23 января был день рождения Шен Сянь. Если Люо Цзяхай все еще находился где-то в Чанхоне, он мог прийти на кладбище почтить ее память. Полицейские установили скрытые камеры видеонаблюдения возле ее могилы; по всему кладбищу были рассеяны агенты, переодетые землекопами и готовые арестовать Люо Цзяхая, как только он появится.

– Ты где? – спросил Макс. – Прямо из аэропорта я направлюсь на вручение премии, перекушу по дороге. Домой не успеваю.

Несколько дней ничего не происходило. Утром 23-го числа камеры засекли возле могилы Шен Сянь мужчину и женщину, но это оказались ее родители. Пожилая чета медленно, терпеливо полола сорняки и очищала могильный камень. Потом супруги возложили памятные подношения и прочитали молитвы, встав перед памятником на колени. Наконец они ушли. Отец держал мать под руку, у обоих по щекам катились слезы. Больше на могиле никто не появлялся, а переодетые агенты докладывали со своих точек, что на кладбище «все спокойно». Бьян Пинь приказал продолжать наблюдение на случай, если Люо Цзяхай решится прийти среди ночи.

– Во сколько начало? – уточнила я.

– В девятнадцать, – напомнил Вульф.

Солнце уже садилось, уступая место сумеркам. По настоянию Бьян Пиня Фан Му, весь день просидевший перед мониторами, достал наконец из рюкзака коробку с ланчем и начал заталкивать еду в рот. Пока он жевал, офицер, занявший его место у экранов, вдруг дернулся и закричал, что кто-то подходит к могиле.

Я встала.

Фан Му отшвырнул коробку в сторону и подскочил к мониторам. На улице еще не до конца стемнело, но в камерах уже включилась функция ночного видения, и картинка была очень четкой. Перед мраморной глыбой памятника стоял седовласый мужчина, в пояс кланяющийся могиле Шен Сянь.

– Это не Люо Цзяхай, – пробормотал Бьян Пинь глухим от разочарования голосом. – Проклятье! Я уже собирался отдать приказ арестовать его…

– Поеду домой, наряжусь по полной программе.

Фан Му не шелохнулся. Взгляд его был прикован к монитору. При виде фигуры старика, кланяющегося могиле Шен Сянь, ледяная стрела пронзила его сердце.

– Вот и хорошо, – обрадовался муж, – наконец сходим на мероприятие, как обычные люди, отдохнем. До встречи.

Глава 32

Я бросила мобильный в сумку и ринулась к двери.

Ящик Скиннера

Хотя в дверь постучали условленным стуком, Люо Цзяхай все равно глянул в глазок. Искаженное оптикой, встревоженное лицо господина Ж. С носом-пуговицей уставилось на него оттуда на фоне причудливой дуги лестничной клетки.

– Эй, эй, – попытался притормозить меня Вовка. – Ты куда?

Люо Цзяхай отпер дверь, отложив нож, который до этого сжимал в руке.

Я обернулась.

Господин Ж. заскочил внутрь, поставил на стол принесенную коробку с тортом и плюхнулся в кресло, с трудом переводя дыхание.

– Надо почистить перья и явиться на тусовку во всем блеске.

– Что случилось? Почему вы так запыхались?

– Встретимся там прямо в зале, – кивнул Костин, – распечатай приглашение, оно в почте.

– О! – Господин Ж. сделал глубокий вдох, одновременно утирая пот со лба. – Поднимался по лестнице.

– Разве лифт сломан?

– Во многих лифтах сейчас ставят камеры наблюдения. Это опасно.

Глава 38

Несколько секунд они оба помолчали. Потом Люо Цзяхай спросил:

– И как обстоят дела?

Наши места оказались в первом ряду.

– Ч. и Ц. по-прежнему в следственном изоляторе, а Т. в госпитале, без сознания. – Господин Ж. понизил голос. – Х. вчера кремировали.

– Мне будет удобно выходить за призом, – заметил Макс.

– Он ведь пытался меня защитить! – простонал Люо Цзяхай, схватившись за голову и дергая себя за волосы. – У него была масса возможностей выбраться оттуда!

– Почему тебе? – удивился Костин.

– Не зацикливайся на этом. Такого исхода не мог предвидеть никто. – Господин Ж. положил руку на плечо Люо Цзяхая. – К тому же Х. считал, что он перед тобой в долгу.

Люо Цзяхай потряс головой и резко стряхнул руку господина Ж.

– Мне тоже хочется, – заметила я.

– Остальные в безопасности. И надо двигаться вперед. – Господин Ж. сделал паузу. – Очень надеюсь, что Т., когда очнется, будет держать рот на замке. Иначе Ц. несдобровать, и он это знает.

– Значит, пойдем втроем, – согласился Вульф. – Лампа, ты шикарно выглядишь.

– Я могу что-нибудь для них сделать? – Люо Цзяхай поднял голову; по его лицу лились слезы. – Я на все готов!

Я улыбнулась. Вот объясните, почему, если я целый день готовлюсь к торжеству, заранее делаю прическу, профессиональный макияж, покупаю модный наряд, туфли, то всегда выгляжу не лучшим образом. А если как сегодня: примчалась домой, схватила старое платье, наспех вымыла голову; волосы высохли, пока я носилась по квартире; села в машину, мордочку красила, стоя у светофора, – если все кое-как, на скорую руку, то я выгляжу королевой!

