этом же году.

Бейкер считал, что судья Грин был слишком мягким по отношению к сексуальным преступникам, но не заявлял об этом явно в присутствии местных СМИ. Кроме того, он также открыто и активно поддерживал противника судьи на последних выборах. Ему нравилось говорить, что он не стал бы мочиться на судью Грина, даже если бы тот был охвачен пламенем. В свою очередь, Грин не упускал возможности при каждом удобном случае притеснять и унижать Бейкера. Уже несколько раз я видел, что дело чуть ли не доходило до драки. Они действительно ненавидели друг друга.

— Не я приглашал прессу, — сказал Бейкер. —. Думаю, что их присутствие здесь связано с первой поправкой (прим.пер. В первой поправке Конституции США говорится о свободе слова и свободе прессы).

— Может, и не вы их пригласили, но, наверное, у вас было много чего сказать по делу за последнюю неделю. Вас показывали по телевизору чаще, чем «Закон и порядок».

Бейкер опустился обратно в кресло. Он, то ли не хотел, то ли был не в состоянии спорить с судьей. Грин повернулся ко мне.

— Господин Диллард, что вы делаете за столом защиты?

— Представляю ответчика, судья.

Я знал, что он предпочитает «ваша честь».

— Она наняла вас?

Вопрос был глупый, и я боролся с искушением ответить на него должным образом.

— Да.

Судья Грин поднял брови, как будто хотел спросить меня: «сколько она тебе заплатила?». Потом повернулся к помощнику, который стоял ближе к двери, ведущей к камере для подсудимых, и рявкнул:

— Приведите обвиняемую.

Заместитель шерифа исчез в коридоре, а затем менее чем через минуту вернулся с Энджел. Кандалы на лодыжках вынуждали ее еле передвигать ноги. Вдруг все камеры направили на нее. В зале суда воцарилась полная тишина. За спинами заместителя шерифа и Энджел вдруг оказались еще двое помощников и К.Д.Даунс, шериф округа Вашингтон. Все хотели поучаствовать в шоу.

Судебный пристав осторожно подвел Энджел к трибуне, расположенной перед присяжными и непосредственно прямо перед судьей.

Я заметил, что прежде чем отойти, он похлопал ее по плечу. Энджел выглядела усталой, напуганной, растерянной и очень красивой. Я подошел и встал с ней на подиум.

Грин повернулся к Тамми Льюис.

— Позвольте мне увидеть обвинительное заключение.

Она передала документ судье. Он изучал его в течение нескольких секунд, а затем передал его Уилки Бейнсу.

— Отдайте это мистеру Дилларду, и занесите в протокол, что адвокату ответчика была предоставлена копия обвинительного заключения. Мистер Диллард, вашему клиенту может быть предъявлено обвинение в умышленном убийстве и надругательстве над трупом. Вы отказываетесь от формального зачитывания обвинительного заключения?

— Да, судья.

— Каким же будет заявление вашего клиента?

— Невиновна.

— Очень хорошо, — судья посмотрел на Дикона Бейкера. — Полагаю, что вы просите смертную казнь, не так ли, господин Бейкер?

— Да, ваша честь. Сегодня утром я подал его.

По количеству ножевых ран дело, скорее всего, тянуло на убийство при смягчающих обстоятельствах в лучшем случае. Безусловно, это преступление выглядело как убийство в состоянии аффекта. Но Бейкер подписывал смертные приговоры, как продуктовые магазины раздают купоны. На самом деле, он хотел смертной казни для всех обвиняемых в убийстве. Он делал это потому, что это давало ему главный инструмент для обмена и торга. Бейкер был известен своим предложением отозвать требование о смертной казни в обмен на признание вины перед судом независимо от того, насколько серьезно было убийство.

— Есть какие-то предположения? — спросил судья.

— Мы хотели бы ускоренный судебный процесс, — заявил я. — Мисс Кристиан находится в заключении без права выхода под залог. Поскольку она обвиняется в преступлении, и так как она не из этих мест и не имеет здесь никаких связей, мне бы не хотелось напрасно тратить время, прося вас об освобождении под залог. Но она настаивает на своей невиновности и хочет, чтобы суд начался как можно скорее. Я думаю, что буду готов к суду через три месяца.

Бейкер вскочил.

— Ваша честь, Штат никоим образом не сможет подготовиться ранее, чем через девять месяцев. Я думаю, вы должны это понимать. Эта смерть —

Я прервал его.

