Жуков К. А., Дмитрий Goblin Пучков

Древняя Русь. От Рюрика до Батыя. Предисловие Дмитрий Goblin Пучков

Предисловие

Для большинства граждан главная проблема в ознакомлении с историей, в том числе родной, состоит в том, что основная часть населения первый и последний раз изучает историю в школе. Уроки истории – это очень специфический жанр среди всех предметов школьной программы. Если освоение математики, русского языка, физики и так далее строится по принципу «от простого к сложному», имея шанс осесть в голове в виде некой матрицы, с историей все иначе.

На уроках физкультуры нас учат для начала строиться по росту, выполнять простейшие упражнения, постепенно развивая ловкость, координацию движений и силу, достаточные для покорения новых, более сложных элементов легкой атлетики, спортивных игр. Язык для начала преподается в виде азбуки. Математика прежде всего знакомит с цифрами, счетом и начальными действиями арифметики: сложением, вычитанием, делением, умножением. Школьная же история объективно не в состоянии знакомить ученика с «азбукой истории».

Школа вынуждена давать историю в порядке хронологии: от Древнего мира в 6 классе до новейшей истории в 11-м. Неужели неолит или античные полисы изучать проще, чем перипетии Первой мировой войны и Октябрьской революции? Очевидно, что нет. Помимо этого, ученик натыкается на банальную проблему памяти: прочитанное в 6 классе неизбежно запоминается несколько хуже прочитанного в 11-м.

В итоге вынужденного хронологического подхода гражданин, не имеющий профильного образования или не положивший массу сил на самостоятельную подготовку, воспринимает историческое полотно как калейдоскоп, с угасающими в дали веков вспышками полузабытых фактов и мнений.

И дело не в том, что каждый, кто пытался разобраться в истории Древней Руси, неизбежно сталкивался с чувством недоумения и массой вопросов. «Откуда есть пошла русская земля»? Кто такие были русы и варяги? Когда был основан Киев? Как на самом деле призвали Рюрика и почему Русь воевала с Византией?

Всё это частности.

Тогда как история состоит не из частностей – это непрерывный диалектический процесс, составленный из сложнейших взаимосвязей экономики, материальной и духовной культуры, политики во всех ее проявлениях. И так вплоть до рационов питания, привычек людей, их «карты страхов и предпочтений» – всего того, что принято называть «микроисторией».

Посему в истории нет ничего неважного. Как метафорически заявлял герой фильма Ридли Скотта «Гладиатор», «все, что мы сделаем сегодня, отзовется эхом в вечности». И это так.

Кто бы мог подумать в древней Месопотамии, что их шестидесятиричная система счисления переживет цивилизацию Междуречья на 4000 лет и будет использоваться на постоянной основе в XXI веке? Думал ли царь Хаммурапи в XVIII столетии до н. э., что крайне неочевидная в его время идея кодификации законов станет обязательной во всех странах мира? Мог ли предположить безвестный средневековый оружейник, догадавшийся приделать стремя к арбалету, что запущенная им гонка вооружений всего через 900 лет приведет к созданию термоядерного оружия? Догадывались ли древние индоевропейцы, что их слово «медос» – мед, будет звучать тогда, когда сама их прародина превратится в легенду?

Очевидно, что нет.

Однако именно взаимосвязи от мельчайших изменений в языке до колоссальных экономических процессов и составляют единое полотно Истории.

Разобраться в этом применительно к средневековой истории Руси призвана эта книга и соответствующий цикл бесед, выложенный на ресурсе oper.ru.

* * *

Если применить вышесказанное к родному Отечеству, надо отметить, что история – наука точная и объективная. И одновременно – крайне редко способная вскрыть все подробности прошлого со стопроцентной достоверностью. Чем дальше отстоят изучаемые события, тем больше историк вынужден закрывать лакуны невозможного вместо расставления мозаики твердо установленных фактов. Скудость источниковедческой (в первую очередь, письменной) базы русского Средневековья часто заставляет говорить: так быть не могло, а вот так было с большой долей вероятности.

Многие вещи исчезли из людской памяти навсегда, без надежд найти их следы. И огромной ошибкой историка является утверждение: я точно знаю, как было.

Невозможно в деталях установить события и процессы, остоящие от нас на 1000 лет, оставившие по себе единственную летопись, не считая сотен тысяч археологических находок – абсолютно немых в плане человеческого нарратива.

Но если ничего не понятно, ничего досконально не известно, для чего вообще возится с этим ранним Средневековьем, с Ярославом Мудрым, Святославами и Владимирами, которые давным-давно умерли? Делать это нужно по одной простой причине – именно в это время формируется Древнерусское государство, которое образовало некую матрицу, просуществовавшую тысячелетие после того, как ее основа была заложена при Владимире Святом и Ярославе Мудром.

Те события, которые творились в X–XI веке, имеют очень долгое историческое эхо. Потому что именно в это время (конкретно в XI веке) была законодательно закреплена система, которая привела впоследствии к феодальной раздробленности Руси, к консервации довольно примитивных форм феодализма, имевших у нас место. Что привело в свою очередь в XV–XVI веках к борьбе со старой аристократией и формированию нового служивого дворянства, помещиков как нового сословия. А жизнедеятельность и формирование этих самых новых помещиков отразилась на всей истории Российского государства, от декабристов до Февральской революции.

То есть, когда мы говорим о Ярославе Мудром, нужно понимать, что пусть не прямое, а опосредованное эхо его дел дожило до 1917 года. И когда мы говорим об истории 1917 года, нужно понимать, что началось все тогда – в XI веке. Потому что история – это не ушедшее навсегда прошлое.

История – это процесс становления настоящего.

И каждая минувшая секунда уже становится историей.


Дмитрий Goblin Пучков


Глава 1. Становление Киевской Руси

Для начала давайте рассмотрим, как формировалась так называемая Киевская Русь. Кстати, само это название возникло только в историографии XIX века – в Средние века его не существовало, была известна лишь Русь с митрополией[1] в Киеве.

Древнерусское государство, а точнее, Средневековое русское государство существовало приблизительно 300 лет так, как было заложено еще при Ярославе Мудром и Владимире Мономахе. Хотя для истории, где счет идет на тысячелетия, это совсем небольшой срок. Все происходящее в X–XI вв. имеет очень долгое историческое эхо. Ведь именно в XI веке была законодательно закреплена система, которая впоследствии привела к феодальной раздробленности Руси и консервации довольно примитивных форм феодализма. В данном случае под консервацией подразумевается отсутствие каких-либо прогрессивных изменений на данной территории. Это явление в XV–XVI вв. привело к борьбе со старой аристократией, которая была «законсервирована».

Отрицание старой аристократии, формирование нового служивого дворянства, помещиков в XV–XVI вв. и есть борьба с пережитками, оставшимися от правления Ярослава Мудрого. Таким образом, когда речь идет об этом князе, нужно понимать, что косвенные последствия его деяний дошли аж до 1917 года. Это и есть ярчайшая иллюстрация утверждения, что история – не что иное, как становление настоящего в прошлом.

Здесь будет уместно вспомнить о правлении Святослава Игоревича и Владимира Святославича. Первый князь закончил процессы, начавшиеся еще при Олеге и Игоре, то есть собрал племена вокруг определенного центра. Ему удалось избавить Русь от хазарской угрозы и, будучи человеком неуемной энергии, он ходил на Болгарское царство, куда собирался даже перенести столицу по причине более теплого климата. Но это ему, понятно, не удалось.

Тем не менее князь раздвинул границы Руси от Балтийского до Черного моря, основал два анклавных княжества – знаменитую Тмутаракань на Тамани и Белую Вежу на месте бывшего хазарского города Саркел (на какое-то время он стал русским). При Святославе удалось избавиться от хазарской угрозы. Потом уже его сын Владимир тоже смог одержать победу над хазарами и брать с них дань. Благодаря этому Хазарский каганат из сильнейшей угрозы на границе русских земель превратился в неопасного соседа.

Следует отметить, что это объединение племен в источниковедческом смысле представляет собой область крайней необъективности абсолютно объективных данных. Здесь имеются в виду богатые данные археологии, которые основаны на сведениях из летописных источников («Повести временных лет» и Новгородской первой летописи).

Существует множество названий племен: словене ильменские, древляне, поляне, вятичи, радимичи, северяне и т. д. Эти названия взяты из сделанной Нестором Летописцем реконструкции[2], и мы не можем точно сказать, насколько она соотносится с реальностью и соотносится ли с ней вообще. Поэтому уверенность в каких-то фактах только потому, что так говорил Нестор, означает, что люди просто приняли его реконструкцию как данность.

В частности, рассмотрим в качестве показательного примера вятичей – последнее племя, которое платило дань хазарам. Собственно, их последними Святослав Игоревич вывел из-под хазар, если верить летописи. И это же племя очень четко соотносится с так называемой роменско-борщевской археологической культурой, для которой характерны специфические женские украшения в виде лопастных височных колец. Такие кольца представляли собой металлический кружочек с несколькими лопастями и подвешивались к очелью. Впоследствии они усовершенствовались и превратились в очень красивые височные кольца времен Киевской Руси. Также существовали спиралевидные височные женские кольца, чем-то похожие на украшения кельтов эпохи Латена[3]. Пусть это гораздо более раннее время и совершенно другая территория, тем не менее людская фантазия работала примерно одинаково. Также этому свидетельствует и специфическая форма керамики.

Роменско-борщевская культура находится именно там, где, по словам Нестора, локализировались вятичи, а это территория Москвы и Оки. Если верить Нестору, этой же культурой обладают еще и северяне. Получается, что практически одна и та же культура или, по крайней мере, предельно родственная, наблюдается у двух разных племен.

Возможно, это все-таки было одно племя? К сожалению, сейчас мы не можем точно ответить на этот вопрос. Да, у нас есть объективные данные, но их интерпретация совершенно необъективна. Это весьма интересно, и об этом нужно помнить при исследованиях или чтении источников и литературы о том периоде.

Кстати, очень интересным источником является хазарская переписка. Например, сохранилось знаменитое письмо Иосифа, хазарского царя, который активно переписывался с иудейскими общинами. Из письма можно узнать интересные географические подробности. К примеру, когда он перечислял своему адресату племена, платившие ему дань (а это еще IX век – времена, когда хазарам много кто был вынужден платить), он упомянул такое племя или народ, который по-иудейски звучит как «втнт» (там нет гласных букв). Обычно это название относят к вятичам, поскольку известно, что они жили на Итиле, то есть на Волге. Вот за Итилем живут эти самые втнт, скорее всего, вятичи. Но хазары, как многие средневековые люди, рассматривали реку не географически, а экономически, поэтому их совершенно не интересовало, где на самом деле находятся истоки Волги. В первую очередь их волновало, куда по ней можно доплыть, поэтому река в их понимании смещалась далеко на восток, в сторону Камы, и они считали, что ее истоки там. Мы ведь понимаем, что в том месте могут быть лишь ее притоки, однако они были уверены, что река уходит именно на восток. Поэтому когда Иосиф Хазарин говорит о племени, живущем за истоками Волги, и называет некое буквосочетание, нужно понимать, что речь идет вообще не о вятичах – скорее всего, имеется в виду какой-то тюркский народ, который жил в то время на востоке и платил им дань.

Все эти нюансы и составляет тот самый детектив, которым является История – это все очень интересно раскапывать.

Случилось так, что князя Святослава Игоревича убили. У него осталось три сына – Ярополк, Олег и Владимир, которого братья звали просто – рабичич, потому что он был сын рабыни. Он был не самым старшим наследником и, кроме того, считался полукровкой, ведь его братья были рождены от свободных женщин, а Владимир – от рабыни Малуши. В те времена это имело большое значение, особенно когда речь шла о династических спорах, которые незамедлительно последовали. Олег поссорился с Ярополком, и в результате тот его убил. Вернее, Олегу просто не повезло в сражении – его лошадь упала в ров, а сверху упали другие убитые лошади, и он задохнулся под тушами. А Владимир, как будто прочитав будущее, призвал варягов второй раз. Сам он находился в Новгороде, затем приехал в Киев, чтобы убить Ярополка и занять его место.

Кстати, это дает одно из оснований полагать, что вся история Нестора Летописца с призванием варягов, по сути, механически переносит реалии времен Владимира на более ранний период. С другой стороны, может быть и другая интерпретация. Владимир, помимо того что крестил Русь, был очень интересным человеком: именно при нем стали чеканить собственную серебряную монету, а это действительно имеет значение, ведь на Руси не было ни одного собственного серебряного рудника. Это можно охарактеризовать как заявку на личную легитимную власть, которая больше никого не имеет над собой. Причем это довольно щекотливый момент в истории Руси, поскольку буквально через некоторое время наступил очень длительный безмонетный период. При Владимире и Ярославе монеты еще были, но при последнем позднее в оборот вошли гривны – бруски серебра, которые рубили на 2–4 части.

Кроме того, Владимир вел войну с Хазарией и Византией, откуда, как считается, ему досталась жена Анна, византийская принцесса, но точных данных об этом нет. Также велась борьба с местной аристократией, поскольку князь был вынужден опять пойти на вятичей, которые перестали отдавать дань хазарам и отказались платить Владимиру.

Со Святослава начался настоящий расцвет государства с центром в Киеве. Территория была по-настоящему огромной: стараниями Святослава и Владимира она раскинулась от самого Черного моря, местами достигая Волги, до Балтийского моря и озера Ильмень. Все эти земли охватил путь «из варяг в греки», о котором мы поговорим позже.

После смерти Святослава его сыновья вступили в борьбу за престол. Как мы уже говорили, несмотря на принятую систему престолонаследия, когда власть переходит к старшему сыну, князем стал Владимир, имевший на это меньше всего прав. Нам сложно оценить его поступок с моральной стороны, поскольку летопись не дает никаких данных о том, насколько «нормально» в то время было убивать кровных родственников в погоне за властью. Мы не знаем об этом ровным счетом ничего. Некоторые источники настолько не информативны, что не рассказывают ни о чем, кроме упоминания имен князей, их ближайших подручных и результатов важных событий.

В наших руках есть лишь «Несторова летопись», отстающая от этих событий на 200 лет и имеющая весьма условную хронологию. Ведь даже внутри самой «Повести временных лет» многие даты противоречат друг другу. Давайте рассмотрим простой пример. Мы не можем точно сказать, когда родился известный всем Ярослав Мудрый. Хотя в летописи указана вполне точная дата – 977 или 978 год (в зависимости по какому летоисчислению считать), но если сличить эти данные с другими фактами его жизни, то получается, что некоторые свои деяния он совершал, еще будучи младенцем. Более того, если сверить все даты, получится, что он был то ли третьим, то ли четвертым сыном своей матери – Рогнеды Рогволодовны, княжны полоцкой, приехавшей из Скандинавии, хотя Ярослав родился в тот самый год, когда Владимир взял ее в жены. Совершенно точно, что с этими сведениями что-то не так. Споры по поводу даты его рождения не умолкают, приводится множество обоснований различных точек зрения.

