Выскочив из бассейна, он сбегал в предбанник и вернулся с длинным свертком, из которого вытащил новенький меч. Меч этот, как и остальные два, лежавшие в свертке, был куплен сегодня утром в магазине «Кольчуга».

Дмитрий внимательно осмотрел лезвие, взвесил меч в руке:

— Халтура.

— Сам знаешь, здесь нормальных кузнецов днем с огнем, — вздохнул Капитан.

— То ли дело арконские мечи. — Боцман восторженно закатил глаза.

— Арконские быстро тупятся, — возразил Капитан. — Они так, для показухи больше. А вот у лусынов, это да.

— Да у твоих лусынов не мечи — зубочистки! И брюликов на рукоятках столько — поцарапаться можно.

— Зато, говорят, с лусынской «зубочисткой» можно и против Строителя выступить.

— Лажа! — Поморщился Боцман, — да и что теперь говорить-то о них, о Строителях? Кончились. Рассосались…

Треп о мечах вывел Дмитрия из апатии. Он сел на край бассейна, потянулся. И спросил:

— А как насчет меча Тромпа?

— Какой меч в руках у Тромпа, тот, думаю, и будет меч Тромпа, — пожал плечами Капитан.

Дмитрий поджал губы, склонил голову набок. Потом сказал:

— Сомнительно. Должен быть конкретный меч…

— Возьми пока этот, — Капитан снова протянул Дмитрию меч из магазина «Кольчуга». Себе взял другой, Боцману вручил третий. — Начали?

— Что ж, — Дмитрий выписал мечом в жарком влажном воздухе тройную «восьмерку», — нападайте…

И бандиты напали. Дмитрий сразу понял, что недооцинивал двух ублюдков. Мечами они владели превосходно. «Укол пера» — ревер, удар черенком, «Шваб чешет спину», подсечка из низкой стойки, «Петля Нестора», опять удар черенком — и укол снизу из стойки на одной руке! Дмитрий едва успевал отбиваться. Он делал сальто — бандиты делали сальто вместе с ним; он отвечал на «Хитрую дырку» мастерски исполненным «Мужским винтом» — но «Хитрая дырка» превращалась в «Лабиринт», и Дмитрию приходилось выбираться из положения, применяя запрещенный во всех мирах прием «Червячок»…

Бандитов было двое, но каждый из них едва ли уступал Дмитрию в искусстве фехтования. Странно, чему они собрались учиться? Или… Нет, убить его они уже могли несколько раз за этот поединок. Что же тогда?

Капитан подпрыгнул, одновременно сделав «Косилку». Дмитрию пришлось согнуться чуть ли не пополам — и тут Боцман совершил прямой выпад. Уйти можно было только в одну сторону, в парилку. Почему бы и нет? В парилке бой продолжался в том же темпе. Дмитрия прижали к дальней стене, возле самых камней. Дмитрий еще раз отметил: бандиты берегут его, атакуют так, чтобы он случайно не обжегся о раскаленные камни. Но и не отпускают…

— Нежные тела любят воду, — раздался за спиной низкий голос, — а мне надоело ждать.

За спиной? Но ведь там стена…

Стены не было. Дмитрий проваливался в темноту, которую не могло прошибить даже зрение керба… Керба! Мощная пасть ухватила Дмитрия поперек туловища и подняла над полом. Точнее, над землей. Темнота рассеялась, сменившись желто-зеленой схемой кербова зрения. Земля стремительно мелькала под когтистыми лапами. Дмитрия держала в пасти средняя голова. Две другие головы керба вытянуты вперед. Меч Дмитрий выкинул — эта болванка для керба безвредна.

Вытянувшись, Дмитрий сумел разглядеть на спине керба две фигуры. Теперь ясно, на кого работают эти ублюдки. Надо было сразу догадаться.

— Очнулся, женишок! — Боцман сделал Дмитрию ручкой.

— Я и не терял сознания.

— Что же ты терял? Яйца на месте?

— На месте. А вот чего не имею, так это понятия. Как сам процесс-то будет происходить — я и это облако без штанов?!

— Да ты и сам сейчас без штанов! — Хохотнул Боцман.