— Судья, я не хотел углубляться в это, но поскольку мистер Бейкер выступает против ускоренного процесса, я думаю, что есть кое-какие вещи, о которых вы должны быть проинформированы. Как вы знаете, я уже давно занимаюсь защитой, но у меня никогда не была дела, похожего на это. Полиция и окружной прокурор позволили всем узнать, что жертвой в данном деле являлся проповедник. Но они никому не сообщили, что свою последнюю ночь на земле он провел, напиваясь в стриптиз-клубе. Никто не знает, где он провел время между тем, когда покинул клуб, и временем, когда был убит. Этот случай не из тех, когда полиция сразу находит убийцу. Моя клиентка клянется, что не видела убитого после того, как тот покинул клуб. Она клянется, что не убивала его, и ей незачем ждать почти целый год, прежде чем суд присяжных будет рассматривать это дело.

— Протестую! — закричал Бейкер. — Мистер Диллард использует эту возможность, чтобы сделать дело сенсационным, и тем самым повлиять на потенциальных присяжных.

Именно это я и собирался сделать, но не стал бы в этом признаваться.

— Все, что я делаю, — продолжил я, — это прошу вас рассмотреть этот случай в суде как можно быстрее, так как невинная молодая девушка не должна остаться в тюрьме дольше, чем это необходимо.

Судья Грин размышлял несколько минут, а затем посмотрел вниз на Бейкера.

— Мистер Бейкер, Бог создал землю и небо за шесть дней. Безусловно, вы сможете подготовиться к судебному разбирательству за девяносто. Если вы не были готовы возбудить дело против нее, то не должны были предъявлять ей обвинения. Сколько времени вам нужно, чтобы представить дело в суд?

— Может быть, неделю, — ответил я.

— Планируйте на 24 июля. Это немного меньше, чем три месяца, начиная с сегодняшнего дня. Мистер Диллард, поскольку вы единственный, кто просил об ускоренном судебном разбирательстве, я надеюсь, что не увижу вас здесь с просьбой о продлении срока. Мы вышлем вам постановление в отношении графика досудебных слушаний, результаты экспертных заключений и установленных сроков, а также сроков подачи ходатайств и жалоб. Что-нибудь еще?

— Нет, судья, только не со стороны защиты, — произнес я.

Дата была назначена на ту же неделю, когда мы планировали пойти на матч «Смелых», но я не сказал ничего. Это не имело значения. Слушания за десять дней до выборов 3-го августа. Это был не такой уж тонкий способ судьи Грина оказания давления на Дикона.

— Мисс Кристиан, — сказал судья, — 24 июля вас доставят из тюрьмы, и вы получите справедливое судебное разбирательство. Вы должны позаботиться, чтобы на вас была гражданская одежда. Я не позволю жюри думать, что вас в чем-то ограничивают. Тогда до встречи, если у вас нет предложений, или вы решили изменить свое заявление.

Судебный пристав взял Энджел за руку и повел к двери. Я последовал за ними. Прямо перед тем, как мы достигли двери, я заметил человека, быстро шагающего в сторону барьера, отделявшего юристов от галерки. Он был высокого роста, примерно метр восемьдесят, и носил синий костюм из полиэстера. Я видел фотографии Джона Пола Тестера в газетах, и этот парень выглядел, как его молодая копия. Волосы были короче и темнее, но он уже отрастил пузо и носил такие же бакенбарды. Тестер указал на Энджел.

— Огонь возгорелся от гнева моего и пылает до глубин ада преисподнего! (прим.пер. Библия. Второзаконие, глава 32, стих 22), — прокричал он.

Все замерли от силы его глубокого голоса. Я встал между ним и Энджел, скорее впечатленный, чем напуганный.

— И поедает огонь землю и плоды ее, и опаляет уже подножия гор! Изнурят их муки голода, будут истреблены горячкою и лютою заразою. Обращу зубы зверей против них и яд змей, ползающих по земле. Ты забрала жизнь моего отца, Иезавель, и я клянусь отомстить тебе!

Я сделал пару шагов назад. Приставы уже медленно приближались. Они были осторожны и, очевидно, напуганы. Глаза Тестера были такими же синими, как яйца малиновки, и потемнели от ярости.

— А ты, фарисей! — продолжил он, переключая свое внимание на меня.

Его голос отдавался эхом от стен, и я заметил, как вены вздулись на его шее. Он шагнул через барьер и толкнул меня своим брюшком. Он был так близко, что я мог чувствовать его дыхания.