Однако с Ярославом Мудрым связано начало настоящей, подлинной хронологии, поскольку именно при нем было решено создать древнейший летописный свод. Тогда и началась запись событий по годам: информация была взята не из народных легенд или чьих-либо воспоминаний – это именно фиксирование актуальных событий, то есть объективная историография. И этому мы обязаны деятельности Ярослава Мудрого. А вот Нестору Летописцу досталась сложнейшая работа. Историография, которую он получил, была полна неточностей, поэтому ему пришлось реконструировать Древнейшую летопись и он сделал все, что мог.

И вот наступил 1014 год, когда Владимир, который держал державу, состарился, а его сын Ярослав, возглавлявший Новгород, отказался платить дань Киеву. Позиции Ярослава в Новгороде были очень крепки, и Владимир не стал ничего предпринимать. Впоследствии все князья жили за пределами Новгорода, в который их не впускали, в Городище, которое мы теперь зовем Рюриковым. Место в Новгороде, в котором жил Ярослав, известно как Ярославово Дворище, или Ярославо Дворище. Там князь имел серьезный авторитет.

Как известно, у Владимира и Рогнеды было четверо сыновей: Изяслав, Ярослав, Мстислав и Всеволод. Также у Владимира была первая жена – вдова его брата Ярополка Святославича, которую он после смерти брата принял, взял в жены, и у них родился сын Святополк. Причем непонятно, это был его сын или сын Ярополка, которого он признал своим. Кроме того, у Владимира была еще и третья жена – Аделья, подарившая ему детей: Мстислава, ставшего князем в далекой Тмутаракани, на Тамани, Станислава Смоленского и Судислава Псковского. Также известно о еще двух сыновьях князя – Борисе и Глебе Владимировичах. Это дети от болгарыни, которую некоторые историки склонны считать византийской принцессой Анной.

Итак, вопрос старшинства встал очень остро, поскольку самым старшим был сын от первой жены – вдовы Ярополка Святославича – Святополк. После отказа Ярослава платить дань Владимир прожил еще один год и умер в 1015 году. Незамедлительно многочисленные родственники принялись делить наследство. Лишь Борис и Глеб признали право Святополка на престол, заявив, что готовы принять его в качестве отца.

Здесь следует вспомнить знаменитую летописную легенду о том, как Святополк убил Бориса и Глеба, за что его впоследствии стали звать Окаянным. В 1071 году убитых братьев причислили к лику святых. Однако в этой летописной истории есть некоторые нестыковки: очень странно убивать своих единомышленников, когда вокруг так много агрессивно настроенных братьев, претендующих на власть.

Тем временем Ярослав не растерялся и призвал варягов в третий раз. Он пошел войной на Святополка и разбил его под Любечем в том же 1015 году. И если судить из практического смысла, логично предположить, что именно Ярослав убил Бориса и Глеба – единственных союзников Святополка, а после приписал это злодеяние старшему брату.

Кстати, для всемирной историографии такой поступок вовсе не редкость. Достаточно вспомнить знаменитого Ричарда III, которого тоже превратили в чудовище в английской истории. После того как его убили в битве при Босворте в 1485 году, появилась возможность говорить про него все что угодно, к примеру, что он убил двух своих племянников. Поэтому есть серьезные основания считать, что Окаянным Святополка сделал Ярослав.

Разгром при Любече не сломил Святополка: он сбежал в Польшу и призвал поляков. Это было первое призвание поляков на Русь. Король Болеслав Храбрый захватил Киев, убрав оттуда Ярослава. Однако (скорее всего, по причине своего молодого возраста) он совершил стратегическую ошибку, поставив войска на постой и не дав им точного задания. В результате они начали насиловать киевских женщин, чего киевляне не выдержали и поступили с поляками гораздо хуже, чем новгородцы с варягами, – изгнали их из города. Болеслав тоже был вынужден бежать.

Кстати, новгородцы всегда стояли до конца за Ярослава, поскольку очень его любили. В знак благодарности за помощь в войне со Святополком в 1015 году Ярослав издал для новгородцев первый письменный закон – Русскую Правду. Именно с этого начинается русское письменное законодательство, но об этом мы поговорим потом.

После неудачи с поляками Святополк привел печенегов (Печенежское призвание на Русь), однако в 1018 году Ярослав окончательно захватил Киев и в 1019 году одержал победу над Святополком на юге, на реке Альте. Последний был вынужден бежать в земли между Чехией и Ляхией, где «умер, извергая смрад из живота своего», как написано в летописи. (Летопись придерживалась точки зрения Ярослава, и Святополка Окаянного следовало выставить в совсем черном цвете).

Однако был у Ярослава еще один брат – Мстислав, по прозвищу Храбрый. Он правил Тмутараканью, с одной стороны которой находились аланские племена: ясы и касоги, с другой – «недобитый» Хазарский каганат, а рядом и печенеги. Просто так там выжить было невозможно: человек должен был быть очень специфический, чтобы не только жить, но и править там. Следовательно, как военный Мстислав был, видимо, сильнее Ярослава, которого он неоднократно побеждал. Кроме того, он захватил Чернигов и весь противоположный берег Днепра, причем даже приглашенные варяги ничего не смогли сделать с Мстиславом. Слепой Якун[4] потерпел поражение, был вынужден бежать, потеряв свою золоченую повязку с глаз. Это было в 1024 году под Лиственом.

В результате Ярославу пришлось пойти на мир с Мстиславом. Они заключили договор, в соответствии с которым одна сторона Днепра и Чернигов переходили под власть к Мстиславу, а другой берег и Киев – к Ярославу. Также Мстислав признал Ярослава старшим братом. С той поры и пошло старшинство: впереди всегда шло Великое княжество Киевское, а следом за ним – Черниговское. Когда князья рассаживались по старшинству, всегда сверху был Киев, а следом за ним – Чернигов. То есть Чернигов представлял собой последнюю ступень перед великим княжением, по крайней мере, до тех пор, пока все было в порядке.

Братья пошли воевать с поляками, которых, к слову, им удалось серьезно разгромить. Какую цель преследовали князья? Следует учитывать, что в то время Киев был чем-то вроде Лондона в наши дни: туда бежали все, кто мог, со всей Европы. Тогда умер король Болеслав Храбрый, взошел на трон король Мешко II (Mieszko), а два его брата – Оттон и Безприм – поспешили сбежать в Киев. Они, как водится, решили свергнуть короля Мешко с трона. И сделать это Безприму помогли именно Мстислав с Ярославом. Взяли в плен большое количество поляков – это и были первые славяне, которых расселили по реке Рось на постоянной основе.

А в 1034 году произошло неожиданное: Мстислав погиб на охоте. Непонятно, погиб он сам, или старший брат приложил к этому руку. Это, конечно, был большой подарок Ярославу, ведь Чернигов и противоположный берег Днепра стали его владениями. Таким образом, он объединил под собой практически всю территорию Руси, кроме Полоцка.

Полоцк к тому времени, с начала XI века, уже не платил дань Киеву, будучи самостоятельным княжеством. Там правили, как это сказано в летописи, «рагволдовы внуцы», т. е. потомки Рогволода – отца Рогнеды, жены Владимира. Сын Рогнеды Изяслав и был правителем Полоцка, где надолго утвердилась династия потомков Рогволода. И в самом деле, Полоцк, хотя на некоторое время впоследствии и перешел под власть Руси, но долгое время существовал как самостоятельное княжество.

Стоит упомянуть еще, что Ярослав удачно женился. Он взял в жены Ингигерду Олафовну (Ingegerd Olofsdotter) – дочь Олафа Шётконунга (Olof Sktkonung), шведского конунга. Причем к ней сватался и Олаф Святой (lfr Digre), но Ярослав в этом преуспел больше. А Олаф, в свою очередь, взял в жены ее младшую сестру Астрид – таким образом, они стали свояками.

Во время известных событий в Норвегии сводный брат Олафа Святого – Харальд Хардрада (Harald Hardrde) – вынужден был бежать в Киев, где тогда уже жили два беглых поляка. И примерно в это же время там ищет убежище английский Эдуард Изгнанник (Edward the Exile) – сын Эдмунда Железнобокого (Edmund Ironside) и наследник престола. Но занять престол он не смог, потому что уже крепко утвердились Годвинсоны (Godinson), которые очень не хотели видеть его в качестве возможного претендента на престол. В Киеве он женился на Агате Киевской и, собственно, три их ребенка – наполовину русские. В 1056 году Эдуард Изгнанник отправился в Англию, чтобы отвоевать отцовский престол, и уже не вернулся. Харальд Хардрада последовал его примеру, но погиб в сражении при Стэмфорд-Бридже в 1066 году, а чуть позже погиб и его победитель – Гарольд Годвинсон.

Если смотреть на все эти события в общем контексте, становится понятно, что все это происходило одновременно – то, насколько эти люди были связаны друг с другом, действительно впечатляет.

В 1043 году в Киев прибыло посольство из Франции, и Анна Ярославовна стала женой короля Генриха. Очевидно, что Ярослав был активным участником общеевропейской политики в целом. Он шел на войну с византийцами вместе с Харальдом Хардрадой и прочими прибывшими в гости родственниками. И этот поход увенчался успехом – в 1043 году Ярослав выиграл войну. Причем, по сведениям летописи, поводом стало всего лишь убийство одного русского в Константинополе.

После блестящей победы за одного из сыновей Ярослава, Всеволода, выдали дочь византийского императора Константина Мономаха, и у них родился сын – знаменитый Владимир Мономах. «Мономах» в переводе с греческого означает «единоборец».

То есть к западно- и центральноевропейской политике подключилась в том числе и Византия: великая держава протянулась от самой Скандинавии до Византии. Несомненно, это был самый высший расцвет Киевского государства, и произошел он именно при Ярославе Мудром.

В это время на Киевской митрополии появился первый собственный русский митрополит – знаменитый Илларион, которого впоследствии причислили к лику святых. Он был автором великолепного литературного произведения «Слово о законе и благодати». Такие произведения обязательно следует изучать в старших классах школы: они написаны очень красивым языком, и на их примере можно рассмотреть все литературные, полемические и риторические приемы, которые существовали в то время. Примерно тогда же было написано и «Моление Даниила Заточника».

На самом деле, это была великолепная эпоха «рюриковнического ренессанса». В это самое время построили каменную Софию Киевскую, на роспись которой были выписаны мастера из самого Константинополя. Именно это каменное храмовое строительство и стало одним из свидетельств благосостояния Русского государства. Строительство каменных храмов и соборов, то есть сооружений предельной прочности и размера, означает, что с экономикой все в порядке. Ведь если есть избыточный продукт, который можно потратить на абсолютно бесполезное с хозяйственной точки зрения здание, исключительно статусное и идеологически настроенное, значит, средства на это есть. А вот как только каменное строительство прекращается, это свидетельствует об упадке экономики.

Ярослав Мудрый умер в 1054 году. Детей у него было не так много, как у Владимира, но все равно наследников хватало.

Вместе с Киевской митрополией была основана Киево-Печерская лавра, где в 30–40-е годы XI века началось создание первой летописи. И вот именно с этого времени мы можем говорить о более-менее точных датах.

По некоторым сведениям, первым сыном Ярослава Мудрого был некий Илья, мать которого остается неизвестной. Ведь когда Болеслав одолел его под Киевом и забрал город себе, Илья увез в Польшу свою жену и сына, и больше о нем нет никаких сведений: ни имени его матери, ни точной даты рождения или смерти, и даже существовал ли он на самом деле, мы точно не знаем.

С остальными детьми все проще: Владимир – князь новгородский, Изяслав, он же Дмитрий – князь туровский, Святослав – князь черниговский, Всеволод – зять Константина Мономаха, Вячеслав – князь смоленский, Игорь – князь волынский. Даты их рождения известны, и им можно доверять: 1020, 1025, 1027, 1030, 1033 и 1036 годы соответственно.

Пережил Ярослава и его братьев только один человек – Судислав Псковский. В свое время, когда умер Мстислав, Ярослав решил избавиться от последнего брата и заточил Судислава в поруб, чтобы он не мог претендовать на престол. Поруб – это специфическая славянская система заточения, при которой человека сажали на определенное место и выстраивали вокруг избу без дверей. Сбежать оттуда было практически невозможно.

Собственно, Ярослав Мудрый первым официально поделил страну на уделы, по которым по старшинству рассадил своих сыновей. И он же задал Лествичное право – новый обычай престолонаследия, отличающийся от прямого наследования (при котором наследство передается от отца к старшему сыну) тем, что престол передается от старшего брата к младшему, и только после смерти всех братьев в борьбу могут вступить сыновья старшего брата. И вот дети Ярослава были расселены по 5 основным удельным княжествам. Благодаря такой системе ему удалось сохранить немало жизней. Отныне, как только старший сын после смерти отца попытался бы занять чей-то престол, ему бы помешали дядья – более умные, опытные и сильные. Это был мудрый поступок, однако такая система не была его изобретением: это обычный способ наследования в родоплеменных обществах.

Именно в это время на Руси складывается довольно специфический ранний феодализм. В Европе феодализм оформлялся с майоратом[5], то есть основной домен никогда не дробился и полностью передавался старшему сыну от отца. Ведь если он будет дробиться, то скоро от него ничего не останется, в результате благосостояние рода будет подорвано, а значит, и его боеготовность в перспективе тоже будет ослаблена. Поэтому в Европе четко соблюдалось право майората. На Руси же его удалось окончательно оформить лишь к началу правления Петра I. Попытки были и ранее, но из-за сильных родоплеменных пережитков сделать это удалось не сразу.

Но майорат – это только элемент надстройки, то есть то, как законодательно оформлена надстроечная структура. При этом базис везде был феодальный, просто в Европе он был более развитый, поскольку появился раньше.

В Европе сложилась ленная система, или система бенефициев, когда сеньор – неважно, это был король, герцог или граф – выдавал своим подчиненным кусочки земли, на которых они могли построить замок или просто жилой дом. Там жило податное население, которое их снаряжало, кормило, помогало строить какие-то укрепленные или неукрепленные постройки, то есть полностью обеспечивало сеньора низшего уровня, например просто рыцаря, гарантируя таким образом его боеспособность. Это означало, что он и его лошадь будут накормлены, как и его боевые слуги, также все будут обеспечены боевыми доспехами, чтобы по первому зову они были готовы пойти воевать.