Левая голова керба сшибла сталактит, даже не заметив этого. А правая процедила:

— Молчи, мешок со спермой… — потом чуть обернулась в сторону седоков, — и вы заткнитесь, девки…

— Почему девки? — Удивился Дмитрий.

— Ма-Мэн и Ма-Мон, — ответила левая голова.

Дальше двигались молча. Дмитрию было грустно, но не потому что он так, полным дурачком, угодил к Ма-Мин. Пусть потешится личинка! На здоровье!

Дмитрий вспомнил, как вчера от него ушел Бурт. Диск просто исчез из сидирома, будто и не было никакого диска… И не было на Митинском рынке застенчивой девушки в пестрой вязаной шапочке. Не было никакой Алмис. Других девушек тоже не было. И не будет.

Теперь у Дмитрия осталась одна «девушка». Она ждет его, она зовет его своим похотливым ржанием… Зовет…

Неожиданно мысли Дмитрия приобрели новое направление. Ма-Мин вызывает Тромпа. Что это значит? Для двух драконов это обернулось чем-то совершенно конкретным. Смертью.

«Эвтаназию вызывали?» Дмитрий висел в пасти керба и улыбался.

ГЛАВА 6

— Арконцы уходят, не прощаясь, гельвенцы прощаются, но не уходят, а увлапонцы предпочитают не ходить в гости. Хозяин, короче, вновь я посетил… — Бурт верещал скороговоркой, размахивая лапками.

Дмитрий подскочил от неожиданности. Он, конечно, надеялся, что вновь увидит Бурта где-нибудь в виртуалке. Но не здесь! Уродливые фрагменты стен тянулись до самых границ разрушенного подземного города. На кучах щебня, сверкая красными глазами, сидели кербы. Улицы тоже были запружены кербами, в том числе главная, по которой Дмитрия доставили к порогу дворца Ма-Мин.

Кербы торчали неподвижно, словно сами были руинами. Кербы ждали. Можно попытаться дать деру… Дать деру можно откуда угодно. Но Дмитрий чувствовал, что сейчас он должен идти вперед, сквозь огромную арку, украшенную сверху четверкой каменных кентавров. Стертые лица кентавров оскалились в вечной ярости. А из арки, воняя подгорелым машинным маслом, стелится плотный молочно-белый туман.

Дмитрий шагнул в туман, ориентируясь на тихое конское ржание…

Вот тут-то, прямо из тяжелой гранитной колонны, и появился Бурт. Бурт сидел верхом на какой-то фигне, похожей то ли на стального скорпиона, то ли на сковородку с ножками.

— Но как…

— Отмыра может все, — Бурт плавно взмахнул ушами.

— Отмыра… Вот эта машинка?

Сковородка мелко сучила ножками по влажному камню. Ее ручка вытянулась, утонув концом в толще колонны, а потом сократилась вновь, вытащив из колонны короткий меч с прямым лезвием.

— Держи, — пронесся в голове у Дмитрия спокойный голосок, — и не надо называть меня машиной. Я Отмыра, единственная в своем роде…

— Да, а лучше всего она умеет хвастаться! — Хихикнул Бурт.

Меч лег в руку легко и удобно, словно был выкован специально для Дмитрия. И Дмитрий понял:

— Это… Меч Тромпа?

— Ага, Нифнир прятал его у себя на складе, даже личинка не смогла отыскать. Ей-то меч без надобности, а вот ты, во что ни ткни, все убьешь… Осторожно! Меня не задень! — Бурт дернул ухом, к которому чуть не прикоснулась вороненая сталь лезвия.

Сковородка нервно присела, скрутив ручку сложным бантиком:

— Плюшевый, пора. Хочу на бал!

— По балам шастаете? — Дмитрий усмехнулся, представив Бурта вальсирующим.

Бурт потер розовой ладошкой свой блестящий золотой нос:

— Да есть тут, недалеко… Вечный бал. А на балу гуляет Радкевич. Зануда!.. Отмыра болтает с ним. Она задалась целью его перенудить. Как бы не так! Кое-что даже у тебя не получается, воображала!