— Как ты смеешь хулить моего отца! Клянусь, ты заплатишь за это!

Я толкнул его в грудь. Он попятился назад, и в этот момент голос судьи Грина прорвался через этот хаос:

— Приставы! Арестуйте этого человека!

— Она убила моего отца! — кричал он, пока боролся с судебными приставами. — Иезавель убила моего отца!

Истерично рыдавшую Энджел быстро провели в комнату для присяжных, находящуюся рядом с залом суда. Я догнал ее и осторожно взял за плечи.

— Я не убивала его! — ее плечи дернулись. — Пожалуйста, скажите этому человеку, что я не убивала его отца.

— Я передам, — произнес я, зная, что даже близко не подойду к нему. — Не беспокойся об этом. Такое случается. Люди расстроены. Просто попытайся успокоиться. Через пару дней я приду в тюрьму, чтобы увидеть тебя.

Судебные приставы увели ее, и я вернулся в зал суда. Теперь мужчина уже был в наручниках и стоял напротив судьи Грина с опущенной головой, глядя вниз на свою обувь. Судья, по-видимому, только что закончил читать ему нотацию.

— Я понимаю бурю чувств, которые вы испытываете, — сказал судья Грин, — но вы, будучи капелланом и помощником шерифа, должны понимать, что мы не можем терпеть такое поведение в суде. Теперь идите, но впредь не грешите в моем зале суда. Слушание закрыто.

Сын Тестера — капеллан и помощник шерифа? Все надежды, которые были у меня по поводу того, что офис окружного прокурора будет действовать разумно, испарились.

Как только Грин скрылся в свои покои, я оглядел зал суда. Эрлин Барлоу сидела в последнем ряду. Я жестом пригласил ее встретиться со мной в коридоре.

Сегодня она была одета в черный брючный костюм, и ее макияж подходил для зала суда. Если бы я не знал лучше, то мог бы принять ее за адвоката.

— Теперь, когда мы закончили с предъявлением обвинения, я сделал кое-какое открытие, — сказал я. — Почему бы вам не прийти в офис около четырех, и мы посмотрим на то, что у них есть.

— Я буду там, сладкий.

Пока мы стояли вместе, я посмотрел в зал и увидел, что сын Тестера, прислонившись к стене, глядит в мою сторону. Его взгляд нельзя было спутать ни с чем. Это была чистая ненависть.




26 апреля



16:00




Перед тем как вся семья Эрлин Барлоу отвергла ее из-за побега с Гасом, бабушка научила Эрлин пунктуальности. Бабуля говорила ей, что опоздание говорит о плохом воспитании, а людям с плохими манерами не хватает характера. Эрлин не хотела, чтобы Диллард подумал, что ей не хватает характера, поэтому прибыла в его кабинет за десять минут до назначенного часа.

Как и Гас, Джо Диллард был крупным, сильным и красивым мужчиной. Если бы Эрлин была помоложе и не так предана Гасу, то могла бы всерьез задуматься над тем, как соблазнить мистера Дилларда. Он носил темные костюмы, цветные рубашки, однотонные галстуки, красивые туфли. Его волосы были черны, как смоль, и волнистые, то здесь, то там виднелись седые волоски. Глаза его были зеленые и на щеках имелись милые ямочки, которые Эрлин заметила. Кроме того, он хорошо говорил, и, очевидно, был умным человеком. Эрлин подумала, что он запросил немного завышенный гонорар за защиту Энджел, но если он ее вытащит, то это будет стоить каждого цента. Кроме того, эта плата не могла разорить Эрлин и отправить ее побираться. Если бы мистер Диллард знал, сколько денег у нее есть, то запросил бы вдвое больше. Гас заработал большие суммы сверх того, что он сделал на стрип-клубах, покупая и продавая различные вещи. Кроме того, он был застрахован, и когда умер, то адвокат сообщил Эрлин, что она богата как Джед Клампетт (прим.пер. Вымышленный персонаж — нефтяной магнат Джед Клампетт (JedClampett) из телешоу The Beverly Hillbillie с состоянием $9,5 млрд.).

Мистер Диллард показал ей, куда она может присесть. По всему столу были разбросаны бумаги.

— Говорили ли вы с Энджел? — спросил он.

— Она позвонила мне некоторое время назад. Бедный ребенок напуган до смерти. Тот инцидент в зале суда еще добавил.