Понятно, что это была система условного владения землей, при которой не ты владеешь этой территорией, а твой сеньор. Но пока служишь ты и твой род, то имеешь право распоряжаться ею и своими крепостными.

На Руси же так не сложилось. У нас система подчинения строилась на основе личной преданности по родовым отношениям, то есть на всю Русь была всего одна династия. У нас все поголовно потомки Рюрика, ну а если быть до конца точным – Игоря. Династия, конечно, наложилась на местную родоплеменную аристократию. Более того, именно местная родоплеменная аристократия составляла основное большинство более низкого в системе субординации звания – бояр. Все-таки удельных местных князей почти всех уничтожили примерно в начале XII века. А бояре остались, ведь должен был кто-то, в конце концов, управлять этой землей. Конечно, привезли с собой на Русь и скандинавских князей, и бояр. Возьмем того же Рогволода, князя полоцкого: на основании чего по закону Полоцк считал себя независимым? Потому что им правил не Рюрикович, а Рогволод – совсем другой человек. Тем не менее все подчинялись друг другу по семейственным связям. Естественно, младший брат должен подчиняться старшему.

Самый богатый человек на определенной территории – это князь, если территория поменьше, то боярин. Они раздают кормление своим дружинникам, или рыцарям, которые живут внутри или при его тереме, где кормятся, получают доспехи, кольчугу, меч, коня и пр.

Если провести прямую аналогию с Европой, наш дружинник – это своего рода рыцарь-министериал. Изначально министериал вообще был слугой при замке. Землевладельцу, у которого много рыцарей, будет неудобно ими управлять, если они будут расселены по всей территории, а если все живут рядом, достаточно просто раздать им доспехи и поехать воевать для решения какой-то локальной задачи. Сначала министериалами были обычные слуги, которые постепенно сравнялись с рыцарями.

При этом, возможно, уже при Владимире и совершенно точно при Ярославе дружинники и бояре начали получать собственные земли. Землю раздавали с податным населением, то есть смердами. Смерд – это низший из лично свободных, но вообще зависимых людей. Это то самое податное население, которое позднее стало называться крестьянами. К земле они, конечно, не были прикреплены, хотя бы потому, что у нас очень много земли и очень мало населения. Если какой-то смерд решал куда-то убежать, удержать его было почти невозможно. Тем не менее жили они общинами, так называемыми вервями. Это термин, известный в том числе и из Русской Правды, о которой мы скоро будем говорить.

Смерд зависел в первую очередь от князя. Когда случилось восстание волхвов в Новгороде (это было одно из последних выступлений язычников против насаждения христианства), волхвы сказали: «Только перед князем ответ держать будем». Кроме того, существовали просто рабы: холопы, обельные холопы, закупы и рядовичи. Холоп, обельный – раб полный, как правило, происходил из потомственных рабов или из осужденных преступников. Закуп – это человек, попавший в рабство за долги. Считалось, что он может выкупиться, если отработает, однако у боярства это был один из источников поступления рабов, поскольку военная аристократия, кроме войны, в основном занималась ростовщичеством, особенно в Великом Новгороде. Торговая республика, что поделать – земля там очень суровая, земледелием заниматься не очень выгодно. А рядович – это тот, кто договорился, то есть по «ряду» попал в зависимость. Вот это как раз была временная зависимость: к примеру, если ряд ограничивается пятью годами, то человек будет 5 лет находиться в зависимом состоянии. Причем он мог явиться на работы со своим личным инвентарем, если он был, в противном случае его выдавали. Также существовала челядь – рабы, попавшие в плен.

Свободные люди просто назвались людьми, или людинами. В Новгороде обычно их называли либо русинами, либо словенами. Далее следовали чины княжеской или боярской администрации – это тиуны: сборщики налогов, судьи. Огнищане, мечники, ябедники и, собственно, гридни, то есть дружинники. Ну а дальше уже шла старшая дружина – бояре.

Ябедник – это некий судебный чин, который в том числе занимался налогами (ябедами). В то время судебная деятельность была связана лишь с выяснением конфликтов и сбором налогов. И выяснением конфликтов, возникших при сборе налогов.

Все эти данные в первый раз были письменно зафиксированы именно в Правде Ярослава, более известной как Русская Правда. Кстати, очень меткое название, которое теперь механически проецируется на все варварские «правды» в русскоязычной историографии, потому что мы знаем Салическую правду, Рипуарскую правду, Баварскую правду и так далее. На самом деле все они назвались Lex, закон. Lex Salica – Салический закон.

Русскую Правду очень интересно читать. Сохранилось две редакции: краткая и пространная. В краткой содержится 43 статьи, в пространной – 121. Статьи описывают уголовное право, финансовые взаимоотношения, правила наследования и так далее. Особенно занимательно читать про уголовное право. К примеру, за убийство представителя рядовичей, челядей, холопов или смердов полагалась одна и та же вира[6] – 5 гривен, то есть их жизнь стоила одинаково.

Пространную редакцию Русской Правды в Киеве составляли уже при Ярославичах, поэтому ее можно назвать Правдой Ярославичей. Оригинал до нас не дошел. Более того, считается, что краткая версия Правды – это вообще реконструкция XV века, сделанная на основе полной редакции, чтобы оценить вклад Ярослава для новгородцев. Возможно, так и было.

Так вот, как уже упоминалось выше, за убийство смерда и всех рабов полагалось заплатить 5 гривен, а за свободного человека – 40. Если человек угнал коня, но его удалось вернуть, штраф составлял 3 гривны, то есть почти столько же, сколько за убийство раба или смерда. За удар свободного человека мечом не насмерть полагалось заплатить 12 гривен, что больше чем в 2 раза превышало штраф за убийство раба. Такая система ярко демонстрирует факт наличия чудовищного имущественного расслоения в то время. Именно тогда на Руси начали устанавливаться ранние феодальные отношения, когда жизнь людей разных классов оценивалась с разницей в 8 раз (5 гривен против 40), уже не говоря о том, что за убийство дружинника следовал штраф в размере 80 гривен.

Тем не менее это и есть Русская Правда – письменно зафиксированный закон. Закон, конечно, существовал и ранее: об этом прямо написано в договорах Руси с Византией 911 года, после похода Олега. Там записаны отношения греков и русов, которые приезжали для торговли в Византию: было запрещено убивать кого-либо против русского закона. Но это было обычное право, сохранившееся в изустной традиции, которое знали законоговорители[7], как было принято в Скандинавии. А с появлением Русской Правды в них уже не было нужды – все было записано, и это был колоссальный прогресс. Очень показательно: как раз в той части Правды, которая была дарована новгородцам, было указано, что русин и славянин уравниваются в правах. Таким образом, даже при Ярославе рус и славянин считались разными людьми. Видимо, в Новгороде они имели не совсем одинаковые права, скорее всего, у русов они были несколько более равные, чем у славян.

Исходя из всего вышесказанного, можно смело утверждать, что Ярослав правил успешно и долго: более 30 лет, пусть мы и не можем точно знать, когда он родился и сколько прожил. Считается, что 75–78 лет. Антропологи, исследовав останки, которые впоследствии были успешно реконструированы, тоже разошлись во мнениях: некоторые решили, что останки могли принадлежать мужчине старше 50 лет, другие сочли, что мужчина был старше 60. В любом случае, по средневековым меркам это очень серьезный возраст.

К концу XI века потомки Ярослава успели настолько перессориться друг с другом, что в 1097 году его внук Владимир Мономах инициировал съезд князей в Любече, где те были вынуждены договориться: пусть каждый держит свою отчину. В результате сформировалось несколько княжеских династий: одни правили Черниговским или Новгородским княжеством (в то время в Новгороде еще правили князья), а кто-то – Переяславским, также существовало множество маленьких удельных городков.

Итак, внутри каждого княжества действовала Лествичная система, в соответствии с ней каждый род держал свою отчину. Благодаря этому удалось прекратить бесконечную междоусобицу. Тем не менее оставался ровно один шаг до развала страны, поскольку держалась она всего по двум причинам. Первая – это выгодное экономическое положение, ведь вся территория до сих пор находилась на пути «из варяг в греки». Пока шел непрерывный поток товаров в обе стороны, было выгодно находиться вместе, чтобы контролировать его.

После того как Ярослав разбил печенегов, пришли половцы. Часть печенегов и торков, берендеев, языческого населения степи откочевали на территорию современной Украины, где их стали называть «свои поганые» (то есть «свои язычники»), поскольку они вступили в вассальную зависимость от киевских князей. И они на самом деле выступали их союзниками до самого XIII века, до прихода монголов, после чего кто-то из них убежал в Венгрию, а некоторые ассимилировались с монголами. На их место пришли половцы, которым нужно было противостоять сообща, ведь в то время они представляли собой значительную угрозу.

Своими постоянными набегами половцам удавалось доходить до самой глубины Руси. Их довольно быстро включили в орбиту цивилизованной политики, стали выдавать за половцев своих дочерей, брать дочерей их ханов себе в жены. И если с половцами удалось более-менее справиться благодаря военной силе и дипломатии, то удержать великий путь «из варяг в греки» не вышло по независящим от русских князей причинам. Почему он был так важен? Все просто: это был единственный давно функционирующий, хорошо разведанный путь, связывающий Запад и Восток. Конечно, он не был полностью монопольным, но практически являлся таковым.

В конце XI века случился Первый крестовый поход, когда образовалась так называемая Латинская империя в Святой земле. Это дало возможность Италии получить непосредственного контрагента на Востоке, причем по самому короткому пути – через Средиземное море. И путь «из варяг в греки» начал стремительно терять свою мощь. Конечно, товары продолжали поступать, это не прекращалось на протяжении всего Средневековья. Поток сократился, но содержать его стало просто невыгодно.

И тогда в 1136 году в летописи появилась по-настоящему страшная запись, хотя и очень лаконичная: «И раздрася вся земля Русская», то есть началась невероятно жестокая борьба за великое княжение. И это неудивительно, ведь Киев был самым богатым и крупным городом, поэтому о единой стране с этого момента говорить не приходится.

Именно в это время Новгород отказался участвовать в разделе. Княжество представляло собой северо-западные торговые ворота Руси для тех, кто хотел контактировать с Балтикой. Новгородцы начали сгонять князей с престола: теперь те могли править лишь временно как приглашенная военная сила. И началась страшная усобица, закончившаяся лишь, по большому счету, в XIV веке. Правда, в 1237 году, после прихода монголов, она снизила свой накал, но об этом мы поговорим отдельно.

Таблица 1. Рюриковичи в 862–1054 годах



Глава 2. Власть в Киевской Руси

Итак, на Руси началась феодальная раздробленность. В историографии сохранилось много записей о тех событиях, однако здесь есть одна важная особенность. Наши историки, начиная с Николая Михайловича Карамзина и Василия Осиповича Ключевского и заканчивая Борисом Александровичем Рыбаковым, рассматривали и историю Киева, и вообще всю нашу историю с предельно москвоцентричных позиций или, если угодно, с петербургоцентричных. Потому что все они знали, как исторический процесс развивался в итоге. Сначала случилось призвание варягов на Северо-Западную Русь, оттуда варяжская династия переселилась в Киев, из которого центр силы постепенно переместился во Владимир, далее внутри Владимирского княжества выкристаллизовалась Москва, ну а из нее уже выросли все мы – на 1/6 часть суши. Именно в таком виде – абсолютно правильно.

Но когда мы рассматриваем изнутри процессы развитого Средневековья, то есть XII–XIII веков (и даже XIV века), то нужно понимать, что все было вовсе не так очевидно. На территории Руси существовало не менее 5 типов моделей социального и экономического развития, и было совершенно непонятно, какой из этих типов в конце концов восторжествует.

Первый тип – это Киев, но прибережем его напоследок. Он номер один, но начнем со второго.

Второй тип – юго-западная модель – это, соответственно, Галицко-Волынская Русь, Галичья Волынь. Ее можно охарактеризовать постоянной борьбой очень сильных боярских кланов против князей, причем князья часто опирались на города. Конечно, и бояре тоже боролись друг с другом. При этом вся система была под постоянным внешним воздействием со стороны Венгрии и Польши, которые находились под ответным влиянием Галичьей Волыни, ведь юго-западные земли были наиболее сильно вовлечены в европейскую политику на южных и восточных границах Европы.

Третий тип – это, без сомнения, Полоцк и Смоленск. Полоцк – это княжество, которое первым выделилось из состава русского государства. Там правила династия, как ее звали в летописях и, видимо, как они сами себя именовали, – Рогволодовы внуки. Как мы уже упоминали, у Рогволода, прибывшего из-за моря, видимо, из Скандинавии, была дочь Рогнеда, на которой женился Владимир Красно Солнышко. У них родился сын Изяслав Владимирович, который стал первым полоцким князем. Из-за внутрисемейных недоразумений отец его недолюбливал, поэтому оставил там наместником, не дав хода по дальнейшей «карьерной княжеской лестнице». Полоцкая династия очень сильно выделялась, ведь Рогволод был не Рюрикович и через свою дочь положил начало новому роду, поэтому они все время чувствовали себя несколько в стороне. Кроме того, это княжество имело самое западное положение на границе с литовскими лесами, с Латгалией, и на них было бы сложно физически напасть. Таким образом, Полоцк существовал несколько отдельно.

И вот Полоцк и позже Смоленск сложили общую федеративную систему, поскольку из-за литовского присутствия верховная власть была вынуждена учитывать интересы всех: самых мелких бояр, испомещенных на землю дружинников, дворян всех городов. И это федеративное устройство, состоящее из очень сильных Полоцка и Смоленска, начало быстро дробиться. Выделились Минское и Витебское княжества, которые впоследствии надолго вошли в состав Великого княжества Литовского.

Четвертая модель развития – это Новгород и Псков, Северо-Западная Русь, где напрямую сложилась республика, причем в нашем современном понимании. Новгородцы никогда не могли себя представить без князя, потому что это был для них единственный гарант, который мог разрешить споры внутри княжества. Из всех русских княжеств Новгород имел самую большую территорию и самую низкую плотность населения, причиной были очень суровые земли.

Новгород называли Господин Великий Новгород, и это вовсе не для красоты – это очень четкая юридическая терминология, потому что «господином» называться мог только князь. Таким образом, город как будто брал на себя высшую легитимацию власти, он сам был князем. И поэтому город приглашал князя к себе, по своему желанию, то есть по желанию вече – собранию наиболее ответственных мужчин города, куда допускались исключительно лучшие люди, у которых была власть, войска и деньги.