— Да мне и не хотелось, — парировала Отмыра. Присев на всех своих ножках, она прыгнула к ближайшей колонне и исчезла в толще камня вместе со своим седоком.

Дмитрий остался один на один с вонючим туманом… Нет. Теперь у Дмитрия был меч.

Справа и слева туман сгущался, вытягивался серыми жгутами. Жгуты извивались, сходясь в одной точке где-то впереди. Дмитрий шел, ориентируясь на ржание — оно доносилось из той же точки. Интересно, как выглядит святая Ма-Мин? Дмитрию почему-то казалось, что Ма-Мин похожа на сырного клеща, огромного, величиной с кашалота.

Но Ма-Мин выглядела иначе. И проще.

Влажная щель в матовом белом пространстве. Вонючая влажная щель высотой метров десять. Дмитрий почувстрвовал, как туманные жгуты, мягко обволакивая тело, толкают и тянут, тянут и толкают… Ржание звучало со всех сторон. Щель ждала. Щель звала.

Выставив перед собой черное жало меча, Дмитрий сделал первый широкий шаг. Потом второй. Потом прыгнул…

Сталь не встретила никакого сопротивления. Босые ступни ударились о камень. Щель исчезла. Неужели все так просто?

Туман быстро рассеивался. Пропал запах горелого масла. Дмитрий обнаружил, что находится в пустом вестибюле полуразрушенного дворца. За спиной изогнулась арка, а за аркой — звезды… Какие звезды, Бьек?! Красные глаза кербов, вот это что! Дмитий вспомнил, как стояли вдоль дороги мерлинцы, подняв «Калаши». Капитан каким-то образом уболтал бандюков. А кербов Капитан может уболтать? Да и станет ли?

Дмитрий решил двигаться вперед. Не исключено, что в глубине дворца находится какой-нибудь лаз на поверхность. Или, хотя бы, в другое подземелье.

Но нога зависла, так и не ступив на пол. На полу низкой кучей громоздились останки святой Ма-Мин. Они были похожи… Они были…

Дмитрий так и не смог понять, на что были похожи эти останки. Его скорчило пополам, желудок вывернулся наизнанку. Когда приступ прошел, Дмитрий раскрыл глаза — и приступ моментально повторился. Останки Ма-Мин выглядели столь отвратительно, что Дмитрий, зажмурившись, ринулся к выходу.

Глаза он открыл только снаружи. Остановился, переводя дух. Вышел на разбитую каменную лестницу, спустился вниз на пару ступенек. Поднял меч над головой и громко произнес:

— Я Тромп, я убил святую Ма-Мин. И не спрашивайте меня, зачем.

Потом опустил меч.

Туман исчез полностью, осев на камни сероватой слизью.

Многоголосый вой кербов заставил вздрогнуть стены пещеры — и оборвался. Кербы стояли и сидели неподвижно, чего-то ждали. Из толпы кербов вперед вышел один, самый крупный. На его спине примостились две фигурки… Да, конечно. Капитан и Боцман. Наверное, кербы решили устроить нечто вроде поединка. Пусть валяют. Дмитрий совсем не устал после битвы с Ма-Мин…

Перина Катассы! Разве это была битва? Дмитрий просто зарезал мать кербов, словно мясник! Ему стало стыдно.

Керб, подойдя к подножию лестницы, поднял головы и низко прорычал в три глотки:

— Первый тоннель прорыт! Святая Ма-Мин мертва!

Снова жуткий вой огласил подземелья — и снова прекратился, обрубленный внимательной тишиной.

— Пророем второй тоннель! — Зарычала центральная голова керба.

— Коронуем Ма-Мэн! — Добавила левая голова.

— Коронуем Ма-Мон! — Закончила правая.

Всеобщий вой. Всеобщая тишина. Рык центральной головы:

— И будет прорыт третий тоннель. И будут дети Ма-Мэн биться с детьми Ма-Мон.

— И все мы погибнем, — добавила правая голова.

— Да свершится. Вот наши царицы, — левая голова качнулась в сторону Капитана и Боцмана. Те, наконец, поняли, что происходит, и кубарем скатились на каменные плиты по разные стороны керба.