– Единственное, что ты сейчас можешь сделать, – это позаботиться о самом себе. – Господин Ж. снова положил руку на плечо Люо Цзяхаю и крепко его сжал. – Все мы знали, во что ввязываемся, когда согласились действовать заодно. Как я и сказал, не зацикливайся. Со временем мы подсоберем немного денег и передадим их семьям господина Т. и господина Х.

Люо Цзяхай утер слезы и кивнул.

– И одна серьга в ухе очень оригинально, – сказал Макс, – не знал, что это модно.

Господин Ж. улыбнулся и указал на торт на столе.

Я вытащила из сумочки зеркальце. М-да. Сережка и впрямь одна. Вторую я просто забыла надеть.

– Я принес тебе то, что ты просил.

– Мы с тобой отстали от моды, – согласился Костин, – а Лампудель на пике, у нее и туфли крутые! Правая белая, левая черная.

– О, большое спасибо.

Теперь мой взгляд переместился на ноги. Перед Новым годом я купила на распродаже очень красивые туфли. По цене одной пары можно было брать две разного цвета. Я схватила черные и молочные, понятно почему, они подойдут ко всему, и поставила их в гардеробе рядом. А поскольку я очень торопилась, то не заметила, что влезла в разные туфельки. Моя машина стояла в подземном гараже, сапоги я не взяла, помчалась к тачке в парадном виде. Остается лишь надеяться, что все присутствующие подумают, как Вовка, о моей безудержной креативности.

– А зачем нужен торт? У тебя день рождения?

– Не у меня. У Шен Сянь.

Раздалась барабанная дробь, в зале погас свет, на сцене он, наоборот, ярко вспыхнул, и появился Гриша Стеклов, он начал без вступления:

– Понятно, – сказал господин Ж. и сочувственно кивнул. – Тогда мне, наверное, лучше уйти.

– Ж., – внезапно окликнул его Люо Цзяхай. – Мое дело… когда мы им займемся?

– Нам десять лет. И в этот день мне хочется рассказать о человеке, который, сам того не подозревая, подсказал мне идею создания телеканала «Правдивый розыгрыш». Это Макс Вульф!

– Боюсь, придется немного выждать. – Господин Ж. вздохнул. – Ситуация чересчур напряженная, да и Ч. С Ц. не смогут участвовать в наших операциях еще некоторое время. Потерпи – я дам тебе знать, когда настанет момент.

Луч прожектора упал на моего мужа, я покосилась на него и поняла, что он удивлен.

* * *

– Да, да, Макс, это ты, – рассмеялся Гриша. – Вульф любитель пошутить над приятелями.

После того как господин Ж. ушел, в квартире снова воцарилась тишина. Довольно долго Люо Цзяхай сидел, глядя в пустоту, а потом перевел глаза на коробку с тортом. Казалось, это зрелище внушило ему решимость.

Он снял с коробки крышку, вставил в торт свечи, которые прилагались к упаковке, и по одной зажег их. Когда все свечи загорелись, выключил верхний свет.

Я ухмыльнулась. Это правда.

Колеблющиеся огоньки свечей придали темной маленькой комнатке ощущение уюта. Люо Цзяхай неподвижно смотрел на крошечные языки пламени, пляшущие перед глазами, пока в их свете не возникла хорошенькая девушка в белом кружевном платье. Он улыбнулся, и две крупных слезы выкатились у него из глаз и побежали к подбородку.

– Сейчас он остепенился, – продолжал Стеклов, – но раньше! Огонь! Не всем шутки Макса нравились. Лично я на него жутко обиделся. Собирался жениться, дошел до загса, и тут Вульф разыграл целый спектакль, представил меня уголовником, сбежавшим из лагеря. Прямо в загсе появилась пьяная «мамаша» жениха, три его брата с наколками. Родители невесты в это поверили, и…

– С днем рожденья… тебя… С днем рожденья… тебя… – запел Люо Цзяхай полушепотом, тихонько прихлопывая в ладоши, но очень скоро пение заглушили всхлипы.

«С днем рожденья, Шен Сянь…»

– Макс, – закричал женский голос, – я понятия не имела о том, что Гриша уже кого-то звал под венец!

* * *

Бьян Пинь подумал, что Фан Му в последние несколько дней ведет себя как-то странно. Он просидел целую рабочую смену в Департаменте соцзащиты, а на следующее утро помчался в Бюро регистрации граждан. Когда юноша наконец появился на работе, то молча уселся за компьютер и уставился в экран. Подумав, что коллега на пороге какого-то большого прорыва, Бьян Пинь спросил, какие у него новости, но тот лишь проворчал в ответ что-то неопределенное. Бьян Пинь мрачно спросил себя, что за игру затеял его подчиненный, но потом решил не мешать. Лучше будет подождать, пока Фан Му придет сам – в конце концов, Бьян Пинь ему не только начальник, но и старший товарищ, а это что-нибудь да значит.

Я всмотрелась. В ложе, справа от сцены, стояла стройная женщина.

Когда Фан Му, наконец, явился к Бьян Пиню в кабинет, то с порога огорошил его требованием:

– Капитан, мне нужно оружие.

* * *

– Если кто не знает, то там Софья, моя жена, – пояснил Гриша.