Понятно, что Новгород не сразу стал таким огромным, как в конце XII – начале XIII века. В раннем Средневековье (в X и первой половине XI века) мужское вооруженное население оказывало сильнейшее влияние на решения вече, где первую скрипку играли бояре – самые лучшие люди того времени. Но в процессе того как Новгород разрастался, процент вооруженного населения в связи с феодализацией неминуемо падал, власть и сила переходила к профессиональным военным, которые концентрировались вокруг военной аристократии, то есть бояр. Потом последние, пользуясь своей властью, постепенно прибрали к рукам финансовую систему, торговлю, и уже в XIV веке о вече говорили как о «собрании трехсот золотых поясов». Выборы происходили по понятной схеме: всегда выбирали очень богатых бояр, которые периодически менялись. У того, кто становился на место посадника или тысяцкого[8], карьера немедленно шла в гору.

Перейдем к пятой модели – Северо-Восточной Руси, в которую входили Владимиро-Суздальские земли. Так их называют довольно условно, поскольку большую роль на той территории играл Ростов Великий, далее Суздаль, и только потом Владимир. Столица была условная и, по большому счету, номадная, то есть перемещающаяся. Вот здесь сложилась совершенно специфическая форма устройства, ведь после Новгорода это была вторая по размерам территория, где все рядом, в том числе и Рязань. Однако эти земли славятся очень суровым климатом и большим количеством лесов. Чтобы заниматься земледелием, леса приходилось вырубать, для чего требовалось немало людских ресурсов. А когда требуется высокая концентрация людских ресурсов, неминуемо возникает субординация, потому что иначе ничего не выйдет.

Отличным местом для земледелия было так называемое Суздальское ополье – регион лесостепи, где было достаточно плодородной свободной земли, чтобы получать хорошие урожаи. Кроме того, на ту территорию массово бежали люди с юга: из Галичьей Волыни, Черниговщины, Новгород-Северского княжества и Киева. Бежали в первую очередь от половцев, а также от безостановочных стычек родственников Рюриковичей, которые не прекращали делить власть.

Если мы посмотрим на топонимику Владимиро-Суздальского княжества, то обнаружим там, например, город Переяславль-Залесский. А в южных землях – Переяславль-Южный, или Русский, который возник значительно раньше. Понятно, что люди, которые переселились на северо-запад из Переяславля-Южного, основали там еще один Переяславль – Залесский. И таких совпадений довольно много. Это прослеживается и в топонимике, и в преемственности археологической культуры.

На северо-запад бежали люди, которые хотели мирно жить, чтобы не находиться в постоянном состоянии войны. Нормально устроиться при довольно суровом климате и бедности пахотных земель можно было одним способом – при помощи центральной власти, которая так просто никому помогать не стала бы. Основное население поступало на северо-восток в силу миграции и прямых захватов. Поскольку князья Владимира и Суздаля постоянно воевали, оно имело более низкое социальное положение и состояло из людинов, русинов, славен и смердов. Однако по причине того, что этот поток не прекращался, оказаться смердом во Владимире было не так плохо, как, скажем, где-то под Киевом погибнуть свободным общинником под половецкими саблями или, еще хуже, оказаться в Крыму на невольничьем рынке. К тому же там было относительно слабое боярство. Причина проста: малое количество пахотной земли, невозможность куда-либо сбежать от князя, чтобы зажить своим хутором и существовать без него. Поэтому так или иначе приходилось концентрироваться возле князя и быть зависимым.

Именно владимиро-суздальский князь первым на Руси стал именовать себя государем. А «государь» – это очень точный юридический термин, потому что так холопы именовали своего господина. Он требовал, чтобы его называли государем. Этимологически слово «государь» происходит от слов «господарь» и «господин», причем «господин» – это обращение более низкого звена к более высокому.

Наконец, перейдем к первой модели – Киеву, куда входит Южная Русь: собственно, сам Киев, Чернигов, Новгород-Северский, Переяславль-Русский. Там все имело очень специфическое устройство. Во-первых, это очень мощное боярство, представители которого, по сути, были князьями в миниатюре. Состояло оно из местных славян, то есть древней родоплеменной аристократии, и пришлой аристократии, которая двинулась сюда с севера, вместе с потомками Рюрика: Олегом, Игорем и пр. Во-вторых, в отличие от севера, земля на юге очень хорошая, что было, без сомнений, выгодно князю: ведь чем больше людей прибывали на территорию, тем больше земель они могли вспахать и, соответственно, получить больше дани.

Поэтому князь очень зависел от бояр, которые как старшая дружина представляли собой не просто офицерство, как в Новгороде или Владимире, но и основных поставщиков воинских контингентов.

Также важно отметить, что Киев в начале феодальной раздробленности, то есть в 1097 году во время Любечского съезда князей, не получил собственной княжеской династии и остался «ценным призом» для всех желающих. И хотя была установлена довольно четкая Лествичная система наследования – принцип сеньората, когда наследство переходит старшему в роду, но вся она трещала по швам под ударами булав и мечей. Вдобавок князь и его дружина с пришлыми боярами постоянно сменялись, хотя местное боярство оставалось. Поэтому в Киеве было очень сильное вече, пусть и не такое властное, как в Новгороде.

Киевляне, как мы знаем по летописям, умудрялись князей изгонять и даже периодически убивать. Однако далеко не все население состояло из киевлян. Как мы уже говорили, Киев был матерью городов русских – митрополией, значимость которой никогда не опускалась ниже определенного уровня, вплоть до пришествия монголов. Это был самый большой и самый богатый город Руси, вокруг которого концентрировалась земля с максимальной плотностью населения и городской застройки, то есть укрепленных поселений.

Не стоит забывать о смене князей на киевском престоле. До первого «знакомства» с монголами на реке Калке в 1223 году их сменилось действительно много. Ведь на Киев как на главный город Руси претендовали все основные персонажи, которые были в истории того времени.

Начнем со смерти Мстислава Великого в 1132 году. Именно момент, когда скончался Мстислав, он же Харальд из скандинавских хроник, считается условной датой начала феодальной раздробленности на Руси. Он был последним князем, который смог надолго, на все время своего великого княжения, собрать под собой почти всю Русь, не допустив ее развала. Но как только его не стало, началась непрекращающаяся смена власти.

Основная причина этого заключалась в сложной экономической ситуации, которая не могла позволить консолидацию земель. То есть, казалось бы, все раздробилось, и на том этапе исторического развития это было несомненное благо.

Первым после Мстислава на престол вступил Ярополк Владимирович (годы правления: 1132–1139), сын Владимира Мономаха и младший брат Мстислава Великого. С 1114 года княжил в Переяславле Русском и после смерти брата без всякой борьбы оказался на великокняжеском троне. Что удивительно, умер своей смертью.

Ему наследовал Вячеслав Владимирович, также являющийся братом Мстислава Великого и сыном Мономаха. После того как его отец вокняжился в Киеве в 1113 году, сам он оказался в Смоленске. К 1127 году, во время правления Мстислава – в Турове. Потом уже Ярополк Владимирович перевел его в Переяславль, на свое место. Далее он вернулся в Туров, где поссорился со своим племянником Изяславом и выгнал его оттуда. А после смерти Ярополка в 1139 году оказался на киевском престоле. Но правил он там очень недолго – всего месяц, поскольку его изгнал черниговский князь Всеволод Ольгович. Вячеславу пришлось снова бежать в Туров.

Всеволод являлся представителем династии Ольговичей – это черниговская новгород-северская династия, еще одни важные претенденты на великое княжение Киевское. Они находились на соседней территории и считались одними из основных соперников.

Сын Олега Святославича, внук киевского князя Святослава Ярославича – сына Ярослава Мудрого. С 1127 года княжил в Чернигове и в марте 1139 года, после того как умер Ярополк Владимирович, выгнал из Киева его брата Вячеслава, заняв княжеский престол. Умер также своей смертью в 1146 году. Относительно долгое княжение получилось – 7 лет.

Четвертым стал Игорь Ольгович – внук Святослава Ярославича и брат Всеволода. После Всеволода он по Лествичному праву возглавил престол в 1146 году, однако его сверг князь Переяславля Русского – Изяслав Мстиславич, которого на вече активно поддержали киевляне. Несчастному Игорю Ольговичу пришлось бежать, скрываться на болотах, где его схватили, привезли в Киев и бросили в поруб. Там он заболел, через некоторое время его освободили, но потом киевляне вновь достали его и убили.

Пятый – Изяслав Мстиславич (1146–1149), еще один сын Мстислава Владимировича Великого. Сперва был князем полоцким, потом туровским, также княжил во Владимире-Волынском, затем в Переяславле. В 1149 году был разбит под Переяславлем Юрием Долгоруким, известным нашим князем, памятник которому стоит в Москве.

Шестой – Юрий Долгорукий. В первый раз сел на великое княжение в 1149 году. Он был сыном Владимира Мономаха, братом Мстислава Великого. Долго являлся ростово-суздальским князем, после войны оказался на киевском престоле, но в 1150 году, ровно через год после описываемых событий, узнал, что Изяслав собирается вернуться в Киев с войском, и просто сбежал оттуда.

Вячеслав Владимирович в 1150 году оказался на киевском престоле второй раз. После того как Всеволод Ольгович был свергнут в 1139 году, как мы помним, оказался Вячеслав Владимирович в городе Турове, потом недолго княжил в Переяславле, затем снова в Турове, а в 1149 году объединился с Юрием Долгоруким и изгнал с его помощью Изяслава из Киева. Юрий хотел уступить Киев Вячеславу, но бояре настояли на том, чтобы Вячеслав возглавил Вышгород. Это был очень важный для Киева город, его северные ворота. То есть любое вторжение, которое происходило на Киевскую землю, рано или поздно приводило именно в Вышгород. В 1150 году Изяслав объявил мобилизацию и вместе со своими погаными, то есть степняками-язычниками, находившимися на службе у Киева, пошел на столицу, откуда бежал Юрий Долгорукий.

«Поган» – это язычник, соответственно, «свои поганые» – это «свои язычники», они же «черные клобуки» русских летописей. Кстати, черные клобуки были очень мощным фактором внутренней киевской политики, потому что держали город Торческ, один из самых больших в Киеве, постоянно находились на южном порубежье Киева, прикрывали город от половцев и зачастую играли важнейшую роль в поставлении или свержении князей.

Номер восемь – Изяслав Мстиславич оказался второй раз на киевском престоле. В 1150 году он приехал в Киев, откуда, как мы уже упомянули, бежал Юрий Долгорукий, но великокняжеский престол был занят Вячеславом Владимировичем. В том же году Юрий Долгорукий объединился с Давыдовичами и Ольговичами, пошел на Киев, а с другой стороны двигался его галицкий союзник – Владимир Володаревич. И Изяслав незамедлительно позвал на помощь дядю – Вячеслава Владимировича из Вышгорода. Двигался он против галичских войск, собираясь сначала разбить одних, а потом и Юрия Долгорукого с коалицией. Но ничего не получилось, его разгромили в битве на реке Ольшаница, и он отступил в Киев, откуда вскоре бежал во Владимир, а Вячеслав вернулся в Вышгород.

Второй раз Юрий Долгорукий оказался на киевском престоле в 1150–1151 гг. вместе с Давыдовичами, Ольговичами и Володаревичами, но Изяслав Мстиславич, которого недавно буквально выкинули, заручился помощью венгров, короля Геза II, и в 1151 году выгнал Юрия Долгорукого из Киева.

Номер десять – можно сказать, правили дуэтом Изяслав Мстиславич и Вячеслав Владимирович, оба в третий раз. Они были соправителями, то есть установили двоевластие. Изяслав княжил до самой своей смерти в 1154 году. После этого Изяслав Давыдович из Чернигова, один из представителей династии Ольговичей, попытался занять престол, но Вячеслав не допустил этого, пригласив на сокняжение смоленского князя Ростислава Мстиславича. Правили вместе они совсем недолго, примерно через полтора месяца Вячеслав умер. Насильственной ли была смерть, неизвестно.

Номер одиннадцать – Ростислав Мстиславич, сын Мстислава Великого, к тому времени он уже был в годах и являлся основателем смоленских Ростиславичей. Впоследствии его дети и родственники основали одну из сильнейших династий всего древа Рюриковичей. После того как Вячеслав скончался, Ростислав стал единоличным хозяином княжества, однако Юрий Долгорукий не замедлил выйти против него вместе с черниговским князем Изяславом Давыдовичем, который был его многолетним союзником.

Разбив под Черниговым Ростислава, который бежал в родной Смоленск, Киев занял один лишь Изяслав Давыдович. Несмотря на то что он был союзником Юрия, своей выгоды он не упустил и правил в 1154–1155 гг., после чего, зная, что Юрий Долгорукий очень непростой человек, передал ему престол и вернулся в Чернигов.

И вот в третий раз Юрий Долгорукий оказался на киевском престоле – 1155–1157 гг. Это было его последнее правление, которое длилось три года и закончилось его естественной смертью.

Далее второй раз на троне оказался Изяслав Давыдович. После смерти Юрия Долгорукого он захватил великокняжеский престол, и началась междоусобная война против волынского князя Мстислава Изяславича и галицкого князя Ярослава Осмомысла (еще одного знаменитого князя русских летописей).

Итак, Изяслав Давыдович в ходе начавшейся междоусобной войны против волынян, галичан и пересопницкого князя Владимира Андреевича потерпел поражение под Белгородом. И Мстислав Изяславич, еще один из представителей династии Мстиславичей, стал великим князем в 1158 году. Понимая, что сам он полноценно править Киевом не сможет, пригласил старшего родственника в роду – Ростислава Мстиславича, и после переговоров сам уступил ему престол. Да, такие ситуации тоже бывали.

И вот Ростислав Мстиславич второй раз оказался на престоле, где правил довольно долго: в 1159–1161 гг., а это для киевского престола немало. В 1161 году потерпевший поражение под Белгородом Изяслав снова собрал войско и двинулся к Киеву, после чего Ростислав бежал прочь. И Изяслав в третий раз занял престол в 1161 году.

Ростислав бежал в Белгород – второй по значимости город Киевской земли. И по значимости, и по размерам, ведь это южные ворота, самый сильный город с той стороны. Сейчас Белгород относительно какого-нибудь столичного города почти незаметен, а тогда он был немногим меньше Киева. Так вот, Изяслав осадил Ростислава в Белгороде, и продолжалось это буквально месяц, а в это время к Киеву подошло войско противников под командованием Мстислава Изяславича, Рюрика Ростиславича, Владимира Андреевича и Василько Юрьевича. Изяслав попытался сбежать, но его настигли черные клобуки, состоялся бой, в котором его смертельно ранили.