— Вот уж хрен! — Завопил Боцман.

— Царицы… — Капитан сжал кулаки, — это что? Подставляться таким уродам? Не канает.

— Не канает… — Тихо повторил за ним керб. Потом, изогнув шеи, сказал с нажимом:

— Пророчество сбывается. Вы — царицы.

Но бандиты вспомнили о своих способностях. Самое время поболтать языком Ру-Бьек!

— Пророчество изменилось! — Крикнул Капитан, а Боцман поддакнул:

— Да, об этом уже все знают.

— Изменилось… — Прошептали три головы керба.

— У кербов теперь не царица, а царь. — Провозгласив это, Капитан вытянул палец в сторону Дмитрия. — Вот он!

— Я?! — Дмитрий вскочил.

— Соглашайся, Димка! — Весело всплеснул руками Боцман.

Дмитрий хотел выругаться, но вместо этого, к своему ужасу, тупо кивнул и ответил:

— Я согласен.

И вновь пещера огласилась ревом из всех кербовых глоток. Теперь уже восторженным.

— Царица умерла, да здравствует царь, — с ерническим пафосом прошептал Капитан.

Этих слов никто не расслышал.

А Дмитрию в голову вдруг пришла любопытная мысль: интересно, как кербы теперь будут размножаться?

ГЛАВА 7

Для меча нашлись отличные ножны, кожаные, плотные. Теперь можно не опасаться, что случайно заденешь кого-нибудь. Впрочем, Дмитрию казалось, что все его жертвы — случайны.

Для самого Дмитрия тоже нашлась одежка, чуть тесноватая, ну, да хрен с ней. Главное, сапоги пришлись впору — у бармена оказался тот же самый размер ноги.

Бутылки дешевой строфарии громоздились на деревянных полках, голова рептилии неподвижно скалилась со стены. За столом сидели все те же — Илион, Добужин, Теофил и старичок Ланс. Не хватало только Крильды и Толика. Бармен у стойки протирал кружки, Алмис сидела напротив Дмитрия и улыбалась. Дмитрий тоже улыбался. И молчал. Иногда он брал свою кружку и отхлебывал строфарии. Ланс что-то недовольно втолковывал своему мечу: узнав, что Черный Замок развалился сам собой, бедный старикан впал в окончательное беспамятство.

Когда Дмитрий полчаса назад появился из подземелья, он был встречен мрачными взглядами. Но весть о смерти Ма-Мин всех развеселила — убийство матери кербов никто здесь не считал излишним.

— Арконцы уже до Предместий добрались, — рассказал Илион, — резали всех подряд. Не арконцы, а прям кербы какие. И вдруг — раз! Обмякли, разбрелись. Тут уж наши стали их резать…

— Да, — хмыкнула Алмис, — наши. Сам-то ты в задней комнате пересидел.

— Мы — рыцари Предместий, а не защитники короны, — ответил за Илиона Теофил, — спасибо, рыцарь. Теперь я могу в Аркону вернуться, там хорошо. Полный беспредел. Буду дальше монахов трясти…

— Да, — чинно подтвердил Добужин, — беспредел — это хорошо, если своя башка варит. Мы тут потерли с ребятами… Я понял, рыцарь, что ты был прав. Без драконов намного легче. Так что, можно сказать, ты их за дело грохнул.

Дмитрий встал, опершись руками о стол, и приблизил свое лицо к лицу Добужина:

— Во-первых, я их убил не за дело, а просто так. А во-вторых…

— Во-вторых, легче вам не станет, почтеннейшие, — закончил за Дмитрия чей-то глубокий спокойный голос.

Дверь бара захлопнулась с противным влажным звуком. Алмис ахнула, бармен резко оглянулся на стену у себя за спиной. Действительно, голос принадлежал голове рептилии. Бармен не успел увернуться — голова, отделившись от стены, упала на бармена раскрытой пастью. Мелькнули ноги в войлочных башмаках, и бармен исчез… Внутри головы? Едва ли. Голова, облизываясь раздвоенным языком, зависла в воздухе перед Дмитрием. На самом деле, воздухом окружающий газ было назвать сложно: густая драконья вонь, казалось, вытеснила весь кислород.