Тяжелый пистолет неудобно уперся Фан Му в бедро, когда тот уселся в машину. В оружейной юноша выбрал не легкие, относительно компактные модели вроде 64-й или 66-й, а 54-ю, самую увесистую. Единственной причиной было то, что 54-я модель показалась ему наиболее надежной. Кроме того, опытные сотрудники говорили, что она реже всего дает осечки и пользоваться ей проще. А это самое главное, когда приходится пускать оружие в ход.

– Вульф, после вручения премии я расцелую тебя, – продолжала женщина, – и пусть мне Лампа глаза выцарапает. Я очень рада, что ты ему сорвал первую свадьбу.

Фан Му запасся им просто на всякий случай, искренне надеясь, что стрелять ему не придется.

Зал захохотал.

* * *

Из громкоговорителя, повешенного на дереве сразу за оградой «Дома ангелов», холодный металлический голос повторял одну и ту же навязчивую мантру: «Сознавать общее положение в стране, сотрудничать с правительством и выполнять программу сноса и расселения – все это долг каждого законопослушного гражданина…»

– Да я и сам рад, – подхватил Стеклов, – но радость пришла через пару лет, когда я встретил Соню. До этого зело зол был, однако высказал Максу все, что про него думал, хотел отношения разорвать.

Когда сестра Чжао увидела, как внедорожник Фан Му притормозил у ворот, ее нахмуренный лоб немного разгладился и она поспешила приветствовать гостя, заставив себя улыбнуться.

У меня по спине побежали мурашки, руки стали ледяными, а Гриша вещал дальше:

– Решил заглянуть к нам? – Она открыла для него железные ворота. – Заезжай во двор, не оставляй машину на улице.

Весь в своих мыслях, Фан Му не стал заводить любезную беседу и просто спросил:

– Вульф возьми да и скажи: «Я тебе разрешаю меня разыграть. Сделай спектакль лучше того, что я поставил. И будем квиты». В моей голове мигом созрела идея агентства приколов! И я его создал! Потом открыл телеканал «Правдивый розыгрыш». Когда прибыль пошла, я Макса простил.

– Почему?

– Потому что эта банда ублюдков может попортить твою тачку. Окна они уже били.

Присутствующие опять засмеялись.

– Ладно, я понял. – Юноша взял с приборной доски толстую папку и захлопнул за собой дверцу. – Учитель Чжоу на месте?

– Где еще ему быть? – фыркнула сестра Чжао. – Проходи. Я присмотрю за машиной.

– И сегодня, в день десятилетия, я хочу вручить Вульфу и лучшим представителям его команды, любимой жене Евлампии, верному другу Владимиру, приз! Но до того, как они получат эксклюзивную статуэтку, над которой трудились лучшие мастера… Макс! Ты предложил мне разыграть тебя. Да так, чтобы переплюнуть на этом поле тебя, Вульфа. Я принял вызов. Ты стал участником нашего розыгрыша. Мы готовили его очень долго. Больше года! И я горжусь тем, что не нанимал актеров. Ты бы сразу почуял профессионалов! Мы подготовили простых людей, самых обычных! Поверьте, они гениальны. Вульф, ты понял, что произошло? Дело Анастасии Егоровны Петровой. Все записано! Сейчас вы увидите. Я временно исчезну. Макс, наслаждайся.

Фан Му поблагодарил ее кивком и поднял глаза на двухэтажное здание. Потом тяжело вздохнул и пошагал ко входу.

Учитель Чжоу был в одной из детских спален – чинил кровать. Когда Фан Му вошел, учитель оторвался от работы и поздоровался, удивленно улыбаясь.

Прожектор погас, зато вспыхнул экран. Я увидела Анастасию Егоровну, которая держала в руках коробку.

– Ого! Откуда ты тут?

– Можем начинать? – спросил чей-то голос.

Ответной улыбки не последовало. Довольно резко Фан Му сказал:

– Да, – кивнула моя соседка, – ох, боюсь! Вдруг не получится? Не смогу сделать все как надо?

– Учитель Чжоу, нам надо поговорить.

– Вы умница, талант, – произнес тот же баритон, – хотели стать актрисой. Вы прекрасно справитесь! Ну! Вперед без страха. Вы и ваша семья потрясающие. Все у вас получится. Помните, сколько денег заработаете. Они вам нужны?

– Хорошо. – Глядя в серьезное лицо Фан Му, старик кивнул и жестом пригласил его садиться. – Дело в Ляо Яфан?

Анастасия кивнула и нажала на звонок.

– Нет, – медленно произнес Фан Му. – Дело в Шен Сянь.

– Кто там? – спросил женский голос.

Учитель Чжоу содрогнулся всем телом, словно его пронзила молния, и доски, которые он держал в руках, посыпались на пол.

Реакция старика еще сильней убедила Фан Му в том, что интуиция его не подвела.

– Я, впустите меня, – сказала моя соседка.

– Вы знали Шен Сянь, правда ведь?

Диалог продолжился:

Казалось, все силы покинули учителя Чжоу, заставив поспешно опуститься на каркас кровати. Понадобилось несколько долгих минут, чтобы он наконец ответил.

– Не вижу почему-то вашего лица.

– Откуда ты узнал?

– Ночью двадцать третьего января вы приходили на ее могилу на кладбище «Пик дракона».

– Ой, неужели не узнали свою подружку?

Учитель Чжоу, задрожав всем телом, прошептал:

– Не вижу вас.