И вот в третий раз великим князем Киевским стал Ростислав Мстиславич – он правил с 1161 года до своей смерти в 1167 году, то есть 6 лет.

Затем престол унаследовал Владимир Мстиславич, еще один сын Мстислава Великого, брат Изяслава и Ростислава Мстиславичей. До 1167 года он княжил в Триполье – южном киевском городе, и после смерти брата оказался последним старшим Мономаховичем. Однако в этих данных есть противоречия. Лаврентьевская и Софийская летописи упоминают о его правлении, так же как и Ян Длугош[9], а южнорусское летописание, Ипатьевская летопись, вообще его не упоминает. В любом случае, если он и правил, то длилось это меньше года. А вот насчет следующего князя сомнений нет – второй раз на киевский престол взошел Мстислав Изяславич. Невзирая на то что Владимир Мстиславич был старшим в роду, именно Мстислав стал князем.

В 1169 году внимательно наблюдавший за ситуацией Андрей Боголюбский из Владимира направил коалиционные войска на Киев, который он разграбил и сжег – 3 дня его воины там бесчинствовали. Это был первый случай, когда Киев не просто взяли, а учинили там погром. Сам Андрей Боголюбский не остался в Киеве, а оставил там своего наместника в лице младшего брата – Глеба Юрьевича, также являющегося сыном Юрия Долгорукого. Правил он в Киеве в 1169–1170 гг.

В 1170 году Мстислав Ростиславич вместе с братом Ярославом, а также галицкими, туровскими, гродненскими полками, и черными клобуками дошли до Киева. В это время Глеб находился в отъезде в Переяславле-Южном, и город взяли без всякого боя. Таким образом, Мстислав Ростиславич в третий раз занял престол. Далее он решил осадить в Вышгороде Давыда Ростиславича – одного из союзников Андрея Боголюбского, но осада вышла неудачной. Союзные князья стали покидать Мстислава, поскольку осада длилась долго, в войсках начался мор и люди стали разбегаться. Князь вынужден был вернуться в Киев и занять оборону. А в это время Глеб Юрьевич, посланный, скорее всего, Андреем Боголюбским, пришел в Киев с войсками и, что важно, с половцами. И тут-то Мстислав Ростиславич был вынужден бежать из Киева на Волынь, где позднее скончался.

И опять на киевском престоле оказался Глеб Юрьевич – второй раз, где правил очередные 2 года (1170–1171) до своей смерти. Существует версия, что его, как и Юрия Долгорукого, отравили киевские бояре, но она не доказана.

И вот номер двадцать четыре – Владимир Ростиславич, который второй раз оказался на престоле после смерти Глеба Юрьевича. Причем занял он Киев не просто так, а в результате заговора против Андрея Боголюбского. По договору со своими племянниками Мстиславом и Давыдом Ростиславичами он вошел в Киев. Андрей Боголюбский, естественно, узнал об этом и потребовал покинуть великий престол. Но дело закончилось скорой смертью Владимира – правление его длилось всего лишь несколько месяцев. И причина смерти его так же не ясна, ведь в Средневековье могли отравить буквально по щелчку.

В 1171 году появилось, наконец, новое лицо – в первый раз на престоле оказался Михалко Юрьевич, очередной сын Юрия Долгорукого и брат Андрея Боголюбского. После смерти Владимира Мстиславича он занял киевский престол, но очень ненадолго, потому что Андрей Боголюбский его сместил и заменил на смоленского князя Романа Ростиславича.

Роман Ростиславич, тоже новое лицо, правил с 1171 по 1173 годы. Как не трудно догадаться по отчеству, Ростиславич – представитель смоленской династии, с 1167 года был смоленским князем. В 1173 году он поступил крайне неразумно – поспорил с Андреем Боголюбским и отказался выдать бояр, которых подозревали в отравлении Глеба Юрьевича. После чего, поняв свою ошибку, убежал в Смоленск.

И в 1173 году Михалко Юрьевич во второй раз оказывается в Киеве, уже по назначению Андрея Боголюбского, который очень уверенно контролировал власть: приняв великое княжение, он менял своих наместников, как хотел.

После изгнания Романа Ростиславича Михалко понял, что ему лично придется разбираться с Ростиславичами, несмотря на покровительство Андрея Боголюбского, который может не успеть или не захотеть ему помочь. Поэтому в 1173 году Михалко Юрьевич, хоть и получил княжескую власть, сам в город не поехал, а направил вместо себя своего брата Всеволода – племянника Ярополка Ростиславича. Всеволод Юрьевич, больше известный по кличке Большое Гнездо, достаточно знаменитый персонаж русской истории, правил всего 5 недель. Его место заняли братья Ростиславичи: Рюрик, Давыд и Мстислав, которые въехали в Киев, захватили Всеволода и Ярополка, после чего оставили власть в Киеве своему брату Рюрику Ростиславичу.

Рюрик правил в 1173 году тоже очень недолго, потому что Андрей Боголюбский опять пошел на Киев. Узнав, что приближается войско Боголюбского под командованием его сына Юрия, Рюрик стратегически отступил в Белгород, где сел в осаду. Ему наследовал на киевском престоле Ярослав Изяславич – как не трудно догадаться по отчеству, представитель рода Мстиславичей.

Итак, после изгнания из Киева Рюрик оказался в Белгороде, Мстислав в это время находился в Вышгороде, Давыд оказался в Волыни и попросил помощи у Ярослава, а возглавивший войско союзников Андрея Боголюбского черниговский князь Святослав Всеволодович осадил Вышгород и запер там Мстислава.

И когда к Киеву подошло волынское войско под командованием Ярослава, после переговоров со смоленскими Ростиславичами и черниговскими Ольговичами Ярослав перешел на сторону первых, поскольку они пообещали ему киевское княжение. Таким образом, войско Андрея Боголюбского оказалось в меньшинстве, коалиция развалилась, и он был вынужден отступить. Однако внезапно черниговский князь Святослав Всеволодович сам напал на Киев, и Ярослав был вынужден убежать в Луцк.

И наконец, Святослав Всеволодович – тоже свежее лицо, из династии Ольговичей, из Чернигова. Сын великого князя Всеволода Ольговича. Правил, как водится, очень недолго: в 1174 году он покинул Киев, потому что в это время на его вотчину, Чернигов, напал его двоюродный брат Олег Северский. К тому времени уже всем было понятно, что мало получить власть в Киеве – нужно иметь прочный базис, потому как легко можно лишиться головы или быть изгнанным. Святослав решил бежать сам.

Тридцать второй номер – Ярослав Изяславич, который второй раз оказался на киевском престоле. Как только выяснилось, что Святослав Всеволодович отправился воевать с Олегом Северским, Ярослав Изяславич без боя занял Киев, избежав каких-либо кровопролитий. И как раз в это время в результате заговора убивают Андрея Боголюбского, то есть центр силы опять разрушился. С Боголюбским было трудно соревноваться, он был очень сильный правитель, все вынуждены были с ним считаться. Он до 12 княжеств привел к покорности, заставляя их князей считать себя или как за старшего брата, или как за отца, а это максимальная степень подчинения. И убил его собственный двор, а не какие-то внешние силы, можно сказать, на расцвете могущества. Об этом поговорим, когда будем беседовать о Великом княжестве Владимирском. Летописец очень мягко охарактеризовал это событие: «Его своевластие погубило…»

Итак, Боголюбский погиб, и, узнав о подходе на помощь Ростиславичам смоленского князя Романа Ростиславича, Ярослав Изяславич по привычке оставил Киев и уехал в Луцк, где в 1180 году умер.

И второй раз киевский престол возглавил Роман Ростиславич – в 1174–1176 гг. После поражения, которое нанесли ему половцы (а половецкое направление было одним из важнейших в киевской политике, и с ним нужно было как-то сосуществовать), и из-за действий своего брата Давыда Ростиславича, которого он отказался наказать по требованию черниговского князя Святослава Всеволодовича, братья Святослава Ярослав и Олег форсировали Днепр и принудили перейти на свою сторону трипольского удельного князя Мстислава Владимировича. А Роман Ростиславич, осознав всю сложность ситуации, по привычке уехал в Белгород.

И на престоле второй раз оказался Святослав Всеволодович, который правил на этот раз с 1176 по 1181 год. В 1180 году он сцепился с Давыдом Ростиславичем и, опасаясь за свою безопасность, вознамерился собрать силы для окончательного свержения Ростиславичей на Киевской земле и уехал в Чернигов.

А в это время второй раз престол занял Рюрик Ростиславич – в 1181 году. После Северного похода Святослав Всеволодович вернулся в Киев, и Рюрик уехал в Белгород.

Святослав Всеволодович в третий раз оказался в Киеве – с 1181 по 1194 год. На этот раз он правил до самой смерти. Как раз при этом великом князе его родственник Игорь Черниговский потерпел неудачу при походе на половцев, о чем нам рассказывает «Слово о полку Игореве», которое было создано в эти годы в Киеве.

В 1194–1202 гг. Рюрик Ростиславич в третий раз оказался в Киеве, где заручился согласием великого князя владимирского Всеволода Большое Гнездо, который оказался на престоле после Андрея Боголюбского. Но в 1196 году случилась ссора Рюрика и волынянина Романа Мстиславича из-за земель в Поросье, которая продолжалась очень долго – с 1196 по 1202 год, пока Роман не собрал полки против Рюрика, перетянув на свою сторону черных клобуков, которые оказались прямо под Киевом. Они заняли Подол, а Рюрик заперся в кремле, вступил в переговоры и вынужден был покинуть Киев.

И вот князем стал Роман Мстиславич Галицкий – тот самый, о котором Алексей Константинович Толстой в романтической поэме «Роман Галицкий» писал: «Когда так духовным мечом он силен, то он и хвалить его волен, но пусть он владеет по-прежнему им, а я вот и этим, железным своим, доволен». Имеется в виду, что папа римский пытался перевести Романа в католичество, но тот гордо отказался.

На самом деле там все было не так просто: не очень понятно, кто кого пытался уговорить – папа Романа или наоборот, ведь Галицкий был не против принять католичество, но хотел вместе с этим ощутимых материальных преференций, которые папа ему не предоставил. Таким образом, он остался вполне православным.

Итак, в 1202 году этот по-настоящему великий деятель русского Средневековья занял Киев, но сам там княжить надолго не остался и выдвинул на престол своего племянника Ингвара Ярославича. Впрочем, Лаврентьевская летопись сообщает, что так решили по обоюдному согласию и Всеволод Большое Гнездо, и Роман. Соответственно, две мощнейшие группировки Руси – Владимир и Волынь – ненадолго соединились на киевском престоле.

Ингвар Ярославич, несмотря на такую сильную поддержку, правил очень недолго – по 1203 год. Сам он являлся представителем ветви Мстиславичей, был сыном великого князя киевского Ярослава Изяславича, о котором мы ранее упоминали.

2 января 1203 года Рюрик Ростиславич вступил в союз с черниговскими Ольговичами и половцами, привел их всех на Киевщину и взял город второй раз, разграбив столицу. Ингвар, понятное дело, бежал. Только неизвестно – до осады или после, или был разбит в прямом столкновении.

И вот в четвертый раз Рюрик Ростиславич вступает в должность и правит в 1203–1204 гг. В 1203 году он принял участие в общем южнорусском походе на половцев, который организовал Роман Галицкий. Побив половцев, на обратном пути Роман и Рюрик остановились в Триполье и стали решать, кому что достанется. И Роман, недолго думая, арестовал Рюрика и заодно его сыновей. Рюрика он приказал постричь в монахи, а его детей – увезти в качестве заложников в Галич. Но тут в политический процесс включился Всеволод Большое Гнездо, и сыновей пришлось отпустить. И в итоге старший, Ростислав Рюрикович, женатый на дочери Всеволода, возглавил Киев.

Итак, Ростислав Рюрикович (1204–1205) – тоже представитель смоленских Ростиславичей, вступивший на киевский престол в четвертом году XIII века. В 1205 году Роман Галицкий был убит в Польше, и узнавший об этом отец Ростислава Рюрик немедленно расстригся из монахов.

И вот Рюрик Ростиславич в пятый раз оказывается на престоле (1205–1206). Он немедленно поссорился с черниговскими Ольговичами из-за галицкого наследства, также ему пришлось вступить в конфликт с черниговским князем Всеволодом Святославичем Красным, или, как его правильно называть, Чермным. И ссора эта происходила в крайне неудачной политической конфигурации, поэтому Рюрик был вынужден в очередной раз эмигрировать из Киева, на этот раз в Овруч.

В 1206 году в должность вступил князь номер сорок три – Всеволод Святославич Чермный – также черниговско-новгород-северский Ольгович. Правил он там очень недолго, поскольку Рюрик Ростиславич в Овруче собирал силы, затем выгнал Всеволода Святославича из Киева и оказался на киевском престоле в шестой раз – на этот раз по 1207 год. А Всеволод Чермный не стал мириться с существующим положением дел, собрал братьев и традиционно призвал половцев. В 1206 году у него ничего не получилось, а вот уже в 1207 году он вместе с Святополчичами туровскими, Владимиром Игоревичем Галицким и половцами выбил Рюрика из Киева, и тот снова скрылся в Овруче.

Так Всеволод Святославич Чермный оказался на престоле во второй раз, но ненадолго: в том же 1207 году Рюрик вернулся из Овруча и выбил войска Чермного из Киева. Союзники Чермного уже уехали, и он остался в Киеве один с дружиной.

Таким образом, Рюрик Ростиславич в седьмой раз занял престол – с 1207 по 1210 год, пока в ситуацию не вмешался Всеволод Большое Гнездо из Владимира, который во время состоявшихся трехсторонних переговоров, видимо, настоял, чтобы Рюрик уступил княжение молодым. Всеволод Святославич Чермный вернулся в Киев, а Рюрик уехал в Чернигов, где через 2 года умер.

Всеволод Святославич Чермный оказался на престоле в третий раз (1210–1214). Когда в 1212, а может, и в 1214 году (доподлинно неизвестно), скончался в Чернигове Рюрик Ростиславич, Всеволод Большое Гнездо решил изгнать смоленских князей из их уделов в южной Руси. Дело в том, что они успели занять достаточно большую территорию, и Всеволод посчитал нужным вернуть все это за «линию Керзона»[10], по имеющимся к тому времени международным договорам.