Дмитрий одним размашистым движением стряхнул ножны со своего меча.

— Не старайся, Тромп, — ухмыльнулась голова, — твой ножик меня не достанет. Или ты забыл? Нафнир всех умней, дом построил из слов и земли. Ты, правда, примешал к моим словам болтовню двух других братцев… Теперь они мертвы, а слова их значат все меньше и меньше.

Только сейчас Дмитрий осознал, что на голос дракона накладывается какой-то фон. Визг! Визжала Алмис, противно и хрипло. Илион, Теофил и Добужин исчезли — наверное, под столом. Только Ланс сидел, как и раньше, рассказывая своему эспадону о том, как рыцари короны штурмовали Черный Замок.

Стены бара сгладились и начали покрываться едкой слизью. Сами собой соскочили пробки с бутылок. Потоки желой жижи, вырываясь из стеклянных сопел, разлились по залу… Точнее, по желудку дракона!

Дмитрий, подскочив к ближайшей стене, попытался проткнуть ее мечом, но лезвие скользнуло по блестящей поверхности. Голова, шевеля длинными синими усами, выписывала медленные круги вокруг деревянной люстры:

— Жил на свете рыцарь бедный, съеден был змеюкой вредной… — Пропела голова. Деревянные детали люстры размягчились, а потом и вовсе потекли.

Люк подпола отлетел к стойке и, ударившись об нее, смялся, словно был сделан не из дуба, а из мешковины. Дмитрий увидел другую голову, такую же страшную, как и первая, но меньше размерами. Керб!

— Царь! Подземелья жрут твой народ. Мы выходим на поверхность.

— Добро, — торопливо проговорил Дмитрий, — а мне куда деваться?

— Держи, — и керб, выковыряв языком из-за щеки какой-то предмет, плюнул этим предметом в Дмитрия.

Драконья голова метнулась, чтобы перехватить предмет, но Дмитрий был проворнее. В его руках оказался лошадиный череп. Что с ним делать?

— Надень! — Крикнул керб.

— Порождение мочевого пузыря! — Зашипел дракон.

Пол сомкнулся, и голова керба, отделенная от туловища, откатилась к стене.

Дмитрий нацепил лошадиный череп себе на голову…

Бар исчез. Во все стороны простиралась равнина, выложенная темно-розовым кафелем. Небо над равниной было снежно-белым. Позади слышалась мерная металлическая возня. Дмитрий обернулся, инстинктивно выставив меч.

К самому небу поднимались строительные леса. Но лесами было одето не здание, а тело — гигантское серое тело дракона. Механизмы, похожие на первый советский луноход, ползали по лесам на ажурных колесиках и торопливо достраивали тело.

— Здесь он тебя не достанет, а ты его — запросто.

Справа от Дмитрия возник… Толик. Синий рабочий халат, как обычно, заляпан какой-то гадостью, лысина блестит. Толик бережно прижимал к груди желтую ящерицу величиной с варана. Ящерица крутила хвостом и перебирала короткими лапками.

— На, — Толик протянул Дмитрию ящерицу, — посади ее на меч, а меч швырни в эту штуку.

— Как ты здесь…

— А меня такая зверушка нашла, с ушами и сковородкой. Бери скорей, я тут не надолго. Это керосиндра, пробная копия. Зверушка сказала, поможет.

— Точно? — Дмитрий взял ящерицу, вытянул меч плашмя перед собой и посадил ящерицу на лезвие. Ящерица вцепилась в меч лапками, обвив гарду хвостом.

— Теперь кидай. Быстрее, — торопил Толик, — а то у атсанов весь мир рушится. Мы, оказывается, живем у этого гада в аккурат между печенью и селезенкой.

Размахнувшись, Дмитрий швырнул со всей силы меч в тело, увитое лесами. Меч вонзился в серую шкуру где-то в районе паха…

Тело начало разрушаться. Сперва опали леса. «Луноходы», вереща, покатились в разные стороны. Потом длинная шея пошла трещинами и медленно осела на кафель, рассыпаясь серой пылью. А за ней…

Снимай терминал! Живо!