– Дай мне сигарету.

Фан Му вытащил пачку сигарет и протянул ему. Под его взглядом учитель Чжоу взял одну сигарету дрожащей рукой, прикурил и начал яростно затягиваться и выпускать дым.

– Так по голосу ясно. Это же я. Моя Лаурочка на днях вашей Фире ухо расцарапала.

– Учитель Чжоу, кто вы такой?

Старику явно было крайне некомфортно. С полуприкрытыми глазами он потряс головой, словно пытаясь прогнать воспоминания, от которых давно хотел избавиться.

– Анастасия Егоровна?

Фан Му знал, что ответа не получит.

– Чжоу Чженбань, мужского пола, родился седьмого сентября тысяча девятьсот сорок пятого года в Чанхоне. В шестьдесят четвертом поступил на факультет психологии Пекинского университета; в июле семьдесят первого стал преподавателем Университета Чанхона. В восемьдесят третьем году в Чанхонской городской академии социальных наук был основан Институт психологии, и Чжоу Чженбань стал его директором. В девяносто девятом внезапно уволился, и с тех пор его местонахождение неизвестно. – Юноша захлопнул папку. – Однако мне удалось выяснить, что пять лет назад Чжоу Чженбань сменил имя на Чжоу Гуоцинь, а позднее основал детский приют под названием «Дом ангелов». А сейчас он сидит прямо передо мной.

– Ну, конечно, откройте, дорогая.

Учитель Чжоу усмехнулся:

Дверь распахнулась. На пороге стояла… я.

– Что ж, ты неплохо поработал.

Макс взял меня за руку. А действо стало разворачиваться…

– В первый раз, когда я остался на ужин в «Доме ангелов», вы упомянули, что учились в Гарварде, в высоком дворце из белого камня. – Фан Му вытащил из папки фотографию. – Я выяснил, что это здание называется Уильям-Джеймс-Холл и что именно там находится психологический факультет. Я поискал среди чанхонских психологов по имени Чжоу и без проблем нашел информацию о вас.

Сколько времени длилось видео? Не знаю. Мне оно показалось бесконечным. Когда зажглись люстры, я шепнула Максу:

– Если ты и так все обо мне знаешь, зачем спрашивать?

– Посмотри, я, наверное, краснее помидора?

– Потому что я хочу выяснить, какие отношения связывали вас с Шен Сянь.

Вульф поцеловал меня в щеку.

Учитель Чжоу молча вытащил новую сигарету из пачки, прикурил и сделал глубокую затяжку. Фан Му ждал.

Покончив с сигаретой, старик тяжело вздохнул и поднял голову.

– Все отлично. Это просто месть. Сделай вид, что тебе смешно.

– Маленький Фан, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Но прошу, расценивай это как покаяние старого человека за ошибки, совершенные в молодости. Не знаю, сможешь ли ты простить меня после того, как выслушаешь то, что я собираюсь сказать, но, поверь, с самого дня основания «Дома ангелов» я посвятил свою жизнь искуплению былых грехов.

На сцену снова вышел Стеклов. Он улыбался во всю физиономию.

Фан Му вгляделся в его печальные глаза и впервые увидел в них слезы – слезы раскаяния и тоски. Он медленно кивнул.

– Макс, ну как? – спросил он.

– Ладно. – Учитель Чжоу сжал руки в кулаки, словно готовясь выдать постыдный секрет. – Ты когда-нибудь слышал о ящике Скиннера?

– Ящик Скиннера? – Глаза Фан Му расширились. – Вы говорите о Берресе Фредерике Скиннере?

– Супер, – ответил Вульф, – мы здорово повеселились!

– Да! – воскликнул учитель Чжоу, изумленный. – Ты точно обыкновенный полицейский?

– Да, да, да, – добавил Костин, – правда смешно. Лампа, как мы назвали это дело?

Фан Му не ответил. Скиннер был одним из самых знаменитых американских психологов, специалистов по поведению человека. Он возражал против того, что психоанализ – единственный метод, позволяющий проникнуть в тайны человеческой души, и был сторонником предсказывания и контролирования человеческого поведения, а не просто описания психологических состояний и процессов. Скиннер предложил теорию «оперантного обусловливания», считая, что люди и животные ведут себя определенным образом, реагируя на окружающую среду ради достижения своих целей. Если за свое поведение они получают награду, то повторяют его в будущем чаще; если же поведение приводит к отрицательным результатам, оно постепенно угасает и сходит на нет. Соответственно, по его теории человеческим поведением можно манипулировать с помощью положительного или отрицательного подкрепления, корректируя его. Так возникла теория модификации поведения Скиннера. Он опробовал ее на животных, создав так называемый «ящик Скиннера». В ящике имелось несколько устройств, включая лотки для подачи пищи и небольшие педали. Скиннер сажал животное – обычно голубя или мышь – в ящик и изучал его реакции на различные стимулы. По слухам, он проводил эксперименты даже на собственной дочери, посадив ее в увеличенную версию ящика.

Я встала.

Но какое отношение спорные теории Скиннера имели к их делу?

– Можно мне на сцену?