Однако это оказалось непросто, ведь смоляне обратились за помощью к Мстиславу Мстиславичу Удатному (то есть «удачливому»), который в то время княжил в Новгороде. Это был один из величайших воинов конца XII – начала XIII века. По-настоящему знаменитый человек, знакомый всем, кто увлекается историей русского Средневековья.

Мстислав Удатный взял Вышгород, и, понимая, что северные ворота Киевской земли открыты, Всеволод Чермный сбежал из Киева в Чернигов. И Мстислав, на некоторое время захватив престол, усадил туда во второй раз Ингвара Ярославича.

В 1212 году Ингвар Ярославич оказался в Киеве, но после заключения перемирия с Черниговым его сменяет на престоле Мстислав Романович Старый. Правил он удивительно долго – с 1212 по 1223 год. Он также являлся потомком смоленских Ростиславичей, сыном великого князя Романа Ростиславича. Оказался на киевском престоле благодаря покровительству Мстислава Мстиславича Удатного и вместе с ним поехал на Калку[11] на встречу монголам в 1223 году, откуда уже не вернулся.

Вот на этом, пожалуй, закончим разговор о смене власти в Киеве. Как можно заметить, вече все реже включалось в политический процесс.

Согласно статистике, с 1132 по 1223 год (то есть за 91 год) сменилось 50 княжений, в четырнадцати случаях князья правили по 2 раза, в семи – по 3, и в одном – по 4, 5, 6 и 7 раз. Абсолютным чемпионом стал Рюрик Ростиславич, одолев 7 подходов к Киеву.

Итак, в чем заключалась внешняя политика Киева? Как не трудно догадаться из вышеизложенного, это в первую очередь южное направление – половцы. Они представляли собой конгломерат различных племен, то есть разные орды во главе со своими ханами, которые регулярно поставляли нам невест. Собственно, многие князья напрямую происходят от половецких княжон. При этом половцы представляли постоянную угрозу, которая несколько спала после того, как Мономах неоднократно их разбил. Тем не менее угроза беспорядка с их стороны была всегда, а для простого населения, княжеских дружинников и бояр это была настоящая смертельная угроза. Половцы оказываются вечными участниками внутрикняжеских усобиц во второй половине XII века. Даже в «Слове о полку Игореве» не раз об этом говорится: неизвестный автор сокрушался, доколе все это будет продолжаться, такие же слова прозвучат уже в Батыево время, когда раз за разом на Русь будут приходить монголы, и русские князья (в том числе и Александр Невский) будут выступать на их стороне. Это был некий крик души: мы режем друг друга, и приходят поганые из степи нас резать, и вместо того чтобы объединиться, мы помогаем им резать самих себя.

Киев постоянно координировал оборонительные мероприятия с Переяславлем-Южным, и достаточно устойчивая антиполовецкая линия соприкосновения находилась по стратегическому направлению река Рось – река Сула. В связи с этим оборонительные сооружения имели очень высокое значение. Помимо небольших, иногда, возможно, даже не оборонительных, а дозорных маленьких городищ, существовали сильные крепости: Белгород, Канев и так далее.

Что касается второго направления, то это постоянная «горячая дружба» с Владимиром, ростово-владимиро-суздальской землей. Оказываясь на киевском престоле, представители не владимирской династии знали, что рано или поздно им придется контактировать с владимирцами. Несмотря на то что Киев тогда был богаче и гуще населен, именно владимирцы имели возможность сконцентрировать в нужное время и в нужном месте больше военных сил.

Что касается внутренней политики Киева: образуются уделы, такие как Вышгород или, к примеру, Туров, Белгород, Овруч (где любил проводить «отпуск» Рюрик Ростиславич), Торческ[12] (в котором находилась условная столица черных клобуков). Самому князю такое положение дел было выгодно. Главное, на территории возникают города. А город – мало того что крепость, на которую можно опереться в случае каких-то полевых мероприятий, это еще центр торговли и ремесел. Ремесло предполагало изготовление высокотехнологичных на то время изделий, которые можно было использовать в личном обиходе или выставлять на продажу, ведь это уже не сырье, а продукт высокого передела с большой добавленной стоимостью. Кроме того, в самом городе и вокруг него наблюдалась концентрация профессиональных военных, что тоже, несомненно, выгодно.

Однако ситуация осложнялась следующим: у каждого города был собственный удельный князь со своей дружиной и преданными лично ему боярами. И в первую очередь он стал бы отстаивать собственные интересы, которые могли полностью не совпадать с планами великого князя киевского. Поэтому уже к началу XIII века начался планомерный развал Киевской Руси. Чуть ранее успели выделиться Туров и Пинск, и Турово-Пинское княжество вышло из состава Киева. Более самостоятельными становятся болховские князья с центром в городе Болхов, Губин, Городец, Дятьков и т. д., в верховьях Южного Буга. Из-за своего пограничного положения они начали балансировать между галицко-волынскими и киевскими князьями, решая, с кем выгоднее остаться.

Однако были и положительные моменты. С появлением раздробленности начался взлет русской культуры, ведь вместо двух центров летописания (в Новгороде и Киеве) появилось пятнадцать таких центров. Благодаря этому увеличилось количество источников, сличая данные которых можно выявлять более объективную истину. Начался расцвет архитектуры и ремесел. В это время и до XVI–XVII вв. на Руси было самое красивое военное снаряжение, поскольку ничего более высокотехнологичного и в самом деле эстетически привлекательного, чем уполовиненный шлем с полумаской (так называемый тип IV, по Анатолию Николаевичу Кирпичникову), у нас в русском Средневековье больше не было. И в Европе в то время ничего похожего создать не могли. На этой земле сходились традиции ремесленников Южной Европы, Византии, Кавказа, благодаря чему родился совершенно фантастический сплав, который дал очень недолгий, но предельно яркий всплеск культуры, в том числе и воинской. В частности, у нас первыми появляются шпоры с подвижным колесиком, то есть со звездочкой. До этого в Европе все шпоры имели простой шип, которым щекотали бок лошади. У нас же догадались изобрести колесовую шпору, которая в Европе оказалась во всеобщем употреблении только к началу XIV века.

К сожалению, из-за постоянных пожаров до нас не дошло никаких литературных источников, кроме «Слова о полку Игореве». Это потрясающее произведение, одна из жемчужин мирового фонда литературы, и не только средневековой, а в принципе. К сожалению, больше с тех времен ничего подобного не осталось, и есть лишь призрачный шанс, что археологи когда-нибудь обнаружат что-то еще. Но учитывая уровень словесности «Слова о полку Игореве», можно сделать вывод, что светская литература шагнула очень сильно, ведь произведение такого уровня не могло возникнуть на пустом месте – непременно должны были существовать предшественники и какой-то сопутствующий контекст.

Почему же стал возможен такой расцвет? Ведь все описанное происходило в сложный период. Если при Владимире Красно Солнышко и Святополке Окаянном, например, чеканили свои серебряные монеты в византийском стиле, то в это время монет уже не было. И в целом благосостояние сильно уменьшилось. А причина крылась в том, что Киев выступал некой воронкой, которая внутри себя концентрировала все ресурсы. Через столицу сплавлялись все ладьи, ходившие «из варяг в греки», поэтому там оседало все что только можно и не давало развиваться периферии. За редким исключением типа Новгорода, который как ворота имел возможность кое-что себе оставить.

При этом в экономике все еще царствует натуральное хозяйство, поскольку основная часть населения работает на селе и производит ровно столько, сколько съедает само, может быть, чуть больше. И как только пропадает постоянный сверхдоход в виде пути «из варяг в греки», Киев оказывается лишним звеном в системе. И когда все это разваливается, отдельные земли начинают жить очень даже хорошо. Кроме того, каждое княжество вынуждено сопротивляться или как минимум на равных партнерствовать в политическом процессе со своими соседями. И вот строятся города, в них развиваются ремесла, местные ресурсы концентрируются в этих местностях, и каждая местность расцветает. Поэтому всем властителям следует помнить: территорию нужно кормить всю, и ее существование должно быть не только идеологически, но и экономически обоснованным.

Собственно, во всей этой раздробленности и кошмаре, когда за 91 год сменилось 50 княжений, некоторые причем длились по 3 недели, и родилась Русь. Та самая, которую потом сконцентрировала в своих руках Москва. И все благодаря феодальной раздробленности.

Не нужно думать, что это что-то такое специфически русское. Все значимые раннефеодальные державы были точно такими же. Например, империя франков, которая сначала была королевством. Оно очень быстро развалилось на три части: Нейстрию, Австразию и Бургундию, потом их объединил железной рукой Карл Великий в очень могущественную державу, которая фактически включала в себя всю Европу – от Италии до Северной Германии. Лишь Англия, как обычно, осталась незатронутой на своем острове. И закончилось все тем, что развалилась держава точно так же, как и Русь, по тем же самым принципам, результаты были такие же плачевные. После Карла, при Людовике, когда все начинает рассыпаться, начинается очень недолгий каролингский ренессанс, ведь вместо постоянных внешних походов Карла Великого все эти ресурсы становятся задействованы на определенных местах. И в результате возникает совершенно потрясающая архитектура – расцвет ранней романской архитектуры, появляется великолепная книжная миниатюра. И до определенного момента это приносит несомненную пользу.

И если бы все это существовало без соседей, то могло продолжаться вечно, но соседи есть всегда. И раздробленность ресурсов, в том числе людских, которые каждый местный владетель, начиная с уровня великого князя, потом удельного князя и боярина, перетягивает на себя. Вдруг оказывается, что если кто-то из соседей способен выставить в поле одновременно не 2–3 тысячи человек, а тысяч 10–15, то сопротивляться ты не сможешь, несмотря на эти великолепные шлемы, золоченые кольчуги и клейменые мечи. Просто потому что народу не хватит, устанешь сопротивляться. И ничем хорошим это закончиться не может: из-за регулярной сменяемости власти – 50 раз за 91 год, при первом серьезном толчке снаружи держава развалится, как карточный домик.

А что же являла из себя сама Киевская земля? Как мы уже говорили, это была самая населенная местность на Руси. Об этом свидетельствует археология, которая указывает, сколько гектаров занимал тот или иной город Киевщины. Сам Киев состоял из Верхнего Города – около 80 гектаров, Подола – 180 гектаров, Копырева Конца – 40 гектаров, трех гор: Замковой, Лысой и Щекавицы – приблизительно по 30 гектаров каждая, и Посады – около 30–35 гектаров. Итого около 400 гектаров. Это огромная территория – не даром это самый большой город Руси. Просто для сравнения: в период своего расцвета столичный Владимир занимал около 145–150 гектаров, что почти в 3 раза меньше. Даже Новгород уступал в 2 раза, занимая около 250–270 гектаров.

Второй пример – Белгород на правобережье реки Ирпень. К описываемым событиям, то есть второй половине XII века – началу XIII века, он занимал около 100 гектаров. Причем один лишь кремль брал на себя 12,5 гектара.

Вышгород – северные ворота Киевщины: Окольный город – 6 гектаров, детинец – 7,5 гектара, то есть всего 13,5 гектара. Тумочи – южное предполье Киева, все вместе охватывало 8 гектаров, вместе с детинцем – 2,5 гектара. Чичен – правобережье Днепра – огромный город в 3 гектара. И тут же на реке Гороховатка – Торческ, растянувшийся на 90 гектаров, просто титанических размеров город.

Также достойны упоминания Витичев – 10 гектаров, Заруба – 5 гектаров, Звенигород – 2 гектара, Клеческ – 4,6 гектара, Родень (1,5 гектара) и Окольный город (2,5 гектара), то есть всего 4 гектара, а также Юрьев – 2,5 гектара.

И знаменитое городище Хмельницкое, скорее всего, правильно ассоциируемое с летописным Изяславлем: кремль – 0,63 гектара, город – 3 гектара.

Таким образом, на всей территории располагалось 66 городов вместе с городищами, совсем маленькими (их на Киевщине было около 200).

Андрей Васильевич Куза, знаменитый исследователь русских поселений и городищ, в своей фундаментальной монографии, которая вышла уже после его смерти, в серии «Свод археологических источников» всего насчитывает 1397 городищ вместе с городами. Согласно летописи, мы знаем 340 городов и городищ, из которых в Киеве находились 66 больших и 200 малых.

На 300 летописных городов, если взять Южную Русь, включая Киев, Чернигов, Владимир-Волынский, Галич и Переяславль-Южный, было 5 княжеств, где находилось 242 города из 340. Все остальное относилось к оставшейся территории Руси. Именно поэтому Киев всегда оставался важнейшей территорией Руси вплоть до Батыева погрома[13], да и после него это был далеко не последний город.

Как говорил Владимир Ильич Ленин, разница между городом и деревней должна быть уничтожена. Вот тогда разница между городом и деревней была просто феерическая. В городе проживало всего 5 % населения, все остальные жили на селе. Село в то время представляло из себя 1–3 двора, то есть фактически хутора, очень редко насчитывалось 5–8 дворов. Для ведения натурального хозяйства такого населения вполне хватало, чтобы обеспечить свою семью. В селах были все еще распространены старославянские полуземляночные жилища примитивного типа, в то время как в городе повсеместно преобладали срубные избы-пятистенки. Стандартная конструкция такой избы включала сени и жилое помещение (около 60 квадратных метров, из них порядка 20 % занимала печь). При этом размер среднего двора в городе – около 400 квадратных метров. Это касательно рядовых жителей, а у бояр двор мог занимать до 2000 квадратных метров.

Что касается состава семей, мы привыкли считать, что в Средневековье в каждом доме должно было быть не менее 12–15 детей, но это ошибочное мнение. Демографический взрыв в крестьянских семьях начался лишь в 1861 году, когда община была вынуждена распределять землю по едокам, соответственно, чем больше у семьи было детей, тем большая территория ей полагалась. Касательно действительно богатых и благополучных семей того времени, в том числе и княжеских, существует выборка из 100 князей, о которых есть точные данные, включая сведения о женах и детях. К примеру, возьмем конец XII – начало XIII века. Что мы имеем: всего 100 князей. 2 князя – по 15 детей, у каждого от двух браков; 1 князь – 14 детей; 3 князя – по 9 детей; 1 князь – 8 детей; 4 князя – по 7 детей; 3 князя – по 6 детей; 3 князя – по 5 детей; 7 князей – по 4 ребенка; 13 князей – по 3 ребенка; 11 князей – по 2 ребенка; 15 князей – по 1 ребенку; 37 князей вообще бездетные. Таким образом, на 100 князей (как фактические, так и потенциальные родители) – 244 ребенка, то есть в среднем княжеская семья составляла 4–5 человек.