Теперь трещины покрывали небо. Отдельные участки равнины провалились в пустоту.

— А ты?..

Но Толика уже рядом не было.

Дмитрий сорвал с головы лошадиный череп.

За окном чирикали воробьи, а может, синицы. С ревом прошел автобус. Постель в полном беспорядке, как всегда. На столе громоздилась полуразобранная «двушка» с монитором «Геркулес». Дмитрий был у себя дома. Может, все, что случилось до этого, простой глюк?

Едва ли. Апрель на дворе, а сначала был февраль. У кровати музыкальный центр стоит — первое, что купил Дмитрий, получив от Нуфнира конверт с банковской книжкой. Да и лошадиный череп в руках тоже кое-что значит.

Сняв со стены над столом свою детскую фотографию в пластиковой рамке, Дмитрий повесил череп на освободившийся гвоздь. Череп великолепно вписался между плакатом «Лед Зеппелин» и репродукцией Петра Карася.

ГЛАВА 8

Колонна кербов в полном молчании поднималась по лестнице и входила под арку. Лишь когти шуршали по камням. Чудовища прощались со своей мамашей. На Боцмана и Капитана больше никто не обращал внимания. Попрощавшись со святой Ма-Мин, кербы по одному выходили из дворца и разбредались кто куда. Вскоре мимо бандитов проковылял последний трехголовый.

— Ну, взглянем на трупик? — Капитан поднялся, потер задницу, с которой на плиты упало несколько мелких камешков.

— Взглянем, — согласился Боцман и тоже встал.

Шаги последнего керба уже стихли, и бандиты подошли ко входу.

— Что-то мне не по себе, Кэп… — Боцман поежился. — Плохое предчувствие.

— Брось, — Капитан смело шагнул во мрак вестибюля. — Это запах.

Запах действительно был весьма специфический. Так могла пахнуть помойка столовой, которую на несколько месяцев оставили без присмотра.

Боцман последовал за коллегой и внезапно наткнулся на его спину:

— Чего ты?

— Нет, ты сам посмотри… — странным булькающим голосом пробормотал Капитан.

Боцман сделал еще один шаг и оцепенел.

Это было самое омерзительное зрелище, которое… Которое… Нет, даже вообразить большую мерзость нельзя. Не только невозможно, но и грешно!

Боцман почувствовал неуютность во всем теле. А в следующее мгновение желудок Боцмана резко сократился, и поток кислой комковатой жижи обрушился на труп Ма-мин. Прийдя в себя, Боцман заметил, что Капитан тоже блюет. Но он заметил и другое:

— Язык Ру-Бьек!

Капитан молча кивнул. Он тоже видел два серых мясных кусочка, умостившихся рядом на луже блевотины. Кусочки эти приковывали взгляд, не давая отвернуться, росли, как-то странно заворачиваясь внутрь самих себя…

Через некоторое время перед бандитами возникли две аккуратные арки. Арки висели в вонючем воздухе и вели… Куда?

Боцман, утираясь кулаком, с мистическим ужасом разглядывал образовавшиеся конструкции.

— Щас узнаем. — Капитан бесстрашно сунул голову под одну из арок. Боцману на минуту предстало тело коллеги без головы. Когда голова вернулась обратно, на тонких губах Капитана играла радостная улыбка:

— Там новый мир! Свеженький! Мой!

— Да ну! — Боцман сразу успокоился. Потом спохватился, — А как там братва, с понятиями?

— Пока нет. Уж я их просвещу, — пообещал Капитан.

— А за моей что, то же самое?

— Нет, другое.

— И там тоже все без понятий?

— А как же! Мы же их только что родили!

— Надо пойти разобраться! — Решительно заявил Боцман.

— Ну что, ты к себе, я — к себе?

— Ага, Кэп. Порядок наведем — встретимся… Да, а ежели что случится, даже полный шухер… Фленджера я к себе звать не буду. Даже если очень нужно с кем-то разобраться…

— Этого беспредельщика? Уж он разберется… Близко не подпущу!