– В восьмидесятых-девяностых годах научная мысль в стране, до тех пор подавляемая, внезапно расцвела… – Учитель Чжоу смотрел в одну точку, словно вспоминая ту великую эпоху подъема и энтузиазма. – Большая часть моей жизни прошла во времена Культурной революции. Только представь, как счастлив я был, получив шанс воплотить свою мечту! Ведь жизнь – всего лишь череда стремительно мчащихся лет, а какому ученому не хочется оставить свои теории и труды будущим поколениям? В общем, заняв пост директора Института психологии, я решил посвятить себя проекту, который, как мне тогда казалось, может изменить ход человеческой эволюции. Я назвал его Проектом трансформации поведения.

– Трансформация поведения? Что это такое?

– Солнышко, я тебе все разрешаю, – сказал Григорий.

– Из своих экспериментов Скиннер сделал вывод, что так называемой «свободной воли» не существует, а все наши действия контролируются простыми механизмами подкрепления. Хотя его теорию сильно критиковали, на самом деле она принесла немало пользы. Десенсибилизация и имплозивная терапия, которые используются для лечения фобий и тревожных расстройств, базируются на скиннеровом бихевиоризме. Скиннер мечтал построить человеческое общество на основе поведенческой инженерии и использовать собственное направление «радикального» бихевиоризма для контроля над человеческим поведением. Должен признаться, меня его теории очень интересовали, поскольку во времена Культурной революции я стал свидетелем массы деяний, идущих вразрез с природой человека. Мне хотелось понять, что заставило целую нацию скатиться в коллективное безумие. Если б я сумел выявить эту загадочную силу, нам удалось бы упрочить и укрепить в обществе гуманизм и сделать мир значительно лучше. Поэтому мы и разработали масштабный проект по глубинному влиянию на человеческое поведение, то есть по его трансформации.

Я поднялась по ступенькам и встала у микрофона.

– Вы хотите сказать… – Фан Му внезапно замутило. – Вы собирались использовать обучение, чтобы подкрепить некоторые черты поведения и таким образом повлиять на него? Как при дрессировке животных?

– Я понимаю твое возмущение. – Учитель Чжоу прикрыл глаза. – И знаю, что мой эксперимент был неэтичным. Но я не мог противиться соблазну научного успеха. Тогда мне казалось, что, даже если потомки станут меня критиковать, как критиковали Скиннера, но я сумею раскрыть природу человеческого поведения, оно будет того стоить. Поэтому я принял решение воплотить Проект трансформации поведения в жизнь.

– Мы назвали это дело «Компот из овощей и фруктов». То, что невозможно превратить во вкусный напиток. Из всех щелей торчали уши! Зачем Питирима-Татьяна рассказала мне про ключника, а? Какое отношение эта история имела к расследованию?

Небо за окном внезапно потемнело. На город надвинулась полоса серых туч; вот-вот должен был пойти снег. Лица обоих мужчин, сидевших в неосвещенной комнатке, скрылись в потемках; светились лишь оранжевые точки на концах сигарет.

Стеклов махнул рукой, из кулисы вышла бабка, которая на ходу заговорила:

– О проекте знали только я и мой ближайший помощник, – продолжал учитель Чжоу. – Первым делом мы отобрали несколько человек в качестве подопытных – это были в основном дети из обычных семей. Каждый год студенты-выпускники проходили в моем Институте интернатуру. Я поручал интернам наблюдать за подопытными и вести беспристрастные дневники их поведения, но не сообщал, зачем это нужно. Тем временем я втайне нанимал волонтеров для участия в эксперименте. Это тоже были обычные люди, и, проведя с ними серию собеседований, я проверял, не знакомы ли они между собой и нет ли между ними какой-либо связи. Волонтеры подстраивали для подопытных стрессовые ситуации: например, делали их свидетелями сексуального акта, толкали в объятия к незнакомому человеку, оставляли в одиночестве в полной темноте и так далее и тому подобное. После инцидента волонтер подписывал договор о неразглашении и получал денежное вознаграждение, после чего я прекращал любые контакты с этим человеком. По завершении данной стадии я увольнял интернов, наблюдавших за подопытными, и заменял их новыми, которым поручалось наблюдать за реакциями и поведением подопытных после стресса. Эти интерны тоже не знали, зачем ведется наблюдение. Так я обеспечивал секретность, чтобы никто не узнал о сути эксперимента.

– Ну, про ключника в сценарии не было ни слова. Я сама про него сочинила.

Фан Му нахмурился.

– Зачем? – усмехнулась я.

– Правильно ли я понимаю, что вы искусственно создавали стрессовые ситуации в жизни подопытных?

– Интересная такая байка, – ответила старушка.

– Правильно. – Это слово далось учителю Чжоу с трудом. – Так я мог заставить подопытных думать и действовать, как мне было нужно. Иными словами, жить той жизнью, которую я избрал для них.

Я посмотрела на Григория.

Взгляд Фан Му был направлен на дощатый пол. Внезапно он поднял глаза и посмотрел старику в лицо. Учитель Чжоу сидел, привалившись к стене, подбородок его упирался в тощую грудь, и выглядел он как ребенок, пойманный за серьезным проступком. «Кто бы мог подумать, – изумился Фан Му, – что в сердце этого человека таились злые намерения!»

– И что случилось потом?

– Режиссер неплохо поработал с артистами. Можно их всех позвать? Но ему следовало объяснить им: «Люди, давайте без отсебятины, а то получится капустник». Так и вышло.