Примерно так выглядела благополучная семья своего времени. А кто жил более бедно, имел еще меньше возможностей завести детей, не говоря уже о том, что тогда детская смертность имела чудовищные показатели: возраста одного года достигали в лучшем случае 3/4.

Перенесем княжеские данные на все остальные социальные слои и предположим, что каждая семья составляла 4,4 человека. Если средний двор в городе занимал 400 квадратных метров, то на гектар приходилось 25 дворов. Каждый двор – это одна семья из 4,4 человека. Получается, что плотность населения на гектар составляла примерно 110 человек.

Но если взять в расчет 400-гектарный Киев, нужно учитывать, что примерно 2/3 города были нежилые: места общественного пользования, храмы, оборонительные укрепления, улицы, где жить невозможно, торжища, площади, то есть получается, было заселено примерно 300 гектаров. И если помножить на 110, выйдет, что в Киеве проживали где-то 33 000 человек, возможно, 35 000. И на тот момент это очень много.

Если взять Киев и еще 12 перечисленных мной хорошо археологически исследованных городов и городищ, получим общую площадь примерно в 545 гектаров. Около 60 000 человек проживали тогда в городах.

И остальные города и городища размером от 0,2 до 1 гектара составляли примерно 40 % от общего числа. Это были совсем крошечные поселения, где могли жить человек 30, не больше. В целом на их территории могло проживать приблизительно 18 000–20 000 человек.

Итого вместе с большими городами выходит около 78 000–80 000 человек, проживавших в Киевском княжестве. Если принять за истину статистику про 5 % в городах и 95 % на селе, то получается общая цифра – 1 600 000 человек проживало в то время на Киевщине, что очень много. У нас вся Русь состояла приблизительно из 7–8 миллионов человек. Естественно, это давало княжеству определенные выгоды и трудности, о которых мы говорили ранее.

Таблица 2. Галицкая династия Рюриковичей



Глава 3. Феодальная раздробленность

Раннее Средневековье закончилось XI веком. И вот примерно с этого времени, конца XI – начала XII века, начинается, наверное, самая бурная эпоха в истории средневековой Руси – период феодальной раздробленности. Почему же и каким образом все развалилось? Что происходило внутри княжества в то время?

Здесь можно выделить три основных момента: политическая история – как все это выглядело внешне, экономическая составляющая и внутренние процессы, происходившие в разных сословиях, формировавших древнерусское общество того времени, то есть в княжеской, боярской и дружинной среде, в духовенстве, в среде крестьян, ремесленников, горожан и пр.

Небольшое отступление, чтобы было понятнее. Есть масса терминов внутри нашей историографии: Киевская Русь, Владимиро-Суздальская Русь, масса прозвищ: Ярослав Мудрый, Иван Калита, Юрий Долгорукий и так далее. Нужно понимать, что часть из них – это поздние историографические термины, которые появляются в XVIII–XIX вв., то есть они не имеют отношения к оригинальным прозвищам тех или иных персонажей. К примеру, Ярослава Мудрого не звали Мудрым, а величали по имени-отчеству. Прозвищем «Мудрый» его наградили лишь в XVIII веке. Точно так же Киевская и Владимирская Русь – это термины тоже очень поздние, которые введены в историографии просто для удобства. Говоря «Киевская Русь», понимаешь, что речь идет о временах примерно от Святослава до Андрея Боголюбского, после чего столица великого княжения переехала из Киева во Владимир. Это с одной стороны. А с другой, многие оригинальные средневековые прозвища наших князей вызывают исключительно умиление.

Например, Иван Калита – тот самый, кто начал собирать земли вокруг Москвы. «Калита» значит «кошель». Так его прозвали в XIV веке за дикую жадность и за то, что он постоянно пытался что-то отнять, отобрать и прибрать к рукам. То есть такое прозвище имело негативное значение.

Или Юрий Долгорукий – основатель Москвы. Это сейчас мы думаем, что «Долгорукий» означает длинную руку, которая может далеко достать. Современникам он очень не нравился, поскольку постоянно пытался подгрести под себя даже то, что ему не принадлежит, очень далеко дотягиваясь. За это его не сильно любили.

А вот Алексей «Тишайший», при котором было относительно тихое время, в том числе и в отношениях с соседями, явно заслужил симпатию окружающих.

Как уже упоминалось, в 1097 году князья собрались на съезд в Любече, где постановили, что каждый теперь будет держать свою отчину. То есть русскую землю среди потомков Ярослава поделили примерно по-братски – каждому крупному княжескому роду досталось свое большое княжение. И они поклялись, что на землю родственника претендовать больше не будут ни в коем случае. Таким образом, на Руси сложилось несколько поддинастий в рамках одной династии – Рюриковичей, и князья каким-то образом должны были оставаться каждый на своей территории.

А внутри этих земель, среди маленьких и больших удельных городков, сохранялась прежняя Лествичная система наследования. И только когда никого из братьев не оставалось, престол получал старший сын, а затем его братья. Такая система наследования характерна для очень архаичных родоплеменных отношений, несмотря на то что Русь уже тогда представляла собой централизованное государство от Балтийского моря до Черного, очень большое по средневековым меркам.

Вот с этого момента раздробленность была в большей мере преодолена. Несколько поколений (при Рюрике, Олеге, Игоре и Святославе) собирали землю, но далеко не все территории, которые потом стали называться Русью, были включены во время правления этих князей.

Соответственно, во Владимире начали формироваться контуры раннесредневекового русского государства, когда появилась та самая Киевская Русь с центром в Киеве, а при Ярославе Владимировиче уже начинается немирье. Потому что Ярослав, как мы помним, всходил на трон с большим трудом, его братья не всегда были согласны с таким положением дел. А он сам был не всегда согласен с волей своего престарелого батюшки Владимира и даже был готов воевать против него. Хоть и единое государство, но внутри уже появилась какая-то червоточина, позже мы обсудим, почему так случилось. Пока же сконцентрируемся на политических событиях.

Забегая вперед, заметим, что существует условная дата, от которой принято считать начало феодальной раздробленности Руси, а именно 30-е годы XII века. Тогда и записал летописец эту показательную фразу: «И раздрася вся земля Русская». Не в том смысле, что все стали драться – имеется в виду, что распалась на части. Эта дата условна, поскольку на самом деле раздробленность началась гораздо ранее, но ее до какого-то момента удавалось сдерживать.

Не углубляясь в историю каждого отдельного княжества и персонажа на политическом полотне, попробуем вспомнить, что происходило от смерти Ярослава Мудрого до начала удельного периода.

Итак, в 1054 году в Вышгороде умер Ярослав Мудрый, и великим князем стал его сын Изяслав. Ярослав по завещанию отдал своим детям различные уделы Руси. Изяслав правил в Киеве, Святославу полагалось править в Чернигове, Всеволоду – в Переяславле, Вячеславу и Игорю – во Владимире-Волынском и Смоленске. Также Ярослав завещал, чтобы после Изяслава престол перешел к Святославу, затем – к Всеволоду и так далее. Таким образом, Ярослав законодательно оформил Лествичную систему правления. И на какой-то момент недовольство младших членов рода было погашено, поскольку они понимали все существующие в то время опасности: люди много воевали, получали плохую медицинскую помощь, и было вполне реально дождаться, пока все дядья умрут. Поэтому младшие в роду знали, что рано или поздно им достанется Киев, так что переживать было не из-за чего.

Однако уже при детях самого Ярослава стали нарушать эту систему, потому что ссоры все же возникали. Игорь и Вячеслав умерли относительно молодыми, и Русь разделили трое Ярославичей из старших детей: Изяслав, Святослав и Всеволод.

Первым, кто покусился на власть Ярославичей, стал полоцкий князь Всеслав Брячиславич – правнук Владимира Красно Солнышко. Мы уже рассказывали, что полоцкие князья считали себя прямыми потомками отдельной династии, но Рюриковичи так не считали. Это действительно уникальная ситуация, когда такая большая страна, несмотря на разделение на несколько удельных частей, принадлежала одной династии Рюриковичей. И такое положение сохранилось до начала XVII: последний Рюрикович на престоле – это Василий Шуйский, который хоть и недолго, но царствовал. А прямые потомки Рюриковичей живут и здравствуют до сих пор. Это одна из самых старых княжеских династий в мире, сравниться с ними могут только герцоги Ольденбургские, близкие родственники наших Романовых, которые тоже ведут свой род из раннего Средневековья. И, наверное, потомки французских Капетингов, то есть Бурбоны и Валуа.

Так вот, первая война была с Всеславом Брячиславичем, полочанами и князем-изгоем Борисом Вячеславичем. Князь-изгой – это князь, который выпал из Лествичной системы наследования и оказался без княжения. Как правило, князья-изгои находили себе новое княжество, поскольку имели собственную казну и дружину, состоящую из профессиональных военных. Они предпочитали уезжать в маленькие удаленные земли, где получали желанное княжение, хоть это и было не совсем законно.

В 1067 году Всеслав Полоцкий напал на Новгород и даже сжег Софийский собор. В том же году Ярославичи разбили войско Всеслава на реке Немиге, после чего как настоящие средневековые правители пригласили его для мирных переговоров, где немедленно захватили в плен и посадили в поруб.

И оставаться бы ему там навсегда, но в 1068 году на Русь нашла новая напасть в виде половецких орд, которые нанесли тяжелейший урон, заходя очень далеко в глубь территории. Это была настоящая катастрофа, которой никто не ожидал. Казалось бы, только что князь Владимир окончательно замирил Степь, разбив Хазарский каганат, тут же били печенегов, они уже стали скорее союзниками, поскольку не осмеливались больше нападать на единую Русь. Но все же началось немирье внутри, и немедленно появилась угроза из Степи.

В 1067 году произошла битва с Полоцком из-за Новгорода, а в 1068 году пришли половцы. И эти даты можно считать достоверными, а не условными. Ярославичи не смогли организовать отпор, и, когда половцы стали подступать уже к Киеву, киевляне на народном собрании потребовали вооружить город. А Изяслав как совершенно нормальный феодал не горел желанием вооружать город. Тем не менее вече в то время было очень сильно, даже в Киеве, и горожане, поняв, что никто не собирается открывать арсеналы и вооружать их, похватали все, что у них было, и вынудили Изяслава уехать в Польшу. Поскольку тамошние правители часто сбегали в Киев, соответственно, киевские властители могли рассчитывать на то, что их там тоже могут принять. Более того, Изяслав был женат на польской принцессе.

Поскольку без князя невозможно было существовать, нужен был верховный правитель, в результате вече выбрало Всеслава Полоцкого, однако в 1069 году Изяслав привел польскую армию и вернул себе киевский престол. Он изгнал Всеслава из Киева и позже отнял у него еще и Полоцк. Поэтому Всеслав был вынужден бежать и только через несколько лет ему удалось вернуть себе Полоцк.

В 1072 году в Новгороде произошло восстание язычников против христиан. Пришлось перенести в город мощи Бориса и Глеба, которых недавно при очень смутных обстоятельствах, вероятнее всего, убил Святополк Окаянный. Их довольно быстро канонизировали, потому что нужны были свои святые для нивелирования языческих настроений хотя бы в верхушке власти. Нужен был кто-то хорошо знакомый, кого можно было выставить вместо каких-то старых богов, духов и пр. Все известные на тот момент святые были греческие, а это что-то далекое и полумифическое, поэтому были необходимы собственные святые. (В будущем одним из самых главных приверженцев культа Бориса и Глеба станет Владимир Мономах, знаменитый князь XII века.)

Однако это не сильно помогло. Потому что уже в 1073 году, через год после подавления языческого восстания в Новгороде, Святослав и Всеволод снова изгнали Изяслава из Киева. И править стал Святослав Ярославич, поскольку был старше, но продолжалось это недолго. Как мы знаем из летописи, в 1076 году он умер из-за неудачно проведенной медицинской операции – от разрезания желвака. Поскольку никто из врачей наказан не был, есть вероятность, что к смерти брата приложил руку Всеволод, который занял престол. Но в 1077 году вернувшийся из Польши Изяслав отобрал у него все полномочия, однако вскоре погиб – в 1078 году в сражении со своими племянниками Олегом Святославичем и Борисом Вячеславичем (то есть детьми младших братьев Святослава Ярославича и Всеволода Ярославича, о которых мы только что говорили). Последний из оставшихся в живых сыновей Ярослава – Всеволод – оказался наконец на киевском престоле и правил целых 15 лет. Других законных претендентов больше не было. Судя по данным летописи, он был незлобивым и кротким человеком, который тихо скончался.

Затем на престол сел старший сын Изяслава (и единственный, оставшийся к тому времени в живых) – Святополк, крещенный Михаилом. Тогда он уже был женат на дочери половецкого хана Тугоркана, известного нам по былинам как Тугарин Змеевич. Вторым браком он женился на дочери византийского императора Алексея Комнина Варваре. Святополка не очень любили в народе из-за того, что он постоянно вводил новые налоги и пытался пополнить свою казну всякими дополнительными поборами, тарифами и пр.

Династия Рюриковичей к тому времени очень сильно разрослась (у Ярослава было 5 сыновей, и все они оставили потомство), и родственники начали друг с другом ссориться, вопреки воле Ярослава. Двоюродные братья Святополк и Олег Святославичи и Давыд Игоревич посчитали, что их несправедливо обошли в порядке престолонаследия, поэтому Олег регулярно приводил на Русь половцев, которым платил за помощь тем, что отдавал города и веси на разграбление. Ну а Давыд Игоревич, который, судя по всему, много читал про византийскую политическую жизнь, вместе со Святополком в 1097 году взяли в плен своего дальнего родственника Василько Ростиславича, правнука Ярослава Мудрого, и ослепили, а убивать не стали.

Мы сейчас подробно рассмотрели все это, чтобы было понятно: феодальная раздробленность начиналась не вдруг, процесс этот был довольно долгим.

И вот в 1097 году в Любече, во главе со Святополком Изяславичем шесть князей сказали: «Зачем мы губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри, а половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идет война». И решили князья: Киев – это великое княжение, вокруг которого строится Русь, и каждый пусть владеет своей отчиной. Святополк Изяславич – Киевом, Изяславлевой отчиной; Владимир – Всеволодовой; Давыд, Олег и Ярослав – Святославлевой отчиной, то есть Давыду – Владимир, Ростиславичам – Перемышль, Василько (который был ослеплен) – Теребовля. А киевский престол остался в качестве переходящего приза от старшего брата к младшему, что, кстати, оказалось очень спорным решением, из-за которого все сразу же принялись ссориться вновь.