И бандиты, пожав на прощание друг другу руки, разошлись по новорожденным мирам.

ЭПИЛОГ

Митинский рынок, как всегда, радовал своим мусорным беспределом. Неработающие платы, самопальные «Макинтоши», пиратские диски… Вон у того развала с пиратскими дисками Дмитрий год назад впервые встретил Алмис. Интересно, она жива?

Делами Руники Дмитрий старался не интересоваться. Лишь один раз с ним связались кербы — у них была проблема. Действительно, очень серьезная проблема. И Дмитрий ее решил.

А больше — ни-ни. Жизнь мелкого хакера при не слишком мелких деньгах устраивала Дмитрия больше любой другой жизни.

У развала дисков происходила нехорошая толчея. Серые кепи… Менты! Неужели облава? Московский офис «Майкрософта» давно пора взорвать. Не иначе, как их происки.

Менты кого-то волокли к зеленому «Мерседесу», какую-то девушку. Вязаная шапочка, из-под края черного пальто выглядывает желтый подол сарафана…

Дмитрий сам не понял, как это произошло. Он сорвался с места, кинув сумку на снег, в несколько прыжков догнал серую толпу. Действительно, менты. И действительно, Алмис!

Одному менту Дмитрий, кажется, сломал позвоночник прямым пинком в спину. Другому, сержанту, той же ногой заехал в челюсть. Сразу присев, подсек еще одного и локтем разбил кадык. Здоровенный лейтенант попытался пнуть Дмитрия в лицо. Поймав лейтенанта руками за башмак, Дмитрий вывернул подошву, и, когда лейтенант падал, пнул его в пах. Выпрямившись, сразу отбил блоком два апперкота, подпрыгнул, вытянув ноги в прямом шпагате. Еще два мента свалились на снег без сознания. А может, и замертво.

Последнего мента, потного и толстого, Дмитрий догнал и, обвивив локтем тугую короткую шею, в одно движение сломал ее. Вернулся, схватил Алмис за руку, потянул за собой.

— Скорее, к той тачке.

Пихнул девушку на заднее сидение, сам сел за руль и газанул с места. Древний «Москвич» прекрасно заводился в любую погоду, но выше стольника не мог выжать даже по летней дороге. Погони, однако, не было. Оставив «Москвич» в соседнем дворе, Дмитий повел Алмис к себе домой. Запер дверь, плюхнулся в одежде на разобранную постель.

— Ух!

Алмис стояла посреди захламленной комнаты, склонив голову набок.

— Снимай пальто, — буркнул Дмитрий, — чаю попьем.

— У тебя тут кавардак, как у Радкевича.

Дмитрий где-то слышал эту фамилию. Потом вдруг вспомнил:

— А, тот, который на балу…

— Да, — Алмис хихикнула, — до сих пор. Отмыра его кормит.

— Давай, — Дмитрий сел, потирая виски, — чаю, и мотать отсюда. По тачке меня быстро вычислят…

— Тебя уже давно вычислили, — Алмис села на постель рядом с Дмитрием, взяла его за руку. — Это не менты.

— А кто?

— Агаботы.

— Первый раз слышу… Точно не менты?

Алмис кивнула. Дмитрий улыбнулся:

— Тогда торопиться некуда.

Скинув пуховик, он подошел к музыкальному центру и поставил диск «Джуси-Люси». Завыла гитара, сопровождаемая глумливым скрипучим голосом.

— Потише сделай, — попросила Алмис. — Ты точно не знаешь об агаботах, рыцарь?

— Я не рыцарь.

Дмитрий сбегал на кухню, вернулся с двумя открытыми бутылками пива. Алмис отхлебнула капельку, Дмитрий в один присест высосал всю бутылку и кинул прямо на пыльный ковер. Свою бутылку Алмис поставила аккуратно на стол, сгребя в сторону кучу каких-то деталек. Вздохнула. Улыбнулась.

— Я успела. В общем, тут… Ты нам нужен, Тромп.

— Я не…

— Нужен, — не дала себя перебить девушка. — Вот ты знаешь, кого едят мыши?

Дмитрий удивленно помотал головой.