– В первой группе подопытных было пять человек. Кроме ребенка, ставшего свидетелем сексуального акта, ни у кого из них не возникло никаких устойчивых долгосрочных эмоциональных реакций, поэтому десять лет спустя я набрал вторую группу. К тому времени я стал гораздо более уверенным и планировал длительный эксперимент сроком на двадцать, а то и двадцать пять лет. Удайся он, и я достиг бы величайшего успеха, а весь научный мир завидовал бы мне. Скиннер доказал, как положительное подкрепление формирует хорошее поведение, а я собирался доказать, как эффективное наказание формирует мысли и поступки человека. Но ровно два года спустя произошло непредвиденное…

– Да они только этого и ждут, – потер руки Стеклов, – искупайте наших ребят в аплодисментах.

– Что именно? – воскликнул Фан Му.

Из-за бархатного занавеса потянулась вереница людей. Когда на сцене выстроились все участники розыгрыша, я их похвалила:

– Вы молодцы. А где Рваный Лис, который подсказал нашему сотруднику имя князя Нуаре?

Учитель Чжоу испустил долгий вздох и оперся затылком о спинку кровати.

Стеклов ударил себя кулаком в грудь.

– Оцените мой ум. Восхититесь подготовительной работой. Мы узнали все про друзей ваших сотрудников. Но его тут нет.

– Я читал отчет интерна, который наблюдал за одним из подопытных, и понял, что у того развилась крайне странная эмоциональная реакция, гораздо более глубокая, чем я мог предположить. За этого подопытного отвечал мой ассистент, и я обратился к нему с вопросом. Сначала он не хотел отвечать, но я настаивал, и он признался, что с одним из волонтеров возникла проблема – он вышел за рамки эксперимента и изнасиловал девушку…

– Потрясающе, – согласилась я, – хотя это совсем не трудно, вы зашли в соцсеть и получили что надо. Князь Нуаре!

– Шен Сянь? – ахнул Фан Му.

– Да, мой ангел, – улыбнулся Альберт Алексеевич, – я был честен с вами. Все, что мы с Лукрецией сообщили про наших родителей, – правда.

– Да. – Слеза скатилась по бледной щеке учителя Чжоу. – Новость потрясла меня до глубины души. Весь день я просидел у себя в кабинете. Я начал сомневаться, что мои изыскания являлись подлинным научным экспериментом, и впервые задумался о том, чтобы закрыть проект. Но то, что случилось дальше, перевернуло всю мою жизнь.

– Только приврали насчет украденной коллекции американца, – подчеркнула я. – Зачем?

– И что произошло?

– Да его память подводит, – объяснила Лукреция, – он забыл про большой куш нищей герцогини, зато вспомнил про коллекцию камней. Ее и правда украли, но давно. У него склероз: то, что сегодня утром случилось, как ластиком стерло, а события пятидесятилетней давности он помнит. Накосячил брат, но все равно здорово сыграл.

Учитель Чжоу, прислонясь к изголовью кровати, заплакал, содрогаясь всем телом. Фан Му смотрел на плачущего старика и не мог понять, что чувствует к нему – сострадание или гнев.

– О! Роман Шныркин, – обрадовалась я, – вы сейчас не будете плакать?

Постепенно рыдания затихли. Учитель Чжоу вытер глаза рукавом и сказал дрожащим голосом:

– Нет, – улыбнулся парень, – но ведь я был хорош!

– Один из детей, наших подопытных, не справился со страхом, который мы в нем поселили, и покончил с собой. Его звали Вейвей.

– Очень, – похвалила я, – все талантливы. Но маленький косячок! Тетушка у двери в клинику, куда я приехала к Роману, не участвовала в розыгрыше, она сказала врачу, который прекрасно исполнил свою роль: «В третьей палате не наш мужик сидит». И это подтвердило наши сомнения. Признаюсь, мы сначала поверили Анастасии, но чем дольше занимались этим делом, тем отчетливее понимали – что-то тут не так. Во-первых, у дочери Питиримы Арины огромная разница в возрасте с мужем Игорем. Она родилась, когда ему исполнилось 15 лет. Везде нестыковки во времени. А с лагерем вообще ерунда. Откуда там взялись скелеты, которые видели Рома и Паша, если Алексей с братом были там около года назад? Игорь, что так быстро разложился до костей? И много чего еще. Ну да ладно. Это было увлекательно. Спасибо. Единственное, что мне не понравилось, – это снотворное, которым меня угостила Питирима-Татьяна.

– Что? – Фан Му вскочил на ноги. – Сын сестры Чжао?

– Крошечку всего подсыпала, кто же знал, что тебя так унесет? – вздохнула Молоканова.

– Да, – ответил учитель Чжоу. В его глазах Фан Му почудилась мольба: старик словно просил ударить его, избить до полусмерти. – После того как Вейвей погиб, я решил полностью прекратить эксперимент. Я уничтожил все свои материалы, включая научные публикации, на которые положил кучу труда. Потом уволился с поста директора, считая, что не заслуживаю признания как психолог. Сменил имя и полностью отстранился от того круга, в котором вращался раньше. Купил участок земли и основал приют. Потом привез сюда сестру Чжао, которая была на грани нервного срыва. Я причинил непоправимый вред множеству детей и теперь хотел позаботиться о других, брошенных и настрадавшихся. Мне казалось, что, помогая им, я смогу искупить грехи своей юности.