Пока в Киеве не было своей независимой династии, которая никого не пускала бы им править, все окружающие покушались на княжество. Это неудивительно: все-таки самый большой город на всей территории. К концу XII века Киев занимал около 450 гектаров, и население составляло около 50 тысяч человек, а это исключительно много.

Кстати, Любечский съезд породил добрую традицию – периодически устраивать такие съезды. И продолжалась это до 1223 года: князья регулярно собирались, чтобы обсудить, как они будут править дальше. В 23 году XIII века прошел последний съезд, на котором обсуждалась планируемая война против монголов. Так как многие участники этого съезда погибли после неудачного боя с монголами на реке Калке, съезды не проводились очень долго после этого – вплоть до 70-х годов XIV века.

В 1101 году состоялся съезд под Киевом, где русские князья начали выяснять, что они будут делать с половецкой угрозой. От половцев больше всего страдали южные и юго-восточные территории, но заходили они и гораздо дальше. При этом какой-нибудь удельный князь всегда мог открыть для них границу и пригласить вместе с их армией отправиться захватывать Киев.

В 1113 году умер Святополк Изяславич, и разгорелось страшное восстание. Прямо с вече пошли громить дома самых богатых бояр, купцов, ростовщиков и за 4 дня растоптали почти весь город. Оказавшись на пепелище, стали думать, что же делать теперь, и решили пригласить на престол Владимира Мономаха. Сын Всеволода Владимир Мономах оказался как раз тем человеком, который был очень нужен на престоле.

Кстати, тут нарушилась Лествичная система престолонаследия – следующим должен был стать старший из сыновей Святослава Ярославича, а только потом Мономах. Но это было вызвано борьбой за киевское княжение между поддинастиями Рюриковичей: старшими – Олеговичами, или Ольговичами, потомками Святослава Ярославича, и младшими – Мономашичами, потомками Владимира Мономаха.

Владимир Мономах занял престол лишь в 60 лет (а это по средневековым меркам уже весьма старый человек), но при этом он был вполне крепок, провел к тому времени в боях и походах всю свою жизнь, поэтому имел большой опыт и знал, как управлять княжеством. И на время его правления (1113–1125) на Руси установился порядок.

Одним из первых мероприятий князя стали реформы – он углубил и расширил Русскую Правду, создав некий «устав Владимира Мономаха», который вошел в летописи; заботился о податных слоях населения, не давал их грабить; значительно ущемил в правах ростовщиков. Всем, кто ослушался Мономаха и стал брать больший процент, чем тот установил, было предложено в 24 часа покинуть город с тем, что они сумеют унести с собой. А то, что не смогут взять – отдать должникам.

Семья, к которой принадлежал князь, очень интересная. Мономах – это родовое прозвище, он был так назван по матери (византийской принцессе, дочери императора Константина Мономаха), что означает «единоборец». Мономах носил христианское имя Василий, то есть «царственный» (имя Владимир тогда еще не было крестильным). Царственный Единоборец, так его красиво звали по-гречески. У него было две жены и от обоих браков родились два сына и четыре дочери, о дочерях почти ничего не известно. Его младший брат – Ростислав Всеволодович, князь переяславский, погиб в борьбе с половцами – утонул в реке Стугне. А его сестра – Евпраксия Всеволодовна – была весьма известна. Она была одной из известнейших женщин русского раннего Средневековья, поскольку была женой саксонского маркграфа Генриха, которому позже суждено было стать императором Священной Римской империи Генрихом VI. Правда, она развелась с ним из-за его непотребного поведения и даже выступала на процессе, инициированным папой римским, обличая бывшего мужа.

Сам Владимир Мономах успел побывать князем ростовским, смоленским, владимиро-волынским, туровским, черниговским, переяславским и только потом, к 60 годам, стал киевским. До 1125 года он сумел погасить княжеские усобицы по всей Руси, первым удачно ходил в половецкие степи. Долго готовился к походу и дождался ранней весны, когда лошади кочевников сильно ослабнут из-за того, что всю зиму питались одним подножным кормом. И как раз в это время Владимир привел свое войско к половецким вежам и устроил там жуткий погром.

В 1103 и 1111 году случились два масштабных похода на половцев. Некоторые представители современной историографии склонны считать их своего рода русским крестовым походом на язычников. Как раз в это время в Европе активно развивалось крестоносное движение, а наш княжеский дом Рюриковичей был очень тесно связан с Западной Европой. Начиная с IX века и до конца XI – начала XII века эти связи не прекращались. Доказать, что это был именно крестовый поход, невозможно, такой термин был для нас неизвестен. К тому же, судя по всему, походы на половцев не носили религиозной окраски. Но в целом как общее движение европейских правителей на Восток и Юг это признать можно, поскольку походы были в самом деле значительные и успешные.

В это время древняя Киевская Русь достигла своего максимального расцвета. Была создана «Повесть временных лет», были построены многочисленные каменные храмы, то есть уже не деревянные церкви, а именно храмы, большие соборы.

Правление Мономаха оказалось настолько значимым, что, когда стали создавать легендарные генеалогии для наших правителей, поздних Рюриковичей, ввели название «шапка Мономаха» – та самая, которая является регалией русских царей. Хотя понятно, что к XII веку никакого отношения она иметь не может, но называть ее стали именно так: якобы Владимир получил эту шапку от своих византийских царственных родственников. Настолько знаковой была его фигура.

Владимир Мономах оставил потомкам завещание, укажем некоторые выдержки из него. Это действительно святые слова для мальчиков, их нужно просто запомнить и делать именно так.

«Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели.

Что надлежало делать отроку (младшему дружиннику) моему, то сам делал – на войне и на охотах, ночью и днем, в жару и в стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на биричей, сам делал, что было надо; весь распорядок и в доме у себя также сам устанавливал. И у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов, и о соколах и о ястребах заботился.

Также и бедного смерда, и убогую вдовицу не давал в обиду сильным и за церковным порядком, и за службой сам наблюдал.

Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость его, ибо меня, грешного и ничтожного, столько лет хранил от тех смертных опасностей и не ленивым меня, дурного, создал, на всякие дела человеческие годным. Прочитав эту грамотку, потщитесь делать всякие добрые дела, славя Бога со святыми его. Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам бог пошлет».

Владимир Всеволодович умер 19 мая 1125 года и оставил в общем очень большую семью. Была у него жена Гита Харольдсон, дочка Харольда Годвинсона (Harold Godvinson), последнего англо-саксонского короля Англии, погибшего при Гастингсе в 1066 году. Эта же самая принцесса была родственницей датскому королю Свену и некоторое время жила при датском дворе.

Старшего сына Мономаха Мстислава крестили как Федора, а в скандинавских летописях он проходит как Харольд. Он был князем киевским в 1125–1132 гг. и известен нам как Мстислав Великий. И даже Русской православной церковью отнесен к лику святых благоверных князей. (Нужно понимать, «благоверный» – тот, кто прославился в церковной истории не каким-то святым особым житием, а большими заслугами перед русской страной и православной церковью вообще. Вот, к примеру, Александр Невский – тоже благоверный. Не потому, что он был особенно благочестив, а именно из-за того, что совершал определенные государственные деяния.)

Мстислав был первое время князем в Новгороде, и его первой женой стала дочь короля Инге Стенкильссона (Ingi Steinkelsson) Христина, которая скончалась в Новгороде, а второй женой – дочь новгородского посадника. И нужно понимать, что Мстислав Великий все время поддерживал теснейшие связи со Скандинавией, это была его любимая страна. Как раз именно с Мстиславом связана вторая волна моды среди русских князей на скандинавские имена. Потому что после Игоря и Олега на долгое время пропадают, по крайней мере в широком обиходе, скандинавские имена, у нас все заменяется на русские составные имена: Ярополк, Святополк, Изяслав, Мечеслав и так далее. Двусоставные имена, которые оканчиваются на – слав, были самыми популярными среди Рюриковичей.

После Мстислава у Мономаха родились три дочери: Рогнхед, Ингеборга, Мальмфрида. Последняя стала женой норвежского конунга Сигурда Магнуссона (потомка Харольда Прекрасноволосого), затем ее мужем стал датский конунг Эрик II, король Дании. Таким образом, все они постоянно смешивались со скандинавами. Это еще раз говорит о том, что скандинавы для княжеского дома Рюриковичей чужими не были.

Так вот, после старшего Мстислава у Мономаха родились еще 3 дочери и 7 сыновей: Изяслав Владимирович (князь курский, погиб в конце XI века во время княжеской усобицы); Святослав Владимирович (князь смоленский); Ярополк Владимирович (князь переяславский, который оказался в результате наследником Мстислава на киевском престоле); Вячеслав Владимирович (князь туровский, он правил Киевом после смерти Ярополка, но, что удивительно, всего 2 недели, потому что его сместил ловкий Всеволод Ольгович); Роман Владимирович (князь владимиро-волынский); Андрей Владимирович «Добрый» (самый младший сын Мономаха, который потом также княжил во Владимире-Волынском, Переяславле). Когда власть в Киеве опять поменялась, и новый князь Всеволод Ольгович предложил Андрею Владимировичу княжить в удельном городе Курске, тот ответил, что лучше смерть с дружиной своей на земле отца, нежели княжение в Курске.

Но с этими шестью Мономашичами все оказалось непросто, ведь потомства они не оставили, по крайней мере, известного. Семьи их пресеклись на детях или внуках. Хотя один сын Мономаха – Георгий, он же Юрий Долгорукий, – оказался как раз очень плодовитым князем, но о нем нужно говорить отдельно.

Так вот, к середине XII века феодальная раздробленность уже полностью оформилась. Первым, как я говорил, отделился Полоцк, в 1136 году – Новгород и Псков (тогда Псков был частью Новгородской земли). Это был второй город, который не признавал великого княжения Киевского. В Новгороде установилась первая ярко выраженная боярская республика. Сначала она была, видимо, народно-вечевая, а потом – боярско-вечевая, и к началу XIII века все это привело к уже настоящей олигархии, с чем в Новгороде постоянно боролись. Об этом городе мы поговорим отдельно, когда будем рассматривать княжеские земли. С начала XIII века до 30-х годов XIII века Новгород находился в состоянии постоянных восстаний, при которых одна боярская семья сменялась другой. Целью было избавиться от воров-бояр, только вместо одних преступников на престоле обязательно оказывались другие.

К середине XII века на Руси образовалось около 15 княжеств, и установить строгую систему наследования столов стало практически невозможно. Причин тому было несколько. Как я уже говорил, Киев всегда был неким яблоком раздора – все хотели там княжить, потому что он был самый богатый. И даже если кандидат не имел на это права, но имел силы, соблазн был слишком велик. При этом среди огромной династии Рюриковичей доказать, имеешь ли ты право или нет, было крайне затруднительно, потому что все они относились к одной семье. К середине XII века наследники перемешались настолько, что разобраться в старшинстве было очень сложно. И если бы речь шла только о братьях великого князя, но тут же активно включались и племянники. И все эти родственники непрерывно ссорились друг с другом.

При этом нельзя забывать о том, что Киев все равно оставался главным русским городом. Во-первых, он был самый большой, во-вторых, очень долгое время самый богатый, в-третьих, имел нагрузку общей исторической памяти – все помнили, что именно отсюда началось собирание земель и когда-то эта земля была одним целым. А в-четвертых, там находилась, как я уже говорил, митрополия православной церкви. До конца XIII – начала XIV века Киев, хоть уже и не был самым главным политическим центром, но одной из точек притяжения он всегда оставался.

История Киева как места, где сидел великий князь, закончилась Андреем Боголюбским, который в 1168 году сжег город. Взял его штурмом, сжег, возглавив, кстати, большую коалицию князей, но сам там княжить не стал. Оставил наместника и уехал во Владимир. С этого момента принято отсчитывать время уже Владимирской Руси.

При этом постоянно приходилось взаимодействовать с половцами, которые стали фактором непрерывной угрозы из Степи. Причем в первую очередь для простых людей, потому что для князей, как правило, они опасность представляли очень слабую. Зачастую это были их родственники, потому что с половцами русские стали родниться очень активно и регулярно приводили их с собой в качестве наемных отрядов на Русь.

Мы не зря называем данное время периодом феодальной раздробленности. С начала XI, в середине XII и к концу XII века феодализм приобретает вполне оформленные значения в экономическом плане. К тому времени произошли следующие события: появились зависимые крестьяне, не считая рабов (хотя в это время рабы не производили главного общественного продукта, ведь делали это зависимые крестьяне); дружина начала активно рассаживаться на земли, заселенные этими самыми крестьянами, превратившись таким образом в боярство, то есть в старшую дружину.

В это время появился термин «дворянин». В 1175 году его впервые упомянули в летописной повести об убийстве Андрея Боголюбского. Дворянин – это дружинник, который жил при дворе князя. Причем он не обязательно исполнял воинские функции, а мог выполнять лишь хозяйственные. Так началось явно выраженное расслоение дружины.

Дворянин, который является прямым аналогом европейского министериала, – это рыцарь, который жил не своим замком или деревней, а при дворе господина, непосредственно в замке, дворце, городе, и мог выступить в поход в составе его ближнего окружения. То есть сначала это был всего лишь слуга, но потом, в силу возрастающей военной значимости, его статус вырос.

А боярство в общем-то стало превращаться в прямой аналог князей, только помельче. У них была своя дружина, просто не такая большая, как у князя. Впрочем, смотря какого князя и какого боярина. А младшая дружина – это те, кто непосредственно при князе занимались военным делом. То есть боярин считался большим офицером, а рядовые дружинники (гридни или отроки) – это простые воины.

Как это отразилось на конкретных материальных предметах? Мы имеем массу археологических источников того времени, а именно раскопанных городищ. Например, в Великом княжестве Киевском того времени земли были одинаково устроены: центральные столичные города (такие как Киев или Чернигов), города меньшего значения (Вышгород, Звенигород, Переяславль-Южный и т. п.). Они, конечно, были гораздо меньше Киева, который занимал 450 гектаров, а Переяславль-Южный – 70 гектаров, но тем не менее это много. И вокруг – около двухсот городищ размером в полгектара, 3 гектара. Если взять и с Черниговской землей, и с Переяславлем-Южным, и Владимиром-Волынским, и с Туровым, то есть те земли, которые постепенно выделились непосредственно из Киевского княжества, можно насчитать сотни таких городищ.

Там жили бояре со своим хозяйством и дружиной. Эти городища были очень сильно укреплены. Их населяли местные земельные феодалы, которые, что очень характерно для южной и юго-западной Руси, старались находиться как можно дальше от центра, чтобы как можно реже попадаться на глаза начальству.