— Тараканов! — Алмис произнесла это слово очень серьезно, даже с оттенком ужаса. — Теперь, если в доме завелся кот, мышей там не будет. Но появятся тараканы.

— И что?

— Ты истребил наших драконов. Теперь во всех мирах кишат агаботы. У нас, во всяком случае… Да и здесь, я уверена. Они еще к тебе заявятся, предложат работу. Но я успела первая…

— Черта с два. Щетина Тромпа! Да я лучше…

— Тромп — это ты! Вспомни! — Закричала Алмис.

— Помню, — спокойно ответил Дмитрий, — и не приду. Именно поэтому.

— Разумеется! — Алмис презрительно скривилась. — Волчок из Предместий охотится только для себя!

Дмитрий попытался погладить Алмис по волосам. Она отдернула голову. Дмитрий присел на край тахты, упершись ладонями себе в колени и расставив локти:

— Значит, так. Волчок из Предместий — это не я. Волчка назвали Тромпом, знаешь, почему? Он был убийцей-маньяком. А Толик знаешь, почему Тромп? Потому что делает оружие. Оружие такое, оружие сякое… Тромп — это вообще не человек. Это символ.

Алмис сидела, так и не сняв пальто, насупленно молчала. Дмитрий придвинулся к ней чуть ближе.

— Я хорошенько пошарил по сетям, не торопился. И нарыл кое-что. Институт увлапонского народа, открытый доступ. В закрытом у них то же самое. Выражение такое, «Вызвать Тромпа»… Древнее выражение, вы его позабыли. А увлапонцы помнят. Означает простую вещь. «Вызвать Тромпа» — то же самое, что «совершить самоубийство». Синонимы! Ясно? Вашим там что, жить надоело?

По щекам Алмис катились слезинки.

— Что же делать? — Проговорила девушка тихо.

Дмитрий пожал плечами:

— А сами как? Князь, армия, рогачи…

— Князь исчез, как только ты убил Старшего. Рассыпался. Он и раньше был мертвый, мы просто не замечали. А рогачи, армия… Болваны. Илион бушует, уже не только в Предместьях. Весь Ермунград ему платит. Рогачи при Илионе. И при агаботах. Может, кербы помогут? Они пропали…

— Они здесь, — усмехнулся Дмитрий.

Алмис удивленно вскинула брови. Дмитрий выудил из кармана сигарету, закурил:

— На Земле. В Москве, если конкретно.

Глаза Алмис расширились от ужаса. Дмитрий не выдержал, рассмеялся:

— Они тут заявились ко мне сами, мол, царь, хотим женщину. Я им говорю: хоть тонну! Легко. Они при переходе слегка… Меняются. Ладно, сейчас покажу. — И Дмитрий мелодично свистнул.

Из-за занавески выглянула острая мордочка, рядом — еще одна… И на стол вышла вперевалку жирная лиловая крыса. Крыса была трехголовая!

— Вот, — Дмитрий театрально указал на крысу, — знакомься. Это Кульп.

— Ты что, князь, птицемора схавал? — Злобно заверещала крыса всеми тремя головами, — я Тертульп, Тертульп я, понятно? А Кульп и Трульп у тебя в правом кармане, в пуховике! Помоги им выбраться, а то задохнутся. — И крыса, подхватив ловкими лапками резистор, перекусила его пополам.

Алмис перестала плакать. Улыбнулась, наконец.

— Так ты теперь — крысиный царь?

— Да! — Радостно воскликнул Дмитрий и, обняв девушку, повалил на постель, — я Дима Фленджер, царь крыс. Мое царство растет, не зная границ. Подданные изголодались по дамской ласке. Скоро в Москве все крысы будут о трех головах!

Дмитрий поцеловал девушку в волосы, потом в лобик, потом в губки, потом снова в лобик. Она не отстранялась. Наоборот, обняла его, прижалась, тоже поцеловала в щетинистый подбородок. Потом высвободилась, села:

— А как же агаботы?

— Проще простого. Любой, у кого перебор с мерностью, в конце-концов зовет Тромпа. — Еще раз поцеловав Алмис в шейку, Дмитрий оскалился. — И я прихожу.