Я дернула Стеклова за рукав.

Учитель Чжоу без сил привалился к стене, словно этот рассказ выпил из него остатки энергии. В то же время спокойствие на его лице говорило о том, что, раскрыв свой секрет, он снял с души тяжкий груз и теперь испытывает облегчение.

Но Фан Му успокоиться не мог. Закурив, он постарался взять себя в руки. До сегодняшнего дня юноша искренне восхищался старым учителем. Но в прошлом этот человек стал причиной множества трагедий.

– Ваши актеры слишком любят импровизацию. Зачем семью Петровой-то отравили? А? Эта линия к чему?

Докурив, Фан Му снова раскрыл свою папку. Стараясь говорить как можно более официальным тоном, он задал вопрос:

– Учитель Чжоу, вы сохранили какие-либо записи со своего эксперимента?

– Лампулечка, это мне в голову пришло, – защебетала моя соседка, – действие разыгрывалось вяло, тягомотно. Вот мы с Тиной и решили внести яркие краски.

– Нет.

– Хорошо. Можете ли вы вспомнить имена подопытных, интернов и волонтеров, участвовавших в нем?

Зал захохотал.

– Некоторых я помню.

– Прекрасно. – Фан Му достал из папки лист бумаги и протянул учителю Чжоу ручку. – Обведите те имена, которые кажутся вам знакомыми.

Я посмотрела на счастливого Стеклова и незаметно, но больно ущипнула себя за запястье. Давай, Евлампия Романова, ты справишься, ты лучше тех, кто стоит сейчас на этой же сцене. Не знаю, каким образом Гриша вынудил всех этих людей участвовать в своем спектакле. Понятия не имею, как он расплачивался с ними: деньгами или услугами? Или заставил участвовать шантажом? Да мне это и неинтересно. Но я сейчас имею возможность испортить Стеклову его торжество. Надо только убедительно сыграть свою роль. Так, чтобы все поверили. Давай, Лампа, ты справишься.

Учитель Чжоу надел очки и просмотрел список от начала до конца. Выражение его лица при этом резко изменилось. Он поднял голову.

– Где ты это взял?

Я весело улыбнулась.

Лицо Фан Му осталось непроницаемым.

– Просто отметьте знакомые имена.

– Прости, Гриша! Но мы знали, что являемся участниками твоего розыгрыша. Питирима угостила меня снотворным. Зачем?

Учитель Чжоу еще раз просмотрел список, обвел в нем несколько имен и вернул Фан Му листок.

– Я хотела… – начала старуха.

Юноша посмотрел: учитель Чжоу обвел имена Шен Сянь, Тан Чжи, Чжан Десяня, Чжан Пейяо, Ма Чунпея и Сиа Лили.

Видя, как Фан Му нахмурил брови, учитель Чжоу повторил свой вопрос:

Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.

– Откуда у тебя этот список?

Поколебавшись секунду, юноша решил сказать правду.

– Ваш ответ мне не нужен и не интересен. Все поняли, что это спектакль. Итак, меня опоили зельем. Но я заснула не на сутки. Почему? Не важно. Питирима считала, что я дрыхну, и позвонила организатору. Конечно, Стеклов купил себе номер на чужое имя. Зачем Питирима ему звонила?

– Полиция подозревает Тан Чжи в убийстве Чжан Пейяо, а Чжан Десяня – в убийстве Ма Чунпея.

– Я хотела… – снова начала бабка.

– Что? – воскликнул учитель Чжоу. – Чжан Пейяо и Ма Чунпей были волонтерами, отвечавшими за Тан Чжи и Чжан Десяня соответственно.

– Ой, да ясно, – опять оборвала ее я, вытащила телефон, включила запись и приставила трубку к микрофону.

Фан Му почувствовал, как кровь отлила у него от лица.

Зал затаил дыхание.

– Что именно они должны были сделать?

– Дай-ка вспомнить… – встревоженно произнес учитель Чжао. – По моему плану Чжан Пейяо должен был бросить Тан Чжи в пустом кинотеатре; Ма Чунпей и Сиа Лили притворялись отцом и дочерью… Они занимались сексом перед Чжан Десянем… А что случилось с ней? с Сиа Лили?

– Вам ясно? – засмеялась я. – Жадная Питирима, которая, кстати, и с нас потребовала холодильник и стиральную машину, испугалась, что ее надуют, не заплатят, и вызвала к себе Стеклова. Да, да, с ней говорил Гриша. Мы это сразу поняли, услышав его слова: «Зело зол однако». Спящая я стала гарантией получения денег Питиримой. Если ей не заплатят, она меня разбудит и выложит мне правду. Григорий это понимал, поэтому приехал и расплатился. Хрипел он потому, что простудился. Костин обработал запись с помощью компьютера, есть программа, восстанавливающая истинный голос того, кто говорит. Да, Володя?

– Умерла шесть лет назад от третичного сифилиса, – ледяным голосом ответил Фан Му. – В противном случае Чжан Десянь убил бы и ее.

Я посмотрела в зал. Ну, Костин, не подведи.

Лицо учителя Чжоу покрылось меловой бледностью. Он выхватил листок из рук Фан Му.

– Но кто такие Хан Лунха, Цу Рюй, Шен Баоцян и Нье Баоцин?

– Детский сад, – расхохотался Вовка, – за пять минут я все очистил и услышал голос Гриши. Анекдот просто! Да еще это его «зело зол». Он пару минут назад опять так выразился.

– Шен Баоцян и Нье Баоцин – жертвы еще двух убийств. Мы подозреваем, что их убили Цу Рюй и Хан Лунха.

– Хорошо, тогда скажи, какое отношение имеют Цу Рюй и Хан Лунха к Тан Чжи и Чжан Десяню? – Учитель Чжоу, казалось, цеплялся за последнюю соломинку.

– Мы считаем, что эти четверо сговорились между собой и привлекли сбежавшего из тюрьмы Люо Цзяхая. – Фан Му пристально посмотрел учителю Чжоу в глаза. – Парня Шен Сянь.

Рот учителя широко распахнулся от изумления. Несколько секунд он молча таращился на Фан Му. Наконец снова откинулся на спинку кровати, и ее ржавая металлическая рама протестующе заскрипела.

– А это означает… – прошептал учитель Чжоу.

– Это означает, – продолжил Фан Му за него, – что Проект трансформации поведения продолжился.

– Невозможно! – вскричал учитель Чжоу, спрыгнув с кровати. – Я уничтожил все материалы эксперимента много лет назад. Никто не мог узнать, кого я нанимал волонтерами!

– Нет ничего невозможного. – Фан Му шагнул вперед и встал со стариком лицом к лицу. – Кто был тогда вашим ассистентом?

Учитель Чжоу дернулся, как от пощечины. Он прожег Фан Му гневным взглядом, но тут же взял себя в руки.

– Прости, но сейчас я не могу тебе этого сказать. Дай мне несколько дней, и я все объясню. Я посеял семена зла – так позволь мне все исправить.

Фан Му ответил не сразу. Наконец он произнес:

– Хорошо. Остаемся на связи, – и развернулся, собираясь уходить. Но уже на пороге оглянулся и спросил негромко: – Кстати, как звали волонтера, который изнасиловал Шен Сянь?

– Ван Женсянь. Он тогда работал водопроводчиком. – Учитель Чжоу стоял неподвижно в темном углу комнаты. – Мне очень жаль. Я должен был сразу заявить в полицию.

– Нам просто стало интересно, – продолжала я, – как Гриша закончит эту историю? Не зря же он нас позвал, премию вручает. Звонил, беспокоился, мне напоминал, слишком суетился. И вот мы здесь! Спасибо, Гриша, было весело! Правда, Макс? Иди сюда! Вова, ты тоже!

* * *

Вульф поднялся на сцену и взял у меня микрофон.

– Гриша, прости меня за тот глупый розыгрыш. С другой стороны, из-за него ты теперь женат на прекрасной Сонечке. Ну да, мы раскусили твой замысел благодаря Лампе, которая вовремя проснулась и сделала запись. Но дали тебе возможность завершить начатое. Почему? Мы с тобой оба гениальные создатели розыгрышей. Давай объединимся? Представляешь, каких дел мы вместе наворочаем?

Небо, весь день медленно набухавшее тучами, наконец разразилось снегопадом. Снег сыпал все сильней и сильней, пока не накрыл землю белым одеялом. Фан Му припарковался у обочины и позвонил в департамент: дал поручение разыскать Ван Женсяня и несколько раз подчеркнул, что за ним необходимо немедленно установить круглосуточное наблюдение, потому что на него будет охотиться Люо Цзяхай. Дав отбой, Фан Му отключил мобильный телефон и несколько минут посидел с закрытыми глазами. Потом опять включил связь, и тут же ему позвонил Бьян Пинь, желавший узнать, каким образом этот Ван Женсянь связан с их делом. Фан Му сказал, что все объяснит, когда приедет в офис. Похоже, Бьян Пинь понял, что подчиненный не в настроении. Он велел быть поосторожнее за рулем и дал отбой.

– Только меня, ребята, не трогайте, – закричал кто-то из публики, – мне уже страшно!

Небо висело над землей так низко, что, казалось, вот-вот раздавит город; узкая улочка уводила прямо в глубину черных туч. «Дом ангелов» скрылся за снежной пеленой. Сколько Фан Му ни вглядывался, в его окнах не было видно ни огонька.

Макс протянул руку Стеклову.

«Дом ангелов». Проект трансформации.

– Мы вместе, как раньше?

Фан Му повторял эти слова снова и снова до тех пор, пока не осознал, почему учитель Чжоу назвал свой приют «Домом ангелов». У ангелов есть крылья. Они могут улететь в любой момент, и никакие эксперименты им не страшны.

Гриша заставил себя улыбнуться и обнял Вульфа.

Он вдавил в пол педаль газа, и внедорожник помчался по засыпанной снегом улице. Обычно в это время окошки пригородных домов ярко горели, но сейчас, за снежной завесой, их свет был едва различим. Белая пелена, мгновение назад соединявшая небо и землю, внезапно стала серой и угрожающей, а небо накрыло город гигантским свинцовым котлом.

Внутри машины было тепло, но, подъезжая к департаменту, Фан Му все острей чувствовал озноб.

– Два идиота помирились. И это прекрасно. А приз мы отдадим Лампе! Сонечке корзину цветов. Что бы мы делали без наших жен?

Он думал про Хона Янсяо, про Ма Кая, про Сун Пу…

Весь город был одним страшным, угрожающим ящиком Скиннера.